– А что скрыто в твоем Талисмане? – спросила я почему-то шепотом, как будто сама понимала, что мой вопрос неуместен.

– Я не могу сказать.

– Но это, должно быть, как-то связано с твоим психощитом?

Он посмотрел на меня, потом кивнул.

– Талисман… он не дает ответов. Он просто помогает понять суть вещей. Основываясь на том, что он открыл мне в Психоэнергии, Нейт и я смогли разработать щит. На Весах я почти закончил синтезирование кристобалитовых зерен, которые станут для людей индивидуальным психощитом.

Это его подарок, вспомнилось сразу.

– Спасибо, – сказала я.

Он кивнул.

– Лорд Ваз и я встроили Талисман Весов в этот корабль. Он управляет интеллектом «Эквинокса» и проецирует эфемерид, который ты видела в моей комнате для чтения.

– Получается, я лишилась Талисмана Рака прежде, чем узнала, какую силу он дает. – Я прислонилась лбом к стене, вспоминая каждую ошибку, совершенную мной, будучи Хранителем. – Это все моя вина.

– Почему бы тебе не отдохнуть в регенераторе? – предложил Матиас с неподдельной нежностью в голосе. – Подлечи свою руку.

– Регенератор полностью в твоем распоряжении, моя госпожа, – поддержал Хайсен, поднимаясь на ноги и выходя вслед за Матиасом из комнаты. – И не переживай из-за Талисмана. Мы вернем его. Мы ведь знаем, где живет Казеум.

* * *

Наш корабль летел на газовом топливе. До созвездия Овна оставалось уже совсем близко, можно было не переживать, что топливо на исходе, но время поджимало. Зодайский костюм, который сшили Лора и Лейла, был безнадежно испорчен, поэтому мне пришлось надеть весианскую униформу. Чтобы хоть как-то успокоить Матиаса, я срезала четыре серебряных луны с голубого костюма и нашила их на желтую тунику. Я решила, что лучше обсудить этот вопрос сейчас, пока мы не приземлились, чтобы не было разногласий после высадки.

Когда я подошла к каюте Матиаса, дверь оказалась распахнутой, но его самого там не было. Зато я обнаружила в его комнате Хайсена.

– Что ты тут делаешь? – спросила я.

Он оторвал взгляд от стола и перестал обыскивать разгрузочный ремень Матиаса.

– Проверяешь его вещи?

Он бросил взгляд в сторону уборной, откуда доносился шум ультрафиолетового душа. Щеки Хайсена чуть порозовели, однако он не слишком смутился от того, что его подловили.

– Ты же ему не скажешь, правда?

– Хайсен, это вещи Матиаса. Эта глупая война между вами обоими…

– А что сделал он сам?! Он перетряхнул все мое оружие.

– Да, это тоже было неправильно. Но у тебя столько секретов.

Хайсен подошел ко мне вплотную и, понизив голос, сказал:

– Я только что открыл свой самый большой секрет практически чужому человеку, моя госпожа, и мне бы хотелось знать точно, кто он такой.

– На самом деле двум. Что насчет меня?

Он подошел к столу и вернул вещи Матиаса туда, откуда взял.

– Роу, ты – Хранитель. Твоей вины в том, что Ориган чему-то не научила тебя, не больше, чем моей в том, что мои родители не воспитывали меня. Ты имеешь право знать.

Из душевой послышался шорох, и мы замерли, но ультрафиолет продолжал шуметь.

– Послушай, я знаю, что это неправильно, и больше не собираюсь копаться в его вещах, – сказал Хайсен, обойдя стол. – Но, прошу, пусть это останется между нами. Когда мы прибудем, я не хочу еще сильнее его провоцировать.

Я с трудом сглотнула:

– Не люблю секретов.

– Роу, не в том дело. – Его глаза позеленели. – Я должен был хранить в тайне то, что рассказал вам. Более того, я поклялся не говорить об этом ни единой душе – только следующему Хранителю Дома Весов. Я нарушил священную клятву, и сделал это не ради Матиаса и даже не ради Дома Рака. И сделал это только ради тебя.

Хайсен вышел из комнаты, оставив меня наедине с его секретом и моей виной. Когда душ замолк, я выскользнула из каюты, тихонько затворив за собой дверь. Я ненавижу скрывать что-то от Матиаса, но мне не хотелось давать ему лишний повод для ссоры с Хайсеном. Нас ждет серьезная задача в Доме Овна, и будет совсем некстати, если парни вцепятся друг другу в глотки.

