Падение Белого Крыма и эвакуация Русской армии Врангеля с полуострова обозначали окончание Гражданской войны в Европейской России. С окончанием острой фазы Гражданской войны коренным образом менялась обстановка в стране, что требовало новых форм и методов работы ВЧК. 8 января 1921 г. Ф. Э. Дзержинский издал приказ ВЧК, в котором он конкретизировал особенности переживаемого страной периода: «внешних фронтов нет, острый период гражданской войны закончился, но он оставил тяжелое наследие».
Окончание Гражданской войны в т. ч. делало возможным, по мнению Дзержинского, решение одной из важнейших проблем — детской беспризорности. Эта идея давно занимала его мысли, но первоначально борьбой с беспризорностью руководил созданный 4 февраля 1919 г. по инициативе В. И. Ленина Совет охраны детей при Наркомпросе. Это был орган, состоявший из представителей наркоматов здравоохранения, просвещения, социального обеспечения, внутренних дел. Согласно постановлению СНК «Об учреждении Совета защиты Детей» текст обозначал задачи и структуру органа:
«1) Принимая во внимание тяжелые условия жизни в стране и лежащую па революционной власти обязанность оберечь в опасное переходное время подрастающее поколение, Совет Народных Комиссаров настоящим декретом утверждает особый Совет Защиты Детей.
2) Совет Защиты Детей имеет своим Председателем Народного Комиссара по Просвещению. В состав его кроме Председателя (представителя от Народного Комиссариата по Просвещению) входят по одному представителю от следующих Народных Комиссариатов: Социального Обеспечения, Здравоохранения, Продовольствия и Труда.
3) Совету Защиты Детей предоставляется право налагать «вето» через соответствующие Народные Комиссариаты на распоряжения ведомств, не входящих в Совет, если таковые распоряжения ведут к явному ущербу для детей.
4) Считая дело снабжения детей пищей, одеждой, помещением, топливом, медицинской помощью, а равно эвакуацию детей в хлебородные губернии одной из важнейших государственных задач, Совет Народных Комиссаров поручает Совету Защиты Детей:
а) согласовывать деятельность входящих в него Комиссариатов по эвакуации детей в хлебородные губернии, а равно объединять их планы общественного детского питания и снабжения, в целях включения такового путем непосредственного сношения с подлежащими Народными Комиссариатами в общегосударственный план;
б) следить за точным выполнением той части установленного таким образом плана, которая касается питания и снабжения детей.
5) Совету Защиты Детей предоставляется право издавать обязательные постановления, касающиеся охраны здоровья детей, успешной организации их питания и снабжения, и вменяется в обязанность следить за неуклонным выполнением их.
Подписали:
Председатель Совета Народных Комиссаров
В. Ульянов (Ленин).
Народный Комиссар по Просвещению А. Луначарский.
Управляющий Делами Совета Народных Комиссаров
В. Бонч-Бруевич».
Созданный орган, согласно указанному постановлению, возглавил А. В. Луначарский, а не Ф. Э. Дзержинский, как это иногда указывают, практически цитируя воспоминания С. С. Дзержинской. Вместе с тем следует указать, что Дзержинский был причастен в этот период ко многим ключевым действиям советской власти в области охраны детства. Именно Феликс Эдмундович имел непосредственное отношение к выработке Декрета СНК 17 мая 1919 г. «О бесплатном детском питании». При обсуждении этого декрета Дзержинский настоял, чтобы бесплатно обеспечивать детей продуктами питания вне зависимости от их социального происхождения. Всех детей. Дзержинского поддержал Ленин, и декрет вышел с учетом замечания председателя ВЧК:
«В целях улучшения детского питания и облегчения материального положения трудящихся, в первую очередь, фабрично-заводских рабочих неземледельческих местностей, Совет Народных Комиссаров постановляет:
1. Все предметы питания, выдаваемые местными продовольственными органами детям в возрасте до 14 лет включительно, впредь выдавать бесплатно за счет государства.
Примечание. Постановление это касается предметов питания, выдаваемых детям продовольственными органами как из продовольственных лавок, так и из общественных столовых по карточкам.
2. Действие настоящего постановления распространить на крупнейшие фабрично-заводские центры (города, крупные поселки и пр.) следующих губерний: Архангельской, Владимирской, Вологодской, Ив. — Вознесенской, Костромской, Калужской, Московской, Нижегородской, Новгородской, Череповецкой, Олонецкой, Петроградской, Псковской, Тверской, Сев. — Двинской, Ярославской.
Примечание. Народному Комиссариату Продовольствия предоставляется право распространения настоящего постановления на отдельные города и фабрично-заводские центры других губерний.
3. Вменить всем продовольственным органам в обязанность продукты детского питания отпускать в первую очередь.
4. Право на бесплатное питание предоставить всем детям указанного выше возраста безотносительно к категории классового пайка их родителей.
5. Предложить Народному Комиссариату Продовольствия немедленно опубликовать список местностей, входящих в § 2, а Советским учреждениям этих местностей принять меры к немедленному проведению этого декрета в жизнь.
6. Все кредиты на осуществление детского питания по настоящему декрету отпускаются по Народному Комиссариату Продовольствия.
Подписали:
Председатель Совета Народных Комиссаров В. Ульянов (Ленин). Управляющий Делами Совета Народных Комиссаров В. Бонч-Бруевич. Секретарь Л. Фотиева».
По инициативе Дзержинского также водится детская карточка на получение обеда из двух блюд, кроме того — 30 хлебных и 30 продуктовых талонов в месяц.
В этот период произошла и знаменитая встреча Дзержинского и беспризорника Дубинина, будущего академика. Позднее Н. П. Дубинин вспоминал: «Отдавая дань глубокого уважения Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому, я, без всякого преувеличения, должен сказать, что в моей собственной судьбе трудно переоценить роль, которую он сыграл. Я родился в Кронштадте, отец — начальник минного отряда в самом начале гражданской войны в 1918 году, был убит. На руках моей матери, Анны Герасимовны, осталось пятеро детей, один другого меньше; всех их надо было кормить, одевать… Мне шел одиннадцатый год. Не помню, с чего началось, но моя мысль стала работать в одном направлении — уехать в другие места, уехать с младшим братишкой. Правдами-неправдами мы оказались в Самаре. Бедствовали, попали в детский приемник, а спустя месяц — в детдом. Гражданская война была в разгаре — ее огонь полыхал и на севере, и на юге, и на востоке. В стране был голод; трудно жилось и мне с братишкой в детдоме. И снова я решил бежать, на сей раз из детского дома. Сели на поезд, направляющийся на Москву, благополучно добрались до столицы. … Москва встретила нас сурово. Какой она была в 1919 году, достаточно известно. Приходилось бедствовать, в буквальном смысле побираться, каждодневно выискивая места, где с большей вероятностью можно было поесть и обогреться. Вечерами нас немилосердно гоняли с московских вокзалов, на ночь мы устремлялись в город, где, в трепетном ожидании тепла, забирались в грязные котлы из-под асфальта. И тогда, суровой зимой 1919 года, произошла моя встреча с чекистами. Это произошло на бывшей Никольской улице (ныне улица 25 Октября). Сотрудники ВЧК — их было несколько человек — шли с Большой Лубянки в сторону Кремля и, проходя по Никольской улице, заглядывали в асфальтовые котлы. Неподалеку от Красной площади чекисты «выгребли» хилых, замызганных, перепуганных ребят, среди которых был и я».
Беспризорников привели на Лубянку, накормили чаем и бутербродами. Всех их расспросили о пожеланиях. С Дубининым беседовал один из нашедших его чекистов — Дзержинский. Он расспросил о пожеланиях, о намерении учиться. Позднее, переодев беспризорников в новую одежду, их отправили по детдомам. Встреча запомнилась беспризорнику. Его стихией стала наука. Профессором, доктором наук он стал в 28 лет. Позднее он станет известным генетиком, академиком.
Это не был единственный случай. Водитель Дзержинского вспоминал о похожем случае: «Он, как правило, очень поздно заканчивал работу, и я его отвозил сначала в ВЧК, а затем уже домой, в Кремль, часто совсем поздно ночью. Однажды мы ехали из НКПС по Мясницкой улице (ныне улица Кирова). На улице днем в специальных котлах варили асфальт, ночью же в этих котлах ютились беспризорные дети. Феликс Эдмундович велел мне остановиться около одного из котлов. Выйдя из машины и подойдя к котлу, он извлек оттуда ребятишек. Часть из них тут же разбежалась. Феликс Эдмундович взял оставшихся ребятишек к себе в машину, и мы поехали на Лубянскую площадь, в ВЧК. Ребята были в восторге от поездки на машине, но, когда сошли у подъезда ВЧК, несколько из них все же убежало. Остались трое. Они пошли с Феликсом Эдмундовичем в здание ВЧК. Потом, когда я отвозил Феликса Эдмундовича домой, он рассказал, что ребят отвел в свой кабинет, там их накормил, побеседовал с ними. Они согласились пойти в детский дом, а сейчас спокойно спят в одной из комнат ВЧК».
Были и другие события 1919 г., когда Дзержинский принимал участие в решении проблем детей. Так, 3 сентября 1919 г. на заседании Политбюро, в котором участвовал и Дзержинский, было принято решение через надежных людей оказать материальную помощь бедствующим детским колониям на захваченных белыми войсками А. И. Деникина территориях.
Во время советско-польской войны Дзержинский также не забывал о детях, более всего страдавших от Гражданской войны. Так, находясь в конце августа 1920 г. в Минске, он предложил открыть в городе детский дом-интернат для беспризорных и голодных детей. В открывшийся вскоре детдом поместили сразу несколько десятков детей-сирот.
В конце 1920 г. ВЦИК послал в командировку А. Д. Калинину в освобожденные от белогвардейцев юго-восточные районы Европейской России, чтобы выяснить, в каких условиях находятся там дети. Вернувшись в Москву, она встретилась с Дзержинским, предоставив ему отчет о поездке: «Война, голод и эпидемии с каждым часом все больше и больше уносят в могилу отцов и матерей. Количество сирот и беспризорных детей растет с ужасающей быстротой. Дети, как это наблюдается во всех не только голодающих, но и производящих губерниях… десятками ходят голодные, холодные по миру за подаяниями, научаются разврату, обворовывают и наводят панику и ужас на села и деревни…».
