Юрий АНТОНОВ

Ю. Антонов родился в феврале 1945 года в Ташкенте в семье военного. Его отец - Михаил Васильевич Антонов - во время войны воевал в отдельной бригаде морской пехоты. Летом 1944 года его премировали отпуском, и он приехал в Ташкент, где в эвакуации жила его жена Наталья. Ровно через девять месяцев после этой побывки на свет появилась будущая звезда российской эстрады Юрий Антонов (кроме него в семье был еще один ребенок - дочка Жанна).

Своего сына Михаил Васильевич видел урывками, так как в течение трех лет работал в берлинской комендатуре. Когда семья Антоновых наконец воссоединилась, было решено перебраться на постоянное местожительство в Белоруссию - в город Молодечное. Там Юрий пошел в школу. Всерьез увлекся музыкой и в 14 лет стал руководителем хора железнодорожников в местном депо (в этом же хоре он играл на аккордеоне, получал 60 рублей в месяц). Так как клуб находился в 20 километрах от Молодечного, Антонову приходилось добираться до него по-разному: когда пешком, когда на попутных машинах.

Не менее активно проявлял себя Антонов и в годы учебы в музыкальном училище (с 1959 по 1963): он создал там диксиленд. Однако, ввиду отсутствия необходимого инвентаря, его участникам приходилось довольствоваться тем, что было под рукой: русскими народными инструментами. Но даже несмотря на это, диксиленд Антонова пользовался популярностью.

В начале 60-х годов Антонов устроился аккордеонистом в Белорусскую филармонию. Его первые гастроли в составе ансамбля народных инструментов состоялись в феврале 1964 года в Новосибирске. За них Антонов получил 400 рублей (большие деньги по тем временам). Тогда же талантливого музыканта приметил популярный в те годы певец Виктор Вуячич и пригласил музыкальным руководителем в свой ансамбль. В составе этого коллектива Антонов объездил многие города и села тогдашнего СССР. Во время одного турне в Донецке (в 1969 году) Антонов встретился с музыкантами ленинградского вокально-инструментального ансамбля «Поющие сердца». Получив приглашение работать с ними, согласился и переехал в Ленинград.

В городе на Неве Антонов прожил около полутора лет. Затем его творческие отношения с «Поющими сердцами» прекратились, и он вынужден был подыскивать себе новое место работы. Но где? И тут его друзья-музыканты из Москвы создали вокально-инструментальный ансамбль «Добры молодцы» и пригласили Антонова к себе. Так в самом начале 70-х годов он оказался в Москве.

Так как в те годы отношение официальных властей к молодежным ВИА было настороженным, «Добры молодцы» не сумели пристроиться к столичным музыкальным организациям и гастролировали от Читинской филармонии. Однако на популярности коллектива это абсолютно не сказывалось. В репертуаре коллектива было все: песни советских композиторов, западные шлягеры и песни собственного сочинения. В 1971 году свет увидела первая пластинка-миньон с песнями Ю. Антонова (две другие выйдут в 1974 и 1976 годах).

Между тем пребывание Антонова в «Добрых молодцах» оказалось непродолжительным. Из-за творческих разногласий он покинул коллектив и устроился в Росконцерт: сначала играл в мюзик-холле, затем в ансамбле Анатолия Кролла. В середине 70-х Антонов создал наконец свой собственный эстрадный коллектив - ВИА «Магистраль» - и ушел в Московскую областную филармонию. Именно в составе этого ансамбля Антонов познал настоящий успех у слушателей. По опросу читателей газеты «Московский комсомолец» «Магистраль» была названа лучшим ВИА В 1976 году (такое же количество баллов набрали тогда лишь «Песняры»). Песни Антонова «Нет тебя прекрасней», «Стой, не стреляй, солдат», «О добрых молодцах» стали всенародными шлягерами.

Однако, несмотря на такой успех, творческое положение Антонова нельзя было назвать по-настоящему стабильным. В члены Союза композиторов его упорно не принимали, поэтому фирма грамзаписи «Мелодия» не имела права выпускать дискигиганты с его песнями (хотя очень этого хотела, считая Антонова одним из самых кассовых советских исполнителей). Звания ему в Москве не давали, поэтому Антонову пришлось получать его в другом месте: он стал заслуженным артистом Чечено-Ингушской АССР. На телевидение его тоже не пускали из-за неприязненного отношения к нему тогдашнего телевизионного руководства. Трудности возникали и в гастрольной деятельности артиста: в 1976 году его не выпустили в Болгарию и Финляндию. В конце концов нервы Антонова не выдержали, и он решил навсегда покинуть пределы СССР. Подал документы в ОВИР. Однако мать и отец сумели уговорить сына не покидать родину.

В 1979 году Антонов начинает свое сотрудничество с популярной рок-группой «Аракс», которая в те годы работала в труппе Театра имени Ленинского комсомола и считалась одной из лучших хард-роковых групп в Советском Союзе. Результатом этого сотрудничества стал выход сразу двух миньонов с песнями Антонова («Зеркало», «Золотая лестница», «Анастасия», «Мечта сбывается», «Я вспоминаю» и др.), которые мгновенно стали национальными шлягерами.

В начале 80-х годов Антонов уже уверенно занимал место одного из самых популярных композиторов и исполнителей в Советском Союзе. В 1981 году в параде популярности, проводимом газетой «Комсомольская правда», он был выдвинут читателями на первое место. Каждая новая песня Антонова, едва выходя в свет, становилась всенародным хитом. Речь идет о песнях: «Маки», «Двадцать лет спустя», «Под крышей дома твоего» и др. Последнюю песню чуть ли не ежедневно крутили по центральному ТВ, что наглядно демонстрировало - телевизионная опала с Антонова наконец-то снята. Об этом же говорил и другой факт. В 1981 году на экраны страны вышел телефильм В. Макарова и А. Полынникова «Берегите женщин», в котором звучали песни, написанные Ю. Антоновым. Во многом благодаря этому обстоятельству фильм имел большой успех у публики.

Между тем суперпопулярность Антонова продолжала вызывать открытое недовольство со стороны многих маститых композиторов. Сам артист вспоминает об этом так: «Когда появилась моя песня «Маки», против нее восстал Эдуард Колмановский. Его возмутило, что я вторгся в его идеологическое русло. Он решил, что чуть ли не единственной песней о войне может быть его песня «Хотят ли русские войны» и только он вправе судить, что в этой теме хорошо, а что плохо. И Никита Богословский, почувствовав во мне конкурента, тоже всячески старался перечеркнуть сделанное мной. Их критика была не просто словесной, они были членами многих худсоветов, имели влияние в разных инстанциях, вредили мне практически. Потому и в Союз композиторов меня долго не принимали...»

Кроме названных выше композиторов Антонова критиковали и другие - например, Е. Птичкин. Вот его слова, напечатанные в журнале «Советский экран» (№ 1 за 1986 год): «Боюсь, нынешние «звезды» не вполне отдают себе отчет: не они чаще всего диктуют моду, это люди выбирают их. Когда-то Юрий Антонов впервые появился со своей гитарой и запел тихим, проникновенным голосом: его послушали и остались довольны - наш парень, простой, как мы, да и поем мы не хуже, когда настроение. И вот уже сколько лет прошло, все держится мода на «простого парня», и все поет Антонов про крышу дома, не решаясь переключиться, попробовать себя в новом художественном качестве, поставить перед собой более сложные задачи. А вдруг не поймут, не примут, скажут: зазнался наш-то».

Однако, несмотря на неприязнь маститых коллег, Антонов в 80-е годы жил неплохо. Концертная ставка у него была 30 рублей, но администраторы платили ему еще по 400 рублей неофициально. Плюс на его счет в ВААПе ежемесячно перечислялось по 15 тысяч рублей (с налогами - 12-13). Откуда такие деньги? Например, «Мелодия» выпустила пластинку-миньон с его песнями тиражом в несколько миллионов экземпляров, и весь тираж был мгновенно распродан.

Ю. Антонов вспоминает: «Я брал себе на расходы тысячу рублей в месяц. Куда больше? Сходить с девушкой в ресторан стоило тогда рублей тридцать, включая коньяк и осетрину. Ну джинсы себе купишь, ну костюм дорогой, ну еще один, ну четыре, пять. Но их же не износишь за месяц. Так что остальные деньги оставлял в Сбербанке...»

В 1985 году Антонов наконец перестал быть невыездным и получил возможность уехать в Финляндию, где ему предложили записать пластинку на крупной фирме грамзаписи. Говорят, что Антонов тогда развернулся и привез жене два чемодана самой модной одежды (в браке Антонов состоял трижды: две жены у него были русские, третья - из Югославии).

Популярность Антонова у слушателей в те годы росла как на дрожжах. В свет выходили его новые пластинки (в 1985 году вышел диск-гигант «Поверь в мечту»), телевидение крутило его песни, многие эстрадные площадки самых крупных городов Союза почитали за счастье, чтобы он на них выступил. И тут в марте 1987 года внезапно грянул скандал.

Чтобы не быть голословным прослежу его развитие с двух сторон: со стороны прессы, которая писала тогда о нем, и со стороны самого Ю. Антонова.

Газета «Советская Россия» от 14 марта 1987 года, статья корреспондента Н. Сенчева «Испортил песню»: «В Куйбышеве прерваны гастроли популярного певца и композитора Юрия Антонова. Что же случилось в куйбышевском Дворце спорта, где выступал артист?

Уже в первых концертах Ю. Антонов начал устанавливать своеобразный контакт с залом, то и дело адресуя язвительные реплики партеру и «демократически» заигрывая с галеркой. Оскорбительны были его обращения к зрителям старшего возраста.

Все это можно было бы понять как не совсем удачные шутки, если бы артист не нагнетал их от выступления к выступлению, явно демонстрируя пренебрежительное, высокомерное отношение к залу.

Ну а что сам концерт? Репертуар Антонова был откровенно беден. И только однажды, когда со сцены зазвучала песня «Снегири», зрители увидели, что перед ними прежний Антонов - певец мягкого душевного склада, лиричный, доверительный. Но это было мгновение, которое, к сожалению, не почувствовал и не подхватил сам артист.

Финал гастролей таков. В негромком всплеске жидких аплодисментов Ю. Антонов расслышал брошенную кем-то раздраженную фразу: «Это же халтура!» Он потребовал, чтобы зритель немедленно покинул зал. А затем сам ушел со сцены и больше не появился.

В партере, между прочим, сидели в основном рабочие куйбышевских предприятий, жители пригородных районов, купившие билеты по коллективным заявкам. Их надежды, как и других зрителей, увидеть праздник эстрадной песни не оправдались».

Газета «Советская культура» от 19 марта, статья корреспондента А. Праздникова «На что обиделись зрители»: «Сначала пришел тревожный сигнал из Тольятти - в пятитысячном зале Дворца спорта «Волгарь», где проходили выступления Юрия Антонова, певец позволил себе неуместные, грубые высказывания в адрес зрителей. Тольяттинцы, с таким нетерпением ожидавшие гастролей популярного артиста, были оскорблены.

Следом за этим сигналом поступил другой, из Куйбышева - Юрий Антонов сорвал концерт в здешнем Дворце спорта.

...Громадный зал был переполнен. Зрители тепло принимали артиста, дарили ему цветы. Неожиданно раздался чей-то громкий выкрик.

С этого все и началось. Артисту выкрик показался оскорбительным, он, прервав песню на полуслове, потребовал, чтобы автор реплики извинился, а сам ушел за кулисы. За ним потянулись и музыканты. Потом они вновь вышли на сцену, исполнили несколько инструментальных пьес, и на том представление закончилось. Антонов больше петь не соизволил. Рассчитанный на полтора часа концерт продолжался около часа. Возмущенная публика негодовала, а местные органы культуры решили досрочно прервать гастроли Антонова, В Куйбышеве с его довольно активной концертной жизнью случая, подобного этому, не припоминают. Но раз уж такое произошло, надо разобраться в причинах недостойного поведения обеих сторон...

Не знаю, что должен делать артист в такой ситуации, в которой оказался Юрий Антонов. Вернее, полагаю, что разные актеры повели бы себя по-разному. Один сделал бы вид, что ничего не случилось, собрал бы волю и довел выступление до конца, может быть, даже сильнее, чем начал. Другой отшутился бы. Третий... Да мало ли какой могла быть ответная реакция. И лишь неуважительных действий по отношению к громадной аудитории у служителей искусства не должно быть никогда. Ведь заартачившись, Антонов оскорбил и наказал не только нетактичного зрителя, который выкрикнул грубость, но и тех, других, заполнивших пятитысячный зал и почтительно приветствовавших ар-

Все говорит за то, что «гол в свои ворота» у Антонова назревал давно. Испытание славой он явно не выдерживает. Премьерские замашки замечаются за ним не в первый раз. Выезжая на гастроли, он требует к себе повышенного внимания: персонально закрепленный автомобиль популярной модели, гостиничные апартаменты пороскошнее. Но что еще хуже - допускает бестактные высказывания со сцены в адрес зрителей.

Особенно раздражает Антонова почему-то возраст аудитории. Концерты с его участием собирают много людей, которым уже за 30 и даже за 40. Радоваться бы тому, что зрелым людям твое искусство тоже по душе. Но, видимо, Антонова снедает тоска по юной, перевозбужденной и восторженной толпе поклонников. И потому он считает нормальным громогласно, через микрофон выпытывать у зала: а где же молодежь, есть ли она среди присутствующих, и почему так много лиц, которым «билеты приносят в кабинеты»...

В редакционной почте нередки письма, рассказывающие о недостойном поведении Ю. Антонова. Читатели из Никополя прислали номер «Никопольской правды», где говорилось о том, как артист запретил фотокорреспонденту газеты делать его снимки, мотивируя это тем, что портреты будут «запущены» на продажу среди населения. О более чем странном выступлении Ю. Антонова в Риге писала газета «Советская молодежь» (11 октября 1986 г.). Читатель из Подмосковья Г. Панков приводит в своем письме реплики, которыми артист сдабривал на протяжении концерта свои номера во Дворце спорта в Лужниках и в Центральном концертном зале. «Ситуация, когда Юрий Антонов позволял себе еще и плеваться на сцене, вообще не поддается пониманию», - пишет читательница из Куйбышева А. Зубкова.

Капризно срывать концерты Антонову не впервой. Здесь же, в Куйбышеве, еще не забыли, как в 1983 году, тоже в мартовские предпраздничные дни, по его вине не состоялся уже объявленный концерт...»

Единственным печатным органом, который в те дни заступился за артиста, оказалась газета «Комсомольская правда». Корреспондент А. Росляков в статье «А наказали зрителя» писал: «Певец оплошал. После громкого выкрика из зала ушел и не смог вернуться на сцену, не допел ровно 18 минут из своей полуторачасовой программы... Партер вел себя чинно, никак не желал реагировать на его выступление. А те, кому он, Юрий Антонов, был вправду нужен, кто выстоял очередь за билетами, сидели далеко.

И певец позволил себе попенять полушутливо, что нелегко выступать, когда в первых рядах те, кому билеты на концерт несут прямо в кабинет. И наказание не заставило себя ждать -на следующем концерте из партера раздается громко:

- Халтурщик!

Антонов просит удалить крикунов из зала, но никто на это не отзывается. И тогда он уходит сам.

Ему оборвали гастроли и предложили очистить гостиницу.

Но Антонов не сразу сдался. 7 марта, на другой день после происшествия, он пришел с ансамблем ко Дворцу спорта, на котором уже висело объявление об отмене концертов «из-за недостойного поведения Ю. Антонова». У нас договор, сказал певец, его никто не расторгал, нас ждут зрители, мы будем выступать. Но зрителей уже поджидали надежные заслоны с приказанием никого не пускать. Антонову с ансамблем все же удалось прорваться в зал. Переоделись, вышли на сцену. Администратор ансамбля объявил на улице в мегафон: концерт состоится. Но кто-то для пущей страховки вырубил электричество во Дворце. Дружными стараниями охранников порядка концерт удалось сорвать. Антонов улетел, ансамбль остался сторожить аппаратуру...

Швея Галина Баранова, бывшая на злосчастном концерте, рассказывает:

- Я чувствовала, как ему трудно петь. Все первые ряды - никакой реакции. Но потом все-таки удалось как-то зал оживить. Выступал прекрасно. И вдруг - этот крик. Он ушел, мне так его жалко стало, я побежала за кулисы. Он там один, никто к нему не подошел. То выйдет из комнаты, то зайдет, я вижу: переживает. Я сама чуть не расплакалась. Говорю: вы извините их, пожалуйста! Но, мне кажется, если бы он вышел после этого, раз крикунов не осадили, как-то этим уронил бы себя. А больше всего обидно, что у тысяч людей удовольствие отобрали...»

Однако статья в «Комсомолке» оказалась гласом вопиющего в пустыне. И 16 апреля в «Советской культуре» появился официальный ответ директора Москонцерта К. Булгакова на статью «На что обиделись зрители». В нем сообщалось: «За неэтичное поведение на концерте во Дворце спорта города Куйбышева 6 марта 1987 года тов. Антонову Ю. М. объявлен строгий выговор, он отстранен от участия в зарубежных поездках сроком на Шесть месяцев».

А что же сам Антонов? Вот как он объяснил происшедшее в интервью газете «Голос»: «Случай в Куйбышеве просто уникален. И в то же время типичен. На одном из концертов публике не понравилось мое выступление. Но это был не простой зритель, а партийно-бюрократическая элита. Меня тогда больше всего огорчило поведение некоторых журналистов. Собкор «Советской культуры» по Поволжью Праздников, узнав о директиве первого секретаря обкома КПСС Муравьева, написал обо мне разгромную статью. Кстати, он даже не был на концерте, как и Муравьев, которому мое выступление преподнесли соответствующим образом. Воспользовалась случаем и «Советская Россия», сочинившая обо мне чушь. После этого мне было запрещено появляться на Центральном телевидении, мои песни перестали звучать на радио. Предстояли гастроли в Финляндии, но меня не выпустили из страны. Фирма, пригласившая меня, понесла большие убытки, ведь она зарезервировала залы для выступлений, и, естественно, ей пришлось платить неустойку. Почему мне не разрешили выезд, не объясняли. Тут особенно поусердствовал Москонцерт - организация отвратительная. Она давно имела на меня зуб, и вот представился удобный случай свести счеты. В Москонцерте привыкли, что артисты за предоставление аппаратуры дают крупные взятки. Я же им ничего не дал...»

Массированная атака на Антонова со страниц центральной печати закончилась только после того, как сам певец предпринял решительные действия. Вместе с поэтом Олегом Виленкиным они написали письмо на имя Михаила Горбачева и отнесли его на Старую площадь - в ЦК КПСС. Оно попало к главному идеологу Александру Николаевичу Яковлеву, и он приказал редакторам газет: «Хватит издеваться над человеком!» Травля прекратилась.

