Предрассветную тишину с треском ломала на куски неровная канонада. Звуки боя доносились из невысоких торговых павильончиков, пристроившихся двумя рядами вдоль длинного забора одной из водораспределительных подстанций города. Разбуженные жители двух соседних многоэтажек реагировали по-разному. Те, кто был поумнее, плотнее задёргивали шторы, закрывали жалюзи, а некоторые, особо опасливые, даже опускали ребристые бронепластины. Другие, поглупее, включали свет и, невзирая на риск схлопотать случайную пулю, маячили в окнах, услаждая своё бестолковое любопытство. Под бледно-синим небом, на котором среди тяжёлых туч сиротливо мерцали тускнеющие звёзды, опергруппа ССБ сражалась с перепрограммированным аварийно-спасательным роботом ренегата Эреба.
Сигнал в Управление поступил под утро от охраны водокачки. Бело-синяя машина пыталась уничтожить распределительный узел, оставив четверть города без воды. Чего его бывший начальник хочет этим добиться, подполковник Федотин постичь не мог, как ни пытался, но, зная по прошлому опыту, что в замыслах Квирина ничего случайного и лишнего не бывает, отреагировал немедленно. При появлении чёрного броневика с пулемётом на крыше, робот сбежал с территории станции, проломив стену в смежный ряд магазинчиков, в одном из которых эсэсбешникам удалось его заблокировать. И теперь, невзирая на плотный огонь, он пытался прорваться.
Сам Федотин остался у джипа, справедливо полагая, что бегство робота может быть не более чем отвлекающим манёвром для внезапного появления Артёма Марковича. Навёденное на пролом в кирпичной стене шестиствольное орудие было готово повернуться в любую сторону, благо машина замерла ровно посреди двора. В этот раз униженный прошлой выходкой террориста подполковник не был настроен миндальничать. Вторую ловушку на античного чёрта в табакерке Олег Максимович расположил выше. Полосатый занял позицию, спрятавшись в тёмной кроне одного из упирающихся в небесную синеву деревьев. В синем мерцании полукруглого голографического прицела его короткой изогнутой винтовки любой движущийся объект подсвечивался красным. Слегка поворачивая голову с большими тёмно-красными глазами, инсектоид-снайпер оглядывал погружённую в сумерки округу, готовый одним выстрелом положить конец мечтам о республике и демократии. А внизу под его укрытием Таран с Норвежкой вели дуэль с взбесившимся металлопластовым чудовищем.
На грудном отделе робота сияли во всю мощь встроенные овалы фонарей, мешая эсэсбешникам прицелиться. Вокруг этого светового пятна мелькали синие и белые руки машины, распиливающие на куски дверную раму магазина и швыряющие их в бойцов. Вдобавок к этому, то вправо, то влево, в расположившихся с двух сторон от него оперативников робот выпускал толстый красный луч промышленного лазера из трубки на головном отделе. Чёрная лисица, сверкая красно-синими рунами на своем изящном бронежилете, прыгала из стороны в сторону, стреляя по фонарям на ближайшем к ней боку. Пока удалось погасить только один из четырёх. В миг, когда робот поворачивал небольшую овальную голову в её сторону, Таран, лицо которого закрывала бронеполимерная маска, короткими перебежками от магазина к магазину продвигался вперёд, успевая выстрелить из своего трехствольного дробовика перед тем, как укрыться за выступающими углами витрин.
Когда расстояние между ним и машиной было достаточным для прицельного выстрела, робот выскочил на средину ряда и начал боком отступать вправо, в сторону Норвежки, пистолетные пули которой стучали по облупившемуся синему корпусу, но не могли причинить машине значительного вреда. При этом направленный в противоположную сторону лазерный луч чертил расплавленные зигзаги на большом стекле, разогревая опору угла, за которым укрылся Тарланов. Размахивая крест-накрест белой рукой с выдвинутым вперёд вращающимся отрезным диском, робот всё ближе и ближе подходил к отступающей оперативнице, сумевшей уничтожить ещё один фонарь. Разворачиваться и бежать было нельзя: машине будет достаточно повернуть голову, чтобы прожечь её спину. Видя, как развивается бой внизу, Полосатый предложил помощь:
«Слон-2 — Ганнибалу! Поддержка огнём Слону-3!»
«Слон-2, головной отдел!» — не стала отказываться Норвежка.
«Ганнибал — второму! Разрешаю, и сразу смена позиции!» — одобрил Федотин.
В тёмной кроне сверкнула жёлтая вспышка. Красный луч погас, половина синей головы робота разлетелась на куски, остатки повисли на пневмотрубках. Машина на миг остановилась, переключаясь на резервные камеры в грудном отделе. Однако, одного выстрела было достаточно, чтобы демаскировать позицию снайпера. С крыши одного из магазинчиков в сторону его укрытия устремилась небольшая ракета, оставив за собой спиральный дымовой след. Предполагая такое развитие событий, полосатый инсектоид вылетел из кроны за миг до того, как она с треском взорвалась, рассыпав среди листвы парализующие разряды. Муха отлетела подальше, заняв позицию на крыше ближайшего дома.
Место, откуда стреляли по Полосатому, было недалеко от Норвежки. «Слон-1, железка твоя!» — предупредила она, убрала пистолет и достала из чехла на поясе механические перчатки с большими изогнутыми когтями. Быстро закрепив приборы на кистях покрытых чёрной шерстью рук, она рванулась вперед мимо дезориентированного робота. Подбежав к противоположному магазинчику, оперативница подпрыгнула, в перчатках загудели миниатюрные усилители, растопыренные стальные когти вонзились в балку над витриной. Раскачивая длинной красно-сине-чёрной косой, самка двумя движениями взобралась на крышу магазинчика. Но на дальнем от неё конце крыши был не гранатомётчик, а радиоуправляемая ракетница бордового цвета на полукруглой подставке. Она была направлена в сторону высоких деревьев, отверстие на одном из четырех соединенных вместе прямоугольников ещё дымилось. От её корпуса шёл толстый провод к стоявшему неподалёку бордовому шару с множеством чёрных точек. Ракетница с гудением повернулась в сторону Норвежки, одни из прямоугольников чуть отделился от остальных. Лисица отпрыгнула вправо, ракета, ввинчиваясь в воздух, прошла недалеко от её большого уха. Вторым прыжком Норвежка была уже возле орудия, сверху сжав его корпус когтями на левой руке, а правой оборвав идущий к наблюдательному шару провод.
А внизу неторопливо вышедший из укрытия Тарланов оказался один на один с обезглавленным роботом. Уменьшив светопропускную способность маски, богатырь, не обращающий внимания на слепящие фонари, подходил ближе, поднимая треугольный корпус своего бронебойного оружия. Машина повернулась в его сторону, прижала к корпусу белую и синюю руки с раскрытыми на максимальную ширину лезвиями разжимов, а центральную, с толстым остриём отбойного молотка, похожую на растущую из груди продолговатую голову на пневмотрубках, приподняла и выставила пред собой. Робот рванулся вперёд, но потерял равновесие, так как первым выстрелом Таран пробил одну из его ног. Грозная на вид техника ничего не могла противопоставить могучему чеченцу с оружием. Осевший и упёршийся на одну ногу робот попробовал выбросить вперед руку с молотком, старший сержант чуть отступил вбок и двумя выстрелами разворотил её. Отступив на шаг назад, Таран прицелился. Трехствольное оружие грохнуло, бронебойная пуля проломила грудной отдел, уничтожив центральный пневмонасос. Слепящий свет погас, синяя громадина медленно завалилась вперед, как будто униженно склоняясь перед большой чёрной фигурой эсэсбешника.
Оперативник повесил на плечо оружие, снял маску и, присел на корточки перед поверженной машиной. Одной рукой он взял обломок головного отдела с полукругом зрительных сенсоров, другую засунул в ворот жилетки, достав из волос на могучей груди золотую свастику с загнутыми краями. Такую же, как на украшающей его бритый затылок зелёной татуировке. Поцеловав амулет, он оскалил обрамлённой седеющей бородкой лицо и порычал в камеры робота:
— Солнце за меня, мерзавец! Я уничтожил игрушку, которой ты покалечил моего родича, а теперь я за тобой иду! Я, Бранимир Тарланов, с тобой говорю! Покажись, если ты ещё хоть в чём-то мужчина!
Но, вопреки его надеждам, Квирин так и не появился. К водонапорной станции прибывали подкрепления, начиналось организовываться оцепление. А потом любопытные жители окрестных домов наблюдали странную картину. Фигуры в чёрных формах замахали руками, все разом куда-то побежали и позабирались в свои срывающиеся с места броневики. Потому как нашёлся Квирин совершенно в другом месте.
