Все дни, проведенные в загородном поместье, Лаана не могла найти себе места.

Тут было неимоверно скучно. Родители Лердана жили на самом краю долины — часть виноградников расползлась по склону горы. Обычно никто не выращивал виноград в таких местах, но свекор пытался вывести виноград, который не будет превращаться в пепел в пламени вихрей. И конечно, растить его следовало там, где пожары случались чаще, то есть на самой границе гор и долины Нэндими.

Лаану водили по виноградникам, показывали длинные ряды шпалер, обвитых лозой, и заставляли пробовать разные плоды. Найди, дескать, отличия и оцени вкус. У старшего эс-Мирда горели глаза, а Лаана выдавливала из себя улыбку и источала похвалы, силясь не морщиться от вяжущих и кислых ягод. Работы по "селекции", как называл это свекор, было еще навалом. Очень хотелось высказаться о том, сколько денег уже вбухано в пробы при отсутствующем результате, но Лаана сдерживалась.

Почти все вино, произведенное в винодельне эс-Мирдов, они выпивали сами. На продажу шло совсем немного. Это давало даже не десятую часть доходов, а гораздо, гораздо меньше. Зато родители Лердана жили вдалеке от молодых супругов и не лезли в их дела. Лаана хорошо помнила первые полтора года в Тамин-Арване, когда свекор и свекровь считали святым долгом научить новую родственницу жизни и не давали ей покоя. Когда они наконец съехали, решив, что молодым пора самим устраивать собственную судьбу, Лаана вздохнула свободно.

Она до сих пор вздрагивала при мыслях о том, как навязчиво пыталась помочь невестке свекровь после смерти Сарта. "Помощь" состояла в сплошных нравоучениях, что с потерей ребенка справляться можно и нужно. И чем скорее, тем лучше. Ведь жизнь вокруг такая интересная! Можно вышивать, играть на музыкальных инструментах, декламировать стихи мужу… В крайнем случае, другим почтенным дамам.

Правда, у нее не очень получалось самой следовать своим же советам. Лаана немного помнила, какой эта женщина была до того, как у Эртанда нашли магический дар. Хватало и рассказов других людей, чтобы понять, что мать Лердана после этого увяла, стала блеклым подобием себя. Она сидела в четырех стенах, музицировала, изредка приглашала в гости соседок-аристократок или, еще реже, ездила к ним. Единственное, что свекровь делала с удовольствием, это пересказывала уже месяц как протухшие слухи. Или увлекательнейшие новости о том, что кто-то там из дам в ближайших поместьях купил зеленое платье с вот такой оторочкой, которая описывалась в мельчайших подробностях, а еще кто-то забеременел.

Последнее сообщалось с нажимом и особой интонацией. Лаану это доводило до тошноты, которая, естественно, истолковывалась в неверном ключе. Поэтому как только она услышала о смерти эс-Наста и десятках казней в Тамин-Арване, то сразу засобиралась домой.

Родственники отпускать ее не хотели. Как же — завтра большой праздник, Лердан сам приедет в загородное поместье. Куда торопиться? Пришлось сказать, что она боится за мужа и за торговлю, которая обязательно нарушится, если опять начнутся беспорядки. Однако не меньше Лаану волновало и другое, о чем она предпочла молчать.

Хинтас не посвящал ее в подробности готовящегося переворота, но если эс-Наст мертв, значит, все началось. Барону наверняка понадобится помощь. После того как Забвение ничего не смог сказать насчет хранителей, Лаана чувствовала себя виноватой перед союзником. Это же она оттягивала решение до последнего. Если бы раньше выяснилось, что память татуированного раба возвращается так медленно, а к хранителям он не имеет никакого отношения, еще можно было бы попытаться найти другие ниточки связей. Заниматься этим за несколько дней до Ильтирева, когда Хинтас готовился ударить по позициям графа, было уже поздно, а находясь в центре событий, она хоть как-то могла загладить свою вину.

