Генрих первым вышел из экипажа и подал ей руку. Он выглядел немного смешным и неуклюжим в тесной лакейской одежде. Но старый слуга затеял этот маскарад лишь из-за неё, подчинившись приказу своего хозяина. Если с ним что-то случится – в этом тоже будет виновата она. Сара вздохнула, сжала губы и вылезла из экипажа. У парадной двери освещённого особняка тала Сворка её ждал лакей, поэтому она лишь сдержанно, в рамках приличий попрощалась с Генрихом, приказав ему ждать её тут. А сама, с замиранием сердца, подала руку лакею и вошла в имение Сворка.
Гомон голосов, яркий свет, звон бокалов и шелест платьев на мгновенье ошеломили её. После полумрака Чендервилла, Сара чувствовала себя совсем неуютно. Но она подавила первое желание спрятаться, вернуться, убежать и с вежливой улыбкой подала лакею плащ. Он повесил плащ и проводил её в малую залу Синего Дола, а потом с поклоном удалился. Сара вошла внутрь, медленно, стараясь, чтобы не закружилась голова от разнообразия красок. Она предполагала, конечно, что тал Сворк не ограничит своё тщеславие, как говорил тал Хайли, несколькими друзьями, но здесь сегодня была почти вся знать Виллена. И среди этой знати она абсолютно терялась. Никто не обращал на неё внимания. Может быть, это, конечно, и к лучшему, но… Сара медленно пробиралась сквозь толпу к противоположной стене. Окна на ней были завешаны тяжёлыми бордовыми шторами. Можно было укрыться за одной из них и дождаться появления тала Сворка, но её отвлекли.
- Графиня Даррен, вот где вы! Я безумно рад вас видеть, - она узнала бы этот голос даже среди ночи. Конечно, вот и тал Сворк, собственной персоной. – Добро пожаловать на мой скромный вечер.
Сара в ответ просто молча склонила голову. Лгать, не краснея, она ещё не научилась.
- Пойдёмте, я представлю вас, - Сара на миг замешкалась, а тал Сворк неправильно, видимо, истолковал её замешательство. – Не бойтесь. Здесь никто не обидит вас. К тому же поступки вашего мужа не в коей мере не бросают тень лично на вас. В конце концов и я и доктор Хайли, знаем, почему вы действительно вышли замуж за Проклятого, заклеймённого преступника, - и тал Сворк подчеркнул слово «действительно». Как хорошо, что он не знает, как на самом деле обстоят дела. Теперь бы не выдать себя ненароком! Сара чувствовала всем своим существом опасность, исходившую от тала Сворка, и понимала, что любое её неосторожное слово может закончиться слишком печально для Джозефа. Но в любом случае самим Сворком или кем-то из его дружков приговор её мужу уже подписан, вопрос только во времени, и её дело – успеть раньше них.
Сара медленно пошла за Сворком. Перед хозяином дома все расступались. Она слышала шепотки за спиной, но такие тихие, что разобрать, о чём шептались говорившие, не было возможности.
- Дорогие друзья, позвольте вам представить прекрасную девушку, дочь моего самого лучшего друга, с которым, к сожалению, случилось большое несчастье. И эта милая девушка была вынуждена совершить поступок, которому в глазах высшего общества, наверное, трудно найти оправдание, но лично в моих глазах она уже оправдана. – И после этой долгой и пафосной речи, произнесённой серьёзным и торжественным голосом, когда глаза всех присутствующих в зале устремились на неё, тал Сворк, выдержав паузу, произнёс. – Позвольте вам представить – графиня Сара Даррен.
Гости зашептались, ещё громче. А тал Сворк, сжал руку Сары и одновременно другой рукой подал знак музыкантам. Заиграли вальс. Сворк почти насильно увлёк Сару за собой и закружил по залу. Весь танец он говорил ей какие-то комплименты или подшучивал, рассказывая смешные истории о ком-либо из гостей. Сара почти не слушала его. От его представления, шепотков за спиной и всей этой комедии, ей внезапно стало дурно. Она с трудом заставляла себя улыбаться и вести так, как будто ничего не произошло, но как только вальс закончился, Сара извинилась, сославшись на духоту, и отошла к одному из окон. Окно было приоткрыто, и она с наслаждением вдыхала прохладный воздух. Но долго так простоять в молчании ей не дали. Появился следующий кавалер, который, представившись, учтиво пригласил её на танец.
