ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава I

Июль 1905 года второй эры.

Дождь прекратился только под вечер. Долгожданный ливень, что так ждали все жители Централа с начала лета. Город проникся свежим холодным воздухом. Люди с разноцветными зонтиками прогуливались по бульварам до самого захода солнца. Когда же стемнело окончательно, улицы в мгновенье опустели — все приковались к домашним радиоприемникам. Сегодня был важный день — первое июля.

Событие, которое всколыхнуло каждого, даже самых изысканных людей, которые считали, что общество впало в культурный застой, и их уже трудно было чем-то удивить. Новость, прокатившаяся по миру несколько дней назад, приковала внимание всех к Золотому Обществу.

На Централ с приходом темноты опустилась необыкновенная атмосфера. Полная тишина, такое редкое явление для столицы. Все замерло и затихло настолько, что если закрыть глаза, создастся ощущение, что и нет никакого города вовсе.

Под светом фонарей, отражаемым многочисленными лужами, по мощеной улице ветром подгонялся газетный лист. Свежий утренний номер, выпуск которого многие сохранят на память. Лавируя между лужами, лист в итоге упал на бордюр, точно под лампу фонаря. На титульном листе сверху между линий дата «1 июля 1905», а ниже заглавие «БЛИЗИТСЯ НОВАЯ ЭРА? Седьмой свиток впервые показал имя». Далее шли бесконечные колонки расхваливавшие биографию и без того известного Дмитрия Чадаева. Великий человек, который всех поражал своими успехами, но такого от него не ждал никто. Многие, даже в кругу золотых людей, уже не верили, что последний свиток будет открыт когда-либо. В нем, видимо, содержалось такое, что человеческому разуму не суждено воспринять.

Все внимание было приковано к действу, что проходило сейчас в штабе Императорского Золотого Общества. Огромной толпой на площади перед штабом стоял народ. Всех людей площадь бы не вместила, поэтому здесь стояли только самые почетные граждане — ученые, деятели культуры, люди труда, иностранные послы. С трудом нашли место для прессы. Все хотели хоть краешком глаза посмотреть на веридасского полубога. Остальные слушали все по радио.

Зал, где хранился седьмой свиток, был самым маленьким из всех. Поэтому для церемонии прочтения был выбран главный холл штаба. Здесь уже находилось несколько тысяч людей с золотом на голове. В основном это были старшие члены общества, те, кто уже имел четвертую составляющую. В самом центре зала находился большой трехступенчатый круглый подиум, покрытый черной тканью. В центре стоял черный куб, где среди красного бархата располагался свиток. На его ручках была вырезана цифра «VII». Его позолоченная бумага переливалась светом от огней зала и манила собой тысячи глаз. Никто не мог оторваться, все околдовано смотрели на свою недосягаемую конечную цель. Между черным подиумом и громадным арочным входом в зал был выстелен бордовый ковер, края которого оплетались золотыми растениями подобно форме Золотого Общества. За подиумом, у стены располагался золотой хор, а рядом трон Его Величества Маара III и ряда гостей. Тишину нарушал только легкий гул людей и настройка музыкальных инструментов оркестра.

Сергей Скрепп и его давний друг Драган Владыч стояли в первом ряду хора. Хотя Драган и прибыл в Веридас несколько дней назад, они до сих пор никак не могли исчерпать все темы разговоров. Скрепп был сам на себя не похож, радуясь компании друга. Больше всего они обсуждали еще одного своего товарища — третьего ученика Демиана — Дмитрия Чадаева. Сергей говорил с Владыкой по поводу передачи титула Потестаса общества Дмитрию. Когда Чадаев станет новым Владыкой, всех будут ждать большие перемены. Драган с улыбкой мотал головой, не соглашаясь. Он хорошо знал своего лучшего друга. Он знал, что тот откажется от предложения, ведь у него совсем другая цель.

Учение Веридаса будет жить — сегодня открывается новая страница истории, начинается новая эра.

Колокола во всем городе забили радостный и торжественный час — полночь, церемония началась.

В зал вошел Владыка Демиан. Он был в длинном кафтане из позолоченного шелка, украшенный бриллиантами и рубинами. Владыка шел медленно, изредка поглядывая на золотых людей, они в свою очередь легонько кланялись старику. Его ученики смотрели на учителя с поднятой головой, сверкающими глазами. Следом за Владыкой в два ряда шли другие люди — члены Верховного Совета. Члены совета остались стоять в ряд возле черного подиума, Демиан поднялся наверх, к свитку. Немного постояв с ним наедине, он развернулся к залу и приподнял руки перед собой, приветствуя собравшихся.

— Сегодня не простой день. Каждому без исключения золотому человеку прошлых лет не хватило жизни, чтобы дожить до подобного дня. Но один человек смог. Мне кажется, что вся история нашей империи, все ее кровавые моменты, успехи, каждый миг, каждая секунда стремилась к этому дню. Эта точка смены времен, точка, когда человек, наконец, достиг уровня Алекса Веридаса. Он откроет нам последнюю тайну Истины.

Владыка говорил громко, надрывая свой голос.

— Этот Человек станет новым Алексом Веридасем. В его честь назовут новую эру! Каждый из нас знает его, того мальчика, что влился в наше общество тридцать пять лет назад. Все мы любим его и уважаем, и я могу бесконечно восхвалять его имя. Однако этот день запомнится не моей речью… давайте же поприветствуем его! Слава Чадаеву! Слава Истине!

