В Севастополе я решил сделать углубленный осмотр всему личному составу корабля. Завизировав у старпома график, стал ежедневно по подразделениям по двадцать-тридцать человек изучать своих подопечных. Надо сказать, что та старая медицинская школа обязывала опрашивать и осматривать человека, как говорят, от макушки до пяток, перкутировать, выслушивать, ощупывать, то есть этот осмотр был не формальным. Я хотел знать фактическую сторону дела, фиксируя все у себя в журнале и составляя план оздоровительных мероприятий. Кому-то положена была плановая госпитализация, кого-то необходимо было освободить от определенного вида работ и так далее. И вот однажды ко мне на прием явился здоровый детина, старшина 2 статьи Бессараб.

— На что жалуетесь? — спросил я. Он криво улыбнулся.

— Разве что на редкие увольнения, да вы в этом не поможете.

Я осмотрел его и вдруг обнаружил, что у этого гиганта крайняя плоть полностью закрывает головку члена и не смещается даже при тщетных усилиях ее открыть. Это в медицине называется фимоз. И тут меня переклинило. Я по незнанию и в плену своего ошибочного собственного мнения связал наличие этого фимоза с невозможностью жить половой жизнью владельца оного, то есть Бессараба.

— У вас, старшина, фимоз. Вы не сможете полноценно жить половой жизнью, — удивил я его.

— Да что вы говорите, товарищ старший лейтенант? Ай-ай, что же мне делать?

— Я направлю вас в госпиталь на операцию в урологическое отделение, сделают операцию и все будет хорошо. Согласен?

— Конечно, я согласен. Надо же, не смогу е…ть, ай, простите, жить половой жизнью. Надо срочно меня в госпиталь.

— Все-все сделаем, — обнадежил я, внутренне удовлетворенный тем, что я вовремя помогу старшине в дальнейшей жизни.

Зарегистрировал его в журнале и поставил на очередь на госпитализацию.

На следующий день, идя по верхней палубе и встречая кочегаров, я заметил, как, увидев меня, они хихикают и отводят свой взгляд. Я ничего не понимал. Над чем они смеются? Проверил свою форму одежды, все было нормально. Наконец, когда заметил старшину 2 статьи, командира отделения одной из кочегарок, откровенно заржавшего при моем появлении, схватил его за рукав и заставил признаться о причинах его смеха.

— Товарищ старший лейтенант, — сквозь смех, выдохнул старшина. — У вас Бессараб на осмотре был?

— Был, а что?

— А то, что вы ему сказали, а? Что ему операция нужна, да?

— Да, — удивился я.

— Товарищ старший лейтенант, он половину женского населения Севастополя успел перетрахать. Он же у нас половой гангстер, мы все об этом знаем, а вы — «половой жизнью жить не сможете»! — и он опять засмеялся.

Я был раздавлен. Это был урок: не знаешь точно — не болтай, а то будет очередной Бессараб и оскорбительный смех над бедным, неискушенным доктором.