Лаана не сомневалась, что барон победит. Он достаточно умен, чтобы уничтожить улики против себя, и заставил высоко оценить себя не только общественность Тамин-Арвана, но и короля Эгдара. К тому же на его стороне был Глас Города, а за этим баламутом — вся городская беднота. Да как вообще при таких условиях можно проиграть?

Поэтому в Тамин-Арван утром перед Ильтиревом Лаана ехала со спокойной душой. Единственное, что ее беспокоило, это странная погода. После вчерашней бури, во время которой подтопило очередной участок посадок экспериментального винограда (а свекор клялся, что это никак невозможно), солнце так и не появилось. Небо было затянуто сумрачной сероватой дымкой, но духота стояла такая, что хоть чай в ней заваривай. Как будто и не осень вовсе, а все еще середина лета. На проселочной дороге стояла тишина, только пели птицы да иногда в виноградниках по обочинам раздавались переклички рабов. Казалось, вот-вот грянет гроза.

Отодвинув занавески, шердка смотрела в окно и лениво обмахивалась веером. Настроение было хорошим и сонным. Хотелось коловника и вина. Лаана считала мгновения до того момента, когда получится добраться до дома и наконец-то отдохнуть от назойливого жужжания родственников. И можно будет есть, что она привыкла, а не то, что, по мнению свекрови, "правильное и здоровое для молодой женщины и будущей матери".

— Может быть, вы изволите почитать книжку? — спросила сидящая напротив Нади.

Служанка тоже маялась от безделья. В родительском поместье слуг хватало с лихвой, но приличия требовали, чтобы Лаана привезла с собой не меньше определенного количества человек. Из них занятия находились только для Нади, да и тех оказывалось немного. Лаане редко позволяли делать хоть что-то, кроме как валяться в тени внутреннего двора за рукоделием или прогуливаться по винограднику. Она же гостья! Жаль, никто не подумал, что от такого гощения легко сойти с ума.

— Если хочешь, сама ее возьми, — сказала Лаана.

Служанка это и надеялась услышать. Она с удовольствием открыла томик. Читала Нади плохо, водя пальцем по строчкам и губами проговаривая слова, но мечтала научиться делать это так же быстро, как господа. Тогда, если хозяева сменятся, можно будет требовать более высокую плату за службу. Лаана не была против. С недавнего времени она начала задумываться о том, чтобы подыскать себе другую прислугу.

Степенный ход гармов неожиданно замедлился. Кучер выругался, на середине бранной фразы спохватился и "зажевал" ее. Экипаж покачнулся — зашевелились охранники.

— Что случилось? — спросила Лаана, высунув голову в окошко.

— Мужик какой-то посреди дороги ковыляет, — зло ответил кучер. — Сворачивать не хочет, Урд его дери, а колея такая, что не объехать.

— Да он ранен! — воскликнул один из охранников.

— Глянь, — добавил второй. — Это не Таш случаем?

Карета закачалась, глухо застучала обувь спрыгивающих на землю мужчин. Не выдержав, Лаана распахнула дверцу и тоже соскочила на пыльную дорогу.

Это действительно был Таш. Она узнала его сразу, по фигуре, манере ходить, хотя шерд прихрамывал. Сердце екнуло от непонятного чувства.

Ночь у раба выдалась заметно длинной и непростой. Он снял кафтан и повязал его вокруг пояса, оставшись в длинной рубахе, которая в нескольких местах покраснела от крови. Складки на одежде, остающиеся после долгого лежания в сундуке, выдавали, что Таш недавно переоделся. В какое месиво превратилась предыдущая смена белья, Лаана боялась представить. На лице, и без того украшенном несколькими шрамами, появились ссадины и синяки. Открытые по локоть жилистые руки покрывали плохо смытые пятна крови и грязи, уходившие под закатанные рукава. Дорожная сумка, которая совсем не казалась тяжелой, заметно тянула шерда к земле. Взгляд у Таша был изможденный и страшный.

