андиты развязали мешки и швырнули пленников на гладкий каменный пол. Эвандер взглянул вверх и увидел кошмарное лицо чародея – морщинистая кожа складками обвисала на старческих костях.

Бросив взгляд на Сирину, чародей ухмыльнулся.

– О, моя невеста, – прохрипел он. – Ты вернулась ко мне. – Гадджунг закинул голову назад и затрясся от смеха. – Может быть, против своей воли, но ты вернулась к своему любящему жениху.

Девушка смертельно побледнела.

– О моя возлюбленная, – шипело дряхлое существо. – Как же мне не терпится лечь с тобой в постель. Тебе понравится, ты будешь просто в восторге, и ты этого заслуживаешь.

Эвандеру наконец удалось справиться с голосом:

– Оставь ее в покое!

Чародей метнул на юношу огненный взгляд.

– Ты! С тобой я тоже разберусь. Но прежде я получу ответы на некоторые вопросы. И если мне захочется встретиться с моей очаровательной невестой на брачном ложе, то кто ты такой, чтобы встать на моем пути?

– Я люблю ее, а ты – нет.

– Значит, любишь? – Старик вновь откинул голову назад и расхохотался.

Эвандер ощутил, как под взглядом чародея неведомая сила тисками сжимает его голову.

– Я тебе покажу любовь, ты, паршивый смертный! Значит, ты посмел досаждать моей невесте грязными домогательствами?

Юноша задыхался и не мог вымолвить ни слова.

Чародей отвел глаза. Несчастный вновь обрел способность говорить:

– Я не участвую в твоей мерзкой игре.

– Это не игра, дитя мое. Я миллиметр за миллиметром отделю твою кожу от плоти, а в промежуток налью кислоту. Каждая твоя частичка умрет отдельно и страшной смертью, но не раньше, чем ты будешь молить об этом во весь голос. – Чародей погладил морщинистый подбородок. – Но сначала тебе придется ответить на мои вопросы.

Юноша чувствовал себя, как загнанный охотничьими собаками заяц. С того рокового дня, когда он ступил на берег Порт-Тарквила, его преследовала губительная ненависть Гадджунга.

– Ведите их! – отрывисто приказал чародей, отвернулся и гулко прошаркал на другой конец большого зала.

Слуги чародея – кроме кожаных фартуков, на них ничего не было – схватили пленников и, не встретив сопротивления, повели прочь.

Эвандер повернул голову, и по спине его пробежал холодок. Один из слуг показался ему знакомым.

– Косперо! – прошептал юноша.

Ответа не последовало. Мужчина тупо смотрел перед собой.

– Косперо? – вновь попытал счастья Эвандер.

В том, что это его друг или то, что было когда-то его другом, юноша не сомневался. Вскоре он потерял Косперо из вида.

Эта встреча не на шутку напугала юношу. Все это время он был уверен в гибели своего доброго наставника, а теперь оказалось, что чародей с Черной горы превратил Косперо в зомби и сделал своим рабом.

Пленников отвели в небольшое помещение, уложили на стоящие бок о бок столы и привязали ремнями. Под потолком комнатки ярко сиял монжонский светильник.

Чародей оживленно заговорил:

– Ну что ж, вам удалось на время скрыться от меня, но, похоже, так и не удалось уйти достаточно далеко.

Эвандер ощущал себя зайцем с перебитой лапой в руке охотника.

– Насколько мне помнится, я собирался обратить тебя в ничто, когда вы оба исчезли, прихватив с собой волшебный ковер. Это произошло отнюдь не в результате моего заклинания. Мое заклинание было смертельным: ты должен был некоторое время светиться золотистым светом, а потом окончательно раствориться в пространстве. Так нет же, вмешался, дьявол его забери, благословенный Тимнал. Ваше внезапное исчезновение вызвало всеобщее замешательство.

Чародей согнулся и поморщился от боли. Эвандер обратил на это внимание, а Гадджунг заметил его взгляд.

– Да, как видишь, юноша, это все из-за тебя. Из-за твоего мерзкого кинжала. Будь уверен, твой переход в мир иной окажется крайне медленным.

Эвандер стиснул зубы:

– Делай что хочешь.

– Непременно, дитя мое, непременно. Но сперва ответь, куда же вы исчезли. Где вы прятались эти несколько недель?

Пленники молчали.

– Итак? – зловеще промурлыкал чародей.

У юноши пересохло во рту.

– Итак? – прорычал Гадджунг прямо в лицо юноше, распространяя вокруг себя запах плесени.

– Мы были в мире, который называют «Ортонд», – сказала Сирина.

– Как вы туда попали?

– Не знаю, спроси Тимнал.

