Всемирный психоз

«Психо» вышел на экраны летом 1960 года. То было время процветания Америки. Население страны достигло 180 миллионов, а средний заработок вырос до 5700 долларов. Для большинства белых американцев 1960 год казался годом оптимизма. Но под хромированно-виниловой оболочкой благополучия страны бурлили противоречия и беспорядки. В то время как зрители Бродвея наслаждались шоу, сидя на престижных местах по 8,60 доллара, 2 мая педофил Карил Чессман был казнен в газовой камере в Сан-Квентине. Это был год, когда расползлись по швам браки телекумиров Люси и Дэзи. Среднестатистическая секретарша, подобная Мэрион Крейн, зарабатывала около 75 долларов в неделю и могла позволить себе пятицентовый стаканчик кока-колы, напевая под аккомпанемент музыкальных автоматов такие хиты, как «Летний край», «Ангел-подросток», «Склони головку мне на грудь» или «Мы все обманываться рады». Адольф Эйхман предстал перед судом Израиля за свои бесчеловечные эксперименты над евреями. Тэд Уильямс ушел на пенсию из «Ред сокс» после того, как совершил свой 521 хоумран, а «кинокороль» Кларк Гейбл умер через несколько недель после окончания съемок в фильме «Неприкаянные» с Мэрилин Монро. Элвис Пресли, еще один король шоу-бизнеса, вернулся из армии после двух лет службы.

Зрители толпами ломились на кинофильмы с участием таких кассовых кинозвезд, как Дорис Дэй, Рок Хадсон, Кэри Грант, Элизабет Тейлор, Дэбби Рейнолдс, Тони Кертис, Сандра Ди, Фрэнк Синатра, Джек Леммон и Джон Уэйн. Это было время, когда «Шевроле Бел Эйр» стоил 2818 долларов, а реклама утверждала, что «У Шлица скачки веселей!», или предлагала острые вопросы: «Правда ли, что блондинки лучше умеют веселиться?» Любимая мамочка Америки Джейн Уайатт завоевала премию «Эмми» за телесериал «Папа знает лучше», а наш любимый агент федерального бюро расследований Роберт Стэк был удостоен премии «Эмми» за «Неприкасаемых».

Вот таким зрителям, которые могли от скуки случайно забрести на фильмы «Красивая жизнь» или «Девичий источник», предстояло показать «Психо». Больше всего американцам нравились такие картины, как «Исход», «С террасы», «Путешествие к центру земли» или «Восход солнца в Кампобелло». Семьи не отрывались от телевизоров, смотря сериалы «Я люблю Люси», «Отец-холостяк», «Флинтстоуны», «Гавайский глаз» и «Это твоя жизнь». Неудивительно, что «Парамаунт» и Хичкок были слегка встревожены, когда Национальный легион нравственности Римской католической церкви определил «Психо» как фильм категории «В» («морально спорный во всех отношениях»). Ходили слухи о дальнейших санкциях, но они так и остались слухами.

В конце восьмидесятых фильм «Психо» был признан такими выдающимися критиками, как теоретик кино Робин Вуд, который назвал его «одной из ключевых работ нашего столетия», режиссер Петер Богданович, определивший картину как «возможно, самый визуальный, наиболее кинематографичный фильм, когда-либо созданный». Критик Питер Коуи назвал фильм «не только величайшим творением Хичкока, но и самым умным и волнующим фильмом ужасов, какой он когда-либо создал». Но эти похвалы посыпались спустя двадцать лет после премьерных показов. Когда 16 июня 1960 года «Психо» впервые вышел на экран, реакция на него нью-йоркских критиков была в диапазоне от средней до враждебной. Несмотря на это реакция зрителей на кинофильм удивила всех. С первого дня на Бродвее, сразу после восьми часов утра, выстраивались длинные очереди, стоявшие весь день до последнего сеанса. Кто мог ожидать такого? В недоумении начальство «Парамаунт пикчерс» холеными ноготочками почесывали свои макушки: неужели такая реакция — результат счастливой случайности, свойственной только обезумевшим от летней жары обывателям Нью-Йорка? Рекламные уловки Хичкока имели огромный успех. Желающие посмотреть фильм, измученные в очередях, допрашивали зрителей, выходивших из кинозала со счастливыми, испуганными и потрясенными лицами: «Какой конец фильма?» На что получали ответ почти от всех: «Сами посмотрите и узнаете!» Зрители не выдавали тайны Хичкока.

«Помню, как прошла премьера фильма в воскресенье в Нью-Йорке, — рассказывал Маршал Шлом, для которого жизнь вернулась в привычное деловое русло, когда он сразу же после съемок «Психо» начал работать над телешоу Хичкока. (Вообще-то 16 июня 1960 года пришлось на четверг.) — На следующее утро владельцы кинотеатров, общаясь с дистрибьюторами, рассказывали, что зрители во время сеансов просто сходили с ума, «бегали по проходам, в залах творился полный беспорядок, приходилось вызывать полицию»… В девять утра пришла телеграмма от Лью Вассермана: «Что вы сделаете на бис?»

Только после того, как «Психо» преодолел все предполагаемые планки посещаемости, а его скандальная популярность стремительно выросла сразу после премьер 22 июня в театрах «Парамаунт» в Бостоне, в «Аркадии» в Филадельфии и в театре «Вудс» в Чикаго, Хичкок и начальство «Парамаунт» наконец-то сообразили, что картина быстро превращается в зрительский феномен. «Должен сообщить о трех припадках в театре «Парамаунт», и ожидаю еще больше, когда будут опубликованы итоговые цифры от продаж в билетных кассах», — телеграфировал хозяин кинотеатра в Бостоне. «В «Парамаунт» еще не поняли, что у них появилось нечто особенное, — вспоминал сценарист Джозеф Стефано. — Сообразив, что сотворили, они и Хичкок стали тратить на раскрутку еще больше денег».

После своего рекламного похода на восточное побережье Хичкок консультировался с сотрудниками отдела продаж и рекламы студии «Парамаунт» в Калифорнии. В течение месяцев стены офисов Хичкока в продюсерском здании студии сотрясались, как при землетрясении. Бюллетени по всей стране пестрели сообщениями о том, как полиции приходилось разбираться с заторами автомашин в кинотеатрах под открытым небом, и о сообразительных концессионерах, использовавших тележки для гольфа, чтобы развозить закуски для зрителей, ждавших своей очереди. Обезумевший менеджер кинотеатра позвонил в «Парамаунт» из Чикаго: люди с билетами на «Психо», застрявшие в очередях под проливным дождем, грозились разнести театр «Вудс», если их не впустят внутрь. Хичкок ответил на звонок в царственном стиле Марии Антуанетты: «Купите им зонтики». Менеджер действительно купил всем зонтики. Когда об этом поступке было напечатано на первых страницах утренних газет, популярность Хичкока взлетела на невероятную высоту.