Увидев Лаану, он отмахнулся от охранников, наперебой спрашивавших, каким ветром его сюда занесло, и направился прямиком к хозяйке. Выражение лица у раба сразу смягчилось. Приблизившись, Таш сделал порывистое движение, будто собирался обнять Лаану, но опомнился и всего лишь сжал ее плечи. Ничего не сказал, только смотрел, и в глазах цвета пламени светились чувства, которым Лаана затруднялась подобрать названия. Облегчение, счастье, печаль — как можно испытывать все это разом?

— Госпожа, — тихо произнес Таш.

В его голосе сквозила нежность. Сквозь ткань платья Лаана ощутила тепло и сухость сильных ладоней. Сердце затрепетало еще сильнее. Давно ее так никто не встречал. И отчего-то это было приятнее, чем когда ее кружил по комнате Эртанд.

Напомнив себе, что она замужем, а вокруг слуги, которые все расскажут Лердану, Лаана прочистила горло.

— Что случилось, Таш? Что ты тут делаешь? Почему…

Взглянув на его шею, Лаана осеклась. Предыдущий вопрос напрочь вылетел из головы.

— Где твой ошейник?

— В городе мятеж, — хрипло ответил шерд. — По домам ходят люди Гласа Города, освобождают рабов и убивают аристократов. Когда я уходил, там… — он сглотнул, поморщившись. — Убили торговцев невольниками и выпустили рабов. Они как озверелые все. Им и оружия не надо, они с голыми руками бросаются и рвут врагов зубами. В Тамин-Арване сейчас хуже, чем в подземных чертогах Урда. Госпожа, разворачивайтесь. Нужно ехать в Шердаар.

— Что за чушь ты несешь?

— Это не чушь, — Таш зажмурился, будто от сильной боли. — Ваш муж мертв. Убит Гласом Города. Я пытался его защитить, но… Смог только отомстить.

Что?

— Вас тоже ищут. В городе уже знают, что барон эс-Бир приложил руку к убийству графа, а вы с ним были торговыми компаньонами, давали ему займы. Стража взяла любовницу барона, ту рабыню, с которой лепили статую, а она рассказала про его сообщников. Говорят, вы соучастница. Посредница между бароном и хранителями, которые создали ту штуку, снимающую ошейники. В дом приходили стражники, хотели вас забрать. Сказали, что вас могут вздернуть перед городскими воротами.

ЧТО?!

Лаана вырвалась и сделала несколько шагов назад. Сердце забилось еще быстрее, но гулко и с болью.

— Ты врешь, — прошептала она. — Ты и раньше мог врать, а теперь и подавно.

— Да зачем мне это? — Таш снова протянул к ней руки, но хозяйку загородил хмурый охранник. Шерд глянул на него, разочарованно мотнул головой и остался стоять на месте. — Я не буду вам врать после всего того, что вы для меня сделали.

— На тебе нет ошейника! Как это получилось, если его снимают повстанцы, а ты защищал от них моего мужа?

С ответом он замешкался.

— Держите его. Едем дальше в Тамин-Арван, — дрогнувшим голосом объявила Лаана. — Там выяснится правда.

Двое охранников скрутили Ташу руки за спиной. Он не достал меч из ножен и не вырывался, продолжая говорить, даже когда его подтолкнули к запяткам кареты, где ехала охрана.

— Госпожа, не глупите! За вами выслали целый отряд, чтобы казнить вас и показать народу и выжившим аристократам, что стража хоть что-то делает для восстановления порядка. Я их чудом обгоняю. И то потому, что меня довезли до развилки на Саншет, а дальше я пошел пешком. Как думаете, сколько у стражи на гармах займет времени сюда добраться? Надо разворачиваться и ехать в Шердаар!

