Солнечным летним утром специальный офицер Союзной Службы Безопасности капитан Абдельджаффар Арафаилов стоял перед старым прямоугольным зеркалом в своей прихожей и поправлял форму. За несколько месяцев с момента назначения он уже привык к убогости обстановки выданной любимым государством служебной квартиры. Давно надо было купить хотя бы рулон зеркального полимера, который можно было бы повесить куда угодно, как угодно растягивать и скручивать, просто дернув за низ. Удобно и место экономится. Однако в зеркале были свои плюсы. Оно позволяло видеть себя практически в полный рост, а висело оно в прихожей, на самом посещаемом месте между комнатой, кухней и санузлом. Это заставляло невольно заглядывать в него при каждом проходе мимо, постоянно уделять внимание деталям своего внешнего вида, что было одним из немногих проявлений маниакального перфекционизма офицера. Вот и сейчас Фар, как звали его знакомые, прищурив желтые глаза с вертикальным зрачком, рассматривал свою изумрудную чешую на обнаженной пока верхней части тела. Оторвав несколько серых пленок с линяющих чешуек, он еще раз поблагодарил судьбу за то, что гены человека в нем все-таки преобладают, и линька происходит постепенно и не очень заметно. Походы в спортзал давали о себе знать, фигура становилась более спортивной. Совершенный мутант должен стремиться к совершенству во всем. Сегодня должен был быть жаркий день, поэтому Фар не стал усердствовать с официальностью и надел привычную черную форменную безрукавку, проверив все застежки на множестве карманов. Затем он подогнал под свое удлиненное лицо ящерицы новую защитную маску из чёрного бронеполимера, пристегнул её к левому бедру, потом аккуратно заправил в карман наверху спины гермокапюшон. Оставалось вложить в кобуру на правом бедре пистолет и закрепить по бокам два боевых топорика в широких петлях на поясе. На этом ритуал одевания был закончен и Фар вышел на улицу.

Идя к своему блестящему черному мотоциклу, он посмотрел на местных мутантов алкашей, видимо с ночи допивающих какую-то салатовую бардамыгу на лавочке. Те презрительно отвернулись от представителя власти, сделав вид, что увлечены разговором. Недавно один из этих идиотов попытался сунуться в мотоцикл офицера, за что получил хороший удар током от защитной системы и хороший удар в звериную морду от выбежавшего на звук сигнализации Фара. В целом двор был уютный и удобный: две пятиэтажки напротив друг друга, между ними аккуратно посаженные березы, рядом дорога к Управлению. Путь занимал менее пяти минут, так что Фар поздно выходил из дома и прибывал на работу как раз к построению, когда все уже стояли в актовом зале, и трепались о бабах, машинах и ремонте, ожидая начальство. Зато на улице, перед фасадом похожего на серую коробку трехэтажного здания ССБ, не было никого, кроме ждущих смены часовых, сонно разгуливающих мимо черного спецтранспорта, да и в коридорах не было привычной толкотни.

Сам же актовый зал контрастировал с внешним видом здания своей роскошью. Высотой во все три этажа, с отделкой серым мрамором, с прямоугольными окнами почти от пола до потолка с восточной стороны и огромным багровым, с золотым двуглавым орлом, знаменем Евразийского союза во всю стену за трибуной, он являл собой воплощение нецелевого расходования средств. И это при ржавеющих бронемашинах и негласном распоряжении пользоваться преимущественно холодным оружием для экономии боеприпасов. А все для того, что бы сотрудник ощущал какая он ничтожная, но все-таки часть такой могучей системы. Разумной жизни на Земле поубавились на треть, человечества, как вида практически не существует, а методы управления остались прежними.

Все Управление уже стояло на своих местах, расположившись прямоугольниками по отделам и службам, когда капитан занял свое место в предпоследней шеренге, рядом с напарником Шагдаром. Для того сегодняшнее построение было особенно торжественным. С почетом провожали на пенсию его отца, одного из старейших сотрудников, начальника Отдела Координации Действий, Артёма Марковича Эреба. Такую грозную фамилию, в честь древнегреческого божества мрака, он взял в молодости, после участия в кровопролитном конфликте под Гонконгом. Впредь она должна была устрашать его недругов. В нем вообще было много античного, за глаза его называли Римлянином. В его кабинете вместо грамот и наград стоял шлем древнеримского центуриона, он увлекался древней историей. Но самой его главной чертой был поистине древнеримский кодекс чести, выработанный за годы участия в войнах и работы на улицах. Четкое деление на своих и чужих, надменность, нетерпение к ошибкам и невнимательности, требовательность к дисциплине делали его человеком тяжелым и порой неприятным. Даже сейчас, когда почетный ветеран стоял рядом с трибуной начальства, он был похож на статую завоевателя: гордо расправленные плечи, высоко поднятый подбородок с идеальной седой эспаньолкой, аккуратная короткая стрижка с залысиной, сияющий золотом парадный полумундир.

Сын был совсем на него не похож. Восточное лицо с тонкими монгольскими усами, убранные в хвост на затылке густые черные волосы. Лейтенант Шагдар Эреб был весь в покойную мать, которая родилась на просторах Азии. Да и характер у него был отнюдь не отцовский. Напарник Абдельджаффара был жизнерадостным и довольно хитрым молодым человеком, далеким от моралей и принципов. Он любил хорошо погулять и не любил много работать, поэтому, несмотря на связи отца, карьера не двигалась с места. Когда Фар начал вести первое дело, Шагдар сам напросился к нему в напарники и его с радостью отправили в подчинение никому не нужному столичному гостю. Хотя Фар подозревал, что истинная причина не в этом. По управлению ходили слухи, что капитана сюда прислали для борьбы с коррупцией внутри службы. Так что Шагдар, вероятно, был шпионом, который докладывал отцу и остальной верхушке Управления о том, под кого копает Фар. Работе Фара это не мешало, так как он ни под кого копать он намерен не был. После того, как напарник в этом убедился, они с Шагдаром неплохо сработались.

Между тем у трибуны появилось начальство, ряды сотрудников, одетых преимущественно как Фар, притихли и выровнялись, началась официальная часть. После доклада о происшествиях за прошедшие сутки, поощрений и порицаний, объявления задач отделам, началось торжественное прощание с ветераном, осыпание его хвалебными речами и вручение медалей. Абдельджаффар уже не слушал, оглядывая строй коллег, среди которых лучилось счастьем лицо напарника, он размышлял о положении дел в расследовании. В принципе то, что он вообще занялся этим делом, было стечением обстоятельств.

В один из первых дней, когда Фар еще не взял себе расследование, его попросили подменить сотрудника, занимающегося регистрацией заявлений. Один из посетителей, низкорослый мутант бульдог Габур, одетый в синий комбинезон и дурацкую островерхую шапочку, спросил, не нашлась ли случайно его элашка. ССБ, конечно же, не занималась поиском личных летательных аппаратов, так как подобные проблемы, так же как ограбления, изнасилования и убийства, не считались преступлениями, угрожающими безопасности государства и граждане имели право защищать себя сами. Но иногда подобные мелочи раскрывались в процессе работы над другими делами и некоторые всё же упрямо обращались в службу. Для Габура его механизм с полукруглой трехместной кабиной и двумя турбинными двигателями по бокам был средством заработка на жизнь, а существом таксист был не очень сильным и видимо без особых связей, поэтому с надеждой оббивал пороги кабинетов ССБ. По-хорошему, надо было просто его вежливо послать и не тратить время, но Фар не поленился проверить его заявление и вот тут-то натолкнулся на интересную вещь: в базе данных его не было. Первым делом он связался с подменяемым офицером. Выяснилось, что тот заявление регистрировал, а значит, его кто-то удалил. Вторичная база данных была сугубо региональной, но степень защиты имела немногим меньшую, чем основная база данных всей страны. Это придавало делу совсем другой оборот.