Никакой оптимизм или тщательно продуманная реклама не могли подготовить кого бы то ни было — тем более Альфреда Хичкока — к торнадо, вызванному этим фильмом. Несомненно, никто не мог предвидеть, насколько точно «Психо» впишется в подсознание американцев. Обмороки, бегство из зала, повторные посещения сеансов, бойкоты, гневные телефонные звонки и письма, призывы с церковных амвонов и из кабинетов психиатров запретить картину. Никогда прежде режиссер не играл на эмоциях зрителей, словно на орга́не. Американцы первыми почувствовали на себе, какого монстра выпустил на свободу Хичкок. «Атмосфера вокруг фильма «Психо» была до предела наполнена мрачными предчувствиями, — писал теоретик кино Уильям Пехтер, описывая, каково это было — смотреть фильм вместе со зрителями тех лет. — Постоянно казалось, что должно произойти нечто ужасное. Чувствовалось, что люди всегда этого ждали; и действительно, в зрительном зале витал дух какого-то молчаливого entente terrible. В своем единодушии зрители становились целостным организмом, а не сборищем случайно заглянувших в кинозал людей, как это бывает в большинстве случаев».

Кинозвезда Джанет Ли грациозно избегала любых публичных выступлений по поводу «Психо», потому что считала: одно только ее присутствие ослабит воздействие фильма на зрителей. «Театральный менеджер рассказал мне о маленьком мальчике, посетившем первый сеанс фильма, — вспоминала Ли, чья громадная популярность у зрителей в то время собирала толпы поклонников, где бы она ни появилась. — После окончания первого сеанса этот мальчик посетил все сеансы, проходившие в кинотеатре в тот день. Он постоянно бегал по проходам, выкрикивая: «О, Господи! О, Господи… сейчас вы сами увидите, что случится!»

В день премьеры «Психо» в Лос-Анджелесе Джозеф Стефано и его жена пригласили своих друзей на просмотр. «Пока шел фильм, — вспоминал со смехом сценарист, — я видел, как люди хватались друг за друга, вскрикивали, визжали, вели себя как шестилетние дети на субботнем дневном сеансе. Я не мог поверить тому, что видел. Мне трудно было представить, что наша картина вызывала у зрителей такую реакцию. Никогда не думал, что этот фильм заставит людей кричать от ужаса. Когда Мэрион Крейн была в ду́ше и публика увидела, как к ней приближается женщина, я подумал, что они содрогнутся и уйдут со словами: «Какой ужас», но не предполагал, что будет столько воплей. Не предполагал этого и Хичкок. Когда эпизод в душе закончился, все были буквально парализованы. Никто не знал, что делать».

Энтони Перкинс признавал, что реакция зрителей на юмор в «Психо» привела Хичкока в недоумение. «Совершенно непонятно, — говорил Перкинс, — каковы были особые и конкретные намерения Хичкока в отношении тона фильма. Но, услышав рев публики по всей стране, Хичкок — возможно, неохотно — признал, что смеяться на фильме было вполне нормально и что, возможно, в конечном итоге, это была комедия. Он не понимал, насколько забавной покажется картина зрителю в целом. Не уверен, что он был готов к такому бурному смеху, какой выдал американский зритель. Хичкок, прежде всего, был сконфужен, потом скептичен и, в-третьих, подавлен».

Режиссер признался Перкинсу: «Всегда умел предугадать реакцию зрителя. Но здесь у меня ничего не вышло». Поскольку его фильм вызывал неожиданно громкие вопли, а также смех, Хичкок обратился к главе студии Лью Вассерману разрешить ему заново аранжировать фильм, чтобы громкая реакция зрителей не мешала диалогам. Относительно сцены, сразу после той, когда Норман топит машину Мэрион в болоте, Энтони Перкинс вспоминал: «Вся сцена в скобяной лавке [когда женщина покупает крысиный яд, а Лайла навещает Сэма] была практически не слышна из-за продолжающихся криков, вызванных предыдущей сценой. Лью Вассерман отговорил Хича от того, чтобы в некоторых сценах сделать звук громче, сказав: «Вы не можете этого сделать. Мы уже растиражировали фильм».

Альфред Хичкок предпринял турне для рекламы «Психо», только когда убедился, что в руках у него совершенно необычный блокбастер. «Вообще-то, завершив рекламное турне, — рассказывал Маршал Шлом, — мистер Хичкок хотел заняться подготовкой своего следующего фильма или работой с новым сценаристом. Но «Психо» полностью исключил такую возможность». С неослабевающей энергией и очень умело режиссер продолжал рекламировать картину по всему миру. Где бы ни показывали фильм, ситуация была одна и та же: длинные очереди, зрители на сеансах кричат и хохочут, а Хичкок продолжает наращивать свою новую репутацию мастера триллера.

Домашний успех фильма принес девять с половиной миллионов дохода от показа в тринадцати тысячах кинотеатров, к чему добавились еще шесть миллионов долларов от показа фильма во всем мире. В Америке больше денег принес только «Бен-Гур». Но натурные съемки, дорогостоящий актерский состав, грандиозные декорации и пятнадцатимиллионный бюджет эпической картины Уильяма Уайлера — все это означало, что реально его стоимость была в шестнадцать раз больше стоимости «Психо». Хичкок ожидал, что его коллеги по кинематографу признают его достижения. «Он восторгался своей экономностью, — вспоминал оператор Леонард Саут. — «Психо» он создал из ничего, и гордился этим».

Касательно первой волны смешанной реакции на «Психо», Хичкок выбрал тактику «обождем и посмотрим». Такие предыдущие фильмы Хичкока, как «Иностранный корреспондент», «Тень сомнения», «Дурная слава», «На север через северо-запад» и «Головокружение», в наше время признаваемые великими достижениями кинематографа, после первого выхода на экран тоже получили неоднозначную критическую оценку. Феномен «перевертыша», который произошел с несколькими его фильмами, заставил режиссера думать: «Мои фильмы из провальных превращаются в шедевральные, но никогда не бывают признаны успешными!» Резкое изменение отношения критиков к его творениям никогда не позволяло Хичкоку тешить свое эго успехом таких работ, как «Таверна «Ямайка», «Дело Парадайна» или «Страх сцены». Тем не менее режиссер верил, что у «Психо» будет более счастливая судьба.