Начало 90-х годов для Антонова было периодом некоторого забвения со стороны слушателей по независящим от него причинам. Волна новоявленной поп-музыки накрыла тогда страну, и многие прежние исполнители оказались невостребованными. Однако прошло всего несколько лет, и время расставило все по своим местам. Большинство новых «звезд» в профессиональном отношении оказались полностью несостоятельными, и публика вновь потребовала прежних кумиров. На эстраду вернулись Лев Лещенко, Иосиф Кобзон, Вячеслав Добрынин и, конечно же, Юрий Антонов. Он выпустил в свет три аудиокассеты с записями своих старых песен в новой аранжировке: «Зеркало», «Лунная дорожка», «Несет меня течение».

Как живется нынче Юрию Антонову? По-всякому. Например, в 1995 году он наконец-то был принят в члены Союза композиторов. Однако число его завистников после этого не убавилось, а даже наоборот. Причем в своих кознях против Антонова они порой идут на крайние меры. Примеры? 15 июля 1996 года Антонов чуть было не лишился своей студии звукозаписи на Маросейке. Газета «Комсомольская правда» тогда сообщала: «Вчера ночью в Москве неизвестные попытались взорвать студию звукозаписи известного певца и композитора Юрия Антонова. По данным Московского управления государственной противопожарной службы, пока неопознанное взрывное устройство сработало в 3 часа 40 минут. Сразу после взрыва начался пожар. Чтобы проникнуть в горящее полуподвальное помещение, пожарным пришлось вскрывать решетки на окнах и металлическую дверь. Огонь удалось потушить быстро, а до прибытия охраны помещение охраняла милиция. По данным из источников «КП», ночное преступление совершено «на коммерческой основе».

Отмечу, что по другим сведениям Антонову таким образом отомстили его политические оппоненты. Дело в том, что артист одно время активно поддерживал ЛДПР и даже собирался стать депутатом от этой партии (в Льговском районе Курской области). Он встречался с В. Жириновским на его даче, после чего так охарактеризовал лидера ЛДПР: «Личность целеустремленная, сильная, ничего не скажешь. Хотя, конечно, некоторые его взгляды могут обсуждаться и даже шокировать. Но не забывайте - в профессии политика есть свои нюансы поведения. Если бы все государственные деятели были отмороженными и вымученными, было бы неинтересно. А когда он выступает, все сразу устремляются к телевизорам. Зачастую не от того, что разделяют его взгляды, а потому, что это шоу».

Между тем депутатом Антонов так и не стал. После договоренности ЛДПР и КПРФ о том, что Льговский район будет отдан на откуп коммунистам, Антонов свою кандидатуру с выборов снял. Он тогда еще сильно заболел, чуть ли не воспаление легких подхватил во время агитационных поездок, поэтому воспоминания об этой поре у него остались отвратительные.

До лета 1997 года Антонов проживал в Москве, в двухкомнатной квартире в районе Воронцовских прудов. Жил один, так как со своей третьей женой развелся несколько лет назад. Позднее он так объяснил свое одиночество: «Я три раза был женат. И с меня хватит. Почти все мои друзья мечтают поскорее выплыть из Того, что называется тихой семейной гаванью. Женщины с характером меня вообще не интересуют. Характер пусть показывают где-нибудь на стороне, подальше от меня. Нормальная женщина должна быть мягкой, покладистой. Если мужчина приносит деньги в дом, то двух глав в нем быть не может. Нужно уважать мужика и под него подстраиваться. А если этого нет, семья на этом заканчивается. Есть много женщин, которые нравятся мне на расстоянии: они очень индивидуальны, очень независимы. Можно дружить, общаться: «Привет-привет!» Но близко - нет, до свидания. Это наверняка великолепные любовницы и чудные подруги. Но только не жены...»

Отмечу, что все три бывшие жены Антонова на сегодняшний день живут за рубежом: одна - в Нью-Йорке, другая - в Париже, третья - в Загребе.

Летом 1997 года Антонов наконец завершил строительство трехэтажного особняка в Переделкино. Около полутора лет его строили турецкие мастера по личному проекту Антонова. В новом жилище артиста есть все: студия звукозаписи, тренажерный зал, бильярдная. Вместе с ним в особняке обитает и его живность: двенадцать кошек и четыре собаки (животных Антонов любит с детства).

Из интервью Ю. Антонова: «Поклонницам скорее нравлюсь не я, а моя музыка. Я к себе очень критически отношусь. Правда, время от времени меня пытаются разобрать на сувениры, по телефону достают. Вот одна дама из Питера ежедневно звонит и такую чушь несет!.. По-моему, она сумасшедшая. Потом, я подозреваю, что она не за свои деньги звонит, а на государственные, с работы. Что тоже нехорошо. Жаль, нет у меня времени разобраться с этой дамочкой!..

В Москве я практически ничего не покупаю. Все за рубежом. Захожу в магазин, что приглянулось - то и беру. Больше всего люблю покупать пиджаки. У меня их огромное количество в шкафу висит. Разных цветов. Правда, ношу их редко - в основном только любуюсь. Это настроение поднимает...

С деньгами я расстаюсь достаточно легко, когда дело касается приобретения какой-либо аппаратуры для студии. Не считая, трачу деньги на парфюмерию. Причем сначала куплю какую-нибудь туалетную воду, а потом разбираюсь, подходит мне ее запах или нет...

Политика - понятие растяжимое. Торчать на трибуне, отстаивать интересы какого-то движения не собираюсь. Но у меня есть другие варианты. Например, я лично знаю президента Белоруссии Лукашенко. Человек он честный, порядочный. И все его побуждения, мысли направлены на объединение славянских народов, что я полностью разделяю. Хотя, конечно, судя по нашим телепередачам, многие могут посчитать его мерзавцем. Просто кое-кому в нашей верхушке очень не хочется, чтобы наши народы жили вместе, как это веками было...»

В 1997 году Ю. Антонову было присвоено звание народного артиста России. Тогда же на «Площади звезд», возле Центрального концертного зала «Россия» в Москве, была заложена плита с его именем.

27 декабря 1997 года в «Московском комсомольце» вышла статья К. Прянник под интригующим названием «Юрий Антонов чудом не попал под ствол». Приведу отрывок из нее, касающийся героя этой главы: «Жертвой собственной сентиментальности чуть было не пал певец Юрий Антонов. Чтобы провести новогоднюю ночь на высоком эстетическом уровне, Юрий Михайлович заранее обзавелся елкой. Выбрал недурственный экземпляр и повез устанавливать на дачном участке. Дальнейшие кровопролитные события мы излагаем со слов одного очень известного продюсера, с которым Юрий Антонов разоткровенничался во время дружеского застолья на вечеринке «Музыкальный стрелец» в Голден Паласе.

Итак, елочку маэстро приглядел себе не простую, а голубую. Говорят, никак не меньше кремлевских аналогов. Привезли растение на грузовике, устанавливали его аж 15 рабочих, а сам заказчик наблюдал за происходящим со стороны. И только он размяк, залюбовался, начал было прикидывать, как украсить веточки, дерево рухнуло прямо на своего хозяина. Страшно даже подумать, какие последствия угрожали здоровью Антонова, если бы он попал под ствол. К счастью, его просто накрыло кроной. И он отделался неглубокими царапинами.

Сам потерпевший от комментариев отказался наотрез. Сказал только, что масштабы бедствия сильно преувеличены и угрозы для жизни не было. «Да и елка вовсе не такая огромная - всего-то пять метров».

 

Барбара БРЫЛЬСКА

Б. Брыльска родилась 5 июня 1941 года в небольшой деревеньке под городом Лодзь. Ее родители были простыми рабочими. Как вспоминает сама актриса: «Моя мама была очень красивая. И отец был красив. Она - брюнетка, отец - блондин. Мама шила. У отца было хобби - часы: он абсолютно все на эту тему знал, а по профессии был слесарем. Я выросла в послевоенной бедности... Воспитывали меня в строгости. Отец предостерегал меня от мальчиков (наверно, знал себя). Я была скромной и, кажется, очень закомплексованной, но при этом безумно самостоятельной - условия заставили быть такой...»

В детстве Барбара увлекалась живописью и поступила учиться в художественный лицей. Впереди маячила Высшая художественная школа и карьера профессионального художника. Но в дело вмешался случай.

Когда Барбаре было 15 лет, ее пригласили на эпизодическую роль в фильме «Калоши счастья». Три съемочных дня пролетели как одно мгновение, однако пребывание на съемочной площадке настолько воодушевило девушку, что она решила попробовать свои силы в драматическом искусстве. Записалась в школьный театральный кружок. Ее первой ролью там стала Ниловна в постановке «Мать» по М. Горькому. Игра 17-летней Брыльской произвела прекрасное впечатление на зрителей, и особенно на директора лицея. Найдя свою ученицу за кулисами, она поблагодарила ее за великолепное выступление и заявила: «Единственный институт, в который я готова дать Барбаре положительную характеристику, - театральный». И Брыльской не оставалось ничего иного, как последовать совету директрисы - она поступила в Высшую театральную школу (в киношколе актерского факультета тогда не было).

Между тем пребывание Брыльской в стенах театральной школы продлилось недолго - после первого же семестра она ее покинула. И причина ухода была банальна - любовь.

Со своим первым мужем Янеком Брыльска познакомилась, когда ей было всего 15 лет. Произошло это случайно, в поезде. Барбара вместе со своим классом ездила на экскурсию в Краков, и на обратном пути к ней подошел взрослый мужчина. Актриса вспоминает: «Он спросил, как меня зовут, и дал свою визитку. И попросил меня написать ему только мой домашний адрес «Больше ничего не нужно писать, Бася! - сказал он мне. - Я вас потом сам найду!» И нашел, хотя моя учительница ту визитку отобрала у меня и выбросила, поскольку считала, что это очень неприлично: девочкам брать визитные карточки у взрослых, опытных и приятных мужчин. А он знал только имя мое, и ничего больше он не знал, и все равно разыскал школу, которая в те дни ездила в Краков на экскурсию, приехал в Лодзь, нашел эту школу и меня в этой школе... И я вышла за него замуж. И он оказался совсем не таким взрослым, ему 23 года всего оказалось при ближайшем рассмотрении, и уж вовсе он не был опытным... Я у него была - первая женщина. А он у меня - первый мужчина...»

Так как родители жениха были против того, чтобы их невестка стала актрисой, Барбаре пришлось бросить театральную школу и переехать к мужу в Варшаву. И в течение последующих двух лет она вела жизнь обыкновенной домохозяйки. Так могло продолжаться и дальше, если бы у молодых появился ребенок. Но Бог не дал им этого счастья, и Барбара заскучала. В конце концов муж не выдержал ее хандры и разрешил продолжить театральную карьеру. Так в 1963 году Брыльска вновь стала студенткой - на этот раз Варшавской театральной школы.

Еще будучи студенткой первого курса, Барбара снялась в двух короткометражных фильмах, которые так и остались незамеченными широкой публикой. И лишь в 1965 году на ее пути в большой кинематограф зажегся «зеленый свет». Ее крестным отцом в кино стал режиссер Януш Моргенштерн, который пригласил ее на роль Эвы в картину «Потом наступит тишина». Следом за ним на Брыльску обратил внимание Ежи Кавалерович, в том же году приступивший к экранизации романа Б. Пруса «Фараон». В одноименном фильме Брыльска сыграла роль Камы - жрицы богини любви Астарты.

Б. Брыльска вспоминает: «Кавалерович долго искал женский типаж. Устроил три отборочных тура. Там были такие девчонки, что, глядя на них, я думала: у меня шансов нет. Но когда мы разделись, выяснилось, что я лучше всех. Мне говорили: сыграешь в «Фараоне» - карьера обеспечена. Так оно и вышло, хоть роль была небольшая...»

В 1967 году Брыльска закончила театральную школу, однако свою дальнейшую судьбу с театром решила не связывать. По ее же словам: «Я никогда не любила театр. Часто считают, что актер Формируется на сцене, что это основа и так далее. А я полагаю, что театральный актер - совершенно иная профессия, чем киноактер. Другая техника, средства выражения, другой образ жизни. Театр - фабрика. Работа в театре - рабство и существование впроголодь. Постоянные «халтуры» тут и там - на телевидении, на радио. А я всему предпочитала дом и семью, это было главным. Что такое театр? Это значит, что вечерами меня нет дома, я постоянно в разлуке с мужем, когда у него выходной - я занята. Поэтому я выбрала кино...»

В конце 60-х годов на экраны Польши и других стран один за другим выходили фильмы с ее участием: «Бумеранг» (1966), «Ставка больше, чем жизнь» (1967 - 1968), «След Сокола» (ГДР( 1967), «Убийство в понедельник» (ГДР, 1968), «Белые волки» (ГДР), «Пан Володыевский», «Преступник, который украл преступление» (все - 1969), «Польский альбом», «В погоне за Адамом» (оба - 1970).

По словам Б. Брыльской: «В Польше я снималась мало. В основном за границей: в Болгарии, в Чехословакии. Много играла у немцев - они хорошо платили. Но удовольствия, художественного, никакого. Только в Польше. И в России...»

В конце 60-х годов изменилась личная жизнь актрисы - она развелась с первым мужем. По ее словам: «Мы прожили с Янеком целых восемь лет. И любили друг друга. И он очень заботился обо мне, и переживал за меня, и радовался за меня... Если б у нас дети были, мы бы не развелись. Но у нас не было детей. Почему - не знаю. Потом мы развелись, потом он женился, потом я замуж вышла, и у него дети родились, и у меня дети родились, и почти одновременно... А теперь он живет с ними в Германии, работает там и только иногда в Варшаву приезжает. Мы встречаемся, разговариваем...»

Со вторым мужем - врачом-гинекологом Людвигом - Барбару познакомил ее бывший школьный приятель. Людвиг знал ее по киноролям, очень хотел познакомиться. Во время той встречи они влюбились друг в друга с первого взгляда. В 1973 году на свет родилась дочь, которую назвали в честь матери - Барбарой.

Б. Брыльска вспоминает: «В 1972 году я снималась в Советском Союзе в фильме Александра Зархи «Города и годы». И уже тогда была беременна Басей. Но я буквально до пятого месяца об этом не догадывалась. Бывает такое у женщин. Когда я все поняла и сказала об этом режиссеру, он чуть с ума не сошел. Я поставила картину под угрозу срыва. Чтобы не было видно моего живота, пришлось снимать одни крупные планы...»

К началу 70-х годов Брыльска была уже хорошо знакома советскому зрителю, ведь большинство фильмов с ее участием демонстрировались и в СССР. Причем знали ее разные категории зрителей. К примеру, мальчишкам она была знакома прежде всего как жена шерифа Петерсона в двух фильмах про индейцев - «След Сокола» и «Белые волки», взрослым - как Мария и Анна в «Польском альбоме» и Эва в «Анатомии любви».

Последний фильм вышел на польские экраны в 1972 году, а годом позже был показан и в СССР. В дни его показа в кинотеатре «Варшава» происходило настоящее столпотворение. Люди стояли в очередях сутками, но попасть на просмотр смогли немногие, потому что большинство билетов было заранее раскуплено «сильными мира сего». Среди счастливчиков, которые смогли посмотреть тогда этот фильм, оказался и режиссер Эльдар Рязанов. В 1975 году этот поход в кино ему здорово пригодился.

В том году Рязанов приступил к съемкам своего очередного фильма - «Ирония судьбы, или С легким паром!» и очень долго не мог подобрать исполнителей на главные роли - Жени Лука-шина и Нади Шевелевой. На роль последней пробовались многие известные советские киноактрисы, среди которых были и Людмила Гурченко, и Светлана Немоляева, и многие другие, но ни одна из них не устроила режиссера. Съемки фильма неумолимо приближались, а героини все не было. И тогда на память Рязанову внезапно пришла польская актриса, исполнившая главную роль в фильме «Анатомия любви», - Барбара Брыльска. Рязанов позвонил ей в Варшаву, получил согласие на прочтение сценария и стал с нетерпением ждать ответа. И ответ не заставил себя долго ждать - Брыльска согласилась (стоит отметить, что Рязанов к тому времени был не первым режиссером, пригласившим Брыльску на роль в советском фильме. До этого ее снимали Юрий Озеров («Освобождение», 1970 - 1972) и Александр Зархи («Города и годы», 1973).

Как вспоминает Рязанов, кинопробы польской актрисе были Устроены точно на таких же условиях, как и всем советским актрисам. И версия Брыльской оказалась самой убедительной. Она продемонстрировала удивительную деликатность в интимных сценах, и Рязанов каким-то особенным чутьем разглядел в ней подлинную ленинградскую интеллигентность.

Съемки фильма длились три месяца. О некоторых эпизодах, происходивших на них, вспоминают сами участники.

Ю. Яковлев: «Барбара перед зрителем - ангел, а на самом деле характер у нее очень сложный, тяжелый такой, как у многих польских женщин. На съемках, например, она однажды так ругалась на Мягкова... Барбара очень педантично готовилась каждый день к съемкам, учила все тексты (за кадром ее дублировала Валентина Талызина. - Ф. Р.), если съемку назначали на восемь утра, то в половине восьмого она была уже абсолютно готова. Чего не скажешь про нас с Андреем. Так вот, когда в очередной раз Мягков стал придумывать реплики на ходу, она не выдержала: «Я учу ночами, я готовлюсь к съемкам, вы же все время что-то сочиняете, я не могу так работать». В общем, они поругались. Правда, потом ссора перешла в дружбу, и Барбара даже пригласила Андрея к себе в Польшу на день рождения...»

Б. Брыльска: «Я обожаю заливную рыбу. И умею хорошо ее готовить. Однако в фильме ее делала не я, а кто-то из реквизиторов. И эта рыба была «дрянь». Я ее даже не пробовала. Мы ели совсем не то, что было в кадре. Кормили же нас ужасно. Я ела, потому что хотелось есть. Там было такое картофельное пюре. Я его называла «пюре из крана» - такое оно было жидкое, водянистое. Только в ресторане можно было что-то нормальное себе заказать. Но не всегда...»

Фильм был закончен в июне 1975 года, а премьера его состоялась только через полгода - 1 января 1976 года. Во время этого полугодового ожидания до создателей картины регулярно доходили слухи о разных неприятностях по поводу фильма. Например, среди телевизионного руководства сложилось мнение, что он пропагандирует пьянство. Вполне вероятно, что фильм тогда так и не вышел бы на экран, если бы осенью 75-го его не посмотрел Леонид Брежнев. Картина ему очень понравилась, и он посоветовал председателю Гостелерадио С. Лапину не затягивать с ее премьерой.