Она же сообщила о стихийной волне передвижения детей на юг — по железным дорогам. По пути они объединялись, создавали настоящие эшелоны, располагаясь на больших узловых станциях целыми лагерями. Этот детский поток растет ото дня на день и принимает угрожающий характер. В поисках выхода из этого положения начальник эвакопункта Кавказского фронта издал совершенно недопустимый приказ: поставить заслон и не пропускать ни одного такого ребенка в пределы Кавказа. Такие же заслоны встречали детей на Дону и в других местах. Ребенок попадает тут, как в западню, и, куда бы ни повернулся, всюду наталкивается на оружие. Он дичает, становится похож на звереныша, начинает искать средства, чтобы прорвать эту сеть любым способом, даже оружием. В приютах и детдомах, посещенных Калининой, детям жилось не лучше — они страдали от голода и холода, чесотки. В детских домах, рассчитанных на 40–50 детей, находилось 150–200. Дети спали по 6–8 на одной кровати, ели руками из консервных банок. Не было даже тряпья на обмотки. Дети ходили босиком, обмораживая ноги.
Доклад подтвердил сведения, которые имел сам Дзержинский. Он незамедлительно связался с Лениным и предложил незамедлительно начать решать проблему. После он позвонил по телефону Наркому Просвещения А. В. Луначарскому, предложив незамедлительно встретиться. Яркое воспоминание об этом телефонном звонке сохранил А. В. Луначарский: «В один из дней того периода Феликс Эдмундович позвонил мне и предупредил меня, что сейчас приедет для обсуждения важного вопроса. Вопросов, на которых перекрещивались бы наши линии работы, было очень мало, и я не сразу смог догадаться, о чем же таком хочет поговорить со мною творец и вождь грозной ЧК.
Феликс Эдмундович вошел ко мне, как всегда, горящий и торопливый. Кто встречал его, знает эту манеру: он говорил всегда словно торопясь, словно в сознании, что времени отпущено недостаточно и что все делается спешно. Слова волнами нагоняли другие слова, как будто они все торопились превратиться в дело.
— Я хочу бросить некоторую часть моих личных сил, а главное сил ВЧК, на борьбу с детской беспризорностью, — сказал мне Дзержинский, и в глазах его сразу же загорелся такой знакомый всем нам, несколько лихорадочный огонь возбужденной энергии.
— Я пришел к этому выводу, — продолжал он, — исходя из двух соображений. Во-первых, это же ужасное бедствие! Ведь когда смотришь на детей, так не можешь не думать — все для них! Плоды революции — не нам, а им! А между тем, сколько их искалечено борьбой и нуждой. Тут надо прямо-таки броситься на помощь, как если бы мы видели утопающих детей. Одному Наркомпросу справиться не под силу. Нужна широкая помощь всей советской общественности. Нужно создать при ВЦИК, конечно, при ближайшем участии Наркомпроса, широкую комиссию, куда бы вошли все ведомства и все организации, могущие быть полезными в этом деле. Я уже говорил кое с кем; я хотел бы стать сам во главе этой комиссии; я хочу реально включить в работу аппарат ВЧК. К этому меня побуждает второе соображение: я думаю, что наш аппарат один из наиболее четко работающих. Его разветвления есть повсюду. С ним считаются. Его побаиваются. А между тем даже в таком деле, как спасение и снабжение детей, встречается и халатность и даже хищничество! Мы все больше переходим к мирному строительству, я и думаю: отчего не использовать наш боевой аппарат для борьбы с такой бедой, как беспризорность?
Я не мог найти слов в ответ. Если само предложение поразило меня и своей оригинальностью, и своей целесообразностью, то еще больше поразила меня манера, с которой оно было сделано. И тут был все то же «весь Дзержинский». И тут то же взволнованное, словно на кого-то рассерженное лицо, раздувающиеся ноздри, как будто вдыхающие веяние бури, те же горящие глаза. Дело, как будто бы постороннее обычным интересам человека, а вот прикоснулось к нему, и он уже вспыхнул, и уже горит, и уже течет от него богатым током волнующее, побуждающее к творчеству живое электричество».
Луначарский, как и Ленин, поддержал инициативу Дзержинского. Вскоре вопрос о создании комиссии был вынесен 26 января 1921 г на заседание ЦК РКП (б). На нем было принято решение: «Принять в принципе как сущность предложения, так и кандидатуру тов. Дзержинского и направить в советском порядке». 27 января 1921 г. Феликс Дзержинский был утвержден председателем комиссии при ВЦИК по улучшению жизни детей.
Уже в день образования комиссии Дзержинский издал приказ по ВЧК:
«ПРИКАЗ
Всероссийской Чрезвычайной Комиссии № 23 Москва,
27 января 1921 г. Всем органам на местах (ЧК, 00 и ТЧК).
Президиум ВЦИК на заседании от 27/1 1921 года постановил организовать при ВЦИК Комиссию по улучшению жизни детей. Положение детей, особенно беспризорных, тяжелое, несмотря на то, что Советская Власть не щадила для этого ни средств, ни сил.
Три года напряженной борьбы на внешних фронтах не дали возможности, однако, сделать всего необходимого в этой области для обеспечения и снабжения детей и окружения их исчерпывающей заботой.
Приходилось сплошь и рядом передавать заботу о детях людям, которые оказывались врагами пролетарской революции, чуждыми ей и пролетарским детям, сплошь и рядом в детях не только не развивали коммунистических идей и чувств, но обкрадывали их и лишали их того, чем Советская власть при общих тяжелых условиях не жалела снабдить детей, и оставляли их без призора и забот. Сейчас пришло время, когда вздохнув легче на внешних фронтах, Советская власть может со всей энергией взяться и за это дело, обратить свое внимание в первую очередь на заботу о детях, этой будущей нашей опоре коммунистического строя.
И Чрезвычайные Комиссии как органы диктатуры пролетариата не могут остаться в стороне от этой заботы и они должны помочь всем, чем могут Советской власти, ее работе по охране и снабжению детей. Для этой цели, чтобы втянуть аппараты ЧК, Президиум ВЦИК назначил меня председателем упомянутой Комиссии при ВЦИК по улучшению жизни детей. Пусть это будет указанием и сигналом для всех Чрезвычайных Комиссий. Каждая Чрезвычайная Комиссия должна рассмотреть, что и как она может сделать для детей, назначив для этой работы ответственного руководителя, подыскав соответствующих работников как у себя, так и через Компар, Женотделы, Губпрофсоветы и т. п. Работа Чрезв. Комиссий в этой области будет, однако, плодотворна лишь при том условии, если она будет проводиться не параллельно с работой органов, ведающих обеспечением и снабжением детей, а в ближайшем с ними контакте, в согласии с ними.
С этой целью Губернские Чрезв. Комиссии должны немедленно связаться с соответствующими Отделами Наробраза, Наркомздрава, Компрода и др. и оказывать им всяческое содействие и поддержку в их работе, получая от них задания и давая им свою информацию. Чрезвычайные Комиссии в этом деле должны себе поставить задачей:
1. Тщательное и объективное обследование и информирование местных Исполкомов и соответственных их Отделов, а также ВЧК о фактическом положении детей на местах, о состоянии детских домов, приютов, детских садов, яслей, детских больниц, санаториев, о положении и количестве беспризорных детей, нуждающихся в помещении в детских домах и т. д.
2. Наблюдение, выполняются ли декреты о детском питании и снабжении, и изыскание мер и способов к их выполнению.
3. Постоянная всемерная помощь местным Наробразам, Губздравотде-лам и продовольственным органам в деле питания и снабжения детей.
4. Строгое наблюдение за тем, чтобы здания под детские дома никем не занимались и не отбирались (вариант: незаконно не отбирались) и содействие в подыскании лучших зданий.
5. Помощь в скорейшем проведении ремонта детских домов и в снабжении их достаточным количеством топлива и предметов их оборудования.
6. Р-и Ортечека обязаны взять под свою защиту беспризорных детей на вокзалах и в поездах; помочь Отделам Наробраза в организации распределителей и домов для этих детей; в случае невозможности принять детей Отнаробразом изыскать иные способы снабжения их помещением и продовольствием.
7. О всех случаях хищений, злоупотреблений или преступного отношения к детям и разгильдяйства — Чрезв. Комиссии должны доводить до сведения своего Исполкома и соответствующего Отдела его, и все дела, требующие наказания, передавать в Рев. трибунал или в Народный суд, по важности дела — для гласного разбирательства.
Чрезвычайные Комиссии, преследуя все эти задачи в своей работе, должны помнить, что цель ее будет достигнута только тогда, когда каждый шаг будет направлен к исправлению, улучшению и укреплению тех аппаратов Советской власти, которые ведают делом заботы о детях — т. е. в первую очередь Отнаробраза. Этого не нужно никогда забывать. Только при этом условии успехи наших усилий не будут преходящи и временны. Поэтому Чрезв. Комис. должны не вмешиваться, а помогать органам, на которых лежит обязанность заботы о детях — должны устранять и изобличать преступников и изыскивать источники средств, сил, новых работников, помогать всем, чем только можно.
Рассылая означенное циркулярное письмо, ВЧК надеется, что товарищи, работающие в ЧК, поймут важность и срочность заботы о детях, а потому, как и всегда, окажутся на высоте своего положения. Забота о детях есть лучшее средство истребления контрреволюции. Поставив на должную высоту дело обеспечения и снабжения детей, Советская власть приобретает в каждой рабочей и крестьянской семье своих сторонников и защитников, а вместе с тем и широкую опору в борьбе с контрреволюцией. В двухнедельный со дня получения сего срок Чрезвычайные Комиссии должны сообщить ВЧК, что по этому вопросу сделано, а также план предстоящей работы в этом направлении.
Председатель ВЧК Ф. Дзержинский».
В конце января 1921 г. Дзержинский находился в командировке на Донбассе, куда он выехал из Москвы через Харьков. Здесь он проделал большой объем работы по разрешению топливной проблемы. «Железные дороги испытывали острый недостаток топлива. Вследствие этого в начале февраля 1921 г. было остановлено движение на 31 железнодорожной линии». Налаживание угледобычи в Донбассе зимой 1921 г., в т. ч. с помощью мер, направленных на борьбу с хищением угля на Украине, отчасти решило эту проблему. Вместе с тем Дзержинский не забывал и о своей новой обязанности. В частности, в письме В. Л. Герсону от 7 февраля он просил среди прочего подготовить ему к приезду отчет о комиссии при ВЦИИ по заботе о детях, о подготовительной работе по организации новой комиссии.