Весь час, отбоя от кавалеров у неё не было. Видимо, слова тала Сворка являлись здесь законом и к ней теперь относились с жалостью и сочувствием, вместо прежнего презрения. И раньше бы она была ему благодарна за это, но только не теперь, когда она знала, какую истинную цель преследует Сворк. Наконец, всё-таки объявили перерыв. Разгорячённые дамы, обмахиваясь веером, присели на кресла, а мужчины придвинулись к столу для карточной игры. Лакеи сновали с подносами, на которых была расставлена лёгкая закуска и прохладительные напитки.
- Простите, графиня, я хотел бы извиниться перед вами, - услышала Сара и едва не вздрогнула. Задумавшись, она не заметила мужчину, который подошёл к ней, абсолютно бесшумно ступая. – Я вёл себя с вами в лесу тогда совсем по-свински. Но, право, я не знал всех ваших обстоятельств. – Сара внимательно посмотрела на него. В лесу? В лесу… Внезапно, она вспомнила. Это был тот самый молодой человек, который на её просьбу указать ей дорогу к Чендервиллу, презрительно отвернулся и ускакал. Только теперь он выглядел как прилизанный молодой франт. Примерно одних лет с виконтом де Граазом, однако в Армине была какая-то обезоруживающая честность и доверчивость. Этот же её собеседник глядел хитрым лисом. Наверное, он сразу понял, как относиться к той, которую так недвусмысленно представил тал Сворк и какие из этого можно извлечь выгоды. – Так вы простите меня? – Уже настойчиво спросил он.
- Да, конечно, - просто ответила Сара. Мужчину, видимо, удовлетворил её ответ.
- В таком случае, я всегда к вашим услугам, тал Гиллерт Террас, - представился её собеседник, потом поклонился и ушёл.
Сара ещё немного поскучала у окна, а потом решила немного пройтись. Она бы с удовольствием вышла в сад, но ей было боязно гулять в темноте по чужой усадьбе. Всё-таки не стоило забывать, что тал Сворк вовсе не так равнодушен, как ей кажется. Он сейчас стоял возле карточного стола, и она несколько раз ловила его взгляды на себе. Поэтому Сара просто прошлась по зале. Дамы ей не были представлены, знакомых мужчин она так же видела здесь мало. Видимо, тал Сворк представив её всем, вовсе не задумывался о том, чего на самом деле желает она. Все его заботы были лишь фикцией, не больше. Она отошла к окну, оказавшись в этот раз надёжно скрытой от чужих глаз тяжёлыми шторами. Несколько раз она улавливала обрывки разговоров. Конечно, это неприлично, но она здесь прежде всего для того, чтобы подслушивать и узнавать что-то новое для себя.
- ...Выскочка какая-то.
- И не говори! Тал Сворк раньше был более разборчив.
- Ещё бы! - Мимо проплыли, судя по голосам, две солидные уже матроны.
Правильно. Она смешала им все планы, которые они, видимо, строили в отношении тала Сворка и своих дочерей.
- Как тебе эта графиня Даррен?
- Не понимаю я этого Сворка. Жена Проклятого, всё-таки. Какая-никакая, но жена.
- Ну Проклятье не заразно, насколько мне известно, а какая она жена, чувствую, дружище Сворк скоро узнает, - это было уже двое мужчин, причём, кажется в состоянии сильного подпития.
Сара передёрнулась. Боже, как все эти сплетни омерзительны и противны!
- Бедняга эта графиня! Видимо, несладко ей пришлось.