Я никогда не чувствовала себя такой оторванной от дома.

* * *

Мы прибыли на Фаэтон поздним вечером. Отблески заката окрасили купол над городом Марсоном янтарным светом. «Эквинокс» сделал несколько кругов над космопортом, выстроенным сразу за городским куполом. Место казалось настоящей крепостью. Окруженный по периметру высоким забором, космопорт находился под беспрерывным наблюдением радаров, беспилотников, тепловизоров, датчиков лазерного контроля.

– Все это мне не по душе, но необходимо заправиться, – сказал Хайсен. – Мы дольше не протянем.

– А другой станции нет? – спросил Матиас.

– Рядом с городом нет. – Хайсен сделал еще круг, не сводя глаз с экранов, настроенных на улучшенный оптический вид. – Я постараюсь посадить «Эквинокс» как можно ближе к топливным насосам на краю порта.

На площадку рядом с насосами приземлился вибролет. Два вооруженных солдата в пыльных шлемах и воздушных масках патрулировали территорию вокруг него. Мы наблюдали за ними через стеклянную носовую часть «Эквинокса». Затем сели на поле, примыкающее к площадке, беззвучные и невидимые, как дуновение воздуха.

Солдаты резко обернулись и наставили на нас автоматы.

– Выходите и положите оружие, – скомандовали они.

Я зажала рот руками, заглушая испуганный возглас. Как они могли нас увидеть, если мы невидимые?

Мы с Матиасом в тревоге уставились на Хайсена, но его, похоже, нисколько не обеспокоили автоматы, нацеленные нам в голову.

– Сон, – прошептал он, и белое газовое облако вырвалось из фюзеляжа «Эквинокса», окатив солдат. Те рухнули, как тряпичные куклы.

Я ахнула, а Хайсен хихикнул.

– Они всего лишь уснули. Должно быть, нас выдал жар, исходящий от корпуса «Эквинокса».

Затем он предложил нам маскирующие воротники, но Матиас отказался:

– Довольно вранья.

– Ты – безумец, – начал спорить Хайсен. – Ты не знаешь этого мира. Да ты и сам сказал Роу, что здесь полно шпионов и преступников.

– Мы сделаем, как Матиас говорит, – вмешалась я. Меня все еще терзала вина за то, что храню секрет Хайсена.

Хайсен убрал воротники.

Перед тем как выйти из корабля, мы надели легкие воздушные маски. Пока я оглядывалась по сторонам, Хайсен и Матиас подбежали к насосам, взяли шланги и наполнили пустое чрево «Эквинокса» ультрахолодной топливной плазмой. Оба работали быстро и слаженно, точно в танце, и наблюдать за ними было очень забавно.

Хайсен бросил несколько золотых галактических монет в слот насоса, затем осмотрел спящих солдат и забрал у одного из них ключи. Затем мы припустили со всех ног, то уворачиваясь от пассажирских звездолетов, то прячась за громадными колесами, размером с маленький спутник, от солдат, вооруженных гранатометами и винтовками.

На город опустились глубокие сумерки. При слабой гравитации мы бежали легко и очень быстро, но этот космодром выглядел точно в осаде. Лазерные лучи буквально изрешетили стены нескольких ангаров, взлетная площадка пестрела пятнами угольной копоти – следами недавних пожаров. Лучи прожекторов то и дело сканировали асфальт, а высокий забор венчала колючая проволока.

Матиас стоял рядом со мной, держа в одной руке электрошокер, в другой – бинокль, и без устали крутился по сторонам, исследуя местность. Украденными ключами Хайсен отомкнул ворота технического обслуживания, но выбираться мы не торопились, пока не увидели, что находится за забором.

Историческая столица Дома Овна окружена гигантскими трущобами. Я видела их изображения, когда училась в Академии, но голографические картинки не способны передать отвратительный запах разложения и смерти, которым здесь насквозь пропитан воздух.

Меж гор гниющего мусора теснились хибары. Открытая канализация посреди пустыря источала жуткое зловоние. Даже сквозь воздушную маску от нестерпимой вони кружилась голова. Сквозь открытые двери хибар виднелись силуэты пожилых людей. В тусклом свете фонарей они шили, ковали, собирали какие-то электронные приборы. Сверху, прямо над трущобами, проносились импульсные поезда-ракеты, следующие из космопорта прямо в центр города.

– Нам нужно сесть в поезд, – сказал Хайсен. – Пешком в темноте мы будем идти слишком долго.