Она в самом деле развернулась, но взобралась на приступку, плюхнулась на сиденье и хлопнула дверцей.

— В Тамин-Арван! — приказала Лаана кучеру.

Гармы недовольно заурчали, и экипаж покатился дальше по дороге. Хотя механизм кареты тихонько поскрипывал, а птицы снаружи продолжали петь, казалось, что наступила полная тишина, какая бывает глубокой ночью.

Ни единого ругательства от кучера. Ни единого слова от охранников, рты которых обычно не затыкались от пустого трепа. Нади смотрела в сторону. Книгу служанка больше не читала.

Руки мелко тряслись. Их дрожь Лаана спрятала в складках широкого летнего платья. Вдруг подумалось, что подол будет красиво развеваться на виселице. От этой идиотской мысли захотелось согнуться и крикнуть кучеру, чтобы он в самом деле гнал к Шердаару.

Пришлось напомнить себе, что безумные новости Таша ничем не покреплены. Он врал, он просто не мог не врать. Что за любовница у Хинтаса? Да не интересуют его женщины, иначе бы он давно женился! И хранители — не было же никаких беглых тинатов. Заб ничего о них не знает, тот маг в Шердааре сбежал раньше, чем помог! А займы? Ну какое они могут иметь отношение к убийству эс-Наста? Есть же бумаги, в которых записаны все расходы!

А значит, вранье и то, что Лердан мертв. Он просто не может быть мертв. Он сильнейший воин, тренировался с ранних лет. Глас Города его убил — совершеннейшая глупость. Шут не стал бы нападать на мужа своей сторонницы. Он свихнулся, но не настолько же!

"Повесят, — постукивало тем временем на окраине сознания. — Меня повесят за измену".

"Не повесят", — заставляла себя мысленно проговаривать Лаана. Стража ничего не сможет доказать. Для суда нужны свидетели, а их не будет и быть не может. О том человеке, кто связывался с тем хранителем в Шердааре, известно ей одной. Глупо предоставлять страже доказательства против себя же. А если там что-то баронских бумажках накарябано, так это все ложь с целью очернить и не возвращать крупный долг! Да-да, все так и есть!

Так она сможет сказать, если суд вообще будет. А если нет? Если все закончится на коротком разбирательстве в закрытой комнате ратуши с подкупленным судьей?

Перед внутренним зрением опять предстало видение виселицы.

А если бежать к отцу, как советует Таш? Перевал еще не расчищен, придется ехать окольным путем, а там пожары. И нужных вещей у нее с собой почти нет. Пара платьев, совсем чуть-чуть денег. Она же собиралась через пару дней вернуться к родителям Лердана, поэтому и оставила все там. Откуда теперь взять денег на постой и питание? И что делать с кучером, Нади и двумя охранниками? Отпустить или заставить ехать с собой? Они ни в чем не виноваты, какое право она имеет тащить их в чужую страну? Не предадут ли они после того, что услышали?

И придется бросить Лердана. То есть он уже мертв, ему будет все равно, но как можно уехать, не похоронив его? А если Таш ошибся или врет и Лердан жив-здоров, что он подумает о ее побеге?

Кровь Кеша, как же в этом разобраться…

Лаана закрыла лицо ладонями. Несмотря на невыносимую жару, они были ледяными. Вдох — выдох.

"Надо разворачиваться. Но не в Шердаар, а к родителям Лера. Собрать вещи и уже потом уезжать".

Это казалось самым рассудительным решением. Она постучала в крышу кареты, привлекая внимание кучера.

— Поворачивай скорее! Мы возвращаемся в поместье.

Слуга крякнул.

— Как пожелаете, госпожа, только как же ж я разверну карету-то на такой узкой дороге да между виноградниками? Это надо подальше проехать. Там место есть удобное.

Лаана скрипнула зубами.

— Ладно, давай доезжай до твоего места.

