Оправдание греха

Я не хотел просыпаться из-за чугунной тяжести на душе. Словно сделал непоправимую ошибку или еще хуже — совершил преступление. Еще вчера жил нормально, а сегодня уже преступник, которого можно подстрелить или поймать и засадить в тюрьму на долгие годы. Однако пришлось проснуться от ощущения нежных пальчиков, быстро снующих по моей груди. Недовольно приоткрыв глаза, я увидел нависшую над кроватью Анастасию, чьи спелые груди вываливались из тонкой ночной рубашки, украшенной синими цветочками. Ее лицо было румяным от здорового деревенского сна или пережитого смущения. Я прерывисто втянул в ноздри приторный женский запах и почувствовал твердость отдохнувшего тела.

— Пойдем, — торопливо сказала она, потянув меня за руку.

— Куда? — удивился я, не понимая, что хочет полуголая женщина.

— Пойдем, пока муж не вернулся из туалета, — сказала хозяйка и сильным рывком подняла меня на ноги.

— Ты что, совсем рехнулась? — спросил я, смущенно прикрывая одеялом возбужденную плоть.

— Разве нам полчаса не хватит?

— Может быть, хватит, — недовольно произнес я, — а если он раньше вернется?

— Да ты не бойся, я буду в окно смотреть, — весело засмеялась она и потащила меня за руку в другую комнату.

Анастасия подвела меня к окну и прикрыла занавески. Сквозь оставшуюся щель виднелся обширный огород, поросший кустами томата и высоким подсолнухом. В самом конце огорода стояла деревянная избушка, где справлял нужду краснокожий муж. Я прижался к гостеприимному телу, и хозяйка немедленно стала крутить ягодицами. Она нагнулась таким образом, что ее голова полностью скрылась за занавесками. Я осторожно вошел в обезглавленное розовое тело, чувствуя уважение к законченным монументальным формам.

— Как ты думаешь, Змей яблоком Еву соблазнил или дал отведать более увесистый плод? — спросила Анастасия после долгого медленного и синхронного движения.

— Это не так просто, как ты думаешь, — бодро ответил я, обвыкнув в незнакомой местности. — Змей и Адам — похожи друг на друга как близнецы. Оба находятся в саду, ходят на двух ногах, обладают мудростью, владычествуют над зверями. В иудейской космогонии мир творится посредством суда, где тщательно взвешивают аргументы обеих сторон. В небесах борьба невозможна, поскольку ничтожество создания не может противостоять мощи Творца. Для равновесия суда предназначена женщина, чтобы отчасти компенсировать бессилие могучего сатаны. Это напоминает увлекательную игру в шахматы с самим собой. Результат известен заранее, ибо проиграть самому себе нельзя. Речь идет только о продолжительности партии.

— Выходит, что все зависит от женщины?

— Женщина не обладает двойником, следовательно, она должна состоять из двух противоположностей. Одну часть составляет материальный аспект ранее единого Адама. Естественно предположить, что недостающая половина взята из Змея, который также был разрублен пополам. Обе стороны должны быть представлены в равной мере. Иначе, где равновесие весов и справедливость суда? Получается классический любовный треугольник, поскольку оба партнера, лишенные возможности даже разговаривать друг с другом, полагают женщину своей законной женой, — произнес я и стал делать сильные размашистые движения.

— Тихо, тихо, — быстро прошептала Анастасия. — Я не поняла, они что — втроем согрешили?

— Погоди сама, — сказал я, умерив пыл. — Заповедь «не есть от древа познания» дана андрогину еще до сотворения женщины, поэтому она не подсудна по этому делу. Существует почти бесспорное мнение, что Адам передал заповедь в гораздо более ужесточенной форме: не есть и не прикасаться. Чрезмерная предосторожность привела к грехопадению, поскольку сатана, толкнув женщину на дерево, сумел убедить ее, что ни касание, ни вкушение запретного плода не влекут смерти. Однако внутри сада расположено только дерево жизней, к которому запрещено прикасаться, охраняемое херувимами и пламенем обращающегося меча.

— Сладок запретный плод, — мечтательно всхлипнула Анастасия. — А после хоть огонь, хоть херувимы с мечом.

— Женщина, созданная для равновесия суда, состоит из двух полярных сторон, представленных в равной степени, — сказал я, погружаясь во влажную плоть, поскольку утром мне трудно кончить даже без рассуждений о природе греха. — Именно поэтому ей запрещено дерево жизней, а все остальные дозволены, чтобы иметь возможность выбора, в том числе и древо познания. Право первого хода — единственное преимущество системы зла в почти безнадежной игре. Разрубленные пополам перволюди могли сделать выбор относительно жены, но не деревьев. Этой возможностью обладала исключительно женщина.

— Ты мне правду скажи, она дала Змею или нет? — спросила Анастасия, сильно насев на меня задом.

— Порядочные люди о таких вещах прямо не говорят, — объяснил я, делая короткие частые движения. — Зато есть много намеков. Искуситель хотел убить Адама, чтобы завладеть его женой. Когда он увидел, что они занимаются любовью в саду, набросился на них, чтобы изнасиловать обоих. Во время искушения утомленный любовью муж спал под деревом. Каин считался сыном Змея. Еврейские мудрецы полагали, что на выбор женщины повлияла неземная красота сатаны.

— Нет, ты все-таки скажи, кому она дала первому?

— Я так никогда не кончу! — отчаянно вскрикнул я. — Женщина стала выть голосом, что в случае ее смерти нет надежды на создание новой жены, и накормила от дерева мужа и всех животных, кроме упрямой птицы Феникс, которая, отказавшись, сохранила относительное бессмертие. Все остальные твари безропотно обратились в сторону смерти.

— Наверное, понравилась Ева Адаму, что он отказался от райского блаженства.

— Есть лишь небольшой намек, отчасти проясняющий ситуацию: «Ибо послушался голоса жены своей». Адам беспрекословно взял плод, послушавшись именно голоса жены, а не ее слов. Вероятно женщина, отведав от древа познания, стала невидимой, ибо перешла в другую реальность. Это очень по-человечески, поэтому, скорее всего, неправильно, но единственной причиной, заставившей первочеловека пренебречь заповедью и личным бессмертием, была любовь. Это чувство и нынче питают щемящая тоска андрогина по отрезанной половине, и страстное желание вернуться в исходное состояние слитности и первобытной мощи.

— Может быть, мы с тобой две отрезанные половины? — мечтательно предположила она, делая мощные встречные движения.

— Слушай, когда он просрется? — грубо спросил я, чувствуя дрожь в уставших ногах.

— Через десять минут, — ответила Анастасия, дружелюбно вильнув задом. — А в чем дело?

— Одинокий Адам, как слепец, шел на голос исчезнувшей женщины, поскольку стена между Эдемом и адом не толще ладони и вполне проходима. Страдалец совершил поступок, поднимающий или опускающий его до уровня человека. Гораздо легче служить Всевышнему с рассудком незамутненным страстью подобно ангелам и андрогинам. Испытание было слишком большим, поэтому выбор должен быть чрезвычайно мотивирован. Уткнувшись в протянутый плод, Адам снова сделал сомнительным исход партии, едва не выигранной блистательным сатаной.

— Ух ты, умница, — хрипло произнесла женщина.

— После грехопадения рост Адама уменьшился в десять раз, поэтому древо познания могло служить убежищем, — сказал я, пытаясь сосредоточиться на удовольствии. — Но разве есть место, способное укрыть от гнева Всевышнего? Они спрятались под твердью мирового дерева, чтобы избежать немедленной смерти при виде Бога, а не объявленного заранее наказания: «В день съедения твоего, смертью умрешь», получив взамен изгнание на один божий день, длящийся 1000 лет.

— Вот так бы всю жизнь!

— Я не могу трахаться столько времени, — воскликнул я, поскольку безголовое потное тело с мокрой промежностью уже не казалось мне привлекательным. — Любое мыслящее существо могло оценить ситуацию, увидев беглецов внутри дерева. Господь интересуется не местонахождением, а состоянием грешников? Ответ Адама настолько дерзновенен, что вызывает невольное уважение, слегка замутненное элементом доноса: «Женщина, которую Ты дал мне, дала мне от дерева». Это прямой упрек, даже обвинение Бога как основного виновника грехопадения; отрицание дара — женщины, способной изменить, а затем поманить зовом только что обретенной плоти. И, наконец, совсем еретическое «и буду есть» — не только сейчас, но и в будущем.

— Верно, — прохрипела Анастасия, — и в будущем тоже будем.

— Неизвестно, что побудило первочеловека к столь яростному сопротивлению: отчаянье, обида или великое знание добра и зла. Возможно, первичное желание вызвало противоположное стремление к смерти, которая по существу была жизнью, поскольку открывала долгую череду перерождений. В шестой день были распределены ступени, по которым сходит душа во тьму звериного мира: «Спустится Адам в рыбу моря, и в птицу небес, и в скот, и во всю землю».

— Тогда давай сменим позу, — предложила Анастасия и опустилась на четвереньки.

— Терпение Бога не безгранично, — грозно предостерег я, — поэтому следующий вопрос обращен к женщине. Ее ответ более лаконичен, но не менее дерзок. Отсутствует даже тень покаяния, только желание объяснить содеянное и перенести вину на своего партнера. Она говорит языком чувственности и упрека, ибо созданная для любви последовала за своей природой. Женщина полагает себя невиновной, возвращая грех искусителю и Создателю, сотворившего ее подверженной соблазну.

— Где мой змей? — нетерпеливо спросила Анастасия.

— Мудрецы говорят, что допрашивают грешника, но не подстрекателя, ибо, если оправдается, будет снова творить зло, — объяснил я, войдя в нее со всей силой возбужденного тела. — Поэтому наказание провокатора последовало немедленно. Можно возразить, что не допрашивают и невиновного, поскольку Змей дал исчерпывающе правдивую информацию. В любом случае, где справедливость суда? Почему прямостоящий и мудрый царь зверей был превращен в низкое существо, лишенное ног, красоты, речи и голоса? Возможно, разгадка кроется в наказаниях, из которых отмечу два: его беззвучный вопль разносится по всей вселенной и не избавится от поражения даже в дни мессии.

— Ой, сейчас и я закричу! А тебе хорошо со мной?

— Так я чувствую тебя намного лучше, — произнес я. — Разве есть преступления, не прощаемые во время искупления всех грешников? Вся сакральная логика подводит к мысли, что опущенный столь низко будет вознесен вновь, а получивший наказание удостоится награды. Почему Змей был лишен возможности оправдаться или хотя бы спастись по суду? Единственное объяснение выглядит необычно: не виновен! Поэтому не допрашивался, не обвинялся, и не был судим. Даже после проклятия искуситель остается настолько великим, что его голос звучит по всей вселенной, оставаясь беззвучным для нашего восприятия.

— Беззвучно, беззвучно, — бессмысленно бормотала Анастасия.

— Свято место пусто не бывает, поэтому Змей принял образ и функции Адама. Женщина наказана по мере греха: за наслаждение — страдание, за увлечение мужа — покорена ему таким образом, что привязана влечением, приносящим муку. Хотя не сотворен мир для владычества одного человека над другим.

— Ой! Не могу больше, — тихо закричала хозяйка, демонстрируя все признаки приближающегося оргазма.

— В двойственном мире стремление породить жизнь влечет смерть, наслаждение — страдание, владычество — рабство и т. д. Избрав иную форму жизни, Адам должен нести все тяготы материального существования. Он только после проклятий дал имя своей жене, которое лингвистически происходит от слова «хави», означающее змея. Наши прародители, получив добротную плоть и став змеями, вышли из укрытия. Дерево жизней находится на расстоянии протянутой руки. Адам мог выбрать бессмертие, однако предпочел жить для мира, открывая долгую цепь перерождений, именуемую жизнь. Его грех состоял в предпочтении материального, следовательно, искупление заключено в изменении телесного, но не посредством смерти, а метаморфозы, подобно Эноху, чье тело стало пылающим огнем.

— Родненький, мальчик мой, — тихо шептала Анастасия, выгибая спину.

«Надеюсь, что успею», — подумал я. — Соблазненная сатаной Ева увидела, что образ Каина подобен его отцу, поэтому призналась: «Приобрела я человека с Господом». Супруги 130 лет были отлучены друг от друга — то ли из-за большой обиды, то ли скорбя об утраченном блаженстве. Впрочем, есть мнение, что они отнюдь не постились, а все это время совокуплялись с духами.

— У-у! — зарычала женщина, а я содрогнулся от ужаса, услышав, как зловеще заскрипела дверь. Неужели увлеченная страстью Анастасия пропустила появление краснокожего засранца? К счастью, на пороге стоял Тимур.

— Закрой дверь, скотина, дай кончить, — прошипел я так грозно, что он немедленно повиновался.

Нет, все же грешно изменять мужу, когда он сидит в туалете. Ведь можно трахнуться в гостинице или, на худой конец, во время длительного, а не получасового отсутствия законного супруга. Видимо, безопасный секс в наших деревнях нынче не в моде. Ощущения намного слаще, когда муж сидит в десяти шагах со спущенными штанами. Еще лучше, если спит пьяный в той же комнате. Даже этого мало! Еще нужно кончить, как раз перед его приходом. Вот так! Плюнуть на все, застонать, забиться, насесть на меня необъятным задом. А дальше хоть трава не расти. Эх, хороши женщины в русских селениях! Она же вся взлохмаченная и в красных пятнах. Как она в глаза мужу посмотрит? Впрочем, понятно как — с наслаждением. А, черт с ним! Убьет — так убьет. Где только не пропадает русский человек, даже если он с украинским акцентом излагает еврейскую мудрость.

— Заканчивайте, мать вашу, муж идет! — крикнул Тимур, приоткрыв дверь.

Однако я уже стряхивал последние капли, продолжая по инерции двигаться в податливом влажном лоне Анастасии, которая смотрела на мир ласковыми бессмысленными глазами. Услышав грозное предостережение, я побежал, на ходу натягивая трусы, в свою комнату, где бросился на кровать, притворившись, что только проснулся. Тимур, как верный друг, прикрыл мое отступление. Он встретил во дворе краснокожего мужа и завел разговор о погоде, чтобы дать возможность Анастасии замести следы супружеской измены.

Сердце бешено колотилось, а на душе было гадко, ибо я не успевал следить за таким интенсивным развитием событий. Мои отпечатки пальцев остались на пистолете, из которого совершено двойное убийство. Более того, есть свидетели, видевшие, как я выбросил в пруд орудие преступления. Настоящий убийца скрылся в мире теней. С ума можно сойти! Этот мерзавец сказал, что Ида моя дочь. Что им всем от меня нужно? Нет покоя ни душе, ни телу. Не успеешь проснуться, сразу тянут куда-то. Внезапно я почувствовал сильное жжение. Сбросив одеяло, я с удивлением рассматривал ободранные красные колени, которые начали свирепо саднить.

— Нужно срочно продезинфицировать, — посоветовал Тимур, застав меня за разглядыванием половых травм, — а то подхватишь столбняк.

— Кто же знал, что пол шершавый, — посетовал я.

— Анастасия! — громко позвал он, и на его зов тут же явилась умытая и причесанная хозяйка, блистая безгрешным и свежим лицом. — Что ж ты за гостем не усмотрела?

— Господи! — вскрикнула она, увидев мои красные колени. — Как же это! Я сейчас смажу зеленкой.

— Ни в коем случае, — возразил я, — это больно!

— Может, лучше духами, — предложила хозяйка и, заметив мою нерешительность, пошарила в тумбочке и щедрой рукой вылила на мою ногу половину флакона.

— Другое колено, — мстительно приказал Тимур, когда я от боли перевернулся через голову.

— Сейчас подую, — пообещала она, но вместо оказания помощи вылила оставшуюся жидкость на вторую ногу.

— «Клема» — духи французских проституток, — сказал Тимур, наблюдая мои конвульсии. — Теперь ты, по крайней мере, будешь хорошо пахнуть.

— Зачем вы так говорите? — обиделась Анастасия то ли за меня, то ли за французских проституток. Она смазала мои колени мазью Вишневского и ушла на кухню готовить завтрак.

— Не играй в жмурки с рогатыми, — посоветовал Тимур, когда мы курили на улице после сытного завтрака, — а то забодают. Вчера еще одного полковника убили.

— Что ты говоришь? — притворно удивился я. — А голова цела?

— Голова, как говорится, на месте, но с маленькой дырочкой.

— Настоящий отстрел, охота на полковников.

— Между прочим, второго убили вместе с вдовой первого.

— Какая между ними связь?

— Половая связь, болван. Им продырявили головы одним выстрелом, когда они трахались.

— Неужели еще есть такие профессионалы?

— Есть лучше, — задумчиво произнес Тимур, — впрочем, тебя это не касается. А теперь пошли, вертолет ждет. Полетим в горы.

— Это еще зачем? — злобно поинтересовался я.

— Объясню по дороге, — сказал Тимур и твердым шагом направился к ведомой ему цели. Он даже не обернулся, поскольку привык, что люди повинуются его приказам.

Вертолет стартовал по-военному’круто. Когда земля с ревом унеслась вниз, а потом стремительно понеслась в сторону, уснувший в моем желудке удав стал изрыгать мне под ноги остатки завтрака, обильно смоченные не успевшим раствориться в крови самогоном. Поросшие густым лесом горы понеслись навстречу, и я закашлялся, подавившись блевотиной. Пилот оглянулся и молча посмотрел на меня с высоты своего презрения.

— Прекрати блевать в кабине, — крикнул в мое ухо Тимур, не удержавшись от замечания, — иначе мы задохнемся.

— Открой окно, идиот! — закричал я, едва не потеряв сознание от очередного невыносимого виража. Мне стало так плохо, что захотелось ударить проклятого пилота по голове, чтобы прекратить его удовольствие от моих страданий. Лучше вместе рухнуть на долгожданную землю и сгореть в очистительном пламени. Я задумчиво разглядывал коротко стриженный армейский затылок, рефлекторно сжимая кулак правой руки.

— Аккуратней заходи на посадку, — приказал Тимур, словно прочитал мои мысли. Скорее всего, он боялся за свои брюки.

— Обратно я пойду пешком, — крикнул я, когда мы, пригнувшись, отходили от вертолета по каменистой качающейся под ногами земле.

— Посиди пока в тени, — заботливо сказал Тимур, увидев подбегающих к нам армейских типов. Я оглянулся в поисках тени и обнаружил большое количество вооруженных людей, снующих в разные стороны, выполняя неведомые мне приказы командования. Воздух был свеж и прозрачен, несмотря на присутствие армейских подразделений.

— Наверное, маневры, — лениво подумал я, подходя к ближайшей пещере. Возле входа маячили демонстративно высокие автоматчики. Скучные лица десанта начали подозрительно быстро менять выражение по мере моего приближения. С одной стороны, их поставили охранять объект от посторонних лиц, а мое лицо выглядело показательно посторонним. С другой стороны, в такой глуши посторонних быть не могло. Напряженная работа мысли могла привести к самым неожиданным результатам, а тем более к рефлекторной работе с затвором автомата.

— Есть фонарь? — спросил я требовательным тоном.