Сначала Фар не хотел раздувать из мухи слона. Могла быть обычная техническая ошибка, но принципиальный капитан не стал останавливаться на самоуспокоении. Как последователь философии Ницше, он считал сомнения чем-то постыдным, плюс ко всему, привык доверять собственной логике. Если это не неполадка, если кто-то несанкционированно вошел в базу данных, он сможет войти туда еще раз с любыми целями. Даже эту угнанную элашку могли, например, использовать для теракта. Вот бы обрадовался Габур, если бы знал, что его делу присвоили статус государственной важности и дали ход экстренному расследованию. В первую очередь Фар обратился к айтишникам. Те, после получения нагояя от начальства, клялись и божились, что предотвращают тысячи взломов в сутки и в доказательство дали распечатку работы системы, в которой сломал бы ногу и сам чёрт. Здесь ниточка была оборвана, и капитан решил зайти с другого конца старым проверенным способом — искать на улице.

После построения Абдельджаффар поспешил в их с Шагдаром рабочий кабинет, завалился в кресло и стал обдумывать планы на сегодня. Чуть позже, вдоволь натрещавшись в коридоре, пришел Эреб-младший и сел за свой овальный рабочий стол напротив Фара.

— Ну что будем делать? А, Ящер? — спросил напарник. Мутантов рептилий в управлении было мало: Фар, пара бойцов в опергруппах да сотрудница финчасти, по иронии судьбы являющаяся змеёй, так что к Фару быстро прилипло это прозвище.

— Шел бы ты домой, с утра уже синячишь, — с усмешкой ответил Фар.

— Да я только в честь бати и только кумыс! — отшутился тот.

— Ага, кумыс, как же! Скажи еще, корни свои вспомнил, и на работу завтра на коне приедь. И данью тут всех обложи, золотая ты наша орда. Серьёзно, отдыхай сегодня, у тебя как-никак праздник в семье.

— Да ну его. Опять в конце нравоучения слушать. Я вот вчера вечером техпаспорт на эту элашку нашел…

— Вот сегодня этим и займись. Вбей все данные в поисковую систему и свяжись со службой видеонаблюдения.

— У них по городу из всех камер — десять рабочих. Херня это все…

— В том, что не херня, ты мне помочь не можешь. Всю жизнь в этом городе прожил, а блатных местных не знаешь. Вот через них надо искать.

— Помогут они тебе! Они здесь мелочь, варятся в собственном соку, мы делаем вид, что их не замечаем, они — нас.

— Помогут, не считай их дураками. Они весь свой мелкий бизнес ведут с нашей помощью, иначе их корпорации или частные военные конторы сожрут, благо рядом Промзона. Просто ни я, ни ты не знаем, кто из верхушки их прикрывает. Им нужны кредиты, нам нужна информация. Если бы не раздолбайничал, давно бы вник во все тонкости.

— Нужны мне твои тонкости. Погоди, так ты в нашей верхушке ищешь? — подозрительно сощурился Шагдар.

— Нет, там такие дураки не сидят. Если бы наши по какой-либо причине хотели скрыть факт угона, в базу данных заявление бы даже не попало. Отдел Регистрации всегда в курсе всех левых дел Управления. Прежде чем где-то подзаработать, информируют регистраторов. Те берут часть навара себе и молчат. Так что это не наши. Вот видишь, как плохо не интересоваться своей работой. С таким отцом, давно бы сидел в чистеньком кабинете, да бумажки перебирал.

— Я свое дело знаю. То, что мне нужно знаю, а остальное… Зачем перегружать свой мозг? И насчет карьеры у меня другое мнение. Тут отработал свое, отчитался и спокоен. Это вот отец все грезил, как я займу руководящую должность. Сейчас, наверное, уж понял, что мечты его не сбудутся.

— Другие бы многое отдали за такого отца с такими мечтами… Никогда не жалел об упущенных возможностях?

— Если я о чем и жалею, то уж явно не об этом, — усмехнулся монгол.

После непродолжительной болтовни они разошлись по Управлению. Шагдар отправился в Отдел Координации по вопросам видеонаблюдения. Фар не просто так его туда послал — помимо всего, там работала симпатичная молодая бельчиха, с которой напарник, по слухам, любил уединяться в аппаратной, так что Ящер надеялся на какое-то время его занять, хотя бы болтовней с ней. Сам же он пошел в Отдел Связи и по электронке рапортом оповестил своего куратора в столице о дополнительных расходах на техобслуживание мотоцикла. Это была кодовая фраза, обозначающая использование услуг информатора, о котором местные ничего знать не должны. Он не думал пользоваться этим козырем так рано, но подозрительная неосведомленность напарника, да и прочих коллег оказалась препятствием. Естественно, они все врали. Боялись, что копают под них и врали, что никого и ничего не знают, и никаких левых дел ни с кем у них нет.

Информатор проживал в частном секторе на окраине города. Капитан был в Управлении на особом положении, поэтому местные не смогли добиться разрешения на спутниковое слежение за его служебным транспортом, что давало значительно большую свободу для действий. Быстренько отзвонившись в Службу Перемещения и соврав о выезде на встречу с потерпевшим, Ящер прыгнул на мотоцикл и уже через двадцать минут подъехал к бледно коричневому дому. Строение состояло из трех квадратных частей разной величины, и было окружено небольшим заборчиком и цветниками, на которых трудились несколько рабочих в зеленых комбинезонах с логотипом озеленительной компании. При подходе к входным дверям, Фар разглядывал интересный декор фасада. Здание было украшено покрытой блестящим металлом лепниной на древнеегипетскую тематику. Среди изображений соколов и солнечных дисков особенно выделялась голова крокодила с львиной гривой на промежутке между дверями. Ящер осторожно постучал, в одном из глаз крокодильей головы блеснула миниатюрная камера.

— Добрый день! Я Абдельджаффар. Когда вы были в Питере, обещали позвать в гости, но так и не позвали, — произнес кодовую фразу офицер. Реакция была неожиданной — вместо ответа крокодилья голова отделилась от стены, следом выдвинулся грудной отдел робота, к которому голова была присоединена гибкими пневмотрубками, справа и слева появились прикрепленные аналогичным образом руки, выполненные как львиные лапы, и нацелились на Фара встроенными тройными пулеметами. По сути, вход охранял обычный боевой робот класса БАС, только необычно декорированный и интересно замаскированный. Маленькие толстые ноги робота, похожие на лапы бегемота, по-прежнему оставались частью лепнины. Ящер поднял вверх руки, заметив краем глаза, что рабочие замерли, заведя руки за спину. По-видимому, никакие это были не рабочие и сейчас они схватились за спрятанное оружие.

— И где же мы встречались в Петербурге? — раздался из динамика робота низкий голос.

— Магомед Ибрагимович нас знакомил. — Ящер упомянул псевдоним своего начальника.

Робот не спеша встроился в декорацию, рабочие снова занялись цветником, в двери справа щелкнул замок и она приоткрылась. Фар вошел в гостиную. Среди развешанных по стенам папирусов и расставленных по столикам и постаментам урн и статуэток, в желто-коричневом шелковом халате гостя встречал грузный мутант крокодил, с круглым пультом управления роботом в руке.

— Магомед Ибрагимович мог бы и предупредить, — пробасил хозяин. — Он ведь знает, что я подозрительно отношусь к тем, кто в курсе моих дел в Петербурге.