Она продолжала убеждать себя, что бояться нечего. Но Таш сидел смирно в окружении охранников и не пытался сбежать. Значило ли это, что он уверен в своей правоте? Похоже, что да. Или шерд повредился умом.

— Скачут впереди, — донесся снаружи голос кучера. — На гармах. Аж пыль столбом стоит. Блестит что-то… Да это никак стражники?

На миг Лаана почувствовала себя так, словно умерла.

— Останавливай карету, — произнесла она. Поняв, что едва прошептала это, повторила громче: — Останавливайся!

С приступки Лаана сошла, не дожидаясь, пока гармы замрут. К экипажу и правда приближались стражники. Так сверкать могли только их нагрудники.

— Высвобождайте гармов из упряжи.

Лаана обернулась. Таш привстал и смотрел на нее. Охранники за ним следили, но не придержали. Неужели поверили ему?

"Хватит обманывать себя. Я же тоже, дура, поверила".

— Что ты сказал?

— Стражники в доспехах. Их гармы тяжело нагружены и проделали длинный путь. Они устали. Ваши ящеры свежее. Если оседлаете кого-то из них, сможете оторваться от погони.

— У меня нет причин бежать от них!

— Они так не считают. Иначе бы не послали за вами вооруженный отряд.

Лаана закусила ноготь на большом пальце, опомнилась и убрала ладонь за спину. Не время для глупых детских привычек.

— Разумно. Снимите с животных упряжь, — обратилась она к слугам.

С кареты те слезли неохотно и работать не торопились. "Сомневаются, — поняла Лаана. — Думают, что я изменница".

Правильно думают.

Топот стражницких гармов становился все ближе. Уже можно было различить их длинные изогнутые шеи, за которыми покачивались мужчины в конусообразных шлемах. Из слуг быстрее всех работал Таш — и это с учетом того, что он был ранен. Лаана прикрикнула на охранников, но толку с этого оказалось немного. Рабский ошейник носил всего один. И защищать хозяйку от стражи он не станет.

Рабов мог купить любой, у кого хватало денег, но ошейники принадлежали короне. Приказы ее представителей имели высший приоритет над приказами хозяев. А кем еще были стражники, как не представителями короны…

Лаана почти чувствовала, как на ее шее сжимается удавка. Связь с беглыми магами, соучастие в убийстве графа — это измена, поэтому рубить голову ей не будут. Таких стража с позором вешала, как простолюдинов, чтобы поставить клеймо на весь род преступника. Бедные, несчастные родители Лердана! Они могли раздражать, но не заслуживали такой участи.

Поводья Таш протянул Лаане, когда отряду стражи оставалось до кареты десятка два длинных гармовых шагов. Другой охранник попытался загородить хозяйку, но она его отодвинула и приняла ремни.

— Садитесь и бегите, — настойчиво произнес шерд.

— Нет. Сначала я услышу, в чем меня обвиняют и обвиняют ли вообще. Ничего против закона я не совершила.

У нее и себя плохо получилось убедить, не говоря уже о слугах. Все подавленно молчали, а Нади вообще не вышла из кареты, словно ее это не касалось. Рядом с госпожой встал только угрюмый Таш. Можно было потребовать от охранников защищать хозяйку до последней капли крови, но Лаана колебалась. Они все равно не последуют приказу. К тому же она не видела в этом смысла.

За ней прислали шестерых человек. Чешуя гармов искрилась в мутном свете дня и переливалась ярче, чем драгоценный камень в ее кольце. Крошечные передние лапы ящеров, похожие на недоразвитые крылья, были длиннее и крепче, чем у того, поводья которого Лаана сжимала в ладони, а сами гармы — крупнее. Их вытянутые головы поднимались над самым высоким из стражников, мощные лапы оставляли следы на дороге.

Стражники вблизи впечатляли меньше, чем их ездовые животные. Утомленные лица, испещренные струйками пота, медлительные движения, да и доспехи не такие уж блестящие. Но у мужчин были мечи и булавы, а гармы на людей, если не злить, не нападали.

