Игорь КОСТОЛЕВСКИЙ

И. Костолевский родился 10 сентября 1948 года в Москве. В отличие от большинства актеров, которые чуть ли не с детства мечтали посвятить себя искусству, у Игоря такой мечты не было. В школе он отдавал предпочтение точным наукам, однако на стандартный вопрос «кем хочешь быть после окончания школы» определенного ответа не имел. После окончания восьми классов пошел в вечернюю школу. Закончив ее, поступил в Московский инженерно-строительный институт (МИСИ), хотя с тем же успехом это мог быть и горный, и авиационный, и любой другой столичный вуз. Проучился в нем всего лишь два курса, а с третьего решил податься в артисты. Причем этот его выбор был неожиданным для всех: и для родителей, и для друзей-сокурсников, которые никогда не замечали за ним особенной тяги к искусству. Костолевский художественному слову не учился, в любительских кружках не участвовал, театром и кино особенно не увлекался. Чем же было вызвано такое решение? Как объяснил позднее сам актер, толкнула его на этот шаг любовь. Он тогда встречался с девушкой, которая большое значение придавала гуманитарному образованию и считала, что ее поклонник обязательно должен его иметь. «Ты на Есенина похож - тебя в актеры обязательно примут», - уверяла она его.

Однако оптимистические прогнозы девушки в тот год не сбылись. Когда Костолевский пришел показываться в Школу-студию МХАТ, он волновался так сильно, что едва не разделся перед членами комиссии до трусов. Дело в том, что, несмотря на теплую погоду, он был тепло одет и раздевался до тех пор, пока один из преподавателей не остановил его возгласом: «Вы же не в баню пришли, молодой человек!» Костолевский бросился одеваться в обратном порядке, а затем медленно попятился к дверям. «Вы уже уходите?» - вновь удивленно спросил его тот же преподаватель. Костолевский вернулся и с ходу стал читать стихотворение, которое до этого повторял про себя раз сто: «Дай, Джим, на счастье лапу мне...». Но читал его так плохо, что комиссия забраковала абитуриента и посоветовала приходить на следующий год.

Костолевский так и поступил, только в следующем году подал документы во все театральные вузы одновременно. И произошло чудо - он всюду был принят. В конце концов Костолевский остановил свой выбор на ГИТИСе, где режиссер Андрей Гончаров набирал смешанный актерско-режиссерский курс.

Стоит отметить, что с той девушкой, благодаря которой Костолевский стал актером, он позже расстался. Она поступила во ВГИК и стала киноведом.

Первое время учеба в ГИТИСе давалась Костолевскому нелегко - на первом курсе его даже признали профнепригодным и пытались отчислить из вуза. Как вспоминает сам актер: «Когда меня стали выгонять, я сделал для себя много ценных открытий. Оказалось, что тут надо учиться, что артист - это профессия... Можно сказать, мне впервые тогда пришлось как-то шевелиться. А вообще я довольно долго был в меру (или не в меру?) ленив, идеалистичен и романтичен, и всяческие иллюзии во мне долго существовали...»

Дебют Костолевского на съемочной площадке произошел в 1970 году, когда он учился на 2-м курсе - в телефильме «Семья как семья» он сыграл маленький эпизод. А через год Станислав Ростоцкий пригласил его на роль Миши в картину «А зори здесь тихие...».

Однако настоящая слава пришла к актеру в 1975 году, когда на экраны страны вышел фильм Владимира Мотыля «Звезда пленительного счастья», в котором Костолевскому досталась роль декабриста Ивана Анненкова (к тому времени Костолевский успешно закончил ГИТИС и уже два года играл на сцене театра имени Маяковского).

По словам В. Мотыля, на некоторые центральные роли в фильме актеры были навязаны ультимативно. Однако Костолевского он отыскал сам и пригласил его к себе домой для предварительной беседы. Как гласит легенда, в ту первую встречу молодой актер был страшно взволнован и ничего связного сказать так смог. В довершение разговора Костолевский опрокинул в прихожей вешалку, пролил кофе и запутался в телефонном шнуре. Однако режиссер оказался снисходительным к молодому актеру и своего первоначального решения - пригласить его на роль - не изменил.

Между тем чиновникам из Госкино кандидатура Костолевского не понравилась, они заявили, что «этот актер на революционера не похож». Мотыль же, видя, что, действуя напрямую он победы не одержит, пошел на хитрость: пообещал Костолевского заменить, сам же, в обход мнения чиновников, начал снимать его в роли Анненкова. Но здесь режиссера едва не подвел сам актер. Играл он поначалу плохо, неуклюже и на блестящего кавалергарда явно не тянул. Коллеги Мотыля по съемочной площадке советовали режиссеру, пока не поздно, заменить Костолевского другим исполнителем. Но Мотыль с окончательным решением не спешил. Вместо этого он начал снимать эпизоды с участием других актеров, а Костолевского почти на два месяца отправил на ипподром - учиться держаться в седле. Далее - слово В. Мотылю: «Наконец мы стали снимать эпизод конной прогулки Ивана с Полиной Гебль (в этой роли снималась польская актриса Эва Шикульска. - Ф. Р.). Помните, когда он осыпает ее цветами? Съемочная группа предвкушала веселые минуты. Но все буквально онемели, когда увидели вчерашнего увальня, который красиво и уверенно держался в седле и без дублера проделывал прямо-таки цирковые номера. А что же киноначальство? Проглотило, будто и не было запрета...»

А вот как сам актер вспоминает съемки в этом фильме: «Моя первая большая работа в кино началась с казуса. Меня должны были снимать в одной из камер Петропавловской крепости. В кандалах приковали к стене, установили осветительные приборы и... забыли обо мне. Целых 4 часа я дрожал от холода в камере, думал, что так и надо. И вот обо мне вспомнили, прибежали. Стали снимать эпизод, где Полина предлагает Анненкову бежать, а он отказывается: не может бросить друзей. Так вот, партнерша мне говорит, а я настолько задубел, что языком не могу повернуть. И слезы вдруг брызнули. «Все, - подумал я, -завалил съемку». Но оказалось, что этот эпизод - один из лучших в фильме».

Фильм «Звезда пленительного счастья» был тепло принят публикой и собрал на своих сеансах 22 млн. зрителей.

Критик М. Швыдкой так написал о работе И. Костолевского в этой картине: «После премьеры фильма дебютант «проснулся знаменитым». Всем стало ясно, что природа наделила его качествами замечательными, не проявляющимися, пока он сам не поверил в себя, в свои возможности увлечь зрительный зал, в умение управлять своим телом, в способности сопереживать чужим страданиям. В кинематограф пришел артист, обладающий, можно сказать, завидными физическими данными, хорошо сложенный, обаятельный, естественный, интеллигентный - словом, являющий собой тип героя почти идеального, для доказательства победительности которого и не требуется, как кажется, дополнительных душевных затрат».

Успешный дебют молодого актера заставил многих кинорежиссеров обратить на него внимание. В итоге в конце 70-х - начале 80-х годов Костолевский был одним из самых снимаемых актеров советского кино. Назову самые известные фильмы с его участием: «Повторная свадьба» (1976), «Весенний призыв», «Степанова памятка» (оба - 1977), «Ася», телефильмы «И это все о нем» и «Безымянная звезда» (все - 1978), «Гараж» (1980), «Тегеран-43» (1981). Четыре последние картины сделали Костолевского суперзвездой советского экрана. Причем роли, исполненные актером в них, были совершенно разными по своему характеру. В фильме «И это все о нем» он сыграл целеустремленного комсомольского вожака Евгения Столетова (в 1978 году сам актер вступил в КПСС), в «Безымянной звезде» провинциального учителя Мирою, в «Гараже» благополучного профессорского сынка, в «Тегеране-43» супермена-разведчика Андрея Ильича. Последний фильм стал лидером проката в 1981 году - 1-е место, 47,5 млн. зрителей.

Критик А. Колбовский, касаясь работ Костолевского в кино, писал: «Невписание, выпадение из реальности играли многие. Одни, как, скажем, социальные герои Михаила Ульянова, выламывались из пошлой, бездарной соцсистемы с треском и грохотом. Инородность героев Игоря Костолевского была другой. Они все, во-первых, обладали нравственным достоинством, неспособностью подличать. Во-вторых, их протест пассивен, он не Поступках - в образе мышления, в отстраненности от реальности, иногда в пересмеивании ее постылой глупости.

Вообще-то думающий герой - не самое распространенное явление в нашем кинематографе...»

Одновременно с успехом в кино к Костолевскому пришел и театральный успех. Начиная с эпизодических ролей на сцене Театра имени Маяковского, он к началу 80-х годов получил несколько больших ролей в спектаклях: «Летят перелетные птицы» (роль ученого), «Дело Сухово-Кобылина» (князь), «Смотрите кто пришел!» (Кинг), «Правда хорошо, а счастье - лучше» и др.

В начале 80-х Костолевский женился. Его избранницей стала молодая актриса Театра сатиры Елена Романова.

Е. Романовой ее мама прочила совсем другую профессию - переводчика, так как сама давно работала в этой области. Однако дочь с детства мечтала об актерской карьере и с упоением играла в школьном драмкружке. После окончания десятилетки Елена втайне от мамы поступила в Театральное училище имени Щукина, однако, когда это обнаружилось, мама потребовала, чтобы дочь пошла на компромисс: поступила и на инязовские курсы. Так что через несколько лет Елена получила два диплома: об окончании училища и курсов.

Судьба свела ее с Костолевским в 1981 году на Калининском проспекте, у стоянки такси. Вот как она сама вспоминает об этом: «Имя Костолевского меня тогда мало беспокоило. Просто талантливый актер, думала я. И вот однажды, это был май, настроение премьерное, я решила остановить такси. Стал накрапывать дождик, я жутко боялась простудиться - первый спектакль, центральная роль, и у кого! - у Андрея Александровича Миронова (в его постановке «Бешеные деньги»). Поднимаю руку (впереди меня двое мужчин), один поворачивается и довольно резко заявляет: «Если вы на такси - будете за нами». Вижу - Костолевский. Я отвечаю: «Не к лицу популярному актеру быть таким невежливым». Он мне начинает объяснять, что ему в театр - работать. «А я тоже в театр!» - парировала я. Выяснили, что я играю у Миронова, а у Игоря там работает друг, второй режиссер, и он Игорю даже обо мне рассказывал. Но подошли сразу две машины, разговор оборвался, и мы разъехались...

Впечатления на меня он тогда не произвел. Я только мельком подумала: какой, видимо, избалованный человек, не может даму в такси пропустить. А на следующий день ко мне вдруг подошел тот самый режиссер и тихо осведомился: «Лен, ты случаем не лошадь?» Я прямо-таки обомлела: «В каком смысле?!» - «По гороскопу, - успокоил он меня. - Не волнуйся... Но это хорошо, что ты не лошадь».

Я потом поняла, что это Костолевский таким образом наводил обо мне справки. Кто-то ему наворожил - все, что угодно, только не лошадь! Вот он и интересовался... Наконец у меня премьера! Выхожу на сцену - волнение жуткое. Вдруг со второго ряда дикий хохот. А смеется Игорь громко, заразительно. Но у меня-то - первая роль. Ах, думаю, невоспитанный человек! И про такси вспомнила, и слова роли чуть не забыла. Но собралась, спектакль отыграла. А в конце получаю от него огромный букет...

А потом Игорь оказался на высоте - такого напора в сочетании с обаянием, деликатностью и заботой я еще не встречала. Если бы он предстал суперменом, как в «Тегеране-43», или благополучным хлыщом, как в «Гараже», я бы никогда не сделала выбор в его пользу. Но, оказывается, за «лихим» имиджем стоял Человек. Ранимый, неуверенный в себе и очень добрый. Моя позиция, что я никогда не выйду за актера, сильно пошатнулась. Боже мой, думала я, неужели бывают мужчины, сочетающие столько достоинств, находясь в привилегированном положении. Он же купался в славе и поклонении. Но не оставлял меня вниманием и заботой, вникая даже в творческие проблемы. А когда мы уехали на гастроли в Новосибирск - не поверите, прислал мне туда кипятильник! Мне кажется, этот кипятильник решил все!..

После моего возвращения с гастролей мы вместе с Игорем стали сниматься в фильме «Отпуск за свой счет» (телефильм режиссера Виктора Титова, 1981 год. - Ф. Р.). И он несколько раз, как бы невзначай, обронил: «Вот поженимся, будешь мне суп варить...» Я про себя думала: «О, ужас, я совсем не умею готовить суп!» Мы два раза подходили к загсу, но разворачивались и возвращались обратно. Я никак не могла решиться. Но на третий раз...»

Молодые сыграли свадьбу в 1983 году. Вскоре на свет появился мальчик, которого назвали Алексеем.

В 1984 году И. Костолевскому присвоили звание заслуженного артиста РСФСР.

Во второй половине того десятилетия Костолевский снялся еще в целом ряде картин, которые имели разный успех у зрителей. Назову некоторые из них: «Ночные шепоты» (1985), По главной улице с оркестром», «Законный брак» (оба - 1986; за последний фильм Костолевский был назван лучшим актером года по опросу читателей журнала «Советский экран»), «Прости», «Гобсек», телефильмы «Смотрите, кто пришел!» и «Маскарад» (все - 1987), «Шут» (1988), телефильм «Вход в лабиринт» (1989).

В 90-е годы творческая активность Костолевского несколько снизилась. За период с 1990 по 1997 год он снялся в восьми фильмах: «Вечный муж» (ТВ) (1990), «Жажда смерти» (1991), «Лестница света», «Танго на Дворцовой площади» (оба - 1992), «Кодекс бесчестия», «Завтрак с видом на Эльбрус» (оба - 1993), «Игра воображения» (1995), «Самозванцы» (ТВ) (1997).

Не находилось интересных ролей для Костолевского и в репертуаре родного театра. Поэтому в начале 90-х он принял приглашение швейцарского режиссера Франсуа Роша поработать в Норвегии в спектакле «Орестея». Так как спектакль игрался артистами на норвежском и французском языках, Костолевскому пришлось основательно учить эти языки.

После этого он сделал с тем же Роша еще один спектакль на базе Театра сатиры по пьесе Роже Ветрака «Виктор, или Дети власти». В нем Костолевскому пришлось играть... девятилетнего мальчика, а его маму сыграла его жена Елена Романова. Последняя рассказывает: «Работа захватила нас целиком. Когда Игорь не знал, как читать тот или иной кусок (получалось то слишком по-детски, то наоборот), он давал текст нашему сыну Алеше, и тот начинал читать как нужно. Игорь запоминал, хватал текст и убегал окрыленный. Но самая тяжелая ноша досталась мне. Это был мой сценический сын Виктор - или Игорь Костолевский, - которого я больного в конце спектакля должна была на руках внести на сцену. Но, извините, в нем одного только роста - 190, чтобы не обидеть. Как я ни напрягалась, не могла сделать ни шага. Режиссер негодовал. Он повторял и повторял, что ставил спектакль во Франции и там худенькая девушка выносила тучного мужчину. Что происходит здесь, в России?! В конце концов пришли к компромиссу. Он разрешил мне нести Игоря с помощью его отца по пьесе. Когда мы едва втаскивали его на сцену, я, совсем обессиленная, шипела: «Есть больше не получишь никогда...»

После этой постановки последовала еще одна зарубежная работа Костолевского - в Женеве он сыграл спектакль на французском языке по мотивам пьесы Бекета «В ожидании Годо». И плюс еще вместе с Петером Штайном сделал его «Орестею» уже на русском языке и с российскими артистами.

 

Валентин ГАФТ

В. Гафт родился 2 сентября 1935 года в Москве. Семья Гафтов жила на улице Матросская Тишина в окружении самых разных по духу учреждений: напротив - психиатрическая лечебница, чуть правей - тюрьма, левей - студенческое общежитие и рынок. Как выражается сам Гафт, «весь мир в миниатюре».

Театром Гафт увлекся еще в школьные годы, когда занимался в драматическом кружке. Поэтому после выпускных экзаменов вопрос куда идти для него был уже ясен. Тем более что в творческих вузах не надо было сдавать нелюбимые Гафтом математику и физику. И он выбрал Школу-студию МХАТ. Поступил туда с первого же захода, причем во многом благодаря помощи знаменитого актера Сергея Столярова. Дело было так.

