Арена Тамин-Арвана, на которой проходили ритуальные бои в честь праздника Ильтирев, находилась прямо за храмом Иля. Сражения в этом огромном амфитеатре, чьи стены были обшиты мрамором, проводились всего раз в год. Иногда здание использовали для молений или жреческих проповедей, но гораздо чаще в нем устраивали спектакли. Ведь, как известно, в отличие от своего темного брата Урда, которые ненавидел изящные искусства, Иль покровительствовал лицедеям.

Говорили, что в верхних арках амфитеатра стоят золотые статуи, среди которых есть полураздетые девушки. Таш не отказался бы на них взглянуть, но сегодня господин повел его на совсем другую арену — поменьше, расположенную во Внешнем кольце. Эта принадлежала не жрецам, а вполне определенному человеку — графу эс-Насту. Впрочем, в Тамин-Арване ему принадлежало почти все.

Внешне здание Ташу не понравилось. Колонны из красного гранита, барельефы с изображениями сражающихся воинов — здесь все кричало о войне. Неужели эта помпезность устроена всего лишь для тренировок раз в году перед праздником? Заб этого тоже не понимал. Уже недалеко от входа эс-Мирд, который молчал всю дорогу, наконец снизошел до тихо удивлявшихся рабов.

Граф эс-Наст придумал, как заработать на боях в честь праздника, посещение которых было частью ритуала, а потому не стоило ни гроша. Он брал деньги за то, что люди приходили поглазеть на тренировки. А еще здесь можно было присмотреться к бойцам и сделать ставку на то, кто победит в ритуальных схватках.

Хитро. Только попахивало дурно.

— У вас тут не тянут жребий, кто должен умереть? — спросил господина Таш. Он до сих пор плохо представлял, что ему предстоит на арене.

— Нет, — сухо ответил тот.

— И жрецы не определяют того, кто должен проиграть?

— Нет, — с легким раздражением повторил эс-Мирд, и не подумав обернуться. — В Тамин-Арване победы распределяются иначе.

— Господин, вы расскажете как?

Эс-Мирд, всю дорогу шагавший впереди, остановился и сверху вниз посмотрел на Таша.

— Твой бывший господин разве никогда не выставлял тебя на бои?

— Никогда. Он выходил сам — это было дело чести. И даже несколько раз побеждал.

Он хмыкнул.

— В таком захолустье, как Каледхар, может быть, еще сохранились представления о чести. В Тамин-Арване аристократы уже давно не выходят на арену сами. Слишком высок риск, что все местное дворянство там и сложит головы. У нас на Ильтирев сражаются наемные бойцы или рабы. Обычно побеждают люди графа эс-Наста. Он покупает лучших и платит им, чтобы они упражнялись весь год.

— А кто же тогда погибает? — спросил Таш, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Тот, кто плохо дерется. Обычно это бойцы беднейших семей, которые не могут позволить себе содержать отменных воинов и боятся сражаться сами.

— Но ведь это…

— Несправедливо? — перебил эс-Мирд. Холодные глаза сверкнули. — Примерно так же, как и в тех случаях, когда жрецы заранее выбирают жертву. Формально традиция соблюдена: прообраз боя Иля и Урда устроен, жертва есть, и она объявляется поверженным Кровавым богом. Зрители в восторге, а жрецы свою задачу выполнили. Тебе нужно всего лишь не стать этой жертвой, в чем Забвение должен тебе помочь.

Раб помотал головой, разметав пепельные волосы.

— Я постараюсь изо всех сил.

— Надеюсь на это, — вопреки своим словам, хозяин казался равнодушным. — Идемте, нужно внести вас в списки участников.

Возле каменных ступеней, ведущих в здание, о чем-то яростно спорили несколько человек. Все небогатые, в старых сандалиях, выцветших штанах и длинных рубашках с истрепанными полами. При приближении эс-Мирда мужчины смолкли и поклонились рыцарю, но рабов они проводили цепкими взглядами.

Наверняка азартные игроки из тех, кто делает ставки. Сейчас они пытались угадать, который из двух невольников будет выступать от имени дома эс-Мирд.

— Шерд, — буркнул один из мужчин. — Матерью клянусь. Второй дохловат для бойца.

— Думаешь, шерд? — засомневался его товарищ. — Глупо. Заморыш какой-то. Чемпион эс-Наста его щелчком убьет.

Шепотки за спиной сплелись удушающей сетью. Таш подвигал плечами, избавляясь от неприятного ощущения.

