свобожденные пленники двинулись по берегу против течения реки, неся с собой все стальные орудия и другое оружие, которое Релкин смог отыскать в лагере работорговцев. Добыча была неплоха: семь мечей, десять длинных стрел, с дюжину ножей и столько же топориков, несколько молотков, щипцы, зубила и длинный кусок железной цепи. Вдобавок Релкин нашел кое-что и для себя – тяжелый лук не совсем удобной, но вполне пригодной для стрельбы конструкции.

По сравнению с оплакиваемым кунфшонским арбалетом лук был, конечно, довольно грубым. Тетивой ему служила длинная козья жила. Концы сделаны из бронзы, а деревянные части инкрустированы ею. Еще удалось найти с дюжину стрел в кожаном колчане.

С луком за спиной Релкин ощущал себя вооруженным. Его самодельный лук стрелял не дальше чем на пятьдесят футов и годился разве что для охоты на ящериц, ну и на белок. С хорошим же луком Релкин мог рассчитывать поразить цель и за две сотни футов, а на дистанции в сотню футов выстрел несомненно становился смертельным. При защите от пуджиш Релкин теперь был достойным помощником Базилу с его Экатором.

Работорговцы даже не пытались беспокоить беглецов, самые опытные арду не обнаружили никаких признаков погони.

В середине дня, когда отряд оставил позади уже несколько миль, Релкин объявил привал и развел костер. Они с Базилом принялись сбивать кандалы, все еще остававшиеся на большинстве мужчин. Ножные и ручные браслеты, колодки – все было снято, но работа потребовала времени.

Пока они занимались этим, женщины арду отправились с Лумби в лес на поиски пищи. Вернувшись к костру, они занялись приготовлением стручков уджа и свежих листьев тиззама. Стручки пахли орехом и, растрескиваясь, рассыпали бобы солоноватого вкуса. Листья же были сладкими и по запаху напоминали мяту. Пока арду ели, женщины засыпали Лумби вопросами.

«Кто на самом деле этот Релкин? А лесной бог, который пришел с бесхвостым? Скажи хотя бы, как такое может быть, что пуджиш разговаривает? А где Лумби встретила этого бесхвостого Рел-Кина? И как ей удалось выжить, когда остальных схватили?» Спрашивали в основном те, кого, несмотря на освобождение, не удовлетворяло объяснение создавшейся ситуации.

Лумби отвечала как могла подробно.

У камня же, где Релкин с Базилом сбивали кандалы, положение тоже сложилось непростое. Даже освобождая пленников от колодок, Релкин чувствовал, что люди не горят желанием общаться с ним. Но и угрюмыми они не были – для этого в воздухе разливалось слишком много радости. И все же арду были чем-то озабочены, особенно огромный Омми, бывший всегда неравнодушным к Лумби и решивший добиваться, чтобы она стала матерью его детей. Что это еще за отщепенцы, выисканные Лумби? И почему их так волнует судьба людей Арду в лагере? И как далеко, хотелось бы знать, зашли отношения Лумби с этим молодым бесхвостым, так называемым Рел-Кином?

Все эти размышления слегка подавили врожденную любознательность арду, но все же не смогли побороть ее полностью. Норвул, дядя Лумби по матери, больше не смог сдержать раздиравших его вопросов.

Очень медленно, словно размышляя вслух, обратился он к Релкину предельно любезным тоном:

– Скажи мне, бесхвостый, откуда ты пришел в джунгли пуджиш? Где ты был до того, как нашел мою племянницу Лумби?

Релкин принялся отвечать на своем ломаном языке. Недостаток словарного запаса сильно мешал мальчику. И тут Базил принялся подсказывать. Память драконов хорошо удерживает новые слова. И хотя виверны – весьма консервативные существа, однажды выученное они помнят очень хорошо. Запас слов арду был теперь у Базила обширнее, чем у Релкина, что доставляло кожистоспиннику огромное удовольствие.

Арду почувствовали смущение. Этот пуджиш продолжает говорить! Поразительно! Может, девочка права, называя его лесным богом? Если так, они удостоились дожить до настоящей встречи с воплощенным лесным божеством! Значит, лесной бог услышал молитвы женщин и пришел им на помощь. Но если так, то лесной бог – пуджиш! Это совершенно не укладывается в голове.

– К северу от леса лежит море, большое море. Может, вы знаете о нем?