Сценарист Джозеф Стефано говорил: «Хича раздражало [что «Психо»] получил несколько плохих отзывов, которые, как ему казалось, были основаны на том, что он не позволил прессе увидеть фильм заранее. Фактически, один из критиков сказал мне, что он «зарезал» фильм именно поэтому». Джон Рассел Тейлор, работавший в «Лондон таймс» с начала 60-х до 1973 года, вспоминал: «Многие критики оскорбились тем, что им было предложено посмотреть фильм вместе с рядовыми кинозрителями, и еще потому, что их не пускали на сеанс, если они опаздывали». В 1978 году Кеннет Тайнан написал в «Лондон обсервер»: «Главный грех Хичкока был в том, что он разозлил критиков до того, как они увидели фильм. Он письменно обратился к ним не выдавать содержание картины и заявил, что никто не будет допущен в зал после начала сеанса. Поэтому они начали писать о фильме, уже обозленные и раздраженные. И то, о чем они писали, не имело отношения к фильму, но отражало лишь состояние их уязвленного эго, потому что фильм имел успех у зрителей».

Джанет Ли, больше привыкшая к тому, что критики ее больше недооценивали, чем атаковали, защищала стратегию Хичкока в отношении показа картины в кинотеатрах: «Позволить нескольким критикам увидеть фильм в просмотровом зале было бы ошибкой». Возможно. Тем не менее, несмотря на все раздражение, испытанное журналистами в отношении рекламной стратегии Хичкока, ничто из ранее созданного режиссером не могло подготовить критиков и зрителей к той черной комедии, или леденящему кровь готическому фильму ужасов, которым оказался фильм «Психо».

«Черное пятно на успешной карьере», — писал Босли Кроутер из «Нью-Йорк таймс». Журналист заключил, что «Психо» оказался «…слишком вялый для мистера Хичкока, и слишком детализированный». Однако тот же Кроутер возглавил группу критиков, изменивших впоследствии свое мнение. Он внес фильм в свой список десяти лучших картин 60-х годов и в 1965 году отозвался о фильме Романа Полански «Отвращение» как о «психологическом триллере в классическом стиле фильма «Психо». Критик Ванда Хейл в своем обзоре в «Нью-Йорк ньюс» отзывается о фильме весьма положительно: «Напряжение нарастает постепенно, но, несомнено, до самого высокого уровня возбуждения. Игру Энтони Перкинса можно считать наилучшей за всю его карьеру… А Джанет Ли никогда не была столь превосходной».

Критик из журнала «Эсквайр» Дуайт Макдональд считал, что «Психо» «всего лишь один из этих двухчасовых телешоу бессмысленного содержания и реалистических подробностей», и утверждал, что это есть «отражение самого отвратительного, убогого, коварного и садистского умишки». С другой стороны, Эндрю Саррис из нью-йоркского еженедельника «Голос Гринвич-Вилледж» определил «Психо» как первый американский художественный фильм со времен фильма «Печать зла», достойный встать в один ряд с великими европейскими фильмами. Пол Ф. Бакли из газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» нашел, что «вряд ли можно забавляться, глядя на те формы сумасшествия, которые отражены на экране», но добавил, что фильм «завораживает вас, словно заклинатель змей». Джастин Гилберт из газеты «Нью-Йорк дейли миррор» считал, что «фильм сделан безупречно», а игра актеров «превосходна». «Это усмиренная молния», — писал Гилберт, называя фильм «сенсационным ужастиком». Обозреватель журнала «Тайм» был убежден, что видел «…одно из самых ужасных, самых тошнотворных убийств, когда-либо показанных на киноэкране. Крупным планом камера фиксировала каждое движение, каждый стон, конвульсии и кровотечение в процессе, превращающем человека в труп». На следующий год тот же журнал определил фильм Уильяма Касла «Со склонностью к убийству» как разбитной вариант «Психо» из первой десятки. В 1966 году «Тайм» пересмотрел свою оценку и теперь описывал «Психо» как «превосходный» и «мастерский».

Когда в сентябре и октябре «Психо» ураганом пронесся по Европе и Южной Америке, мнения тамошних критиков также разделились. В течение трех месяцев Хичкок, вместе с вице-президентом «Парамаунт» Джерри Пикманом и начальником отдела рекламы Мартином Дэвисом, ездил по трем континентам, настойчиво расхваливая свой новый триллер. Первая остановка в их рекламном турне была в Англии, где Хичкок сказал местному журналисту: «Мой новый фильм должен шокировать зрителей. Там происходят несколько ужасных событий. Это совсем не похоже на мои предыдущие фильмы. Люди постоянно говорят, что я повторяю свою основную тему — средний человек, попавший в трудную ситуацию. Теперь они увидят совсем другое кино».

Перед тем, как британская цензура выдала фильму сертификат «Х», они вырезали из фильма кадр, в котором Энтони Перкинс разглядывает свои окровавленные руки, а также удалили шесть кадров, где Мать вонзает нож в детектива у основания лестницы. [Зрители в некоторых американских городах, благодаря требованиям Национального легиона благопристойности, никогда не видели этих кадров.] Возможно, как заметили многие, суждения некоторых критиков о фильме Хичкока были искажены не только потому, что их вынудили смотреть фильм вместе с рядовыми зрителями, но и потому, что им пришлось тридцать пять минут просматривать рекламные ролики и анонсы. «Один из наиболее отвратительных и омерзительных фильмов, когда-либо созданных», — писал один из критиков.

Один из сотрудников журнала «Сайт энд саунд» заявил: «Психо» приближается к восхитительному равновесию между содержанием и стилем, чего Хичкоку не удавалось достичь в течение многих лет». Но он назвал фильм «весьма незначительной работой». В.Ф. Перкинс из «Оксфорд опинион», возможно, желая уколоть своего коллегу, предложил повторный просмотр: «В первый раз это всего лишь превосходная забава, действительно, «очень незначительный фильм». Но когда неуместная «таинственность» больше не отвлекает от героев фильма, «Психо» становится невероятно интересным и не менее захватывающим». Тот же критик особо отметил, как «впечатляюще превосходную», игру Джанет Ли, Энтони Перкинса и Мартина Болсама, а также «массу напряженности», которые Хичкок сумел вытянуть из них в эпизодах. Критик писал: «В деле создания эффекта присутствия чего-то недосказанного этот фильм превзошел даже Тенесси Уильямса». В.Ф. Перкинс делает заключение, что суть фильма в том, чтобы «соответствовать исключительно жанру трагедии. Именно таким, в конечном итоге, является сам Хичкок».