За пару дней до экзамена Гафт шел домой через парк Сокольники и внезапно увидел мужчину, степенно вышагивающего по одной из тропинок. Присмотревшись, Гафт узнал в нем одного из любимых своих актеров - Столярова. Видимо, сомнение и неуверенность в предстоящем экзамене сидели в Гафте столь глубоко, что он решился попросить совета у знаменитого актера. Подошел к нему и сказал: «Извините меня, пожалуйста, но я поступаю в Школу-студию МХАТ и очень волнуюсь. Не могли бы вы меня послушать?» Столяров в первые несколько секунд с удивлением смотрел на юношу, осмелившегося прервать его прогулку, но затем улыбнулся и сказал: «Послушать я вас, конечно, могу. Но только не здесь». - «Где же?» - вырвалось у Гафта. - «у меня дома. Приходите ко мне завтра, предварительно позвонив», - и Столяров написал на клочке бумаги номер своего домашнего телефона.

Весь остаток дня Гафт ходил под впечатлением этого разговора, с трудом осознавая, что все произошедшее - правда. Ночь, естественно, прошла почти без сна. А утром он дрожащей рукой Набрал заветный номер телефона, в душе проклиная себя за вчерашний поступок. Ведь актеры люди занятые, а тут он, желторотый юнец, со своими проблемами. Однако Столяров отозвался на его звонок на удивление доброжелательно и тут же назначил встречу у себя дома. И Гафт пришел. В тот день он читал Столярову какую-то басню, и читал ее, по его же словам, плохо, от одного лица. Хозяин дома это сразу отметил и в течение нескольких часов указывал гостю на его ошибки. Учтя все эти рекомендации, Гафт отправился на экзамен и сдал его на «отлично». Его зачислили на курс, которым руководил замечательный педагог Василий Осипович Топорков. А сокурсниками Гафта стали те, чьи имена в скором времени узнает вся страна: Олег Табаков, Евгений Урбанский, Майя Менглет и др.

На третьем курсе Школы-студии Гафт дебютировал в кино - сыграл небольшой эпизод в фильме Михаила Ромма «Убийство на улице Данте» (1956). Причем ничем иным, кроме страха и растерянности, эти съемки Гафту не запомнились. Курьезов тогда случилось много. Когда к его лицу поднесли экспонометр, он решил, что это уже начало съемок, и начал говорить текст. Его с трудом остановили. Сам актер так вспоминает об этом: «Я так волновался, что не мог выговорить фразу и одновременно достать блокнот и записать туда что-то, как требовалось по эпизоду. Но Михаил Ильич, видя, как я волнуюсь, успокоил меня: «Ничего страшного, вы будете такой... застенчивый убийца».

Фильм «Убийство на улице Данте» вышел на широкий экран в июне 1956 года. Успех у зрителей он имел огромный. После этого триумфа исполнитель главной роли Михаил Козаков стал чрезвычайно популярен в народе и сам Николай Охлопков пригласил его в свой театр на роль Гамлета. А вот исполнителя крохотной роли застенчивого убийцы - Валентина Гафта - после окончания Школы-студии МХАТ в 1957 году никуда не пригласили. Он сунулся было в Театр имени Ермоловой, но высокая комиссия его тут же забраковала. Отправился в другой театр - то же самое. К счастью, про его мытарства узнал Дмитрий Николаевич Журавлев, который хорошо относился к Гафту, и решил ему помочь. Он позвонил режиссеру Театра имени Моссовета Юрию Завадскому и попросил его посмотреть молодого актера. Тот согласился. Далее послушаем самого В. Гафта:

«Завадский сидел вдалеке за столом - зеленое сукно - матовый свет - много карандашей - он карандашами что-то делал - совершенно восковая голова - безупречная лысина - вокруг седые волосы, как будто наклеенные, из папье-маше, ненастоящие. Поднял голову на секунду - я заметил немножко пухлую нижнюю губу - и опять голову вниз. Не глядя, не поднимая глаз, но, видимо, изучая меня и давая возможность освоиться, заговорил каким-то странным голосом, мне показалось - манерно. Но я понимал: передо мной сидит Завадский, лауреат всего, чего можно, ученик Станиславского, Вахтангова!

Потом он вдруг поднял глаза и заговорил со мной не как со студентом, а как с маститым актером: «Мне нужен Звездич, нужно то, то, то». Какой там Звездич - мне бы только на работу устроиться! Потом сказал: «Что вы будете показывать?»

В студии я читал Маяковского, еще у нас Маяковского читал Женя Урбанский. Я читал «Люблю», Женя - все остальное. Я, кстати, с тех пор Маяковского не читаю, потому что всегда вспоминаю Женю: он читал непревзойденно. У него был низкий голос, он сам был похож на Маяковского - такой скуластый, и, главное, прошел тяжкий путь - жил с репрессированными родителями и понимал, что читает. И что бы он ни читал, во всем была какая-то боль, желание улучшить существующее...

В комиссии сидели Марецкая, Плятт, Михайлов - ну, будь здоров! И я, идиот, стал читать, подражая Жене, и, конечно, провалился. Долго-долго они не выходили из-за стеклянной двери, а потом, видимо, Журавлев помог, и меня взяли. Я играл несколько спектаклей с Марецкой, Пляттом, Оленевым, «Лиззи Мак-Кей» - с Орловой. Даже стоять с ними рядом - уже был подарок. Я понимал, что это - великие...»

В Театре имени Моссовета Гафт проработал год и ушел оттуда по собственной инициативе. В спектакле «Выгодный жених» по пьесе братьев Тур он играл молодого парня, которого когда-то увезли в Америку, он там вырос, а затем вернулся на родину - в колхоз. Там он влюбился в девушку и вокруг этого крутилась вся интрига. Роль Гафту откровенно не нравилась, из-за чего у него постоянно возникали споры с режиссером (спектакль ставил Шапс).

В. Гафт вспоминает: «Мы были на гастролях в городе Сталино, до премьеры несколько дней, я чувствую: выйти на сцену не Могу. У меня, тогда молоденького мальчика, не было никакого опыта, но уже было чувство стыда: я понимал, что не могу участвовать в этом. Собрал шмотки и улетел в Москву. Естественно, меня уволили...»

Несколько месяцев после этого Гафт промаялся без работы, а Потом судьба занесла его на съемочную площадку фильма Григория Александрова «Русский сувенир» (Гафт играл там маленькую роль). В этом же фильме снимался и Эраст Гарин. И вот однажды, в перерыве между съемками, он подошел к Гафту и сказал: «У меня в Театре сатиры запил артист - вы не можете его заменить?» - «Пожалуйста! - ответил Гафт. - А что за роль?» - «Ученый в «Тени» Шварца».

Между тем во время репетиций в Театре сатиры у Гафта не сложились отношения с женой Гарина актрисой Локшиной. Она стала уговаривать супруга отказаться от Гафта, на что Гарин резонно замечал: «А где мы найдем другого?» В конце концов Гафт благополучно дошел до премьеры, однако никакой радости ему это не принесло. То ли соседство на одной сцене с опытными актерами в лице Папанова, Весника, Аросевой, Зеленской и других ввергло Гафта в панику, то ли присутствие в зале его родных и близких, среди которых была и его невеста - манекенщица Елена Изоргина, но роль он провалил. Двигаясь по сцене на ватных ногах, он произносил реплики так тихо, что зрители во втором ряду их уже не слышали. Затем он перепутал Аросеву с Зеленской, чем поверг обоих актрис в легкую панику. А далее и вовсе произошла катастрофа. Несмотря на то, что к середине спектакля Гафту удалось собраться, небеса, видимо, не простили ему предыдущих ошибок и наказали самым безжалостным образом - когда он взошел на балкон, гвозди, державшие его, отогнулись и вся конструкция вместе с актером рухнула в оркестровую яму. К счастью, Гафту удалось зацепиться за решетку и вылезти обратно на сцену, однако спасти ситуацию было уже невозможно - зал умирал от смеха. Короче, Гафта в Театр сатиры так и не взяли. Единственным человеком, кто его тогда поддержал, была Татьяна Пельтцер. Она сказала: «Совсем не так просто - почему вас не взяли. Но вы мне очень понравились». Но для Гафта это было слабым утешением.

Сразу после провала в доме Гафта собрался семейный совет, на котором было решено: «Надо спасать Валю - искать ему другую профессию». Однако сам виновник случившегося ни о чем другом, кроме театра, не хотел и слышать. Он сказал родителям и своей невесте, что его оставили в театре с испытательным сроком, хотя на самом деле его не взяли даже рабочим сцены. Обман продолжался в течение нескольких недель, и все это время Гафт безуспешно искал себе работу. Денег не было, поэтому он втихаря продавал что-то из своих вещей. А на вырученные деньги дарил своей невесте и ее матери конфеты. Ведь они всерьез считали, что он работает в одном из самых известных театров столицы.

В конце концов Гафт нашел себе работу - его приняли в труппу Театра на Спартаковской, которым руководил один из самых знаменитых молодых режиссеров Андрей Гончаров. А чуть раньше этого события произошло еще одно, не менее приятное - Гафт женился на Елене Изоргиной.

В начале 60-х Гафт перешел в труппу Театра имени Ленинского комсомола, где бразды правления взял в руки новый режиссер - Анатолий Эфрос. С ним он проработал несколько лет, после чего Эфроса из театра выгнали и он ушел в Театр на Малой Бронной. Следом за ним туда же ушли и несколько актеров, в их числе и Гафт. Правда, его пребывание там оказалось недолгим - что-то ему не понравилось и он ушел, хлопнув дверью.

После Бронной Гафта волею судьбы вновь занесло в Театр сатиры. Всего лишь несколько лет назад его не брали туда даже рабочим сцены, а теперь предложили главную роль - графа Альмавиву - в «Женитьбе Фигаро». По словам очевидцев, это была одна из лучших работ Гафта на театральной сцене. К сожалению, играл он ее недолго. В 1969 году Олег Ефремов сделал ему предложение перейти в «Современник», и Гафт его принял. Правда, уже через год Ефремов ушел во МХАТ, стал тянуть за собой и Гафта, и тот вновь согласился - написал заявление об уходе. Однако Галина Волчек сумела уговорить его остаться. И Гафт до сих пор ей благодарен за это.

На сцене «Современника» Гафт сыграл множество ролей, среди них: Глумов - «Балалайкин и К», Лопатин - «Из записок Лопатина», Горелов - «Спешите делать добро», Городничий - «Ревизор», Джордж - «Кто боится Вирджинии Вульф?», Рахлин - «Кот домашний средней пушистости», Вершинин - «Три сестры», жених - «Нечто вроде комедии» и др.

С конца 60-х Гафт довольно активно стал сниматься в кино, назову лишь некоторые фильмы, в которых он снимался: «Первый курьер» (1968), «Новенькая» (1969), «Человек с другой стороны» (1972), «Семнадцать мгновений весны» (1973), «На всю оставшуюся жизнь», «Здравствуйте, я ваша тетя!», «Таня» (все - 1975).

Четыре последних фильма снимались на телевидении, а Гафт любит телевизионные съемки, они наиболее приближены театральному действу. В фильме «Таня» он согласился сниматься только потому, что режиссером его был Анатолий Эфрос, с которым он не сотрудничал с конца 60-х. Главную женскую роль в фильме исполняла постоянная муза режиссера - актриса Ольга Яковлева. Чуть позже судьба вновь сведет Гафта с этими людьми - на спектакле «Отелло» в Театре на Малой Бронной (после ухода из театра актера Николая Волкова Эфрос уговорит Гафта срочно ввестись на его роль).

В. Гафт вспоминает: «Один спектакль я сыграл даже прилично, а на втором - прямо в начале - поругался с партнершей, с Дездемоной, которую играла Оля Яковлева - она иногда была не очень тактична по отношению к партнерам. Я всегда говорил: она так любит искусство в себе, что никому его не оставляет. К артисту, который только ввелся на труднейшую роль, относились, как говорится, непарламентски. Со мной разговаривали чудовищно. Оля очень трудная партнерша для актеров, и очень многие не выдерживали работы с ней и уходили. Уходил Даль, уходили Петренко, Ширвиндт, Державин, Гафт, уходил Волков, потом приходил. Хотя я считаю, что Оля - замечательная артистка, и, находясь в зале, я часто восхищался ею и много раз даже глотал слезы. Но играть с ней - не приведи Господь! Вообще никто, кроме нас, не знает другую часть жизни артиста - больную, закулисную, а хотелось бы, чтобы артист сочетал в себе и талант, и хорошее отношение к партнерам. Это очень трудно...»

В конце 70-х судьба свела Гафта с режиссером Эльдаром Рязановым. До этого большинство своих ролей в кино актер считал проходными, никчемными, и только после встречи с Рязановым в его послужном списке появились роли, которых он не стыдился. Первая роль такого рода - полковник Покровский в фильм «О бедном гусаре замолвите слово» (1979). Затем - Сидорин «Гараже» (1980). Как напишет позднее Э. Рязанов:

«После совместной нашей работы над «Гаражом» я хорошо понял индивидуальность и характер Валентина Иосифовича Я разделял актеров, участвующих в съемках «Гаража», на «идеалистов» и «циников». Так вот, Гафт принадлежал к идеалистам более того, возглавлял их. Гафт с трепетом относится к своей актерской профессии, в нем нет ни грамма цинизма. Слова «Искусство», «Театр», «Кинематограф» он произносит всегда с большой буквы. Бескорыстное, самоотверженное служение искусству - его призвание, крест. Отдать себя спектаклю или филь целиком, без остатка - для него как для любого человека дышать. Для Гафта театр - это храм. Он подлинный фанатик сцены. Я еще никогда ни в ком не встречал такого восторженного и бурного отношения к своей профессии...

Работая над «Гаражом», я обнаружил в Гафте нежную, легкоранимую душу, что вроде бы не вязалось с его едкими, беспощадными эпиграммами и образами злодеев, которых он немало сыграл на сцене и на экране. Оказалось, что Гафт - добрый, душевный, открытый человек. При этом невероятно застенчивый. Но у него взрывной характер. И при встрече с подлостью, грубостью, хамством он преображается и готов убить, причем не только в переносном смысле, бестактного человека, посягнувшего на чистоту и святость искусства...»

Гафт снялся еще в двух фильмах Э. Рязанова: «Забытая мелодия для флейты» (1988) и «Небеса обетованные» (1991).

В 1984 году В. Гафту было присвоено звание народного артиста РСФСР.

Между тем, начиная свой путь в кинематографе с ролей отъявленных злодеев (вспомним «Убийство на улице Данте»), Гафт и в последующие годы не изменил своему принципу. В образе каких героев он предстал перед зрителем на этот раз? Это Сатанеев в музыкальной комедии Константина Бромберга «Чародеи» (1982), два матерых рецидивиста - Дедушкин по кличке Батон в фильме Александра Муратова «Гонки по вертикали» (1983) и вор в законе Артур в фильме Юрия Кары «Воры в законе» (1988) - и Воланд в экранизации булгаковского «Мастера и Маргариты» все того же Ю. Кары. Работа над последним фильмом была закончена в 1993 году, однако на широкий экран он до сих пор так и не вышел.

Гафт один из тех актеров, кто крайне редко соглашается на интервью. И очень не любит разговаривать на личные темы. Поэтому об этой стороне его жизни известно очень мало. Знаем лишь, что с Еленой Изоргиной, от которой у него дочь, они развелись около десяти лет назад. Теперь она работает в «мужском» МХАТе и является женой кинодраматурга Даля Орлова. Что касается Гафта, то его сердце сегодня тоже не свободно - оно занято актрисой Ольгой Остроумовой. Что получится из этого романа, покажет будущее, но сам Гафт смотрит в него с оптимизмом подробности в главе «Ольга Остроумова»).

 

Татьяна ДРУБИЧ

Т. Друбич родилась в 1960 году в Москве в семье инженеров. Ее детство практически ничем не отличалось от жизни большинства детей из благополучных семей. Родители Тани хотели, чтобы дочь росла гармонично развитым ребенком и пробовали ее способности в разных областях: со 2-го класса Друбич стала изучать французский язык, записалась в секцию фигурного катания. Стать актрисой она никогда не думала (она мечтала быть врачом или историком), и ее приход в кинематограф можно смело назвать чистой случайностью.