А в семи кварталах от водокачки, в полумраке прихожей своего частного дома, полковник Толоконников экстренно собирался на работу, застёгивая на ходу чёрную форменную куртку. Тёмный волчий силуэт сновал из комнаты в комнату между ветвей карликовых елей, украшающих логово старого вояки. Аромат хвои пробуждал в Викторе Сергеевиче некие сокрытые уголки наследственной памяти. Где-то там, в животных генах маммолоида пробуждалась картина мчащейся мимо него первозданной осенней тайги, ласкающего шерсть ветра и возбуждённого напряжения мускулов. Он снова и снова проникался страстью погони одного из своих примитивных прародителей, снова чувствовал едва ощутимый привкус крови в зубастой пасти. Призрачное предвкушение давно разорванной добычи, пусть и значительно померкшее к старости, по-прежнему обостряло разум мутанта, и, ещё даже не выходя из дома, он был готов действовать в этой реальности, порой куда более жестокой, чем гармоничное существование его четвероного предка. Дожидаясь высланного за ним транспорта, он весь был уже в работе и, немилосердно топча сапогами красно-зелёный узорный ковер, настойчиво уточнял обстановку по радиосвязи. Правда шёпотом, чтобы не разбудить жену-инвалида и внука, приехавшего для того, чтобы отвезти бабушку на обслуживание мотора сердечного протеза.
«..Я понял, эти двое отходят во дворы, а у нас по потерям два трёхсотых. Кто там с медиками? Состояние Цареградского доложите!» — требовал он, переключаясь с канала на канал.
«Два тяжёлых осколочных, голова и лёгкие. Здесь оперировать не будут, сейчас грузят в элашку и в региональную» — ответил ему некто, обладающий нейронным репродуктором.
«Осколочные? Где взрыв был? На каком этаже?»
«Нет, снаружи. После первого обстрела он расставил первый комвзвод по угловым позициям и организовал контратаку в главе второго. Они приземлили элашку Эреба, она после падения и взорвалась» — пояснил взволнованный женский голос.
Толоконников довольно кивнул. Молодец Терций, сломал-таки об него чёртов Римлянин свои зубы! Себя не пожалел, лично ребят повёл. Не зря они оба перешли на посменное дежурство, а то размолотил бы сейчас Артём Маркович всё Управление из пулемёта своей серой нацистской элашки. Всё он правильно подгадал, опергруппу на другой конец города утащил. Правда не учёл того, что не только он своих боевых товарищей знает как облупленных, но и они его. Оба комендантских взвода на месте оказались, и дежурные часовые, и личная охрана. Теперь дело за малым — не упустить. Одно было плохо: пока Кирова в соответствии с планом «Мариенбург» превращает Управление в крепость, бестолковый Федотин организовать план-перехват не сумеет. Ну а чего в этом удивительного? Сам приучил всех их к тому, что всегда за всех всё продумывал. Нужно было быстрее на место. Если после такого фиаско Эреб с жучихой сумеют исчезнуть, то теперь уже явно надолго.
— Армон! Где тебя твои собачьи черти носят? — переключившись с радиосвязи на микромобильник, прошипел полковник.
— Я сопровождение жду! Аваров велел… — начал было оправдываться горец.
— Кто твой начальник: я или Аваров! Вся охрана вместе с Аваровым у здания, Квирин тоже там пока ещё. Кого ты ждешь? Зачем? Пулей сюда, а то за хвост перед кабинетом подвешу!
Тихо прокричавшись, Виктор Сергеевич упёрся спиной на массивную дубовую дверь, поглядывая на мерцающую сбоку от неё салатовую голограмму переднего двора. Вот Витя, взял дотошного помощника! Пожалев одноногого кота, Толоконников назначил в круглосуточное сопровождение горца. И теперь удивлялся, как измельчала нынче молодёжь. Под этой их неуместной бравадой на каждом углу прячется самая обыкновенная пугливость. Вот и пытаются убедить самих себя в том, что всё могут контролировать и всех опасностей избежать. Толоконников уже не помнил, когда подобные иллюзии исчезли в нём самом, то ли во второй год работы, то ли в третий, после бойни в самом центре города. Каждый приходящий день может быть одинаково опасным и страшным. Больше надо верить! В себя, во вселенную! Захочет она тебя забрать — заберёт, хоть со всех сторон сеном обложись и обвяжись! Нет, осторожность, конечно, не помешает, но не излишняя, не до маразма. Старый волк посмотрел в уютную полутьму своего логова. Пойти, что ли пока Валентину Германовну поцеловать? Ладно, пускай спит, бесхвостая. У волчицы сегодня и так очередной непростой день предвидится.
Наконец у дальнего конца тропинки с визгом затормозила чёрная приземистая машина с треугольным капотом. Армон не растерялся, прибыл за шефом на самом скоростном автомобиле из гаража. Закинув за спину своё двухстороннее копье, овчарка быстро пошла к двери. Сканер засёк поблизости ещё один жучок, встроенный в значок каждого эсэсбешника. Система охраны у дома шефа была такая же, как и в служебных зданиях, чтобы никто, кроме сотрудников близко не подошел без его ведома. «Вот зануда, всё-таки притащил с собой Аварова!» — подумал полковник, выходя ему навстречу в предрассветную мглу и запирая за собой дверь.
От его дома с острой треугольной крышей, украшенного коричневыми рейками по белому фасаду, до машины нужно было сделать буквально десяток шагов. Поравнявшись с развернувшимся Армоном, Виктор Сергеевич глянул налево, в сторону центра. Там, в просветах между тёмными высотками и разрывами облаков светлело бирюзовое небо. В нескольких метрах от приоткрытой дверцы машины, волк с трудом заметил на другой стороне широкой дороги второго эсэсбешника. Это был не старшина Аваров. Лицо его закрывала маска, он неподвижно стоял в тени густой листвы кустарника, сцепив за спиной руки.
— Этот из комвзвода? — спросил он у шагающей рядом овчарки.
— Где? — недоумённо ответил тот, посмотрев по сторонам.
Когда их загадочный коллега выбросил вперед татуированную руку с мерцающим жёлтым прямоугольником над ней, старый волк узнал его и успел почувствовать горечь от того, что Арафаилов оказался абсолютно прав. В тот же миг тёмно-серые облака исказились и как-то странно пронеслись вниз мимо его взора, потерявшие форму силуэты высоток с восходящим между ними расплывшимся многоцветным солнцем упали набок. А потом мир и вовсе погас, оставив лишь своё миниатюрное отраженье в застывших глазах мутанта, лежащего боком на тропинке с багровой дырой в серой шерсти над левой бровью.
Брызги волчьей крови обагрили белый шерстяной воротник национального костюма Ярослава, в тот миг ещё не успевшего понять, что больше оберегать ему некого. Пёс просто реагировал на опасность, мысль о катастрофическом провале ещё не успевала завладеть взбудораженным адреналином сознанием. Сразу после первого выстрела, он, чуть пригнувшись, бросился вперёд, навстречу второму. Пуля разорвала ему основание уха и прочертила по черепу, но мутант, не обращая внимания на жгучую боль, двумя движениями достал из-за спины копье и бросил его в сторону стрелка. Тот вынужден был увернуться и третий раз выстрелить не успел, а в это время Армон заскочил в приоткрытую дверцу автомобиля, проскользил по передним сиденьям, оставляя на них белый бисер, оторвавшийся с узора на синем комбинезоне. Достав из кобуры возле руля пистолет, пёс ударом ноги распахнул водительскую дверь, высунулся вперёд, выпустив очередь по месту, где стоял убийца. В ответ пуля пробила ему внешний край левой глазницы.
Армон присел, спрятавшись за бронированную чёрную дверцу. Тёплая кровь потекла по шерстяной морде, заливаясь в оскаленную зубастую пасть. Закрыв повреждённый глаз лапой, он на миг высунулся сбоку, выстрелил и спрятался назад. Ответная пуля со звоном ударилась в край дверцы. Убийца отступал по мощёной узорной плиткой дорожке, держа укрытие Армона в перекрестье на мерцающей желтой голограмме. Восходящее солнце оранжевым пятном отражалось в его бронеполимерной маске. Его пистолет был в режиме прицельной стрельбы, каждая выпущенная им пуля направлялась в голову овчарки. Ярослав упал на живот, начал стрелять в щель между прорезиненным асфальтом и нижним краем дверцы. От боли второй глаз начал слезиться, прицелиться не получалось. Ещё одна пуля ударилась о дверцу внизу, пёс приподнялся на кулаках, следующая вонзилась в вязкое покрытие дороги там, где миг назад была его голова.