Критик из «Дейли экспресс» озаглавил свою статью, посвященную «Психо», «Убийство в ванной и скука в зале», где писал: «Невероятно грустно наблюдать, как по-настоящему великий человек делает из себя дурака». Другой обозреватель узрел следующее: «Когда король триллера начинает копаться в выгребной яме такого сорта, ему пора отречься от престола». Сладко-ядовитая Кэролайн А. Лежен в своем обзоре сулила не выдавать концовку фильма: «По простой причине, что мне так наскучило и было так противно от всей этой мерзкой истории, что я не удосужилась досмотреть ее до конца. Мой дорогой Хичкок, ваш указ может не впустить меня в кинозал, но и удержать меня в нем вы тоже не властны». Для французского журнала «Кинематографические тетради» критик написал: «Этот фильм имеет структуру преисподней Данте, где концентрические круги сужаются все больше и больше, уходя в глубину. Каждая сцена становится уроком в определенном направлении, восхищая не только своей точностью, остротой и силой, но и красотой. Возможно, Хичкок в этом фильме раскрывается почти полностью. Иначе как бы я ощутил, что проник в тайны шестидесятилетнего человека?»

К облегчению Хичкока, удивительно мало критиков, даже французских, писали о том, как сильно на «Психо» повлиял фильм «Дьяволицы». Французский режиссер откровенно демонстрировал высокомерное равнодушие к работе своих американских коллег. Вероятно, он чувствовал себя более свободно, отображая самое интересное в европейской современности. Сходства между фильмами «Дьяволицы» и «Психо» лежат на поверхности — черно-белая съемка, неряшливая обстановка арендуемых комнат, безжалостные, отчаявшиеся и разочарованные герои, похожие прически Джанет Ли и Симоны Синьоре — тематические, визуальные и структурные мотивы. Например, подобно героиням Николь Хорнер и Кристины Деласаль в фильме «Дьяволицы», отчаявшаяся, импульсивная Мэрион Крейн опрометчиво решает, что чужие деньги покончат с «ее безысходностью». Во «втором акте» обоих фильмов потрепанный, неприметный с виду детектив (в первом фильме инспектор Фише в исполнении Шарля Ванеля, во втором Милтон Арбогаст в исполнении Мартина Болсама) появляется, чтобы сбить с толку главных героев. Так же, как Клузо с его трупом в ванне, Хичкок ставит свою центральную, страшную сцену убийства в душе. Коварные герои в фильме «Дьяволицы» прячут труп в зловонном бассейне. В фильме «Психо» у Нормана Бейтса есть свое ненасытное болото. В фильме «Дьяволицы» крупным планом показан нервно двигающийся кадык (в фильме «Психо» Норман нервно глотает леденец, когда его допрашивает Арбогаст), и опять слив в ванне. Совершенно ясно, что главным смыслом обоих фильмов является неожиданный, «лихо закрученный» финал.

Даже высказывания Хичкока и Клузо по поводу их кинокартин звучат одинаково. Клузо вспоминал: «Мне хотелось лишь позабавиться самому и развлечь того ребенка, который скрыт в сердце каждого из нас, ребенка, который прячется под одеяло и просит: «Папочка, папочка, напугай меня». Хичкок говорил о своем фильме: «Психо» я создавал как забаву. Для меня это развлекательный фильм… Это похоже на путешествие по дому с привидениями на ярмарке или катание на американских горках».

Проведение таких сравнений между фильмами и их создателями потребует от киноведов более аналитического взгляда, чем это было во времена «жанрового» или массового развлекательного кино. Потребуется также, чтобы журналисты более скептично восприняли публичные заявления таких затейников, как Хичкок, о своей работе. Как в 1965 году заметил критик Робин Вуд о самобытной, уму непостижимой личности Хичкока: «Никогда не верьте художнику — верьте его сказке». Вот что говорил Вуд о заявлениях режиссера прессе по поводу «развлекательных» аспектов фильма «Психо»: «Нет надобности говорить, что это не должно повлиять на оценку самого фильма. Для создателя «Психо» заявление о том, что он считает его «развлекательной» картиной, может быть воспринято как попытка сохранения собственной вменяемости. Для критика такая оценка, и, тем более, его одобрение на этом основании, совершенно непростительна. Хичкок сам не осознает, какой он великий художник».

Тем не менее во время выхода на экран фильма «Психо» глубокое критическое изучение популярных «развлекательных» фильмов еще не вошло в моду. В начале шестидесятых годов критик Эндрю Саррис принял и импортировал в Америку понятие politique des auteurs, или «авторская политика», впервые предложенное в Париже кинорежиссером Франсуа Трюффо в 1954 году. Трюффо и другие деятели, внесшие вклад в «Кинематографические тетради» — такие как Эрик Ромэр и Клод Шаброль, которые вскоре сами станут кинематографистами, — воспринимали режиссера как «автора» кинофильма. Истинный статус авторского кино обсуждался, только если фильмы режиссера отличались особым стилем, сильной индивидуальность и идейностью. Поэтому критики «Тетрадей» и их приверженцы глубоко анализировали такие фильмы, как «Не тот человек» Хичкока, «Разведчики» Джона Форда или «Рио Браво» Ховарда Хоукса в поисках нюансов, темы, символизма и подтекста, — и делали это так же старательно, как другие изучали бы работы Микеланджело Антониони, Ингмара Бергмана, Федерико Феллини или Алена Ренэ. Как суммировал Винсент Кэнди в «Нью-Йорк таймс»: «Согласно кредо «Тетрадей», если яблоко может вдохновить на создание великого живописного полотна, то фильмы про загадочное убийство — «Лаура», или «Психо», или «Леди из Шанхая» — можно считать великими кинофильмами».

В 1957 году Ромер и Шаброль опубликовали во Франции первое объемистое исследование творчества Альфреда Хичкока. Будущие режиссеры исследовали его первые сорок четыре фильма, уделив особое внимание католицизму и таким повторяющимся мотивам, как «распределение вины» между «невинным» героем и «менее невинным» антигероем или героиней. После публикации в 1966 году длинных бесед Трюффо с Хичкоком, мастер саспенса мог рассчитывать на то, чтобы попасть в абсолютную тройку победителей. Трюффо, который блестяще справился с задачей перехода от теории к режиссированию, уже был объявлен лидером французской «новой волны» за такие фильмы, как «400 ударов» и «Жюль и Джим». Трюффо также помог Жан-Люку Годару снять «На последнем дыхании», еще одно ключевое событие в новом кинематографическом движении. Такие фильмы, как «Хиросима, моя любовь» и «Любовники» режиссеров, выпестованных «Кинематографическими тетрадями», сделали создателей «новой волны» объектом поклонения кинозрителей. Трюффо настойчиво добивался, чтобы Хичкока воспринимали всерьез, как истинного творца. Ко времени публикации «Хичкок/Трюффо» многие обозреватели объявили фильм «Психо» произведением искусства, а Хичкока культовой фигурой. Трюффо завещал таким критикам, как Питер Богданович, Джон Рассел Тейлор и Робин Вуд, возвести Хичкока в ранг иконы.

