От Массимо не было вестей очень долго. Я пыталась ему звонить, но он не отвечал. При каждом звонке телефона у меня болезненно сжимался желудок. Я чувствовала себя виноватой перед ним и перед Карло и в конце концов стала их путать, как будто их очертания наложились у меня в голове одно на другое.

К трем часам дня мое лицо становилось красным и опухшим от слез. Рыдания не слишком облегчали душу, но не плакать было еще тяжелее. Плакала я от стыда, и от этого становилось еще больнее. Анджела как-то раз нашла меня в подсобке нашей галереи.

Это помещение стало моим прибежищем греха. Здесь царил беспорядок, сюда приходили, чтобы выпить кофе и погреться, когда зимой входная дверь то и дело открывалась, выстуживая всю галерею. Здесь мы доверяли друг другу свои секреты. А теперь я сидела здесь и рыдала.

Она взглянула на меня и села рядом. Ощутив ее руку на своей голове, я принялась рыдать – бурно, с упоением. Если бы жидкость, накопившаяся во всех отсеках моего существа, не находила выхода, меня бы уже затопило, как город во время наводнения.

Я была опустошена, потеряна, испугана, измотана. Анджела протянула мне бумажные платочки.

Когда уровень влаги в моих глазах чуть понизился, я умоляющим тоном спросила:

– Что же мне теперь делать?

– Не знаю, – ответила она. – Но смотреть на тебя в таком состоянии невозможно. Ты ко всему потеряла интерес. Я говорю не только о Карло, но и о твоей работе. Галерея была нашей общей мечтой, нашим общим проектом, а теперь ты бродишь по ней, не замечая ничего вокруг.

Похоже, тебя даже не интересуют картины, которые я то перевешиваю, то продаю. И художников ты путаешь с клиентами.

Она помолчала, пытаясь заглянуть мне в глаза, и, как всегда, спокойно продолжала:

– Нам нужно оформить витрину к Рождеству, украсить входные двери, отправить заказчикам упакованные картины, связаться с поставщиками. Нужно составить план на следующий год, пополнить картотеку и найти парочку блестящих идей. Тебе это всегда удавалось, ты отличный компаньон, ты пунктуальна и проницательна. Но теперь тебе как будто нет до всего этого никакого дела.

Анджела поднялась и пошла к двери, но, прежде чем выйти, обернулась и бросила:

– Это всего лишь мужчина, Виола, но он вынул из тебя душу. Давай, поднимайся и делай что-нибудь, действуй, реагируй! Прости за прямоту, но в эту ситуацию ты ввязалась сама, а со стороны, поверь мне, она выглядит совсем по-другому.

Она вышла, отодвинув занавеску, и дневной свет резанул мне по глазам. Я зажмурилась, а когда открыла их вновь, Анджелы уже не было. Темнота вновь поглотила меня.

Я обхватила голову руками и попыталась восстановить дыхание. В горле першило, из заложенного носа текло.

Посмотревшись в зеркало, я увидела в нем развалину с красными зареванными глазами, растрепанными волосами, блеклой кожей и распухшими губами. Но внутри было еще хуже: желудок скручивало в жгут, все мышцы саднило, голова разрывалась от боли.

В уборной я промокнула глаза ватным тампоном, смоченным ледяной водой. Пару секунд подержала его на каждом веке, запрокинув голову, а когда опустила ее, что-то внутри меня взбунтовалось. Дурнота поднялась из живота к самому горлу, и я бросилась к унитазу, чтобы извергнуть из себя воду пополам с желудочным соком.

Тяжело дыша, я опустилась на пол. Кровь стучала в висках. Я поднялась, сполоснула лицо под краном, почистила зубы, язык, сплюнула, промокнула лицо, собрала волосы в конский хвост и вышла на свет.

Меня тошнило на следующий день и через день, примерно в то же самое время. Я ничуть не переживала. Дожидаясь звонка Массимо, я была рада, что из-за легкого недомогания мне не придется присутствовать на званых вечерах у Надирии, куда она, конечно же, не приглашала бы меня, если бы Карло, неспособный разглядеть ее ненависть ко мне, не таскал меня туда, как будто мое присутствие подразумевалось само собой. И нам с досточтимой Надирией приходилось соревноваться за право сесть по правую руку от Карло.

Годом раньше она устроила прием для членов клуба «Ротари Интернэшнл» в одном из фешенебельных ресторанов города. Суть мероприятия состояла в том, чтобы собрать пожертвования на лечение детей, больных полиомиелитом. О вечеринке мне рассказала одна клиентка.