В 1972 году режиссер киностудии имени Горького Инна Туманян собиралась снимать героико-приключенческий фильм о юном партизане Александре Чекалине и подыскивала исполнителей главных ролей. В ходе этих поисков ассистенты режиссера посетили школу, в которой училась Татьяна, и выбрали ее в качестве основной претендентки на роль Алены. Так Друбич впервые оказалась на съемочной площадке.

В отличие от большинства взрослых, которые оценили кинематографический дебют Друбич как весьма успешный, сама Татьяна считала иначе. Впервые увидев себя на экране, она расстроилась и дала себе слово никогда больше в кино не сниматься. Однако судьбе было угодно распорядиться по-своему.

В начале 1974 года на «Мосфильме» 30-летний режиссер Сергей Соловьев приступил к работе над фильмом «Сто дней после детства». Это была лирическая киноповесть о том, как во время отдыха в пионерском лагере двое подростков влюбляются в одну и ту же девочку. На роль этой девочки претендовало несколько московских школьниц, однако ни одна из них не устроила режиссера. Не устроила его и Таня Друбич, которая вместе с остальными пробовалась тогда на роль (ассистенты Соловьева нашли ее в школе и убедили пройти пробы, обещая на время съемок дать ей освобождение от уроков). Однако затем в дело вмешались непредвиденные обстоятельства.

Кинематографическое начальство, просматривая результаты проб Татьяны Друбич, внезапно вынесло ей нелицеприятны вердикт: «У этой девочки еврейское лицо. Зачем же двум русским мальчикам быть влюбленными в еврейскую девочку?» Пораженный таким цинизмом и несправедливостью, Соловьев внезапно вскипел и заявил, что именно эту девочку в паре с другой претенденткой он будет пробовать на главную роль. И никакие уговоры и даже угрозы руководства киностудии так и не сумели убедить его изменить свое решение.

Сергей Соловьев родился 25 августа 1944 года в Ленинграде. В 16 лет пошел учиться в вечернюю школу и устроился работать на Ленинградское телевидение. Играл в массовке в БДТ и одно время мечтал связать свою жизнь с театром. Но затем верх взяло кино - в 1965 году Соловьев поступил на режиссерский факультет ВГИК (мастерская М. Ромма). При этом на вступительных экзаменах с ним произошла любопытная история. Педагог по литературе обвинил Соловьева в плагиате: мол, тот вместо своего сочинения подсунул ему одно из произведений то ли Пришвина, то ли Паустовского. В итоге поставил ему «плохо». Однако за Соловьева внезапно вступился Михаил Ромм. Он потребовал от своего коллеги доказательств факта списывания - подлинника. Тот его предоставить не смог по той простой причине, что Соловьев ни у кого ничего не списывал, а написал сочинение сам. Так, еще до того как стать студентом ВГИКа, Соловьев прославился в стенах этого заведения как весьма одаренный человек.

С самой лучшей стороны Соловьев проявил себя и во время учебы в институте. Уже первая его вгиковская заявка на сценарий документального фильма - «Взгляните на лицо» - была немедленно принята на Ленинградской студии, и в 1966 году по ней был сделан прекрасный фильм. А через четыре года Соловьев сам дебютировал как режиссер: снял фильм «Семейное счастье» по рассказам А. Чехова. Затем появились работы Соловьева: «Егор Булычов и другие» (1971), «Станционный смотритель» (ТВ, 1972). Роль Дуни в последнем фильме сыграла киновед Марьяна Кушнерова, тогдашняя жена Соловьева. В 1974 году У них родился сын Митя.

Пробы для фильма «Сто дней после детства» проходили летом 1974 года под Калугой. Друбич пробовалась на роль параллельно с другой претенденткой - такой же, как и она, московской школьницей и мало надеялась на успех. Однако Соловьев, после долгих колебаний, выбрал на роль именно ее. Фильм вышел на широкий экран через год и имел оглушительный успех как у себя на родине, так и за рубежом. Он был удостоен целого букета различных призов: премии Международного кинофестиваля в Западном Берлине «Серебряный Берлинский медведь» (1975), премии кинофестиваля в Авеллино (1975) премии Всесоюзного кинофестиваля во Фрунзе (1976), премии кинофестиваля в Белграде (1976), премии Ленинского комсомола (1976), Государственной премии СССР (1977) и др.

После «Ста дней...» Друбич из никому не известной девочки превратилась в одну из самых приглашаемых юных актрис советского кино. Предложения сниматься в других картинах стали поступать к ней одно за другим, но Татьяна ни одно из них не приняла. Почему? Во-первых, даже после этого успеха она не была уверена в своих актерских способностях, и во-вторых, в дело вмешались личные мотивы - вскоре после выхода фильма на экран из жизни ушел отец Татьяны.

Закончив школу в 1977 году, Друбич по совету мамы решила связать свою судьбу с медициной - поступила на вечерний факультет 3-го мединститута имени Семашко. При этом ее настоятельно звал к себе во ВГИК Сергей Бондарчук, однако Друбич от этого предложения тактично уклонилась. Немалую роль при этом сыграл Сергей Соловьев, который доходчиво объяснил Друбич, что идти во ВГИК для нее дело бесполезное - все, чему там учат, у нее уже есть от природы.

Между тем, отклонив предложение Бондарчука, Друбич отнюдь не собиралась ставить крест на своей кинематографической карьере. В 1977 году она приняла приглашение режиссера Павла Чухрая и сыграла одну из ролей в его картине «Смятение чувств». Однако роль оказалась не центральной и осталась практически незамеченной зрителем. Тогда же ряд критиков сделали верный вывод о том, что лучшие работы Друбич связаны с именем Сергея Соловьева.

Постигая в институте азы медицинской науки, Друбич практически не помышляла о том, чтобы продолжить свое творческое содружество с С. Соловьевым. Но в один из дней 1979 года она по какому-то делу заскочила на «Мосфильм» и оказалась в павильоне, где Соловьев снимал свою очередную картину - «Спасатель». Несмотря на то, что фильм должен был стать продолжением фильма «Сто дней после детства», роли для Друбич в нем не предполагалось. На главные роли в картине уже были утверждены молодые актеры Василий Мищенко и Елена Корикова. Однако так получилось, что последняя по семейным причинам сняться в фильме так и не смогла. Зная это и встретив павильоне Друбич, Соловьев попросил ее подыграть Мищенко сцене его разговора с героиней. Друбич согласилась. А затем Соловьев сделал ей неожиданное предложение остаться в картине. Так в послужном списке Татьяны Друбич появилась новая работа в кино.

В 1982 году на широкий экран вышел завершающий фильм трилогии С. Соловьева (два первых: «Сто дней после детства» и «Спасатель») - «Наследница по прямой». Одну из главных ролей в нем вновь сыграла Татьяна Друбич (в те годы она уже закончила ординатуру и курсы по гомеопатии и работала врачом в 1-й гомеопатической больнице).

В том же году Соловьев приступил к работе над новым фильмом - совместной советско-колумбийской картиной «Избранные». В главной роли - барона Б. К. - снялся Леонид Филатов. Его любовницу сыграла Татьяна Друбич. Съемки фильма проходили в Колумбии. Любопытно отметить, что соавтор сценария фильма, президент Колумбии, сосед по дому Гарсиа Маркеса, предоставил для съемок особняк, законсервированный на 30 лет после смерти сына, для которого этот дом строился. При этом съемки картины контролировала местная мафия.

Для Т. Друбич и С. Соловьева этот фильм знаменателен прежде всего тем, что сразу после завершения работы над ним они поженились. В 1984 году у них родилась дочь Аня.

В 80-е годы Друбич записала в свой творческий актив еще несколько работ в кино, причем часть из них не имела никакого отношения к С. Соловьеву. Она снялась у Романа Балаяна в «Храни меня, мой талисман» (1986), у Ивана Дыховичного в «Черном монахе» (1988).

Соловьев в конце того десятилетия снял Друбич в двух своих картинах: «АССА» (1988) и «Черная роза - эмблема печали, красная роза - эмблема любви» (1989).

В первом фильме Друбич сыграла роль молодой любовницы крупного промышленного мафиози Крымова (в этой роли снялся Станислав Говорухин) Алики. Вместе со своим возлюбленным она приезжает в зимнюю Ялту, чтобы отдохнуть, и внезапно указывается в центре любовного скандала: Крымов ревнует ее к местному юноше Бананану и отдает приказ своим людям убить парня. В отместку героиня Друбич расстреливает Крымова из пистолета.

Стоит отметить, что сценарий этого фильма возник у Соловьева не на пустом месте. Как выяснилось позднее, герой, которого играл Говорухин, имеет вполне реального прототипа, причем фамилия у него та же - Крымов. Кто же этот человек?

Олег Вячеславович Крымов родился в Ялте. В молодые годы вместе со старшим братом С. Соловьева работал редактором на «Мосфильме», его стихи в середине 60-х печатались в «Юности». В 70-е годы Крымов ушел в коммерцию и вместе с приятелем (он затем будет работать в российском правительстве) открыл в Арзамасе швейную фабрику по пошиву спортивной одежды «под адидас». Эта фабрика существовала около пяти лет. А затем Крымова арестовали. Причем повод был серьезный - во время застолья в ресторане гостиницы «Пекин» он набил морду начальнику Арзамасского УВД. Суд приговорил его к 15 годам лишения свободы.

Свой срок Крымов отбывал в Красноярском крае и совсем не рассчитывал привлекать к себе внимание кинематографа. Однако в один из дней 1986 года к нему в колонию внезапно явились Сергей Соловьев и Станислав Говорухин и уговорили его дать свое согласие на съемки фильма, основанного на фактах биографии Крымова. При этом Соловьев обещал, что изменит фамилию главного героя, но своего обещания почему-то не сдержал.

О. Крымов вспоминает: «Было смеху, когда они через семь месяцев снова приехали - премьеру на зоне устроили. Меня ребята по камере с тех пор так и звали - «жмурик». Как же, говорят, тебя баба твоя укокошила, а ты тут сидишь на параше и живым людям чай пить мешаешь (по тюремным законам нельзя ходить на парашу, если кто-нибудь в камере ест. У меня были привилегии). Особенной популярностью пользовался момент, когда мальчика этого убивали. Никак братва в толк взять не могла, как же я, такой крутой, не смог этого педика без мокрухи окоротить. Короче, фильм у нас на зоне провалился, я Соловью так и сказал, чтобы он свое кино свернул в трубочку и засунул в одно место Говорухину...»

В отличие от заключенных, зрители, посмотревшие «АССУ» на свободе, приняли фильм восторженно. В прокате 1988 года он занял 13-е место, собрав 17,8 млн. зрителей. В том же году он был удостоен премии «Ника».

В фильме «Черная роза - эмблема печали...» Друбич сыграла арбатскую красавицу, которая в компании 15-летнего миллионера, лимитчика-диссидента и элегантного супермена оказывается вовлечена в водоворот самых разных ситуаций: от комических до трагических. В этом же фильме снялась и 5-летняя дочь Соловьева и Друбич - Аня (она сыграла ангела).

Так было угодно судьбе, но в год выхода этого фильма на широкий экран брак Друбич и Соловьева распался. Причем инициатором развода была Друбич.

Несколько лет после этого Друбич в кино не снималась, предпочитая этому работу в одной из городских поликлиник. Однажды ее пригласили на телевидение, чтобы она вела цикл передач о медицине. Но сняв одну передачу, Друбич от дальнейшего сотрудничества с ТВ отказалась.

В конце 1992 года Друбич решила попробовать свои силы в бизнесе - вместе с известным в определенных кругах художником Ильей Пегановым она открыла в Москве музыкальную галерею под названием «Актовый зал». Цель создания этого заведения была самая благая: собирать под своими сводами творческую интеллигенцию, устраивать тематические вечера, камерные концерты. Как писала в те дни газета «Неделя»: «Каждый раз в галерее пытаются преобразить пространство, выстроить новый музыкально-изобразительный ряд: то вечер проходит под знаком поп-культуры 60-х; то пространство трансформируется под стиль «бодэго» (место, где исполняют испанские и латиноамериканские танцы) - гостям предлагают испанское вино; или, напротив, бушует стихия клипа; весь вечер на стене - видеопроекция лучших музыкальных роликов; однажды был вечер под названием «Окончательный диагноз»: на 16-миллиметровой пленке демонстрировался французский фильм о пересадке сердца...

«Актовый зал» - это попытка нынешних 30-летних отвоевать собственное пространство, свою среду обитания. Здесь собираются просто посидеть в дружеском или, напротив, незнакомом кругу, потанцевать или выпить «по настроению», посмотреть в «тихой» комнате фильмы классиков мирового кино или обсудить собственные планы, которые с количеством выпитого и просиженных часов обретают стройную «классическую» форму. В галерее бывают именитые гости и простые смертные, и ко всем относятся с одинаковым дружелюбием...»

К сожалению, благой порыв известной киноактрисы завершился провалом: буквально через два месяца с момента открытия галереи на нее «наехала» братва, и в канун 1993 года заведение закрылось навсегда. И Друбич вновь вернулась к карьере доктора. В середине 90-х она добилась значительных успехов в этой области - возглавила московское представительство германской фирмы по поставке медицинских препаратов.

В 1996 году, после семилетнего перерыва, Друбич вернулась на съемочную площадку. На этот раз ее пригласил в свою новую комедию «Привет, дуралеи!» Эльдар Рязанов. Стоит отметить что до этого несколько режиссеров пытались заполучить Друбич в качестве главной героини в свои фильмы, но актриса ни одно; из этих предложений не приняла, считая эти роли повторением своих прошлых работ. И только Рязанову она не отказала в силу того, что роль Ксении в «Дуралеях» была диаметрально противоположна тому, что она играла до этого - это была комедийная роль.

Когда фильм вышел на широкий экран, критика его дружно не приняла. И только роль, исполненная Друбич, была встречена доброжелательно. К примеру, критик В. Туровский писал: «Привет, дуралеи!» - уникальный для Рязанова актерский разброд. Каждый играет как хочет и что хочет. Практически ни про одну роль нельзя сказать, что в таком или другом исполнителе обнаружилось что-то такое, чего ни в одном фильме не обнаруживалось. Персонажи Александра Ширвиндта, Татьяны Догилевой, Алексея Булдакова, Бориса Щербакова, Ольги Волковой - все это перепевы давно и недавно сыгранного. Очень мастерови-то - актеры-то какие замечательные! - профессионально чистенько, но знакомо до боли. Все это уже было, все это господа актеры давно и хорошо умеют.

Исключение, пожалуй, составляет роль Ксении в исполнении Татьяны Друбич. Актриса отважно бросается в материал роли и купается в ней. Красивая актриса абсолютно не боится предстать некрасивой, неуклюжей, нелепой... Нет ни одного угла, ни одного дерева, об которые плохо видящая Ксения не стукнулась. И делает это актриса с какой-то обезоруживающей наивностью и естественностью: «Ну да, вот такая я нескладная, что теперь со мной делать?»

Сегодня Т. Друбич по-прежнему живет в Москве, работает во главе российско-германской фирмы по поставке медицинских препаратов. Ее дочь Аня учится в специальной музыкальной школе при Институте им. Гнесиных, получает стипендию как особо одаренный ребенок от правительства Москвы.

Не менее успешно складывается и актерская карьера Друбич - она снялась в главной роли в фильме Александра Зельдовича «Москва», готовится к главной роли в картине С. Соловьева «Иван Тургенев. Метафизика любви». На этот раз ей предстоит перевоплотиться в любимую женщину И. Тургенева (в этой роли снимается Олег Янковский) Полину Виардо.

 

Андрей МАКАРЕВИЧ

Макаревич родился 11 декабря 1954 года в Москве. Его отец - Вадим Григорьевич - известный архитектор, в свое время преподававший в МАрхИ, создатель памятника Карлу Марксу в Москве, автор оформления советских павильонов на всемирных выставках в Брюсселе, Монреале, национальных выставок в Париже, Генуе, Лос-Анджелесе. Мать Андрея всю жизнь проработала в медицине. Однако в юности она увлекалась музыкой и даже получила музыкальное образование. Свою любовь к музыке она попыталась передать сыну, и того в 7 лет отдали учиться в музыкальную школу. Но ничего путного из этого не получилось - нотная грамота давалась Андрею с большим трудом, а многочасовые сольфеджио выводили из себя настолько, что мальчик на глазах превращался в неврастеника. Поэтому через два года с музыкальной школой пришлось расстаться.

