Предисловие.

Вы держите в руках удивительную книгу, повест­вующую о далёких событиях прошлого наших пред­ков. вдохновение, с которым она написана, передаётся читателю, и с первых строк он погружается в сущест­вовавший когда-то мир. То был мир невероятных для се­годняшнего человека возможностей. Мир путешествий между звёздами и волшебных деяний с помощью силы мысли. Мир цивилизаций, что зародились на разных планетах в разное время.

Эта книга не только об истории человечества и его былом величии, но и о силе любви. С её помощью герои преодолевали самые сложные препятствия, сеяли добро на Землях нашей Галактики и сохра­няли основу жизни, благодаря которой мы сущес­твуем сейчас.

Летописи Страны Арии — это прикосновение к Знани­ям наших древних предков, возможность узнать больше о своих пра-прародителях. Они распространяли Светлое Знание среди всех народов нашей планеты и за её пределами. Уровень их цивилизации кажется фантасти­ческим и может не укладываться в воображении читате­ля, но всё, что описано в книге, является былью — тем, что было на самом деле. Подтверждением тому явля­ются артефакты, разбросанные по всей нашей Земле. И это лишь малые частицы их былого могущества. На­шим предкам подвластны были силы Природы и тон­ких энергий. Они во благо своих народов, силой мысли, подчиняли стихии и движения планет. Именно Знания дали им возможность создать настолько высокоразви­тую цивилизацию.

Отдельно хочется сказать о языке, которым написана эта книга. Он — живой. Сила книги и вдохновение посе­щают каждого Человека с чистым сердцем, пожелавшего прочитать её. Книга интересна и ребёнку и взрослому. Повествование одновременно является и увлекатель­ным приключением, и учебником по истории, и книгой Знаний. Такой учебник не оставил бы равнодушным ни одного ученика в современной школе. Поэтому Ле­тописи Страны Арии являются хорошим примером того, как лучше передавать Знания детям.

В книге Вы встретите много Образов из русских народных сказок и это не случайность. Сказки сохра­нили в себе часть событий прошлого и Знания наших мудрых предков. В них что-то зашифровано и с этим согласны многие современники. Даже религиозное на­следие других народов описывает похожие эпизоды далёкого прошлого.

Чтобы полноценно передать Дух тех времён, в кни­ге используются образные иносказательные описания. Они помогают вдохновить читателя, а также понять то, что не присуще теперешнему сознанию Человека. Ведь главная цель Летописей не в том, чтобы составить да­тировку событий, а в том, чтобы сохранить Древнюю Культуру и перенести мировоззрение наших предков че­рез века и тысячелетия. Именно в этом состоит ценность Наследия.

Имена и события в книге являются достоверными. Откуда это известно? В этом, пожалуй, состоит главная особенность Летописей по сравнению с другими труда­ми по истории.

Книга написана благодаря способности Человека про­никать Мыслью в Прошлое. Развивая свои способности, Человек может научиться наблюдать события Прошлого так же ясно, как и Настоящего. Это можно назвать яс­новидением, можно назвать прозрением, Интуитивным Знанием, а можно — Памятью Рода (генетической па­мятью). Это информация из нашего подсознания, энер­гоинформационного поля Вселенной.

Чтобы научиться видеть сквозь время, нужно жить чис­тыми помыслами и с добрым сердцем стремиться познать Мир. Ещё недавно об этом говорилось только в сказках, но настала пора современному Человеку узнать о том Об­разе Жизни, благодаря которому раскрываются пред ним великие Знания Вселенной.

Книге не страшны скептики, потому что во многих уже просыпается Память Рода. Лишь тот Человек может объ­ективно оценить достоверность описанных событий, кто смог открыть в себе эту способность и лично заглянуть в тайны прошлого.

Люди начинают стремиться к Знаниям спустя много лет после того, как в мире появилось рабство. До сих пор Человечество пребывает в мороке — сознание лю­дей замутнено отрицательными программами, из-за которых на Земле распространялось зло и разруше­ние. Появление такой книги говорит о приходе светлых времён. Мир очищается с помощью Доброты, Любви и Света Знаний.

Также хочется сказать несколько слов о том, как и ког­да была написана книга. Изначально она была записа­на волхвом Владимиром Вещим на бересте около 1600 лет назад. Часть её хранилась в библиотеке Ивана Гроз­ного, но сгорела со всеми другими документами в спла­нированном тёмными людьми пожаре. Но уже в наше время Александр рассказов, благодаря открывшимся способностям, восстановил текст этой книги. Некото­рые слова были заменены на современные для того, что­бы упростить восприятие информации и сделать книгу доступной каждому.

Это лишь первая книга серии Летописей Страны Арии, описывающая события прошлого от 40 000 лет назад, но даже её одной достаточно, чтобы по-

сеять в людях стремление ко всему Доброму и Свет­лому. Желаем Вам испытать всю полноту ощущений от прочтения книги. Совершить множество путешест­вий в прошлое вместе с её героями. И главное, желаем, чтобы осталась в Вас Искра, которая рано или позд­но разожжет Светоч Души, направив Вас на Путь це­лостного развития.

Павел Светлый

Автор книги «Образ Родины Счастливой» {2}

Падал снег крупными хлопьями. За окном бело. За со­тни вёрст ни души. Я сидел тихо, глядя на потрески- вающиеся поленья в печи, выложенной из белого камня. Мой посох стоял у двери, окованный булатным перстом, который поблёскивал, как бы играя, с пламенем огня. Роженица родила сына без мук и тихо спала на печи, прижав дитя к своей груди. Супруг её хлопотал на дворе, запрягая сани. Сына назвали Егором. Взглянув на их­него отпрыска, я точно знал — быть ему волхвом.

Пламя пробуждало в моей душе картины далёкого прошлого и я, сидя словно в забытьи, видел перед со­бой наших могучих предков, и видения складывались в стройные образы...

Светомир

Создатель сайта «Возрождение Славяно-Арийской Ведической Культуры» {3}

Летопись об отцах наших, славных героях и воинах, берёт своё начало за много вёрст от селе. Всё началось так, а вернее закон­чилось, ибо конец чего-то всегда являет­ся началом.

Волхв Владимир Вещий

1.

Два силуэта тихо стояли на выжженной ярилами [1] , потрескавшейся, сухой почве. Ветер то и дело окатывал горячим клубом пыли. Лишь глаза блестели с неподдельной чистотой и силой. Один из воинов был облачён во злато. Средней длины космы вились по ветру. Губы слегка потрескались и пересохли. Другой же, супротив него, жалкий на вид ма­лый, таил в больших чёрных очах силу тьмы. Когда-то и он походил на своего противника, но это было очень давно. Его дух изменился за те лета, проведённые во тьме.

Витязи, не молвя ни слова, ни полслова [2] , мгновенно понимали друг друга. Светловолосого звали Яром, тём­ный же был Кожан. Когда-то там, за много жизней до сих пор, они были брат и сестра, но это было тогда.

Постояв ещё немного, Яр развернув голову, зашагал прочь к железной птице [3] и ко своим сотоварищам, поджидавшим его в чреве той птицы. Им предстоял долгий путь во Земли [4] иные.

Кожан тихо просопел и растаял [5] с дуновением пыль­ного ветра. Битва закончилась, не успев начаться.

Вдалеке загорелась и упала Полынь-звезда [6] и же­лезная птица, хлопнув крыльями, чуть помедля, вспор­хнула ввысь, отражая от себя два ярила —зелёное и красное [7] .

Посмотрев в малое оконце изо чрева той птицы, Яр знал — Оре-Земле [8] погибель скорая грядёт. Полыхну­ло зарево да великий пожар занялся и окутал Ору-Землю. Не желая выдавать печаль, Яр смахнул со щеки сбежавшую слезу. То был конец Оре-Земле — Родине его. И грусть-тоска заполонила шибко сердца сидевших во чреве железной птицы.

2.

Долго ли, коротко ли — скоро сказ сказывает­ся, да не скоро дело делается. Летела та птица железная, отпуская детей малых [9] своих по Землям тёмным и светлым, возжигая звезду полярную во небе без конца и края. Народу набилось в чреве той птицы немало — и стар и млад, красны девицы и добры молодцы. И на выгляд были они кровей разных и цвета кожи разного.

Яр с сотоварищами совет держал — во какие земли им податься. И выбор пал на Мирград-Землю [10] , что за мно­го вёрст [11] от мест тех, где они прибывали, укрывшись от беды великой и сил тёмных.

Поддержал народ мысль светлую, и впорхнула птица желез­ная в оконце тёмное, да вышла по другую сторону — в оконце светлое [12] . То было три Земли и ярило красное — Мирград-Земля, Инград-Земля [13] и Живград-Земля [14] .

Выпустила птица детей своих малых со племенами раз­ными во чревах.

Живград-Земля была самой малой и укрылось там племя цвета красного [15] . Моря и горы были на той Зем­ле и всякие растения диковинные в количестве огромном. И взяли они с собой народа морского [16] во те моря, и за­жили счастливо во Земле новой.

Инград-Земля приняла людей с жёлтым цветом кожи [17] . И было множество дерев и лесов со плодами сочными на ней, и текли ручьи со живой водой. И зажил народ этот счастливо во землях новых.

Яра с сотоварищами и с народом [18] , да асов вещее пле мя [19] , что птицей той железной управляли и детьми её малы­ми, приняла Мирград-Земля во свои объятия. И привели они с собой на Землю-матушку народ тёмный, цветом кожи чёрной [20] , который спасли от смерти лютой на Инве-Земле [21] во краях дальних.

3.

То был первый год во Земле новой, во Мирград-Земле. А были берега там, где нынче пучина морская. А были тёплые края там, где теперь вьюга и метель бушуют.

Яр и народ с ним, в числе несметном, посредь поля да в чистом лесу поставили хоромы [22] , да в срок малый [23] , без камня и дерева и без трудов великих.

Был там остров без конца и края, и нарекли его — стра­на Ария [24] .

Племя же тёмного цвета кожи пожелало уединиться в лесах дремучих, от народов Арии подалее, восхвалять богов своих от чужого глаза в стороне. Не противил­ся Яр воле народа чужеродного, и разбрелись люди те по Земле-матушке, народу Арии благодарствуя, песни воспевая и сказы сказывая. И зажили счастли­во на Мирград-Земле.

И племя асов вещее перешло за горы великие, возжелая друзьями быть с народом Арии. Жить своею жизнью и детей растить, да лелеять птенцов малых, да парить по- над пропастью во птицах железных.

И созвал тогда совет, Яр, народа Арии — вече по наше­му. Пришли все — стар и млад на то светище [25] .

4.

Во то время в тех берегах ярило колобродило, да вокруг всё кружилось светлое [26] . День сто­ял на земле время долгое. Ночь потом была время длинное, да сияла чудесная радуга [27] и в полнеба, цветами играючи, как и нонче [28] в местах лютых северных.

На собрании том людей толпища. Каждый сделал себе избу ладную. И тепла была речка-матушка [34] , что в че­тыре стороны пораскинулась — поперёк, да вдоль того ос­трова.

Порешили люди согласием, посадили Яра на вотчину [35] , чтоб беречь родну Землю-матушку от кощеев [36] и ихслужителей [37] , что проведали о Мирград-Земле и пришли забрать во свои ряды людей с кожею цвета тёмного.

Люди тёмные воспротивились, не желали быть раба­ми более.

Кожан был главой над кощеями и пролил он, гад, много кровушки. И хотел покорить племя чёрное и забрал к себе духом слабых дев и добрых молодцев. Были те, что по во­ле своей шли, но числом они были малые. Не горел огонь у них духа чистого [38] , беспредельного.

Во те времена над Мирград-Землёй две луны было в чистом небушке. Вела звали одну луну, а вторая Луной [39] называлася. Восходили они посреди ночи, освещая яриловым отражением земли светлые страны Арии и замор­ских краёв земли дивные.

Вот собрали кощеи войско числом великое и давай топ­тать-разорять Земли ближние. На Инград-Земле и Зем­ле Живград поднялося зарево [40] — далеко видать.И народ совладать не мог никак со кощеевой тёмною мыслею [41] .

И пошли они во Мирград-Землю по горам, по долам лютой вьюгою, привели с собой гром и молнию [42] .

Лишь над Арией землёй светит солнышко, не смогли они подойти туда ни во птице железной, ни с ненастьями [43] .

Народ асов, друзья арийские, злым кощеям тогда вос­противились, и вспорхнула во чисто небушко птиц желез­ных вереница длинная.

Яр, собрав, ополчил добрых молодцев. Полетел высоко он мыслею [44] по-над небом, по-над светом ярила красного во чертоги [45] кощея Кожана, что на Веле тогда гнездилися, насылая в Мирград ненастья, рассыпая погоду лютую, да моря народ за напраслину [46] , вознося богам своим почести [47] .

Полетели птицы железные на Инград-Землю и Живград-Землю, во края чужие, но светлые, выручать своею подмогою и народу неся избавление от кощейских затей безрадостных.

Яр и два его сотоварища, Мер и Лель, величать по име­ни, пробрались во чертоги кощеевы и над Велой парили соколом, зоркий взгляд свой держа во бремени и высоко витая мыслею.

На Инград-Земле и Живград-Земле поднялася смута великая. Не щадили кощеи ни стар, ни млад, обретая всех на погибель лютую.

Асов птицы тем часом железные разбрелися по двум тем Землюшкам. Кто глядел на кощеев с трепетом, тех они во тех землях оставили. Непокорных же, да и стар и млад, на железной птице отправили, повернув назад на Мирград-Землю.

Занялась Инград-Земля огнём-пламенем, кто остался — пропал с кощеями и нашёл себе там пристанище.

Отпустила птица железная изо чрева свого птенца малого. Не сидел внутрях добрый молодец, не сиде­ла там красна девица [48] . Полетел птенец в море бурное, взбушевалось оно непогодою и впустило его в объятия. Тут Инград-Земля всколыхнулася, и открылось окон­це тёмное, да Инград-Земля закружилася, да из глаз долой вовсе сгинула [49] .

Прослыхали тогда кощеевы силы тёмные о народе с Инград-Земли, что вышел на волюшку. Разбросали

они семя тёмное [50] на Живград-Земле — и по морюшку, и по землюшке. Всё, что вверх росло, — к земле тянет­ся, да все звери в лесах тотчас сгинули, и людей пропа­ло немеряно. Да кощеи с Живград-Земли ушли.

Но успели прийти помочь асов племени птицы свет­лые и собрали, кто был живой, да во чрево птицы отпра­вили. Асы, с теми другими народами, восвояси тотчас направили своих птиц железные головы.

А на Веле тогда Кожан сидел со кощеями и ихними слугами. Всё хотели ариев страну забрать, победить её непокорную.

Яр и двое друзей его прибывали мыслею вещею во чер­тогах оных кощеевых. И прознали кощеев замысел, и решили унесть Велу со свету — погубить кощеево племюшко.

Тит тогда был при Яре писарем, он вошёл во хоромы светлые, что стояли во Мирград-Землюшке, глядь — а Яра уж нет с сотоварищами [51] . Подивился тогда чуду дивному, дописал всё в книгу железную [52] .

Лель и Яр принесли два деревца, посадили в кощее­вом логове. Ну а Мер им принёс живой воды да смешал её с водой мёртвою [53] , и полил деревца те обильно он.

Взялись за руки други верные, прошептали слова за­ветные [54] . Ночь укрыла — в глазах их черно. Воротились на Мирград в мгновенье одно.

Деревца те корни пустили враз. Обвили те корни Велу-луну, и давай крошить и давай давить её.

Кожан ведал о том и исчез тотчас, а другие кощеи все сгинули.

Буря сильная поднялась тогда [55] — на Мирград-Земле волны плещутся. И волна, хлыстнув о земь арийскую, оторвала край того острова. Да все люди, что были там, тотчас сгинули во пучине моря великого.

5.

Яр позвал тогда асов племюшко — горевали те по Веле-луне. Порешили они с Земель чу­жих привести ину малу Землюшку.

Короба набив пустотой великою [56] , заблес­тели птицы железные. Полетели за тридевять [57] Земель добывать луну малу Землюшку.

Не успело ярило и раз обойти-обернуться навколо Мирград-Земли [58] , воротились две птицы железные и ведут меж собой луну новую. Пуще прежнего она вся блестит и ярило в себе отражает.

Нарекли её Радой на радостях. Льдом она была вся припорошена и сияла, словно каменья дивные.

Растопило ярило тогда тот лёд, поднялись в малый срок дерева и дубравушки. Порешили стеречь её пуще сокола, поселили на стражу воинов. Терема на Раде поставили.

Зажилось веселей на Мирград-Земле, кто погиб уж полно оплакивать. Ожидает людей время новое.

Восхваляют великих воинов во былинах да в песнях ра­достных.

О спасении Мирград-Земли много разного тарато­рили. С той поры Спас Великий праздновать пореши­ли тогда они.

6.

Так бежало время без устали. Не тужили ни стар, ни млад на Мирград-Земле — Земле-матушке.

Племена тогда все спасённые разбрелись во четыре стороны.

Племя красное отыскало брег да по праву руку раски­нулось от земли от Арии.

Племя жёлтое не велело ждать и ушло во степи про­сторные, да по леву руку от острова.

Да морского народу племюшко расселилось в морях, что теплы были.

Племя чёрное, горемычное, схоронило своих сородичей, что погибли в войне неправедной, да осталось в своих по­селениях, да поныне там прибывается.

Племя асов, друзья арийские, воротились в свои места, да зажили там ладно, здорово.

В одно лето [59] на Раду-луну тогда прилетела птица же­лезная. Та несла в себе храбрых воинов, чтоб беречь-сто­рожить Землю-матушку.

Пожелали те витязи славные жить-поживать на Раде-луне и детей растить, да на нивах зорьку встречать.

А на вотчине во Мирград-Земле, в арийских землях светлых, были люди все счастья полны и воздвигли хоро­мы новые Яру и его сотоварищам.

7.

Был у Яра сын — Ерем звать, Ерёма по-нашему. Ерем был годов двадцать от роду и умел он делать дела дивные. Потешал народ да отра­ду нёс степенную добрым своим родителям.

Бывало встанет посреди двора, стукнет три раза о землю посохом малым, да шепнёт слова, одному ему известные, да пропадёт с глаз долой — дивится народ. А опосля, через срок малый, вернётся с вещами замор­скими, да такими, что в землях арийских не видывали и слыхом не слыхивали. И давай его люди добрые пы­тать, где ж добыл те вещицы диковинные ? А он и от­вечает:

— Был я за морем во земле чужой, люди там ходят хво­рые. Излечил я их, уберёг от беды и горюшка. Благодарс­твуют люди лекарю, так назвали меня в тех землюшках. Кто парчу принесёт красивую, кто из злата цепь с са­моцветами. Я ж домой поспешаю с подарками.

А в то время болезней не знал никто [60] , и не ведал никто горькой старости во землях во арийских солнеч­ных. Все во здравии ходили крепкими, да не ели вооб­ще скоромного. Да все пили водицу студёную да отвары из трав целебные — были травы те вкуса дивного.

Мясо вовсе не ел народ тогда, ни в земле что гулял, ни по морюшку. Все коренья ели да плоды с дерев мно­гоцветные. Да плоды были те особые. Если съест его добрый молодец — будет сытым ходить время долгое. Если съест его красна девица — будет вовсе сытнее сытого. И ни жажды не будет чувствовать, и ни голо­да. Да и силу в себе найдёт всегда, кто отведал плоды те сочные. Будет светоч [61] дарить и молодость людям всем, себя окружающим.

И было озеро бело посреди земли Арии, да вода была тепла там всегда, потому как во недра Мирград-Земли она уходила, кои грели светом Земли изнутри то озе­ро. И звали край тот Белозёрье [62] .

Кто окунётся в то озеро будет жить вечно, переживя тело бренное мыслью своей.

Люди из племён других не ведали, как устроена суть человеческая, и приходили на поклон во землю Арию. Да кто приходил уж, не хотел оставлять зем­лю арийскую. И народ арийский собирал творения умельцев диковинные и дарил их один раз в срок ма­лый всем, кто желал. И письмена в железной книге, выкрапленные узорами диковинными, подносил наро­дам тем; и селил сынов и дочерей своих во края чужие, дабы поведать и оповестить их о грамоте, от ихнего рода отличной.

Да вот какая оказия чудная в те поры была:

Когда тело бренное человека покидало Мирград-Землю, его придавали огню и отпускали по воде, а не хорони­ли во землице сырой. Дух умершего находил пристанище во землях иных до поры, и коды [63] рождался ребёнок во семье, где тело огню предали, — во момент зачатия Дух переходил в утробу матери.

Когда же дитё на свет божий являлось, не помнило оно о жизни своей былой до поры, а вершками малыми, в отрочестве да в юности вспоминало и приумножало опыт предков своих великих; и во зрелости вспомина­ло полностью все жизни свои былые.

Вот такая круговерть великая вершилась день за днём, год за годом. Кто ж во зрелости не желал жить памя­тью прошлого, мог избрать себе путь новый.

8.

Вада-луна была в аккурат на том круге, где предшественница её опальная. И вот кру­жилась она над Мирград-Землёй, ярила свет отражаючи. И прошло сорок годов по вре­мени нашему.

Жил народ Арии, народ асов и немного других народов на той Раде-луне в количестве малом. И была почва благо­датная на ней, и росли травы диковинные, коих на Мирград-Земле не сыскать. Но случилась одна оказия.

Души кощеев неупокоенные [64] , Кожаном ведомые, что со­хранил плоть свою бренную, просочились по капельке во тела добрых воинов и затаились там до поры, да никто об этом не ведывал.

И начал одолевать в тот год дух тёмный тех, кто волею слаб был. Заполнил душу оных корыстью и злобою.

9.

И жили волхвы в те поры на луне, что Луной называется. Жили они лета долгие, нам не­ведомые, и не стояли они ни за силой свет­лою, ни за силой тёмною. Лишь смотрели вниз на Мирград-Землю и думу думали.

Величали тех волхвов именами разными. Опосля люди думать начали, что боги они; но были не боги то, а душа человечья, что узрела свет дивный.

И не могла та душа принять ничью сторону, но могла принимать разные облики. То девицею обернётся крас­ною, то обернётся добрым молодцем, а то и вовсе волком серым — и думает думу волчью.

Был и Яр из рода того светлого, да возжелал остаться во Мирград-Земле — уберечь людей добрых от горюшка.

10.

Долго ли, коротко ли — по Мирград-Земле люди с Рады-луны рассеялись. Да не знали, не ведали тёмной силушки, что во плоти у них хоронится.

И по сей день кощеи прячутся — то их души, как ко­поть тёмные, всё сидят до поры, до времечка.

Так шли года чередою длинною на Мирград-Земле, на Земле-матушке.

Вот в один день, порешил Яр собрать добрых молодцев и красных девиц, да со всей Мирград-Земли и с уголков её дальних. И кто возжелал, тому дарил он светоч зна­ния мудрого.

Были средь людей оных и те, что кощеевым душам упо­кой дали. Ведал о том Яр, но всё ж решил, что смогут они одолеть семя тёмное, что кощеи засеяли.

Были такие, что одолели, но были и такие, что затаили до поры да приумножали род свой, о том не ведая.

Вот прошло пять сроков малых, и все кто возжелал, знания эти получил; да мог унести с собой книгу же­лезную и дарить всё, что в той книге, любому, кто воспрошал. Не дано было кощеям познать той книги. Не дано было достичь высот тех светлых. Но всё ж смогли они, вцепив­шись пиявкою в душу светлую, открыть себе часть зна­ния вещего.

Но то было впереди, а пока собрались люди добрые и пошли по Мирград-Земле, неся книгу железную. И бы­ло то счастливое время — всяк кто жаждал знания, об­ретал его.

И были те знания полны чудес разных. Кто волею и ду­хом силён был, мог ветром в чистом поле обернуться. Мог дождём иль снегом стать, иль волной морскою. Мог зем­лицей-матушкой воплотиться и рожать урожаи дивные по пять раз за срок малый.

И была у Яра книга другая малая [65] , но хранилась та книга ни в хоромах светлых, ни во чертогах тёмных; а была она знанием рода, что обитал на луне, что Луной называется. И не имела та книга плоти ни железной, ни бе­рестяной. Мог прочесть её только тот, кто волхвом стал. Были и такие на Мирград-Земле-матушке.

11.

В те поры и веселились люди во землях Арии на славу, и свята их были от наших от­личные.

Всё же были и схожие, такие, как кулачный бой. Да соревновались и уда­лью блистали не только добры молодцы, но и девки, и люди постарше.

Бились в шутку, без доспехов и без лат — гурьба на гурьбу али один на один. Тот, кто послабее волею был — тотчас проигрывал.

Возводили помост, да был он из чего-то невиданного — твёрдый, да мягок, словно перина, коли падёшь на него.

И Яр, да сын его Ерем, любили те забавы.

Раз в светлый день собралось народу тьма-тьмущая. Да были там купцы заезжие из мест дальних. Были и дру­зья страны Арии — асы, что тех купцов возили во птицах железных.

Да знамо дело, средь купцов были и воины с тех стран дальних. А воевода тех воинов любил в кулач­ном бою позабавиться — удалой был молодец и силы немеряной.

Вот вышел он на помост и стал воспрошать сильнейшего бойца — а в те поры много было воинов крепких во земле Арии. Да так случилось, вышла дочь Мера — Всела, Ва­силиса по-нашему.

Тут увидел её Ерем и воспылало сердце его страстью жгучей.

Вот начался бой. Всела всё кругом того воина ходит да бровью не ведёт. Смех и злоба разбирает воеводу — в ихних землях бабы не воюют, но всё ж решил потешить­ся, да куда уж там.

Бросился было кулачищами размахивать, да она словно тень — скользнёт и нет её — вот за спиной стоит. Уморил­ся воевода чужеземный да навзничь лёг. А она так гордо стала да ножкой его подпирает — смеётся народ, а чужес­транец и шевельнуться боится, словно опутали его тяжё­лыми оковами.

С тех пор запала Всела в сердце Ерема и стали они к друг дружке бегать — дело молодое.

Долго ли, коротко ли — раз пришло ночное время, раду­га в полнеба засияла. Вот ведёт Ерем свою любаву [66] к отцу её Меру, просить значит руки по нашему у отца ейного.

Знал про то Мер уж наперёд, да был рад этому безмер­но. Яр же выбору сына противился, да не хотел обижать друга — думал, может всё обойдётся; да картины тёмные шли на ум [67] и сердце тревожили. Всё же решил он уважить сына и дал благословление, наперекор сердцу своему.

12.

Тем часом было всё мирно и тихо во Мирград- Земле. А во Землях далёких, да за столь­ко вёрст, за сколе око не может увидать, а только мыслею человек знающий и веда­ющий может узреть, Кожан собирал новое войско.

То тело, в котором его душа обитала, он создал себе сам, и оно воплотило сущность его. Умел он также, без труда великого, покидать тело своё полностью или частями. Мог волком серым стать, мог птицею, что парит в не­бе высоко. Мог и красной девицей, и добрым молодцем обернуться, если хотел. Мог и к твари любой, живущей во вселенной, пристроиться тихой сапой, да опосля, душу его родную выдворить из тела бренного.

Места далёкие, Земли малые и великие, где он пребы­вал, были дикие — на самых задворках. Люди и твари, что обитали там, были просты душой и телом, и дове­рились они ему тёмному — думали, что пред ними Бог, да величали его именами разными. Да не в именах суть, а суть в том, что поддались они на обман великий.

Кожан приблизил к себе троих и осветил их силой зна­ния, чтоб могли народом и тварями править и ответ пред ним держать. Да стал мастерить врата мыслею [68] , чтоб без труда войско его новоиспеченное добралось до Мирград-Земли.

Сделать те ворота было не так-то просто, да и были такие, что мешали замыслам его тёмным — имя того на­рода Уры.

13.

В замыслах своих, в глубине сердца свого, уры хо­тели сами попасть на Мирград-Землю да стать её хозяевами, но не желали влачить бремя ко­щеево на плечах своих.

Те Уры были по сложению тела отличные — ростом вдвое больше человечьего; и могли под водой жить, как на­род морской, время долгое; и на суше могли быть, словно люди обычные.

Да было всё у них ладно собрано — и хоромы, и кони быстрые [69] . Да желали они всем естеством своим полу­чить книгу знаний малую от народа, что проживал на лу­не, которая Луной называется.

14.

На Мирград-Земле всё было тихо и светло.

На­роды жили во согласии и вели торги меж со­бой. Ничто не тревожило людей. Плескались тихо моря синие и было так время долгое. И стали жить Ерем с Вселой вместе. Люди добрые справили им избу славную во земле Арии; и родилась у них дочь, и родился сын. И были все веселы и горя не знали.

Долго ли, коротко ли — прошло время долгое. Уж дочь у Ерема подрастает, было ей восемнадцать годков по-наше­му, да время в те поры по-другому мерили. Дочь они Орой назвали в честь Земли Оры, что осталась позади во вре­мени безмерном. Была Ора на мать похожа как две капли воды, и как Всела любила в кулачном бою состязаться.

Вот в один день светлый дала она себе зарок: коли найдётся добрый молодец, что её в бою одолеет — быть ей ему женой верной.

В те поры жил один купец иноземный во земле Арии и был у него сын Мар, ладный и лицом, и телом. Да вот беда — мать его, Нима, сама того не ведая, одарила его душою тёмною, семенем кощеевым. Было то время доб­рое, и никто не воспрошал за душу чистую [70] ни у крас­ных девиц, ни у добрых молодцев.

Вот решил Мар на состязание кулачное податься — скуку развеять. Взошёл на помост, а супротив его — Оры глаза большие, словно озёра бирюзой блестят. Она была девицей духом крепкой, но всё ж Мар сумел одо­леть её, и пришлась она по нраву ему. Решили жить-по­живать они вместе.

15.

Далеко-далече, во землях чужих, разлилась река, берегами своими крутыми подпирая неба стать. Шли по одному берегу два воина. Один был в одёжах рва­ных да неказистый — кощеев слуга. Другой шёл поза­ди него в ладной кольчуге. Был он высок и крепок и вёл врага своего во земли родные — то был ур.

Времени истекло, с тех пор, как Кожан объявился в тех краях, немеряно.

Уры решили Яра позвать во свои края и союз ве­ликий заключить меж народами. А в знак дружбы будущей изловили одного из служек кощеевых, что бли­зок к Кожану был, дабы постичь мысли их тёмные. Но как не пытали, как не стращали [71] его вещицами своими диковинными — ничего путного он не сказал. Порешили ждать Яра.

И Яр знал о мыслях нечистых урских и был готов к бе­седе длинной. Перешёл он во края далёкие по дороге, мыс­лью проторенной. Был один.

Уры же встретили его с почестями, ако царя. И по­вели к ихнему князю урскому, что во всех землях ихних слово держал.

Был он для ура на редкость невысокого роста, чем-то походил на сына человечьего, лишь очи его сияли жёлтым цветом.

И Яр слушал речи его сладкие и видел суть его сокры­тую. И видел прошедшее и будущность. И знал, что по­терял ур тот супругу свою верную и чадо, и что погибель принесли им кощеи. Но смотрел на всё без трепета в ду­ше, и видел суть беседы до того, как начал оную.

Князя урского звали Морей. Просил он, чтобы Яр рас­толковал ему книгу железную и сулил ему дары диковин­ные, и предлагал дружбу крепкую.

Не принял Яр даров, и от богатств несметных и ве­щей диковинных глаза отвёл. Пожелал лишь посмот­реть на служку кощея Кожана.

Не по нраву пришлась Морею воля Ярова, затаил он злобу да стал стращать его, да позвал двух слуг своих верных. Те, не долго думая, решили силушкой с Яром померяться. Да только подняли свои кулачища на не­го — тотчас развернулись к Морею и давай лупить его, что есть мочи.

Слуги те были не из простых уров — силы в них было немеряно. Взмолился Морей. Яр лишь ухмыльнулся, бро­сил свои очи на воинов, и те побрели прочь да тотчас во­ротились, и служку кощеева с собой тянут.

А был он не пойми кто — на лицо человек, а душа чёр­ная, как у зверя дикого. Провёл Яр рукой по макушке его, и расплылось лицо служки в кривой улыбке, — узнал тог­да где Кожан прибывает. Окинул взглядом хоромы урские в последний раз, и как сквозь землю провалился.

Разгневался тогда Морей на слуг своих, да ничего делать не стал, всё же знал, что Яр волю ихнюю отнял. Но не за­метил и не мог заметить, что у одного из них глаза за­блестели [72] как-то по чудному. Порешил служку Кожана отправить в темницу.

Позвал Морей лекаря, что при нём в палатах жил, и ве­лел залечить раны на теле, что свои же воины наделали.

Яр тем временем был уж во Мирград-Земле, но всё знал, что у уров деется, так как часть духа своего посеял в теле урском. И каждую ночь представал пред ним и вы­спрашивал у его души, что произошло за день.

Кожан же пребывал в те поры во недрах одной Зем- люшки, что была далека от тех мест, и ведал о всех де­лах, что уры замышляли. Да служка его перестал ему весточки носить опосля того, как с Яром повстречался. Мыслил Кожан как бы засеять смуту во сердцах людей светлых.

16.

Занялась алой лентой багряно, на перепутье двух миров, война. Народы земель, что Ко­жану были подвластны, кинулись гурьбой во владения урские.

Морей не заставил ждать себя долго с ответом — про­нёс отряды со земель своих мечём огненным и пролил кро­вушки кощеевых опричников.

Кожан только того и ждал. В том был замысел его коварный, дабы внимание Ярово занять войной в ми­рах далёких. Обернулся он птицей ночной и на Мирград-Землю подался, да не в землю Арию, а во края, где асы обитали.

Долго ли, коротко ли — прошло уж два срока малых, как уры с кощеями воевали. Кожан же днём, притаив­шись, дремал во лесах дремучих, а ночью покоя лишал тех, что кощеево семя в душе своей носили. Да исподволь сму­ту сеял в сердцах асов, друзей земли Арии.

Проведал о том Яр, да Кожана уж след простыл. Что ж делать — опосля драки кулаками не машут.

Средь асов нашлись такие, что возгордились, али за­висть съедала изнутри души их светлые. Всё ж они в ко­личестве малом, со своими семьями и скарбом, порешили найти места новые во Мирград-Земле да жить раздельно от друзей и братьев своих.

Пытался Яр помочь им, да видно всё понапрасну — побрели они во края новые, да все, кто возжелал, с ними отправились.

17.

То был остров средь моря бескрайнего, имя тому острову — Буян. Там и порешили они жить и создавать племя новое. Да остров был не­велик.

Были с ними всё же и волхвы, что могли стихиями по­велевать, да подняли они со дна морского часть суши ве­ликую, и стал он размерами в пять крат больше.

Прошло время долгое.

На острове Буяне, те, что при­были, уж детей народили, а те — своих завели. И всяк, кому не по душе было во Мирград-Земле в своём племе­ни жить-поживать, туда подался. Да всё ж мало было там людей из земли Арии.

Уры тем часом победу одержали над кощеевыми земля­ми. И многие, кто там жил, на службу к ним подались.

То было Морею на руку. Уры были видом своим при­метные, да те, что жили во мирах кощеевых, в аккурат на людей походили. Вот и слал он лазутчиков во Мирград-Землю, да только все они путь свой завершали на ос­трове Буяне, потому как корыстью и злобой были полны сердца их и души.

Знал об этом и Кожан да на всё со стороны глядел.

Видел и Яр, что быть беде, и что люди с Буяна буянить будут. Стал он тогда думу думать — как уберечь людей сердцем чистых от мыслей тёмных.

Вот собрал он во земле Арии совет из племён разных и стали они вместе решать, как быть дальше. Да и поре­шили по воле доброй остров Буян оставить; да кто про­винился или украл что или убил, а было таких не много во Мирград-Земле, но всё же были, — быть тому на века заточенным на острове Буяне. И воздвигли они усилием мысли преграду, глазу невидимую, вокруг острова того Бу­яна — всякий кто попал туда, уж дороги назад не знал.

18.

Так шли годы чередою. У Ор ы с Маром детишки наро­дились, да вот глядишь — уж Мар и внуков нянчит.

Старшему внуку его было отроду 12 годков, и звали его Кир. Да умел он делать чудеса необыкновенные, даже люди бывалые из страны Арии дивились тому.

Мог он запросто одолеть в кулачном бою людей зрелых и более опытных.

Во море плавал, словно был из наро­да морского и дружбу с ними водил. Мог в любую тварь, что во Мирград-Земле обитала, обратиться — то вспорх­нёт, словно сокол, далеко в небо; то уйдёт в пучину мор­скую, будто рыба.

Знал Яр об этом и сам наставления давал потомку своему, да строго настрого запретил на острове Буяне появляться.

Знал и Кожан о парубке том да имел свои мысли тёмные.

На Буяне тем часом жили себе люди поживали. Тварей, что в лесах обитали али в море синем, — они в пищу упот­ребляли. И ели всегда от пуза — много и сытно. Так дли­лось время долгое.

19.