— Вам должны были сообщить, может наши как всегда медленно соображают, — ответил Фар. В это время пульт тихонько пискнул. Крокодил включил голографический дисплей.

— Вот кстати и они. Надеюсь, вы не сильно обиделись на Амат.

— На кого?

— Моего робота. Амат это чудовище в египетской мифологии, лев с головой крокодила. Оно сидело возле трона властителя мертвых Осириса на суде, куда попадала душа после смерти. Если душа была грешна, и сердце покойного перевешивало перо богини истины Маат на весах Анубиса, Амат сжирал грешную душу. Если кто-то приходит ко мне с дурными намерениями, мой робот дает шанс познакомиться с настоящим Амат.

— Вы, как я вижу, увлечены Древним Египтом. У меня создается впечатление, что сейчас модно увлекаться древностью. А робот по сути обычный БАС-24?

— БАС-31. А насчет увлечения древностью, ничего удивительного в этом нет. На планете большая часть населения представляет новые биологические виды, лишь у малой части которых есть будущее. И, чтобы не было ощущения неполноценности как у ошибки эволюции, многие стремятся приобщить себя к древней истории человечества. Так создается впечатление неразрывного течения времени, в котором у каждого есть место. Вот вам, например не тяжело осознавать, что двести пятьдесят лет назад ваши предки ползали по кустам и ели мух?

— Нет. Я в большей части разделяю верования официальной религии, нашей Церкви Совершенства. Эволюция не просто так погубила большую часть человечества и произвела разумные виды из низших форм жизни. Все во имя совершенствования жизни в целом. Если мой вид будет в этом процессе лишь расходным материалом, я не особо расстроюсь.

— Вы циник. Циникам жить просто, но скучно. Впрочем, мы увлеклись светской беседой, давайте приступим к делу. Кстати меня зовут Себек, — представился информатор, жестом приглашая пройти в библиотеку, где у чайного столика стояли несколько кресел.

— Это египетское имя?

— Так называли бога воды и разлива Нила. Он изображался с головой крокодила, — улыбнулся хозяин.

Когда они устроились в креслах, Себек начал рассказывать о количестве организаций и их деятельности в промзоне, но Ящер его прервал вопросом о теневом бизнесе в городе, чем немало удивил информатора.

— Зачем вам интересоваться этой возней? Я вот хотел вам рассказать о Небельверферах. Знаете что это? Во Вторую Мировую немцы так называли одни из своих артиллерийских установок. Теперь под таким названием разрабатывается оружие, которое по слухам способно становиться невидимым…

— Спасибо, но меня пока это не интересует. Так сказать, нить моего расследования ведет в сторону криминалитета.

— Как хотите. Только по настоящему серьезные организации со шпаной дел не имеют, так что будьте готовы к пустой трате времени. Делами в городе заправляет Константин Эдберг, его так же называют Министр. Мутант-лев весьма представительной наружности. Буквально с тремя подручными и с помощью ваших местных коллег подмял под себя весь левый бизнес в городке. Все краденое рано или поздно проходит через его лапы. Если будете дальше интересоваться этой темой, меня могут назвать как главного его конкурента, но это слухи, которые мы оба охотно поддерживаем. Ему они позволяют сохранять лицо в спорных ситуациях, сваливая на меня проблемы, которые он не в состоянии решить, я так прикрываю свою настоящую деятельность.

— Вы сказали наши. А кто?

— Кто-то сверху. Конкретно я не интересовался.

Фар поблагодарил Себека за сотрудничество и покинул этот кусочек музея древнеегипетских ценностей, обещав слегка обиженному хозяину больше не беспокоить по пустякам. Для использования информации необходимо было дальше ломать комедию, дабы сведения были преподнесены начальству, как полученные в ходе расследования. Поэтому Фар воодушевил Шагдара идеей проверки ремонтных баз и техцентров по утилизации транспорта. Идея в принципе была логичной. Уже не первый век краденую технику разбирали на детали и продавали по частям. Это позволяло быстро от нее избавляться, с минимумом риска попасться властям во времена людей или избежать мести хозяев во времена мутантов. Сейчас конечно такие действия были бесполезны. Вряд ли похитители угнанной элашки взламывали базу данных, надеясь просто продать аппарат на разборку. Однако рано или поздно должна была всплыть информация о Министре, что бы ее можно было внести в рапорт. Результат появился уже на следующий день.

После долгого бесполезного катания по городу и окрестностям, Абдельджаффар с напарником посетили пункт приема металла. Заведение это представляло собой огороженную бетонным забором территорию с грудами искореженных деталей автомобилей и элашек, среди которых неторопливо передвигалась на гусеницах пара таких же ржавых грузовых роботов с большими клешнями для погрузки и резки лома. Недалеко от въезда располагался одноэтажный домик с администрацией, рядом стоял трехосный грузовой вездеход с большими колесами. Внутри домика было что-то вроде магазина старых деталей — в полумраке вдоль стен стояли стеллажи с всевозможными железками, за подобием прилавка у древнего компьютера сидел продавец, с ним о чем-то болтал посетитель. Гость был молодым человеком, одетым в расстегнутую узкую желтую жилетку с вышитыми узорами, стилизованными под колючую проволоку. Черные штаны были подвязаны желтым поясом, один из концов которого свисал вдоль ноги, руки украшены необычной татуировкой в виде перчаток палача с резным краем. Администратор инсектоид, небольшого роста июньский жук с бледно коричневым панцирем, что-то объяснял посетителю. В шуме от роботов на улице было слышно бесстрастный голос из нейронного репродуктора, с помощью которого общались с людьми и другими мутантами лишенные способности разговаривать насекомые. Ящер подошел к прилавку, напарник остановился чуть сзади.

— Доброго дня, уважаемые! — ехидно поздоровался Абдельджаффар. — Левой турбины на «Алиот» не завалялось?

— Это на ЛА-113М? Сейчас вряд ли, но могу заказать со склада Интертрансовского, правда дороговато выйдет, — монотонно загудел продавец.

— Да нет, мне что подешевле, что-нибудь краденое, например…

— А что, забыли, где у Министра склады? — усмехнулся посетитель. Но тут же испугался, что сморозил лишнего, напрягся, и уставился сначала на Шагдара, затем на Фара. Как только капитан сделал шаг в его направлении, парень кинулся бежать. Фар не успел его схватить, да и Шагдар замешкался. Беглец задел его плечом и вылетел на улицу, пока лейтенант разворачивался, на него в дверях налетел кинувшийся вдогонку Фар.

Матерясь, они вывалились из домика, парень тем временем забегал за одну из куч металлолома. Ящер погнался за ним, Шагдар кинулся наперерез. Желтая жилетка беглеца мелькала среди груд ржавого железа, Фар петлял за ним следом, перепрыгивая через старые детали, пока не перехватил возле одной из куч. Между двумя грудами был только узкий проход сбоку, Фар заметил его первый и перекрыл, а парень метнулся в другую сторону и замер. Быстро сунув руку во внутренний карман жилетки, он достал черный кастет, на котором по бокам блеснули два шипа встроенного шокера, и попытался ударить им Фара. Тот наклонился и ударил парня в живот, но чуть было не попал под апперкот с левой. Ящер попытался сделать подсечку, затем перешел в атаку ногами по корпусу, беглец держал блок, пытаясь контратаковать вооруженной рукой. От одной такой атаки Фар уклонился и, захватив руку, ударил снизу в локтевой сустав. Парень взвыл от боли, но выбросил вперед правую ногу, ударив Фара чуть выше стопы так, что тот присел на колено. В носе ботинка, вероятно, была металлическая вставка. Воспользовавшись моментом, беглец нырнул в проход. Ящер не сразу смог его преследовать и потерял из виду. Где то у стены раздался звон падающего металлолома, немногим позже с той стороны подбежал разгоряченный погоней Шагдар.