Однако на место классической музыки в жизнь Андрея вскоре вошел рок-н-ролл. Случилось это году в 66-м при следующих обстоятельствах. В один из дней Андрей вернулся из школы домой (они тогда жили на Волхонке) и застал отца за серьезным занятием - тот переписывал на маленький магнитофон «Филипс» пластинку «Битлз» «Ночь после трудного дня», взятую у соседа. Стоит отметить, что Андрей и раньше слышал «ливерпульскую четверку», однако эти прослушивания носили отрывочный характер и не давали возможности составить о группе объективное Мнение. И только теперь, с появлением дома полноценной пластинки с записью 12 песен, у Андрея появилась возможность понять по-настоящему, что это за чудо - «Битлз». По его же словам: «Было чувство, что всю предыдущую жизнь я носил в ушах вату, а тут ее вдруг вынули. Я просто физически ощущал, как что-то внутри меня ворочается, двигается, меняется необратимо.

Начались дни битлов. Битлы слушались с утра до вечера. Утром, перед школой, потом сразу после и вплоть до отбоя. В воскресенье битлы слушались весь день. Иногда измученные битлами родители выгоняли меня на балкон вместе с магнитофоном, и тогда я делал звук на полную, чтобы все вокруг тоже слушали Битлов...»

Между тем примерно с середины 60-х годов, благодаря все тем же «Битлз», в Советском Союзе начали одна за другой возникать собственные рок-группы, игравшие музыку двух видов: англоязычную и русскоязычную. Подобные группы возникали везде: на заводах, в Домах культуры, в институтах и, конечно же в школах. Две такие рок-группы были и в 19-й средней спецшколе города Москвы, где учился Макаревич. Более того, одну из них (еще в восьмом классе) он создал сам. В нее, кроме основателя, входили еще три человека, учившиеся с ним в одном классе - Миша Яшин и две девочки, к одной из которых - Ларисе Кашперко - Андрей питал очень теплые чувства. В репертуаре группы преобладали песни Юрия Визбора и англо-американские народные песни. Несмотря на то, что группа не хватала с неба звезд, однако имела среднюю степень популярности в стенах родного учебного заведения, конкурируя с другим коллективом - мужским ансамблем из 9-го класса, игравшим инструментальные пьесы жутко популярного Арно Бабаджаняна и битлов в стиле «Ventures». Группа Макаревича могла просуществовать еще долго, если бы в дело не вмешался случай.

В один из дней к ним в класс пришли два новичка - Юра Борзов и Игорь Мазаев, которые любили битлов, сами играли на музыкальных инструментах и были не прочь создать собственный коллектив. С этим предложением они и обратились к Макаревичу, вынудив его решать сложную дилемму: убрать из группы девочек (напомним, что к одной из них Андрей не ровно дышал) и переходить на чисто мужской рок. И Макаревич выбрал последнее (отмечу, что Л. Кашперко затем попала в оркестр Л. Утесова). Так в 1969 году на свет появилась вокально-гитарная группа, которая сначала именовалась «The Kids», а чуть позже поменяла название на «Машины времени» (именно во множественном числе). Ее участники исполняли песни на английском языке - их первый магнитофонный альбом был записан в том же году и состоял из 11 песен.

Первое репетиционное помещение новоявленная группа получила в одной из квартир знаменитого Дома на набережной. Там жил барабанщик группы Юрий Борзов, который был сыном маршала авиации и командующего авиацией ВМФ Ивана Ивановича Борзова (кроме Борзова в группе одно время играл еще один «знатный» одноклассник Макаревича - Павел Рубин, у которого то ли отец, то ли дед были в руководстве Верховного Совета СССР). В отличие от отца Макаревича, который горячо приветствовал увлечение сына музыкой (он даже помогал сыну выпиливать его первую гитару), отец Борзова постоянно был недоволен более чем странным для сына маршала занятием и иногда грозился «разогнать всю волосатую компанию». К счастью, эти угрозы так и не осуществились.

Тем временем в 1970 году «машинисты» благополучно закончили школу и поступили в различные вузы. Например, Макаревич стал студентом Московского архитектурного института (МАрхИ). Однако несмотря на это, ансамбль продолжал свое существование. Более того, в 1970 году о нем уже были достаточно наслышаны московские хиппи, проводившие свои вечера во Дворце культуры «Энергетик» на Раушской набережной. Через эту альма-матер московской рок-музыки прошли многие известные исполнители: Алексей Козлов, Стас Намин (именно он привел «машинистов» в ДК), Александр Градский и др.

Стоит отметить, что «рокерская» тусовка предполагала наличие у ее участников определенных привычек, которые принято называть вредными: алкоголь, курение, девушки. «Машинисты» в этом отношении не были исключением, хотя некоторое время среди них была одна «белая ворона» - Макаревич, который в отличие от своих товарищей не был подвержен ни одному из перечисленных пороков. Однако долго так продолжаться не могло. Однажды нервы у Сергея Кавагоэ не выдержали, он купил бутылку портвейна и заставил Макаревича распить ее на двоих в одном из московских кафе-мороженых. Так состоялось «боевое крещение» Макаревича на винном поприще, а чуть позже и все остальное.

Между тем в 1971 году состав «Машин» претерпел серьезные изменения: Мазаева забрали в армию, а Борзов покинул группу по личным мотивам. Вместо них пришли другие участники: бас-гитару взял в руки Александр Кутиков (в прошлом боксер, бронзовый призер первенства Москвы среди юношей), за ударные установки сел Максим Капитановский (первый настоящий муыкант, до этого игравший в самой «техничной» московской группе «Второе дыхание»), у клавишных встал Сергей Кавагоэ (он был наполовину японец, и его отец часто привозил сыну из

Японии необходимый музыкальный реквизит). Произошли изменения и в репертуаре ансамбля - место англоязычных песен стали все больше занимать песни на русском языке. Именно тогда Макаревичем были написаны первые «хиты»: «Песня о солдате» («Я с детства выбрал верный путь...»), «Продавец счастья» («Вчера я шел в начале ночи...»), «Песня про розовые очки» («День назад я был не рад, что родился на свет...»), «Миллионеры» («Я слышал, что миллионеры...») и др.

Позднее музыкальный критик А. Троицкий так охарактеризует творчество Макаревича и его группы того периода: «Как исполнители они не очень впечатляли: играли элементарно, Андрей Макаревич пел гнусавым голосом (немного похоже на Дилана) и очень смущенно держался на сцене. Их музыка по-прежнему сильно отдавала «ливерпулем», косметически припудренным под хард-рок. Несколько красивых мелодий, а вообще, ничего особенного. Но все это и не имело большого значения, ибо реальная миссия «Машины времени» состояла совсем в другом, а именно - «заставить людей думать», разумеется, над текстами песен...

На мой вкус, стихи Макаревича немного пресноваты - абстрактны и дидактичны, - но они, бесспорно, честны и полны озабоченности. В них точно, пусть и в «мягком фокусе», переданы симптомы злостной эпидемии потребительства и неверия, косившей в то время всех подряд. Естественно, говорить об этих вещах во всеуслышание было не принято: средства массовой информации старательно поддерживали максимально благополучный (и лживый) образ решительного и идейно убежденного современного героя. Именно поэтому «проблемные» песни «Машины времени» имели фантастический резонанс, как один из немногих чистых голосов в фальшивом хоре...»

Об этом же слова другого критика - И. Смирнова: «В создаваемых ими («машинистами» - Ф. Р.) образах переливались все геральдические цвета хиппизма. Прежде всего, это предельная возвышенность, аллегоричность и романтизм. Программы «Машины времени», талантливейшей группы этого поколения, похожи на настенный гобелен: замки и корабли с парусами не оставляют практически никакого места для атрибутов реальной жизни. Из местоимений доминирует «ты»...

Настроение песен «Машины времени», как правило, чрезвычайно мрачное. Не имея никакого желания становиться на одну доску с теми т. н. критиками, которые считают пессимизм отрицательным качеством произведения, лишающим его права на внимание читателя, зрителя или слушателя, мы в интересах истины должны признать, что рокеры в этом отношении оказались весьма непохожи на бардов: в песнях Окуджавы, Высоцкого и приобретавшего в начале 70-х годов все большую популярность Аркадия Северного в десять раз больше жизнеутверждающей энергии...»

В 1972 году группа «Машины времени» на несколько месяцев прекратила свое существование и ее участники влились в состав популярной рок-группы «Лучшие годы», которая практиковалась на исполнении западной музыки и копировала Элвиса Пресли, Тома Джонса, Джеймса Брауна, Уилсона Пикета, «Лед Зеппелин» и др. Все лето «Лучшие годы» провели на юге в Международном студенческом лагере «Буревестник-2» в Вишневке, где играли на танцах.

В 1973 году «Лучшие годы» почти в полном составе ушли на профессиональную сцену и «Машина времени» (теперь она называлась в единственном числе) была возвращена к жизни (из «Лучших годов» в нее перешел клавишник Игорь Саульский). Из-под пера Макаревича на свет родились новые «хиты»: «Хрустальный город» («Я был вчера в огромном городе...»), «Туманные поля» («Я видел странный сон...»), «Круг чистой воды» («Я раскрасил свой дом...»), «Ты или я» («Все очень просто...»), «Я устал» («Я устал встречать знакомых и гадать, кто друг...») и др. Однако период относительного спокойствия в группе длился недолго - вскоре произошел конфликт между Кавагоэ и Кутиковым и последний ушел в группу «Високосное лето». За ним покинул группу и Саульский. Уставший от этих дрязг Макаревич собрал свои нехитрые пожитки и отправился на юг - играть в одной из сборных групп в спортивном лагере МГУ в Джемете.

Между тем следующий год запомнился Макаревичу прежде всего двумя событиями: его отчислением из института и съемками в кино. Расскажем все по порядку.

Творческие поиски Макаревича всегда вызывали крайне негативную реакцию со стороны руководства МАрхИ. Ладно бы он Писал бодрые песни про БАМ или про любовь, так ведь нет - то про хрустальные города, то про туманные поля. В 1974 году к этому списку прибавились и новые произведения из этого же ряда: «Черно-белый цвет» («Кто знал, кто тебя таким создал...»), «Из конца в конец» («Есть волшебный замок...»), «Это новый день» («Я песню спел свою...»). В конце концов руководству вуза это надоело, и Макаревича исключили из института (формальным поводом к этому стала его неявка на овощную базу). После этого Макаревичу пришлось идти на вечернее отделение все того же МАрхИ, а днем работать в «Гипротеатре». При этом свободного времени у него была уйма: на работе он добился зачисления на полставки и ходил туда через день, а в институте появлялся только на экзаменах. Позднее профессор МАрхИ В. Раннев так отзовется о студенте Макаревиче: «У него были явные способности к рисованию и проектированию. Вот только любви к архитектуре не было. На занятия он неизменно являлся с зачехленной гитарой и как что-то второстепенное, почти ненужное, приносил бумаги с чертежами. Скромный, щупленький, кудрявый, как негр, парень. Средненький хорошист. В нем не было ничего особенного. Помню, мы поразились, что он сам придумал тему своего диплома (обычно темы студентам давали мы). Да еще какую! Спроектировал в форме кристалла голографический театр со светомузыкой в саду «Эрмитаж». И почему-то категорически настаивал на светомузыке. Тогда только мы подумали, что музыка в его жизни - не просто хобби».

Однако в отличие от руководства МАрхИ, которое негативно относилось к песенному творчеству своих студентов, кинематографисты отнеслись к нему иначе. А. Макаревич вспоминает: «На сейшене в столовой номер восемь филфака МГУ (легендарное, кстати, место!) к нам подошел усатый дядька и объявил, что он из съемочной группы Данелии и мы им нужны. Ночь я провел в необыкновенном волнении. Перед именем Данелии я благоговел - недавно... прошел фильм «Тридцать три», был он очень смешной и по тем временам редкой гражданской смелости, на грани запрета. Я не мог себе представить, зачем мы понадобились Данелии, и воображение рисовало картинки самые причудливые. Оказалось, все очень просто. В эпизоде на клубных танцах нужна была на заднем плане какая-нибудь группа - так сказать, типичный представитель. Только и всего. Там даже вроде бы снимался «Аракс», но потом у них что-то не сложилось. Надо сказать, я не расстроился: я считал за честь принести пользу Данелии в любом виде. Быстро была записана фонограмма песни «Ты или я» - выбора, собственно, не было, других наших песен Дегтярюк (новый участник группы - Ф. Р.) играть не умел. Съемки прошли за один день (вернее, ночь). Надо сказать, Данелия отнесся к нам очень уважительно и щепетильно: песня была у нас приобретена по всем законам, и спустя несколько месяцев я неожиданно для себя получил невероятную кучу денег - рублей пятьсот (случай для нашего отечественного кинопроизводства отнюдь не типичный). На эти деньги был приобретен в комиссионном магазине магнитофон «Грюндиг ТК-46», который долго потом заменял нам студию. Что касается кино, то даже не помню, остались ли мы в кадре. Обрывки песни, кажется, звучат...»

Память не подвела Макаревича, - обрывок песни «Ты или я» действительно в кадре звучал, так же как и обрывок песни «Аракса» «Скоро стану я седым и старым».

Между тем в течение последующего года состав «Машины времени» постоянно менялся, и участники менялись в ней с калейдоскопической быстротой. Кто только не играл в «Машине...»: гитаристы Алексей Романов, Алекс «Уайт» Белов, Александр Микоян, скрипач Сергей Осташев, барабанщики Юрий Фокин и Михаил Соколов и многие другие. Наконец к лету 1975 года состав стабилизировался и состоял из четырех человек: Макаревича, Кавагоэ, Евгения Маргулиса и скрипача Николая Ларина. При этом базировалась группа в Министерстве мясной и молочной промышленности РСФСР, что объяснялось просто - там еще никто не знал, что представляет из себя «Машина времени». Именно к этому периоду относится вторая профессиональная запись группы (первая произошла в 1970 году на радио, и в ней звучали песни: «Солдат», «Продавец счастья», «Помогите», «Я видел этот день» и другие. К сожалению, прозвучав всего один раз, эта запись затем была стерта). На этот раз «Машину времени» попытались вытащить на голубой экран. Попытку сделать это предприняла ведущая популярной передачи «Музыкальный киоск» Элеонора Беляева, которая узнала про существование группы от своей дочери. Буквально за один день «машинисты» записали и свели шесть песен: «Круг чистой воды», «Ты или я», «Из конца в конец», «Черно-белый цвет», «Флаг над замком» и «Летучий голландец». Однако пройти сквозь кордон цензуры Беляевой не удалось и «Машина времени» на голубом экране так и не появилась. Но участники группы не сильно расстроились - ведь состоялась их вторая студийная запись, и песни, записанные тогда, вскоре разлетятся на тысячах магнитофонных кассет по всей стране.

В это же время в жизни коллектива произошло еще одно важное событие - он стал давать первые официальные гастроли. И хотя ради каждого публичного выступления приходилось идти на всякие унижения (например, добиваться «литовки» - то есть программы, утвержденной Домом народного творчества), однако польза от этого была куда весомее. Во-первых, росла популярность группы, во-вторых, она зарабатывала деньги, которые большей частью шли на техническое оснащение группы.

В марте 1976 года случилось событие, которое открыло новые горизонты в жизни «Машины времени» - группу пригласили в Таллин на фестиваль «Таллинские песни молодежи-76». Состав участников фестиваля был разношерстным: приехали группы из Москвы (кроме «Машины...» столицу представляли группы Стаса Намина и «Удачное приобретение»), из Ленинграда («Аквариум», «Орнамент»), из Горького («Время») и несколько групп из прибалтийских республик. Фестиваль длился несколько дней и завершился победой «Машины времени» - группа заняла первое место и увезла в Москву диплом, подписанный 1-м секретарем ЦК ВЛКСМ Эстонии. Это было первое официальное признание коллектива. В том году из-под пера Макаревича появились новые песни: «День рождения» («Сегодня теплый день...»), «Песня о капитане» («Случилось так, что небо было синее, бездонное...»), «Девятый вал» («Был день, белый день...»), «Белый день» («Белый день бывает только раз...»).

Сразу после таллинского фестиваля «Машину времени» пригласили на гастроли в Ленинград. Эти гастроли прошли с триумфом и принесли группе небывалую популярность в городе на Неве.