10 февраля 1921 г., когда Дзержинский уже находился в Москве (в этот день на заседании Президиума ВЧК он сделал доклад о борьбе с топливным кризисом), Президиумом ВЦИК РСФСР было утверждено Положение о комиссии по улучшению жизни детей при ВЦИК и ее состав. Всего комиссия состояла из 7 человек, каждый из которых утверждался Президиумом ВЦИК. В комиссию, помимо председателя, входили представители народных комиссариатов продовольствия, здравоохранения и просвещения, рабоче-крестьянской инспекции, ВЦСПС и ВЧК. Позднее в комиссию с совещательным голосом были введены представители как отделов ЦК (железнодорожного, правовой защиты, просвещения), так и ВЛКСМ и СС физкультуры. На последнем настаивал Дзержинский, предлагая, например, комсомольцам проводить самостоятельные внезапные проверки детских учреждений.
Заседания комиссии происходили дважды в неделю. В распоряжении комиссии были созданы 14 профильных подкомиссий. На местах работали губуполномоченные по улучшению жизни детей. С самого начала был подключен к работе комиссии аппарат ВЧК.
От ВЧК в Деткомиссию в качестве заместителя Дзержинского в феврале 1921 г. вошел Василий Иванович Корнев. Выходец из крестьян, он окончил Московский учительский институт, получив диплом народного учителя. Во время войны дослужился до поручика, заслужив ордена Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом и Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. Большевик с апреля 1917 г. В дальнейшем на различных военных постах. В 1920 г. произошла его встреча с Дзержинским в Харькове, за которой вскоре последовал перевод в Москву. По предложению Дзержинского 17 февраля 1920 г. он был утвержден в должности его заместителя в Военном Совете ВОХР. Однако Дзержинскому пришлось преодолеть сопротивление Сталина и Раковского, не отпускавшего ценного работника. Только после нового подтверждения назначения Корнева решением Политбюро от 17 марта последний выехал в Москву. Позднее Корнев возглавил войска ВЧК. С февраля 1921 г. начав одновременно работать в комиссии, он взял на себя основную нагрузку по организации работы. Схожий приказ по содержанию с приказом Дзержинского от 27 января, только уже по войскам ВЧК, он издал 16 марта 1921 г.
Оба чекиста, Дзержинский и Корнев, выполняя свои основные обязанности (так, Дзержинский буквально через неделю с небольшим после образования комиссии вернулся на Донбасс, а затем в Харьков), фактически тянули и работу комиссии. Результатом комиссии было открытие новой сети детдомов и приютов. Организовывались школы-санатории, летние детские лагеря. При этом все местные ЧК обязывались помогать этому процессу, следить за снабжением новых и старых учреждений. Контролировал этот процесс и Дзержинский. Известен случай, когда Дзержинский, узнав, что Особый отдел Тамбовской ЧК занял отремонтированный дом, при том что в городе не было помещения для детской больницы, 14 апреля 1921 г. отправил телеграмму:
«Немедленно примите меры [к] полному оказанию содействия и изысканию средств для помощи губуполномоченному по улучшению жизни детей. Занятый особотделом отремонтированный дом передать под детскую больницу, а также отведенные огороды. Вопрос улучшения жизни детей один из важных вопросов республики, и губчека должна идти всемерно навстречу, а не ставить препятствий.
Предвечека ДЗЕРЖИНСКИЙ
14. IV.21 г.»
Подобные вопросы и в дальнейшем курировались Дзержинским и его замом по комиссии. Работая в ВЧК, на других ответственных постах, Дзержинский непосредственно сам отслеживал снабжение детей. Широко известны страницы его записной книги, посвященные этим вопросам.
«…Вобла, рыба — гнилые. Сливочное масло — испорчено. Жалоб в центр не имеют права (подавать). Хлеба и продуктов меньше (чем полагается) выделяют».
«Ясли Басманный район. Приют на Покровке. Не хватает кроватей. Холодно. 25 грудных детей — одна няня. На общем столе кухарка и заведующая».
«120 тысяч кружек, нужно сшить 32 тыс. ватных пальто, нужен материал на 40 тыс. детских платьев и костюмов, нет кожи для подошв к 10 тыс. пар обуви» и т. д.
Даже после ухода с поста председателя комиссии 19 ноября 1923 г. Дзержинский продолжал отслеживать ситуацию по охране детства.
В январе-феврале 1921 г., как уже указывалось выше, Дзержинский также занимается вопросами восстановления угольной и металлургической промышленности Донбасса. Особенно важным представлялось разрешение топливного кризиса, разразившегося в стране и оказывавшего негативное влияние на жизнь крупных промышленных городов. Решения «топливного вопроса» потребовало от Дзержинского поездки на юг. Это был напряженный график работы и сведения о событиях, которые происходили в Москве и Петрограде и доходили до Дзержинского в Донбасс, а позднее в Харьков, с запозданием и отчасти искаженными. Дзержинский, сосредоточившийся на хозяйственной работе на Украине, не стремился незамедлительно возвращаться к своей московской работе председателя ВЧК. Он продвигал идею о совмещении чекистами хозяйственной и чекистской работы. Так, 5 марта 1921 г. на коллегии было принято даже специальное решение по этому поводу: «Каждый более или менее ответственный чекист должен получить какую-нибудь работу в хозяйственных органах Республики, совмещая эту работу с работой в ВЧК. В каких хозяйственных органах должны работать чекисты, нужно распределить через Высший совет народного хозяйства. Все должно быть сделано с согласия ЦК». Дзержинский, как и в случае с детской комиссией, показывал пример своим подчиненным. Работал на юге Республики.
Советское правительство в начале года приняло ряд специальных постановлений о снабжении крупных городов топливом. Несмотря на это, 11 февраля 1921 г. в Петрограде было объявлено о закрытии до 1 марта 93-х петроградских предприятий, среди которых оказались Путиловский, Сестрорецкий заводы, фабрика «Треугольник» и др. Волнения петроградских рабочих стали перерастать в открытые беспорядки. Дело доходило в эти дни до избиения видных петроградских коммунистов: «Особенно досталось тов. Анцеловичу», — отмечалось в одном из документов конца февраля 1921 года, повествующем о принудительной остановке автомобилей на Васильевском острове и высадке из них чиновников, вынужденных «идти пешком на правах равенства».
События в Петрограде и Кронштадте принимали все более серьезный оборот. 25 февраля 1921 г. в городе было объявлено военное положение и создан Комитет обороны Петрограда. Ситуация становилась угрожающей. Антибольшевистские выступления не могли не повлиять на настроения моряков Кронштадта, общая численность которых в это время составляла 26 тыс. человек. Побывавшие в Петрограде делегации кронштадтских моряков сообщили о причинах волнений рабочих. 28 февраля моряки линейных кораблей «Петропавловск» и «Севастополь» приняли резолюцию с призывом к правительству соблюдать права и свободы, провозглашенные в октябре 1917 г. Призыва к свержению Советов эта резолюция не содержала, но была направлена против всевластия одной партии — партии большевиков.
23–26 февраля 1921 г. Дзержинский был еще в Харькове. Многочисленные телеграммы в указанные дни из Москвы в Харьков С. Мессинга, руководителя МЧК, информировали его о событиях в столицах. Какое-то время Дзержинский сопротивлялся своему отъезду в Москву. Но в связи с событиями в Петрограде и Кронштадте на заседании Политбюро ЦК РКП (Б) от 28 февраля 1921 г. было принято решение «вызвать немедленно в Москву Дзержинского». Однако дела задерживали Дзержинского в Харькове, и только 3 марта 1921 г. он в письме И. П. Павлуновскому сообщил: «Сейчас, 3. III, еду из Харькова в Москву на съезд и по вызову. Сейчас переживаем самое трудное время. Партийный съезд, надеюсь, создаст снова единую волю, без которой победить будет немыслимо. Сейчас надо снова стать бойцами, как в октябрьские дни». Однако его приезд в Москву состоялся только накануне возобновления работы Х съезда партии, так как на одном из документов, обращенном к А. Сушко от 6 марта, есть пометка Дзержинского: «Харьков, всю ночь работал. А. Сушко передал 7 марта 1921 г. в 9 часов 55 минут утра». Очевидно, что именно в этот день состоялся отъезд Дзержинского в Москву.
Между тем 1 марта на Якорной площади Кронштадта состоялся митинг, в котором приняли участие около 16 тыс. человек. Прибывшему из Москвы председателю ВЦИК М. И. Калинину не удалось переломить настроение собравшихся и снять политические требования. Вскоре для поддержания порядка в Кронштадте моряки решили создать Временный революционный комитет (ВРК), который возглавил С. М. Петриченко. Власть в городе без единого выстрела перешла в руки ревкома.
Известия о событиях в Кронштадте вызвали негативную реакцию центральных властей. 3 марта в Петрограде и губернии было объявлено осадное положение. Комитет обороны Петрограда предпринял попытки повлиять на настроения кронштадтцев посредством листовок, адресованных мятежникам. Только 6 марта над Кронштадтом и его фортами было сброшено с самолета 20 тыс. листовок, а 7 марта — 30 тыс. В специально созданную группу контрпропаганды были включены поэты Д. Бедный, В. В. Князев, журналист М. Е. Кольцов и др. Главным же способом ликвидации восстания стала вооруженная сила. На разгром мятежа в Кронштадт была направлена воссозданная 7-я армия под командованием М. Н. Тухачевского. Первый штурм Кронштадта состоялся 8 марта, но покончить с мятежом одним ударом не удалось. Понеся большие потери, советские войска вынуждены были отступить. Одной из главных причин неудачи стали настроения красноармейцев, часть из которых отказалась повиноваться командованию. Начало кронштадтского мятежа и подготовка первой попытки его подавления произошли, когда Дзержинского еще не было в Москве.
8 марта 1921 г., в день первого штурма Кронштадта, начал свою работу Х съезд РКП(б). Такое совпадение не было случайным, оно носило определенный политический расчет. К концу первого дня работы съезда предполагалось сделать заявление о ликвидации восстания. Большевистские лидеры прекрасно понимали необходимость корректировки проводимого курса — соответствующие документы разрабатывались еще в конце 1920 г. Требования кронштадтцев, заключавшиеся в ликвидации монопольной власти РКП (б), правительство принять не желало и стремилось подобного рода настроения пресекать силой. Ф. Э. Дзержинский участвует в работе X съезда РКП (б), 8–16 марта 1921 г. избирается членом ЦК РКП (б). Он голосует как за введение мер, направленных на сохранение единства в партии, так и за первые реформы, которые впоследствии станут началом НЭПа.
Между тем Кронштадт становится первой жертвой нового курса на ужесточение контроля над политической жизнью в стране. После проведенной агитации и устрашения (десятки красноармейцев были расстреляны) в ночь на 17 марта начался новый штурм крепости, которому предшествовал интенсивный артиллерийский обстрел. 18 марта Кронштадт пал, а 8 тыс. человек из числа его защитников по льду ушли в Финляндию. После этого началась расправа с гарнизоном Кронштадта. К лету 1921 г. к высшей мере наказания были приговорены более 2100 человек; около 6,5 тыс. оказались осуждены на различные сроки.
