12. РАСПАД. Революционная эволюция

Знаете, что красноречивей всего характеризует нынешнюю политическую ситуацию в РФ? Атмосфера безумия. Да, именно она. Со стороны это явление может и не так заметно (хотя, всё может быть), но если ты глубоко погружён в процессы, внимательно за ними следишь, с интересом наблюдаешь за политической и идеологической активностью в стране, то очень скоро ощущение клубящегося дурдома начинает следовать за тобой неотступно. И знаете, что мне это напоминает? Атмосферу в Российской Империи накануне 1917 года. С ума сходят все. Народ кидается в астрологию, эзотерику и всякого рода «колдунство». Власть производит настолько маразматические метания, что от них хочется даже не смеяться, а плакать (одна ситуация вокруг Сердюкова и подмосковных прокуроров чего стоит). В её действиях вообще есть элемент некой суицидальности. Последний пример: закон о борьбе с курением (который на самом деле закон о борьбе с курильщиками). Его единственным результатом будут насколько десятков миллионов человек в ломке. А никотиновая ломка отнюдь не делает людей беспомощными. Она делает их злыми. Курить они не бросят. Но градус ненависти к режиму в их мучимом абстиненцией организме взлетит до уровня абсолютной непримиримости. Как уже было разок на моей памяти, в «славные» времена Г орбачёва. Для чего это нужно власти? А она сама не знает. Ею движет логика безумия.

Но, так или иначе, аналогия с 1917 годом здесь прямая и отнюдь не случайная (а всё дальнейшее исследование будет построено именно на ней). Подобные симптомы говорят об одном: режим умирает. И общество, олицетворяемое им, умирает тоже. Я уже говорил, и не раз, что Русская Революция — это объективный процесс. И неизбежна она именно поэтому: изъеденный термитами дом не может не рухнуть и закон гравитации тому свидетель. Так было в начале ХХ века и так происходит сейчас. Однако же вполне характерным процессам подвержена не только власть и не только простой народ. Происходящее ныне в русском национально-освободительном движении не менее интересно. И не менее симптоматично.

Так какие же процессы идут сейчас в т. н. «правом движе»? Ведь именно он в данный момент является для России той силой, какой сто лет назад являлись марксисты и другие левые — революционной консорцией внутри общества. Просто в силу исторической логики, коллеги. Неразрешимые противоречия в обществе, следствием которых является любая революция, в нынешней России таковы, что именно правое национальноосвободительное движение находится на их острие. Эти противоречия неопровержимо свидетельствуют, что надвигающаяся Русская Революция будет: а) национальной, b) социалистической. И подоплёка её этноклассовая, в отличие от предыдущей революции, являвшейся классовой в чистом виде. Вот почему именно «новые правые» и их союзники, а не «классические левые», как в прошлый раз, будут её главной движущей силой. Замечу, что в 1917 году сразу же после начала февральских событий все партии правее марксистов с политического небосклона мгновенно исчезли. Куда подевались кадеты, октябристы? А вот не стало их. Знаете, почему? Да просто по логике той революции они были абсолютно неактуальны. А значит. Элементарно никому не интересны. В этот раз всё будет несколько сложнее. Не исключены смешения политических спектров, но основа — она всё равно будет национальной и социалистической. Просто потому, что это очевидно.

Но какова же обстановка в национальном движении? На первый взгляд она абсолютно безрадостная. В национальном движении раскол. Давайте будем честны: фактически, единого «правого движа» больше не существует. Даже из обычных разговоров заметно, что "соратники" из разных направлений просто уже не могут выносить друг друга. И его не скрепить уже никаким суперклеем. Нельзя сказать, что вывод этот является каким-то неожиданным. Раскол этот происходил не в один день, мелкие противоречия между лидерами и идеологиями углублялись, потом обострились во время «болотной» эпопеи и вылились в эффектную точку после событий Русского Марша 2012. Происходил он достаточно драматично. Всех, кто пытался честно о нём говорить, объявляли «провокаторами», «агентами спецслужб» и вообще плохими людьми, которые своими кляузами «сеют распри» и раскалывают «священное единство правого движа». Мол, вместо того, чтобы создать единый «центр силы», перетерпеть «незначительные противоречия», они играют на руку врагу. Что ж, пенять на зеркало — не такое уж и новое занятие. Впрочем, логика тех, кто так говорил, мне ясна — она действительно проста и понятна. И это без всякого сарказма, друзья. Однако я задался двумя вопросами:

1. Возможно ли в принципе было создание этого «единого центра силы»?

2. Могло ли вообще правое движение не распасться?

Вопросы в высшей степени провокационные, не правда ли? И у многих сама их постановка вызывает истерику и крики: «Ереееесь!». И тем не менее, друзья мои, ответить на них надо. Просто для того, чтобы понять, что же на самом деле произошло. И, главное, что будет происходить дальше. Так вот я утверждаю, что раскол правого движения был абсолютно неизбежен. Более того, он продиктован объективными процессами, протекающими в ЛЮБОМ революционном движении в преддверии революции. И вывод этот я сделал, изучив прошлое. Ту самую революцию 1917 года. Но под несколько неожиданным углом. С которого её, по-моему, никто ещё не рассматривал. Просто потому, что не было надобности в подобном изучении. И, честно говоря, то, что я там увидел, похоже на нынешние процессы, как две капли воды.

Сегодня я предлагаю вам рассмотреть параллели между русскими марксистами и другими левыми начала 20-го века и русским национальным движением начала века 21-го. И знаете. Вы будете удивлены, друзья мои.

Сразу хочу оговориться: в сегодняшнем исследовании я постараюсь абстрагироваться от собственных взглядов на революцию и гражданскую войну и постараюсь судить те события беспристрастно, с точки зрения природы процессов, не более того. Так же, хочу определиться с некоторыми терминами. Я хочу, чтоб вы чётко понимали: при использовании терминов «национал-большевики» и «национал-анархисты», я совершенно не имею в виду сторонников Эдуарда Лимонова и представителей некоторых крайних националистических автономов, присвоивших себе эти названия. Лимонов, на мой взгляд, взял себе это наименование в целях элементарного эпатажа. Личность он творческая, сложная, но в политическом плане к большевикам он вообще никакого отношения не имеет. По мне, так он банальный троцкист с клоунскими замашками, не более того. Не зря они с Удальцовым «нашли друг друга». Я же буду иметь в виду условный политический сегмент, жёстко обусловленный рядом отличительных признаков, который те или иные силы занимают по аналогии с такими же силами образца 1917 года.

Для начала задам вам простой вопрос: в каком именно виде марксистское движение пришло к 1917 году? Не задумывались об этом? А я вам отвечу: левое движение было расколото. Причём расколото ТАК, как современному «правому движу» даже и не снилось (хотя, у него ещё всё впереди). И расколото оно было на четыре основные фракции: большевики, меньшевики, эсеры и анархисты. Причём, между ними было отнюдь не личностное противостояние, а глубочайшая идеологическая, политическая и мировоззренческая пропасть. Противоречия, переросшие в самую настоящую ненависть. И архитектура этого раскола совпадает с тем, что мы сейчас имеем в национальном движении, местами, с точностью до миллиметра.

Но об этом мы поговорим чуть позже. А сейчас давайте рассмотрим ту ситуацию в развитии. Как именно тогдашние левые пришли к 1917 году именно в таком формате? Изначально левое движение представляло из себя нечто аморфное, плохо организованное, но, в то же время, относительно единое. Разница между эсерами (социалистами революционерами) и эсдеками (социал-демократами) была довольно умозрительной и не особо принципиальной. Ещё в 1900 году они, можно сказать, были единым целым. Таким своеобразным «левым движем», имевшим общую абстрактную цель: свержение «проклятого режима» (который тогда именовался «царизмом»).

Чёрная кошка, к тому времени, между ними уже сновала, но тогда это был, скорее, слепой котёнок. Который впервые показал зубки во время Революции 1905 года. И здесь я вижу первую серьёзную закономерность: раскол среди левых столетней давности и раскол в рядах правого движения произошли в принципиально одинаковой обстановке — в условиях резкого обострения политической ситуации в стране. Я не сравниваю «Болото» с 1905 годом буквально. Как минимум, это было бы некорректно по целому ряду показателей. Но вот ПРИНЦИПИАЛЬНО два этих события вполне сопоставимы. И то, и другое вызвало дестабилизацию режима. И то, и другое максимально иллюстративно показало, что режим не так уж и силён и что он вполне может быть смертен. И то, и другое ясно дало понять: революция реальна и революция неизбежна.

Но тут случилось «неожиданное»: реальностью становится так же и окончательный раскол РСДРП (одной из двух основных марксистских организаций). Он приобретает не абстрактное, а конкретное значение. Кроме того, расходятся дорожки социал-демократов и эсеров. Я не удивлюсь, если тогда тоже звучали призывы к «сохранению единства перед лицом.» и так далее. Но почему их не услышали? Да потому, что в момент обострения ситуации перед любым сколь-нибудь ответственным революционным деятелем ребром встаёт банальнейший вопрос: А ЧТО ДАЛЬШЕ? Что будет после революции? КАКОЙ мы будем отстраивать страну после того, как свергнем проклятый режим?

И вот здесь начинается самое интересное.

Различные фракции внутри революционного движения вдруг осознают, что противоречия, ранее существовавшие между ними всего лишь на уровне скучноватых споров, обретают плоть. И выясняется, что будущее страны они видят не просто разным, а ПРИНЦИПИАЛЬНО разным. Причём, игнорировать это уже нельзя, потому, что шутки кончились. Программные установки перестают быть теорией. Наступает осознание ответственности. Ну, по крайней мере, у тех, кто действительно настроен серьёзно.

Те же, кто в такой ситуации призывают к «единству любой ценой» по принципу сборной солянки, начинают вызывать раздражение, так как становится ясно, что за этими призывами стоит либо дремучая глупость, либо лукавство. И это ещё мягко говоря. Потому, что даже такая «сборная солянка» нуждается в ответе на простой вопрос: на каком основании объединяемся? Она нуждается хотя бы в базовом идеологическом наборе, а заклинания, типа «За всё хорошее против всего плохого!» и «Давайте свергнем, а там посмотрим!» на эту роль не подходят критически. Сразу же начинаются разговоры: «Ну-ка, ну-ка, с этого места, пожалуйста, поподробней. Куда именно посмотрим и, главное, кто именно будет «посмотреть»?». На что обычно предлагающий заявляет себя в этой роли, так как он, ясное дело, «правее» остальных. И идеи у него самые-самые, а все прочие должны с этим согласиться, иначе они «предатели общего дела». Само собой разумеется, что на этой оптимистичной ноте дальнейший диалог обрывается. Вообще этот процесс всегда протекает довольно драматично. У людей воспаляются фюрерские комплексы. Из их нутра начинают изливаться такие фекальные массы, каких за ними ни то, что раньше не замечали, а даже и представить себе не могли. Друзья становятся врагами. В ход начинают идти самые грязные методы: клевета, шантаж, предательство. И это, к сожалению, только пролог.

А ведь идеология — это только один из аспектов. Есть ещё взгляды на стратегию и тактику дальнейших действий, мнение о подборе союзников, взгляды на источники финансирования, на то, что допустимо и недопустимо. Личные амбиции, в конце концов. Всё это в итоге накапливается в весьма серьёзную критическую массу, способную некогда единое движение не просто расколоть, а разорвать в клочья. Более того, если ранее движение было аморфным, то теперь в его недрах начинают выкристаллизовываться и аккумулироваться уже более организованные центры притяжения (идеологические и прочие), дальнейшее же более напоминает деление живой клетки.

Так было не только в России. Так было и во Франции. Так было и в Китае. Так было везде, где происходил генезис революционного движения. Потому, что подобный раскол — это объективная неизбежность. По вполне определённым причинам. По сути, это даже не раскол. Это распад. Так действительно делится живая клетка и помешать этому нельзя. Нет, конечно, можно попытаться насильственно спрессовать всё обратно в единую массу. Но только это будет не более чем сгусток протоплазмы. Абсолютно мёртвый, к тому же.

Однако распад этот происходит отнюдь не в произвольном порядке. Он тоже подчиняется определённым общим закономерностям. Детали здесь могут разниться очень сильно, но принципиальная основа одна. И если, опять же, проводить параллели между тогдашними левыми и нынешним национально-освободительным движением, то основа эта просматривается очень чётко. Потому, что деление это тогда и сейчас происходит по одним и тем же принципиальным швам.

Вот теперь мы и дошли до главного. Далее я предлагаю вам провести разбор глубинных, мировоззренческих различий между тогдашними революционными фракциями. Подчёркиваю: я не буду анализировать внешние различия и даже не особо намерен трогать идеологию. Потому, что здесь они не имеют никакого значения. Уясним сразу: левые 1917 года поделились не на партии, а на магистральные политические направления. Которые являются общими для любого революционного движения в России. А может и не только в России, но мы сегодня рассматриваем именно её. После чего мы проведём прямые параллели и прямое сравнение тех фракций с нынешними.

Итак.

I. БОЛЬШЕВИКИ.

А если точнее — ВКП(б).

Абстрагируемся от их идеологии и нашего взгляда на историю. Если не отвлекаться на эти детали (чего я в данном исследовании делать категорически не хочу), то основными характеристиками большевиков, как революционной фракции, было следующее:

1. Большевики были государственниками. Они с самого начала взяли курс на построение единого и сильного «государства рабочих и крестьян». Причём, государства ярко выраженного имперского типа. Они были абсолютно непримиримы ко всем проявлениям сепаратизма, всячески его искореняли и выжигали, выступая за территориальную целостность. К созданию национально-территориального деления это отношения не имеет. И, кстати говоря, основная заслуга во введении такой административной модели принадлежит даже не им. Это, скорее, последствие деятельности их «коллег» эсеров и меньшевиков. Впрочем, это отдельная история.

2. Большевики отличались идеологической принципиальностью. Никакого отступления от коммунистической идеологии (являвшейся тогдашней революционной идеей), никакой торговли принципами они не допускали. Идеалы той революции соблюдались ими неукоснительно. Правы они были или нет, хороша или плоха была их идеология — сейчас это не важно. ОНИ ЕЙ НЕ ИЗМЕНЯЛИ. Вот что сейчас имеет значение.

3. Большевики были щепетильны. Они не шли ни на какие принципиальные альянсы с «классовым врагом» (то бишь с тем, против кого была та революция). Даже мелкие ситуационные союзы (имевшие место в период между февралём и октябрём) Ленин заключал с ним только с целью жёстко и цинично его, врага, использовать. Если бы Ленину кто-нибудь предложил «посидеть на коленках» у Керенского, я даже боюсь себе представить реакцию.