Весь зал от мраморного пола до расписных потолков наполнился воодушевленным криком последних слов Владыки. Ликование было слышно и на штабной площади. Никто не заметил, как по щеке Владыки прокатилась слеза. Он вновь взглянул на своих учеников. Сергей и Драган не отрывали глаз от входа в зал. Вот-вот должен был появиться он.

Еще пара секунд и все затихло. Словно и не было тут нескольких тысяч золотых людей. Ни шепота, ни даже шороха. Каждый слышал только свое колотившееся сердце.

Тишину резко прервал звук гобоя, которого вскоре подхватили скрипки. Двери медленно открылись. Хор начал свою лиричную, возвеличивающую песню на староверидасском языке.

Чадаев вошел в зал.

Двери еще не открылись до конца, а Дмитрий был уже на полпути к свитку, направляясь к нему широким шагом. Он был в длинном и свободном бордовом кафтане, на груди было бесчисленное множество тоненьких золотых цепочек. Золотая сабля в расписных ножнах. На плечах за собой он тянул большую накидку, подобно древним королям. Она была золотой и на свету словно горела настоящим огнем, ослепляя остальных людей.

Каждый человек сейчас пытался понять, что чувствует Дмитрий. Живая легенда. Все заметили напряженность на его лице, оно отчего-то было хмурым и даже злым.

Дмитрий не смотрел по сторонам, он проходил уже мимо членов Верховного Совета. Они поклонились ему.

Чадаев посмотрел на Демиана, что-то вызвало в нем раздражение. Владыка поклонился своему ученику, но Дмитрий не соизволил поклониться в ответ. Теперь его взгляд был устремлен только на золото седьмого свитка. Демиан уступил ему дорогу, не поднимая головы.

Лишь на секунду, перед тем как поднять руку к свитку, Чадаев взглянул на императорскую ложу. Маар был в неимоверном напряжении, как не старался это скрыть — это было заметно хотя бы по вцепившимся в кресло рукам, поту на висках. Он поймал этот взгляд, глаза Чадаева были полны неописуемого отвращения.

Дмитрий взял в руки свиток.

В тот же миг на его поверхности слева направо, буква за буквой, огнем загорелось имя «Митт Чадаев». Тишина в зале нарушилась, ее больше некому было сдерживать. Значит, это правда — свиток действительно будет открыт.

Чадаев словно наслаждался моментом, держа в руке свиток, он уже в десятый раз перечитывал свое имя. На его лице появилась какая-то высокомерная улыбка. Он поднял глаза и посмотрел на Драгана, тот одобрительно кивнул. Дмитрий медленно стал открывать свиток. Ткань с приятным для уха, сухим скрипом начала разворачиваться. Чадаев словно специально мучал себя медлительностью. Наконец свиток был открыт до конца.

Чадаев отшатнулся. Некоторые услышали его легонькую насмешку.

Не прошло и десяти секунд, как свиток уже был закрыт. Дмитрий еле-еле пересилил себя, чтобы не швырнуть его в сторону. Он положил свиток обратно на бархат и склонил голову.

— Столько замученных душ ради этого…

Демиан сделал пару незаметных шагов к ученику, хор смолк, в зале вновь все замерло, сконцентрировалось на одной точке.

Чадаев резко повернулся и быстро пошел к выходу, чуть ли не переходя на бег. Он не произнес ни слова. Люди начали переглядываться между собой, но тишина все еще царила вокруг.

Дмитрий махом скинул с себя всю тяжелую церемониальную одежду. Выйдя из зала, он направился в подземный гараж, где его ожидала машина. Громкие, тяжелые шаги — казалось, своими сапогами он вот-вот проломит мраморные плиты. Около машины его ждал человек в форме общества. Бритоголовый, на его шее была татуировка черной октаграммы.

— Вы не выступите на площади? — спросил он

Чадаев только покачал головой, не сбавляя скорый шаг.

— Домой?

— Домой…

Сев на заднее кресло, Дмитрий, наконец, выдохнул. Внутри все горело, он чувствовал свой синий огонь прямо в сердце. Уйти так скоро, ничего не объяснив… даже Драгану. Дмитрий закрыл лицо, пытаясь успокоить себя. Виски продолжали пульсировать. Стоило только подумать о содержании седьмого свитка, чтобы к горлу подступило что-то противное.

Длинный черный автомобиль выкатил из-под штаба и направился к императорской авеню. На выезде их встретила череда ярких вспышек от фотоаппаратов. Но никто не смог получить хороший кадр из-за затемненных стекол машины.

— Скорее… жми на газ — Чадаев говорил из последних сил, тяжело дыша и схватившись за сердце. На лице показались капельки пота — домой, скорее… скорее отсюда… чем дальше от него, тем лучше.

Машина набирала скорость. Ближе к окраине Централа громадные дома стали сменяться вплотную стоявшими друг к другу особняками. Людей здесь практически не было. Чадаев, наконец, отдышался и теперь спокойно смотрел на огни фонарей за окном. Дома становились все реже и реже, и вскоре сменились деревьями. Они въехали в южную черту города — дикий лес, за которым находился особняк Чадаева.

Проехав половину пути по лесной дороге, машина остановилась со скрипом тормозов. Водитель ударил по рулю и начал на кого-то кричать. Чадаев посмотрел вперед — перед автомобилем стояла напуганная девочка с вишневого цвета волосами. Машинально от страха она закрыла рот ладонью. Было видно, как блестят ее глаза.

