В течение дня получили топливо, провиант, воду и ушли в море. Только после этого я вздохнул свободно. Уже не помню, какие задачи поставило перед нами высокое начальство, главное, рванули на рейд Новороссийска, где встали на якорь и борьба со вшивостью началась. Для начала провели теоретические занятия и тренировки по одеванию химкомплектов, противогазов и т. д. Составили план проведения дезинфекционных мероприятий и проверили расписание матросов по боевым постам, напомнили правила поведения в зараженных помещениях и т. д. Я с помощниками еще раз проверил пятый кубрик, где завшивел личный состав. Стало понятно, что эпицентр распространения насекомых был рундук больного матроса. И тут я вспомнил, что мне когда-то рассказывала моя бабушка о гражданской войне и страшных бытовых условиях, в которые она попала с малыми детьми. Она утверждала, что вши появлялись сначала на ослабленных, анемичных людях, а потом уж расползались на окружающих. Так было и у нас. Чем дальше от рундука больного матроса, тем меньше уровень завшивленности. Но пятый кубрик — это жилье для многих десятков человек, самое большое жилое помещение на корабле. Весь кубрик подлежал санобработке.

Я приготовил мешочек дуста, чтобы пересыпать обмундирование, а рядом приготовил упаковку с сухой хлорной известью для дезинфекции. Оба препарата лежали на топчане в медпункте. Позвал санитара Шевчука, объяснил, где и что лежит, и что он конкретно должен делать.

— Все ясно? — спросил его.

— Так то-то-чно, — немного заикаясь, по привычке доложил Шевчук.

— Ну, ладно. Как объявят бактревогу, одевай химкомплект, противогаз и в бой. Не подкачай, смотри, вши-то не условные, а настоящие.

Объявили тревогу. Личный состав пятого кубрика по легенде был поражен бакоружием и должен быть вымыт в завершении учения в бане, а нижнее белье прожарено в вошебойке, под которую приспособили душ офицерского состава, а остальная одежда пересыпалась дустом с определенной временной экспозицией и дальнейшим вытряхиванием и проветриванием. Я уже писал об особенностях нашего душа, куда был подведен перегретый пар, так что эффект от обработки был стопроцентный. Бегая по тревоге в противогазе и химкомплекте, я приказал Шевчуку пересыпать одежду в рундуках пятого кубрика дустом, а сам пошел контролировать работу вошебойки. Минут через пятнадцать очередь дошла до дезинфекционных мероприятий и надо было развести хлорную известь. Побежал в медпункт, чтобы ее взять и, к своему ужасу, через стекло противогаза заметил, что дуст на месте, а хлорки нет. Не поверив, снял противогаз, чтобы лучше разглядеть и, не веря в случившееся, убедился, что дуст действительно на месте, а хлорки нет. Я все понял: этот болван Шевчук пересыпал обмундирование всего пятого кубрика хлоркой. А обмундирование-то было дорогое — форма № 3 — суконка, брюки и т. д.

— Перепутал хлорку с дустом! — завопил я и галопом помчался в пятый кубрик.

Мой нерадивый помощник завершал свое черное дело, добросовестно обрабатывая рундуки, не жалея хлорки. Тут уже было не до учений! Я сиганул к старпому и все доложил. Борис Васильевич, не мешкая, дал команду матросам кубрика № 5 срочно перетрясти всю свою одежду, пока хлорка окончательно не доконала все обмундирование десятков матросов. Откуда ни возьмись, появился интендант Вася Празукин. Юмору он не изменял никогда, даже в экстремальных ситуациях. В руках у него были счеты, на костяшках которых, он стал сразу что-то отсчитывать.

— Что ты делаешь? — удивленно спросил я.

— Как что, прикидываю нанесенный урон Военно-морскому флоту СССР. Начет на тебя будем оформлять, цифра-то… о! какая будет. Да, очень внушительная цифра, но не бойсь, скинемся всем экипажем, немного поможем тебе.

Это окончательно доконало меня, находящегося уже на хорошем нервном взводе.

— Пошел к черту! — завопил я. — Уйди с глаз долой! Подошел старпом.

— Ну, доктор, ты и дел наделал. Что теперь с формой будет? Чуешь, как интендант оживился, вместо учения со счетами бегает, упырь.

Судьба хранила меня. Хлорка была сухая, и из формы пострадали только майки и трусы. На них сразу появились беловатые пятна. Но это была мелочь. Главное — суконки с брюками были невредимы, а тельняшки прожаривались в вошебойке. От волнения виновник ЧП Шевчук забился в угол кубрика и, еще больше заикаясь, канючил:

— Товарищ старший лейтенант, о-о-шиб-ся я, с-с-спутал и т и другое… По-порошки-то оба белые.

Ну что было с ним делать? Мы внимательно осмотрели все вещи, вновь пересыпали, но уже дустом, потом вытрясли, проветрили, и все закончилось благополучно. Испорченные майки и трусы постепенно были списаны, и я не заплатил ни копейки. Но сколько нервов попорчено!

А умершего матроса жаль — отличный был матрос.