В итоге всего перечисленного их можно было бы назвать «революционными фундаменталистами». Не самое плохое амплуа, кстати. Может сложиться впечатление, что я им симпатизирую. Ну, что ж, отчасти может оно и так. Но это не значит, что я вдруг резко возлюбил красных. Отнюдь. В том конфликте я был и буду на стороне белых. Здесь дело в другом. Белые ведь проиграли и это факт. А, изучив вопрос подробней, я пришёл к выводу, что из всего ассортимента тогдашних красных фракций большевики были отнюдь не самым худшим вариантом. Хотя бы даже потому, что победи не они, а эсеры с меньшевиками, у нас бы сейчас просто не было страны. Про анархистов вообще молчу. Впрочем, об этом поговорим чуть ниже.

Ну, а кто же сейчас, в нынешнем национально-освободительном движении, занимает этот условный политический сегмент?

Если руководствоваться критериями, изложенными выше, то можно выделить следующие аналогичные признаки:

— сильное государство (русская нео-имперская идея);

— территориальная целостность;

— непримиримость к правящему классу-паразиту и стремление к его полному искоренению;

— отрицание альянсов с врагом (как с кремлёвской, так и с болотно-либеральной его частью);

— курс на полную смену общественно-политической формации.

По этим признакам к ним, вне всякого сомнения можно отнести консервативных национал-социалистов, национал-патриотов (включая и «советских»), национал-монархистов и даже национал-сталинистов. В персональном плане это «Сопротивление» (Зенцов), НОМП (Квачков), «Великая Россия» (Савельев), НСР (Бабушкин) и другие организации аналогичного свойства. Внешние идеологические оболочки у них могут очень здорово друг от друга отличаться, но базовые ценности одни и те же, что в перспективе (не такой уж и далёкой) приведёт их к весьма тесному альянсу. Процесс создания новых центров силы запущен и его не остановить.

II. МЕНЬШЕВИКИ.

Или же РСДРП.

Так же, как и большевики, они являлись марксистами и социал-демократами. И, теоретически, принадлежали с ними к одному идеологическому движению (не говоря уже

о том, что ранее были членами одной партии). Но это только теоретически. Для них были характерны следующие признаки:

1. Выступали за коалицию с классовым врагом. Особенно ярко это проявилось во время Революции 1905 года, когда меньшевики заявили о необходимости союза с либеральной буржуазией «во имя свержения проклятого режима». Весьма интересный и, главное, очень характерный момент, вам так не кажется? Тем более что именно на почве этого у них и произошёл окончательный разрыв с большевиками. Потом, уже во время гражданской войны, меньшевики не гнушались не только сотрудничеством с белыми (которые для тогдашнего революционного движения были врагом), но даже и с силами иностранных интервентов. У них не было по этому поводу моральных мучений — всё это они считали допустимым.

2. Не считали территориальную целостность Империи особой ценностью. Нет, они, конечно, не шли так далеко, как эсеры (о которых мы ещё поговорим), но при этом были не против отделения некоторых регионов. Как вы думаете, каких? Кавказа, коллеги. И не случайно именно Кавказ, в основном, и дал меньшевикам основное количество голосов на выборах в Учредительное собрание. Кстати, они тогда Кавказ не обманули — сепаратистские правительства Закавказья были в основном меньшевистскими. Ярчайший пример — грузинское правительство Ноя Жордании (партийный псевдоним «Костров»).

3. Выступали против тотальной национализации имущества правящего класса. Что и было закреплено в программных документах РСДРП, принятых на конференции 1906 года. Без комментариев, друзья.

Иными словами, меньшевики революцию, конечно, хотели, но менять правящую систему не собирались, а выступали лишь за перераспределение сил внутри неё. Это так же подтверждается тем фактом, что они в итоге стали сторонниками «легального марксизма» (добивались права избираться в представительные органы тогдашнего правящего режима, а не его свержения) и даже отвергли постулат о диктатуре пролетариата. До самого 1917 года по своему влиянию в революционном движении они отнюдь не уступали большевикам. Скажем так, их позиция отличалась «большей гибкостью» и меньшим «чистоплюйством» в вопросах о том, что допустимо, а что нет. За счёт этого они легче находили себе союзников, в том числе и среди врагов. Однако всё это очень быстро изменилось, когда революционная волна 1917-го вынесла разногласия внутри «левого движа» на суд широких народных масс, сделав их частью общенационального политического процесса. Вот тут-то и выяснилось, что моральная немощь и уязвимость их позиции была очевидна всем, кроме них самих. Как оказалось, симпатии простого народа всё же на стороне «чистоплюев». Что и подтвердили результаты выборов в Учредительное Собрание, принесшие им жалкие 2,1 % голосов. 15 мест — это даже меньше, чем у кадетов. И то верно: кому они были нужны, такие «гибкие»? Только революция, только хардкор.

И совершенно аналогичный процесс как раз сейчас происходит в революционном движении нынешнего призыва.

Прошу любить и жаловать: НАЦИОНАЛ-МЕНЬШЕВИКИ.

Если те, тогдашние большевики и меньшевики являлись социал-демократами, то нынешние точно так же являются выходцами из одного и того же политического направления: в основном они национал-социалисты. И те, и другие. Но уже сейчас, на первой стадии разделения понятно, что это очень разные национал-социалисты.

В соответствии с изложенными выше критериями, признаки национал-меньшевизма таковы:

— политическая беспринципность (готовность к альянсам противоестественного свойства);

— скрытый курс на сделку с классом-паразитом (к примеру, явная нечёткость позиции по пересмотру итогов приватизации);

— фактическое нежелание радикальной смены общественного строя (они не желают уничтожения капитализма, а, скорее, хотят его модернизации в своих интересах);

— не особая принципиальность в вопросах территориальной целостности (лозунги об отделении Кавказа, явные или скрытые).

Справедливости ради замечу, что полный набор этих признаков присутствует пока не у всех из них. Что тут скажешь? Процесс размежевания ведь только начался. Но в итоге, устаканится оно именно на этом. По крайней мере, именно к этому они идут (если уже не пришли). Национал-меньшевиками, вне всякого сомнения, являются: ЭПО «Русские» (Дёмушкин, Белов, Басманов) и РОС (Бабурин, Мироновы). Ну, и ещё ряд мелких организаций того же характера. Остаётся только дивиться тому, насколько их эволюция совпадает с аналогичным процессом столетней давности.

Особенно после Болота.

III. ЭСЕРЫ.

Так же известные как ПСР.

Они были большими популистами и говорили то, что нравилось слышать тогдашнему наиболее многочисленному электорату — крестьянству. Что, собственно, и стало причиной их победы на выборах в Учредительное Собрание. Но если кто-то думает, что они на деле были «партией русского крестьянства» и были истинными радетелями за интересы русского народа, то он глубоко заблуждается. Интересы эти они понимали очень своеобразно.

Эсеровскому движению были свойственны следующие характерные признаки:

1. Курс на регионализацию страны. Именно они были действительными авторами модели «ассиметричной федерации». Один из их лидеров (Чернов) писал: «…мы — противники государственно-ассимиляторской политики, стремящейся всеми мерами остановить, заморозить самостоятельное развитие подчинённых, угнетённых национальностей» (с). Страну они видели, как хлипкую конфедерацию разнообразных территорий, поделённую, в основном, по национальному признаку (в том числе и на несколько русских субъектов, таких, как Сибирь). Справедливости ради, заметим, что большевики перед революцией говорили и не такое. Но вот именно, что говорили. Говорящий может лгать, заблуждаться, да, в конце концов, он может в итоге и передумать. Мы же сейчас можем позволить себе роскошь судить не только о словах, но и

о тех делах, которые за этим последовали. Они же таковы, что истинными проводниками регионализации России оказались именно эсеры. Что и было подтверждено документами Учредительного Собрания, абсолютно эсеровского по своему составу.

2. Западничество. Эсеры были сторонниками того, что сейчас бы назвали «европейским выбором». Они исповедовали модель западной «выборной демократии» и «европейские ценности».

3. Неприятие сильного государства имперского типа. Думаю, этот пункт можно не комментировать.

Всё же выскажу своё мнение. Учредительное Собрание было эсеровским звёздным часом. И на нём они реализовали все свои планы. Т. н. «Российская Демократическая Федеративная Республика» (РДФР), провозглашённая на нём и просуществовавшая всего около суток, после чего большевики разогнали её вместе с самим этим собранием, их замыслам полностью соответствовала. Это была полудохлая региональная конфедерация со слабым центром и выборными институтами западного образца. И это в условиях, когда страна УЖЕ трещала по швам. Теперь, когда я слышу причитания по поводу разгона большевиками «учредиловки», то я, честно говоря, откровенно недоумеваю. Не смотря на моё отнюдь не доброе к ним отношение, конкретно за это мне хочется даже сказать им спасибо. Соратники ругают большевиков за их национальную политику? Да по сравнению с тем «учредительным» эсеровским шавьём, ЦК большевиков — дети. И если бы тогда РДФР победила, то сейчас у нас просто не было бы страны. В той обстановке Россия вряд ли просуществовала бы больше года, после чего разлетелась бы на осколки различной величины. И если по итогам той смуты Россия отделалась только отпадением Финляндии и Польши, то, не разгони большевики Учредительное Собрание, страна осталась бы в границах московского княжества времён Василия III. И это ещё в лучшем случае.

Но вернёмся к нашим баранам. Итак, кто же занимает нынче этот сектор в русском национально-освободительном движении?

Знакомьтесь: НАЦИОНАЛ-ЭСЕРЫ.

И в данном случае отличительные критерии даже особо перефразировать не надо. Это всё те же:

— курс на регионализацию страны;

— западничество («европейский выбор»);

— неприятие сильного государства имперского типа.

Я не думаю, что здесь может быть несколько мнений. Разумеется, это нацдемы. Они в этом описании настолько узнаваемы, что даже удивительно. Причём, многие из них ОТКРЫТО заявляют, что считают себя идеологическими наследниками Учредительного Собрания, а ориентироваться намерены на РДФР. Широпаев, Лазаренко, Витухновская — это как минимум. Это только те, кто прямо такое заявлял. А остальные? Те, кто не так откровенен. Вот то-то и оно.

Точно так же, как у тех, прежних эсеров, союзниками были меньшевики, так и сейчас: посмотрите, как именно строилась коалиция на Болоте. Это уже ярче тысячи слов.

Кстати, эсеровское движение было отнюдь не монолитным и тоже делилось на фракции. И даже здесь нацдемы это разделение, в общем-то, повторяют:

A. Правые национал-эсеры (самые радикальные) — это, безусловно, НДА (Широпаев, Лазаренко) и РГС (Сусов, Яковлев и Ко.), а так же к ним можно отнести неструктурированные аморфные образования, такие как интернет-сообщество "Спутник и погром", собирающее именно такую публику;

B. Национал-эсеры центристы (не столь откровенные) — конечно же это НДП (Крылов и Тор), а так же «Республиканская альтернатива» (Витухновская);

C. Левые национал-эсеры — самым ярким их представителем является Егор Холмогоров. Кроме того, это нынешний, разошедшийся с Крыловым, РОД (Наталья Холмогорова) и сюда бы я ещё причислил «Новую силу» (Соловей). Это, своего рода, «эсеры в раздумьях». Ну, или «эсеры на перепутье». И перед ними в итоге встанет очень серьёзный выбор. Их коллеги столетней давности в конечном счёте окончательно размежевались с бывшими соратниками и примкнули к большевикам.

Однако в этой колоде не хватает ещё одной карты. Весьма серьёзной в общем раскладе.

IV. АНАРХИСТЫ.

Самые колоритные персонажи из всех.

И выделять их отличительные характеристики я не буду, так как это не имеет смысла — они даже в этом являются полнейшими анархистами. Проще сказать, что именно они из себя представляли тогда и представляют сейчас. Они — это некий довольно разношерстный конгломерат из представителей экзотических революционных групп и бывших автономов, которые в силу идеологических, мировоззренческих или даже личных качеств не захотели вливаться в основные революционные фракции и предпочли бороться самостоятельно. Анархисты — это, прежде всего, крайние индивидуалисты, даже с неким элементом социопатии. Но при этом они — настоящие рыцари идеи. Они мечтают построить совершенное, с их точки зрения, общество, но при этом органически не способны выстроить даже отдалённое подобие порядка (без которого невозможно ни стабильное общество, ни стабильное государство), так как не приемлют любые ограничения личности на рефлекторном уровне. Они могут сражаться безумно эффективно, так как в высшей степени идейно мотивированы, но при этом ни при каких обстоятельствах не смогут победить. Потому, что никогда не организуются в единую консолидированную силу. Таково уж их свойство: каждая из подобных групп имеет собственное представление о будущем и никогда им не поступится. Каждый подобный лидер, сколько бы человек за ним не стояло, считает себя как минимум спасителем всего человечества и ничто не убедит его поступиться этим. Так было сто лет назад и так будет сейчас. Вся разница лишь в деталях. Я даже испытываю к ним некую симпатию. Причём, по той же причине, по которой так же выказываю некое уважение к большевикам: они, конечно, ребята крайне своеобразные, но одного им не занимать — они дико принципиальны. А это качество я уважаю в любых людях. Их современные коллеги отличаются тем же самым.

Каждому, кто скажет мне, что их не существует, я с удовольствием рассмеюсь в лицо. Потому, что в современной РФ их не просто много, а очень много. Экзотичные группы и группки крайних и весьма нестандартных взглядов на политику, историю, общественное устройство и на что угодно другое сейчас множатся со скоростью лесного пожара. И в этом нет ничего странного: так происходит перед любой серьёзной революцией, когда старое общество агонизирует, его устои и идейные клише распадаются, а институты деградируют на глазах. Отмирающее общество впадает в некое безумие. То самое, о котором я говорил в начале этой статьи. И из этого адского котла рождаются они — дети безумия, анархисты. Названия могут быть другими, идеологии могут различаться, но суть

— никогда. Очень характерно, что даже символ тех, минувших анархистов (череп с костями) очень близок так же и многим из тех, кого я называю национал-анархистами. Понимают они под этим, правда, нечто совсем иное, но сам факт весьма показателен. В данный момент наиболее яркой фигурой среди них является Максим Марцинкевич (так же известный, как Тесак). Личность он неоднозначная и кому-то его фигура может показаться даже забавной. Но я утверждаю, что он предельно серьёзен. Присмотритесь к нему повнимательней. Это же вполне возможный будущий батька Махно. И он даже уже потихоньку собирает армию: ребята, которые сейчас самоорганизуются по всей стране для ловли педофилов — весьма вероятные её бойцы. Получится у него или нет, другой вопрос. Но если не получится у него, значит получится у кого-то другого из той же серии. И это абсолютно несомненно. Когда известный пушной зверь побежит по бескрайним просторам Родины, размахивая огненным хвостом, такие люди обязательно найдут себе применение.