И все же даже после выхода фильма на широкий экран находились люди, которые требовали немедленно его запретить. Одним из таких людей был генерал армии Н. Лященко. В своем письме министру культуры СССР П. Демичеву он писал: «Я не смог удержаться и решил написать Вам о своих впечатлениях, которые оставляет у зрителя новый телевизионный фильм «Ирония судьбы, или С легким паром!», вышедший на голубой экран в канун Нового года. И особое желание написать данное письмо появилось, когда этот пасквиль снова показали, якобы по многочисленным просьбам телезрителей.

«Новогодняя сказка Эльдара Рязанова», как ее преждевременно разрекламировал журнал «Советский экран» № 24 за 1975 год, это комедия, на мой взгляд, надуманная и безнравственная. Это скорее насмешка над подлинным человеческим счастьем.

В этом фильме под видом «безобидных типовых поступков» зрителю преподносится пошлость, популяризуется пьянство, хамство, стяжательство и безнравственность.

Авторы с необыкновенной легкостью проповедуют с голубого экрана то, против чего следует восстать, чем нужно возмутиться. В самом деле. Солидные, образованные, со званием и положением люди по так называемой «традиции» собираются в баньке и пьянствуют, как в кабаке.

Так завязывается сюжет «сказки». Один из ее «добрых», «вежливых» типов напивается до невменяемости, оказывается в другом городе, в чужой квартире, и начинается предновогодняя

Нам пытаются доказать, что «все бывает в жизни», что есть и могут быть такие «незапланированные счастливые браки». Тут вам и ревность, и разрушенное чье-то счастье, и непонятная любовь.

Пьяному, непротрезвившемуся «герою» вдруг понравилась незнакомая женщина, чужая невеста. И фильм поучает: «все бывает…»

Где же мораль? Задумался ли сочинитель сей комедии, какой вред он наносит молодежи? Удивляет, как вообще разрешили выпустить такой фильм на экран.

ЦК КПСС и решения XXV съезда партии предъявляют высокие требования к литературе, театру, киноискусству, призывают наших писателей, поэтов, кинодраматургов, всех работников культурного фронта воспевать чистое и доброе, создавать произведения, достойные советского человека, пронизанные духом коммунистической морали и нравственности, что особенно нужно нашей молодежи.

Фильм же, о котором идет речь, на наш взгляд, противоречит этим требованиям. В нем - отголоски чужой, не нашей морали. Подобные «сочинения» не несут в себе ничего полезного, поучительного.

Буквально на второй день я уже слышал от некоторых молодых людей, посмотревших «Иронию судьбы...», такие выражения: «Коль ученым, пожилым людям можно так вести себя, то нам тем более».

А ведь мы доверяем телеэкрану. С его помощью воспитываем и нашу армейскую молодежь. Что сказать солдату после такого фильма? Мы же постоянно учим его быть высоконравственным объявляем бой малейшим проступкам, связанным с выпивкой учим бережно относиться к прекрасным человеческим чувствам к любимой девушке, к невесте, подруге жизни, которых оставляют дома на время службы в армии...»

Подобных писем в высокие инстанции после премьеры «Иронии судьбы...» приходило огромное количество, причем авторами их были не только высокие начальники, но и рядовые зрители. Однако все эти письма летели в корзину по одной-единственной причине - фильм нравился лично Брежневу, и это обстоятельство перевешивало все доводы противоположной стороны. В 1977 году фильму была присуждена Государственная премия СССР.

Однако вернемся к Барбаре Брыльской.

После роли Нади Шевелевой с ней произошла парадоксальная вещь: она стала суперпопулярной актрисой в Советском Союзе, но приобрела массу недоброжелателей у себя на родине, в Польше. По ее же словам: «Многие меня ревновали и злились, когда я Государственную премию СССР получила. Как будто я государственную тайну Польши выдала. Когда какой-нибудь режиссер звонил на «Фильм Польска» и искал Брыльску, ему там отвечали, что Брыльска в Союзе. Хотя я дома была...

У нас «Иронию судьбы...» показали только дважды, вскоре после съемок. Отрицательных отзывов не было, но и никто не звонил, не охал и не ахал, как у вас. К фильму отнеслись как-то безразлично, тем более что эта моя роль не так уж эффектна... Поляки ничего в нем не поняли, например, что значит «с легким паром»? Они не понимают, почему в самолет пустили не того, кого нужно, как в другом городе можно найти точно такую же квартиру. Поэтому несмотря на то, что польский зритель знает меня лучше, больше нежности я чувствую в России. Даниэль Ольбрыхский, который как-то был со мною в Киеве, когда увидел, что вокруг меня творилось, был поражен. «В чем дело? Что происходит?» - спрашивал Даниэль, привыкший, что его в Польше рвут на части, и вдруг...

Кстати, моя мама впервые увидела «Иронию судьбы...» только спустя 20 лет после премьеры. У нас дома никогда не было кассеты с записью этого фильма, она появилась только в середине 90-х - подарили на фестивале в Алма-Ате...»

Между тем в 70-е годы Брыльска продолжала активно работать в кино и записала на свой счет еще около двух десятков картин самых разных жанров. Среди них отмечу такие фильмы, как: «За часом час» (1974), «Концерт для остающихся» (ЧССР, 1977), «Тихий американец в Праге» (ЧССР), «Романс Тересы Хеннерт», «До последней капли крови» (все - 1978), «Сто коней к ста берегам» (1979) и др.

После 1982 года в творческой карьере Брыльской наступила некоторая пауза - она родила второго ребенка. Сына назвали в честь отца Людвигом. Однако так сложились обстоятельства, что уже через пару-тройку лет после этого Барбара и Людвиг развелись. Одной из причин этого было то, что Людвиг сильно выпивал.

Б. Брыльска вспоминает: «Людвиг выпивал практически ежедневно. Конечно, мы из-за этого ссорились, я не могла понять, почему муж так себя ведет, почему предъявляет претензии, которые казались мне несправедливыми. Тогда я попробовала напиться, решив: все происходит из-за того, что трезвому трудно понять пьяного. В итоге я набралась так, что неделю болела, а потом два года не брала спиртного в рот...

Курить меня тоже второй муж научил. Сначала по одной сигарете в день, потом по две. Закончилось тем, что дымила по пачке в сутки. Уже организм просил пощады, а я не могла остановиться...»

После неудачи во втором браке Брыльска замуж больше не вышла. Конечно, у нее были мужчины, с которыми она жила, но ни один из них не сумел подвигнуть ее на очередной поход в загс. Да и дети вряд ли бы легко приняли постороннего человека в доме. Справляться с детьми Барбаре помогала ее мама, по мере возможности в это дело включался и второй муж - Людвиг.

С середины 80-х Брыльска вновь начала активно сниматься в кино и к концу того десятилетия достигла отметки в 50 фильмов. Однако несмотря на то, что она снималась у режиссеров разных стран - ГДР, Чехословакии, Болгарии, Италии и т. д., - наиболее теплый прием ей оказывали только в одной стране - в Советском Союзе. Объяснялось же это просто - за последние 20 лет не было ни одного Нового года, когда по телевидению не показывали бы «Иронию судьбы...».

Б. Брыльска вспоминает: «Только вы, русские, знаете, в чем тайна этого фильма. Это ваша душа. Характер вашего народа. Рязанов попал в десятку...

Когда-то я часто ездила в Ереван, к своему другу. И однажды я там, в гостинице, в 4 утра... иду по коридору, тихо-тихо, почти крадучись, чтобы не разбудить никого... И вдруг - горничная, она комнаты там убирала, увидела меня. И как закричит шепотом: «Ой!!! Надя!!!» Я в жизни себе это представить не могла!.. Это же не Россия даже, почти Азия, ночь, коридор полутемный, я без макияжа, с чемоданами... Вот тогда я поняла, что такое слава и какая она сладкая... Ни один фильм, в котором я снималась - а я много снималась, 60 ролей у меня, из которых 50 - главные, - не дал мне столько, сколько «Ирония судьбы...».

Между тем в отличие от советских людей польские граждане относились к Брыльской более взвешенно и прохладно. В Польше она всегда была актрисой знаменитой, но чтобы носить ее на руках... такого не было. Ее даже местные воры грабили несколько раз, как вполне рядовую актрису.

Б. Брыльска вспоминает: «Мою квартиру дважды грабили. Это было ужасно! В первый раз унесли набор столовых приборов из серебра и мейсенского фарфора. Дорогая вещь, на 24 персоны. Я купила набор в Германии, потратив весь гонорар за очередную картину. Я догадывалась, кто меня ограбил, но, как говорят, не пойман - не вор.

Во второй раз непрошеные гости пришли ко мне через восемь лет, словно дав время чуть-чуть добра поднакопить. И снова кто-то навел воров. Они знали, что я хочу продать кольцо с крупным бриллиантом, которое привезла из Советского Союза. Кольцо было мне велико, я купила его, чтобы хоть куда-то вложить деньги.

Грабители искали драгоценности. Попутно забрали все: видео, телевизор, кассеты с моими фильмами, но главное - мою бижутерию, золото, серебро, жемчуг, изумруды. Я была такая дура, что все это хранила дома. Не ограбили бы, накопленного мне хватило бы до конца жизни. Я иногда прежде ходила в ювелирный магазин, сдавала какую-нибудь брошь, а потом шиковала на вырученные деньги...»

В начале 90-х годов в семью Брыльской пришла беда намного страшнее, чем визит воров-домушников, - трагически погибла ее дочь Барбара.

Брыльска-младшая после окончания школы поступила в школу манекенщиц и подавала большие надежды - ее знали в Париже (она подписала контракт с одним из лучших французских агентств Merulin), два месяца работала в Японии, где ей Вручили награду за самое фотогеничное лицо. Кроме этого, она с 1988 года снималась в кино (первый фильм - «Час полнолуния», где она снялась со своей матерью) и к моменту своей гибели успела сыграть в трех фильмах (в двух исполнила главные роли). В 1993 году ее собирался снимать в роли Хелены в «Огнем и мечом» Ежи Гофман. Однако 15 мая девушка погибла. Причем накануне ей снились выбитые зубы, что по толкователю снов означает смерть.

В тот роковой день предполагалось завершить работу над картиной, в которой снималась Брыльска-младшая. Но техперсонал не успел приготовить декорации, и съемки отменили. Девушка вместе со своим приятелем села в машину и отправилась из Лодзи в Варшаву. За рулем сидел юноша, который только полгода назад получил права. Судя по всему, это обстоятельство и привело к трагедии. На совершенно свободном шоссе молодой человек не справился с управлением, и машина врезалась в бетонное ограждение. По злой иронии судьбы, водитель не получил ни единой царапины и остался жив, а Брыльска-младшая погибла в первую же секунду столкновения - у нее оказались переломаны все кости, позвоночник, основание черепа. Врачи потом заметили, что, даже если бы она осталась жива, все равно осталась бы инвалидом.

Б. Брыльска вспоминает: «15 мая 1993 года закончилась одна моя жизнь. Я стала иначе думать, смотреть на мир. Я уже не могу радоваться тому, чему радовалась прежде. В какой-то момент мне показалось, что все, жизнь кончена. А потом я увидела Людвига, сына, и поняла, что ему нужна моя любовь, защита, поддержка. Поэтому я запихнула свою боль глубоко-глубоко и стала Делать все, как будто ничего не случилось...

А вот Людвиг, отец Барбары, после смерти дочери совсем с Ума сошел. Он ужасно переживает случившееся. У него уже сложился своеобразный ритуал: каждый день после работы он идет в костел и на кладбище. А по вечерам пьет и плачет. Это страшно: здоровый еще мужик планомерно убивает себя.

Конечно, я тоже страдаю, но вынуждена держать себя в руках, а Людвиг окончательно потерял голову. Он выкупил у киностудии все пленки с фильмами, в которых снялась Барбара. Я пыталась образумить: это огромные бобины, которые в домашних условиях невозможно посмотреть, но разве Людвиг услышит? К счастью, сломался видеомагнитофон, а то он без конца крутил документальный фильм о Барбаре, сделанный польским телевидением уже после смерти дочери...»

Новая волна интереса к Барбаре Брыльской вспыхнула в России в январе 1996 года, когда отмечалось 20-летие со дня премьеры «Иронии судьбы...». В популярную передачу «Поле чудес» были приглашены основные участники тех легендарных съемок, в том числе и Брыльска. И надо было такому случиться, победителем в игре стала именно она - Брыльска, которая выиграла автомобиль «Daewoo Tiko» и 200 банок растворимого кофе. Радости актрисы не было предела - ведь за полтора года до этого у нее угнали ее «Мазду» и найти ее так и не удалось. Правда, от выигранного автомобиля Брыльска отказалась, потому что пошлина за его ввоз в Польшу была непомерно велика - 18 тысяч злотых (сама машина стоит 23 тысячи). Однако чтобы получить деньги за выигранный автомобиль, актрисе пришлось изрядно поволноваться - в течение полугода российское телевидение не могло с ней расплатиться. В «Комсомольской правде» тогда даже появилась статья под выразительным названием «Брыльску обманул Якубович?..». Сразу после ее выхода в свет в печати со своими разъяснениями вынужден был выступить директор программы «Поле чудес» Алексей Дронов. Он заявил: «Возникла очень серьезная ситуация. Все дело в чем? Сразу хочу сказать: мы пригласили Барбару Брыльску за определенный гонорар, который она получила сразу, как только прилетела в Москву. Это первое. Второе, мы оплатили ей все расходы в Москве, билеты туда и обратно, проживание в комфортабельной гостинице, суточные и так далее. Теперь по поводу машины. Выиграв ее, она сказала, что хочет ее взять. Уехав в Польшу, она позвонила и сказала: «Я решила машину не брать». Мы сказали: «Хорошо, мы вам заплатим». Две недели спустя вновь звонок из Варшавы и Брыльска сообщает, что она посоветовалась с родственниками и решила все-таки брать машину. Прошло еще какое-то время, и она сказала: возьму деньгами, и это мое окончательное решение. 22 мая 1997 года она прилетела в Москву, естественно, за наш счет. Мы ей отдали деньги за машину, оформив и завизировав соответствующие юридические документы. Теперь ни в одном интервью она не сможет заявить, что наша телекомпания ее как-то обманула».

Сегодня Барбара Брыльска по-прежнему живет в Варшаве в многоэтажном номенклатурном доме улучшенной конструкции. Стены в ее квартире раздвигаются, имеются прекрасные шведские окна, которые поглощают звук, и т. д. Купить квартиру в этом доме актрисе помог сам министр культуры Польши. При этом с ним затем произошел забавный случай. Брыльска пригласила министра на новоселье, а он долго не мог найти этот дом. Когда обратился за помощью к прохожему, тот в ответ процедил: «А-а, это дом, где живут эти суки...».

Ездит Брыльска на «Фиате - 126р», который в Польше все называют «малюхой». Пенсия у нее маленькая - около 100 долларов (и это при том, что один только фильм «Фараон» с ее участием принес более 80 миллионов долларов!). Впрочем, она не получает ни копейки и за прокат в России «Иронии судьбы...».

Ее сын Людвиг учится в лицее и с выбором будущей профессии пока не определился.

 

Владимир ВИНОКУР

В. Винокур родился 31 марта 1948 года в Курске. Его отец работал управляющим строительным трестом, мать преподавала русский язык и литературу в средней школе. Познакомились родители Винокура в 30-е годы во время строительства Магнитки, в 40-е на свет появились девочка и два мальчика (Володя был младшим ребенком в семье). Стоит отметить, что 31 марта 1948 года в газете «Курская правда» вышла заметка, в которой с гордостью сообщалось, что в городском роддоме появились на свет чудо-богатыри. Одним из них был Володя Винокур, вес которого составлял 4 килограмма.

До четвертого класса средней школы Винокур учился без особого энтузиазма, но затем руководителем класса, в котором он учился, стала его мама, и он вынужден был подтянуться. Мама воспитывала сына строго: когда однажды увидела, что он на перемене дергает девочек за косички, подошла к нему и при всех стукнула учебником литературы по голове. Этого хватило, чтобы больше сын подобным образом не поступал. Чтобы не было стыдно за плохие отметки и чтобы мама ставила хорошие со спокойной совестью, литературу Винокур знал на «шесть» баллов.

Со временем мама Винокура обнаружила, что ее сын неплохо поет, и в один из дней отвела его в детский хор при городском Доме пионеров. Вскоре Володя стал солистом этого хора, и, благодаря ему, на первом же областном певческом конкурсе хор занял первое место. Володю как солиста наградили поездкой в престижный пионерский лагерь «Артек».

Судьбе было угодно, чтобы в «Артеке» на Винокура обратил внимание Семен Осипович Дунаевский, старший брат композитора И. О. Дунаевского, который вместе со своим ансамблем детей железнодорожников тоже отдыхал в этом лагере. Послушав одно из выступлений Винокура на лагерном концерте, Дунаевский затем нашел Володю за кулисами и посоветовал ему на время прекратить заниматься пением. «У тебя ломается голос, нужно переждать мутацию и не петь лет до семнадцати», - сказал Дунаевский.

В. Винокур вспоминает: «И я не пел. Приехал из «Артека» «безголосым». Ни мама, ни папа не могли понять, что случилось с сыном: когда в праздники, при гостях, мне говорили: «А сейчас Вова нам споет. Вова - пой!» - я отвечал: «Не буду...» Я чувствовал, что подвожу своих родителей, но слова Дунаевского слишком крепко застряли в моей голове. Меня наказывали. Ремнем, конечно, не били - просто не пускали гулять, лишали возможности поиграть в обожаемый мной волейбол. Отец у меня был редким явлением: еврей - крупный начальник, главный строитель в Курской области, депутат и все такое прочее. Я видел, как его уважали, любили люди, и для меня его авторитет всегда был очень высоким. И все равно я упорствовал: «Раз московский музыкант сказал не петь, значит, так надо». Папа подумал-подумал и решил: «Если не будешь петь, пойдешь в строительный техникум».

Закончив техникум, Винокур некоторое время работал на стройке у своего отца - был штукатуром, каменщиком, плотником и даже бетонщиком. Но в то же время занятия музыкой не бросал - по настоянию матери усиленно занимался с домашними преподавателями. В дальнейшем это помогло ему: когда он пошел в армию, его взяли в ансамбль песни и пляски Московского военного округа.