Тем временем убийца разорвал дистанцию достаточно для того, что бы развернуться и побежать. Когда овчарка в очередной раз высунулась из-за дверцы, он всё больше набирал скорость. Размахивая татуированными руками, он нёсся большими зигзагами между кустарников возле высоких узорных заборов. Ярослав выскочил из укрытия, пробежал несколько метров, стреляя на ходу. Но было уже слишком поздно. Зелёная голограмма прицела уже не ловила контуры нападавшего. Больше не в силах терпеть сдавившую голову боль, мутант упал на колено, вызвал дополнительные силы. От крови слёз в глазах всё расплывалось. Посмотрев на дорожку дома Толоконникова, он с трудом увидел неподвижную чёрную фигуру, над которой в лучах восходящего солнца склонились два серых силуэта. Он услышал яростное рычание, прерываемое всхлипами.
В его остывающий разум ворвалось отчаянное разочарование. Как? Как он мог не увидеть, не понять, даже не учуять? Он, с детства оттачивающий свои инстинкты, молодой, сильный воин не сумел уберечь того, чью жизнь был призван защищать! Он сам помог убийце выманить из дома свою жертву! Что он теперь скажет другим эсэсбешникам, когда они подъедут сюда, как посмотрит в глаза родным убитого шефа? Как будет дальше жить с осознанием того, что он не более чем никчёмное, бестолковое животное? Ярослав Армон выронил из обессилевшей руки пистолет, упал набок посередине проезжей части, закрыл окровавленную голову когтистыми ладонями и горестно, протяжно завыл. Не от боли, что причиняли ему пулевые ранения, а от непереносимого стыда, сдавившего его собачье сердце.
Большие капли дождя выбивали неровную дробь, ударяясь о стекло эсэсбешного броневика. Снаружи оно было абсолютно чёрным, а внутри кристально прозрачным, плюс к тому, на нём отображалась голубоватая сетка внутреннего интерфейса. Два похожих на паутину сигнальных круга были наведены на верхние окна расположенного через дорогу облупившегося серого здания, ещё один фиксировал любое движение у входа на углу. Строение было трёхэтажным, с почерневшей от времени двускатной крышей. Оно казалось заброшенным, древние деревянные рамы с грязными стёклами во многих оконных проёмах были заколочены или сломаны. Над одним из его углов была пристроена невысокая башенка, придавая дому сходство с небольшим замком. Она и являлась предметом интереса спрятавшихся в броневике Арафаилова и Левковского.
Майор прибыл в город, чтобы продолжить расследование дела Шута и в этот раз жадничать не стал, привлёк столичного коллегу, тем более что связь между их расследованиями теперь была более чем очевидной. Ящер был рад оказаться подальше от Управления, которое после гибели начальника погрузилось в тоску. Казалось, сама природа добавляла мрачных красок в эти трагические дни, обильно поливая город затяжными ливнями. В бесцветных коридорах царила тишина, чёрные фигуры перемещались по ним поодиночке, стараясь как можно быстрее исчезать в кабинетах. А самое страшное, что никто не мог грамотно организовать работу. Высшие офицеры тянули одеяло каждый на себя, младший состав боялся проявить инициативу. Бразды правления выпали, а подобрать их никто не мог и не умел, потому боевая колесница государственной конторы встала, и кони её топталась на месте. Со дня на день ждали прибытия спасителя. Восстанавливать пошатнувшуюся мощь местного ССБ намеревался сам генерал Магибир Скаброс, один из глав антитеррористической службы Евразийского Союза, тот самый Магомед Ибрагимович, высший начальник капитана. Зная, какой божий страх начнётся с его появлением и в Управлении и на улицах, Ящер старался закрыть дело с «Пирамидой» до его приезда, как можно быстрее собрав информацию о связях партнёров «Солар Глобал» с частной клиникой. И появление майора сулило существенное продвижение в этом направлении.
Два рептилоида в чёрных жилетках, зелёный и белый, со вчерашнего вечера сидели в полумраке салона, время от времени развлекая себя беседой. Их хладнокровная натура легко переносила ожидание, способность неподвижно караулить жертву была заложена в них самой природой. Николай сидел, сцепив перед собой белые когтистые пальцы, Фар вертел в руках топорик старшего товарища. Это была новая модель, с более длинной, чем у капитана, ручкой, заострённым шипом на вершине полукруглого лезвия и прорезиненной ребристой накладкой на обухе.
— Да, с такой конструкцией больше шансов оглушить, — тихо похвалил оружие Ящер. — А то маленькими часто просто череп проламываешь. Давно выдают?
— Да, в прошлом квартале начали. Не завидуй, вернёшься, тебе ещё останется. — Левковский ухмыльнулся, ощетинив похожие на бороду колючки на подбородке. — Соскучился, небось?
— Да ты знаешь, не особенно, — покачал головой Фар. — Даже не смотря на перипетии здешних перипетий. Меня же Соборина и сделала виноватым. Точнее стращала, что Магомед Ибрагимович меня таковым считает.
— Не обращай внимания, — махнул Николай. — Ты же знаешь, зачем она это сказала.
— Знаю. Поработав тут, я знаешь что понял: это только в столице каждый сотрудник априори в чём-то должен быть виноват. Так, по мнению наших полководцев, мы больше боимся ошибиться и лучше работаем. Только успеваешь через порог переступить, а сразу возникает чувство, что тебя, последнего дурака, сюда по объявлению взяли или ты государству кредитов должен. Я, к радости своей успел отвыкнуть от таких методов воспитания, от этого доведённого до крайности извечного древнерусского вопроса «Кто виноват?» Я что мог сделать — в одиночку весь город перерыть? За шесть дней до атаки у Толоконникова было имя. Но они отмахивались, до последнего не хотели верить, несмотря на то, что настолько абсурдной может быть только правда!
— Вот тебе очевидный минус более душевных рабочих отношений. Они ведут к непрофессионализму, — возразил майор. — Толоконников и его окружение имели с преступниками слишком прочные личностные связи, потому и допустили, что и террорист и убийца по городу безнаказанно скачут. А ещё посмотри, какой получился кризис управленческих кадров. Начальник погиб, зам в больнице и всё, вакуум! Поэтому у нас и дрючат всех сверху донизу, невзирая на чины, поэтому регулярно кадры чистят и тасуют, чтобы никто ни себя, ни другого незаменимым считать не стал. Я примерно понял, что полковник был за мутант, он своё эго здесь не тешил, императором себя не мнил. Он из-за искренней заботы, из-за ощущения внутренней силы взял на себя здесь ответственность за всё, ничего другим не оставил. И тем самым сделал их всех вокруг слабыми и беспомощными. И что в итоге? Твои заговорщики эти, они своего добились! Скоро здесь пройдут первые за последние двести лет, так называемые «демократические», выборы! Как у них, кстати, это получилось?
— Анонимные источники обнародовали факты неоднократной помощи временной начальницы местного ССБ в криминальных делах Эдберга. Палач много интересной информации из архивов вынес. И причём все знают, насколько всё это было безобидно, но для общественности такая формулировка звучит страшно. Воспользовавшись этим, толстосумы подали в региональный центр запрос о правомерности её назначения, там его естественно подтвердили, однако, пока оспаривалось членство Кировой в городском совете, голосование по выборам провели без её права вето. Но! — покачал Фар зелёной головой. — Хепру они из игры вывести не сумеют. А он с нашей помощью засунет им свою шипованую лапу в задницу по самый локоть. Так что кто и чего добился…
Тихий стук в дверцу прервал их диалог. Фар развернулся, в пуская в салон промокшего Мазура. Сержант забрался внутрь, прижимая длинными пальцами к груди три порции шавермы. Встряхнув большими ушами, нетопырь забрызгал рептилоидов брызгами воды, после чего принялся раздавать съестное. Впившись острыми зубами в завёрнутое в лаваш мясо, ушан безбожно зачавкал. Фар возвёл горе жёлтые глаза. Шоу небрежного хамства должно было позлить Левковского, но проинструктированный Фаром, Николай не поддался на провокацию и промолчал. Серая улица перед ними жила своей жизнью. Мимо проезжали блестящие в потоках дождя машины, люди и мутанты в плащах и с зонтиками, торопливо мелькали на тротуаре, покрытом прилипшими жёлтыми листьями. Вдруг засветился сигнальный круг, наведенный на вход. Растопырив пальцы, Альтом увеличил картинку. Внутрь здания заходил высокий тощий мутант в длинном буром плаще с пелериной на плечах. Повертев бежевой головой летучей мыши с прижатыми ушами, он исчез за старой деревянной дверью. Фар его уже встречал. Это был один из бойцов клуба «Лабиринт».
— Вот он, мой дальний родственник! — воскликнул Мазур. — Постарайтесь его не убить, он мне должен.
— Странно, обычно ты всем торчишь. Не переживай за свои вложения, мы не за ним пришли, — успокоил вытирающий руки Фар, вставая и возвращая засобиравшемуся майору топорик.