Матиас указал на одну из массивных колонн, служившую опорой эстакады:

– Может, нам удастся вскарабкаться на нее.

Хайсен кивнул, и мы побежали к колонне, поднимая брызги зловонной жижи. Мои желтые брюки тотчас покрылись грязными пятнами. С северной стороны опорной колонны крепилась металлическая лестница с перекладинами, покрытыми осклизлым зеленым налетом. Хайсен полез первым, затем я, следом за мной – Матиас. Подошвы моих ботинок расплавились на горящей земле Тетиса, и теперь ноги скользили и срывались. Когда мы забрались на самый верх, я почувствовала, как у меня колет в боку. Хайсен выстрелил из своего скана золотым лучом, и запертый люк немедленно открылся. Мы вскарабкались на монорельсовую металлическую балку. От высокого уровня статического электричества мои кудри почти встали дыбом.

– Ближайшая станция там, – показал Хайсен. – Это обычный импульсный поезд. Он работает на токе переменного магнитного поля. Придется ползти по этой балке до станции, а там уж мы сядем в поезд.

Матиас дал мне отпить воды из своей походной фляжки. Я сдвинула маску вниз и сделала глоток.

– Как далеко? – спросила я.

Хайсен обтер пот со лба:

– Километр или два.

Подняться во весь рост мы не могли, поэтому пришлось ползти вдоль клепаных балок на четвереньках. Каждые несколько минут над нами с оглушительным грохотом проносился поезд. Когда мы в конечном итоге добрались до станции, руки ломило, барабанные перепонки разрывались от шума, а во фляжках почти не осталось воды. Вдобавок мы с ног до головы покрылись слизью.

Хайсен обнажил свой кинжал, поднял над головой и, глядя в его блестящее лезвие, точно в зеркало, проверил тускло освещенную станцию платформы. Увидев, что все чисто, мы вскарабкались на платформу, где наконец смогли выпрямиться. Хайсен оглядел свой грязный костюм:

– Они никогда не впустят нас в таком виде.

Матиас попытался ножом счистить грязь с подошв своих ботинок, но мы так перепачкались, что все усилия привести себя в приличный вид были тщетны. Хайсен вытащил что-то из кармана: наши маскирующие воротники.

– Тебе решать, Роу. Ты хочешь попасть на Пленум или нет?

Мы с Матиасом обменялись вопросительными взглядами и без единого слова взяли свои воротники. Никто и не заметил, когда мы внезапно исчезли.

Мы сели в первый остановившийся поезд и примостились в проходе, стараясь никого не побеспокоить. В вагоне работала автоматическая подача воздуха, поэтому мы сняли воздушные маски, которые намокли и посерели. Хотелось надеяться, что маскирующие воротники скрывают и запах.

Некоторые из пассажиров-Овенцев стояли, натянув на лицо капюшоны и, по всей видимости, пряча за пазухой оружие. Похожие на грабителей, они были слишком прилично одеты, чтобы жить в трущобах. Цвет их лиц варьировался от темно-розового до бордового. И всех их отличала солдатская выправка. Овенцы вообще считаются самыми физически развитыми в нашей Галактике.

Никто в поезде не разговаривал вслух и не смотрел по сторонам. Большинство людей сосредоточенно наклонили голову вправо, находясь под воздействием своего ушного чипа – маленького прибора, распространенного в Доме Овна. Его вкалывают в правое ухо в семнадцать лет – возраст, когда Овенцев призывают на службу в армию.

Ушной чип функционировал как волнофон, только проецировал не голографические картинки, а вызывал образы в уме человека, там, где никто их больше не увидит. Овенцы – виртуозы в военном искусстве, а связь между войсками должна держаться в секрете.

Матиас протянул мне какой-то тюбик, еще один передал Хайсену.

– Противовирусное, – пояснил он.

Осторожно взяв свой за один кончик, он закусил его между зубами и всосал содержимое. Мы с Хайсеном сделали то же самое. По вкусу сироп напоминал морскую вишню.

Когда мы добрались до центра, над городом уже сгустилась поздняя ночь, но спать мне не хотелось. Похоже, мои внутренние часы давно сбились.

Огромный центральный вокзал был наводнен пассажирами и вооруженными до зубов солдатами. Толпа полностью заслоняла настенные экраны, а мне так хотелось посмотреть новости о Доме. Когда мы выбрались из лабиринтов вокзала, Хайсен сказал:

– Мы найдем убежище в международном городке. Там каждый Дом имеет свое посольство.