В. Винокур вспоминает: «Я служил в армии в том самом здании, которое много позже станет офисом моего театра. Вот здесь, за окном, - плац, по которому я два года - с 1967 по [969-й - оттопал, здесь - казарма... А в том зале, таком большом, с зеркалами, - там были по субботам танцы, и на эстраде оркестр играл - гражданские люди, не военные. В этом оркестре был такой пианист 18-летний - мой ровесник. Звали его Миша Шуфутинский. Мы дружили. И была у него такая супруга... Танечка. Очень красивая. Однажды Миша уехал, а Танечка пригласила меня танцевать, потом пригласила в гости, потом пригласила... А я не знал, что она - Мишина жена, и на все согласился. А когда узнал, то очень обиделся, потому что я был мальчик с периферии и мне казалось: если есть муж, то как же может быть кто-то еще?.. Должно же быть что-то святое, так мне казалось. В общем, я больше с ней не общался. А Мишка потом развелся. У него теперь очень хорошая семья там, в Америке. И он до сих пор мне благодарен, что все так замечательно получилось...»

Вернувшись из армии, Винокур вскоре уехал в Москву и поступил в ГИТИС - на отделение актеров музыкального театра (перед армией он уже делал такую попытку, но она закончилась провалом). В 1973 году вместе с двумя однокурсниками по институту - Сергеем Морозом и Игорем Непомнящим - Винокур попал в труппу Московского театра оперетты.

В этом театре Винокур проработал недолго, всего лишь два года, однако за это время сумел сделать главное - жениться на молодой балерине этого же театра. Звали ее Тамара Первакова (она на шесть лет моложе Винокура, с 10 лет воспитывалась в интернате, окончила балетную школу ГАБТа). История их знакомства выглядела следующим образом.

В спектакле «Не бей девчонок» Винокур играл роль двоечника Славки Леденцова, а Тамара в этом же спектакле танцевала партию куклы. У Винокура были прекрасные отношения со всеми балеринами театра, и только с Тамарой они были натянутыми. Та начисто игнорировала его робкие ухаживания и называла на «вы». Винокура это задевало, потому что внешне Тамара ему очень нравилась. Однако, как говорится, «капля камень точит», и постепенно Винокуру удалось растопить сердце девушки. Они стали встречаться.

В. Винокур вспоминает: «Однажды я пригласил Тамару к себе в общежитие ГИТИСа. Но она даже целоваться не умела. Я испугался, посадил ее в трамвай и поехал провожать. Потом говорю: «Ты приготовься, замуж за меня пойдешь!» Она говорит: «Почему?» Я говорю: «Потому что я буду знаменитым артистом богатым человеком и куплю тебе новые джинсы». А у нее были джинсы... назывались «Ну, погоди!». В общем, еле уговорил. Но до загса она со мной не разговаривала...»

А вот как вспоминает об этих же событиях Тамара: «Идет Володя рядом со мной и заливается соловьем, что будет знаменитым и богатым, со всех заборов будут его фотографии глядеть и газеты наперебой хвалить. А сам, господи, в стоптанных ботинках, коротковатых брюках и каком-то дедушкином сюртуке, битом молью... Я остановилась и заплакала от жалости к этому хвастунишке. Он, естественно, расценил это как слезы радости и гордости за него. Тут Володя мне и сказал: «Ну все, хватит, не плачь. Завтра пойдем в загс, и все, что я завоюю, будет принадлежать только тебе!» Я заплакала еще пуще...»

Владимир и Тамара поженились в 1974 году. 25 октября 1986 года у них родилась дочь Настя.

В 1975 году Винокур покинул труппу театра оперетты и перешел в вокально-инструментальный ансамбль «Самоцветы» в качестве вокалиста. С упоением пел песню О. Фельцмана «Идут дожди, смывая впадины». Концертная ставка у него была достаточно высокой - 20 рублей. Из-за этого он тогда едва не пострадал.

В. Винокур вспоминает: «В те годы началась «охота на ведьм», и на концертные организации налетела прокуратура в содружестве с Министерством финансов, чтобы организовать сенсационный процесс по незаконному получению денег дельцами шоу-бизнеса. Как говорили, по команде со Старой площади, из ЦК. Через прокуратуру прошли все певцы, все звезды, считавшиеся в то время разрешаемыми. У меня была ставка вокалиста, подписанная министром культуры Демичевым, кандидатом в члены Политбюро. В прокуратуре меня следователь спрашивает: а министр культуры - член тарификационной комиссии, что такую ставку высокую мне назначил - 20 рублей? Тогда я пообещал ему, что на ближайшем же совещании у министра обязательно спрошу, имел ли право кандидат в члены Политбюро подписать артисту Винокуру вокальную ставку, потому что молодой следователь по фамилии Крынин очень этим интересуется. Больше я с Крыниным не встречался. Другой следователь возмущался: какое право я имел делать пародию на его любимого певца Тыниса Мяги...».

Делать музыкальные пародии на известных артистов Винокур начал давно - еще когда служил в армии. Однажды после просмотра фильма «Берегись автомобиля» Винокур, вернувшись в расположение своей роты, непроизвольно «заговорил» голосом Анатолия Папанова. Сослуживцам это понравилось, и они стали заказывать ему и другие пародии: на командира части, старшину, прапорщиков. Та же картина продолжалась и на гражданке, где Винокур блистал своими пародиями во время всяческих застолий. Но показать свое мастерство на профессиональной сцене у него возможности не было.

Между тем признанным лидером этого дела в советской эстраде тех лет был молодой пародист Виктор Чистяков, который блестяще имитировал не только артистов-мужчин, но и женщин. К сожалению, в начале 70-х Чистяков трагически погиб в авиакатастрофе, и в жанре музыкальной пародии наступило затишье. И так получилось, что именно Владимир Винокур вновь возродил ее в 1976 году. Он тогда покинул «Самоцветы» и как артист Государственного концертно-гастрольного объединения «Росконцерт» начал выступать с двумя пародиями: «Знакомство» (авторы Ю. Волович и Я. Хоречко) и «Старшина» (М. Кочин, Л. Якубович). Последняя пародия имела большой успех и принесла Винокуру звание лауреата Всесоюзного конкурса артистов эстрады в 1977 году.

Пародии в исполнении Винокура, где он пародировал популярных артистов (Николая Сличенко, Геннадия Хазанова, Владимира Высоцкого и др.), имели огромный успех у публики и в течение первых двух лет своей работы в Росконцерте артист обкатывал их на многочисленных эстрадных площадках по всей стране. Кроме этого, многие из них показывали по телевидению, выпускали на пластинках.

В. Винокур вспоминает: «Я никогда не занимался сатирой, тем, чего в этом государстве не было и не могло быть. Я занимался юмором. И поэтому был, наверное, приемлемым и удобным для всякой публики - и простой, и высокой. Концерты для партноменклатуры долго готовились, сдавались Министерству культуры, ЦК партии, в них участвовало много коллективов, обязательно - ансамблей: краснознаменных, народных. И обязательный участник тех концертов - великий кормчий - памятник Ленину, стоящий прямо на сцене Дворца съездов, на фоне декорации Кремля с исходящими лучами солнца. На тех концертах Хазанов или я были единственными артистами эстрады, которая тогда считалась задворками искусства. Искусством же был балет или то, что делает оперный певец, причем не обязательно исполняющий арию, а просто поющий оперным голосом, что Ленин все-таки все равно живой, а мы все - идем за партией, славя родину делами. На меня отводилось 2-3 минуты, не больше. Я выступал иногда под фонограмму, чтобы не дай Бог чего-нибудь не сказал лишнего. Фонограмму за ночь приходилось записывать, потому что переделывался (!) стихотворный текст. Я был удобнее всего. У меня были музыкальные номера, пародии на актеров...

Я выступал и на концертах, организованных для узкого круга членов правительства в банкетном зале Дворца съездов. Что это были за концерты? Слушателям было наплевать на сам концерт - шла пьянка за столом. И самыми забавными выглядели официанты - переодетые гэбисты с топорщившимся из-под смокинга оружием...».

На одном из таких закрытых концертов с Винокуром произошла забавная история, которая лично для него могла закончиться весьма грустно. Рассказывает свидетель тех событий Л. Оганезов: «Винокура позвали к Брежневу на банкет показывать пародии. А у него была пародия на Штоколова: он надувал щеки, делал бессмысленное лицо. Дошли мы до этого места, а я смотрю: Боже мой, получается вылитый Леонид Ильич! Сам Брежнев, конечно, ничего не заметил - хохочет, заливается. А Косыгин - он у них был самый соображающий - напрягся... Но ничего, пронесло...»

К началу 80-х Винокуру стало тесно в рамках одного амплуа и он замахнулся на более серьезные вещи. Так в 1980 году на свет появился его первый спектакль под названием «Выхожу один я...», в 83-м второй - «Нет лишнего билетика?».

В 80-е годы Винокур продолжал активно работать на эстраде, мотался с гастролями по стране. Тогда эстрадным артистам платили не так много, как сейчас, поэтому работать приходилось много - по три концерта в день. Но у такой жизни были и свой плюсы - актеры знали, чтобы им повысили ставку, нужно работать, вкалывать. Поэтому откровенной халтуры было не так много, как сейчас.

Дважды в те годы Винокур мог проститься с жизнью во время турне. В первый раз это едва не произошло в августе 1986 года. Тогда Винокур со своим старым приятелем Львом Лещенко (они познакомились в начале 70-х) должны были из Новороссийска отправиться в Сочи. Преодолеть этот путь им предстояло на теплоходе «Адмирал Нахимов». Однако за сутки до отправления Лещенко внезапно вызвали в Москву, на вечер какого-то композитора. Оставшись один, Винокур загрустил и, чтобы развеять тоску, всю ночь гулял с коллегами-артистами в гостинице. В результате все утро они проспали как убитые, а когда проснулись, узнали, что «Нахимов» отплыл в Сочи без них. И пришлось Винокуру вместе со своим коллективом десять часов трястись на морском трамвайчике и проклинать судьбу за невезение - ведь на теплоходе для них была заказана люксовая палуба. Однако проклятия в адрес судьбы-злодейки продолжались ровно до прибытия артистов в Новороссийск. Там же они узнали страшную новость о том, что минувшей ночью «Адмирал Нахимов» столкнулся с другим судном и затонул вместе со всеми пассажирами. Причем люксовую палубу снесло сразу.

Во второй раз Винокур едва не погиб во время гастролей в Афганистане. Тогда еще ограниченный контингент советских войск находился в этой стране, и многие наши актеры выезжали туда с концертами. В тот день Винокур выступал на открытой площадке в одном из воинских гарнизонов, когда душманы внезапно начали обстрел. Судя по всему, они получили сведения, что на концерте будет присутствовать командующий 40-й армией генерал Борис Громов, и решили уничтожить его. Два реактивных снаряда прилетели аккурат в то место, где выступали артисты. Правда, один раз случился недолет, второй - перелет. Было видно, что душманы пристреливаются и с третьего раза точно попадут в цель. Однако третьего раза по неизвестной причине так и не последовало. Этот случай затем Б. Громов описал в своей книге.

В 1989 году Винокур организовал Московский театр пародий и выпустил в свет свой третий спектакль - «Здравствуйте!». Объездил с ним почти всю страну и даже свозил за границу. Но затем наступили новые времена - инфляция, и деньги, заработанные театром, пропали. В начале 90-х театр Винокура, впрочем, как и все остальные российские театры, переживал не лучшие времена. Чтобы сохранить свое детище, Винокуру пришлось создать акционерное общество, которое занималось куплей-продажей товаров, складированием. Это спасло театр от распада, помогло удержать в нем актеров.

В январе 1992 года жизнь Винокура вновь оказалась на волоске. На этот раз беда приключилась с артистом в Германии где он выступал с концертами. В тот роковой день - 27 января - Винокур вместе с двумя коллегами по театру - техническим ассистентом и аккомпаниатором - и полковником одной из местных воинских частей возвращался после концерта в Берлин. Дороги в Германии идеальные, но в тот день был сильный гололед. На одном из участков трассы машину занесло, и она врезалась в бетонный столб. В этой аварии технический ассистент и полковник погибли, Винокур и аккомпаниатор получили тяжелые травмы.

Когда Винокура привезли в пригородную больницу в Людвигфельде, врачи сказали, что инвалидность ему обеспечена. Собирались уже ампутировать ему левую ногу. Однако вскоре Винокура забрали в госпиталь советских войск, и наши врачи сделали все от них зависящее, чтобы сохранить Винокуру не только ноги, но и вернуть его к полноценной жизни.

В течение двух последующих месяцев Винокур вынужден был лежать на госпитальной койке ногами вверх. И все это время о нем не забывали его близкие, друзья. К нему приезжали: Иосиф Кобзон, Лев Лещенко, Бисер Киров (последний бегал вокруг кровати Винокура с гитарой, пел ему песни и просил больного подпевать). Регулярно звонили из России Николай Озеров, Юрий Никулин, Валентин Гафт, Людмила Зыкина, Николай Сличенко, Муслим Магомаев и многие другие друзья и коллеги Винокура. А когда он наконец встал на костыли и было решено перевезти его на родину, друзья устроили Винокуру поистине торжественный прием. В. Винокур вспоминает: «Вы представляете, как встречают правительство? Так и меня примерно. Привезли на военном самолете на аэродром, выхожу на костылях, вижу - стоит делегация: Иосиф Кобзон, Борис Громов, Александр Ширвиндт и Лева Оганезов. А рядом военно-морской оркестр играет «Прощание славянки». После такой встречи я в город Саки уехал долечиваться, в санаторий. Там меня тоже вниманием не обделяли. Лева Лещенко, мой ближайший друг, специально приехал в санаторий на три дня...»

Уже летом того же года Винокур вновь вернулся на эстраду и в конце года выпустил в свет очередной спектакль - «Вино-шоу-кур». А через год состоялся дебют Винокура в кино - он снялся в одной из главных ролей - сумасшедший Джек - в комедии Валерия Ховенко «Пистолет с глушителем».

В 1993 году имя Винокура внезапно оказалось в центре скандала, связанного с именем тогдашнего вице-президента Российской Федерации Александра Руцкого. Что же произошло? В Америке вышла книга о Руцком, и тамошняя русскоязычная газета «Новое русское слово» опубликовала главу из книги под названием «Друзья». В этой главе рассказывалось, что в число близких друзей Руцкого входили Никита Михалков, Юрий Николаев и Владимир Винокур, что они собирались на даче вице-президента, парились там, пили водку и играли в теннис. Позднее В. Винокур рассказывал: «Ни с каким Руцким я не парился. Даже не знаю точно, где его дача. Но меня с ним многое связывает - Руцкой мой земляк, курский. Узнал я его в Афганистане. Когда он стал депутатом, мы просто общались. А уже став вице-президентом, он сказал как-то: «Что все время выписывать пропуск? Давай я тебя сделаю советником по культуре!» Советником я как бы сделался, но вскоре попал в автокатастрофу. А после выздоровления - прошло много месяцев - мне стало очень трудно к нему попасть. Я не огорчался - ну что там советовать, зачем? А тут Руцкому перестала нравиться приставка «вице»...

Перед референдумом я выступил в концерте... после митинга в поддержку Президента. «Что это вы с Лещенко поддерживаете не того, кого нужно? - спросил Руцкой. - Придется тебя вычеркивать из списка земляков».

Я ему говорю: «Саша, если мы сейчас в Курске проведем референдум, поверь, выберут меня». - «Откуда такая уверенность?» - «Нас, артистов, народ выбирает всегда, а вы все временные». Он обиделся, и больше мы не виделись...

Но ту публикацию из «Нового русского слова» перепечатала безо всякой проверки одна наша газета. А тут еще «Московский комсомолец» дал серию своих, мягко говоря, неточностей. Например, что в присутствии охранника и Винокура Руцкой от какого-то мафиозного типа принял взятку в размере четырех тысяч долларов. Да такое и Мюнхгаузен постеснялся бы придумать: вице-президент берет взятку в присутствии артиста!

Самое смешное - автор этой публикации несколько лет назад был осужден по 148-й статье: рэкет...»

В 1993 году Винокур в четвертый раз едва не распрощался с жизнью. На этот раз он едва не погиб в авиационной катастрофе. Он тогда летел из Сургута в Москву и в тот же день должен был выступать на концерте в ЦДЛ. И вдруг летчик, который проходил мимо, наклонился к нему и прошептал на ухо: «Не повезло нам, товарищ Винокур. Вряд ли мы до Москвы долетим - неисправность. Будем часа два кружиться над Сургутом. Если сразу сядем, развалимся, потому что баки полные...»

Этой информацией летчик поделился только с Винокуром, поэтому остальные пассажиры оставались в неведении относительно происходящего. Винокуру же пришлось несладко: сохраняя на лице спокойствие, в душе он уже начал прощаться со всеми своими близкими, друзьями. Но, к счастью, все обошлось и через какое-то время самолет благополучно произвел посадку. На радостях Винокур купил бутылку коньяка и распил ее в буфете вместе со своим приятелем.

По словам самого Винокура, такое количество напастей, происходящих с ним, объясняется, видимо, тем, что по судьбе ему положена кара. За что именно, он не знает, но подозревает, что она могла достаться ему от предков. Однако Винокур жизнью своей вымолил прощение, замолил грехи не свои даже, а всего своего рода. И поэтому остался жив.

Между тем в апреле 1996 года на Винокура и его близких свалилось новое несчастье - у них угнали сразу два автомобиля. Сначала двухгодичную «семерку», затем - новую «шестерку». Причем последняя исчезла чуть ли не на глазах у хозяев. Дело было так. 13 апреля Винокур давал концерт в московском РУОПе. Дома находилась жена Тамара, которая и засекла с балкона седьмого этажа угонщиков. Двое молодых парней, коротко стриженных, в куртках, спокойно копошились в капоте их автомобиля. Оборвав сигнализацию, они скрылись в ближайшей подворотне (стоит отметить, что незадолго до этого Винокур оснастил свой автомобиль всеми возможными охранными «примочками»: противоугонным устройством, блокировкой коробки передач, фиксатором руля - всего на одну тысячу долларов).

Сразу после этого Тамара позвонила в РУОП и сообщила мужу о попытке угона. Винокур в свою очередь позвонил в 10-е отделение милиции, на территории которого он проживает, и попросил принять меры к возможным угонщикам. Дежурный пообещал это сделать, сказал, что патрульная машина будет всю ночь находиться у дома артиста.

Вернувшись с концерта домой, Винокур посчитал не лишним выставить у машины свою собственную охрану. Взяв в руки охотничье ружье «Ремингтон» 12-го калибра (официальное разрешение на него имелось), Винокур полночи просидел в дозоре на своем балконе. Однако угонщики так и не объявились. В четыре часа утра Винокур прилег на кровать, периодически просыпаясь и выглядывая в окно. То же самое делала и его жена. Последний раз супруги видели автомобиль в шесть часов утра. А уже в шесть часов пять минут его во дворе не оказалось.

