Друзья осмотрели поляну. Солнце уже опустилось за кроны деревьев, но птицы еще пели, радуясь ясному летнему небу и воздуху, напоенному ароматом цветов. Здорово было здесь!

— У нас сегодня знаменательный день, — задумчиво сказал Муфта. — Впервые в жизни мы оказались вместе.

— Верно, — оживился Полботинка. — Надо это как-то отметить.

— Конечно, — сказал Моховая Борода. — Но ты, Полботинка, отметишь этот день прежде всего тем, что выпьешь отвар из оленьего мха, который я приготовил для тебя с такой заботой и любовью.

— Неужели весь? — несчастным голосом спросил Полботинка.

— Весь, — ответил Моховая Борода. — До последней капли.

Он принес из машины кастрюлю и решительно протянул ее Полботинку.

— Это несправедливо, — продолжал сопротивляться Полботинка. — В городе дети сидят без молока, а старый бродяга вроде меня будет в это время пить драгоценный отвар как воду. Совесть не позволяет мне допустить такое. По-моему, это страшно несправедливо по отношению к малышам.

— Не крути, — сказал Моховая Борода. — Во-первых, у тебя кашель, а во-вторых, этот отвар очень горький, ни один нормальный ребенок его и в рот не возьмет.

Полботинка с отвращением посмотрел на кастрюлю.

— Очень горький? — грустно спросил он и закашлялся.

— Возьми себя в руки, — вмешался Муфта. — Не младенец же ты в самом деле. Что тебе каких-то два горьких глотка!

Полботинка покашлял еще и понял: деваться некуда.

— Думаете, я боюсь, да? — Он с вызовом посмотрел сперва на Моховую Бороду, затем на Муфту. И взял кастрюлю.

В глазах мелькнуло отчаяние, но, зажмурившись, он начал пить. Моховая Борода и Муфта молча следили за ним.

Кастрюля опустела быстро.

— Готово дело, — заявил Полботинка. — Пусто.

— Ты просто молодец, — похвалил его Моховая Борода. — Именно так и нужно пить этот отвар.

Полботинка смотрел победителем.

— Что же дальше? — спросил он бодро. — Как мы продолжим праздник? Может, сварим еще кастрюльку отвара, чтобы и вам досталось?

— Мгм… — протянул Муфта. — Честно говоря, мне не хотелось бы снова садиться за руль, я очень устал от этой бешеной гонки.

— Но послушай, дружище, — засмеялся Полботинка. — Ведь машина — не единственный способ вскипятить воду. Мы разведем костер.

— Правильно! — воскликнул Моховая Борода.

Отвар очень здорово подействовал на Полботинка, ему приходят просто блестящие мысли.

— Конечно, мы разложим костер и проведем чудесный вечер!

— Между прочим, у меня в холодильнике осталось несколько охотничьих колбасок, — сказал Муфта. — Правда, я собирался приберечь их ко дню рождения, но сейчас, думаю, они нужнее. Представляете, как они зашипят над огнем!

— Когда у тебя день рождения? — поинтересовался Моховая Борода.

Муфта махнул рукой.

— До него почти целый год, — сказал он. — Последний день рождения был у меня две недели назад.

— Ну, за такое время мы наверняка достанем еще колбасок, — заметил Полботинка, и на этом дело было решено.

На поляне закипела работа. Муфта и Моховая Борода быстро набрали шишек и хвороста. Затем Муфта вырезал подходящие ольховые прутья, а Моховая Борода нашел в лесу пучок прекрасного оленьего мха, так что отпала необходимость кипятить собственную бороду. И даже обнаружил неподалеку родник со светлой, прозрачной водой. Полботинка во всех этих хлопотах сам не участвовал, но зато поминутно давал указания.

Когда начало смеркаться, приготовления к вечеру у костра были уже закончены. Костер загорелся от первой же спички, зажженной Моховой Бородой, и Полботинка решил, что это добрый знак.

— У меня обычно уходит на разжигание костра от восемнадцати до двадцати двух спичек, — сказал он. — Моховая Борода у нас просто молодец.

А Моховая Борода тем временем наполнил кастрюлю родниковой водой, с помощью двух рогаток подвесил ее над огнем и спросил:

— Какой отвар приготовим? Слабый, средний или крепкий?

— Думаю, надо послабее, — сказал Муфта. — Может, тогда он не будет таким горьким. А крепким пусть Полботинка лечится.

— Горький отвар, конечно, вещь замечательная, — заметил Полботинка.

— Но сейчас и я за слабый. Горькое вроде бы не совсем подходит к нашему теперешнему настроению.

Моховая Борода не стал возражать и опустил в кастрюлю всего пару волоконец мха. После этого он нанизал на прут несколько колбасок и поднес их к огню.

Полботинка протянул к костру ноги.

— Никогда еще моим пальцам не было так уютно, — сказал он умиротворенно.

— А я у костра всегда побаиваюсь: вдруг борода загорится. Для этого ведь много не надо — хватит и крохотной искорки.

— Если такая беда случится, сразу же опускай бороду в отвар, — посоветовал Полботинка. — Может, от этого он станет чуточку горче, да ничего.

И Муфта добавил:

— Мы очень ценим твою моховую бороду, дорогой Моховая Борода. Ради нее мы готовы пить отвар любой крепости.

Моховая Борода был до глубины души тронут этими изъявлениями дружбы.

— Спасибо вам, — проговорил он растроганно. — Конечно, я постараюсь уберечься от искр. Будем надеяться на лучшее.

Между тем охотничьи колбаски как следует подрумянились, а вскоре был готов и чай. Друзья ели и пили, блаженно грели у огня то один бок, то другой и беседовали о всевозможнейших любопытных событиях, происходящих на белом свете. Словом, вечер у костра действительно удался.

— Жарко становится, — произнес Муфта. — А от тепла меня всегда клонит ко сну.

— Так скинь свою муфту, — посоветовал Полботинка. Но Муфта покачал головой:

— Это невозможно, — сказал он. — Ведь меня зовут Муфтой. А если я сниму муфту, то я уже не буду Муфтой!

С ним пришлось согласиться.

— Коли так, давайте спать, — предложил Моховая Борода.

— Уж что-что, а отдых мы, безусловно, заслужили, — добавил Полботинка.

К тому же и время было позднее. Небо стало черным, над кронами деревьев медленно катилась золотисто-желтая луна.

Муфта и Полботинка постелили себе в машине, а Моховая Борода лег спать под открытым небом.

— Надеюсь, тебе не помешает, если я во сне случайно пошевелю пальцами ног, — сказал Муфте Полботинка.

— Конечно, нет, — улыбнулся Муфта. — Главное, что ты больше не кашляешь!

Полботинка хмыкнул.

— Насчет кашля можешь не беспокоиться, — подтвердил он. — Благодаря отвару кашель как рукой сняло.

Друзья пожелали друг другу спокойной ночи, и через несколько минут над поляной воцарились покой и тишина.