В моей галерее она отметила две статуэтки: одну из бронзы на темном мраморном основании и вторую, изображающую богиню Кали, из бронзы и латуни.

– Сейчас нечасто встречаются мастера, которые умеют работать с бронзовыми сплавами и в то же время обладают тонким эстетическим чутьем, – сказала посетительница галереи, не отрывая взгляда от статуэток.

– По уровню обработки деталей и по тщательной выверенности композиции эти работы ничуть не уступают оригиналам, – подхватила я. – Статуэтки выполнены из бронзового сплава, основание – из ценного сорта мрамора. Бронза – дорогостоящий долговечный материал. Эти скульптуры добавят роскоши и солидности интерьеру вашего дома.

Клиентка повернулась ко мне и, смерив меня взглядом, со вздохом произнесла:

– Надирия часто о вас говорит.

– Правда? – ответила я первое, что пришло мне в голову.

– Я представляла вас совсем другой, – добавила дама и сразу же поняла, что сболтнула лишнего.

Несомненно, в детальном описании матери Карло мой портрет выглядел иначе. Наверное, ее знакомая ожидала увидеть невзрачную, неинтересную женщину, и выражение ее лица меня порадовало.

– Так мы увидимся сегодня вечером? Вы ведь придете с Карло на ужин?

Я посмотрела на нее в полном недоумении, но поскольку в помещении больше никого не было, а Карло действительно был моим женихом, то я сочла за лучшее пробормотать «Сегодня?», сделав вид, что не поняла вопроса.

Дама подошла поближе и в мельчайших подробностях рассказала мне о программе вечера, организованного ее дорогой подругой Надирией.

Она поведала мне о меню, которое было продумано несколько месяцев тому назад, но обнародовано только накануне вечером, и уточнила: когда она сама была президентом клуба, то заказала для аналогичного мероприятия целый круизный лайнер.

С явным недоумением она отозвалась о выборе цветовой гаммы – ведь оттенки голубого обычно предпочитают те, кто боится ошибиться, но подобное оформление интерьера надолго не запомнится.

Сама она предпочла бы теплые, медово-янтарные тона как для цветочных букетов, так и для гардин.

Любезная синьора на этом не остановилась и, не будучи вполне осведомлена о моих отношениях с Надирией (а может, как раз наоборот), объяснила мне, что ужин важен не только потому, что организован в благородных благотворительных целях.

Многие местные предприниматели собирались использовать эту возможность для того, чтобы вывести в свет своих дочерей, а некоторые из них были очень даже недурны собой.

Тут я совершенно отчетливо поняла, как получилось, что Надирия, занятая подбором креветок в миндальном соусе и холодной телятины, забыла проинформировать меня о столь важном событии. Но Карло? Знал ли он об ужине? Или он тоже пал жертвой козней собственной матери?

Мне стало любопытно, и я предоставила посетительнице галереи возможность выговориться, пока она, будто Червонная королева Алисе, перечисляла предметы, облюбованные ею в качестве рождественских подарков, которые мне следовало для нее отложить.

Как именно обстояло дело, я узнала очень скоро.

Надирия в истерике сообщила Карло, что опаздывает.

Он издалека смотрел, как она мчится ему навстречу, ни о чем не подозревая. Мать протянула ему смокинг, только что полученный из химчистки, и приказала немедленно собираться.

Карло стал возражать, потому что званые вечера матери ему никогда не нравились, но та принялась хныкать, пересыпая маловразумительные извинения столь же невнятными объяснениями.

Она клялась, что, как ей казалось, загодя предупреждала его об этом мероприятии и теперь хотела лишь одного: триумфально появиться на самом важном событии года под руку с любимым сыном. А поскольку она сама организовала этот вечер, Карло был просто обязан на нем присутствовать.

Вырваться из этого замкнутого круга она не могла, и, если бы сын ее не поддержал, вся затея тут же провалилась бы.

Карло попытался настоять на моем присутствии, но Надирия успела подготовиться и была во всеоружии: она настоятельно посоветовала ни о чем мне не говорить, чтобы не ставить меня в неловкое положение. Учитывая, что меня не предупредили заранее, мне совершенно нечего было бы надеть!

Он попытался объяснить мне эту ситуацию, и я благополучно это проглотила, хотя чувствовала себя так, будто по-крупному проиграла опытном у шулеру.

Надирия ловко провернула дельце, и я подумала: а вдруг она окажется такой же долговечной, как бронза?