— Через забор перелез, — сказал напарник. — Искать будем?

— Зачем? У нас второй остался, сейчас мы жучару крутанем, — ответил Абдельджаффар, а про себя подумал, что и так необходимая зацепка уже получена. Поэтому, театрально устроив допрос продавцу, и получив очевидные намеки на главного блатного в городе, Фар внес в рапорт фамилию Эдберга и стал ждать, пока тот, кто Министра крышует, сообщит этому удельному князьку о назревающих неудобствах. На всякий случай был объявлен в розыск и прыткий покупатель старых деталей.

На следующий вечер Ящер возвращался со службы и, въехав в освещенный вечерним солнцем двор на мотоцикле, остановился у угла дома. Его насторожила подозрительная тишина и пустота. Ни играющих детей, ни пьющей алкашни. Пара мутантов, возвращавшихся с работы, постарались как можно быстрее дойти до подъезда. Вероятной причиной этого была темно-коричневый джип с полукруглой мордой капота, плавно переходящего в кабину. Автомобиль был припаркован на другой стороне двора. Возле него стояли два мутанта внушительного вида, еще две фигуры замерли у окон в подъездах Абдельджаффара и соседнем. А в центре двора, на лавочке, спиной к Ящеру, сидела причина столь странного затишья. Его было легко узнать по массивной гриве над воротом модного серого пиджака и положенной на спинку лавочки кошачьей лапе с золотыми кольцами. Фара ожидал Министр, собственной персоной. Хотя самоличное посещение офицера воротилой теневого бизнеса города говорило не о степени важности визита, а о том, как измельчал за последние века криминалитет. Министр испугался интереса из столицы и пришел самолично разнюхать обстановку. Фар проверил оружие и, как ни в чем ни бывало, подъехал к подъезду, поставив мотоцикл на подножку.

— Молодой человек! — окликнул его лев. — Ты случаем не капитан Арафаилов?

Ящер изобразил удивление и пошел к лавочкам, рассматривая серый в полоску деловой костюм Министра. Оружия он не разглядел, да и вряд ли оно было. Достаточно было бойцов в засадах.

— А вы, я полагаю, господин Эдберг, — констатировал Фар, садясь на лавочку напротив. — Как то не уместно в наше время использовать это архаичное обращение — «молодой человек».

— Не соглашусь. Может на вид мы все и разные, но натура наша осталась человеческой.

— Даже во времена людей, когда с виду были все люди, натура внутри могла быть какой угодно: крысиной, змеиной, свиной…

— Тогда сейчас все сложнее. С виду все крысы, змеи, свиньи, а внутри? Вот ты, например, кто внутри?

— Я? Я, как и снаружи — ящерица. Вылез на солнце из-под камня и ищу, кого затащить себе в пасть своим длинным языком.

— Из-под камней порой опасно вылезать, вдруг самого кто сожрет…

— Подумаешь! Знаете сколько нас таких там, под камнем. — Ящер наклонился ближе к Эдбергу. — И все с длинным языком.

Эдберг понял намек, и тон его стал на порядок менее наглым. Он спросил:

— А ты, как я слышал, что-то ищешь?

— Элашку ищу. Украли последнее средство существования у одного таксиста.

— Это у Габура что ли? А я слышал, он ее нашел. В подворотне одной. Завтра прибежит к тебе с радостной новостью…

— Я за него конечно рад, но работы мне это не убавит. Нельзя это дело так оставлять. Сегодня у Габура элашку сопрут, завтра грузовик со взрывчаткой угонят и возле Управления его взорвут. Опасные типы, — ёрничал Абдельджаффар. Министр ответил с деланным возмущением:

— А ты прав. Я ведь и сам от них пострадал. Я когда таксопарк небольшой открывал, купил несколько новых элашек. Так вот две у меня почти сразу угнали. А тут как раз конкурент мой один, тоже открывался. Так вот я грешным делом подумал, что это его рук дело. Я и его убил и технику его сжег. А оказался не он. Я надеюсь, у вашего ведомства по этому нет ко мне вопросов?

— Да нет. Это ваши разборки, мы в это не лезем…

— А в угоны лезете…

— Это дело другое, здесь потенциальная опасность. Вот бы нам вместе этих мерзавцев поискать, а? Заодно бы и вы отомстили за старое.

— А что,… — воодушевился лев, — хорошая мысль! Я сейчас друга одного моего попрошу тебе помочь. А сам я, пожалуй, пойду — забот до хрена. Ты обращайся, если дела какие важные возникнут, у меня знакомых много, разное могут услышать или увидеть. Бывай!

Эдберг тяжело поднялся, расправил затекшую спину и не спеша пошел к подъезду, махнув рукой силуэту в окне. Из дверей появился бугай-ящер изумрудного цвета. И без того внушительный облик мутанта подчеркивали два странных небольших рога по бокам головы. У мутантов-рептилий рогов обычно не бывает. Вероятно, это был телохранитель или главный боевик Министра. Одежда подчеркивала его воинственность: на груди четырьмя ремнями прикреплена круглая защитная пластина из белого пластика, таким же полосками в виде костей украшены кожаные наручи и невысокие сапоги, в которые заправлены коричневые штаны с широким кожаным поясом. Воин наклонился к шефу, тот ему что-то сказал, отчего рептилия недовольно буркнула. Эдберг угрожающе рыкнул, подручный кивнул и, расправив могучие плечи, направился к Абдельджаффару. Из соседнего подъезда вышел второй боевик, с неприязнью смотря на капитана. Этот был львом, помолодевшей копией Министра в серой жилетке, вероятно сын и наследник. Он догнал отца, и они оба сели в джип. Бугай сел на лавочку рядом с Фаром, который успел рассмотреть, что на пластине резьбой выполнена какая-то сцена древней баталии.

— Меня Димон зовут, — басом прохрипел боец. Даже голос был у него под стать образу.

— А погремуха, наверное, Демон?

— Димон погремуха, — помотал головой тот. — А имя у меня трудное…

— Понимаю, у самого отец с востока. Рога хирургически вживлял?

— Ха, да! — широко улыбнулся Димон зубастым ртом. — На трех болтах к черепу каждый.

— Солидно выглядит. Так что будем делать?

— Смотри, пустим слух, что срочно нужна элашка, какой-нибудь эксклюзивчик. Я ее подгоняю и оставляю в подворотне, ты пасешь…

— Что-то ты все усложняешь. Сразу говори, когда и где, и исполнителю точное место и время укажи…

— А с чего ты решил, что я с ним знаком? — гневно зашипел Димон.

— Да потому что я не такой дурак, как мог тебе показаться. Патрон твой сам себя спалил своими рассказами о сгоревших таксопарках, а если я получу то, что хочу, ни его имя, ни твое в отчете не всплывет. Удобно, не правда ли?

Димон на минуту завис, что-то прикидывая в своем могучем уме, затем подвинулся ближе и совсем уж прошептал:

— Хочешь сделать дело, своим не говори. Вообще никому.

— Что-то знаешь? — сверкнул глазами Фар.

— Нет. Ничего не знаю, — совсем уж наивно открестился Димон. На этом они и разошлись.