Зеленью утопая, на холме высоко, стоял терем расписной. Да были края того терема золотом отделаны червоным. Да фигуры воинов золотые с каменьями самоцветными окружали его.

Были то не простые фигуры. Коли кто замыслил недоб­рое — обращались они в витязей из крови и плоти и ответ держали за владыку ихнего, что в тереме жил-поживал.

И стоял тот терем на острове на Буяне, но был от мир­ской суеты в стороне. А хозяином был Лель, закадычный друг Яра в делах его светлых.

Долгое время назад уж они порешили, чтоб Лель от­был на Буян да приглядывал за движением тел небес­ных. Да на острове был опорой всем, кто не по своей воле туда попал.

Лель был старцем с седой бородой, но мог и парубком обернуться, коль нужно было.

Знал Яр, что однажды Кир, потомок его, ослушавшись, забредёт на Буян — так и случилось.

День в тех краях короткий был как нонче, не то что во зем­ле Арии, да всё ж было тепло и светло. И ярило глаз радо­вало. Травы росли там буйные и леса дремучие.

Вот светлым днём Кир во княжестве пребывал, что было соседним с островом Буяном. Был он тогда двадцати годков отроду по-нашему. Парнем он был видным, но всё ж любавы у него не было — всё грезил мыслями о красавице, что во снах к нему приходила. Да то наваждение ему Кожан насылал, пытаясь раздор посеять и уныние во Мирград-Земле.

Вот утром ранним ярило поднялось над островом Бу­яном, и заблестели светом ярким купола хором там воз­ведённых. Ярче всех сиял терем Леля.

20.

У Яра в те поры были заботы поважнее острова Буяна. Направился он во чертоги рода своего — на луну, что Луной называется. И был в том смысл великий — пришёл он на поклон ко со­родичам своим бесплотным [73] . Те явились пред ним в об­разе трёх старцев и стали воспрошать, зачем пожаловал.

Спросил Яр позволения поделиться с народом Мирград-Земли последним знанием. То было знание, что ни в одной книге не упрячешь железной — ни в большой, ни в малой. То знание было в каждом, кто на Мирград-Земле обитал, да путь к нему, во глубины души неизведанной, мог открыть только свет.

Многие были близки к ответу, и не одна жизнь во пло­ти проходила, прежде чем мог человек узреть истинное предназначение души своей. Но, как ни странно, многие, народившись вновь и вспомнив тяготы и лишения жизней пройденных, решали начать с нуля, то бишь сызнова. Вос­препятствовать этому решению могла лишь воля, а озарить её мог только луч знания светлого из рода Ярова. Но ушёл ни с чем Яр от своих сородичей. Не велели они выпускать знания за пределы рода свого. Всё ж печаль-тос­ка тревожила Яра, знал он — ждут Мирград-Землю годы тяжкие. Да ничего не поделаешь, смирился он с ответом, ему данным до поры, и воротился во Мирград-Землю, страну Арию, во хоромы свои, что стояли на Белом Озере.

21.

Долго ли, коротко ли — на другом краю света тёмного [74] уры замыслили недоброе, да сослали лазутчиков своих во Мирград-Землю, на ос­тров Буян. То были люди по виду, что Кожа­ну подчинялись прежде.

Наделил Морей их вещицами хитрыми да разны­ми чудными и диковинными предметами. Да обучил, как те предметы творить.

Служки те урские были с виду на купцов заезжих похо­жи, только птицы их железные не походили на птиц асов, но были сотворены ладно — без сучка и задоринки.

И прошло совсем немного времени, как стали те куп­цы людьми важными на Буяне. Всяк, и стар и млад, от­давал им почести, будто князьям. Была в том хитрость Морея великая.

На Буяне только Лель знал о хитрости той, да и не суп- ротивился, лишь ждал часа верного, как с Яром было уговорено.

Неподалёку от тех мест, от земель больших вда­леке, посреди моря синего, был остров, где Кир нашёл себе пристанище. Да всё грезил той лю- бавой изо снов своих.

Прошло не более половины срока малого, и Кир, воле своего предка могучего воспротивившись, направился на остров Буян.

И Кожан тут как тут, всё видел. Узр ел он слабое мес­то в сердце того отрока и путь его направлял.

Знали об этом и Яр и Лель, но ничего делать не ста­ли. Решили лишь, взирая со стороны глядеть, как всё произойдёт.

Вот зажмурил Кир очи свои, прошептал слова завет­ные, и тотчас очутился средь большого града на острове Буяне пред палатами княжескими. Златые врата пред ним растворились и ветер всколыхнул локоны волос.

Шагнул Кир во палаты местного правителя Атия, что был жесток и несправедлив к собратьям своим и под­данным, и обманом, время долгое назад, заманил к себе в жёны красавицу Эдэю из племени асов.

Народилась дочь у них, нарекли её Лира. И был взгляд её весел и в тоже время печален. Всяк, кто видел её, ос­тавлял в своём сердце навсегда.

Была Лира красоты неописуемой. Кир в тот час узнал её — то была дева из снов его, что Кожан насылал.

Обрадовался он тому безмерно и пожелал приблизить­ся к любаве. Но, в мгновение ока, стража в числе великом окружила плотным кольцом юношу.

Не стал причинять боли Кир стражникам усердным, лишь обратился водою ключевою. разлетелись брызги в стороны по хоромам княжеским, лишь одна капелька попала на одёжи красавицы. Подивились чуду стражни­ки, да никто не заметил в том умысла.

Удалилась красна девица во покои свои да чуть погодя затянула песню голосом звонким. Да прослышав ту песню, за окном цветы распускались, а птицы щебетали вторя ей.

Кир, недолго ожидая, обернулся вдруг добрым молодцем и предстал пред любавой.

Та уж допела песнь свою и хотела было стражу клик­нуть. Открывает рот, а слова, словно комом в горле за­стряли, вымолвить не может.

Страсть жгучая одолела её. Тотчас Кир позвал её с со­бой во земли арийские.

Недолго собирались в путь-дорожку. Обернулись дву­мя голубками сизыми и выпорхнули в оконце.

Знали уж Яр и Ерем, что отпрыск ихний забрал царев­ну с Буяна, да не противились этому. Но всё ж велели ему оставаться от земель арийских в стороне.

Недолго думая, Кир с Лирой, царевной чужезем­ной, приметил лес дремучий на холме высоком, в аккурат неподалёку от земель асов — друзей арийских.

Возвёл он на горе той хоромы царские да разослал вес­точки во все концы по Мирград-Земле, что всяк, кто по доб­рой воле желает, может жить-поживать в его княжестве.

И пришли люди из племён разных, да были те, что мыс­ли его разделяли. И стали жить-поживать в стране новой. И назвали ту страну Ирия.

Хватился было дочери правитель буянский, да ничего сделать не смог — было ему заказано [75] покидать пределы острова. Да один из волхвов нашептал ему, что есть, мол, терем золочёный на Буяне, и живёт в том тереме мудрый старец, да никто его доселе не видывал.

И решил князь буянский к Лелю на поклон отправиться — попросить позволения покинуть пределы острова. Кожан и был тем волхвом, что нашептал ему мысль дерзкую.

Что ж, замысел Кожана удался коварный.

И расцвёл сад с плодами дивными во стране новой Ирии, и потянулись люди со всех уголков Мирград-Земли туда, пог­лядеть на места диковинные. Да всяк, кто попадал в сад — тотчас забывал об истном своём предназначении.

Молва средь народов разных ходила, будто кто отведает плоды из того сада — быть тому князем в землях своих.

Отведав плодов же из сада того, люди ворочались во зем­ли родные и смуту меж собой имели великую и каждый хотел князем быть.

Знал Яр о замысле том, да не велели волхвы ему ме­шать силам тёмным — в том был их умысел мудрый.

Так шли годы длинные. Коль не был чист чело­век сердцем и душой, то в Белозёрье была до­рога ему заказана.

Кир и Лира же сотворили во Мирград-Земле смуту великую, сами того не ведая.

Возгордился Кир, стали называть его народы иные царём царей.

И взрастил он войнов удалых, и шествовали они по Мир- град-Земле да оброк собирали — злато да камения, и дев чистых в рабство свозили.

Оградил тогда Яр морем студёным да цепью гор вы­соких землю Арию, да оставил лишь тропинку тонкую для людей, что сердцем были чистые.

Асов племя светлое возжелало подняться по той тропи­ночке, но были и такие, что с Киром остались.

На Буяне тем часом шёл совет, как Кира одолеть. То были купцы урские, что стали вельможами да толкали князя бу- янского супротив дочери его войска повернуть. Да не могли покинуть они Буян — всё ж крепко Яр заколдовал его.

22.

Тем часом, в землях далёких урских Морей собирал в до­рогу и учил людей, что были из миров и земель им побеж­дённых — не жалел ни злата, ни вещиц диковинных.

Прибывали они в количестве несметном на Мирград- Землю да на острове Буяне хоронились.

Но не смогли до сей поры разбить преграды и покинуть остров.

Знал о том Яр и не спешил их остановить, лишь жаль ему было людей добрых, что не по воле своей оказались пленниками на Буяне али во земле ирийской.

Прошло уж немало годков. У Кира и Лиры дочь на­родилась. Взрастили её, и воительницей она стала, каких мало — дерзкой и строгой. И захаживала во земли разные разорять и жечь селения мирные, как учил её отец.

Кожан в те поры обитал во земле Ирии в облике старца седовласого. Уж много лет обхаживал он сады ирийские и взращивал плоды, пропитывая их духом своим нечистым. Люди во землях тех за волхва его почитали. Знал о том и Яр, да всё ждал до поры.

В Белозёрье тем часом жили все мирно и счастливо. Да всё ж изредка наведывались к ним волхвы со племён и земель разных, пройдя сквозь снега и холод лютый, — воспрошали знания светлого из рук чистых.

Всяк, кто мог достичь чертогов арийских, был одарён знанием. Ежели был человек не чист сердцем своим и ду­шою — мог сгинуть, не дойдя до белого озера на пути своём. В том был смысл великий.

23.

В те поры Лель открыл врата во хоромы свои, и всяк, кто желал на Буяне знания светлого али хвор был, о помощи прося, — мог прий­ти к нему. Шли люди вереницей в дом его светлый. Смотрел на них Лель и видел — кто кривдой дышит, а кто и впрямь знания желает; и помогал всем, кто хворый был, без разбора.

Очистив душу от скверны, ворочались люди во селения свои, и молва о дивном старце-лекаре разнеслась по все­му Буяну.

В один день светлый сам князь буянский к нему в гос­ти пожаловал со стражниками своими смелыми.

Отыскал князь буянский терем Леля, что на холме стоял, да дело было то нехитрое — всяк слово молвил о нём на Бу­яне. Ворвался он в палаты чистые и при нём двое волхвов.

Стали те волхвы напускать злобу лютую, всё стучали посохами своими по плитам каменным. Да не сдюжили взгляд Леля светлого, развернулись оба и давай бежать прочь, только их и видели.

Тут приказал князь стражникам попалить огнём пла­мени синего, что был в ихних стрелах [76] . И всяк, в кого угодила та стрела, в пустое место превращался.

Недолго думая, взялись стражники исполнять приказ своего повелителя. Глядь — и впрямь Лель исчез. А вот уж позади них стоит и ухмыляется, целёхонек. Вот уж подле князя стоит.

Взял он его руками своими за одёжи богато вышитые и уса­дил на лавку, да что-то приговаривал. Стражники так руки и опустили, видя, что правитель их замешкался.

Не серчал Лель на душу его тёмную, лишь взглянул ему в очи и пронзил волю его, словно иглой протыкают парчу.

Опомнился было князь и стал воздавать хвалы волх­ву, великому Лелю, и прощения просить. Тотчас кликнул казначея, что при нём пребывал, и велел одарить волхва златом и каменьями самоцветными.

Вот летит птица железная по-над островом Буяном и везёт Лелю подарки. Не противился он подаркам с плеча княжес­кого, а всё раздарил людям добрым, что к нему приходили. И стали жить те люди здраво и счастливо. И князь боле не стращал никого и в темницу не сажал за напраслину.

То не по нраву пришлось купцам урским. И соб­рали они вокруг себя людей в количестве не­малом, да решили погибель князю принести и Лелю старцу, что жил в тереме золочёном.

Тут Лель ведал про всё это. Шепнул он слова волшеб­ные и воины, что терем его окружали из золота червонного, живыми обернулись. Да было их всего три десятка. Ожи­дали они в порядке ровном слов от своего владыки.

Трепетно заголосили птицы во садах и лесах во Мир- град-Земле.

Воины в доспехах из злата чистого числом малым напра­вились, ополчась, во чертоги купцов урских. И Кир с Ли­рой знали о том да не спешили, а всё со стороны глядели. Да Кожан Киру на ухо нашептывал, как повести себя.

24.

Яр во земле арийской собрал совет малый, и был Мер на том совете, друг его верный.

Да Мер всё в бой рвался, так и норовил отправиться помогать Лелю, другу их закадычному. Только не было в том нужды — воинов в доспехах золотых мог одолеть лишь человек с мыслью сильною. И ни диковина вещица, и ни птица железная, не могла принести вреда, так как были то духи воинов, падших в былых сражениях, а Лель с ни­ми договор имел, ведь не находили они места себе в те­ле новом [77] на Мирград-Земле.

Долго ли, коротко ли — началась смута на Буя­не и продолжалась два срока малых.

Морей, князь урский, всё засылал новых и новых воинов на Буян, но не могли они одо­леть Лелевых бойцов.

Как-то ночью окликнул Леля голос. Повернул он свою голову, а перед ним Яр стоит с Мером. Решили они поло­жить конец войне на Буяне и уступить Морею с его вой­ском наёмным — в том был замысел великий.

Кожан же время долгое уж пытался разбить оковы, что остров Буян окружали, да не под силу видно то было ему. Могли уж воины ирийские попасть на Буян, да смерть лютая там всех ожидала. Знал о том Кожан, знал Кир, да всё ждали времечка верного.

Порешили Яр с сотоварищами опустить преграды, глазу невидимые. И всяк, кто желал, мог с тех пор покинуть Буян по морю али по небу во птице железной, али мыслью.

Вернулись воины Леля верные на своё место вокруг те­рема и вновь стали изваяниями.

Поведал Яр другам своим замысел мудрёный и поре­шили — так тому и быть.

Сидя во саду ирийском, Кожан всё твердил Киру и Лире речи сладкие, да на войну с Бу­яном науськивал.

Собрал Кир войско несметное и направил его на родную землю своей супруги, и была она рада тому решению.

Лель и Мер, недолго думая, облетели остров весь мыслею, и собрав людей, сердцем чистых, в количестве немалом, укры­ли в тереме золочёном [78] . И был среди них князь буянский.

Да так хитро обернули терем, что стал он на лес густой походить, будто его и не было.

Стражников, что за хозяина ответ держали, обернули в глыбы каменные и разбросали вокруг того леса. Да всяк, кто в лес войдёт, если душой и сердцем не чист был — тот­час камнем обращался.

Яр же направился во чертоги рода своего светлого помочь сынам со Мирград-Земли, и шибко воспрошал позволения поделиться с людьми добрыми знанием чистым, что ни в од­ной книге не писано. Да род не велел ему раздавать ту на­уку, и вернулся Яр в Белозёрье несолоно хлебавши.

25.

Тем часом твердь Мирград-Земли содрогнулась — были то воины из земли ирийской, что пробрались на Буян.

И слились две тёмные силы в бою кровавом. То было светопреставление, кровью плоти запятнавшее род Яра.

Купцы урские в числе великом собрались в ответ на зем­лю Ирии с огнём и мечём.

Был в те поры у них за князя служка бывший кощеев, которого в темницу упрятали после Ярова пребывания в гостях у Морея. Верно он службу нёс новому хозяину, да сам того не ве­дая, оставил во глубинах души своей след Кожана.

Знал о том Яр да позвал к себе Ерема, да растолковал ему, как Кожану погибель принести. Нителу его бренно­му, а душе его тёмной.

Собрался тогда Ерем в путь-дорожку.

Ерему велено было отправляться в одну Землюшку, что за Великим Пределом [79] хоронилась. Было там тем­ным-темно, и не падал свет от ярил, и не согревал её.

Оседлал он с двумя асами, добрыми товарищами, птицу железную, распрощался с женой и отправился в путь далё­кий. Должен был в два срока малых обернуться да при­нести пепла изо недров Землицы той.

Да было то дело не простое — охранял ту Землюшку Дра­кон Огненный [80] . И нельзя было нести ему погибель, а лишь пустить его тёмной кровушки да с собой принести.

Немедля отправился Ерем в дорогу.

26.

Яр тем часом прыгнул в пучину вод и позвал к себе царя народа морского.

Был то старец с длинной седой бородой. Звали его Непт [81] . Говорил с ним долго — по­решили вместе дело важное вершить.

Две сотни воинов народа морского отправились вмес­те с Яром на Буян, чтоб с моря-океана пробраться и похи­тить плод из сада княжеского, что на деревце рос; и давало то деревце урожай лишь раз в десять сроков малых.

Плод походил на яблоко наше, но никто не смел к не­му прикоснуться. Молва ходила, будто кто отведает это яблочко — в зверя дикого превратится и потеряет рассу­док человечий.

Лишь одно семечко Яру было нужно из плода того, да не мог он сам даже перстом [82] прикоснуться к тому дереву.

Дерево то было урами привезено и досталось Киру с Ли­рой. Берегли они его как зеницу ока — в том был смысл тайный.

Вот доплыли воины до Буяна. Обратил их Яр в обли­чья человечьи.

Сильны были и храбры люди из народа морского. Рас­творили по утру врата в сад дивный, да не нашли дерев­це заветное.

А было оно за семью печатями [83] . И лишь князь урский и его наместники во Мирград-Земле знали, как до­стать то деревце. Да Яр был готов к тому.

Порешил Яр служку урского сам привести к запечатан­ным дверям заповедным и мыслею направился во земли ирийские, где тот с войском своим прибывал.

Не успел никто и глазом моргнуть, как вернулись они на Буян. Да пленник Яра не был оковами опутанный, а просто делал всё, что тот ему велел.

И открыл он печати заветные — семь дверей отвори­лись. И спустились они в подземелье, где под куполом зо­лочёным росло то дерево, и плод на нём висел.

Тем часом Кир и Лира, и все их служки придворные в палатах находились, да не могли видеть ничего, — вре­мя для них остановилось.

Сорвал Яр плод с того дерева, разломил пополам и до­стал лишь два семечка, и тотчас зажал в ладони. Прошептал что-то, придав в тот миг огню дерево и плод разломлен­ный. Одно семечко проглотил он немедля. На второе лишь шепнул три раза и платком обернул белым, да за пояс за­ткнул.

Служку же урского восвояси отправил. Да не помнил тот ничего, где был — не ведал. И уснул сном глубоким.

Заподозрил Кир неладное и решил взглянуть посерёдке времени, что застыло для всех, ако кол осиновый. Да уви­дел он людей из народа морского. Понял тут, что хит­рость над ним чинит кто-то силы большой, немереной. Да он Яра признать не мог, не сумел одолеть его силуш­ку. И прилёг он на плитах каменных и уснул сном беспо­койным, неправедным.

Яр народ морской отпустил во чертоги свои подводные. Непту был благодарен до сердца за подмогу его великую. Одарил он его светлой силушкой, что была доселе неведо­ма во просторах подводных, красочных.

И спешил он в землю арийскую рассказать друзьям и то­варищам, что погибель грядёт скоро Кожану, лишь дож­даться осталось Ерема из Земель далёких, неведомых.

27.

Шли так годы чередою длинною. Купцы урские уж в ирийской земле торговать стали. Да опос­ля тех дней на Буяне Кир, владыка новый, за­хворал сильно. Да не выходил на свет божий, да всё на печи лежал — хворь одолела его.

Лира же, супруга, всеми делами на острове заправляла. И дочь её получила надел во землях тех среди лесов дре­мучих. И воцарился мир на Мирград-Земле.

Терем Леля был заново выложен, и все, кто желал, при­ходили к нему на поклон — и стар, и млад, и добры молод­цы, и красны девицы.

И вот прознал о нём Кир и велел привезти его в пала­ты царские. Да послал два отряда стражников и воево­ду с ними.

Воевода был здоровый детина. Решил он силой старо­го волхва взять.

Зашёл во палаты золочёные и диву даётся — всё крас­но да ладно в тереме том. И богатством и убранством пре­восходит он сами палаты княжеские.

Заиграла зависть у воеводы — решил один из самоцве­тов он отковырнуть. А был то изумрудный камень, что иг­рал лучами ярила заходящего.

Потянулся было в карман за лезвием острым, да никак не может нащупать. Выхватил он плеть огненную у од­ного из стражников, да она сквозь пальцы, будто песок, ушла — все только диву даются.

Стал было пальцами тот камушек подковыривать, а тут вышел на встречу им хозяин, сам Лель, и посмотрел без зло­бы и ненависти на воинов его окружающих — знал он за­чем пожаловали, да хотел поиграть с ними.

И воспрошал воеводу, мол, что люди добрые в его хоро­мах делают, али захворал кто, али какая помощь нужна?

Раскрыл рот от удивления детина и слов вымолвить не может.

Один из стражников поклонился старцу и просил его учтиво во хоромы князя Кира пожаловать.

Улыбнулся Лель и прошептал что-то себе под нос. Тот­час развернулась стража, и оба отряда, во главе с воево­дой, отправились восвояси. Сам же обернулся соколом и в окошко выпорхнул.

28.

Тем часом, во Землях иных пребывал Ерем во птице железной с двумя товарищами аса­ми. Был то путь нелёгкий.

Добрались они до границы Предела Вели­кого. От сих пор Ерем должен был один идти.

Натянул он одёжи железные [84] да присел на дорожку.

Не торопясь, забрался Ерем в чрево птенца малого и тот­час выпорхнул из глаза большой птицы.

Полетел птенец, закружил по-над Землюшкой малой, что была вся пеплом серым покрыта, и стерёг тот пепел Дракон Огненный. И всяк, кто угодил в его владения, от­туда уж не ворочался.

Подобрал Ерем место ладное подле скалы отвесной да направил птенца туда — спал дракон в те поры и не по­чуял гостей незваных.

Вышел Ерем из чрева птенца малого — держал в руке сосуд. Был на вид он из глины, да коли уронишь — не раз­бивался.

Откупорил крышку да зачерпнул пепла из-под камня серого, да закупорил склянку.

Осталось ему набрать крови Дракона Огненного, да бы­ло то дело непростое — ни в коем разе нельзя было губить того дракона, имел он связь древнюю с родом сынов че­ловечьих [85] . Знал о том Ерем и пошёл на хитрость — ре­шил сделать в аккурат, как Яр велел.

30.

Тем часом, за много вёрст во Мирград-Земле, Лель кру­жил серым соколом в поднебесье над островом над Буяном.

Заприметил он деревце во саду княжеском и стремглав бросился вниз, будто мышь увидал. Тотчас ударился оземь и принял обличье человечье — волхва степенного в одёжах простых, но без посоха. Был лишь подпоясан.

Да пояс тот был не проста вещица. Коли шепнёт он ему — тот змейкой оборачивался, да такой шустрой, что ни сте­ны, ни врата не были ей преградой. Заползёт в место, хозяином веленное, и слушает, что люди добрые толкуют. Опосля вернётся обратно и поясом обернётся, а Лель уж обо всём ведает.

Послал он змейку во хоромы княжеские да наказал за­браться к Киру с Лирой в опочивальню. Не заставила змей­ка долго ждать — тотчас принялась исполнять наказ.

Лель же, спокойно и не торопясь, присел в тени подле дерева раскидистого и завёл с пташками малыми беседу, так как понимал он язык зверей и птиц.

Переведя дух, забрался Ерем на спину Дракона Ог­ненного — в пламени пылающего жара нелегко было доб­раться до кровушки его.

Достал он вещицу диковинную. Начала пробуждаться тварь огненная и почуяла, что человечьим духом пахнет.

И Ерем бросил ту вещицу оземь, от пепла серую, и обер­нулась она войском несметным. Да были то лишь облики воинов [86] , но шумели и гремели, словно живые.

И тотчас воткнул он иглу дракону под чешую, и брыз­нула кровь огненная наружу струйкой тонкой. Поставил Ерем другую склянку, на вид из глины, да всё ж мягкую, и набрал по капельке доверху, да закупорил. А игла, вот диво, — исчезла, сгинула, будто и не было её.

Заревел дракон огненный не по-человечьи и не по- звериному. Стал на дыбы, ополчась супротив войска Ерема. А Ерем уж во птенце выпорхнул, да на птицу железную воротился ко своим асам-сотоварищам.

Долго чудище огненное ерепенилось, да никак невдо­мёк ему было, где ж войско прячется. Так и не дознался он правды да угомонился. А войско сгинуло с глаз до­лой, как сквозь землю провалилось.

Ерем на радостях повернул птицу восвояси на Мирград-Землю, и дорога домой вдвое короче каза­лась — ведь с добрым снадобьем быть победе скорой над Кожаном.

31.

Тем часом, на Буяне-острове Лель услышал от птах малых о недуге, что сморил Кира, князя нового из земель ирийских с мечём при­шедшего. Пели те птицы над окном у Кира утром ранним день за днём уж полсрока малого, да всё не вставал он с ложа своего — был хвор дюже.

Тут и змейка подоспела — скользнула вокруг пояса старца да ремнём ладным обернулась. И узнал Лель в одно мгновение, что Лира, супруга Кирова, всё боль­ше власти жаждала, да решила сморить свого мужа верного — речами сладкими его баюкала, да зелье в еду да в питьё подсыпала, что Кожан ей дал в са­ду ирийском.

Тут два стражника вышли из хором княжеских — тотчас Лель исчез с глаз долой, да всё ж был он там, но ни одна живая душа не зрила и не слыхала его.

Не торопясь, по хозяйски, забрался он в княжескую опочивальню. Да прошёл сквозь стены, будто были они из песка в том месте — в аккурат рассыпались да со­шлись воедино опосля того, как за ними он сокрылся.

Шагнул старец к Киру, провёл рукой над челом его грешным, и засияло оно светом здравия — всё ж Кир пребывал в глубоком сне.

Тут решил Лель отправить Лиру, супругу неверную, во края и земли чужие и далёкие. Встрепенул голову, прошептал слова да рукой взмахнул — тотчас пропала княжна с глаз долой и в тот же миг очутилась во Зем- люшке иной, во племени инородном, да ярило там свети­ло светом тусклым и было цвета синего, и мели метели и вьюги.

Кира же решил спать оставить на время длинное, как и было с Яром уговорено.

Проведя день светлый в хоромах княжеских, обернулся Лель Лирой — точь-в-точь, в ак­курат, облик её принял.

Позвал к себе писаря и велел указ народу доставить — мол, здоровье князя Кира пошло на попра- ву, и пребывает он во сне глубоком, да будет пребывать в нём три срока малых. И наградил писаря кафтаном с Кирова плеча.

Шло так время мало-по-малу, а Лель, уж в облике Лиры, велел отворить врата в казну княжескую, да раз­дал злата-серебра людям добрым — всем, кто нужду испытывал. А людей злых духом да придворных, что бо­гатства имели немеряно, — призвал к себе да на путь ис­тинный наставлял.

Яр, тем часом, попросил у Мера, друга своего за­кадычного, подыграть ему в игре его дерзкой, и на­правил его на остров Буян — там Лель уж поджидал его давно.

Под покровом ночи, схоронили они тело Кира спя­щее в глубоком подземелье до поры — никто об этом не ведывал. Да к назначенному сроку, по истечении вре­мени Лелем людям указанным, обернулся Мер Киром — родственником своим опальным, и повелел празднество закатить и яствами всех потчевать дивными во славу из­лечения от недуга.

Так никто и не узрел обмана, и замысел Яра удался.

В те поры Ерем уж повернулся, да на Раде-луне ожидал Яра, так как не мог кровь драконо­ву и пепел на Мирград-Землю принесть. Яр уж поспешал к нему навстречу.

32.

За сотни сотен вёрст [87] от тех мест, пребывал князь урский Морей в смятении. Никак ему было невдомёк, что творится во Мирград-Земле.

Вот решил он снарядить птицу огненную да сам в по­ход тот отправился. Всё ж шибко нужна ему была кни­га железная.

Кожан почуял — что-то неладное деется на Мирград-Земле. Предвидел свою погибель да в саду ирийском червём земляным обратился, и ушёл в сы­ру землицу.

Только Яр того и ждал. Достал он семечко, с Буяна принесённое, слюной своей омочил да в сыру землицу его по весне уложил. Кровь же драконову ещё на Раде- луне смешал с пеплом серым — нельзя было в чистом виде её и близко к Мирград-Земле приносить, да по­лил обильно то семечко с плода древнего.

Не прошло и срока малого, как пробилось дерев­це стройное во саду ирийском — зеленью зашелестело да цветы распустило. И аромат тех цветов был настоль­ко дивным, что слетались к дереву птицы диковинные из далёких краёв со всей Мирград-Земли и пели мно­гоголосьем своим песни чудесные.

Пришла пора плодам созревать. Лишь одно яблочко наливное осталось на деревце — все другие цветы пус­тоцветом осыпались.

Схоронил Яр то деревце от взоров людских да Ере- ма глядеть за ним поставил. Да велел глаз с него не спускать.

На том и порешили — ждать; коли упадёт яблоч­ко во сыру землицу —очертить круг три раза вокруг него [88] да посыпать пеплом серым, что остался у Ерема, и высыпать его весь без остатка.

33.

Тем часом Морей во птице огненной направлял­ся во Мирград-Землю с войском несметным. Да бы­ло то войско не из уров, а из людей, что служили им из миров тёмных.

Чуял Яр, что птица та близка, да не было ему ве­лено губить её. И созвал он людей добрых со всей Мирград-Земли и поведал им о полчище вражеском, что надвигается.

Стали народы разные совет держать, как быть им по­живать далее, как Мирград-Землю уберечь и защитить.

Знали о том и Мер с Лелем, что на Буяне семя све­та сеяли.

Не страшна им была погибель — могли ж жить без тела бренного и могли любой тварью обернуться, коли нужда была. Да забота их была уберечь от напасти Мир- град-Землю.

Люди же иные чувства разные пытали — кто боялся, кто смиренно ждал своей участи, кто, ополчась, считал стрелы огненные.

Лишь купцы урские, что близ земель ирийских обита­ли, ждали с радостью господина своего.

Подлетела птица Морея огненная уж совсем близко ко Мирград-Земле. И решил он отправить лазутчиков, чтоб разузнали — как добраться до книги железной.

Выпустила птица та из чрева диковинные вещи­цы [89] . На птенцов, что были в асовских птицах желез­ных, они вовсе не походили, но были сделаны ладно. На вид, будто колесо от телеги, да всё же поплотнее. А края, словно лезвие меча, — острые.

Выпорхнула их дюжина. Три, что покрупнее, — в Белозёрье отправились. А остальные — во земли ирийс- кие и на остров Буян.

Внутри тех колесниц огненных сидели воины ря­дами стройными во кольчугах и латах диковинных, да со сбруей, доселе никем не виданной, — стрела­ми огненными и света тёмного огнищами в рукоя­тях малых [90] .

Чуял Яр их приближение и знал, что те три колесни­цы, что в землю арийскую направились, не смогут одо­леть заслон, глазу невидимый, — так и случилось.

Направив колесницы прямёхонько на Бело-Озеро, очутились воины все за много вёрст от земель арийс­ких посредь моря синего. И чем больше пытались про­никнуть в земли запретные, тем дальше оказывались от них.

Вот послали они Морею весточку — мол, не прогне­вайся князь — никак Белозёрья и нет вовсе на Мирг- рад-Земле.

Подивился Морей да велел им на Буян направлять­ся, да привести древо, что в глубоком подземелье хра­нилось. Не ведал он, что его служка, сам того не зная, золой его обратил. А в подземелье, вместо деревца, пребывал Кир во сне глубоком.

34.

Тем часом Лель с Мером на хитрость решили пойти. Не стали войной ответ держать супро­тив колесниц огненных, а встречали как доро­гих гостей — хлебом-солью.

Было невдомёк лазутчикам урским, как может дух че­ловеческий обернуться любой тварью земной али челове­чий облик принять, какой вздумает.

Предстали Мер с Лелем перед ними во образе Кира и Ли­ры, да закатили пир горой во славу доблестным воинам.

Посредь пира Лель удалился во покои своя от гостей до­рогих и спустился в подземелье глубокое, да обернул Кира в деревце, за которым слуги урские пожаловали. И тот­час на пир воротился с дарами из злата и серебра для во­инов победителей.

Во землях ирийских встречали купцы урские собрать­ев своих и пир закатили. И разными яствами потчевали гостей дорогих.

Не нужны были им знания арийские — лишь жизнь во плоти, во теле бренном их тревожила. И старались они прожить её в богатстве и в убранстве, и в чревоугодии.

Морей весточку послал слугам своим и велел немедля дре­во из подземелья извлечь и доставить на птицу огненную, что неподалёку Мирград-Земли парила в поднебесье.

Лира с Киром, к удивлению воинов, тут же открыли пред ними врата. И отворив семь печатей, забрались слуги урские в то подземелье да вынесли деревце. Опосля, поблагодарив хозяев за дары их щедрые, скрылись в колесницах огненных и взлетели в небо багряное — в тот час ярило на закат шло, и стояла картина хором княжеских красоты неописуемой.

Попрощавшись с гостями, сокрылись Лель с Мером во хоромах светлых — там уж и Яр их поджидал. Стали совет держать, как водилось меж друзьями-товарищами закадычными.

35.

А тем часом стало Ерему во саду ирийском невмого­ту — грусть тоска его окутала. И позвал он супругу свою Вселу, решил с ней вместе время коротать.

Появилась тотчас она, и стали они вместе за плодом соглядать, любуясь друг другом и наслаждаясь от каж­дого мгновения — всё ж был Ерем долго во краях чужих, и стосковались они друг по другу.

И стала Всела чудным голосом петь песни дивные, да так, что все звери да птицы собрались со всей округи и внимали красоте звуков.

Птица огненная Морея была убрана богато. Во кры- лах её жили челядь и слуги, а у самой головы распо­лагались хоромы князя урского да двух его верных опричников. Во всей птице не было больше уров, кроме них. Стерег­ли они своего господина денно и нощно, да один из них всё ж, по старой памяти, имел связь прочную с Яром, и обо всём, что во чреве той птицы деется, тотчас докладывал, как только ко сну отходил.

Получил Морей весточку от воинов, что посылал за де­ревцем — были они уж близёхонько.

Дерево то можно было лишь во Мирград-Земле взрас­тить, да могло оно погубить не одну душу — находилось корнями на разломе сил светлых и тёмных [91] . Только вот оказия — дерево подменили, и Кир был заточён во образе оного. Чтобы пробудить узника, должен был кто-нибудь сорвать яблочко с дерева, — только и всего.

Но запретил Морей слугам своим из миров тёмных даже прикасаться к плоду, велел доставить немедля во хоромы своя. И поспешали они, стремясь угодить хозяину.

36.

Тем часом, во землях ирийских Ерем и Всела любо­вались друг другом, да всё ж не забывая о другом яб­лочке, что вот-вот должно было опасть с дерева, Яром взращённого.

Супруги хоть были уж не молоды, да выглядели, будто парень и девушка — красно и свежо. Так всяк умел, коли желание было велико, во земле арийской, окунувшись в Бело-Озеро [92] .

На Буяне трое решали судьбу Мирград-Земли, сами того не ведая.

Яр рассказал другам своим о замысле свет­лом — как засеять семена знаний среди на­родов разных и как от войны и горя уберечь. Порешили расстаться поутру и разошлись во края разные по всей Мирград-Земле, весть добрую донося до сердец всех, кто духом светел был.

Первым делом, Яр прямёхонько направился во пучину морскую к князю Непту и затеял долгий разговор с ним и с его ближайшими собратьями. Знал он, предвидя беду, что одолеет напасть лютую грядущее поколение народа морского и предлагал помочь уберечься от неё.

Выслушал его Непт с вниманием великим. И решили они сокрыть города подводные народа морского. И прове­ли нить, глазу невидимую, навколо каждого терема в пу­чине морской, дабы не увидел глаз посторонний и не смог вреда принести.

Мер направился во владения людей цвета кожи жёлто­го — те приняли его с почестями, ако князя.

Говорил он речи светлые. И слушали, и воспрошали его волхвы и старейшины из рода того, и внимали каж­дому слову.

Знали всё ж отчасти, каким быть грядущему дню во землях ихних. Не желали хорониться от напасти — бой решили дать захватчикам иноземным и твёрдо на своём стояли.

Лель отправился на край моря держать беседу с на­родом цвета кожи красного — те принять его согласи­лись, да не вели речей сладких и яствами не потчевали, разговоры лишь говорить желали.

Долго Лель вёл беседу ту, да так и не пришли к со­глашению; и старцы седые, и парубки, и девицы красные — всем по нраву были порядки урские, и в восторг они приходили от вещиц диковинных и верили спод­вижникам Морея до глубины души.