— Никак нет! — хором ответили бравые ребята и сразу расслабились, услышав привычные интонации.

Я пошел вдоль обветренных скал и обнаружил неохраняемый вход в подземное царство. Внутри дрожала прохладная полутьма, словно я действительно находился вблизи преисподней. «Отряхнись в передней перед тем, как войти в гостиную», — вспомнил я совет еврейского мудреца, у которого, несомненно, было другое направление мыслей. Внезапно я почувствовал холод камня, и мои возвышенные размышления были прерваны боязнью застудить седалищный нерв. На этот раз дух оказался сильнее немощи тела, и я остался мыслить на камне, тем более что сидя курить намного приятней.

— Приятно, что вы хотя бы изредка вспоминаете древних мудрецов, — иронично зазвучал в моей голове голос с сильным еврейским акцентом.

— Нет! — закричал я, вскочив на ноги. — Я не желаю иметь с вами ничего общего!

— Знаю, что с вами случилось, — мягко произнес третий. — Я, как бы вам сказать, из другой ассоциации, которая не применяет и не одобряет насилие. Возмутительно! Использовать для своих целей неостывшего духа! Мы же действуем исключительно путем убеждения.

— Надеюсь, вам меня не убедить.

— Позвольте хотя бы попробовать, — льстиво взвизгнул третий. — Как вы думаете, почему вы скрылись в пещере?

— Это просто, — лениво ответил я, — на солнце жарко.

— А почему вы не нашли тень снаружи? Ведь можно было присесть под скалой.

— Там слишком много военных.

— Верная догадка значительно сократит наш диалог, — удовлетворенно сказал третий. — Вы не любите военных, ибо их ремесло — убийство. Ваш уход в пещеру имел символическое значение. Этим вы хотели подчеркнуть, что вы не убийца и не хотите иметь с подобными типами ничего общего. Собственно говоря, вы так мне и сказали.

— Разве это неправда? — неуверенно спросил я.

— Давайте разберемся! — воодушевленно воскликнул голос. — Во-первых, я не убийца, поэтому у нас уже есть что-то общее. Во-вторых, у вас не было намерения убивать людей, которые не сделали вам ничего плохого. Тем не менее, вы подсознательно вините себя за то, что не воспрепятствовали преступлению.

— Мог ли я воспрепятствовать?

— А вы пытались?

— Да, — задумчиво произнес я, — думаю, что пытался.

— В таком случае, вы невиновны, — торжественно произнес третий, — хотя испытываете чувство вины. В этом еще одна причина вашего ухода в пещеру. Вы хотели спрятаться в темноте, как сгорающий от стыда ребенок зарывается в подушку. Однако помните, что рано или поздно вам придется выйти на свет, где вы встретитесь с военными, которые убивают.

— Вы правы в том, что я хочу спрятаться, но прежде всего от таких типов, как вы. Пожалуйста, оставьте меня в покое.

— Не подумайте ничего плохого, — вежливого сказал голос, — но я был бы вам очень обязан, если бы вы согласились передать сообщение одному человеку, с которым временно нет связи.

— К сожалению, это невозможно, — решительно отказался.

— Не смею настаивать, — вежливо согласился третий. — Кстати, вы знаете, что лежащая под нами пещера такая же двойная, как пещера Махпела, хотя, конечно, лишена ее святости.

— Я даже о Махпеле почти ничего не знаю.

— Позвольте восполнить пробел интересными сведеньями, — воодушевился голос. — Аврааму нужна была не просто отдельная могила для своей жены, а специальное, может быть, единственное на земле место — пещера Махпела. Он знал о связи этого места с Эдемом и ощущал проникающий из глубины свет, а все остальные видели непроницаемую тьму. Предание утверждает, что после заключения сделки поле поднялось над всей местностью, четко обозначив границы. Если вы материалист, то считайте что речь идет о духовном возвышении, ибо там похоронены четыре отца мира: Адам, Авраам, Исаак, Яков; и четыре матери: Ева, Сара, Ревекка и Лия. Там же похоронена голова Исава.

— Неужели опять отрубленная голова? — заинтересовался я.

— А вы знаете, что к Адаму под видом женщины пришел Змей? — спросил голос хорошо подготовленный для соблазна. — В этом нет противоречия, ибо раньше они составляли одно существо.

— Наверное, вы женоненавистник, — предположил я, — это легко объяснить, поскольку вы бестелесны.

— Не будем переходить на личность, — решительно заявил третий, отказавшись вести дискуссию на доступном мне уровне. — В диалоге с Адамом есть ключевая загадка творения, ибо Бог недвусмысленно говорит о приказе не есть от дерева, в то время как первочеловек получил всего лишь предостережение или даже прогноз. Это трагическое недоразумение между Творцом и творением объясняется метаморфозой мира и превращением всех явлений в противоположное значение. Не заповедь становится заповедью, нарушение которой требует ответственности в новой реальности.

— Извините, мне трудно следить за ходом вашей мысли. К тому же я понимаю только половину из того, что вы говорите.

— Достаточно и половины, — высокомерно ответил третий. — А вот следить за моей мыслью не нужно, лучше следовать. Вы же следователь, а не следопыт. Непонимание воли Всевышнего является основным лейтмотивом священной истории, поскольку люди наказываются не за нарушение установленных свыше законов, а за тщательное соблюдение, что выглядит смертным грехом перед лицом надвигающегося грядущего. Забвение предыдущих жизней приводит к тому, что люди не могут проследить записанную в священных книгах причинно-следственную связь космоса, поэтому постоянно противостоят Творцу под видом служения, которое превращается в свою противоположность после смены реальностей. Впрочем, это было инспирировано Богом, поэтому, возможно, и не является противостоянием, ибо выглядит служением относительно потустороннего мира.

— В таком случае, вы напрасно стараетесь, поскольку я все равно для вас ничего не сделаю. Что бы я ни сделал, все равно потом придется раскаиваться.

— Вы уже сделали, решив ничего не делать, — быстро произнес третий. — К сожалению, у меня нет времени для подробных объяснений. Вам нужно быстро скрыться, иначе получите сильный удар по голове.

— Почему я должен прятаться, — удивился я, но вскоре услышал шум тяжелых шагов. Далекий солнечный свет заслонили две массивные фигуры в пятнистой форме десантников. У одного из них был забинтован лоб. Гориллы направились ко мне медленным уверенным шагом.

— Ну, вот и встретились, — радостно констатировал забинтованный десантник, и я скорее догадался, чем узнал в нем командировочного из гостиничного буфета.

— Фонарь есть? — попробовал я использовать фразу, которая хорошо действует на военных.

— Сейчас будет, — сказал он, и огромный кулак с космической скоростью понесся к моему лицу.

— Неужели за все в жизни нужно платить? — успел подумать я, прежде чем из моей поникшей головы посыпались ослепительные звезды.

 

Пещерные апостолы

Я не сразу понял, что очнулся, поскольку в прохладной полутьме отчетливо белел застывший водопад сталактита, а чуть дальше темнело пещерное озеро. Я лежал на боку, прислонившись к твердой холодной поверхности скалы. В голове гудела музыкальная мелодия, напоминавшая ненавязчивой торжественностью Свадебный марш Мендельсона. Скосив глаз, я увидел, что выступающие из темноты короткие сильные пальцы входят в мое тело, и закричал скорее от ужаса, чем от боли.

— Тихо, — приказал знакомый лошадиный голос, — сейчас я вам последнее ребро исправлю.

— Ты что делаешь? — гневно спросил я.

— Что делаю? — передразнил карлик, вытирая руки о мои джинсы. — Видно мне на роду написано подбирать вас, когда вы валяетесь в беспамятстве от пьянства или другого безрассудства жизни.

— Спасибо за помощь, — смущенно поблагодарил я и начал шарить по карманам, чтобы расплатиться за оказанные услуги. Однако пачка долларов исчезла. Вероятно, меня ограбили командировочные придурки в форме десантников. Нет худа без добра, теперь эти деньги нельзя связать с убийством.

— Потеряли что-то?

— Ерунда, всего десять тысяч долларов, — весело ответил я. — Слушай, а где твоя лошадь?

— Сюда с лошадьми нельзя, — серьезно ответил конюх, — здесь кентавры живут.

— Тогда пойдем пешком, — предложил я, поднявшись на ноги. Тело в разных местах ломило, но боли почти не было. Я с удивлением рассматривал свои ногти, концы которых были удивительно белыми. Над озером шумно пролетела стая летучих мышей. По прямой ассоциации я вспомнил мышку в гостинице. Теперь это, пожалуй, похоже на сошествие в преисподнюю. Вероятно, пещера освещается искусственно, иначе придется предположить, что я могу видеть в темноте.

— Вы идите, а я пока вернусь к свету, — сказал карлик и закивал головой как китайский болванчик.

— Ида! — радостно вскрикнул я и стремглав побежал вниз, заметив, что в темных водах озера плещется тонкая девушка.

— А, этруск, опять что-то путаешь, — недовольно произнесла выходящая из воды египетская принцесса. — Неужели опять скажешь, что я голая?

— Скажу, — смущенно пробормотал я, разглядывая ее блестящую влажную наготу с родимым пятном на лобке.

— Вот и хорошо, хоть раз в жизни сделал правильное умозаключение.

— А где твои чернокожие головорезы? — насмешливо спросил я, уязвленный тем, что она не только чувствует себя в безопасности, оставаясь со мной наедине, но даже позволяет себе быть высокомерной.

— Головорезы режут головы, — резко сказала Умнут и прошла мимо меня.

— Подожди! — крикнул я. — Помнишь, со мной была девушка. Не знаешь, где она?

— Откуда мне знать, — ответила египтянка, натянув через голову длинное темное платье. Одетая принцесса была удивительно похожа на Иду.

— Боже мой! — воскликнул я, вспомнив близняшек на балконе последнего шумера. Одновременно я подумал о двух старухах.

— У Авраама и Сары была монета, на одной стороне которой были выгравированы старик со старухой, а на другой юноша и девушка, — неожиданно сказал третий. — Несомненно, Сара совершила метаморфозу, превратившись из девяностолетней пожилой женщины в молодую красавицу.

— Эта история выглядит крайне непривлекательно, — угрюмо произнес я, недовольный новым появлением голоса. — Пришелец обманным путем продает свою жену за баснословные богатства, которые вывозятся за рубеж, а она, к тому же, наводит на обворованных людей великие бедствия.

— Авраам видел ангела, идущего перед женой, а перед собой никого не видел. В сущности, она сама была ангелом. Патриарх просит жену сказать, что она его сестра, чтобы египтяне не догадались о его беззащитной телесности, которая позволила спуститься в преисподнюю и провести туда супругу. Авраам был первым в истории контрабандистом, который пытался тайно переправить жену через границу, закрыв ее в ящике, но был остановлен бдительными таможенниками. Он неосторожно согласился уплатить максимальную пошлину, что показалось подозрительным. Когда вскрыли ящик, вся страна засияла.

— Почему вы называете Египет преисподней? — поинтересовался я.

— Потому что это нижний мир, населенный черными, уродливыми и похотливыми бесами, — сказал третий с неожиданной злостью.

— Разве? — иронично спросил я. — Тогда посмотрите на эту прекрасную египетскую принцессу.

— Где вы видите египетскую принцессу? — удивился голос.

— Она только что была здесь, — растерянно произнес я, оглядываясь по сторонам.

— Я видел некрасивую местную девушку, которая разделась и пошла купаться, — ответил третий. — Ангельская красота Сары вызвала у египтян глубокий шок. О появлении неземной красавицы немедленно доложили министрам. Они также потрясены неестественным феноменом. Египтяне смиряют свою необузданную похоть, ибо речь идет об ангеле, достойным внимания только повелителя страны. Фараон в буквальном смысле обожествляет Сару, приказав лучшим скульпторам и художникам сделать из дерева ее образ, который занял постоянное место возле его кровати. Живая богиня не могла иметь иного мужа кроме фараона, который был воплощением божественного начала. Именно это обстоятельство заставило Авраама опасаться за свою жизнь.

— Следует отметить относительность понятия прекрасного, ибо за образом неземной красавицы стояла пожилая и, может быть, непривлекательная женщина, — едко заметил я. — Мне непонятно, почему Сара отплатила за любовь черной неблагодарностью?

— Она ничего не получила от великой любви фараона, поскольку в силу своей духовной сущности не могла принимать материальные дары. Зато ее муж одарен весьма щедро мелким и крупным скотом, ослами и верблюдами, а также рабами. Однако египтяне все равно были наказаны. В книге Зогар написано, что ангел с кнутом стоял возле Сары и спрашивал, нужно ли поразить страну. Она десять раз ответила утвердительно, поэтому Египет подвергся десяти казням. Именно по слову Сары поражается фараон, чья загадочная вина заставляет предположить наличие прошлых или будущих грехов. Она была настолько чужеродна Египту, что воспринимала любовь как ненависть, или же наоборот: ее благословение выглядело как проклятие.

— Все же я не понимаю, почему всем безразличны чувства обманутого фараона и страдания его подданных?

— Повелитель нижнего мира был жестоко наказан за свою любовь по слову женщины, имевшей прямой контакт с Богом. Скорее всего, она была изначально запрограммирована на полное неприятие Египта, поэтому не могла быть столь благосклонной, чтобы изменить будущее. К Саре снова вернулась молодость и необычная красота в случае с Авимелехом. На этот раз бесплодная женщина воспринималась как символ плодородия, ибо у царя не было сына, несмотря на совместные усилия многочисленного гарема. И, наконец, эта удивительная женщина родила почти в столетнем возрасте.

— Чудеса, да и только! — воскликнул я и пошел вдоль берега по крупному зернистому песку, который ритмично скрипел под ногами. Над озером снова пролетела стая летучих мышей. Я по-прежнему не мог понять, где находится источник освещения пещеры. Возле воды виднелись следы лошадиных копыт. «Неужели кентавр?» — подумал я, вспомнив слова карлика. Неожиданно я понял, что, скорее всего, умер. Наверное, добили меня гориллы в форме десантников. Сам виноват — нечего было махать пистолетом. Как глупо погибнуть в расцвете сил из-за деревенской бабы Анастасии. Выходит, она была последней женщиной в моей жизни.

А это что, подземное царство? Чуть было не сказал — небесное, но вовремя остановился. Интересно, член здесь стоит? Я тщательно ощупал тело и с удовлетворением констатировал, что все его члены были на своем месте. С другой стороны, разве тень понимает, что она тень? Евреи знали, что шеол находится не под землей, а в ином пространстве. Аид означает по-гречески невидимый? Древние греки верили, что тартар расположен настолько ниже айда, насколько земля ниже неба. Если титаны, прежде владевшие небом, томятся в тартаре, а умершие люди попадают в аид, то правомерно обратное движение: хтонические божества становятся олимпийцами, а завершением пути обитателей преисподней является рождение на земле.

— Господи, как нелепо! — горько воскликнул я и ощутил такой сильный прилив грусти, что слезы ручьями потекли по щекам. — Может быть, я еще рожусь после смерти.

Мое внимание привлекла группа людей, пировавшая за большим столом на берегу озера. Подойдя ближе, я увидел солидных бородатых людей, одетых в коричневые хитоны, которые громко стучали по столу грубыми глиняными кружками. Судя по всему, веселье было в разгаре. Я примостился на краю длинной скамьи. Сидевший рядом человек посмотрел на меня, как на пустое место, и оглушительно захохотал. Я с удивлением заметил, что говорят по-русски.

— Однажды в Киев приехали шесть московских литераторов, — рассказывал веселый бородач своим собутыльникам. — Это событие было отмечено большой пьянкой в гостиничном номере. Первой понесла потери столичная сторона. Главный редактор влиятельного журнала «Столица» со страшным грохотом свалился ничком со стула при попытке достать из чемодана очередную бутылку водки. Вечер проходил вполне мирно и был отмечен содержательной беседой и чтением стихов. Все было замечательно до тех пор, пока уровень алкоголя в крови Василия не превысил критическую массу. Он впал в некое подобие транса и с полузакрытыми глазами шептал, как мантру, одну и ту же загадочную фразу: «Зачем эти московские жиды сюда приехали? Учить нас приехали? Вот я им дам в морду!».

— А что, среди них были евреи? — поинтересовался мой сосед.

— Только один, да и тот наполовину, еще и крещеный.

— Все московские писатели — евреи, — меланхолично заметил другой бородач.

— Разгоряченный Василий стал выговаривать свою мантру громким голосом и донес ее содержание слуху москвичей, чем поверг их в немалое изумление, — продолжил рассказчик. — Игорь попробовал угомонить друга, но вскоре понял, что его мозг непроницаем для звуковых колебаний. Тогда он попросту нокаутировал невменяемого поэта сильным ударом в подбородок. Василий упал на кровать и заснул, не приходя в сознание. Он проснулся среди ночи и почувствовал страх. В темной комнате раздавалось незнакомое сопение. Он вскочил и начал лихорадочно шарить по стене в поисках выключателя. Свет не прояснил, а еще больше запутал ситуацию: на тесной кровати в обнимку спали два московских писателя. В этот момент поэт мыслил исключительно метафорически. Перед ним лежали ненавистные москали, которые больше трехсот лет насилуют его милую родину во все физиологические отверстия. Страшная догадка пронзила мозг Василия, он понял, что враги использовали его бессознательное состояние, и закричал нечеловечески громко. Москвичи проснулись, испуганные громким воплем. Василий изрыгал проклятия на украинском языке, часто повторяя международные слова «жиды и гомосексуалисты».

— Они что, правда были гомосексуалистами? — снова поинтересовался мой сосед.

— Только один, да и тот бисексуал. Шокированные писатели побежали за ним, поскольку он был родом с Украины и мог знать, почему украинский поэт вскочил среди ночи, зажег свет и вопит дурным голосом. Он примчался в одних трусах. Увидев полуголого человека, Василий схватил стул, и занял оборону в углу. Затем повисла долгая пауза, поскольку все участники драмы не знали, что делать. Наконец Василий пробрался к двери, опасливо пряча зад, и исчез в ночи.

— Знаете, до какой крайности довело смешение языков, начавшееся в Вавилоне? — спросил кто-то на другом конце стола. — Ходят усиленные слухи, что известная украинская поэтесса во время оргазма кричит по-русски.

— Не может быть! — воскликнул мой сосед. — А чем закончилась история с Василием?

— Утром он ощутил стыд и с большим трудом, обзвонив всех знакомых, нашел ресторанчик, где обедали московские гости. Поэт пришел туда полный смущения и раскаянья, извинился, выпил двести грамм коньяка и снова начал бормотать: «Зачем они сюда приехали? Учить нас приехали? Вот я им сейчас по морде!».

— Вы слышали, что Иван спас жизнь Кошельку, который сделал писательскую карьеру благодаря женитьбе на первой дочке второго секретаря КПСС Белоруссии? — спросил рыжебородый мужчина.

— Как его угораздило?

— Кошелька или Ивана?