Абдельджаффар внял его совету и не стал ставить в известность о договоре даже напарника. Наоборот, могло показаться, что расследование застопорилось. В отчете Ящер доложил об отсутствии доказательств причастности Министра, Шагдар почти сразу же предложил поискать «некоего Себека», который, как он слышал, был вторым после Эдберга авторитетом. Парень хотя бы стал ориентироваться в подноготной города, правда, не поняв всех тонкостей прикрытия крокодила. Фар с удовольствием направил его по этому заведомо ложному следу. Сам же несколько дней подряд составлял тупейшие отчеты, убеждая начальство в некомпетентности. Так он хотел ослабить внимание того, о ком его предупредил человек Эдберга. Показуха дала свои результаты — в столицу был отправлен рапорт о затягивании расследования капитаном Арафаиловым. Коллеги Ящера злорадно ухмылялись ему в спину, радуясь, что крутой столичный спец сел в лужу, местное начальство воспользовалось ситуацией, что бы попытаться выгнать из управления лишние глаза и уши. Между тем, вечерами, несколько раз звонил Димон, обговаривая детали. Наконец, он назначил время и место, причем динозавроподобный качок проявил просто чудеса стратегического мышления.

В день операции с самого утра Ящер, как мог, изображал на практически неспособном к мимике лице маску скорби из японского театра кабуки. Все буквально валилось и него из рук. На фоне Шагдара, кипевшего идеями о злоумышлениях таинственного Себека, Абдельджаффар выглядел воплощением самого уныния. После бесплодного катания по мастерским, копания в одних и тех же файлах и очередного безрадостного отчета, Ящер заявил:

— К чертям все собачим. Надоело мне сегодня работать.

— А парень, который что-то там знал о доме Себека? — удивленно поднял брови напарник. — Или завтра его поищем?

— Да толку то… Министра тоже долго искали, а его самого, оказалось, обчистили. Залетные это, приезжают, уезжают. Только как вот в базу данных лезут, вот вопрос…

— Из Промзоны они.

— Если так, то мы вообще попали. Там среди складов и корпораций увязнешь, как в болоте. Тут войска будет впору вводить. Хрен сними со всеми. Пойдем пива выпьем, рабочий день кончится через двадцать минут.

— Не, я не могу. У меня сегодня планы.

— Да какие планы! Выпей с напарником хоть раз. Еще пара таких дней как сегодня, и меня обратно отошлют. Ты говорил про кафешку у голографического театра, там старая восточная кухня вроде бы.

— Да, рецепты еще с человеческих времен. У тебя желудок то выдержит?

— Желудок у меня вполне человеческий. У меня же отец с востока, я с детства все такое ем. Поехали, закажем что-нибудь в казане.

— К театру? Поехали, хрен с ними, с планами.

Они прокатились по залитыми оранжевыми лучами улицами, сначала среди зелени аллей старого города, затем мимо девятиэтажных офисных и торговых зданий. Между двумя такими стеклянными коробками стоял кинотеатр, построенный еще в двадцатом веке, который теперь был переоборудован в голографический развлекательный центр. Рядом с ним в переулке была небольшая летняя кафешка с зеленой вывеской с названием арабской вязью. Офицеры припарковали свой мотоциклы на площадке, отгороженной от дороги зеленым металлическим заборчиком, причем Ящер не только не включил блокировку, но, дождавшись пока Шагдар пойдет занимать столик, привел в боевой режим оружие, незаметно для чужих глаз вмонтированное в черный корпус железного коня. Несмотря на рабочий день, свободны оказались всего два столика, Фар выбрал тот, что поближе к выходу. Шагдар вернулся, проверяя вставленный в ухо динамик микромобильника. Следом на прозрачных пластиковых тарелках подали заказ — коровьи легкие, печень, сердце и почки, обжаренные в масле. Офицеры приступили к трапезе, во время которой Фар постоянно поглядывал на подворотню на улице напротив. Напарник умудрялся, не переставая, болтать с набитым ртом.

— Между прочим, Ассоциация травоядных гуманоидов устраивает акции против использования свиней и коров в качестве пищи…

— Маммолоиды. Правильное название мутантов с качествами животных млекопитающих — маммолоиды, — включился в беседу Ящер, дожевав последний кусок. — Просто такое название какому-то социально активному идиоту показалось неблагозвучным. И они добились объединения их и людей в один научный термин.

— А тебя не волнует, что рептилоидов не относят к людям?

— Меня? Нет. Как ты меня не назови, я все равно останусь рептилоидом. Я такой, какой я есть: частично хладнокровный, во многом не эмоциональный. Сырое мясо, правда, не люблю, в отличие от многих моих собратьев.

— Человеком считается быть престижно. Другие млекопитающие, рептилии это тоже почти люди. Мне не нравятся инсектоиды. Они вообще полностью насекомые, только с разумом. Общаться то могут только через репродуктор, а порой занимают высокие должности. Ошибка эволюции — таракан начальствует над человеком. — Шагдар злобно усмехнулся.

— А ты прямо такой хороший, и вынужден жить под их гнетом, — саркастически ухмыльнулся Ящер. — Сколько же во всех вас комплексов! Одни ничего не пытаются добиться, зато очень гордятся тем, к чему не приложили никаких усилий — родились человеком. Тоже мне подвиг! Другие настолько поверили, что они полное дерьмо, что теперь себя стесняются и всячески пытаются приравнять себя к идеалу, названия меняют и тому подобная глупость. Вон видишь надпись? — Фар указал на голограмму у бара. — «У наших предков в этот день был религиозный праздник…». У чьих предков? У твоих — был. А мои ползали в это время в густой траве. Это не делает меня чем-то хуже тебя. Римляне древние тоже считали другие народы грязными варварами. В итоге римлян не осталось, а варвары развили цивилизацию до выхода в космос…

— Ой, не напоминай про отца, а? Он меня со своими римлянами задолбал, теперь ты еще, — сморщился монгол. — Нудный ты порой…

— А я и не цирковой артист, чтобы со мной всегда было весело. Смотри вон лучше сюда…

Ящер указал на небольшую подворотню, с которой не спускал глаз во время ужина. Пару минут назад там припарковалась серебряная элашка модели «Данциг», практически плоская, с обтекаемыми формами, похожая на летающую тарелку с двумя турбинами по бокам. Шагдар перестал жевать и прищурился, пытаясь ее рассмотреть, затем на лице отразилось удивление. В это время к машине подошел парень в бежевой футболке, достал из кармана небольшую электронную панель. От пары нажатий на экран панели, элашка запустила турбины и открыла дверь. Парень запрыгнул туда, от этого места начала отлетать другая неприметная элашка, из которой вышел похититель. В момент, когда «Данциг» двинулся с места, Фар побежал к мотоциклу. Следом, сбивая стулья, бежал напарник.

— Я за вторым! — крикнул Шагдар, возясь с блокировкой. Ящер тем временем уже завел аппарат и начал разворачиваться.