Тем же утром возмущенный Винокур пришел в редакцию «Комсомольской правды» и поведал журналистам о своей беде. Он сказал буквально следующее: «Вполне ответственно заявляю, что я бы выстрелил. Для нашей семьи машина - это больше, чем ноги. У жены неходячая мать, сестра девять месяцев лежит в госпитале Бурденко после аварии, в которой погиб ее муж. Есть еще двое детей сестры в разных концах Москвы, моей матери тоже тяжело - отец в прошлом году умер...».

Чуть позже, уже в интервью газете «Аргументы и факты», Винокур заявил: «К тем людям, которых я хотел убить из своего ружья, я отношусь с уважением. Они, может быть, не читали Достоевского и даже не знают, кто такой Солженицын, но они - профи в своем деле. А те, к которым я обратился за помощью... Я честно сказал начальнику моего 10-го отделения милиции: «Я подниму большой шум!» Он мне тоже честно сказал: «Я вам не советую! Это не поможет следствию!» А я его спросил: «Да?.. А если я промолчу, вы что, найдете машину?..» Конечно, ни хрена они не нашли...»

Сегодня Винокур по-прежнему в прекрасной форме: и творческой (вместе с Лещенко они сделали новую программу, которая так и называется «Вовчик - Левчик»), и спортивной (Винокур постоянно занимается на тренажерах и уже сбросил 20 кг).

Несколько лет назад Винокуры построили себе дачу под Москвой и часто выезжают туда всей семьей. Их соседи по дачному участку люди известные: Лев Лещенко, Игорь Николаев, Наташа Королева, Маша Распутина.

Тамара Первакова (супруга Винокура) несколько лет танцевала в балете Театра имени Станиславского, теперь на пенсии.

Их дочь Анастасия Винокур учится в Академии танца при Большом театре. По словам отца: «Она сама выбрала этот путь. Так получилось, что у нас нянек не было и она росла в театре за кулисами. Конечно, у нее не такая жизнь, как у других детей -школа, потом уроки поделать, потом по двору побегать. Вот сегодня она ушла из дома в полдевятого, а вернется к семи. У нее 10 уроков. Ей нельзя многое, что можно ее сверстницам. На лыжах кататься нельзя - это развивает мышцы. На велосипеде, -кататься тоже нельзя. Плавать можно. Ограничений в пище столько, что я даже не помню.

Я иногда думаю, зачем она всем этим занимается! Но они с женой уже все решили. Они стали как две подружки, пока я был на гастролях...»

 

Елена СОЛОВЕЙ

Е. Соловей родилась 24 февраля 1947 года в немецком городке Нойштрильц. Ее родители познакомились в конце войны в Берлине, где отец Елены служил в артиллерии, мать была медицинской сестрой. Через три года после рождения дочери отец получил распределение в Красноярск - там семья Соловей прожила десять лет. Затем они переехали в Москву - получили квартиру на Юго-Западе столицы, за Университетским проспектом. Кроме Елены в семье Соловей рос еще один ребенок - сын.

Елена с детства мечтала быть киноактрисой. Поэтому в 1965 году, закончив школу, подала документы во ВГИК. Однако пройти по конкурсу не смогла. Отложив мечту стать актрисой до следующего года, Соловей пошла работать учителем пения и музыки в одну из московских школ (за плечами Соловей были несколько лет обучения в музыкальной школе). Позднее она так вспоминала о том периоде: «Я не заставляла ребят уныло разучивать песни к праздникам, а играла с ними, учила петь а капелла, придумывала ансамбли. Короче, отвращения к музыке не внушила. Одна учительница даже сказала: «Вы должны быть строже, они вас слишком любят».

Через год Соловей вновь повторила попытку покорить ВГИК, и на этот раз ей это сделать удалось. Она попала на актерский факультет в мастерскую Б. Бабочкина.

Е. Соловей вспоминает: «Был ли влюблен в меня Борис Андреевич? Нет, думаю, он был влюблен в других студенток. То ест определенно в других. В каких? Не скажу. Он, питая, видимо, слабость к женскому полу, набрал в мастерскую по преимуществу девушек, что вообще-то для ВГИКа нехарактерно. Но наш курс оказался замечательным. И Бабочкин очень много с нами, что называется, нянькался. Мастер не обязан ходить на все занятия: рутинную работу выполняют другие педагоги, - а он ходил, опекал нас, мы действительно были его учениками, почти что детьми...»

Уже в первых вгиковских работах Соловей проявились характерные особенности ее дарования: удивительная пластичность, музыкальность. В учебных спектаклях она играла разных героинь, но наибольший успех ей сопутствовал в ролях Джульетты и Нины Заречной.

Дебют Соловей в кино состоялся в 1967 году, когда она еще училась на первом курсе - в короткометражке «В горах мое сердце» она сыграла дочь булочника. Через год история повторилась - ее вновь пригласили на одну из ролей в короткометражный фильм «Правдоха». А в 1969 году ей достались две главные роли: в телефильме Анатолия Наля «Цветы запоздалые» она сыграла Марусю, в фильме Павла Арсенова «Король-Олень» - Беатриче.

После окончания ВГИКа в 1970 году Соловей получила приглашение играть в труппе Малого театра. Актриса вспоминает: «Иннокентий Михайлович Смоктуновский, который ко мне очень нежно, по-доброму относился, должен был играть царя Федора Иоанновича. Думаю, он что-то сказал обо мне режиссеру Борису Равенских. В результате я получила приглашение, от которого совершенно оторопела. Равенских это заметил и предложил: «Напишите заявление, а потом будете думать». Я написала: «Прошу принять в театр», вздохнула с облегчением и вскоре почти забыла об этом. И вдруг звонит Борис Андреевич Бабочкин (он ведь тоже был актером Малого) и говорит: «Лена, на сбор труппы идешь? Ты же в наш театр принята!» Заехал за мной, втащил на свет божий и даже представил коллегам. «Чайку», - говорит, - для тебя поставлю. Что еще хочешь?..» Но я всегда боялась совершать серьезные поступки, а тут еще мое назревающее замужество, которое означало переезд в Ленинград...»

О замужестве Соловей стоит сказать особо. В 1970 году она Приехала в Ленинград, чтобы сыграть одну из ролей (провинциальной девушки Риммы) в картине Виталия Мельникова «Семь невест ефрейтора Збруева». Во время съемок она познакомилась с кинохудожником Юрием Пугачем, и это знакомство довольно скоро переросло в любовь. Вскоре они поженились, и Соловей переехала к мужу (ее тут же зачислили в штат «Ленфильма»).

До середины 70-х Соловей довольно активно снималась в кино у разных режиссеров. Она сыграла у Михаила Богина в фильме «О любви», у Алексея Салтыкова в «И был вечер, и было утро» (оба - 1971), у Ильи Авербаха в «Драме из старинной жизни», у Сергея Соловьева в «Егоре Булычеве и других» (оба - 1972), у Евгения Ташкова в «Детях Ванюшина» (1974), у Игоря Масленникова и Кнута Андерсена в фильме «Под каменным небом» (1975).

1975 год стал для Соловей творчески одним из самых плодотворных - она снялась в четырех фильмах: «Дневник директора школы», «Концерт для двух скрипок», «Шаг навстречу» и «Раба любви». Последняя картина, в которой Соловей сыграла актрису немого кино (ее прообразом стала Вера Холодная), принесла актрисе заслуженную славу не только на родине, но и за рубежом. Между тем история создания этой картины была полна настоящего драматизма.

Все началось в 1972 году, когда режиссер Рустам Хамдамов пригласил Соловей на роль Веры Холодной в свою картину «Нечаянные радости» по сценарию Фридриха Горенштейна и Андрона Михалкова-Кончаловского. Фильм снимался на «Мосфильме» в Экспериментальном творческом объединении (ЭТО), которое было первым и единственным хозрасчетным производством в советском кино. О тех событиях вспоминает их свидетель Анатолий Ромов: «Хамдамов пал жертвой собственного таланта. Ведь чрезмерная талантливость, которой был одарен Хамдамов, требовательна тоже чрезмерно, без всяких границ. Эта-то требовательность к картине и сыграла с Хамдамовым злую шутку. Может быть, не повезло Рустаму еще и потому, что «запустился» он не в обычном мосфильмовском объединении, а в хозрасчетном ЭТО. Своей требовательностью к художественным качествам подготовки фильма Хамдамов чрезмерно удлинил съемочный период и сами съемки, из-за чего ЭТО могло просто-напросто экономически и финансово прогореть. К чист экономическим соображениям добавлялись и другие мотивы, называвшиеся в те времена «идеологическими». Дело было том, что начиная с 60-х годов многие талантливые советские кинорежиссеры, чтобы обойти цензуру, писали два сценария: один - для студии и Госкино, другой, значительно от него отличавшийся, - для реальных съемок. Этот второй сценарий они называли «рабочим». Трюк был незаконным и опасным, но в большинстве случаев «проходил». Но в данном случае, с Рустамом Хамдамовым и «Нечаянными радостями», не прошел. Несоответствие сценария и снятого материала «засекли» пришедшие на просмотр в объединение члены главной редколлегии «Мосфильма». Разразился скандал.

Впрочем, высочайшее изобразительное качество привезенного из киноэкспедиции во Львов материала и безусловный авторитет Хамдамова как кинорежиссера могли еще спасти ситуацию. После инцидента Рустама пригласил к себе ни больше ни меньше сам директор «Мосфильма», всемогущий Сизов. Поговорив с Хамдамовым, Сизов весьма вежливо и дипломатично объяснил ему: он, директор студии, должен знать, что будет снимать кинорежиссер его студии и каким будет материал. Поэтому он просит его, Рустама Хамдамова, представить ему краткое описание предстоящих съемок, так называемую экспликацию. После того как Хамдамов согласился, Сизов спросил: когда он может ждать экспликацию? Может быть, месяца через два-три? Хамдамов сказал: да, месяца через два-три. Но, выйдя из кабинета, Хамдамов в этом кабинете так больше в обозримом будущем и не появился. Сейчас мы с вами можем только гадать, почему Хамдамов не занялся экспликацией и вообще не появился у Сизова. Ясно одно: яркая творческая индивидуальность, Рустам Хамдамов вошел в резкий конфликт с советской системой кинопроизводства. Система эта, изначально подавляющая все необычное, все выходящее за рамки представлений советских госчиновников, заставляла талантливых режиссеров идти на всевозможные ухищрения и трюки, чтобы «протащить» на экран то, что они хотели снимать. Я знаю Хамдамова и думаю: именно в этот момент его жизни, именно тогда, когда он привез уникальный, потрясающий материал, встреченный руководством студии в штыки, он сказал сам себе: хватит! надоело! И, поговорив с Сизовым, просто исчез. Вскоре по указанию Сизова съемочная группа «Нечаянных радостей» была распущена, а картина закры-та. Деньги, затраченные на съемки, предписывалось списать в Расход...»

Дальнейшая судьба фильма «Нечаянные радости» оказалась печальной: большая его часть оказалась уничтоженной, уцелели всего лишь небольшие фрагменты.

Между тем идея фильма руководству объединения продолжала нравиться, и вскоре были предприняты попытки возобновить съемки картины, но с другим постановщиком. В ходе долгих поисков остановились на кандидатуре Никиты Михалкова. Тот в свою очередь заявил, что снимать согласен при одном условии - это будет совершенно новая картина. С новой съемочной группой, с новым сценарием, с новыми актерами. Руководство ЭТО согласилось со всеми его требованиями.

Большую часть съемочного коллектива Михалков набрал из людей, с которыми год назад работал над первой своей полнометражной картиной «Свой среди чужих, чужой среди своих». Это были: оператор Павел Лебешев, композитор Эдуард Артемьев, актеры Александр Калягин, Николай Пастухов, Никита Михалков. Другую часть исполнителей режиссер набрал по картотеке «Мосфильма». Однако достойную исполнительницу главной роли - актрисы немого кино Ольги Вознесенской - долгое время подобрать никак не удавалось. В конце концов Михалков пришел к выводу, что единственным исполнителем этой роли может быть только та актриса, которая была выбрана еще Рустамом Хамдамовым, - Елена Соловей. Когда ей было сделано соответствующее предложение, она не раздумывая дала свое согласие (ее не остановило даже то, что тогда она была беременна своим вторым ребенком - сыном Павлом. Дочь Ирина родилась за несколько лет до этого).

Фильм «Раба любви» вышел на широкий экран в 1976 году. Трагическая история о том, как звезда немого кино внезапно влюбляется в революционера-подпольщика (Р. Нахапетов) и безуспешно пытается спасти его от преследований белогвардейской контрразведки, по-настоящему тронула публику. Фильм собрал в прокате 11,2 млн. зрителей и был удостоен призов на фестивалях в Тегеране (1976), Йере (1977). Роль Ольги Вознесенской отныне стала визитной карточкой актрисы Елены Соловей.

Критик В. Иванова писала: «У нее удивительное лицо. Актерские лица совсем особые. О них не скажешь одним словом - «красивые», «некрасивые». Не обязательно красивым должно быть это лицо, но единственным. Неповторимым.

Вот такое лицо у Соловей. Что красота? Ее не так уж мало на земле. Да и наше представление о ней все время меняется. Когда мы видим Елену Соловей в «Рабе любви», нам кажется, что ее лицо было придумано именно для этой роли - актрисы немого кино...»

Между тем до конца того десятилетия Соловей сыграла еще в двух фильмах Н. Михалкова, и обе роли - Софья Петровна в «Неоконченной пьесе для механического пианино» (1977) и Ольга Ильинская в «Нескольких днях из жизни И. И. Обломова» (1980) - также стали лучшими работами актрисы в кино. На международном кинофестивале в Сан-Себастьяне Соловей, вместе с другими актерами, снявшимися в «Неоконченной пьесе», получила приз «За лучший актерский ансамбль». А роль Ильинской принесла актрисе приз за исполнение главной женской роли на кинофестивале в Оксфорде (1980).

В 80-е годы творческая карьера Соловей продолжает успешно развиваться. В 1983 году она попадает в труппу Театра имени Ленсовета, играет главные роли в спектаклях, поставленных режиссером Игорем Владимировым.

В кино на ее счету целый ряд интересных ролей в фильмах: «Вам и не снилось» (1981, лучший фильм года по опросу журнала «Советский экран», 12-е место в прокате, 26,1 млн. зрителей), «Факт» (1981; Е. Соловей на кинофестивале в Каннах получила приз за лучшее исполнение роли второго плана), «Бешеные деньги» (1982), «Карантин», «Обрыв» (оба - 1983), «Блондинка за углом», «Пока не выпал снег», «Колье Шарлотты» (ТВ) (все - 1984), «Накануне» (ТВ), «Жизнь Клима Самгина» (ТВ) (оба - 1985), «Доченька» (ТВ), «Друг», «Время летать», «Единожды солгав», «Артистка из Грибова» (ТВ) (все - 1987), «Сороковой день» (ТВ) (1988), «Дни человека» (1989).

Позднее, рассказывая о своей работе в кино, о своих ролях, Соловей призналась: «Все роли, все до одной, которые мне предлагали кинорежиссеры, мне сначала не нравились. Впрочем, Может быть, лучше будет сказать по-другому: всем этим ролям я сначала сопротивлялась как могла. Мне всегда казалось: это, вот это, то, что хотят, чтобы я в этом фильме сыграла, ко мне никакого отношения не имеет. Я упорно, изо всех сил сопротивлялась, но в конце концов делала выбор. Ну а потом, когда уже сделаешь выбор, когда начинаешь работать, понимаешь: это именно выбор. Останавливаться на полпути нельзя. Иначе просто утонешь...»

В первой половине 90-х Соловей снялась всего лишь в одном фильме - в комедии Аркадия Красильщикова «Рогоносец» (1991) она сыграла роль жены любовника. Во время съемок фильма в семье актрисы было уже решено - они навсегда уезжают к родственникам мужа в США. В течение нескольких месяцев актриса и ее муж чуть ли не ежедневно с ночи вставали в огромную очередь на Лен почтамте, чтобы отправить сколько возможно трехкилограммовых посылок. Но почему Соловей решила покинуть родину? Сама она в одном из интервью так ответила на этот вопрос: «Уезжали мы из-за детей, я боялась за них (у Соловей к тому времени было двое детей - дочь Ирина и сын Павел - и внучка Сонечка, которая родилась незадолго до отъезда. - Ф. Р.). Что главное в жизни? Наверное, все-таки жить по-человечески. Отъезд был трудным шагом, но я понимала, что могу в противном случае расплатиться жизнью детей, они для меня важнее всего.

Это чувство опасности впервые возникло у меня после событий в Баку и Степанакерте. Именно тогда я поняла, что не только народ не защищен, но персонально каждый не защищен...»

Осенью 1991 года семья Соловей (Елена, ее муж, отец мужа, сын Павел, дочь Ирина и внучка Соня) прибыла в США и поселилась в небольшом городке Fairlawn в штате Нью-Джерси (час езды до Нью-Йорка). Главным добытчиком в семье стал глава семьи - Юрий Пугач, который устроился в ювелирную мастерскую художником по камню. Заработки остальных членов семьи были случайны - к примеру, дети подрабатывали в разных местах: Ира работала в магазине, в адвокатском бюро секретарем, Павел - в «Макдональдсе».

В 1994 году в США должны были навсегда переехать и родители Соловей. Однако перед самым отъездом, когда уже были оформлены все документы, мать Елены внезапно слегла в больницу с целым «букетом» болезней. Узнав об этом, ее дочь тут же прилетела в Москву. Потом она расскажет: «Позже я плакала, вспоминая, как моя мама, которая во время войны спасла уйму раненых и всю жизнь проработала медицинской сестрой, умирала в переполненной палате московской больницы. Там не было необходимых лекарств и перевязочного материала, нам самим приходилось стирать какие-то тряпки, простыни. И это в Москве, столице великой страны! После операции пожилого человека считают в принципе безнадежным, а родные, которые пытаются его выходить, - для всех бельмо на глазу, они всем мешают. И нет милосердия, ну нет его...

В той стране, где я живу теперь, такого просто быть не может…»

Мать Соловей так и не сумела увидеть ни своих внуков, ни правнучку, ни Америку - она умерла. А отец актрисы - Яков Соловей - к дочери все-таки переехал.

В 1996 году Соловей, после пятилетнего перерыва, вновь вернулась в кино: она получила приглашение российского режиссера Майи Меркель сыграть великую русскую балерину Ольгу Спесивцеву в полудокументальном фильме «Грация XX века».