Конечно, в 1960 году международное признание фильма и его режиссера едва брезжило в исторической перспективе. На тот момент, однако, страдания Хичкока от многочисленных ударов и колкостей со стороны критиков эффективно залечивались огромными кассовыми сборами. В Колумбии, где фильм был показан под названием «Психоз», были побиты все рекорды, и так было по всей Южной Америке, в Португалии, Италии, Германии, Индии и Китае. В Париже, где фильм шел также под названием «Психоз», за пять дней доход составил 34 000 долларов, заставив ликующего прокатчика телеграфировать на «Парамаунт», что «фильм побил все мыслимые и немыслимые рекорды».

Вызвав смешанные чувства у Хичкока, появилось почти единодушное неприятие романа Роберта Блоха, по которому был снят фильм. Многие обозреватели обвинили книгу в том, что она была много хуже сценария, написанного Джозефом Стефано. Блох, спустя десятилетия, продолжал возражать: «Большинство «киноисториков», особенно британских, писали, что «Психо» — всего лишь короткий рассказ в культовом журнале, или что Хичкок сделал из этой маленькой вещицы нечто великое. Вывод был таков, что он придумал все то, на чем, казалось, был построен фильм (убийство в душе главной героини почти в начале фильма, таксидермия), хотя все это было в моей книге».

Но больше всего Блоха обижало то, что, по его мнению, Стефано практически не пытался развеять веру в то, что именно он, как сценарист, был автором «Психо». В издании «Кто есть кто в Америке» биографический очерк о мистере Стефано упоминает его как автора «оригинального сценария» для фильма «Психо», а также для фильма «Обнаженное лезвие» (1961), триллера, снятого режиссером Майклом Андерсоном с Гари Купером и Деборой Керр в главных ролях. Последний фильм фактически снят по роману «Первый поезд в Вавилон» писателя Макса Эльрика. В статье про фильм «Обнаженное лезвие» также было написано: «Только тот, кто написал сценарий «Психо», способен написать сценарий для фильма «Обнаженное лезвие». В 1969 году «Юниверсал» рекламировал фильм «Глаз кошки» по сценарию Стефано с такой же льстивой припиской.

Несмотря на то, что Хичкока никогда нельзя было обвинить в великодушной признательности, есть некоторые предположения, что он разделял обиду Блоха. Режиссер сказал интервьюеру Чарльзу Хайаму: «В целом сценарист много сделал в плане диалогов, но не в плане идей». Роберт Блох говорил: «То, что Хич сам начал признавать мою работу, было очень любезно с его стороны. Если бы я [написал] сценарий, я бы знал, что не смог бы вывести на экран типаж Рода Стейгера. Это было бы так же «удивительно», как если бы Флора Робсон слонялась вокруг и представлялась — вздох! — как убийца в финальной сцене. Такой отвлекающий маневр, как омоложение Нормана, превращение его в более привлекательного мужчину, было, в общем-то, правильно и сработало безупречно. Я начал роман с Нормана, не вдаваясь в подробности отношений между героиней и ее любовником. Он также удлинил поездку к мотелю и ввел возможного преследователя в виде полицейского. Во всем остальном он придерживался романа — очень, очень близко к нему. Там все есть, до последних слов: «Я даже мухи не обижу».

В зависимости от требований местной цензуры в разных странах, зрители видели несколько различающиеся между собой версии картины. 21 ноября цензура Сингапура укоротила сцену убийства детектива Арбогаста и потребовала вырезать второй кадр мумифицированного трупа миссис Бейтс. Британские цензоры, уже избавившись от кадров, где Норман рассматривает свои окровавленные руки во время уборки в ванной после убийства Мэрион, сделали дополнительные сокращения в диалоге. Несмотря на эти различия, все лето до самой осени 1960 года толпы зрителей ломились на «Психо». Прокат оказался чрезвычайно успешным. На языке кинематографа, у картины были «ноги». Вернувшись из Европы, Хичкок получил от «Парамаунт» чек на прибыль от первого квартала: два с половиной миллиона долларов. Хичкок подшил в файлы и классифицировал наиболее вразумительные, или, напротив, забавные из тысяч писем, полученные им от поклонников фильма. Среди этих писем были несколько от критика Босли Кроутера из «Нью-Йорк таймс». Поначалу он назвал фильм «позорным пятном» в карьере Хичкока. Когда фильм «Психо» превратился в культурный феномен, Кроутер пересмотрел свои суждения в печати и назвал фильм Хичкока достойным последователем фильма Фрица Ланга «М» (1930) и фильма Анри-Жоржа Клузо «Дьяволицы». Ко времени публикации статьи Кроутера 28 августа 1960 года в «Таймс», критик присоединился к голосам тех, кто защищал «Психо» от нападок цензуры и откровенного запрета фильма.

Другие «фанатские» письма могли бы просто «зарезать» Хичкока, который был чрезвычайно внимателен к деталям. Многочисленные жалобы от офтальмологов указывали на технический недочет: в кадре, где убитая девушка лежит на полу ванной и лицо Джанет Ли показано крупным планом, ее зрачки сужены, а не расширены, как это должно быть у настоящего трупа. Одна капля белладонны все исправила бы», — советовал доктор. В фильме «Исступление» (1972) режиссер учел это замечание, когда снимал крупный план актрисы Барбары Ли-Хант, исполнившую роль жертвы изнасилования и удушения сумасшедшим продавцом фруктов. После того как она была задушена, ее зрачки были должным образом расширены.

Хичкок сохранил также много похвальных писем от своих поклонников, но гневных писем было гораздо больше. Одна женщина писала: «Мне безразлично, станете ли вы и дальше снимать такие же фильмы, как «Психо», потому что, поверьте, я их смотреть не буду». Больше всего режиссеру нравилось письмо от оскорбленного канадца, поклонника классической музыки, который выразил недовольство тем, что во время сцены, когда Вера Майлз обыскивает спальню Нормана Бейтса, звучит бетховенская Героическая симфония. Он назвал это «прямым оскорблением композитора и очень слабой попыткой доказать, что его музыка годится только для лунатиков».