— А, вы за однорукой бабёнкой, которую он у себя прячет! — констатировал техник и продолжил поглощать шаурму. Абдельджаффар от неожиданности замер, Левковский вытаращил на нетопыря свои зелёные глаза. Капитан наклонил голову и тихо прошипел:
— И давно ты об этом знаешь?
— Незадолго до того, как вы меня привлекли. Она всё обещает ему заплатить за защиту, а он меня этими обещаниями кормит.
— А чего же ты мне раньше не сказал? — развел руками Ящер. — Хотя стой, я сам отвечу: я же не спрашивал, так? — Альтом утвердительно кивнул, набив пасть мясом и луком. — Вот видишь Коля, а ты говоришь непрофессионализм. Местный механик знает столько же, сколько столичный оперативник из Государственного Контроля. Это один я здесь дураком хожу!
— Да, — саркастически ухмыльнулся майор. — Не часто у меня бывают командировки в столь дивный город со столь дивными жителями!
Перебежав через утопающую улицу, мгновенно промокшие офицеры зашли в обшарпанный пыльный подъезд и начали подниматься по узкой лестнице с покосившимися перилами.
Просторная квартирка в башне наверху была обставлена убого. Всё её убранство составляли два шкафа, две кровати и стол. Предметы мебели, как и обои, ставшие от времени из розовых серыми, были под стать ветхому антуражу дома.
Услышав в коридоре шаги, задремавшая Теоделинда быстро вскочила с постели. Страх преследования развил у девушки паранойю, по ночам она плохо спала, поэтому тягостная сонливость была последние недели её постоянным спутником. Задрав повыше рукав своей чёрной водолазки, она прикрепила к предплечью левой руки на место потерянного киберпротеза длинное чёрное лезвие. Когда в комнату зашёл высокий нетопырь, девушка расслабилась, но мутант повёл себя странно. Он бросил на пол у входа промокший плащ, оставшись в обтянувшей его поджарый торс чёрной футболке с узором из переплетающихся молний, после чего с опаской заглянул в угловые окна. «Собирайся!» — прошипел он и широко распахнул дверцы шкафа жилистыми руками с кибернетическими имплантами — вшитыми в мускулы серыми трубками. Линда испуганно захлопала глазами:
— Кто? Легавые или из корпорации?
— Чёрный броневик! Какая разница, какого рода мрази в нём прячутся! — Нетопырь скривил уродливую бежевую морду, оскалившись передними острыми зубами, один из которых был потерян в боях и заменен железным. — Уйдём через крыши.
Мутант начал запихивать свои пожитки в большую спортивную сумку. Линда посмотрела на окно, за которым чернел поливаемый дождём скат шифера. Она стянула свои длинные чёрные волосы в хвост на затылке, надела тёмно-синий плащ, осторожно просунув увенчанную лезвием руку в рукав, и застыла в задумчивости.
— А ты не думал, что они этого и ждут? — остановила она мышь, схватив за шерстяное плечо. — Не факт, что они обо мне знают. А так мы сами себя выдадим…
Ушан посмотрел на неё своими широко расставленными чёрными глазками, блестящим по обеим сторонам от большого похожего на подкову носа. Бросив сумку у окна, он нежно обхватил своими длинными искривлёнными пальцами голову девушки, приподняв подбородок, заглянул ей в глаза. Ушан удивлялся сам себе. Как мог он когда-то рассчитывать набить свой карман на страхе этого хрупкого существа? Разочарованная в жестокости этого мира, искалеченная при рождении, она доверилась ему. Она разглядела грани тёмной красоты в сложении его угловатого тела, и окропила сладким потом страсти увядшие цветы чувственности в иссохшей душе бойца.
— Не бойся! — ласково прошипел он. — Я берёг себя и не выходил на высокие ставки, чтобы ты не осталась без защитника. Но теперь, если понадобится, я задержу их, а ты уйдешь. Ты моя Вампиресса, я твой Полуночный Страж. После всего, что между нами было, я живу ради тебя!
— Слушай, Теоделинда, у тебя есть потрясающая способность влюблять в себя уродов! — раздался в дверях за его спиной до боли знакомый голос.
В мрачную комнату зашёл мерзко улыбающийся зелёный рептилоид. Следом за ним протиснулся куда более крупный его собрат, белый, но в такой же чёрной форме. Злобные чудовища скалили пасти, усеянные рядами мелких острых зубов. Происходило то, чего она так боялась, на глазах девушки выступили слёзы обиды.
— Вы что ли красавцы, кожаные рожи! — злобно выпалила она, прячась за мышиную спину. Её защитник нагнул голову, растопырив большие уши, отвёл обе руки назад, чуть согнув свои цепкие когтистые пальцы. Линда тоже приготовилась к драке, подняв лезвие и сжав правую руку в кулак.
— Глупый выбор, долговязый, — покачал головой Фар, впившись в них внимательным взглядом жёлтых глаз и осторожно обходя их сбоку.
— Стыдно не защищать то, что любишь, — возразил ушан.
— Быть безмозглым рабом влагалища — вот где настоящий стыд, — назидательно произнёс обманчиво неподвижный Левковский.
В следующий миг он выдернул из петель на поясе свои новейшие топорики, подцепив их двумя пальцами, в воздухе развернул их прорезиненными обухами вперёд и атаковал нетопыря обеими руками сверху. Тот поймал его запястья, опустил руки вниз и развёл в стороны, после чего воткнул высоко поднятое колено в шипованый подбородок рептилоида. Затем ушан шагнул вбок, отпустив левую руку майора и, использовав всю силу укрепленных имплантами мышц, вывернул правую, заставив выронить оружие. Николай присел и развернулся в его сторону, с размаху ударив в колено маммолоида обухом топора, который, прервав захват, отступил на шаг назад.
Арафаилов, так же заняв обе руки табельным оружием, вклинился между ним и Теоделиндой, отстраняя её от внутреннего окна. Оставив могучему Левковскому добычу покрупнее, Ящер атаковал девушку. Помня, какой она никудышный воин, Фар предоставил ей инициативу. Линда сделала несколько выпадов, пытаясь проткнуть капитана остриём лезвия, как шпагой. Он легко отбивал их, со звоном ударяя по нему сбоку топориком. Бледное лицо девушки исказилось в яростной гримасе — она поняла, что с ней играют. Замахнувшись и атаковав сверху, она хотела попасть по колену Фара носком сапога, а когда тот отступил на шаг назад, нанесла правый прямой ему в челюсть. Капитан шагнул навстречу, тихонько ударил её локтём в шею, а ручкой оружия в живот. Топорик в его правой руке, очертив широкую дугу, со всего размаха вонзился в киберпротез её левой ноги, перерубив заменяющие мышцы трубки. Попытавшись отойти, девушка упала на колени. Ящер даже не ударил её, просто сильно толкнул подошвой в плечо, от чего Теоделинду мотнуло вбок, она с грохотом ударилась головой о шкаф и свалилась на пол. Капитан обездвижил её, наступив коленом на металлопластовое лезвие и заломив её целую руку за спину.
А вот одолеть нетопыря оказалось не так просто. Длинные пальцы обхватили теперь другую руку рептилии. Ушан рванул Левковского на себя, повернувшись и плечом ударив по изгибу локтя. Второй топорик воткнулся остриём между половых досок. Разъяренный Николай вытаращил красные глаза и схватил бойца за шею и ухо. Тот просунул руки в кольцо его захвата, задрав вверх чёлюсть альбиноса и зажав искривлёнными пальцами второй руки его артерии. С размаху наступив пяткой эсэсбешного полуботинка на ногу нетопыря, рептилоид навалился всей своей немалой массой, пытаясь уронить того вбок. Тот не упал, потащив его за собой к стене. Раздался звон битого стекла. Майор проломил его головой выходящее на крышу окно, подставив израненные уши по льющиеся сверху струи. Оттолкнувшись от подоконника, мышь стряхнула с себя офицера, но он, схватив маммолоида сзади за футболку и ударив под колено, сумел уронить бойца. Пока он вставал, Левковский отступил вбок, поднял воткнувшийся топорик и нанёс два удара обухом по ушастой голове. Первый, наотмашь, пришелся в лоб мыши, второй, с размаха — в затылок. После него мутант рухнул на грязный мокрый пол, безвольно распластав руки с длинными пальцами.
— Смотри-ка, работает! — повертев в руке оружие, произнёс запыхавшийся Коля. Тем временем Фар отсоединил от предплечья Линды её оружие, откинул в сторону. Девушка, скривив рот, рванулась вперёд, попытавшись дотянуться до потерянного лезвия.
