ля Трембоуда наступили трудные дни. Ему хватало уже того, что весь день напролет приходилось не слезать с лошади, но это было не самое страшное; окружающее общество – вот что портило ему нервы.

Багутские мужчины были просто сами не свои, когда дело касалось женщин, в особенности если женщины привлекательны и из дальних краев. Целая толпа паразитов пыталась заговорить с Беситой, подъезжая к ней бочком на лошадях или быстро вклиниваясь, чтобы отделить ее от Трембоуда и других солдат Туммуз Оргмеина.

Трембоуд пользовался заклинаниями, а когда они не помогали, то в ход шли дубинки; а скоро пришлось вытащить и клинки, пригрозив отрезать багутские головы.

Старый Паштук приказал, чтобы его люди оставили принцессу в покое, но приказ выполняли плохо, особенно кто помоложе и понахальней. Паштук уже не имел достаточного влияния на молодых людей, которые все поголовно разделяли взгляды Догбола, вождя копьеносцев.

Догбол говорил, что надо убить чародея, захватить женщину, разделить ее между воинами и, попользовавшись ей какое-то время, тоже убить. Таким образом Паштук вставал на пути исполнения желаний молодых воинов своего племени.

Еще Догбол говорил, что, когда чародей умрет, они отправят Року послание в его жуткий город, сообщив, что Трембоуда на краю леса убили эльфы. Ободренные таким образом, молодые воины стали особенно агрессивными.

Худшие мгновения для Трембоуда и Беситы настали ночью, когда они коротали время в своей палатке в долине Ган. Трембоуд почти не смыкал глаза, а его люди по очереди стояли на страже, чтобы присматривать за юными багутскими самцами.

Три раза кочевники спотыкались о протянутую проволоку, и их приходилось отгонять прочь. Причем на третий раз багутов было шестеро, и завязавшаяся схватка проходила почти у самой стенки палатки. Трембоуд был вынужден отправить на тот свет молодого парня, который чуть было не утащил Беситу куда-то в ночь.

Чародей отослал назад голову парня вместе с громкими жалобами Паштуку. Ответом была зловещая тишина.

Утром Догбол, с группой воинов проезжая мимо, с ненавистью посмотрел на Трембоуда и шестерку кавалеристов. Паштука нигде не было видно. Трембоуд чувствовал, что нервы его натянуты до предела; он ожидал вероломной атаки в любой момент.

А тут еще двое его людей, Сиурд и Джоаб, оторвались поутру от колонны и исчезли в просторах долины. Они смекнули, как поворачиваются события, и не имели никакого желания добавлять свои черепа в ожерелья багутских женщин.

Наконец возвратились долгожданные разведчики, и багуты взволновались. Впереди лежала река, которую они перейдут нынче вечером и встанут лагерем в Верхнем Гане.

Через час впереди показался ряд низких утесов, нарушающих гладкую однообразность долины. Постепенно они подходили ближе и вскоре могли уже рассмотреть реку, синевато-серый извив торопливой воды.

Трембоуд не слишком-то беспокоился насчет переправы, полагая, что вожди багутов знают, что делают. В конце концов, они переправлялись через реку два раза каждый год.

Но, к ужасу Трембоуда, переправа быстро превратилась в беспорядочную, суматошную толкотню. Багуты старались друг друга опередить, мешали один другому, а скотина вообще отправилась через реку сама по себе. Вереницу навьюченных животных сбило с ног и чуть было не унесло потоком, и женщины тут же устроили драку, выясняя, кто виноват.

Потом у фургона, который перевозил имущество семейства Паштука, прямо посередине брода сломалось колесо. Движение было остановлено, пока мужчины изо всех сил старались починить колесо и вытащить фургон из потока.

Наконец багуты с грехом пополам переправились; Трембоуд и Бесита, несмотря на предупреждения, стали верхом пересекать поток. Лошади их плыли резво и ровно. Правда, Беситу в какой-то момент чуть было не отнесло в сторону, но лошадь вовремя взяла нужное направление, и скоро они были на другом берегу, промокшие и дрожащие, но невредимые.

На берегу царил полный хаос, племя разбиралось со своими пожитками. Десятки отвязавшихся лошадей перемешались с навьюченными животными и обозом фургонов. Повсюду сновали багутские женщины, распутывая веревки и отвязывая животных. Шум стоял оглушительный.