— Однажды он попал в компанию, пьянствующую на подмосковной даче. Иван проснулся среди ночи от рези в животе, поскольку закусывали такой отравой, что только обильная дезинфекция водкой спасала людей от серьезных пищевых отравлений. Поэт наспех оделся и побежал в туалет, который находился на улице. Зимой в Подмосковье мороз часто превышает тридцать градусов, поэтому все нужно делать очень быстро, чтобы не отморозить самые ценные и нежные части тела. Едва Иван уселся над спасительной дыркой, как услышал идущий из-под земли замогильный голос: «Ой-ой-ой-ой!». Естественно, действие происходило в инфернальной темноте. Он страшно испугался, вскочил, вздернул штаны и даже застегнул дрожащими пальцами пуговицы. Однако живот настоятельно напоминал о своих потребностях. «Может быть, показалось», — подумал Иван и, перекрестившись, уселся снова. Не успел он до конца опорожнить желудок, как вновь услышал вопль из преисподней: «Ой-ой-ой-ой!». «Кто здесь?» — спросил смертельно перепуганный Иван. «Это я, известный русский поэт Петр Кошелек», — ответил скорбный голос из выгребной ямы. Оказывается, бедняга каким-то мистическим образом провалился вниз. Русские поэты порой умирали удивительной смертью. Достаточно вспомнить красавца Павла Васильева, затраханного в лагере до смерти вохрой и уголовниками. Однако ни один русский поэт не умирал в яме с говном. Кошелек упустил прекрасный шанс войти в историю. Наверное, он понимал, что маловероятно быть услышанным в зимней пьяной ночи, и мысль о позорной смерти омрачала последние минуты страдальца. Он бы наверняка замерз, не вытащи Иван обосранного, но еще живого поэта из дерьма, сохранив его тем самым для русской литературы.

— Я бы задушил Ивана собственными руками, как Тарас Бульба, если бы знал, что он сядет срать в такую минуту, — воскликнул веселый бородач, и все засмеялись.

— Читали последний номер «Богоборца»? — спросил мой сосед.

— Можно подумать, в этой глуши можно еще что-то прочесть? — насмешливо произнес седоволосый юноша с черной шелковой повязкой на лице, которая делала его похожим на адмирала Нельсона или генерала Моше Даяна. Он встал и торопливо поскакал к ближайшим низкорослым деревьям. Кентавр мочился как обыкновенная лошадь. Я заглянул под стол, надеясь увидеть копыта у других участников застолья. Однако внизу подрагивал полумрак, в котором, наряду с обыкновенными волосатыми ногами, я разглядел большой пузатый портфель с металлическими застежками.

Я вспомнил сладость и ужас детского подглядывания. Сначала ребенку внушают, что все связанное с сексом является постыдным и запретным. Это придает познанию разницы между полами неповторимую прелесть греховности. Другое дело животные, которые бесстыже трахаются на глазах у случайных прохожих. Дети не верят, что их нашли в капусте, и стремятся узнать, как происходит зарождение жизни. Взрослые люди хотят забыть о смерти и посмертном существовании, чтобы не отравлять свою жизнь грустными мыслями. Поэтому они охотно посещают церкви, синагоги, мечети, буддистские и прочие храмы, где им внушают, что посмертный суд вершится не по небесным, а по земным законам.

— Помню, в прошлом номере была статья о Гурджиеве, — сказал мой сосед, — так он сравнил человеческое состояние с тюрьмой, из которой нужно совершить коллективный побег. Мол, одному человеку трудно рыть подземный ход, а если десять заключенных роют по очереди, то дело идет намного быстрее и легче.

— Глупости! — решительно возразил угрюмый мужчина, обладавший знакомым сиплым голосом. — Копать, конечно, легче бригадой, но зато намного больше шансов привлечь внимание охранников. Это очень большой вопрос — как легче бежать из тюрьмы?

Кентавр тем временем справил нужду и прискакал обратно к столу, где вновь прилип к большой глиняной кружке. Он с хитрым видом посмотрел в мою сторону и дружелюбно улыбнулся, словно видел во мне нечто, отличающееся от пустого места. Я пошел мимо мощных спин пирующих бородатых мужчин, ибо мне неудержимо захотелось погладить мускулистый лошадиный круп. Однако на месте кентавра сидел седоволосый юноша без хвоста, копыт и других признаков четвероногих. Показалось, что ли? Я обратил внимание, что застолье выглядит несколько жутковато, несмотря на шумную, не лишенную остроумия беседу. Возможно, жуть нагоняло белесое освещение, идущее от неведомого источника, или полное отсутствие ветра. Свежий, слегка прохладный воздух был чудовищно неподвижным. Хотя, какой может быть ветер в пещере? Ораторы, перебивая друг друга, стали высказывать свои соображения о возможном побеге из тюрьмы.

— Большинство людей не понимают, что они в тюрьме.

— А те, что понимают, — не хотят освобождаться. Для них тюрьма как дом родной.

— Еще бы, освободиться — все равно, что умереть. Может быть, даже страшнее.

— Мы так никогда не договоримся, — вскричал мой сосед, вклинившись в бойкую перекличку мнений. — Давайте обсуждать только тех, кто осознает, что находится в тюрьме, и хочет выйти на свободу.

— Это очень трудно, — сказал бородач на дальнем конце стола после некоторой паузы, — поскольку он сам себя сторожит, то знает заранее план побега.

— От себя не убежишь.

— Как можно быть заключенным и охранником одновременно?

— Легко.

— Выше головы не прыгнешь.

— А если сделать сальто-мортале?

— Еще лучше — повесить за ноги.

— Тюрьмой являются его привычки и привязанности.

— Это все равно, что выпрыгнуть из кожи.

— Хуже.

— Стойте! — снова вскрикнул мой сосед, оглушительно стукнув тяжелой кружкой по столу. — Гурджиев писал, что для этой цели нужен учитель, который уже сбежал из тюрьмы, поэтому знает, какие уловки и инструменты нужны для побега.

— Если человек сбежал из тюрьмы, то он никогда не вернется, — грустно сказал веселый бородач.

— Он уже не человек. Зачем ему возвращаться?

— Какие могут быть советы, если у каждого своя тюрьма?

— Что хорошо для одного — смерть для другого.

— Это секс может быть групповым, а спасение — индивидуально.

— Кстати, я хотел спросить, читали ли вы в последнем номере «Богоборца» статьи об Евангелие? — спросил бородач, затеявший разговор о журнале.

— Давненько я не читал статей в поддержку христианства, — сказал мой сосед после длительного молчания.

— Вы что, серьезно считаете, что эти статьи написаны в поддержку?

— Разве христианство нужно поддерживать? Это оно поддерживает людей!

— Разумеется, эти статьи написаны в поддержку христианства, — громко сказал сосед. — Поскольку Евангелие просто абсурдно с точки зрения образованного человека. Святые авторы не имели ни малейшего представления об истории, географии и религиозных обычаях Иудеи.

— Кому это теперь нужно?

— Любое заблуждение, просуществовав тысячу лет, становится истиной!

— Верую, ибо абсурдно.

— Не скажите. Времена изменились, и люди стали недоверчивыми.

— Вот я и говорю, что статья написана в поддержку христианства, — твердо произнес сосед. — Смотрите, что получается. Если евангелические события происходили в другом мире, то проверить ничего нельзя. Более того, в двух противоположных мирах. Это вообще снимает все противоречия.

— На мой взгляд, это просто ловкие парадоксы, написанные с целью оправдать безграмотность и некомпетентность авторов, — раздался голос с другого края стола.

— Вы имеете в виду авторов статьи?

— Нет, святых авторов.

— По-моему, это клевета на христианство, — задумчиво произнес рыжебородый мужчина, опустошив очередную кружку. — Иначе не напечатали бы в «Богоборце».

— Не скажите, в наши времена все печатают.

— Не будьте наивными, — сказал седоволосый юноша, — во все времена печатают то, что нужно, а не то, что можно.

— Вот именно, кому это нужно? — медленно спросил рыжебородый. — Такая позиция разрушает все нравственные устои. Если нет разницы между добром и злом, между небом и преисподней, то все позволено. Так можно оправдать любое преступление.

— Вы ничего не поняли! — воскликнул мой сосед. — Разница есть, но добро и зло относительно, все дело в точке зрения. Самое интересное, что в конечные времена все противоположности переходят друг в друга, поэтому зло становится добром, а добро злом.

— По большому счету, только конечные времена имеют значение.

— Евангелие — это самая подробная инструкция, как себя вести в конечные времена.

— Почему же все понимают в противоположном смысле?

— Инструкции, так сказать, военного времени в мирный период действуют с точностью наоборот.

— Главное вовремя соскочить с тонущего корабля.

— Если первые христиане отделились от иудейства, то что нам теперь обрезать крайнюю плоть и завести пейсы?

— Один киевский поэт, истовый православный, ползавший на коленях перед иконами, пытаясь замолить грехи, — сказал сиплый голос с другого края стола, — неожиданно заговорил о желании перейти в иудаизм: «Я хотел поцеловать крест, а он сам расстегнулся и упал на пол. А потом я целый час не мог застегнуть цепочку — какая-то сила удерживала».

— Это бес его искушал или застежка сломалась.

— Не знаю, кто его искушал, но он спросил меня, может ли мессия быть русским?

— До сих пор все были евреями.

— Я тоже так ответил, но он возразил, что мессия, может быть, не знает о своем еврействе. Живет среди чужого народа и не знает. Тогда я посмотрел на его волчью усмешку и редкие, изъеденные кариесом зубы, и понял, что он себя считает мессией.

— Трудно представить мессию в таком убогом облике.

— Не скажите. По иудейскому преданию, мессия просит милостыню у ворот Рима, соскабливает гной со своих язв, и ждет, когда его призовут обновить мир. А вы говорите, облик.

— А что случилось с поэтом?

— Он проник обманным путем в религиозную школу при киевской синагоге, вытравив хлоркой национальность матери в свидетельстве о рождении. С ревностью неофита он сделал обрезание, претерпев муки заживления и месячное воздержание. Поэт отказался крестить второго ребенка и выдержал тяжелое объяснение с православными друзьями. Однако все жертвы оказались напрасными, поскольку не была достигнута конечная цель всех мытарств: переезд на постоянное жительство в Израиль. Чиновник в посольстве легко обнаружил подделку.

— Выходит, он зря обрезался?

— Это не поможет, поскольку современный иудаизм — это религия изгнания, а мессия будет вести речь о возвращении.

— Евреи уже вернулись в Израиль, поэтому ждите конец света.

— Скоро мессия спустится с Масличной горы и войдет в Иерусалим через Золотые ворота.

— Арабы давно ворота замуровали, а перед ними разбили кладбище, чтобы ни один назарей не прошел по этой дороге.

— Это клевета на мусульман!

— Почему тогда все остальные ворота Иерусалима открыты, а это замуровано? Непонятно.

— Теорию относительности тоже не все понимают.

— Сравнили хрен с пальцем, а физику с религией, — зло сказал бывший кентавр. — Здесь такие бабки замешаны, миллиарды людей, триллионы долларов. Кому ты докажешь, что учат неправильно? В порошок сотрут!

— Может быть, это правильно — учить неправильно? — спросил мой сосед.

— Нет! Это какая-то ерунда! — крикнул седоволосый, стукнув по столу пустой кружкой. — Получается, что не Бог создал человека, а люди создали бога по своему образу и подобию. Поэтому ему не чуждо все человеческое. Кто сказал, что Бог добрый?! Может быть, Он мыслит другими понятиями и даже не знает, что это такое — быть добрым. Ведь написано «Мои мысли не ваши мысли и Мои пути не ваши пути».

— Ну, не знаю, — возразил рыжебородый, — согласно библии, а это единственный достоверный источник, Бог ведет себя очень по-человечески: гневается, раскаивается, забывает, прощает и так далее.

— Откуда вы знаете, что там написано? — иронично спросил юноша. — Вы что, умеете читать по-еврейски: без гласных букв, без знаков препинания?

— Каждый стих имеет семьдесят толкований, — заметил мой сосед. — Читай, как хочешь, все равно — ничего не поймешь.

— Там написано «торы мои» — во множественном числе, — раздался радостный голос с другого края. — Следовательно, у Бога как минимум две торы: одна для дня, а другая для ночи. Вы что думаете, когда произошло разделение, то ночь осталась незаселенной? Все обитаемо — каждый клочок пространства, каждый миг времени.

— Люди ночи, где вы?! — крикнул рыжебородый, вскочив на скамью. Однако его стащили вниз, и он замолчал, смирившись с участью вопиющего в пустыне. Впрочем, его глас оказался услышанным. Вода в озере забурлила, и из глубин показалась черная блестящая спина доисторического чудовища. «Левиафан, что ли?» — подумалось мне. Когда обитатель бездны поднял свою фыркающую голову, то оказалось, что он похож на большого дельфина.

— Ионыч проснулся! — радостно завопили за столом. Затем все вскочили, толкая друг друга, и резво понеслись к близкой воде. Чудовище неожиданно издало такой мощный рев, что я вздрогнул всем телом. Бородачи истошно завопили, махая руками. Один из них сбегал к столу и принес большой мешок с плоскими хлебами. Они стремительно разобрали хлеба и стали метать их, раскрутившись с короткого разбега, как дискоболы, в широко открытую пасть Ионыча. Два хлеба попали в цель, остальные упали в воду. Процесс кормления закончился, поэтому чудовище, посмотрев на белый свет добрыми глазами, исчезло в глубинах бездны. Раздался дружный вздох разочарования. Собутыльники понуро вернулись к столу, где с явной неохотой продолжили дружественную беседу. Некоторые вытирали обильно текущие слезы. Вскоре раздался шум передвигаемых пивных кружек.

— Как насчет моей просьбы, передать одно слово? — неожиданно спросил долго молчавший третий.

— Кому передать? — поинтересовался я.

— Если увидите вашего друга Марка, то скажите ему одно простое слово «авдола».

— Он поймет?

— Обязательно!

— Хорошо, — равнодушно согласился я.

— Тогда немедленно уходите как можно дальше.

— Это еще почему? — удивился я, заметив, что седоволосый юноша снова превратился в кентавра и рысью несется к низкорослым кустам.

— Быстрее! Прячьтесь в ближайшем укрытии! — взволнованно крикнул третий, и я, не раздумывая, побежал к ближайшим камням. Едва я спрятал задницу за большим валуном, раздался такой оглушительный взрыв, что мышцы моего заднего прохода непроизвольно расслабились. «Так обосраться недолго», — мелькнуло в моей голове, а над ней стремительно пронеслась струя горячего воздуха.

— Что это было? — испуганно спросил я.

— Да это полковник Штауфенберг, — недовольно проворчал третий, — опять подорвал не тех, кого нужно. Если в жизни хоть один раз так сильно не повезет, то потом крест, прости Господи, на все послесмертие.

Я осторожно высунул голову и увидел, что одна часть бородачей разорвана в клочья, а другая хоть и пребывает в состоянии цельности, но оглушена и растеряна. Неподалеку от меня лежала оторванная почерневшая голова, которая ритмично открывала и закрывала рот, словно хотела что-то сказать. Раздавались редкие протяжные стоны раненых. Я поднялся на ноги, державшие меня недостаточно крепко, и направился к пострадавшим, чтобы оказать первую помощь. Однако я не успел подойти к разбросанным телам бородачей, поскольку потерял сознание.

 

Заложники духов

— Что с тобой случилось? — спросил Тимур, внимательно рассматривая мое поврежденное лицо. — На тебя что, бульдозер наехал?

— На меня сразу два бульдозера в военной форме наехали, — сказал я.

— Вечно ты вляпаешься в какое-то дерьмо в самый неподходящий момент, — недовольно проворчал он, помогая мне подняться на ноги.

— Вечен только Бог, — уточнил я, почувствовав боль в разных частях основательно побитого тела, особенно сильно болели ребра. — А все остальные смертны.

— Ты страшен как смертный грех, — сказал Тимур, когда мы вышли на солнечный свет из полумрака пещеры.

— Не согрешишь — не раскаешься, — попробовал оправдаться я, поскольку было немного страшно быть страшным.

— Ну, что уставились? — крикнул Тимур небольшой кучке солдат, рассматривающих мою физиономию с неподдельным интересом. — А ну, быстро сбегать за фельдшером!

Два солдата немедленно сорвались с места и побежали выполнять полученную команду. Остальные отошли на безопасное расстояние. Я оглядел окрестности и увидел горы, покрытые пихтовыми деревьями и российскими войсками. Маневры не закончились за время моего отсутствия на поверхности земли. Впрочем, смотрел я только одним глазом, поскольку другой заплыл настолько от точного попадания армейского кулака, что я мог использовать его только как амбразуру, дзота.

— Что случилось? — поинтересовался я. — Откуда у армии появились деньги на бензин? Какие могут быть военные игры в наше время?

— Это не маневры, а боевые действия, — произнес Тимур хорошо поставленным казенным голосом. — Я координирую действия бригады по борьбе с терроризмом.

— Кого взяли в заложники: детей, людей или иностранцев?

— Еще хуже. Эти суки захватили служителей культа.

— Какого еще культа? — не понял я.

— В том-то и дело, что всех сразу: попа, раввина, муллу и буддистского деятеля.

— А суки, это кто?

— Омар со своими бандитами.

— Я у него сегодня ночевал, — немедленно сознался я.

— Да знаю я, — лениво произнес Тимур, и я даже не удивился, что он знает, но зато почувствовал невольное уважение к профессионалу.

— Где они засели?

— Видишь наверху вход в пещеру?

— Неужели? — удивился я, рассматривая, задрав голову, едва видную отсюда дыру. — Получается, что они недоступны.

— Мы, конечно, можем их подавить, — задумчиво произнес Тимур, — однако не имеем право рисковать заложниками.

— Однажды московские писатели пригласили меня на пикник, — вспомнил я. — В числе приглашенных были два известных художника, которые, в отличие от поэтов, имели деньги, ибо их картины покупались иностранцами. Эстетствующие художники, заметив ординарную водку и вино, предложили альтернативные напитки: армянский коньяк и вишневый ликер. Однако вскоре все смешалось в интенсивном круговороте мнений. Неожиданно появился сильно опоздавший Ерема, который, впрочем, судя по его состоянию, не терял времени зря. «Старик, — вдохновенно прошептал он, когда мы обнялись, хотя были едва знакомы, — я только что вернулся с Кавказа! Там такое! Мне показали последнюю крепость Шамиля! Слушай, старик. Крепость совершенно неприступна. Эти мудаки никогда ее не возьмут. Тайную тропу знают только два прямых потомка Шамиля. Поедем брать арсенал в Тушино! Возьмем оружие и сразу на вокзал. Поедем поднимать Кавказ, старик! Они только ждут сигнал». «Не получится, — проникновенно сказал я. — Не такие теперь времена. Эти мудаки обстреляют нас ракетами, а потом сбросят десант с вертолетов». «Неужели я не могу умереть красиво?!» — закричал он после некоторого раздумья так горько и громко, что сидящие неподалеку собутыльники обернулись. Обняв огорченного поэта за плечи, я повел его заливать тоску оставшимся вином. Однако желание умереть красиво было настолько сильным в тот вечер, что кто-то разбил ему голову.

— Это еще до Чеченской войны было? — равнодушно спросил Тимур.