— Я всё равно не дамся вам живой! Я себя не позволю потрошить, сама себя убью при первой возможности! — отчаянно восклицала она. Рывком подняв девушку на ноги, Арафаилов усадил её на кровать. Схватив хвост волос на голове Линды, Фар с силой потянул назад, заставив её выгнуться от боли.
— Слушай сюда: твоим хозяевам из «Солар Глобал» мы тебя отдавать не станем. — Неспешно проговорив каждое слово, Ящер разжал руку. — Так что в себя приди.
— Чего ты, в самом деле? Ты же умная баба! — Левковский возвышался над ней, скрестив на груди белые руки. — Вон как ты меня развела! Напокупала билетов на рейсы между тремя соседними региональными центрами, заставила меня искать тебя то в одном, то во втором, то в третьем, а сама все эти месяцы здесь сидела. Так вот, если ты поработаешь для меня своей умной головой, в смысле не как для страшилища, — кивнул он в сторону маммолоида, — а внутренним содержимым, я гарантирую тебе относительную безопасность. Прямо сейчас поедешь со мной в столицу. Как у тебя сложится дальнейшая судьба, зависит от того, насколько хорошо ты осведомлена о проекте «Красный легион». Ты была младшим биотехником отделения, который его разрабатывал. Когда тебя оттуда выгнали, ты воспользовалась своими знаниями, чтобы с помощью побочного продукта этих разработок лёгкие кредиты делать.
— Нет никакого «Красного Легиона», — подумав, покачала головой она. — Он так и остался на бумаге. На стадии планирования бюджета эти исследования свернули. Для его запуска нужны были суммы поистине астрономические и у «Солар Глобал» таких ресурсов не оказалось.
Почувствовав возможность сохранить свою задницу, Линда с лёгкостью расставалась с секретами корпорации. Как выяснилось, Шут был результатом совершенно других исследований. На основе «Легиона», но куда менее амбициозных и затратных. Он был одним из тех, на ком тестировался «Эхнатон», программа лояльности компании, названная так в честь фараона, стремившегося ввести в Египте единобожие задолго до появления монотеистических религий. Неблагонадёжные сотрудники подвергались воздействию на сознание для выработки положительных профессиональных качеств. Оно было сродни гипнотическому. Посредством инфразвука и кодированных изображений, воздействующих на подсознание. Каждый рабочий монитор компании можно было использовать для этих целей. Для Арафаилова всё встало на свои места. Никакие лаборатории были не нужны. Сидит себе охранник, пялится сутками в голографический монитор и потихоньку становится совершенно другим человеком.
Фар посмотрел на Теоделинду. Она сняла с себя маску слабенькой истеричной девушки, необходимую ей, чтобы манипулировать одинокими обиженными жизнью существами. Застывшая на тонких губах полуулыбка, ледяной блеск в глазах. Перед ним был циничный исследователь, отражение взглядов на своих подчинённых современных корпораций, существующих во имя сверхприбылей своих владельцев. Она неспроста до смерти боялась своих бывших работодателей, она твёрдо знала, что сама сделала бы с собой на их месте.
Чтобы избежать возможных проблем с нарушением прав личности, в любом контракте имелся пункт, подтверждающий согласие в исследованиях, не причиняющих вреда здоровью. У навредившего самому себе Эльдара Солянина была склонность к нарушениям психики, но он устроился по знакомству, проплатив медкомиссию. Когда начались проблемы, этот факт вскрылся, что привело к череде увольнений, в том числе и Теоделинды.
— Я не провела дополнительных исследований перед тем, как включать его в программу. Его проявившееся альтер-эго не было изначально убийцей. Таковым его сделала среда, в которую он попал.
— Точнее ты! — упрекнул Ящер.
— Должна же я была извлечь хоть какую-то пользу с мудилы, загубившего мою карьеру! — Линда развела в стороны руку и предплечье.
— Как ты вызывала Шута? — поинтересовался майор.
— Я вызывала Эльдара. Программа принесла свои плоды — настоящим обладателем его тела был уже Шут. Но он тяжело поддавался контролю. Поэтому я задействовала так называемую «точку возврата». Компенсаторный механизм, позволяющий снять воздействие, если оно приведет к нежелательным последствиям. В случае Солянина это была музыка с инфразвуком. После сексуального контакта он становился очень восприимчивым, но из-за расстройства, новая базовая личность раз за разом возвращалась, так что я попросту замещала Шута, когда он был мне не нужен.
Капитан Арафаилов задумчиво смотрел на кусок серого неба в выбитом окне. Дождь потихоньку затихал, в комнату залетал прохладный ветер — предвестник приближающейся осени.
Да уж, корпорация «Солар Глобал» была не мене страшной административной машиной, чем ССБ. Контракты, позволяющие безоговорочно владеть телом сотрудников, воздействие на разум, принуждающее к исполнительности. Интересно, нет ли у них технологий, позволяющих закабалить на веки вечные бессмертную душу? А если оставить в стороне сарказм — то результат успешной деятельности детища семейства богомолов был налицо. Фар наблюдал, с каким интересом Левковский ведёт допрос. У их столичного руководства блеска в глазах будет ещё больше.
Лояльность. Ведь это именно то, чего так не хватает в современном мире, а в структуре, где служил Фар, в особенности! Главной мотивацией к действию любого живого существа является личная выгода, а такие понятия как «служение обществу» и «защита государственности» лишь пустопорожний набор звуков, банальность, лишённая смысла. Скажи кому-нибудь сейчас: «Я служу Евразийскому Союзу!» И увидишь на физиономии собеседника ироничную улыбку, конечно, при учёте, что физиономия способна выражать свои мысли мимикой. А ведь ничего смешного в этом нет, просто пафосная подача подобной идеи её же и дискредитирует. В объективной реальности совершенно не обязательно выбирать между отягощением своего кармана и служением общему делу. Важно определить приоритет. «Благородный человек знает толк в долге, низкий человек знает толк в выгоде» — писал Конфуций в юности человеческой цивилизации. Аналитический ум Арафаилова путём построения нехитрых логических конструкции пришёл примерно к тем же выводам. Но в ССБ работали не одни рептилоиды, да и те были очень и очень разными. Так почему бы с помощью «Эхнатона» не привить чувство долга тем, у кого его наличие вызывает сомнение?
Допрос подходил к концу. Ящер прервал свои несвоевременные размышления, чтобы выяснить, как эти разработки связаны с деятельностью клиники «Eternal Winter», разводящей контролирующих разум паразитов. Оказалось, что особенной связи между ними и лабораторией «Эхнатона» не было.
— Артамонов? Знаменитый на весь город врач? Он работал в нашем исследовательском центре много лет назад, был одним из его основателей, — сказала Линда про владельца таинственного медицинского учреждения. — Но он занялся частной практикой задолго до того, как начались наши разработки.
К счастью, разочарование Фара длилось недолго. После того, как пришедшему в себя нетопырю объяснили, что для него будет лучше забыть то, что он здесь видел и слышал, Левковский, выполняя обещание, повёз Теоделинду прямиком на вокзал. Чёрный джип нёсся по мокрым улицам, разгоняя большие лужи с отражающимся в них тяжелым клубящимся небом. Ящер сидел на переднем сиденье, возле управляющего броневиком Мазура. В ухе капитана запищал микромобильник, над запястьем появилась маленькая голограмма чёрной головы богомола. Фар показал её Николаю, ухмыльнулся и, выждав паузу, ответил.
— Здравствуйте, меня зовут господин Нехо, я помощник господина Хепру, мы с вами встречались, — вежливо прошипел и прощёлкал инсектоид.
— Да, при весьма запоминающихся обстоятельствах, — съязвил капитан.
— Обстоятельства имеют склонность меняться. Как я понимаю, возвращать нам нашу интеллектуальную собственность вы не намерены.
Линда заёрзала на заднем сиденье, вновь превратившись в испуганную готическую девочку.
— Нет, не намерены, — подтвердил Фар, успокоительно махнув ей рукой.
— Тогда позвольте нам первыми сделать жест нашего расположения. Когда я могу встретиться с вами лично?
Горделиво расправив плечи, Алексей Германов шагал по тенистому переулку мимо невысоких домов исторической застройки. Те, кто не знал его в лицо, вряд ли сумели бы опознать в нём жестокого террориста Палача. Не было ни разгрузки, ни чёрной маски. На его ногах были лакированные коричневые туфли, слегка зауженные брюки. В широко расстёгнутом вороте красной рубашке поблескивала цепочка из сплава золота с палладием, поверх неё надет лёгкий чёрный пиджак с рукавами, подвёрнутыми так, чтобы все могли лицезреть вытатуированные перчатки. В этот солнечный день он начинал новую жизнь. Сегодня он становился Хозяином.