Трембоуд обернулся назад, к воде. Его люди пересекали поток, но вместо четверых всадников он увидел только троих.

Когда они догнали его, он свирепо набросился на Раканца.

– Где Стрейк?

– Полагаю, подался на юг, – ответил Раканц.

– Проклятый предатель! Рок еще оторвет ему башку.

– Только если мы выживем. Судя по моему опыту игры в карты со Стрейком, я могу сказать, что он из тех, кто рискует мудро.

– М-м-м. – Трембоуд был не в восторге. Впереди сотни миль перехода, это минимум четыре дня без смены лошадей. Ему нужны были люди, коли он собирается пережить этих багутов и доставить принцессу в целости и сохранности.

Если он появится в Туммуз Оргмеине без принцессы или ее опозорят кочевники, то страшно было подумать, что его ожидает. Рок отличался особой жестокостью по отношению к тем, кто навлек на себя его гнев.

Трембоуд отогнал эти мысли и повернулся к Бесите; она уже раскрыла водонепроницаемый вьюк, чтобы достать сухую одежду. Он вздохнул: по крайней мере можно снять эти мокрые тряпки и согреться.

Вместе со своими людьми он забрался как можно дальше вверх по течению, в пределах входа в каньон. Здесь и спешились; пока солдаты пытались, кто как мог, обсушиться, Трембоуд с Беситой переоделись в сухое, спрятавшись за камнями у самой воды.

Наконец Трембоуд вышел из-за камней; он уже слегка успокоился и с нетерпением ждал, когда приготовят какую-нибудь еду. Он решил, что они расположатся лагерем прямо здесь, на месте, и разведут свой собственный костер. Багуты еще долго будут разбираться между собой, а если учесть, как шли дела с Паштуком, Трембоуду очень не хотелось опять просить еду у кочевников.

К тому же, имея за спиной отвесный склон каньона, а сбоку речку, они были с двух сторон защищены от багутских юнцов, и если эта ночь будет такой же бурной, как предыдущая, это им пригодится.

Может, ему следовало пойти и поговорить с Паштуком? Возможно, Паштук до конца не понимал, что Року известно об их путешествии, и тот будет знать, кого наказывать в том случае, если Трембоуд и его пленница не будут доставлены живыми и невредимыми.

Внезапно эти мысли были прерваны громким шумом вверх по каньону, по другую сторону от столпотворения лошадей, людей и фургонов.

Шум становился все громче, послышался топот копыт, и Трембоуд увидел, как горстка всадников в сером талионском обмундировании несется мимо телег багутов, рубя на своем пути все, что попадается под руку.

Трембоуд почувствовал на мгновенье, как у него холодеет сердце. Неужели ведьма получила подкрепление и умудрилась его опередить? Как? Это казалось невозможным. После сражения в лесу ее отряд был разбит вдребезги. Тем временем багутские всадники пронеслись мимо, и пронзительный крик из глоток десятков кочевников рассек воздух.

Бесита взобралась обратно в седло, чтобы получше видеть. Она рассмотрела небольшой отряд всадников, направляющихся вверх по каньону и преследуемых примерно пятью или шестью десятками молодых воинов-багутов.

Трембоуд последовал ее примеру. Он нервничал, озираясь по сторонам в ожидании какого-нибудь подвоха. Здесь явно поработала ведьма, он нюхом чуял ее присутствие.

– Что они делают? – спросила Бесита.

Трембоуд ни в чем не был уверен.

– Они спешились, – произнес Раканц. – Там некое подобие укрепления, у входа в один из тех каньонов.

Трембоуд вытащил подзорную трубу, но держать ее наведенной вдаль, сидя верхом на лошади, напуганной всем этим хаосом, было неудобно. В конце концов он спрыгнул на землю и взобрался на ближайшие скалы. Отсюда наблюдать было легче.

Поперек входа в боковой каньон эти глупцы выстроили стену из камней. Багуты пытались взять стену штурмом, группами по десять или двадцать человек устремляясь вперед и взбираясь вверх, навстречу сплошному ряду солдат со сверкающими клинками в руках. Трембоуд увидел, как семь багутских храбрецов рухнули под аргонатской сталью.

Затем в поле зрения показались еще воины. Трембоуд отвел трубу в сторону. Поток всадников двигался по каньону к месту завязавшейся схватки.

– Они что, идиоты? Все туда решили рвануть? – воскликнул он. – Да у них не больше мозгов, чем у лошадей.