Идея организации публичного судебного процесса над главными организаторами восстания не была реализована: председатель ВРК С. М. Петриченко и начальник артиллерии Кронштадта, бывший генерал-майор царской армии А. Н. Козловский укрылись в Финляндии. Властям также не удалось найти каких-либо данных об участии «международного империализма» в этих событиях. Тем не менее долгое время существовавшая официальная версия, которая интерпретировала восстание таким образом, будто главными его организаторами являлись меньшевики, эсеры, царские генералы и разведки иностранных держав.
Кронштадтские события для Дзержинского стали неожиданными, более того, трагичными. Имеется свидетельство о том, что в марте 1921 г., уже после подавления Кронштадтского мятежа, на фракционном совещании во время X съезда РКП (б) Дзержинский заявил об отказе войти в состав ЦК партии и о намерении уйти с поста руководителя ВЧК в связи с тем, что он больше не может применять террор по отношению к рабочим и крестьянам, а не «классовым врагам». По свидетельству единственно дожившего до перестройки бывшего троцкиста И. Врачева, во время работы Х съезда РКП (б) на квартире А. Серебрякова состоялось единственное фракционное заседание сторонников Л. Д. Троцкого, на котором присутствовали Андреев, Дзержинский, Смилга, Яковлева и другие. Все участники собрания были давними товарищами и друзьями Дзержинского. Самого Троцкого в Москве не было, он находился в Петрограде, руководя подавлением кронштадтского восстания. Совещание было созвано для обсуждения кандидатур в члены ЦК партии, которых потом можно было бы рекомендовать съезду. Сам Дзержинский возражал против подобной фракционной практики, поскольку считал необходимым в порядке партийной дисциплины подчиниться мнению большинства съезда, принявшего резолюцию «О единстве партии», запрещающей фракции и группировки в партии.
После того, как собравшимися на совещание кандидатом в члены ЦК был выдвинут Дзержинский, он взял слово: «Товарищи, вы называете мою кандидатуру в члены ЦК, вероятно, имея в виду, что я буду продолжать работать в качестве председателя ВЧК. А я не хочу, а главное — не могу там больше работать. Вы знаете, моя рука никогда не дрожала, когда я направлял карающий меч на головы наших классовых врагов. Но теперь наша революция вступает в трагический период, во время которого приходится карать не только классовых врагов, а и трудящихся — рабочих и крестьян — в Кронштадте, в Тамбовской губернии и в других местах. Вы знаете, товарищи, что я не щадил своей жизни в революционной борьбе, боролся за лучшую долю рабочих и крестьян. А теперь их приходится репрессировать…».
Тем не менее он остался на своем посту и выполнял свои функции руководителя ВЧК, принимая в т. ч. решения по репрессиям к задержанным матросам и кронштадтским рабочим. Так, позднее, 6 мая 1921 г. он напишет письмо на Украину руководителю Украинской ЧК В. Н. Манцеву относительно предполагаемой высылки кронштадтских матросов на юг. Согласно этому письму, Дзержинский велел уничтожать на месте «творящих бесчинства» и контрреволюционную агитацию матросов: «хулиганствующих, агитирующих, вывешивающих плакаты и других активных контрреволюционеров немедленно арестовывать и беспощадно расстреливать». Вместе с тем следует отметить, что Дзержинский переживал кронштадтские события достаточно остро, и это сказалось на его здоровье. Это было заметно окружавшим его лицам. 31 марта 1921 г. Г. Г. Ягода напишет записку Дзержинскому, в которой предлагал ему организовать совместный отдых:
«Тов. Дорогой Феликс Эдмундович!
Мне пришла идея: хочу предложить Вам — давайте хотя бы на неделю поедем куда-нибудь отдохнуть. Правда тяжело и Вам и мне. Без Вас никуда не поеду.
С комм. приветом
ЯГОДА».
На записку последовал незамедлительный ответ Дзержинского: «Ну, ну, идея блестящая! Первым должны выполнить Вы, а за Вами и я. Ф.Д.». На ответе значилась и авторская резолюция: «Т. Ягоде. К исполнению. Ф.Д. 31. 3.21».
Однако отдыхать весной 1921 г. Дзержинскому так и не довелось. Помимо работы в ВЧК, НКВД, Комиссии по улучшению положения детей он вскоре получил еще одно «партийное поручение» от Ленина, которое требовало его пребывания в Москве.
На Всероссийском съезде транспортных рабочих 27 марта 1921 г. Владимир Ильич произнес речь о чрезвычайной важности восстановления оборота земледелия и промышленности и разъяснил, что именно транспорт является материальной опорой для связи между промышленностью и земледелием, подчеркивая, какая большая ответственность падает на трудящихся железнодорожного и водного транспорта, от работы которых в тот момент непосредственно больше зависела судьба революции, чем от остальных частей пролетариата.
Очевидно, что уже в это время Лениным рассматривалась кандидатура Дзержинского на пост наркома железных дорог. Принципиальное решение о назначении Дзержинского на партийном уровне было принято в начале апреля. 5 апреля 1921 г. Политбюро приняло решение о назначении ему заместителем в ВЧК Уншлихта. На следующий день Политбюро предложило комиссии при Президиуме ВЦИК под председательством Томского обсудить вопрос о назначении Наркомом НКПС Дзержинского, первым заместителем Емшанова, вторым заместителем Фомина, ввести в коллегию Калегаева. В этот же день Дзержинский написал записку В. Герсону с рекомендацией, в связи с назначением его наркомом путей сообщений, по всем вопросам работы ВЧК обращаться к И. С. Уншлихту.
Оставались лишь формальные моменты. 10 апреля 1921 г. Ленин в телеграмме заместителю наркома путей сообщения В. В. Фомину сообщал: «В Цека решили назначить наркомом путей т. Дзержинского, первым замом Емшанова, вторым Вас. В коллегию ввести Колегаева и еще кого-нибудь из центра. Прошу Вас прислать мне шифром Ваш отзыв, Ваши соображения, в частности, о том, какой спец мог бы подойти на случай заместительства».
Вскоре состоялась знаменательная для Дзержинского встреча с Лениным. В. Д. Бонч-Бруевич вспоминал: «Немедленно просите Дзержинского приехать ко мне, — сказал Владимир Ильич после одного из очередных скандалов на железных дорогах, когда снова не было выполнено очень важное распоряжение правительства. Видно было, что чаша терпения переполнилась и Владимир Ильич переходит к решительным действиям. Феликс Эдмундович очень быстро приехал из ВЧК.
— Вам придется взяться за наркомство по НКПС, — сказал Владимир Ильич, как всегда ласково и дружественно здороваясь с Дзержинским, которого он очень ценил и уважал.
— Что случилось, Владимир Ильич, почему я должен быть наркомом железных дорог?
И тут же завязалась беседа. К сведениям, имевшимся у Владимира Ильича, Дзержинский прибавил еще новые, только что полученные и проверенные: о проявлениях саботажа на железных дорогах, об образовавшихся группах бывших дельцов железнодорожного мира, желавших мешать и всячески вредить налаживанию работы на транспорте. Владимиру Ильичу не пришлось уговаривать Дзержинского. Феликс Эдмундович прекрасно понял с двух слов всю необходимость его работы на транспорте и тут же наметил главнейшие вехи и отправные пункты реорганизации Управления железными дорогами, сказав, что через три дня он представит Владимиру Ильичу необходимые сведения.
— Главное, надо найти больших ответственных специалистов, — сказал он. — Невзирая на их политические взгляды, лишь бы честно работали.
— Вот это правильно, — подтвердил Владимир Ильич. — Без хорошо знающих специалистов — на транспорте, как и везде, — мы не обойдемся…
— Заготовьте текст декрета о назначении Дзержинского наркомом НКПС, — сказал он мне, — мы подпишем его экстренно, опросом. Все бумаги о транспорте направляйте сейчас же Феликсу Эдмундовичу.
Это было в Кремле, в кабинете Председателя Совета Народных Комиссаров. Ф. Э. Дзержинский был назначен наркомом путей сообщения».
14 апреля 1921 г. Дзержинский был назначен народным комиссаром путей сообщения с оставлением на посту руководителя ВЧК и НКВД. На посту наркома путей сообщения он будет работать в течение почти трех лет — до начала февраля 1924 г. Еще ранее, 12 апреля, был решен вопрос о составе коллегии Наркомата путей сообщений. Нарком — Дзержинский, первый заместитель — Емшанов, второй заместитель — Фомин, в коллегию также был включен Колегаев. Дзержинскому также было поручено наметить от Цектрана двух кандидатов в члены Коллегии НКПС, обратив внимание на Крата и Сергеева, и внести кандидатуры на утверждение Политбюро в ближайшие дни. Рассматривался Политбюро и вопрос о снятии в новых условиях с Дзержинского, в связи с перегруженностью работой, обязанностей наркома внутренних дел РСФСР. Однако это предложение было отклонено Политбюро 19 апреля 1921 г. Таким образом, в апреле Дзержинский совмещал три наркомовские должности, возглавляя ВЧК, НКВД и Наркомат путей сообщений, не говоря уже о многочисленных комиссиях.
Предшественником на посту наркома у Ф. Э. Дзержинского был профессиональный железнодорожник Александр Иванович Емшанов (руководивший железнодорожным транспортом с 10 декабря 1920 г.). Впоследствии, после назначения наркомом Дзержинского, Емшанов будет работать в качестве одного из его заместителей до 1922 г.
В свою очередь предшественником Емшанова был Л. Д. Троцкий (30 марта 1920 — 10 декабря 1920). Тяжелое положение в сфере железнодорожного транспорта накануне назначения Троцкого описывал Ю. В. Ломоносов: «я просидел над докладом Совету обороны и для него составил график, показывающий, как с 1900 г. изменялись главнейшие измерители, а именно средний суточный пробег здорового паровоза, средний вес товарных поездов и % больных паровозов. Суточный пробег в 1919 г. был выше, чем в 1913, вес поездов почти тот же, но % больных с 16 возрос до 80 %. Экстраполяция последней кривой показывала, что в марте 1920 г. % больных достигнет 100 %, т. е. дороги станут». Однако ни Троцкому, ни Емшанову не удалось вывести транспорт из кризиса. Это предстояло теперь сделать Дзержинскому.