Выслушал Лель их трели соловьиные да всё ж велел кликнуть его, коли нужда в том будет. Топнул ногой оземь и сгинул с глаз долой, направившись во края, где пребы­вали люди цветом кожи тёмным.

Возрадовались те да пир горой закатили — был всё ж в те годы нечастый гость из земель арийских. Воевать они не желали, лишь защиты просили от вра­га лютого.

Тут кликнул Лель Мера и согласились они помочь на­роду горемычному.

Вокруг лесов поднялись болота непролазные. Да по вер­ху, по-над деревьями, коли птица парит высоко — так толь­ко лес дремучий видать на сотни вёрст.

Вот таку справили народу завесу от глаза дурного и от служителей урских, что рабами хотели обратить пле­мя тёмное.

37.

А тем часом поспешали слуги Мореевы в ко­лесницах на птицу огненную с деревцем за­ветным.

Распахнула та свои объятия и прошли они сквозь огонь и ничуть не оплавились. Вот уж поспеша­ют к господину своему с драгоценным подарком.

Было то деревце словно внутри камня. Да камень был, как стекло прозрачный, и твёрд был, словно ал-маз. А коли рукоять подле него повернёшь три раза — вовсе исчезали преграды всякие к тому деревцу.

Закутав камень тот в парчу, золотом вышитую, покорно вошли слуги во хоромы княжеские — Морей восседал под­ле глаза птицы огненной, а видел тот глаз на сотни вёрст.

Решил Морей не торопить время да поближе, к Мирград-Земле, пробраться.

Поблагодарил воинов за услугу ему оказанную да ве­лел наградить златом и каменьями самоцветными, и отослал прочь. Да поставил двух уров соглядать за древом дивным.

В те поры уж вечерело в саду ирийском. Ерем вдруг заметил, как плод, что висел на дре­ве, Яром взращенном, под тяжестью своей не вынес непосильной ноши и упал, уда­рившись оземь, да застыл на месте.

Тотчас всё Ерем сделал, как Яром было велено, очер­тя три круга обережных.

Почуял Кожан аромат плода спелого и его благо­ухание. Пополз червём земляным отведать яблочка помимо воли своей.

Как только откусил первый раз, уж понял, что поги­бель ему грядёт скорая, и не смог преобразить тело своё в человечье, — решил змеем стать, тотчас им и обернул­ся. Да не выйти ему из трёх кругов обережных — давит его силушка рода. Так и остался подле яблочка, да и ап­петит вовсе пропал.

Ерем видел то преображение да спешил отправить весточку Яру, что пребывал в царстве подводном у на­рода морского.

Кожан мыслил, как избежать ему злой погибели, да ни­как мысли не шли на ум. Всё по кругу вертелся да изво­рачивался, словно в огне пламени жаркого.

Тут заметил он краем глаза Вселу, что под деревом стройным спала в тени ветвей раскидистых, и решил чары на светоч её напустить.

И пригрезился ей её возлюбленным Еремом да всё твер­дил о яблочке аромата чудесного, чтоб отведала она его.

Вскоре пробудилась Всела да подивилась мыслям сво­им из дремоты до неё дошедшим. Всё же решила взгля­нуть на плод дивный — помнила она, что во яви Ерем строго-настрого ей заказал трогать то яблочко.

Почуял Кожан, что план его удался, да весь дух свой тёмный впустил в то яблочко.

Не спеша, шагами лёгкими, Всела подошла к трём кру­гам обережным.

38.

Далече от тех мест, во птице огненной, Мо­рей трапезничал с воинами и слугами сво­ими с покорённых земель тёмных. Только двое уров на страже стояли — стерегли по­дарок драгоценный.

Один из тех уров, всё ж по старой памяти с Яром свя­занный, доложил всё о прибытии деревца на птицу огнен­ную ему, сам того не ведая.

Знал уж Яр, что Кожан далече не денется и напра­вил силу мысли своей во чрево птицы огненной. Да Ур тот полностью рассудок потерял, словно то не он был, а сам Яр стоял, — протянул руку да повернул рукоять, что преграды над деревцем держала.

Подивился друг его закадычный да стал воспро- шать, что ему неймётся, — не ответил он, лишь схва­тил яблочко левой рукою да сорвал со древа. В тот же миг обернулось то деревце Киром.

Всё ходила вокруг да около того яблочка Всела, да не давало оно ей покоя. Мысли разные лезли в голову. Ветер трепал лис­тву на деревце.

Всё ж взяла в руку плод да откусила кусок побольше — сладок был он.

В тот миг душа Кожана тёмная хотела в её теле прибежище найти, да не выдержа натуги, словно чаша хрустальная оземь ударившись, разлетелась на части малые, да ветром развеялась по всей Мирград-Земле. И очернив души тех, кто был духом слаб, нашла по­кой посредь всех людей и тварей, на Мирград-Зем- ле обитающих.

Прознал о том Яр и почуял, что быть беде вели­кой, коли не позволят собратья его старшие свет про­лить на души все очернённые. Тут же, забыв о делах мирских, направился он во чертоги лунные и воспрошал подмоги за людей сирых.

39.

Тем часом, во птице огненной Кир подивил­ся чуду. Да чувствовал себя отменно, слов­но кто подменил тело его бренное на новое, ако одёжу. Схватил он двух уров, и те, по­винуясь силушке его богатырской, пали на чрево пти­цы огненной.

Понял Кир, что далече он от краёв родных — дивно мерцали звёзды и Землюшки большие и малые за окон­цем. Распирала его во все стороны удаль молодецкая. По­чуял силушку Кир великую, стал расхаживать по чреву птицы огненной, словно во палатах своих.

Шествуя по утробе птицы, прознал он, как устрое­ны вещицы диковинные. Всяк, кто на пути его ставал — в немилость попадал.

Вот добрался до залы, где пир Морей давал, да прямё­хонько к столу князя направился.

Все замерли на мгновение вдруг, и этого мгновения хватило Киру, чтобы тело своё в дух чистый обратить да направить к Морею вовнутрь тела. Подивились все странному гостю.

Морей, хоть и на ура походил видом своим да был родом из Мирград-Земли, да дух его стал противиться гостю незваному. То с виду походило, будто перекосило князя урского.

Забился меркул его в уголки души [93] , но не давал но­вому хозяину овладеть до конца телом бренным. Не мог шевельнуться, лишь слова слугам молвил, чтоб сделали, как он велит, и направили птицу огненную на Буян-ост­ров, да посредь леса дремучего её оставили.

Подивились слуги — видно князь хворый дюже, да ре­шили следовать наказу его. И отправилась птица огнен­ная на Мирград-Землю.

Яр в те поры во чертогах светлых пред родом своим представал да всё о том же воспрошал, чтоб пролить свет во сердца людей, Кожа­ном очернённые.

Долго слушали родичи бесплотные Яра. Не изменили

решения своего, а ответ такой дали — коли желаешь по­мочь народам Мирград-Земли, то решенье само придёт на ум без знаний светлых, трепетных. Да много разных советов дали в путь-дорожку.

Яр, пройдя сквозь преграды невидимые, направился в Белозёрье к народу арийскому, чтоб поведать обо всём, что приключилось в саду ирийском: и что род волхвов светлых о том думал, и как держать ответ перед людь­ми с Мирград-Земли. Не коснулись всё ж осколки души Кожана ни единой твари, ни человека в Белозёрье. Всё по прежнему было ладно и светло во землях арийских.

Собрали совет большой во хоромах просторных да слушали, что каждый сказать хотел, и вместе думу думали.

Лишь Ерем с Вселой не пришли туда — было со­ромно им, что не уберегли дух тёмный за тремя кру­гами обережными. Вот и направились они далече от т ех мест.

Вот прилетела птица огненная на остров Буян и была оставлена, как Киром велено, в лесу дремучем.

Кир, недолго думая, отправился во палаты княжеские искать жену свою Лиру, да Морея с собой при­хватил, а слугам велел ждать его до поры.

В палатах всё так же сияло убранством, и было чис­то и ладно.

Вышел тут Кир из тела Мореева, да его будто оковами опутал — не мог тот и шелохнуться. Стал воспрошать, где его супруга верная Лира, — да тот не ведал о том.

Понял Кир, что князь урский правду говорит, но всё ж не желал отпускать его без корысти. И поставил усло­вие и обещал жизнь спасти, коли он, Морей, оставит ему птицу огненную со всеми слугами и челядью, и ве­лит повелеваться хозяину новому; да всем купцам урским во землях ирийских накажет служить Киру, да растол­кует о всех вещицах диковинных, что во чреве птицы ог­ненной имеются.

Согласился Морей, ничего не поделаешь, — всё ж жизнь была дорога ему во теле бренном. Забрал он лишь двух уров, что деревце охраняли, да сел в колесницу малую ог­ненную и направился, держа путь длинный, восвояси.

Всё ж Кир места себе не находил. Не ведал он, что Лира, супруга его, далече от тех мест, и что сморить его со света белого она решила, за что и была туда отправлена.

Отправив домой князя урского, подустал Кир да при­лёг на ложе. Тут уж пташки запели за окном песни див­ные. Всё привычно было ему, да задремал он.

И привиделся ему ни кто иной, как Лель, в образе старца седовласого. И поведал ему о том, что случилось с супру­гой его Лирой, да обо всём, что происходило время долгое на острове Буяне и на Мирград-Земле.

40.

А тем часом, посредь моря синего, далече от тех мест, нашли себе пристанище Ерем да Всела на островке малом. Возвели хоромы, да всё ж тоска-печаль их гложет. Не с руки ворочаться во земли арийские да не с руки держать ответ пред соро­дичами своими — знала Всела, что в том вина её.

Яр и все жители Белозёрья не стали винить Ерема с суп­ругой и порешили на совете великом оставить их в одино­честве до поры. Были у них поважней дела — как очистить души людей от семя Кожана тёмного, как укрепить дух без знания светлого.

Долго совещались, но никак не шло решение на ум.

За семью морями, за семью лесами, во краях далёких, посредь моря-океана был остров красоты неописуемой — вечнозелёная листва шелестела, и в садах всюду стоял аро­мат от плодов дивных.

Был тот остров невелик сам по себе. Жители его уж много лет не знали горя и печали, и чем-то походили на уров — тела их были стройные и высокие, но всё ж не столь большие.

Там и нашли себе пристанище Ерем и Всела. Срубили терем ладный да в срок малый.

Ерем бывал в тех краях в дни своей молодости и, бывало, хворых людей выхаживал. Помнили его и почести возда­вали. Да только не ведал он, что Морей, князь урский, — родом с того острова. Да и сам Морей об этом не знал.

Будучи ребятёнком малым, случилось ему, в непогоду великую, шторм и бурю пережить. А в те поры во зем­лях урских было безвластие — каждый был себе хозяи­ном, да ничто не ладилось у них. И вот, послушав волхва древнего, трое старейшин отправились во Мирград-Землю, чтобы разыскать князя нового, что лад и порядок вне­сёт в жизнь земель урских.

В те поры народу немного жило на Мирград-Земле, и про­сторы бескрайние расстилались — на много вёрст ни души.

И вот, пролетая в колеснице огненной, один из старцев приметил судёнышко утлое в бескрайней пучине моря. Тот­час они устремились вниз и увидали, что буря ночная раз­ломила корабль, и он медленно шёл ко дну. Лишь в люль­ке, из вяза выструганной, громко кричал младенец.

Забрали они младенца на колесницу огненную. Обла­чая его в одёжи сухие, приметили родимое пятно в форме птицы под левой лопаткой. То был знак, волхвом древним предсказанный. Так и порешили — везти нового князя вос­вояси, во земли урские. И Мореем назвали, так как нашли его средь моря-океана.

Так и стал Морей князем урским. И теперь, потерпев поражение, не дознавшись где прячут книгу знаний желез­ную, возвращался во земли свои несолоно хлебавши.

Ненавистью и злобой наполнено было сердце его, и ре­шил он, во что б это не стало, вернуться на Мирград-Землю и достать знание народу урскому, доселе недоступные.

Эту историю поведал Ерему один житель морской. Всё ж походил он больше на зверя, чем на человека, и пря­тался от народа морского в глубинах подводных. Да всё ж Всела с Еремом приручили его, и служил он им службой верною.

Яр, да все жители Белозёрья, решили оставить всё как есть до поры да не нарушать жизнь мирскую, а наблюдать за течением времени на Мирград-Земле.

41.

Кир, тем часом, всё пытался найти свою супругу Лиру, да все попытки его были тщетными, хоть и знал, что ви­новата она и мужа сморила почти, — всё ж тосковал он по ней, и другие девы не шли на ум и не радовали глаз.

Лель и Мер присматривать за Буяном были поставле­ны, да мешать и учить им было заказано.

Посовещавшись, решили они обернуться фигурами двух воинов высотой более ста аршин, — так и сделали.

В одно прекрасное утро проснулся Кир и видит две ста­туи из чистого золота стоят подле причала морского. Знал он, что то предки его могучие за ним присматривают.

И встречали они своим величием всякого заезже­го странника — за сотни вёрст их было видать. Коли прилетал кто на птице железной али колеснице огнен­ной на Буян, первое, что на глаза ему попадалось — были эти две фигуры. Был в том смысл тайный, одним жителям страны арийской известный, — держали Мер с Лелем два круга обережных над островом Буяном и все, кто обитал там, были здоровы и счастливы, и зло не мыслили.

Кир же принял всех слуг урских, что были во пти­це огненной, к себе на службу да клятву с них взял верности. И вещицы диковинные стали мастерить на Буяне.

И отправил гонцов в земли ирийские, которые прежде создал, что князь Кир более не желает войны, — и преда­лись купцы урские веселью безмерному.

Народы цвета кожи красного и чёрного поверили и воз­радовались временам новым.

Народ же с цветом кожи жёлтым не желал ходить у Кира в опричниках да послал ему весточку, мол до поры они хотят жить в мире и нивы свои возделывать. На том и порешили.

Князь жёлтый Леко, так его в народе звали, построил палаты внутри горы великой. Были все комнаты в тех хо­ромах богато украшены и из цельного камня вытесаны. Но не желали люди народа жёлтого родниться и во другах ходить с Киром и с жителями Буяна и земель ирийских, хотя были и среди оных ихние браться кровные, цвета кожи жёлтого.

Не стал Кир противиться их решению и не стал вой­ной ополчаться.

Всё шло дивно и ладно на Мирград-Земле, да толь­ко во землях арийских, в Белозёрье, думу думали люди и знали, что сменится несколько поколений, и прорас­тёт семя Кожана тёмное средь людей на Мирград-Земле, и будет ветер злой рвать на части души людские, ни о чём, ни сном, ни духом не подозревающие.

Но то будет после, а пока решили они дать отдых лю­дям с Мирград-Земли многострадальной и искали реше­ние, подходящее для вопросов сиих каверзных.

Кир решил направиться к народу морскому, с кем водил дружбу давнюю. Но как не искал, как не бо­роздил по морю-океану — не смог отыскать страну ихнюю подводную, ариями упрятанную. Так и остал­ся ни с чем.

Так начались на Мирград-Земле годы длинные, годы мирные. Все жили в счастье и радости. Печали не мыс­лил никто.

42.

Прославился остров Буян, и всяк уж желал хоть одним глазком взглянуть на вещицы диковин­ные и красоты, что радовали глаз. И люди там жили в богатстве и убранстве — вдоволь было еды и питья. И народ новый, миров тёмных урских, ис­правно служил новому князю Киру.

Бывало, смастерят вещь новую и несут на поклон в па­латы княжеские. Посмотрит Кир, опробует мастерство мастеров местных и велит таких сработать много сотен; да везёт к народам разным с гонцами и меняет на злато и самоцветы, али на растения диковинные. Те ж не могут не нарадоваться вещицам мастерски сработанным.

Вот, к примеру, одна из них. Походила на пса цепного, да не спит тот пёс ни днём, ни ночью — всё избу охраняет да хозяев упреждает, коли что дурное должно случиться.

Али друга вещица. С виду блюдце, да по нему вокруг, будто яблочко катится. Помыслишь ты о ком — тотчас тебе образ передаёт, будто вот он — рядом стоит.

Мастерили те вещицы и много других слуги исправно и жили богато, в достатке. И семьями обзавелись да детей народили. Так и шло-протекало время на Буяне.

Народ же жёлтый в горах высоко уединился. И пре­давались люди того народа знанию и шибко старались; да над телом и душой своей работали денно и нощно. Да все вещицы с Буяна в интерес не брали, старались мудрость арийскую перенять.

А в Белозёрье народ по-прежнему жил ладно и свет­ло. Многие уж из земель разных потеряли охоту искать дорогу знаний в страну Арию. Всё ж оставались и такие, что трепетно жаждали света, отбросив мир материаль­ный подалее.

Яр любил обернуться странником да ходил по землям разным — всё смотрел да слушал.

Всё спокойно было время долгое. Зло змейкой серой за­таилось в глубине душ людских, не желая выходить на по­верхность. То были времена светлые.

На Раде-луне всё пребывало в спокойствии. Всё ж жили там отлично от Мирград-Земли и порядки чем-то походили на Белозёрские. Горы и долины были там красоты неопису­емой. И когда рада сходилась в аккурат с Луной, многие из страны Арии мыслями своими обращались в те мес­та [94] , чтобы полюбоваться красотой дивной и отблеск ярила узреть в зеркале моря тёплого.

Случалось и купцам урским залетать туда. Но не имели власти в тех краях вещицы диковинные, новыми слугами Кира сотворённые — тотчас приходили они в негодность.

Заслал Кир туда самых искусных мастеров с твореньями ихними дивными, но ничего из этого не вышло. Дивились тому умельцы да опосля и думать забыли о раде-луне.

Однажды Яр, по миру странствуя путником одиноким, забрёл в края глухие на отшибе высоко в горах, неподалёку от мест, где пле­мя цвета кожи красного обитало, — на ска­лах были вытесаны руны древние, что можно было найти в книге малой железной.

Понял он тогда, что там обитает часть народа красно­го. Люди, что уединились да не пошли за Киром и слугами его. Жили они, как народ жёлтый, внутри горы, и были душой светлые и духом чистые — не коснулось их семя Ко­жана тёмное.

Тотчас предстал он пред ихним старейшиной и пригла­сил дюжину людей из рода ихнего во земли арийские.

С радостью приняли те приглашение и не заставили ждать себя — устремились в Белозёрье.

43.

Тем часом Кир, отчаявшись в поисках суп­руги своей Лиры, одним днём закатил пир, чествуя мастеров, слуг его верных, что каз­ну пополняли княжескую исправно.

И были на том пиру яства заморские и пели птицы диковинные в клетках, привезённые из земель даль­них, — чаровало звучание голосов ихних всякого про­ходившего мимо за много вёрст.

Решил Кир найти себе новую избранницу, да не бы­ло ни одной девы в его окружении, что была его серд­цу мила. Вот и помыслил он отправиться в странствия, на поиски новой супруги.

И отправился Кир ни куда-нибудь, а на Раду-луну.

Встретили люди его как подобает — с почестями. Но никто даров его диковинных не принял — не нуж­ны были им они, во всём пытались люди тамошние по­ходить на ариев и друзей их, светлых асов.

Сел князь буянский на колесницу огненную и пос­лал весточку всем людям с Рады-луны, что хочет уст­роить празднество и стол накроет, полон яств дивных.

И не скрывал он намерений своих — славилась Рада- луна девами пригожими.

В день, назначенный Киром, собралось народу видимо- невидимо. Всяк, кто пришёл, мог откушать за одним сто­лом с князем. Да придя, люди подивились — столы стояли пустыми и скатёрки не были растланы на них.

Успокоил людей Кир, велел двум слугам своим принесть скатёрку цвета белого, ако снега на вершине горы. Бросил её на стол крайний да прошептал слова на языке никому неведомом. Тотчас полотно само разрослось, растянулось и покрыло все столы — было их великое множество.

Подивились люди. А через миг уж ломились те сто­лы от яств и закусок, что сами собой явились — все толь­ко диву даются.

Была та скатёрка Киром у Морея отобрана вместе с дру­гими вещицами необычайными.

Занялся тут пир и веселье. Все кубки поднимали во славу Кира и волшебству его дивному. Сам он стал расхаживать вдоль столов, да глядеть очами — всё пытался разыскать избранницу.

На Мирград-Земле в то время оставалось всё в спокойствии непоколебимом.

Дюжина людей с гор высоких, что были из народа красного, наконец попали в Бе- лозёрье. То была их мечта давняя. Знал о том Яр и ра­довался веселью в сердцах людей и тому, что совпадала его дорога с путями ихними.

Не задержался он долго с гостями, а оставил их в свет­лицах [95] Белозёрских. И семеро волхвов возраста пре­клонного помогали им обрести знания, доселе для них закрытые.

Сам же Яр направился разыскивать Ерема и Вселу. Знал он, что не было их вины в содеянном. Ведал как всё произошло и хотел увидеть сына.

44.

Далеко-далеко, за морем-океаном бескрайним, едва за­брезжил рассвет на острове малом, очутился Яр в одно мгно­вение подле избы, в которой жили Ерем да Всела — знал уж об этом отрок Яра и был готов к беседе длинной.

Гладь морская была на редкость смирна — ни одного дуновения ветерка. Решили они вдвоём пройтись по мо­рю, словно по суше, и встретить ярило за разговором длинным.

Не стал Яр упрекать сына своего, что не сдержал на­казов и наставлений его. Решили забыть все обиды про­шлые, предавшись решению дел насущных.

Так брели они, убредая всё дальше и дальше вглубь океана, навстречу яриле. Решено было ни с кем, даже полслова, не обмолвиться о той встрече.

И дал Яр Ерему урок новый. Дело то было не про­стое — предстояла ему дорога дальняя в чертоги князя урского Морея.

В знак того, что принял он наказ отца, Ерем ныр­нул в пучину вод, словно рыба, и через миг протянул Яру камень самоцветный со дна морского, что играли переливался всеми цветами радуги в свете ярила, которое поднялось уж на высоту копья.

В Белозёрье в те поры волхвы отбирали из дюжины людей племя красного троих, что могли принять знание и были готовы к тому.

Другие же должны были остаться на пять сроков ма­лых в стране арийской и ждать, когда придёт их черёд или уйти восвояси по собственной воле.

Провёл Кир на Раде-луне уж с десяток дней, а невес­ту так и не нашёл. Было много девиц красных при­гожих, да не лежало сердце у него ни к одной. Собрался уж было восвояси, на остров Буян днём пригожим, как вдруг заметил в стороне от большого поселения избу светлую да решил на дорожку зайти и хо­зяевам дары воздать перед дорогой долгой домой.

Только приблизился он к той избе, а на крыльце уже стоит дева красоты неописуемой с тёмными, как смоль, волосами и ясными очами цвета бирюзового. Понял Кир тут, что пора сватов засылать.

Жила та красна девица одна, без родителей. Пришёлся по нраву ей князь буянский, да решила она с ним поиграть.

Долго ли, коротко ли — Ерем распрощался со Вселой да в путь дорожку собрался к князю урскому

Морею, в земли дальние, исполнять дело, Яром по­рученное.

Первым долгом должен был он раздобыть колесницу огненную на Буяне и потому поменял обличье своё — стал походить на купца урского. Оседлал зверя морского, со­бой прирученного, и направился на остров Буян.

Зверь тот быстро по морю передвигался. То унесёт всад­ника в пучину, то снова на поверхность вынырнет. Так плы­ли они три дня и три ночи. Вот уж на третью ночь вдалеке занялись огни владений буянских.

Знал Ерем, что князь Кир в отлучке и, отпустив жи­вотное во просторы морские, медленно и размеренно поб­рёл в сторону острова.

45.

Во стране же Арии тем часом трое овла­девали знаниями вещими, углубляясь всё дальше и дальше мыслею во миры, оку не­видимые.

Первого и самого старшего из троих краснокожих зва­ли Чар. Второго Ро. А третьего, вернее сказать третью, то была дева, — Сура.

Знал точно Яр, приводя их, что пронесут они знание, им данное, сквозь множество поколений и, в один ясный день, то знание уберечь поможет Мирград-Землю.

Вот послал Кир в избу, с виду неприметную, двух куп­цов с подарками дорогими — парчой, златом и самоцветами. А дом тот потому и стоял на отшибе, что обходили люди стороной его, а хозяйку величали колдуньей.

Потеряла она родителей своих в малолетстве и с тех пор всё хозяйство сама содержала, и справлялась нужно ска­зать неплохо, так как отец её был волхвом светлым из зем­ли арийской, а мать — родом из племени асов.

Сотни раз переглядев старые книги отца, сама она обу­чилась основам магического дела и запросто справлялась с работой, непосильной даже мужикам дюжим.

Вот уже сваты на пороге стоят. Знала она, зачем пожа­ловали, да любила шутки шутить.

Обернулась старцем седовласым, впустила гостей, дары приняла — те решили, что то отец её. Накрыла стол, угос­тила купцов урских да зелье им подсыпала в питьё.

А зелье то язык человеку развязывало. И было оно сделано на основе трав сонных, что росли в количестве огромном на Раде-луне. Всяк, кто отведает того зелья, будто бы в сон обращался, да не лез на лавку али на печь, а продолжал сидеть там, где застало его врасплох варево мудрёное.

Да не спал только человек. Коль спросишь его что, тай­ну какую али вопрос секретный — тотчас расскажет всё без утайки.

Вдоволь она покуражилась над сватами. Узнала уж всё, что они ведали. Брызнула на них водой студёной и про­шептала что-то — тотчас они проснулись, да сами ничего не знали о том, что творилось за столом.

Закончили они трапезу да забыли, зачем пришли. Тут старец седовласый топнул ногой, и скамья подломилась под купцами урскими — оба свалились наземь и давай бе­жать, что было мочи. А она всё хохочет — любила позаба­виться. А вдогонку уж кричит им: — Коли хочет Кир посвататься — пущай сам явится!

Ерем был одет в одежды богатые и расхаживал степенно по ярмарке, размахивая тростью зо­лотой, — выглядел как купец урский.

Торговцы лезли назойливо, предлагая вещицы диковинные да снедь разную. Да он шёл прямёхонько в артель близ палат княжеских, что колесницы огненные мастерила.

Во второй руке держал футляр из чистого золота с грамо­той. Была та грамота сработана, словно от князя Кира указ — выдать подателю сей бумаги самую быструю колесницу.

Заприметил он главного средь артельщиков и к нему свой взор устремил. Протянул футляр, поблёскивающий каменьями и инкрустированный знаками рун древних, оз­начающих одно — то было послание не от кого-нибудь, а от самого князя буянского Кира.

Повертел мастеровой в руках указ княжеский да стал просить у Ерема отсрочки: мол, дескать колесницу чтоб к нему приставить, надобно подождать малёхо. Не стал Ерем противиться словам артельщика, забрал указ и молвил, что явится ровно через день, и быть ремес­ленникам в беде великой, коли не поспеют к сроку. Раз­вернулся и пошёл искать постоялый двор.

Многое поменялось за то время — на Буяне жили люди разные и на языках говорили отличных от друг друга, но всё ж торговали, и было понимание меж ними.

В другом конце ярмарки нашёл Ерем место невзрачное. Заплатил хозяину золотыми монетами да зашёл в харчев­ню перекусить с дороги.

Знал он, что место то кишит людьми перед законом не­чистыми — воры да разбойники, да прочая тать [96] люби­ла захаживать в это место.

Вот поел он вдоволь да попил, а за соседним столом люди лихие его уже заприметили — трость золотую да одеж­ды богатые. Заиграли алчность и злоба в них — реши­ли сгубить «купца урского», не ведали, что то был Ерем. Да и если бы ведали, это бы их не остановило — уж боль­но тёмными были их души и сердца.

46.

Меж тем, на Раде-луне Кир повстречал слуг своих, воротившихся ни с чем и бормотавших что-то себе под нос. Да решил сам наведать­ся к любаве в гости.

Набрал снова дорогих подарков и направился к избе, что была в стороне.

Вот шагнул на крыльцо и три раза постучал в дверь, как было принято. Ория, так деву звали, не стала в тот раз обращаться ни в кого — сама пред ним предстала.

Снова подивился он красоте неописуемой. она ничуть не смутилась, и Кир держал себя в руках. — Что ж, проходи, добрый молодец, негоже на пороге сто­ять, — молвила она голосом дивным и чарующим.

Он шагнул внутрь избы и подивился тому, что изнутри палаты казались намного просторнее.

— Сказывай, с чем пожаловал? — воспрошала снова Ория князя буянского.

— Мне бы родичей твоих повидать, — ответил он без ро­бости в голосе.

— Нет у меня родичей. Были, да все вышли, — отвеча­ла дева.

Кир почуял лёгкую досаду в её словах. Так и стояли да смотрели друг на дружку не шелохнувшись.

Она первая оборвала молчание и предложила гос­тю поесть с дорожки. Тот покорно согласился и отве­дал простой, но безумно вкусной снеди, что она сама состряпала. Но, даже уплетая яства, не мог оторвать глаз от неё.

47.

В те поры в Белозёрье трое избранных пребывали в ожи­дании. Волхвами было велено окунуться в Бело-Озеро да сидеть на бережку, греясь в лучах ярила, и ждать, ког­да Яр явится.

Чар, Ро и Сура постигли многое, ждали лишь послед­него наставления.

Артельщик был хитёр — не зря его головой над ремесленниками поставили. Заподозрил он что-то неладное да направился во дворец княжеский к придворному служке. Да на-

казал ему послать весточку князю Киру, да подробнее разузнать о купце, что давеча захаживал и колесницу огненную просил. Тот и исполнил всё немедля.

Князь Кир ответил тотчас и велел схватить купца, что с указом от него явился, да ждать, пока он воротит­ся. Разгневался он дюже, что оторвали его от дел любов­ных, да всё ж было ему любопытно, что за самозванец пытался увезти огненную колесницу прям из-под кня­жеских ворот.

Ерем, закончив трапезу, поднялся из-за стола и медленно направился во почивальню, что ему вы­делил хозяин харчевни. Зашёл да прикрыл двери за собой, но не запер. Прилёг на лавку и притво­рился спящим.

Средь разбойничков да людей, что дело худое за­мыслили, был один главный, что за всех ответ держал. он и решил собственноручно «купца» погубить и ве­лел дружкам своим ждать внизу в харчевне.

Подойдя к двери, понял он, что добыча будет совсем лёгкой, — та была не заперта. Зашёл он в опочивальню, вытянул из-за пояса рукоять све­та тёмного и направил «купцу урскому» прямёхонь­ко меж бровей.

Глядит, а луч света тёмного изгибаться стал, словно змея, да картины разные показывать, вместо того, чтобы работу свою исполнять.

Никогда он такого доселе не видывал. Бросил руко­ять в угол дальний и страх завладел им — душа ушла в пятки. Людей своих хотел позвать на помощь, а губы, словно кто-то иглой сшил — не размыкаются, и ше­вельнуться боязно.

Встрепенулся тут «купец» да в одно мгновение пред ним предстал. Прошептал что-то себе под нос, одеж­ды с себя поснимал и разбойничка раздел до исподней, и в его одежды облачился, а на лиходея свои напялил. опосля, топнул ногой о плиты каменные и, хоть и был неказистый с виду, одной рукой приподнял новоиспе­ченного купца урского и уложил на лавку, где тот и ус­нул глубоким сном.

Яр явился пред друзьями своими новыми. Поблаго­дарил их, что не отступились от знания светлого и пред­ложил остаться в Белозёрье, коли им будет угодно. Чар и Ро с честью приняли приглашение, а Сура ре­шила откланяться — спешила она поделиться вещами сокровенными с племенем своим. На то была её воля — незамедля отправилась она в путь.

На Раде-луне, прощаясь с её жителями, Кир устро­ил празднество. Был он рад тому, что избранница его, ория, любезно согласилась стать его супругой и отпра­виться с ним на Буян.

Велел раздать он всем, не скупясь, злато и каме­нья самоцветные в знак доброй воли и благодарнос­ти к жителям Рады-луны, — те с радостью приняли подарки.

48.

Принял Ерем обличье разбойника да во все одежды его был наряжен, прихватил лишь злато с собой.

Только спустился он вниз — признали в нём люди злые своего предводителя. Разделил он злато меж ними по справедливости.

Тотчас ворвались стражники из палат княжеских и пря­мёхонько в опочивальню, где купец отдыхал. Схватили его и давай волочить в темницу, в аккурат следуя нака­зу Кира.

А у купца память отшибло напрочь — не ведает кто он и откуда. Десятник, что при стражниках был, не стал дол­го разбираться да огрел самозванца его собственной трос­тью по загривку.

Разбойнички подивились мудрости вожака ихнего, что ту трость с собой не прихватил, а то сидеть им всем в темни­це рядом с купцом урским.

Ерем же прошептал тихо своим новым товарищам, что желает он собрать всех людей верных в укромном месте, и чтоб к исходу следующего дня все туда явились — мол, проведал он от купца тайну, где прячет тот злато и каме­нья самоцветные, от князя утаённые.

Возрадовались злодеи мысли о наживе и разослали вес­точки всем своим дружкам на встречу ту явиться.

Тем временем, ни о чём не подозревая, Кир возвращался с новой супругой в палаты свои светлые на остров Буян.

Ликовал народ, завидя издалека его колесницу огнен­ную. Бросали шапки вверх и кричали приветствия на раз­ных языках — радовались и стар, и млад.

Было всем не до купца самозваного, что в темнице то­мился, и Кир даже не вспомнил о нём, а все дела и забо­ты решил отложить до поры.

Подходили Кир с Орией друг другу, как ниточка с иго­лочкой. То было видно даже человеку тёмному, как ис­крились очи любовью и как радовались они, источая то чувство вокруг себя. И всяк, кто находился вблизи их, мог нутром своим почуять — радость и благодать словно повисли в воздухе.

Велел Кир устроить пиршество, да пригласить туда всех без исключения жителей Буяна, чего ранее до сих пор ни­когда не делал.

Радовались за князя и Мер с Лелем, что стояли в об­разе витязей из злата чистого. Знали они, что Ерем за­думал, да препятствия не чинили, ибо действовал он во благо всех.

Яр тем часом отправился к народам цветом кожи тёмным и продолжил свои странствия в обра­зе старца седовласого.

Были средь них и люди совсем дикие, что богам тёмным покорялись, но не было в том ихней вины — кощеи-то посеяли семя тёмное во времена далё­кие. Хоть и настали времена светлые на Мирград-Зем- ле, да всё ж были уголки, которых свет не коснулся.

Повстречав царя чёрного Нея, стал Яр вести беседу о племенах диких и о крови людей и животных, что те за­зря проливали, поганя душу свою смертоубийством.

Долго говори они, и Ней обещал вразумить племена дикие. Знал Яр, что сдержит тот своё слово и знал так­же, что в одной из долин на земле ихней, живут люди, что близки по духу ко знаниям света.

Решил он отыскать их немедля.

49.

Весёлое празднество всем Буяном справляли во славу князя и новой жены его. Только этого и надо было Ерему.

Под видом главаря шайки разбойников созвал он совет и на совете том вёл речь длинную о Земле далёкой, где злата и каменей самоцветных немеряно. И что под стра­хом смерти рассказал ему о том купец урский, а в дока­зательство слов своих явил он мешок, набитый до отвала золотыми украшениями, и разделил меж всеми разбой­никами — опосля того те были готовы идти за Еремом хоть на край света.

Хитростью решили они завладеть семью огненными колесницами. Велел он, не жалея злата, купить одёжи богатые и на себя одеть.

Всего разбойников было около двух сотен. Наряди­лись богато да пошли на двор княжеский, подле кото­рого те огненные колесницы находились.

Веселье было в самом разгаре. Выпив и закусив на до­рожку, заняли они места в колесницах огненных — са­мая большая досталась Ерему. И взял он с собой два десятка новых своих друзей.

Взметнулись колесницы в небо, жаром огня пылая. Никто и глазом моргнуть не успел, как исчезли они на небосклоне. Путь держали во земли далёкие, во чер­тоги урские.

50.

Тем временем Яр забрался на гору высоку. Впереди пе­ред ним раскинулась долина. Природа была необычайной красоты в тех местах. Цветы разной формы источали тон­кий аромат, что поднимаясь по ветру, расстилался на мно­го вёрст, тревожа усталых путников и привлекая тварей.

В мгновение ока Яр очутился у водопада, где жило пле­мя тёмное — всё ж помыслы их были светлыми.

Пройдя сквозь стену водную, предстал он пред двумя стражами, что ворота в город подземный охраняли. Мог бы и зайти без проса — но всё ж как-то не по-людски.

Окликнул одного из стражей на его родном языке и ве­лел позвать старшего воина. Не заставив себя ждать, тем­нокожий витязь удалился за ворота, железом окованные, и спустя какое-то время вернулся в сопровождении вои­тельницы и её сына — так Яр определил пришедших.

Поклонились они старцу седовласому и предложили зайти отдохнуть с дороги — принял их приглашение пут­ник и шагнул внутрь подземелья.

Вот достигла птица огненная через время некоторое пер­вой Землюшки, что во владения Морея входила.

Ерем с разбойничками условился выдавать себя за куп­цов, чтобы благополучно добраться до места назначенно­го — те слушались его беспрекословно.