В 1977 году поэтическое вдохновение Макаревича выдало «на гора» самую большую порцию песен. Тогда на свет появились: «Полный штиль» («Полный штиль, как тряпки - паруса...»), «Блюз о безусловном вреде пьянства» («Я глаз не мог закрыть...»), «Посвящение одному хорошему знакомому» («Пусть люди тебя называют ослом...»), «Памяти А. Галича» («Снова в мир весна кинулась...»), «Гимн забору» («Душой и сердцем я горю...»), «Люди в лодках» («Долго я шел берегом реки..»), «Самая тихая песня» («Есть на свете вещь...»), «Родной дом» («Над нашим домом целый год мела метель...»), «Необычайно грустная песня» («Синеет небо, простор полей...»). Весной 1978 года «Машина времени» была приглашена на очередное официальное мероприятие - на рок-фестиваль «Весна УПИ» в Свердловск. Пригласил туда группу Артем Троицкий. Позднее он вспоминал: «Было удивительно, что свердловская аудитория уже знала все песни Макаревича наизусть, хотя группа никогда прежде там не выступала.

Был резонанс и иного рода. Я был членом жюри и вблизи наблюдал массовый инсульт, случившийся с местными официальными деятелями из-за текстов «Машины времени». Особенно их напугал «Блюз о безусловном вреде пьянства» (сатирическая антиалкогольная песня) и «Штиль», где были такие строки:

Мой корабль - творенье тонких рук, Мой маршрут - сплошная неудача, Но лишь только дунет ветер - Все изменится вокруг, И глупец, кто думает иначе...

«Машину времени» исключили из конкурса, они были явно лучшей группой, но чиновники боялись ставить свои подписи под дипломом. В подобные ситуации группа попадала постоянно: ее обвиняли в «пессимизме», «упаднических настроениях» и «искажении образа нашего молодого современника». Сразу после возвращения из Свердловска «Машину времени» ждало одно радостное событие - запись первого магнито-альбома. Причем помог ее сделать бывший «машинист» Александр Кутиков, который устроился работать в речевую студию ГИТИСа. Там и произошла легендарная запись альбома «День Рождения». Она была сделана в следующем составе: Андрей Макаревич - вокал, гитара; Евгений Маргулис - бас-гитара; Евгений Легусов - саксофон; Сергей Велицкий - труба; Сергей Кавагоэ - ударные. В альбом вошли почти все известные песни группы, и кассета с записью с быстротой молнии расплодилась Не только в Москве, но и по всему Союзу. Автор этих строк с благоговением вспоминает один из дней 78-го года, когда эта запись оказалась и на его катушечном магнитофоне «Комета-209». Это было нечто!

Между тем весной 1979 года прежний состав «Машины времени» распался. Причем со скандалом. Камнем преткновения стал концерт в горкоме графиков на Малой Грузинской, где Макаревич был частым гостем. И вот однажды художники попросили его выступить с группой на одном из их вечеров, но Кавагоэ встал на дыбы. Он заявил, что, если художникам интересно пусть приходят на концерт «Машины времени» и там слушают, а специально для них играть он не поедет. Макаревичу стоило огромного труда уговорить Кавагоэ выступить ради него, Макаревича, но впоследствии он сильно пожалел, что сделал это. Концерт состоялся, но прошел отвратительно. В тот же день Макаревич собрал всех «машинистов» и объявил о своем решении: он уходит из группы и всех желающих, кроме Кавагоэ, приглашает следовать за собой. Однако за ним никто не последовал. Так Макаревич остался один, а участники его коллектива разбрелись по другим коллективам - например, Кавагоэ и Маргулис ушли в только что созданную группу «Воскресенье», которая тут же стала супергруппой.

Слух о распаде «Машины времени» с быстротой молнии облетел рок-н-ролльную тусовку. По словам самого Макаревича, это его сильно удивило. Но еще сильнее его удивило другое - что уже через несколько дней у него появился новый состав, который ни в чем не уступал прежнему. И огромную роль при этом I сыграл все тот же Александр Кутиков. По словам Макаревича, все произошло чисто случайно. Он шел по улице Горького, встретился с Кутиковым, и тот с ходу предложил ему возобновить сотрудничество. При этом на роль ударника он порекомендовал своего коллегу по «Високосному лету» Валерия Ефремова. Четвертым участником нового коллектива стал клавишник Петр Подгородецкий.

Вспоминает А. Макаревич: «Мы бросились репетировать. Свежая кровь - это великое дело... На меня обрушилась лавина новых мыслей. Удивительным в этом плане был Петя. Он мог с ходу предложить сто вариантов своей партии, и надо было только говорить ему, что годится, а что нет, потому что сам он не знал. Обычно Кутиков, как всегда переполненный мелодиями, но плохо знавший расположение клавиш, напевал Пете на ушко что-то такое, и это немедленно находило воплощение в конкретных звуках. Программа получилась ударной - «Право», «Кого ты хотел удивить», «Свеча», «Будет день», «Хрустальный город». Почти сразу мы написали «Поворот» и «Ах, что за луна». Все шло на колоссальном подъеме, мы очень нравились друг другу и чувствовали себя на коне...»

Кроме перечисленных песен в том году Макаревичем были написаны и другие. Среди них: «Снег» («Снег. Город почти ослеп...»), «Закрытые двери» («Мы много дорог повидали на свете...»), «Лица» («Ночью нам дарован покой...»).

В том же году «Машина времени» подготовила и осуществила монументальную программу «Маленький принц» с развернутыми инструментальными соло, чтением стихов и начатками режиссуры. Программа была записана на пленку и быстро распространилась по стране. Одновременно с этой записью вышел третий магнитоальбом группы - «Ты или я».

Между тем, несмотря на охватившее в том году Макаревича воодушевление, его чрезвычайно тяготило одно обстоятельство - полуподпольное существование коллектива. Все эти периферийные Дома культуры, институтские актовые залы и прочие второсортные сценические площадки, где приходилось выступать «машинистам», стали вызывать у них стойкую аллергию, и всякое желание играть на них пропадало с первых же минут концерта. Им хотелось обрести статус легального коллектива, сделать то, что весьма удачно осуществил «Аракс», зачисленный в состав Театра имени Ленинского комсомола. И желание «Машины времени» вскоре обрело свою плоть - их взял под свое крыло Московский областной театр комедии. В том же году Макаревич навсегда покинул коллектив «Гипротеатра», где проработал шесть лет.

Первым спектаклем театра, в котором приняли участие «машинисты», был «Виндзорские насмешницы» В. Шекспира. На премьере спектакля зал был набит битком, причем в основном это были фанаты ансамбля. Они горели желанием услышать любимые произведения легендарного коллектива, но их ждало разочарование - «Машина времени» исполняла песни на стихи Шекспира и Бернса. После этого следующие спектакли проходили чуть ли не в полупустых залах. Естественно, это не могло положительно сказаться и на умонастроении самих «машинистов». Поняв, что театр они выбрали не тот, они стали подумывать об уходе из него. И вскоре такой случай им представился. В 1980 году в Росконцерте было принято решение пригласить «Машину времени» в собственный штат, и это приглашение было встречено участниками группы положительно. С этого дня официальная ставка «машинистов» за одно выступление в концертном зале равнялась 10 рублям, во Дворце спорта - 20. Первое выступление «Машины времени» под эгидой Росконцерта состоялось в Ростове, затем последовали концерты и в других городах: Харькове, Одессе. И везде - аншлаги.

В марте 1980 года «Машина времени» покорила еще одну вершину - музыкальный фестиваль в Тбилиси «Весенние рит-мы-80», на котором заняла 1-е место, разделив его с эстонской группой «Магнэтик Бэнд». Вспоминает А. Троицкий: «У Андрея Макаревича были все причины быть счастливым, как у человека, который двенадцать лет рыл тоннель и наконец выбрался из него на свет. Однако он не выглядел ослепленным, и наш единственный обстоятельный разговор в Тбилиси - прямо накануне отлета - имел горьковатый привкус. «Ну вот, теперь ты считаешь нас буржуями и продажными элементами», - Макаревич имел в виду пресс-конференцию после фестиваля, где я заявил, что теперь у «Машины времени» есть все шансы стать признанными поп-звездами, заменив наскучивших и устаревших «Песняров», «Самоцветов» и т. п. «Думаешь, если нас одобрило жюри, взяла на работу филармония, мы уже не те и не заслуживаем внимания? Это очень ограниченная позиция. Музыканты, и рокеры в том числе, должны работать профессионально, зарабатывать деньги своей музыкой... Ты же знаешь, я не иду ни на какие компромиссы и мы играем и поем то, что нам на самом деле близко. Мы не стали хуже, не стали глупее, просто изменилось отношение и к жанру, и к нам». - «Согласен, но вот бедный «Аквариум» чуть не выслали из города...» - «А тебе не кажется, что это именно то, чего они хотели? Устроить скандал, произвести по возможности более отталкивающее впечатление, как это делают в панк-роке... Кстати, и для этого надо обладать определенными навыками. Я не считаю, что «профессионализм» - это способность добиваться нужного результата... Боря (Гребенщиков - Ф. Р.) хотел вызвать смуту, и ему это хорошо удалось. Молодец! А нам никогда не нужна была скандальная слава, я никогда не стремился кого-либо эпатировать. Хотя некоторые и могли воспринять нас как что-то угрожающее - в меру своей глупости. Все мои песни в конечном счете - о доброте, чистоте... любви, если хочешь. И слава Богу, что это наконец поняли и перестали болтать о «пессимизме» и «фиге в кармане».

После победы на тбилисском фестивале не замечать «Машину времени» было уже нельзя, и официальные органы вынуждены были это учесть. Поэтому той же весной в центральной прессе появилось сразу несколько статей, в которых творчество группы рассматривалось с положительных позиций. К общему восторгу вскоре присоединилось и радио - радиостанция «Radio Moskow world service» круглые сутки крутила песни «Машины времени». Благодаря этому популярность группы росла как на дрожжах. Как пишет все тот же А. Троицкий: «Гастроли группы в Ленинграде по накалу ажиотажа вполне можно сравнить с массовым безумием времени «битломании». Тысячи подростков атаковали Дворец спорта «Юбилейный», автобусы, в которых везли музыкантов, совершали хитрые обманные маневры, чтобы спасти Макаревича, Кутикова, Ефремова и Подгородецкого от восторженной толпы. В Минске поклонники, не доставшие билетов, прорвались на концерт, выломав двери. Аналогичное происходило практически во всех городах, куда приезжала группа...»

В 1980 году из-под пера Макаревича на свет появились песни: «Памяти Высоцкого» («Я разбил об асфальт...»), «Моим друзьям» («Сколько лет, сколько зим...»), «Никитский Ботанический сад», «Скачки» («Снова старт, он взят, и нет пути назад...»), «Барьер» («Ты был из тех, кто рвался в бой...»).

1 января 1981 года в газете «Московский комсомолец» появились итоги очередного хит-парада, где первое место было отдано песне «Машины времени» «Поворот». Любопытно отметить, что идея написания этой песни родилась у «машинистов» совершенно случайно, без привязки к какому-либо конкретному событию. Однако слушатели расценили смысл песни по-своему и объявили ее чуть ли не диссидентской. То же самое твердили тогда и зарубежные голоса. Между тем «Поворот» продержался на первом месте рекордное время - 18 месяцев. 1 Стоит отметить, что в 1981 году свет увидела первая пластинка-гигант «Машины времени», причем произошло это не на родине музыкантов, а в США - диск выпустила фирма «Кисмет Рекордз» и назывался он «Охотники за удачей». К сожалению, Радость от этого события испортило качество записи на пластинке - оно было отвратительным.

В том же году на «Машину времени» вновь обратили свой взор кинематографисты. На этот раз это был режиссер Александр Стефанович, предложивший музыкантам сыграть рок-группу в фильме «Душа». Причем роль солистки этой группы должна была исполнить София Ротару, а солиста - Михаил Боярский. «Машинисты» согласились. Фильм «Душа» вышел на широкий экран в 1982 году и стал одним из лидеров проката - 5-е место, 33,3 млн. зрителей.

В дни выхода фильма на экран с Макаревичем произошла история, больше смахивающая на анекдот. Дело было так. Тогда он жил на Ленинском проспекте, 37, а его соседкой по нижнему этажу была пожилая учительница географии. К музыке Макаревича она относилась крайне негативно, но особенно сильно возмущалась его друзьями, которые часто устраивали в квартире певца шумные вечеринки. И вот однажды ее терпение лопнуло. Когда Макаревич пригласил к себе домой всех участников фильма «Душа» (среди них были: София Ротару, Михаил Боярский, Ролан Быков и прочие знаменитости), соседка позвонила в милицию и попросила унять «зарвавшуюся молодежь». Милиция отреагировала на звонок весьма оперативно, и уже через пять минут после поступления жалобы стражи порядка звонили в дверь квартиры Макаревича. Каково же было их удивление, когда дверь им открыл Михаил Боярский, а затем из-за его спины возникли остальные звезды отечественного кино, которых они никогда не видели воочию. Короче, инцидент закончился раздачей автографов.

Между тем в отличие от массового зрителя, который встретил фильм «Душа» с восторгом, рок-тусовка восприняла его как очередное доказательство деградации «Машины времени»: их компромисс с властями достиг такой степени, что они соглашаются быть на подпевках у Ротару и Боярского. Эти разговоры не могли не сказаться на умонастроении самих «машинистов». Весной 1982 года в группе происходит очередной раскол - из нее уходит клавишник Петр Подгородецкий, администратор Мелик-Пашаев, звукорежиссер Игорь Кленов. И одновременно с этим на группу обрушивается еще один неожиданный удар, на этот раз из противоположного лагеря - газета «Комсомольская правда» в начале лета публикует разгромную статью «Рагу из синей птицы», подписанную сразу шестью деятелями культуры. Среди них: писатель Виктор Астафьев, певец Евгений Олейников, дирижер Николай Сильвестров и др. Приведу лишь отрывок из этой статьи:

«Многие из нас посвятили жизнь музыке, литературе, эстрадной режиссуре, и мы авторитетно заявляем, что пением выступление «Машины времени» назвать нельзя. Когда поет один солист, все понятно: ну не умеет человек петь в общепринятом смысле, так пусть душа его поет, микрофоны выручат... Но когда выясняется, что и вдвоем ребята не могут петь на два голоса, неверно интонируют, пользуются так называемым «белым голосом», срываются то на фальцет, то на хрип - становится страшновато, что со временем такую аномалию смогут посчитать нормой выступления...

Пересаженное на нашу почву чужеземное дерево не плодоносит. Недаром специалисты с огорчением замечают здесь отголоски, а то и прямые заимствования из практики отгремевших зарубежных рок-групп...»

Однако реакция публики оказалась совсем иной, чем рассчитывали организаторы этой акции, - в газету пришло около 250 тысяч возмущенных писем, под многими из которых стояло по сто и более подписей. Таким образом, эффект от публикации оказался диаметрально противоположным тому, на что рассчитывали ее устроители.

В 1982 году Макаревичем были написаны песни: «Путь» («Скажи, мой друг, зачем мы так беспечны...»), «Весь мир сошел с ума» («Лучшие люди построили город...»), «Костер» («Все отболит, и мудрый говорит...»), «Бег по кругу» («Секунды пульсом бьют в висок...»), «За тех, кто в море» («Ты помнишь, как все начиналось...»). В том году свет увидел четвертый магнитоальбом группы под названием «Песни 80 - 82».

Между тем на место покинувших коллектив участников пришли новые люди: скрипач Сергей Рыженко и клавишник Александр Зайцев. В новом составе были даны несколько концертов, но в целом в последующие три года «Машина времени» несколько ушла в тень.

В 1984 году Макаревич едва не погиб в автомобильной аварии. Однако уже через две недели после катастрофы, не успев как следует залечить трещину грудины, сотрясение мозга и многочисленные порезы от разбившегося лобового стекла, Макаревич сбежал из больницы во Владивосток - на подводную охоту.

В том же году вышел очередной магнитоальбом группы под названием «Чужие среди чужих».

Тем временем вынужденное снижение активности группы Побудило Макаревича искать себя в других жанрах. Он выступал соло (с акустическим репертуаром), писал музыку к фильмам (например, к работам режиссера Дмитрия Светозарова «Скорость» (1983) и «Прорыв» (1986), снимался сам (в фильме Александра Стефановича «Начни сначала» он сыграл главную роль - музыканта Колю Ковалева).