– Ах да, Тимнал. К нему мы еще вернемся. Сначала расскажите мне, где этот ваш Ортонд.

– Я не знаю этого.

– Значит, не знаешь? Или просто не хочешь мне сказать, а? Не хочешь, чтобы я нашел это место, да?

– О нет, напротив, я бы очень этого хотела. Ты бы понял, чего стоят все маги и ты сам в частности.

– А ведь это отнюдь не комплимент, милочка. Ты случайно не забыла, что мы с тобой почти женаты?

– Я никогда не выйду за тебя замуж.

– Ну же, любимая, не зли меня. Мы с тобой получили благословение, честь честью, в присутствии твоего отца. Разве ты не помнишь?

– Никакой свадьбы не было – брачная церемония даже не успела начаться.

– Ага, так ты настаиваешь на выполнении всех формальностей, да?

Сирина промолчала.

– Коли так, дорогуша, я сперва займусь твоим возлюбленным. Это судьба! Впервые доблестный юноша перешел мне дорогу в Порт-Тарквиле. Может, когда я живьем сниму с него кожу, ты вспомнишь дорогу в Ортонд.

Юноша собрался с силами:

– Она говорит правду. Послушай, я расскажу, что с нами произошло. Может быть, ты поверишь этому рассказу. Ты же сам владеешь темными искусствами. Если кто-либо на свете может понять, что с нами случилось, так это ты.

Белое морщинистое лицо застыло, глаза чародея остановились на юноше.

– Говори.

Эвандер без утайки рассказал все, что им довелось пережить с той минуты, как они исчезли с башни монжонского королевского дворца. Он говорил о выжженном Ортонде, о холодных ветрах и руинах. Говорил об элимах, их мире, об их враге Ваакзааме Великом, Повелителе Двенадцати Миров.

Чародей слушал очень внимательно. Когда юноша закончил рассказ, повисла долгая тишина, потом Гадджунг вздохнул:

– Итак, то, что было предсказано тысячелетия назад, наконец-то свершилось. Это предсказал еще Замбалестес. Красная Эра не может длиться вечно. Ваакзаам вырвется из рук Синни и попытается погубить их. Игра на Доске Сфер Судьбы будет проиграна.

Эвандер изумленно уставился на чародея.

– Ха! Такие беспомощные, но тем не менее смертельно опасные. Вы, сами того не зная, принесли весть о том, что наш мир обречен. Такие милые, такие прелестные и такие опасные. А ведь вы ничего не знаете, почти ничего.

К юноше вернулся дар речи.

– Так ты знаешь это чудовище Ваакзаама? Значит, ты веришь, что мы говорим правду?

Чародей кивнул. Эвандер мог бы поклясться, что по лицу Гадджунга пробежала тень грусти.

– Наш мир очень стар, дитя мое. Задолго до начала Красной Эры появлялись и рассыпались в прах великие империи магов. Перед Красной Эрой была Голубая, а еще раньше, гораздо раньше была Эра цвета Морской волны. Иногда это время называют Золотым Веком. Рителтом тогда правили Высшие Эльфы. Говорят, они и по сей день правят нашим миром, но теперь уже тайно. Говорят, это и есть сами Синни, просто они каким-то образом перешли на высшую, более совершенную ступень существования.

Юноша зажмурился. Чародей заметил это и презрительно рассмеялся.

– Вы же понятия не имеете, о чем я говорю. Вряд ли кому-нибудь из ныне живущих, не считая меня самого, известны эти тайны. Я займусь вами позже.

Чародей вышел из комнаты. Светильник омывал пленников мягкими волнами сияния. Ремни были крепкими и делали даже мысль о побеге невозможной. В любом случае, за дверью стояли зомби.

Пленники надолго остались одни. Они изо всех сил старались поддержать друг друга, но для этого требовались неимоверные усилия. Положение было поистине плачевным, и все же влюбленные не хотели поддаваться отчаянию и нашли в себе силы преодолеть ужас. После всего, что они пережили, поражение казалось немыслимым. На помощь пленникам пришел спокойный мрачный юмор.

Чародей вернулся.

– Мне в голову пришла замечательная мысль. Я освобожу мою невесту, и, если ее отец отдаст мне Тимнал, она вернется в Монжон.

– Отец никогда не расстанется с Тимналом, – горько рассмеялась Сирина. – Судьба Тимнала волнует его куда больше, чем судьба дочери.

– Он же твой отец, глупая девчонка! Его сердце дрогнет, когда я объясню ему, что случится с тобой в случае его отказа. – Чародей вновь дико улыбнулся. – Я даже соглашусь отдать в придачу твоего любовника, с условием, что его незамедлительно бросят на съедение львам.