— Дура мелкая… откуда ты взялась!? — не утихал водитель

Чадаев со строгой резкостью поднял ладонь, приказав ему умолкнуть. Где-то с минуту он наблюдал за ней из машины, затем вышел на улицу. Было холодно совсем не по-летнему из-за недавнего дождя. Кругом темнота и лес, только фары желтым светом поливали дорогу и девочку, немного жмурившуюся от яркости. Она не видела лицо подходившего к ней человека, все ее тело дрожало, что было вполне естественно для пятилетнего ребенка, заблудившегося в лесу. Чадаев подошел к ней, она увидела его широкое, отчего-то хмурое лицо, практически лысую голову. Только лишь его голубые глаза были какими-то добрыми. Дмитрий присел на корточки, она продолжала молчать.

— Кто ты? — тихо спросил Чадаев

Девочка смогла издать только два хриплых и неразборчивых звука, отведя взгляд в сторону.

— Ты тут одна? Лес не то место, где можно одной гулять.

И тут девочка, неожиданно для Чадаева, упала на колени и начала тихо всхлипывать, закрыв свои зеленые глаза кулачками. Дмитрий тут же огляделся по сторонам. Этого еще не хватало…

— Ну ладно, пойдем — он взял девочку на руки и вернулся в машину.

Водитель переключил рычаг под рулем, и автомобиль снова помчался по дороге. Девочка скоро уснула на коленях Дмитрия, а сам он вновь о чем-то задумался, смотря в черноту за окном.

Особняк Чадаева представлял собой большой земельный участок. Здесь были парк с небольшим прудом, а в самом центре располагался двухэтажный дом. К нему вела каменная дорога от ворот через парк.

На небе вновь сгущались тучи, вот-вот должен был пойти дождь. Чадаев со спящей девочкой на руках вышел из машины и направился в дом.

Как только ребенок ощутил приятную теплоту внутреннего помещения, то сразу же открыл глаза. Она сидела в кресле под пледом, вокруг никого не было, только какой-то шум из соседней комнаты. Она отслонилась от мягкой спинки кресла и начала рассматривать окружение. Все выглядело довольно просто, не слишком много света, окна занавешены бордовыми шторами, за окном по карнизу начали бить дождевые капли.

Девочка попыталась что-то произнести, но голос по-прежнему не подчинялся ей, горло сильно пересохло.

В комнату вошел Чадаев, он уже переоделся и был в черных брюках с белой рубашкой. В руке он держал высокий стакан с чем-то белым, от жидкости шел легкий пар. Девочка снова испугалась и почти вся до головы накрылась пледом, только ее зеленые глаза с любопытством смотрели на стакан в руке Дмитрия.

— Будешь молоко?

Руки девочки, возможно даже без ее воли, сняли плед, она кивнула. Дмитрий отдал ей стакан, и она вмиг выпила все горячее молоко до последней капли. На ее лице появился румянец.

Чадаев стал разглядывать ее. Она была в грязном, неприметном сарафане из какой-то плотной, жесткой ткани. Руки все были в фиолетовых и сине-красных пятнах. Дмитрий присел рядом, на соседнее кресло.

— Ну, теперь расскажешь кто ты такая?

Девочка не сразу ответила. Она опустила взгляд вниз, все еще будучи в сомнениях разговаривать ли с незнакомцем или нет.

— Я Алена — прорезавшимся голосом сказала она, поправляя челку вишневых волос — но мама с папой всегда звали меня Ал.

Она тут же поставила стакан на стол

— Что ты делала одна в лесу?

Девочка снова отвернулась, руки ее немного задрожали.

— Я… я — выдавливала она из себя — я совершила большой грех… но они сами виноваты — она резко посмотрела прямо в глаза Чадаеву, будто бы искала поддержки — они издевались надо мной.

— Ты сбежала из детского дома, да?

Тон девочки изменился. Она вдруг почувствовала себя как на допросе

— Как… как вы узнали, господин

Чадаев посмотрел на пустой стакан из-под молока, закрыл глаза и ответил

— Я лучше всего знаю таких детей. Когда-то давно я и сам убежал оттуда… когда моих родителей арестовали…

— Я убила их

Чадаев не стал продолжать свой рассказ, когда девочка прервала его. Он только лишь вздохнул, посмотрев на ее трясущиеся руки. То, что он первоначально принял за грязь, на самом деле было запекшейся кровью.

Для девочки же самым удивительным сейчас было то, что Дмитрий никак не отреагировал на ее признание. Он не верит?

— Я убила их всех, детей, воспитателей… и сбежала

Она говорила это совершенно спокойно, не как пятилетний ребенок. Они просидели в тишине несколько минут.

— Я понимаю тебя. Только что я сам был на грани. Все они лжецы и заслуживают этого. Я хотел только одного, покарать их там в их же дворце, на глазах этого недоумка. Ели бы там не было Драгана…

Девочка совершенно не понимала, о чем говорит Дмитрий, но почему-то охотно слушала. Его слова были как бальзам на душу, они успокаивали.

Чадаев посмотрел на нее.

— Ал, меня предали… Что же нам теперь делать.