– Пойдем в посольство Рака, – вдохновилась я. Одна лишь мысль о том, что я увижу своих людей, придавала сил.

Над центром города был натянут тканевый купол, вздувшийся потоком воздуха кверху и напоминавший гигантский пляжный мяч. Всюду нас окружали приземистые здания, больше похожие на бункеры. Особенно несуразным казался Ипподром, где и проходила сессия Планетарного Пленума. Солдаты в бронированных машинах, выбрасывающих клубы дыма, беспрестанно курсировали по узким темным улочкам. Они останавливались и хватали наобум людей, словно выискивая организаторов беспорядка. Хайсен оказался прав – мы не зря надели маскирующие воротники.

Возле Ипподрома толпа Овенцев, запрудивших улицы, стала редеть. Люди со всего Зодиака наблюдали работу сессии Пленума. Я видела мистиков из Дома Рыб, облаченных в серебристые одежды, темноволосых Стрельчан в костюмах из левлана, которые напомнили мне о Ниши, Девианцев с оливковой кожей и светлыми волосами, маленьких Близнечан, сбившихся в пары. На каждом углу улицы стояла охрана: солдаты-Овенцы, одетые в красные мундиры.

Ипподром был полностью оцеплен. В толпе шептались об угрозе взрыва. Послов и их помощников поместили в подземные укрытия, пока саперы проверяли здание на наличие взрывчатых веществ. Казалось, что публика взирала на этот ужас без малейшего потрясения, даже, скорее, с циничным любопытством, будто подобные происшествия на Пленуме не редкость. Неожиданно вспомнилось, что рассказывала мне мама об этих сессиях. Она говорила, что все встречи Планетарного Пленума – пустая трата времени, потому что послы не умеют работать сообща. Она сказала, что система коррумпирована на всех уровнях. Участники скандалят. Каждый пытается захватить власть. Деньги не выплачиваются.

Очевидно, что за минувшее десятилетие дела стали только хуже.

– Здесь полно солдат, но где местная Зодайская гвардия? – спросила я у Хайсена.

– Зодайцы в Доме Овна не имеют никакой силы с тех пор, как власть захватила хунта. Даже Хранитель Юрэк, находящийся под домашним арестом, не более чем марионетка. Генералы нанимают собственных астрологов, то же самое делают и ополченцы.

– Мы можем посетить Юрэка?

Хайсен прошептал какую-то команду, и его скан спроецировал небольшую голограмму. Перед нами всплыла миниатюрная фигура пухлого человека, одетого в экстравагантную робу из стриженой овчины. Похоже, когда-то он был культуристом, но теперь, без нужной нагрузки, его мышцы обвисли и затерялись в складках кожи. Хайсен повернул голограмму, чтобы я могла увидеть его лицо.

– Это Элбор Экас, посол Дома Овна. А по сути, он служит поверенным у генералов. Вот с ним ты сможешь встретиться, а Хранитель Юрэк никого не принимает.

На десятый день рождения Стэнтона мама подарила мне ожерелье, в тот же год она и ушла от нас. Это ожерелье – единственное, что подарила мне мама только от себя, без папиного участия. Двенадцать жемчужин, нанизанных на серебристый волос морского конька. На каждой жемчужине мама вывела священный символ Дома Зодиака.

– У нас одна Вселенная, хоть мы и живем в разных мирах, – часто повторяла она.

Но несмотря на то, что мама не раз обращала мое внимание на различия наших Домов, я никогда не воспринимала Зодиак как набор разноцветных жемчужин, собранных в одно ожерелье, – я видела нас единым ожерельем, где все равны. Каждая жемчужина является неотъемлемой частицей нашего ожерелья, частицей этой красоты, пусть даже у всех разные устремления.

Теперь, во время этого путешествия, я поняла, насколько наивными оказались мои суждения. Мама была права: каждый Дом устроен по-своему, как отдельный мир, и Дом Рака не исключение, хотя раньше меня не посещали подобные мысли. Мы вообще не думаем о себе как о части единого целого.

Но сейчас я должна была обратиться ко всем Домам и найти такие слова, которые убедят их, что все мы – жемчужины одного ожерелья. Все одинаково важны. То, что случится с одной, непременно повлияет и на остальные. В этом была наша сила и преимущество, которого лишил нас Змееносец. Он знает: чем дольше крепнет в наших сердцах недоверие друг к другу, тем легче нас погубить, отрывая по одной жемчужине за раз.