Получив официальное назначение, в этот же день Дзержинский, вернувшись из Кремля на Лубянку, вызвал к себе начальника транспортного отдела Г. И. Благонравова. От своего заместителя Дзержинский потребовал предоставления сводных данных о состоянии вверенных теперь ему российских железных дорог. Представленные ему сведения рисовали картину еще более ужасную, чем он предполагал. Статистика была просто ужасающей: «…разрушенных мостов — 4322, разрушенных рельсовых путей — 2000 верст, разрушенных мастерских и депо — 400, свыше 60 процентов паровозного парка стоит на «кладбищах», вышло из строя 1/3 товарных вагонов». Схожую характеристику состоянию железнодорожного транспорта в 1921 г. давал руководитель Центрального управления железнодорожного транспорта А. А. Лазаревский: «На сети было тогда четыре с половиной тысячи разрушенных мостов с общим их протяжением в 45 километров. Шпальное хозяйство было до крайности запущено. Менять, по существу, нужно было каждую шпалу. Помню, например, что на Средне-Азиатской дороге на всем протяжении от Красноводска до Ташкента шпалы были в таком состоянии, что пассажирские поезда ходили там со скоростью 20–25 километров в час. Точно сказать, что делается на каждой дороге, было очень трудно, так как в течение трех-четырех лет люди менялись, хозяйство разрушалось и никто при этом не вел никакой отчетности». Между тем среди железнодорожного пролетариата числилось более чем один миллион двести семьдесят тысяч человек, и это при том, что до Первой мировой войны при перевозках грузов в четыре раза больше на железной дороге трудилось немногим более 800 тысяч человек.
Хорошо иллюстрирует состояние железных дорог и случай, произошедший незадолго до назначения Дзержинского на пост наркома железных дорог. В начале 1921 г. петроградское Русское общество любителей мироведения приняло решение об организации научной экспедиции в Мурманск для наблюдения солнечного затмения 8 апреля 1921 г. Решение об отправке экспедиции получило одобрение советских органов власти еще 21 февраля, но из-за кронштадтских событий выезд ученых был отложен. Только 1 апреля 1921 г. экспедиция в составе 6 человек выехала железнодорожным транспортом. По пути в Мурманск 3 апреля поезд, на котором ехали члены экспедиции, потерпел крушение. От всего состава остались неповрежденными только два вагона (в одном из них находились ученые). В результате прибытие в Мурманск состоялось только в ночь на 6 апреля. В день затмения членам экспедиции не удалось переправиться в Александровск из-за отсутствия парохода, и все намеченные метеорологические и визуальные наблюдения были проведены в Мурманске. Несмотря на облачность, намеченный план наблюдения все же был выполнен и члены экспедиции даже прочитали для жителей Мурманска семь популярных астрономических лекций. Но на этом злоключения экспедиции не закончились. На обратном пути поезд, на котором возвращались члены экспедиции, претерпел еще две аварии, хотя и менее серьезные: при этом пострадало оборудование. Только 22 апреля экспедиция вернулась в Петроград.
Поезда ходили не только нерегулярно, но и ломались чуть ли не в каждом рейсе вследствие состояния составов и самих путей сообщений. Яркую характеристику состояния железных дорог оставил в своих воспоминаниях о Дзержинском Г. М. Кржижановский: «Огромный транспортный механизм скрежетал во всех своих скрепах и грозил окончательным распадом. Достаточно было беглого проезда по любой дороге, чтобы видеть агонию транспорта. Развороченные мосты на деревянных срубах под железными фермами, явные перекосы полотна, невыправленные линии рельсов, убийственные стоянки-кладбища разбитых вагонов и паровозов, грязные развалины станций, движение поездов по вдохновению, а не по расписанию. Наглые хищения грузов, угрожающий рост крушений, «энергетика» на сырых дровах с самопомощью пассажиров, катастрофическое падение производительности труда, двойные, тройные комплекты бездействующего персонала, совершенная неувязка по линии промышленности и финансов». Очевидно, что было необходимо вернуть некоторые нормы прежнего управления железнодорожным транспортом. Нужны были в т. ч. старые специалисты. В среде же работников железнодорожного транспорта новое назначение Дзержинского было встречено с опасениями. «Сумеет ли он, не выпуская из рук боевого оружия, думали и открыто говорили эти люди, на новом для себя месте, глубоко мирном фронте оказаться на месте?». Характерны в этом плане воспоминания инженера О. О. Дрейра: «При первом появлении Дзержинского специалисты-транспортники были сильно подавлены в ожидании нажима, но все эти мрачные ожидания быстро рассеялись и заменились небывалой до той поры уверенностью и спокойствием, как только все поняли, что заботливое отношение к вверенному нам огромному хозяйству и успешная работа на транспорте всегда найдут поддержку и правильную оценку со стороны т. Дзержинского. Умный и твердый начальник, он вернул нам веру в наши силы и любовь к родному делу!».
Помимо Емшанова, Феликс Эдмундович вскоре предложил назначить своим заместителем известного дореволюционного специалиста, инженера путей сообщения, октябриста И. Н. Борисова. Согласно В. Д. Бонч-Бруевичу, за ним была послана машина и его привезли в Кремль. Здесь между Борисовым, Дзержинским и Лениным состоялась характерная беседа. Речь шла о железнодорожном транспорте и Борисов, признавая кризисное его состояние, отказывался от работы в наркомате, ссылаясь на семейные обстоятельства. Однако еще до разговора, зная, что у Борисова тяжело больна жена, Феликс Эдмундович через Управление делами СНК послал к ней доктора. Также были присланы дрова для отопления квартиры, продукты. Постепенно разговор наладился. Дзержинский обещал Борисову также отыскать необходимых специалистов, если они находятся «в распоряжении» его ведомства. Вскоре четверо железнодорожников были доставлены в кабинет. Борисов дал согласие на назначение заместителем наркома. Беседа действительно имела место, также была и проявленная забота об инженере Борисове и его жене. Следует, однако, уточнить мемуары В. Д. Бонч-Бруевича. Инженера Борисова «нашли» не в Москве, а в Киеве, куда тот уехал, опасаясь репрессий. Он был доставлен в Москву, после чего и состоялся данный разговор. Нужных людей Дзержинский находил даже в отдалении от Москвы. Решением Политбюро от 4 мая 1921 г. Борисов был включен в новый состав коллегии наркомата путей сообщений в должности начальника Главного управления путей сообщения. 9 мая он уже сделал свой первый доклад «О ближайших ударных задачах НКПС» на совещании руководящих работников железнодорожного транспорта. Сделал свой доклад и Емшанов.
Постепенно и другие старые специалисты убедились в особом, бережном подходе к кадрам нового наркома. Этот подход к возврату старых специалистов на транспорт Дзержинский продемонстрирует и дальше. В 1921 г. на железнодорожный и водный транспорт из армии и других учреждений вернулось около 100 тыс. человек. Среди привлеченных позднее Дзержинским лиц следует отдельно отметить бывшего министра путей сообщения Временного правительства А. В. Ливеровского. В 1923 г. Дзержинский вызвал его из Сочи, назначив в центральный аппарат НКПС, где он работал членом плановой комиссии. Позднее, после перехода Дзержинского в ВСНХ, Ливеровский будет работать там.
Дзержинский пришел в НКПС, не имея специального железнодорожного образования и большого опыта хозяйственного руководства. Хотя можно отметить, что в семье Дзержинского были железнодорожники, и, что более значимо, у него был опыт управления транспортными ЧК. Также следует отметить работу Дзержинского зимой 1920 г. во главе Чрезкомснегпути (Чрезвычайная комиссия по очистке путей от снега). Он тогда руководил работой по очистке железнодорожных путей из кабинета, который ему выделили в здании наркомата путей сообщений. С поставленной задачей он справился, получив определенный опыт.
Разобраться же со всем железнодорожным хозяйством из кабинета было невозможно. Одним из действенных средств изучения работы транспорта и оказания ему непосредственной помощи Дзержинский считал выезд на места. Транспорт Южного округа (Украины) находился в особо тяжелом положении и нуждался в срочном восстановлении.
После того как Ф. Э. Дзержинский сделал 19 мая 1921 г. доклад об организации управления местного транспорта на заседании СНК, он организовывает инспекторскую поездку на юг. Поездка преследовала две цели. Во-первых, необходимо было решить ряд транспортных задач: подготовить железнодорожный и водный транспорт к перевозкам продовольствия и топлива с украинских территорий в центр России. Во-вторых, Дзержинский решил использовать свою поездку на Украину для чистки чрезвычайных комиссий в Николаеве, Херсоне и Одессе и ряде других городов Украины. Определенной чистке должны были подвергнуться и работники железнодорожного транспорта на Украине, где злоупотреблений также хватало.
25 мая Дзержинский выезжает из Москвы. Маршрут поезда пролегал через Курск, Харьков, Александровск, Екатеринослав, Николаев. В первый же день поездки, прибыв в Курск, он проводит совещание с руководителями Киево-Воронежской железной дороги. В своей речи Дзержинский выдвинул задачи коренного улучшения работы железнодорожного транспорта, одним из условий которого он видел создание нормальных условий для работы железнодорожников, считая это вопросом «колоссальной важности».
На следующий день, 26 мая Дзержинский приехал в Харьков. Здесь в ночь с 26 на 27 мая он созвал совещание Всеукраинской чрезвычайной комиссии, главным предметом обсуждения которого была борьба с мешочничеством. Очевидно, это была не личная инициатива Дзержинского, а прямое выполнение партийных директив Ленина. На это указывает, в частности, ленинская телеграмма Дзержинскому от 27 мая 1921 г., в которой тот писал: «Все украинские товарищи самым настойчивым образом настаивают на усилении борьбы с мешочничеством на Украине, которое грозит разрушить начатую и дающую уже хорошие результаты заготовку хлеба для голодающих центров Республики. Прошу обратить усиленное внимание и сообщить мне, принимаются ли экстренные меры, каковые именно меры и каковы их результаты». В ответ Дзержинский послал Ленину телеграмму о уже принятых мерах. Так же в Харькове Дзержинский вместе с руководством Южного округа путей сообщений рассмотрел вопросы работ железных дорог Украины.
Из Харькова Дзержинский последовал в Александровск (сейчас — Запорожье), где перед местным руководителями речного транспорта он поставил задачи восстановления судоходства на Днепре.
Затем он переместился в Екатеринославль. 29 мая он выступил здесь с докладом о продовольственном положении республики на объединенном совещании Екатеринославского губкома партии, президиума губисполкома и других губернских организаций. Дзержинский в городе ознакомился с состоянием дел на железных дорогах в губернии. Екатеринославская губерния по степени повреждений и утрат путей, мостов наиболее пострадала в период Гражданской войны, учитывая, что губерния неоднократно переходила из рук в руки враждующих сторон, в еще большей степени подвергнутая набегам и погромам многочисленных «самостийных атаманов». Только железнодорожных мостов в губернии было разрушено более двухсот. Поэтому Дзержинским ставилась незамедлительная задача восстановления железнодорожной сети губернии, и прежде всего мостов. Крупнейший из них Кичкасский мост через Днепр будет восстановлен уже 14 сентября 1921 г.