Вот такова ситуация в революционном движении на самом деле. И она действительно мало чем отличается от аналогичной ситуации, отстоящей от нас на век. Параллели здесь совершенно чёткие — всё подчинено одним и тем же закономерностям. И это очень редкий случай, когда идеология действительно абсолютно вторична, а в дело идут совершенно иные, глубинные принципы. Можно сказать — законы природы.

А теперь ответьте мне на простой вопрос, коллеги: каким чудом всё это могло оставаться вместе? Могли ли все эти фракции и дальше быть единым целым? По-моему, вряд ли. Нет, конечно, в природе любые чудеса возможны, но вот только что бы это было? Предположим, каким-то невероятным усилием воли это «священное единство правого движа» было бы сохранено. Да, со стороны это казалось бы очень внушительным движением. Большим, обширным, многочисленным. Но, при этом, абсолютно недееспособным. Вот представьте себе огромного мускулистого мужика с пудовыми кулаками и угрожающей физиономией, но при этом страдающего аутизмом. Какой прок в этом случае от всех его мускулов? Кому они нужны? Кого они способны напугать? А ведь эта аналогия совсем не случайна, ведь аутизм — это полная сосредоточенность индивида на своём внутреннем мире. Вот и у такого «единого правого движения» все его силы уходили бы только на внутренние разборки, взаимное выяснение отношений и бесконечные, безбрежные склоки. Или я в чём-то не прав?

И то, что сейчас с ним произошло — это не раскол. Это распад. Естественное природное явление, в результате которого начали появляться несколько новых центров силы. Не произойди его — то никакого большого и единого центра силы бы не случилось. Это был бы большой и единый центр слабости, не способный НИ НА ЧТО. Так кто же здесь настоящий провокатор? Ведь именно такой центр слабости — то, о чём правящий режим мог бы только мечтать. И с пеной у рта требовать его «сохранения любой ценой» могли либо провокаторы, либо дураки. Ну, либо те, кому такая конфигурация могла быть элементарно выгодна по собственным причинам, крайне далёким от интересов русского народа. Что там Ленин говорил про «решительное размежевание»? Вот именно, друзья мои, вот именно. Реальная оппозиция, разбитая параличом — это наилучший подарок для власти. Перевязанный красивой и гламурной чёрно-жёлто-белой ленточкой. Это всё можно сравнить с сервированным столом, на котором стоят несколько весьма неплохих блюд, каждое из которых может быть для кого-то съедобно. Но если все их механически слить в одно ведро — получатся помои. Есть которые могут только свиньи.

Радует то, что такой сценарий в России уже никогда не реализуется. Потому, как последствия его могли бы быть весьма интересны. Русская Революция состоится так или иначе. Потому, что она — объективный процесс, не зависящий от чьего-то желания или нежелания. Вопрос лишь в том, каким национально-освободительное движение её встретит. В этом месте аналогии с 1917 годом заканчиваются. И потому, что ситуация в РФ принципиально иная, нежели в Российской Империи начала ХХ века. И потому, что революционное движение сейчас иное. Но об этом мы с вами поговорим в следующей статье.

7.03.2013

 

13. СИНЬХАЙСКИЙ СЦЕНАРИЙ

Возмутитель международного спокойствия Уго Чавес незадолго до смерти сокрушался о том, что вся венесуэльская революция держится на нём одном. И что, если он не успеет создать по-настоящему революционную партию до того, как онкология окончательно возьмёт над ним верх, то революция эта рассыплется «яко вовсе не бывши». Хотя, по словам наблюдателей, команданте Уго скромничал и эффективную революционную партию он всё-таки создал. Что ж, дай Бог. Но вот только в главном-то он прав: без того, что я бы назвал «партией революционного субъекта», революция из чёткого, пусть и жестокого, но вполне осмысленного процесса превращается в разъярённого мустанга без наездника, который только и может крушить всё вокруг. И либо, рано или поздно, кто-нибудь её оседлает, либо она просто уничтожит и государство, и народ. Это жестоко, но это правда. Ведь в ходе любой истинной революции высвобождаются невероятные силы и невероятные энергии. Это сродни ядерной реакции, которая выходит из-под контроля.

Но что же такое эта самая «партия революционного субъекта»? Это совершенно не обязательно партия в буквальном смысле слова. Ею может быть и классическая партия с жёсткой оргструктурой (как большевики в России). Ею может быть и широкая коалиция патриотических сил (как Индийский Национальный Конгресс и Африканский Национальный Конгресс). Ею может быть даже Церковь (как случилось, скажем, в Доминиканской Республике периода борьбы с гаитянской оккупацией). Форма может быть любой, но содержание одно: это организация достаточной силы и эффективности, наиболее полно реализующая интересы революционного субъекта, крепко объединённая общими целями и верностью общей идее, обладающая достаточной мобилизационной, организационной и идеологической мощью. Революционным же субъектом будущей Русской Революции является активно нарождающийся русский этнокласс. Вот его интересы и должна наиболее полно реализовывать такая организация достаточной силы и мощи. С моей точки зрения, из-за стремительности развития событий таковой вряд ли будет являться одна партия, как было в 1917 году. Просто потому, что организация-одиночка к моменту начало активной фазы Русской Революции набрать достаточный вес элементарно не успеет. А значит, людей у неё будет банально не хватать на такой широкий охват, даже если ей удастся выстроить достаточный уровень дисциплины. Значит такой «партией революционного субъекта» должна стать широкая коалиция русских патриотов, причём, как правого, так и левого толка, объединённая не по чисто идеологическому, а по более глубинному, ценностному принципу (как было в Индии и в ЮАР). Более подробно я описывал это в книге «РУССКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. Идеология победы». Саккумулировать достаточную мощь получится только таким образом. Причём, сделать это нужно ДО того, как произойдёт революционный взрыв. Потом может быть элементарно поздно — у всех участников «большой игры» будут уже совершенно иные помыслы.

Ну, а если всё-таки этого не произойдёт, что тогда? Какой в этом случае сценарий развития событий будут вынуждены перенести Россия и русский народ? Об этом мы с вами сейчас и поговорим. И снова нашим орудием в этом разговоре будет историческая аналогия. Такое ведь уже происходило. Только не в России.

Справедливости ради замечу, что сто лет назад от того сценария, который мы сегодня будем рассматривать, Россию отделял буквально один шаг: Февральская революция начинала развиваться именно по нему — полное отсутствие какой-либо вменяемой движущей силы уже начинало делать своё дело, погружая страну в абсолютный хаос. Однако же, в итоге она по нему не пошла. А значит, сравнение с 1917 годом здесь будет неуместно. Но не только по этой причине такое сравнение было бы некорректным. Дело в том, что сама ситуация в нынешней РФ во многом отличается от ситуации в предреволюционной Российской Империи. Отличается слишком сильно, для того, чтобы их сравнивать. Но была такая страна, положение дел в которой походило на наше нынешнее куда больше. А, порою, даже вплоть до мелких деталей.

Это цинский Китай.

Да коллеги, именно он. И мы сегодня подробно рассмотрим это сходство. А стало быть, и у Русской Революции есть все шансы походить, скорее, на Синьхайскую революция 1911 года, нежели повторить наш собственный опыт вековой давности. Хотя, скажу вам честно: не дай Бог. Более того, я считаю, что мы обязаны сделать всё для того, чтобы избежать синьхайского сценария для России.

Некоторые соратники могут возмутиться тому, что я сравниваю русских с китайцами. Отвечу им одно: поумерьте свою гордыню, братья. Потому, что Китай — это, на минуточку, одна из древнейших цивилизаций, с уникальной культурой и огромной историей. Что, кстати, очень роднит его с Россией, даже не смотря на абсолютную некомплиментарность русских и китайцев. Но этим сходство отнюдь не ограничивается. Базовыми элементами его является следующее:

I. Сказать, что уровень коррупции в предреволюционном цинском Китае был огромным, значит не сказать ничего. Он был просто чудовищным. Продавалось и покупалось всё. Государственный аппарат был полностью и абсолютно разложен, не имел понятия ни о каком патриотизме и исповедовал только службу собственным интересам. Хоть как-то его сдерживал только страх перед гневом императорского двора. Который, впрочем, карал не за преступления, а, скорее, за нелояльность, на всё прочее глядя сквозь пальцы. Шло активнейшее разграбление страны иностранными государствами (включая и нашу

Россию). Ярчайшим примером служит то, что за взятку местному чиновнику ушлые представители русского Императора фактически смогли получить целую Маньчжурию и город Харбин. Кроме того, цинское правительство предпринимало колоссальные «национальные проекты», которые, теоретически, должны были приносить пользу, но практически становились почвой для немыслимого воровства и распила средств, просто добивавшего экономику. Пример: постройка Хугуанских железных дорог, которые мыслились, как большое благо для инфраструктуры страны, но из-за коррупции легли на неё таким непосильным ярмом, что это даже привело к восстанию. Лично мне это, отчего-то, сильно напоминает пресловутую «Сочинскую олимпиаду», а так же только надвигающийся чемпионат мира по футболу 2018 года, который вполне может её затмить. А знаете, каким образом выходило из положения гениальное цинское правительство? Брало кредиты у «международных организаций». На очень знакомых нам условиях и под очень знакомый нам процент. И всё это сочеталось с крайней степенью бесправия простого народа. Тут вообще добавить нечего.

II. Империя Цин была этнической Химерой. Правда, в отличие от той юной Химеры, которую сейчас возводят власти РФ (и описанную в 9 главе этой книги), цинская Химера была старой и заслуженной. Власть в цинском Китае принадлежала небольшому, но крайне агрессивному национальному меньшинству — маньчжурам. И это меньшинство, по всем законам Химеры, всячески подавляло и угнетало этнических китайцев (ханьцев). Население Поднебесной вполне определённо делилось по национальному признаку. Причём, делилось на первый и десятый сорт. К примеру, любой полицейский мог взять и обезглавить ханьского прохожего просто так, в демонстрационных целях (такие случаи фиксировались британскими миссионерами). А чего церемониться, они же ханьцы? Быдло серое, безответное. И это в сочетании с тем, что как раз тогда ханьцы переживали период бурного национального пробуждения. В результате чего Синьхайская революция носила ярко выраженный национально-освободительный характер.

III. В связи со всем перечисленным Синьхайская революция походила на грядущую Русскую Революцию ещё и характером неразрешимых противоречий, её породивших. Сочетание национального и классового угнетения делало её и национальной, и социалистической одновременно. Кстати говоря, именно непонимание этого факта, в конечном итоге, весьма печально сказалось на судьбе очень многих китайских революционных сообществ, включая и партию «Гоминьдан».

Ну, так что, коллеги, вы по-прежнему не находите сходства? Но это только предыстория. Так сказать, прелюдия. О самой же Синьхайской революции и о том, каким образом этот сценарий может реализоваться в России, я буду вам рассказывать в лицах.

Персона № 1. Императрица ЦЫ СИ.

Многолетняя фактическая правительница цинского Китая и одна из самых отвратительных фигур в его истории. Некоторые историки, правда, утверждают, что она была не так плоха и её сделали чем-то вроде сперва идеологического, а потом и исторического «козла отпущения» за все накопившиеся проблемы. Но таких единицы. Подавляющее же большинство экспертов и материкового Китая, и Тайваня сходятся в том, что именно её правление подкосило Империю Цин.

У власти она стояла достаточно долго, придя к ней в результате подковёрного дворцового переворота. При абсолютной бездарности, недальновидности и убогости в качестве государственного деятеля она отличалась такими качествами, как удивительная цепкость, звериное чутьё, непревзойдённость в интригах и коварство. А при этом ещё невероятная жадность, властолюбие и дикое самодурство провинциального барина. Она уничтожала всех, кто мог хотя бы потенциально угрожать её власти. Да, собственная власть — это единственное, что её по-настоящему заботило. И в итоге вокруг неё (а значит и на политическом Олимпе цинского Китая) остались только две категории деятелей: бездарные лизоблюды и ловкие интриганы. О благе государства из них не думал никто. Да она этого и не требовала. Личная преданность ей — вот всё, что нужно было от чиновников.

В результате коррупция, и так являвшаяся для Китая чем-то вроде древней традиции, выросла до масштабов, абсолютно несовместимых с жизнью страны. Знаете, кого она мне напоминает? Бориса Николаевича Ельцина. А ведь сходство-то действительно разительное. Тем более с учётом того, что рычаги власти при Цы Си были полностью захвачены жадной и коррумпированной семьёй этой бывшей императорской наложницы. Да уж, действительно, ничто в этом мире не ново.

При них обоих страна действительно была доведена до ручки. А те, кто пришёл вслед за ними, не смогли и, главное, не захотели изменить что-либо всерьёз.

Кстати, о них.

Персона № 2. Великий князь ЧУНЬ.

Так же известный как Айсиньгёро Цзайфэн. Регент Империи.

Его малолетний сын Пу И был посажен на трон Поднебесной по воле умиравшей Цы Си. Что лишний раз доказывает её крайнюю бездарность и бесконечное самодурство. В той ситуации, в какую уже тогда скатывалась страна, сажать на трон ребёнка было просто чудовищной глупостью и безответственностью. Но китайский Борис Николаевич в юбке остался верен себе и на смертном одре.

Что можно сказать о принце Чуне? Я бы сказал, что представлял он из себя несколько улучшенный вариант Путина. Улучшенный не в плане таланта (здесь они идут на равных), а в плане искренности. По-моему мнению, он на самом деле пытался хоть что-то изменить в умиравшем цинском Китае. Объявлял о каких-то громких инициативах, крупных проектах, раздавал обещания. Но в итоге при нём выходило всё так же, как при Владимире Владимировиче: менять что-либо принципиально Чунь не желал. Он искренне верил, что Империю Цин может спасти и косметический ремонт. При этом метался между разными бюрократическими кланами, одаривая то тех, то других. Он так же, как и Путин, был выдвиженцем «семьи», и точно так же очень быстро стал ею ненавидим за свои попытки перераспределения сил во власти. Вокруг него даже сгруппировались некие «патриотически настроенные» чиновники. Хотя и это тоже был весьма специфичный патриотизм, малопонятный народу.