— Бросай его к херам! Это бегун этот, в желтом. А другой далеко не уйдет… — ответил Фар, накрутив ручку газа и шлифуя асфальт задним колесом. Через секунду он уже исчезал за поворотом, а Шагдар только успел развернуться и начал набирать скорость. Фар оторвался от напарника на пару кварталов. Одной рукой надев маску, он нажал кнопку синхронизации на панели управления на руле. На внутренней поверхности маски появились голографические графики характеристик, настроилась светопропускательная способность. Маска выглядела черной снаружи, но вид изнутри был лишь слегка затемненным, как у солнцезащитных очков. Это гасило возможные ослепляющие блики. Стараясь вести мотоцикл ровнее, Ящер включил функцию пеленгования и, поймав в центр маски удаляющийся «Данциг» включил навигатор. Перед глазами появилось изображение прозрачной стрелки, указывающей направление движение объекта. Пеленг поймал мотоцикл напарника, внизу отразилось расстояние до него и до объекта. Фар сильнее накрутил ручку газа. Дороги были сильно загружены автомобилями возвращающихся с работы мутантов, поэтому приходилось часто сбавлять скорость и маневрировать. Угнанной элашке также было нелегко передвигаться на малой высоте, но, из-за плотного потока других летательных аппаратов, высоту она не набирала, лишь немного поднимаясь или снижаясь для обхода летящих спереди. Мотоцикл Фара мчался по вечерней улице, мимо стеклянных витрин магазинов и сигналящих машин, над ним шел поток элашек, среди которых блестел корпус удаляющегося «Данцига». Напарник отставал все больше. Угонщик, конечно, заметил преследователя и попытался сбросить его. На одном из перекрестков элашка резко повернула направо, провернувшись на девяносто градусов вокруг своей оси, чуть не задев днищем угловое здание. Задняя часть турбины прошла всего в каком-то полуметре от угла. Для Фара этот маневр оказался проще, но он вышел на полосу встречного движения. Только рефлексы рептилии позволили ему заметить, что прямо на него несется приземистая машина. Выжав газ до отказа, Фар метнулся влево и вылетел на край тротуара, чуть не зацепив коленом прохожего и чудом удержав равновесие. Угонщик еще пару раз повторил этот маневр, но теперь Ящер сбавил скорость и куда легче входил в повороты, хотя элашка с каждым разом все больше и больше отрывалась от преследования. Но тут начала действовать вторая часть плана Димона. После попытки набрать высоту, «Данциг» начал медленно снижаться. Угонщик попытался уйти с оживленной трассы и завернул во двор между двух девятиэтажек, где блестящий аппарат грузно упал на дорожке въезда.

Повредившийся при падении угонщик пытался выбраться из кабины, когда рядом припарковался Фар. Не спеша сняв маску, он заглушил мотоцикл и, подойдя к элашке, выдернул оттуда закричавшего от боли парня. Угонщик вцепился в жилетку офицера. На его руках оказались такие же татуировки, как и у беглеца со свалки — выбитые серой краской узорные перчатки палача с украшенными резными квадратиками краем. Схватив одной рукой преступника, а другой вынув пистолет, Ящер поволок его через двор в промежуток между одним из домов и низким зданием, на котором была вывеска какой-то фирмочки. Во дворе было много народа — кто возвращался домой, а кто просто вылез полюбопытствовать. Поэтому Фар, когда втаскивал угонщика в подворотню, поднял оружие повыше и крикнул, что идет операция ССБ. Часть прохожих предпочла поскорее добраться до квартир, часть опасливо заглядывала в проулок издалека.

Проулок заканчивался небольшой площадкой для выгрузки товара, с трех сторон окруженная красной кирпичной стеной пристройки. Там было несколько железных дверей. Из одной выглянула птичья морда мутанта орнитоида, Фар махнул в его сторону оружием. Дверь захлопнулась, послышался щелчок запора — пернатый предпочел не вмешиваться в дела вооруженного эсэсбешника. Офицер затащил парня за угол и швырнул об стену. Угонщик осел на асфальт, обхватив руками голову и застонав.

— Слушай, если я не ту технику взял, я все возмещу, отпусти… — начал оправдываться он. Ящер просто стоял над ним, сверля его взглядом, и молчал.

— Мы же договоримся… Ты или там знакомый твой… Все же можно решить, нормальные же… ааа… — вскрикнул парень, когда Фар выстрелил в стену рядом с его ухом. Осколки кирпича поцарапали татуированному шею. Фар присел на корточки, наставил на него пистолет и спросил:

— Кто заказчик?

— Я не знаю, с Промзоны, по-моему, может на Себека работает. Я не интересуюсь, я отвожу, а кредиты мне перечисляют! — убеждал угонщик. В этот момент в проулок вбежал Шагдар и уставился на преступника. Фар поднялся, сказав напарнику:

— Ничего он не знает. Как ты и говорил, Промзона или Себек, — и, прицелившись в голову парня, нажал на курок. Преступник и напарник дернулись, но выстрела не последовало.

— Вот тебе и сверхнадежный механизм, — разочарованно констатировал Ящер, вновь щелкая курком. — Пристрели этого козла, он нам бесполезен.

Сказав это, Фар начал медленно идти к выходу из проулка. Преступник что-то забормотал, обращаясь к Шагдару, который вытащил ствол и нацелился ему в голову. Однако стрелять он не торопился.

— Не можешь? — спросил Фар стоя к ним спиной. — Еще бы ты выстрелил, в своего коллегу по бизнесу. Ну вот, теперь ты совсем дурак…

Ствол пистолета Шагдара уперся Ящеру в затылок. Тот расслаблено опустил руки, убрав пистолет в кобуру.

— Совсем ведь не думаешь. Ты говорил как-то, что о чем-то жалеешь, я надеюсь о глупости своей. Дальше-то, что будешь делать? — но Шагдар не ответил. Он пытался сообразить, как теперь выкрутиться из ситуации.

— Второй раз ты делаешь подобную дурь. Из пушки палишь по воробьям. Сначала систему вскрыл, что бы никому не нужный угон убрать, теперь вот меня убей. Пойдем к отцу — только он тебя из этой жопы вытащит, у него много друзей разных…

— А ты такой умный да? — презрительно фыркнул Шагдар. — Он до конца жизни потом будет меня грызть. Я у него в рабах буду ходить…

— А по-другому никак. Убежишь, рано или поздно найдут, а так хоть…

Договорить Фар не успел — Шагдар попытался ударить в его затылок ручкой пистолета, но Фар успел чуть наклониться и, развернувшись, влепил в монгольское лицо тыльной стороной чешуйчатой ладони, а вторым ударом выбил из руки напарника ствол. Шагдар попытался сбить Фара с ног подсечкой, но тот отпрыгнул чуть назад и прямым ударом ноги зарядил монголу в челюсть. Тем временем, пользуясь дракой, медленно по стенке поднялся угонщик и, часто оглядываясь и хромая, поплелся к выходу из переулка. Ящеру было не до него — Шагдар атаковал, пытаясь попасть по животу Фара коленями. Когда тот блокировал его удар, Шагдар развернулся и провел атаку локтем в ухо, а затем еще одну с другой стороны. Фар отступил и в этот момент монгол использовал спрятанное в черных наручах оружие. Он выставил вперед кулак и, положив вторую руку на предплечье, нажал на наруч. Заметив это, Ящер повернул корпус. Пролетев мимо него, воткнулась в асфальт маленькая стальная стрела. Фар бросился вперед, захвалил руку Шагдара, и надавил на то же место, что и он. Под плечом рептилоида пролетели и ударились в стену еще две таких стрелы. Напарник ударил Фара коленом в живот и отпрыгнул, встав в боевую стойку тайского боксера. Фар изготовился к бою, встав так, чтобы перекрыть напарнику выход. Все его внимание было сосредоточено на левой руке Шагдара, которую защищал такой же черный кожаный наруч. Монгол снова атаковал коленями, а когда Ящер приготовился контратаковать после блока, нажал на левый наруч, из которого выдвинулось небольшое украшенное узором лезвие. И когда Фар хуком попытался попасть по левому уху Шагдара, тот отвел корпус назад, и попытался ударить лезвием снизу в живот рептилоида. Ящеру пришлось отступать влево, а в это время человек ударом с разворота сшиб его с ног. Пока тот откатился и встал, Шагдар побежал в проход.