Усадили они колесницы огненные на место для отдыха, что было положено для торговцев из мест дальних.

Вышел Ерем, развернул свой кошель и насыпал оттуда горсть монет золотых на ладонь. Протянул плату урским стражникам, что взымали пошлину с купцов приезжих — те позволили остаться и запастись провизией и питьём, ни­чего не заподозривши.

Не нуждался более Ерем во всех колесницах огненных. Поднялся он да созвал всех разбойничков подле себя — те собрались немедля. Велел он на той Землюшке всем оставаться окромя троих, что заприметил.

Занегодовали они, решили, что он хочет обмануть их, обвести вокруг пальца. Затребовали совет держать, что­бы избрать нового вожака.

Был тому рад Ерем, позвал к себе троих людей им из­бранных, обернул их вокруг своим плащом купеческим из ткани дорогой заморской, и все четверо с глаз долой сгинули.

Поняли тут разбойнички, что не видать им злата и ка­меньев самоцветных, как ушей своих, — решили поозор­ничать на той Землюшке, куда прибыли.

51.

Яр тем часом ступил в город подземный. Было всюду светло, будто днём — горели лучины светом ярким.

Воительница с сыном проводила старца в большую палату каменную, где совет мудрецов собирался — было их ровно десять. Все чем-то походили на Яра, только от­личались цветом кожи.

Предложили ему отдохнуть с дороги, да он всё хотел ре­шить сперва. Знал Яр, что тысячи людей жили в том под­земелье и носа наружу не казали. С огнём и мечём к ним приходили братья их чёрнокожие из племён тёмных и не да­вали им покоя — ни днём, ни ночью.

Пообещал старец седовласый помочь горю ихнему и за­верил, что войско Нея уж в пути, чтоб поддержать свет­лых духом. Так же сказал Яр, что трое из десяти старцев и воительница с сыном могут отправиться с ним на Бело- озеро, и что откроет он им знания вещие.

Возрадовались вестям сим люди и улыбки проступили на озабоченных лицах. А затем, Яр, недолго думая, уда­рил трижды посохом о земь, и прям ниоткуда в скале поя­вилась дверца [97] . Но не было в ней ни рукоятей, ни досок, не была железом подкована — лишь отверстие зазияло, и свет синий пробивался сквозь него.

Велел Яр трём старцам, деве и её сыну шагнуть внутрь того отверстия.

Подивились все вокруг, но всё ж люди исполнили им наказанное. Был Яр последним, кто прошёл в ту дверцу, и тотчас она затворилась, будто её и не было вовсе.

очутились все шестеро на горе Сивахе, что была в зем­лях белозёрских, недалече от мест людных.

Красотой и радостью наполнялись взоры людей при­шедших. Яр любезно пригласил их пройти в хоромы свет­лые — те незамедля послушались.

Войдя внутрь избы, увидели они посреди палаты слов­но костёр горит, да не простой, а пламя его синевой отдаёт, и лавки вокруг того огня аккуратно расставлены — уселись все пятеро и тут знаки рун знакомые стали являть­ся перед глазами.

Оставил Яр тогда учеников новоявленных и отправил­ся нанести визит князю жёлтому.

Леко, князь племени жёлтого, был любезен и уч­тив в речах своих — Яр навестил его немедля, после того как оставил людей из племени тём­ного науку постигать во землях арийских. стол богато Леко яствами разными причудли­во приготовленными.

Долго вели беседы они. Сам же князь жёлтый не поже­лал направиться в Белозёрье, а попросил Яра за семерых учеников, что науку постигали во храме светлом, высе­ченном на вершине одной из самых высоких на Мирград- Земле гор. То были люди разные — и стар, и млад, девицы и добры молодцы.

Согласился пригласить их Яр, но сказал, что возмёт ещё семерых, и сам на них укажет.

Леко заулыбался — был доволен он решением Яра. Яр спрятал свою улыбку в седую бороду.

Вот отобрал он ещё семерых, да не открыл перед ними дверь, как сделал то для людей тёмных, а велел самим до­бираться в земли арийские, лишь указал дорогу.

На том и порешили — семеро учеников светлых напра­вились в Белозёрье незамедлительно. Другая же семёрка только через три дня, так как были они не готовы к путе­шествию далёкому.

Осталось Яру лишь откланяться перед народом жёл­тым и направиться во чертоги царя Непта, что были схо­ронены во глубине моря-океана.

52.

За много-много сотен вёрст оттуда уры по­чуяли что-то неладное и бросились уни­мать горстку разбойников, что бунт подняли на Землюшке ихней, которая в аккурат на­ходилась на пути торговом.

Ерем и трое друзей тем часом пробрались в утробу од­ной из птиц огненных. Та была всё же невелика, но могла летать на расстояния дальние за время короткое.

Трое разбойников, что были с Еремом, напрочь забыли кто они и откуда, и он распоряжался волею ихней, как своей. Были души ихние всё ж скверные, да незапятнанные смертоубийством людей чистых. Решил Ерем помочь им и взял всех троих с собой в путешествие дальнее — сам, недолго думая, уром обернулся.

Растревожили они птицу огненную, встрепенулась та, и только её и видели — направилась в царство кня­зя Морея.

На Буяне закончилось празднество. Прибежали слуги к Киру — в глаза взглянуть боятся:

— Не прогневайся, княже! Люди лихие забрались ночью в колесницы огненные и всех их увезли!

Велел Кир привести к себе тотчас купца, что грамоту показывал артельщику давеча. Слуги и приволокли его, а тот сам не свой — не знает ничего, не ведает.

Отыскали футляр золотой, что был при нём. Достали грамоту, а в грамоте вовсе не то, что артельщик видел — грамота та вся исписана рунами урскими.

Позвали двух купцов, чтобы суть грамоты прознать, а те и излагают — мол, наказ от наместника торгового Землюшки малой: обманом и колдовством прибрать к ру­кам колесницы огненные с острова Буяна да доставить их по назначению.

Почуял тут Кир, что играет кто-то с ним в игру дерзкую, да всего не понял до конца. Велел собрать в дорогу воинов в количестве несметном, да сам решил отправиться да пог­лядеть, кто осмелился красть в его владениях.

Снарядили птицу огненную и немедля в путь отпра­вились.

Под покровом ночи спустился Яр в пучину и во­дою морскою обернулся. Опосля открыл до­рогу, не многим известную, и предстал перед царём морским Нептом.

Беседа ихняя недолго длилась — знал народ морской, что жители Арии всегда рады гостям.

И взял Яр с собой три сотни жителей из подводного царства, и последовали они за ним — все водой солёной обернулись в миг, а через мгновение очутились на Белом Озере.

И приставил Яр к ним друзей из ихнего племени, что жи­ли в Белозёрье время долгое. Велел наставлять и помогать в учении светлом.

Немного погодя, закончив дела мирские, отошёл Яр, мыслею своей уединясь в палатах княжес­ких, во времена далёкие на Оре-Земле, пыта­ясь найти ответ на вопрос, что мучил его денно и нощно. Ощутил себя вновь ребятёнком малым. И кругом всё цвело — трава и цветы, да деревья склонялись, трево­жа гладь журчащей неподалёку речушки.

В те самые поры текло время по другому, и ярила све­тили ярче и красивее, или быть может это казалось ему.

Вспомнилось, как повстречал он однажды старца се­довласого, каким сейчас сам являлся. Старик странство­вал и забрёл в ихнее селение. Увидев мальчишку Яра, чуть заметно блеснул своими очами и завёл с ним разговор.

Мчалась птица огненная со множеством воинов в ут­робе. Вот уж достигла малой Землюшки, что находилась посредь пути торгового.

Не успела присесть птица та, как заметил Кир колесни­цы огненные, что были у него украдены. разгневался тут и велел своим слугам учинить расправу над воинами урскими, что в малом числе там пребывали.

И сгубили они всех без разбора. Были средь них и раз- бойнички, что купцами обрядились.

Велел Кир стражу поставить на той Землюшке и об­рок с купцов проезжих собирать, да исправно отсылать в казну княжескую.

53.

Ерем тем часом, на птице огненной малой, уж был близёхонько у чертогов князя Морея.

Добрался, наконец, Ерем до самых палат князя Морея. Неторопливо, в облике ура, про­шёл всех стражников на пути своём, так как блестела у не­го на одёже печать князя золочёная, которую он раздобыл внутри птицы огненной. Вошёл, не торопясь, во палаты княжеские, ако во свои собственные, да присел на лавку и через миг обернулся самим собой.

Заволновался Морей — понял, что нечисто тут дело. Хотел было служек своих верных позвать, да невмого­ту ему.

Немного погодя, пожалел его Ерем и дал слово молвить — стал тот пощады просить и плакать, словно дитя малое.

Было то от того, что навеял сын Яра на князя мысли о далёком времени и о Мирград-Земле, откуда тот был родом. Познал Морей сказ свой за одно мгновение — и как племя его теперь живёт, и чем на жизнь промышля­ет. И ужаснулся он и тоска великая одолела его в раз.

— Полно плакать тебе, — вымолвил Ерем. — Давай су­дить-рядить, как дальше жить-поживать урам с ариями и с другими народами.

Есть у тебя и средь Землюшек твоих всего вдоволь. Все сыты, все живут в достатке. Позволю я тебе племя твоё навестить на Мирград-Земле, и тем, кто пожелает отпра­виться с тобой во края дальние, во владения твои.

Арии могут в миг один завладеть всеми землями твои­ми, ежели пожелают. Но не хотят они властвовать над тво­ими слугами.

Опосля, как родных своих навестишь, дорога тебе на Мирград-Землю будет заказана. И ежели ослуша­ешься — быть беде.

Призадумался Морей не на шутку да решил согласие дать. Имел он и в правду всё, что пожелает во землях своих.

— Добро! — сказал Ерем и выдвинул ещё одно условие, то была задача не из простых — на Землюшке малой, близ пути торгового, пришёл с огнём и мечём Кир, князь буянский. Я сделаю так, чтобы уснул он сном длинным — морить его не велено. А ты тем временем заберёшь всех воинов его, что во птице огненной и что во Землюшке, и по праву смо­жешь сделать их своими слугами али казнить — на то воля твоя. И возмёшь птицу огненную себе со всеми вещицами диковинными, что принадлежат роду твоему древнему.

Обрадовался Морей такому условию — давно имел он зуб на Кира. На том и порешили, и пожали руки друг дру­гу в знак согласия.

Старец поведал Яру о будущности, что его ждёт. И что сможет он повелевать судьба­ми многих людей — на что тот лишь рассме­ялся. Тогда протянул ему старик камушек цвета белого на одной руке, а на другой — лежал точь-в-точь такой же, только чёрный. Были камни красивы по своему, и ребёнку хотелось забрать оба — смотрел он в глаза волхву и видел в них печаль и радость одно­временно.

Пока Яр решение принимал, какой камень взять, из до­ма, что стоял неподалёку, выбежала его сестра и, играючи, выхватила чёрный камень со стариковой ладони и убежа­ла куда-то, смеясь.

Взял Яр камушек белого цвета, взглянул вдогонку сес­трице. Обернулся было, чтобы поблагодарить старца се­довласого, а того уже и след простыл.

Достигнув согласия с Мореем, Ерем обратил всю суть свою в печать золочёную княжескую и велел прикрепить на одежды.

Часть духа направил к трём друзьям своим новым на птицу огненную и велел им отправляться на Зем- люшку малую, откуда та птица и прилетела.

Сдержал свои слова князь урский — снарядил в поход войско в количестве огромном, чтобы порядки новые чинить во Землях своих, Киром захваченных. Дорога показалась быстрой, и печать златом сияла, напоминая об уговоре.

Вот повстречали на пути другую птицу огненную, в ко­торой Кир со своими витязями находился.

Киру не по силам было совладать с волею Ерема, и ус­нул разум его. А за место оного, предок его давний стал управлять волею. Случилось всё за одно мгновение — ник­то и не узрел подмены.

Велел тут Кир, до тех пор в бой рвавшимся своим вои­нам, сложить доспехи и оружие и колено преклонить пред своим новым хозяином. Сам уселся в колесницу огненную без слуг и челяди и отправился домой восвояси.

Никто не смел ослушаться Кира — все трепетно жда­ли повелений от нового владыки.

Морей велел навести порядок на малой Землюшке. Ос­тавил всех новых слуг там и две сотни уров с ними. Сам, немедля усевшись в птенца птицы огненной, устремился на Мирград-Землю, последовав за Еремом, что в образе Кира пребывал.

Трое разбойничков, ведомые духом Ерема, были на ма­лой Землюшке оставлены соглядатаями.

Двое слуг верных — уров, что при Морее были — при­хватили с собой ларец с вещами диковинными, который по праву принадлежал князю урскому.

Мысли плыли размеренной чередой в голове у Яра. Он открыл глаза — ярило нежно ласкало ветви деревьев, что были видны из оконца.

Яр встал, распахнул его и вдохнул глоток свежего воздуха. Затем направился в глубину хором и под­ле светильника остановил свой взгляд на книге с причуд­ливыми рунами.

54.

Вот вернулся Ерем на Мирград-Землю. В палаты кня­жеские зашёл да выпустил дух свой из тела Кирова.

Уложил его аккуратно на ложе, а сам прямёхонько к жене Вселе направился на остров малый встречать гостей урских — князя Морея с его служками.

Уснул Кир сном глубоким, как было то в прошлый раз. Ория, супруга его новая, стала хлопотать на Буяне, и всем было по нраву её, веселья полная, улыбка и умение помо­гать людям добрым, и суд вершить над злодеями и раз­бойниками.

Ерем был в своём обличие, когда птица огненная усе­лась подле острова малого, и Морей вышел из неё в со­провождении слуг своих.

Собрались в тот час все жители острова и, глядя на них, Морей чуял и осознавал всем своим бытиём, что то народ его — и братья и сёстры по крови.

Желваки заиграли на его лице и слёзы радости кати­лись вниз по щекам. Бросился он на песок морской и стал целовать его, и пребывал в смятении некоторое время. Опосля, встав вновь на ноги, хотел было сказать, да сло­ва не шли на ум.

Тут Ерем и Всела пришли к нему на помощь, как бы­ло уговорено. Предложили они всем жителям того остро­ва отправиться в места новые, в которых повелевал собрат ихний, чтоб жить там в достатке, счастье и радости до кон­ца дней своих.

Большая часть народа согласилась покинуть места на­сиженные. Было дано им три дня, чтобы собрать скарб свой и утварь домашнюю, что хотели взять.

Другая часть малая решила остаться — то были люди старые и немощные.

Одарил тогда Морей всех оставшихся златом, камень­ями и подарками дорогими и пообещал, коли надумают — завсегда будет рад им во своих владениях.

Три дня пролетели стрелою. Вереница людей восходила во чрево птицы огненной. Было угодно им начать жизнь новую.

Когда последний из людей скрылся во птице, протя­нул Ерем Морею короб плетённый, да велел не откры­вать его до тех пор, пока не вернётся тот во владения свои.

Бережно приоткрыл Яр уголок книги диковинной, при­держивая за одно из трёх отверстий, что зияли во кра­ях её треугольных. Надписи над отверстиями гласили: «Явь», «Навь» и «Правь» [98] .

То была одна из книг, что хранила множество секре­тов, и мог её прочесть лишь человек во трёх мерилах сведующий.

Левой рукой трепетно провёл Яр над кругом Нави и про­изнёс три ветреные руны, две руны воды и пять рун огня во весь голос.

Растворились врата во чертоги дивные пред путником. Вошёл он в залу, что была отделана плитами мраморны­ми двух цветов — чёрного и белого.

Средь палаты, на стороне светлой, стояла пустая чаша, а на тёмной стороне той же палаты внутри чаши лежал камушек белого цвета — тот самый, что был по­лучен Яром давным-давно.

Рад безмерно был Морей сородичам своим — выгляде­ли они в аккурат, как он сам.

Принял он короб из рук Ерема и отправился в странс­твия дальние.

Всё ж было ему любопытно, что в том коробе. Хотелось хоть одним глазком взглянуть. Но как только он протягивал руку, чтобы приоткрыть его — в тот миг, будто бы слышал голос Ерема и сию же минуту прекращал своё действие. Так было всю дорогу до самых чертогов урских.

Когда повернулся, велел издать указ; и каждой семье, что во птице огненной была, новые хоромы пожаловал и множество вещиц диковинных, злата и каменьев. И ве­лел величать их предками урскими великими — в том была его правда.

Вот, закончив дела все с народом острова малого, уеди­нился Морей в келье своей, протянул руку, чтобы короб приоткрыть и не услышал ничего — то был знак, что мо­жет он открыть крышку.

С нетерпением поднял он ее, и глазам его предстала кни­га железная, о которой мечтал время долгое, и подле нее грамота лежала из металла цвета синего.

То была весточка от Яра — мол, знания, что содержит книга сия, отныне и по праву принадлежат народу урскому и всем Землям ему подвластным. Не велит Яр таить знание оное от людей простых, а велит делиться и приумножать его меж всеми людьми добрыми во Землях ука­занных и просит переписать книгу ту множество раз, чтоб и стар, и млад имел право на знание светлое.

Призадумался тут Морей, но книгу открывать не стал. Решил оставить решение на утро, а сам направился в опо­чивальню и уснул крепким сном праведника.

55.

На Мирград-Земле в те поры, на острове Буяне, Ория княжна, что за мужа Кира дела справляла, ходила в почё­те и уважении средь всех людей добрых.

Кир, по решению вече белозёрского, должен был пребы­вать во сне глубоком три срока малых.

О том было Орие

поведано — не стала противиться она решению, хоть и зна­ла способ, как пробудить князя ото сна.

В этот раз решили собратья Кира, будто бы в забвении он оказался, когда проснется. И представили супруге его время, чтоб порядок на острове навести и на всех землях им подвластных.

Ничуть не удивилась Ория решению и приняла его с миром.

Вот и гости — Ерем с Вселой должны были в скором вре­мени пожаловать на Буян. Велено было им жить-поживать там до поры и подмогой быть посильной княжне юной.

Взял камень белый Яр и уложил на свою ладонь — за­блестели глаза его, как в те давние времена. Но знал он, что забрав камень, изменит он свое предназначение и будет вынужден покинуть мир Яви — не тревожило его это, лишь ведал он, что не время еще.

Повертев в руке предмет драгоценный, произнес он вновь три раза руну ветреную, два раза руну огня и пять раз руну света белого, заместо водной руны, и вновь очутился подле книги о трех углах.

Было заказано ему строго-настрого Родом Луны заходить в ту залу. Но заклинания, что читал он, ограждали его от посторонних взоров и переноси­ли плоть его в любое указанное волей место в Пре­деле Великом.

Встал, встрепенулся, расправил широкие плечи Яр, кликнул писаря своего да велел указ начертать — со­вет великий созвать в Белозёрье.

Пробудился Морей поутру и велел позвать к себе мужей учёных, что были в его вла­дениях самыми смышлёными.

Посадил он их над книгою железной, да всё как было велено — поручил наделать книг великое множество и всё без утайки в аккурат на­писать.

Трудились слуги его денно и нощно. И не прошло много времени, как разошлись те знания средь Земель урских. Всяк, кто желал, мог получить книгу ту.

Были такие, что не стремились к знаниям духовным и супротив Морея выступали завсегда. Один из уров был у них за главного — звали его Шен.

Затаил он злобу на князя урского, ведь когда-то дед его был князем во времена далёкие, и это означало, что гость незваный, Морей, занял его место.

Собрал он людей верных вокруг себя и стали они ду­мать-гадать, как извести князя со свету.

56.

На Буян, тем часом, прибыли гости дорогие — Ерем да Всела. Решили жить-поживать в тереме Леля.

Объявил Ерем по всему острову, что всяк, кто хворый али знаний светлых изыскивает, может смело в терем за­хаживать, и будет любой путник забредший благославлён. Всела, в свою очередь, знала секреты отваров трав разных.

С радостью Ория приняла их. Были эти люди близки ей по душе. Всякий раз, коли сомнения её мучили в решении важном, — приходила она к ним за советом. И так длилось три срока малых, пока не пришло время Киру пробуждать­ся от сна глубокого.

Собрались люди в Белозёрье на совет, Яром со­званный. Лишь мудрецы и их ученики на том вече присутствовали.

Обратился Яр ко всем с просьбою — коли придётся ему покинуть твердь земную, надобно сыскать ему замену достойную.

То была задача не из лёгких. Призадумались старцы и взоры свои к ученикам обратили.

Чтобы найти человека, Яру подобного, придётся им ис­кать среди всех народов во Мирград-Земле, не останавли­ваться лишь на арийском племени — на том Яр настаивал, и был в том смысл великий.

57.

Начались времена тёмные во землях урских. Знал об этом Яр, и Ерем ведал, когда книгу железную Морею давал. Чуял и Морей что-то неладное.

Шен с сотоварищами перестали почёт и уважение выражать перед князем урским. Заселили они одну из Земель, урами ранее захваченную, и объявил Шен себя князем новым истым — мол, Морей не урских кро­вей, и народ, что прилетел во птице огненной — не че­та урам могучим.

Были такие, что охотно поверили Шену и всячески пы­тались унизить и оскорбить племя с острова малого, не ве­дая о том, что то были предки ихние.

Морей решил не выказывать агрессии и злобы, лишь наблюдал за собратьями своими неразумными.

Было всё ж много уров, что к свету знания стремились — помогла в том книга железная и её точные оттиски в коли­честве великом, что были разосланы во все концы земель урских и земель, подвластных князю Морею.

На Буяне все готовились к пробуждению князя Кира. Прошло три срока малых и вот, в назначенный час, широ­ко открыл он свои очи и пробудился от сна крепкого.

Да Ерем так хитро всё сотворил, что не нашлось более места для зла в сердце у Кира — помнил он лишь вещи добрые; и поступки свои, злом навеянные, больше не при­ходили на ум.

Сразу узнал он Орию, супругу свою новую, и был рад ей безмерно. Она тоже в нём души не чаяла. Так и зажили они счастливо, и Буян узнал нового князя Кира, что про­славился своей добротой и снисходительностью даже к са­мым отпетым разбойникам.

На совете в Белозёрье, хоть и собрались люди мудрые, но всё не шло на лад у них — в срок малый должны были, во чтобы-то ни стало, найти князя нового. Яр на том на­стаивал, да не сказал всем, что было у него в мыслях на­рушить клятву, Лунному Роду данную.

Пролили немало крови опричники Шена в землях ур­ских. И не жалел брат брата — с огнём и мечём вели вой­ну меж двух сторон.

Понял тогда Морей смысл книги железной и был то его час показать подданным своим истинное лицо.

Шли так годы длинные и раздор всё не прекращался. Были разделены земли урские на две половины. И переста­ли уж купцы из мест дальних захаживать в те Землюшки. Пришли в уныние все владения Морею подвластные.

Теплилась всё ж надежда в сердцах тех, кому довелось книгу железную прочесть.

58.

На Мирград-Земле и на Раде-луне всё пребы­вало в спокойствии. Долго решая, кто станет вместо Яра во землях арийских на вотчину, на­шли людей из мест разных — мудрецов, и кто знания светлые мог во благо людей пользовать.

Собралось народу три сотни — все мерялись меж со­бой силою, знаниями светлыми и волю пытали. Были сре­ди них и люди с земель отличных. Денно и нощно все они испытания проходили при честном народе.

Через некоторое время, выдержав все тяготы условий поставленных, осталось восемь человек.

Яр смотрел на всё со стороны и диву давался, каких лю­дей взрастила Мирград-Земля. И гордость за проделан­ный труд наполняла душу его.

Посреди площади стоял помост, всё тот же, на котором бои кулачные проходили. Но в этот раз служил он службу для испытаний. Вокруг него кольцом уселись все мудре­цы Белозёрские. И были там из других народов выходцы в числе малом.

Площадь кишела людьми. Тысячи глаз смотрели на восемь фигур. Каждый испытывал симпатию к ко­му-то из них. В этот раз соревновались в искусстве красноречия.

Сидел Ерем подле моря-океана и с грустью смотрел на плескавшиеся волны, которые разбивались о причал. Хотелось ему хоть одним глазком взглянуть на состяза­ние, да была ему туда дорога заказана.

Почуяли грусть его печаль Лель с Мером и решили помочь. Дали ему силушку, которая помогла обернуться серым соколом. Да ежели знающий человек глянет на него, то ни за что не от­гадает, что то Ерем в этом облике укрылся.

Поблагодарил он сердечно своих друзей, зажмурил глаза, взмахнул крыльями и вмиг очутился в Белозёрье, на площади подле помоста. Сел на деревце, что росло не­подалёку, и зорко всматривался в лица людей, стоявших в окружении толпы.

Никто не заподозрил неладное. Только Яр, ухмыль­нувшись в бороду, понял, в чем тут дело, да не стал сына выдавать.

Из восьмерых смельчаков каждый успел уж своё крас­норечие продемонстрировать перед людом и мудрецами.

Совещались старцы, и люди выкрикивали слова да под­держивали своих любимцев. Решено было отпустить троих и оставить пятерых — что ж, соревнование было не из легких.

Трое, что должны уйти были, приняли решение совета и удалились, ничуть не изменившись в лицах. Были они все мудры и храбры, и знали, что победит сильнейший, поэто­му не оставалось места для печали о поражении в их серд­цах. Как ни в чем не бывало, уселись они в первых рядах и стали наблюдать за продолжением.

Все пятеро ожидали следующего задания.

Одного из них звали Один. То был сын одного из мудре­цов белозёрских. Тот мудрец намеренно не сидел со своими

собратьями, а со стороны наблюдал за сыном и всячески желал ему победы.

Другой был Релин, брат воительницы из племени чёр­ного, что пришел, Яром ведомый, из земель дальних.

Третьей стояла на помосте Сура. То была одна из муд­рейших женщин во племени красном, что, не так давно впервые посетила земли арийские.

Четвёртым был Перун. Воспитывался он мудрецами бе- лозёрскими и родители его были неизвестны. Нашли его сов­сем младенцем посредь неба бескрайнего тёмного во чреве одной из колесниц огненных. Приютили ребенка, и стал он познавать науки с усердием. Было в нём храброе сердце — немало добрых дел он сотворил и немало людей спас от по­гибели во времена смутные на Мирград-Земле.

Последним средь всех был Семаргл — сын воина из пле­мени асов светлых. Еще в детстве пожелал он изучать зна­ния светлые и стремился к тому день за днем, пока не попал в Белозёрье.

Посовещавшись, мудрецы объявили следующее зада­ние для испытуемых. То была простая на первый взгляд задача. Нужно было, взявшись за руки всем пятерым, си­лой мысли предмет условленный явить в середину круга. Предметом была книга железная, что находилась за се­мью печатями в месте, никому неведомом. Усилия были для действа этого неимоверные приложены.

Взявшись за руки, пятеро, с виду не делая никаких дви­жений, всю волю свою направили на решение той задачи — через время, мудрецами данное в аккурат, появилась книга железная посредь круга.

Испытуемые вздохнули с облегчением, но лишь один из них пошатнулся и упал без сил от напряги неимовер­ной — то был брат воительницы из племени чёрного.

Поднесли к нему чарку с живой водой и лицо окропили. Пришел он в себя да понял, что проиграл. Не огорчился ничуть, лишь улыбнулся и пожелал друзьям своим новым удачи в поединке.

Решили передых сделать небольшой и отпустили всех четверых на покой. Да ко сроку назначенному велели явиться.

Прошел день, и собрались снова люди добрые и мудрецы, да четверо вновь встали на помос­те, ожидая, что им было уготовано.

Яр успел уж обмолвиться словом с сыном своим Еремом и велел ему оставаться подле площади да ждать назначенного часа — хотел он сделать его под­могой в испытании главном.

Один, Сура, Семаргл и Перун отчасти знали, что их ожи­дает, так как дух светлый наполнял их, и мысли могли они видеть человеческие, и будущность предсказывать.

Велели мудрецы белозёрские разделиться им на пары — Сура с Одином и Перун с Семарглом. Да задание было не из простых — нужно было преодолеть преграды мысли своего противника и заставить его повиноваться своей воле.

Соревнование началось и все четверо уселись на по­мост. Каждый смотрел на своего противника, и вместо того, как это нынче делают волхвы — размахивая руками, испытуемые даже не двигались с места. Всё происхо­дило во мыслях ихних.

Один стал было одолевать Суру. Знаком победы должно было стать, ежели один из соревнующихся заставит дру­гого встать и сойти с помоста, помимо его воли.

Приподнялась Сура и стала двигаться ко ступеням, что с по­моста сводили. Да вдруг, в миг единый повернулась спиной к Одину и глаза зажмурила. Прошептала что-то — Один встре­пенулся и повалился вниз, да скатился на землицу. Девушка расправила волосы и, глубоко вздохнув, прилегла в стороне на краю помоста, переводя дыхание — дюже запыхалась.

Семаргл с Перуном долго пытались что-то сделать, да никак у них не выходило — слишком сильной была воля у обоих. Порешили вместе сойти вниз в знак дружбы.

Народ, что глазел на зрелище, затих в недоумении, и мудрецы лишь пожимали плечами.

Отец Одина, что наблюдал за всем со стороны, приго­рюнился. Жаль ему стало сына, да виду не показал. Тот вёл себя достойно и признал победу Суры.

Решили, что Семаргл с Перуном должны пройти еще одно испытание, и Сура приставлена будет к ним, как по­бедившая в поединке.

Думали-гадали, как да в каком свете представить но­вую задачу для троицы. Всё не складывалось и не шло на ум задание.

Тут Яр предложил свою, с подвохом, головоломку. Вы­тянул руку перед собой и тотчас сокол серый сел на неё. Велел всем троим рассказать поочередно, какая связь меж ним и птицей той. Дал сроку подумать до завтра, а птицу в клетку усадил и накрыл парчой алой, да велел всем расходиться.

60.

В то самое время, на острове Буяне во тереме Леля, Всела уж заждалась своего супруга. Время она корота­ла, помогая людям добрым в излечении, кто хворый был, и наставляла девчат и парубков в ведении жизни семей­ной, да поучала всех, кто желал, как избавиться от не­взгод и как прожить жизнь долго и счастливо.

Приходили люди, внимали речам её, и каждый нахо­дил что-то для себя.

Ория княжна и князь Кир часто захаживали да лю­били беседы длинные вести с ней о бренности жизни мирской.

Перед тем, как прийти на площадь ко сроку назначен­ному, пошёл Яр на хитрость — обратился сам сизым со­колом, а сына своего, Ерема, собой обернул, таким уж и предстал перед испытуемыми.

Первым получил слово Семаргл. Долго смотрел он на Ерема, в облике Яра стоявшего, да на птицу, что вы­пустили из клетки — та сидела смирно и смотрела в гла­за, будто сказать что-то пыталась. Почуял Семаргл связь кровную птицы той и Яра да указал на неё, и предполо­жил, что то часть сути Яра приняла сокола обличие.

Ответ был достойным, но всё ж не заметил подмены Семаргл.

Пришёл черёд Суры сказывать, что за птица сокол, и что Яр общего имеет с ней.

Присмотрелась она хорошенько да руку вытянула — сокол вспорхнул чуть было да присел у неё на рукаве. Тут и ответ сам пришёл — решила она, что сокол тот кто-то по крови близкий Яру, да сказала мол, что давно друг друга не видели родичи.

То была правда, да всё ж не заметила Сура, что места­ми были Яр с Еремом поменяны.

Вызвали третьего героя.

Перун ступил на помост. Взглянув на птицу, ей поклонился и поприветствовал Яра. На Ерема же, что обличие Яра при­нял, взглянул искоса — всё понял, да не обронил ни слова.

Ведал Яр, что Перун признал сына его, да не стал пред мудрецами и честным народом того объявлять. Обернул­ся вновь самим собой, а Ерема в иглу обратил да заколол её себе за рукав кафтана.

Стали тут старцы седовласые совет держать, кому ста­новиться на вотчину. Долго судили-рядили.

Яр же пожелал слово сказать. Стал супротив троих, в гла­за их взглянул, затем вытащил иглу из рукава да на одё­жи Перуна приколол.

Подумали все, что тот будет избранником. Начали было поздравления глаголить, да Яр прервал их.

Дал пояс свой Семарглу. Да посох деревянный, желе­зом окованный, вручил Суре. И провозгласил всех троих ему надёжной сменой.

Было то решение необычное. И были те из муд­рецов, что воспротивились, да никто не осмелился оспорить его. Люд, что глазел на всё, выкрикивал приветствия троице.

В Белозёрье в те поры ночь длинная наступа­ла. И занялось небо радугой от края до края, словно выражая свои хвалы новым правите­лям земли арийской.

Перед тем, как удалиться во хоромы свои светлые, при­звал Яр Одина и завёл с ним беседу длинную. Просил быть всем троим надёжей и опорой и велел в три дня собраться, и весть разнести из уст в уста всем прочим князьям на Мир- град-Земле, да приглядывать там за порядком. И опосля по­селиться в землях ирийских. Да всяк, кто придет с просьбой али с жалобой — помогать тому по мере сил своих.

Знал Яр, что наступили времена светлые, но недолог будет их час, так как ничто не длится вечно.

Чуть погодя, когда разошлись все и огни погасли, ночь длинная прохладою своею окутала Бело-Озеро.

Попрощавшись мысленно со всем и вся, Яр направился осуществлять планы свои. Протянув руки к книге с тре­мя углами, он призадумался.

61.

Князь Морей в землях далёких затеял войну длинную с Шеном, и не было видно той вой­не ни конца, ни края. Не жалели они ни друг друга, ни слуг своих, ни опричников. Так про­должалось время длинное.

Всё ж Яр, давным-давно семя души своей в одном из уров, наиболее к Морею близкого, оставил и смотрел за всем, и не желал дух свой отзывать во владения души своей.

Вспомнил об этом Яр, когда в очередной раз в залу зашёл. Имел он мысли светлые, а потому, не мешкая, шагнул на тём­ную сторону комнаты и взял камушек цвета белого. Повер­тел его на ладони, прошептал себе руны огня, воды, ветра, да назад во хоромы, во землю арийскую, воротился.

Почуяли родичи его лунные, что не чисто дело, да посла­ли к нему одного из своих воинов в обличии человечьем.

Жил тот воин когда-то на Мирград-Земле, да провинил­ся перед Родом Лунным и теперь был у него на посылках. И коли было велено — исполнял волю ему данную. То бы­ло его наказание. Звали его Зев.

Предстал он перед Яром, держа в руках меч огненный. Предложил ему отдать камень, вернув его на место. Но Яр, не внемля его просьбе, лишь усмехнулся.

Настало время силушкой померяться с посланником Рода Лунного. Решил принять Яр вызов — кто победит, тот и будет камнем владеть, и сделает с ним, что заблаго­рассудится. На том и порешили.

Зажмурив глаза, оба очутились во чистом поле [99] — травы да цветы росли вокруг.

Достал Яр из-за пояса то ли щепку, то ли деревяхи кусок сухой. Прошептал что-то, и в руках у него оказалось древко с наконечником булатным, что сиял, словно радуга во небе.

Зев немедля бросился с огненным мечём наперевес, но Яр отражал его удары древком, будто было оно не из древа, а из железа сковано.

Бились они время долгое. Успел Зев поранить Яра, так как была в нём сила великая, и, словно молния, меч разил и жёг траву вокруг них.

Не желал Яр зла своему противнику и посему, протя­нув руку в сторону, схватился за рукоять копья и, очертя круг подле себя, ступил в него, поразжал ладонь и пока­зал Зеву камень. Затем сжал, что было силы в кулак так, что вода полилась из камня, и, прочитав над кругом три руны огня, занялся весь ярким пламенем и тотчас исчез, развеяв пыль за собой на много вёрст.

В том был смысл великий — душа его, как и у Кожана, раскололась на множество частиц малых и проникла во всё и вся на Мирград-Земле.

Понял Зев, что провёл его Яр, да ничего не попишешь — не с кого спросить. Пустился в путь обратный на луну, что Луной называется — перед родом своим ответ де­ржать.

62.

Прошло время малое с тех пор, как рассеялась душа Яра средь людей. Никто не знал, что про­изошло. Лишь Ерему было ведомо, поскольку поделился с ним Яр своим планом, что решил осуществить незадолго до битвы с Зевом, на площади, когда передавал иглу Перуну.

Перун был человек одарённый и сердцем понял, что то не простая игла. После празднеств всех отправился он на гору высокую, на вершину снежную — одну из тех, что разделяла земли арийские со всей Мирград-Землёй.

Достав из одёж своих иглу, положил он бережно её на снег — тот начал таять. И увидел он, чего доселе не виды­вал — из-под снега проступала зелёная трава да цветы.

Подивясь тому, прошептал он слова заветные, велев, коли живая душа есть в той игле — пусть тотчас примет облик свой.

Ерем не стал играть дальше с Перуном да явился ему.

Знал правитель новый, что не велено быть сыну Яра в землях белозёрских, да всё ж решил выслушать его и не стал противиться его присутствию.

Рассказал Ерем про Яра и про то, что произошло. Пе­рун смелости Яровой позавидовал.