- А ты думаешь по своей воле можно выйти замуж за Проклятого. Я когда узнал об этом браке от нотариуса, (он случайно обмолвился) то сразу подумал, что дела там нечисты. Да я этому и рад. Тал Сворк новоиспечённую графиню в обиду точно не даст.
- Да я и сам бы не дал. И куда только Проклятый граф смотрит? Позволяет ей разъезжать по званым вечерам.
- Да ему, говорят, недолго осталось. К тому же брак у них фиктивный. Если бы не Сворк, поухаживал бы и я за этой без пяти минут вдовушкой.
До Сары донёсся хохот, потом шаги и всё стихло. Слушать эти сплетни о себе было невыносимо. Снова заиграла музыка, послышался скрип отодвигаемых стульев. Сейчас, наверное, самое лучшее время, чтобы выбраться из своего укрытия. Она выскользнула из-за шторы, никем кажется незамеченная и встала на своё прежнее место. Тут же её снова пригласили на танец, и она закружилась с очередным кавалером, стараясь улыбаться, направо и налево и выглядеть весёлой и беспечной.
- Бы сегодня просто удивительно прекрасны, графиня, - склонился перед ней в поклоне тал Сворк и увёл на следующий танец.
Все последующие танцы он не отпускал её от себя. Сара боялась взгляда его пристальных глаз и старалась отвернуться, не смотреть ему в лицо. Что-то страшное и завораживающее было в его глазах. А ещё она за весь вечер ни взяла в рот ни крошки. Если на неё смотрели, делала вид, что пригубляет вино или откусывает кусочек пирожного, а перед глазами всё время стояла агония Ветра и разбитая микстура тала Хайли...
Но всё рано или поздно заканчивается. Тал Сворк отпустил её и сделал знак музыкантам. Они доиграли последний танец, а потом медленно стали упаковывать инструменты. Это послужило своеобразным сигналом и для гостей. Они потихоньку начали откланиваться и разъезжаться. Интересно, сколько сейчас времени? Судя по всему - глубокая ночь. Наверное, ей тоже пора. Но что-то держало её, не давало распрощаться. Сара незаметно следила за Сворком глазами. Он радушно провожал гостей, а потом медленно вместе с ними направился к экипажам. Сара тихо последовала за ним.
На крыльце, тал Сворк попрощался с гостями ещё раз. Сара сделала вид, что тоже уезжает. Задержалась в передней. Поправила плащ и шляпку, а потом медленно вышла.
- О, графиня, вот и вы. Ну как, вам понравилось у нас?
- Да, очень. Замечательный был вечер, - улыбнувшись, ответила Сара, надеясь, что улыбка не вышла натянутой.
- Я рад, - улыбнулся в ответ тал Сворк. - Я надеюсь, мы ещё увидимся. Я закончил свою работу и ближайшие пару недель могу себе позволить несколько развлечься. А то, знаете, от работы я всё-таки немного устаю. Ну теперь, я надеюсь, мы встретимся на охоте?
- Охота? - Сара растерялась, - но я совершенно в этом ничего не смыслю.
- Вам и не надо смыслить. Для дам охота - всего лишь одно из развлечений. Если вы умеете ездить верхом, то для вас это будет очень интересное и завлекательное зрелище. К тому же мои охотничья угодья напрямую примыкают к угодьям Чендервилла, так что, можно сказать, что это охотиться мы будем неподалёку от вашего дома. - И тал Сворк подчеркнул слово «вашего», как будто она там полноправная хозяйка. Он явно что-то задумал. Вот только что? - Так вы будете на охоте?
- А... Когда?
- Ну я думаю через пару дней. Но я пришлю слугу сообщить вам. В любом случае, я жду вас, графиня, - и тал Сворк поднёс её руку к губам и поцеловал. Сара едва сдержалась, чтобы не вытереть руку. Спокойно. Сейчас она уже уедет и вернётся домой, к Джозефу.