30 мая Дзержинский приехал в Николаев. Город являлся крупным портом и, естественно, что главным вопросом, которому посвятил свое пребывание здесь Дзержинский, было состояние порта и речного транспорта. На специальном совещании транспортников, которое он провел в городе, он внес ряд важных предложений относительно организации перевозки нефти, ремонта барж, обеспечения рабочей силой и т. д.
31 мая 1921 г. Феликс Дзержинский на старом колесном пароходе «Нестор-летописец» прибыл из Николаева в Херсон. В клубе водников на Судебной улице (впоследствии — улица Дзержинского) нарком провел заседание Херсонского районного управления водным транспортом. Заседание было посвящено восстановлению речного транспорта и его подготовке к перевозкам. Одним из предложений Дзержинского была организация работ по подъему затонувших речных и морских судов. С этой целью в городе была вскоре создана ремонтно-строительная база для восстановления речного флота на Нижнем Днепре. Также на совещании было принято решение о проведении углубительных работ в порту и в устье Днепра. После обеда в столовой клуба речников Дзержинский посетил Херсонское губернское управление ЧК. По результатам ревизии в подвале бывшего губернского казначейства были расстреляны за мародерство местные чекисты.
1 июня Дзержинский на том же пароходе отбыл в Одессу. Учитывая жаркую погоду, на палубе теплохода был сколочен дощатый навес, под тенью которого Дзержинским было проведено совещание среди сопровождавших его чекистов об их новых задачах по чистке Одесской ЧК и замене ими на различных постах местных чекистов. Сразу по прибытии в Одессу о состоянии дел в местной ЧК Дзержинского проинформировал ее председатель М. А. Дейч. Как раз к приезду Дзержинского одесские чекисты смогли разгромить банду Кошевого. У убитого атамана нашли шифр и явки к Одесскому центру «пометзаговорщиков». После этого начались чекистские чистки — аресты, допросы, расстрелы. За несколько дней пребывания Дзержинского в Одессе были, согласно официальным данным, арестованы и казнены свыше 200 человек. Большая часть расстрелов приходилась на преступления, связанные с бандитизмом, и преступления по должности. Помимо ревизии Одесской ЧК, Дзержинский провел отдельные совещания, посвященные состоянию железнодорожного транспорта и морского порта.
Из Одессы Дзержинский направился в Киев, куда прибыл 6 июня. Здесь Дзержинский также занимался вопросами восстановления и повышения эффективности работы железнодорожного транспорта.
8 июня он выехал в Москву. На следующий день командировка, продолжавшаяся более двух недель, закончилась. Дзержинский смог обобщить полученные в ее ходе сведения. Материалы поездки наркома на Украину были использованы ответственными работниками НКПС для оперативного руководства восстановлением транспортного хозяйства страны. В качестве результатов можно указать, что в мае 1922 г. комиссарский состав был упразднен, причем одновременно было приступлено к организации правлений. Начатое Л. Д. Троцким плановое транспортное хозяйство в дальнейшем развитии перешло в ведение специального органа в лице Трансплана и продолжает развиваться, не задыхаясь ежеминутно от недостатка того или иного материала, запасных частей. Также Дзержинский потребовал создания нормальных условий для работы железнодорожников, подчеркнув, что «это — вопрос колоссальной важности».
Важным вопросом, который решил в это период Дзержинский, был вопрос о железнодорожных школах. Ранее было принято решение о передаче их из ведомства НКПС в Наркомат просвещения. Это привело к тому, что в условиях худшего снабжения и финансирования железнодорожные школы находились в плачевном состоянии. Во время поездки Дзержинский убедился в том, что многие из них закрыты, а в других учится только треть детей железнодорожников. Преодолев сопротивление Наркомпроса, Дзержинский добился через два месяца возвращения железнодорожных школ в свое ведомство. Финансирование школ улучшилось.
Сделаны были выводы и из его параллельной проверки работы чекистских органов. 10 июня Дзержинский сделал доклад об итогах чекистской стороны своей украинской командировки на заседании коллегии ВЧК.
К приезду Ф. Э. Дзержинского уже был подготовлен материал так называемого «Таганцевского дела», или дела «Петроградской боевой организации». Данное дело, названное по фамилии руководителя подпольной организации, изначально разворачивалось в Петрограде. Местные чекисты, после выявления реальной организации, провели массовые аресты лиц, хоть к какой-то мере причастных к арестантам. Количество арестованных превысило 800 человек, что показывало масштаб организации. Были достаточно громкие аресты, например, известного поэта Н. Гумилева. Он был активным участником петроградского подполья, хотя питерским чекистам не удалось этого доказать в 1921 г. и о его роли в организации стало известно гораздо позднее. Были арестованы и многочисленные ученые, которые составляли отчеты о состоянии российской промышленности для отправки их за рубеж. Им грозил расстрел. В этих условиях за арестованных вступились их близкие и коллеги, обращаясь в т. ч. к Ленину с просьбой об освобождении. Были подобные просьбы и относительно В. Н. Таганцева, чей отец когда-то помог семье Ульяновых. Дзержинский по просьбе Ленина предоставил ему в середине июня справку о Петроградской боевой организации и о роли Таганцева-младшего. Его он охарактеризовал как руководителя организации, которая не только собирала и переправляла сведения о состоянии советской промышленности за рубеж, но и как человека, который нес ответственность за подготовку терактов. В целом архивные материалы следствия подтверждали антисоветскую деятельность Таганцева. Сам Таганцев, на условиях гарантии сохранения жизни арестованным, стал давать показания. В литературе есть указание, что эти гарантии дал Дзержинский, однако доказательств этому нет. Более логичным будет предположить, что эти гарантии дал ведший следствие известный в будущем чекист Яков Агранов. В любом случае, это обещание, если оно и имело место, не было выполнено. Позднее в августе в Петрограде был произведен расстрел 57 участников организации, а всего, с осенними расстрелами, по делу были расстреляны около 90 человек. Среди расстрелянных в августе были Таганцев, Гумилев и ряд других известных деятелей, а также лица гораздо меньшего уровня, например, контрабандисты.
Следует отметить, что хотя Дзержинский и был в курсе дела, но в большей степени можно говорить о его роли в середине следствия: в июле 1921 г. Документов о причастности Дзержинского к августовским событиям нет. Ключевыми деятелями в этом плане был Я. Агранов, руководивший допросами профессорской группы, председатель Петроградской ЧК А. Семенов, а по Линии ВЧК — И. С. Уншлихт. Это было связано как с общей загруженностью Дзержинского другими вопросами, так и состоянием его здоровья в этот период.
12 июля 1921 г. состоялось заседание Политбюро ЦК РКП (б), на котором, в частности, обсуждали состояние здоровья Ф. Э. Дзержинского. В результате рассмотрения вопроса Политбюро постановило: «Предложить т. Дзержинскому правильно лечиться, т. е. работать не более чем до 9 часов веч. Каждый день и два полных дня в неделю обязательно проводить в деревне. Затребовать от д-ра Готье письменного отзыва о здоровье т. Дзержинского и Менжинского. Секретарь Цека. В. МОЛОТОВ». Непосредственно летом 1921 г. его отдых не состоялся, опять-таки в связи с загруженностью на работе. Однако Дзержинский, отказавшись от отпуска для себя, пытался решить вопрос отдыха своих сотрудников. В записке Уншлихту от 16 июля Дзержинский предлагал сократить вечерние собрания и заседания, «чтобы работники могли в летнее время немного подремонтироваться. Иначе мы очень скоро лишимся всех работников».
Сам же он отдыхать не мог. Летом 1921 г. начался голод в Поволжье. Транспорт в этих условиях становился ключевым средством для решения этой трагедии. Дзержинский мобилизует железнодорожников на перевозку продовольствия. 30 июля выходит воззвание Дзержинского к железнодорожникам и водникам:
«ТОВАРИЩИ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКИ И ВОДНИКИ!
На нашу социалистическую Родину надвинулось страшное несчастье. Поволжье — житницу России — постиг небывалый неурожай. Под палящими лучами солнца хлебороднейшая местность превратилась в пустыню. Миллионы трудовых крестьян Поволжья с их женами и детьми обречены на голодную смерть, а их хозяйства — на разорение. Рядом с голодом идет страшная его спутница — холера, уничтожающая тысячи человеческих жизней беднейших крестьян и рабочих. Нужна немедленная помощь! Наше правительство уже приняло все меры к тому, чтобы помочь голодающим, но бедствие так велико, что только напряжение всех сил страны может ослабить страдания голодающего Поволжья.
Работники транспорта!
При всей вашей необеспеченности вы своим громадным аппаратом можете и должны помочь голодающим. Дело идет не о пожертвовании излишков, а о том, чтобы разделить последний кусок и этим спасти плодороднейшую местность России от гибели, спасти в будущем от смерти самих себя, своих жен, своих детей.
Товарищи! От вас зависит усиленный выпуск из ремонта паровозов и вагонов для перевозки семян и хлеба голодающим. Только вы можете без малейшей задержки продвигать продовольствие и семена на поддержку умирающих. Товарищи! Под руководством Центральной комиссии, созданной коллегией НКПС и Цектраном, организуйте местные комиссии и через них путем отчислений, сборов денег, продуктов питания, предметов широкого потребления, путем устройства платных экскурсий, концертов, митингов, спектаклей, поделочных мастерских — спешите прийти на помощь вашим голодающим братьям, кто чем может.
Все за работу! Все на борьбу с новым страшным врагом!».
Среди мер, направленных на решение проблемы, была организация субботников по восстановлению паровозов и железнодорожного состава. Следует сразу отметить, что в период пребывания Дзержинского на посту наркома путей сообщения он делал ставку на восстановление паровозов, а не на изготовление или закупку новых. Его точка зрения исходила не только из того факта, что в период НЭПА существовал определенный дефицит средств, но и из того, что объем перевозок для промышленности был по сравнению с довоенным минимальным и большего количества паровозов, в т. ч. новых, не требовалось. Более того, при восстановлении паровозов нужды промышленности обеспечивались с запасом. Именно восстановление паровозов, состава, ремонт железнодорожных путей (укладка новых шпал) были первоочередными задачами.