Весть о бойне эсэсбешников с Квирином мгновенно облетела весь город и достигла подземелий бандитов к вечеру того же дня. Как и обещали его наниматели, легавым стало действительно не до Палача. Так что он стал ждать обещанного приглашения и спустя несколько томительных дней дождался. Сняв номер в отеле неподалёку от указанного господином Арабом банка, пробравшись в него через подвал, он заказал одежду, привёл себя в порядок после многих недель проведённых в лабиринтах. Опасливый Баскервиль присоединиться к нему не пожелал, остался в канализации ждать вызова. Палач тоже принял меры предосторожности — всю ночь окрестности патрулировал Ястреб. Но ничего похожего на готовящуюся засаду робот не наблюдал. Так что утром, отбросив последние остатки сомнений, Палач впервые за долгое время смело вышел на улицу.
Гуляя под тенью высоких серебристых тополей, Германов вспоминал этапы своего нелёгкого пути к власти и строил планы на ближайшее будущее. Да, Министр, могла ли представить твоя клыкастая волосатая башка, что один из мальчиков на побегушках твоих прихвостней, впоследствии ставший угонщиком, которым ты мог как угодно помыкать, в итоге сядет на воздвигнутый тобой трон? Приблизившись в его положению, Палач больше не ненавидел погубленного им льва, теперь он был ему благодарен за всё, чему научился. Он не был намерен тратить средства, обладателем которых он сегодня станет, тем более раздавать их своей бригаде. Они все пойдут на подкупы нужных эсэсбешников. Как показал опыт общения с убиенным Шагдаром, многие слуги державы ой как не чужды страсти к лёгкой наживе. А тем, кто не поведётся на подачки, Лёша хотел впоследствии предложить Квирина. Посидеть полгодика тихо, поискать престарелого полудурка и отдать его «собакам» на блюдечке. За такие подгоны ему простят и безрукого оленя и подорванный дом! А озолотиться можно будет по-другому. К любому недовольному, с которого есть что поиметь, рано ими поздно придёт рогатый робот с секирой. Массовые убийства для авторитетного человека перебор, а вот штучные показательные казни для поддержания порядка — самое оно!
Палач подошел к бледно-оранжевому двухэтажному зданию, утонувшему в зелени и желтизне. Вокруг не было ни души, лишь прохладный ветер с шелестом гонял по тротуарной плитке пожухлые коричневые листья. Поднявшись по невысокой гранитной лестнице, Палач вошёл в приоткрытую дверь, возле которой переливалась узорная медная табличка. Едва он сделал несколько шагов в полутьму коридора, как исчез сигнал связи с Баскервилем. Ничего удивительного в этом не было, это же банк, где хранились электронные счета. Пост охраны был пуст, но Палача ждали. Возле загнутой дугой стойки ресепшена, опершись на неё руками, расположился господин Араб в своей оранжевой маске и расстёгнутом сером пальто. Германов заметил, что между его отворотом и серой рубашкой торчит край бледно-бежевой кобуры.
Сбоку стойки, возле ряда уходящих в глубину здания картотек, стоял незнакомый Германову субъект в синей маске с горестным выражением, из-под которой торчал край чёрной бороды. Он был одет с серый кожаный халат с большими круглыми застежками, идущими от плеч к поясу по обеим сторонам. Волосы на его непокрытой голове были стянуты на затылке в три небольшие косы. Между обутых в серые высокие полуботинки ног свисал сужающийся длинный передник халата. Заговорщик спрятал обе руки за спину, к одной из них шёл провод от висящей на его боку двойной ребристой коробки с синими огоньками.
— А вот и господин Германов! — воскликнул Араб. — Знакомьтесь, Господин Зиннер, — кивнул он в сторону синелицего субъекта. — Он у нас человек крайне недоверчивый, но именно ему мы с вами многим обязаны, так что не обращайте внимания.
Зиннер чинно кивнул, но не подошёл и руки не подал.
— Вы даже охрану убрали, — как бы невзначай заметил Палач.
— Никто не должен мешать конфиденциальности нашей беседы. Единственное, господин Варг у нас куда-то запропастился…
— Да, интересно мне знать, куда, — пробурчал синелицый.
— Я сейчас это выясню, а вы пока можете начинать. Проходите, Алексей, сканируйтесь, и после мы поговорим уже без масок.
Араб указал на дверцы расположенных по правой стене камер с дверцами из затемнённого бронированного стекла, в которой клиенты проводили операции по работе с вкладами. Одна из них была приоткрыта, внутри мерцали сканеры глаза и ладони. Но Палач мотнул головой:
— Попрошу чуть обождать. — Зиннер напрягся, уходящий за стойку Араб остановился и повернул в его сторону оранжевое лицо. — Я, видите ли, тоже не один. Со мной мой доверенный, и, раз уж на то пошло, мы с вами тоже многим ему обязаны. — Услышав торопливые шаги в коридоре, Палач ухмыльнулся, ожидая увидеть Баскервиля. — А вот, кстати, и он! Позво…
Но в следующий миг довольная ухмылка мгновенно сползла с его лица. В здание забежал не Гена, а фигура в чёрной форме и бронеполимерной маске. А за ней вторая, третья и четвёртая. Они рассредоточивались по коридору, занимая позиции у стенок. Палач упал на пол, торопливо пополз к приоткрытой дверце камеры, а над его головой засвистели пули. Араб перепрыгнул через дугообразную стойку, выхватил из-за пазухи два серебристых револьвера старинной конструкции и открыл по эсэсбешникам огонь с двух рук. Зиннер достал из-за спины треугольный прибор с большим прорезанным соплом. Держа его одной рукой, второй он нажал одну из светящихся синих кнопок на поясе. Над ползущим Палачом, обжигая его шею и затылок волной раскалённого воздуха, пронёсся голубой плазменный шар, он ударился о дверной косяк и рассыпался потоками пламени в миг, когда Германов захлопнул за собой бронированную дверь. Отделенный от бойни затемнённым стеклом, он отполз от него подальше, ошалелыми глазами наблюдая мельтешение стреляющих силуэтов.
Между тем группа, которую вёл капитан Арафаилов, была готова и к огню, и к току, и к звуковым ударам. Эсэсбешники принесли два больших загнутых сверху чёрных щита, соединили их друг с другом и, спрятавшись за ними, на корточках поползли по коридору, напоминая многоногий танк. В цепочку за ним вливались державшие коридор оперативники. Второй плазменный шар ударился об щит, но прожечь его не смог. Отделка помещений банка, предусмотрительно выполненная его владельцами из несгораемых материалов, тоже не воспламенилась, а лишь покрылась чёрной копотью. Дождавшись, пока вспышка температуры утихнет, бронированный отряд стал двигаться дальше. К ползущему вторым Фару протиснулся чёрный богомол, торс которого прикрывал блестящий бронежилет, стилизованный под анатомический панцирь. На его листообразных грудных пластинах переливались позолотой большие иероглифы. Эрхарад Нехо постучал когтистой рукой по плечу Ящера, сообщил:
— У запасного выхода Рохха один. Мы не рассчитывали на огнемёт.
— Ну а какого же … — возмущение Фара утонуло в треске стрельбы. Он становился, отполз назад, сообщая о ситуации командующей операцией Кировой. Его место в цепочке мгновенно заполнил следующий за ним Плаас.
Когда бронированная голова чёрной гусеницы вползла в приёмную, Оружие Зиннера ещё не успело перезарядиться, и он бросился наутёк между стеллажей с картотеками. Араб в это время сидел за стойкой, расставив руки в стороны и взведя курки перезаряжённых револьверов. Увидев отступление товарища по заговору, он поднялся во весь рост как раз тогда, когда щиты раздвинулись и стреляющие эсэсбешники начали врываться в помещение. Глаза в прорезях смеющийся маски быстро дёрнулись вправо-влево. Руки в серых перчатках нажимали на курок в такт их движению. Четырьмя точными выстрелами Араб мгновенно уложил весь первый ряд оперативников. При этом ни одна из ран не была смертельной. Плаасу одна из его пуль вонзилась выше колена, одному из братьев клопов в красное хитиновое плечо. Подобрав упавшие щиты, эсэсбешники шагнули вперед, прикрывая ими своих раненых, и снова свели их, в этот раз просунув в просвет ствол крупнокалиберного пулемёта.