Просить освободить дорогу стражники не стали. Наверное, по карете догадались, кто перед ними. Самый молодой, явный новичок в страже, остался на гарме, другие спешились. Узнать среди них командира было легко. Герб тамин-арванской стражи с крепостной стеной венчала серебристая корона — знак отличия. Лаана вгляделась в лицо мужчины. Бледное, как у всех силанцев, успевшее покрыться дорожной пылью. Светло-зеленые глаза смотрели устало и сердито. Он не хотел тут находиться.

— Лилана эс-Мирд? — уточнил командир, привычно исковеркав ее имя.

— Это я. Чем обязана вашему вниманию, офицер?

Она хотела, чтобы это прозвучало строго, но голос предательски дрогнул.

— Вы арестованы по обвинению в сообщничестве с бароном Хинтасом эс-Биром, в подготовке убийства графа Нэндими Чейлеба эс-Наста и мятежа в Тамин-Арване, а также в запрещенных сношениях с беглыми тинатами, кои в народе называются хранителями, — отчеканил стражник. — Именем короля вам приказано явиться в ратушу для выяснения степени вашей вины и определения наказания.

Лаану будто ударили. Вот как. Никаких вежливых приветствий, "с порога" арест. И не выяснение вины, а выяснение ее степени. Дескать, просто мы вас повесим или четвертуем. А может, для начала еще ногти вырвем.

— Соболезную вашей потере, — вдруг добавил командир, словно сказанного было мало. — До нас дошли новости, что ваш муж погиб в драке с бунтовщиками.

Мир закачался. Вправо-влево. Как в лодке на бурной реке.

"Да что ж такое…"

В действительность Лаану вернула резкая боль. Запястье будто сжали тисками.

— Беги к горам. Я догоню, — шепнули на ухо.

Сильные руки подхватили ее и подкинули в воздух. Чтобы удержаться, она бессознательно схватилась за шею появившегося перед ней гарма, вовремя вспомнила, что так делать нельзя, если не хочешь тут же грохнуться на землю вместе с животным, и сползла ниже. Мелькнула мысль, как глупо это должно выглядеть. Но стоило гарму рвануться с места — и Лаана могла думать лишь о том, как без седла удержаться на хребте ящера.

Мир снова закачался. Теперь — вверх и вниз. В ушах засвистел ветер.

Вместо того чтобы бежать прямо, гарм помчался в сторону и выправился каким-то чудом, едва не врезавшись в шпалеру с виноградной лозой. Он повихлял еще изрядно, прежде чем Лаана догадалась, что забыла о поводьях и сама же тянет гарма вбок. Чуть не свалившись, она наконец перехватила ремни так, как нужно, и направила его к горам.

Позади раздавался шум. Лаану тянуло повернуться и узнать, что там происходит, где Таш, но она заставляла себя смотреть вперед, на горы. И не только потому, что боялась кубарем покатиться с гарма. Она и так держалась с огромным трудом.

Страшнее всего было обнаружить, что Таша убили, а ее преследуют шестеро стражников.

Мимо пролетали ряды виноградных лиан, сливаясь в одну неразборчивую полосу. Мелькнуло пятно — чье-то поместье, окруженное плантациями. Скоро шум остался далеко позади и затих, но топот остался. За ней и в самом деле кто-то ехал. Лаана попыталась хлестнуть гарма, чтобы он двигался быстрее. Животное неожиданно издало пронзительный звук, наклонилось и чуть не сбросило ее с себя, даже не подумав ускориться. Как этого добиться, она не представляла. И теперь прекрасно понимала, почему Лердан ненавидел этих тварей.

— Сворачивай! — заорали сзади.

У Лааны отлегло от сердца. Голос принадлежал Ташу.