Стояла ночь длинная над землёй арийской. Сидели двое на вершине горы. Разведя огонь, толковали о делах, что предстоит вершить.

Объяснил Ерем Перуну, что нынче, вместе с душой Яра, каждый живущий на Земле, будь то человек али тварь — мо­жет силой его воспользоваться. То сделано было в противо­вес тёмной душе Кожана, которую он, Ерем, недоглядел.

Да что было, то дело прошлое. Решили сообща творить добро и людям дорогу указывать. Да тех, что силу во зло обращают — усмирять.

Кликнул Перун Суру, Семаргла и Одина. Сошлись они все во едином решении да клятву дали у огня. Опосля, все пятеро разошлись в разные части света да искали людей, светом обременённых, дабы помочь прижившуюся душу Яра уберечь.

Ерем отправился на Буян, где всё по-прежнему было ладно, и ничто не омрачало будущности.

Один, как ему и было велено, поселился во землях ирий- ских. А трое — Семаргл, Сура и Перун испытывали судьбу в краях чужих, подвергая себя опасностям во благо Мир- град-Земли. Но о том сказ другой.

63.

Так шли годы длинные. Знания светлые пере­давались от отца к сыну. Ничто не омрачало жизнь людей на Мирград-Земле.

В один из дней народился у Одина сын.

Звали его Аркон. Во всём он на отца походил и, как под­рос, пытался ему подражать в делах его.

Люди разные захаживали к Одину во владения. Имел он терем наподобие того, что у Леля был когда-то на Бу­яне. И все — и стар, и млад — просили его помочь в де­лах разных.

Прослыл он человеком мудрым и рассудительным. Шли

не только на излечение к нему, но и за советом. Видел всё это сын его да на ус мотал.

Частенько захаживали и правители страны арийской к Одину. И он не раз в Белозёрье наведывался.

Жили все на Мирград-Земле в те времена в покое, ра­дости и счастье.

Меж тем были и люди, что Кожану покланялись и счита­ли, что был тот праведником. И число их росло помалу.

Собирались они вместе на вечери да всё хотели влас­ти во Мирград-Земле да жестоких порядков — то се­мя, Кожаном брошенное, начинало давать свои плоды тёмные.

Не гнушались они и силой светлой, пытаясь использо­вать её во зло. Тому душа Яра противилась, возвращая им назад их замыслы тёмные, оборачивая супротив них же [100] . Но могло занять это время длинное — иногда не од­ну жизнь человеческую.

Жили те люди днём сегодняшним и не заботились о де­лах будущности. Писали книги разные да пытались промеж людей смуту посеять, грозя одром смертным и выдумы­вая небылицы.

Первым заметил тех людей Ерем. Как-то, сидя у се­бя во хоромах светлых, услышал он за оконцем лай со­бак. Звери, что жили подле терема, завсегда с радостью встречали гостей здесь.

Трое в плащах чёрных, окутывавших тела от шей до пят, да с посохами причудливых тварей с оскалом диким, при­ближались к его дому.

Собаки заголосили наперебой, не приемля людей тём­ных.

Всё ж вышел Ерем на крыльцо да угомонил псов. Ре­шил узнать, что за гости такие и откуда пожаловали. За­вёл с ними беседу.

Оказалось, что жили они на другом краю острова Бу­яна, в городе, под названием Рия. То был вначале посё­лок малый из хижин рыбаков и ремесленников. Но через срок народились дети у них и у детей потомство появи­лось. Вот те самые люди и пришли к Ерему речь вести об учении тёмном.

Не прогнал их сын Яра, решил выслушать до конца. Не было зла в их взглядах — верили они искренне в то, что говорили, и протянули ему на прощание книгу, вырезан­ную из дерева. То была колдунов чёрных летопись, что уче­нию света противились, обращая жизнь в кошмар.

Развернувшись, ушли они восвояси.

Долго Ерем просматривал ту книгу, всё ж решил совета спросить у друзей своих старших — Леля и Мера. Призвал их. На то явились они в облике одного старца да поочерёд­но говорили его устами, отвечая на вопросы.

Один сидел в саду ирийском и играл со своим сыном, который рос не по дням, а по часам. Был Аркон всегда ве­сел, и было ему тогда десять сроков малых отроду.

Точно знал он своё предназначение и во снах ему яв­лялись образы стройные будущности. И стояли перед глазами картины бед и беспорядков, что грядут в Мирг- рад-Земле.

Не боялся он ничего, только у отца спрашивал, как быть ему, чтоб не растерять силушку света.

Старик, что вмещал в себя души Леля и Мера, выслушал внимательно Ерема, повертел в руках своих книгу из де­рева вытесанную да решил остаться в этом облике и в те­реме проживать месте с Вселой и Еремом до поры.

Наступали времена лютые. И их предчувствие как бы надвисло в воздухе. Нельзя было ощутить али потро­гать его, но многие люди знали наверняка, что грядут беспорядки.

Старик расположился под крышей на самом верху. Были очень дружны Мер с Лелем и могли запросто разделять одно тело, что редко случалось даже меж самыми близ­кими людьми.

В один из дней Один направился в стан купцов, что урам раньше служили, припасти провизии и прихватил с собой Аркона.

Добрались они в место то отдалённое средь холмов зелёных довольно быстро. Одину было не впервой в те места захаживать. То был целый град стенами вы­сокими обнесённый. Жили там купцы да ремесленники, да люди, что землю возделывали. И растили снедь вся­кую во садах да огородах.

Посредь града того раскинулся кишащий людьми ярморочный стан. То был день, в который торги проходили.

Имел Один одну вещицу диковинную, что досталась ему от отца, а тому от деда. То была сума на вид разме­ров небольших, но вместить в себя могла немеряное коли­чество вещей и снеди разной.

Знали торговцы Одина и с охотой пред ним выклады­вали самые лучшие товары, так как всегда платил он спол­на, не скупясь и не торгуясь.

Сын Аркон подле него, словно хвост приросший, ходил да внимал каждому слову, отцом сказанному.

Посредь ярмарки стоял помост деревянный — то бы­ли бои кулачные, наподобие тех, что в Белозёрье проводились. Бойцы народ потешали, да не заздорово живёшь [101] , а зрители золотые монеты и каменья отдавали одному старцу — тот всё записывал, и ко­ли побеждал тот, на кого поставили, получал игрок вдвое больше.

Попросил Аркон отца поглазеть на зрелище, уж боль­но было ему интересно — доселе не видывал он подобных боёв. В землях Ирийских, где он проживал, не проводили подобных турниров; но всё ж Аркон хоть и был молод — изучал удаль молодецкую [102] и мог сразиться на равных со зрелым воином.

Вот приостановились они у края помоста. Всё, что не­обходимо, уж сложили в суму. Вышли двое и принялись состязаться друг с другом.

Зрители не пытались сдерживать крики и вопли. Шум стоял неописуемый вокруг. Один из бойцов, цвета кожи жёлтого, бился супротив чёрнокожего воина.

Глядел на всё это Аркон с неподдельным интересом и блеском в тёмно-зелёных глазах.

Знал о его пристрастии Один и решил позволить ему испытать себя в качестве бойца.

Вот собрался старик, что в себя вмещал души Мера и Лела в путь-дорожку. Перенёс все вещицы диковинные, что были в доме Ерему и Лелю в дар принесены от людей, завернул их в суму да сверху прикрыл цвета черного твёр­дым колпаком, да крышку плотно закрыл.

Уговорились они, что надлежит старику тому идти лю­дей тёмных на путь истинный наставлять.

Не прошло и время долгого, как очутился Мер с Лелем на Раде-луне. Был нужен ему один из сынов, что народи­лись у Яра друзей закадычных.

Парубка, которого они искали, звали Шиб. Не мудре­но было найти его — был Шиб на вотчину народом всей Рады-луны поставлен.

Промелькнула радость во взоре его, когда узнал, кем был тот старец — предложил отдохнуть с дорожки. Да Мер с Ле­лем поспешали дюже — хотели сотворить для всех людей благое дело. И обратились к Шибу с такой просьбой.

Криками провозглашая победителя жёлтокожего вои­на, что был вхож к князю Леко в дом, толпа ждала сле­дующего храбреца.

Переведя дух, витязь, князем Леко посланный, быстро восстановил силы и стоял уж, поджидая очередного бойца.

Тут нежданно-негаданно Аркон вышел на помост и, твёрдо встав, зорко вглядывался в карие глаза жёлтого воина.

Посчитав за оскорбление, Эдо, так звали придворного князя жёлтого, не желал принимать бой с ещё не подрос­шим мальчиком и не хотел причинять ему боли. Но отказав­шись, он тут же терпел поражение, тем более, что мальчик настойчиво требовал поединка.

Эдо был не очень высокого роста, но коренастый и ши­роко раздавался в плечах, что было не типично для жёлтой расы. Мать его была наполовину из народа асов. Но рас­косые глаза выдавали в нём родное племя.

Схватка началась после того, как зрители сделали свои ставки. Было не с руки хитрым и изворотливым купцам проигрывать, и все поставили на Эдо, зная, что глупый вы­скочка должен проиграть в первые минуты.

Аркон изучал искусство боя с малолетства, и не было страха в его глазах, лишь равнодушие к происходящему.

Это цепляло жёлтого воина за живое. Попытавшись нанести несколько ударов в грудь мальчика, Эдо почувс­твовал, что кулаки его будто проваливаются в пустоту, и сильно усталость обрушивается с каждым проделан­ным движением тела.

Аркон очень быстро двигался по помосту и будто не ды­шал вовсе.

Замелькали блики в глазах Эдо и мальчик, выйдя от­куда-то у него из-за спины, двумя пальцами аккуратно надавил чуть выше ключицы, справа у основания шеи — жёлтый витязь застыл в ужасной гримасе, словно невиди­мая сила держала его изнутри за нервы.

Молодой боец, не торопясь, смерил взглядом Эдо и, под­ставив левую ногу позади его сапога, размахнулся да на­отмашь ударил взрослого воина по левой щеке.

Жёлтокожему бойцу хотелось выть от боли, но едва ли он мог произнести слово. Лёжа на помосте и смотря заворожён­ным взглядом, старший воин, один из лучших бойцов князя жёлтого Леко, был повержен едва успевшим подрасти юношей, которому было чуть больше десяти сроков малых отроду.

Это был конец схватки. Тишина вдруг окутала всю тол­пу. Явно расстроившись, зрители, из-за потери злата и ка­меньев, затаили дыхание.

Аркон подошёл к казначею и тот выдал ему увесистый кошель с его частью выигрыша. Один подхватил у маль­чика злато и забрал часть, которую он поставил. Остав­шуюся половину мешка разбросал посреди площади.

Ведомые алчностью игроки набросились на добычу.

Выслушал Шиб старика да согласился помочь делу свет­лому. Повелел он своим слугам принести древо, что только на Раде-луне росло, да смастерить из него посох.

Было то деревце крепости необычайной, словно железом окованное, и имело ещё одну диковину: коли не по силам было разломить что посохом таким — прорастали ветви сквозь преграду и крушили всё на пути своём.

Люди на Раде-луне были мирные и не пытались оружие мастерить, но всё ж было дюже нужно Меру с Лелем уго­дить — вот Шиб и подсобил им.

Когда посох был готов, повертел его старик в руках, поблагодарил помощника своего, стукнул о земь посохом да исчез с глаз долой.

Очутился через некоторое время подле Одина с Арконом посреди ярмарки.

Придя в себя жёлтый воин Эдо кликнул своих друзей- товарищей, которых было больше двух десятков, и велел схватить мальчишку.

Один было решил вступиться, да старик остановил его — то было для Аркона испытание важное.

Вручил Лель с Мером ему посох из дерева лунного и, пог­ладив по голове, велел защищать себя от лихих людей.

Воины все были подтянуты и гурьбой бросились на парня.

Посох пришёлся кстати. Чуть размахивая им, Аркон пробивал себе дорогу вперёд.

64.

На Буяне в то время ничто не предвещало беду. Всела с Еремом гостили у князя Кира и наслаждались дивным пением птиц, сидя в саду.

Вдруг ворота в хоромы княжеские распахнулись с неис­товой силою, и могучий ветер, обрывающий плоды с дере­вьев, обрушился на всю челядь княжескую и слуг.

Ерем ведал, что то проделки людей душой нечистых, что он давеча встречал подле своего дома, — не мог ни­как в голову взять, где они хоронятся.

То был ветер, всё разрушающий на пути своём, одним из тех людей вызванный. Имя его было Товер.

Товер был сыном простого рыбака и силой богатырскою не отличался в юности. Однажды, собирая сети, расстав­ленные его отцом, он нашёл сосуд глиняный, весь увешан­ный водорослями и тиною морской.

Тепло от руки старика придало уверенности Аркону, он будто почувствовал силу того посоха деревянного. Да эко чудно было дело — дерево то не умирало, когда его из зем­лицы выкорчёвывали. Посох жил внутри своею жизнью и мог повиноваться лишь человеку дюжему и в науке боя умудрённому.

Два десятка воинов пытались схватить отрока, а тот, не принимая никаких усилий, проходил меж ними и, ка­саясь их кончиками древка с обеих сторон, валил на зем­лю; и те лежали в забытьи, будто зачарованные.

Надоело смотреть на это витязю Эдо. Выхватил он из- за пояса рукоять света тёмного и направил на мальчика.

Тут дрогнула рука Эдо. Старик, что вмещал в себя души Леля и Мера, смотрел на него исподлобья суровым взо­ром. Через минуту всё было кончено — рукоять орудия смертоносного прахом пошла, в песчаную пыль обрати­лась, будто её и не было.

Не любил проигрывать жёлтый воин и, проиграв дваж­ды в тот день, понял, что кто-то помогает отроку да усми­рился, уйдя прочь.

Вернув в свои руки посох, старик шепнул ему что-то — лежавшие на земле бойцы ожили и лениво побрели за сво­им хозяином.

Один признал в старике души родственные и глубокий поклон отвесил. Мальчик повторил сие, и все трое напра­вились к выходу с ярмарки.

65.

Далеко от тех мест, в землях урских, уже кото­рый год шла война.

Призвал Морей к себе предсказателей из народов разных, что ему служили. Одна из предсказательниц, звали её Мизида, была родом с Мирград-Земли. Привезли её родители в младен­честве на птице огненной, и могла видеть она будущ­ность картинами яркими и всегда предвещала события грядущие.

Другие предсказатели пытались угодить своему гос­подину и даже если видели что неладное — на обман шли, и слова лести лились речами стройными из ихних уст.

Мизида попросила Морея уединиться с ней и, взгля­нув на образ его со стороны, напророчила погибель скорую и вероломное смертоубийство от людей, ему преданных.

Не поверил речам её Морей, но засеяла она семя раз­дора в душе его. Распустил он предсказателей по домам; сам же не мог ни спать, ни пить, ни есть — всё думал о сло­вах, Мизидой сказанных.

На третий день велел позвать её к себе. решил под­моги у предсказательницы просить, как перехитрить судьбу лихую.

Повертел Товер в руках сосуд глиняный да откупо­рил крышку. Было то в лета те давние, когда Кожан жив был ещё. Предвидел он погибель свою скорую и бросил тот кувшин в море-океан, да знал, что при­дет день, и найдет часть души его пристанище в теле новом. Не будет по силе равна она ему, но будет неус­танно развивать себя и сеять зло в душах близких лю­дей. Так и произошло.

Ничего не почуяв, потерял интерес всякий Товер к предмету этому пустому, как казалось. Тем часом, душа темная прижилась и затаилась до поры. А после смерти Кожана Товер, сам того не подозревая, при­тянул большую часть души его, на много кусочков расколотую. И многие, кто жил в том посёлке, уст­ремились к знаниям тёмным и свято верили, что де­лают добро.

Так, преобразившись и развившись мал-помалу, То­вер стал послушником Кожана, не подозревая об этом. И люди близкие ему, родня и дети ремесленников да рыбаков, слепо следовали за ним.

Получив также силу души Яра чуть позже, стал он творить дела лихие — то в соседнем посёлке порчу на­шлет на сады, то волны поднимет до неба да жилье лю­дей затопит.

Беспутно лиходействовал он, пока не явился к нему Кожан во сне да велел на Буяне палаты князя разру­шить ураганом-ветром сильным. Ведомый Кожаном, Товер отправился во владения Кира.

Почуял Ерем неладное да прикрыл себя с Вселой, да Кира с супругой и нескольких слуг, что были непо­далеку, щитом силы светлой. Да держал его что бы­ло сил.

Ураган с ветром шквальным разрушил всё подчис­тую. И на месте города, через время малое, остались одни развалины. Только две статуи из злата чисто-

го продолжали стоять, так как были они творением Леля и Мера.

Прознали правители арийские про деяния Товера на Бу­яне, да он уж схоронился — не сыскать его. Стали думать- гадать, как изловить злодея.

Один с Арконом да старик, что вмещал души Леля и Мера, весточку получили дурную.

Тут старик шепнул что-то Одину. Тот, немного помед- ля, кивнул головой в знак согласия.

Взял тогда Мер с Лелем парнишку, подхватил его левой рукой, посох зажал в правой да в мгновение ока очутил­ся на острове Буяне подле терема золочёного, что остался стоять нетронутым и буря обошла его стороной. Тут уж поджидали их Ерем с Киром и с супругой.

66.

За много вёрст от тех мест Морей прибывал в смятении — ждал помощи от Мизиды.

Та долго созерцала образ его да пришла к решению, что должен Морей, чтобы жизнь свою сохранить да дело светлое, добровольно отдать кня­жество своё в руки противников, прекратить войну жес­токую, да уединится, развивая в себе знания светлые, и ждать времён лучших. Не поверил словам её Морей — речи, что вела она, ос­корбляли его княжеское достоинство. Знал всё ж, что Мизида была очень сильна в своих предсказаниях и, ничего ей не ответив, удалился на покой поразмыслить над ска­занным, да велел приходить ей поутру.

Пробыл ночь всю М орей в раздумьях. Решил поут­ру отправиться на Землюшку малую во птице огненной с урами ему близкими и Мизиду позвал с собой. Да пос­ледний указ велел разослать весточками по всей его огром­ной державе: что, мол, отрекается он от титула княжеского и предоставляет на волю случая, кому опосля княжить, да не желает вражды.

Предложил он народу с острова малого за ним следо­вать — многие так и поступили.

Был путь неблизок в те края, поскольку простирались владения урские во тёмном и светлом небе [103] на рассто­яния великие. Оставил он за собой право владеть одной из Землюшек — Ида-Земля было имя её.

Прислушались люди и уры, что жили в морейских вла­дениях, и остановили войну жестокую, да воцарился мир во краях тех.

67.

Посредь острова Буяна, в землях никем неиз­веданных, посреди леса дремучего, стояла гора; да под горой в подземелье укрылся То- вер со своими опричниками. Знал, что ищут его и помышлял перебраться в земли ирийские да в рабов обратить людей, что жили там, и создать там своё кня­жество тёмное.

Успел обучиться Товер хитростям разным из свет­лых и тёмных знаний. Мог во вред земле-матушке ветром и дождём, и ураганом повелевать, и бескрайние просторы моря синего мог волновать, да не ведал мно­гого ещё всё ж.

Старец, что вмещал Мера и Леля, собрал всех в тере­ме подле стола каменного.

Уселись присутствующие в ложа и стали совет де­ржать. Были там Ерем и Кир с супругами. Сура, Перун и Семаргл сидели на другом краю стола. И в стороне, внимая всему сказанному, оперевшись на посох из де­рева лунного, сидел мальчишка Аркон.

Знали Мер с Лелем, как изловить Товера, да ве­дали, что одолев его на поле брани, не победить силу тёмную, ибо приспешники его уж развили в себе си­лушку и могли хоть через время долгое, но последо­вать его примеру. Требовалось решить всё с хитростью и с выгодой для Мирград-Земли и людей добрых.

Правители Белозёрья, посовещавшись, решили позвать Одина на совет — творил он добро и хоть и не был одним из них, да всё ж заслужил внима­ния к речам своим. Отправили Аркона, чтоб привёз своего отца.

Разослали гонцы вести славные по всему княжеству морейскому.

Шен был поставлен князем новым, и хоть было то сде­лано, уры и люди многие его недолюбливали — очень уж свыклись с Морея правлением и были благодарны ему за книгу железную, да то дело было прошлое.

Теперече Морей на Землюшке малой поселился да не желал власти более, а уединялся, предаваясь изучению знаний.

68.

На Мирград-Земле Аркон отправился в путь дорожку, да не глядел он позади себя и не смотрел наперёд — посох, что масте­ра на Раде-луне для него сотворили, про­кладывал ему дорогу меж Явью и Навью [104] , и в три раза короче дорога казалась. Да не было преград ни на мо­ре, ни на суше, ни в горах высоких, ни в долинах рас­кидистых.

Добрался парубок до земель ирийских за время малое, предстал перед отцом своим да в аккурат передал слова Мера и Леля — ухмыльнулся Один и решил последовать за сыном на остров Буян.

Хранился с времён давних у Одина плащ — вещица ди­ковинная. Обернувшись им два раза да прошепча три сло­ва заветных, мог любой человек тотчас очутиться в месте, в котором пожелает.

Был тот плащ соткан на Оре-Земле во времена давние народом, что отличался от рода человеческого, но по си­ле света не уступал ему, а где-то даже превосходил. Были люди того народа в десять раз меньше роста человеческого и прекрасно жили в ладу с природой и повелевали её сти­хиями. И многому арийцы научились от них.

Когда-то давно, нашли племена эти на Оре-Земле при­бежище. Землюшка их малая перестала уж кормить их, и спасение они искали в Землях неизведанных.

Многие вещицы диковинные брали своё начало на Оре- Земле, сотворённые этими существами, но о том сказ дру­гой.

Обернулись Один с Арконом плащом чудесным и, в мгно­вение ока, предстали перед теремом Леля. Все уж были в сборе.

В подземелье тёмном сидючи, Товер мыслил, как передать знания тёмные людям, и был его замысел подстать мыслям Кожана — стал он кощеем и уподоблялся действами и мыслею нутру кощеевскому.

Стояла ночь на дворе, и луна, что Луною называется, поблескивала посреди ручья.

Товер прошептал полслова да другую половину помыс­лил, и душа его, отделившись от тела, направилась во чер­тоги Рода Лунного.

Встретили Товера, не выказывая почестей, да решили выслушать, что есть на душе у него.

Кощей просил власти на Мирград-Земле и твердил, что перевесили силы света чашу, да настала пора време­нам тёмным вступать в силу.

Ничего не ответил Род Лунный, лишь погодя немного, отправил Товера восвояси, не став вредить душе его тём­ной. Знали души бесплотные, что придёт время, и станет Товер их слугой верным да будет карать людей души, в смертных грехах провинившихся. Да теперь слишком молод дух, что теплится в нём.

Вернулся Товер в тело своё бренное да всё помнил — где был и что делал. Порешил не делиться тем виденным с сотоварищами до поры.

Усевшись в ложах, все дожидались Аркона с его отцом Одином — те зашли в залу, поклонив­шись всем присутствующим.

Ерем, как нынешний хозяин дома, дал сло­во Меру с Лелем, что во плоти старца находились.

Поведал старец, как логово кощея на острове Буяне раз­ворошить да как отстроить город за время малое.

Тут каждый из присутствующих стал вызываться на то дело, да остановил старик всех и Аркону протянул руку.

Мальчик был крепок, да всё ж молод, и Один, отец его, переживал за сына. Да посох, что был смастерён из дре­ва лунного, предавал ему величие, светом озаряя образ Аркона. Не

пришло время ещё Товера тревожить. Потребно было обучить Аркона кое-каким хитростям, и мудрец по­ручил это Ерему. Кир с супругой должны были заняться отстройкой града нового.

Созвал Кир купцов ирийских с уголков разных. При­шли на подмогу люди и за время малое возвели град во сто крат краше прежнего.

Старец, что вселял в себя души Леля и Мера, растаял, будто его и не было. Вернулись они на своё место стражей двух воинов подле причала морского.

Да вот такая диковина — птицы, что в количестве ог­ромном летали вокруг, даже близко не садились на те ста­туи — чуяли силу великую. Блестели те фигуры в свете ярила восходящего каждое утро и придавали силы, гля­дящим на них строителям нового города.

Тех, кто сгинул, придали огню, и души их поднялись в миры тонкие, чтоб опосля, дождавшись часа свого, вновь воплотиться в потомках, родившись на свет. Дело то боль­но хитрое, да нынче люди позабыли обо всём — предают­ся утехам плотским, забывая о душе своей.

Вот всё ж не прошло и срока малого, как воссиял хоро­мами светлыми новый град на Буяне.

Велел Кир выкрасить избы белилами да красками раз­ными. И весело становилось на душе у путников и куп­цов, что заезжали туда. Была полна златом и каменьями казна княжеская — не жалел её Кир во благо всех жите­лей острова.

Аркон проходил обучение мастерству тайному — образ свой сокрывать. Не зря Ерем тратил времечко — уж много успел преподать свое­му ученику.

Легко, без труда, давались знания Аркону — мог он уж средь толпы людей принять образ любой и скрыться от глаз чужих, коли надобно.

Решили двое других парней, что проходили обучение с ним, подшутить над другом младшим, да заместо книги железной, одной из тех, что несла в себе знания тайные, подложили ему точь-в-точь, в аккурат сделанную с оттис­ком, подложную скрижаль.

Знал и чувствовал Аркон о проделке ихней, и было злость затаилась в душе его; но предвидел то Ерем и наста­вил его на путь истинный, предложив подшутить над дру­зьями своими старшими в ответ.

Игра та понравилась мальчишке и он, вместо ярости, хитростью справился — да набрал ужей и гадов всяких, что вреда человеку не несли, да обернул их точь-в-точь скрижалью, которую они ему вручили.

Придя в келью, где все трое отдыхали после тяжёлого дня работы и обучения, вернул им книгу, поблагодарив, — те лишь рассмеялись в ответ да ухмыльнулись злорадной улыбкой.

Пришло время на покой идти, уж ярило село за гори­зонт. Скрывшись за деревьями и холмами зелёными, Мизан и Тит, так звали новых товарищей Аркона, ни о чём не подозревая, открыли книгу железную — Аркон при­творился, будто уснул — тотчас змеи, ужи, да прочие гады поползли из той книги, да вовсе она исчезла.

Испугались ученики старшие — стали звать на помощь, кричать.

Присел тут на лежаке Аркон да давай смеяться над ни­ми от всей души.

Тут в дверях предстал Ерем, взмахнул рукой — гады все обернулись голубем сизым, да выпорхнула птица та в оконце. Велел всем отходить ко сну. Предстоял на­завтра тяжёлый день, да посох, что для Аркона сделан был, уж заждался своего хозяина.

Пришло время наставлять Аркона, как обращаться с ве­щью той, а находился тот посох подле терема.

Воткнул его Ерем в землицу сыру да тот корни пустил; да ветви стали расти и листья на нём — будто дерево с виду.

Прошло чуть меньше срока малого, и когда по весне цве­том занялся посох — было то знаком для Аркона начинать обучение, как владеть оружием тем древним.

69.

Правители арийские, следуя совету Мера и Ле­ля, отправились все в Белозёрье, да Один с ни­ми.

Порешили сделать его четвёртым правите­лем да разделить землю арийскую на четыре части — каж­дый порядок поддерживать должен в одной из них.

Одину досталась часть острова с берегами крутыми, что скособочилась после того, как Вела-луна пропала с не­босклона.

Приняли люди белозёрские с пониманием то решение да восхваляли всех четверых, что на вотчину были пос­тавлены.

Кликнул Товер двух своих опричников, что в подземе­лье вместе с ним хоронились. Велел раздобыть колесни­цу огненную да снарядить ее в путь далекий во владения урские — надобно ему было с Шеном, новым князем, по­толковать; да был интерес у него одарить того знаниями тёмными, что в обилии пребывали и пополнялись с каж­дым днем в образе его.

Под вечер того же дня уж вернулись слуги на колесни­це огненной. Всё было собрано.

Тотчас погубил он их обоих без всякого сожаления да за­брался на колесницу, и отправился в путь.

70.

Шло время мал-помалу. Аркон уж совсем близок стал с посохом своим, словно то была душа че­ловечья.

Брал его с собой Ерем на вершины снеж­ные и в пучину моря, в леса дремучие да в пески пустыни знойной — захаживали они во племена разные, и юноша вызывал на бой лучших бойцов и одолевал их без усилий великих.

Так крепчало тело его и дух, и всё больше роднился он с тем посохом из дерева лунного.

В одном из селений повстречали они старца с сумой плетёной — тот странствовал, как и они, и был силен в уме­нии мыслею чужеродной овладевать.

После короткого разговора старик попытался проде­монстрировать свое умение на Ереме. Хоть и был силен, да ничего из этого не вышло путного. Но старик был не робкого десятка. Захотел с Еремом сразиться в кулачном бою. Взамен тот предложил посос­тязаться с Арконом.

Расплылся старец в широкой улыбке да почуял, что не прос­той парнишка перед ним, и погодя немного, дал согласие.

Вышли они во степь широку. Держал старец посох свой в руке, что вынул из сумы плетёной, и тот с удивительной быстротой вырос с человечий рост — была то одна из вещиц диковинных, что уры привозили на Мирград-Землю.

Аркон стоял напротив, опираясь на посох из дерева лун­ного, с которым уж успел сродниться.

Видел многое старик да не заметил, что за посох такой. Не ведал он о секрете его.

Посчитав, что нашёл достойного противника для своего ученика, Ерем в один миг вдруг исчез с глаз долой, да сам видел всё, сокрывшись от взоров состязающихся бойцов.

Аркон не был сорвиголова и ждал, когда старец начнёт разить его.

Взмахнув несколько раз посохом из сумы, седовласый воин резко попытался нанести колющий удар в грудь маль­чишке. Было то сделано с такой быстротой, что самый ос­трый глаз не смог бы уследить за тем движением.

Тут вот что стряслось — посох Аркона, словно верёвка, об­вился вокруг вещицы диковинной старика да принял форму пре­жнюю опосля, вобрав в себя весь без остатка посох старца.

раскрыл старик рот от удивления. Стал было кулаками размахивать — был ловок, что и говорить.

Да и мальчик был умудрен опытом поединков частых. Отложил он посох в сторону, и стали они драться голыми руками и ногами.

Почуял старец, что Аркон его одолевает, да подумал, что дело в вещице — в посохе волшебном. Попытался под-

нять его с сырой землицы, да тот словно в землю врос — не оторвать.

Тут понял старый витязь, что оружие дивное призна­ет только хозяина свого. Поклон отвесил перед юнцом, да попросил свою вещицу диковинную вернуть, и при­знал победу Аркона.

Полетел Товер на колеснице огненной прямёхонь­ко к новому князю урскому Шену и прибыл гостем незваным — были у него дела важные, и не хотел он их откладывать на потом.

Шен вначале подивился смелости простого, как ему по­казалось, человека с Мирград-Земли, да скоро понял в чём тут дело — предложил Товер уру власть безраздельную над всей Мирград-Землёй, знал он, как сокрушить Белозёрье, да не имел войско числом великого, как уры.

Шен решил поразмыслить над сказанным, да сам напра­вился к одному из жрецов, что будущность предсказывали, да попросил совета, оставив гостя во палатах княжеских, чествуя того, ако царя.

Жрец склонился над блюдцем, наподобие того, с яблоч­ком посерёдке, что мастерили на Мирград-Земле купцы урские — да была та вещь, что всяку мысль могла развить да обратить в образы стройные. Жреца звали Тир. Он был высок ростом, как все уры, и приходился Шену дальним родичем по линии его матери.

Были всё ж его предсказания зачастую неточны, и Ми- зида, что служила Морею, превосходила его во многом.

Да блюдечко делало своё дело, усиливая мысль, смотря на любое живое существо, во всех бескрайних просто­рах неба тёмного.

Взглянул вначале Тир на гостя незваного да подивился силе его души и темноте её — не видывал доселе такого он, окромя Яра, что наведывался во времена давние. Затем, не углядев ничего дурного в намерениях Товера, дал слово за гостя.

Поклонился Аркон старику да шепнул что-то посоху дивному своему, и тот выпустил из объятий стариковскую вещицу диковинную да уж уменьшил ее до размеров ма­лых, чтоб было удобно покласть в суму плетёную.

Старца удивила проворность юноши, да всё ж видел он перед собой молодого и неопытного парубка.

Тут явился, показав свое обличье, Ерем да обратился к старику с просьбой остановиться у него на время и по­казать Аркону своё искусство.

Тот с радостью согласился, попросив взамен у Ерема разрешения подучиться некоторым вещам, коих до­селе не видывал.

На том и порешили все трое, да направились в селение на краю степи, где старик проживал в хижине, сложенной из белого камня.

71.

Прошло какое-то время в землях арийских и все четверо правителей, на радость людям, правили достойно и спра­ведливо — каждый в земле своей.

Стали звать те земли Белоречьем, поскольку на Бело- Озеро, что было в центре острова, сходились все четверо три раза за срок малый да помогали друг другу справить­ся, с чем не выходило в одиночку. Мир и согласие воцари­лись по всей Мирград-Земле.

Кир на Буяне уж город зелёными деревьями украсил. И распускались цветы во садах по нескольку раз за срок малый, и плодоносили деревья обильно. Все радовались тому. И народы из земель иных прибывали торговать. Да артельщики и умельцы творили вещицы диковинные и передавали их Киру, как прежде, да меняли на злато и ка­менья драгоценные, пополняя казну княжескую.

Так вот и поселились Ерем да Аркон у старца в доме. Летело время быстро для них, словно стрела.

Молодой ученик всё хватал на лету, даже сумел выведать у старика, как тот мыслею своею проникает в душу против­ника — был то особый способ, и тайное знание то не вся­кому давалось осуществить. Но Аркон всё ж порадовал Ерема и своего нового наставника успехом великим.

Посох, что держал юноша при себе, совсем уж срод­нился с его душой и мог подсказывать ему о беде гряду­щей, али отыскивать предметы утерянные. Да делал это, словно то была не вещица из древа, а зверюшка какая. Мог и деревом раскидистым обернуться да укрыть в вет­вях своих хозяина.

Чем больше знаний постигал Аркон, тем посох стано­вился покладистей и находчивей.

Вот пришло время прощаться со стариком — прошел уж срок малый, как встретили его. Отправились Ерем с Ар- коном на другую часть света — во горы крутые да ущелья непролазные, где обитали люди с цветом кожи красным.

Помнили оба, что Сура была родом из тех мест. После­довав когда-то за Яром, достигла она высот знаний светлых; да всё не забывала про свой народ, наведываясь и помо­гая в быту да в защите от напастей разных и невзгод. Вот и сейчас сидела она возле ручья горного да поджидала Ар- кона с Еремом.

Товер остался у князя Шена да сдружился с ним. Хоть и был кровей от уров отличных, пришёлся он ур- скому правителю по нраву — мечтал тот сокрушить Бе­лозёрье, не оставив камня на камне, да прибрать к рукам все знания древние, за множество лет накопленные.

Товер был сыном простого рыбака, и посему обучали его трое вельмож придворных, как вести себя, чтоб не посра­мить окружение княжеское и самого князя.

Нравилось кощею убранство и вещицы диковинные нравились. Знал он, что не время ещё приводить замы­сел свой в исполнение, да и Шен знал это.

Однако углядела Мизида гостя незваного во землях ур­ских да доложила, всё как есть, Морею.

Морей уж отошёл от дел государственных, да всё ж взволновала она его чувства. И решил тот в знак благодарности за книгу железную Ерему весточку послать с гон­цом, чтоб наверняка — из уст в уста.

Повеяло прохладой со скалистых ущельев, и Сура предложила путникам подняться в один из замков, что стоял высоко на го­ре у самой пропасти.

Тут понял Ерем, что пришло ему время на Буян возвра­щаться — почуял он, что кличет его супруга Всела и тотчас, поклонившись своему ученику и правительнице белозёрской, исчез с глаз долой.

Всбежала Сура по вымощенным горными камнями ступенькам, словно птаха вспорхнула, и вслед за ней Аркон поднялся. Взглянула на него она, и перед ней уж стоял окрепнувший воин, пусть всё ещё молодой, с едва пробившимися усами, но крепкий духом. При­гласила она его в палату, мраморными плитами выло­женную, кои блестели ако зеркала посредь залы.

Восседали на ложах удобных трое. Один из них был юноша, чуть старше Аркона на вид. Второй была девица красная, облачённая в доспехи воительницы. И третьим был старик с бородой окладистой — разглядев его чуть ближе, можно было заметить две пустые глазницы.

— Что ж, — промолвила Сура. — Время тебе Аркон постигать устройство мироздания. В этой зале пробудешь ты три срока малых, да когда вернусь за тобой, сможешь многое, о чём доселе небылицы слыхал. Эти трое людей будут тебе наставниками.

Промолвив это, улыбнулась белозёрская правительница и, словно растворяясь в холодном горном воздухе, сги­нула за пеленой надвигающегося тумана.

Слепой старик подозвал к себе юношу да велел тому выйти из залы, да воткнуть посох в одну из скал, да так, чтоб тот корни пустил. Учение, которое будет Аркон пос­тигать, не позволяло присутствие ни одной живой души, окромя трёх наставников да его самого.