Она направилась к экипажам. Её экипаж стоял дальше всех и свет фонарей не добирался сюда. Все гости уже уехали и только пара экипажей таких же задержавшихся, как она, напоминали о вечере. Сара уже собиралась окликнуть Генриха, как увидела, что тал Сворк встретился с кем-то на крыльце и вместо того, чтобы вернуться в дом, они направились в сад. Наверное, это доктор Хайли. Но о чём они говорят? Несомненно о чём-то важном. Она должна это выяснить! Вот же её шанс! Сара колебалась недолго. Потом, нащупав столовый нож за корсетом, медленно направилась за талом Сворком. Они отошли уже на приличное расстояние, и долгое время она ничего не слышала, но потом, всё же до неё начали доноситься обрывки разговора.
- ...Так что кажется рыбка клюнула.
- Я только одного не могу понять, Артур, зачем тебе эта графиня? Гостей созвал, такую комедию устроил...
- Моё дело подготовить общество к следующему моему шагу. Чтобы когда я женился на вдове Проклятого графа, никто не упрекнул бы меня в этом. А зачем мне она? Я тебе уже говорил об этом. Она может о многом догадаться. Сара девушка неглупая. Ей не составит труда выяснить, кто подтолкнул её отца к пропасти. А в моём случае свидетельницу лучше держать при себе. Ну и конечно мне нужен Чендервилл. Есть там одни бумаги, которые могут наделать шума, если их правильно употребить. Они ещё от папаши этого Джозефа остались. Ну а вообще лучше, чтобы никто не знал моих истинных мотивов будущего вступления в брак с обиженной сироткой, а ныне женой Проклятого графа. Я ясно выразился, - в голосе тала Сворка вдруг явственно почувствовалась угроза.
- Да-да, конечно, мой друг конечно, - затараторил тал Хайли. - Я нем, как рыба.
- Вот и замечательно. Я надеюсь только, что графиню не придётся уговаривать. Всё-таки она намучилась и будет самым естественным для неё влюбиться в человека, который дарит ей столько внимания, то бишь в меня.
- О да, да. Я тоже так думаю. К тому же я уверен, сегодняшний вечер впечатлил графиню. Она давно не чувствовала такого внимания к себе...
Голоса стали постепенно приближаться. Они возвращаются! Сара недолго думая юркнула в колючие розовые кусты и, проваливаясь в нерастаявший местами снег, бросилась бежать к экипажу. Если они увидят, что она ещё не уехала, если они узнают... Слава Богу, вместе с их экипажем собирался трогаться и другой, какого- то подвыпившего аристократа, не иначе. Сара вскочила в карету, где в сильном волнении, с револьверами в руках ждал её Генрих, и крикнула кучеру, чтобы он трогал.
Всю дорогу до дома она не могла сомкнуть глаз. Стоило их закрыть, и она словно воочию начинала видеть дам и кавалеров, кружащихся по паркету Синего Дола и слышать их голоса. Чендервилл встретил её яркими окнами. Освещена была прихожая и гостиная. Значит муж ждёт. Сара почувствовала, как сердце затрепетало в груди при мысли о Джозефе. Как она устала от этого вечера! Её исцелит только беседа наедине с мужем в полутёмной гостиной, лёгкий ужин и его ласковая улыбка.
Дверь открыл сам Джозеф. Он показался Саре бледнее обычного. Под глазами нарисовались мешки, щёки впали. От боли перехватило дыхание. Это было началом конца.
- Ты приехала. Наконец-то, - отрывисто бросил граф. - Я боялся за тебя.
Никаких «вы» и «графиня». Сара улыбнулась в ответ открыто и радостно и просто ответила:
- Я здесь. Всё хорошо. Пойдём в гостиную.
В гостиной она рассказала, стараясь ничего не забыть, подслушанный разговор и поведение тала Сворка на вечере, всё до мельчайших деталей. Для неё стало вдруг обычным делом делиться с мужем всеми своими мыслями и соображениями.