– Мы слышали о море, бескрайней воде. Арду не ходят в то место. Слишком много там пуджиш. Плохих пуджиш, очень опасных.

– Мы пришли оттуда.

– Вы живете в море?

– Нет. – Релкин сглотнул. Объяснять придется слишком много. – Мы пришли издалека, из-за далекого моря, далекого океана. Была война. На огненной горе. Вы ее знаете? Она лежит далеко на севере.

Арду, хотя и имеющие представление о вулканах, попадавшихся на их территории, совершенно ничего не знали о том, который находился в море. Впрочем, о море они тоже знали не много. Они всегда жили здесь, на землях вокруг озера Гам. В сухой сезон они покидали холмы и отправлялись через Равнину Трехрогих в южный лес. Когда приходили дожди, арду возвращались на север в холмы. По дороге они ловили трехрогих, заготавливали их мясо, а также рога и кости, из которых делали орудия труда и оружие.

О том, что лежит к северу от холмов, они слышали совсем мало – земли резко обрывались вниз, в бескрайние пространства первобытных джунглей, захваченных пуджиш. Арду обходили этот лес стороной и избегали приближаться к северным рекам. О море они знали лишь из легенд, утверждавших, что где-то есть огромная вода, заставляющая казаться крошечным даже озеро Гам.

На памяти арду никто никогда не приходил с севера. Для этого путешественнику пришлось бы пройти сотни миль по джунглям, наполненным свирепыми пуджиш.

Работорговцы приходят с юга, и теперь они стали хуже пуджиш. На юге лежат города, там цивилизация, о которой арду знают теперь слишком хорошо и в то же время не знают ничего, так как их торговые отношения с этими землями имеют слишком уж односторонний характер. Все названия городов затмевались в их головах одним словом: Мирчаз. Город мрачных колдунов. Он бросал зловещую тень на жизнь всего племени. Пленных арду уводили туда, и никто не возвращался оттуда.

– Скажи нам, – попросил Норвул, – как нам быть с лесным богом. Следует ли поклоняться ему? Нужны ли ему жертвы от нас? Может, приготовить для него на огне окорок трехрогого?

Релкин сдержал смех. Хороший вопрос драконопасу. С минуту он колебался. Базил несомненно оценит подношение окорока в любом виде – жареном, печеном и даже сыром.

– Лесной бог скоро проголодается. Сейчас ему не нужно поклонение, потому что у нас слишком много дел. Лесной бог будет говорить с вами попозже.

Базил поднял взгляд.

– Почему попозже? – спросил он на драконьем языке.

– Потому что надо вести себя очень осторожно. Люди напуганы и напряжены. Не хочешь же ты смутить их. Тебе и вправду хочется, чтобы они считали тебя богом? Подумай. Я вот не знаю. Они и так слишком растерялись. С другой стороны, ты ведь знаешь, как трудно людям, не имевшим дела с драконами, привыкнуть к ним. Может, для них и лучше будет считать тебя богом.

– Люди думают, что они единственные существа, умеющие разговаривать?

– Ну конечно, как всегда. Некоторые попугаи умеют говорить, но не так хорошо. Такое бывает только у нас, людей, и драконов. Так что не гони пока волну.

– Что значит «не гони волну»? Как я могу это делать? Я же не в реке.

Релкин со стоном возвел очи горе.

– Тогда не суетись, ладно? Попозже мы разберемся во всем этом, а пока оставим так, как есть.

Релкин повернулся к арду, смотревшим на него круглыми глазами. Лесной бог говорит на многих языках. Так же, как и бесхвостый. Открытие это подействовало на арду угнетающе.

– Что сказал лесной бог? – спросил Норвул.

– Он хочет позже говорить с вами. Вам еще нужно узнать много всего, но займемся этим в более удобное время. А теперь примите благословение лесного бога.

Арду медленно закивали, раскачиваясь вперед-назад – так они всегда делали, когда им приходилось усиленно размышлять.

Базил разбил последний замок на цепях. Люди теперь были свободны по-настоящему, оставались только считанные ножные браслеты, которые не удалось пока разбить.

Лумби привела женщин, они принесли стручки и листья. Мужчины счастливо принялись за еду, а потом некоторые пошли выкупаться в реке.

Оставшихся Релкин стал учить обращению с оружием, которое они забрали у работорговцев. Арду скорее были охотниками, чем воинами: всех их нужно было многому учить. Пока они упражнялись в метании копья и проделывали пробные движения с мечами и топориками, Релкин занялся луком.