— Это было во времена исторического материализма, — ответил я, опасливо поглядывая на старшего лейтенанта медицинской службы, который приближался с неотвратимой решительностью хирурга, решившегося на сложную операцию, — когда врачей готовили на совесть.

Высокий худощавый офицер брезгливо поглядел на мою разбитую физиономию, а затем перенес взгляд на Тимура. Врач был молоденький, но уже послуживший, поскольку мгновенно нашел в человеке, одетом в штатское, нечто такое, что заставило его выпрямиться, отдать честь, доложить о своем прибытии и приступить к медицинскому осмотру.

— Ничего страшного, — сказал он после недолгого разглядывания, ощупывания и постукивания по моему телу. — Главное, что глаз уцелел и ребра не сломаны. Могу констатировать ушибы средней тяжести. Можно сказать, что легко отделались.

— Вам легко говорить, — обиделся я.

— Могу сделать обезболивающее, — немедленно согласился молоденький доктор.

— Лучше дайте таблетку, я не люблю уколов.

— Ну, подумаешь укол — укололся и пошел, — продекламировал Тимур. — Сделай ему промидол! Может быть, он еще в шоке, а потом выть начнет.

— Зачем ты меня накачал? — строго спросил я, когда старший лейтенант обработал мои боевые раны и сделал укол в предплечье, поскольку от укола в вену я решительно отказался. — Зачем вообще сюда притащил?

— Ты мне нужен как посредник.

— Ах я тебе нужен, — возмутился я тем, что меня снова используют. — Да кто тебе сказал, что я туда полезу? Это что, моя работа? Пошли вы все на хер!

— Подожди, — остановил Тимур мою пылкую речь, — ты еще не все знаешь. Дело в том, что священнослужители — это еще не все, есть плохие вести из дурдома. Кривой вместе с молоденьким отцеубийцей грохнули двух охранников и взяли в заложники Марка.

— Получается, что у тебя две группы заложников.

— Они все вместе, — тихо сказал Тимур, — в пещере.

— Ничего не понимаю, — снова удивился я. — Какая связь между Кривым и Омаром?

— Я тоже не понимал, — сказал Тимур, а затем вскочил на ноги, яростно потрясая кулаками. — Сука! Он меня провел, как пацана! Прикинулся мафиози! Кто бы ему иначе позволил оружие собирать?!

— Не бери дурное в голову, — миролюбиво произнес я, поскольку по моему телу медленно растекался чистый физиологический кайф. — На хрена попу гармония?

— Ладно, отдохни немного, — позволил красный командир, подозрительно всматриваясь в мое лицо, — а я пойду, немного покомандую.

Я зажмурился от удовольствия, тихо постанывая, чтобы меня никто не слышал, даже я сам. Кайф — дело интимное, поэтому я прикинулся дурачком, чтобы Тимур оставил меня в покое со своими проблемами. У меня своих проблем по горло. Почему говорят, по горло, а не по голову? Сразу почудилась проблема в виде гильотины. Наверное, человек задохнется, если проблемы будут по голову. Это очень важно, поскольку мою голову Тимур собирается сунуть в петлю. Почему говорят, сунуть в петлю голову, а не шею? Конечно, голова всегда впереди. С другой стороны, как можно повесить за голову? Это за яйца, при определенной сноровке, можно повесить, а за голову сложно. Зато правильно говорят, сунуть голову в пасть льву. Я умею скрывать страх, но я не дрессировщик.

Он меня, видите ли, посредником посылает к обезумевшим убийцам. Хорошее предложение! Промидол вколол, чтобы я контроль потерял. Скотина заботливая из контрразведки! Что я совсем из ума выжил, чтобы подставлять свою жопу (хорошо, что не сказал голову) ради священнослужителей. Религия — опиум для народа. Правда, опиум? Все равно не соглашусь. Во-первых, мне и так хорошо. Во-вторых, я боюсь уколов. В третьих, не буду же я рисковать жизнью из-за наркоты, вернее — религии. Хотя, если подумать. Нет, это за веру можно отдать жизнь, а за религию нельзя. Меня не касается, что захватывают в заложники попов, раввинов, мулл и лам. Впрочем, далай-ламу я уважаю. Свободу тибетскому буддизму! Долой китайских захватчиков!

Все военные одинаковы, даже если они одеты в гражданское. Впервые надев солдатскую форму, я почувствовал себя в безвоздушном пространстве. Особые сложности были с портянками, которые я не мог правильно замотать. В конце дня на ногах образовались кровавые мозоли. Ходить я не мог, но зато бегал довольно прилично. К счастью, большую часть времени приходилось бегать. Второй проблемой был воротничок, который нужно было ежедневно нашивать на ворот гимнастерки. К шитью я оказался более способным, чем к заматыванию портянок, но на это уходило много времени. Командир батальона, осматривая выстроенных на плацу новобранцев, заметил, как мой воротничок топорщится во все стороны, и позвал старшину:

— Этот солдат должен мыть туалет до тех пор, пока не научится пришивать воротничок!

Старшина тут же позвал сержанта, который всем видом показывал готовность немедленно тащить меня в туалет, а может быть, еще дальше, чтобы всеми средствами научить шить. Подполковник, старшина и сержант были великолепными представителями мужской половины человечества. Здоровенные самцы, занятые своим делом. Старшина резким, хорошо отработанным движением так угрожающе близко придвинул свое хищное лицо, что я ощутил идущий изо рта запах борща.

— Товарищ солдат! — с яростью крикнул он. — У вас есть только два выхода: стать человеком или инвалидом!

Самым тяжелым испытанием была неизменная обязательность. Ежедневно в шесть часов утра дневальный кричал во всю глотку «рота подъем!». Нужно было встать, быстро одеться и бежать на зарядку. Сильно давили на психику серые стены высокого забора, окружавшего военный городок. Я чувствовал себя в замкнутом пространстве, как пойманный в клетку зверь. Вскоре я перелез через забор и пошел на почту, чтобы позвонить родителям. После этого стало немного легче.

Началось испытание бессонницей. За малейшее неповиновение, а я не был склонен повиноваться, следовал наряд вне очереди, что означало четырехчасовой сон. Часто я не спал двое суток подряд, а иногда даже три, но зато научился спать во всех положениях, кроме одного. В отличие от лошадей, я не мог спать стоя. Заснувшее тело делало шаг вперед, и я просыпался, чтобы через некоторое время попытаться заснуть снова. Я стал постоянным дневальным. Нужно было стоять возле тумбочки и отдавать честь входящим офицерам. Однажды я недостаточно рьяно отдал честь начальнику штаба и получил приказ десять раз отдать честь столбу, пройдя мимо него строевым шагом, что я сделал с большим удовольствием.

Вскоре батальон погрузил технику на платформы и поехал на полигон в Бердянск, где производили пуски ракет и прочую проверку военной техники. Солдаты ехали в товарных вагонах и двое суток спали на наспех сколоченных нарах, которые так остро пахли деревом, что ассоциировались с гробом. Офицерский вагон отличался только наличием тюфяков. Дорога была интересна тем, что приходилась мочиться прямо на ходу поезда в перегороженный двумя досками проем. Ветер легко мог озадачить неопытного солдата, плеснув струю мочи обратно в вагон.

Полигон расположился в приморской степи. Сразу по приезде я попал в охранение. Вскоре началась сильнейшая гроза. Небеса отворились, и оттуда полились тяжелые потоки воды. Я мгновенно промок, ибо спрятаться было негде, кроме низкорослых деревьев. Однако молнии так обильно вонзались в землю, что стоять под деревьями было опасно. Я предпочел выполнить солдатский долг и на следующий день заболел сильнейшей ангиной. Военный врач заглянул в мое горло, в ужасе отшатнулся и посоветовал спрятаться от комбата, поскольку все солдаты были заняты строительными работами по устройству лагеря.

В госпитале я провел пять самых лучших дней в Советской Армии. Вскоре идиллия завершилась, поскольку в городе началась эпидемия дизентерии. В одной из армейских частей, где служили более тысячи солдат, целый день не было воды. Под вечер жаждущие бросились пить застоявшуюся воду, и все заболели. Дизентерия была очень тяжелой с высокой температурой. На территории госпиталя разбили палаточный лагерь, чтобы поместить всех нуждающихся в помощи. Я видел, как их привозили в закрытых, битком набитых фургонах. Почти все больные шатались, некоторые падали на землю. На следующий день всех ходячих больных выписали. В Бердянске был зафиксирован случай холеры. Тем не менее, я ел грязными руками немытые фрукты с деревьев, которые росли прямо на улице. Товарищ сделал мне замечание.

— Я такими болезнями не болею, — легкомысленно ответил я.

Впрочем, предосторожности не помогали. Дизентерия начала копить солдат нашего батальона. Учения продолжались своим чередом. Повизгивали многочисленные стволы орудий, призванных защищать советские танковые армады от нападения с воздуха. Небо полыхало в разрывах. Танки производили впечатление чудовищной мощи. Однако мы знали, что «фантомы» могут сделать из этих устрашающих монстров груду металлолома. Командир соседней части захотел потренироваться в стрельбе из пулемета по «колбасе» — огромной мишени, которую самолет тащит на длинном тросе. Пулемет заклинило, и он дал очередь прямо перед носом испуганного летчика, который тут же отстегнул трос и улетел на аэродром.

Солдаты бегали в кустики. Худшее началось по дороге домой, ибо мы поехали в тех же товарных вагонах. Трое суток без туалета — это проблема даже для здорового человека, а многие были больны дизентерией. Они говорили: «Ребята, держите меня». Два человека опускали страдальца в проем несущегося вагона и держали его за руки пока он справлял нужду на ходу поезда.

Процедура была довольно сложной и называлась «сшибать столбы». Некоторые стеснялись или не успевали попросить. Дело было летом, поэтому солдаты подняли крик о невыносимой вони и стали требовать поместить засранцев в отдельный вагон. Бунт начался на третий день дороги, когда мой желудок начал становится нестерпимо назойливым. Я испытал страшное разочарование, увидев, что туалета нет даже в офицерском вагоне. Меня охватила паника. К счастью, прозвучала команда поменять караул, поскольку военная техника даже на открытых платформах должна была сопровождаться вооруженным охранником. Едва мы подбежали к платформе, я скинул штаны и присел прямо на рельсах.

— Отставить! — крикнул сержант. — Сейчас поезд тронется!

Но остановить меня было невозможно.

— Высрал больше собственного веса, — иронично заметил сержант.

Действительно, вскоре поезд тронулся и покатил по просторам необъятной родины. Я облегченно подпрыгивал на стыках рельсов, обдуваемый ветром, ибо как мало нужно человеку для счастья. Прибыв на место, батальон стал лагерем возле военного городка, чтобы не заразить дизентерией другие, еще боеспособные части. Карантин продолжался около месяца. Больных уже не было, но врачи решили выявить всех бациллоносителей. С этой целью у всего личного состава брали мазок из заднего прохода. Процедура называлась на солдатском языке «сломать целку». Каждый второй день выявляли человек двадцать и увозили в госпиталь. Я слышал, как комбат сказал начальнику штаба: «Когда срут солдаты — это нормально, но когда офицеры, то дело плохо». Он пообещал последнему уцелевшему подчиненному подарить новые хромовые сапоги и попал в госпиталь.

Драки в армии не поощрялись, но и не наказывались, если не имели серьезных последствий. Однако у меня сложилась репутация непослушного и неуравновешенного солдата, поэтому меня не ставили в караул — боялись доверить оружие. Впрочем, через полгода меня вызвал командир роты и спросил, почему я так плохо служу. Я ответил, что неизвестно, кто будет лучше воевать: я или отличники боевой и политической подготовки. Мой ответ вызвал полное понимание, поскольку храбрость многих защитников родины выглядела довольно сомнительной.

Охранять военные объекты было интереснее и легче, чем дежурить в казарме. К сожалению, я подрался даже в караульном помещении, что было наказуемо, ибо драка вооруженных идиотов легко могла вызвать кровопролитие. Поводом послужил банальный кусок рыбы. Еще не проснувшись и плохо соображая, я сел за стол рядом с одним москвичом, который называл себя «наполовину комиссованным», поскольку получил два сотрясения мозга и иногда вел себя довольно странно. Парень положил возле себя четыре куска рыбы и наяривал за обе щеки. В общей тарелке лежали другие куски, но они мне не понравились, поэтому я взял один из кусков москвича. Он яростно замычал набитым ртом. Тогда я сказал, чтобы он подавился и бросил кусок так сильно, что он упал на пол.

Москвич был «стариком», а я прослужил всего лишь полгода, поэтому он должен был реагировать на мою дерзость. Драка получилась кровавой. Мне удалось провести серию ударов и сбить его на стенку. Затем я занял выжидательную позицию. Парень не решался атаковать, но должен был драться во имя авторитета. Вскоре я совершенно разбил его лицо, и тогда он, зарычав, вцепился в меня мертвой хваткой. Нас разнимало человек десять, которые с удовольствием наблюдали зрелище, пока оно не стало слишком опасным. Караульное помещение и моя одежда были залиты кровью.

Режим дня и постоянные физические нагрузки сделали меня необычайно сильным, несмотря на скудное питание. Еда была крайне однообразной и невкусной. Тем не менее, солдаты стройбата часто просили у нас хлеб. Навещавшие меня родители привозили огромные сумки с едой. Это было какое-то безумие. Страшно подумать, сколько я мог съесть за один раз. Сразу тянуло на сон, было тяжело ходить, но еще тяжелее было остановиться. Впрочем, многим солдатам приходилось делать промывание желудка после визита родителей.

Зимой снова начались учения. На этот раз в белорусских лесах. Это было незабываемое зрелище: сплошной поток военной техники, растянувшийся на многие километры. Особенно впечатляющей картина выглядела ночью, когда вся округа была усеяна огнями. Только за время переезда армии в район учений погибло 12 человек. Девять солдат угорело, поскольку включили калорифер во время движения, чтобы согреться, а трое разбилось. Молодые неопытные шоферы не выдерживали сложное многочасовое движение в колонне. Я своими глазами видел лежащие на обочине разбитые всмятку машины.

Учения вяло протекали в условиях теплой сырой зимы. Мы спали прямо на полу в прицепе. Мест для всех не хватало. Впрочем, мы постоянно несли караульную службу, охраняя военные объекты от условного противника. Пронесся слух, что высадился враждебный десант и где-то порубал кабеля. Испуганные солдаты стали требовать двойных караулов. В соседней части произошла паника. Кому-то показалось, что произошло нападение десанта. Советские воины мгновенно спрятались внутри прицепов с техникой и закрылись на ключ. Причем опоздавших товарищей не пускали. А ведь им ничего не грозило. В крайнем случае, могли несколько раз получить по шее. Остается только догадываться, каким мог быть эффект, если бы кто-то бросил гранату. Воевать с такими солдатами было решительно невозможно. Тем не менее, весь мир умирал от страха.

Во время учений я умудрился подраться с двумя офицерами. Постоянное недосыпание и бездеятельность сильно ослабили дисциплину. Командир роты решил провести марш-бросок с полной выкладкой, чтобы напомнить солдатам их положение. Это было сущим наказанием, ибо сзади болтался вещевой мешок, с одной стороны громыхал противогаз, с другой фляга, а на плече елозил автомат. Офицеры начали выгонять солдат на всеобщее построение, а я в это время курил в военном объекте, что было запрещено.

Командир взвода начал кричать, чтобы я немедленно выбросил сигарету и встал в строй. Я, как на грех, не мог найти противогаз, а сигарету мне было жаль выбрасывать, поэтому я продолжил поиски, лихорадочно затягиваясь дымом. Лейтенант решил, что я над ним издеваюсь. Он выбил сигарету, слегка задев при этом мои губы. Я схватил его за грудь и сильно припечатал к стене. Рядом стоял другой офицер, но у них не было никаких преимуществ в тесном пространстве объекта.

Я думал, что меня ждет серьезное наказание. Я тогда еще не знал, что карьера офицера могла завершиться, если бы дело получило огласку. Вместо наказания я получил похвальную грамоту от имени министра обороны. Переполненный зал взорвался аплодисментами, когда я, получив благодарственную бумажку, сказал ритуальную фразу «Служу Советскому Союзу!», ибо все знали, что я служил плохо.

Последний месяц в армии я работал на стройке. Целый год у меня не было девушек. Впрочем, они вспоминались редко, особенно первые полгода, когда я засыпал мертвым сном при первой возможности. Служба, наконец, завершилась. Выйдя на привокзальную площадь, я так сильно ударил ногой армейскую фуражку, что она взвилась в небеса, а затем со страшным грохотом упала на асфальт. Плюнув на нее, я пошел домой.

К сожалению, последнее столкновение с армией слишком явно отразилось на моем лице. Граждане военные, будьте взаимно вежливы! Вот он, ирод, уже приближается, идет меня уговаривать рисковать жизнью ради мировых религий. Мне и так досталось сверх меры. Сначала меня сделали убийцей, потом до полусмерти избили, а потом еще и взорвали. Не слишком ли много для одного человека? А что, полковник Штауфенберг тоже был одноглазым? Нет, скорее одноруким. Почему у великих людей всегда есть какой-то ущерб: то низкий рост, то маленький член, то душевное уродство? Идет душегубец, будет меня уговаривать быть посредником.

— Ну, как самочувствие? — ласково спросил Тимур, скаля зубы в людоедской улыбке.

— Ты мне зубы не заговаривай, — резко ответил я, чтобы не дать себя запутать в хитроумной полемике, — я и так пострадал сверх меры.

— Подумай, какой может получиться репортаж! Какие заголовки! Журналист спасает заложников! Ты станешь знаменитым!

— Извините, — отказался я от будущей славы, — спасать — это твое дело, а мое дело — взять у тебя интервью.

— Значит, нет среди нас героев, одни служивые люди.

— Это что еще за самодеятельность, — возмутился я. — Если тебе нужен посредник, вызови профессионала.

— Будь моя воля, я бы тебя на километр не подпустил, — зло сказал Тимур. — Это не я тебя выбрал, идиот! Это они тебя выбрали.

— Выходит, что наверху пять заложников и пять террористов? — спросил я, польщенный вниманием к своей скромной особе, ибо много званных, но мало избранных.

— Нет, в пещере четыре заложника, — грустно ответил красный командир, — по числу сторон света, мировых религий и составляющих души человека.

— Не может быть, — догадался я, — откуда ты знаешь, что Марк преступник?

— Работа такая, — ответил Тимур, — Ты, например, знаешь еще одного врача, который умеет летать?

— На чем? — не понял я.

— Просто поднимается в воздух — и летает над пропастью. У нашего дружка есть и другие достоинства, не менее удивительные и опасные.

— Врешь, — не поверил я.

— У меня все отснято на пленку. Если вернемся в контору, то, может быть, покажу.

— Ты думаешь, что мы не вернемся?

— Кто его знает, — мрачно ответил Тимур. — Может быть, они нас небесным огнем пожгут.

— Ага, — пошутил я, увидев его растерянное лицо, — или нашлют медведицу, как пророк Елисей.

— С медведицей мы быстро справимся, — решительно ответил он.

— Слушай, это же настоящее зверство, совершенно неадекватная реакция. Дети его дразнили, а он наслал медведицу, чтобы она разорвала детей в клочья.