***

Солнечные лучи ласково касались темно-зеленых крон деревьев и еле-еле просачивались дальше вниз к траве. Здесь в лесу было немного прохладнее, чем в знойном Централе. Полумрак подолгу удерживал свежесть от редких дождей. Тишину иногда нарушал шум двигателей машин, проносившихся по узкой дорожке сквозь лес. Одна из таких, большая и блестящая чернотой медленно плыла по асфальту в сторону поместья Чадаева. В последнее время к металлическим черным воротам, орнаментированным коваными растениями, съезжалось много гостей. Но Дмитрий никого не принимал. Он ждал одного единственного человека, своего лучшего друга.

Когда-то давно Драган Владыч был частым гостем в его доме. Каждый раз их разговоры завершались чуть ли не под рассвет. Драган смотрел из окна машины на сильно знакомый, почти родной лес. Вдалеке показалась черная крыша самого поместья. Здание становилось все ближе и ближе, здесь всегда было так тихо, ненадолго Драган даже улыбнулся.

Машина остановилась недалеко от крыльца, но Драган не спешил выходить. Он собрал ладони в кулак и тихонько постукивал себя полбу, вспоминая то, как Чадаев совсем недавно поразил всех на церемонии своим внезапным уходом. Он тихонько вздохнул и посмотрел на фасад поместья. Никто не выходил встречать, такое было впервые. Он медленно открыл дверь автомобиля, вышел и побрел к входу, попутно разглядывая пустые окна здания. Некоторые из них были открыты и белоснежные занавески танцевали на ветру. Драган шел, опираясь на трость, ноги после ранения все еще сильно болели.

Крыльцо с несколькими ступенями было все из белой мраморной плитки. Драган уже протянул ладонь к дверной ручке, но дверь вдруг открылась прямо перед ним. С другой стороны высокого мужчину с черными бакенбардами и длинным хвостом до спины встретила маленькая девочка. Она была в белоснежном платье до колен, а вместо воротника вокруг шеи на ней были плетеные цветки из ткани красного цвета. Алые волосы и два маленьких хвостика. Девочка неуверенно улыбнулась гостю. Драган, сам того не осознавая, от удивления приоткрыл рот и сделал пол шага назад. Он уже хотел спросить, где Дмитрий, но девочка, распахнув дверь до конца, тихонько поклонилась ему и пригласила в дом.

Драган, прихрамывая, вошел внутрь и стал осматриваться. Точно так же, как и в последний момент их встречи, здесь все знало свое место. Ровно расставленные книги на полках, на каждой тумбе по вазе. Все те же маятниковые часы до потолка высотой. Дмитрий не спеша спускался по лестнице со второго этажа, ведущей к залу прихожей.

— Ты все-таки приехал

Драган снял с себя бордово-золотой плащ и повесил его на руку. Он стоял чуть ли не смирно, очень скованно. Чадаев смотрел на него как-то слишком серьезно, разглядывая и остановившись на трости.

— Как это случилось? — спросил он, продолжив спускаться по лестнице, застегивая золотые запонки на рубашке

— Снаряд взорвался за спиной, но слава Истине, я остался жив.

На слове «истина» Чадаев как-то неуклюже проскользнул через ступеньку и чуть не навернулся, схватившись за перила. Драган улыбнулся, Дмитрий тоже засмеялся своим твердым, грубым голосом.

— Самый великий человек не может теперь самостоятельно ходить по лестнице?

Драган повесил свой плащ на дверцу шкафа и приковылял поближе к Чадаеву, не переставая ухмыляться.

— Второй, после самого великого, теперь не может передвигаться без третей ноги? — засмеялся в ответ Чадаев — Знаешь, итак всегда раздражало, что ты выглядишь старше меня, но эта трость теперь и вовсе делает тебя стариком.

Он принял его в объятия, оба начали хлопать друг друга по спине. Прихожая наполнилась смехом. Красноволосая девочка наблюдала за ними сзади и наконец-то успокоилась. Человек, несмотря на то, что был одет в золотую форму, был другом папы — значит, все было в порядке. Девочка медленно подошла к Чадаеву и, спрятавшись за него, начала широкими глазами рассматривать Драгана.

— Ал, приготовь чай для нашего гостя — сказал Дмитрий. Она, поклонившись, тут же убежала прочь.

Драган все еще не понимал что происходит, с вопросом посмотрел на Дмитрия. Тот, обхватив за плечо одной рукой, повел его вверх по лестнице.

В рабочем кабинете все было уже готово — два кресла друг против друга, кофейный столик между ними. Эта комната была единственной во всем доме, где царил рабочий беспорядок. Она была овальной формы и вместо стен тут располагались книжные витрины. Прямо напротив входа была стеклянная дверь к полукруглому открытому балкону. Там тоже находились два плетеных стула и столик. Всюду валялись книги, возле окна сложенный телескоп. В общем, Драган не обнаружил здесь ничего нового.

Чадаев пригасил друга на его традиционное место, и сам уселся напротив. Драган расстегнул свой белый китель, вдохнул здешнего, немного пыльного воздуха и подержал его в легких.

— Кресла стоят, ты знал, что я приеду?

Чадаев отмахнулся рукой

— Они всегда тут стоят как напоминание. Я не стал их убирать даже после того, как ты уехал. — Дмитрий перекинул ногу на ногу и сложил руки на груди. — Ну, рассказывай, как твоя светская жизнь, как Себор?

— Эльза и Никола в порядке… волнуются только из-за войны — Драган неловко замолкнул и опустил глаза. Чадаев тоже замолчал, уставившись в сторону балкона. Воцарилась тишина, которая понемногу начала нагнетать. И когда ее тяжесть стала совсем невыносима, Драган, наконец, спросил.