Оружие было слишком тяжелым для него, а тетива из жилы – слишком груба, и заменять ее было трудно. Приходилось ставить ногу на стремя, прикрепленное к дуге, распрямлять козью жилу, привязывать, а потом всем весом наваливаться на лук, чтобы он согнулся и можно было примотать свободный конец тетивы. В бою эта процедура занимала ужасно много времени по сравнению с тетивой кунфшонской работы с колечками с обоих концов.

И все же, немного попрактиковавшись, Релкин вскоре уже мог сбивать ветки с деревьев за сто шагов, а он знал, что стоит ему набить руку, он сумеет попасть и в более далекую цель. Оружие, как оказалось, имело значительно большую убойную силу, чем кунфшонский арбалет, им мог бы пользоваться даже снайпер.

Побольше бы стрел к нему! Но Релкина ограничивало отсутствие запасных стальных наконечников. Впрочем, за неимением большего приходилось довольствоваться имеющимся. Мальчик собрал выпущенные стрелы, которые пришлось вытаскивать из веток, где они застряли, и отправился на поиски Лумби. Следовало многое обсудить и двигаться дальше, если они намерены действовать в соответствии с выработанной ими стратегией. Военная кампания против работорговцев была не окончена.

Лумби возилась у костра, где поджаривала новые порции бобов и заворачивала их потом в тиззаму. Остальные женщины разошлись к детям и мужьям. В племени была принята очень сложная система родства. Над лесом висел гомон бесконечных разговоров.

В мире Арду случилось небывалое – целое племя оказалось спасенным от смертельной опасности. Таким образом, сложная родственная система должна была подвергнуться пересмотру: все спасенные объединились как бы в одну большую семью – по крайней мере временно. Тут же происходило выяснение запутавшихся личных отношений. Трудное время, время растерянности наступило для племени Арду. Всех переполняла радость, но от прежней счастливой нормальной жизни они были весьма далеки.

Лумби взглянула на Релкина, присевшего рядом на корточки. С момента освобождения рабов девушка избегала встречи с ним. Несмотря на свои личные желания, она понимала, что все изменилось. Они с Релкином просто не могли теперь вести себя как раньше, когда были физически близки, когда постоянно касались друг друга, целовались, обнимались, то есть вели себя как любовники, каковыми они, собственно, и были.

Ее мучил вопрос: остались ли они любовниками и теперь? Могут ли они остаться любовниками в нынешнем окружении? Женщины поглядывали на нее. Позволила ли она себе стать супругой Релкина, а если так, собираются ли они завести детей? И как она могла позволить развиться таким отношениям с бесхвостым?

Мысли эти поднимали новые вопросы, основные вопросы племенной морали. Является ли любовь между Лумби и бесхвостым табу? А если нет, как она должна проявляться в соответствии с принятыми моральными нормами? Эти вопросы лишали покоя. А бедный Омми, который всегда был неравнодушен к Лумби, теперь замкнулся во все возрастающей ревности и злобе. Девушка могла прочесть их в его глазах.

Среди них не было шамана, который мог бы наставить ее на путь истинный. Никто не мог сказать, как правильно вести себя в этой ситуации, а ведь среди взрослых мужчин уже зреет сильное предубеждение против Релкина. Те же мысли беспокоили и старых женщин. Все бесхвостые плохи, как работорговцы. Они должны быть плохими. Работорговцы – бесхвосты. Следовательно, молодой бесхвостый может быть только плохим.

В результате этого давления Лумби начала чувствовать себя стесненно в присутствии Релкина. Теперь она боялась даже разговаривать с ним. Конечно, это было глупо, но под взглядами, сопровождавшими ее, она просто физически ощущала, как ворочаются в умах арду неприязненные мысли.

– Добро пожаловать к огню, – формально приветствовала она любовника, как будто Релкин был путником, только что явившимся с охотничьей тропы.

– Благодарю тебя, – ответил он ей автоматически. Он тоже ощущал давление соплеменников Лумби и предоставил девушке поступать, как она считает нужным.

Релкин не первый раз оказывался в подобной ситуации. Он попадал в нее, как порой казалось, всю жизнь. Он был каким-то вечным отщепенцем. Как-то в древнем Урдхе его обозвали «зверским варваром с разумом обезьяны» за то, что он позволил себе испытывать любовь к принцессе этой сказочной страны. И даже теперь, когда он прилагал столько усилий, чтобы вернуться в земли клана Ваттель к своей нареченной невесте Эйлсе, дочери Ранара, он твердо знал, что появление его многих разочарует. Релкин начинал подозревать, что в мире существует предубеждение против сирот-драконопасов.