Поспешил исполнить наказ прилежный ученик. Трое переглянулись да обменялись безмолвным словом [105] друг с другом — пришёлся им Аркон по нраву.

Вот уж повернулся он в залу. Женщина-воительница направилась к нему.

Заметил сын Одина, что доспехи, что были на ней, не издавали ни единого звука, даже не скрипнули. Поди­вился тому да обратил свой взор прямо во очи её раско­сые — была то одна из сестёр Суры.

Повернувшись во терем на пригорке, Ерем первым долгом решил повидать супругу Вселу. Завидев её, понял он, что ожи­дает кто-то встречи с ним подле терема со стороны двора.

Обняв супругу, поспешил он увидеть человека из мест дальних, как ему почудилось.

Старик с пустыми глазницами протянул руку Аркону и повёл за собой на вершину смотровой башни, что была по другую сторону замка.

Медленно поднимаясь по ступеням, шаг за шагом ста­рец вспоминал дни далёкие, когда жил он в Белозёрье, звали его Арил. Был он волею судьбы изгнан из земель светлых, как-то вступившись за тёмного воина, что слу­жил у кощеев и был пленён богатырями.

В то далёкое время всё правление было устроено по- другому в землях Арии. Яр был всё ж одним из верных его друзей, да и Лель с Мером. Знали и почитали силу его, да случилось всё так:

Один из витязей, что пленил чужестранца — слугу ко­щеева, был зол, и ярость правила его деяниями. Не за­служивал воин чёрный смерти лютой — был он кощеями в малолетстве похищен и не ведал, что творит. Да не бы­ло под силу воину простому узреть то — жаждал он рас­правы над пленником.

Арил окликнул витязя да велел ему оставить ту затею скверную, да не уподобляться злу. В ответ богатырь блес­нул мечём, что извергал молнии.

Не ждал такой судьбы для себя Арил — глаза его вмиг ослепли. Оружие то было одно из древних и принадлежало к разряду неотвратимых. Зазевайся Арил ещё на мгновение — потерял бы он не только глаза, но и жизнь. Да всё ж преодолел боль великую — умел он лучше всех мыслею проникать в обра­зы всех и вся. Не желал он зла и воину, да так вышло — мысль его шальная испепелила душу богатыря изнутри, выжигая её словно костёр полыхающий. Повалился противник наземь без признаков жизни, и тело его бренное опустело вмиг.

Прознали про то мудрецы — решили не дожидаться Яра да прогнали слепца вовсе из Белозёрья.

Вернувшись домой, Яр не стал уж оспаривать ихнего решения да оставил всё как есть — знал, что друг его за­кадычный Арил без вины виноватый, да попросил при­ютить его вождей племени красного, что жили в высоких горных ущельях.

Так и стал жить там поживать слепой мудрец. И прихо­дили к нему на поклон ученики да ученицы, друзьями нис­посланные, да вот не всякий проходил данные им испытания. Одно из тех испытаний должен был пройти Аркон.

Лестница оборвалась на самом верху, и башня смотровая открылась пред взорами восходящих. Была она построе­на в форме шара, да шар тот имел внутри намного больше пространства, чем снаружи — то был секрет строителей древних, кои теперешним не чета [106] .

Велел Арил пройти Аркону да встать посреди кру­га алого, что был начертан на выложенном мелкой плит­кой полу.

Сбежав по лестнице, Ерем спустился в сад, который благоухал ароматами дивных плодов и цветов с обратной стороны терема. Окинув взглядом всё вокруг, заметил он посреди беседки, что была вырезана из камня тёплого, жен­скую фигуру. То была Мизида — добилась она разреше­ния от Морея направиться на Мирград-Землю да передать новость о незваном госте Ерему. Обменявшись взглядами, двое уселись на лавочке да начали беседу длинную.

Ерем предложил Мизиде отдохнуть с дороги да сам мыслям предался, как Товера одолеть. Да за советом направился к двум золотым изваяниям, что стояли под­ле причала.

Ведали, зачем пожаловал, други старшие — Мер да Лель, и такой предложили уклад Ерему:

Должно пройти три срока малых. И как займётся зорька в первый день опосля времечка пройденного, пусть Аркон последует во чертоги урские да возьмёт с собой в прово­жатые, взорам людским неявленного, самого Ерема.

То был их замысел, но не время было приводить его в действо.

Поблагодарил новый хозяин терема Мера с Лелем да от­правился проведать князя буянского Кира.

Был тот весел и предавался забавам молодецким. Во всю шли торги с купцами заезжими, и народ жил счастливо в те поры.

Усевшись посредь круга начертанного, Аркон последовал наказу слепого старца да взгля­нул прямёхонько на его чело — без усилий ве­ликих навёл Арил на него дрёму.

Тут увидел Аркон — простирались пред ним просторы бескрайние. Да не ловко как-то было, будто ребятёнок ма­лый, первые шаги делать.

Почуял Аркон себя во дрёме, словно в Яви. Оглядел­ся — лес дремучий стоит стеной. На краю того леса опуш­ка, да на одном из деревьев улей пчелиный — кружится пчёл рой да собирает пыльцу с цветов дивных, коими усе­яна вся опушка.

Тут одна пчела подлетела к Аркону подле право­го уха да давай жужжать. Вмиг понял он, что язык её понятен и прост. Велела пчёлка в царство, что за се­мью лесами, за семью горами, по-над морем синим на­правляться.

Было не с руки как-то Аркону без посоха свого, с коим сроднился дюже, передвигаться. Ну что ж — ничего не поделать. Понял тут, что пчела та и есть старец слепой и что место, куда попал, порой быва­ет недоброе, да поковылял медленно сквозь чащобу напролом.

Тут окликнул его Арил да шепнул на ухо заклинание, что в действо приводило силы великие да могло обратить те силы на благо его произносящего.

Было то заклинание не из лёгких — с восьмого раза смог повторить его точь-в-точь Аркон. Действо могло преображать слово то заговорённое только во дрёме.

Тут подле юноши очутилась плеть, вроде той, что ко­ней стегают нынче. Хлестнул он ей оземь да расступи­лась чаща лесная. И побрёл Аркон уверенной походкой бывалого странника вперёд — во царство, что по-над морем синим, за семью лесами да за семью горами.

Вот воротился Ерем от Кира на колеснице огнен­ной, распростился с женой, да с Мизидой отправились они во Землюшку, где Морей прибывал — судить-ря­дить, как быть далее, чтоб уберечь Мирград-Землюш- ку от беды грядущей.

Мер и Лель на время то иглой золочёной обернулись, да заткнул ту иглу Ерем за воротник своего кафтана, да от­правился в края дальние, как ни в чём не бывало.

72.

Тем часом Аркон, во дрёме пребываючи, брёл тропами лесными, проходя лес за лесом, ча­щобу за чащобой.

Вот посредь леса крайнего забрёл он на опушку да увидел избу, что была без окон, без дверей; а за избой протекала река огненная, да не было ни мос­точка, ни брёвнышка, чтоб на тот берег перейти.

Шепнул Арил на ухо Аркону что-то, да тот плетью оземь три раза стегнул — отворилась дверца посредь избы той, да вошёл юноша в неё.

Была богата убранствами изнутри та изба. Проходя по палатам, в одной из них увидел Аркон стол длинный, ломившийся от яств, да во главе стола восседал не пойми кто — то ли человек, то ли зверь с клыками, будто у веп­ря. Да всё ж было что-то в обличии его человечье. Тут за­говорил он с Арконом:

— Чего тебе надобно, зачем в хоромы мои пожаловал гость незваный?

Арил тут же подле уха всё нашептывал слова, что в от­вет говорить надо было.

— Иду я в град стольный, что по-над морем, за семью лесами, за семью горами. Да никак не перейти мне реку огненную. Не подсобишь ли мне, не развеешь ли мои пе­чали, хозяин дома? — спросил Аркон.

Призадумался вепрь, повертя в руке плод душистый. Над­кусил его, да повеяло таким ароматом, что у Аркона слюн­ки потекли.

Пчела не велела к плодам прикасаться — были они слад­кими на вкус, да горечь яда хранила в себе погибель пут­нику уготованную.

Тот хозяин избы, что без окон, без дверей, подивил­ся терпению Арконову, ведь никто доселе не мог устоять пред ароматом плодов дивных с его стола. Заговорил он голосом человечьим:

— Есть средство у меня помочь твоей печали, но сперва должен ты принести мне ларец хрустальный, что высоко в горах. Да охраняет его птица тоски и печали — всяк, кто позарится на сокровище, будет в пепел обращён. Велел Арил соглашаться Аркону на условие.

Дал вепрь парню три дня и три ночи да сказал воро­чаться к полудню на третий день.

Вышел Аркон из избы, да дверца в тот миг закрылась за ним, будто её и не было.

Стал воспрошать он у пчелы, как быть даль­ше, как до гор тех добраться да ларец достать без вреда для себя.

Прошептала пчела на ухо что-то Аркону, тотчас обернулся тот серым соколом да помчался, что бы­ло мочи, ввысь.

Было то чувство необычное для юноши. Птицей вольной во бескрайнем просторе видел он леса и луга, что прости­рались внизу. Пролетел так ввысь много вёрст да пелену тумана завидел пред собой.

Арил, недолго думая, ветром разнёс пелену, и пред­стала пред очами ихними гора высоченная, что упиралась вершиной своей в небо тёмное. Указала пчела Аркону на отверстие, что зияло на стене отвесной, да оба мигом юркнули туда.

Была то пещера, что спускалась до самого подножья, да гнездо своё свила там птица печали и горести. Да ларец хрустальный хранился в аккурат под её логовом, так что взять его нельзя было, не потревожив скверное создание.

Пчела забилась в одну из щелей пещеры да тут же, ящер­кой серой обернувшись, выползла да зашипела на Арко­на — тот принял своё обличье вмиг. Ящерка велела за ней следовать.

Недолго длилось путешествие по тёмной пещере. По­чуяла птица дух человечий да давай озираться по сторо­нам — встревожилась не на шутку.

Посредь темени, присмотревшись, Аркон увидал толь­ко что вылупившихся птенцов — их было трое. Скорлупа от яиц ещё была сырая внутри, размеров та была огром­ных, да Аркон укрылся ею, словно одеялом. Ящерка велела измазаться слизью, что была внутри скорлупы — так тот и сделал.

Птица, ещё немного повертевшись, успокоилась и через какое-то время отправилась добывать снедь для птенцов, выпорхнув из огромного отверстия.

На дне гнезда виднелась трещина, скользнув туда, Арил прошептал заклинание да обернулся камнем желез­ным размеров огромных так, что трещину разнесло во все стороны, да открылся проём. Недолго думая, Аркон за­прыгнул туда.

Глаза уже привыкли к темноте, как вдруг, за одним из поворотов в пещере засиял светом ярким ларец хрус­тальный.

За плечами у Аркона оказалась сума навроде той, что Один, отец его, на ярмарки брал. Бережно поместил тот ларец юноша на самое дно да затянул потуже тесёмки. Вот и полез, что было мочи, поспешая наверх.

Вылез из трещины, и тотчас она сузилась до прежних размеров, а Арил уж ящеркой снова обернулся.

Тут вернулась птица, держа в клюве добычу — был то детёныш единорога [107] . Опустив тушу в гнездо, почуя­ла она что-то неладное да пристально стала всматривать­ся вокруг.

Велел тут Арил схватить одного из птенцов да плетью передавить ему горло — вмиг Аркон исполнил всё.

Тут взмолилась птица да голосом человечьим мол­вила:

— Отпусти птенца моего, человек. Не принесу я тебе вреда. Даруй жизнь ему, и я дарую тебе. Слово даю — век в долгу у тебя буду, коли не станешь губить моего ребятёнка.

Аркон спрятал плеть да велел птице клювом уткнуться под крыло. Так как Арил сказывал, что на кого взглянёт та птица — вмиг прахом обратится. Так и добрался до края отверстия — а ящерка уж на краю, вдруг выросла в раз­мерах да змеем крылатым обернулась.

Оседлал Аркон змея да вниз устремился на опушку лес­ную к дому вепря.

Через некоторое время добрались Ерем с Мизидой к Морею. Встретил бывший князь их как гостей дорогих. Предло­жил отдохнуть с дороги, да не до того было Ерему — хотел он в согласии решить с Мореем и людьми ему близкими, как из­ловить Товера да вернуть его на Буян на суд людской.

Разыгралась буря по-над рекой огненной, ве­тер дерева к земле пригнул. Вернулись Ар- кон с Арилом к избе, а вепрь уж их поджидает подле. Достал тут ларец хрустальный Аркон и хозяину тех мест протянул — бережно принял тот дар да тут же в избу зашёл, и не спешит выходить.

Достал тут плеть Аркон да хлестнул ей трижды оземь — отворились двери. Вошёл он в терем, а хозяин на прежнем месте сидит за столом да ларец хрустальный подле него. Напомнил тут юноша ему об обещании через реку перей­ти, да тот и отвечает: — Не спеши, добрый путник, — обещанное слово держу. Да вот надобно мне камень изумрудный из подземного царс­тва добыть, что хоронится по ту сторону мира тёмного. О таком Аркон и слыхом не слыхивал, да не подал вида — решил согласиться на второе условие хозяина да вышел из избы несолоно хлебавши. Взглянул по сторонам, а змея уж нет — снова пчела над ухом жужжит.

Поведал он ей свою печаль, да Арил ему в ответ: — Коли собрался ты в царство подземное, нужно тебе одёжи справить, что холодом изнутри отдают. Царс­тво то больно жаркое, да всяк, кто туда забредёт, мо­жет сгинуть смертью лютой, коли не будет готов к пеклу да жару.

Вот пчела прожужжала что-то, и прям на травушке подле Аркона, очутилась одёжа новая — кафтан да штаны новые; на вид, будто из грубой ткани. Велел Арил надеть их не­медля — парнишка исполнил его наказ.

Как нацепил одёжу новую, холодно стало телу брен­ному, словно в мороз лютый. Велела пчела хлыстнуть плетью оземь да семь слов сказать заветных в тот миг. Как проделал Аркон всё как велено — сквозь землю про­валился тотчас.

Охранял тот камень дивный изумрудный в подземелье жарком дракон царства подземного, и служил он службою верною господину своему Рею — князю подземного царс­тва. И хранил он его словно зеницу ока. Была сила вели­кая в том камне заложена. Каждый, кто держал его в руках хоть раз, становился неуязвим для врагов — ни в Яви, ни в Нави и ни в Прави.

Жаром горючим отдавало подземелье, да лицо и ру­ки, словно в печи пребывали — то и дело Аркон прятал кисти в карманы удобного кафтана, где, словно зимой, стоял мороз.

Тут пчела прошептала на ухо юноше, что, мол, далее са­мому ему придётся следовать, поскольку заказано Арилу в тех местах находиться.

В подземелье не было и луча света и посему лучину с со­бой принесли за пазухой. Аркон держал света луч, будто тот исходил из его ладони.

Присели на камень, пчела уж Арилом обернулась, да и стал Арил давать наставление, как уберечься от хра­нителя камня изумрудного и добыть тот камень, да вер­нуться назад к терему.

73.

Вот в мореевой Землюшке собрались купцы урские, коим лихо жилось под гнётом князя нового, Шена. Было их три десятка да люди, что книгу железную читали да зна­ния из неё черпали.

Все пришли к согласию, что необходимо Товера с кня­зем урским разлучить. Надобно доставить того разбой- ничка на Мирград-Землю.

Предложил Ерем действо, чтоб не причинить никому вреда. Согласились все — на том и порешили.

Был замысел прост. Купцы должны были собрать зла­та и каменьев самоцветных да даров разных диковинных с уголков дальних да из земель чужих, и весточку Шену послать — мол приезжает пусть князь на одну из земель их­них, да уготована ему вечеря праздная с дарами да со сне­дью диковинной — честь и хвала князю новому Шену.

Выслушал сын Одина старца, внимая каждому его слову. распростились они, и отправился Аркон ещё глубже в подзе­мелье к логову дракона, что хранил камень изумрудный.

Не знал он сколько прошло времени, жар чувствовал­ся всё сильнее и сильнее; и, наконец, луч, что нёс с собой, не понадобился более — предстал пред ним образом сво­им город подземный.

Жители его, на вид, были причудливые создания. Похо­дил кто-то на зверя, кто-то на жителя морского, а кто и вов­се — на дерева али растения диковинные. Понимал Аркон каждое слово сказанное местными жителями и в ту же се­кунду осознавал, что слышит всех и вся.

Стен крепостных не было в том городе — были лишь прозрачные ограды, что глазом не увидать. То и дело на­тыкался юноша на них.

Вот встретил одного из лесных зверьков, на вид, вроде зайца. Да тот ушами прижался к туловищу и молвит: — Знаю я твою печаль, добрый странник, помогу тебе, коль возьмёшь меня с собой на свет белый. Согласился Аркон немедля. Заяц указал ему на светлый проём в одном из образов, что на дерево походил ветвис­тое и древнее. Двое подошли к нему; тут заяц — прыг — и будто в воду сиганул. Аркон, недолго думая, — за ним.

Очутились они в палатах каменных, где было не так жар­ко. То был дворец князю тёмному Нею принадлежав­ший. Повсюду сияло убранство, да было всё ж не по себе как-то — каждый раз, глядя в зеркала, что висели в каж­дой зале, не видел сын Одина своего отражения, словно не было его вовсе.

Так, проходя залу за залой, вышли они ко двору, где толпища народа собрались. Заяц указал на плаху, где со­бирались казнить стройную девушку с белыми волоса-

ми — палач уж занёс свой меч над её хрупкой шейкой. Заяц потребовал спасти пленницу, сказав, что то — ни в чём не­повинное дитя одного из жителей верхнего мира [108] , кото­рая попала в лапы лесных тварей, заблудившись в чащобе, и что сослужит она службу своему спасителю.

Аркон знал уж как спасти пленницу — о том ему пове­дал слепой старец перед тем, как они распростились. Вы­тащил он из-за пояса плеть свою да хлестнул ей по полу залы трижды. За окном обратилась девица стрекозой. Все так и ахнули. Подлетела стрекоза к оконцу, распахнул юноша суму бездонную, да она и залетела туда, как к се­бе домой.

После заяц повёл Аркона в глубину дворца, где был в ступенях тёмных сокрыт вход в подземелье. Усадил зай­ца парень к себе на спину да плетью ударил по ступеням — разошлись они в разные стороны, да открылось отверстие, словно омут, кружа воздух вокруг. Без страха ступил туда Аркон да очутился в месте, где было очень жарко, словно во знойной пустыне.

Дракон был размером невелик, растянувшись по земле, будто дремал. Стоял камень изумрудный в треноге из чис­того золота. Три угла переливались, да огонь горел в дру­гом конце палаты и отражался в камне.

Почуял дракон дух человечий да встрепенулся, и готов был расправится с гостем незваным.

Тут Аркон бросил плеть свою в дальний угол, изогнув­шись, — та обернулась змеем трёхглавым. Зашипели все три головы и, ухватившись за хвост дракона, стали его тер­зать и рвать на части — взвыло от боли чудовище.

Тут, недолго думая, юноша, обмотав руки, засунув их поглубже в рукава, поднял камень да бережно в су­му его опустил, да заяц запрыгнул туда вслед за ним.

Перекинув суму через плечо, шагнул к огню, что пы­лал всё ярче и ярче да прошептал слова, кои были сказаны Арилом — огонь расступился, окутав сына Одина, и тотчас тот очутился подле терема без окон, без дверей.

Получил весточку князь Шен от купцов урских и, от­ложив все дела-заботы да печали, в путь-дорожку собрал­ся, гостя своего Товера оставив наслаждаться радостью пребывания во дворце.

Через время короткое прибыл он на Землюшку, где куп­цы ему пир уготовили — вина заморские и снедь, состря­панную лучшими кухарками. Да ту снедь заговорил Ерем на имя Шена — коли отведает он её, впадёт в сон глубокий да будет пребывать в нём до той поры, пока хозяин заго­вора, он, Ерем, не передумает.

Безо всякой боязни, приняв дары, начал трапезу урский владыка. Музыканты играли весело на инструментах при­чудливых, коих во Мирград-Земле не встретишь, да девы в одеяниях лёгких танцевали, ублажая гостя.

Постепенно задремал князь да прям ничком угодил в одно из блюд, да засопел громко. Не смел никто тре­вожить его из слуг, так и отнесли в опочивальню. Умыв, уложили на ложе, да стеречь стали слуги его верные, ни­чего не заподозрив.

Ерем, тем часом, в обличии князя урского Шена вернулся в хоромы, где пребывал Товер. Подозвав к себе гостя, под­няв ладонь да сдунув с неё порошок сонный, бережно уло­жил его в суму безмерную навроде той, что была у Одина. Затем, оставив всех слуг в стороне, забрался на колесни­цу огненную да отправился восвояси — во Мирград-Землю на остров Буян. Было всё сделано так, что комар носу не подточил бы.

Следуя замыслу сына Яра, через время определён­ное, чуть больше срока малого, должен был Морей стать вновь князем урским да сослать всех прибеженцев Шена на далёкую Землюшку, что на окраинах их владений на­ходилась.

74.

В то самое время, Аркон уж подошёл к терему без окон, без дверей, и давай стучать-колотить по стене. Не было поблизости ни души — Арила и след простыл.

Вот, немного погодя, раскрылась дверь и вышел сам хо­зяин дома, вепрь, изрядно удивившись, — все ж велел он камень изумрудный ему протянуть.

Без всякой мысли задней, раскрыл суму Аркон да из­влёк бережно камень наружу, руки обмотав всё ж рукавами одёжи, в которой становилось непомерно холодно. Завидел он, нутром своим почуяв, что хозяин дома хочет погубить его. Так и было — вепрь выхватил громадный посох, кото­рый чем-то походил на посох Аркона, что остался на Мир- град-Земле да пустил уж корни на скалах крутых.

Всё ж оружие Вепря было не с Рады-луны. Вырастил сам то дерево из семечка хозяин терема, да служил тот по­сох ему, как и Аркону, его верой и правдой.

Понял тут Аркон, что не сдобровать ему, да ноги буд­то вросли в землю — посох уж начал делать своё тёмное дело, а вепрь протянул свои ручищи к камню. Как вдруг, из сумы выпорхнула стрекоза, да, чуть погодя, выпрыг­нул заяц и, не думая себе, стали злодея бороть силами сво­ими малыми.

Присела стрекоза на кончик посоха, и стал тот, словно каменный — тяжестью налился да упал на землицу, вла­ча за собой хозяина. Заяц велел Аркону сбросить одёжи, изнутри морозом отдававшие, да зажать, что было мочи, камень в ладонях, да о светлом помыслить.

Тут произошло что-то, что нельзя было описать. На­лился вдруг силой Аркон. Погодя немного, вернул ка­мень в суму на прежнее место, взял вепря за клыки его да прижал к землюшке так, что та расступилась, и ушёл он в неё по пояс.

Стрекоза тот час девой светловолосой обернулась — поблагодарила своего избавителя. Ну а заяц, что пре­бывал всё это время подле юноши, исчез, будто его и не было.

Вепрь всё пытался поднять свой посох, да руки слов­но приросли к нему. Боль пронзала его — неимовер­ных усилий стоило даже шевельнуться. Так и застыл он в кривой ухмылке.

Дверь в избу без окон, без дверей, оставалась откры­той. Тут Аркон решил заглянуть туда.

75.

Вот воротился Ерем на Мирград-Землю да прямёхонько на Буян в терем золочё­ный. Да не стал никому ведать, что из­ловил беглеца, до поры. Суму в укромном месте укрыл подле статуй золотых Леля и Мера — знали только те о его победе да улыбались, смотря с высока.

Кир уж давно град стольный отстроил да не было у не­го и в мыслях искать беглеца Товера. Жил он в радости, не ведая невзгод.

Не знал никто о возвращении Ерема, лишь жена его, Всела. решил сын Яра передохнуть с дороги и через не­которое время собрать правителей Белозёрских на совет малый — как жить-поживать дальше и как поступить с пленником.

Далеко от тех мест, во землях урских Морей празд­новал победу. Ликовал народ, встречая былого прави­теля, что когда-то сам отрёкся от власти, ему данной. Было по душе всем его присутствие, и книга железная изменила ход его мыслей, установив порядок во всех владениях уров и в Землях, торгующих с ними.

разнеслась та весть за много вёрст и в стране Арии. Прознали про это да послали весточку Ерему, чтоб соб­раться всем четырём правителям — Одину, Суре, Семарглу и Перуну.

76.

Тем временем, пребывая в дрёме, видя и чувс­твуя всё, словно в Яви, Аркон понял, что может через реку огненную сам перейти без труда — дева светловолосая знала все тропы тайные, да и горы, что начинались за последним из лесов, были не столь высоки.

Отдохнув немного после битвы с вепрем, собрался сын одина в дорогу дальнюю. Силушка великая наполняла его дух — та, что в камне изумрудном хранилась. Дорога ка­залась вдвое короче от этого.

Ступая по скалистым обрывам, Аркон не чуял уста­лости. День сменяла ночь, и уж сбился со счёту юноша, как долго он шёл.

Ранним утром вышли двое на скалистый утёс, и раски­нулось пред ними море синее без конца и края. Пришло время прощаться со своей спутницей.

Поблагодарив её, отвесил поклон низкий Аркон да стал думать-гадать, как проплыть ему средь бушующих волн да добраться до града дивного, что был по ту сторону моря. Не было ни лодочки, ни судёнышка близ него; лишь голые камни да утёсы о которые волны разбивались вдребезги, брызгая во все стороны солёной водой, словно в Яви.

Присел тут парень на один из камней да призадумался.

Вот решил взглянуть Аркон на вещицы, так тяжело им добытые, да приоткрыл суму. Ларец хрустальный, что при­хватил он в избе без окон, без дверей, — блистал, отражая свет. Да камень изумрудный, что положил он внутрь лар­ца, — решил ещё раз его в руках повертеть.

Не было Арила рядом, чтоб подсказать ему, как быть да как на тот берег моря бескрайнего перейти. А вот, по­играв немного с камнем, пришло решение само к юноше. Спрятал он вещи драгоценные назад в суму да за плечи её закинул.

Перед ним море вдруг взбушевалось, волны поднялись высоко, и вот одна из них захлестнула Аркона и понесла, словно конь вороной.

Понял тут парень, что во дрёме достичь можно больше­го, чем в Яви и, не страшась ни на секунду, оседлал вол­ну, да, что было мочи, помчался на ту сторону — на берег, где град стоял. Было то похоже, словно с посохом своим снова свиделся. Но волна была послушнее, добрее и кра­ше, чем его оружие из Яви.

Вот уж золочёные палаты показались на горизонте. По­чудилось Аркону, будто говорит с ним море и просит по­корно повелевать собой.

День стоял светлый и аккуратно ступил на берег юно­ша. Малые ребятишки играли неподалёку, гурьбой бегая, словно то были земли его родные.

Подался Аркон смело вперёд да завидел вдалеке боль­шое сборище людей — те шумели да выкрикивали что-то, будто не поделили между собой чего. Присмотревшись, за­видел он князя того града, что стоял на холме, возвыша­ющемся над другими, да размахивал цветком из чистого золота, да что-то приговаривал.

Тут решил разузнать всё ж, что за диво деется в граде, что по-над морем, да воспрошать стал женщину преклон­ных лет. Та рассказала всё без утайки: мол, князя нового на вотчину ставить собрались люди, и старый князь должён цветок чудесный воткнуть в сыру землицу на пригорке; тот распустит лепестки; да Птица Света, что живёт за дола­ми зелёными, прилетит да вырвет его наружу и, пролетев над людьми, бросит в толпу; кто поймает тот цветок, тот и будет князем.

Заулыбался тут Аркон да решил присесть в сторонке, да поглядеть на всё глазами путника.

Вот собрались все четыре правителя белозёрских да Ерем в месте условленном. Стали думать, как Товера проучить, да какое ему наказание следует исполнить.

Перун хотел смерти ему. Сура, напротив, была за то, чтоб душу его просветлить да на истинный путь наста­вить. Семаргл с Одином мешкали в своём решении. Ну а Яр попросту предложил бы отпустить его на все четы­ре стороны — об этом знал Ерем, да не ведал, как сделать, чтоб не повторилось то, что произошло давеча на Буяне. Предложил он позвать Мера с Лелем да спросить совета у них, у друзей Яра закадычных.

Четверо правителей Арии сидели да судили-рядили, так и не пришли к решению. Ерем, призадумавшись, со­вета решил спросить у Рода Лунного — как быть с лихо­деем. Все были согласны с его решением.

Недолго думая, собрался он, да не один всё ж отпра­вился, а вместе с Лелем и Мером, которые и подсказали ему мысль ту.

Вот, прибыв домой в терем золочёный, забрался он в од­ну из палат, что подальше была от глаз людских, прилёг на ложе, и медленно лёгкое тело его отделилось от плоти бренной, а тут уж его двое друзей отца поджидали.

Вмиг они очутились, все трое, на луне, что Луной называется, да предстал им Род в тот раз в виде девы лунной — не было плоти у неё, да всё ж образ стоял пе­ред глазами.

То была одна из людей, что жили в далёкие времена на Мирград-Земле ещё до уров, да и коии уров сотвори­ли для подмоги в делах по хозяйству и в тяжёлом труде. Звали деву ту при жизни — Сверга.

Могла принять она и плоть человеческую, даже обер­нуться целым толпищем, если надобно. Частью неотъем­лемой Рода Лунного оставалась всё ж, да стяжать силу его умела, подчиняя воле своей. Да дала обет не творить ни добра, ни зла на Мирград-Земле и за её пределами — то было главным условием каждой души, что пребывала в Роду Лунном.

Признала Сверга Леля с Мером да поблагодарила их, что Ерему помогли добраться до неё. Знала уж зачем по­жаловали и ответ был готов заранее.

Был ей Ерем по нраву, походил чем-то на супруга её, что остался далеко во времени, и посему желала она добра ему; да не могла своим бытиём исполнить то благо, лишь подвести к истине умела ловко, да так, что весь Род Лун­ный не догадался бы.

Воспрошала она сына Яра время долгое да знания его проверяла. После задала ему такой наказ:

Поутру, на крыше терема золочёного, чтоб стал во весь рост и, встречая лучи ярила светлого, руки протянул да в руках чтоб держал склянку булатную. Да после, три заклинания велела запомнить да про­говорить в тот час. Проделав всё, пусть склянку приоткроет да в суму бездонную опрокинет, где То- вер находился; да затем в ручей чистый суму с ним принесёт, развяжет тесьму да оставит лиходея под­ле воды журчащей дремать, а склянку и суму с со­бой заберёт.

Подивился всему сказанному Ерем, да виду не по­дал. Решил исполнить урок и, поклонившись, отправил­ся во Мирград-Землю на остров Буян, в палату тёмную, где пребывало тело его бренное.

77.

Тем часом в граде, что стоит по-над морем, народ всё громче голосил. Хотелось каж­дому судьбу княжескую испробовать.

Распустились лепестки на цветке золотом, что князь в землю воткнул, и аромат разнёсся за мно­го вёрст.

Птица Света, почуяв тот запах чудный, прилетела ис­полнить своё предназначение. Выхватила стебель из зем­лицы да крепко в лапах зажала — кружила всё над толпой, будто высматривая нового правителя.

Вдруг, оборвав круг посредине, резко взметнулась ввысь да выпустила цветок из лап. Тот медленно, не как в Яви, стал плавно опускаться всё ближе и ближе к земле. Аркон видел всё, да на минуту будто задремал, а цветок дивный упал в аккурат подле его темечка.

Тут заголосил народ, подхватили юношу на руки и да­вай нести в хоромы княжеские.

Князь же, что цветок держал, посмотрел на всё с улыб­кой да исчез с дуновением ветра.

Усадили Аркона на ложе княжеское во хоромах свет­лых — были окна большие на стенах с узорами причуд­ливыми. Люди все радостью переполнялись и здравия желали новому правителю. Юноша едва успел прихва­тить свою суму.

Вот уж и стол стал ломиться от яств, источая аромат по всей зале. Собрались там люди придворные в дорогих одеждах, высказывая своё почтение молодому князю.

Повертел в руках Аркон цветок золотой, что успел лепест­ки закрыть в бутон, да решил отведать пищи здешней — был уж очень голоден. Только прикоснулся к блюду, как зажуж­жала пчела над ухом. Был то Арил, велел он не трогать еду ни в коем разе и хранить терпение своё, да ожидать главно­го события в граде том. Венец из дерева причудливого с ши­пами острыми должна была одеть на голову князю новому дева непорочная; и то — стало быть, предзнаменование на­чала правления нового во землях чудных.

Вот уж двое слуг привели юную красавицу с двумя косами заплетёнными, кои свисали до пят. Несла она в руках венец, готовясь водрузить его князю юному на темечко. Подошла было совсем близко к Аркону, да тут оконце малое раствори­лось у самого свода залы, и в хоромы влетели две птахи ма­лые, меж собой щебеча о чём-то. Это и нарушило тишину.

Тут на мгновение понял юноша, что понимает язык птиц. Одна из них уселась ему на левое плечо, а другая, словно дразня её, кружила по палатам да звала свою спутницу лететь прочь из тех хором. Присутствующие наблюдали за происходящим, смотря то на князя, то на птиц, то на де­ву юную — всё будто замерло на мгновение.

Тут пчела подле правого уха шепнула парню, что пора делать выбор. Дева протянула руки с венцом, как бы при­глашая Аркона подставить голову.

78.

В Яви в то время Ерем исполнял предначертанное ему, стоя на крыше терема золочёного и собирая лучи света во склянку булатную.

Тут показалось ему, словно кто-то смотрит ему в спину. Не торопясь, присел он на самом краю крыши и молвил:

— Будь ты человек али зверь, что глазам моим сокрытый, явись тотчас немедля предо мной в образе своём истном.

Тут ветвь одного из деревьев шелохнулась и предстал пред ним Один в одёжах изорванных, словно побывал в пе­ределке. Попросил он разрешения зайти в дом да всё Ерему рассказать без утайки о том, что с ним стряслось.

За мгновение, вдруг почуял в себе Аркон силы необычайные, кои наполняли его Душу. Отвёл неторопливо руки красавицы, что готова была водрузить венец на его голову, и слова промол­вил, обращаясь ко всем находящимся в зале людям:

— Прошу простить меня, но всё ж не быть мне князем вашим. Ждут меня дела важные во землях родных. Вы­нужден покинуть я эти хоромы светлые.

Затем взял венец, надел на голову и сказал:

— Данной мне властью нарекаю княгиней деву, что сто­ит предо мной, — и тотчас одел ей венец.

Все рты пораскрывали от удивления, но никто не молвил ни слова. Люди обратили свои взоры к деве длиннокосой, а Аркон тотчас сложил ладони да прошептал что-то. Пче­ла велела подобрать цветок золотой да уложить его в су­му — так он и поступил.

Через миг юноша стоял уж на равнине — пред градом, где недавно толпища людей голосили, выбирая нового кня­зя. Было теперь здесь пусто и безлюдно — все отправи­лись восвояси, готовиться к празднеству.

Пчела тут обернулась Арилом. Поведал старик Аркону, что тот справился с заданием ему данным. Велел положить цветок и камень изумрудный вовнутрь ларца хрустально­го да закрыть покрепче; и поведал юноше слова заветные, кои повторить семь раз надобно — Аркон последовал со­вету старца.

79.

Тем часом отец Аркона вёл беседу с Еремом, рассказывая ему о своём злоключении. Дело было так:

Утром ранним собрался Один, как во вре­мена былые, на ярмарку, чтоб провизией запастись для домочадцев и слуг. Не было нужды в том — было еды в Белозёрье вдоволь, и сады плодоносили по не­скольку раз за срок малый. Да всё ж близкие и слуги его привыкли к другой снеди, так как родом из земель ирий- ских происходили. Вот и отправился правитель острова ущербного на известную ему ярмарку. Да тут заприме­тил его один из служек жёлтого воина, что с Арконом состязался, да решил угодить своему хозяину.

Долго ли, коротко ли — собралось целое войско малое, супротив Одина ополчившись. Не выражали чести лица разбойников, лишь жаждали наживы. Не была слишком тяжёлой задача победить то войско для Одина, да не хо­телось ему вреда и боли причинять душам заблудшим. Постепенно одолел он всех, погрузив в сон глубокий, и вот добрался до хозяина той своры.

Эдо был не похож сам на себя — в лице ни кровинушки. Исподлобья смотрели очи, наполненные мраком, слов­но что-то затеял он недоброе. Не стал доставать на свет вещицы диковинные — попытался Одина одолеть сила­ми тёмными.

Отец Аркона, не спеша, смерил взглядом противни­ка. На вид и не определишь, что изменился тот душой, да всё ж мудрость правителя белозёрского спасла его в оче­редной раз.

Чары, что исходили от жёлтого воина, пытались про­никнуть глубоко в душу Одина — смятение, грусть и зло­ба одолевали его, всё ж сохранял он спокойствие. Понял, что кощеи завладели душой Эдо, решил призвать на по­мощь силы природы. Свистнул было, и тут слетелась стая птиц да давай клевать противника.