— Так, а что это за девочка там внизу?

Чадаев вздохнул

— Это Ал. Ты слышал, на днях случилось массовое убийство в детдоме, — Драган покачал головой, — Она единственная кто выжил. Я ее удочерил.

— Вот как… прошло столько лет после смерти Кэтрин, но ты все-таки создал семью

— После смерти? — Чадаев сжал кулак — она не умерла, Драган, ты забыл? Ее казнили… казнили по ложному обвинению в нарушении четвертого свитка.

Драган тяжело вздохнул и покачал головой. Не поменялась в комнате еще одна деталь — на одной из книжных полок, в маленькой рамочке стоял нарисованный портрет молодой девушки. Черные волосы, черные глаза, руки, сложенные на груди, и мягкая улыбка. Снизу еле различимыми линиями подпись «Кэт Ч.»

Вскоре служанка принесла на подносе чайник и печенье. Ал вошла следом с чашками в руках.

— Все-таки ты истинный Золотой Человек — сказал Драган, после того, как девочка со счастливой улыбкой вышла из кабинета и закрыла дверь — я верю, что твоя мечта об идеале скоро осуществиться.

Чадаев отхлебнул чай и посмотрел на балкон, покачав головой.

— Теперь я не уверен. После первого июля я больше ни в чем не уверен.

— С седьмым свитком что-то не так?

Дмитрий посмеялся.

— Брось, с ним по определению не может быть что-то не так. Но он, честно говоря, удивил меня.

— Это ты нас удивил своим бегством. Учитель волнуется за тебя.

Чадаев как-то странно ухмыльнулся, взяв из вазочки семь круглых печений и начал складывать их стопкой, одну на другую.

— Ты прав. От своих целей я не откажусь — он посмотрел на большой рисунок в рамке на стене, который нарисовал сам. Это был громадный остров среди океана. На нем была прорисована каждая деталь, каждое дерево и песчинка. — Истина и Идеал… но теперь мой путь и путь Золотого Общества расходятся…. передай это Владыке.

Драган застыл прямо в кресле. Он даже чуть не выронил чашку из рук.

— Ты покидаешь общество?.. серьезно? Ты уходишь… — сразу после этого Драган даже немного посмеялся. Однако Чадаев смотрел на него абсолютно серьезно.

— Да, ухожу. То, что я увидел в седьмом свитке, окончательно убедило меня в бессмысленности Золотого Общества

— Скандал… — на выдохе протянул Драган, опускаясь в спинку кресла

— Так ты передашь Владыке?

— А почему бы тебе самому этого не сделать

— Я…

— Прости меня, друг, но я не смогу выполнить твою просьбу — Драган без охоты встал с кресла — собственно, я приехал попрощаться. Завтра утром у меня поезд обратно в Себор. Я обещал сыну, что вернусь в конце месяца.

Чадаев встал следом. Как он не старался скрыть, но на его лице все же прогляделось расстройство.

Солнце только-только начало тянуться к горизонту, наполняя светом кабинет. Закат был особым временем дня, когда беседа двух друзей начинала разгораться. Но сегодня она оборвалась.

— Значит ты ненадолго… — сказал Чадаев, пожимая протянутую руку Драгана — что ж, передай привет Эльзе и сыну. Прости, что не смогу быть его учителем.

— Ничего, я попрошу Сергея.

Они крепко обжались напоследок, и Драган вышел из кабинета, оставив Дмитрия наедине с самим собой. Он смотрел на закрытую дверь, расстегивая воротник и запонки рубашки. С улицы послышался грохот мотора. Дмитрий медленно вышел на балкон. Черный автомобиль уже выехал на каменную дорожку, ведущую к воротам. На заднем кресле он видел силуэт человека, хвост его волос с золотым кончиком.

Вскоре к нему поднялась Ал. Дмитрий сидел на плетеном стуле один на балконе. Он вглядывался вдаль. Примерно через полчаса солнце полностью погрузилось за кроны деревьев. С востока шли черные тучи. Пару раз сверкнуло.

— Пап, кажется, будет гроза.

Ал села на соседний стул и начала болтать взад-вперед босыми ногами.

— Боишься что ли?

Девочка смущенно опустила глаза. Чадаев даже не смотрел на нее, он был чем-то отвлечен и продолжал вглядываться в лес.

— Не боюсь… просто — Ал перешла чуть ли не на шепот — просто мне скучно.

— Раз тебе так скучно, зачем ты сбежала от друзей?

Ал непонимающе посмотрела на него. Дмитрий, наконец, тоже обратил на девочку внимание.

— Друзей? А кто такие друзья? Я слышала, как мальчики называли других мальчиков друзьями, когда нужно было посторожить комнату от надзирателя. А меня…

Ал резко замолчала и уткнулась лицом в широкую руку Дмитрия. Он увидел, как одна за другой на пол стали падать капельки слез, хоть девочка и не подавала звука.

— Послушай, Ал, что бы ни случилось, не плачь. Мой отец всегда так говорил: «Нечего слезы лить»

— Твой папа?.. Мой дедушка — протерев глаза, Ал снова улыбнулась и посмотрела на Дмитрия — а где он?