— Вот именно, — благодарно посмотрел на меня Тимур, — это зверье, нелюдь. Будь моя воля, я бы всю эту пещеру, вместе со священнослужителями, стер бы с лица земли — к чертовой матери!

— В чем же дело, боишься начальства?

— Плевал я на начальство, — очень серьезно ответил красный командир, и понял, что плевать ему нелегко. — Они же не люди, поэтому логика у них нечеловеческая. Откуда я знаю, что они хотят? Мне все время кажется, что мной манипулируют.

— Ты думаешь, что Марк инопланетянин? Мы же вместе росли, и он себя так по-человечески вел: пил, курил и трахался с девками.

— Не обманывайся внешним видом, — назидательно сказал Тимур, — это не Марк, а машина, запрограммированная на завоевание нашего мира. Люди летать не могут.

— Ну, если судить только по этому факту, — засомневался я.

— Я не могу открыть всю оперативную информацию. Но можешь не сомневаться, что они очень опасны. А кроме того, они начали убивать.

— Какие мотивы?

— Если бы я знал, какие у них мотивы, то не стоял бы здесь с открытым ртом. Мне кажется, что полковнику отрезали голову, потому что он почти убедил начальство арестовать этих сук.

— Их можно арестовать? — удивился я.

— Во всяком случае, можно убить. Был один гад, через него на Марка вышли, потом меня подключили, как друга детства.

— А теперь меня подключают?

— Что делать, — развел руками Тимур, — человечество в опасности.

— Неужели они так опасны?

— Когда брали того, первого, восемь ребят из спецназа погибли. Он, конечно, тоже умер, а с виду обыкновенный человек, что внутри, что снаружи. Однако способности имел необыкновенные.

— Много вы таких необыкновенных выявили?

— Никто толком не знает. Сначала думали, что Марк инициирует Кривого, наблюдали телекинез и прочие фокусы. Теперь ясно, что это был отвлекающий маневр. Пока мы изучали Кривого, он каким-то образом готовил других. Может быть, тела подбирал.

— Слушай, как вы не подумали, что в убийствах людей, связанных с процессом Кривого, замешаны его сообщники?

— Я и сейчас не понимаю, зачем нужна такая дешевая демонстрация? Возможно, они погибли мистическим образом. Хотя не могу отрицать наличие сообщников. Например, телохранители Омара — профессиональные убийцы.

— Кого вы еще подозреваете?

— Есть несколько человек на подозрении. Проблемы в том, что нами не выявлена связь между Марком и Омаром. Это означает, что слежка была неэффективной, поэтому сообщников может быть много.

— Не могу поверить, что Марк — это не Марк. Он вел себя очень по-человечески, еще несколько дней назад был в жопу пьяным.

— Скорее всего, от него осталась одна оболочка, а все остальное — от лукавого.

— Ты хоть понимаешь, что со мной делаешь? — с возмущением спросил я. — А если твое командование решит устроить маленькое землетрясение в горах? А если эти ублюдки меня обработают? Как я к людям вернусь? Ты же меня первый подозревать будешь.

— Я тебя и так подозреваю, — успокоил меня Тимур, — ты провел ночь в больнице у Марка, разговаривал с Кривым, ночевал у Омара. Просто у меня нет выбора. Впрочем, у тебя тоже. Придется послужить отечеству.

— Да откуда они прилетели? — спросил я с отчаяньем, ибо не верил в космических пришельцев на летающих тарелках. — Мне нужно больше информации для успешного выполнения задания.

— Не знаю, — ответил Тимур, — пойди и спроси у них. Со мной они не хотят разговаривать. Есть кое-какая скудная информация, но тебе она не нужна. Возможно, они владеют телепатией, поэтому чем меньше знаешь, — тем лучше. Однако о них постарайся узнать побольше. Ну, ладно, иди с богом.

— Пошел ты к черту, — выругался я и медленно начал подниматься по крутой узкой тропе. Оглянувшись, я впервые в жизни увидел сочувствие в военных глазах. Остатки кайфа блуждали по разным участкам моего основательно побитого тела. Приглушенная промидолом боль стала доказывать свое право на существование, покалывая и пощипывая избранные органы моего изнуренного организма.

— Разве можно в таком состоянии спасать человечество? — спросил себя я и склонился к отрицательному ответу. Выходит, что все события, происходящие со мной в последнее время, имеют огромное значение. Возможно, я не схожу с ума, а превращаюсь в другое существо. Отсюда галлюцинации, голоса и провалы в памяти. Есть еще один вариант: другие существа манипулируют моей психикой. С другой стороны, человек многое может придумать, чтобы оправдать свои преступления. Угораздило меня привлечь внимание инопланетян. Нет, это чистая шизофрения. Не зря я иду к психиатру. Однако приемная у него в странном месте: высоко в горах, безлюдно и недоступно — на осле не проедешь. Круто, ничего не скажешь. Я посмотрел вниз и понял, что с моей боязнью высоты спускаться будет еще сложнее. От этой мысли закружилась голова, а тело склонилось к пропасти. Я медленно и бездумно поднимался к заколдованной пещере.

 

Апокалипсис в пятницу

Я беспрепятственно вошел в пещеру, удивившись невидимому снаружи свету. Вероятно, все пещеры в округе освещены из одного источника. Марк, загадочно улыбаясь, встретил меня с распростертыми объятиями.

— Заждались, — проникновенно сказал он и потянулся ко мне мокрыми губами. Я панически быстро подставил щеку и уткнулся остальной частью побитого лица в его густую и жесткую бороду.

— Это Тимур меня задержал, — пожаловался я.

— Здорово они тебя отделали, — сочувственно произнес Марк, разглядывая мою изуродованную физиономию. Внезапно он плюнул в мой заплывший глаз. — Ничего, сейчас заживет.

— Спасибо, — едва выговорил я, когда отвисшая от изумления челюсть вернулась на привычное место. Глаз, действительно, перестал болеть и, наверное, даже открылся, поскольку обзор значительно увеличился. С другой стороны, на меня мог подействовать шок, а не чудотворная слюна. Я крепко обнялся с Кривым, который уже не хромал. Молча пожал мужественные руки Омара и ассирийских головорезов. Робко улыбаясь, со мной поздоровался юный отцеубийца Игорь.

— Устал с дороги? — заботливо спросил Марк. — Позволь, я омою твои ноги.

— Нет, — почти закричал я, испуганный противоестественной заботливостью террористов.

— Это необходимо, — твердо сказал Камаз, усаживая меня на скамью, а Белаз, опустившись на колени, снял с моих ног кроссовки и вонючие носки.

— Здравствуйте, господин следователь, — раздался знакомый лошадиный голос. Это невидимый ранее карлик принес кувшин с водой.

— Здравствуй, — ответил я, — хотя я не следователь.

— Он красный следопыт, — ласково сказал Марк и стал поливать мои ноги водой из кувшина, а конюх вытер их большим зеленым полотенцем.

Я только теперь обратил внимание, что террористы одеты в пятнистую военную форму. Я внимательно осмотрел пещеру в поисках оружия, но обнаружил только предметы мирного обихода. На ближайшем плане стоял стол, сервированный со спартанской скромностью. Признаюсь, что в столь неподходящей обстановке я ощутил голод. Беглый осмотр зафиксировал в моей памяти круглые хлеба, ослепительно белую брынзу, вино в узких сосудах и фрукты во множественном числе.

— Где заложники? — поинтересовался я.

— Какие заложники? — переспросил Марк таким тоном, что можно было подумать, что у него нет никаких заложников или, по меньшей мере, о них сейчас говорить не стоит. — Мы тебя ждем с обедом. Прошу к столу.

Бандиты рассаживались с мыслью о рангах. Одесную от Марка сел Кривой, Омар ошуюю, за ними заняли места ассирийцы, а по краям поместилась молодежь: отцеубийца и конюх. Поскольку все места были заняты, мне пришлось сесть на пустую скамью с противоположной стороны, напоминавшую скамью подсудимых. Марк разрезал каравай хлеба на восемь частей.

— Кушайте, — сказал он, подавая хлеб на ноже с широким лезвием всем присутствующим, — ибо вы голодны.

Вдохновенные лица убийц светились торжественностью и пониманием значительности происходящего. Я заерзал на своей незаселенной скамье и даже почувствовал невольную зависть к этой дружной семье уродов. Глядя на умиротворенные лица террористов, я начал забывать о войсках особого и специального назначения. Марк подал знак юному отцеубийце, который немедленно вскочил с места и начал разливать вино из высокого глиняного сосуда. Трапеза началась, я с большим удовольствием ел вкусный хлеб с брынзой и запивал терпким сладковатым вином.

— Пожалуй, пора пригласить наших уважаемых гостей, — сказал Марк, когда мы утолили первый голод. Он хлопнул в ладоши, и из темноты неожиданно вышли заложники. Я с удивлением увидел знакомые лица отца Василия, ребе Мойши, Рустам-заде и Петра Николаевича.

Марк широким движением руки пригласил священнослужителей занять места на скамье рядом со мной. Не скажу, что я обрадовался такому соседству. Раньше я тешил себя иллюзией некоторого единства с террористами, а теперь почувствовал, что отношусь к заложникам. Лица служителей культа были отмечены спокойствием и благообразием. За две тысячи лет лицемерия они хорошо научились скрывать страх и другие человеческие чувства. Конюх и отцеубийца поднялись с насиженных мест, чтобы обслужить гостей. Один предложил им хлеб с брынзой, другой налил вино. Я обратил внимание, что он использовал другой, стоящий в стороне сосуд.

— Не бойтесь, уважаемый Рустам-заде, — воскликнул Марк, заметив нерешительность муллы, — это всего лишь вода, которую я превратил в вино.

— Не богохульствуйте! — строго предупредил отец Василий, крепко сжав бокал толстыми пальцами.

— Впрочем, я никого не принуждаю отказываться от своих убеждений, — продолжил Марк, игнорируя реплику попа. — Предлагаю выпить за Авеля — первого убийцу в истории человечества.

— Вы что-то путаете, — сказал Рустам-заде, — Авель был первой жертвой.

— Вам нужно избавиться от стереотипов, — вступил в разговор Кривой, — чтобы понять, что Авель зарезал на жертвеннике живое существо, когда еще не было смерти в мире.

— Он зарезал животное, которое принес в дар Богу, — возразил отец Василий, — а Каин убил человека. Разве я не прав, ребе Мойша?

— Прав, — кивнул головой раввин.

— Вид мертвых, распотрошенных животных и сам способ достижения цели повлияли на Каина, — возразил Кривой, — который мог думать, что Бог одобряет убийство. Он хотел принести в жертву своего более удачливого соперника. Каин прямо обвиняет в кровопролитии Создателя как единственного сторожа творений: «Разве я сторож брату моему?». Можно сказать, что неприятие жертвы спровоцировало конфликт. И даже во время схватки была возможность разнять братьев. Разве я не прав, ребе Мойша?

— И ты прав, — согласился раввин, поправляя полы черного сюртука.

— Вот я и говорю, что Господу угодны жертвы, — заявил Марк, — в том числе человеческие.

— Решительно возражаю, — немедленно отозвался Мойша, — ибо Бог, благословенно имя Его, выразил отношение к человеческим жертвоприношениям в случае с Исааком.

— Однако Он дал указание зарезать любимого сына, — заметил Омар.

— Это было самым большим испытанием отца нашего Авраама, — сказал раввин.

— Какое это испытание? — возразил Кривой. — Он сказал спутникам: «Оставайтесь здесь с ослом, а я и юноша пойдем туда, и поклонимся, и возвратимся к вам». Авраам знал, что они вернутся вдвоем.

— Протестую, — решительно возразил Мойша. — Он встал рано, чтобы Сара, чье сердце не вынесло разлуки с сыном, не препятствовала их уходу. Авраам предпринял специальные меры защиты Исаака от возможных повреждений и даже спрятал его в ящик во время постройки жертвенника, поскольку любая травма могла сделать жертву негодной. Более того, он взял с собой двух юношей, которые были дублерами жертвы. Чрезмерная продолжительность пути указывает, что Авраам, отец наш, хотел не просто удалиться подальше от людских глаз, а прийти в специальное место — на гору Мориа, где в будущем будет построен храм, соединяющий оба мира. Именно там жертвоприношение могло быть эффективным, что подчеркивает серьезность намерений всех участников драмы.

— Все же непонятно, почему он сказал «вернемся» во множественном числе? — продолжал допытываться Кривой.

— Страдалец не мог знать, что вернется вместе с сыном, ибо это нарушает принцип испытания. Есть суровый комментарий: Авраам полагал возвратиться вместе с мешком, наполненным прахом и костями Исаака.

— Весьма любопытна позиция сатаны, — широко улыбнулся Марк. — Враг рода людского решительно противится убийству. Он, в виде старца, спрашивает Авраама о намерениях. Тот отвечает, что идет молиться. Искуситель интересуется предназначением огня и дров. Праведник снова обманывает, утверждая, что они необходимы для приготовления пищи. Тогда сатана прямо говорит, что ему известно о предстоящем кровопролитии и угрожает столетнему сыноубийце людским гневом. Более того, предупреждает, что мысли о даровании нового сына могут погубить душу. Патриарх отвечает, что его испытывает не соблазнитель, а Бог; следовательно, он свободен от осуждения. Сатана резонно интересуется, может ли страдалец устоять, если испытания продолжатся дальше Или того хуже — Бог еще раз изменит мнение и назовет его убийцей собственного сына. Он пытается дискредитировать саму идею жертвоприношения, сказав, что не человек, а баран будет сожжен на жертвеннике. Наконец решается на последнюю хитрость, способную свести с ума любого отца. Сатана утверждал, что именно он, а не Бог, просил Авраама принести в жертву Исаака. Правильно ли, ребе Мойша, я излагаю иудейские предания?

— Наши предания содержат много противоречивой информации, которую трудно понять неподготовленным людям, — уклончиво ответил раввин.

— Тем не менее, патриарх оставался твердым в намерении зарезать сына, — заявил Марк. — Сохранился удивительный для иудейского сознания комментарий: Исаак нес деревья, как приговоренный к распятию несет свой крест. Искуситель пытался воздействовать на Исаака, объявив о скорой смерти, а также угрожая кончиной матери и переходом наследства к старшему брату. Смущенный юноша с трудом преодолевает искушение, обратившись за поддержкой к отцу. Между ними происходит, пожалуй, самый трагикомичный диалог во всей мировой литературе, доказывающий, что жертва до самого конца не подозревала о своей судьбе: «И сказал Ицхак, Аврааму, отцу своему: отец мой. И сказал: вот я, сын мой. И сказал: вот огонь и деревья, а где баран для возношения? И сказал: Господь увидит Себе барана для возношения, сын мой».

— Чьим переводом вы пользуетесь? — поинтересовался раввин.

— Это вариативный перевод Павла Шаповала, основанный на сравнительном анализе корней, — объяснил Марк.

— Не слышал о таком, — пожал сутулыми плечами Мойша. — Впрочем, это не важно. Исаак был праведник, поэтому не сопротивлялся. Он сам попросил отца связать его покрепче из-за опасения содрогнуться под ножом. Это могло испортить жертвоприношение и погубить две души вместо одной. Он просит осторожно сообщить матери о несчастье, чтобы ее сердце не разорвалось от горя. Ангелы рыдают от умиления, увидев отца, готового зарезать сына, и сына, согласного быть зарезанным. Небесные слезы падают на открытые глаза Исаака, что привело к преждевременной слепоте в старости.

— Оставим эти душещипательные картины и вернемся к жестокой реальности, — резко заявил Марк. — Есть комментарий, что у Авраама во время испытания были забраны все достоинства. В том числе даже сердце и плоть. Следовательно, он действовал, зачарованный чудовищной магией местности. Жертвоприношение Исаака имело слишком большое значение для дальнейшего развития космоса. В таком деле риск невозможен. Патриарх пришел на гору по своей воле, но дальше был превращен в управляемое и безропотное существо — в лишенного чувств биологического робота. Естественно, что юноша также был парализован ужасом и не мог оказывать сопротивления.

— Вся эта история живо напоминает довольно распространенный шизофренический бред, — неожиданно сказал долго молчавший Петр Николаевич, поглаживая свою побритую голову. — Сумасшедшим, ищущим спасения от наполненного опасностями мира у единственно близких людей, иногда кажется, что они имеют дело не с родителями, а с враждебными существами, которые приняли любимый образ. Кто знает, какие древние тени шевелятся во тьме больного бессознания? Несомненно, что комплекс Эдипа не может быть односторонним.

— Предание рисует еще более жуткую картину, — одобрительно улыбнулся Марк. — Авраам связывает сына совершенно зверским образом: рука к ноге — крест на крест. Он ставит ногу на распростертое на жертвеннике тело, как это делают, когда режут скотину, чтобы она не лягнула, и заносит нож. Самое страшное заключалось в том, что его лицо начало изменяться.

— Так он зарезал сына или не зарезал? — живо поинтересовался Петр Николаевич, хотя в его представлениях оба события должны были быть в равной степени иллюзорными.

— Разумеется, — веско сказал мулла, — Авраам не убил своего сына Измаила.

— Этого, может быть, не убил, а Исаака, скорее всего, зарезал, — флегматично произнес Кривой. — Почему он спустился с горы один и поселился возле Беер-Шевы, а не вернулся домой к умирающей от волнения жене, которая с тех пор никогда не видела ни мужа, ни сына и вскоре скончалась от огорчения.

— К смерти Сары приложил руку сатана, явившийся в образе сына, — ласково улыбнулся Марк. — Отец лжи сказал чистую правду, подробно рассказав о случившемся несчастье. Не успел он договорить, как пожилая женщина свалилась замертво.

— Как ты, антихрист, объяснишь дальнейшее существование Исаака? — агрессивно спросил отец Василий, опустошив бокал вина.

— Иудейские комментарии крайне двусмысленны, — ответил Марк, — душа юноши отлетела, когда нож коснулся шеи, но затем вернулась обратно, или была заменена новой. Он провел три года в Эдеме, залечивая полученную рану.

На жертвеннике была пролита четверть всей его крови. В текстах отчетливо наблюдается двойственность: был убит, но продолжал жить, — скорее всего, в ином мире. Что скажете, ребе Мойша?

— Убийство останавливается в самый последний момент, — сказал раввин. — Далее происходит подмена: «Поднял Авраам глаза свои и увидел, что другой баран зацеплен в чаще рогами». В книге Зогар написано, что прообраз этого барана наряду с другими чудесными вещами был сотворен в сумерках шестого дня. Мудрое животное, приведенное ангелом из Эдема, целый день запутывалось и распутывалось, чтобы обратить на себя внимание.

— Ангел дважды взывает к патриарху, словно он зачарован и не может ответить сразу, а затем призывает ничего не делать юноше, — произнес Кривой. — Наверное, любое действие запрограммированного на убийство Авраама могло повредить его сыну. Лишенный рассудка Авраам среагировал только на прикосновение лапы барана. Есть комментарий, что он использовал животное не вместо, а за сына: сначала зарезал Исаака, а потом принес жертву за пролитие крови. Слова «другой баран» заставляют предположить наличие первого. Существует очень странное толкование, согласно которому вожаком в стаде патриарха был баран по имени Исаак, который и был зарезан на жертвеннике.