Лумби опустила взгляд.

– Послушай, – сказал он тихонько, так, чтобы слышала только она, – я все понимаю. Не беспокойся, мы не опозорим тебя перед твоим народом.

Лумби взглянула на него с внезапным облегчением, а потом залилась краской смущения и снова потупила взгляд.

– Лумби чувствует печаль. Лумби совсем не нравится то, что получилось. Но они теперь так взволнованы. Думаю, они успокоятся. А пока нам нужно держать все в секрете.

– Да, – он печально пожал плечами, – и у нас много работы. Есть еще другие лагеря работорговцев, и нам надо успеть добраться до них и освободить людей, пока их не увезли вниз по реке.

– Вот, попробуй. – Она протянула юноше несколько поджаренных бобов, завернутых в сухие, пористые с одной стороны листья.

Релкину понравился их вкус – смесь орехов с чем-то сладковатым.

– Нам нужно научить людей обращаться с оружием. Сделать нужно многое, а времени совсем не так много, как хотелось бы.

Лумби кивнула в сторону группки взрослых мужчин:

– Нам нужно еще добиться их поддержки.

– Разве они не хотят освободить своих товарищей?

– Да, конечно, но они привыкли жить за чужой счет, а теперь захотят жить за твой счет. Да еще есть дракон. Для них он – говорящий пуджиш. И они с трудом могут в такое поверить. Кроме того, их заботит его положение. Он – лесной бог, но тогда почему он выглядит как пуджиш? Больше похож на демона, говорят некоторые.

Релкин пожевал губами. Собственно, ситуация не была для него неожиданной. Ни драконопасу, ни его дракону не приходится рассчитывать на людскую признательность, даже от тех, кого они только что спасли от постыдного рабства в южных городах.

– Подожди, пока нам придется вступить в бой. Держу пари, они узнают, чего он стоит.

Лумби уже приходилось видеть сверкающий клинок в руках Базила. Неистовство дракона не могло сравниться ни с чем, виденным ею раньше. Даже красно-коричневые пуджиш не могли устоять против Базила Хвостолома, вооруженного Экатором. Со временем люди все поймут, верила она. Вопрос был в том, как провести их через ближайшие трудности.

Между юношей и девушкой упала тень. Это был великан Омми. Лицо его свело судорогой. Он больше не мог сдерживать свои чувства.

– Ты говоришь на языке арду, – прорычал он, – почему ты говоришь с Лумби? О чем это вы так тихо говорите?

Лумби повернулась к Омми, бросив ему слова с вызовом, совсем не характерным для женщин арду:

– Релкин спас Лумби жизнь, Омми. Релкин много дней шел, чтобы прийти сюда и спасти тебя от рабства. Релкин заслужил почет и вежливое обращение от каждого из нас.

Омми выслушал все это, нервно облизывая губы и не отводя взгляда от Релкина. Релкин видел в его глазах ярость и вызов.

– Мы с Лумби друзья; поэтому я и разговариваю с ней.

Омми хмыкнул, опустил взгляд и заерзал на месте.

И тут подошел дядюшка Норвул. Он нес один из трофейных мечей.

– Я теперь многое понял, – объявил Норвул. – Тебя следует благодарить, Релкин, друг лесного бога.

Норвул приветственно взмахнул мечом.

– Когда мы дрались с работорговцами, мы очень слабо защищались. Они многих из нас убили. Они убили старого Панни, и Драма, и Ки-коку. Многих, многих убили они. Мы дрались дубинками и копьями, но у них были мечи и длинные копья. Нас победили. Мы ничего не могли сделать с ними. Теперь мы знаем почему.

Релкин пожал руку Норвула. Омми продолжал хмуриться.

– Нам нужно многое сделать, – сказал Релкин, – нам нужно работать вместе и драться вместе, командой. И нам нужно отыскать другие лагеря работорговцев. Полагаю, их найдется по одному на каждой лесной реке. Мы должны положить конец этому дьявольскому промыслу.

Глаза Норвула округлились, когда до него дошел смысл сказанного Релкином.

– Ты научишь нас драться, как работорговцы?

– Я покажу вам, как драться лучше, чем они.

– Звучит хорошо.

И только Омми остался недоволен.