Поднявшись по ступеням, эс-Мирд прошел по коридору между трибунами и направился вниз, к круглому полю. Как ни странно, в амфитеатре оказалось достаточно зрителей, хотя на дворе стояла вторая четверть дня — самое время трудиться. На сиденьях, по одиночке или группами, устроились человек пятьдесят мужчин и женщин. На арене сейчас ничего не происходило, и почти все они мирно беседовали, лишь изредка бросая взгляды на нескольких отдыхающих бойцов.

Площадку в центре, щедро посыпанную песком, от зрителей отгораживал забор высотой среднему силанцу по грудь. Там лениво размахивал мечом один из самых крупных силанцев, которых Таш только встречал. Ростом на голову выше отнюдь не маленьких эс-Мирда и Заба, в плечах он был шириной с ящера-тяжеловоза, да и весил, наверное, столько же. Мощное тело, одетое лишь в набедренную повязку, покрывали десятки шрамов. Наголо бритая голова верзилы блестела на солнце.

У Таша появилось плохое предчувствие.

— Боец графа эс-Наста? — спросил он.

— Один из них, — коротко ответил эс-Мирд.

Господин прошел на нижний уровень трибун, обогнул площадку и приблизился к столу, который втиснули между сиденьями и перегородкой. За ним сидел изнемогающий то ли от скуки, то ли от жары писарь. Этот упитанный мужчина в сложно намотанном тюрбане грыз кончик писчего пера, изучая что-то в разложенных перед ним бумагах. Заметив аристократа, он приподнялся и слегка склонил голову.

Губы эс-Мирда дрогнули. Таким небрежным жестом могли приветствовать друг друга аристократы, но никак не простолюдины. Если, конечно, они не служили Чейлебу эс-Насту. Украдкой скользнув взглядом по лицу господина, Таш стал немного понимать, какое место в Тамин-Арване на самом деле занимает этот граф.

— Долгих лет благоденствия, господин эс-Мирд, — усталым голосом поздоровался писарь. — Чего изволите?

— Хочу, чтобы ты внес в списки имя воина, который будет представлять мой дом на боях в честь Ильтирева.

Не обратив внимания ни отсутствие приветствия, ни на строгий тон эс-Мирда, писарь плюхнулся обратно и с тяжелым вздохом стал искать нужную бумагу. Это заняло у него довольно долгое время. Удивившись, Таш попытался рассмотреть, что же в остальных документах.

Аккуратно разлинованные таблицы, столбики цифр. Ставки?

— Имя, — потребовал писарь.

Эс-Мирд сделал жест рукой. Он не очень хорошо выговаривал шердские имена и даже жену называл не Лааной, а Лил, на силанский манер.

— Та Шиин, — ответил Таш.

— Ташин?

— Т-А Ш-И-И-Н.

— Ясно. Значит, так и запишем: "Та Шин, дом — эс-Мирд", — пробубнил под нос писарь. — Господин, ваш раб готов сегодня сражаться?

Эс-Мирд нахмурился.

— Готов, но зачем? Ему есть где тренироваться.

— В этом году граф эс-Наст вместе со жрецами храма Иля ввел в обиход новые правила, — пояснил мужчина. — Каждый боец, который приходит записываться на Пурпурную арену для участия в боях на праздник Ильтирев, обязан пройти проверку с одним из доверенных воинов арены, чтобы доказать, что он действительно в состоянии сражаться и показать достойный уровень владения оружием.

— Вы ставите под сомнение честность рыцаря? Я бы не стал позорить имя своей семьи, приводя на арену человека, который не способен держать меч!

— Простите, господин, правила введены не с целью кого-либо оскорбить, а всего лишь с целью соблюсти древний закон! Обычай завещает проливать в честь Ильтирева кровь истинного воина, который до последнего сражался за свою жизнь, иначе Иль не даст нам благословение на следующий год. Однако в последнее время некоторые благородные семьи Тамин-Арвана начали заявлять старых и больных участников, которые не могут угодить своей жертвой Создателю. Жрецы осудили этот отход от традиций и решили ввести дополнительные правила для тех, кто не готов уважать божеские желания. Сами видите, как погода испортилась, — уже явно от себя добавил писарь, ткнув пальцем в круг синего неба над амфитеатром. — То огненные вихри, то ураганы… Иль нами недоволен. Самое время вспомнить о старых традициях.

На скулах эс-Мирда заходили желваки.

— Я о них и не забывал, чтобы вспоминать. Таш, идем. Подготовишься к бою.

— Я очень рад, что мы нашли взаимопонимание, — кивнул писарь. — Тренировочные доспехи и оружие вон в той стороне. Обратитесь к рабу возле стоек, он вам поможет.

От стола эс-Мирд отошел быстрыми размашистыми шагами.