В США Соловей не получила ни одного приглашения сниматься в кино, однако работала в нескольких театрах: у Аллы Кигель, у Александра Журбина в труппе «Блуждающие звезды». Название последнего театра не случайное: в труппе служат эмигранты из бывшего СССР. На спектаклях этого театра всегда аншлаги, однако выходит их не очень много - в год всего 5-6. Почему так мало? В США театр - предприятие дорогостоящее, надо иметь специальных агентов, которые будут заниматься гастролями, нанимать транспорт, заказывать гостиницу. У небольшой труппы «Блуждающие звезды» средств на это просто нет.

Е. Соловей рассказывает: «Кто-то из моих знакомых видел меня в одном спектакле и сказал потом, что ему было жалко, что я нахожусь в ситуации, не достойной моего таланта. И я поняла, что он имел в виду - он невольно сравнивал мои русские фильмы и этот спектакль. И сравнение было, конечно же, не в пользу спектакля. Но у меня, к счастью, когда я уезжала из России, не было никаких актерских амбиций, покорять Голливуд я не помышляла. А этот театр мне просто необходим как надежда, как мечта, как возможность актерской самореализации...»

В 1997 году Соловей была занята в двух спектаклях «Блуждающих звезд»: «Айседора и Есенин» (роль Айседоры) и «Любовь артиста» (роль Жорж Санд).

Между тем в свободное от театра время Соловей занимается преподавательской деятельностью - читает лекции по актерскому мастерству в Нью-Йоркском университете.

Актриса рассказывает: «Английский я знаю не очень хорошо, и мне безумно трудно преподавать. Как можно объяснить сущность системы Станиславского языком, которого у меня нет? Помогаю себе жестами. Ведь я же актриса. Когда не могу подобрать нужное слово, обычно спрашиваю студентов: «Почему вы меня не понимаете? Ну почему? Ведь я вас понимаю». А они молчат. Только недавно студенты наконец признали меня. Понимаете, в Штатах все совершенно по-другому, нежели в наших институтах. Там тебя оценивают, а не ты ставишь оценки. Ведь за учебу каждый молодой человек платит деньги. Поэтому он вправе требовать хорошего преподавателя. В конце каждого года администрация составляет рейтинг преподавателей, исходя из которого узнает мнение студентов и решает: заключить контракт или нет. Если бы мои лекции были плохими, то я давно была бы безработной...

Здесь мы не стремимся преуспевать. Мне по-прежнему не нужен свой дом. В Америке, наверное, мы могли бы его купить, если бы напрягались. Напрягаться не хочется.

Меня устраивает, что я могу сидеть со своей внучкой. Играть в полулюбительском театре - пусть говорят, что спектакли там далеки от совершенства. А американцами, наверное, станут уже внуки...

Между тем меня и здесь до сих пор узнают на улице. Идешь по центру Нью-Йорка, услышишь русскую речь, обернешься и - «смотри, Лена Соловей идет»...

P. S. Дочь Е. Соловей Ирина закончила двухгодичный колледж и одно время работала в адвокатской конторе помощником адвоката. Затем ушла в другую область - в нейропсихологию. Сын Павел занимается биологией.

Е. Соловей в начале марта 1997 года посетила Москву. В доме Ханжонкова, во время чествования обладательниц призов Веры Холодной, ей присвоили титул «самой грациозной».

 

Андрей РОСТОЦКИЙ

А. Ростоцкий родился 25 января 1957 года в Москве, в творческой семье. Его отец - Станислав Ростоцкий - известный кинорежиссер (снял фильмы: «Дело было в Пенькове», «А зори здесь тихие...» и др.), мать - Нина Меньшикова - киноактриса («Девчата», «Доживем до понедельника» и др.).

Н. Меньшикова вспоминает: «Мы с Ростоцким встретились очень обыкновенно, во ВГИКе. Я училась сначала на курсе у Бориса Бабочкина, а потом у Герасимова (ВГИК закончила в 1953 году, причем была сталинской стипендиаткой: если обычные студенты получали стипендию в 220 рублей, то Меньшикова - 880 рублей. - Ф. Р.). Станислав пришел на наш показ учебных работ. Я играла отрывок из «Анны Карениной» и в одном месте на секунду растерялась. И после показа он сказал мне: «Вы не знали, как вам целовать Кити (я играла Долли), через вуалетку или приподняв вуалетку»...

А потом он стал снимать дипломную работу и пригласил меня на пробу. Вот так мы и познакомились. Известности еще не было, ухаживать за мной он не ухаживал. Но в институте был самый знаменитый, самый красивый. По-моему, в него были влюблены все студентки. И я была в него влюблена, и моя подруга Алла Ларионова. Я была так влюблена, что даже заставляла себя не думать о нем, потому что понимала, что если не перестану о нем думать, то просто сойду с ума...»

С. Ростоцкий вспоминает: «Я много за кем ухаживал в студенческие годы, всех и не перечислишь. Например, за Аллой Ларионовой, а Нина была ее подругой...

Помню, я ехал из ВГИКа в троллейбусе ночью, было холодно, мороз. Вдруг вижу, в уголке сидит она - одинокая такая, в курточке какой-то или зимнем пальтишке. Я подсел, стал разговаривать. Спросил, куда она едет. Оказалось, что она едет в село Богородское, что отец у нее военный и родители сейчас в Германии, а живет она с бабушкой, и тут я представил: село, домик деревянный, и она одна с бабушкой. Ну, думаю, а чего бы мне ее не проводить? Ну и тут же, конечно, как все сукины дети, подумал: а потом возвращаться? И она уехала одна. А серьезно мы познакомились, когда писали сценарий первого фильма с молодым писателем Владимиром Красильщиковым. У него по тем временам была невероятная роскошь - очень старый «москвичок». И я ему сказал: «Володька, давай поедем писать сценарий в деревню (а я много лет прожил в деревне Киржач на границе Владимирской и Московской областей). Только нам надо взять кого-то с собой, кто бы нам готовил. Потому что, если мы будем заниматься хозяйством, мы ничего не напишем». Он спросил: «Ну а кого возьмем?» Я говорю: «Знаешь что, я спрошу одну девушку, у нее родители в Германии, она одна живет, может быть, согласится». Ну и спросил ее: «Нина, вы бы не согласились подать с нами в деревню, помочь нам? Но только одно условие: никаких романов! Мы должны работать, а романы будут только мешать». Она говорит: «Я поеду». Я подумал: «Вот какие девчонки есть отчаянные, с двумя мужиками в деревню согласна ехать. Правильно про артисток говорят, все они такие. Не женись на артистке, несчастным будешь - давным-давно сказано».

Договорились мы в шесть часов утра встретиться у метро «Красные ворота». И вот, как сейчас помню, подъехали мы на машине, стоим, ждем. Думаю, неужели не придет? И ровно в шесть часов смотрю: бежит в синей курточке, в лучшем своем платье, тоже синем с белыми полосочками, и с двумя авоськами. Стипендия хоть и сталинская, а двух мужиков кормить-то надо. Приехали в деревню, и в первый же день начался роман. Так что я совершил предательство по отношению к другу, ведь мы договорились, что романов не будет. Но он быстро утешился в объятиях нашей хозяйки...»

В январе 1957 года у С. Ростоцкого и Н. Меньшиковой родился мальчик - Андрей (назван в честь оператора Андрея Москвина). Стоит отметить, что до его рождения врачи не советовали матери рожать, так как она болела туберкулезом. Но она сделала так, как посоветовала ей некая старая врачиха. Она сказала: «Иногда нас, врачей, надо просто посылать к чертовой матери. По-моему, у вас такой же случай, поэтому рожайте, только я вам этого не говорила».

Вспоминает А. Ростоцкий: «У меня ситуация была, как в одном школьном сочинении: «Пушкин родился у бабушки в деревне, в то время, когда его родители были в Петербурге». Я рос у бабушки в рабочем поселке Богородском при калошной фабрике - это между Преображенкой и заводом «Богатырь». Рабочие фабрики получали добротные деревянные двухэтажные дома, которые назывались бараками. Потом в таком доме жила моя бабушка - и я к ней приезжал. Практически деревня в черте Москвы: у нас был настоящий лес, не загнанная тогда в трубу Яуза, там мы катались на льдинах по весне, стреляли из пистолетиков резиновыми пулями...»

В детстве Андрей мечтал стать путешественником, поэтому любимым его занятием в школьные годы были пионерские походы (свой первый спортивный разряд он получил именно по туризму). Точные науки его мало волновали, исключением были случаи, когда дело доходило до практических занятий. Например, в химии он любил все, что касалось взрывчатых веществ. Однажды прямо на уроке решил поставить собственный эксперимент, смешал реактивы и чуть не взорвал полкабинета. В итоге учительница вызвала его родителей в школу.

В старших классах многие учителя просто махнули на Андрея рукой, считая, видимо, что ничего путного из парня не получится. А он в те годы всерьез увлекся кино. В десятом классе стал вольнослушателем ВГИКа. В том же году впервые вышел на съемочную площадку как актер - в фильме Ильи Фрэза «Это мы не проходили» сыграл своего сверстника десятиклассника Митю Красикова. Дебют оказался настолько удачным, что до конца 1975 года Ростоцкий умудрился сняться еще в трех фильмах: «Они сражались за родину», «На край света» и «В ожидании чуда».

Рассказывает С. Ростоцкий: «Андрей во ВГИК поступал по секрету от нас. Мне позвонил Сережа Бондарчук и сказал: «У меня сегодня был твой!» Я ему: «Гони его в шею!» А он мне говорит: «А ты знаешь, он мне очень понравился».

Однако, несмотря на первое благоприятное впечатление, которое Ростоцкий-младший произвел на преподавателей ВГИКа при поступлении в институт, в дальнейшем он их едва не разочаровал. Начиная с первого курса, он стал завсегдатаем многих съемочных площадок и снимался в одном фильме за другим. Естественно, что при такой загруженности времени на посещение лекций в институте у Ростоцкого не хватало. В итоге к концу первого курса прогулов у него накопилось столько, что преподаватели решили отчислить нерадивого студента из вуза. Но его спасло чудо: на вгиковском фестивале за роль Мити Красикова в фильме «Это мы не проходили» Ростоцкий получил приз, и эта награда смягчила сердца строгих преподавателей.

Между тем широкий зритель открыл для себя Ростоцкого в 1976 году, когда на телеэкраны страны вышел фильм Владимира Басова «Дни Турбиных». Молодому актеру досталась в нем роль Николки Турбина. Прекрасно сыграв эту роль, он сразу же обратил на себя внимание других режиссеров, которые сочли за благо предложить ему роли в своих картинах. Так на свет появились новые фильмы с участием Ростоцкого: «Так начиналась легенда» (1977), «Запасной аэродром» (1978), «Особых примет нет», телефильм «Это было в сердце моем», «Конец императора тайги» (все - 1979).

В последнем фильме Ростоцкий сыграл роль юного Аркадия Гайдара, когда он командовал отрядом ЧОНа в Хакасии. Фильм по своим художественным ценностям был откровенно слабым являл собой распространенный в те времена тип героико-приключенческих картин, однако успех у публики имел. В прокате он занял 15-е место (23, 2 млн. зрителей) и на Всесоюзном кинофестивале в Ашхабаде был удостоен приза.

Отмечу, что Ростоцкий снимался в нем, уже будучи призывником Советской Армии. Военную службу он проходил в кавалерийском полку, что намного облегчило ему работу на съемочной площадке. Его партнером там был конь Рекорд, с которым он умудрился до этого выиграть полковые соревнования, посвященные Дню Победы.

Будучи рядовым кавалерийского полка, Ростоцкий снялся еще в одном фильме - «Эскадрон гусар летучих», который снял его отец Станислав Ростоцкий (в титрах выступает под псевдонимом Степана Степанова) совместно с Никитой Хубовым. Здесь Ростоцкому-младшему пришлось перевоплотиться в другого реального персонажа - поэта и гусара Дениса Давыдова. По словам актера: «Это была самая долгая и, между прочим, самая альтруистическая работа в моей жизни. Я был приписан к съемкам фильма в качестве рядового кавалерийского полка. Вместо актерского гонорара получал 11 рублей в месяц. Так что советскому кинематографу эта роль очень дешево обошлась...»

Фильм имел большой успех у публики и занял в прокате 1981 года 14-е место (23, 6 млн. зрителей).

Между тем начало 80-х творчески для Андрея Ростоцкого оказалось самым плодотворным. Умудрившись даже в армии заниматься своим актерским ремеслом, он по возвращении на гражданку стал одним из самых снимаемых молодых актеров советского кино. Один за другим на широкий экран выходили фильмы с его участием: «Дума о Ковпаке (От Буга до Вислы)», «Серебряные озера» (оба - 1981), «Василий и Василиса», «Подснежники и эдельвейсы», «Правда лейтенанта Климова», «Остаюсь с вами» (все - 1982), «Владивосток, год 1918», «Свадебный подарок» (оба - 1983), телефильм «Петля», «Непобедимый» (8-е место в прокате, 29 млн. зрителей; оба - 1984), «Первая Конная», телефильм «Макар-следопыт» (1985), «Господин гимназист», «Внимание! Всем постам!» (1986).

В большинстве перечисленных картин Ростоцкому доставались положительные роли, людей физически сильных и твердых духом. К примеру, в «Правде лейтенанта Климова» он играет офицера-подводника Климова, в «Остаюсь с вами» - Аркадия Гайдара, в «Непобедимом» - самбиста Хромова (прототипом его был основатель самбо в СССР Анатолий Харлампиев), в «Первой Конной» - героя гражданской войны Олеко Дундича, в «Внимание! Всем постам!» - бывшего десантника Виктора Кольцова, ставшего затем милиционером.

Критик Н. Агишева пишет: «Андрей Ростоцкий вошел в кино в тот самый момент, когда мода на актеров с резко выраженной индивидуальностью, странноватостью, «чудачинкой» стала проходить, и его открытое обаяние, облик современного, вполне земного «рыцаря без страха и упрека» пришлись как нельзя кстати. Герои Ростоцкого лихо гарцевали на лошадях, ставили к барьеру подлецов, показывали чудеса храбрости и благородства...

Однако от роли к роли, от одного фильма к другому, с одинаковым бесстрашием во взоре играя и гусара прошлого века, и командира отряда красноармейцев, и спортсмена, молодой актер начинает повторять уже использованные им же приемы выразительности. А там, где есть повтор, недалеко и до штампа...»

Будучи на экране смелым и сильным, Ростоцкий и в реальной жизни старался во всем соответствовать своему сценическому имиджу. Он занимался спортом (стал кандидатом в мастера спорта по конному троеборью), имел большой успех у женщин. Одну из них - актрису Марину Яковлеву - он взял себе в жены.

М. Яковлева родилась в Сибири, на станции Зима. В конце 70-х приехала в Москву и успешно поступила в ГИТИС. По ее же словам, она была девушкой строгих правил и фамильярностей со стороны мужчин не терпела. Если кто-то из них клал ей руку на плечо, она могла в ответ врезать. С такими взглядами она не смогла жить в общежитии и стала снимать комнату. Чтобы заработать денег, устроилась уборщицей в старом МХАТе. В 1979 году, будучи студенткой первого курса, снялась в главной роли в картине Александра Гордона «Сцены из семейной жизни».

С Ростоцким Яковлева познакомилась на съемках фильма «Эскадрон гусар летучих», в котором Ростоцкий играл главную Роль, а Яковлева всего лишь эпизод. Отмечу, что поначалу Ростоцкий был увлечен другой актрисой - Мариной Шиманской, Которая исполняла в фильме главную женскую роль. Однако та на чувства актера не ответила, и он вскоре увлекся Яковлевой. На последнем курсе ГИТИСа она вышла за него замуж.

Актриса вспоминает: «Я как в «Дикой Розе» - попала в семью совершенно иного круга. Когда выходила замуж, даже не представляла себе, что его отец - не просто известный и очень хороший режиссер, но и член ЦК, каких-то коллегий. Они жили совсем другой, непонятной мне жизнью. Прожили мы с Андреем Ростоцким недолго...»

Впоследствии М. Яковлева вышла замуж за актера Валерия Сторожика, в этом браке появилось двое детей - Федор и Иван.

Что касается А. Ростоцкого, то и он не остался в холостяках: в 1982 году женился на девушке, которую знал с детства. Марьяна была на 8 лет его моложе и жила с Ростоцким в одном подъезде (по ее же словам, она уже с 12 лет мечтала выйти за него замуж).

Вспоминает А. Ростоцкий: «Никакого признания в любви не было. Просто обстоятельства сложились так, что продолжать раздельное проживание было совершенно бессмысленно. Марьяна сказала: «Ты у меня останешься сегодня ночевать?» Я подумал и спросил: «А ты думаешь, это будет удобно?» - «Удобно-удобно!» - и так все было решено...

На свадьбу я опоздал, и моей невесте сказали: «Не приедет, и ладно - может, оно и к лучшему». А все потому, что мы устроили гусарский мальчишник. И утром еще все звенело. А товарищ, который обязался везти нас на машине, тоже звенел. С утра он понял, что на такой машине везти нас в загс совершенно неприлично, - поехал ее мыть...»

М. Ростоцкая: «Машина была «Запорожец». Туда я ехала на черной «Волге», а домой вернулась на этом «Запорожце». Он весь был увешан шариками странной (фаллической) формы. А наверху было приделано седло, в котором Андрей сидел, он свешивался, и мы целовались на скорости. Все машины вокруг останавливались, думали, что кино снимают. На нашей свадьбе была драка. Они ее инсценировали, и так хорошо, что мы все поверили...»

В этом браке у А. Ростоцкого родилась дочь.

Однако вернемся в творческую «кухню» актера. В следующее десятилетие творческая активность Ростоцкого продолжала оставаться высокой. Он снялся в полуторе десятке картин, из которых я назову лишь некоторые: «Прорыв», «Где ваш сын?», «Перехват», «Бармен из «Золотого якоря» (все - 1987), «Подвойский»! «В Крыму не всегда лето», телефильм «Лето на память» (1988), «Наследница Ники», «Мать» (оба - 1990), телефильм «Очарованный странник» (1991), «Мужская компания», телефильм «Раскол» (оба - 1992), «Сны», «Я никуда тебя не отпущу», «Графиня Шереметьева» (все - 1994), «Черный океан» (1998).

В большинстве из этих картин Ростоцкий вышел из привычного амплуа супермена и сыграл несколько необычных для себя ролей. Например, сразу в четырех картинах он преобразился в последнего российского императора Николая II (первым фильмом в этом списке была «Мать» Глеба Панфилова). Эта роль настолько удалась актеру, что сыграть российского царя его вскоре пригласили и зарубежные кинематографисты (чешский фильм «Европа танцевала вальс»).

Кроме этого Ростоцкий сыграл и несколько отрицательных ролей: в фильмах «В чистом поле четыре воли» и «Я тебя никуда не отпущу».