Она осторожно потянула вправо, в просвет — одну из дорожек между опорами для лиан. К счастью, гарм догадался, чего от него хотят. Когда Таш крикнул спешиваться, она еще раз натянула поводья и с огромным облегчением соскользнула на землю, стараясь не содрать о его чешую кожу.

Лаана не провела на ящере и четверти часа, а чувствовала себя так, будто не ехала верхом, а везла гарма на себе.

— Пригнись!

На сей раз голос прозвучал совсем близко, хотя звук топота продолжился и ушел куда-то в сторону. Лаана наконец-то позволила себе повернуться.

Между шпалерами, наклонившись, к ней спешил Таш. Второго гарма видно не было. Да и этого шерд сперва подтолкнул, а потом ударил по хвосту, вынуждая бежать дальше по винограднику.

— Ты их убил? — шепотом спросила Лаана.

— Шесть задоспешенных воинов? — он фыркнул и подал ей свой кафтан древесного цвета. — Накинь. В этом платье ты слишком хорошая мишень.

Лаана опустила взгляд. Алый — ее любимый. Знала бы заранее, что тут такое будет, надела бы зеленый. Да что там, сразу отправилась бы в Шердаар…

— Что дальше? — спросила она.

— Поползем к горам. Голову не поднимай. И молись Илю, чтобы стражники не заметили, что на гармах нас больше нет, и поехали за ними. Тогда проскочим.

Забывшись, Таш начал не только обращаться к ней на "ты", но и командовать. Лаана не стала его поправлять. Странно, но такое обращение от недавнего раба казалось естественным. Он явно гораздо лучше знал, что делать.

Может быть, у него получится ее спасти?

В это хотелось верить изо всех сил, и в то же время от отчаяния щипало в горле. Продвигаться к горам, согнувшись в три погибели, было тяжело. Лаана пожалела о том, что слезла с ящера. Сейчас та бешеная скачка виделась чуть ли не катанием на облаке. Платье до пят мешалось, путалось в ногах. Чтобы не упасть, приходилось задрать подол до нижнего белья и все время поддерживать. Под тонкой подошвой легкой обувки ощущался каждый камень. От взрыхленной почвы шел жар, и скоро захотелось пить. Листья и усики винограда лезли в лицо. Ткань цеплялась и трещала по швам, когда Таш протаскивал Лаану сквозь лозу — нужно было отойти как можно дальше от дорожки, по которой помчался гарм.

До отца она так не доберется. Хотя какое там до отца — до маячивших впереди гор дотерпеть бы. "Будь проклят тот день, когда я согласилась помочь Хинтасу…"

Мимо пробежал гарм. Ступал он тяжело, каждый шаг сопровождался клацаньем металла. Стражник. Лаана внутренне сжалась. Неужели они рядом с дорогой? А ей чудилось, что они прошли половину виноградника!

Снова звуки. Похожие, но все-таки немного иные — бух-бух, звяк-звяк. Слишком близко. Как она умудрилась их пропустить? Заслушалась собственным рваным дыханием?

Таш толкнул ее в заросли винограда и спрятался рядом. Приложил палец к губам. Как будто она ничего не понимает! Лаана постаралась вообще не дышать и для верности закрыла рот ладонью, прижимаясь к шерду. В бок больно упирался эфес меча, но шевелиться было нельзя.

Ее нет. Ее здесь нет…

— Эй! Я что-то вижу!

Завопили как будто прямо над головой. Лаана вдруг заметила, что край платья торчит снаружи их жалкого укрытия, и скорее дернула ткань на себя.

"Пожалуйста, Великий Илаан. Больше никаких мыслей об освобождении рабов. Больше никогда, клянусь. Пожалуйста, умоляю!"

— Вон туда! Что-то шевелится!

Мир застыл. В голове не осталось места даже для молитв. Только для одной мысли.

Я не хочу умирать.

Поступь гарма стала удаляться.