Использует он для решения новых задач и органы ВЧК. Уже 27 июля этот вопрос рассматривался на коллегии ВЧК. Дзержинский борется с голодом и как железнодорожник, и как чекист. «Точно так же, как мы следили по картам за военными действиями наших фронтов, точно так же по карте мы следили за продвижением каждого вагона».
Дзержинский пытался провести решения по реорганизации железнодорожного транспорта. В августе 1921 г. он посвящает этому вопросу большую часть своего времени. Связано это с тем, что летом 1921 г. при ЦК РКП (б) была создана специальная комиссия для принятия мер к улучшению состояния работы транспорта. В течение месяца Дзержинский готовил материалы и 7 августа представил доклад в ЦК. На следующий день доклад был рассмотрен на Пленуме ЦК РКП (б) под председательством Ленина. По результатам доклада было принято не только решение усилить партийный контроль на транспорте (через командированных комиссаров и создание транспортного отдела ЦК), но и меры, направленные на снабжение транспорта топливом и материалами.
Дзержинский предложил сократить аппарат наркомата, а главное, децентрализовать управление дорогой, усилив партийный контроль. К моменту назначения Дзержинского наркомом в НКПС существовали четыре центральных управления: железнодорожное, речное, морское и местного транспорта. Управление Феликса Эдмундовича представляет собой период завершения организации Комиссариата в условиях мирного времени. Так, идея строгого централизма стала приходить к концу. «Транспорт вырос и окреп настолько, что постоянная опека центра, бывшая необходимой в первоначальный период, могла мешать дальнейшему развитию. Политическое состояние также окрепло настолько, что работа комиссарского состава в том виде, как она была установлена Троцким, требовала реорганизации». На окраинах страны были созданы новые округа путей сообщения, ведавшие всеми видами транспорта в границах округа: Сибирский, Южный, Туркестанский, Кавказский и Петроградский. В целом НКПС объединял 30 железных дорог страны с общей протяженностью в 63 337 верст. Результатом предложений Дзержинского, многочисленных августовских обсуждений стало принятие 28 августа нового «Положения» о железных дорогах.
С одной стороны, Дзержинский наладил снабжение продовольствием многих населенных пунктов. С другой стороны, именно он отвечал за выполнение партийного поручения по закрытию негосударственных организаций по борьбе с голодом. После арестов и обысков 27 августа такая организация, как Помгол, прекратила свое существование.
Однако отметим, что чисто чекистскими вопросами, как уже отмечалось, в этот период занимались больше Уншлихт и Менжинский. Именно Уншлихт занимался, как ранее отмечалось, делом «Петроградской боевой организации». При этом Уншлих позволял себе игнорировать даже прямые указания Ленина, как это было с затягиванием освобождения инженера М. К. Названова. Характерно в этом отношении более позднее письмо Дзержинского В. Н. Манцеву от 11 ноября 1921 г.: «Тов. Уншлихт является повседневным руководителем борьбы, а не я. Он получает директивы от ЦК и других высших органов». Именно он будет руководить разработкой различных партий по линии ВЧК в 1921–1922 гг. Дзержинский будет в этом вопросе вторичен. Характерна в этом отношении монография Д. Б. Павлова, в которой Уншлихт упоминается чаще, чем Дзержинский и другие деятели, уступая в упоминании только Ленину.
Дзержинский же реорганизовывал транспорт, боролся с голодом и курировал чекистские вопросы на Украине. Этот регион, начиная с 1920 г., с исполнения им обязанностей руководителя тыла в этом регионе, был предметом его особой опеки. Ключевыми проблемами здесь были бандитизм и национализм. С теми и другими проявлениями Дзержинский боролся беспощадно. Характерны жесткие меры к петлюровцам, предложенные Дзержинским руководителю украинских чекистов В. Н. Манцеву 2 августа 1921 г.: «Ввиду интервенционистских подготовлений Антанты необходимо арестованных петлюровцев-заговорщиков возможно скорее и больше уничтожить. Надо их расстрелять. Процессами не стоит увлекаться. Время уйдет, и они будут для контрреволюции спасены. Поднимутся разговоры об амнистии и т. д. Прошу Вас срочно этот вопрос решить. В случае, если ЦК КПУ воспротивилось такому решению, сообщите нам немедленно для внесения в ЦК РКП». Также Дзержинский боролся с Махно и его отрядами.
Осенью 1921 г. он все же был отправлен на отдых в Крым. Принципиальное решение об этом было принято на заседании Политбюро 6 сентября 1921 г. Согласно протоколу Политбюро от 25–27 сентября, этот отпуск должен был продолжаться не менее месяца. Еще несколько дней Дзержинский будет в Москве, принимая в т. ч. участие в заседании Политбюро 29 сентября.
Ф. Э. Дзержинский отдыхал на известной даче «Чаир» рядом с Ялтой. До революции 1917 г. она принадлежала жене Великого князя Николая Николаевича (младшего) княгине Анастасии Николаевне. Постройкой дачи и всего комплекса в 1902–1903 гг. руководил архитектор Н. П. Краснов. Впоследствии, после освобождения Крыма, имение было национализировано и передано в распоряжение специально созданного управления Южсовхоза. В «Чаире» был организован совхоз, специализировавшийся на выращивании роз и другой продукции.
Во время этого отдыха состоялась встреча Дзержинского с местными беспризорниками, которые брились осколком бутылки наголо. Состоялся разговор, и Дзержинский направил ребят к настоящему парикмахеру, а позднее в баню. На этом Дзержинский не остановился. Он по-прежнему выполнял обязанности председателя Детской комиссии. Вскоре дача была передана детям. В здании дворца была организована школа-колония для бывших беспризорных, в которой они получали специальность электриков.
Несмотря на то, что отпуск явно укреплял здоровье, Дзержинский вскоре захотел вновь вернуться на работу. Долго отдыхать он не мог. При этом более раннее возвращение Дзержинского из отпуска вновь шло помимо «московских решений». И. С. Уншлихт так описывал ситуацию: «Дзержинский лечился на юге. Очень устал. Чувствовал себя неважно, но спешил на работу в Москву. Ленин проводит в Политбюро постановление, запрещающее ему вернуться до полного выздоровления. Не рассчитывая на других, сам взялся за осуществление этого решения, и пишет мне: «пошлите, пожалуйста, шифровку Беленькому: «сообщите ход лечения и отдыха Дзержинского шифром депешей и заключение врача поточнее о том, сколько еще времени требуется для полной поправки». Телеграмма была немедленно послана, но Беленький медлит с ответом. Ленин требует ускорить ответ, а на Беленького за затяжку наложить взыскание». 25 октября 1921 г. Уншлихт сообщил В. И. Ленину о том, что постановление Политбюро было сообщено Дзержинскому, а Беленькому объявлен строгий выговор и срочно затребован отзыв врача.
Необходимо отметить, что отпуск Дзержинского не был простым отдыхом. Находясь на юге, он не только проводил региональные совещания транспортников, но и курировал важнейшие операции ВЧК. В данном случае необходимо упомянуть важнейшую из них: возвращение белого генерала Я. А. Слащева в Советскую Россию. Генерал Слащев был известен не только как один из самых талантливых белых военачальников, но и как сторонник жестких мер поддержания порядка на контролируемых белым движением территориях. Он проводил массовые расстрелы на Северном Кавказе, на Украине (Николаев) и в Крыму. При этом он не только вешал большевиков и рабочих, но и применял пытки. О последнем мало кому известно. Слащев-вешатель, Слащев-кокаинист — известно. Но было и другое. Недавно были изданы белые мемуары С. А. Туника, который рассказывал об одном слащевском эпизоде 1919 г.: «Здесь мне приходилось принимать и угощать генерала Шиллинга и генерала Слащева (тогда он был еще полковником). Спирт я доставал в околотке, у старого знакомого д-ра Бершадского. Знакомство пригодилось. Слащеву тогда было лет тридцать пять. Стройный, высокого роста, с довольно красивым лицом, покрытым (если хорошенько присмотреться) сетью очень мелких морщинок. Благодаря своему красноречию всегда был душой общества. Пил много и не пьянел, как и все кокаинисты. Носил казачью форму, на спине всегда большой белый башлык с вышитым шелком черным двуглавым орлом. В первые же дни нашего первого знакомства мне пришлось видеть, как шел «допрос» матроса, взятого в плен: он приказал подвесить его за руки и за ноги к двум столбикам — как в гамаке — и развести под ним костер. Сам Слащев сидел перед ним на скамейке со стаканом в руке. Допрос закончился тем, что «краса и гордость революции» был изжарен». Об этом эпизоде в ВЧК не знали, но знали приказы «Слащева-вешателя» в Крыму. Тем не менее было принято решение об операции по возвращению генерала в Россию, с его дальнейшей официальной и публичной амнистией. Одним из организаторов этой операции был Дзержинский, «отдыхавший» на юге России. Во-первых, он руководствовался ноябрьской амнистией ВЦИК 1921 г., согласно которой была объявлена амнистия участникам Белого движения. Вторым, более важным моментам, было стремление показать сомневающимся в возвращении на родину, что даже такие деятели белого движения, как Слащев, могут не опасаться за свою жизнь. Чекисты уже знали о сложных отношениях Слащева и Врангеля. Последний провел суд над генералом, который уволил со службы Слащева и лишил его права ношения мундира. Поэтому гарантии генералу нашли отклик и в ноябре 1921 г. он приехал в Севастополь, откуда выехал вместе с Дзержинским в Москву.
По возвращении из отпуска Дзержинский снова окунается в московскую работу. Его зам по НКВД РСФСР был серьезно болен и потребовалась реорганизация коллегии НКВД. Новым заместителем Дзержинского в НКВД, согласно решению Политбюро от 24 ноября, стал Белобородов, которому было поручено усилить коллегию наркомата.
Среди важнейших вопросов была и реорганизация ВЧК. Введение НЭПа, надежды на иностранные кредиты ставили вопросы о судьбе ВЧК в новых условиях. Для Ленина было очевидным, что вопрос о кредитах на предстоящей Генуэзской конференции в апреле 1922 г. будет связан в т. ч. с существованием в Советской России такого органа, как ВЧК. Поэтому Ленин осенью 1921 г. стоял за радикальное реформирование ВЧК.