Стойка перестала быть надёжным укрытием. Араб тоже побежал между стеллажами к бронированной стенке хранилища впереди. Покрошив очередью низ стойки, оперативники выскочили из-за щитов и рассредоточились по комнате. Зиннер в это время был уже недалеко от запасного выхода. Плачущая маска мешала видеть, и он не заметил, как перед ним, широко расставив когтистые лапы, выросло саблезубое чудовище в плаще из тёмно-синих лохмотьев. Появись оно на миг позже и заговорщик угодил бы прямиком в его оскаленные объятья. Но Зиннер успел остановиться и выстрелить от бедра. Ихтиоида окутало белое пламя. Вертясь в его клубах, Рохха, на котором мгновенно сгорел плащ, упал на пол. От его боков с шипением оторвались трубки поддерживающей давление системы. Черная чешуя оплавилась и стала коричневой, сварившиеся глаза посерели, умирающий хаулиод сжался в комок у стенки, трясущееся когтистые лапы изогнулись и навеки замерли. Перепрыгнув через обгорелый труп, Зиннер бросился на солнечную улицу.
Араб бежал между стеллажами с маленьким ящичками, размахивая револьверами, сбросив на ходу мешающий плащ. Он добежал до стенки хранилища, завернул вправо к выходу, где за миг до него пробежал Зиннер. В этот миг в его правый локоть вонзилась пуля. Её удар нарушил траекторию движения, Араб ударился о стену слева, остановился и развернулся в сторону стрелявших, выставив левую руку с револьвером. Справа от его головы загремела по стенке косая очередь, предпоследняя её пуля вонзилась чуть ниже глаза Араба, покрыв расколовшуюся смеющуюся маску сеткой черных трещин, последняя вошла точно в зрачок.
Человек в серой рубашке ударился затылком о стену и осел на пол. К убитому подбежали опустивший пистолет Арафаилов и Нехо. Когда капитан снял со своего зелёного лица маску, в ноздри ему ударил тошнотворный запах горелой рыбы. Фар посмотрел вбок, на бесславно погибшего Рохху. В это время чёрный богомол присел перед трупом заговорщика, отложил автомат и снял с него оранжевую маску. Фар увидел знакомое лицо с кровавой дыркой на месте правого глаза.
— А у тебя тут все свои. Кто он у вас там был? — спросил Фар у богомола.
— Это Станислав Берберов. Секретарь господина Хепру, — проскрипел Эрхарад, после чего отошёл к обгорелому ихтиоиду. — Директор будет огорчён. Он его предупреждал, что в таком возрасте инстинкты могут подвести.
— Сколько же ему было?
— Девяносто семь.
Тем временем Зиннер, выбежав в тенистый переулок, увидел, что ближайший из него выход заблокирован эсэсбешным джипом, с повернувшимся в его сторону пулемётом на крыше. Взмахнув своими чёрными косами, синелицый развернулся, выпустив в его сторону плазменный шар. Волны огня стекли по дверце бронеавтомобиля, однако в ответ он изрыгнул протяжную пулемётную очередь. Убегая от пуль, крошащих тротуарную плитку, Зиннер спрятался за толстый серый ствол тополя. Затем он попытался бежать в другом направлении, но там появились фигуры в чёрном. Выпущенный в их сторону синий шар ударился о кустарник, подпалив листву и рассыпавшись тонкими струями огня. Опасаясь, что ему зайдут в спину, Зиннер решил перебежать на другую сторону переулка и протиснуться между домов, но на середине тротуара его догнал выстрел. Упав лицом в сухую листву, он увидел, как из-под его левого бока вытекает ручей крови, а вокруг его окружают чёрные ботинки, один из которых выбил из его руки плазмомёт, а другой с силой наступил на голову.
Забившийся в угол у сканеров Палач искренне надеялся, что в пылу погони про него забудут. Однако этого не случилось. Бронированную дверь вскрыли лазерным резаком, и несколько пар сильных рук и лап вытащили Германова в приёмную. Он яростно отбивался, успел съёздить кулаком по паре волосатых морд. Могучий удар под дых заставил Плача согнуться пополам, его татуированные запястья выкрутили и стянули крест-накрест за спиной гибкой пластиковой полоской наручников. От удара прикладом по затылку Алексей больно упал лицом на пол, его схватили за заломанные руки и поволокли на улицу. Посчитав его коленями ступеньки, Палача бросили возле крыльца. В последней попытке спасти свою жизнь, он начал торговаться, с разбитых губ слетали пустопорожние обещания:
— Эти бепредельщики, они купили всё и всех, нам нереально отвертеться было! Я про них знаю всё, я расскажу как и чего! Отвечаю, я найду для вас Квирина, весть город перерою, всё сделаю, чтобы искупить!..
— Ничего ты, дерьма кусок, уже не сделаешь, — спокойно возразил один из окружавших его легавых. Это был тот саамы рептилоид-капитан. Зелёная чешуйчатая тварь, жизнь которой совсем недавно была у Германова в руках, теперь распоряжалась его собственной.
На пытающегося подняться бандита посыпались удары. Эсэсбешники долбили ногами по его бокам, пока он, стоя на коленях, не прижал голову к тротуарной плитке. Стоило ему снова открыть рот, как хитиновая лапа с размаху стукнула его по виску. Новый костюм палача был измазан в пыли и копоти. Избитый несостоявшийся владыка теневой жизни города отчаянно пытался понять, почему так случилось и что же всё-таки пошло не так.
А загвоздка была в том, что несколько дней назад его надёжный кореш Гена Баскервиль вот так же стоял на коленях в одном из переулков, скрученный двумя молодцами в чёрно-серой форме охраны Промзоны. Перед ним была фиолетовая остроносая элашка, а возле неё, закутавшись в лоскуты своего плаща, замер ныне покойный Рохха. Только не ихтиоид добрался до пса, а сам Баскервиль его нашёл. Рохха, чуть склонив на бок голову с торчащими из пасти зубами-саблями, внимательно слушал. Гена тоже выторговывал свою жизнь и жизни нескольких своих подельников. И делал он это куда более эффективно, чем Палач.
Утром, как они и условились, маммолоид спрятался в одном из ближайших к банку подвалов, управляя патрулирующем округу Ястребом. Сэр Баскервиль преспокойно наблюдал, как готовится эсэсбешная засада, а сам заверял своего воодушевлённого мечтами о власти товарища в том, что всё вокруг спокойно и тихо. Он и сейчас был неподалёку. Сидел в углу салона большой белой элашки, на которой прибыл Нехо, рядом с ним валялся выключенный Ястреб. Абсолютно трезвый Сэр Баскервиль, оставивший в подвале и свой шлем, и костлявую жилетку, с достоинством выпрямился, всем своим видом показывая готовность и в дальнейшем быть полезным господину Хепру и его организации.
А в это время лишенный последних остатков гордости Палач старался не поднимать головы. Легавые, стоявшие полукругом возле него, больше его не били, лишь поливали грязью. «Ты, мразь, нам ответишь за Этьена! Тварь чёртова! Урод!» — злобно восклицали они. Но для Германова большинство из них были тварями. Даже не смотря на них, он видел перед собой шерстяные и чешуйчатые головы этих чудовищных подобий людей, оскаленные острозубые пасти, уродливые носы, рога и наросты на их гротескных подобиях человеческих лиц. Сверкали их разноцветные глаза разной формы и величины, с отвратительных хрустом щелкали жавлы. Алексей даже сквозь запах гари и заполняющей нос собственной крови чувствовал вонь их животных тел. Почему всё было так несправедливо? Почему всю его жизнь он должен был бояться уродов, с рождения наделённых природой оружием? Казалось, что он снова стал запуганным подростком, какими они с братом когда-то были. За всю его жизнь он так и не смог понять, что никакие зубы и когти не смогут компенсировать слабость собственного характера. И его беда была не в том, что он родился человеком, а в том, что так и не смог преодолеть доставшуюся в наследство от матери трусость и приобретённую в процессе собственной жизни бессильную ненависть.
Эсэсбешники вдруг затихли. Глядя исподлобья, Германов увидел приближающуюся по переулку стройную немолодую женщину в чёрной форме.
— Арафаилов, — окликнула она рептилоида. — Заканчивай с этим, второго опознали. Доктор Хопп, заместитель главврача той самой «зимней» больницы.
— Ну, теперь вообще всё как надо! — радостно воскликнул вышедший ей навстречу капитан. — Сами будете руководить?
— Некогда, давай уж ты. Номер приказа… А не помню! В регистрации потом уточнишь, — презрительно посмотрев на бандита, сказала она, после чего быстро пошла к броневику.
— Ты не забыл? — спросил Арафаилов у одного у другого рептилоида, красного, с бугристой мордой. Тот подал ему блестящий пожарный топор с изогнутой красной ручкой.