В начале 90-х годов Ростоцкий решил попробовать себя в режиссуре. Его дебютом на этом поприще стала телевизионная экранизация бессмертного романа Джеймса Фенимора Купера «Зверобой» (1990). Однако удачной эту экранизацию назвать трудно. Фильм получился откровенно слабым и дилетантским (да и могло ли быть иначе, когда просторы Северной Америки снимали в России, а индейцев играли русские актеры).

Между тем неудача не обескуражила Ростоцкого, и буквально через два года после съемок «Зверобоя» он приступает к съемкам очередной своей картины - на этот раз это был боевик «Мужская компания» (в фильме рассказывается, как группа друзей-каскадеров борется с мафией в кино и в жизни). К сожалению, и этот фильм не принес его создателям успеха и был зачислен зрителем в разряд «проходных».

Насколько известно автору, на сегодняшний день А. Ростоцкий вынашивает планы снять фильм о Древней Руси под названием «Тмутаракань». Действие в нем будет происходить на рубеже десятого века и повествовать о том, как пятеро крутых русских мужиков берутся привезти в Тмутараканское княжество то, что там жизненно необходимо. Тема, в общем-то, незаезженная в отечественном кинематографе, однако удастся ли Ростоцкому достойно ее отобразить, покажет время.

Из интервью А. Ростоцкого: «Увлечения у меня утилитарные. Люблю мебель сам делать. Желание сделать себе кухню в результате превратилось в то, что я сделал и кухню, и спальню, и столовую...

Марьяна по профессии киновед и кинокритик. Я ей в свое время сказал, что кинокритика - это тупиковый путь. Что вы критики, будете делать, если мы ничего делать не будем? И потом, если в театре в спектакле еще можно что-то подправить, то уже в отснятом фильме это невозможно - какой смысл критиковать? Убедил. Теперь она занимается философией искусства...»

 

Ирина ПОНАРОВСКАЯ

И. Понаровская родилась 11 марта 1953 года в Ленинграде в музыкальной семье. Ее отец - Виталий Понаровский - был легендой отечественного джаза, учился у Л. Утесова и руководил оркестром в гостинице «Москва». Мать - Нина Арнольди (у нее немецкие корни) - закончила консерваторию по классу фортепиано.

Мама Ирины мечтала, чтобы дочка пошла по ее стопам, а вот отец откровенно не верил в музыкальные способности своего чада. Чашу весов в этом споре перевесил голос бабушки Шарлотты Арнольди, которая убедила зятя в том, что у девочки есть способности и ее необходимо отдать в музыкальную школу при Ленинградской консерватории. Однако при поступлении Ира столкнулась с неожиданным препятствием: там уже учился ее брат Саша (родился в 1947 году), и преподаватели не хотели брать в школу еще одного ребенка Понаровских. Однако проблему в конце концов удалось благополучно разрешить: Ирина была зачислена в школу по классу рояля.

В музыкальной школе Ирина училась очень прилежно и уже через короткое время стала удивлять педагогов своими способностями. В 12-летнем возрасте отец познакомил Иру с популярной в те годы певицей Лидией Клемент (к сожалению, она умерла молодой), и та предсказала девочке прекрасное музыкальное будущее.

По словам близких, Ирина в детстве была очень послушной, сдержанной и самостоятельной девочкой (за свою не по годам серьезность она получила от домашних прозвище «маленькая старушка»). Когда ей было шесть лет, она в одиночку отправилась на поезде к тетке из Ленинграда в Москву. И ведь добралась.

Спать Ирина ложилась в девять часов вечера без всяких «не хочу». Утром вставала самостоятельно и собиралась в школу. Однажды перепутала часовую стрелку с минутной и встала в три часа утра. Вышла из дома и, как обычно, пришла на автобусную остановку. Однако, к счастью, рядом с остановкой разглядела на столбе часы и только тут поняла, что ошиблась. Вернулась домой, и бабушка едва не свалилась в обморок, когда открыла ей дверь.

Отношения с одноклассниками у Ирины были сложными. Она была «себе на уме», и это раздражало сверстников. Ей резали школьную форму, дергали за косу, обзывали. Даже учительница относилась к ней недоброжелательно и, зная, что она из семьи музыкантов, подтрунивала над ней: «Музыкантша, сыграй нам на балалайке!»

Не прибавляло оптимизма Ирине и то, что в детстве она была полной и очень болезненной девочкой. По ее же словам: «С 6 до 12 лет меня постоянно преследовали бронхиты. Кашляла просто чудовищно. И лечила меня бабуля народными методами. Например, луковым соком, засыпанным сахаром. Помню бесконечные горчичники, банки... Правда, сейчас говорят, что всего этого нельзя делать, но тогда почему-то помогало. Еще были ангины. Однажды доктор мне неправильно поставил диагноз, сказав по привычке, что у меня снова ангина и надо меня кормить лимоном. Но на этот раз, оказывается, был стоматит. И от этих лимонов крохотные язвочки во рту разрослись до таких размеров, что я не могла ворочать языком. Тогда за лечение взялся папа: в ход пошли перекись водорода, синька, зеленка... Всю меня перемазали, я была синяя и ни есть не могла ничего, ни пить...»

Глядя на сегодняшнюю Ирину Понаровскую, стройную и подтянутую, трудно себе представить, что в детстве она являла собой совсем другую картину и была очень полной - в 11 лет весила 80 килограммов. И что она только ни делала, чтобы похудеть - ничего не помогало.

И. Понаровская вспоминает: «Я в детстве довольно долго занималась художественной гимнастикой. Когда я пришла в секцию, на меня посмотрели, как на сумасшедшую. Тренер сказал: «Ты что, смеешься? У нас девочки по 40 килограммов». А я тогда еще была довольно толстенькой. Я говорю - вы на меня не смотрите, мне результаты не нужны, можно, я просто так буду к вам ходить? Разрешили. А после первого занятия даже с некоторым уважением на меня посмотрели, потому что я была невероятно гибкой, прыгучей, как колобок. Ну и свое звание кандидата в мастера я в итоге получила».

Серьезно похудеть Понаровской удалось только на первом курсе Ленинградской консерватории, куда она поступила в 1971 году. Однажды она пришла на прослушивание в известный ансамбль «Поющие гитары», ее взяли солисткой, но руководитель коллектива Анатолий Васильев печально произнес: «Поешь ты, конечно, очень славно, но смотреть на тебя невозможно». Эта фраза больно резанула по самолюбию певицы, и она решила во что бы то ни стало изменить свой внешний вид. С того дня она села на жесткую диету: утром чашка чая или кофе, потом через три часа 50 граммов сыра, одно яблоко, потом еще через три часа 100 граммов мяса, белка какого-нибудь, стакан кефира - все. Результат нам известен - Понаровская и сейчас считается одной из самых неотразимых женщин на отечественной эстраде.

Весной 1972 года Понаровская вышла замуж - за клавишника «Поющих гитар» 26-летнего Григория Клеймица. Свадьбу молодые сыграли в доме у невесты - в коммунальной квартире из четырех комнат на Малой Посадской, 19. Однако этот брак продлился всего полтора года. Распался он по нескольким причинам: из-за несходства характеров супругов (Ирина с трудом переносила лень и нечистоплотность мужа) и измены мужа, который завел роман с соседкой. Стоит отметить, что примерно в это же время распался и брак родителей Ирины - Виталий Борисович полюбил другую женщину, она забеременела, и он ушел из семьи. После этого дочь долгое время будет считать его предателем и прервет с ним всякие отношения.

Первый творческий успех придет к Понаровской в 1972 году, когда она исполнит сольную партию Эвридики в первой советской зонг-опере А. Журбина «Орфей и Эвридика» (партию Орфея спел Альберт Ассадулин). А через три года она отправилась на международный шлягер-фестиваль «Дрезден-75» и вернулась оттуда с первой премией (исполнила песни «Люблю» композитора Я. Дубравина и «Садись в поезд моей мечты» на немецком языке). Однако возвращение оттуда едва не закончилось для певицы трагически.

И. Понаровская вспоминает: «У нашего самолета не выпускались шасси. Я вообще не люблю летать, я плохо себя чувствуй меня укачивает. И вот уже Москва под нами, уже объявили посадку, а мы все кружим и кружим, кружим и кружим.

И тут нам объявили, что не выпускаются шасси и мы будем пытаться их выпустить, пока не прогорит горючее. В самолете началась паника. Визг, рев, крики, многим людям стало плохо, А я, как ни странно, держалась. Это потом меня из самолета под руки выводили. А тогда я зубы стиснула, не плакала, не кричала, хотя, конечно, ужасно было страшно. Но страх был такой не бешеный, а... горький, что ли. Очень жалко было себя. У меня тогда еще не было собственной семьи, детей. Естественно, я думала и о родителях, о бабуле, но в основном о себе, о своей судьбе. Ужасно не хотелось умирать...

Но шасси все-таки выпустили. Все стали обниматься, целоваться. Кино...»

Через год после победы в Дрездене Понаровская взяла еще более серьезную награду - Гран-при на фестивале эстрадной песни в Сопоте за песню «Мольба» композитора А. Журбина и поэта И. Резника (в течение последних 9 лет советские исполнители безуспешно пытались получить эту награду). Говорят, что поляки буквально носили молодую певицу на руках: обложки газет и журналов пестрели ее фотографиями, а организаторы фестиваля предоставили ей «Мерседес», на котором красовалась надпись «Ирина Понаровская». На этом же фестивале почетной гостьей была еще одна советская певица - Алла Пугачева, с которой у Понаровской в те годы были прекрасные отношения. Они жили в одном «люксовом» номере гостиницы и весьма шумно отметили победу Понаровской (в качестве награды той вручили 25 тысяч злотых).

Между тем возвращение на родину оказалось для Понаровской не таким уж триумфальным. Певица рассказывает: «Приезжаю в Москву, и меня в гостинице «Россия» подселяют к какой-то полупьяной женщине. То есть я захожу в номер, а там такая картина: женщина эта сидит с кавалером, на столе водка-селедка, колбаса-чеснок, он босиком, она в таком полураскрытом халате. И выпивают вовсю.

Потом выяснилось, что тетка все-таки хорошая попалась. Она своего мужика спровадила и мне: «Ты чего ревешь-то?» Ну, я ей про Гран-при рассказывать не стала и только в ответ: «Дайте хоть помыться с дороги». Потом посидели, поболтали, успокоила она меня...»

Но не эта «теплая встреча» больно ударила по самолюбию певицы, а то, что руководство Ленконцерта даже не удосужилось поздравить ее с победой на Сопотском фестивале. Завистников у нее и тогда было в избытке.

Тем временем успех на двух международных фестивалях заставил обратить внимание на Понаровскую многих людей искусства, в том числе и кинематографистов. Известный режиссер с «Ленфильма», мастер детективного жанра Герберт Раппапорт предложил ей одну из главных ролей в детективе «Меня это не касается» (1976; последняя часть трилогии, в которой до этого вышли фильмы: «Два билета на дневной сеанс» и «Круг»). Картина с участием Понаровской была тепло принята публикой и собрала на своих сеансах 20 млн. зрителей.

В это же время другой известный режиссер - Леонид Квинихидзе (снял «Соломенную шляпку», «Небесные ласточки» и другие фильмы) предложил Понаровской одну из главных ролей в музыкальном телефильме «Орех Кракатук». Премьера фильма состоялась на Центральном телевидении 1 января 1977 года. Стоит отметить, что именно с Квинихидзе народная молва связала второе замужество певицы. Однако официальной женой этого человека Понаровская никогда не была. Но некий мужчина в ее жизни в те годы все-таки был. У них был красивый роман, который закончился сразу после того, как Ирина узнала правду - ее возлюбленный женат и у него родился ребенок.

В середине 70-х годов Понаровская покинула ансамбль «Поющие гитары», переехала в Москву и стала солисткой джазового оркестра Олега Лундстрема. Однако проработала в нем недолго: платили в нем мало и певице порой даже не хватало денег, чтобы оплатить снимаемую квартиру, что вынуждало ее ночевать чуть ли не на улице - на вокзале. Не могла она себе позволить и лишний раз съездить в Ленинград к родственникам. Поэтому она бросила малооплачиваемый джаз и ушла на эстраду. Начала гастролировать по стране, и ее популярность у слушателей росла с каждым днем. И хотя шлягеров в ее репертуаре практически не было, имя ее было достаточно раскручено благодаря участию в самых популярных телепередачах: «Утренней почте», «Голубом огоньке», «Артлото», «Музыкальном киоске», «Вокруг смеха» и др. Однако в ноябре 1979 года с певицей случилось несчастье.

Неприятности начались еще летом во время гастролей певицы в Иркутске. Она внезапно почувствовала сильное переутомление и была вынуждена лечь в местную физиотерапевтическую клинику. Первое, с чего начали лечение врачи, было девятидневное голодание. На третий день Ирине сделали чистку печени, избавив все желчные протоки от холестериновых пробок. После этого у нее нормализовалось давление (в клинику она поступила невротиком с очень низким давлением), а через несколько дней ее выписали. Но история на этом не закончилась.

В начале ноября, во время гастролей в Курске, у Понаровской начались сильные почечные колики (у певицы врожденный порок - деформация мочевого канала). Боли были настолько сильными, что ей несколько раз вызывали «скорую», вводили очень сильные лекарства и наркотики. Отменить концерты было нельзя, и Понаровская, после лечения, продолжала петь. И во время одного из выступлений (9 ноября) прямо на сцене произошел болевой шок от чрезмерной нагрузки. Сердце певицы не выдержало и остановилось.

И. Понаровская вспоминает: «Меня увезли в реанимацию. Сначала оживили, потом сделали снимок и увидели какое-то препятствие в нижнем мочеточнике. Спустя две недели пришлось лечь на операцию. Как выяснилось, это был не камень, а сужение протока, которое и пришлось оперировать, потому что сердце уже с трудом справлялось с чрезвычайной почечной нагрузкой. Представляете, на операционном столе, когда я была в глубоком наркозе, случилась еще одна остановка сердца. В истории болезни так и написано: две остановки сердца... Но на третий день после операции я уже делала зарядку, чтобы быстрее войти в форму. А ведь из меня во все стороны торчали аж восемь трубок!»

После всего пережитого Понаровская на некоторое время покинула сцену. Ее выздоровление не было таким быстрым, как ей того хотелось. Ей даже пришлось лечь в больницу в Ленинграде. Видимо, из-за смены климата и серьезной сердечной перегрузки у нее начались сильные отеки. Бывало, она вставала Утром с постели, подходила к зеркалу и не видела своих глаз. Даже руки нельзя было соединить - так они отекали. В иные Дни Понаровская поправлялась на 6 килограммов. Поэтому в больнице, параллельно с сердечными процедурами, она села на свою собственную диету и вскоре пошла на поправку. Однако, Когда она выписывалась из больницы, одна из врачей грустно заметила: «Вы уже никогда не сможете родить...». На что Понаровская ответила: «Вы не правы - у меня будет ребенок!»

В 1981 году Понаровская внезапно влюбилась в чернокожего музыканта Вейланда Родда. Его родители приплыли через океан в 30-х годах, познакомились и поженились в России. Отец закончил ГИТИС, играл в театре Мейерхольда, снимался в кино (сыграл Геркулеса в «Пятнадцатилетнем капитане» и папуаса Туя в «Миклухо-Маклае»), мать была пианисткой (она потом уехала обратно в США, живет в Майами).

Вейланд родился в Москве. С 12 лет увлекся карате, джиу-джитсу и восточной медициной. Однако родительские гены взяли свое, и Вейланд ушел в искусство - стал эстрадным певцом.

Семейная жизнь Вейланда была (и остается) бурной. С первой женой - дочерью крупного московского архитектора Надей - он прожил 8 лет. Однако затем она полюбила другого и уехала с ним во Францию.

Потом был второй брак - с балериной Тамарой, третий - с лингвистом Ириной, четвертый - с адвокатом Натальей, пятый - с балериной ансамбля «Сувенир» Галиной (в последнем браке у Вейланда в 1981 году родился ребенок - сын Теодор). И, наконец, шестой женой Вейланда Родда стала Ирина Понаровская.

В то время имя Вейланда хотя и не было широко известно среди слушателей, однако в музыкальной тусовке его знали все. У него была своя команда (возглавлял ее Стас Намин, на бас-гитаре играл Аркадий Укупник), в которой Вэл исполнял функции администратора: набирал артистов, координировал работу. Выступали они тогда в только что открывшемся хаммеровском Центре международной торговли.

В. Родд вспоминает: «Впервые я увидел Понаровскую в конце 70-х по телевизору - красивую, необыкновенную, так страстно поющую. Я не любитель советской эстрады и слушал невнимательно. Но меня поразили ее красота и сексуальность, в самом широком смысле.

«Хорошо работать с такой женщиной, - сказал я и, подумав, добавил: - А может быть, и жить с ней». Спустя много лет мне эти слова напомнила моя мама - а сам я и позабыл!

Четыре года спустя мы встретились. Тогда в Москве заправляли София Ротару и Алла Пугачева. Ире места вроде как бы и не было на эстраде. Телевидение особо в ней не нуждалось. Да и на эстраде началась другая волна: женщины укорачивали юбки и хотели выглядеть девочками, а мужики отращивали волосы и начинали работать под попсовых мальчиков. Ира в это не вписывалась.

Сосватал нас друг другу наш общий знакомый. Ира не могла «тянуть» два отделения, сильно уставала, вот он ей и говорит, мол, есть такой певец, возьми его к себе. Она согласилась. Когда он мне об этом рассказал, я не поверил, потому что со мной работать редко кто соглашался. Я сказал приятелю: «Эта женщина - звезда. Зачем ей нужна такая сложная фигура, как я, с таким цветом кожи?» Но он ответил: «Она не такая, как все...» На что я сказал: «Ладно, она услышит, как я пою, и на этом все закончится».

А вышло все наоборот. Ира услышала, как я пою, и вцепилась в меня мертвой хваткой. Она оценила меня как женщина, а не как коммерсант...»

Через несколько месяцев после знакомства Понаровская и Родд поженились, жить стали на два дома: то в трехкомнатной квартире у Вейланда, то в однокомнатной на улице Новаторов у Ирины. Вейланд очень хотел, чтобы у них был ребенок, но врачи, после операции в Курске, запретили Понаровской рожать. И тогда в их судьбу вмешался случай. Во время гастролей в провинции к Ирине пришла незнакомая девушка и уговорила ее удочерить 11-месячную чернокожую девочку (девушка сказала, что мать от нее отказалась). Ирина согласилась. Однако Вейланду этот поступок супруги не понравился - он мечтал о родном ребенке. В конце концов, когда жена была на гастролях, он отдал Девочку в детдом, а Понаровской сказал, что ее забрала внезапно объявившаяся родная мать. Ирина поверила ему, потому что в те Дни ее мысли были заняты одним - собственными родами. 17 октября 1984 года на свет появился мальчик, которого назвали Энтони.