Естественно, дурная слава, окружавшая фильм «Психо», все выше поднимала его статус среди самых посещаемых и обсуждаемых кинофильмов 1960 года. «Когда мы снимали «Психо», — признался ассистент режиссера Хилтон Грин, — все на съемочной площадке знали, что мы снимаем хороший фильм. Когда он вышел на экран, то это был не блокбастер. Но со временем он становился все популярней и популярней». Кинооператор Хичкока Леонард Саут сказал, что поначалу «Психо» «удивлял» режиссера. «Вот вам кусок дерьма, — однажды сказал Хичкок Сауту, — а деньги не перестают сыпаться». Писатель Джозеф Стефано также вспоминал встречу с Хичкоком за обедом, сразу после выхода фильма на экран. «Я вошел и увидел Хича впервые после того, как начался весь этот шум и суета. Он посмотрел на меня совершенно недоуменно и просто пожал плечами». Костюмер Рита Риггс, которую Хичкок нанял для работы над своими следующими двумя фильмами, рассказывала: «Мистер Хичкок был потрясен, что этот простой черно-белый фильм заработал столько денег. Помню, как он говорил, что «теперь из-за налогов надо поспешить снять еще один фильм!».

Не все критические замечания, которым подвергся фильм «Психо», приветствовались Хичкоком. С тридцатых годов режиссер привык полагаться на собственное мнение. Тем не менее никогда прежде его заявления в прессе не исследовались социологами и психологами на предмет поиска скрытых смыслов и подтекстов. И никогда прежде Хичкок не получал нагоняев за моральные образы, представленные в одном из его фильмов. «Психо» склоняли в рамках серьезных и фривольных обсуждений таких социальных явлений, как рост преступности, сокращение продаж матовых занавесок для ванн, угрожающее распространение жестокости, особенно в отношении женщин, и сокращение клиентуры мотелей. В своих интервью Хичкок прятался за беззаботными речами, написанными для него Джеймсом Аллардайсом. Хичкок охотно носил маску создателя «развлекательных фильмов». Казалось, что режиссер не хотел — или не мог — реагировать на такие обвинения по-другому.

Девятнадцатилетний Лерой Пиньковский получил пожизненное заключение за «прикольное убийство» четырнадцатилетнего подростка. Пиньковский якобы признался, что посмотрел «Психо» несколько раз, и фильм сильно на него подействовал. Когда полиция арестовала двадцатидевятилетнего Генри Адольфа Буша за убийство трех пожилых женщин, он также признался, что пошел на преступление под влиянием фильма Хичкока. Репортеры настаивали, чтобы режиссер сделал заявление. «Эти юноши убивали и прежде, — ответил режиссер, кажется, по поводу одного из молодых людей. — Хотелось бы знать, какие фильмы они посмотрели тогда. Или они сделали это, выпив шоколадно-молочного коктейля?»

По просьбе журнала «Редбук» Хичкок согласился поговорить с психиатром доктором Фредериком Вертамом, автором и известным противником жестокости в средствах массовой информации. Их диалог, опубликованный в журнале, свидетельствует, что Хичкок не собирался сдаваться. Признавшись, что фильм «Психо» он не смотрел, Вертам несколько раз пытался заставить режиссера признать, что жестокость в фильме была показана «немного четче, чем это было бы представлено, скажем, лет пятнадцать тому назад?». На что Хичкок ответил: «Всегда чувствовал, что для достижения максимального воздействия на зрителя на экране надо показывать как можно меньше. Иногда необходимо воспользоваться некоторыми элементами жестокости, но только тогда, когда для этого есть очень веские основания». Вертам настаивал: «Но был ли этот фильм более жесток, чем обычно?» В итоге Хичкок уступил: «Был». «Более жесток?» — спросил Вертам. «Более жесток», — ответил Хичкок. Вертам так и записал, и есть подозрение, что для него этот диалог был словно общение с особо тяжелым и замкнутым пациентом.

Психиатр надеялся вытянуть из режиссера хотя бы артистическое, если не моральное, оправдание такой жестокости. Тем не менее остается четкое впечатление, что Хичкок мог бы оправдать кровопролитие в «Психо» точно так же, как он оправдал Франсуа Трюффо в его рискованных начальных сценах. «Зритель меняется, — говорил Хичкок. — Думаю, теперь приходится показывать ему то, как в большинстве случаев он ведет себя сам». Следовательно, кинорежиссер подразумевал, что он всего лишь отражал, а не формировал стиль поведения человека.

В других журналах и на форумах Хичкок также играл роль беззаботного затейника. Пенелопа Хьюстон, автор «Тело в ковре», основной критик Хичкока в журнале «Сайт энд саунд», спросила режиссера: «Какова глубинная логика ваших фильмов?» На что он ответил: «Дать зрителю прочувствовать их». Человеку, чья дочь стала бояться принимать ванны после фильма «Дьяволицы», или мыться в душе, посмотрев фильм «Психо», Хичкок посоветовал «сухую чистку». Такие заявления и другие, им подобные, только распаляли споры и обвинения тех, кто настаивал на том, что фильм «Психо» создал клинически больной, безответственный кинорежиссер, заинтересованный лишь в финансовой стороне дела. Надо было всего лишь посмотреть «Психо» или любой другой фильм Хичкока, чтобы понять, «что именно» преследовал режиссер. За приемами шокирования и нагнетания напряженности скрывается огромный пласт глубокого понимания хрупкости человеческой жизни. Сквозь фасад приключения и триллера проглядывается лютая ненависть Хичкока к жестокости, которую мы обрушиваем друг на друга во имя любви.

Стоило ли Хичкоку открыто огласить свою философию и проблематику, или же он просто надеялся, что зрители и критики сами разглядят все это? Оспорить можно любой вариант. «Меня больше интересует техника изложения сюжета средствами кинематографа, а не содержание фильма», — говорил он, отрицая всякое интеллектуальное содержание в своих творениях. Но во время интервью Хичкок часто производил впечатление человека поверхностного, а не эрудита, собеседника умно-скрытного, а не открытого. Кроме того, как кинематографист, он производил впечатление скорее искусного мастера, более страстного и интуитивного, чем эрудированного. В любом случае Хичкок, казалось, любил произносить такие слова: «Всегда снимал фильмы, подобные «Психо», с чувством юмора». Его картины заставляли людей говорить о них.