— Старые традиции… — процедил он, как только писарь оказался достаточно далеко, чтобы его не услышать. — Чемпион эс-Наста убивает почти каждого своего противника. Естественно, некоторые семьи приводят на арену тех, кому все равно умирать. А теперь они еще и захотели заранее прощупать каждого бойца!

— Все ради ставок? — догадался Заб.

— Да. Посмотрите на того человека.

Таш послушно повернул голову. Под каменным навесом, создававшим тень, находились лучшие места в амфитеатре. Там на подушках вальяжно раскинулся мужчина в расшитом кафтане, который прикрывал белоснежную рубашку. На маленьком переносном столике перед ним лежали письменные принадлежности, хотя человек мало походил на писаря, скорее на дельца.

— Оценщик? — предположил Заб.

— Можно и так сказать. Он оценивает силу бойцов, чтобы советовать заказчикам, как составлять пары в боях и на кого ставить деньги. В прошлые годы многие дома приводили своих чемпионов в последний момент. Исход сражений бывал непредсказуемым, кое-кто терял деньги на ставках, — эс-Мирд покачал головой. — Превратить священный обряд в зрелище, мало того, в способ стрясти деньги — я не удивлен, что Иль на нас зол и посылает то бури, то вихри. Таш!

Он настолько резко остановился, что шерд едва не влетел ему в спину. Стиснув челюсти, Таш остановился. Ему не нравились все эти сложности с Ильтиревом — в Каледхаре жрецы всегда заранее определяли жертву, а на арене сражались только те, кто это хотел сам. Пускай и не все — во имя бога, а исключительно ради славы, но ни у кого и мысли не возникало зарабатывать на ритуальных боях.

И все же отчего-то было приятно, что эс-Мирду кто-то досадил. В отличие от Лааны, господин не вызывал у Таша добрых чувств. Слишком высоко он задирал нос перед простыми людьми, постоянно кичился, упирая то на рыцарскую честь, то на репутацию дома эс-Мирд.

А после Илартана Таш знал: многие аристократы подлее тех, кого они брезгливо называют чернью, а их благородство — всего лишь красивый фасад для прогнившей души.

— Да, господин? — смиренно спросил Таш.

— В полную силу, как со мной в тот раз, не сражайся, но и слабым тоже нельзя показаться. Заб, присмотрись к другим бойцам. Может быть, заметишь что-нибудь, что поможет Ташу.

Поклонившись, рабы направились к стойкам, а эс-Мирд сел на трибуну, чтобы наблюдать за боем.

Приближаясь к тренировочной площадке, Таш чувствовал, как в них с Забом впиваются взгляды отдыхающих воинов. Раньше два раба не вызывали интереса, потому что могли оказаться зрителями или сопровождающими аристократа, но теперь стало ясно, что они тоже участники потехи. Ощущение было еще хуже, чем у входа. Словно Таш попал в вязкую кашу, а на ровном полу вдруг выросли бугорки, которые заставляли спотыкаться.

Один из бойцов на скамье загоготал, ткнув пальцем в сторону двух мужчин. Таш не был уверен, что шутят над Забом. Перед выходом на улицу эс-Мирд заставил татуированного раба закутаться так, что из-под одежды виднелся лишь тот символ, который заходил на левую щеку. Нет, смеялись, скорее всего, над шердом. Да даже если бы над Забом — какая разница!

Нутро обожгла обида. "Как же все просто было у Илартана", — подумал Таш. Все, что от него требовалось, это участвовать в тренировках с хозяином и изредка куда-нибудь того сопровождать.

Ненависть к бывшему господину — предавшему другу — на мгновение угасла под холодом тоски. Тряхнув головой, Таш отогнал бесполезное, лишнее чувство. Сейчас следовало беспокоиться о другом.

Раб — служащий арены помог ему переодеться. Оглядев сваленные в кучу доспехи, он горько усмехнулся. Наручи, поножи, ржавые шлемы. Никаких кольчуг или нагрудников. Бои на Ильтирев устраивались для того, чтобы проливалась кровь. Тренировки на Пурпурной арене, судя по всему, для того же самого.

Перед тем как надеть покрытый вмятинами шлем, Таш оглянулся на Заба. Тот замер у забора и как будто из чистого любопытства смотрел, как разминаются на песке двое воинов — великан и силанец поменьше, с расчерченной шрамами грудью.

Эс-Мирд потребовал от своих рабов еще одну хитрость — не дать никому догадаться, что Заб подсказывает Ташу. Дескать, так будет сохраннее.

А Ташу думалось, что все это слишком сложно.

— Поможешь застегнуть наплечник? Я не могу достать сзади.

— Конечно.

Сухие пальцы Заба перехватили тонкую кожаную полоску.

— Тот, со шрамами, — зашептал друг, — у него повреждена левая рука. С трудом держит щит.