Это были самые желанные звуки в жизни Лааны. Она не была уверена, что так ждала даже первого плача своего ребенка.

— Живее, — шепнул Таш.

Он схватил ее за руку и опять потащил через виноградник. В тот же миг неподалеку закричал стражник. Лаана уже обмерла, но мужчина орал что-то про Урдова варха, который разодрал ему лицо.

Бред какой-то. Вархи — умные птицы, они не будут атаковать воина в поле. Наверное, ей это послышалось.

Еще чуть-чуть — и она не то что не слышала, а уже не видела ничего, кроме черно-серой земли и зелени винограда. Бежать, бежать, через "не могу" шевелить налившимися свинцом ногами. Лаана могла поклясться, что ее выдаст если не красное платье, то хрип. Хорошо, что на пути не попадалось рабочих, только один, и того удалось незаметно обогнуть. К счастью, варх отвлек внимание на себя. Это правда оказалась горная птица — скоро над головой захлопали кожистые крылья. Лаана уже испугалась, что хищник выбирает новую жертву, попроще, но он передумал нападать и взвился в небо.

А потом сзади раздались новые крики и звон стали. Лаане хотелось высунуться, проверить, что там, но Таш не позволил. Он отполз подальше, посмотрел сам и вернулся с озадаченным лицом.

— Стражников кто-то убивает.

— Кто? — спросила Лаана.

— Урд знает. Первый раз их вижу. Мятежники, наверное. Я бы к ним не совался — могут и нас на всякий случай прирезать, если узнают в тебе аристократку. Отдохнула? Нужно спешить.

Она покачала головой. Легкие горели. Сделать еще хоть шаг казалось невозможным.

— Может, посидим тут? Вдруг нас не заметят…

— Надо идти. Давай, давай же!

После нескольких попыток случилось чудо — Лаана нашла в себе силы поползти дальше. Как выяснилось, это было ненадолго.

— Лилана эс-Мирд и ее слуга! Можете выходить без страха. Мы не причиним вам вреда.

Таш продолжал тянуть ее вперед, но Лаана вырвалась и со стоном села возле виноградного куста. "Без толку, все без толку…"

— Мы знаем, что вы там! — добавил новый голос, женский, с сильным шердским акцентом.

— Достали, — вслух произнесла Лаана.

— Ты что творишь? — прошипел Таш.

Бывший раб уставился на хозяйку, как на полоумную, когда она с кряхтением поднялась на ноги и выпрямилась.

— Сдаюсь. Признаюсь во всех грехах. Только убейте сразу, хватит издеваться.

В ответ Лаана ожидала чего угодно, только не смеха. Однако силанец — совсем не стражник, по виду обычный путник, стоявший всего в трех рядах шпалер от нее, — именно это и сделал: согнулся, давясь от хохота. Пока она соображала, как это понимать, рядом с ней встал Таш.

— Убью любого, кто к ней притронется, — прорычал он, доставая из ножен меч.

Лаана зажмурилась.

— Дурак. Тебе-то зачем умирать? Убегай.

— Экая парочка, — все еще смеясь, произнес силанец. — А барон-то прав был. Лихета, глянь, дочка вся в тебя!

Она моргнула и перевела взгляд на женщину рядом с незнакомцем. Темные гладкие волосы с проседью, заплетенные в косу. Гордый взгляд карих глаз, маленький нос, острый подбородок. Лаана словно посмотрелась в зеркало, которое умело показывать людей спустя двадцать лет и в национальной одежде: длинной подпоясанной рубахе и штанах, по-мужски прихваченных снизу обмотками. Весь наряд покрывала вышивка из шерстяной нити, подозрительно похожая на тинатские символы. Такая же красовалась на рубашке силанца, который держал на согнутой руке некрупного варха.

Лихета. Если без силанского акцента, то Ли Хетта. Быть не может.

— Мама? — слабым голосом спросила Лаана.