Через миг тот освободился от десятка тварей, а другие, уж им задурманенные и очернённые, бросились на Одина да давай рвать его одёжи.

Любопытство всё ж разбирало правителя арийского. Не хотел он губить воина, что был когда-то у Леко в под­чинении и слыл одним из лучших. Желал он дознаться, кто сумел очернить душу светлую.

Отправив птиц восвояси, Один провернулся три раза на месте да в пыль дорожную обратился. Люди, что гла­зели на то зрелище, только диву дались.

Эдо решил было, что навёл страх на Одина и возгор­дился в сердце этому безмерно, как вдруг, четверо людей ему верных из войска малого встрепенулись, отряхнув­шись, да схватили его так, что тот и опомниться не успел, связав по рукам и ногам. Через миг Один уж явился пред очами толпы, а воины попадали наземь и снова в сон глу­бокий обратились.

Стояла лавка прям перед тем местом, где парчой торго­вали да платками, что девицы красные надевали, да про­чими изделиями ремесленников. Достал Один тут монету да купил платок, обмотав голову пленника. Распахнул суму свою бездонную — так тот и ушёл в неё весь с голо­вой, противник строптивый.

Не успев сказать ничего, люди завидели, как, пребы­вая в полном спокойствии, отец Аркона обернулся пла­щом дорожным, птицами изорванным, да исчез — только его и видели.

Подивился рассказу Одина Ерем, решил совета спро­сить у Леля с Мером — как найти хозяина жёлтого воина, что им управлял. Кликнул он друзей Яра закадычных. Явились те вновь в образе старца, как прежде. Поглядев на суму, уж знали, о чём речь пойдёт.

Во дрёме пребываючи, Аркон стал расспраши­вать Арила, как быть ему и что теперь пред­стоит вершить. Лишь улыбнувшись, старец слепой шепнул три слова заветных. Закрыл было юноша глаза на миг и тут же, от­крыв их, увидел, что сидит посредь круга красного смотровой башни; и нету при нём ни сумы, ни ларца, ни камня изумрудного, ни цветка золотого, что с та­ким трудом пришлось ему добыть, да всё ж чуял их где-то близко.

Стали спускаться вниз по лестнице со стариком. Арил поведал ему, что прошло три срока малых с то­го времени, как пришёл сын Одина впервые в это за­терянное место в горах, и что теперь готов он принять искусство сражаться от двоих спутников слепого стар­ца, что в тот день в башне находились, и что прибудут они немедля.

Поведал Арил ученику свому, мол, выбор тот сделал уж; да что дева длиннокосая, кою княжной поставил Аркон, теперь пред ним в долгу и, коли надобно, помочь может в минуту тяжкую — защитить али уберечь от на­пасти. Также старец рассказал, что все с трудом добытые вещи — и камень изумрудный, и ларец, и цветок золо­той остаются всегда с Арконом. Теперь не будет равных ему на Мирград-Земле и за пределами её в ратном деле, да всё ж молод он ещё, и нужна кое-какая сноров­ка — ведь хитростью можно любого сбить с толку. Дева- воительница да юноша, что был чуть постарше Аркона, сумеют преподать сыну Одина то недостающее, но а за­тем лежит ему путь обратно восвояси, в земли новые, в коих отец его, Один, правителем нынче пребывает ос­трова ущербного, земель белозёрских.

Радость и грусть одновременно переполняли душу от­рока. Ждал он завершения своего обучения и вот, в на­значенный срок, завидел Аркон две фигуры, медленно взбирающиеся по склону и направляющиеся в сторо­ну замка, затерянного в горах. Был рад тому юноша и не скрывал радости своей, присел в углу залы тихонь­ко в ожидании.

80.

Старец, что вмещал души Леля и Мера, взглядом оки­нул связанное по рукам и ногам тело Эдо и, не прекра­щая беседы с Еремом и Одином, забрался глубоко в душу тёмную воина жёлтого да увидел, как всё происходило на самом деле.

В землях ирийских протекала река полноводная да вдоль её, по обоим берегам, были селения ремесленников да лю­дей умелых, что прежде урам служили.

В тот час, когда погиб Кожан, множество людей в од­ной из деревень, как и на Буяне, приняли в себя свет тёмный [109] , да ничто не предвещало беды. Всё ж, че­рез некоторое время, народились дети у них и имели они сходство с родом своим, да души их, в коих вживился дух Кожана, создавали ссоры и злобу таили. Так, постепен­но, один из них, как и Товер, превзошёл остальных в ис­кусствах разных. Был умён и хитёр, и власти жаждал, и люди шли за ним, словно за героем. Так поработил он окрестные посёлки. Да их обитатели, что там жили, дань ему платили, ако князю.

Вот одним днём, тот отпрыск Кожана случайный, зва­ли его Реведо, повстречался с Эдо и подчинил волю его своей воле.

Было не так тяжко очистить душу жёлтого воина, да ре­шили Мер с Лелем этого не делать, а имели замысел дру­гой на уме.

Так остался Аркон в замке горном затерянном ещё на срок малый, а дева-воительница и от­рок, что был при ней, обучали его хитрости. Отрока звали Миран. Пожелал он опос­ля, как закончит Аркон науку, присоединиться к не­му и отправиться в Белозёрье на остров ущербный, где ждала юношу одна из добрых друзей его отца Одина, Армея. Была она одной из сильнейших и знающих в возвращении Памяти Рода свого. И коли кто желал поболее узнать о себе и о прошлых своих перерожде­ниях — подсказывала она путь верный, как сделать то без боли и тягости.

Пролетел срок малый незаметно. Аркон, распрощав­шись с девой-воительницей и Арилом, заручившись ихней поддержкой, в сопровождении своего нового друга отправился в Белозёрье, прихватив с собой посох из де­рева лунного, что был рад, ако зверушка, видеть хозяина свого возмужавшего и в добром здравии.

81.

Ерем с Одином да Лель с Мером за время то уж сыскали более двух десятков людей, подобных Товеру, в краях разных да в уголках дальних и в землях ближ­них по всей Мирград-Землюшке. Не спешили они во­евать с теми душами тёмными — знали, что предстоит то Аркону. Всё ж учтиво запечатлели на скрижалях, где и какого роду племени те люди. Был в том смысл великий.

Миран с Арконом незамедля очутились во па­латах светлых на острове ущербном. Жда­ла их Армея, не скрывая своего восторга. Было время малое им отпущено, чтоб жиз­ни предыдущие вспомнить, но должно было всё про­изойти посредь Бела Озера, что находилось в центре меж четырёх земель.

Было то место заговорённое, где хоромы по-над во­дой висели, словно кто держал их. Нигде по всей Мирград-Земле не сыскать было места такого. Силы светлые помогали тем палатам на просторе воздушном находить­ся и не падать — то исходило из озера светлое начало [110] , что силу всех и вся питало.

Но перед тем, как попасть туда, ожидало двух друзей новоявленных последнее испытание — побороть трёх лю­дей из народа морского, что в озере уж заждались своих противников. Было то дело нелёгкое, и каждый должен был справиться с ним сам.

Вот ясным днём, что стоял во землях арийских, подош­ли к берегу Белого Озера все трое — наставница Армея и двое юношей. Первым приступил к делу Миран. Ски­нув с себя все одежды, сиганул он в пучину вод — уж пред ним предстали трое.

Морской народ отличался особой ловкостью, когда дело касалось воды. Юноши были примерно все одно­го возраста с Мираном, имели хвосты, словно у рыб, да от пояса руки человечьи и голову, жабры были спря­таны в волосах.

Знал Миран особое заклинание, что в воде силу име­ло, и немедля обернулся рыбой хищной, да стал за своими противниками гоняться. Те и не растерялись вовсе — ви­дели и не таких чудовищ в пучине моря. Всё ж рыба, коей юноша обернулся, была ловка и сильна и во просторе вод­ном могла нанести урон любому врагу.

Бой продолжался время долгое. Вконец измотавшись, трое людей морских пощады попросили. Тела их были все изрублены рыбьими плавниками и острой чешуёй.

Миран пожалел их. Обернувшись человеком, три руны здравия над ними прочитал — тотчас затянулись все порезы, словно их и не было. Вышел на берег устав­ший, вещи собрал да пошёл отдыхать. Справился, ста­ло быть, с заданием.

Тут пора настала Аркону проходить испытание. Армея, видя, что трое людей из народа морского изрядно приустали, кликнула троих дев морских. Были те ничуть не хуже своих предшественников, а кое в чём и превос­ходили их.

Было непривычно и как-то стыдно Аркону раздеваться перед девами. Стал он думать-гадать, как ему быть.

Поразмыслив немного о поединке грядущем, Аркон шепнул что-то посоху свому из дерева лунного да сиганул прямо в одёжах — стрелой устремился прямо ко дну озе­ра. Глубина всё ж была там небывалая. Соприкасалась вода с недрами Земли бурлящими и клокочущими, слов­но то было ярило.

Девы устремились в погоню за юношей.

Проплыв немного вглубь, сдавило вдруг грудь у сына Одина. Было то необычное чувство, но посох подсобил, обернув Аркона сетью бесцветной, коей обратился. Не ви­дать было ту сеть ни рыбам, ни народу морскому. Поднял­ся чуть вверх парубок и боль как рукой сняло.

Приближались уж морские красавицы.

За поединком тем, со стороны глядючи, наблюдал сам царь морской Непт. Был он неподалёку да видел всё про­исходящее.

Девы попытались хвостами хлестнуть юношу, но не тут то было — запутались все в сети незримой. Хоть и были ловки — не смогли распознать её.

Была хитра затея посоха лунного. Изнутри та сеть убере­гала хозяина, а снаружи — всяк, кто посягал на его жизнь, мог нелепо увязнуть, словно в болоте.

Тут Аркон на секунду решил на поверхность выплыть. Собрался было уж, да только, приоткрыв рот, понял, что мо­жет спокойно дышать, словно на берегу, внутри той сетки. Поблагодарил он своего верного слугу да поплыл разве­дать, какие диковины таит в себе Белое Озеро, кое каза­лось бескрайним.

Одна из дев народа морского приходилась внучкой царю Непту, и тот решил помочь ей, да направил стаю рыб хищ­ных, чтоб вызволили красавиц из той сети незримой.

Рыбы незамедля принялись исполнять наказ своего гос­подина, да только ещё глубже все увязли в сети диковин­ной, которая становилась всё больше и больше в размерах, вбирая в себя всякого, кто пытался её распутать.

Так никто и не смог прикоснуться к Аркону. Проплыв не­много вдоль берега, увидел юноша жилища, в коих обитали люди морские, что служили верой и правдой стране Арии.

Не похожи были те палаты, где они пребывали, на хоромы, в которых жил морской народ по всей Мирград-Земле и кои приходилось видеть Аркону ещё ребятёнком, путешествуя с отцом по подводному миру. Не отличались убранством эти обиталища да всё ж чувствовалось, что светлы и полны сил взоры людей, что смотрели на проплывающего мимо юношу и трёх дев, запутавшихся в сетке невидимой, и застрявших там рыб, которые застыли в причудливых позах.

Вот шепнул что-то посоху свому вновь Аркон. Сеть ни­коим образом не приносила вреда попавшим в неё, но могла сделать и это, коли надобно. Тут задремали девы морс­кие, а Аркон поплыл, торжествуя победу к поверхности, где ожидала его Армея.

82.

Один знал, что сын проходит последнее испы­тание, и не смог удержаться от того, чтобы не посмотреть на него. Но не хотелось ему ме­шать своему отроку, ведь давно не виделись оба, и исподволь смотрел он во хоромах своих сидючи, сквозь вещицу диковинную, что мастерили на острове Буяне, которая походила на блюдечко с яблоком, катя­щимся по краю.

Гордость и смех вызывала картина, которую видел Один. В тот день с ним собрались все правители белозёрские и Ерем с Вселой, которому было вновь дозволено являть­ся в страну арийскую. Все радовались сноровке Аркона, которого ждали уж скрижали железные в количестве огромном. Были в них указаны места и имена всех, кого удалось найти и распознать средь люда простого и знат­ных семей; кто творил зло, подобляясь кощеям, и всех, чья душа вела к краю пропасти, причиняя боль и страда­ния окружающим.

В те поры в княжестве урском, за много вёрст от Мирград-Земли, Морей взял к себе в супруги Мизиду. Была она ему по нраву, и он ей приглянулся сердцем. Ликовал народ, и празднества по всем Землям ихним устраивал, закатывая пир горой.

Пообъехав все владения свои обширные на птице огненной, решил князь, владыка урский, наведаться к Киру да в благодарность подарить ему одну вещицу диковинную.

Не было равных той вещице во всём тёмном небе. Смас­терили её ремесленники на одной из Земель, откуда родом были самые искусные умельцы. Было то подобие птицы огненной, да вмещала она лишь одного человека; и могла та птица летать, достигая скорости невиданной, по тёмно­му небу и за его пределами. Стоила злата немало, да всё ж, обретя покой в царстве своём, знал Морей, что приго­дится во Мирград-Земле вещица та. Сделана она была так, что не было ей сносу, пусть даже пройдут сотни сро­ков малых — всё одно останется та вещица в полном по­рядке и готова служить своему хозяину.

Мизида была рада его решению. Собрали три пти­цы малые огненные да в специальном месте схоронили, чтоб никто из слуг не прознал. С виду походила вещица та на птицы железные малые, навроде тех, что птенцами асы мастерили на Мирград-Земле. Но не нуждалась вещь эта, чтоб ею управлял ас. Мог быть то кто угодно — про­ста и легка была птица в полёте.

Отправил весточку Морей Киру и супруге его Ории, что, мол, незамедля прибудет с подарками дорогими и желает торговлю вести с Мирград-Землёй; да всячески подсоб­лять златом и каменьями, коли надобно, без своей выго­ды, благодарствуя за книгу железную, кою постигнув, смог узреть зерно света во мраке жизни.

Ответ пришёл немедля, что будут рады дорогим гостям на Буяне и что уж готовят пир, чтоб встретить достойно соседей добрых.

За время отстройки града стольного на Буяне, да и опос­ля, Кир поменялся. Была то во многом заслуга супруги его новой — Ории. Дружбу водила та со Вселой и Еремом и часто захаживали друг к другу в гости, так запрос­то, без особых причин.

Знал Кир, что Ерем со Вселой в Белозёрье нынче и за­няты делами важными, посему не стал тревожить друга своего и жену его, а все силы свои направил на встречу гос­тей дорогих из мест дальних, понимая, что когда-то, хоть и не помнил того, да был врагом лютым для князя Морея. Да что было, то быльём поросло. Нынче всё изменилось.

Армея встретила Аркона у края озера. Ступил тот на берег, и посох вновь принял прежнее об­личье. Поглядев на него, женщина заметила, что одёжи юноши остались сухие.

Было то не просто сделать даже умелому волхву, и по­няла она, что грядёт наверху, и предположила для себя, кем был Аркон прежде, да промолчала.

Сродниться так с посохом лунным было под силу лишь людям древнего рода с луны, что Луной называется. Ви­дать душа Аркона много лет прожила уж на свете белом и по своей воле вернулась обратно на Мирград-Землю, чтобы помогать людям добрым в делах и начинаниях.

Пройдя немного вдоль берега, Армея окинула взглядом хоромы, что простирались по-над Белым Озером, и молви­ла слова, которые не были знакомы ни Аркону, ни Мирану. Да всё ж чуял сын Одина, что понимает всё ей сказанное.

Разошлось тут небо синее и прям перед ними ступени показались, что было воистину дивом. Ступая вверх, все трое со скоростью невиданной поднялись к воротам хором светлых, кои приоткрылись — первой зашла хозяйка, при­гласив вслед за собой юношей.

На удивление просторными показались палаты. Да бы­ли то не палаты, а выглядели изнутри, словно град целый со множеством изб, мостов; и даже небольшая речушка текла и зелёная трава произрастала, тут и там покрытая цветами ухоженными, которые источали дивный аромат.

Невообразимо свободно почувствовал себя Аркон, очу- тясь внутри тех палат.

Трое направились, проходя мимо людей, что были заня­ты своим делом, не обращая никакого внимания на пришед­ших. Пройдя немного вглубь града, путники остановились подле небольшой избы причудливой формы шара. Приот­крылась дверца, и первым Армея направила внутрь Ми- рана. Тот свободно и расковано зашёл внутрь, скрывшись за стенами, и дверь тут же затворилась.

Едва преодолевая любопытство, Аркон, еле удержался от того, чтобы подглянуть за товарищем; но всё же решил ожидать, когда придёт его черёд, разглядывая ладные хи­жины, что находились неподалёку, и веселящуюся детво­ру, которая возилась тут и там.

83.

На Буяне все готовились ко встрече урского князя, что должен был прибыть с минуту на минуту. Было то ув­лекательное зрелище. Столы ломились от яств, и люди смотрели на друг друга, не скрывая радости. Скоморохи веселили народ, коротая время перед пиром. Кир и Ория от души смеялись, взирая на проделки талантливых шут­ников, которые кувыркались в воздухе, показывая не­обычные трюки.

Вот уж птица огненная, та самая, на которой когда-то прибыл Кир, присела на землю в специально отведённом для неё месте. Морей с Мизидой были тоже полны чувств. Привезли они всех, кто желал навестить свою землю из на­рода, что был с малого острова.

Только вышли из чрева птицы князь урский с супру­гой, как началось настоящее веселье. Засверкали тут и там вспышки огней, приветствуя гостей. Кир пожал могучую руку своего былого противника и на этот раз искренне был рад этому.

Распахнулась дверца и из избы-шара вышел Миран. Взор его был непохож на прежний. Очи от напряги были красные, словно не спал он время долгое. Не молвил ни сло­ва, а пройдя чуть немного, прилёг вдоль дороги под изви­листым деревом, что произрастало из землицы жёлтого цвета подле избы, где слышался шум ребетят.

Настала пора Аркону зайти и узнать, кем был он пре­жде. То был выбор его, мог он отказаться от затеи, да будь, что будет — решил изведать себя и шагнул вперёд.

Комната внутри была устлана чем-то мягким, словно ковёр. Почуяв это, юноша скинул с себя сапоги и боси­ком остался стоять.

Скамья была посреди тех палат малых и три огнища го­рели с трёх сторон келии. Не было даже оконца, и дверца затворилась, исчезнув посреди стенки. Огоньки мерцали цветом разным — один из них был жёлтым, другой синим и третий красным, словно огонь обыденный.

На краю скамьи стояла чаша со студёной водой. Плес­нул, было, сын Одина на лицо водицы да присел, не торо­пясь, облокотив свой посох об угол скамьи.

Мал по малу дрёма одолевать стала Аркона, и через несколько мгновений, словно прежде в Нави, стали пред­ставать образы пред очами, да в этот раз видел всё юно­ша со стороны.

Кир с Орией да Морей с Мизидой сидели во главе стола, посредь празднества великого. Люди ели и пили, восхваляя обоих правителей, желая им здравия от всего сердца.

Принял дары Кир от бывшего своего противника, но ни тот, ни другой не помнили зла.

Так шло всё своим чередом. Улучив минуту, предложил Морей князю буянскому уединиться. Тот отправился, ве­домый своим новым другом, в глубину палат княжеских.

Подошли оба к оконцу, расписанному цветными узора­ми, и поведал урский владыка, что три птенца — то вещи­цы диковинные да нет им равных в быстроте и прочности во всём небе тёмном.

Решил тут Кир испытать одну из вещиц. Морей лишь заулыбался да предложил испробовать вместе, на что его умельцы способны.

Порешили вдвоём отправиться на Землю, где росли плоды на древе чудесном, кое давало урожай дюжину раз за срок малый. Фрукты с древа того могли накормить сво­им соком и мякотью весь остров Буян, и оставались сы­тыми бы люди дюжину дней длинных. Землюшка та была далёка от Мирград-Земли, и коли забредали туда птицы железные али колесницы огненные с Буяна — непремен­но привозили те плоды.

Сказано — сделано! Раскрыли чрева птенцов малых Кир да Морей, да уселись каждый в своего.

Вот вспорхнули уж птенцы — птахи малые. Средь пира никто и не заметил, что хозяин его и гость дорогой отлучились.

84.

Пробежало струйкой тонкою по спине начало светлое, словно заря осветила росы, и память возвернулась к Аркону. Завидел он себя, глядячи со стороны посредь площади огромной, что кишела людьми, и знал он, что то было одно из событий, которое повернуло душу его лицом к свету.

Знал так: мол, была то Мирград-Земля во времена дав­ние, и жили люди в счастье, не ведая невзгод; да служили народу звери диковинные, в причудливых формах выро­дившиеся, и всё вокруг было зелено. Травы да цветы не по­ходили на те, что нынче произрастали, и избы были ладно сложены да по-другому. Но не было то главным. Почуял Аркон, что был в те по­ры женщиной и матерью, и двое сыновей его были при­лежными учениками у старца седовласого, и словно часть души его была где-то не с ним. Остро почуял он это в один миг и осознал, что ровно половины не достаёт.

Завидел и вспомнил когда-то забытые времена. Да опос­ля, крови было пролито немало людьми пришлыми из зе­мель иных, что за краем тёмного неба; да народ сдюжил, прогнав скверных духом.

Долго смотря в глубины души своей, не заметил юно­ша, как быстротечно время. Уж прошёл день, другой, а он так и глядел со стороны на всё и вся, и помнил мелочь лю­бую; и знал, что может намного больше того, чему был обу­чен; и ведал, где искать вторую половину души своей.

День выдался на редкость яркий — все четыре ярила освещали Землю, где плоды чудесные произрастали. Были те места дикими — никто не проживал там из рода людского — ни уры, ни другие твари разумные. В лесах дремучих водилось зверьё, да реки с ручьями были полны рыб да прочих, не­ведомых глазу, причудливых обитателей подводных.

Кир да Морей расхаживали вдоль цветущего сада, за ко­торым никто не смотрел, а деревья чудесно росли сами по себе, продолжая давать урожай за урожаем.

Набив две сумы плодами заветными, оба правителя уж были сыты, лишь пригубив немного мякоти. Кир предло­жил окунуться в одном из ручьёв, что протекал неподалё­ку, да в обратный путь опосля отправляться.

Морей кивнул ему в знак согласия, а сам отправился на просторный луг, где ароматные травы кружили голо­ву, и решил нарвать цветов для своей супруги Мизиды — та уж почуяла, что князь урский далёко, да не подавала виду пред гостями, а лишь увлекла за собой Орию, что­бы поведать ей о пропаже Кира и Морея.

Морей с Киром наслаждались красотами неописуемы­ми. Вода была тепла в ручьях да в речушках, и плескались они, словно дети малые.

В один миг, вдруг невесть откуда появилось что-то, не входящее в разум человечий, и предстало перед очами друзей. Был то Дух бесплотный — повелитель той Зем- люшки. Воспрошал он гостей незваных, почто они трево­жат покой?

Не был похож Дух тот ни на человека, ни на зверя, ни на растение. Словно ветер, гулял меж дерев и, играю­чи, расплёскивал воду из ручья.

Не видели доселе такого ни правитель урский, ни князь с острова Буяна. И не молвил Дух тот слово человечье, лишь в мыслях своих слышали, как он речь ведёт, князья.

А случилось всё давным-давно. На Землюшке той ма­лой жил народ, что не строил хоромы да избы, а пребывал многие лета средь покоя, живя в счастье, плодясь и раз­множаясь на просторе вольном.

В один из дней пожелали люди пришлые забрать к се­бе в рабство обитателей того места, что жили без забот на Землюшке малой, да прилетели на птицах железных, чтоб вершить дела лихие.

Полегло много из жителей местных. Другие были уве­зены в рабство, в Земли дальние неведомые. Но всё ж, не пожелав рождаться вновь в теле бренном, души людей тех через время долгое в образе предстали чудном, кой воспрошал нынче ответа у Кира с Мореем.

Не было злобы и нечисти от Духа того, лишь проти­вился он всякому, кто тревожил покой рек и кто задержи­вался на Землюшке.

Плоды дивные были творением той сути бесплотной, и вкладывал он все силы своя в растущие в тех краях де­рева, побеги и кустарники, и прочие травы.

Оба князя ведали, что не отпустит так просто Дух их, и будет нелегко избавиться от напасти. Всё ж они пребы­вали в спокойствии, думая как быть дальше, строя напе­рёд свои замыслы.

Передвигаясь медленно, будто от натуги, вышел на свет белый Аркон из избы-шара. Глаза долго не могли привыкнуть к свету, и стояли образы, воз­вращая память прежних жизней и их события.

Понял тогда сын Одина, что не имеет границ жизнь че­ловечья, и что душа воплощаться может бесконечно и пом­нить всё и вся.

Армея предложила юноше отправиться в дом его отца на острове ущербном. Тот согласился, не выдавая видом своим никакого интереса, лишь пытаясь сложить все вос­поминания в голове. Двигался несколько замедленно, слов­но тело было чьим-то чужим.

Выйдя из хором просторных, что висели над Белым Озе­ром, направились двое, Армея и Аркон, в новый дом отца, что находился у самого края острова ущербного. Посох из древа лунного придавал силы, питая светом своего хо­зяина и как бы желая узнать о том, что у него в мыслях.

Долго ли, коротко ли — вот и отчий дом. Распрощавшись с женщиной, что подвела его к вратам, юноша ступил на порог. Будто налившись силы, в один миг, набрал в себя и осознал всё, что было прежде с душой его многострадальной. Также видел часть того, что предстояло пройти через время короткое.

Один сидел посреди залы на лавке, перебирая скрижа­ли железные, и подле него лежало нечто, доселе Арконом неведомое. Походило оно на книгу железную да было фор­мы неровной, да углы от древности той книги покосились, то ли от жара великого.

Юноша приблизился и обнял отца. Только теперь по­нял, как было тяжко в разлуке.

85.

На Буяне-острове три дня уж минуло, а князья всё не во­рочались. Жена Морея, Мизида, тревогу сердцем чуяла да прям не знала, что и делать. Ория пребывала всё ж в спо­койствии — знала, что Кир должен воротиться скоро.

Тем часом правители с Духом Землюшки плодонос­ной вели беседу длинную. Видел тот их насквозь и знал, что зла не держат. Да всё ж было ему любопытно, что де­ется в Землях других, откуда прибыли путники.

Уговорились правители из мест дальних с Духом Землюшки Малой, что отпустит он их, не принеся вреда, да всё ж желает побывать в тех местах, откуда они родом. Посему обернётся двумя разными вещицами, и Кир, и Мо­рей, непременно должны взять их с собой.

Сказано — сделано. Морею, князю урскому, достался Камень Самоцветный, а Киру — Жар-Птица, что огнём сияла и глаз радовала пуще всякого света яркого. Схоро­нил он эту птицу диковинную под рубахой.

Вот и решили в путь домой собираться. Забрались в птенцов малых да взлетели в небо тёмное.

Тут словно радость на сердце у Мизиды почуялась. Знала, что супруг её вот-вот воротиться должён да по­ведала о том Орие. Да стали уж обе дожидаться князей без волнения и тревоги.

Тем часом, расхаживал Аркон по хоромам своего отца светлым да скрижали разглядывал, что начертали Ерем да правители белозёрские. Вершить дела важные пред­стояло юноше. Знал о том Один и был терпелив, объяс­няя всё сыну.

86.

Ерем уж давно отпустил лиходея Товера, как и бы­ло Родом Лунным сказано. И тот, вернувшись в селение своё, рука об руку с новым сотоварищем Эдо не тратил время даром.

Думали они вместе, как, преграды преодолев, пробрать­ся в страну Арию да сокрушить правителей её да людей светлых. Прочие народы ждала участь в рабстве тяжком закончить жизнь свою.

Всё ж частица света окропила душу Товера тёмную, и капля по капле, делая своё дело, светом её наполняла.

Невдомёк было хозяину об этом. Искал он пути окольные, дабы войско собрать — кривдой пытался ослепить людей. Всё ж были те, что следовали за ним, да многие противились.

Взошло семя, Кожаном засеянное, и тут и там. По всей Мирград-Земле объявлялись витязи тёмные, ну а управой на них должен был стать Аркон.

Едва забрезжил рассвет над островом Буяном и ярило осветило верхушки деревьев, два птенца малых присели на краю обрыва, по-над морем, где людей-то вовсе не было. На отшибе, за скалами, на­чинался лес.

Уговорились меж собой Морей с Киром никого не посвящать в их тайну. На том и порешили, пожав друг другу руки крепко. Затем уселись во чрево птен­цов малых и через несколько мгновений уже очути­лись в хоромах княжеских, посреди двора.

Мизида вместе с супругой Кира вышли во двор встре­тить мужей своих. Те вели себя, как ни в чём не бывало — улыбались да шутки шутили.

Велел Кир слугам суму с плодами дивными в пала­ты занести.

Морей, недолго думая, решил откланяться и, распро­щавшись с хозяевами гостеприимными, собрался в путь дорожку — во земли урские, в коих теперь безраздельно власть держал.

Мизида почуяла, что чего-то недоговаривает её госпо­дин, да решила на после расспросы оставить.

Взлетела птица огненная — только её и видели.

Да и Кир притомился изрядно и удалился на покой, при­звав к себе Орию, супругу верную.

Когда уединились двое, достал князь из под рубахи Жар-Птицу, что сияла светом ярким и пела песни голо­сом дивным. Не стал в клетку её сажать, умастил в голо­вах подле ложа свого да приоткрыл оконце — мол, коли надобно, Дух Землюшки Малой покинуть может хоромы княжеские, ежели пожелает. Супруге же не стал ведать, что то за птица и что таится под обличьем её светлым.

Хоть и стоял день яркий на острове Буяне, да всё ж уморила дорога длинная князя, и задремал он. И во дрё­ме узрел лик, доселе невиданный, — то был образ Духа Земли Малой, что пребывал нынче на Буяне. Начал Дух речь держать пред Киром.

87.

На Белом Озере, на острове ущербном, сидел во хоромах отцовских Аркон да перебирал скрижали железные. Отец уж растолковал ему, что почём и где хоронятся воины тёмные, кои пред ответом предстать должны. Миран находился по праву руку от Аркона и смотрел с преданностью в гла­зах на своего друга.

Ведал сын Одина, что пред тем, как ополчиться на лю­дей, смуту сеявших, надлежит ему Арила увидеть. С глазу на глаз старик должён поведать юноше заветного снадо­бья тайну, кое раскрывает душу человеческую, словно бу­тон, и воедино соединяет все причудливые формы, что таит суть людская.

Зелье то издревле люди мудрые во ступах толкли да каж­дому, испившему его в час отведённый, открывались про­сторы, глазу человечьему незримые. Не было то зелье дурман-травой, кою племена разные за свет чистый прини­мали. Было зелье легко в приготовлении, но поведать та­инство его составляющих мог Аркону только сам Арил.

Предстояло вскоре в дорогу вновь собираться. Но на этот раз без провожатых.

Дух Земли Малой был дружелюбен и не пытал нена­висти или вражды. Кир, во дрёме пребываючи, завёл с ним беседу длинную.

Чуял Дух тот за много вёрст, что происходит во Мир- град-Земле, и рассказал князю с острова Буяна о разных событиях, кои сокрыты были от него для его же блага.

Подивился Кир всему, что было сказано, да не стал упрекать родных своих и близких, да друзей-товарищей из земли арийской; лишь сожалел, что не довелось ему са­мому справиться с напастью тёмной.

Поблагодарил он Духа с Землюшки малой да спросил, как ему звать-величать его. Тот, немного погодя, Жар-Пти­цей кликать его велел. Да Жар-Птицу, в кою обернулся, на показ просил людям с острова Буяна выставить.

Посредь ярмарки, сказал Дух, шест огромный вбить да усадить Жар-Птицу на него. Да не тревожиться за ох­рану. Коли дурное что человек задумает, украсть али на­вредить той птице — ослепит она его враз и станет он незрячим. То будет в назидание людям лихим.

Пообещал Дух уберегать князя с его супругой от на­пастей и надеялся, что в один из дней сможет отдать часть себя, вложив её в душу человечью, чтоб снова возродить былое величие. На том и закончил беседу.

Открыл очи Кир и усталость как рукой сняло. Было уж темно на дворе.

Кликнул он порученца свого Лета, да велел Жар- Птицу на шест длинный водрузить посредь ярма­рочной площади, как и было Духом с Земли М алой велено.

Лет служил при дворе давно и был расторопный ма­лый. Ходил он в любимцах у князя и княгини. Все по­ручения ихние выполнял немедля и был на хорошем счету у всех домочадцев и слуг, и прочей челяди во дво­ре княжеском.

Долго ли, коротко ли — Морей с Мизидою уж достигли во птице огненной владений урских.

Отдохнув славно, князь поговорил с Ду­хом Земли Малой точь-в-точь о том же, о чём и Кир держал беседу. И пришли к согласию они с Духом, что Камень Самоцветный, который достался

Морею, на показ должен быть выставлен во Земле главной, во граде стольном, да чтоб каждый мог тот камень узреть.

Поразмыслив надо всем да спросив совета у Мизи- ды, дал согласие князь урский. И вот, посреди площади, перед дворцом его, воздвигли колонну каменную, а на вершину её выставили тот самоцвет всем на обоз­рение.

88.

В стране Арии, тем часом, уж пришёл срок Аркону от­правляться в место условленное. Собрался он, недолго думая, в путь-дорожку. Не забыл взять друга свого Мирана.

Уговор был с Арилом, старцем седовласым, встретиться в месте, отдалённом от взоров людских, в краю лесов дре­мучих да гор крутых. То место было неподалёку от посе­лений, в коих народ с цветом кожи тёмным проживал.

Хоть и мог совладать с собой юноша, да всё ж волне­ния терзали душу в предвкушении встречи с наставни­ком своим.

Вкопали шест длинный на ярморочной площади и Жар- Птицу водрузили на оный, как и было велено князем бу- янским.

Лет проделал всё сам. Слабая душа его не смогла про­тивиться, когда Дух Земли Малой в неё проник.

Слез парень с шеста, а народ диву даётся, эку диковин­ку Кир из дальних странствий с собой привёз.

Часть Духа привезённого стала слугой Кировым и он стал его частью, только никто о том не ведал.

Бывало уснёт Лет крепким сном, а опосля, пробудив­шись, никак в толк не возьмёт, как оказался далеко от сво­ей опочивальни и палат княжеских; в лесу, например, али на горе высокой. Так и жил Дух в теле Летовом, в душе его затаившись, да всё смотрел во все глаза и постигал мир новый, неизведанный для него.

Прошёл слух по Мирград-Земле, мол, птица дико­винная есть на Буяне. Прознал про то и Ерем, и прави­тели белозёрские. И давай пытать Кира с Орией, что, мол, за Жар-Птица така, да где он её раздобыл. А те всё над ними посмеиваются да отшучиваются.

Знали лишь Мер да Лель в чём подвох. Чуяли они присутствие силы чужеродной, местам здешним не­знакомой, да решили поведать о том сыну друга свого, Яра. Обратившись в старца, направились в терем зо­лочёный.

В землях урских лихие люди, сподвижники бы­лого князя, прослышали о камне самоцветном, что Морей водрузил у всех на виду. Думали они, что сила в камне том имеется, чтоб гос­подина свого Шена пробудить, и тайком ночью направи­лись, чтоб похитить вещь драгоценную. Было невдомёк им, что таится внутри самоцвета.

Глубокой ночью пробрались трое на лодке железной, что по небу летала, ако по морю. Решил один из них ка­мень драгоценный забрать и протянул руку. Двое друзей сидели, ухмылявшись и дивясь тому, что князь урский не приставил охрану к сокровищу.

В один миг вспыхнуло полымя, ослепив неудачливых грабителей и лишив их дара речи, сковав по рукам и ногам. Так и остались уры сидеть в лодке подле колонны.

Обернувшись плащом, сын Одина Аркон, вместе с дру­гом своим Мираном, вмиг очутился средь чащи леса густой, неподалёку от места, названного старцем седовласым.

Арил уж поджидал учеников своих подле ручья. День светлый освещал край опушки. Мудрец сидел на выкор­чеванном и перевёрнутом пне, опираясь на свой посох.

Поклонившись ему, юноши слушали его рассказ.

89.

Старец, что вбирал в себя Леля и Мера, размерено ша­гая, поднимался по ступеням, кои вели к терему золочёно­му. На крыльце хозяин с хозяйкой уж заждались гостя.

Наверху, за столом дубовым в форме круга, заседали все четверо правителя белозёрских — Перун, Сура, Семаргл и Один. Старец немедля поднялся ко всем.

Ерем вынес кувшин с душистым отваром из трав, аромат которого развеялся по всей зале. Всела разлила напиток в небольшие чарки. Часть трав была собрана на Раде-луне, а другая во Мирград-Земле, в местах чистых и светлых.

Гости говорили долго о смутах, что тут и там возникали в государствах разных, и о людях скверных, что питались от души тёмной Кожана, коя раскололась на множество час­тиц. Не было уж таким тяжёлым положение и могли все, находившиеся в зале, расправиться со смутьянами в два счёта, да всё ж знали, что помимо осколков души Кожа­на тёмной, пребывает Душа Яра светлая в каждом из лю­дей. Ожидали возвращения Аркона и питали надежды, связанные с этим молодым парубком.