- Так значит он говорил про какие-то бумаги? - Джозеф задумчиво посмотрел куда- то, словно сквозь неё, будто погружаясь мыслями в прошлое. - Но отец никогда ничего мне не рассказывал об их существовании, хотя я уверен, что он сделал бы всё, что угодно, лишь бы найти того, кто подставил его. Да и насколько мне известно, последнее преступление он так и не раскрыл. Был близок к разгадке, но... К тому же я сам много раз просматривал его бумаги в надежде найти что-то, какую-то зацепку, но ничего не обнаружил. Там только судебные ведомости, газеты того времени, его записки и ещё всякие разные бумаги, касающиеся этого последнего дела.
- А в Чендервилле не может быть какого-то потайного хода или тайника?
- Есть и тайники и тайные ходы, но я знаю их все. За сорок лет вынужденного заточения, я изучил свой дом вдоль и поперёк, - печально улыбнулся Джозеф. - Но я посмотрю ещё раз, теперь уже другим взглядом. Может быть, тала Сворка действительно что-то может скомпрометировать, но мы об этом не догадываемся.
- А ты предполагаешь, в чём он может быть виновен? - Тихо спросила Сара. В голову лезли всякие мысли, одна страшнее другой.
- Я боюсь даже подумать об этом, - нахмурился Джозеф. - Сейчас у меня нет уже ни сил, ни времени, чтобы доказывать его виновность.
- Я догадываюсь, что он подставил моего отца. Вот только никак не могу понять, зачем.
- Как говорил мой отец: «Мотивы преступлений очень часто остаются нам неизвестными. Мы можем лишь догадываться о том, что двигало преступником».
Договорив, граф внезапно побледнел и схватился за грудь, улыбка сошла с его губ, глаза закатились.
- Джозеф, Джозеф, что с тобой?
Муж не отвечал. В глазах потемнело, дыхание перехватило. Неужели всё-таки тал Хайли как-то сумел отравить его? Боже, Джозеф! Только не умирай! Только не сейчас! Сара дотронулась до шеи. Пульс был, хоть и слабый. Что случилось?
- Генрих! Генрих!
Слуга прибежал через несколько минут. Видно было, что он уже собирался ложиться спать. Это и неудивительно. День выдался для него тяжёлый. Он увидел Джозефа и тут же, не теряя времени, кинулся за графином с водой.
- Что с ним?
- Думаю, обморок, графиня.
Сара стояла, прижав руки к груди, ни жива ни мертва. Она не знала, что сделать, чем помочь. А Генрих взял графин с водой. Немного воды поплескал в лицо графу, потом намочил салфетку и положил ему на лоб, затем расстегнул воротник рубашки и обтёр влажной салфеткой шею.
- Если не очнётся, надо будет сходить за нюхательной солью.
- Но что это может быть?
- Думаю, его болезнь, графиня.
Сара взглянула на печальное лицо Генриха и задавать ещё вопросы расхотелось. Ну да. Она же сама знала ответ. Рано или поздно, но у Джозефа должно было начаться ухудшение. Ведь она понимала с самого начала, когда приехала сюда, что ему остался год, не больше. Всего лишь год. И теперь это время, отпущенное её мужу начало постепенно утекать сквозь пальцы, медленно, но верно. Клеймо не щадит никого. И скоро, скоро уже настанет то время, когда он будет лежать в постели, немощный и обессиленный, не в состоянии узнать её, а потом придёт тал Сворк. Саре захотелось сжаться в комочек, спрятаться, заплакать. Она устала быть сильной. Но хуже всего, просто невыносимой была мысль о том, что Джозефа ожидает неотвратимый конец и ничего, ничего нельзя изменить!
Она взглянула на мужа. Генрих стоял рядом, готовый пойти за нюхательными солями. Бледность ушла с щёк, они порозовели, дыхание выровнялось. Наконец, Джозеф открыл глаза.
- Что случилось? - тихо произнёс он. Сара молчала. Сил говорить не было.
- Вы потеряли сознание, граф. Графиня перепугалась, - ответил за неё Генрих.