Вот только всё это было абсолютно тщетно. Потому, что любая серьёзная инициатива, начатая им, подвергалась тотальному саботажу всесильной цинской бюрократии. И это при том, что инициативы его были, воистину, косметическими. Принц Чунь был плотью от плоти той системы, во главе которой стоял. Он был точно таким же цинским чиновником, как и все остальные. А к чему такие представители системной бюрократии склонны меньше всего? К изменению системы. Им это просто не нужно. Им и так хорошо живётся. В их мирке всё нормально. И какой-либо дальновидностью они тоже не отличались никогда. Кто-то очень метко про них заметил, что даже сидя на дрезине, несущейся в пропасть, они не сделают ничего, чтоб это предотвратить, а будут заняты только делёжкой власти и денег, будут вылукивать свои мелкие, сиюминутные выгоды. Они просто не умеют мыслить иными категориями. И весь отпущенный ему срок у власти (чуть менее трёх лет) принц Чунь занимался именно этим. А вместе с ним и весь цинский режим.

Между тем неразрешимые противоречия в Китае продолжали копиться, пока 10 октября 1911 года не полыхнули адским пламенем в казармах сапёрного батальона города Учан.

И как всегда началось всё с сущей мелочи. Надо сказать, что порядки в китайской армии той поры несколько отличались от привычных нам. Если у наших солдат принято сдавать оружие в оружейную комнату, то у китайцев было принято сдавать только боеприпасы, а с винтовками солдаты не расставались. И в тот вечер проверяющий сержант недоглядел. Банально зевнул и позволил солдату пронести в казарму один патрон. Всего один. Единственный патрон, решивший всё. Сначала солдаты застрелили и обезоружили дежурного офицера, потом захватили арсенал, потом к ним примкнуло несколько пехотных полков и артиллерийский дивизион. А уже к утру 12 октября в руках восставших было всё трёхградье Ухань, административный центр ключевой провинции Хубэй. Беспорядки в цинской армии не были новостью. Но в этот раз произошло неожиданное: внезапно к восставшим начали примыкать толпы народа. Ухань была промышленным центром оружейного и порохового производства, так что с вооружением этих добровольцев никаких проблем не возникло. И из искры возгорелось пламя…

После этого революцию было уже не остановить. И тут на сцену вышли те, кто и должен был стать той самой партией революционного субъекта.

Персона № 3.

СУНЬ ЯТСЕН.

Первый лидер Синьхайской революции, посмертно получивший титул «Отец нации».

Суня можно назвать, своего рода, китайским нацдемом умеренного толка. Он был сторонникам «европейского выбора», президентской и парламентской формы правления, выборной демократии западного образца и прочих подобных прелестей. Кроме того, он отнюдь не возражал против «предоставления большей автономии провинциям». В общем, в наличии у него был полный джентльменский набор соответствующей революционной фракции.

1 января 1912 года он был избран первым президентом Китая и в должности этой пробыл всего 4 месяца, до 1 апреля того же года. Почему так недолго? Ведь он, по сути, был общепризнанным лидером, уважаемым в народе и нашедшим подходы к финансовым воротилам Европы. Ответ прост: не удержал власть. И причины этого как раз в том, с чего началась эта статья.

Его партия «Союз Возрождения Китая», сознанная в 1894 году, по сути была идеологическим пустым местом. Не смотря на неплохую «уличную активность», она не апеллировала к широким народным массам, а только к неким избранным. Но, главное: она не имела никакого представления о том, что же она будет строить после революции. Фактически СВК руководствовался таким знакомым и до боли близким нам идеологическим клише: «Сначала свергнем, а там посмотрим».

Даже когда в 1905 году он, объединившись с ещё несколькими партиями, создал организацию «Тунмэнхой», то и тогда ясности в этом вопросе не наступило. Всё продолжало сводиться к лозунгу: «Свергнем проклятый цинский режим, выгоним маньчжурских чурок и заживём как в Европе!».

Классический образчик сакраментального: «За всё хорошее против всего плохого».

Всё это сдабривалось таким же стандартном набором лозунгов о земле, борьбе с коррупцией и создании «китайского национального государства». Я сейчас нисколько не шучу, коллеги. Я практически цитирую. Сами по себе эти лозунги прекрасны, тем более с моей националистической точки зрения. Но вот только это было всё. В буквальном смысле всё. Более ничего «Тунмэнхой» не предлагал. Маловато для колоссального государства, вам не кажется? Но вопрос-то в другом: могли ли они предложить нечто большее? А вот это вряд ли.

Ведь «Тунмэнхой», по сути, был той самой сборной солянкой, произвольным набором разношерстных политических организаций, исповедовавших принципиально разные ценности. А значит и программа его могла быть только: а) рамочной, b) размытой, с) невнятной, d) абсолютно бестолковой. Если уж быть до конца откровенным, «Тунмэнхой» просто не знал, что делать дальше. Единственное, что удерживало вмести всю эту пёструю публику — желание свергнуть династию Цин. Да ещё былинная китайская дисциплина. Которая, кстати, является причиной того, почему в России даже такой «Тунмэнхой» создать будет весьма проблематично. Ведь при наличии одних лишь примитивных заклинаний, но без опоры на истинные ценности, такая организация здесь не просуществует и года. Но вернёмся к Китаю.

Пока существовал революционный запал, пока в республиканскую армию сбегались десятки тысяч добровольцев (что позволило буквально за месяц захватить половину страны — весь южный Китай), пока была простая и понятная цель — до тех пор всё это ухитрялось даже работать эффективно.

Но тут старая системная бюрократия нанесла неожиданный удар в спину режиму.

Персона № 4. Вдовствующая императрица ЛУН ЮЙ.

Тётка Императора Пу И. Регент Империи.

В декабре 1911 года тихий и бескровный дворцовый переворот отстранил от власти принца Чуня. На его место села Лун Юй — тётка малолетнего Императора. Ограниченная и на 100 % управляемая женщина средних лет. Именно её и желала видеть на посту регента та самая группировка китайской системной бюрократии, которую я назвал бы «семьёй».

Делёж денег и власти на летящей в пропасть дрезине продолжился по всем законам жанра. Все несколько недель своего правления императрица-регентша беспомощно и безучастно взирала на этот судорожный, спазматический делёж и распил. В этот момент истинным правителем цинской части Китая стал другой человек. Фигура, безусловно, знаковая. И зловещая. Так как именно она служит главным предупреждением для нас.

Персона № 5.

Генерал ЮАНЬ ШИКАЙ.

Блестящий интриган и, пожалуй, самый яркий представитель, как цинской системной бюрократии в целом, так и «семейной» группировки в частности. Это был не просто великий аппаратчик. Это был чиновник «80 level».

Даже если просто поговорить о его дореволюционной биографии, то и тогда станет понятно, какой это был бюрократический монстр, закалённый в горниле китайского, самого сложно организованного в мире, чиновничества. И вот с этим аппаратным зубром решили сыграть в карты «мудрые» деятели из «Тунмэнхой».

Решили, надо сказать, не от хорошей жизни. По большому счёту они были вынуждены. Так как к тому моменту уже поняли, что при том уровне консолидации, что был у них, и при той степени идеологического разброда и убожества самостоятельно управлять страной, буквально валившейся им в руки, они просто не смогут. И они, опять же, приняли, совершенно «гениальное» решение: обратиться за помощью к старой системной бюрократии. В лице Юаня Шикая.

В Пекине после начала Синьхайской революции «семейная» группировка пошла в аппаратное контрнаступление и, вернув Юаня из опалы, сперва сделала его премьер-министром, а потом командующим Бэйянской армией, воевавшей с республиканцами.

Армия эта примечательна, потому скажу о ней чуть подробней. Как я уже говорил, структура вооружённых сил цинского Китая была весьма специфична. Фактически, это было несколько армий, созданных на основе местных региональных группировок. Соответственно, и являлись они, практически, вотчиной того или иного генерала-чиновника. И самой совершенной среди них была Бэйянская. Можно сказать, личная армия генерала Юаня Шикая. Именно там был выкован костяк преданных ему офицеров, далее сыгравших такую печальную роль в истории страны.

Однако вернёмся к повествованию. Юань Шикай, которого цинская династия видела своим спасителем, имел на этот счёт совершенно особое мнение. Он решил разыграть катастрофу государства себе на пользу. И мгновенно «вступил в тайное сношение» с республиканцами. Предложение его было простым, как всё гениальное: он сказал, что не хочет воевать с республикой, а хочет быть её президентом, но он понимает, что такие посты просто так с неба не падают, а потому предлагает сделку. Если ему удастся убедить Лун Юй отречься от престола до того, как республиканцы возьмут Пекин — пост его. А иначе он обещал воевать с ними до упора. «Тунмэнхой» предлагалось либо сражаться до последней капли крови без гарантии победы, либо завершить гражданскую войну быстро и элегантно, приобретя, к тому же, целую когорту «грамотных государственных управленцев». И не надо будет заморачиваться на идеологические разногласия! Он — президент. Они — парламент. И все счастливы.

И разношёрстная публика из «Тунмэнхой» согласилась. Они уже и сами поняли: все вместе они держатся максимум до того момента, когда подпись императрицы Лун Юй встанет под актом об отречении. А что будет, если они рассорятся раньше? Что будет, если до победы разные подразделения республиканской армии, сочувствующие разным лидерам, начнут воевать не с Бэйянской армией, а друг с другом? Что тогда? А ведь к тому моменту «Тунмэнхой» уже посыпался. Посыпался до такой степени, что временное правительство Сунь Ятсена в Нанкине было парализовано из-за бойкота его двумя третями министров. Вдумайтесь! Кроме этого на юге действовало 14 региональных правительств с разной идеологией и собственными амбициями. В провинциях начался «парад суверенитетов». Руки республиканцев всё более тряслись и вот-вот могли выронить меч.

Потому и Сунь Ятсен был избран всего лишь временным президентом. Это было уже некое соревнование: кто первый. И первым, разумеется, стал Юань Шикай. Он заключил перемирие с республиканским югом и начал аппаратными методами уничтожать династию Цин. По приданию, придя на приём к императрице-регентше Лун Юй, он прочёл ей рассказ очевидца о казни короля Франции. Со всеми анатомическими подробностями работы гильотины. Намёк был понят на все 100 %. Ограниченная и управляемая императрица была напугана до полусмерти. И через несколько дней крикнула: «Отрекаюсь!».

От начала Ученского восстания, до полного крушения цинской династии прошло ровно четыре месяца. Власть Цин развалилась, как карточный домик.

1 апреля 1912 года Юань Шикай был избран президентом Китайской республики, а дальше начал действовать в чётком аппаратном стиле. В течении года он отодвинул всех «революционных лидеров» от реальных рычагов власти. Затем, в 1913 году, объявил себя пожизненным президентом и распустил парламент, а в 1915 году объявил себя новым Императором, заявил о воцарении новой династии и, фактически, восстановил цинский режим. Вернее, попытался. Но попытка эта стране очень дорогого стоила. Хотя, могло ли быть иначе? Да, нет, не могло. Потому, что, как уже было сказано ранее, меньше всего системная бюрократия хочет изменения системы. И допуск её в новую власть не сулит революции ничего хорошего.

Меньше чем через год он умер. Стар он был уже к тому времени. Но даже если б остался жив, то вряд ли это что-то смогло бы изменить. Процесс был уже запущен и всё равно вышел бы из-под контроля. А единой, организованной силы, способной хоть как-то направить этот процесс в созидательное русло, на тот момент просто не было.

И тогда появились они.

Персона № 6 (коллективная). БЭЙЯНСКИЕ МИЛИТАРИСТЫ.

Та самая группа офицеров из окружения Юаня Шикая, составлявшая костяк Бэйянской армии (в честь которой их и назвали ещё до начала революции). В период укрепления собственной власти Юань Шикай расставил их на ключевые посты в государстве, включая провинции. А после его смерти они остались единственной реальной властью на местах и принялись воевать с центральным правительством и друг с другом. Не вижу смысла перечислять их всех по именам. Уж больно много их было. Одних группировок (клик) почти два десятка.

Китай рухнул в хаос.

За этим последовало 35 лет гражданской войны, океаны крови, сепаратизм и запредельно жестокая иностранная оккупация. Но самыми страшными были именно эти первые 10 лет правления Бэйянских милитаристов. Более или менее угомонить их удалось только в 1927 году.

Персона № 7.

Генерал ЧАН КАЙШИ.

Многолетний глава правительства китайских националистов.

А так же многолетний руководитель националистической партии «Гоминьдан». Её создал ещё Сунь Ятсен в конце 1912 года. Создал из обломков «Тунмэнхой». Это была первая попытка создания действительно дееспособной «партии революционного субъекта». К сожалению, слишком запоздалая. Это яркая иллюстрация того, что создавать такую партию надо было ДО, а не ПОСЛЕ начала горячей фазы революции. И все, без малого, четыре десятилетия разгоревшейся китайской смуты эта партия судорожно пыталась собрать страну и нацию по кускам. Заново собрать. Что во сто крат труднее, чем было бы просто своевременно не дать ей рассыпаться.

Фигура Чан Кайши, во многом, трагическая. Это человек, который воевал всю свою сознательную жизнь и потерпел поражение. Причём, от конкурента, которого в начале Синьхайской революции вообще ни во что не ставили — от китайских коммунистов. Но это уже совсем другая история. В принципе, закончить рассказ о «синьхайском сценарии» можно было бы и на Бэйянских милитаристах. И так уже всё понятно. Однако же, по моему мнению, нам с вами, соратники, очень даже стоит разобраться, почему же проиграл Чан Кайши. Почему предложенный им проект «китайского национального государства» провалился? Ведь его даже Советский Союз поддерживал почти что до самого конца, только в последнюю пару лет переключившись на КПК. И тем не менее правление «Гоминьдана» рухнуло. Что случилось? В чём они ошиблись?