— А великан?

— Он голоден.

— И это все?!

Заб беспомощно пожал плечами.

— Если ты попытаешься его измотать, он долго не выдержит.

Негусто получилось помощи. Таш поморщился.

— Как ты узнал, что он голодный?

— Он сам сказал об этом своим друзьям.

— Проклятье, Заб!

Таш со злости сжал кулак, но тут же его расслабил. Сердиться на Заба было все равно что ругать слепого котенка за то, что он тычется мимо миски. Верно в тот раз, в первый день в доме эс-Мирдов, заметил старик Хал. Забвение в самом деле был похож на блаженного. Вот и сейчас он, взрослый мужчина лет на пятнадцать старше товарища, смотрел на него по-детски виновато.

— Я смогу сказать больше, когда вы начнете тренировку.

— Да-да, — протянул Таш. — Толку-то — поздно будет… Ладно, я пошел.

— Постой, — Заб стиснул его предплечье. — У тебя еще один наблюдатель. Вон там, глаз с тебя не сводит.

На самом верхнем ряду с той стороны амфитеатра, где до полудня царила благословенная тень, Таш различил знакомую коренастую фигуру.

— Ксалтэр? Этот-то что тут делает? — вырвалось у него.

Уже задав вопрос, он понял, как глупо тот звучит. Реплика от товарища это лишь подтвердила.

— Пришел развлечься, наверное.

Эс-Мирды давали достаточно воли своим рабам, чтобы у тех оставалось немного свободного времени, а Лаана считала необходимым платить им за работу почти столько же, сколько и слугам. Сегодня госпожа осталась дома, помощь Ксалтэра ей не требовалась, а вертлявый охранник вполне походил на человека, которому могли понравиться кровавые зрелища. Так что ничего удивительного в его присутствии не было. Если, конечно, не считать смутного подозрения, что он не просто так очутился на Пурпурной арене именно в тот день, когда эс-Мирд отвел сюда Таша.

Пристальное внимание Ксалтэра, который и в поместье слишком часто оказывался неподалеку от шерда, ему не нравилось. Возможно, следовало как следует проучить приставучего раба, но сейчас явно было не время об этом думать.

Таш подвигал руками, попрыгал на месте, разминаясь, и примерился к весу круглого щита с деревянным тренировочным мечом. Затем кивнул Забу, чтобы тот помог надеть шлем, и вошел на площадку.

Горячий песок грел ноги. Таш был уверен, что его кто-нибудь вызовет на бой, и действительно, почти сразу с шердом заговорил боец со шрамом на груди.

— Чей будешь, доходяга?

— Из дома эс-Мирд.

— Ты, значит, новичок взамен того, которого Рольт в прошлом году изувечил. Что, выжил твой предшественник? Или подох все-таки?

— Если так беспокоишься, найди его и сам спроси.

— А у ограды тебя что, мамка, что ли, ждет?

— Ты можешь только языком трепать или драться тоже умеешь?

Тот беззлобно усмехнулся.

— С тобой Рольт будет драться. Он на Ильтирев уже два раза против эс-Мирдовского щенка выходил, пускай заканчивает дело. Эй, Рольт, шевели задом!

Со скамьи, где отдыхали еще трое чемпионов, встал мужчина со щетинистым ежиком русых волос и жесткими морщинами у рта. Высокий — выше Таша. Слишком правильные для простолюдина черты лица наводили на мысль, что Рольт — внебрачный сын аристократа. На шее у него, как и у Таша, болтался рабский ошейник.

— У тебя с домом эс-Мирд какие-то счеты? — спросил его Таш.

Тот, ничего не ответив, поднял лежавший рядом шлем со щерившимися прутьями забрала и стал готовиться к бою. Таш уже было решил, что это показное неуважение к противнику, которое на Пурпурной арене возвели в правило, как воин со шрамом произнес:

— Ты с ним не разговаривай, без толку. У Рольта язык отрезан.

— За что его так?

— Болтал больно много о том, что у него папашка благородных кровей. Да, Рольт, сукин ты сын?

Раб глянул исподлобья и продолжил надевать доспех. Воин со шрамом издал смешок, перемахнул через забор, наверное, из бахвальства не воспользовавшись проходом, и присоединился к товарищам на скамье.

Тем временем Таш пристально следил за Рольтом: как он надевает подкладку для шлема, затем сам шлем, как поправляет ремень наплечника, ползущий змеей через грудь. Когда боец наклонился за щитом, на спине рельефом выступили тугие узлы мышц.

Сложный будет противник. То, что он два раза участвовал в боях на Ильтирев, тоже говорило о многом. В мысли Таша закралось сомнение, что ему удастся выполнить приказ эс-Мирда.