— Его уже давно не стало. Но именно благодаря ему я имею все, что у меня есть. Он научил самой главной вещи для человека, его свободе. Запомни, Ал, свобода человека главнее даже жизни других людей и никто не должен указывать тебе. Так что ты поступила правильно, и не думай не о каких грехах.

Ал обняла Чадаева

— Дедушка был хорошим человеком… как и ты, папа.

Чадаев погладил ее по голове и снова посмотрел в проблески садившегося солнца через лес. Черные тучи принесли с собой холод и ветер. Ал, быстро замерзнув, убежала в дом. Чадаев же накинул свой бордово-золотой плащ и остался на балконе.

Седьмой свиток, такой же позолоченный, как и остальные шесть. О чем он говорит? Дмитрий поднял голову к черно-серому небу, поглощающему все больше и больше света. Дождевые капли начали потихоньку падать, лес тут же усилил их гул. Раздался гром, но Дмитрий так и стоял с поднятой головой.

— Путь к свободе… это ли хотят сказать свитки?

В мгновенье его зрачки расширились. Еще бы чуть-чуть и он непроизвольно вскрикнул. Дождь перерастал в ледяной, совсем не летний ливень. Чадаев обернулся и увидел, как на столе в кабинете стопкой по-прежнему стояли дуг на друге семь печений. Забежав внутрь, он распахнул дверцу самого большого шкафа, где хранилось множество подписанных тубусов с чертежами. Чадаев делал все молниеносно, словно боясь чего-то не успеть, что-то упустить.

Он отобрал от десятка ватманов шесть нужных ему и, схватив их, подбежал к широкому столу. Один ватман разворачивался за другим. Это были подробные схемы всех свитков. Буква к букве, знак к знаку, слова помеченные векторами движения с указанием скорости и так далее. Все это плоды двадцатилетнего исследования Чадаева — шесть громадных кругов с живыми рисунками слов, в том числе и необъяснимые до сих пор пустые круги.

Чадаев хлопнул себя по лбу и, еле нащупав пяткой кресло, плюхнулся в него

— Почему до этого никто не додумался?

Немного подумав, он взял чистые листы и начал перерисовывать круги, стараясь наложить их друг на друга. На пол летели смятые куски бумаги, сломанные карандаши, он продолжал искать.

Наступила ночь. Под столом уже валялись две пустые банки с чернилами, все было испачкано, от мебели до одежды. Чертежи развешаны по всему кабинету, стен почти не видно. Чадаев с трясшимися руками от бессилия уже ничего не мог делать. Он просто смотрел на векторы, хотя в голове все смешалось

— Я не могу… — прошептал он сам себе, словно в чем-то убеждая — это не возможно. У меня не получиться без алгоритма… на это уйдет сотня лет. Алгоритм… мне нужен алгоритм. Но сейчас важно другое… я должен рассказать ему… в чем проклятие этой страны.

Вновь найдя в себе силы, Дмитрий вскочил с кресла и побежал прочь из кабинета в гараж. Через несколько минут его машина вырвалась в ночной лес под шум грозы.

***

Из-за дождя в городе было сложно что-то заметить дальше нескольких метров. Слабенький свет фонарей исчез, уступив мраку и шуму бури. Возле одного из маленьких домиков свету все же удалось прорезаться. Это были фары автомобиля, остановившегося напротив каменной дорожки, ведущей к входу в дом. Задняя дверь машины открылась, и из нее быстрым широким шагом вышел Чадаев. Свет в домике еще горел, а значит Драган не успел никуда уехать. Но Дмитрий все равно спешил, словно опасаясь, что его мысли разбегутся прочь. Он должен рассказать ему.

Драган в этот момент с беспокойством ковылял из стороны в сторону, изредка поглядывая на карманные золотые часы. Он не заметил подъехавшей машины, поэтому резкий и оглушительный стук в дверь удивил его и даже немного напугал. Он отворил дверь и увидел с другой стороны человека, в темной, промокшей от дождя, одежде, с широкими, обезумившими глазами. Драган даже не сразу его узнал.

— Что… что случилось?

Дмитрий молча сделал два шага вперед, не дожидаясь приглашения. Комната сразу наполнилась редким постукиванием капель о пол. Он стоял на месте, тяжело дыша полной грудью.

— Да скажи ты уже, наконец, что случилось! — Драган резко дернул его за плечо.

— Все в порядке — Чадаев снял с себя плащ и присел на соседний стул. Драган направился в дальнюю комнату, чтобы взглянуть за окно.

— Я думал, это Скрепп приехал. Там на путях что-то случилось, мой поезд отменили, ну я и попросил его поменять билеты…

— Ты должен остаться!

Чадаев резко перебил его, Драган, не обнаружив ничего за окном, обернулся к нему. Дмитрий стоял в дверном проходе, широко расставив ноги, перегородив дорогу.

— Может быть, ты уже скажешь, зачем явился?

— Я выяснил страшную правду, Драган — между слов Чадаев стал отстегивать от воротника рубашки значки «V» в кольце и цифру «VII» — Я все понял.

Смотря на значки, Драган медленно подошел ближе

— Твои глаза… я на всю жизнь запомнил этот взгляд, они такие же, как в тот день, когда арестовали Кэтрин

Чадаев отвернулся

— Если ты помнишь, в тот день я тоже приехал к тебе, как и сейчас

— Да, ты убеждал помочь тебе вызволить ее

— Я помню, что ты поддержал меня в тот момент, тогда, когда она бросила мне последний взгляд, уходя под конвоем. Поддержи меня и сейчас, я прошу тебя!