— Если Измаил был диким ослом-человеком, то почему его брат не может быть домашним бараном? — спросил долго молчавший Омар. — Нет никаких указаний на внешность древних людей. Вполне возможно, что она была зооморфной. Сам Исаак из двух своих сынов явно предпочитал покрытого густой шерстью Исава. Все двенадцать сынов Израиля описываются как люди, имеющие свойства животных.

— Сами вы, люди или звери? — воинственно спросил отец Василий.

— Предлагаю уважаемым гостям сначала выяснить: был ли человеком Авраам? — любезно произнес Марк, кивнув головой сидящим по краям юношам, чтобы они разливали вино. — Он почитается величайшим праведником, но с обычной точки зрения его поступки выглядят, по меньшей мере, странно. Патриарх оставил в чужой земле старого одинокого отца; дважды продал жену, получив за это большое богатство; прогнал племянника; одного сына вместе с Агарью отослал на верную смерть в пустыню; другого хотел зарезать. Страдали не только родственники. По пятам шли голод, язвы и всевозможные наказания, поражающие народы, которые оказывали ему гостеприимство.

— Почему не сказать о трагедии человека, который вынужден отказываться от всего, что ему дорого, ради будущего мира? — грустно спросил Мойша.

— Лучше поговорим о трагедии всего человечества, — предложил Марк. — Первые поколения жили на земле, проклятой Богом. Девственную планету сотрясали землетрясения, извержения вулканов и ураганы. Гармония человека и природы была нарушена грехопадением, поэтому все стихии стали враждебными. Земля, словно издеваясь, порождала чертополох на обрабатываемых полях, но давала урожай в местах пустынных и отдаленных. Скот также был непослушен.

— Это последствия первородного греха, — заметил поп.

— Дети Адама обладали иной физиологией, позволявшей безболезненно воспроизводить бесчисленное потомство, которое сразу после рождения могло ходить и разговаривать. Быстро увеличивающееся человечество несколько раз стояло на грани голода. Ситуация осложнялась невозможностью эффективно использовать руки, поскольку Ной был первым, кто родился с расщепленными пальцами. Практически безрукое человечество должно было просить о милосердии, либо надеяться на свои силы в борьбе с яростной мощью первобытной природы. Они были слишком горды, поэтому предпочли развивать способности, утраченные после вырождения в многочисленных сменах реальностей. Несомненно, среди прочих уникальных свойств были телепатия, телекинез, ясновидение и многое другое.

— Сатанинская гордыня, — высказал свое мнение отец Василий.

— Из каких источников информация? — поинтересовался буддист.

— В книге Зогар написано, что в те времена распространились гадание, колдовство и мудрость управления небесными силами, которые вскоре стали такими популярными, что даже дети увлекались магией, — пояснил Марк. — Енос имитировал действия Творца, сделав истукана, оживленного сатаной. Вероятно, это был первый в истории робот. Правда, ребе Мойша?

— В книге Зогар многое написано, — уклончиво ответил раввин. — Мало кто умеет читать, еще меньше тех, кто понимает то, что читает.

— Сознание перволюдей не было сковано представлением о космосе как о бесконечной мертвой пустыне, — продолжил Марк. — Знание о невидимом мире давало возможность удовлетворять все желания силою заклинаний. Древние волшебники овладели не только всеми природными духами, но и ангелами, ответственными за работу небес. Возгордившиеся гиганты решили самостоятельно направлять порядок творения. Они так полагались на силу своего знания, что утверждали беспомощность Всевышнего, поскольку овладели универсальными средствами защиты от всех наказаний. Утверждалось, что небесные судьи бессильны наказать людей, владычествующих над основой судей, поставленных над самими судьями. Философы разработали представление о равнодушном боге, который оставил творение на произвол судьбы. Мир управляет миром, поэтому есть у человека возможность восстать против Творца.

— Вы забыли сказать, что третья часть суши была затоплена, — заметил раввин. — Это было предупреждением грешникам.

— Упоминание о «репетиции» потопа сохранилось не только в иудейских преданиях, но и в легенде об Атлантиде, — объявил Омар. — Катастрофа не смирила гордецов, а напротив, привела к быстрому постижению всех тайн и к небывалому могуществу. Люди могли приказывать ангелам направлять порядок небес и земли, а также изменять ход созвездий. Они не только фантастически быстро передвигались в пространстве, но и манипулировали временем, поэтому говорили, что обладают возможностью предотвратить любое событие прежде, чем оно наступит. Экстрасенсорные способности издревле присущи человеку, но власть над обоими мирами могло принести только знание тайного имени: «Тогда начали называть имя Господа».

— Не называйте имя Господа всуе, — предостерег поп.

— Конфликт между Богом и человеком продолжился на земле, — сказал Марк. — Адам был укорочен, а затем разрублен пополам, чтобы ангелы избавились от иллюзии двоевластия. Он по-прежнему представлял большую опасность, поэтому среда обитания была намеренно враждебной, чтобы отнимать всю энергию в борьбе за средства существования. Адам никогда не каялся, хотя многие комментаторы хотели видеть его на коленях. Дерзкое «и буду есть» означало богоборчество на все времена. Падшая чета терпеливо переносила тяжелые условия жизни и не пользовалась великим знанием, понимая, что прямая борьба невозможна, хотя репрессии продолжались. Несомненно, потомки Адама получили тайну имени как могущественное оружие в борьбе за утраченный статус. Это привело не только к покорению природы, но и ангелов, снова ставших вассалами человека.

— Тайна имени — великая тайна, — заметил раввин, — ибо имя означает суть.

— Еврейские мудрецы настолько табуировали идею тайного имени Бога, что запретили произносить даже открытые имена, — улыбнулся Марк. — Нелепо думать, что первосвященник иерусалимского храма шепотом произносил имя, известное миллионам людей в условиях почти поголовной грамотности. И не четырехбуквенное имя было предметом обморочных медитаций кабаллистов, пришедших к выводу, что вся тора является божественным именем. Царь Соломон просил у Всевышнего только мудрость, а не долгую жизнь, богатство и души врагов, ибо владеющий знанием легко получит все остальное. Предание упоминает книгу использования духов, запрещенную на Синае под страхом смерти. Талмуд порицает распространившийся сбор огурцов по формуле, считая недопустимыми даже невинные телекинетические забавы.

— Дети Каина, ведущие происхождение от сатаны, отличались ужасными лицами, гигантским ростом и непреодолимой силой, — вмешался в разговор Кривой. — Потомки Сифа называли пришельцев «сыны богов», ибо их могущество позволяло беспрепятственно захватывать дочерей человеческих и выращивать новую породу людей — сильных, как отцы, и красивых, как матери.

— Есть другое объяснение, — сказал ребе Мойша. — «Сыны богов» — это небесные ангелы, которые столь яростно обвиняли человека, что Бог сослал их на землю. Облачившись плотью, они настолько увлеклись женщинами, что превзошли в пороках грешные поколения. Эти падшие ангелы принесли в мир тайное знание.

— В любом случае, мудрые люди первых поколений знали, что Ева поочередно совокуплялась со Змеем и Адамом, поэтому качества обоих прародителей действуют в равной мере, — заявил Марк. — После грехопадения настолько перемешались в человеке добро и зло, что невозможно отделить одно от другого. Люди поколения потопа отчаялись достигнуть абсолютного добра, поэтому решили обратиться к абсолютному злу. Зная, что космос обречен, согласно законам творения, они хотели изменить порядок движения миров и создать новую реальность, неподверженную законам мироздания. В новом космосе богоподобные люди могли бы жить вечно без внешней угрозы.

— Поэтому они были наказаны, — произнес отец Василий и показал рукой на пустой бокал.

— Строительство нового мира нуждалось в жестком централизованном правительстве для проведения реформ, — продолжил свой рассказ Марк. — Поэтому общество стало тоталитарным, чтобы насильно искоренить все элементы добра и вывести новые породы людей и животных, способных выжить в грядущей метаморфозе космоса. Поколение потопа полностью изменило мораль и освободило человека от всех угрызений совести, сделав естественными все противоестественные желания. Они начали с одежды, которую носили из скромности, поскольку теплая погода стояла круглый год. Одновременно с пропагандой нудизма ввели право первой ночи для правителей всех областей. Когда большинство людей утратило природную стыдливость, постановили совокупляться, как скот, на глазах у всех. Наиболее популярные и уважаемые люди первыми подали пример, занимаясь сексом на площадях, который был с энтузиазмом подхвачен массой народа. Затем отменили брак и сняли кровосмесительные запреты, обязав мужчин обмениваться женами, матерями и дочерями. Зато стали законными гомосексуальные отношения и связи с животными. Люди, сохранившие чистоту и стыдливость, подвергались узаконенному насилию.

— Это какой-то сексуальный фашизм, — заметил я, напомнив о своем скромном существовании.

— Одновременно с сексуальной революцией осуществлялись генетические преобразования, — объяснил Марк. — Правительство позволило размножаться лишь тем, чей набор хромосом соответствовал стандарту сверхчеловека. Только тщательно отобранные особи имели право рожать детей в ограниченном количестве. Остальной народ тратил свою силу напрасно. Женщины пили противозачаточные составы и делали аборты. Случайно родившегося ребенка убивали родители, поскольку все равно погибнет в неминуемой катастрофе. Будущее принадлежало малочисленным и сильным созданиям, способным выстоять во всех испытаниях. Старая реальность была обречена, поэтому они решили строить новый мир и заселить его невиданными породами людей и животных. Ученые нашли способ случать разные виды: лошадь с ослом, собаку с волком, курицу с павлином, птицу со змеей, всякий скот со зверем, всех с человеком и человека со всеми. Удачные смеси оставляли жить, а негодные уничтожали. В результате грандиозного биологического эксперимента возникли породы, которых никогда не было и никогда больше не будет.

— В наше время тоже проводят генетические эксперименты, — заинтересованно заметил Рустам-заде. — Вы хотите сказать, что тоталитаризм существовал издревле?

— Поколение потопа выглядит обществом взаимного согласия, — сказал Кривой. — В начале реформ отмечалось некоторое насилие относительно стыдливых людей, не желавших участвовать в узаконенном разврате. Проводились репрессии и в отношении частной собственности, чтобы отвратить людей от богатств этого мира и направить их мысли в будущее. Тем не менее, реформаторы избежали кровопролитий и междоусобицы. Они были слишком умны, чтобы враждовать друг с другом, ибо подчинили себя единственной цели — спасению человечества. Их отличала высочайшая степень общественного сознания. Никто не препятствовал Ною иметь детей и строить ковчег в течение 120 лет. Его только пытались убедить, что нужно искать спасение для всех, а не для себя.

— Как вы думаете, Мойша, — спросил Омар, — Ной был праведник или грешник?

— Не такой, как Авраам, отец наш, умолявший до последней возможности пощадить Содом. Не такой, как Моше, учитель наш, который решительно отказался способствовать уничтожению людей, поэтому побудил Всевышнего, благословенно имя Его, сохранить народ, — заявил раввин. — В час суда говорит Бог единственному праведнику поколения, что уничтожит мир, а его спасет. От ответа зависит приговор, поэтому написано у Исаии: «воды Ноаха». Существует мнение, что он промолчал, поскольку не было на земле десяти праведников, необходимых для сохранения мира. В основном, мудрецы полагали, что Ной был праведником среди грешников, хотя не следует сравнивать избранников различных времен.

— Как относились к Ною его современники? — поинтересовался Кривой.

— Если он был единственным праведником, — ответил отец Василий, — то грешники, в заблуждении своем, считали, что он грешник.

— Отсюда я делаю вывод, что люди не могут достоверно судить о том, кто является праведником, а кто грешником.

— Великий кабаллист Ицхак Бен-Лурия однажды сказал, — произнес ребе Мойша после некоторого молчания, возникшего после ловких умозаключений Кривого, — когда я совершал восхождение на верхние небеса, то видел внизу тех, кто были вверху, и вверху тех, кто были внизу.

— Естественно, — воскликнул Омар, — там все наоборот!

— Ной нашел симпатию в глазах Бога, являясь единственным грешником своего поколения, — продолжил Марк.

— Он был не только изгоем, но и предателем рода человеческого, виновником гибели миллионов людей. Цель единого человечества состояла в уничтожении двойственности и переходе на более высокую ступень развития, недоступную для смерти и разрушения. Достижение абсолютного зла аннулировало не только добро, но и само зло, поскольку они существуют только относительно друг друга. После покорения ангелов и изменения хода творения должен был последовать мощный прорыв к дереву жизней. Выход на уровень первобытного Адама не соответствовал замыслу и был жестоко подавлен. Пришлось разрушить весь мир, чтобы остановить экспансию могущественных людей.

— Наиболее эффективная попытка изменения творения не удалась из-за одного ренегата, который с феноменальным мужеством противостоял всему обществу, — добавил Кривой. — Возможно, разговор с Ноем был последним испытанием, когда самопожертвования единственного изгоя не хватило людям, чтобы слиться с Творцом. Вероятно, выход на божественный уровень исключает все постижимые качества, в том числе и богоборчество. Существование человека в форме «плоть и кровь» могло завершиться, будь Ной солидарен со своими современниками.

— Бог предупредил о потопе за 120 лет, — возразил раввин, — поэтому у поколения потопа было время раскаяться.

— Все это время Ной строил ковчег, а все остальные люди создавали новый мир, — продолжил Марк. — Когда закончился срок, все начали смеяться над несбывшимся пророчеством и нелепыми приготовлениями. Отсюда следует, что не только Ной, но и все человечество было готово к потопу. Встревоженный избранник обратился к Богу и узнал, что бедствие начнется после смерти Мафусаила. Это опечалило всех, поскольку люди жили так долго, что смерть была исключительным событием. Начиная с этого дня, в течение года не работали созвездия, а солнце и луна изменили порядок движения — всходили на западе, а садились на востоке. Что-то происходило со временем, ибо стареющие в течение тысячелетий камни морщились за несколько часов. Светила еще были на небе, но не сияли. Внезапно вспыхнул ослепительный первозданный свет, сделав видимым весь космос.

— В полдень во всех густонаселенных местах открылись источники великой бездны, фонтанируя струями горячей воды, — продолжил повествование Кривой. — Самые сильные люди начали спасательные работы и гибли, обваренные кипятком. Они пытались заткнуть источники всем, что было под руками; многие использовали тела своих собственных детей. Но безуспешно. Земля расширила проломы и потекли потоки кипящей воды, настигая всех, кто не нашел укрытия. Нелепо думать, что просвещенные гиганты затыкали провалы в почве детскими телами, как пробкой бутылку. Скорее всего, они стремились ликвидировать прорыв бездны человеческими жертвоприношениями.

— О размерах катастрофы можно судить по сообщению, что гейзер выстрелил приготовленный ковчег в космическое пространство, — добавил Омар. — Дождь еще не начался, и небеса были светлыми. Многие побежали к стоянке Ноя, где еще не было проломов, чтобы убить отступника. Разъяренную толпу остановили плотные ряды зверей, которые неожиданно стали агрессивными. Небо покрылось тучами, и пошел проливной дождь. Небесные воды были холодными, как снег, а воды бездны горячими, как огонь. В этот момент Бог закрыл ковчег, ибо избранник значительно уменьшился в размерах и не мог совладать с громадным люком. Кроме того, его мог поразить идущий по земле ангел смерти. Погасли светила, и мир погрузился во тьму на все 40 дней, что были открыты небесные окна, испускающие пронизывающее космическое излучение. В полной тьме поднимающиеся воды бездны сжигали людей, а проливные дожди замораживали и убивали всех, кто не нашел укрытия.

«Откуда инопланетяне так хорошо знают историю человечества?» — подумалось мне.

— За 190 дней истребилась вся плоть на земле по порядку творения, — сказал Кривой, — созданные в пятый день умерли первыми, за ними звери и скот, люди погибли последними, но не в одно время, а каждый судился по своим грехам. Самые лучшие из них скончались за сорок дней дождя, но многие спаслись в горах, где находились в убежищах, пока огненные воды не достигли высокого уровня. Последних уцелевших людей сжег небесный огонь. Ни одной души не осталось в мире кроме тех, кто находился в ковчеге, который был моделью мира, хотя по внешней форме напоминал гроб.

— Описание потопа живо напоминает картину творения, — заявил Марк, — первозданный свет, тьма над бездной, смешение верхних и нижних вод. Гибель старого мира и зарождение нового происходит одновременно. Какие силы могли противостоять мощи Творца? Поколение потопа не могло спасти даже перемещение во времени, ибо в момент смешения противостоящих миров исчезают и пространство, и время. Из такой ловушки выбраться невозможно. Некоторая надежда оставалась в собственной метаморфозе. Срок был слишком коротким, чтобы спасти большинство, но оставался шанс сохранить некоторых, способных вынести жар бездны и космический холод. Для остальных были построены убежища, надежно работающие определенное время. Катастрофа была глобальной. Невозможно уцелеть в едва освещаемой кипящей лавой тьме; при отсутствии атмосферы, пробитой тяжелым космическим излучением. Но и этого мало! Еще и ангел смерти носился над поверхностью вод. И все же они продержались целых 190 дней. И только сошедший с неба огонь, не имеющий отношения к природным явлениям, как последний аргумент в споре, положил конец самой прекрасной и дерзкой расе в истории человечества. Все признаки великой цивилизации были уничтожены, чтобы стереть память о грешниках. Они никогда не воскреснут, ибо даже подобные железу кости были истерты в порошок и смыты в самую низкую из земель, где поселились люди поколения башни. Огненные воды нового творения уничтожили прах Адама, и даже первый позвонок, из которого Бог мог регенерировать его тело. Поэтому у поколения потопа нет доли в будущем мире. С ними покончено навсегда.

— Судя по всему, вы осуждаете действия Творца, благословенно имя его, — заметил ребе Мойша. — По-моему, вы сами себе противоречите, ибо по-человечески судите о делах Божьих. Кстати, перед потопом вернулось в мир благословение, однако грешники не раскаялись, а возгордились еще больше.

— Все представления о рае и аде восходят к воспоминанию о потопе, — сказал Марк. — Люди судились огнем и холодом за уподобление божественным качествам. Благодатная, как Эдем, земля стала преисподней и погибла, чтобы возродиться вновь. Вполне возможно, что рай и ад находятся на земле и зависят от духовного состояния человечества. Тяжело представить, что кроме земли существует еще одно пространство для более утонченного наказания. Не только люди, но и покоренные ими ангелы были уничтожены.

— Мне непонятно, — напомнил о буддистском скепсисе Петр Николаевич, — как Ной мог разместить и прокормить все виды животных?

— Ковчег делился на три уровня: нижний для припасов и отходов, средний для скота и зверей, верхний для людей и птиц, — объяснил Мойша. — На каждом этаже было по 120 кают для одной или нескольких пород животных. Люк располагался сверху, поэтому имелись наружная и внутренняя лестницы. Крышей служили скаты стен, начинавшиеся с самого низа. Основная часть провизии состояла из спрессованного инжира и фиников, высокая питательность которых подходила большинству животных, ибо до потопа не было хищников. По другой версии, взятое на борт питание было не больше куриного яйца, а пища благословлялась в желудках в течение года. В ковчеге были и другие чудеса: при входе все значительно уменьшалось в размере, поэтому малое вместило многое.