А ошиблись они в главном. И для того, чтобы понять, в чём именно, нам нужно вернуться в самое начало. К самим глубинным причинам, породившим Синьхайскую революцию. К самой её сути. Тем самым неразрешимым противоречиям, урегулировать которые она была призвана. Давайте вспомним, что по своему характеру революция в Китае была направлена против этнического и классового угнетения. То есть была национальной и социалистической одновременно. Именно эти цели поставила перед ней история. Но вот только поняли это далеко не все. А деятели партии «Гоминьдан» не поняли точно. Да и не хотели понимать, так как страдающий по «европейскому выбору» Сунь Ятсен собрал там очень прозападную либеральную публику. Национальную составляющую революции они реализовали на отлично. А вот социалистическую решили проигнорировать. За что и поплатились. Да, простого китайского работягу перестали притеснять те самые «маньчжурские чурки». Да, его национальная культура перестала подавляться, а национальное достоинство — унижаться. Но стал ли он лучше жить? Нет. Жить он стал даже хуже. Классовое угнетение при «Гоминьдане» никуда не делось, а даже обострилось из-за перманентной гражданской войны. А ведь китайский народ был уже не тем безответным, забитым «быдлом», безмолвно сносившим всё. Нет, он был разбужен. Из серого аморфного вещества он уже превратился в революционные массы, которые уже не уползут «молчать в свои берлоги» (с). И именно поэтому так удачно выдвинулось последнее действующее лицо великой китайской драмы.

Персона № 8. МАО ЦЗЭДУН.

Великий кормчий.

«Солнце всходит. Алеет восток. Это родился Мао Цзэдун» (с). Так поётся в известной китайской песне. И, уж поверьте мне, поётся искренне. Потому, что именно он, Мао, закончил бесконечную гражданскую бойню, бушевавшую в Китае всю первую половину ХХ века. Как бы кто к нему не относился, но простые китайцы его обожают. Они смотрят на него, как на бога. И есть, за что. Действительно, есть.

Ведь этот выходец из беднейших слоёв населения, который боялся мыться в душе и пользоваться унитазом, смог то, чего все остальные не смогли. Он сделал Синьхайскую революцию завершённой. Любой честный специалист подтвердит вам, что созданный им красный Китай — это не просто националистическое, а ОЧЕНЬ националистическое государство. Абсолютно безжалостное к любым врагам китайской нации и культуры внутри страны, и упорно проводящее экспансию этой нации и культуры во все уголки планеты. И при этом оно социалистическое. Пусть и очень специфичное (абсолютно не совместимое и не понятное для нашей культуры), но на то оно и Китай. Тут уж какое получилось — такое получилось. А прояви те, кто готовился к революции, хоть каплю здравого смысла, создай они вовремя революционную партию или прояви они потом чуть больший интерес к народным чаяниям — и не было бы никакого маоизма. Но, увы. Не уверен, что они даже поняли, почему проиграли. До сих пор, небось, на весь мир обижаются.

Вот таков он, тот самый «синьхайский сценарий», которого мы должны избежать любой ценой. Ведь сама по себе революция неразумна. Она, как буйное маленькое дитя: ею движут очень простые инстинкты. Но их, как минимум, надо понимать. Так что же мы должны понять из китайского опыта? Всего две вещи:

1. Партию революционного субъекта необходимо не просто создавать, а создавать своевременно. В нашем случае задача осложняется тем, что между правыми и левыми патриотами, обладающими одними и теми же глубинными ценностями, существует недоверие. Старое. Традиционное. Обусловленное кучей причин. Преодоление которого является критически необходимым. Потому, что иначе просто не успеть. А ошибаться нам нельзя. Слишком многое сейчас на карте. Даже больше, чем в 1917 году.

2. Нельзя идти против логики революции и игнорировать её запросы. Если Русская Революция, так же, как и Синьхайская, является национальной и социалистической одновременно, то реализовывать надо оба её начала, а не только одно (кому какое больше нравится). Просто потому, что в этом случае те самые неразрешимые противоречия никуда не пропадут, кровавая смута будет долгой, беспросветной и вполне возможно, что фатальной для страны и нации.

Вот с чётким и однозначным пониманием этого мы и должны встретить надвигающуюся Русскую Революцию.

А она надвигается. Неизбежная, как судьба, и неумолимая, как законы кармы. Её приближение ощущается во всём. Так, как ощущалось накануне 1917 года. И все это чувствуют, как чувствовал когда-то Александр Блок:

14.03.2013

P.S.: Но даже если всё будет сделано правильно, мы должны будем чётко понимать, чего именно хотим. А здесь есть ряд вопросов, на которые 99 % соратников предпочитают не заморачиваться вообще. А то и вообще не знают, что эти вопросы существуют. Между тем для будущего именно они являются главными. Об одном из таких вопросов мы поговорим с вами в следующей, заключительной статье книги «РУБИКОН».

 

14. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ИМПЕРИЯ! Повесть о советском человеке

Знаете, чем традиционная медицина отличается от т. н. «современной»? Причём, любая серьёзная представительница древней, прошедшей многовековое испытание, лекарской традиции: китайская, тибетская или индийская (аюрведическая). Нет, не технологическим уровнем, наличием или отсутствием суеверий и методиками лечения. Отнюдь. Они отличаются друг от друга философией. Фундаментальным подходом, лежащим в их основе. И заключается это различие в том, что традиционная медицина смотрит не на саму болезнь, а на организм в целом. Она не сосредотачивается на том, что где-то в каком-то сосуде что-то возникло и не лечит это что-то. Она ищет ПРИЧИНУ. Точку системного сбоя. И вот её лечит. Именно с такого взгляда на ситуацию в целом я сейчас и предлагаю начать.

То, что Русская Революция произойдёт, уже мало у кого из думающих людей вызывает сомнение. Но в какой ситуации она будет происходить? Россия ведь не замкнутая на себя система и не другая планета. Она существует в большом мире и тенденции этого мира распространяются на неё в полной мере. А что сейчас происходит в этом самом большом мире? Это можно назвать только одним словом: крушение. Нас угораздило жить в эпоху, когда рушится всё: капитализм, либерализм, классический гуманизм. На наших глазах распадается на аминокислоты даже не послевоенный миропорядок, а то, чем человечество жило последние лет пятьсот. И именно поэтому значение Русской Революции так велико. Оно глобально и это отнюдь не форма речи, а сухая констатация факта. От того, каким путём пойдёт революционная Россия, во многом, зависит судьба всего остального мира. И это так же медицинский факт. Но о чём это говорит? Какой вывод можно сделать из всего этого? Он прост: мы с вами стоим на пороге нового исторического проекта. Который снова начнётся в России. И который может быть не просто новым, а принципиально новым. Слишком уж велик масштаб изменений в окружающем нас мире.

В этом нет ничего удивительного или странного. По большому счёту, любая истинная революция является «новыми проектом» той или иной степени величины. Я подчёркиваю слово «истинная», так как сразу хочу очень жёстко отделить понятие «революции» от технологий «оранжевых переворотов», которые никакого отношения к революции не имеют по целому ряду причин. Прежде всего, потому, что не несут в себе того самого «проектного» начала, что делает их всего лишь жалкой и довольно омерзительной пародией — «симулякром», как назвал бы это явление Бодрийяр. Так что всё, о чём мы говорим, относится именно к ИСТИННЫМ революциям и никаким другим. А генезис у них подчиняется одним и тем же законам, вне зависимости от размера. Маленький дракон

— тоже дракон. Вот только наш дракон не маленький. И его влияние на глобальные процессы скорее всего будет решающим.

Ну, а коли так, то я хочу задать тот вопрос, что, возможно, является самым главным из всех, которые придётся решить будущим архитекторам и Русской Революции, и нового исторического проекта, который она породит: какова главная задача и истинная цель революции? Иными словами, что мы хотим построить? Чего достичь? Что главное и фундаментальное мы хотим создать?

Кто-то скажет, что это строительство нового сильномогучего Русского Государства. Не без того, отвечу я. Но это, если глубоко копнуть, скорее уж следствие, чем цель.

Кто-то скажет, что построение нового справедливого общества. Разумеется, кивну я, но за счёт чего мы будем его строить? И в ответ услышу либо тишину, либо не шибко умные заклинания про то, что хорошие люди должны собраться и убить плохих людей.

Кто-то скажет, что создание нового мирового порядка. Ну, ясное дело! Однако я задам ему тот же вопрос, что задал предыдущему отвечающему, и реакция будет точно такой же.

А ведь ответ очевиден, друзья: фундаментальной целью и революции, и нового исторического проекта является СТРОИТЕЛЬСТВО НОВОГО ЧЕЛОВЕКА! Именно вопрос человека является ключевым! То, что происходит сейчас — это не кризис государства, культуры и общества. Это кризис человека. И задача национальноосвободительного движения помочь своей нации преодолеть этот кризис. Более того — это его ГЛАВНАЯ задача. Потому, что без нового человека не будет ни нового государства, ни нового общества, ни нового миропорядка. Даже если ценой неимоверной крови, усилиями группки пассионариев что-то подобное и будет создано, то оно, в итоге, либо рассыплется, как карточный домик, либо стремительно переродится и превратится в уродливого клона того, с чем эти пассионарии долго и кроваво боролись. Без нового человека этот замок будет стоять даже не на песке — он будет висеть в воздухе. И продлится это крайне недолго: ну, не живёт долго то, что противоречит законам физики! Просуществовать века здание нового справедливого государства/общества/мира может только при одном условии: если будет опираться на новых людей — Homo novus.

И самое потрясающее в этом то, что как раз этот основополагающий во всех смыслах вопрос мыслителями национально-освободительного движения практически не рассматривается. Нет, отдельные его элементы периодически всплывают то там, то здесь, но происходит это на неосознанном уровне. Целенаправленно же этот вопрос не поднимается. Он либо игнорируется, либо о нём просто не задумываются. А ведь он — главный. Хотя, о человеке, как таковом, всё же говорят. Но не о его строительстве, а, скорее, об отношении к нему. И на этот счёт, если обобщить, существует две точки зрения, которые можно назвать реакционной и революционной.

Реакционная точка зрения состоит в том, что человек плох и исправить его нельзя. Выводы, которые делаются из этого, сводятся к полному отрицанию роли человека (в частности) и народа (в целом) в истории, государственном строительстве и общественной жизни. Модель будущего, которую обычно выстраивают на основании этого, состоит в жёстком разделении общества на «элиту» и «быдло». Элита управляет, быдло пасётся и несть между ними никакой связи. Соответственно, никаких особых усилий на воспитание человека, его улучшение и возвышение не затрачивается. А зачем? Те, кто разделяет реакционную точку зрения, чаще всего говорят, что любят НАЦИЮ, как некое абстрактное понятие, а НАРОД (как совокупность людей) от души презирают и считают бесхребетной биомассой. Лучшее, чего это стадо достойно — давать новой элите шерсть, молоко и мясо. Лично я мало того, что не разделяю оную точку зрения, так ещё и считаю её крайне вредной и разрушительной. Я вообще не понимаю, зачем эти люди, при таком-то подходе, собираются делать Русскую Революцию. Для чего? Не лучше ли наплевать на всё и попытаться встроиться в нынешнюю систему, которая именно такую точку зрения и исповедует? Нет, серьёзно, всё должно быть логически завершённым. А то складывается впечатление, что свергнуть нынешних упырей они хотят только ради того, чтоб сесть на их место. Извините, ребята, но я так не играю. Тем более, что к революции, как к глобальному изменению прежде всего человеческой природы, а уже потом мира вокруг, подобное мнение отношения не имеет. Так что, простите великодушно, но это без меня.

Революционная точка зрения заключается в следующем: да, природа человеческая грешна и несовершенна, но вполне исправима. Человека надо воспитывать, изменять и возвышать. Человека надо СТРОИТЬ как дом. И все великие исторические проекты основывались именно на этом — на построении нового человека в первую очередь. На этой же платформе должны стоять и те, кто собирается строить Русское Государство, и те, кто намерен возводить новое справедливое общество, и те, кто желает создавать новый правильный и совершенный мировой порядок. Потому, что иначе никак. Потому, что «нация» — это понятие не абстрактное, а вполне конкретное, и состоит она из людей. И если мы хотим возрождения и возвышения нации, то озаботиться мы должны возрождением и возвышением человека, в неё входящего. Иначе я себе этот процесс не представляю. Даже не смотря на то, что фантазией, вроде бы, Бог не обидел.

Так вот, уяснив эту простую мысль, можно переходить к следующему вопросу: какого именно человека мы хотим построить? Каковы должны быть его свойства и проектные характеристики? А то ведь строить без спецификации, конечно, можно, но крайне нежелательно — результат может не соответствовать ожиданиям. И ещё один вопрос, тесно с этим связанный: как именно будем строить?

Вот теперь мы и подошли к главной теме этой статьи. То, что было до этого, всего лишь вступление. Длинное, но необходимое. Переходим к основному повествованию. И в нём я снова намерен использовать исторические аналогии. Тем более что ХХ век был очень на них богат. Из существующих ныне примеров подобного строительства можно выделить три.

Ну, прежде всего, это Иран. Самый близкий по времени пример, когда за кратчайший срок было создано и новое государство, и новый человек. Отношение к «исламской республике» может быть каким угодно и это право каждого, нас же интересует опыт. А он и правда богатейший. Но не его мы будем сегодня рассматривать. При всей своей полезности, культурно он от нас неимоверно далёк.

Далее следует Израиль. А вы как думали? Такой пример вполне справедлив. На секунду забудьте, что «Эрец Исроэль» является еврейским государством во всех смыслах слова. Просто посмотрите на то, как они собрали на маленьком клочке земли народ из разных точек земного шара, заставили всех выучить один общий язык (бывший до этого мёртвым больше тысячи лет) и построили нового человека — израильтянина, которого и евреем-то, в традиционном смысле слова, называть можно крайне условно. Это и многое другое — тоже очень ценный опыт. Но не волнуйтесь, говорить сегодня мы будем не о нём.

Сегодняшний сказ будет о том, что нам, современным русским, ближе всего, с какой стороны ни глянь: и культурно, и исторически, да и генетически, давайте уж будем честны. В качестве примера мы будем рассматривать СОВЕТСКОГО ЧЕЛОВЕКА.

Который тоже, вне всякого сомнения, являлся новым человеком, и которого СТРОИЛИ. Причём, делали это именно в рамках нового исторического проекта, порождённого революцией. Почему мы рассматриваем именно его? Совершенно не случайно. Во-первых, как я уже говорил, он нам ближе всех, как бы кто к нему не относился. Во-вторых, если откинуть совершенно лишние эмоции, то какого бы человека мы в итоге не начали строить, в основе будет лежать именно он. Причём, в любом случае. А вы как думали, соратники? От себя ведь не убежишь. Можно сколько угодно кричать, что ты не таков, но ты в любом случае будешь оставаться сыном своих родителей, которые отнюдь не были марсианами, и ты сам сюда не с неба свалился. Это прошивка матрицы любого из нас. И разрушить её можно только вместе с самим человеком, как это случилось в Германии во время денацификации. Я знаю, кому-то из моих читателей услышать это будет крайне неприятно, а кому-то наоборот — очень приятно. Но от эмоций здесь вообще ничего не зависит. Потому, что Волга впадает в Каспийское море, а мы произошли от советского человека. И то, и другое — просто факты. Спорить с которыми можно до хрипоты. Только это столь же продуктивно, как кричать на банкомат. В-третьих, именно на примере его, советского человека, мы лучше всего можем понять, к чему нам следует стремиться, чего сторониться, какие черты культивировать, а каких ошибок избегать любой ценой. Ведь, в конце концов, строительство советского человека было великим экспериментом, и данные, которые были собраны в ходе его проведения, для нас просто бесценны. Пренебрегать ими верх глупости.