"Иль, ниспошли мне удачи".

Рольт напал без предупреждения. Только что он подтягивал ремешок — и вот уже призраком появился сбоку, метя в открытую плоть. Таш едва успел увернуться. Деревянный меч не наносил таких повреждений, как стальной, но в настоящем бою пропуск удара мог оказаться смертельным. Даже на тренировке это могло означать проигрыш. А проигрывать Таш не любил.

Он зачерпнул ногой песок, швырнув его в противника. До головы, чтобы затуманить зрение, не достал. И снова еле защитился от выпада — на сей раз Рольт попытался пнуть его ногой, но попал в вовремя подставленный щит.

Дальше боец нападать не торопился. Запутывал, кружил вокруг шерда, выбирая удобный момент для атаки. Серые глаза Рольта смеялись. Чувствовал, ублюдок, свое превосходство, хотел устроить не бой, а зрелище. Таш заскрежетал зубами.

Он слишком сильно приспособился к тренировкам с тяжелым и неповоротливым Илартаном, а потом, у работорговца, и вовсе отвык от занятий. Как победить Рольта? Или хотя бы продуть так, чтобы не опозориться при этом, а сохранить достоинство? При лучшем исходе хотелось еще и произвести на публику впечатление, но Таш прекрасно понимал, что это несбыточная мечта.

На трибунах закричали, призывая бойцов перестать баловаться в песочнице и врезать уже друг другу, как следует. Рольт внял требованию зрителей. По арене разнесся глухой звук удара дерева о дерево — клинок встретился с оббитыми кожей досками щита. Шерд в долгу не остался. На мгновение сердце согрело мрачное удовлетворение — Ташу удалось царапнуть врага по бедру.

Торжество во взгляде Рольта сменилось бешенством. На Таша посыпался град ударов. Он успевал защититься ото всех, но не контратаковал. В памяти горел приказ эс-Мирда: не показывать свою истинную силу и скорость.

Таш надеялся, что противник скоро выдохнется и можно будет легко его победить, но не тут-то было. Он носился по арене так, словно ему подожгли пятки, дрался ногами и бил щитом. Зной, от которой даже зрители исходили потом, был ему нипочем. Рольт оказался не хуже эс-Мирда, а может, и таким же по силу и умению. Во всяком случае, он набрал гораздо больше опыта в подобных сражениях. Его движения были непредсказуемыми. Еще немного, и Таш понял, что устанет быстрее, чем скачущий горной козой ублюдок. На теле шерда уже вздулось несколько красных полосок от меча, но Рольт продолжал наносить яростные удары.

Трибуны опять заполнились гулом. Кажется, кричали что-то про жаркий бой. Таш не слушал. Пора было атаковать.

Он отвел выпад и рубанул по бедру, но Рольт отреагировал мгновенно. Удар получился смазанным. Не останавливаясь, Таш толкнул противника щитом и сделал укол острием клинка, уверенный, что попадет точно в цель.

Меч вспорол воздух.

В следующий момент Таш получил удар такой силы, что щит, которым он еле-еле успел прикрыться, отбросило назад. Окованный железом край рассек губы. В рот, разъедая язык вкусом боли, потекла кровь. В тот же миг Рольт воспользовался тем, что соперник замешкался, и нанес удар в бок. Кожу обожгло, как хлыстом надсмотрщика, пробуждая неприятные воспоминания о путешествии с работорговцем из Каледхара в Тамин-Арван.

Мир вспыхнул пожаром, по телу заструился огонь. Зрение заволокло красным туманом ашарея. Таш застыл на долю мгновения, пытаясь справиться с приступом безумия. Не здесь, не на арене! Не после приказа эс-Мирда!

Не снова.

Рольту оказалось мало того, что он нанес удар, который в бою с настоящим оружием был бы смертельным. Раб, ошалевший от злости из-за того, что его задели, продолжал кидаться на Таша, тесня его к ограде площадки.

Таш даже не пытался защититься. Мир превратился в набор кривых линий, едва заметных за кроваво-алым маревом. Вспышки боли заставляли их меняться, двигаться. Но не только они. Каждый выпад Рольта утягивал за собой эти линии, как волна могла бы тянуть за собой плавающие в ней ветки. Казалось, если всмотреться в них, то что-то станет ясным. Что-то, прежде сокрытое и невероятно важное.

Рольт этому мешал.

— У-ублю-удок! — прорычал Таш.

Брань как будто порвала последнюю нить, связывавшую его с доводами разума. Щит внезапно показался лишним. Таш отшвырнул его и с легкостью ушел от нового выпада противника. Теперь его "хаотичные" движения стали очевидны. Загадочные линии двигались чуть раньше, чем воин, и как будто заранее рисовали в воздухе место, где он ударит.