И. Понаровская вспоминает: «Я родила-таки сына. И убеждена, что это только благодаря системе голодания, питания, потребления соков, регулярной очистке и вышлаковке организма. И, может, еще Господь поддержал меня и наградил сыном за все мои страдания и старания. Ведь я безумно хотела малыша, хотя несколько предыдущих попыток были безуспешными. Я серьезно готовилась к беременности. Голодала по 15 дней несколькими циклами. Помню, были с мамой на отдыхе в Сочи, и, когда выходили на пляж, даже мама не заметила, что я в положении И за весь срок я не знала, что такое токсикоз. А как красивая была весь период беременности! Да и поправилась всего лишь на 9 килограмм.

В роддоме меня встретили предупреждением: «Вы поздняя мама, не пугайтесь, если придется делать кесарево сечение». А я: «Нет-нет, буду рожать сама!» И никаких проблем у меня с родами не было. Ни стимуляции, ни даже разрывов... И все потому что весь срок беременности я сидела на очень строгой диете, ребенка не раскормила, и родился он абсолютно нормальным - 2 килограмма 800 грамм...»

Рождение ребенка на какое-то время поставило крест на творческой карьере Понаровской. Муж, который теперь видел в ней не только хозяйку дома, но и мать, запретил ей выходить на сцену и вообще заниматься каким-либо творчеством. Например, когда Понаровской предложили роль в фильме «Жизнь Клима Самгина», Вейланд порвал ее фотопробы и не отпустил жену на съемки. Но вечно так продолжаться не могло. В 1986 году Понаровской наконец удалось уговорить мужа, и они стали выступать в одной музыкальной программе. Тот период можно назвать одним из самых творчески удачных в биографии певицы. Тогда произошло много значительных событий в жизни Понаровской, как в личной, так и в творческой. 14 января 1986 года вместе с сыном Энтони она крестилась в Елоховском соборе в Москве. Она сменила свой внешний облик - из шатенки превратилась в блондинку. Наконец, в ее песенном репертуаре появились шлягеры, которые возглавили первые строчки хит-парадов (самая известная песня того периода - «Знаю - любил»). Этому взлету певицы способствовали многие факторы, однако Вейланд Родд видит в этом и свою немалую заслугу. Он рассказывает: «Я снял с нее боа и длинные платья - создал тот особенный имидж, которым она до сих пор живет. Я изменил ей прическу. Ее уже не снимали, когда мы начали вместе работать. Она сама жаловалась, что телевидение потеряло к ней интерес, очень мало съемок. Мои советы, моя поддержка - это тот ключик, который отомкнул ей потайную дверь.

Я реанимировал ее. Излечил от тяжелейшего пиелонефрита. В свое время я занимался акупунктурой, поэтому мог ей делать акупунктурный массаж, лечил ее по системе Уокера сочетанием разных соков. У нас были хорошие результаты: подлечили ей почки, расщепив и выгнав камни. Она стала более подготовлена для материнства. И она мне тогда верила, была даже готова рожать дома в воде. Но Игоря Чиркова - основоположника системы родов в воде - в то время в Москве не было, а у меня еще не было опыта, и я один не решился...»

Между тем прошло всего лишь несколько лет, и в апреле 1988 года брак Родда и Понаровской распался. Причем этому разводу сопутствовал большой скандал, который не удалось скрыть от прессы. Оба виновника скандала отыгрались друг на друге в многочисленных интервью, которые они дали журналистам после развода. Послушаем обе стороны.

В. Родд: «Я изучал психологию. Причиной семейных конфликтов бывает секс или нелюбовь. Первое у нас было на хорошем уровне. А второе... Когда люди живут шесть лет вместе, когда у них прекрасный сын, когда муж обожает свою жену - жена привыкает, даже если никогда не любила. Причина наших конфликтов другая. Мне мама всегда говорила: «Она не простит тебе сцены». Так и вышло, хотя тогда я не понял ее мысль...

Как-то я заметил, что Ирина, сидя перед телевизором, что-то считает. Не сразу до меня дошло, что это она сравнивает, кого из нас больше на экране. Меня поражает такая позиция - разве между мужем и женой могут быть счеты?..

Все помнят тот мощный рывок, который она сделала, когда мы были вместе. Запела песни ленинградских авторов - рок, попсу, джаз. Я готовил все к тому, чтобы раскрыть ее драматический талант. Она великолепная актриса и прекрасно движется. Я уже видел настоящий мюзикл, целую драматическую линию. Набрал мальчиков в балет... И с этого начался наш развод. У нее начался воздушный роман с одним из этих мальчиков. Когда я Узнал это, сказал ей: «Я все понимаю. Проживи эту ситуацию, Уйди в свою квартиру. Пусть ребенок живет со мной. А когда тебе все это надоест - вернешься, и у тебя останется семья. Знай, что у тебя есть семья».

И она приняла мои условия. У нее нет и никогда не было времени воспитывать сына. Я настоящий кормящий отец, только рожать не умею.

Потом Алла Пугачева предложила мне выехать на гастроли, и я, продолжая сильно любить Ирину, решил воспользоваться этой ситуацией. Предложил вернуться и пожить с мальчиком. Втайне надеялся - все будет по-прежнему.

Она спросила: «Ты оставишь мне ключи от машины?» Я ответил дословно: «Оставлю все, что угодно». Действительно, положил ключи на телевизор.

Но когда, поселившись в гостинице, начал звонить домой и там не снимали трубку, я понял, что она исчезла вместе с сыном.

Я вернулся и увидел - дом пустой. Не выломали только стены. Она скрылась вместе с ребенком. Я позвонил и попросил передать, что нужно было содрать обои, а в углу оставить сына который все равно ей не нужен.

На следующий день я купил новую обстановку и машину. Но это была страшная травма.

Узнав, что мой сын в Петербурге у бабушки, я поехал туда и выкрал ребенка. Через 40 дней Ирина разыскала нас и уговорила на мировую. В присутствии серьезных людей обещала, что разрешит видеться с ним, когда захочу. И я опять поверил.

На первом же свидании мальчик - ему было тогда 3,5 года - заплакал: «Папа, забери меня отсюда!» Это было очень тяжело.

С тех пор меня больше к нему не подпускают...»

А теперь послушаем противоположную сторону - И. Понаровскую: «Я не хочу публично лить грязь, так, как это делает он, хотя, конечно, надо бы было. Единственное, могу повторить то, что уже говорила ранее. Я не понимаю мужчину, совершающего такие поступки, какие совершает он. Мне кажутся неприличными даваемые им интервью. Видимо, подобными высказываниями журналистам он пытается продлить свою известность, которая пришла к нему только потому, что он стал мужем Понаровской. Уверяю вас, он ни разу не увидел бы себя на телеэкране, не прочитал бы ни одной статьи о себе, не дал бы ни единого интервью, если бы когда-то не случилось так, что он начал за мной ухаживать, а я ответила на эти ухаживания и стала его официальной супругой. Как Вейланд Родд он никому не нужен. Я не встречала материалов о нем, где бы речь шла непосредственно о его творчестве, а не о том, что он мой муж, и о том, сколько У него всего было жен и детей. Человек пытается строить свою славу на том, со сколькими женщинами он переспал и сколько семенной жидкости в ком оставил. Это недостойно мужчины...

Впрочем, могу рассказать всю эту историю с точки зрения матери. Когда родился мой сын, Вэл продолжал споры со своей предыдущей супругой Галей, которая, так же как впоследствии и я, не давала ему общаться со своим ребенком. Она вынуждена была так поступить в связи с состоянием здоровья ребенка. Я объясню позже, в чем дело. Не хочу более ничего скрывать, потому что его поведение мне противно.

Когда появился Энтони, я, памятуя о ситуации с Галей, сразу сказала: «Вэл, родился сын, и я тебя сразу предупреждаю: если когда-нибудь у нас с тобой произойдет разлад, запомни, сына я тебе никогда не отдам. Это мой ребенок. Видеться с ним ты будешь - нет проблем, но ребенок это мой»...

Потом мы расстались. Причина развода, к сожалению, неприличная. Он изменял мне, как последний дворовый кобель. Он мог привести домой, ко мне в спальню, соседскую девочку и иметь с ней там отношения. Я позже узнала об этом. Но я не та женщина, которой можно изменять так грязно. Понимаю, что не родился еще тот мужчина, который не изменил своей жене. Но, тем не менее, все можно сделать красиво. Я взрослый человек, не ханжа и прекрасно все осознаю. Но так омерзительно заниматься этим на глазах у всех! Такова причина нашего развода, а вовсе не та, о которой толкует он, что будто бы две большие творческие личности не смогли ужиться на одной сцене. Я умышленно оформила наш развод гласно, в суде настояв на формулировке «супружеская неверность». С помощью адвоката я добилась, чтобы в судебной выписке было написано: «ребенок присужден на воспитание матери».

Дальше и произошел тот известный случай. Когда летом я была на гастролях, а Энтони жил с бабушкой на даче, туда приехал его отец и обманным путем заманил мальчика в машину. Причем ребенок был в трусиках, маечке и босиком. Родд увез его в Москву. Моя мама подняла все посты ГАИ. Я нашла их в Москве, и нам удалось договориться, что Энтони побудет месяц у отца. Только я предложила Вэлу, чтобы он отвез его куда-нибудь отдыхать, чтобы это было альтернативой тому, что даю ребенку я. Однако затем выяснилось, что он остался с ребенком в городе, скрываясь от меня. А после отправился с ним на гастроли и таскал по самолетам и поездам. Спустя месяц в назначенное время я перезвонила ему домой, но никого не застала. Поинтересовалась у его соседей, и они рассказали, что по ночам он с ребенком под мышкой куда-то носится и дома не ночует. Я провела свое Расследование. И спустя еще месяц выяснила, что он с Энтони находится в Воронеже. Села за руль автомобиля и немедленно туда отправилась. Там обратилась в местное УВД и вместе с инспектором отдела по работе с несовершеннолетними отправилась забирать собственного ребенка из квартиры, где он, по моей информации, находился. От увиденного там у меня волосы на голове зашевелились. В середине комнаты стояли две сдвинутые кровати, на одной из которых сидела полуобнаженная девушка из балета Родда, а по ней ползал с куском черного хлеба абсолютно голый Энтони. Когда сын увидел меня, у него началась истерика. Он закричал: «Мама, мама, где ты была? Я тебя так долго ждал!» Ему было тогда три года и десять месяцев. Я тут же увезла его и долго потом не могла узнать. Он был дистрофичным, с жутким бронхитом, гайморитом и плакал по любому поводу. Врачи определили у него астенический невроз и сексуальные отклонения. Энтони рассказал мне, чем папа занимался с девочками на его глазах. После этого я запретила отцу встречаться с ребенком, и ни одного звонка по этому поводу в мою квартиру больше не последовало...»

Отмечу, что после развода с Понаровской Родд женился еще три раза. Седьмая жена была Джуди, наездница и дрессировщица собак. В этом браке в 1990 году родился мальчик Майкл-Роберт. Через год восьмая жена - балерина Виктория - тоже родила Родду мальчика - Роберта. И, наконец, девятая жена Татьяна в 1995 году подарила Родду пятого сына - Милана-Джонатана.

Однако вернемся к И. Понаровской.

В 90-е годы, несмотря на катастрофическое падение нравов и вкусов на отечественной эстраде, Понаровская сумела сохранить свое собственное лицо. И хотя количество модных шлягеров в ее репертуаре было минимальным («Рябиновые бусы», «Женщина всегда права», «Ты мой бог»), однако в Понаровской зрителя подкупало другое - ее превосходное умение держаться на сцене, выглядеть всегда эффектно. Сама певица так характеризует свое творческое кредо: «Например, Алла Пугачева делала себе карьеру намеренно. Ее окружали люди, необходимые в тот или иной момент, она их использовала в нужном ракурсе. А я этого не делала. Я никогда не думала о карьере. Когда узнала, что для получения «заслуженной» нужно заполнить кучу бумаг, написать весь свой репертуар за десять лет, подписать массу ходатайств, прийти к тому же Кобзону или кому-то еще с просьбой - мне стало противно. А она прошла через все это. У нее была цель -стать народной артисткой Аллой Пугачевой, а у меня этой цели нет.

Я делала то, что мне нравилось. Приходила на телесъемки в платье с вырезом до копчика, и если мне говорили, что это нужно закрыть, отвечала: до свиданья - и уходила. Мне было неинтересно выступать в том, в чем надо им...

Я могла пройти через высокопоставленных мужчин - от того же Кобзона до Андрея Петрова и Романова. Но не пошла. Опять-таки было противно. Я любила того, кого любила. Мне нравилось работать. Меня окружали прекрасные музыканты, в любом возрасте называвшие меня мамой...»

В 1993 году Понаровская встретила новую любовь. Причем этой встрече сопутствовали не самые приятные события. Она тогда легла в 50-ю московскую больницу, чтобы сделать пластическую операцию мочеточника (ее оперировал один из лучших специалистов-урологов О. Б. Лоран). Именно в больнице судьба и свела ее с врачом-урологом с мировым именем 29-летним Дмитрием Пушкарем. Через два года - 27 июня 1995 года - они поженились. Однако в промежутках между этими событиями Понаровской пришлось пережить очередной скандал в прессе, связанный с ее именем. Дело в том, что в 1992 году она начала творческое сотрудничество с молодым певцом Coco Павлиашвили (он написал песни для ее диска-гиганта). Однако это сотрудничество кое-кем из журналистов было выдано за любовный роман. Следом за этим оба они были втянуты в судебные тяжбы с тремя газетами, которые опубликовали на своих страницах статьи, по их мнению, задевающие их честь и достоинство. Что же это были за статьи?

Против Понаровской выступили газеты «Щит и меч» и «Аргументы и факты». Первая 30 апреля опубликовала материал, в котором описала барские замашки звезды эстрады. Мол, Понаровская, вдохновленная идеей своего продюсера Сергея Лебедева (он же тогда был и продюсером Павлиашвили) - пожить как настоящие звезды, - санкционировала поистине королевский автопробег по Москве. В сопровождении двух патрульных машин ГАИ, шести «Волг» с телохранителями и друзьями, она на «Чайке» промчалась по центру города, потом обедала в ЦДЛ, посетила церковь, а затем, презрев все правила дорожного движения, по Васильевскому спуску отправилась в концертный зал «Россия» на чествование Льва Лещенко.

В газетной статье приводился рассказ одного из сотрудников ГАИ, который сопровождал эту процессию. Гаишник рассказал, что Управлению ГАИ Москвы продюсер Понаровской заплатил приличные деньги через фирму «Совкувейт» и что из-за нарушения правил дорожного движения кавалькадой певицы на одной из улиц произошла авария.

Следом за «Щитом и мечом» против Понаровской выступили «Аргументы и факты». В статье с недвусмысленным названием «Какого павлина ощипала Понаровская...» газета сообщила, что одни пышные перья на шляпе певицы стоят сотни долларов.

Против Павлиашвили выступила газета «Московская правда» (номер от 30 апреля), которая напечатала заметку «Я - богатый Coco Павлиашвили». В ней прозрачно намекалось, что победа певца на международном конкурсе «Ступень к Парнасу» - результат протекционизма грузинских деловых кругов и самого Э. Шеварднадзе.

Все эти публикации возмутили Понаровскую и Павлиашвили, и они немедленно подали на них в суд. Каждый требовал возмещения морального ущерба в общей сумме в 25 тысяч долларов и 2,5 миллиона рублей. При этом половину исковой суммы они планировали отдать 18-й детской горбольнице.

Между тем этот скандал еще сильнее укрепил подозрения обывателей по поводу существования близких отношений Понаровской и Павлиашвили. Многие предрекали скорое возникновение нового звездного брака. Однако эти предположения не сбылись - пути Понаровской и Павлиашвили разошлись. Позднее сама певица так охарактеризовала эти отношения: «Это были не больше чем творческие отношения, очень дружеские. Я любила то, что он делает, и старалась помочь, потому что понимала - будет несправедливо, если он останется неузнанным, непризнанным. Я умею дружить с людьми. Мы и сейчас в прекрасных отношениях. Хотя как творческие единицы распались...».

А вскоре Понаровская вышла замуж за Дмитрия Пушкаря. Певица вспоминает: «В первый год нашего знакомства я впервые приехала к мужу во Францию, несколько месяцев в году он там до сих пор работает. И мы пошли в самый дорогой в Ницце ресторан в отель «Негреско». Этот отель входит в пятерку лучших в мире, его построил один румын, и там есть такой шикарный ресторан «Шантеклэр». Дима надел смокинг, он вообще у меня такой респектабельный мужчина, курит сигары, а я - красивое вечернее платье. Мы зашли в этот полупустой ресторан и сели за столик.

Сидим мы так, потягиваем вино. И я кожей чувствую, что на нас просто все взоры обращены. Я шепчу мужу: «Дим, может, у меня мания величия, но мне кажется, на нас все смотрят». «Две минуты назад я хотел сказать тебе то же самое», - отвечает мне муж.

Так, под непрерывным обстрелом, мы наконец поужинали и решили уходить. К нам подошел безупречно вежливый метрдотель и, между прочим, поинтересовался: «Вы из Америки?» Словно у них там спор какой-то из-за нас на кухне вышел. «Нет, - сказал муж. - Мы из России». Что тут началось!.. Сбежались все повара, поварята и поваренки, все официанты и швейцары. «Как из России?!» На нас смотрели с нескрываемым любопытством. Ведь мало того, что мы были парой внешне, скажем так, интересной, у нас и счет ресторанный был достаточно внушительный, и приехали мы на очень хорошей машине, у меня была шикарная шуба, Дима курил дорогие сигары, ну и т. д. Для них тогда такие «из России» были в диковинку. И потом провожали нас чуть ли не под аплодисменты...»

Между тем 1996 год сложился для Понаровской не самым лучшим образом. Отремонтировав московскую квартиру, она перевезла к себе из Петербурга родных: маму, сына, бабушку. Однако последняя прожила в столице недолго и вскоре умерла. А в декабре ушел из жизни и отец Понаровской.

В начале апреля 1997 года Понаровская отметила 25-летие своей творческой деятельности на эстраде. В честь этого события 16 апреля на «Площади звезд» перед концертным залом «Россия» была заложена новая плита. Таким образом, к восьми звездам - Л. Утесова, В. Козина, М. Бернеса, К. Шульженко, Л. Руслановой, В. Высоцкого, И. Юрьевой и В. Цоя - прибавилась еще одна. На ней золотыми буквами выгравировано имя Ирины Понаровской.