Увидев, что Драган готов его слушать, Дмитрий взял друга за плечи и повел к небольшому столу со свечей.

— Драган, в мире не так много людей, кому я мог бы довериться, но тебя я знаю с детства. Ты не такой как они. Пойми же меня… я открыл страшную правду. — Чадаев говорил громко — Веридас всем солгал, он создал империю рабов для себя, утешать свое самолюбие. Ты же знаешь, как он презирал «людей-скотов», тех, кто недостоин. Это он создал свитки и назвал их священным писанием, это он создал Золотое Общество, сделав из него церковь огня и меча. Это он сделал из себя Бога! Мы до сих пор поклонялись не Истине, а лишь ему!

Драган отступился

— Ты… ты что, сбрендил!?

Он облокотился на стол, Чадаев продолжил трясти его за плечо, с бешеными глазами рассказывая про семь свитков

— Седьмой свиток расставил все на свои места. То, о чем на самом деле говорят свитки, не как не соотносится с тем бредом, что нам преподавали в академии. Мне нужен алгоритм. Я отправляюсь в Архел, к Лежачему пику.

— И что ты сделаешь потом? Ты посвятил Владыку в свои планы?

Чадаев начал кругами ходить по комнате

— Нет, конечно же нет, совсем наоборот, — он остановился и посмотрел в глаза Драгану — я хочу свергнуть империю и освободить людей из-под сапога Золотого Общества — он сделал паузу и стал подходить ближе — ты со мной, Драган?

Драган не шевелясь, смотрел на него исподлобья.

— Ты предлагаешь мне пойти против друга… против наставника и против общества? Лишь от каких-то догадок? На самом деле ты просто хочешь отомстить. Я понимаю тебя, мне тоже было жаль ее… и не говори мне, я знаю, что она была невиновна. Кровь пролилась и за это ты хочешь пролить еще больше крови. Но ты не просто мстишь, теперь ты сам хочешь стать Богом. Она бы не поддержала тебя… и я не поддержу.

Чадаев встал прямо напротив него, их разделял только стол со свечей. Свет от нее проливался снизу на их лица. Серьезные глаза и сжатые губы Драгана, умоляющий взгляд и широкие бычьи ноздри Чадаева.

— Почему, Драган, — тихо спросил он — мы же с тобой как два брата… ты же всегда поддерживал меня, почему же сейчас отворачиваешься?

— Потому что надо поступать как надо, по совести, а не как хочется.

Пасть Чадаева оскалилась. Его руки так резко схватили стол за ножки, что Драган даже не успел отреагировать. Стол полетел прямо в него. Владыч упал и выронил трость, но продолжал невозмутимо смотреть на Дмитрия. Чадаев уже не контролировал себя, он не мог. На кончиках пальцев стали появляться синие огоньки, в мгновение вся рука уже пылала огнем.

— Они отняли у меня семью! Отняли отца! Отняли Кэтрин! Отняли самое главное, мою свободу. Ты поддался лжи общества, научившись жить по принципам! У меня же осталась только моя жизнь, но она ничего не стоит без свободы. Поступать по совести, говоришь?..

Чадаев резко выхватил клинок из ножен, которые тут же принял на себя синее пламя. Отблеск лезвия и огня мелькнул в полумраке, и в следующий миг из горла Драгана брызнула кровь. Владыч схватился рукой за смертельное ранение и с широкими, не верившими глазами посмотрел на Дмитрия.

— Такова твоя участь… участь предателя — из глаз Чадаева текли слезы, но в то же время на все его лицо сверкала злорадная улыбка — твоя смерть станет символом начала борьбы. Но ее будет мало — он перешел на крик, видя, как глаза Драгана теряют блеск, — слышишь!? Я убью их всех и твою Эльзу и сына вслед за тобой. Только так ты искупишь свое предательство, тварь!

Чадаев упал на грудь убитого Драгана, выронив саблю на пол, и начал рыдать, ударяя кулаком по его груди.

***

И без того темный кабинет Владыки был занавешен шторами. Свет создавался только лишь несколькими лампами и камином. Владыка сидел в одном из мягких кресел шоколадного цвета, с закрытыми глазами, перекинув ногу на ногу и положив руки точно по перилам. Ни малейшего движения, казалось даже, будто бы он не дышал.

Сергей Скрепп стоял поодаль от него и разбирал поленья, подготовленные для камина.

— Подкинь еще дров

Скрепп повиновался и положил все, что остались в камин. Затем он подошел к владыке и присел радом. Демьян открыл глаза и по привычке посмотрел в сторону окна.

— То, что случилось с Драганом неделю назад должно остаться между нами, Сергей.

— Да, я понимаю

— Ни Совет, ни ближайшие друзья не должны знать о его смерти

— Я все это уже понял, но скажите, учитель, вы уверены в том, что это сделал Дмитрий. Я… я просто не могу поверить, они же лучшие друзья

— Да, да, а потом еще Мак-Бауман обеспечил ему алиби, что якобы в ту ночь он обсуждал с Чадаевым седьмой свиток, мол, он не выезжал из поместья. Этим словам уже нельзя верить, зреет заговор.

Скрепп стиснул зубы и взглянул на Владыку. Руки его сжались в кулаки, но он тут же их ослабил

— Докажите, я не верю вам.

Владыка молча дотянулся до маленького стеклянного столика и передал Скреппу большую папку.