Резкое, размашистое наступление шерда сбило Рольта с темпа. Он подался назад, уйдя в оборону. Слух наполнился грохотом, с которым деревянный меч встречался со щитом раба. Таш не понимал, что это гудение в его собственной голове, пока не выбил меч из руки Рольта и не бросил свой. С врагом можно было справиться и голыми руками. Порвать его, уничтожить.

Сжечь в пламени, — пришло на ум.

В серых глазах безъязыкого силанца теперь стоял страх. Он все еще смотрел на Таша сверху вниз. Но теперь Таш обеими руками держал его за горло, вздернув над землей. Одно движение — и Рольт перестанет мешать.

Чьи-то ладони льдом охладили разгоряченную кожу.

— Та Шиин! Хватит!

Таш очнулся, узнав голос Забвения. Руки тотчас дрогнули от непомерной ноши и выпустили Рольта. Он мешком свалился на песок, с ужасом глядя на противника. Лицо Рольта было залито кровью из разбитого носа. Таш понятия не имел, когда и как он умудрился испортить рабу внешность.

Грудь обожгло холодом страха. Опять ашарей, и опять провал в памяти!

Красный туман растворился. Звуки, ощущение мира — настоящего мира, а не той поделки из кривых линий — постепенно возвращались к Ташу, и он наконец заметил, что зрители вскакивают с трибун и бегут к выходу.

— Что случилось?

Тот выглядел перепуганным, хотя и не настолько, как Рольт. И почему-то приплясывал.

— Огненный вихрь прямо над ареной! Ты что, не чувствуешь жар? Нужно уходить!

— Д-да, — запнувшись, ответил Таш.

Вот что это был за огонь, который он ощущал в припадке. На песке танцевали язычки пламени — верные спутники огненных вихрей.

Рольт уже убежал, как и его товарищи. Оглянувшись ему вслед, Таш позволил Забвению тоже увлечь себя на улицу.

* * *

В комнате для слуг горели масляные лампы. Ставни были плотно закрыты — как только эс-Мирд, Ксалтэр, Заб и Таш вернулись домой, разразился новый ураган. Неожиданно разбушевавшаяся стихия для шерда стала всего лишь отзвуком той бури, которую только что устроил господин. Стоило им очутиться в поместье, подальше от чужих глаз, как эс-Мирд шквалом налетел на раба, ругая за безответственное поведение на арене. Отошел он так же быстро, как вскипел, но челядь ходила на цыпочках, боясь попасть хозяину под руку.

"Тебя надо пристрелить, как бешеную собаку!" — все еще эхом откликалось в ушах Таша. Лучше бы его десять раз посекло градом на улице, чем один раз услышать такое. И ведь господин был прав. Таш уже убил в приступе двух невинных человек, ничего не помня об этом, и повторять историю не хотел.

Он понуро сидел на стуле в полутемной комнате и стискивал зубы, чтобы не стонать, как девчонка, когда Хал касался болячек, промывая их от грязи. Пока не вышел из амфитеатра, Таш и не подозревал, что заполучил столько ссадин и синяков. Он смутно помнил, что в какой-то момент перестал защищаться от ударов Рольта, но боли тогда почему-то не чувствовал. Старик сам вызвался его подлечить, как только увидел измученного шерда. Заб тоже пытался помочь, но никак не мог устоять на месте. Когда над ареной возник огненный вихрь, больше всего язычков пламени бегало по раскаленному песку, и Заб обжег ноги, прыгнув за другом. В отличие от Таша, у него не было природной стойкости к жару, свойственной шердам. То ли от боли, то ли от волнения у него теперь все валилось из рук. Поэтому Хал выдал ему самое простое задание: держать плошку с горящим фитилем поближе к товарищу.

Слуга стоял на коленях и закряхтел, потянувшись к миске с водой, чтобы смочить тряпочку.

— Не надо, — остановил его Таш. — Дальше я сам.

Было стыдно смотреть, как возле него корячится старик. Таш и принял-то помощь лишь потому, что смешался после господского выговора.

— Да уж конечно уж — сам, — проворчал Хал. — Знаю я вас, молодежь. Вам и море по колено. Плюнешь на свои царапины да забудешь, а они потом гноиться начнут. Вот страдания и начнутся.

— Так это твоего сына покалечили на прошлом Ильтиреве? — спросил Таш, уловив горечь в его словах.

— Не-ет, — старик махнул рукой. — Мой гораздо раньше погиб. Думал легких деньжат подзаработать на арене. Решил, что деваться ему больше некуда от бедности, а кто ж из молодых ребят не умеет работать кулаками… Расплатился он за это собственной жизнью. Но Илю, видать, его жертва понравилась. На следующий год хороший урожай был.