Палача схватили за руки и приподняли, нагнув голову вниз. Поняв, что с ним собираются делать, Германов испуганно завыл и засучил ногами, теряя лакированные туфли. Несколько чёрных фигур навалились на него, полностью обездвижив, кто-то сдвинул назад ворот рубашки, со словами: «Это будет мешать!» — сорвал его шеи цепочку. Палач судорожно дышал, его сердце бешено колотилось. Столько раз он угрожал отрубить кому-нибудь голову, но никак не мог подумать, что это настолько страшно для того, с кем это сейчас произойдёт. Капитан заговорил:
— Именем Евразийского Союза! Алексею Германову, инкриминируется организация террористической группы и деятельность, направленная на разрушение государственности и дестабилизацию общественных настроений. Кроме того, неоднократные попытки причинения смерти и тяжкого вреда здоровью находящимся при исполнении сотрудникам Союзной Службы Безопасности, а так же причинение тяжкого вреда здоровью майору Этьену Нуаре, повлекшее неспособность к выполнению служебных обязанностей данным сотрудником. Приказываю причастное лицо ликвидировать. С временно исполняющей обязанности начальника Управления согласовано. Исполнитель — старшина Бао.
Рептилоид вернул топор своему большеголовому собрату. Злобная толпа одобрительно загоготала. Перед глазами объятого смертельным ужасом Палача толстые красные пальцы, увенчанные чёрными когтями, сжали пластиковую ручку. Кто-то подшутил:
— Ну чего Мясо, для любимого Этьенчика-то нарубишь мяска?
— За нашего французика следовало бы отрезать ему филейную часть! — Смех его будущего убийцы раздался где-то над головой Алексея. — Только она у него слишком мясистая. Лопатки слишком костлявые. А вот голова на холодец подойдёт!
Вонзившись в шею Палача, чудовищная боль разрядом тока пронзила всё его тело, чтобы в следующий миг исчезнуть вместе с ним. Он полетел куда-то вниз и всё падал, падал, падал и падал…
Последним убежищем потерявшего всякую надежду на дальнейшее существование Камолина стала неприметная подстанция, спрятавшаяся в кустах напротив жилого дома с маленькими разноцветными балконами. Её магнитное поле не позволяло засечь датчики слежения, а они могли быть не только в значке, от которого он предусмотрительно избавился. Гудение трансформаторов заглушало суетный гомон двора, разговоры проходящих рядом людей и мутантов, свист пролетающих элашек, визги детёнышей на детской площадке. Оно позволяло убийце остаться один на один со своими тяжелыми, спутанными мыслями, большая часть которых, теперь он в этом был уверен, принадлежала вовсе не ему. В судорожных попытках навести порядок в собственной голове, Михаил садился то в один угол пыльного помещения, то в другой, задавая себе один и тот же вопрос: «Хотел ли я сделать то, что сделал?» В этот миг рядом появлялся Гнолг. Двойные деревянные ворота пропускали достаточно вечернего света, чтобы отчётливо его видеть. Камолин знал, что это никакой не Гнолг, да и вообще никого здесь нет, но не мог воспринимать эту галлюцинацию иначе, как своего друга юности. Плоская чёрная гусеница поворачивала в его сторону свою маленькую оранжевую голову и категорично заявляла:
— Хотел.
— А может этого хотел не я, а ты? — не выдержав, вслух спрашивал Михаил, ввязываясь в глупую дискуссию с самим собой.
— Не может, — отвечало видение.
— Но я же не сразу его возненавидел, так? Я постепенно убедился в том, что он всё рушит вокруг себя, что из-за его слабости твориться вся дрянь вокруг. Получается, что под твоим влиянием я сам себя убедил! Или ты меня убедил? Чьи это были мысли: твои или мои?
— Наши, — расплывчато отвечал Гнолг.
— Ты хочешь сказать, что я сам виновник всего этого? Ты загубил мою карьеру, лишил возможности иметь семью, будущее! И ты думаешь, я сам помог тебе разрушить свою жизнь?
— Да.
— Да? — вскрикнул убийца, рискуя быть услышанным во дворе. — А нахрена бы мне это делать?
— Симбиоз.
Паразит внутри него ничего ему не объяснял, при этом объясняя всё. Галлюцинации и зрительные и слуховые, нужны были лишь для связки мыслей, которое существо внутри бывшего старлея вплетало в его собственные. Паразит сам рассказывал своему носителю о себе, когда приходило подходящее время. Симбиоз! Очень емкое слово, которое расставляет всё по своим местам. Нервные системы двух разных существ соединенных воедино. Камолин всё пытался отсеять свои интересы от его, а напрасно. Мысли паразита не противоречили его мыслям, они дополняли их. Кам вспомнил, как паразит помогал ему в бою с охранником Толоконникова, заставляя уклоняться от выстрела ещё до того, как сам старлей давал такую команду своему организму. В конце концов, у них теперь одно тело на двоих и они оба заинтересованы в его выживании. Стоп! Вот кто это сейчас пришёл к таким выводам, Миша или Гнолг?
— Неважно, — подсказала галлюцинация.
И ведь действительно, какая теперь разница? Совершенно неважно, под влиянием каких обстоятельств существо совершает тот или иной поступок, поворачивает свою жизнь в том или ином направлении. Можно винить в своих бедах кого угодно и что угодно, хоть чёрта внутри себя, тем более что в случае с Камолиным это была не такая уж метафоричная фигура речи. Важно то, что поступок совершён. Значит в тот конкретный момент времени, для той конкретной личности подобное решение казалось единственно правильным. И «Я», совершившее его, должно было принять на себя всю полноту ответственности за свой выбор. И не важно, одинарное оно, либо двойное, своё, или искусственно внедрённое. Благодаря паразиту внутри, сбывалось самое сокровенно желание Михаила — он становился наполовину насекомым. В нём исчезали надуманные страхи, сомнения, сожаления и дурацкая, причинившая столько бед людям, жалость к себе.
На микромобильник снова пришло странное сообщение. Какие-то непонятные оранжевые знаки в три столбика. Такие сообщения приходили и раньше, последнее за день до того, как он убил шефа. В тот вечер он и придумал, как и когда это сделает. Точнее не он придумал, а Гнолг воспользовался присланной ему информацией, чтобы расставить ловушку. Теперь Камолин это понимал, поэтому не пытался разобраться в том, что там написано, а вытянул руку в сторону черно-оранжевой гусеницы.
— Это твои хозяева. — И этого Гнолг больше от него не скрывал.
— Не прочитать, — прозвучал в голове Кама голос друга.
Действительно, ведь у них были одни глаза на двоих. Подняв руку с голограммой на уровень лица, убийца таращился в непонятные знаки до тех пор, пока не почувствовал, что Гнолг всё понял.
— Они велят нам вернуться к ним. Хотят убить обоих. — Миша знал ответы, не задавая вопросов. — Они обещают отделить тебя. Ты поэтому уверен, что они лгут? Ты знаешь, что это невозможно?
— Знаю, — подтвердил Гнолг. — Чувствую.
Услышав какой-то посторонний шум, Михаил обошёл трансформатор и достал из сумки свою бронеполимерную маску эсэсбешника. На её чёрной выпуклой поверхности застыло искаженное отражение его осунувшегося лица. Он долго разглядывал свой искривлённый подбородок покрытый щетиной, колючий рыжий ежик на маленькой макушке, скрывающий татуировку. Тихое шипение раздалось снова, убийца с любопытством приложил край маски к уху. Вот оно, очередное проявление тупости его бывших коллег! Они заблокировали доступ к служебным частотам с его личного микромобильника, а про резервный передатчик в маске благополучно забыли!
В городе шла крупномасштабная спецоперация. Радиоэфир был заполнен позывными и командами. Накрыли логово тех, за кем он так долго и безуспешно охотился. Михаилу стало любопытно. Он присел в угол и начал внимательно слушать. Трое бандитов сдались. Слон, паук и какой-то амфибоид. Они вышли на поверхность, встретили группу и показали входы. Со слов предателей, они были заминированы, поэтому эсэсбешники для начала закачали туда отравляющий газ, как и предлагал в своё время Кам. Через некоторое время, одетые в противогазы группы зачистки начали спускаться в подземелья. Но больше никого не нашли, ни живых, ни мёртвых. Канцероида и червяка отравить не получилось. Оперативники обнаружили лишь следы волочения чего-то тяжёлого, ведущие к выломанной решётке над уходящими в тёмную бесконечность пустотами.
Что ж, теперь у бывших коллег Михаила стало на одну проблему меньше, а значит и его самого они начнут искать активнее. К тому же существование Гнолга, сделавшего своё дело, становилось излишне опасным для его хозяев. Им обоим нельзя было больше здесь оставаться. Камолин посмотрел на люк в полу, ведущий к кабельному коллектору. К счастью, за недели поисков Палача, он успел неплохо изучить планы коммуникации города и даже успел узнать, где их перекрыли и перестроили. Примирившееся с собой двойное существо больше не копалось в сплетении собственных «я», обе составные части его сознания вырабатывали план совместных действий. И чтобы выжить, им оставалось только одно — провалиться в преисподнюю.