После фильма «Психо» Хичкока стали изучать и звать на интервью, как никогда прежде. Кинофильм утвердил его статус могущественного режиссера, которому больше всего подражали и завидовали, что привело к еще большему поголовному стремлению изучить его творчество, подвергнуть его психоанализу, испытать и осудить. Есть свидетельства, что международная шумиха вокруг «Психо» нарушила отлаженный внутренний механизм работы мира Хичкока. «Его внутреннее эго было немалых размеров, — вспоминал кинооператор Леонард Саут, знавший режиссера с 1950 года. — Он знал только, что успешен, что он мог снимать фильм, о чем только ни пожелает». Писатель Джозеф Стефано комментировал: «Фильм «Психо» гораздо больше повлиял на Хичкока, чем Хичкок на фильм. В течение долгих лет человек живет с убеждением, что его недооценивают, хотя и любят, уважают, хорошо платят; но глубоко в душе он сознает, что никто по-настоящему не знает, какой он хороший. Вдруг появляется эта странная маленькая картина, и все начинают говорить о его работе, о том, кто он есть. Они начинают говорить: «Ты был прав. Ты действительно хороший!»

Как бы Хичкок сам ни оценивал свою работу, после «Психо» кинематографисты и журналисты и вправду стали рассказывать ему, какой он замечательный. По всему миру появились музеи, представляющие в ретроспективе его творческий путь. После отзывов критиков из «Кинематографических тетрадей» о «Психо» увлечение Хичкоком продолжает расти. «Если кому-то хочется слышать дифирамбы творчеству режиссера, — писал в «Нью-Йорк таймс» Винсент Кэнди о поклонении авторскому кино Хичкока, Ховарда Хоукса и других, — то это сам режиссер. Поклонники Хоукса и Хичкока живо переживали на сеансах фильмов «Как я был невестой на войне» [Хоукс, 1949] и «Жена фермера» [Хичкок, 1928], и режиссеры покорно терпели долгие часы изнурительных интервью эрудированных французских историков». Возможно, Хичкок пытался замаскировать свои двойственные реакции на всеобщее внимание, вызванное фильмом «Психо». Тем не менее некоторые из сотрудников режиссера верили, что начало́ появляться новое самосознание.

Беседуя с корреспондентом из «ТВ Гайд» об обзоре в журнале «Нью-йоркер», где аспект «Психо» описан как «подсознательный», Хичкок возмутился: «Безмозглые идиоты! Будто я не знаю, что делаю. Моя методика серьезна. Я всегда полностью отдаю себе отчет в том, что создаю». Стефано заявил: «Думаю, что [Хичкок] был потрясен и немного оскорблен тем, что сделал такой малобюджетный фильм и получил такую реакцию зрителей, какой у него не было никогда прежде, даже когда он щедро тратил деньги. Это подобно тому, как если бы вы время от времени устраивали людям невероятные угощения, а потом вдруг подали бы жареные сосиски, и они сказали бы, что «это лучшее, что мы когда-либо пробовали». А как же все эти великолепные угощения, которые я им подавал ранее?»

Некоторые коллеги Хичкока предполагают, что «Психо» не только повысил его самооценку, но и усилил неуверенность в отношении его следующих карьерных шагов. Один из коллег режиссера полагал, что Хичкок вложил такой геркулесов труд в создание «Психо» для того, чтобы отсрочить поиски новых проектов (хотя его усилия принесли немалый доход). Тем не менее попытка отсрочить неизбежное могла бы негативно сказаться на самом режиссере. «Он был кинематографистом, — рассказывал скрипт-супервайзер Маршал Шлом. — И когда он не делал кино, у него появлялось ощущение, что он не живет».

Знакомый Хичкока однажды стал свидетелем того, как режиссер увлеченно беседовал с директором фирмы, занимающейся маркетинговыми исследованиями. Хичкок хотел знать точный ответ на вопрос, почему «Психо» стал таким грандиозным хитом. Коллега сказал: «Было впечатление, что Хичкок хотел сломать спину этому фильму, расщепить его на молекулы, чтобы понять, как сделать это же самое еще раз. Передо мной был человек, совершенно не похожий на того, кого я знал». Однако, возможно, более реальным в этом человеке было то, что Хичкок сразу же оставил идею, узнав, сколько ему будет стоить такое исследование.

Возможно, какое-то время он пытался бы скрыть под маской свое преображение — не только от мира, но даже от самого себя. Но со временем изменения, произошедшие в Хичкоке, стали проявляться на поверхности. В чрезвычайно благостном настроении он щедрой рукой послал писателю и критику Энтони Бушеру ящик прекрасного шампанского. Словно бы оправдываясь, режиссер телеграфировал писателю, который в своей колонке «Преступность на свободе» в «Нью-Йорк таймс» еженедельно подвергал разносу и режиссера и его команду: «Видите ли, права на «Психо» я купил после того, как прочел вашу статью». Вероятно, в припадке еще одного приступа щедрости Хичкок вел переговоры со своими финансовыми советниками о возможности распределения между членами своей съемочной группы процента от неожиданно огромного дохода от фильма. Режиссер Сесил Б. Де Милль уже проделывал такое после съемок фильма «Десять заповедей» (1956), когда фильм заработал более восьмидесяти миллионов долларов. Однако Хичкок все же отказался от этой идеи, заставив недовольного знакомого заметить: «Его решение было вызвано не щедростью, а налоговыми последствиями. Он заработал так много денег, что надо было их как-то спрятать». Ходили упорные слухи, что Хичкок нашел выход из положения, поделившись процентом с президентом «Эм-си-эй» Лью Вассерманом, якобы чтобы выразить свою признательность за удачные предложения по рекламе и прокату фильма, которые открыли для «Психо» золотые дали, но также чтобы скрыть свой собственный доход.

В Голливуде ничто не способно так быстро превратить клеветника в подобострастного льстеца, как большие деньги. Такой ветеран кинематографа, как Хичкок, не мог не знать этого закона. Всю свою жизнь режиссер гордился тем, что был равнодушен к мнению кинематографистов. «Мы [c миссис Хичкок] редко принимаем у себя дома, и так же редко выходим в свет, — изредка говорил режиссер журналистам. — Друзей у меня немного. В основном, бизнесмены». Тем не менее, как указывали знакомые и сотрудники Хичкока — например, Джозеф Стефано, — кинорежиссер жаждал признания равных, даже несмотря на то, что не доверял им. Несомненно, что Хичкок внимательно следил за изменениями во мнении кинематографического мира относительно «Психо». Один важный сигнал таких изменений прозвучал, когда британские критики определили первое место «Психо» наравне с британским фильмом Гая Грина «Сердитая тишина» (1960). Этот фильм получил такое же признание, и доход от него был на таком же высоком уровне. Помимо всего, Хичкок положил глаз на самый главный приз Голливуда — «Оскар».