В 1985 году свет увидел новый магнитоальбом «Машины времени» «Рыбка в банке», в который вошли новые песни, написанные Макаревичем. Среди них: «Три сестры», «Уходящее лето», «Я сюда еще вернусь», «В добрый час» и др.

Весной того же года «Машина времени» имела реальную возможность попасть на ежегодный музыкальный фестиваль в Лондоне. Однако официальные власти не допустили этого. Когда в Москву прибыли представители фирмы «Кэпитал рэдио» и попросили Госконцерт отпустить на фестиваль две советские группы - «Машину времени» и «Арсенал» - чиновники им соврали: сказали, что первая группа давно распалась, а вторая находится на гастролях в Монголии.

В 1986 году, с изменением всей культурной политики страны, «Машина времени» получила новую возможность заявить о себе. Коллективом тогда были подготовлены две сильные программы - «Реки и мосты» и «В круге света». В том же году фирма «Мелодия» подписала с музыкантами «Машины времени» договор о выпуске дисков-гигантов. Первый из них (и первый в Союзе) - «В добрый час!» - вскоре появился на прилавках музыкальных магазинов. За ним последовали и другие: «Реки и мосты», «Десять лет спустя» (оба - 1987), «В круге света», «Песни под гитару» (оба - 1989).

С 1986 года «Машина времени» начала успешно гастролировать и за пределами Советского Союза. В частности, она посетила Польшу (фестиваль альтернативной музыки «Морковка-86»), Болгарию, ГДР. В 1988 году «машинисты» выступали в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско с музыкантами из знаменитой группы «Грейтфул дэд» и группы «Старшип».

В 1987 году знаменательное событие произошло в личной жизни Макаревича - у него родился сын, которого счастливые родители назвали Иваном. Однако этот брак музыканта продлился всего лишь несколько лет. Еще в 1991 году, отвечая на вопрос корреспондента газеты «Семья»: «Если бы ваша жена решила уйти от вас, вы восприняли бы это как трагедию или как мелкую неприятность?», Макаревич ответил: «Как крупную неприятность». И буквально через год эта неприятность свершилась - брак распался. А еще через год рядом с Макаревичем оказалась другая женщина - популярная ведущая радиостанций

«Европа-плюс» Ксения Волынцева, более известная как Стриж. Позднее она так охарактеризует свои отношения с Макаревичем: «Газеты раздули, что я чуть ли не жена Макаревича, что у нас будто бы семеро по лавкам. Мы были с ним в хороших отношениях, может, чуть больше, чем в хороших, в близких. Года три с небольшим (интервью давалось в мае 95-го. - Ф. Р.). Я жила в Валентиновке у него дома (Макаревич купил его в 1989 году у некоего пожарника, отдав почти все свои сбережения - 150 тысяч рублей. - Ф. Р.). Речи ни о какой женитьбе не было, отношения были демократичные. Но все ведь когда-то начинается и кончается, это нормально...».

Вообще вокруг имени Макаревича, не в пример другим звездам, всегда было мало слухов и сплетен, и «акулам пера» практически нечем питаться возле этого человека. Во многом это связано с личностью самого Макаревича, который всегда умел держать дистанцию между собою и представителями масс-медиа. Между тем утверждение, что частная жизнь Макаревича пресна и не представляет из себя ничего интересного, будет неверным. Иногда даже возле его имени возникают суперсенсации. Одна из них произошла в начале 1997 года. Тогда ряд центральных изданий сообщили, что у Макаревича обнаружилась незаконнорожденная дочь. Поначалу этому сообщению мало кто поверил, но затем сам артист лично подтвердил это сообщение. Как оказалось, дочь действительно существует - ее зовут Дана, она живет в США (в Филадельфии) и работает юристом. На отца она вышла сама, видимо, недавно узнав от матери, что он действительно существует. Причем после ее первого звонка Макаревич подумал, что это очередная претендентка на звание дочери. Но после того, как они встретились, сомнения Макаревича на этот счет отпали сами собой. Чуть позже Макаревич съездил к Дочери в Америку, и они прекрасно провели время.

Однако вернемся к началу 90-х.

Летом 1990 года перед гастролями в Куйбышеве из «Машины времени» уходит Александр Зайцев. В «Машину времени», после Долгого перерыва, возвращаются Евгений Маргулис и Петр Подгородецкий. Через год появляется новый магнитоальбом группы ПОД названием «Медленная хорошая музыка». Затем следуют еще два: «Внештатный командир Земли» (1993), «Картонные крылья любви» (1996). Кроме этого, свет увидели и сольные альбомы Макаревича: «У ломбарда» (1991), «Я рисую тебя» (1994).

В 90-е годы Макаревич продолжает пробовать себя и в других жанрах. Например, в 1992 году он снимается в фильме Автандила Квирикашвили «Сумасшедшая любовь». Правда, его появление в нем можно назвать случайным. По словам самого Макаревича: «За несколько дней до съемок я упал на сцене в люк, повредил колено и не мог двигаться. Саша Абдулов - человек безумно энергичный - приехал за мной, погрузил в машину и увез в подмосковный санаторий, где снимался фильм. Видимо, ему неохота было сниматься одному...»

В 1997 году тот же Абдулов буквально упросит Макаревича написать две песни к другому фильму, в котором ему предстояло сняться - «Шизофрении» Виктора Сергеева. Всего же на тот момент на счету Макаревича было 12 фильмов, к которым он написал музыку.

Еще одним местом приложения многочисленных талантов Макаревича стало телевидение. В ноябре 1993 года свет увидела первая, придуманная Макаревичем, передача - «Смак».

А. Макаревич рассказывает: «Началось с того, что Костя Эрнст, который тогда (в начале 90-х. - Ф. Р.) еще не был большим начальником, а только задумывал программу «Матадор» и еще не очень знал, какой она будет, предложил мне сделать такую страничку, поскольку собирались всегда у меня дома и все время чем-то закусывали из приготовленного мной. Он говорит: «Давай в «Матадоре» сделаем такую страничку, ты будешь показывать свои рецепты. Я говорю: «Давай». Подождал, подождал, Костя не зовет. Потом позвал и говорит: «Ну в «Матадоре» это как-то не вписывается в концепцию». Я говорю: «Давай тогда я сделаю отдельную передачу». Но потом мне показалось, что, если я буду один рассказывать, тогда лучше действительно взять какого-то профессионального повара, который знает больше, чем я. А интересно ведь не на меня посмотреть, а на гостей. Гости должны быть известными и любимыми. И поместить их надо в обстановку, в которой в нашей стране привыкли говорить о сокровенном, то есть на кухню. Так и вышло...»

В 1996 году Макаревич придумал и осуществил еще один телепроект - передачу «Эх, дороги».

Между тем кулинарно-телевизионные опыты Макаревича на какое-то время оттеснили в сторону все другие его пристрастия, в том числе и музыку. Дело дошло до того, что многие молодые люди, никогда ранее не видевшие Макаревича на сцене, стали всерьез считать его... хорошим поваром. И не более того. А старые приятели Макаревича по прошлой деятельности назвали вконец «обуржуазившимся» («Машина времени», к примеру, в полном составе рекламировала товары фирм «Самсунг» и «Партия»)- Нечто подобное заявил А. Троицкий. Вот его слова: «С Макаревичем ситуация, может быть, чуть хуже. Если для Боба (Гребенщикова - Ф. Р.) творчество, самовыражение, какой-то духовный промысел по-прежнему бесспорно стоят на первом месте в списке приоритетов, то Макаревич не без азарта занимается задачами от творчества в высшей степени далекими. Я не осуждаю его ни за это, ни - тем более - за кулинарную передачу, поскольку вкусно поесть любят многие, и, на мой взгляд, это не менее достойная сфера творческой деятельности, нежели пение. Но то, что Андрей не упускает ни одной возможности заработать деньги и относится к этому не как к неизбежному злу, а как к серьезному позитивному занятию, - вот это мне не нравится.

В этом слишком много раздвоения личности и скрытой шизофрении. Конечно, некоторые крупнейшие музыканты - например, Мик Джаггер и Дэвид Боуи - тоже занимаются бизнесом, в том смысле, что они зарабатывают очень много денег немузыкальным способом. Но как они это делают? И у того, и у другого есть очень мощные так называемые «файненшнл эдвай-зерс» - и они просто-напросто поручают этим людям проводить какие-то операции, скупать акции, а сами в это не вникают...»

В открытую полемику с Троицким и иже с ними Макаревич вступать не стал, решив делом доказать, на что он способен. И в ноябре 1997 года выпустил в свет новый альбом «Машины времени» под названием «Отрываясь». Однако в музыкальной тусовке он вызвал неоднозначную реакцию, а член Союза композиторов России Глеб Май, знакомый с Макаревичем не один Десяток лет, через газету «Джокер» обратился к нему с открытым письмом. Приведу лишь несколько отрывков из него: «Я не архитектор, а, как ты знаешь, профессиональный музыкант. Причем высокообразованный. Об этом знают в тусовке так называемого шоу-бизнеса и в Союзе композиторов России, членом которого я имею честь быть.

Увиденное по телевизору (речь идет о передаче «Музыкальный ринг», где «машинисты» обкатали свою новую программу - Ф. Р.) меня откровенно огорчило. Такой откровенной самодеятельности мне не доводилось видеть, пожалуй, с конца

70-х на совковых танцплощадках захудалых Домов культуры. Дело даже не в том, что вы плохо играли и фальшиво пели... Впрочем, я считаю, что все увиденное было не чем иным, как попыткой устроить Праздник Дивидендов. То есть желанием соединить дивиденды семидесятых с грядущим веком...

Тем более неприличным выглядело по ТВ откровенно халявное выступление твоей команды, никак не обнаруживающей элементарные признаки профессионализма.

А ты задумывался когда-нибудь о разрушительном воздействии подобных выступлений на начинающую свой музыкальный путь молодежь? Ведь твой ансамбль они считают не просто легендой, а эталоном мастерства. Так стоит ли удивляться такому тотальному падению профессионализма на нашей эстраде?..»

Как и в случае с Троицким, открытой полемики не получилось - Макаревич оставил без внимания и это выступление.

 

Татьяна ВАСИЛЬЕВА

Т. Васильева (Ицыкович) родилась 28 февраля 1947 года в Ленинграде. Ее родители (отец родом из-под Пскова, мать - из Петербурга) познакомились в институте, где учились на экономическом факультете.

Когда началась война, отец Татьяны в числе первых добровольцев ушел на фронт. И в числе последних вернулся домой, весь искалеченный. В поисках работы по своей основной специальности - экономиста - обошел не один десяток учреждений, но его никуда не брали из-за национальности (он был евреем). Пришлось ему идти слесарем на завод. Жена нигде не работала, имея на руках двух дочерей (Татьяна была младшей).

Жила семья Ицыковичей в коммунальной квартире «у Пяти углов» (в квартире было сорок комнат, две из которых принадлежали им). Коридор был таким огромным, что маленькая Таня боялась по нему ходить. В ванную и туалет всегда была очередь, причем в первую, из-за существующего негласного правила «евреи моются позже всех», Ицыковичи попадали последними.

Родители Татьяны были людьми творчески одаренными и любили искусство. В студенческие годы они играли в самодеятельном театре, при этом отец имел амплуа комика, а мама - героини. Однако мысли о том, чтобы всерьез посвятить себя искусству, у родителей Татьяны никогда не возникало. Не хотели они и того, чтобы их дети избрали своей профессией сцену. Но в семье, как говорится, не без «урода». Если старшая дочь с детства мечтала стать врачом, то Татьяна - сначала балериной, затем драматической актрисой. Зная, что родители не одобрят ее выбора, она после окончания школы в 1964 году тайком от них отправилась в Москву и подала документы во все творческие вузы. И самое удивительное - была принята во все, в том числе и во ВГИК. Однако там всех абитуриентов снимали на пленку, и Татьяна, впервые увидев свое лицо на широком экране, ужаснулась и решила с кинематографом свою судьбу не связывать. В итоге она оказалась в Школе-студии МХАТ.

Между тем ее родители, узнав, куда поступила их дочь, запаниковали. Отец лично приехал в Москву и стал уговаривать педагогов Школы-студии отчислить его дочь с актерского факультета. Но, видимо, так было угодно судьбе, и Татьяну оставили в студии. Как напишет позднее И. Любарская: «Учась в мхатовской школе, она (Васильева) уже тогда поражала тем, как естественно в ней сочетались традиционный для этой школы психологизм и вкус к эксцентрике, к созданию образа-маски. В дипломном спектакле «Мизантроп» она сыграла Коломбину - клоунессу с лицом мадонны, которая легко, как по воздуху, может ходить по проволоке. С той поры эта актриса остается как бы одновременно ученицей Станиславского и Мейерхольда...»

Сама актриса так вспоминает о годах учебы в студии: «Я была самой смешной на курсе, и мне ничего серьезного играть не давали. Вообще никто не знал, куда меня с моими данными «применить». Зато я была незаменима в капустниках...»

Время учебы в студии изменило и личную жизнь Татьяны: на курсе она познакомилась со студентом Анатолием Васильевым (родился 6 ноября 1946 года в Нижнем Тагиле) и безумно в него влюбилась. Однако тот долгое время не обращал на нее особого внимания, и тогда она поставила перед собой цель - влюбить его в себя. С этого момента Татьяна стала буквально преследовать Васильева везде, где бы он ни появлялся, караулила его Даже ночами, выведывая, куда он ездил и с кем вернулся в общежитие. Против такого натиска не смог бы устоять даже искушенный в жизни мужчина, тем более молоденький студент, каким в те годы был Анатолий Васильев. Вскоре они начали встречаться, а затем, чтобы поскорее получить отдельную комнату, решили расписаться. Причем сделали это не в Москве, а в Брянске, где тогда жили родители Васильева. Церемония выглядела очень скромно: на невесте не было подвенечного платья, а праздничный стол был по-студенчески скуден. А тут еще невеста, вставая из-за стола, умудрилась опрокинуть его со всем содержимым на пол. У кого-то из гостей вырвалась фраза: «Это не к добру», однако на эти слова никто тогда не обратил внимания.

В 1969 году супруги Васильевы закончили учебу в Школе-студии МХАТ и попали в один из самых известных театров Москвы - Сатиры. Однако Анатолий, в отличие от жены, проработал в нем недолго - всего лишь четыре года, после чего перешел в труппу Центрального академического театра Советской Армии. В 1977 году стал сниматься в кино - фильмы: «Степь», «Иванов, Петров, Сидоров», «Близкая даль». Огромную популярность принесла Васильеву роль летчика в фильме Александра Митты «Экипаж» (1980). В 1978 году у Анатолия и Татьяны Васильевых родился сын Филипп.

В Театре сатиры долгое время не знали, в каких ролях использовать Васильеву: у нее был рост баскетболистки, детское лицо и низкий голос. Первой заметной ролью ее стал клоун Бук в спектакле «Пеппи Длинный Чулок». Затем последовали другие: Комиссар в «У времени в плену», Люська в «Беге», Дженни-Малина в «Трехгрошовой опере», Марья Антоновна в «Ревизоре», Софья в «Горе от ума» и др. Исполнение Васильевой роли Софьи очень нравилось Лиле Брик, которая обязательно присутствовала на каждом спектакле. И после каждого представления соблюдался священный ритуал: на сцену выносили корзину цветов от Лили Брик и преподносили их Васильевой.

Что касается кино, то долгое время для Васильевой в нем не было места. Хотя пробоваться на разные роли она начала еще с конца 60-х (в 70-м Юлий Карасик пробовал ее на роль Нины Заречной в «Чайке»). Первой же ролью Васильевой в кино принято считать роль Юли в телевизионном фильме «Где вы, рыцари?» (1971). Затем были сыграны роли еще в трех фильмах: «Право на прыжок», «Четвертый» и «Всмотритесь в это лицо» (ТВ) (все - 1972), которые прошли для зрителей практически незамеченными. И только в 1975 году, с ролью воспитанницы судьи Криггса мисс Энни в телефильме Виктора Титова «Здравствуйте, я ваша тетя!», к Васильевой пришел долгожданный успех. После этого приглашения сниматься стали приходить к Васильевой одно за другим. За последующие 10 лет она снялась в полутора десятках фильмов, преимущественно в комедиях. Среди них: «Сто грамм для храбрости» - 1977, «Дуэнья» (ТВ) - 1978, «Добряки», «Мнимый больной» - 1979, «Вечерний лабиринт», «Адам женится на Еве» (ТВ), «Глубокие родственники» (ТВ) - 1982, «Комический любовник» - 1983, «Сказки старого волшебника» (ТВ), «Пеппи Длинный Чулок» (ТВ) - 1984, «Прежде, чем расстаться», «Салон красоты», «Переступить черту» (ТВ), «Самая обаятельная и привлекательная» - 1985.