— Это была своеобразная «мертвая зона», где сохранялась жизнь; маленький стоячий мир, уцелевший во время суда и гнева, — сказал Марк. — После потопа Создатель забрал у человечества мощь, долготу жизни, множество детей. Изменился климат, солнце отклонилось от своей плоскости, и начались резкие перепады жары и холода, повлекшие значительное ухудшение питательности и вкуса плодов. Все болезни начались у людей после потопа. Каждый год волновалась земля от последствий катастрофы в течение 40 дней. Землетрясения прекратились после строительства первого храма.

— Животные приходили под руководством ангела, — добавил Омар. — Только чистые породы, необходимые для жертвоприношения, приводил Ной собственноручно. За все время существования вселенной трижды собирались все звери, весь скот и все птицы в одно место: к Адаму, к Ною и к Моисею. Спастись могли только особи, сохранившие свое природное естество, в отличие от фантасмагорических мутантов, возникших в результате биологических экспериментов, которые могли совокупляться со всеми.

— Переход через отсутствующее пространство был настолько тяжелым, что страдали все существа, — пояснил Кривой. — Предание связывает болезни с вредительством бесов, получивших место в ковчеге. В день потопа один из сынов Ноя получил от ангела книгу исцелений, по которой лечились пострадавшие, не имевшие медицинского опыта, поскольку раньше недугов не было. Эту чудесную книгу спрятал царь Езекия, чтобы больные молились, а не полагались на врачей. Ной харкал кровью и был совсем разбитым при выходе на землю. Не лучше чувствовали себя остальные существа. Со свирепым львом удалось совладать только потому, что он ослаб после лихорадки.

— Когда окончательно стерлись все следы прежнего мира, вспомнил Всевышний о страждущих тварях, — сказал Омар, — ибо закончилось время уничтожения и началась эра нового созидания. Закрылись источники великой бездны и стали опускаться остывшие воды на один локоть за четыре дня, открывая верхушки гор. Первая попытка перейти на атмосферное дыхание была преждевременной. Лишь после 40 дней ожидания открыл Ной окно ковчега, поскольку можно уже было дышать воздухом. Он послал умного ворона, который лучше других мог справиться с рискованной разведкой нового мира. Птица решительно отказалась, обвинив Бога и его слугу в ненависти к созданиям и несправедливости. Ной насильно вытолкнул ворона, не впускал обратно и не давал пищу. Любопытно, что птица не вылетала, а выходила, поскольку воздух был еще слишком разряженным. Впоследствии она погибла, став первой жертвой нового мира. Не правда ли, ребе Мойша?

— Слова ворона справедливы, — ответил раввин, — но он был из нарушивших запрет размножаться во время потопа, поэтому не было опасности опустошить мир, поскольку его самка была беременна.

— После высыхания вод Ной ждал еще семь дней и послал голубя, который переносит смерть без упрямства и легко жертвует собой, — заметил Кривой. — Первый раз не нашла птица места для ног. Во второй — принесла оторванный лист маслины, а по другой версии останки погибшего ворона. В третий раз не вернулся голубь, и понял Ной, что обсохла земля окончательно, но не выходил еще 57 дней.

Странно, что голубь не вернулся к своей самке в безопасное место, а предпочел остаться во враждебном мире. Вероятно, он также погиб, ибо земля еще не была приспособлена для жизни.

— Измученный путешественник был почти невменяем и дерзил Богу при выходе из ковчега, — сказал Омар. — Перед ним лежал новый и необитаемый мир. Опустошенность земли была сопоставима разве что с духовной пустотой Ноя, измученного сверхсложным переходом и нравственными терзаниями, связанными с двойственностью его положения. Нет даже намека на благодарность за спасение. Нет гордости за избранничество. Нет и радости под новыми небесами, чья первозданная свежесть вряд ли стоила благодати погибшего мира. В душе Ноя не нашлось теплых слов после освобождения из душного заточения в ковчеге, о котором он так долго и страстно молился. И все же он строит жертвенник. Впрочем, предание утверждает, что жертвы приносил Сим, а его отец стоял рядом и молился.

— Мощная экспансия поколения потопа была остановлена уничтожением всего космоса, — воскликнул Марк. — Когда миновал самый опасный период в развитии человечества, чье могущество было значительно, может быть, необратимо подорвано, возникла возможность менее радикальных решений. Достаточно ослабить физическую и духовную силу, изменить физиологию тела, резко сократить продолжительность жизни, ухудшить климатические условия, чтобы возрожденное человечество не помышляло о бунте. Бывший праведник сажает виноградник, то ли сотрудничая с сатаной, то ли по собственной инициативе, найдя смытую из Эдема лозу. Он напивается, обнажается и засыпает в шатре. С обычной точки зрения, предатель должен был чувствовать себя обманутым. Новая земля была жалким подобием разрушенного мира, а слабосильные и мало живущие потомки не выдерживали сравнения с погибшими титанами. Не лишними были бы и угрызения совести. Ной начал новую цивилизацию с насаждения виноградника, пьянства, проклятия, учреждения рабства и навсегда сошел с исторической сцены.

— Предание утверждает, что Ханаан кастрировал патриарха, — заметил ребе Мойша. — Он сказал, что у Адама было двое сынов и один из них погиб при разделе мира, а у Ноя трое и он еще хочет иметь детей.

— Эта версия, безусловно, заслуживает внимания, — согласился Марк, — ибо, согласно сакральной логике, именно младший сын удостаивается благословения и становится великим народом. Кастрация основателя рода могла избавить от дополнительных конкурентов и обеспечить преимущество в грядущей реальности. Будущее принадлежало «проклятым» потомкам Хама, которые не могли смириться с новой расстановкой сил в противостоянии Творцу. Малосильные люди, несмотря на неведомые раньше болезни, природные катаклизмы и уменьшающуюся продолжительность жизни, обладали неукротимым духом.

— Снова дьявольская гордыня, — добродушно заметил отец Василий.

— Строительство башни, способной противостоять огню и холоду, позволяло достичь небес и спастись от неминуемой гибели, — сказал Кривой. — Люди уже не могли при помощи заклинаний передвигать каменные глыбы, поэтому использовались кирпичи, которые могли изготовлять и переносить даже женщины и дети. Впрочем, при строительстве башни была испробована тайная мудрость найденной в ковчеге книги, и часть работы делалась силою волшебства. Новое восстание возглавил Нимрод, объединивший всех людей в борьбе против Бога.

— Он был всемирным провокатором, ввергнувшим все человечество в сомнительную авантюру, — возразил Мойша. — Этот кровожадный тиран силой заставил людей оставить обжитые горы и спуститься в долину Шинар. Он поставил свои статуи на всех задворках и заставил своих подданных поклоняться собственному изображению как божеству.

— Клевета! — воскликнул Марк. — Первый в истории культ личности возник позднее. Тора предельно ясно указывает на полное согласие поколения башни: «Вся земля — язык один и дела одни». Все человечество было занято постройкой башни, ибо только полное объединение оставляло надежду на успех. Множество рядов стояло снизу доверху, передавая друг другу кирпичи, инструменты и продукты питания. Требовался целый год для доставки одного предмета наверх, поэтому строители не спускались со своих рабочих мест, а взаимодействовали с нижними уровнями.

— Они не огорчались гибели товарищей, но плакали при падении кирпича, — сказал раввин.

— Это доказывает самопожертвование людей, подчиненных единой цели, — возразил Марк. — Башня служила убежищем, подпорой небесам и туннелем в потусторонний мир. Малосильное, но единое человечество снова угрожало творению и пыталось уничтожить изначальную двойственность, чтобы прекратить дальнейшее развитие космоса посредством гибели и возрождения.

— Может быть, вы знаете об устройстве башни? — иронично спросил мулла, поглаживая ухоженную бороду.

— А мне это неинтересно, — неожиданно заявил Петр Николаевич, закрывая глаза, словно собравшись медитировать. — Это был духовный подъем, семеричный путь.

— Сооружение, имевшее по семь уровней с западной и восточной сторон, — сказал Марк, — было очень широким в основании и заостренным вверху. Фактически речь идет о пирамиде. Древнеегипетские модели служили для благоприятной материализации души фараона в загробном мире. Естественно предположить, что образец всех пирамид был создан для переброски всего человечества в противоположный мир.

— Движение к небесам начинается со спуска в самую низкую землю, куда был смыт прах поколения потопа, — заявил Кривой. — Мятежные потомки Ноя уходят на дно обитаемого мира и селятся возле глубокого раскола в почве, ибо самый короткий путь к небесам лежит через преисподнюю. Направление строительства соответствовало последовательности движения — вниз — под землю — в ад, который станет небом в очередной смене реальности. В материальном плане башня представляла собой туннель к центру земли, где подземный воздух является небесной твердью в замкнутом пространстве космоса, поэтому вполне достижимые звезды лежат под ногами.

— В конце строительства люди начали спорить, — заметил ребе Мойша. — Одни говорили, что нужно поселиться на небесах, другие призывали служить идолам, а третьи настаивали на необходимости войны с высшими существами.

— Замысел башни, служившей всеобщим ковчегом, изначально предусматривал богоявление, — возразил Кривой. — Люди чувствовали себя униженными, оставленными умирать от неведомых болезней и страшных землетрясений. Они хотели спровоцировать Бога в надежде на справедливость, ибо тщательно выполняли все условия договора, заключенного после жертвоприношения Ноя.

— Есть все основания предполагать, что башня все же была построена и людям удалось пройти сквозь огонь бездны к центру земли, где они прорубили проход в небесной тверди, — сказал Омар. — Однако переход в потусторонний мир невозможен без принципиальных изменений, коснувшихся не только их тел, но и душ, соответственно и помыслов, принявших противоположное значение. Авангард человечества, достигнув небес, превратился во враждебных демонов, стремившихся помешать бывшим товарищам, оставшимся в башне.

— Бог смешал языки, поэтому поколение башни перестало понимать друг друга, — назидательно заметил раввин. — Человек просил ведро с водой, а ему подавали кирпич, которым он в ярости убивал товарища.

— Наивно думать, что люди просто перестали понимать друг друга, — возразил Омар. — Разделение прошло по душам несчастных, которые иначе воспринимали действительность, где помощь выглядела как нападение, а бывшие братья как враги. В результате войны между разделенным народом был утрачен контроль над башней, что привело к катастрофе. Уничтоживший вершину пожар обрушил пылающие обломки на нижние уровни. Одновременно открылись недра и поглотили третью часть сооружения, а поднявшееся море затопило останки колоссальной постройки. Половина человечества погибла на войне, сгорела, была погребена заживо и утоплена. Уцелевшие были подвержены рассеиванию, смешению языков, превращению в обезьян и духов.

— Люди перестали строить город, а не башню, которая уже была завершена, — добавил Марк. — Борьба была безуспешной, поскольку действия, направленные на сохранение единства, привели к разделению. Бог вмешивается только в последний момент, рассеивая уцелевший остаток по всем уровням новой земли, в которую превратилось долгожданное небо. Человечество навсегда лишилось возможности активно противостоять Творцу, ибо отныне все силы и помыслы были направлены на борьбу друг с другом. Кроме мирной жизни была забрана память. Даже далекие потомки строителей башни страдали таинственной забывчивостью, означавшей утрату понимания истинной сути вещей, связанной с переходом на современный способ мышления. Продолжительность жизни, духовная и физическая мощь еще раз были сокращены вдвое. И все же борьба продолжалась, сместившись в область бессознания. Очеловечивание сил творения и обожествление перволюдей как уникальных существ, которые овладели всеми стихиями и нашли способ соединить себя со всеми породами зверей и птиц, являлось продолжением противостояния, вызванного изначальной тоской по утраченному совершенству.

— После падения Вавилонской башни только один Авраам противостоял всему языческому человечеству, — гордо заявил ребе Мойша. — Все человечество оказывало божественные почести Нимроду, но его сердце сковывал страх, что будущий мессия уничтожит установившийся порядок. Панический ужас объял тирана, когда мудрецы предсказали по звездам предстоящее рождение человека, призванного искоренить его царство и религию.

— Древние звездочеты, подобно египетским магам и евангелическим волхвам, знали время, но затруднялись назвать место появления на свет чудесного ребенка, — улыбнулся Марк. — Последовавшее за этим избиение младенцев можно сравнить с репрессиями фараона и Ирода. По приказу царя строится огромный родильный дом, где все женщины разрешались от бремени под наблюдением надежных служителей. Девочек отправляли домой с большим денежным вознаграждением, а мальчиков немедленно убивали. Семьдесят тысяч невинных душ погибло в течение короткого срока.

— Отец Авраама был надежным соратником Нимрода, — сказал Кривой, — он проявил незаурядное мужество в кровопролитных войнах царя, ибо верил в его божественность. Терах кадил перед многочисленными статуями и жестоко преследовал отступников, отказывавшихся признать тирана богом. Верная служба принесла баснословное богатство. Терах был бездетным, хотя все его предки отличались отменной плодовитостью. Возможно, это обстоятельство позволяло ему осуществлять контроль над рождаемостью с особой тщательностью. Террор не затрагивал его собственных интересов, ибо трудно, дожив до старости, надеяться на потомство. Царь оказал верному слуге особое доверие, позволив лично наблюдать за женщинами его дома.

— Когда царедворцу исполнилось семьдесят лет, — продолжил рассказ Омар, — его жена неожиданно забеременела, что вызвало у супругов одинаково сильные чувства радости и печали. Однако будущий отец обещает лично убить долгожданного ребенка ради благосостояния царства. Авраам появляется на свет в назначенный срок, наполнив весь дом сиянием своей красоты, а сердце родителей невыразимой печалью. Одновременно одна из служанок рождает сына. В ту же ночь мудрецы замечают необычную звезду, чей блеск распространялся на все четыре стороны неба. Теперь они точно знают, где родился антихрист, которому суждено уничтожить существующий мир.

— Нимрод, погубивший семьдесят тысяч невинных душ, должен принять чрезвычайные меры: послать войска, окружить местность и силой взять опасного новорожденного, — сказал Марк. — Однако он выжидает, полагая, по-видимому, что ситуация полностью находится под контролем, ибо в столь серьезном деле риск невозможен. Когда все разумные сроки прошли и лояльность соратника стала выглядеть сомнительной, царь призывает его во дворец и предлагает неисчислимые богатства за голову сына. Терах приводит притчу о лошади, которой предложили отрубить голову и дать в награду много ячменя. Нимрод указывает, что преступника изобличают собственные слова, вынуждая якобы объявить о смерти Авраама. Однако царь явно знает о существовании двух младенцев, проявляя полную информированность обо всем, что происходит в злополучном доме: «О живом говорю тебе, а не о мертвом». Уличенный лжец приносит ребенка во дворец, где его немедленно убивают.

— Кого убивают? — спросил поп.

— Предание сообщает, что подмена детей удалась, ибо Терах делал вид, что спасает сына служанки, чье рождение осталось незамеченным, — ответил Марк. — Это объяснение выглядит достаточно наивным. Изустная передача информации исказилась на определенном этапе, поскольку мысль о погребении патриарха живьем, да еще и в столь нежном возрасте, стала казаться неприемлемой и сохранилась лишь в метафорических символах. Родители отчетливо понимали, что в условиях диктуемой обстоятельствами тотальной слежки ребенок не выйдет живым из отчего дома. Единственный выход — вынести его под видом мертвого. Лжец наказывается лишением положения в обществе и конфискацией имущества. Оказавшись на дне социальной лестницы, он вынужден собственными руками зарабатывать на хлеб. Терах рисковал жизнью, пытаясь выдать сына служанки за своего собственного, ибо подмена была совершена изначально. Авраам не был мертвым, а только казался таковым. Погребение обычного младенца могло пройти без дополнительного контроля, а тело предполагаемого мессии могло подвергнуться осмотру врачей, которые могли определить летаргический сон, навеянный снадобьями или заклинаниями незаурядного Тераха. Что скажете, ребе Мойша?

— Мать Авраама спрятала его в отдаленной пещере, где он получил дар будущего мира в виде двух деревьев, источающих муку и масло, — ответил раввин. — Младенец обладал двумя необычными почками, которые учили его неземной мудрости. Он пробыл в абсолютной темноте три года, не зная о существовании солнечного и лунного света.

— Образ пещеры — один из самых распространенных символов загробного мира в древнем сознании, — возразил Марк. — Скорее всего, речь идет о действительной, а не о мнимой смерти. Три года заточения в темноте — слишком избыточный срок, имеющий отношение к сакральному числу. У несчастных родителей была возможность гораздо раньше перепрятать погребенного заживо сына, ибо избиение младенцев немедленно прекратилось после мнимого уничтожения мессии. Достаточно было усыпить ребенка на несколько дней, чтобы затем спрятать в надежном месте. Хитроумный план не удался, ибо могила была пуста.

— Кто же выкрал младенца? — поинтересовался мулла.

— Мы никогда не узнаем, кто похитил Авраама и где он был столь долгое время, — ответил Кривой. — Согласно древнему толкованию, избранник находился под землей в течение тринадцати лет. Сохранилась информация, что ребенка перебросили в будущее, основанная на диковинном способе питания и странных физиологических особенностях. В любом случае, память о жизни в ином мире была стерта из мозга посланника, ибо трудно допустить существование реальности без светил. Авраам испытал настолько сильное потрясение, впервые увидев свет, что стал молиться днем солнцу, а вечером — луне и звездам. Полная неосведомленность о мире совмещается с отчетливым знанием дороги к отчему дому. Родители отказываются верить своим глазам, увидев воскресшего покойника. Он высок ростом и полон сил, как взрослый мужчина. Впрочем, и младшие братья выполняют всю тяжелую работу в доме отца. Предание объясняет, что все дети этой семьи были неестественно взрослыми.

— Лишенный богатства Терах вынужден изготовлять и продавать идолов, — сказал Омар. — Вся семья трудится, но все равно бедствует. Шок первой встречи давно прошел — наступили будни. Однако Авраам абсолютно неподготовлен к повседневности, более того — занят религиозными исканиями. После безуспешного поиска высшего начала среди материальных стихий он приходит к мысли о единственности и исключительности Творца всего сущего. Идея монотеизма, несомненно, была гениальной в условиях поголовного многобожия. Предание подчеркивает, что патриарх самостоятельно пришел к столь необычному убеждению. Впрочем, он отсутствовал на земле долгое время, поэтому не обладал людской привязанностью, стереотипами, обычаями и привычками. У него почти не было связей с породившей его реальностью. Возможно, идея единобожия была внушена ему в период пребывания под землей. В дом Тераха вернулся не потерянный сын, а терминатор, запрограммированный на уничтожение существующего порядка вещей. В любом случае, конфликт с языческим миром, прежде всего со своей семьей, стал неизбежным.