— Мне очень жаль, — тихо произнес Заб. Лампа дрогнула в его пальцах, которые до сих пор были измазаны в крови. Крови не Таша, а Рольта. Татуированный раб испачкался, когда оттаскивал друга от бойца. — Неправильно это: бои, жертвы.

— Куда как неправильно, когда безвинный человек погибает, — согласился Хал. — Да только богам, видать, такая жертва всех милее. Или графу эс-Насту, который обустраивает эти бои. Я вон все думаю: жрецы много чего болтают. Вот, к примеру, что мы о традициях забыли, потому Иль и насылает на нас суровые ветра. А не потому ли Он гневается, что все заполонили такие люди, как граф эс-Наст? До него на Ильтирев выходили драться только те, кто не жалел оросить землю своей кровью, чтобы она напилась. А теперь что? Ради чего тебе, молодому, на проклятой арене кровь проливать?

Он с досадой макнул тряпку в воду и протер длинную царапину на спине раба. Таш напряг память, но даже представить не мог, как и когда он ее заполучил. Вспомнив о том, как пришлось Рольту, Таш поморщился.

Вряд ли безъязыкому рабу тоже хотелось проливать свою кровь. Если бы он не взбесился из-за простой царапины, ничего бы не было. Никаких приступов ашарея, которые начинали беспокоить Таша все сильнее и сильнее.

Что же будет дальше, если он теряет контроль над собой из-за малейшей боли? Так ли уж неправ эс-Мирд, когда называет его бешеным псом и предлагает пристрелить? Он же в помине не собирался вытворять такое с противником на арене — и чуть его не убил! Ходили легенды, что берсерки, воины-ашареи, высоко ценились в Шердааре, особенно во время войн. Но в Силане на бешеного убийцу вряд ли будут смотреть с одобрением, пускай он и отправится воевать. Да и куда воевать — он же всего лишь раб.

— Все, хватит, — Таш решительно взял старика за запястья и заставил подняться. — Теперь я точно сам. Клянусь, что серьезно отнесусь к этим цара… — встретив взгляд Хала, он закончил фразу по-другому: — К ужасным ранам.

В этот момент за окном громыхнул гром. Капли дождя затарабанили в ставни так, что Заб подскочил на месте.

Хал скрипуче засмеялся.

— Говорят, если слова сопровождает гром, это значит, что Иль с тобой согласен. Ладно, так уж и быть, занимайся сам своими "ужасными ранами".

Он с кряхтением опустился на чужую постель, расстеленную на полу, намереваясь проверить, действительно ли Таш сдержит обещание. Но только старик устроился, дверь комнаты открылась. В проеме появилась госпожа. Через ее плечо, встав на цыпочки, выглядывали две любопытные девчачьи мордочки. Одна из них, кругленькая и милая, принадлежала Иллис — внучке Хала.

Таш и Заб поспешно склонились перед Лааной. Она скользнула в комнату, прошуршав по полу красным домашним платьем.

— Халерет, милый, что-то задержались вы здесь. Внучка вас ждет не дождется. Правда, Иллис?

Госпожа обернулась. Служанки сразу притворились, что не таращатся на полураздетого Таша. Хотя взгляд Иллис, кажется, был прикован к Забу.

— Д-да, — промямлила девушка. — Мне так нужна твоя помощь, деда! Ну просто очень нужна!

— Иду, внученька, сейчас. Подожди немного.

Старик внимательно посмотрел на Лаану, затем на Таша, чему-то улыбнулся и с трудом встал, а затем направился в коридор.

— Забвение, твоя помощь им тоже понадобится, — мягко произнесла Лаана. — Сходи с ними.

Он поклонился, поставил лампу на железную подставку на стене и, похрамывая, заторопился прочь. Удивительно, но смущенное личико Иллис сразу засияло.

Проводив взглядом друга, Таш уставился в пол. Шерд уже догадывался, зачем пришла госпожа. Само собой, тоже отчитывать его за то, что произошло на арене. Вся ее поза говорила об этом — сцепленные у талии ладони, пониженный тон голоса, эта скорбная морщинка над бровями. Должно быть, Лаана чувствовала страшное разочарование, когда наконец осознала, какое чудовище купила у Киддира.

Бешеный. Убийца. Таш ждал нового повторения этих слов, которые тысячу раз слышал на невольничьем рынке и которые въелись в память так, что не стереть. А потому, в попытке предупредить неизбежное, он встал на колени и уткнулся лбом в холодный пол.

— Простите, госпожа. Клянусь именем Иля, я не хотел позорить ваш дом.