С этими словами чародей оставил их. Монжонский светильник засиял ярче прежнего, но, несмотря на это, измученные пленники провалились в сон.

Эвандер проснулся через несколько часов, оттого что в комнате кто-то появился. Вошедший находился в головах у юноши, вне поля зрения, и, кажется, в волнении метался по комнате. В конце концов он приблизился к противоположному краю стола, и юноша увидел, что это Косперо.

– Косперо? Ты узнаешь меня? Это, же я, Эвандер.

Взгляд Косперо был пустым, но несчастного явно что-то волновало – на нахмуренном лбу пролегли морщины.

– Кто ты? – выговорил он наконец.

– Я Данаис Эвандер, твой друг, твой ученик. Мы вместе плыли на корабле «Крылатый торговец», помнишь? Останавливались в Порт-Тарквиле. Я еще хотел посмотреть на танцовщиц в таверне. А чародей наслал на меня проклятие.

– Данаис? – На минуту взгляд Косперо стал более осмысленным.

– Нас бросили за борт. Помнишь?

Косперо обхватил голову руками:

– Я… – Он нечленораздельно вскрикнул, повернулся и выбежал из комнаты.

– Что происходит? – спросила девушка.

– Сирина, это Косперо. Помнишь, я рассказывал тебе о старом добром Косперо? Это мой друг, мой учитель. У Баканского побережья нас бросили за борт. Я думал, его растерзали акулы.

– Но ты сказал, что он погиб.

– Я так думал. Но он здесь. Все это время он был в рабстве у чародея.

– Он превратился в зомби.

– Да, но мы, похоже, разбередили его память.

– Ты можешь сделать так, чтобы он освободил нас?

– Попробую.

Но чтобы Эвандер смог хотя бы попробовать, Косперо должен был как минимум вернуться, а он этого не сделал. Пленники вновь заснули под ярким сиянием монжонского светильника.

Дверь с треском распахнулась. В комнату, шипя от злости, влетел разъяренный чародей.

Судя по всему, король Агрант наотрез отказался от предложенного обмена.

– Что он возомнил о себе, этот надутый человечишка? Неужто он думает, что можно отказывать мне?

В глазах чародея вспыхнула искра дикой ярости.

– Принести мне инструменты для сдирания кожи, – крикнул он через плечо слугам.

– Не может быть, чтобы ты пал так низко, – горько пошутил юноша.

Ответом ему была отвратительная ухмылка. Зомби вкатили в комнату маленькую жаровню на металлической тележке. На ней лежали разного размера ножи. Чародей выбрал один и принялся вертеть его в руках.

– Снимите с мальчишки одежду, – приказал он. Когда зомби сорвали с Эвандера рубашку, чародей вскрикнул от изумления:

– Урод! Какой великолепный образец волшебного уродства! Значит, вот как на тебе отразилось мое заклинание в Порт-Тарквиле. Вообще-то ты должен был превратиться в сотню жаб. К этому времени они бы уже все сдохли. А вместо этого ты отрастил прелестную кожу. Чудно, чудно, чудно… – Чародей восхищенно рассматривал юношу. – Я мог бы выручить за тебя целое состояние на рынке рабов в Урдхе. Там вполне – как бы это сказать – сформировавшийся спрос на уродов.

Гадджунг внезапно опустил взгляд и обратил внимание на нож в руке.

– Ха! Теперь нож не понадобится. Эта кожа все меняет. Я передумал отдавать тебя голодным львам. Отнюдь. Я исследую тебя в лаборатории. Посажу в клетку и выставлю на всеобщее обозрение.

Гадджунг повернулся к девушке.

– Тогда я сдеру кожу с нее. – Чародей жутко улыбнулся. – И отправлю прелестную кожицу целиком – я мастер в этом деле – ее папочке.

– Нет, подожди, я кое-что скажу, – выдохнул Эвандер.

– А, опять про любовь. – Чародей потер шершавый подбородок. – Хочешь пожертвовать собой ради любимой, так?

– Нет. У меня есть идея. Думаю, я могу достать то, что ты так жаждешь заполучить.

– Тимнал?

– Да.

– Но как? – Глаза чародея вспыхнули.

– Я знаю, как тайком пробраться во дворец. Я выкраду Тимнал.

– Неужели? Выкрадешь? А потом что?

– Как что? Принесу тебе.

– Выходит, я должен поверить тебе на слово?

Юноша замолчал и взглянул на Сирину.

– Ну да, – пробормотал Гадджунг. – Это все ради этой вашей любви. Или, по крайней мере, ты хочешь, чтобы я поверил в это.

Девушка обдумывала ситуацию. Ей уже наверняка не спастись. Чудовище непременно убьет ее, а вот у Эвандера, возможно, появился шанс на спасение.