- Потерял сознание? Обморок? Что-ж, рано или поздно, это должно было случиться. Финишная прямая, - Джозеф усмехнулся и пристально посмотрел на Сару. - Спасибо Генрих, я думаю ты с чистой совестью можешь идти спать. Думаю, сегодня приступов больше не будет.
Когда старый слуга ушёл, тихо прикрыв за собой дверь, Сара поняла, что не может больше притворяться. Она уткнулась лицом в мягкую обивку кресла, чувствуя, как предательские слёзы прочерчивают дорожки на её щеках, одна за другой. Она услышала скрип отодвигаемого кресла и стук трости по паркету, но даже не обернулась. Если Джозеф хочет - пусть уходит. Напряжение сегодняшнего дня вымотало её. Волосы выбились из причёски и рассыпались по плечам. Она мотнула головой и вдруг вздрогнула, почувствовав нежное, почти невесомое прикосновение к волосам. Слёзы высохли сами собой. Джозеф... Он медленно гладил её по голове, ласково и едва ощутимо. Сара вздохнула и подняла к нему своё красное, распухшее от слёз лицо.
- Ну чего ты, глупышка, плачешь? - Муж стоял, опираясь на спинку её кресла, а в глазах было столько печали и нежности, что она едва узнавала его. - Зачем, ну зачем ты привязываешься ко мне? Моя болезнь вышла на финишную прямую, и лечения нет. Мы оба знаем это. Что теперь переживать? Это ведь ничего не изменит.
Сара сидела, затаив дыхание, чувствуя себя почему-то необыкновенно защищённой сейчас, когда Джозеф стоял так близко, а его рука лежала на её волосах. Он жив пока, и стоит рядом с ней, всё остальное не имеет значения.
- Молчишь? А ведь я когда женился, просто хотел помочь, найти достойную девушку, оставить ей своё состояние. Если бы только я знал, чем это всё закончится...
- Ты бы не женился на мне? - Спросила Сара, украдкой вытирая слёзы.
- Женился бы всё равно. Но старался бы меньше видеть тебя, хотя это наверное было бы невозможно, - в голосе Джозефа слышалась мука.
- В этом нет твоей вины, - тихо ответила Сара, а потом ещё тише добавила. - Что бы ни случилось, я не смогла бы не полюбить тебя.
Сказала и замолчала в испуге. Что скажет ей Джозеф? Он тяжело вздохнул, прикоснулся губами к её волосам и тут же отвернулся.
- Если ты хочешь, знай, что я тоже не смог бы не полюбить, - глухо ответил он. - Но нам отпущено слишком мало времени. Меньше чем через год меня не станет. Ты будешь тосковать, и я ничем не смогу помочь. Я буду мучиться перед смертью вдвойне, зная, что каждое моё мучение находит отражение в тебе. Но если тебя устроит такая любовь, я дарю тебе её.
Сара никогда бы не подумала, что признание в любви может быть таким мучительным и сладким одновременно. Она тяжело вздохнула, бросаясь в омут с головой. Да. Она бы тоже ничего не смогла изменить, да даже если бы и смогла - не стала. Поэтому она молча встала, обогнула кресло и прижалась лицом к спине мужа, вдыхая его запах. Слёзы вдруг сами собой потекли вновь. Это признание было похоже на прощание. Кто знает, много ли у них ещё времени впереди...
Следующие несколько дней пробежали как один. Сара чувствовала себя счастливой, мучительно счастливой. Между ними с Джозефом как-будто исчезли все преграды. Разговаривать было необыкновенно легко. Наверное, это из-за того, что он наконец-то перестал называть её на «вы». Он словно смирился с тем, что есть то, что есть, выдержав долгую борьбу с собой и честно проиграв. Но муж не выглядел при этом несчастным. Только иногда между бровями залегала редкая складка.