— Позор? Какой позор? Встань сейчас же!

Таш решил, что ослышался. Или Лаана вздумала с ним жестоко поиграть. Он неуверенно выпрямился и поднял голову, рискуя разозлить хозяйку такой дерзостью.

Нет. На ее лице негодование смешалось с изумлением, но никакой жестокости в нем не было.

— Послушай. Я знаю, мой муж рассердился, но, по-моему, на арене не случилось ничего плохого. Ну, то есть плохо, что ты можешь убить в приступе бешенства, но многие люди способны на это и без ашарея. Жаль, не все силанцы понимают, что это такое. Но я же понимаю. Я же тоже шердка! У нас это, наоборот, считают подарком богов — ведь это значит, что такой мужчина будет хорошо сражаться. Поэтому не бойся, я не буду злиться. Вот, я принесла тебе мазь, чтобы раны не загноились. Оставишь немного Забу. Я видела у него на стопах волдыри от ожогов.

Она протянула маленький, в ладонь величиной сосуд. Шерд лишь сейчас понял, что именно поэтому хозяйка и держала руки замком — держала в них мазь.

Таш не сразу нашелся что сказать.

— М-м-м… Спасибо, — промямлил он, тут же укорив себя за это. Неужели нельзя было придумать что-то поумнее!

Лаана посмотрела на него несколько мгновений, вздохнула и со смачным звуком вытащила из сосуда пробку.

— От Халерета с Забвением нет никакой пользы! Только грязь по тебе размазали. Когда дождь утихнет, надо будет сходить к колодцу, набрать чистой воды. Но спина у тебя вроде бы чистая, и там длинная царапина. Я смажу ее сразу, а остальное ты сам, ладно?

— Конечно, госпожа. Я… Может быть, мне…

Она легонько, с улыбкой ткнула засуетившегося раба пальцем.

— Тише! Сиди, если тебе удобно.

Лаана зашла ему за спину и села на стул. Подол платья мазнул по коже. Таш замер, ловя и запоминая каждый миг того, как его касаются мягкие теплые пальцы. В полумраке все казалось волшебным. Как будто еще чуть-чуть — и…

— Послушай… — начала госпожа и оборвала сама себя. Немного помолчала и все-таки продолжила: — Ксалтэр видел, как ты сражался на арене. Он сказал, что во время твоего боя с Рольтом появился огненный вихрь.

Чудесность мгновения слегка поблекла.

— Да, госпожа. Кажется, так и было.

— И вы с Рольтом не остановились, хотя вам кричали с трибун. Вернее, ты не дал Рольту уйти.

Таш понурился.

— Простите, госпожа. Я ничего этого не помню.

Она хлопнула ладонью по колену.

— Говорю же: тебе не за что просить прощения!

— Да, госпожа.

— Ты неисправим… Я хотела сказать, что Ксалтэр слышал, что говорили другие зрители на арене. Они считают, что ты повелеваешь огнем.

Таш выпрямился и оглянулся.

— Что?

Лаана медленно кивнула, закусив нижнюю губу.

— Лер говорил то же самое. Что вихри появились, когда ты впал в безумие. И они кружились вокруг тебя. И мне… мне стало интересно. В Шердааре ходят легенды, что некоторые воины-ашареи умеют поджигать своих противников без огня. Правда, о таком уже давно никто не слышал. Ты ведь на самом деле не имеешь к этому никакого отношения?

— Никакого, — подтвердил Таш. — Это простая случайность.

— Да, конечно же, — как будто сама себе пробормотала Лаана, потупив взгляд. — Такое даже тинаты не могут. Ожидать подобного от раба…

Она снова оборвала себя на полуслове и неожиданно поднялась со стула, так и не закончив смазывать царапину.

— Извини, — зачем-то сказала госпожа. — Муж уже наверняка спохватился и ищет, куда я пропала. Не забудь оставить мази для Заба. Надеюсь, вы оба поскорее выздоровеете.

Лаана так взмахнула рукой, словно собиралась что-то добавить, но передумала. Вместо этого она рассеянно поправила прядь, выбившуюся из двух сложенных по бокам головы кос, и порывисто зашагала прочь из комнаты.

За госпожой одиноко хлопнула дверь. Таш еще какое-то время не двигался, затем взял сосуд с лекарством и заглянул внутрь.

Хватило бы еще на трех с головы до ног израненных мужчин. Что такое случилось с госпожой? Может, следовало соврать ей, что он умеет управлять стихией? Но вот это точно было бы глупо. Лаана права — такое людям не под силу. Разве что в сказках.

Таш с хлопком закупорил мазь. Шерд был совершенно уверен в одном — сегодня он умудрился разочаровать сразу обоих хозяев.