Испив немного зелья душистого, старик, что вмещал в себя души Мера и Леля, поведал всем присутствующим, что сила великая, привезённая Киром из мира иного, пре­бывает во Мирград-Земле на острове Буяне, и что доселе не ясны намерения силы той.

Подумав, все решили немедля кликнуть Кира да ра­зузнать у него — что почём. И коли придётся обманом привезти его, то не будет соромно за это никому, ведь не­известность не откроет глаза на решение вопроса.

Ерем вызвался привезти князя буянского и, недолго ду­мая, направился во хоромы светлые княжеские, выпорх­нув из оконца птахой малой.

Растворив ставни на окнах, Морей глянул в окно. Увидев лодку, что по небу летала, подле колонны и Камень Само­цветный, что на своём месте пребывал целый и невреди­мый. Велел слугам привести к нему воров дерзких.

Едва очутившись во хоромах князя Морея, зашеве­лились уры — зрение вернулось и дар речи. Взмоли- ли о пощаде. Велел князь, признав в них сторонников Шена, бросить их немедля в темницу. А после, когда снова стало тихо вокруг, и все жители города уже спали, надел он сапоги железные, что носили хозяина по небу, и направился к камню самоцветному проверить, как Дух Земли Малой живёт-поживает, и не побеспокоил ли его ночной визит гостей незваных.

Арил громким голосом рассказывал о снадобье за­ветном, что в любом пробуждало силы души. Но не бы­ло трудным его приготовление, чему подивились Аркон с Мираном. Открыв свою суму, зачерпнул слепой старец в ручье водицы студёной и велел развести огонь двум его ученикам — те с усердностью принялись за дело и, немно­го погодя, уж пылал костёр небольшого размера, но тако­го, чтоб хватило вскипятить воду, что в котелке.

90.

Едва был слышен шелест прибоя за стенами хором кня­жеских на Буяне. Кир и его супруга Ория сидели за столом дубовым и вкушали сладость плода, привезённого с далёкой Землюшки князем. Вдруг на край стола уселась птаха малая, а через миг обратилась уж Еремом. Были оба рады гостю.

Предложив отведать плода сочного, Кир протянул ло­моть мякоти, отхваченный на скорую руку.

Ведал о плодах тех Ерем. Поблагодарив хозяина, при­губил он мякоть сочную, а ещё через миг, опустил к себе в рот. Хоть и пролежал фрукт время достаточно долгое, всё ж таял внутри, словно лёд, источая дивный аромат и насыщая утробу.

Струйка сока потекла вниз по бороде Ярова сына. Тут услужливый порученец Лет протянул ему сукно, вроде рушника, что сейчас найти можно в любом жилище.

Заметил Ерем блеск света в глазах у слуги, да был тот свет знаком ему. Поблагодарил его в ответ, сдер­жав своё удивление, да поинтересовался, как здоровье князя и княгини.

Те рассмеялись в ответ, и Кир рассказал о приезде Морея и о его подарке — птенцах малых, что за много вёрст в мгновение ока донести хозяина своего могут.

Выказав удивление и восхищаясь подарками, Ерем предложил князю прогуляться в саду, что прилегал к хоромам.

Взывал Морей к Духу с Земли Малой, вертя в ру­ках Камень Самоцветный. Через миг услышал слов­но голос внутри себя. Был то Дух и говорил он, мол, вселил он сущность свою в трёх грабителей дерзких, что упрятаны были в темницу, да велел их отпус­тить на все четыре стороны, уверяя, что нет в том опасности.

Морей тотчас весточку послал и стражники освободи­ли трёх лиходеев.

Поведал Дух также, что через время малое вернутся все трое ко двору да будут служить верой и правдой но­вому господину Морею.

Подивился князь урский услышанному, но — уго­вор есть уговор. Водрузил самоцвет на прежнее место, а сам собрался на одну из Земель дальних, в которой пребывал, читая книгу железную, позвав с собой Мизиду. Пожелал отдохнуть от суеты мирской да повстречать друзей старых, что были ему опорой во времена смутные. Немедля отправился в дорогу.

Склонившись над костром, трое смотрели на бурлящую в котелке воду.

Арил вынул из сумы крапиву, горсть ягод сушёных, что нынче можжевельником кличут, да велел Аркону с со­товарищем своим нарвать свежих листьев мяты — то был рецепт зелья.

Бросив вначале ягоды, старик произнёс три слова:

«ЖИВО, ЗДРАВО, СВЕТЛО». Затем размял меж ла­доней стебель крапивы с листьями колючей. Опустив его в бурлящую воду, повторил слова сызнова.

Когда подоспели листья мяты, выбрав самые малые из них, скатал их меж ладоней в шар небольшой, зажав плотно, пока не полился сок. Опосля, стряхнул всё с рук, произнеся вновь слова.

Подождав немного, достал причудливый кувшин из сумы, словно из глины; да был тот весь прозрач­ный и коли уронишь, то не разобьёшь. Положив поверх горла кувшина небольшое ситице, вылил со­держимое так, что ни один листочек, ни одна ягодка, не попала внутрь склянки. Опосля, листья и ягоды бросил в огонь, кувшин поместил в суму да велел парубкам ждать, пока ярило взойдёт сызнова, на­чиная новый день.

Все трое перебрались на высокий уступ, за которым на­чинался обрыв.

91.

Встретили Морея с радостью уры и люди с острова малого, что были привезены им из Мирград-Земли. Вся родня супруги его Мизиды проживала неподалёку. Вот, переждав немного, решили они посетить их скром­ное жилище.

Изба, в которой жили мать и отец супруги князя, не отличалась особым убранством, но комнаты были просторные. Легко дышалось, так как за окнами про­стиралось море бескрайнее со множеством островов.

Мизида надела лёгкие одежды, которые едва при­крывали красивое тело. Поклонившись отцу её и ма­тери, Морей кликнул двух уров, и те стали проворно заносить в избу подарки разные — вещицы диковин­ные и прочий скарб, нужный в хозяйстве. Отец, чело­век степенный, взглянул с одобрением на урского князя и увлёк его за собой в дальние палаты избы.

Некогда блиставший красотой сад Кира всё ещё не был полностью восстановлен после урагана, который навёл Товер. Тут и там торчали сломанные деревца, но слуги ис­правно работали в дальнем углу, высаживая новые деревья и цветы, завезённые из разных мест.

Недолго думая, Ерем стал воспрошать князя буянского о плодах, а затем и о силе, которую мог почувствовать каждый ведающий человек на Мирград-Земле; и о мыс­лях на тот счёт, что не давали покоя многим жителям Белозёрья, государств, и племён разных.

Тихо улыбнувшись, Кир призадумался, да всё ж пове­дал немногое, переведя разговор в другое русло. Дескать, мол, выторговал у купцов заезжих Жар-Птицу да и всё тут, а что силой она могучей обладает — о том он не ведает.

Понял тут сын Яра, что солгал ему князь, да не увидел злого умысла в речах его. Второпях распрощался, принял образ сокола быстрокрылого и вспорхнул во чисто небо, очутясь через несколько мгновений подле шеста на ярма­рочной площади.

Арил и двое учеников его дождались наконец-то суме­рек, ведя разговоры о том, о сём. Не заметили, как стем­нело. Уступ перед пропастью порос густой травой. Там и улеглись передохнуть до рассвета.

92.

Старый житель с острова малого чем-то походил на пра­вителя урского, и неудивительно — ведь были они одного рода-племени. Всё ж уры превосходили их в физической силе, но душа у многих не могла преодолеть предела, ус­тановленного Родом Лунным.

Старик остановился в одной из дальних палат, поблаго­дарив зятя за дары им принесённые, и начал беседу, неожи­данно для Морея, о Духе, привезённом с Земли малой.

Было невдомёк князю, как прознал про то отец супру­ги его, ведь он даже с ней ни словом о том не обмолвился. Вся хитрость была в том, что старый тесть сильно пре­восходил свою дочь и всех остальных в ворожбе и искусстве предсказания и мог прочесть мысли любого живого существа ако книгу.

Встревожила отца Мизиды одна вещь, что проникал тот Дух, Мореем привезённый, во всё и вся без раз­бора, и не делил людей на добрых и лихих. Попросил он у князя урского быть осторожным в его решениях. Тут разговор неожиданно прервался — в палату вош­ла Мизида.

Жар-Птица сияла своим великолепием. Люди на торговой ярмарочной площади восхищались её величием. Сокол, покружив немного, присел на краю шеста в аккурат подле Жар-Птицы. Та, не испустив ни звука, повернула голову к нему, словно шепнув что-то, и в тот же миг две птицы взвились вверх и растаяли вдали.

Стража, что толклась на ярмарке, тут же посла­ла весточку во дворец к Киру. Тот не был удивлён или встревожен. Знал он, что Ерем от своего не от­ступится — захочет дознаться всего без промедления, и велел доложить ему, коли воротится Жар-Птица на место прежнее.

Проснувшись ещё засветло, старик и двое его учеников уселись на краю обрыва. Лёгкий ут­ренний ветерок трепал космы Арила. Неспеша достал тот склянку с зельем, откупорил крышку и, когда первый луч ярила скользнул по уступу, велел выпить половину отвара Мирану залпом, а другую поло­вину преподнёс Аркону.

Трое уров-лиходеев, что пытались похитить Камень Самоцветный у Морея, находились в смятении и расте­рянности. Когда стражники отпустили их из темницы, те отправились восвояси, но всё ж чуяли, что что-то не то деется с телами ихними и душами.

Самого проворного из них звали Агел, он был выше других ростом и намного превосходил в силе любого среднего ура. Никогда не отличавшись познаниями глубокими, он вдруг почувствовал в себе возможнос­ти ума безграничные в один миг. То был Дух Земли Малой, что завладел его сознанием и сознанием его опричников.

Агел направлялся после короткого визита назад во дворец к Морею на поклон — просить прощения и разрешения быть при дворе и служить новому вла­дыке истному, князю урскому всех времён и поколений. Такая мысль пришла в голову к нему и двум друзьям его горемычным, один из которых чувствовал недо­могание до сих пор, но не помнил ничего с момента, когда вспыхнул свет яркий, ослепив всех троих.

Морей всё ещё находился вдалеке от столицы, и стражники у ворот, что вели в хоромы княжеские, не впустили ни Агела, ни его друзей. Но это не ос­тановило их — все трое уселись наземь пред дворцом и молчаливо начали ждать возвращения князя урского.

93.

Жар-Птица и сокол летели на большой высоте кры­лом к крылу. Как не пыталась птица диковинная уйти, Ерем настигал её, и это нравилось Духу Земли Малой. Давно не испытывал он никаких чувств — здесь смеша­лись самые разные.

Наконец, подле сосны высокой, что росла у края леса, уселись обе птицы на ветвь широку. Мысли Ерема до­шли до хозяина тела Жар-Птицы — мол, кто ты есть, поведай да покажи своё обличие, желаю я и друзья мои тебе лишь добра.

Дух не заставил себя ждать, рассказав кто он, и что об­личье его может быть разным, каким тот пожелает.

Немного подивившись тому, Ерем спросил, что ищет тот во Мирград-Земле, к чему стремится да по что хо­ронится ото всех.

Ярило осветило три фигуры, выходя из-за гор, что вид­нелись вдали. Аркон залпом выпил содержимое склянки, которое успело остыть за ночь. Чувствовался яркий мят­ный вкус, да крапива отдавала горечью, а ягоды — сладос­тью. Это сочетание приятно утоляло жажду.

Тут Миран засуетился и стал воспрошать старика, что за снадобье такое, мол, не чует он ничего особенно­го в себе.

Арил ухмыльнулся в густую бороду и велел закрыть глаза обоим, наслаждаясь зарёй багряной, что вздыма­лась всё выше и выше на небосклоне, приятно лаская ут­ренним ранним светом лица обоих юношей.

Почуял в себе Аркон неожиданно силу особенную, что переполняла чашу его возможностей. Услышал тихий голос старца седовласого и также, в то же самое время, слышал он переживание своего друга Мирана. Птицы ще­бетали, радуясь восходу, и казалось ему, что понимает он их язык. Тут осознал всем своим естеством, что слышит он мысли людей и птиц, и прочих живых тварей.

Арил сказал открыть очи, взглянув на ярило, что мед­ленно поднималось по небосклону.

Миран дёрнулся, протирая глаза, словно ото сна, за­тем взглянул на Аркона и снова на старика. Казалось ему, что видел он всю суть ихнюю до мельчайших деталей и формы тел причудливые [111] и всё, что внутри, словно перед собой.

Воротившись, Морей заметил перед дворцом три фи­гуры, сидящие на землице. Ничего не молвил, отправился взглянуть на Камень Самоцветный и с Духом совет де­ржать — как быть и как с лиходеями поступить.

Дух уверял, что изменилась душа уров этих на кор­ню, и что будут служить ему, их новому господину, верой и правдой все трое. Также сказал, что у всех троих раз- бойничков теперь душа стала обладать тремя новы­ми отростками [112] , и коли немного подсобить, то не будет мудрецов равных им во всех землях урских. Попросил Дух приютить оных и на службу к себе взять.

Поразмыслив над сказанным, Морей ничего не от­ветил. Лишь искоса взглянул на Камень Самоцветный и воротился в хоромы княжеские отдохнуть с дороги — уж вечерело сызнова. Троих же сторонников Шена велел не тревожить до утра.

94.

Прошло времени совсем мало на Мирград-Земле. Правители белозёрские да Лель с Мером в образе старца уж заждались Ерема.

Направиться решил Семаргл к Роду Лун­ному воспрошать совета, как быть с силушкой неведомой. Все пришли к согласию, что так тому и быть.

Удалившись в одну из комнат, чтобы остаться в тишине и покое да мысли, что вереницей вились, успокоить, Се­маргл присел в ложе и задремал.

Оставшиеся люди за столом продолжали обсуждение дел во Мирград-Земле. Один получил весточку, что Аркон с другом своим Мираном уж в пути, и быть скоро встре­че. Исполнить надобно дела светлые. Удел сына его был вершить добрые деяния во Мирград-Земле.

День уж занялся над уступом крутым. Собрались в до­рогу домой ученики.

Арил растолковал каждому, как совладать силой новой, что открыло зелье, и как откроет сила та вра-

та безграничного совершенства души. Помнить велел о бренности плоти человеческой и обещал научить в дру­гой раз, как сохранять тело своё в молодости и добром здравии.

В дрёме пребываючи, заручившись силою мысли своей, оказался Семаргл на луне, что Луной назы­вается. Предстал Род Лунный пред ним в виде змея о трёх головах.

Не были страшны лики чудовища правителю белозёр- скому. Был готов он к беседе длинной.

Воспрошал всё о силе, что привёз Кир на Мирград- Землю. Да ответ услышал, что всё сбудется в свой срок и мешать преобразованиям, что судьбой уготовлены, дело непристойное.

Поведал Род Лунный Семарглу, приоткрыв завесу гря­дущего, что сослужит Дух Землюшки Малой хорошую службу всем и вся и убережёт людей от страданий. Веле­но было отпустить по доброй воле силу ту на все четыре стороны, уж исход был решён.

Поблагодарил князь арийский предков своих да уда­лился назад, духом светлым в тело бренное. Открыл было очи — пред ним палата терема золочёного. Тиши­на и спокойствие. Кругом щебечут птахи малые за окон­цем, радуясь чудесным воздаяниям природы.

То, что увидел Семаргл во дрёме, не велено было говорить ни единой душе. Были там горе и страда­ния, сменявшиеся счастьем и радостями — вся жизнь грядущая Мирград-Земли на множество сроков ма­лых вперёд. Всё помнил он до единой мелочи и зна­ние то жгло его изнутри.

95.

Ерем уж уговорился с Жар Птицею, и та с ним вмес­те отправилась в терем золочёный — навестить правите­лей белозёрских.

Там уж пребывал Аркон, сидя подле отца свое­го Одина, да друг его закадычный, что притомился с дороги да прилёг вздремнуть в сенях подле входа в терем.

Как прибыли к терему, Жар-Птица девицей красной обернулась с длинными рыжими волосами, что достава­ли до пят, но всё ж земли не касались. Вслед за ней Ерем принял своё обличие и оба зашли в дом.

Семаргл воротился ко столу круглому. Хозяюшка Всела хлопотала, подливая гостям отвары из трав дивных и аро­матных. Все обратили внимание на пришедших.

Дева, усевшись за стол, просила величать её Веледа и, не скрывая сути своей, открыла всем присутствующим, что она есть такое.

Семаргл уж знал обо всём да знал судьбу Духа того с Землюшки Малой и потому лишь он не выказал удив­ления.

Все, переглянувшись, сошлись на том, что лучше иметь силу таку в друзьях, нежели в противниках, да согла­сились принять Веледу и разрешить ей присутствовать на всех собраниях.

96.

В далёких землях урских Морей пребывал в раз­думьях. Пришлось рассказать ему всё, как есть, супруге своей Мизиде. Меж тем догадывалась о многом она сама.

Перед принятием решения попросил князь урский взгля­нуть в его будущность да поведать, что видит она там, и ка­кие ждут его опасности, коли возьмёт и приблизит к себе трёх уров, бывших сподвижников Шена.

Не узрела ничего дурного предсказательница и пове­дала мужу всё, как есть. Но всё ж предостерегла — мол, осторожность никогда не помеха в таком деле важном, как правление государством. Решили обождать малость и проверить служек новых в деле.

Кликнул Морей старшего из них к себе.

Держал Аркон все руны, что были начертаны на скрижа­лях, уж в памяти своей. Немного погостив в тереме золочё­ном, распрощался он со всеми да в путь-дорожку собрался вместе с Мираном. Дорога лежала далеко за море синее.

На краю, подале от взоров людских, собирал Товер но­вую армию, заручившись поддержкой Эдо, который отрёк­ся от жёлтого князя и даже пообещал вернуться с огнём и мечём, чтоб низвергнуть его.

Были люди из простонародья, что основали те полчи­ща, и было их семеро да за каждым была закреплена ты­сяча воинов.

Не отличались бойцы особой доблестью и в ратном деле не имели опыта, но вера питала их. Алчностью были пол­ны их души.

Посреди пустыни бескрайней находилось их логово. Товер раскинул шатёр, и множество слуг было с ним.

Люди одурманенные думали, что пред ними новый по­велитель Мирград-Земли, и верили, что расправившись со всеми княжествами, придут они постепенно в земли арийские, где ждут их несметные богатства.

Были и такие, что никому не верили, лишь злато жаж­дали их взоры угрюмые. Были то перебежчики, что не­много разбирались в ратном деле. Они и обучали новых воинов искусству боя.

Уж вечерело. Аркон с Мираном очутились неподалёку от вражеских полчищ.

Взглянув повнимательнее, узрели оба количество не­сметное воинов. Даже не мыслили, что будет всё так. Решили отложить действо до утра. Помнил сын Одина наставления Арила и знал, как применить силушку и кто будет на пути его.

97.

Веледа поселилась в тереме золочёном да просила призвать к себе Лета, что служил у Кира, объявив, что то супруг её.

Было не в тягость Вселе и Ерему принять гостей, тем более, что Дух обладал обширными знаниями и помогал лечить людей, что всё приходили. Веледа справлялась с этим лучше любого лекаря. Лет же познания о силе хра­нил и делился ими с любым, кто пожелает.

Не уходило от внимания Духа и то, что смута зрела в краях далёких. Ведал он и однажды предложил помочь с лиходеями управиться, дабы наложить печать забвения на чело тати.

Ерем передал слова его правителям белозёрским и Ле­лю с Мером.

Семаргл ответил на его весточку и сказал, что нет нужды в помощи; да что настанет черёд Духа, но будет то не ско­ро. Да поблагодарить велел от всех жителей Мирград-Земли за готовность помочь.

Агел поднялся по мраморным ступеням и предстал пе­ред Мореем, колено преклонив. Мизида находилась не­подалёку.

Князь урский согласился принять к себе на службу во­ина. Да двум друзьям его велел обождать али подсобить оному в деле. Меж тем, дал ему наказ отправиться на Зем- люшку, что соседствовала с народом иных тварей, непо­хожих ни на уров, ни на людей; да привезти из тех мест горсть самоцветов, кои были повсюду рассыпаны на бе­регу острова, посредь моря бескрайнего, что кишело чу­дищами и прочей нечистью. Сроку дал три дня.

Рано поутру, едва забрезжил рассвет, стали по разным сторонам вокруг логова воинов Товера Миран да Аркон. Заранее уговорились, как быть.

Миран вдруг вскрикнул, да так, что вся местность пус­тынная содрогнулась, и эхо долго стояло в ушах у всех во­инов. Товер придавался утехам в глубине своего шатра, но глас всепроникающий содрогнул и его.

Выйдя, приказа л он воинам вознести его на помост. Тут заметил он фигуру Мирана, стоящего вдалеке. Не- замедля приказал сотне воинов направить стрелы огнен­ные на юношу.

В миг единый, словно рой пчёл, струйки тонкого све­та направились в сторону Мирана, но, не успев проделать и половины пути, замедлили свой ход да, словно нити, скру­тились в клубок. Огромный шар вскоре клокотал языками пламени да ждал приказа своего нового хозяина.

Аркон, находясь вдалеке на противоположной сторо­не, взирал на всё с неподдельным любопытством. Знал он, что силы, что раскрыло зелье у его друга закадычно­го, способны на многое, да не ведал, каков предел.

Меж тем, Миран мыслью преобразил шар огненный во чудище небывалых размеров; да, со прытью и скоро­стью огромной, змей тот направился назад восвояси к ви­тязям, что породили его.

Занялось полымя, приводя в смятение врага. Вернув­шись, чудовище изожгло тела воинов, что пустили стре­лы огненные, испепеляя всё, даже кости.

Не шелохнувшись, стоял Товер, вознесённый над толпой на помосте. Обождав немного, призвал он силы природы, да в мгновение ока ураган обрушился на друга Аркона.

Понял сын Одина, что настало время проучить тать, и взмахнул своим деревянным посохом. Тот, словно обрадовавшись, звонко заиграл, благодаря своего господи­на, и буря, что вот-вот была готова смести Мирана с лица земли, приостановилась на мгновение да затем обернулась вспять, ведомая посохом лунным, наводя панику в рядах Товера.

Полегло тогда количество немалое воинов, так и не ус­пев побывать ни в одном сражении. Полчища несметные словно были прикованы к выжженной солнцем земле, и те, что выжили, сожалели о том дне, когда по воле своей при­мкнули к Товеру али к другим тёмным людям.

Странное чувство наполнило двух друзей. После бит­вы они словно налились какой-то незримой силой, тонко ощущая свою суть да суть всех павших витязей.

Эдо остался в живых, да затерявшись средь толпы, решил, во чтобы то не стало, отомстить за содеянное за­чинщикам. Товер, ударившись сильно о перила помоста, находился без сознания. Оставшиеся в живых воины сло­жили доспехи и сбрую да, преклонив чело, просили о по­щаде.

98.

Далеко от тех мест, во землях урских Агел направил­ся выполнять наказ Морея, оставив двоих друзей своих подле дворца.

Слыла Землюшка та недобрым местом. Самоцветы в большой цене ходили; но всяк, кто пытался забрать хоть горсть, подвергался смертельной опасности быть разорван­ным чудищами морскими да всякими тварями, что не име­ли чувства сострадания и жалости ни к чему живому, лишь видя во всём пищу. Коли не Дух, что наполнял Агела, то б ни в коем разе не осмелился тот направиться в те края.

Позабыв про страх, ур сел на колесницу огненную да на­правился в место назначенное князем.

Через какое-то время Агел прибыл на одну из Земель — ту, что была в отдалении и где пообещал добыть горсть камней самоцветных для князя урского.

Бывший сподвижник Шена был здоровый детина, но прежде не мог и двух слов связать, а нынче можно на­звать его было мудрецом из мудрецов. В миг единый заре­во осветило его, и без боли и страдания получил он светоч знаний. Колесницу огненную оставил у моря студеного.

Покрыты берега были все песком серого цвета, и хоть ярило освещало всё довольно ярко, всё ж водица в морюш­ке была холодна.

Не заставя себя ждать, появились вскоре две твари. Не походили они ни на животных, ни на людей. Оскал всё ж имели звериный и меж собой толковали по-своему.

Воздух был такой на Землюшке, что не продохнуть — каждый вздох обжигал изнутри. Но не заробел Агел и за­шагал навстречу двум причудливым созданиям.

Меж тем, на Мирград-Земле, Веледа и Лет людей ле­чили вместе с Еремом и Вселой. Проходили дни за днями и весел был лик людей, покидавших терем золочёный — дышали здравием и свет источали их тела.

Был Дух Землюшки Малой силён и не страшны были ему хвори человечьи. Исцелял он и детей малых, и мужей доблестных, да девиц красных, да ребятишек. Было вдоволь света и силы на радость убогим.

99.

Тем часом Аркон покидал поле брани. Те, что в живых остались, поклялись служить ему верой и правдой и принесли клятву вер­ности, да таку, что коли нарушат — быть все­му ихнему роду проклятым во веки веков.

Эдо, притворясь убиенным, прикрылся телами своих витязей и затаил злобу великую на Аркона с Мираном. Товер был пленён и надлежало доставить его на Буян, на суд людской.

Оба юноши, изрядно притомившись, решили с новым войском, которое числом чуть превышало одну тысячу ви­тязей, направиться в земли ирийские, откуда родом был Аркон.

Не чувствуя и капли страха, ур размерянными шагами направился в сторону двух тварей. Их оскал не смущал его, были они по росту примерно с крупного человека, и передвигались, так же как люди и уры, на двух ко­нечностях.

Понял вдруг в один миг Агел, что различает их ло­потание и понимает каждое слово. Хозяева мест этих были враждебно настроены, и один из них предла­гал другому убить ура да высосать из него всю кро­вушку.

Вот уж осталось небольшое расстояние меж ними. Тут неожиданно бывший слуга Шена открыл рот, и из не­го полилась речь, которую понимали эти твари. Когда Агел закончил говорить, расступились они, указывая куда-то и давая дорогу. Тропа, по которой пришли жи­тели местные, вела вверх на гору.

Поведали они ему, что надобно забраться на верши­ну, а затем спуститься вниз к берегу, где россыпью ле­жали камни самоцветные, за коими пришёл он.

Ничему не удивившись, приняв всё за должное, Агел побрёл уверенно вверх по тропе, взбираясь всё выше и выше в гору. Ему даже показалось, что дышать ста­ло легко.

Сказали твари также, что доселе никто из его племени не говорил с ними на их языке, да что почуяли они силу в нём, и страх овладел ими в миг единый. Засеменили оба наверх, предложив стать проводниками на время пребы­вания гостя на земле ихней.

Ничего не ответил ур, лишь продолжал взбираться всё выше и выше.

100.

На Мирград-Земле всё шло своим чередом. Вот как-то во сне привиделся Семарглу дракон трёхглавый, которого встретил он на луне, что Луной называется, и просил при­вести к нему Веледу.

Открыв глаза, правитель белозёрский, недолго ду­мая, направился на Буян. Знал он, что придёт пора, когда Род Лунный захочет встретиться с Духом Землюшки Малой, да не думал всё ж, что случится всё так скоро.

Товера пленённого привезли на колеснице огненной к князю буянскому. Кир не держал зла, решив выставить лиходея на суд людской. Назначил день и час, да созвал народ честной собраться на площади ярмарочной.

Поселившись в своём старом доме, Аркон возвёл хоро­мы для тех, кто пожелал остаться с ним, и воины почита­ли его, как своего господина.

Желая угодить, один из бывших слуг Товера открыл Аркону тайну, где сокровищница со златом и каменьями самоцветными спрятана.

Взяв с собой три десятка лучших воинов, Миран отпра­вился за богатством. решили построить в земле ирийской хоромы, да согласно укладу новому, решено было витязей обучать ратному делу в тех местах.

Твари с Земли, на которой находился Агел, умели об­щаться меж собой мыслями, и когда он поднялся на го­ру, то обнаружил там небольшое поселение. Тут и там стояли, скособоченные на вид, на скорую руку собран­ные, хижины из сухих толстых причудливых ветвей и плоских камней. Так и жили себе там и множили своё племя местные обитатели, охотясь на чудищ, что про­живали во море синем. Да всяк, кто попадал туда, уж назад не возвращался.

Меж тем высыпало тварей наружу из их хижин тьма-тьму­щая. Были такие, что поменьше — дети их стало быть. Все мол­ча глазели на проходящего мимо них ура, уступая ему дорогу. Никто не осмелился и пальцем тронуть его — Дух сильно подав­лял в них агрессию, делая всех кроткими и услужливыми.

Вот осталось селение уж позади, а двое тварей всё шли за Агелом, пытаясь помочь разыскать ему то, зачем он прибыл.

Спустившись вновь с пригорка, по другую сторону, за­метил бывший сподвижник Шена множество каменьев, коими была усыпана небольшая бухта. Смерив взглядом сокровища, что лежали пред ним, вытащил он из-за пазухи небольшую суму; да была она наподобие той, что у Одина — бездонная, да только попросторнее. Были уры мас­тера в вещицах диковинных.

Тут Агел скомандовал двум тварям на ихнем родном языке, и они послушно начали собирать самоцветы гор­стями, складывая их в суму. Так продолжалось, покуда ярило не закатилось за море.

Тут море взволновалось и, окатив волной всех троих, показало на поверхность голову гигантского чудовища. Ур не заробел, а двое тварей перестали загребать каменья да упали, уткнувшись ничком вниз, повинуясь року.

Семаргл показался в дверях терема золочёного. Веледа уж заждалась его. Наказала она Лету исправно нести своё дело да продолжать лечить людей, что всё приходили изо дня в день да толпились на пригорке неподалёку.

Семаргл было открыл рот, чтоб поведать в чём суть, да было уж всё известно Духу. Откланялась девица крас­ная перед хозяевами, поблагодарив их за гостеприимство; да, взмахнув рукой, словно испарилась, через миг очутясь на луне, что Луной называется.

Род Лунный предстал пред Веледой в трёх обличиях. Два из них были старцы седовласые, а третья — женщи­на с молодым лицом да с седыми косами, заплетёнными в причудливую вязь и закреплёнными на голове.

Долго общались два Начала чужеродных [113] , да всё ж сошлись на том, что есть меж ними много общего. Никто не знал, чем закончился их разговор, но после него Веледа не вернулась на Буян, да никто о ней ничего не слыхи­вал более. Лет имел в себе часть малую того Духа да всё ж не стремился поведать никому правду обо всём. Семаргл имел общее представление о происходящем.

Недолго пришлось ждать Аркону. Через время малое воротились Миран да слуга, что указал на сокровищни­цу. Было у них злата и каменьев немеряно.

Пройдясь по землям с посохом лунным, выбрал сын Одина место, где надлежало быть новым хоромам. Со­звал он мастеровых изо всех земель ближних и дальних, и те с усердием принялись за работу.

Чудище морское показало своё туловище и вот уже из воды на берег высунуло то ли лапы, то ли щупальца.

Не было таких тварей нигде, и доселе Агел не видывал ничего подобного.

Одно из щупалец прочно ухватило помощника ура, и че­рез мгновение он уже был проглочен ненасытной пастью, не успев даже издать и звука.

Наверху в селении зажглись огни, так как стемнело, и раздавались звуки барабанов, обтянутых кожей, и при­чудливая заунывная мелодия, исходящая вроде из какого-то духового инструмента. На миг морской зверь встретился глазами с уром и замахнулся было огромным щупальцем, чтобы обвить новую добычу; но тут, в один миг, Агел вы­прыгнул и нанёс сильный удар кулаком твари промеж глаз в шишковатую причудливую поверхность. Кулак так и во­шёл внутрь, а чудовище, словно застонав, всё обмякло, и из дыры, зияющей на её уродливом лике, хлынула не­много загустевшая жижа коричневого цвета.

Один из местных жителей, тот что остался в живых, был поражён храбростью ура и помчался наверх сообщить сво­им сородичам о великой победе. Агел смыл с себя кровь чудовища да продолжал собирать самоцветы в суму.

101.

Во Мирград-Земле неподалёку от сада ирийского решено было возвести новый град столь­ный. Мастеровые исправно работали, а воины тем временем, не тратя времени, упражнялись в искусстве боя. Аркон руководил всем.

Также и отец его, Один, прибыл на место и гордился сы­ном безмерно; ведь не исполнилось ему ещё и семнадцати сроков малых, как стал он героем и сумел одолеть врага и пе­реманил людей, душами заблудших, на сторону света.

Сура, выразив своё почтение, послала юноше корзину плетёную с яствами из её родных краёв, да были то не про­стые плоды с деревьев, а взращённые специальным обра­зом. Каждый, кто отведал той снеди, становился мудрее и храбрее, и хворь всякая изгонялась из тела. На вид то бы­ли плоды обычные, да знал уж тайну их Аркон и, принимая гостинец от девицы красной, отвесил поклон благодарнос­ти. Та улыбнулась в ответ и, ничего не сказав, отправилась назад в Белозёрье.

Собрались люди знающие из мест разных и каждый старался внести свою лепту в становление города.

Кир и Ория как-то вдруг скуку почуяли и, попросив Ерема присмотреть за княжеством в их отсутствие, оседлали птенцов малых, что были Мореем подарены, да направи­лись во владения урские погостить у тамошнего князя.

Град назвали Аркона и стал сын Одина княжить там. Да, спустя долгие времена, взращивали воинов в тех мес­тах — защитников.

Из сада ирийского множество плодов приносили люди добрые; да многие детей своих приводили на воспитание, и после учения там выбирали себе путь сами чада — могли остаться воинами, а могли вернуться к жизни ремесленнической али другой, какой пожелают. Да и нынче остались великие воины, но все разбрелись кто куда по Земле-ма­тушке. А покуда были тишина да спокойствие в Арконе.

Миран завсегда сам отбирал детишек, которых приводи­ли родители. Видел он, словно насквозь, сущность любого человека и мог часто определить будущность и склонность к тем или иным наукам. Прежде, во времена давние, всяк мог это делать, да в те поры поубавилось прыти у люда простого. Не стремились они к высотам знаний светлых, живя в своём, замкнутом от всех, мире.

102.

Прошло времени совсем мало, как Кир с супругой уж оставили Буян, да несли вмиг птенцы малые быстрокры­лые своих хозяев во владения урские.

Вот подле хором княжеских очутились. Вышел Морей встречать дорогих гостей. Знал о том, что приедут зара­нее, да пир закатил, пошибче того, что Кир на Мирград- Земле имел.

Воротившись к Морею, Агел выполнил заданное ему да привёз камней самоцветных немеряно; и вдобавок уго­вор с жителями Земли той заключил, чтоб те исправно камни самоцветные собирали да оставляли в месте услов­ленном, а двое друзей закадычных нового слуги княжье­го были возить те сокровища поставлены.

Так стал ур знатным вельможей при дворе у Морея, и пир сиял великолепием и убранством, благодаря его стараниям.

Увидал князь буянский, как всё обернулось, да пожа­лел, что упустил Духа с Землюшки Малой. Да ничего тут не попишешь.

Эпилог.

Шло время, менялось всё на Мирград-Земле, люди жили в счастье и радости, не имели за­бот многие.

Уж правители белозёрские, трое из них, решили, что достаточно пожили на свете белом, да при­соединиться к Роду Лунному спешили. Один, Семаргл и Перун покинули Мирград-Землю, и тела их были пре­даны огню.

Сура отошла от дел государственных и уединилась да­леко в горах, в том самом месте, где Аркон когда-то про­ходил своё обучение. Арил всё ещё здравствовал; никто не знал точно, сколько летов ему было, да не всяк мог за­брести туда по воле случая. Сура помогала людям хворым да и тем, что жаждали знания.

В Белозёрье так и не избрали новых правителей и ре­шено было Мера с Лелем позвать, дабы в образе старца седовласого могли они помогать в управлении и мудрецов направлять на путь истный. Ерем и Всела заняли их место на Буяне, обратившись в две фигуры из золота — вои­на и воительницу.

Кир с Орией, оставив княжество и весь остров Буян Лету, перебрались жить на Раду-луну.

Лет не любил роскоши и большую часть казны кня­жеской раздал вельможам и простому люду, за что его все почитали и превозносили. Умельцы всё также исправно де­лали вещицы диковинные.

Сын Морея правил в далёком княжестве урском, имя ему было Сила. Хоть и был пониже ростом самых маленьких уров, всё ж умел за себя постоять. Да трое бывших спод­вижников Шена во главе с Агелом присматривали за ним и на удивление были полны сил.

Морей умер, и все дела Мизида поручила сыну.

Так шли срока малые и ничто не менялось. Аркон пра­вил землями ирийскими, и прочие мелкие княжества воз­желали стать частью его большого государства. Миран был завсегда рядом. И быстротечное время казалось за­стыло на месте для них. Обзавелись уж оба семьями и де­тей народили; и ведали только добро.

Конец первой книги...