Сара, честно говоря, совсем забыла про тала Сворка с его приглашением на охоту. Ей было совсем не до него. Она понимала, что должна точно узнать - он ли подставил отца и зачем ему Чендервилл с его бумагами. Но это всё отодвинулось на второй план, после приступа Джозефа. Она отдавала себе отчёт, что теперь даже знания, обладай ими тал Сворк и узнай она их случайно, вряд ли помогут Джозефу. Болезнь необратима. И даже если каким-то образом снять Проклятье, то кто остановит начавшийся распад? Им осталось совсем мало времени вдвоём и надо провести его так, чтобы запомнить на всю жизнь.
Сара не могла наговориться с мужем. Она жадно, украдкой рассматривала каждую его чёрточку, чтобы не забыть, воспроизвести в памяти, когда... Она содрогалась, но эти мысли всё чаще и чаще вторгались в сознание, не оставляя надежды. А потом выходила в сад (иногда они с Джозефом гуляли вместе, но ему уже тяжело было без посторонней помощи добираться до лавочки), садилась в укромном уголке и самозабвенно рисовала, воспроизводя в альбоме с маниакальным постоянством одно и то же лицо, а потом и фигуру. Ей казалось до этого, что она умела рисовать, но именно тот, кого она хотела нарисовать, никак не получался. То она не могла уловить его насмешливую улыбку, то глаза, смотревшие иногда так нежно, получались слишком колючими и суровыми, то излишне крючковатым выходил нос...
Когда уже начинало казаться, что ей грозит сойти с ума от однообразных занятий, она закрывала альбом и шла к Джозефу, чтобы отдохнуть рядом с ним и даже сейчас почувствовать молчаливую силу, исходившую от него.
За эти несколько дней он снова обыскал кабинет отца вместе с Генрихом, но не нашёл ничего нового, никаких бумаг и тайников. Тогда он принёс старые записи отца, разложил их в гостиной и они вместе начали внимательно их изучать. Может быть, хоть что-нибудь имело отношение к талу Сворку. Но не было ничего, ни малейшей зацепки. Вечером, усталая и обессиленная, Сара уже хотела подняться в свою комнату, когда Генрих вошёл, сказав, что ей письмо. Письмо? Сердце подскочило, когда она узнала на конверте ровный почерк тала Сворка. Явился таки. А она уже успела о нём забыть. И снова кольнул страх. Когда-нибудь, он заставит её выйти за него замуж и от него никуда не скрыться. Сара помотала головой, отгоняя наваждение.
- Что там? - Спросил Джозеф, повернув голову. В неровном свете камина его лицо казалось лицом мумии. После первого приступа щёки впали ещё сильнее, чётко вырисовались скулы. Сара вздохнула и отвела от любимого взгляд. Смотреть на него, видеть его таким и знать всё, что она знала, было невыносимо.
- Записка от тала Сворка. Он всё-таки вспомнил обо мне и приглашает на охоту. Я так надеялась, что он забыл... - Сара вздохнула.
- Не хочешь - не езди.
- Я должна сыграть роль. Может быть, выясню что-то новое, - ответила Сара без прежнего энтузиазма, правда. Всё казалось неважным...
- Я боюсь, твоя роль только уверит его в том, что ты уже почти его.
- А если я не буду играть эту роль, он скорее найдёт способ избавиться от тебя, - вздохнула Сара.
Они помолчали. А потом она села писать письмо с благодарностями талу Сворку и ответом, что непременно будет. Охота была назначена на завтра, на час пополудни.
Вечером перед сном, когда она искала свою амазонку и собиралась на завтрашнюю охоту, в дверь постучали. Вошёл Генрих.
- Граф просит вас к себе. Он в кабинете покойного графа Даррена.
Сара удивилась, но покорно пошла за старым слугой. В кабинете было неожиданно светло. В кресле за столом, заваленным бумагами сидел Джозеф. Он морщился. Видно было, что яркий свет неприятен ему, но продолжал что-то рассматривать. Увидев Сару, он произнёс:
- Я кое-что нашёл. Мы искали сегодня не то и не там. Думаю это те самые бумаги, что ищет тал Сворк.
- И что в них?