— Родственники Авраама справедливо считали его сумасшедшим, ибо невозможно остаться нормальным после стольких лет пребывания в темноте, — произнес Кривой. — Тяжелая жизнь ремесленников требовала повседневного труда. Все попытки приспособить отщепенца к полезной работе оказались безуспешными, ибо он не мог или не хотел участвовать в производстве идолов. Более того, саботировал производство, бывшее единственным источником питания увеличивающейся семьи. Однажды ему доверили продажу истуканов на рынке. Авраам воспользовался случаем для антирелигиозной пропаганды. Отчаявшаяся семья сделала последнюю попытку использовать бездельника для общего блага, поручив ухаживать за двенадцатью фамильными идолами, каждому из которых поклонялись в течение одного месяца. Новые обязанности не требовали особых навыков или усилий. В следующую ночь антихрист разбивает вдребезги всех божков — единственную надежду и ценность семейства, решив, по-видимому, что время пассивного противостояния закончилось.

— Правильно сделал, — сказал Рустам-заде.

— Возможно, — улыбнулся Марк. — Терах заплатил высокую цену за попытку обмануть царя, он наверняка задумывался о тщетности своих жертв, наблюдая странность и никчемность вернувшегося сына. Теперь он лишился последней надежды и утешения. Домашние идолы были абсолютно неприкасаемой святыней, поэтому осквернитель должен понести немедленное наказание. Разгневанный отец хочет лично убить сына, но, вспомнив о загадочных обстоятельствах его исчезновения и возвращения, отдает в руки царя. Нимрод потрясен неожиданным известием, он лично испытывает отщепенца. На царском дворе стояла огромная печь для ритуальных целей. Рядом построили высокую башню, чтобы сверху сбросить связанного преступника. Внизу стоял Аран и раздувал по приказу царя пламя, предназначенное испепелить его брата. Большая толпа собралась посмотреть на редкую казнь. После долгих приготовлений Авраама бросили в печь, но сгорели только связывающие его веревки, а сам он, невредимый, ходил в среде огня невероятной силы.

— Разве это не чудо? — спросил раввин.

— Естественно, началась паника, — продолжил Марк. — Когда прошел шок, наступило время конструктивных действий. Все попытки достать святотатца из печи были безуспешными, ибо люди не могли даже приблизиться к столь сильному пламени. Прежде всего, необходимо было разобраться в природе загадочного феномена. Первая из двух основных версий гласила: Терах — служитель огня, поэтому его потомство неуязвимо для пламени. Вторая утверждала, что Аврааму каким-то магическим образом помог стоящий возле печи брат. Оба предположения замыкались на Аране, который не мог выбрать между кровной любовью и поруганными идолами, поэтому заранее решил примкнуть к победителю. Даже в столь критический момент люди помнят о справедливости: они сначала допрашивают Арана и бросают его в огонь, когда он собственными словами ставит себя вне общества и закона. Несчастный умер сверхъестественным образом: его кожа осталась невредимой, а внутренности выгорели. Он самостоятельно вышел из печи и умер у ног царя.

— Есть два основных объяснения смерти Арана, — произнес Мойша. — Согласно первому, его сердце металось между старой и новой верой, поэтому он не мог определиться до спасения Авраама. Второе толкование гораздо более суровое, но справедливое: уверовав, он надеялся на чудо. Следовательно, его личный риск был не слишком большим.

— Вероятно, причина была гораздо более прозаичной, — предположил Омар, — поскольку погибший, в отличие от своих братьев, уже дал потомство, поэтому был бесполезен для будущего.

— После неестественной смерти стало ясно, что вся семья обладает нечеловеческими возможностями, — заявил Кривой. — Нимрод должен использовать всю мощь государственной машины, чтобы уничтожить опасных существ. Только два обстоятельства могли помешать царю: конец света или переход беглецов в иную реальность. Поздний иудейский апокриф указывает причину нисхождения в Харан: дом Тераха был испепелен небесным огнем. Люди били почтенного старца по голове, узнав, что он обманул царя и спрятал младенца, ибо Терах выглядел в их глазах предателем общественных интересов. Нет никаких указаний на насилие, связанное с избиением младенцев. Не исключено, что оно совершалось на добровольной основе, поскольку ставка была очень высока — существование человечества. Вполне возможно, что кровавый архаичный обычай жертвоприношения первенцев был основан на страхе перед мессией.

— Авраам долгое время находился в неизвестном пространстве, — сказал Марк, — где его психика и физиология подверглись изменениям, повлекших превращение в сверхъестественное существо, ибо только огненная природа ангелов делает их неуязвимыми для пламени. Естественно, что избрание не было произвольным и требовало определенных качеств, передаваемых в скрытой форме из поколения в поколение. Ребе Мойша, расскажите, пожалуйста, красивую легенду о Шамхазае и Узиэле, объясняющую появление нечеловеческого начала в мире.

— Эти ангелы назойливо упрекали Бога за создание человека, — увлеченно воскликнул раввин. — Сказал им: «Известно Мне, что на земле вы будете самыми грешными из людей». Ответили: «Разреши нам спуститься и увидишь, что и там мы будем славить имя Твое». Разрешил им. Увидел Шамхазай красоту дочери человеческой по имени Истахар и не смог совладать с собой, сказав ей: «Послушай меня». Девушка ответила: «Не послушаю, пока не научишь меня имени Бога, с помощью которого ты возносишься в небеса». Научил ее. Истахар упомянула имя, вознеслась и не согрешила. Сказал Бог: «Она сама устранилась от зачатия, поэтому установите ее среди семи этих звезд, чтобы всегда оправдывались ими и называли Плеяды». Ангелы силой взяли дочерей человеческих и родили сынов, которые со временем стали рыдать, узнав о потопе. «Не плачьте, — утешили их отцы, — ваши имена не из сынов человеческих». Шамхазай впоследствии обратился и повис между небом и землей — головой вниз, а ногами вверх. Он находится там до сих пор. Узиэль не обратился и продолжает соблазнять людей к зачатию разноцветными одеждами женщин и любовными амулетами.

— Из любопытного информационного ряда следует невозможность истинного служения Богу на земле, — заявил Марк, — ибо даже облаченные в плоть ангелы впадают в соблазн. Если высшие существа спускаются в нижний мир, то непорочная девушка поднимается в небеса, где продолжает существование в виде одной из звезд Плеяд — знака оправдания за устранение от зачатия, необходимого для дальнейшего развития космоса. Грех, таинственным образом связанный с размножением, имеет противоположные значения для людей и ангелов. Древняя легенда отразила сопротивление, оказанное могущественным пришельцам, которые прибегли к насилию, отчаявшись соблазнить дочерей Адама всеми возможными средствами. В людской род насильно был внесен нечеловеческий компонент. Смысл вторжения объясняется утешением ангельских детей, устрашенных вестью о потопе: «Ваши имена не из сынов человеческих». Но ведь только одно семейство Ноя пережило глобальную катастрофу. Следовательно, спасшиеся люди происходили от ангелов.

— Ересь! — воскликнул поп Василий, стукнув по столу кулаком с такой силой, что ассирийские близнецы вздрогнули и переглянулись.

— Люди и ангелы принципиально отличаются друг от друга, — миролюбиво заметил ребе Мойша.

— Есть сообщение, что отец Ноя дал ему ложное имя, опасаясь колдунов, способных убивать заклинаниями, — сказал Омар. — Вполне возможно, что люди поколения потопа могли уничтожить того, кто способствовал гибели их мира, если бы знали истинное имя — обозначавшее сущность. Загадочная фраза, сказанная при рождении Ноя, свидетельствует, что он был утешителем только для определенной группы людей, выращивающих и охраняющих необычного ребенка. Его мать была из потомков Каина. В любом случае, «ангельский ген» присутствовал в трех сыновьях Ноя, от которых произошло все человечество.

— Вы что-то путаете, уважаемый, — тихо произнес мулла.

— Авраам обладал всеми качествами ангела, — заявил Марк, — не горел в огне, разговаривал с Богом и даже видел Его, оставаясь при этом живым. Однако с человеческой точки зрения его жизнь состояла из сплошных страданий. Едва родившегося младенца хотели уничтожить. Долгое время он находился под землей без тепла, света и человеческого общения. Люди полагали его безумным, собственный отец хотел убить вероотступника. Наконец его бросили в огненную печь. И это не конец, а скорее начало испытаний. Несчастному уже исполнилось семьдесят лет, но нет у него по-прежнему ни сына, ни дома, ни родины, ни покоя, ни утешения. Он должен странствовать по миру, чтобы создавать будущее.

— Будущий мир создается войной, — высказался мулла, улыбаясь парадоксальной мысли.

— Первая война началась сразу же после пришествия Лота в Содом, — ответил ему Кривой, демонстрируя отменное знание священной истории. — Победители спокойно входят в опустевший Содом и захватывают Лота, что и было конечной целью военной компании, ибо он был мессией противоположной реальности. Захватчики думают, что имеют дело с Авраамом, поскольку у обоих совершенно одинаковые лица. Мудрые цари хотят провести пленника по всем местам странствий патриарха, чтобы отменить последствия его действий. Лот был слишком ценным трофеем, из-за которого стоило воевать, поскольку играл роль ангела-спасителя, чье заступничество препятствовало уничтожению обреченного мира или, по крайней мере, давало отсрочку.

— Если Авраам боится за свою душу, когда опасность еще впереди, то его антагонист остается в Содоме во время паники и всеобщего бегства, — оживился Марк. — Захват Лота мог иметь катастрофические последствия для будущего, отсюда молниеносная реакция патриарха, которому один из уцелевших сообщает о пленении родственника. Казалось бы, развитие событий выглядит предельно простым. Однако существует блестящий древний комментарий: «спасшийся» — не кто иной, как ангел Михаил, спасенный Богом, когда низвергаемый в бездну сатана схватил его за крыло, чтобы увлечь за собой. Столь сложное объяснение может основываться только на одной информации: Авраам находился в другой реальности, поэтому не смертный, а только ангел мог служить вестником. Вмешательство посланца небес в ход событий подчеркивает чрезвычайность ситуации.

— В этом же стихе Авраам назван евреем — «перешедшим», — подметил раввин, поглядывая на муллу.

— Но не через реку, согласно обычному пониманию, а из одного мира в другой, — сказал Марк. — Авраам вооружает 318 воспитанников и мгновенно настигает врагов. Переход свершился необычным образом: под их ногами не поднималась пыль. Есть еще одно странное толкование, основанное на анализе корня слова «вооружил» — зелень, согласно которому, все выходящие на битву Господню подобны вырванной из земли траве. Вероятно, речь идет о потере корней при переходе в иную реальность. Разгром мощной группировки царей произошел с помощью магии. Авраам бросал песок и солому, которые превращались в мечи и стрелы. При таком способе ведения войны вполне достаточно 318 человек, чтобы подносить «боевые снаряды» и нести захваченные трофеи.

— Авраам, отец наш, был самым миролюбивым человеком на земле, — заметил раввин, — он умолял даже о спасении грешного Содома.

— Может быть, вы еще содомитов будете защищать? — агрессивно спросил отец Василий.

— Содомиты — самый оклеветанный народ в священной истории, — высокомерно заявил Омар, — их преступления основываются на неверном прочтении текста, ибо они были отнюдь не злы, а «дружны очень, но грешны пред Господом». Следовательно, являлись относительными праведниками.

— Содом наказывается посредством суда, — сказал ребе Мойша. — 60 тысяч небесных прокуроров требуют смертного приговора. Судебные исполнители уже начали подготовительную работу. Они приходят в город вечером, ибо медлят, ожидая окончательного решения. Бог спускается на землю, чтобы лично убедиться в неслыханных преступлениях. Высший суд интересуют не аргументы обвинения и защиты, а состояние подсудимых, их соответствие новому творению. Всевышний просчитывает все возможные варианты, в том числе и оправдательный приговор, заглядывая в будущее, но оно выглядит безнадежным. Неумолимые космические законы требуют справедливого возмездия, иначе из-за грешного города погибнет всю земля. Наказание представляется проявлением высшего милосердия. В этом мире Содом станет серой и солью, но благодаря страданию вернется в будущем к прежней благодати.

— Не слишком ли много прокуроров на один несчастный город? — зло спросил Кривой, и стало понятно, что он имел проблемы с правосудием.

Зато какая защита! — улыбнулся Марк. — Первый в истории адвокат начинает защиту с блестящего хода — с дискредитации самого правосудия. Авраам не оправдывает преступления людей, понимая, что перед высшим судом бессильны любые аргументы, а возражает против системы коллективной ответственности. Никто никогда не разговаривал с Всевышним столь дерзко. Патриарх продолжает традицию перволюдей, упрекая Бога в несправедливости. Пожалуй, он первым высказал обвинение в столь определенной форме: будни Творца — это уничтожение человечества. За его спиной стояли все дети Адама, погибшие поколения потопа и башни. С точки зрения человека, творение бесчеловечно, ибо происходит посредством суда, где нет разницы между преступниками и невинными. Более того, праведники выглядят грешниками относительно будущего мира.

— Несомненно, Авраам был человеком нового типа и праотцом современного человечества, — добавил Омар. — Если первые поколения безоговорочно вступали в союз с Богом и встречали судный день с оружием в руках, то он начинает торговаться. Патриарх упорно добивается своей цели, но не забывает польстить, услышав, что есть варианты. Он упорно торгуется за каждую живую душу и снижает количество необходимых для спасения праведников с пятидесяти до десяти.

— Не в этом ли заслуга праведника? — спросил раввин.

— Почему Авраам, проявивший поразительное безразличие к своим близким, настолько заинтересован судьбой Содома? — чисто по-еврейски ответил Марк. — Он хорошо понимает, что его потомков рано или поздно постигнет участь обреченного города, ибо «милость» означает суд, по которому преступники спасаются для грядущего, а «суд» означает милость относительно прошлых грехов. Однако результат один: страдание, гибель и вознаграждение в будущей жизни, за которое нужно платить мукой в настоящем. Разговор касается еще не рожденных праведников, которые станут грешниками в будущем. Он хочет точно знать, сколько людей, соответствующих новой реальности, могут спасти мир. Отсюда необычно сильная реакция и поразительная настойчивость.

— Что там произошло с Содомом? — неожиданно спросил Петр Николаевич и открыл глаза.

— 12 тысяч ангелов во главе с Кмуэлем мгновенно перевернули всю округу основанием к верху, а вершиной к низу, — ответил ребе Мойша. — Не только земля, но и люди, животные и растения превратились в свою противоположность.

— Круто, — заметил буддист, поглаживая лысую голову. — А почему жена Лота превратилась в соляной столб?

— Спасенные должны отречься от оставленных родственников, чтобы не попасть в сферу поражения ангела-разрушителя, ибо выражение лица выдает состояние души, — объяснил Марк. — Испытание оказалось слишком большим для жены Лота, которая оплакивала оставленных в городе дочерей. Несчастную женщину поразил метафизический фактор, ибо она находилась в непосредственной близости от мужа и двух дочерей, которые не имели столь глубоких контактов с погибшим миром, поэтому сумели спастись.

— Подожди, Марк, — воскликнул я, словно очнулся после долгого оцепенения, — тебе просили передать одно слово «авдола».

— Тимур, ты меня хорошо слышишь? — неожиданно спросил Марк.

— Я сразу заметил у него под бинтами микрофоны, — похвастался Камаз, кивнув головой в мою сторону.

— А я не только под бинтами заметил, — добавил Белаз.

— Выходит, они меня специально избили, — с ненавистью догадался я.

— Первый и последний раз предлагаю сдаться, — раздался из моего тела надсадный голос Тимура. — Спускайтесь по тропе с поднятыми руками. В случае повиновения, гарантирую жизнь.

— Это я тебе гарантирую вечную жизнь, дурачок, — возразил Марк. — Присоединяйся к нам, это последний шанс. Все, конец связи.

— Русские не сдаются! — патетически громко воскликнул Омар.

— Вы хотите доказать, что люди боролись с Богом на протяжении всей священной истории? — спросил мулла после затянувшегося молчания.

— Борьба продолжается, уважаемый Рустам-заде, — рассеянно ответил Марк, — она завершится, когда хотя бы один человек вернется в состояние первобытного Адама.

— Антихристы и богоборцы! — гневно высказал свое мнение отец Василий.

— Откуда вам знать, — спросил Кривой, — может быть, Бог любит только тех, кто с ним борется?

— Израиль боролся с Богом, — заметил Омар.

— Яков, отец наш, боролся с ангелом Исава, — возразил ребе Мойша.

— Идет! — крикнул наблюдавший округу карлик.

— Слава тебе Господи, — прошептал Марк и закрыл глаза.

— Это же философствующие убийцы, — пробормотал я, почувствовав дрожь в коленях.

— Делай скорее то, что делаешь, — сказал Марк, когда тяжело дышавший Тимур поднялся в пещеру.

— Сам виноват! — воскликнул красный командир и швырнул на пол увесистую продолговатую банку, которая угрожающе быстро покатилась к столу.

— Спасайся, кто может! — рявкнул Рустам-заде, и священнослужители с поразительной прытью бросились врассыпную. Я побежал вслед за ними, успев заметить, что террористы неподвижно сидят на своих местах.

«Не слишком ли много взрывов в последнее время?» — подумал я, пока мощная огненная рука схватила меня за шиворот и швырнула на другую сторону пещеры. Пространство заволокло едким дымом. Оттуда выкатилась лысая потемневшая голова Петра Николаевича.

«Это тоже иллюзия», — подумал я и потерял сознание. Впрочем, может быть, я не потерял сознание, а нашел его.

Открытые глаза выжег ослепительно белый свет, нахлынувший из-за синих вспученных гор. Вспыхнул реликтовый самшитовый лес, исторгнув на равнину незавершенных людей. Одни из них были грубо слеплены из красной глины и неуклюже передвигались на обрубках ног. У других не было кожи, их мощные мускулистые тела напоминали великолепные муляжи, бегущие на манер античных атлетов. У третьих были головы животных и птиц: льва, быка, орла, волка, коршуна и крокодила. Четвертые представляли собой громадных змей с прекрасными женскими лицами. Пятые были детьми. Шестые еще не обрели образа, поэтому передвигались подобно мерцающему облаку. Бегущая, ковыляющая, ползущая масса ублюдков двигалась поразительно быстро, но все равно не успела. Сползшая с поднебесных гор огненная лавина легко пережевала хрустнувший лес, а затем вобрала в себя все живое и мертвое. Дорогу перелетели трое птицелюдей, тяжело взмахивая большими опаленными крыльями. Их неподвижные нечеловеческие лица были ужасны.

— Какой идиот придумал изображать ангелов с невинными детскими личиками? — возмущенно спросила вышедшая из скалы Ида. — Эти гадкие и бездумные твари всегда убивали людей.

Почему я подумал, что она вышла из скалы, а не из дома? Как странно!

— Дождь, наверное, закончился, — сказала она, глядя на бушующие потоки огня.

Девушка доверчиво прижалась к моей груди, и я ощутил острую жалость, словно мы были единственные люди на земле. Я задрал пустую легкую голову и увидел, что по высокому небу медленно плыли облака, похожие на чинных верблюдов. Мир был чист и прозрачен, как в первый день творения, только сильно пахло блевотиной.