Роль Сусанны, подруги главной героини (ее сыграла Ирина Муравьева), в последнем фильме принесла Васильевой новую волну зрительского успеха. В прокате фильм занял 1-е место, собрав на своих сеансах 44,9 млн. зрителей. Касаясь этой роли, критик Н. Агишева напишет: «Роль Сусанны - настоящий кинобенефис замечательной артистки Т. Васильевой, чьи незаурядные комедийные способности до сего времени мало использовались экраном. А жаль: Васильева как никто умеет социальную узнаваемость, типажность ярко и сочно воплощать комедийными красками, вплоть до прямого гротеска и шаржа...»

Между тем в начале 80-х изменилась личная жизнь актрисы - она развелась с мужем. Причина этого развода была проста - Васильева влюбилась в актера своего же театра Георгия Мартиросяна.

Мартиросян пришел в Театр сатиры 4 апреля 1980 года, чтобы показаться на главную роль в спектакле «Гнездо глухаря» по пьесе В. Розова. Режиссеру он понравился, а вот на Васильеву, игравшую в этом же спектакле главную женскую роль, не произвел никакого впечатления. Но так продолжалось недолго. Постепенно отношения на сцене (Мартиросян и Васильева играли мужа и жену) перешли и в повседневную жизнь, и между двумя людьми вспыхнула любовь. Однако какое-то время ее приходилось скрывать (Мартиросян тоже имел семью, где у него рос 11-летний сын). Но когда скрывать свои чувства стало уже невмоготу, Васильева и Мартиросян выбрали единственное, на их взгляд, правильное решение - развелись со своими половинами. Произошло это в 1983 году. С тех пор Васильева не поддерживает отношений со своим бывшим мужем. Почему? Послушаем ее собственные слова на этот счет: «С первым мужем я не поддерживаю никаких отношений, причем не по моей вине. Я не люблю расставаться с мужчинами враждебно. Я могла бы нормально общаться с моим бывшим мужем, тем более что нас связывает ребенок. Но с его стороны такой же доброй воли не видно... Впрочем, может, это произошло потому, что мы очень драматично расставались... Инициатива развода исходила от меня. Я полюбила другого человека, и ничто уже не могло меня остановить. Хотя время от времени я и думала, что ради ребенка надо сохранить брак. Но потом понимала, что Филипп не хуже нас видит, что любовь из семьи ушла, и еще неизвестно, что для него лучше - жить в обмане, душевном холоде, но с отцом, или без отца...»

Расписались Васильева и Мартиросян, когда были на отдыхе в Пицунде. Они тогда собирались прекрасно провести время, однако в гостинице выяснилось, что жить в одном номере им не доведется - нет штампа в паспорте. В расстроенных чувствах Васильева ушла на пляж, и там к ней внезапно подошел незнакомый мужчина. Узнав причину грустного настроения столичной гостьи, он, как гостеприимный хозяин, вызвался уладить эту проблему. И ведь действительно выполнил свое обещание. В тот же день он отвез Васильеву и Мартиросяна в одно из горных сел (Атхари Гудаутского района), и там их расписали в местном загсе. Вернувшись вечером того же дня в гостиницу, молодожены предъявили администратору свои паспорта и со спокойной совестью закрылись в отдельном номере.

В том же году Васильева покинула труппу Театра сатиры и перешла в Театр имени Маяковского. А через три года на свет появилась их с Мартиросяном дочь - Лиза. Однако эти роды запомнились Васильевой не только с хорошей стороны. Что же произошло? Дело в том, что, когда Васильева была еще беременной, у ее мужа внезапно появилась другая женщина. Для Васильевой это событие стало шоком. Был даже момент, когда она, стоя у окна своей квартиры на 14-м этаже, была близка к тому, чтобы шагнуть вниз. Однако страх причинить боль своим близким, сознание того, что в ней бьется сердце еще одного человека, удержало ее от этого шага. А затем ситуация и вовсе разрядилась - муж вновь вернулся в семью.

Однако вернемся к творчеству Татьяны Васильевой. За последующее десятилетие актриса записала на свой счет еще около трех десятков ролей в фильмах самых разных жанров: от детектива до комедии. Среди них: «Путешествие месье Перришона» (ТВ), «При открытых дверях» - 1986, «Мудромер» (ТВ) - 1988,

«Романтик». «Биндюжник и король» - 1989, «Дамский портной», «Моя морячка» - 1990, «Коктейль «мираж», «Болотная street, или Средство против секса», «Безумной страстью ты сама ко мне пылаешь», «Гениальная идея», «Блуждающие звезды», «Красный остров», «Бабник-2», «Заложники дьявола» - 1991, «Белый король, красная королева», «Новый Одеон», «Маленький гигант большого секса», «Дым», «Большой капкан», «Увидеть Париж и умереть» (за роль Елены Ореховой в этом фильме Васильева была удостоена двух наград: «Ники-92» и приза «Бриллиантовая звезда» на I Открытом российском кинофестивале) - 1992.

В 1992 году Т. Васильева была удостоена звания народной артистки России.

Между тем, начавшись с приятного события, тот год закончился для Васильевой крупной неприятностью - ее уволили из Театра имени Маяковского. Причем повод назвали серьезный - «за хулиганство, дебоширство и систематическое пьянство». По этому поводу газета «Неделя» в те дни писала: «В Театре имени В. Маяковского произошел беспрецедентный случай: ведущая актриса Татьяна Васильева задержалась в Санкт-Петербурге и сорвала спектакль «Закат», за что и была сурово наказана: ее уволили.

Увы, по-прежнему мы свято верим, что «незаменимых нет», легко и просто забывая об уникальности Таланта. Время покажет, кто на этот раз был наказан больше: актриса или театр? Труппа лишилась, может быть, самой крупной на сегодня индивидуальности, а Татьяна Васильева осталась без театра, где сыграла свои лучшие роли - леди Китти в «Круге» и Бетси в «Плодах просвещения».

Без внутренней дисциплины разрушается талант. Без талантов никому не нужен самый дисциплинированный театр. «Поединок» Васильевой и театра окончился поражением обеих сторон».

Стоит отметить, что буквально через несколько месяцев После ухода жены из театра ушел и Григорий Мартиросян.

В то же время распался многолетний творческий союз Васильевой с режиссером Театра Антона Чехова Леонидом Трушкиным. И тоже после скандала. Васильевой предстояла гастрольная поездка в Казань со спектаклем «Там же, тогда же», но в те же дни ей внезапно предложили за хорошие деньги сняться в фильме, съемки которого должны были проходить в Индии. Встав перед сложным выбором, где играть, Васильева попросила Трушкина отменить один из спектаклей с ее участием. Но тот почему-то на это не пошел, предпочтя заменить Васильеву другой популярной актрисой - Любовью Полищук. И Васильева ушла от Трушкина. Кстати, ни в какую Индию Васильева тогда так и не поехала - съемки отменили.

Между тем, «пролетев» со съемками в одной картине, Васильева наверстала упущенное на съемочных площадках других картин. Только в 1993-1995 годах на широкий экран вышли десять фильмов с ее участием: «Кодекс бесчестия», «Жених из Майами», «Хочу в Америку, или Последний девственник России», «Наш американский Боря», «Скандал в нашем Клошгороде» - 1993, «Кофе с лимоном», «Будулай, которого не ждут», «Вальсирующие наверняка», «Райские дети» - 1994, «Черная вуаль» - 1995.

Ролей могло быть и больше, если бы сама Васильева не отказывалась от большинства из них. В одном из своих интервью она так выразилась на этот счет: «Зрители часто спрашивают, как я переживаю популярность, а я ее просто не вижу и не ощущаю. Она ведь связана в основном с кино, а в кино я никому не нужна. Не могу сказать, что дико хочу сниматься, но мне просто интересно, почему мне не предлагают нормальных ролей? Не прекрасных, не настоящих, а просто нормальных? Предлагаемые сценарии страшно читать, они уже за гранью. Всем нравится моя работа в театре, все говорят, что я сильная актриса, а ролей нет - парадокс какой-то...»

В 1994 - 1995 годах имя Васильевой оказалось в эпицентре ряда скандальных происшествий, начиная от криминальных и заканчивая личными. Например, летом 94-го актрису «кинули» возле пункта обмена валюты. Она пришла менять доллары, к ней подошел незнакомый молодой человек приятной наружности и предложил свои услуги в обмене. Васильева согласилась и отдала доллары парню. А тот ушел и назад больше не вернулся.

Не успела пройти горечь от этой потери, как уже новая не заставила себя долго ждать. Причем на этот раз актрису ограбили более грубым способом. 31 октября в десятом часу вечера она возвращалась домой, зашла в подъезд своего дома по улице Лизы Чайкиной, а следом за ней вошел незнакомый парень. Догнав, актрису на лестнице, он выхватил у нее из рук сумочку с деньга и документами и бросился наутек - только его и видели. После этого Васильевой не осталось ничего иного, как сесть прямо на ступени родного подъезда и горько заплакать.

Вообще в богатой событиями жизни Васильевой это было не самое страшное нападение. К примеру, за несколько лет до этого на нее напал маньяк. События развивались следующим образом.

Вечером того дня Васильева возвращалась домой из театра. Она села на стоянке в такси, однако по дороге водитель прихватил еще одного голосовавшего попутчика - невзрачного мужчину с дипломатом в руке. Всю дорогу актриса ловила на себе его взгляды и мечтала поскорее доехать до дома. Однако едва она вышла из машины, следом за ней выскочил и попутчик. Васильеву охватило смутное беспокойство, которое вскоре переросло в панику, когда она услышала шаги незнакомца за спиной в подъезде. Актриса бросилась бежать вверх по лестнице, добежала до своего этажа и позвонила в дверь собственной квартиры. Однако ответом ей была тишина. И тут она услышала на лестнице шаги незнакомца, который поднимался следом за ней. Еще чуть-чуть, и он бы догнал ее. Но Васильева в последнее мгновение нашла выход - спряталась в нишу в стене. Незнакомец не увидел ее и стал подниматься выше. И в это мгновение из-за двери, где жила актриса, послышался голос ее соседки: «Кто там?» Положение, в которое попала Васильева, оказалось патовым: боясь обнаружить себя, она не могла ответить соседке, но и стоять в нише становилось опасным. Что было делать? И все-таки Васильева выбрала первое - выскочила из ниши и что есть силы забарабанила в дверь кулаками. Буквально через мгновение дверь открылась, и актриса ввалилась в спасительное пространство своей квартиры.

В 1995 году неприятности постигли Васильеву сразу на нескольких фронтах. Сначала пропали почти все их с мужем сбережения, вложенные в банк «Чара». Затем прямо из-под окон дома неизвестные угнали их автомобиль «БМВ», купленный в долг. И наконец, в конце года Васильева и Мартиросян развелись. В интервью, которые актриса давала в те дни ряду изданий, она заявила, что больше никогда не свяжет свою жизнь с актером. Буквально она заявила следующее: «Больше в артистов не влюбляюсь! Все!!! Неинтересно. В них должны влюбляться обычные девушки для которых актеры - тайна. А я уже знаю все от и до: Какие трусы, какие носки, что он ел, что у него с желудком. Загадки тут нет! Ты перед ним раздеваешься, но не воспринимаешь его как мужчину - это все равно что сходить к врачу... Жизнь показала, что у меня не было ни одного нормального мужа. Не думаю, что актер - хороший муж...»

И действительно, на какое-то время из ближайшего окружения Васильевой исчезли мужчины-актеры и появились представители других профессий - например, художник Никас Сафронов, с которым Васильева провела несколько незабываемых недель на море и даже сфотографировалась с ним для одного печатного издания. Но затем все вернулось на круги своя и произошло воссоединение Васильевой с Мартиросяном.

Т. Васильева рассказывает: «Вся эта история с разводом - для меня еще одно доказательство того, что раньше времени в старухи я записываться не стану: у меня по-прежнему все свежо, остро и молодо во взаимоотношениях с противоположным полом. Я никак не могу набраться мудрого житейского опыта, притерпеться к недостаткам мужчины, который рядом со мной. Я хочу видеть его таким, каким хочу, каким он должен быть в моем представлении. Казалось бы, мы с мужем расписаны уже пятнадцать лет, а до этого еще три года встречались, знаем друг друга насквозь со всеми нашими достоинствами и недостатками, но недостатки, слабые стороны Георгия я никак не научусь ему прощать. И время от времени «взбрыкиваю» - тогда мы разъезжаемся, каждый раз думая, что навсегда. Хотя, если быть до конца откровенной, в последние годы я стала относиться к нему намного терпимее. В доме подрастает дочь, и в этой ситуации я не могу думать только о своих настроениях. И я усмиряю себя. Тем более, что когда Георгий с нами, - в семье совсем другая атмосфера. Что бы там ни говорили иные вполне самостоятельные женщины, но мужчина в доме необходим. Видимо, нам с Георгием суждено быть вместе, хотя в пору нашего последнего разрыва у него случались другие женщины, а за мной, что скрывать, ухаживали другие мужчины. Но хватило одной маленькой искры, чтобы нас опять потянуло и развернуло друг к другу. Надолго ли? У нас все так запуталось, что я не ввожу себя в заблуждение, будто мы вместе навсегда. Но сходиться с другим мужчиной мне, как выяснилось, еще тяжелее...»

В 1997 году поклонники актрисы были изрядно поражены, увидев фотографии обнаженной Васильевой в журнале «Джентльмен». Решиться на этот поступок актрисе было трудно, и чашу весов перевесило тяжелое материальное положение, которое она в те дни испытывала.

Что касается творческих свершений Васильевой, то в 1995- 1997 годах она сыграла на сцене несколько интересных работ, в том числе: Клитемнестру в «Орестее» у Питера Штайна, пуэрториканку в «Антигоне из Нью-Йорка», Дульсинею в «С приветом, Дон Кихот» в «Школе современной пьесы» под руководством И. Райхельгауза и др. В 1996 году Васильева в содружестве с тремя коллегами поставила собственный спектакль - «Фанданго» по мотивам французской и итальянской пьес и сыграла в нем главную женскую роль - Нину.

За этот же период Васильева снялась в четырех фильмах: «Возвращение броненосца», «Волшебное кресло» - 1996, «Ночной визит», «Цирк сгорел, клоуны разбежались» - 1998.

Из интервью Т. Васильевой: «Государство всю жизнь любит и дотирует одни и те же театры. В Москве, к примеру, Ленинского комсомола - придворный театр Лужкова. Но я бы не хотела в нем работать, он мертвый для меня. Захаров как режиссер меня не интересует, да и никто из режиссеров, руководящих нынешними театрами, разве что Виктюк...

Я никому никогда не завидую. У меня свой путь, я никому не перехожу дорогу, надеюсь, что и мне тоже, но если это не так, я всегда пропущу, не люблю проявлять в этом бойцовские качества. Роли у меня все равно будут...

Две мои близкие подруги - актрисы Театра имени Маяковского. Они меня любят, между нами никогда не было зависти. Мы интересуемся работами друг друга, они всегда приходят на мои премьеры, болеют за меня, рады моим удачам, а с другими я и не дружу...

Я люблю все по дому делать сама. У нас нет никаких домработниц. Но я - сумасшедшая - так устроена, не могу, чтобы Мои домашние были не накормлены, не помыты. Готовить часто приходится ночью, встаю всегда в полвосьмого и отправляю всех Учиться. И все время веду войну с пылью. У меня дети если приходят утром на кухню, то там не должно быть грязной посуды, Даже если всю ночь были гости...

Мне кажется, что лучше, интереснее я становлюсь как раз с возрастом, с прожитыми годами. В молодости, если кто помнит, я даже чисто внешне была какая-то несформировавшаяся, пухловато-расплывчатая.

С годами же, наоборот, у меня появился, как мне кажется какой-то свой шарм. И если бы добрый волшебник предложил мне сейчас сбросить лет десять-пятнадцать, то я бы не согласилась...»