- Прикрой дверь, - попросил Джозеф вместо ответа. Она прикрыла, подошла и села рядом с мужем на стул, терпеливо ожидая его объяснений. - Вот тут, в последнем деле отца, о колдовстве которое, есть несколько заметок и одна вырезка из газеты. Можно составить картину, если подумать. Видимо, этим отец перед смертью и занимался. В газетной статье высказано предположение о том, что колдун - человек состоятельный, среднего роста и возраста, ничем особо не выделяющийся ну и несколько ещё других примет. Далее там же сказано, что в ночь с пятого на шестое мая из нескольких селений пропали дети. Селения находятся вот здесь, на карте.
- Недалеко от Виллена, - ахнула Сара, рассматривая карту, по которой водил пальцем Джозеф.
- Да. Круг сужается. В глухомани колдуна труднее поймать. А потом вот ещё заметка, вроде бы не имеющая никакого отношения к этому делу, но именно в этой тетради отца я её нашёл. Он вёл тетради с записями по каждому делу. Так вот там написано, - Джозеф пролистал несколько страниц, нашёл нужное место и прочёл. - «Третьего мая тал С. Выехал из Гьердараунта в неизвестном направлении. Последний раз его экипаж видели пятого мая возле Виллена». Есть ещё несколько вырезок из газеты с похожими сводками и каждый раз в тетради у отца появлялась запись о некоем тале С. Это может быть просто совпадение или же значит, что...
- Боже мой! - Сара прижала руку к груди. Догадка была столь ужасной, что она боялась даже подумать о ней.
- Да. Если это то, что я думаю и тал Сворк охотится именно за этой тетрадью и газетными вырезками, то это - именно тот самый компромат, которого он боится.
- Но это ведь только предположения. Кроме них разве нет никаких доказательств?
- Как бы Сара ни ненавидела тала Сворка правда, если это действительна правда, была настолько ужасной, что она просто не могла в неё поверить.
- Если бы у моего отца были доказательства, этот колдун уже давно бы сидел за решёткой с таким же клеймом как у меня.
- Но, подожди, как такое возможно? Тал Сворк выглядит примерно лет на сорок - сорок пять, то есть он твоих лет. Если бы он был тот самый колдун, который подставил твоего отца и которого так и не нашли, сейчас бы он уже был дряхлым стариком.
- Ты, верно, не читала ничего о колдунах, - усмехнулся Джозеф. - Я когда-то нашёл о них информацию, в основном благодаря тому, что отец занимался в своё время этим делом. Так вот колдуны могут почти всё - и выглядеть в сто лет на сорок и даже на двадцать - как уж кому захочется.
- Но неужели... - Сара вздохнула. - Неужели твой отец никогда об этом не думал? - Думал, но, видимо, улики были не на его стороне.
- Тогда почему же тал Сворк если он действительно... - она не могла выговорить слово «колдун» - действительно тот преступник, до сих пор никак не проявил себя.
- Ну а зачем ему попадаться ещё раз? Колдуны умеют плести сети понадёжнее грубого колдовства. Но для этого им нужны силы, а вот откуда они их берут - лучше не спрашивай. Эта информация не для твоих ушей.
Сара вздрогнула, додумав то, что не рассказал Джозеф и то, что слышала раньше по недомолвкам и бабьим сплетням. Картина получалась настолько угрожающей, что она всхлипнула и прижалась к Джозефу. Он с трудом повернулся в старом скрипящем кресле и обнял её, а потом погладил по голове как ребёнка. Она знала, что он страдает, потому что никак не сможет защитить её от ужасного тала Сворка, поэтому она сжала губы. Не плакать, ни за что! Она сильная. Она выдержит.
- Может быть, ты откажешься теперь от встречи со Сворком? - Тихо спросил он.
- Нет, - Сара покачала головой. - Если я не приду, рано или поздно он придёт за мной сюда. А там, на виду у людей я в большей безопасности. Он ведь скрывается и не может нарушить приличий. Да и в конце концов, может, это всё лишь наши предположения.
- Хотел бы я в это верить, - задумчиво произнёс Джозеф.