Пока Трембоуд беспомощно наблюдал, багуты подъехали ко входу в боковой каньон, спешились и образовали огромную толпу, окружив стену. Затем они скопом бросились на стену, с трудом взобрались наверх и оказались брюхом к брюху с защитниками.

Трембоуд был в ужасе. По крайней мере дюжина багутов погибла в первой атаке, и теперь он видел, как взвиваются и опускаются лезвия и кочевники шатаются и падают.

– Нет, таких свиней еще поискать! – воскликнул он. – Вы только посмотрите, как они торопятся на бойню.

История выглядела уж слишком глупой, чтобы быть правдой. Зачем солдатам Аргоната принимать на себя весь отряд багутов? Почему багуты впустую тратят свои жизни в этой сумасшедшей атаке?

У Трембоуда побежали мурашки по коже. Ведьма была где-то там, и это было частью ее жуткого замысла. Волосы у него встали дыбом. Он ощущал ее присутствие, как туман, висящий вокруг него.

Он осмотрел окрестности. Лошади сбились в кучу в тупом смятении, загнанные к самому берегу реки. Плотная масса фургонов скопилась в центре вместе с десятками женщин, перегонявших лошадей, быков и длинные шеренги рабов, в основном злополучных теитольских селян. Бичи с треском хлестали направо и налево, покуда багутские женщины с их грубыми голосами вносили в этот хаос хоть какой-то порядок.

Колдунья определенно что-то замышляла. Трембоуд снова посмотрел в сторону сражающихся. Битва достигла своего рода кульминации, драка уже шла на самой куче камней.

А затем он услышал вопли, причем один голос из хора принадлежал ему. Это окончательно лишило Трембоуда равновесия и в переносном, и в прямом смысле – он по уши погрузился в воду.

Трембоуд волчком развернулся.

– Какого… – И почувствовал, как слова замирают на языке.

Громадные монстры поднимались из реки и выходили на берег. Боевые драконы с жуткими длинными мечами, поблескивающими в их лапах. Он почувствовал, как округлились его глаза.

Драконы вышли на берег прямо посреди повозок со скарбом кочевников. Крики женщин слились с новым звуком, это поднимались и падали огромные мечи.

Трембоуд в ужасе наблюдал, как какой-то из исполинских зверей содрал крышу с одного из фургонов и она закружилась в воздухе, пока дракон пробивался через толпу багутов. Мгновенно у Трембоуда созрело решение.

– Назад! Всем немедленно переправляться на восточный берег!

Ловушка! Гнусная ловушка!

Очевидное объяснение промелькнуло у него в голове. Сражение в лесу было уловкой. А теперь ведьма устроила им настоящую ловушку. Не удивительно, что так легко удалось подойти к ним с фланга и разгромить отряд. Все это было частью тщательно продуманного плана.

Трембоуд заскрежетал зубами и погнал свою лошадь обратно в реку. Нет уж, ничего у нее не выйдет, лопни ее глаза!

Если только за всем этим не скрывается еще одна хитрость, о которой он не подумал. С внезапным ужасом в сердце он стал вглядываться вперед, но на другом берегу ничего нельзя было разглядеть.

Вдруг где-то там прячется талионская кавалерия? Что если ведьма рассчитала каждое его движение и теперь спокойно поджидала на той стороне?

Трембоуд приостановился, раздираемый сомнениями.

Именем черных богов, опасность была везде. Трембоуд чувствовал, как еще чуть-чуть – и голова его лопнет от напряжения. Он с трудом пытался с собой совладать.

Драконы подбирались все ближе – нельзя было терять ни минуты! Он заторопился, хватаясь за поводья лошади Беситы и волоча ее за собой. Вода была такой же холодной, как и при первой их переправе, только теперь приходилось плыть в темноте.

Лошадь его неуверенно ступала по дну. Он раздраженно ее понукал; внезапно она поднялась на дыбы, а затем поскользнулась и рухнула в воду.

Трембоуд, сыпля проклятиями, пошел ко дну, перевернулся несколько раз, и тут ужасная вспышка света осветила воду вокруг него, как будто это происходило при свете дня. Он четко увидел илистое дно, какую-то рыбу поодаль, крабов и камни, выступающие из тины.

И когда он выплыл, чтобы глотнуть воздуха, все и вся вокруг него было поражено слепотой.