Его мнение укрепилось в результате целого ряда инцидентов с иностранными гражданами, к которым были причастны чекисты на местах. В основном эти случаи происходили в пограничье, где чекисты арестовывали как иностранцев-контрабандистов, так и приехавших в приграничную зону иностранцев как подозрительных лиц. Собственно говоря, именно во время отпуска Дзержинского произошел целый ряд конфликтов, резко ускоривших реформу ВЧК. Одним из самых известных нарушений ЧК своих полномочий стал арест в октябре немецкого кинематографиста Воргу Бартельса. Вопрос об его аресте и поведении ЧК рассматривался даже специально на заседании Политбюро 20 октября. На нем было принято решение: «строжайше наказать тех чекистов, которые произвели обыск и арест Бартельса; дать строжайшую инструкцию Уншлихту и создать еженедельные совещания его с представителями НКИД и РВСР; извиниться перед Вогру в Германии и создать для ее представителей простейший способ для принесения жалоб; в случае сосредоточения дальнейшего ведения дела в руках определенной организации или особого учреждения все наблюдение за немцами (обыски, аресты и прочее) должны идти согласованно с этим учреждением или с лицом, стоящим во главе его, по соглашению Уншлихта с Троцким».
Данное дело дало повод другим наркомам обобщить всю имевшуюся у них негативную информацию о действиях чекистов в отношении иностранных граждан и представить ее Ленину. 23 октября 1921 г. нарком иностранных дел РСФСР Г. В. Чичерин обратился к Ленину: «Многоуважаемый Владимир Ильич! Поддержка хороших отношений с Турцией невозможна, пока продолжаются нынешние действия чекистов на Черноморском побережье. С Америкой, Германией и Персией уже возник из-за этого ряд конфликтов…. Черноморские чекисты ссорят нас по очереди со всеми державами, представители которых попадают в район их действий. Политически невоспитанные агенты ЧК, облеченные безграничной властью, не считаются ни с какими правилами. Уполномоченный НКИД в Туапсе и Новороссийске тов. Томсон тщетно пытался улучшить положение. Чекисты с ним совершенно не считаются и стараются запугать его угрозами. Его попытки бороться против этого ни к чему не привели. Он боится, что будет там арестован или станет жертвой доноса».
На следующий день Ленин ответил наркому: «т. Чичерин! Вполне с Вами согласен. Вы виноваты в слабости. Надо не «поговорить» и не только «написать», а предложить (и надо вовремя это делать, а не опаздывать) Политбюро:
1) послать по согл[ашению] с НКИД архитвердое лицо,
2) арестовать паршивых чекистов и привезти в Москву виновных и их расстрелять.
Ставьте это в Пбюро на четверг, дав своевременно на отзыв Уншлихту и прила[га]я весь материал.
Надо уметь двигать такие дела побыстрее и поточнее. Горбунов должен вести это; он д[олжен] отвечать за это; а мы Вас всегда поддержим, если Горбунов сумеет подвести под расстрел чекистскую сволочь».
Данное письмо неоднократно печаталось в современных исследованиях. На наш взгляд, оно носило все-таки региональный характер, т. к. предусматривало строгие меры к черноморским чекистам. Однако ряд схожих конфликтов, в конечном счете, убеждают Ленина в принятии мер ко всей системе ЧК. Следует отметить, что вопреки существующему мнению о преобладающей роли Чичерина в начале кампании против ВЧК не меньшую, как минимум, роль сыграл в этом Троцкий. Именно он делал доклад о Бартельсе на заседании Политбюро 20 октября, он же предложил поставить вопрос об инструктировании чекистов в отношении иностранцев 27 октября, на следующем заседании Политбюро. Уншлихту были даны соответствующие поручения (с дальнейшим информированием Троцкого и Сталина). На Политбюро также было принято решение привлечь к суровой ответственности те местные чекистские органы, которые не выполняют этих инструкций и руководствуются методами 1918 г. ВЧК, по соглашению с НКИД или иным путем, было поручено издать авторитетное правительственное сообщение, в котором указать, что «враждебная Советской России международная печать распространяет слухи о невозможности из-за органов ЧК иметь деловые отношения с Советской Россией, правительство тщательно расследует всякие указания на неправильные действия органов ЧК по отношению к иностранцам; несколько таких случаев подтвердилось; правительство немедленно приняло энергичные меры как наказания виновных, так и более точного и строгого инструктирования органов надзора в отношении иностранцев; последствия принятых мер не замедлят сказаться в самом ближайшем будущем». Данное сообщение должно было быть предварительно передано для ознакомления Троцкому и Каменеву.
Вернувшийся в Москву Дзержинский застал эту волну критики ВЧК на завершающей стадии. Собственно, уже на заседании СНК 15 ноября 1921 г. под председательством Ленина слушался доклад наркома юстиции Курского о существующих в советском законодательстве нормах, регулирующих надзор над следственным аппаратом. Речь шла о ВЧК. Итогом стало принятие разработки мер по контролю Наркомюста над следственным аппаратом ВЧК. Была сформирована и соответствующая комиссия. В нее вошли Дзержинский, Курский и Каменев. Через 2 недели Дзержинский и Курский должны были представить соответствующие доклады». «Кураторство» Курского и Каменева в этот период проявлялось и при рассмотрении других вопросов, связанных с ВЧК. Так, 25 ноября на заседании Политбюро именно они внесли предложение об определении штатов ВЧК в 90000 человек и резерва 15000 человек.
Рассмотрение вопроса о ВЧК было назначено на конец ноября — начало декабря. При этом Ленин демонстрировал поддержку Л. Б. Каменеву в вопросе усиления контроля над ВЧК. Характерна записка Ленина Каменеву от 29 ноября: «Т. Каменев! Я ближе к Вам, чем к Дзержинскому. Советую Вам не уступать и внести в Политбюро. Тогда отстоим maximum из максимумов. На НКЮ возложим еще ответственность за недонесение Политбюро (или Совнаркому) дефектов и неправильности ВЧК».
Накануне заседания Политбюро Ленин формирует свое видение будущей реорганизации ВЧК:
«1-ое: компетенцию сузить
2-ое: арест еще уже права
3-ье: срок < 1 месяца
4-ое: суды усилить или только в суды
5-ое: название
6-ое: через ВЦИК провести > серьезные умягчения».
1 декабря Политбюро обсудило вопрос о реорганизации ВЧК. Результатом стало образование комиссии в составе Дзержинского, Каменева и Курского для обсуждения вопроса в пятидневный срок. На заседании были утверждены директивы для комиссии: «а) сузить компетенцию ВЧК, б) сузить право ареста, в) назначить месячный срок для общего ведения дел, г) суды усилить, д) обсудить вопрос об изменении названия, е) подготовить и провести через ВЦИК общее положение об изменении в смысле серьезных умягчений».
Дзержинский соглашался лишь с рядом предложений 1 декабря. Он не считал возможным сужение права ВЧК выносить высшую меру наказания. Собственно, сам Дзержинский, часто предлагал эту меру. Не согласен он был с лишением ВЧК права высшей меры против преступлений по должности, преступлений, связанных со шпионажем и бандитизмом. На его взгляд, борьбу, борьбу решительную, вплоть до вынесения смертного приговора по этим направлениям, могла вести только ВЧК. Также Дзержинский резко возражал против смены названия. По его мнению, это было недопустимо, так как обесценивало прежнюю работу ВЧК и ухудшало работу нового органа. Так же он был против подчинения ВЧК Наркомюсту или НКВД, настаивая на прямом подчинении СНК. Последнее не только обозначало статус органа, но и его финансирование. Обсуждение шло туго.
Дзержинский грозил в т. ч. своей отставкой. В письме В. Н. Манцеву от 25 декабря он признавался «Дорогой Василий Николаевич! Я как-то расклеился в последнее время и чуть было не подвел Вам свиньи в виде предвечека. Хотел уйти, но ЦК не согласился. А сейчас ноша не легкая и по общим условиям, и по нашим специфическим».
Дзержинский по обыкновению сильно переживал ситуацию. Тем более что наряду с навалившейся на него проблемой реорганизации ВЧК никто не освобождал его от других должностей и соответствующей работы. При том, что эти должности не были формальными. Они требовали не только руководства Дзержинского, но и многочисленных командировок, отнюдь не формальных.
Так, 13 декабря 1921 г. Дзержинский выступает с докладом «Положение транспорта в республике» на расширенном заседании Петроградского Совета, где предложил целый ряд мер по реорганизации железнодорожного транспорта. Отметим ряд из них:
Продолжение сокращения численности работников железнодорожного транспорта. В начале 1921 г. их было 1 279 000 человек, в 1921 г. произошло сокращение 10 %, новым этапом должно было быть сокращение еще 16 %, а затем новые сокращения в следующем году.
Повышение производительности труда и экономия средств. Повышение доходности перевозок.
Разделение железных дорог на три категории. Первая категория магистрали, которые обеспечивала пути для перевозки топлива, продовольствия и сырья. Она должна была быть полностью обеспечена всеми видами довольствия и материалами. Эти дороги были включены в план электрофикации и их протяженность составляла 28 тыс. верст. Вторая категория (12 тыс. верст) включала подъездные пути, по которым производился подвоз заготовленного сырья, топлива и продовольствия. Она обеспечивалась наполовину. Третью категорию железнодорожных путей составляли дороги местного значения, которые обеспечивались государством на 30 %. Все остальное должны были дать места, непосредственно заинтересованные в работе этих дорог.
Создание железнодорожных округов.
Борьба с хищениями на транспорте.
По приезду из Петрограда доклад был заслушан и на Политбюро.
Отъезды в другие города, занятость на хозяйственной работе давали Дзержинскому возможность тормозить реорганизацию ВЧК. В этих условиях его командировка на длительный срок из Москвы могла дать возможность Ленину ускорить процесс. Сопротивление реформе ВЧК любого человека, кроме Дзержинского, было преодолимо.
31 декабря 1921 г. Политбюро приняло решение о командировке Дзержинского в Сибирь в качестве уполномоченного СТО по урегулированию всех вопросов, связанных с вывозом хлеба в части работы продовольственных, топливных и ж.д. грузов. При этом отмечалось необходимость ускорения отъезда Дзержинского. Исполняющим обязанности Дзержинского в комиссии по реорганизации ВЧК и по делам эсеров и меньшевиков с 9 января стал И. С. Уншлихт. Его точка зрения на реорганизацию ВЧК не отличалась от Дзержинского, но авторитет был меньший. Еще в начале 1922 г. Уншлихт выразил свое несогласие с принятыми решениями, в т. ч. против потери самостоятельного статуса и введения Главного политического управления в состав НКВД, резкого сокращения полномочий ведомства, несвоевременности упразднения ВЧК. Но в отсутствие Дзержинского ситуацию изменить было трудно, и уже 6 февраля 1922 г. Политбюро утвердило проект положения «Об упразднении ВЧК». Дзержинский все еще находился в командировке в Сибири. Решением Политбюро от 22 февраля 1922 г. Уншлихт был утвержден его заместителем по ГПУ.