В миг, когда Фар выбежал в украшенный вечерним солнцем двор, Шагдар уже запрыгивал на мотоцикл. Абдельджаффар подбежал к своему, но напарник уже накрутил ручку газа, и заднее колесо его железного коня вздымало пыль, готовясь сорвать технику с места. Решение пришло само собой и показалось весьма удачным — Фар взвел одно из встроенных оружий, на руле появился голографический экран прицела. Фар выстрелил из миниатюрной криогранатой, вроде тех, которыми пожарные роботы тушат огонь. Небольшой голубоватый пластиковый шарик с жидким фреоном попал в заднее колесо мотоцикла Шагдара и сдетонировал. Газ с шипением разлетелся, заморозив заднее колесо, выхлопную систему и спину монгола, который в этот момент набирал скорость, пытаясь вырулить на проезжую часть. Шагдар не справился с управлением, мотоцикл завилял и на полном ходу вылетел на дорогу. Похожий на большого оранжевого жука шестиколесный эвакуатор, хотя и двигался со средней скоростью, но не успел остановиться из-за своей массы и сбил монгола, подмяв мотоцикл под себя и протащив искореженный корпус несколько метров. Все что осталось от напарника Абдельджаффара — широкая кровавая полоса на асфальте.

«Люди редко совершают одну неосмотрительность. В первой неосмотрительности всегда делают слишком много. Именно поэтому совершают обыкновенно еще и вторую — и на этот раз делают слишком мало». Неоднозначная мудрость Ницше, мерцающая голубоватыми буквами на трехмерном экране голографического ридера, не могла отвлечь Абдельджаффара, ждущего аудиенции у кабинета начальника Управления, от несвойственных ему мрачных мыслей. Вряд ли стоило называть это сожалением, а уж тем более раскаянием. Нет, рептилия, с детства приучавшая себя к логике и анализу, на подобные эмоции была не способна. Все-таки Ницше выразился более правильно — неосмотрительность. Нецелевое расходование энергии, неоправданно жесткие действия. Это было справедливо как по отношению к Фару, так и к его покойному напарнику. Не стоил мелкий криминальный бизнес и комплекс неполноценности из-за гнета деспотичного отца преступления против пусть незначительной, но все же части государственного аппарата. Для этого в свое время и была создана ССБ — жесткое пресечение любых попыток угрожать государственности при практически безразличном отношении к защите жизни и гражданских прав населения. Эксперимент рискованный, но пока приносящий плоды. Единая империя на два континента, Евразийский союз. А народ со временем сам научился себя защищать. Под давлением постоянной опасности постепенно формируется общество, где граждане действительно понимают ценность добрососедских отношений, а не чтят их под страхом наказания. Но пока это общество построится, погибнут еще тысячи. Погибнут глупо, бесполезно, многие от рук тех, с кем находятся если не в дружеских, то хотя бы в деловых отношениях. Как Шагдар, которого его напарник так хотел наставить на путь истинный, что уничтожил.

Монгола выдали случай и он сам. Компаньон угонщика на свалке металлолома узнал его, и его назначение в напарники Фара, и рвение к запутыванию дела стали выглядеть совсем в ином свете. Стало ясно, что он в обход и коллег и Эдберга крышевал воров. Оставалось поставить его в рискованное положение и пойти на блеф. В этом помог Димон, заставив угонщика следовать за неисправным «Данцигом» на другой конец города, где Шагдар, как он думал, отвлекает дурака напарника, пока его подельник спокойно делает дело. Жадность и самоуверенность — совершать подобные действия, находясь в розыске. Наверняка подобный риск был ещё одним доказательством самому себе собственной состоятельности. Теперь это было не важно.

Лучи утреннего солнца медленно подползали к ногам Фара, сидящего в мягком кресле рядом с декоративной пальмой. Кабинет начальника располагался на втором этаже, сразу в фойе, между двумя дверьми коридоров. Напротив, у стен располагались две узкие лестницы с первого этажа, между ними на третий этаж вела одна широкая, отделанная мраморными плитками. Самый центр Управления, отсюда можно было быстро попасть в любой отдел и кабинет. Ящер сидел справа от двери, слева на него презрительно косился часовой мутант кот, стороживший кабинет шефа. Сказать, что теперь отношение к Фару в Управлении стало отрицательным, это не сказать ничего. Его даже не пустили в секретарскую, которая предваряла кабинет начальника. Все сотрудники проходили мимо Фара, только что не плюя ему в лицо, а он старался не замечать презрительных взглядов, уткнувшись в ридер. Наконец, его пригласили. Пройдя мимо секретарши, Ящер вошел в непосредственно сам кабинет. Он был темный, заставленный шкафами с документами и книгами. У стены стоял рабочий стол, посередине — большой круглый со старыми мягкими стульями. На стене висела старая карта района и бордовое знамя ЕС. Начальник Управления, престарелый волк гуманоид Виктор Сергеевич Толоконников сидел за круглым столом. Рядом сидел человек, чье присутствие обещало сделать общение с начальником чрезвычайно сложным — Артем Эреб. Фар попытался отрапортовать о прибытии, но Виктор Сергеевич махнул рукой, указав на стул.

— Тебе никто не разрешал садиться! — рявкнул Эреб, корда Фар попытался сесть, но начальник осадил его и повторил пригласительный жест.

— Артем, здесь я решаю, садиться ему или нет. Капитан, доложи о результатах расследования.

— Во-первых, я сожалею о смерти Шагдара… — начал Фар, но Эреб снова его перебил.

— Сожалеешь? Сам его убил, а теперь сожалеешь?

— Я не хотел его убивать, но он сам перегнул палку и я…

— Ты должен был ко мне его привезти, понял ты, змееныш! Я сам должен был решать, как с ним поступить! — Артем угрожающе поднялся из-за стола.

— А я что пытался сделать? Я и хотел только его остановить, я…

— Заткнитесь вы оба! — зарычал начальник. — Устроили мне тут балаган. Артем, будешь орать здесь, выгоню к херам, ты давно уже на пенсии. А ты с начала попробуй…

Эреб уселся на место, Абдельджаффар начал доклад.

— Во-первых, я сожалею о смерти Шагдара. — Эреб в этот раз только гневно раздул ноздри, но промолчал. — Первыми результатами нашей совместной работы были сведения от торговцев деталями о том, что в подобном бизнесе заинтересован местный предприниматель Константин Эдберг, более известный как Министр. В свое время он задумал устранить конкурента по таксомоторному бизнесу, подстроив мнимый угон собственный летательных аппаратов и обвинив в нем конкурента. Для этого он нанял двух братьев Германовых, известных как Палачи, старший и младший соответственно. Пользуясь прецедентом, Эдберг под видом мести уничтожил конкурента. А Палачи продолжали работать на него, поставляя необходимые аппараты и детали, с продажи которых в соседние регионы они получали неплохой процент. В какой-то момент они, вероятно опасаясь за свою жизнь, задумали ограничить влияние Министра, предпочтя делиться с Шагдаром. После появления заявления гражданина Габура, он решил перестраховаться, вскрыв вторичную базу данных и уничтожив информацию об этом незначительном преступлении. Что послужило мотивом этому, я не берусь предполагать. Насколько я знаю нашу законодательную базу, вмешательство в имущественные отношения граждан для сотрудника ССБ не является преступлением, а вот нарушение работы Отдела Регистрации — является. Так или иначе, он пытался помешать расследованию, направляя меня по ложному следу, но путем дистанционной прослушки телефонного разговора одного из людей Эдберга, запись которого, к сожалению, не сохранилась, мне удалось узнать о готовящемся преступлении. В то же время на одном из опросов потенциальных покупателей деталей, возможный подозреваемый обратился к Шагдару, как к знакомому, а поняв, что может разоблачить его, пытался скрыться. Втайне от подозреваемого мной напарника, я подготовил захват угонщика, нарушив двигательную систему летательного аппарата. Результаты этой операции, а так же подробности гибели Шагдара, я подробно изложил в рапорте и не хотел бы повторять. Скажу только, что криогенное оружие я использовал, что бы остановить напарника и доставить его к вам, так как предположил, что в случае розыска, к нему могли быть применены серьезные санкции.