Сразу хочу расставить все точки над «ё»: нашей целью не является ни восхваление советского человека, ни его уничижение. Нами движет только желание его понять и, главное, выявить причины того, почему проект «советский человек» в итоге оказался нежизнеспособен. Дабы ни в коем случае не повторить этих ошибок в будущем — тогда, когда сами будем возводить нового человека, рождённого Русской Революцией. А ведь такие теоретические моменты впоследствии диктуют вполне конкретные практические шаги, не так ли?

Но, для начала, я сформулирую главное условие, при котором такое строительство становится возможным. То есть отвечу на вопрос, как именно будем строить. Строительство нового человека возможно только в рамках Империи. Причём, даже не «империи», в смысле, «государства», а «империи», как ИДЕИ. Даже если этим строительством занимается не страна, а просто сплочённое сообщество, то таким сообществом всё равно движет ярко выраженная имперская идея, как это сейчас происходит с исламским «халифатизмом». Только в пламени этого огня может выплавляться новый человек. Даже те же Иран и Израиль, не смотря на свои отнюдь не подавляющие размеры, являются локальными имперскими мини-проектами. Давайте подумаем, какими свойствами обладают оба этих государства? Они:

a) являются сильными государствами, несущими в себе пламенный мессианский заряд;

b) их народ сплочён мощной объединительной идеей;

c) оба они стремятся распространить своё влияние на весь мир.

Что, разве не так? А каким был Рим? Какой была Византия? Каким был Арабский Халифат? Какими были и являются все другие государства, осуществлявшие строительство нового человека? Да такие же они! Точно такие же. Для сравнения давайте посмотрим на какую-нибудь Данию или какой-нибудь Свазиленд. Вот уж кто ни одной из этих черт не наделён. И что? Они способны хоть на какой-нибудь прорыв? Да они даже защитить себя не смогут, случись война. Помнится, Гитлер захватил ту же Данию за сутки. И не надо говорить, что силы были не равны. Вспомните, как он намучился с маленькой Сербией, нашей младшей сестрой.

И точно таким же был Советский Союз. Красная Империя, построившая советского человека. Она построила его, а он построил её. Их связывали глубокие и очень сложные узы любви и ненависти, переплетённые в такой тугой и невообразимый клубок, что и представить себе невозможно. И погибли они вместе. В один день, когда советский человек решил, что Красная Империя ему больше не нужна. В итоге он превратился в «россиянина», а его страна — в жалкий обмылок по имени «РФ». Но почему же так произошло? Давайте в этом разберёмся. И это будет не просто рассказ. Это будет маленькая повесть.

Вступление.

С чего начать? Наверное, с моего личного отношения. Я — русский националист, правый радикал и в гражданской войне столетней давности я однозначно за белых. Но плевать в советского человека я не хочу. Потому, что считаю это низостью и несправедливостью (а я до крайней степени ненавижу и то, и другое). И потому, что советский человек, построивший великую страну, полетевший в космос, победивший величайшую армию со времён Чингисхана, создавший атомную бомбу и автомат Калашникова заслуживает уважения априори. А ещё потому, что мои родители и родители моих родителей были советскими людьми, а я чту своих предков. Но, главное: советский человек был очень хорошим человеком. Чисто по-человечески. Он защищал слабых, уважал ветеранов, заботился о детях и стариках. Он с радостью служил в армии и защищал Родину. Он шёл в институты для того, чтобы учиться, а не «поставить галочку в резюме». Он считал, что пьянствовать и употреблять наркотики стыдно, а такие вещи, как педофилия, вообще не укладывались у него в голове. Он трудился честно и самоотверженно, так, как и не снилось никакому лютеранину или кальвинисту. И это его безусловные достоинства, отрицать которые способна только откровенная мразь. Я ненавижу слово «совок» и никогда его не использую. А моё отношение к тем, кто использует, автоматически становится негативным. Именно поэтому, кстати, многие недалёкие личности считают меня «сталинистом» и этим самым «совком». Но правда в том, что я всего лишь стараюсь быть справедливым. Тем же, кто пытается меня в этом упрекать, могу лишь посоветовать пойти по известному заднепроходному адресу: там вам самое место, среди глистов и фекальных масс.

Главными положительными чертами советского человека было следующее:

1. Коллективизм. Советский человек был общинником в самом лучшем смысле этого слова.

2. Оптимизм. Советский человек был жизнерадостным и смотрел в будущее с надеждой, а не с ужасом, как современный «россиянин», что, согласитесь, не мало важно для формирования этого самого будущего.

3. Героизм. Советский человек мог в любой момент мобилизоваться и самоотверженно идти к достижению общих целей. Любых, будь то защита Родины или выполнение квартального плана. Любой пьяный рабочий мог в секунду протрезветь и героически броситься латать прорванную трубу центрального отопления. И я не считаю это глупостью. Я считаю это добродетелью. Великой добродетелью.

Именно эти черты советского человека нам, во что бы то ни стало, нужно будет восстановить и отстроить заново. Без этих его черт построить что-либо будет невозможно.

Я очень люблю советского человека.

И именно поэтому я буду к нему абсолютно безжалостным. Предупреждаю сразу: во многом моя критика будет уничтожительной.

Сейчас в определённых кругах силу набирает мнение, о необходимости «восстановления» советского человека. Так сказать, «возвращения к истокам», к советскому примордиальному состоянию. Особенно эта точка зрения сильна в кругах «:новых левых» (аналога наших националистов третьего поколения). Среди них бытует мнение о том, что советский человек — это улучшенная модификация русского человека. Но так ли это? И да, и нет. Доля истины в этом утверждении всё-таки есть. Но только в том смысле что он — модификация именно РУССКОГО человека, а не какого-то другого. Он не был пришельцем из космоса, не был «потомком богов», не был выращен в пробирке и совершенно точно не являлся ни «кадавром», ни «гомункулусом», ни «мутантом», каковым некоторые персонажи пытаются его представлять. Нет, друзья, он был плоть от плоти и кровь от крови русской. И в его появлении не было ничего странного или противоестественного: мир меняется и русский человек должен меняться вместе с ним. Такие изменения — это естественный процесс. Русский человек не мог и не должен был оставаться таким, каким он был тысячу лет назад или, хотя бы, до революции. Ну, не может «кукурузник» воевать со «стеллсом». А вот СУ-47 "Беркут" может. Он эти «стеллсы» на завтрак есть способен. И будет способен ещё лет тридцать.

Но вопрос-то в другом: была ли эта модификация действительно «улучшенной»? А вот это уже вопрос крайне спорный. Главным образом потому, что результат уже известен и он — штука упрямая. Ведь именно советский человек, тот самый «строитель» и «боец», которого они так нахваливают, позорнейшим образом проиграл всё, что мог и не мог. Такого сокрушительного и постыдного поражения просто не знала мировая история. Не было этому аналогов за весь период существования человечества. Оно просто уникально в своём непотребстве. Вдумайтесь: тот самый советский человек, что построил великую страну и выиграл великую войну, позорно спасовал и теперь постыдно дрожит перед кучкой дикарей, которым меньше века назад он сам помог спуститься с дерева и отломать хвост. Тот самый советский человек, который начинал с культа физической культуры, сейчас отвратительно спивается и скалывается. Причём, делать он это начал ещё до того, как превратился в «россиянина». И он же, советский человек, самоотверженно бившийся за свободу всего мира от угнетения, теперь жалко и ничтожно позволяет вытирать о себя ноги собственным упырям.

Как он мог так деградировать? А вот, представьте себе, ухитрился. Но только ничего в этом мире не происходит на пустом месте. И если такое случилось, значит, дефекты были заложены ещё на стадии проектирования. Ну, и, разумеется, в процессе строительства они обрели плоть и привели к тому самому краху, который похоронил под собой и страну, и самого советского человека.

Так каковы же эти недостатки? Их три. И каждый их них мы рассмотрим в отдельности.

Как уже говорилось ранее, строительством советского человека занималась Красная Империя. Та самая, которая, помимо всего прочего, возводила новый исторический проект

— коммунизм. К нему сейчас много претензий и это при том, что многие ценности, исповедовавшиеся красными, в равной степени разделяются и многими нынешними белыми: социальная справедливость, равенство, борьба с угнетением, бесклассовое общество, раскрытие творческих способностей человека. Но всё это в глазах многих перечёркивается одной его весьма весомой чертой: интернационализмом. На который, в силу целого рада причин, у многих, включая меня, уже даже не аллергия, а устойчивая реакция ярости. Это не удивительно: на его практическую реализацию мы более чем насмотрелись. После того, как советский человек 100 лет назад принял эту, вроде бы, светлую идею всей душой, ему в эту душу смачно плюнули. В результате нас от данного слова трясёт. Что ж, нормальная реакция нормальных людей, надо сказать. Самое интересное, что к догматам коммунизма интернационализм даже не относится. Да, коллеги, это так. Догматом является не он, а классовая борьба. И классики марксизма (включая основателей Красной Империи) полагали, что классовая борьба является первичной и абсолютно самодостаточной и что на историческом поле только она является движущей силой, а всё остальное не имеет значения. Ну, а коли так, то и разница между этносами несущественна, а все культурные, исторические и цивилизационные различия — сущая ерунда, которая должна быть искоренена железной рукой. Интернационализм же является всего лишь логическим выводом из подобной постановки вопроса. Справедливости ради следует сказать, что сейчас, когда классический классовый подход доказал свою несостоятельность и стало очевидно, что классовая борьба (которая, несомненно, имеет место) не существует в отрыве от этнического начала (накладывающего свой глубокий и, во многом, решающий отпечаток), многие левые начали отходить от интернационализма форсированными темпами. Но то сейчас. А вот век назад об этом никто даже и не задумывался. Что и привело к появлению на свет первого родового дефекта советского человека, имя которому:

ДЕЭТНИЗАЦИЯ.

Процесс этот был сложный и неоднозначный. Более или менее чётко его основной принцип был сформулирован даже не в России. Его изложил Иосип Броз Тито, когда высказал свой знаменитый тезис: «Слабая Сербия — сильная Югославия» (с). Чем это всё закончилось, все мы отлично знаем: не осталось ни сильной Югославии, ни слабой — вообще никакой. В Советском Союзе происходил очень похожий процесс. Причём даже нельзя сказать, что делалось всё это из каких-то особо злокозненных побуждений. Нет!

Наоборот, всё делалось как бы во благо. И делалось именно в рамках строительства советского человека. Причём, касалось это именно русских. Все остальные народы, напротив, усиленно этнизировались. Тем же украинствующие представители малороссов впервые получили мало-мальски организованный «украинский язык» именно при Союзе. Именно тогда был составлен свод его правил, правописание и всё прочее, без чего было бы просто невозможно заявленное «делопроизводство на национальном языке». О таких персонажах, как чеченцы, я вообще молчу. А вот русских всё это как-то обходило стороной. Опять же, отнюдь не из-за чьего-то злого умысла. Просто замыслы были в другом. И они были, поистине, сверхамбициозны: создание советского народа — новой исторической общности. И именно русские предполагались в качестве её базы. Да и что значит «предполагались»? Советский человек и был именно что модификацией русского.

Отношение к русскому народу, как таковому, на протяжении советского периода менялось несколько раз. Национальная политика при Ленине, Сталине, Хрущёве и Брежневе была настолько разной, что её можно было бы назвать разными национальными политиками. Достаточно сказать, что даже сама идеологема про «новую историческую общность» появилась только во второй половине 70-х годов, а до этого её просто не было. Но можно было бы понять, если бы советский народ замышлялся чем-то вроде «политической нации» (аналога американцев или нынешних французов). Так ведь нет, по тем замыслом он имел все признаки нации этнической. И совершенно понятно, почему Лев Николаевич Гумилёв, сказавший, что этносы не создаются постановлением Политбюро, был в те годы, мягко говоря, не в чести. Но почему же было так? Ради чего русский народ деэтнизировался, а все остальные народы, народцы и народишки «право имели»? Смысл в это вкладывался очень глубокий и замыслы были огромны. Мне он представляется, как замена традиционной этнической составляющей на коммунистическую: новую и, как им думалось, абсолютно прекрасную, а так же идеальную во всех отношениях. Красные ведь были большими романтиками. Как же иначе? Ведь те, которые не романтики, ни на что большое и, тем более, великое от природы не способны. Им думалось, что если поощрять этнизацию русских, то это разрушит государство. Нельзя сказать, что они её даже запрещали или тормозили, этнизацию эту. Ничего такого не было и в помине. Её просто не поощряли. И никак не поддерживали. Одновременно поддерживая национальную самость других. Разумеется, в рамках общего государства и общей господствующей идеологии. С этим было строго: уж в чём, в чём, а в глупости архитекторов красного исторического проекта обвинить нельзя. Но, всё же, они ошиблись. И это была страшная ошибка.

К чему она привела? Давайте рассмотрим на примере. Представьте себе две конструкции. Сперва планетарную систему, где вокруг огромного и мощного Солнца вращаются маленькие планеты. Они идут по своим орбитам и Солнце не приносит им никакого вреда. А теперь представьте себе ту же систему, где вместо солнца аморфное облако космического газа, где нет никаких сильных точек притяжения, а есть только отдельные довольно немощные мелкие инфильтраты плазмы. Теперь вопрос: какая из двух конструкций прочнее? Думаю, ответ очевиден. Так вот архитекторы Красной Империи год за годом медленно и постепенно разжижали русское ядро. Отнюдь не по злобе, а потому, что считали это правильным. Примерно так, как считают сейчас в нынешней толерантной Европе: а чтоб никто, не дай Бог, не обиделся. В то время как все остальные этносы Союза изо всех сил накапливали национальную гордость, советские русские этого не делали. И в итоге советский человек стал никем. Самым натуральным нулём без палочки с невнятной самоидентификацией, без традиций и даже без памяти предков. Гордость за которых в позднесоветской идеологии была ограничена только Великой Отечественной Войной, а так же гражданской войной, которая уже тогда простым народом воспринималась крайне неоднозначно, что бы там не вещала официальная пропаганда. Вся остальная тысячелетняя история поминалась как бы невзначай, с неким налётом стеснения. Поминалась без ненависти, но и без любви. Поминалась так, что те, кто о ней слышал, улавливал некую неловкость. Дескать, было, ну, что поделаешь, простите нас за это, люди добрые, мы ж только после 1917 года и жить-то начали. И это касалось исключительно и только русской истории. Не потому, что власть была русофобской. Отнюдь. Это сейчас она русофобская, а тогда подобными категориями не мыслили вообще. Вопросы тогда ставились принципиально иначе. Просто история русского народа и история Русского Государства неотделимы друг от друга. И принижая историю Империи Романовых невозможно попутно не принизить историю русской нации. Была нарушена историческая целостность. Что неизбежно сказалось и на этническом самосознании.