P. S. Сын Т. Васильевой Филипп в 18-летнем возрасте, вопреки желанию матери, женился на своей сверстнице. Однако этот брак продержался недолго. Одно время Филипп пошел по стопам своих родителей - учился в ГИТИСе, затем в Школе-студии МХАТ, но отовсюду ушел. Теперь готовится к поступлению в Московский университет землеустройства.

Дочь Лиза учится в специальной школе с хореографическим уклоном, мечтает быть танцовщицей.

 

Вячеслав ДОБРЫНИН

В. Добрынин родился 25 января 1946 года в Москве. Его мама прошла всю войну, работая при штабе маршала Рокоссовского портнихой (была удостоена 14 боевых наград). На фронте вышла замуж, а после победы приехала в Москву, где вскоре и родила мальчика - будущего композитора.

Вячеслава крестили в церкви Ризоположения на Донской улице, и, поскольку с отцом его мать не жила, он с пеленок оказался предметом неусыпного женского внимания - мамы и трех ее сестер.

В. Добрынин вспоминает: «Рос я ребенком себе на уме, плакал редко, любил играть в конструктор и машинки, но, хотя разрывы снарядов были у всех на слуху, в войну не играл никогда. В три года было замечено, что, услышав по радио какую-нибудь мелодию, я пытался подбирать ее на губной гармошке. Когда домашние убедились, что получается похоже, ко мне начали ходить учителя музыки, а в 7 лет отдали сразу в две школы - простую и музыкальную (Добрынин попал в школу при Академии наук и учился в одном классе с детьми академиков Топчиева, Несмеянова, Панкратова. Сидел же он за одной партой с сыном академика Ландау. - Ф. Р.). Началась эпопея поисков инструмента, на котором я должен играть. Я «прошел через» скрипку, пианино, виолончель, которая внушила мне уважение, но маме было слишком тяжело носить ее до школы. Наконец вспомнили, что еще младенческим сердцем я прикипел к гармошке, и постановили, что больше всего мне подходит баян. Баян тогда был очень уважаемым инструментом. В этом я убедился, когда однажды поехал в пионерлагерь горнистом. Ребята из старшего отряда устраивали по вечерам танцульки, и играл им какой-то дед, который, кроме как «На сопках Маньчжурии», почти ничего не умел. А я к тому времени уже мог «изобразить» что-то модное даже джазовое. Когда выяснилось, что я неплохо играю, ребята специально бегали договариваться с начальником лагеря, чтобы меня отпускали к ним после отбоя. Я ходил жутко гордый, потому что в благодарность мне пообещали защиту от всех лагерных забияк (отмечу, что в школе Добрынин всерьез увлекался спортом и, будучи капитаном баскетбольной команды, стал чемпионом Октябрьского района. - Ф. Р.).

Однажды меня с друзьями забрали в милицию. Дело в том, что по дороге в школу мы упражнялись в меткости, стреляя снежками в мемориальную доску на станкостроительном заводе «Красный пролетарий». На доске было написано что-то о боях 1917 года. Родители переполошились, но, слава Богу, нам простили «диверсию», посчитав несмышленышами. Это так и было в наши 9-10 лет, но все равно было страшно.

В 14 лет в моей жизни произошло важное событие. Я впервые поцеловался с девочкой, ее звали Тамара Герасимова. Три года мы встречались, гуляли в парке им. Горького, зимой ходили на каток. Тамара стала моей первой женщиной. Примерно в этом же возрасте я первый раз попробовал спиртное. Это было сухое вино, распитое где-то в подъезде после занятий. А вообще мы с ребятами любили выпить перед школьным вечером для куража, чтобы не страшно было приглашать девчонок танцевать. Помню, часто это случалось в школьном туалете.

А вот курить я начал в 15 лет и прокурил до 26 лет...»

В 1963 году Добрынин закончил школу и поступил в Московский университет на исторический факультет, отделение теории и истории искусств. В те годы начали свое легендарное шествие по планете «Битлз», и к середине 60-х слава о них докатилась и до Советского Союза. Добрынин, как и тысячи советских парней, стал ярым битломаном. Он носил «битловскую» прическу («грибок»), одежду соответствующего покроя, пел их песни и даже пытался сочинить нечто похожее на них, только на русском языке. Свой вокальный и композиторский талант он развивал в разных молодежных коллективах, из-за чего порой страдала учеба. После первого курса его едва не отчислили из университета, но он сумел вовремя перевестись на вечернее отделение и худо-бедно тянул лямку студента.

В 1968 году на ансамбль, в котором играл Добрынин, случайно наткнулся музыкальный руководитель молодого тогда коллектива «Веселые ребята» Павел Слободкин.

В. Добрынин вспоминает: «Паша пришел к нам на репетицию и сказал: «Я сейчас делаю ансамбль, мне государство дало денег на аппаратуру. Я хочу пригласить вас всех записать песни». Мы записали пластинку - «Алешкина любовь». Потом они ездили на гастроли, а я с ними ездить не мог. Моя мама говорила: «Только через мой труп! В начале закончи институт». И я играл по московским кафе. Я уже был известный человек, Саша Градский мне говорил: «Ты самый лучший Джон Леннон в Москве».

Закончив университет в конце 60-х годов, Добрынин получил на руки диплом искусствоведа. Однако работать по специальности не захотел (несмотря на то, что закончил аспирантуру), предпочтя целиком посвятить себя музыке.

В. Добрынин вспоминает: «Я должен был стать каким-нибудь музееведом или краеведом. Я уже успел поработать и в Третьяковской галерее, написать несколько статей по искусству. Потом понял, что хорошо бы и денег зарабатывать - на писанине и посещении выставок не прокормишься. И потом, какой же я искусствовед, если никогда не видел Лувра и Рима? Короче, любовь к «Битлз» все-таки пересилила. В 60-х годах я впервые взял гитару в руки, подошел к зеркалу и сказал: «Как я похож на Маккартни!» Хотя я ведь больше леннонист - у Леннона больше взял в музыкальном плане...»

Добрынину тогда удалось устроиться музыкантом в знаменитый оркестр Олега Лундстрема, в составе которого в те же годы Делала свои первые шаги на эстраде Алла Пугачева. Кроме игры на гитаре Добрынин руководил квартетом «Лада» при оркестре.

В. Добрынин вспоминает: «С Пугачевой мы подружились. Ходили друг к другу домой, я познакомился с ее родителями, она - с моей невестой Ириной. Конечно, мы подбадривали друг Друга. Я говорил ей: «Ты просто супер! Ты будешь номер один!», а она мне: «Ты должен работать, писать, показывать то, что ты Делаешь, Магомаеву, Пьехе, Кобзону!»

Мы тогда работали во всяких кафе - «Молодежное», «Синяя птица», «Арбат». Мы все - этакий московский андеграунд из многих модных ансамблей («Орфей», «Рубиновая атака», «Аргонавты», «Гулливеры»), Слава Малежик, Александр Градский. Мы были неофициальные, нас тогда поддерживали организации типа горкома комсомола...

Я тогда много гулял, бывал в ресторанах, пил, не ночевал дома. У меня было много знакомых девушек, которые менялись с периодической частотой...»

Крестным отцом Добрынина-композитора стал поэт-песенник Леонид Дербенев. Добрынин дал ему кассету со своими музыкальными мотивами, и Дербеневу они понравились. И в 1972 году состоялся официальный дебют Добрынина как композитора - тогда вышла пластинка «Веселых ребят», на которой звучала его песня «На земле живет любовь».

В. Добрынин вспоминает: «Помню один случай... Денег у меня тогда не было, и я ездил не на такси, а на автобусе. Стою как-то на остановке, какая-то бабушка рядом, люди. И вдруг открылось окно в доме напротив, и из него грохнула музыка с моей песней. Один раз звучит, второй раз звучит, потом колонки поставили на подоконник (тогда было модно выставлять колонки на улицу - чтобы все слышали), и бабка говорит: «Ну, запилил - ду-ду-ду, ду-ду-ду!». И я был в восторге: ну, если бабка ворчит, значит, вот оно, признание народное! Я сел в автобус и хотел сказать: люди, это ж моя песня! И этот путь в автобусе стал моей звездной дорогой, дорогой к известности...»

В 1973 году Добрынин женился на девушке, с которой встречался уже несколько лет, - Ирине. Молодые поселились на улице Горького. В 1977 году на свет появилась девочка, которую счастливые родители назвали Катей. Однако тот брак продержался недолго.

В. Добрынин вспоминает: «Когда родилась Катька, стало невозможно работать в квартире. Я подался в более тихую гавань - к маме. У мамы с моей первой женой не сложились отношения - наверное, потому, что мама меня ревновала ко всем женщинам, я у нее был единственным, она посвятила мне всю свою жизнь. Ну, в общем, мама сказала: оставайся! Она меня кормила-поила, баловала, ухаживала - у нас с ней были необыкновенные, нежные отношения. Я опять попал под ее опеку, заботу, которую не сравнить с заботой жены. Я понял, что после гулянки, а потом семейной жизни все, что мне нужно, - вот эта материнская любовь. Я снова запил, загулял...»

Расставшись с первой женой, Добрынин не долго жил один и вскоре влюбился в певицу из ансамбля «Красные маки» Ольгу По его словам, «она была такая красивая, сильная, сексуальная».

После успешного дебюта Добрынина-композитора его карьеpa стала стремительно набирать обороты. На него обратил внимание руководитель ансамбля «Самоцветы» Юрий Маликов и пригласил в свой коллектив. Первой песней, которую Добрынин исполнил в составе этого популярного ансамбля, была песня В. Ивасюка «Червона рута».

А первым шлягером Добрынина, который он написал для «Самоцветов», стала песня на стихи В. Харитонова «У нас, молодых...» (в народе была известна как «Наши руки не для скуки»).

В. Добрынин вспоминает: «Это была эпохальная песня, такая комсомольско-подъемная. Ее потом по радиостанции «Юность» крутили. Я ходил и думал: ну как же так, я такой попсовый и рок-н-ролльный, и вдруг «Наши руки не для скуки»! А меня успокаивали: ты должен быть объемным композитором, как Богословский, как Соловьев-Седой! И однажды я увидел огромную фотографию в газете: вокзал, молодые ребята, уезжающие на БАМ, и транспарант со строчкой из моей песни - «Наши руки не для скуки!». И тогда я успокоился. Тем более, что все стали петь мои песни: и Магомаев, и Зыкина, и Краснознаменный ансамбль. Хотя я ведь все равно не был официальным композитором. Тогда официальными были все на «кий»: Богословский, Флярковский, Аедоницкий. И вот все они на худсоветах сидели и всех молодых, кто приходит - Добрынин или Антонов, - слушали и говорили: а, это пошло! Все боялись, что кусок хлеба отнимем. Тогда же ведь как было: приходишь в ресторан - кого там музыканты поют? Добрынина, Морозова, Антонова. А их не поют. И вот они сидят на худсоветах: зарубить! отказать! забраковать!»

С середины 70-х годов Добрынин становится одним из самых популярных композиторов в Советском Союзе. Ситуация была такой, что он не знал, кому из исполнителей отдать свою новую песню - очередь из желающих была огромной. Песни Добрынина они буквально вырывали друг у друга из рук. Но в то же время никто из них не стеснялся повторять другого. Поэтому многие песни Добрынина известны с разными исполнителями. Самыми известными хитами Добрынина в 70-е годы были: «Прощай», «Песенка о сапожнике», «Все, что в жизни есть у меня», «Кто тебе сказал», «Где же ты была» и др.

В 1983 году к Добрынину вновь пришла любовь. Дело было так.

Будучи с семи лет страстным поклонником команды «Динамо», Добрынин однажды пришел на футбольный матч с участием своей любимой команды. И внезапно увидел рядом с собой симпатичную девушку, которая оказалась приятельницей жены одного известного динамовского футболиста. По иронии судьбы, звали девушку, как и первую жену композитора, Ириной. Однако в тот день она была настолько увлечена футболом, что внимания на Добрынина практически не обратила. Но судьба не позволила им расстаться. Через некоторое время Добрынин вместе со своим старым приятелем Львом Лещенко пришел на вечеринку в клуб «Динамо» и встретил там ту самую Ирину. На этот раз девушка первой обратила внимание на композитора и сама пригласила его на танец. Так состоялось их знакомство. А вскоре после этого они поженились.

Между тем популярность Добрынина в 80-е годы продолжала оставаться такой же высокой, как и в предыдущее десятилетие. Им были написаны песни: «Прости, Земля» (исполнитель - ансамбль «Земляне»), «Ягода малина», «Капля в море» (Валентина Легкоступова), «Ты приехал» (Ольга Зарубина), «Не волнуйтесь, тетя», «Бологое», «Хочу все знать», «Пришла пора» (все - «Веселые ребята»), «Настроение» (Анне Вески), «Желтые кораблики» (Светлана Лазарева), «Мухомор» («На-На»), «Прошла зима» (Екатерина Семенова), «Робинзон», «Рыжий конь», «Вот и расстались», «Большая Медведица» (Михаил Боярский). Кстати, именно Боярский способствовал тому, чтобы в 1988 году Добрынин вышел на сцену и как певец.

В. Добрынин вспоминает: «Однажды Боярский должен был приехать в очередной раз писать песню - «Спасатель» на слова Симона Осиашвили. И вот случился такой казус. Миша не смог приехать на запись - застрял в аэропорту. А у нас уже студия оплачена, и простой нельзя допустить. И через три дня - съемка «Шире круг», куда включена была эта песня. Все, конечно, в панике: Боярский не успеет записаться! Что делать? И в один голос: «Хочешь ты этого или не хочешь, Слава, но тебе придется петь вместо Боярского». Уговорили. Выпил я рюмку, надел наушники, попросил гитару - ну так, чтобы руки было куда деть, - и спел песню с первого дубля. Чтобы не слишком это мое «р» звучало, наложили на него несколько дублей. Потом мне говорят: «Ну а теперь, может быть, снимем тебя?» Надели матроску, фуражку с «крабами» - и на лодочную станцию в парк Горького. Показали по ТВ. И все - наутро я проснулся знаменитым.

После этого эфира мне постоянно звонили с ТВ и умоляли забрать письма: каждый день по 10 мешков приходило на имя «Добрынин». Потом была песня «Бабушки-старушки». Потом - «Синий туман». Звонит однажды Дубовицкий - муж Тани Овсиенко - и говорит: «Слав, ты не представляешь! Услышали твой «Туман» по ТВ, вечером пошли в ресторан. А там выходит чувак - единственно, что без бороды! - и уже поет «Синий туман». И поет под тебя». - «И что, - спрашиваю, - тоже картавит?» - «Нет, но очень пытается хрипеть». А потом появилась «Не сыпь мне соль на рану». И я стал бить рекорды по заполняемости стадионов...»

Сегодня имя Вячеслава Добрынина известно так же широко, как и двадцать лет назад. И хотя количество всенародных шлягеров, написанных им, заметно убавилось, он по-прежнему в прекрасной форме и всегда готов к установлению новых песенных рекордов. За последние пять лет вышли пять аудиокассет с записями его песен: «Лучшее» (1993), «Никто тебя не любит» (1994), «Вы любите эти песни» (1995), «Избранное» (1996), «Браво, маэстро!» (1997).

В 90-е годы В. Добрынину было присвоено звание народного артиста России.

Из интервью В. Добрынина: «Я спать ложусь в пять утра. В этом отношении я удивительный человек - адреналин, что ли, иначе вырабатывается? Я ложусь так рано уже в течение 25 лет. Еще с тех времен, когда в начале 70-х работал музыкантом в ресторане «Арбат». И вел богемный образ жизни...

Честно говоря, я никогда не был порочным. Ни-ко-гда. Никогда не попадал ни в какие сенсационные хроники, всегда был в стороне и проповедую умеренный, нормальный образ жизни. Как у меня это получается? С трудом...

Я много выступаю на Западе, эмигранты часто говорят: «Бросай все и приезжай насовсем». Никуда я не поеду. Я мечтаю дожить здесь до лучших времен и уверен в том, что они придут...»

Р. S. Дочь В. Добрынина Катя в свое время окончила школу манекенщиц, изучала английский язык и мечтала стать адвокатом. Однако поступила на актерский факультет ВГИКа (курс А. Баталова).