— Правильно подумал. Выговором бы он не отделался. Ну вот, — обратился начальник к Эребу, — ты сам все слышал.

К окончанию доклада капитана Артем Маркович заметно помрачнел. Он, вероятно, рассчитывал найти какую либо причину, чтобы обвинить Абдельджаффара или кого-то еще в гибели сына, но причины не было. Весь его праведный гнев не на кого было направить. Если бы он прознал о делишках Шагдара раньше, если бы смог устроить этому раздолбаю, жаждущему хорошей и легкой жизни хорошую трепку. Но он не понял. Ничего не понял. Он сухо извинился, поблагодарил Виктора Сергеевича и вышел, предупредив Ящера стараться не попадаться ему на пути. Начальник откинулся в кресле, тяжело вздохнув.

— Про прослушку можешь мне не гнать. Не сорвал бы ты дело Министра, если бы он этого не захотел. Насчет Артема, кстати, не переживай. На пути ты ему не попадешься. Он собрался уезжать из города. После смерти сына здесь вообще не осталось людей, хотящих его видеть.

— Чем он был так отвратителен? — спросил Абдельджаффар. — Тем, что старался честно делать свою работу и не прощал людям недостатки?

— Вот именно, вот именно… Человек чести, рыцарь без страха и упрека, единственный «правильный» на все управление. Д'Артаньян среди пидарасов. А тут появляется столичный выскочка, который тоже не прощает людям недостатки, и от его руки гибнет сын мудила. Вся его система ценностей рухнула к херам.

— Я совсем не такой как он. Да и Шагдар… Он боялся его и его контроля этого. Он поэтому и файл стер, и в напарники он напросился сам, так? — начальник молча кивнул. — А вы подумали, как удобно будет за мной следить. Да и побежал он по этому. Все сам, чтобы самому себе доказать, что отец не прав…

— Хорошо, что у тебя ума хватило все это не озвучивать при Эребе. Ты и так в шатком положении. Будь у Эребов друзей побольше, пулю бы тебе давно пустили в башку в ближайшей подворотне. Я хотел тебя назад отправить, от греха, но меня твое начальство вежливо послало. Мол, не считают это проступком и так далее. Делать то мне что с тобой? И чего ты приехал? Явно не за угнанными элашками, раз твое присутствие здесь так необходимо.

Ящер задумался. При легенде была возможность действовать более свободно, но легенда разваливалась, Толоконников не дурак. Раскрываться в столице не рекомендовали, но и не запрещали. Логичнее было ввести его в курс дела, пока тот, по-видимому, положительно настроен. Какой из рисков был больше — то, что шеф окажется нечист на руку, или, что без его помощи при первой возможности Фара убьют… Фар решил, что второе.

— На севере и западе — Промзона. Там около двухсот предприятий и организаций, огромные промышленные территории. Некоторые фирмы занимаются разработкой правительственных заказов и различного вида вооружения. Поэтому нам туда без особых допусков хода нет. Контроль ведется сверху, путем отслеживания финансовых операций. Так вот недавно, одна из частных военных корпораций перевела огромную сумму. Куда — непонятно. Тысячи каких-то мелких трат за короткий период времени. Такого просто не бывает. Все отчеты вроде бы в порядке, но во многих местах несостыковки, а значит, их специально подбивали под несуществующие траты. А у этой корпорации правительственный заказ. И шесть заводов в промзонах на разных концах страны. Один из них — здесь.

Волк встал из-за стола и подошел к карте, снова тяжело вздохнув.

— Мать же их в гриву, а! Второго Иркутска с Уссурийском нам не хватало. Здесь блин, без малого армию можно спрятать! — Начальник снова сел в кресло.

Несколько лет назад группа экстремистов устроила резню в Иркутске, которая при вмешательстве корпораций превратилась в локальный военный конфликт. Немногочисленные силы ССБ и армейские спецотряды со всей страны были стянуты туда, а в это время в Приморье местная Национальная Армия Уссурийска объявила о борьбе за независимость края. Все это вылилось в трехмесячную войну, во время которой, то тут, то там, вспыхивали бунты и восстания. Военные корпорации купались в доходах, страна была на грани развала. Огромная территория страны не позволяла быстро перебрасывать силы, в итоге приходилось принимать помощь местных военных группировок, которые по завершении получили хорошие сферы влияния. Новый локальный конфликт для государства будет иметь еще более плачевные последствия. А самое главное, все это будет в итоге стоить сотен тысяч жизней людей и мутантов разных видов.

— Если развитие событий пойдет по самому худшему сценарию, — продолжил Ящер, — все начнется с дестабилизации работы Управления. Я здесь, что бы за этим проследить.

— Я понял тебя, капитан. Вот что ты зацепился за базу данных… Никому больше распространяться не стоит. Здесь у двух из трех левый бизнес и разные ненадежные связи. И в Промзону все подозрения уйдут тоже. Я надеюсь, можно сказать, практически уверен, что ты здесь зря. Они знают, что за ними внимательно наблюдают, тем более повторять сценарий недавних событий — глупость.

— Да, если на это не рассчитано. Молния не бьет дважды в одно место, да? По крайней мере, все так думают.

Виктор Сергеевич задумчиво смотрел на Фара, упершись руками в подбородок.

— У тебя есть здесь надежные связные и информаторы?

— Нет, — солгал Фар.

— Ну и ладно. Ты, как я посмотрю, и сам уже успел обзавестись знакомыми. Чем нужно, я тебе помогу, с кем надо — познакомлю. Только и ты тогда поделикатней отчеты составляй, договорились? И врагов среди коллег особо наживать не надо. В Управлении пока появляйся пореже. Со временем коситься перестанут. Я тебя бесполезной выездной работой подгружу, по новым знакомым твоим.

После обсуждения деталей, вертя в пальцах минидиск с парой неинтересных дел из жизни местного криминалитета, Фар вышел на освещенное солнцем крыльцо Управления, обдумывая сложившиеся обстоятельства. Все было на руку: и смерть Шагдара и косые взгляды коллег. Судя по поведению шефа, полезных людей среди них мало. А вот среди Себеков, Эдбергов и подобных им, стоит поискать получше. Можно случайно найти несколько ниточек в Промзону, может быть и не очень тонких. Плюс, внутренности Управления лучше и безопаснее будет разглядывать именно снаружи. Мало ли там таких Шагдаров…

При мысли о нем в сознании Ящера промелькнула некая эмоция, даже скорее полуэмоция, которую аналитическое мышление мгновенно уничтожило. Вспыхнула и сразу же погасла та часть человеческого, которая даже во времена людей только мешала большинству нормально существовать. Что бы оправдать эту слабость, многие её называли непременным атрибутом существа, стоящего выше животного. На её основе строились цивилизации, которые разрушали те, кто ей не обладал. Хотя, возможно, только это наполняло жизнь смыслом большим, чем сугубо биологический принцип размножения. В любом случае, чтобы размышлять об этом, у Абдельджаффара не было времени. Впереди было ещё много пыльной работы…