Но ведь этничность дана нам не просто так. Она — мощнейший природный регулятор, дублирующая система безопасности, естественный предохранитель. Именно она в кризисный период, в моменты обрушения государственной власти, не даёт нации распасться или превратиться в перепуганное блеющее стадо баранов. Это каркас. Позвоночник, позволяющий организму не обратиться грудой мяса. Защитная система, которая должна была включиться и мобилизовать советского человека в определённый момент. Но когда Красная Империя пошатнулась, когда её исторический проект пошёл трещинами, эта система не включилась. Потому, что её уже не было. И тут вдруг выяснилось, что таджики остались таджиками, чеченцы — чеченцами, киргизы — киргизами. А как же русские? А они — советский народ. Пожалуй, единственные действительные его представители.

Русские начали растерянно озираться и вдруг обнаружили, что опереться им как-то и не на что даже. Очень мало у них осталось этнических констант. Разве что только язык и характерная внешность. Всё прочее было каким-то невразумительным. Национальной культуры у них не осталось. Вся её пропаганда была сведена к демонстрации сусальнотошнотворных девиц в кокошниках, от одного вида которых начинался приступ морской болезни. Даже художественный образ русского народа стал каким-то непотребным. Вспомните, к примеру, кем показывался типичный русский сказочный персонаж? Эдакий придурковатый увалень, над которым можно было от души посмеяться, которому можно было посочувствовать, за которого можно было даже искренне порадоваться. Но которого просто невозможно было уважать. Даже мысль об уважении к этому персонажу не возникала. Слов нет, Иван-дурак — это действительно очень глубокий и практически сакральный символ в нашей народной культуре. Но только показывался он, уж извините, не как «Иван-дурак», а как «Иван-идиот». А это уже совершенно иной смысловой оттенок, вам не кажется? Ярчайший пример такой подмены понятий — это колхозник Кузьма из культового пропагандистского фильма «Свинарка и пастух» (на мой взгляд, являющегося образчиком совершенно отвратительной и кристально чистой русофобии). Глуповатый, подловатый, мелкий и корыстный плебей, девушка которого, преисполнившись праведного отвращения, уходит к прекрасному и благородному рыцарю с гор. Причём, народ этого самого «рыцаря» (чеченцы, если кто из вас не знал) показан так, что закрадывается мысль: никаких глупых, подлых, мелких и корыстных плебеев из этого народа происходить не может. В отличии от. Ну, вы понимаете.

Что самое потрясающее: делалось это всё, опять же, не по злобе, а просто чтоб «они не обижались». Точно так же, как делается сейчас в Европе. Это всё та же теория «плавильного котла». Которая, кстати, в Союзе была куда более сбалансированной, чем на современном Западе. Но вот только более жизнеспособной она от этого не стала. И вот такой образ собственной нации годами откладывался в сознании советского русского человека, накапливаясь, как радиация. В итоге у русских в решающий момент ни то, что гордость не проснулась — у них полыхнул комплекс неполноценности.

Который абсолютно парализовал волю советского человека. И всё рухнуло.

Вот к чему привела его деэтнизация на деле. Вот каков её практический результат. Кризис традиционной семьи, падение рождаемости, крушение традиционной морали — у всего этого, во многом, ноги растут именно оттуда.

И зашевелилось здесь хоть что-то только тогда, когда отходящий от шока русский народ начал по осколкам, по кусочкам, по фрагментикам заново собирать свою этничность. Собирать, как пазл. Долго, упорно, ошибаясь, отступая и начиная всё сначала. И, заметьте, с какой яростью на это реагирует правящий режим. Да всё потому, что он вдруг понял, как это удобно и необременительно, управлять деэтнизованной протоплазмой. Которая не имеет гордости. Которая не имеет памяти. Которая не имеет будущего и сама об этом знает. Но вот если русский этнос самовосстановится (к чему всё сейчас и идёт) — вот тогда это будет уже совершенно иная история.

Но в истории достаточно случаев, когда отнюдь не этническим сообществам удавалось организовать сопротивление. Те же самые примеры классовой борьбы начала ХХ века. Исходя из этого, можно предположить, что даже в деэтнизованном состоянии у советского человека могли быть шансы, по крайней мере, не пасть настолько низко. Но и с этой стороны у него была проблема.

2.

Вы когда-нибудь задумывались, какой была концепция власти в Красной Империи? Нет, она отнюдь не была людоедской. Совсем даже наоборот: всё было для человека и ради человека. На полном серьёзе. Без шуток. И в этом нет ничего плохого. Вот только делалось это так, что человек в итоге развратился. Принцип «ты не думай — за тебя Партия думает» воплощался в жизнь от и до. И ведь Партия не обманывала! Она действительно «думала». А простой человек был от этих дум ограждён. Он не принимал никакого участия в реальном управлении государством. Его участие сводилось к номинальным выборам не особо наделённых властью Советов. Надо ли оно простому человеку — это вопрос отдельный, но речь сейчас о другом. Человека отучили от самостоятельности. Государство принимало за него решение, государство защищало, государство кормило, государство заботилось. Нельзя сказать, что советский человек жил, как у Христа за пазухой. Это не правда. Но и о будущем своём он не волновался в принципе. Советского человека приучили полагаться на советское государство ВО ВСЁМ. Поймите меня правильно: нет ничего плохого в том, что государство сильное, и нет ничего плохого в том, что оно заботится о своих гражданах. В конце концов, разве не так все мы представляем себе государственный идеал? Но только есть такие матери, которые заботятся о своих детях до такой степени, что те становятся совершенно недееспособны по жизни. Казалось бы, что плохого в материнской заботе? Разве она может быть чрезмерной? Может. Ещё как может. И Отто Вейнингер это доказал. Вот именно это с советским человеком и случилось. Второй его фатальный недостаток:

ИНФАНТИЛИЗАЦИЯ.

Или, если говорить более точно: государственная инфантильность. Когда на советского человека нападали: его приучали надеяться на милицию. Она ж ведь у нас народная, товарищ! При этом ему как бы намекали, что самостоятельно он сопротивляться злу, конечно, может, но если вдруг случайно переусердствует, то сядет за «нарушение пределов необходимой самообороны». Иметь оружие? Да ни в коем случае! Только если ты охотник или спортсмен какой-нибудь. А зачем тебе оружие, товарищ? Г осударство же заботится, милиционер на посту, солдат на боевом дежурстве, а КГБ никогда не спит. И так оно и было. Красная Империя не лгала — она действительно защищала. Но вот только у неё была на это тотальная монополия, которую она обороняла от посягательств решительно и беспощадно.

И в итоге выросло целое поколение людей сильных, здоровых и очень правильных, но, при этом, совершенно беспомощных в ситуации абсолютного экстрима. Советского человека просто не учили ответственности за себя, свою семью, за сообщество, в котором он обитает. А ведь именно опираясь на это может прочно стоять в душе ответственность за страну. В этом так же не было никакого злоумышления. Об этом просто не подумали. Не видели смысла. Никому и в голову не могло прийти, что государство может ослабеть, или что оно может забить на свои обязанности рабоче-крестьянский серп и молот, а то и вовсе накрыться пятиконечной звездой. Но, как сказано в замечательном фильме Ивана Охлобыстина «Соловей-разбойник»: «Иной раз слушаешь историю и думаешь: не может быть. Только я четверть века участковым отгорбатился и я вам ответственно заявляю: всё может быть, а то, чего не может быть, чаще другого случается» (с). Ну, вот оно и случилось.

Нельзя сказать, что советский человек был слабаком. Это было бы откровенной ложью: слабаком он не был. И способен он был на многое. Но только вместе с государством, в рамках государства и направляемый государством. А без государства он оказался абсолютно беспомощен.

Знаете, как начинался геноцид в Чечне? Изложу по рассказам очевидцем. Сперва т. н. «чеченская милиция» приходила в станицу и изымала оружие. Охотничье. Другого у русских не было, в отличии от чеченцев, которые никогда не принимали установки Красной Империи совсем уж близко к сердцу. И, вы удивитесь, но здесь тоже не было никакого злого умысла: просто русские воспринимали государство, как своё, а чеченцы на такое не способны в принципе. Вот и получилась эдакая «неравномерность развития». Ну, так вот советский человек, который жил в тех станицах, отдавал оружие безропотно. Более того, он отдавал его совершенно спокойно: милиция же! А что она чеченская, так какая разница, мы же все — «новая историческая общность, советский народ». И эти советские люди не были дураками или сумасшедшими. Просто их так учили. Их убеждали и убедили, что поступать надо именно так. Да и зачем оружие? Защищать свой дом? Да полноте! Милиция же есть, а вот и она, кстати… А потом та же «милиция», сняв форму, приходила в эти безоружные станицы и резала, и насиловала, и грабила. Потому, что для них не было никакой «новой исторической общности». И когда они вывешивали русские кишки на заборах в знак того, что дом свободен (эдакое риэлторство по-чеченски), то меньше всего думали о том, что между советскими народами "нет разницы". Для них она ещё как существовала.

А ещё известны примеры, когда один чеченец вырезал сразу несколько семей советского человека за один раз. Просто шёл по улице, заходил в дом и всех там убивал. А потом входил наружу и заходил в следующий дом. И все видели, и все знали, что сейчас он убивает соседей, а потом придёт к ним. Но ничего не делали. Советский человек сидел и ждал, когда государство ему поможет. Просто потому, что другое у него в голове не укладывалось. Его ведь так научили. Ему ведь твердили это с детского сада. И государство всегда помогало. Так помогало, что он отвык даже думать, что может быть иначе. Он не мог себе и представить, что в ряде ситуаций принимать решения нужно самому и защищаться нужно самому. А когда государство вдруг исчезло, тот советский человек оказался беспомощно блеющей овцой.

Другой советский человек, носивший армейские погоны и руководивший гарнизоном Грозного, отказался выдавать оружие казакам атамана Молодидова в 1991 году. Отказался, не смотря на то, что в городе уже во всю резали людей. Как же можно, ведь не было приказа! Ведь так же нельзя! Не баламутьте людей, государство обязательно их защитит!… А когда через несколько дней боевики ОКЧН просто зашли в БЕЗОРУЖНЫЙ военный городок и взяли в заложники офицерские семьи, этот советский человек под погонами был вынужден отдать оружие им. ИМ! И геноцид начался. А ведь вооружи он тогда казаков 96-го полка, так ни то, что геноцида — никакой чеченской «независимости» не было бы. Но он не мог. Потому, что он — советский человек. Глубоко поражённый государственной инфантильностью. Парализованный без государственной воли, как обесточенный миксер.

Да, чеченская бойня выявила этот порок советского человека, как ничто другое. Но, да простит меня всемогущий Бог, в ней была и своя положительная сторона. Она отрезвила и разбудила советского человека. Он проснулся, когда ему плеснули в лицо кровью. И в этот момент он стал БЫВШИМ советским человеком. Почему «бывшим»? А потому, что его картина мира рухнула. Только и всего. Всё, что мы наблюдаем после — это его мучительное перерождение. Мучительное потому, что никем не направляемое. Тот слой бытия, в котором он существовал, прекратил своё существование. Потому, что государство превратилось из стали в ядовитый холодец. Русский же человек (равно, как и советский человек) — государственник по природе своей. Для того чтоб научиться жить в обстановке «дикого поля» ему нужно очень здорово деградировать. А на это нужно время. Потому сейчас его и терроризируют «рыцари с гор» — они просто лучше приспособлены к такой обстановке. В мире дикости лучше всех себя чувствуют дикари. Безусловно, со временем мы тоже можем одичать. Но есть ли у нас это время? Нет. Его у нас нет.

Но противоречит ли высокий уровень государственного развития народа его способности сопротивляться в экстремальной ситуации? Является ли инфантилизация неизбежным побочным эффектом сильной государственности? Нет, не является. И сильное государство может вполне успешно населяться людьми, сильными в любой ситуации. Тому уйма примеров. И если бы Красная Империя была правильно откалибрована, ничего подобного бы не произошло. Была ли у неё такая возможность? Да, была. Но, увы. Структура Красной Империи, построившей советского человека, была хороша и эффективна во многих аспектах. Но только не в этом. Для такого она была просто не приспособлена. Такую возможность её создатели не предполагали. И это была ещё одна их страшная, стратегическая ошибка. Во многом стоившая жизни ей самой. В чём состояла суть этой ошибки? С учётом обстоятельств эта суть вдвойне печальна. Ведь что хотели построить коммунисты? Первое в мире народное государство. И они его строили. Честно строили. Но при этом всё же не доверяли народу. Не хотелось им иметь «факторы риска» в виде таких вещей, как оружие у населения, реальное местное самоуправление, создание сильных народных дружин на местах. Они полагали всё это лишним и ненужным, когда за всех «Партия думает». А ещё испытывали подсознательное желание того, чтобы народ полностью зависел от народного государства. Желание понятное, но зашедшее слишком далеко. Они в очередной раз «просто не подумали». А в итоге у народа атрофировалась личная ответственность и наросла инфантильность. Результат известен.

Однако существует ещё один источник, из которого могут черпать силы даже деэтнизированные и инфантильные люди. При его наличии советский человек мог продержаться хоть как-то. Но как раз с ним всё было совсем плохо.

3.

Наверное, самый банальный вопрос из всех, которые я слышал, это: «В чём смысл жизни?». Однако это редкий случай, когда банальность и актуальность никак не связаны друг с другом. И вопрос это был, есть и будет животрепещущим всегда.