Девушка понимала, что хотя бы один из них должен выжить и предупредить Великих Ведьм Кунфшона. И если она поможет Эвандеру остаться в живых, то встретит смерть, не дрогнув.

Во-первых, надо убедить чародея отпустить пленника. Конечно, Сирина не думала, что юноша выкрадет Тимнал – ведь только благодаря волшебной силе Монжон парит в воздухе, – но зато Эвандер окажется на свободе. Гадджунг явно серьезно задумался над дерзким предложением.

– Я знаю, где хранится ключ, – вступила в разговор принцесса. – В плане Эвандера нет ничего невыполнимого. Он даже сравнительно несложен. Тимнал охраняют не так уж тщательно. Трудно попасть в личные дворцовые апартаменты, а сам Тимнал хранится в гроте, точно под ними. Король всегда оставляет проход к Тимналу открытым.

Чародей резко обернулся, его взгляд буквально пробуравил девушку.

– Я подозревал, что дело примерно так и обстоит. Продолжай.

– Ключ хранится в кабинете моего отца, он вделан в голову маленькой бронзовой кошки. Я могу объяснить Эвандеру, как ее найти. Он бывал во дворце раньше.

– Если я отпущу его, он попытается сбежать.

– Но ты же не допустишь этого, правда?

– Именно, не допущу. Ему придется вернуться, хочешь не хочешь, потому что, если он не вернется, я и в самом деле сдеру с тебя кожу, а он тебя, принцесса, любит. Так что выбора у него нет. Тут и магия не нужна.

– Так ты отпустишь его?

– Возможно. Мне надо подумать.

Чародей вышел из комнаты.

Светильник все так же сиял над головами пленников. Проходил час за часом.

Гадджунг вернулся.

– Принцесса Сирина, признаюсь, вы меня шокировали. Предательство! Так легко предать свой родной город. К счастью, мне так и не довелось сочетаться с вами браком. Представить только, а я еще тешил себя надеждами, что мы понравимся, даже полюбим друг друга. О, какое разочарование! У вас, должно быть, ледяное сердце.

Гадджунг издевательски, в притворном ужасе, прижал руку ко лбу, а потом громко рассмеялся.

– Кто бы мог подумать, что принцесса так легко предаст свой город. Интересно, что скажут в Монжоне, когда я оповещу мир о твоем предательстве? Сирина-предательница, одним словом подписавшая смертный приговор своему народу.

Девушка сдержалась, чтобы не взорваться, и спокойно ответила:

– Я думаю, ты все равно поработишь наш город, о великий. Ты мастер темных искусств; мой отец не сможет противостоять тебе, и в конце концов Тимнал окажется у тебя. Мой поступок только ускорит конец и прекратит наши страдания. Когда ты получишь Тимнал, тебе будет незачем больше мучить мой народ.

– А попутно ты надеешься спасти свою шкуру, – захихикал чародей. – В прямом смысле этого слова.

– А почему нет? Лучше бессмысленная смерть?

Древние глаза Гадджунга зло блеснули. По его знаку зомби увели Эвандера.

Юношу привязали к стулу в маленькой, темной комнате. С помощью примитивного заклинания и подвешенной на цепочке блестящей безделушки чародей погрузил Эвандера в гипнотический сон. Пленник обмяк, взгляд его затуманился.

Чародей подробно расспросил юношу, но не выявил ни малейших признаков обмана. Эвандер хотел спасти жизнь Сирины и готов был с радостью умереть ради принцессы.

Зомби отвели юношу обратно в комнату со светильником. Чародей погрузился в размышления.

Он может лишиться мальчишки, чье уродство хотелось бы исследовать в лаборатории. Удастся ли сознательно добиться подобного эффекта вновь? Было бы забавно овладеть столь впечатляющим колдовством. Если парень сбежит, то с новым знанием придется проститься.

Но мальчишка влюблен. А из-за любви люди порой готовы на любую глупость. Вот и этот парень непременно вернется. И, если повезет, доставит обещанное. При мысли о том, что, возможно, через несколько часов Тимнал окажется в его власти, чародей затрепетал, в древнем порочном сердце вспыхнул бешеный восторг. Наконец, после долгих раздумий, Гадджунг принял решение.

Он ворвался в комнату к пленникам и разбудил их.

– Я готов пойти на риск. Переметнуться на сторону Монжона ты не можешь – король тут же прикажет бросить тебя львам. К тому же тебе известно, что станется с той, которую ты так безумно, отчаянно любишь, если ты не вернешься. Так что я, пожалуй, рискну. Ты можешь идти. Пусть принцесса объяснит тебе все, что нужно. Полетишь на моей рукх-мыши.