— Дело об убийстве штаб-капитана полиции Централа, взрыв в канцелярии четвертого округа, расстрел инкассаторской кареты, все в Централе и все за прошлую неделю. Хочешь ответить на вопрос, куда пропал Чадаев, посмотри на заключение.

Скрепп перелистал страницы в конец и начал бегло читать текст, шепча некоторые отрывки слов.

— За неимением точных доказательств… в трех из шести случаев… по некоторым сведениям на месте терактов был замечен член Золотого Общества седьмого уровня Дмитрий Чадаев — он посмотрел на Владыку — терактов?

— Да, терактов, Сергей. Дмитрий не будет стрелять по инкассаторам из-за нужды в деньгах

— Что же получается… от писанины книг он перешел к открытому бунту?

Скрепп откинулся на спинку кресла и еще раз пробежался по документам, закрыл его и отдал Демиану. Он все еще покачивал головой в знак недоверия.

— Я должен поговорить с ним лично, учитель

— Нет. Он не станет говорить. После того, как он убил Драгана, он уже никого не пожалеет

Скрепп закрыл глаза ладонью

— Зачем… ну зачем, Митт

Владыка взял со стола фотографию свитка с горящей надписью

— Дело не в жертвах, дело в том, что он дает о себе знать. Мы должны его поймать раньше, чем он наберет себе сторонников. Остерегайся Мак-Баумана в частности. В последнее время он берет задания только на северные земли. Но у меня для тебя есть другое поручение. На, возьми, это фото первого свитка. Он загорелся позавчера. Владыка передал Скреппу фотографию, на поверхности свитка горело имя «Никола Владыч». — Делай что хочешь, Сергей, но мальчик не должен узнать о смерти отца, ты понял? Мы будем вынуждены лгать. Забери его из Ужица и возьми в ученики.

— Но я не могу взять четвертого…

— Можешь, ты куда сильнее меня. Ты сможешь взять и четверых. Поезжай немедленно и возьми билеты.

Скрепп поднялся с кресла и поклонился. Взглянув еще раз на фотографию, он убрал ее в карман и вышел прочь.

Владыка остался наедине со своими мыслями. Он подошел к окну и отодвинул штору вбок. Взору открылась широкие виды ночного Централа. Тихого города с бесконечными огнями улиц, медленно текущей реке из светло-желтых и белых фар. Чистое небо, наконец-то освободившееся от туч. Внизу, по площади перед штабом уже передвигалась маленькая точка Скреппа.

Как долго этот город будет оставаться таким — Демиан чувствовал, что былая атмосфера столицы ускользает в пропасть. Люди начинают говорить о событиях минувшей недели. Их медленные улыбчивые походки все больше и больше сменялись напуганным, скорым шагом. Этого не видно всюду, но это уже чувствуется в воздухе.

В коридоре холла послышался тяжелый стук сапогов. Демиан продолжал рассматривать ночной город, убрав руки за спину. В здании штаба ночью здесь никого не было, однако Владыка давно ждал, когда его бывший ученик проведает наставника. Шаги становились все громче и громче. Владыка обернулся не спеша. Точно у входа в кабинет стоял Чадаев. Демиан смотрел на него совершенно спокойно, точно так же смотрел и Дмитрий, но только с легкой улыбкой — левый кончик губ был чуть-чуть приподнят.

— Добрая ночь, учитель

Владыка, ничего не ответив, медленно со звонким лязгом обнажил свою золотую саблю и направил острие против Чадаева. Дмитрий только тихо посмеялся, однако вся посуда в кабинете немного задрожала, словно место встречи, где эти два человека когда-то давно впервые увиделись, больше не принимало Дмитрия.

— Вы уже не в том возрасте, чтобы держать оружие, учитель

— Не дерзи мне — тихо ответил Демиан

Чадаев начал подходить не спеша.

— Вот как вы теперь запели, учитель. Не то, что ваша лицемерная речь на чтении свитка

— Зачем ты здесь?

Чадаев снова улыбнулся

— Я просил Драгана, но он отказался, сославшись на семью, и советовал мне передать вам лично. Владыка, с сегодняшнего дня я больше не являюсь вашим учеником. Я покидаю Золотое Общество.

Владыка и глазом не повел, Чадаев подходил все ближе и ближе.

— И перед тем, как отправиться в Архел, я хочу спросить у тебя, мой бывший учитель. Ты гордишься мной?

После этих слов Чадаев громко во все горло начал смеяться.

— Ты повинен…

— Я спросил, ты гордишься мной?!

Чадаев резко выхватил свою саблю, которая тут же схватилась огнем. С плеча он замахнулся и ударил по клинку Демиана. Старик не удержал оружие, и то с грохотом ударилось об стену и упало на пол. Чадаев замахнулся снизу и прошелся по его правому глазу. Владыка не сдержал крик и упал на колени, облокотившись спиной к окну. К его горлу тут же было приставлено острие сабли.

— Ну,

Владыка, тяжело дыша, все еще закрывая глаз, посмотрел на своего ученика.

— До этого времени я всегда гордился тобой, Дмитрий, каждый день, каждый раз, всегда…

Чадаев опустил лезвие и наклонился к Владыке.

— Я не убью вас, учитель. Мне этого будет мало. Я заставлю вас лично увидеть падение Золотого Общества, падение Империи. И тогда ты уже сам сдохнешь.

Он развернулся и быстрым шагом вышел из кабинета.