Был он таковым и в Красной Империи. Вот только она его не признавала. Вернее, не признавала полностью. Каковы были главные идеологические догматы ленинского коммунизма в духовной сфере? Правильно: атеизм и материализм. Причём, и то, и другое в совершенно радикальных, крайних версиях. Советская идеология утверждала, что цель жизни советского человека в великих свершениях во имя построения коммунизма. Ради чего? Ради некоего общечеловеческого глобального счастья. Достаточно абстрактного счастья, надо сказать. В конкретном описании этого счастья ленинские идеологи очень долго терялись. Потом, правда, теряться перестали. Хотя, уж лучше бы не переставали, но об этом поговорим чуть ниже. Есть ли что-то плохое или отрицательное в таких установках. Нет. Идея светлая, в общем-то. Но в той версии, что подавалась идеологами Красной Империи, идея эта была глубоко логически ущербной. Потому, что у неё не существовало логического же завершения и обоснования. Именно по причине её полной атеистичности и материалистичности.

Советскому человеку семьдесят лет упорно внушалось, что после жизни ничего нет, только мрак и небытие. Что сам он — лишь загадочное недоразумение природы, на миг выхваченное из этого самого небытия, непонятно зачем наделённое сознанием и обречённое в это небытие рухнуть. Угаснуть, как искра на ветру. Безвозвратно. Бессмысленно. И выхода нет, сплошная обречённость. А мотивировалось всё просто: раз наукой это не доказано — значит этого нет.

Всё, что выходило за рамки этой концепции, любые попытки духовных исканий, любые поползновения хоть как-то снять с советского подсознания этот чудовищный моральный груз — всё это объявлялось «поповщиной», безжалостно клеймилось и изгонялось. Я сейчас отнюдь не агитирую за Православие, которое исповедую, равно, как и не агитирую за любую другую религию или филосовско-мистическую систему. Я говорю В ПРИНЦИПЕ. Всё, что не могло быть пощупано руками или изучено научным аппаратом, объявлялось несуществующим. В результате глубоко в душе советского человека (существование которой так же яростно отрицалось), в его сердцевине, в самых потаённых закоулках его разума сформировался сложный комплекс безысходности, название которому я подбирал очень долго, так как слова, описывающего это явление наиболее полным образом в нашем языке просто не существует. Как вряд ли существует оно и в других языках мира. Просто потому, что такого раньше не было. Ближе всего по смыслу здесь могло бы быть слово «бездуховность», но даже оно, всё же, и близко не соответствует всей полноте категории.

Однако мне всё же удалось его отыскать. Причём, в современной «креативной» масскультуре, ноги которой растут как раз из тех времён. Это слово:

духless

Оно взято мною из плохой книги Сергея Минаева, единственная художественная ценность которой состоит как раз в изобретении этого слова. Потому, что именно оно наиболее полно описывает всю многогранность и глубину явления. Это и бездуховность, и безысходность, и отсутствие смысла, и внутренняя моральная растерянность, и логический тупик жизни (Франкл называл это "экзистенциальным вакуумом"). Именно этой болезнью и поражён герой книги. Она разъедает его изнутри. ИМЕННО она. А коли так, то и использовать данное слово, как название категории в целом, вполне уместно. Новое время — новые слова.

В результате советский человек потерял даже не цель, а смысл к этой цели двигаться. Ленинский коммунизм не смог ответить ему на главный вопрос: «ЗАЧЕМ?». И у советского человека медленно, но неотвратимо, начали размываться все жизненные константы, включая элементарную нравственность. Хочу, чтобы меня правильно поняли: я не утверждаю, что советский человек был безнравственным. О, нет! Он был очень нравственным. Даже очень-очень. Многие жители штатов «библейского пояса» Америки уступают ему в этом на несколько корпусов.

Вот только нравственность без духовности бессмысленна.

Причём, бессмысленна в прямом смысле слова. Бессмысленна — значит не имеет смысла. Он просто отсутствует, вот и всё. А чтобы вы видели разницу между двумя этими понятиями, я кратко поясню их смысл.

Нравственность — это следование человеком определённому набору правил, описывающему то, что общество считает нормами допустимого поведения в рамках данной культуры.

Духовность — это внутренняя осмысленная потребность человека следовать этим правилам.

То есть иными словами можно быть нравственным и насильно, при этом являясь очень плохим человеком. Такой персонаж может быть вполне «порядочным», но в душе у него будет процветать ТАКОЕ, что испугаются даже черти в Преисподней. Вся его «порядочность» и «нравственность» продиктована лишь тем, что «так надо» и «так принято». Сдерживают его лишь угрозы уголовного наказания или общественного осуждения. Но если вдруг перестанут наказывать и осуждать… Такая нравственность — это отнюдь не «разум сердца». Это тяжкий груз. Который при первой же возможности отлетает, как ржавая заклёпка. Осыпается, как шелуха. Бушующий сейчас вокруг нас нравственный Ад имеет свои корни именно там. Его причина — духless.

Конечно, скажите вы, уж лучше так, чем никак. Но я отвечу: а сколько так может продолжаться? Если человек духовный считает, что вести себя нравственно необходимо потому, что есть какая-то надмировая сила, что со смертью жизнь не заканчивается, что мир сложнее, чем кажется, и поэтому он работает над собой и становится лучше, то человека бездуховного ничто из этого не сдерживает. Тёмная сторона есть в любом человеке. Советский человек не является исключением ни в одну, ни в другую сторону. Но чему, скажите на милость, было сдерживать тёмную сторону советского человека, кроме уголовного кодекса и партсобрания? Живём же один раз! После смерти же ничего нет! Так зачем тогда тяжко вкалывать, чего-то там строить, совершать какие-то там великие свершения или просто вести себя, как человек, а не как свинья? Какой смысл?

Всё это, к тому же, ещё происходило рука об руку с деэтнизацией (то есть демонтажём национального стереотипа поведения и, главное, традиционного набора ценностей, совершенно неизбежным при таком процессе).

И как только это стало можно, советский человек ударился во все тяжкие. А если кому-то из моих читателей левых взглядов данный диагноз будет неприятен, то я отвечу им ровно теми же словами, какие до этого сказал правым соратникам: инопланетян в России нет! И то, что сейчас в ней происходит, творят отнюдь не пришельцы из космоса. Это всё вытворяет советский человек, слетевший с катушек. А вы думали, кто? Диверсанты? Мутанты? Дети пробирки? Нет уж, дорогие мои, посмотрите правде глаза. Других людей у нас нет. Потому, что для их появления нужно новое строительство нового человека. Ну, или «естественная» эволюция (она же деградация) длинной в пару столетий. А как иначе? А иначе никак.

Понимали ли это коммунистические идеологи? Некоторые понимали. Опять же, дураками они не были. И всю первую половину советского периода отчаянно искали ответ, как растерянные слепые котята тыкаясь в двери, которые были уже давно открыты ВО ВСЕХ религиозных системах без исключения. Продвинулись недалеко. Слишком многое сдерживало. А потом Никита Сергеевич Хрущёв решил закрыть вопрос в свойственной ему манере.

Что я могу сказать о нём? Яркая иллюстрация того, что быдло во власти — это страшно. Нет, я совсем не имею в виду тезис о том, что «элита правит — быдло пашет». Отнюдь. Под словом «быдло» я подразумеваю не народ, а вполне конкретных персонажей, и вы все прекрасно знаете, каких именно. Являлся ли быдлом Никита Сергеевич? О, да! Он им ещё как являлся. И имел все черты классического быдла: хамство, чванство, ограниченность, самодурство. Кроме того, всё, что было сложнее селёдочки с картошечкой, вызывало у него типично гопническую реакцию агрессии. Вот в рамках такого подхода он и решил вопрос о том, что является смыслом жизни советского человека. И не нашёл ничего лучшего, чем торжественно заявить: смысл коммунизма в повышении благосостояния. То есть иными словами, главным в коммунизме было признано: вкусно есть, сладко спать и покупать много шмоток. Всё. Точка. А если уж совсем откровенно и прямо, то Никита Сергеевич, сам того не понимая (было бы чем) смыслом коммунизма объявил потреблядство. То самое, друзья. И никаких намёков на хоть что-нибудь духовное. Эту точку зрения тут же радостно поддержал многолетний главный советский идеолог Михаил Андреевич Суслов и до самого конца Красной Империи она уже не менялась.

В тот день советский коммунизм умер.

Он проиграл. Морально, идеологически и даже логически. Почему так? С удовольствием поясню.

Морально потому, что человеческая жизнь не может сводиться к одному лишь потреблению. Нет, жизнь некоторых отдельных индивидов может, но человеческое сообщество в целом от такого просто гибнет. Власть, декларирующая такое, даже сама того не желая, сеет аморальность. Подтверждение можете увидеть за окном.

Идеологически потому, что потерял всякую возможность конкурировать с любой другой идеологией, оперирующей духовным инструментарием. Ему просто нечего было ей возразить, кроме заклинаний о «поповщине». А этого даже не мало. Это вообще ничто.

А вот логическое поражение было самым сокрушительным. Советский человек, принявший эту идеологему, мгновенно задался вопросом: а какой смысл тогда воевать с капитализмом? Нет, серьёзно, товарищи слуги народа! Объясните, ради чего нам «творить великие свершения», если на Западе сортов колбасы больше, шмотки красившее, а ещё там «кока-кола», джинсы и сэкс? А в ответ тишина. Потому, что советский человек, сидевший по другую сторону кремлёвской стены, задавал себе точно такие же вопросы. Духless и его тоже съел без остатка.

И советский человек сдал коммунизм и сдал Красную Империю. Просто потому, что в той системе координат это было логично. А значит, закономерно. И задала эти координаты сама коммунистическая партия. Ещё одна её страшная стратегическая ошибка. Которая не могла быть не сделана: радикальный атеизм и радикальный материализм — сочетание, убивающее душу.

Это и есть бинарное оружие по имени «духless».

На что способен поражённый им человек? Что он может защитить? Кого он может победить? Что он может преодолеть? Ничего. Просто потому, что не видит причины защищать, побеждать и преодолевать. Он — абсолютный моральный калека. Духовный инвалид. Сейчас бывший советский человек именно таков. Безусловно, причины его грехопадения не только в этом. Никто не отрицает того, что в минувшие двадцать лет его долго и целенаправленно растлевали. Это всё правда. Но почва-то для этого была подготовлена ещё тогда, при строительстве советского человека. И, сдаётся мне, что большая часть работы в этом направлении была сделана тогда же.

* * *

Вот такая получилась печальная повесть.

Что же мы имеем в результате? Давайте кратко резюмируем и сделаем выводы.

Основными дефектами проекта «советский человек» были:

— деэтнизация;

— инфантилизация;

— духless.

Все эти дефекты были заложены в него ещё на стадии проектирования и, впоследствии, многократно усугублены практикой, что в итоге привело и к крушению Красной Империи, и к крушению советского человека. Нельзя сказать, что советский человек был плох. Совсем нет! Во многом он был очень хорош, и даже совершенен. Но дефекты оказались критическими. А потому называть его «улучшенной модификацией русского человека» нельзя просто даже с точки зрения результатов. Скорее это была попытка создания такой улучшенной модификации. Которая в целом не увенчалась успехом. К сожалению. Ну, а чему тут радоваться? Радоваться тут нечему. Надо выводы делать. Причём, выводы деятельные. Результаты того эксперимента действительно очень важны. Потому, что когда начнётся строительство НОВОГО русского человека, эти ошибки должны быть учтены.

Критики могут попытаться возразить мне, мол, для чего нужно вообще его строить? Да ещё и опять возводить «проклятущую Империю» для этих целей. Человек же сам себя выстроит! Уже выстраивает! Ну, и так далее… Что ж, во-первых «проклятущая Империя» для русского народа — это не тоталитарная блажь, а способ выживания. Других возможностей удержать такую территорию, такой огромный и рассредоточенный этнос и такую деятельную культуру человечество ещё не придумало. Ну, а если для них всё это не является ценностью, тогда тем более говорить с ними не о чем. Во-вторых, как показала история нашего народа, Империя — это как раз тот формат, в котором наш народ функционирует наиболее продуктивно и наиболее эффективно. Имперская идея — это отнюдь не «монархия» и не «дружба народов», а сильное централизованное государство с мощной объединительной идеей и мессианским зарядом, стремящееся распространить своё влияние на весь мир. Прочие определения — всего лишь лингвистическое жульничество. Если такое государство их не устраивает, тогда мне так же не о чем с ними говорить. В-третьих, никакого осмысленного строительства нового человека не происходит и не будет происходить до самой Русской Революции. Можно сколько угодно рассуждать, что, дескать, народ сам себя выстроит, но это будет всего лишь пустая демагогия. Народ консервативен и инертен по природе своей и это, по-своему, правильно. Даже сейчас он себя не строит — он всего лишь приспосабливается. А это разные вещи. Принципиально разные. Только революционное пламя и имперская мобилизационная сила могут создать условия для такого процесса. Не согласны? А вы попробуйте провести управляемую ядерную реакцию у себя на кухне. Мы с удовольствием посмотрим, что у вас получится.

Ну, и в-четвёртых. Зачем вообще нужно строить нового человека? А и правда, зачем? Давайте спокойно и комфортно додеградируем до логического конца. Который, при нынешнем векторе движения, от нас не так уж и далеко. Или для вас не является очевидным тот факт, что нынешняя версия постсоветского русского человека нежизнеспособна? Или вы сами не видите, что нынешний постсоветский русский человек не может, а, главное, не хочет бросать вызов судьбе, уготовившей ему погибель? Ну, тогда с вами более или менее всё понятно. Для меня же вопрос ясен, как Божий день: либо строительство нового человека, либо окончательная смерть старого. Превращение его в навоз, о котором говорил Столыпин: тот самый навоз, на котором будут произрастать другие народы. Вы хотите этого? Просто ответьте себе на этот вопрос. Лично я на него уже давно ответил.

Только новый человек сможет построить Русское Государство. Только новый человек сможет построить новое справедливое общество. Только ему под силу будет установить новый совершенный мировой порядок. И только он, НОВЫЙ РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК, сможет ответить на те вызовы, что ждут Россию за рекой Рубикон, на берегу которой она сейчас стоит.

И когда жребий будет брошен, только он сможет ему следовать.

Я верю в свой народ. Я верю в свою Родину. И я верю в их великую судьбу, иначе не писал бы сейчас этих слов. Мы очень часто всех удивляли. Нас много раз уже списывали

со счетов и вычёркивали из списков живых. Но мы каждый раз вставали из пепла. То, что сейчас переживает наша страна и наша нация, ещё не имело аналогов в истории. После такого никто и никогда ещё не выживал. А мы выживем. Давайте же удивим их всех снова.

СЛАВА РОССИИ!

Искренне ваш, Павел Раста.

Россия, декабрь 2010 — июнь 2013.