 

Хичкок и «Оскар»: «вечная невеста?»

Если бы Академия кинематографии присудила фильму «Психо» награду за лучшую режиссерскую работу, победа для Альфреда Хичкока была бы наисладчайшей. Хичкок говорил в интервью, что он больше всего гордился тремя фильмами: «Тень сомнения», «Дурная слава» и «Неприятности с Гарри». И все же есть те, кто верит, что Хичкок надеялся завоевать «Оскара» за свою режиссерскую работу над «Психо», как результат не только значительных достижений, но и всей его жизни в кинематографе. Стал бы «Оскар» компенсацией Хичкоку за 1940 год, когда его фильм «Ребекка» получил «Оскара» как лучший фильм, но лучшим режиссером был назван Джон Форд за фильм «Гроздья гнева»? Стало бы это компенсацией за то, что Хичкок вернулся домой с пустыми руками после номинирования его фильмов «Спасательная шлюпка» (1944), «Завороженный» (1945) и «Окно во двор» (1954)? «Он просто мечтал об «Оскаре», — рассказывал Джозеф Стефано. — Прежде его много раз номинировали, но он так ничего и не получил. Признание в мире кинематографии было ему необходимо».

Хичкок прекрасно понимал, что «Оскары» никогда не имели отношения к искусству создания кинофильмов, скорее, премия отражала уровень их популярности или же это была чистой воды политика. По голливудским стандартам, Хичкок ко всему этому не имел никакого отношения. «Он был необычайно застенчив и с трудом общался с людьми на всевозможных мероприятиях, — говорил кинематографист Леонард Саут. — Очень многие принимали это за отчужденность и грубость. «О, этот надменный англичанин», — думали они». Очень долго Хичкок верил, что при выборе номинанта на премию «Оскар» «Эм-джи-эм» недооценила его фильм «На север через северо-запад» (1959) ради другого, более дорогого фильма. «Мне сказали, чтобы я не ждал никаких номинаций за свой фильм, — спустя годы вспоминал Хичкок в интервью, — потому что они хотели продвинуть фильм «Бен-Гур». Величественное, монументальное творение «Эм-джи-эм» по библейскому сюжету, созданное режиссером Уильямом Уайлером, было представлено в двенадцать номинациях. Романтический шпионский триллер Хичкока был отмечен только тремя. «Вечная невеста», — иронично заявил прессе Хичкок, имея в виду премию. Но есть подозрение, что его разочарование и затаенная злоба были подлинными.

Весной 1961 года Хичкок внорвь номинировался на получение «Оскара». Вместе с ним на звание лучшего режиссера претендовали Джек Кардифф («Сыновья и любовники»), Жюль Дассен («Только не в воскресенье»), Билли Уайлдер («Квартира») и Фред Циннеман («Бродяги»). Когда Джанет Ли была номинирована как лучшая актриса второго плана, она сказала прессе: «Думаю, что у меня такой же хороший шанс, как у других», имея в виду под «другими» Глинис Джонс («Люди заката»), Ширли Джонс («Элмер Гантри») Ширли Найт («Тьма наверху лестницы») и Мэри Юр («Сыновья и любовники»). С операторским талантом Джона Расселла соревновались Джозеф Лашель («Квартира»), Чарльз Б. Ланг-младший («Факты из жизни»), Эрнест Ласло («Пожнешь бурю») и Фредди Френсис («Сыновья и любовники»). Художники-постановщики фильма «Психо» Роберт Клэтворти и Джозеф Херли соседствовали в своей номинации вместе с Александром Траунером и Эдвардом Г. Бойлем («Квартира»), Джозефом Макмилланом Джонсоном, Кеннетом А. Рейдом и Россом Доудом («Факты из жизни»), Томом Морахэном и Лайонелом Коучем («Сыновья и любовники») и Хэлом Перейрой, Уолтером Тайлером, Сэмом Комером и Артуром Крамсом («Визит на маленькую планету»).

Среди десятков поздравительных телеграмм, полученных Хичкоком, была одна от Джанет Ли и Тони Кертиса: «Если это значит быть «Психо», то готовы быть такими всегда». Поздравляем с номинацией и удачей». Телеграмма сценариста Эрнеста Лемана, номинированного годом ранее за фильм «На север через северо-запад», гласила: «Рад был узнать о вашей номинации. Поздравляю и все такое. Надеюсь, вы в порядке и счастливы». Энтони Перкинс прислал: «Очень рад за вас. Надеюсь, так будет всегда». Хичкок ответил незаслуженно обиженному Перкинсу: «Мне стыдно за ваших коллег-актеров». Если бы Хичкок был в более благодушном настроении, он мог бы утешить композитора Бернарда Херрманна, чью зажигательную музыку никак не отметили. Каковы бы ни были мотивации Хичкока в то время, он направил Херрманну восторженное письмо. Ответ композитора гораздо более точно выражает его отношение к работе над музыкой для кино, чем любые характеристики биографа: «Написание музыки для фильмов и телевидения во многом очень неблагодарное занятие. Часто твои усилия едва замечают, и не потому, что музыка плохая или картина не очень успешна, но потому, что музыка воспринимается как должное».

17 апреля 1961 года среди увешанных бриллиантами, полных надежд, нетерпеливых претендентов и гостей выставочного центра в Санта-Монике на 33-й церемонии награждения премией Академии кинематографических искусств и наук появились Альма и Альфред Хичкок, редкие участники многолюдных мероприятий. Сид Чарисс (которую «Эм-джи-эм» рекомендовал Хичкоку на главную роль в фильме «На север через северо-запад») и ее муж Тони Мартин объявили победителем в номинации «лучший кинооператор» не Джона Расселла, а Фредди Френсиса, фильм «Сыновья и любовники». Затем Тина Луиз и Тони Рэндал вручили «Оскара» главному художнику фильма «Квартира», а не фильма «Психо». После того как Хью Гриффит назвал имя Ширли Джонс, а не Джанет Ли, в номинации «лучшая женская роль», осталась одна вероятная награда для «Психо». Джина Лоллобриджида сексуально промолвила: «Победитель — Билли Уайлдер за фильм «Квартира»!» И снова Хичкока обошли. «Сомневаюсь, что Хичкок чувствовал, что его работа когда-либо была оценена по-настоящему, как, по его мнению, она заслуживала, — вспоминал Джозеф Стефано. — Думаю, он так никогда и не понял, почему «Оскар» ему не достался. Он считал, что кинематографисты ему завидовали. От всего этого он страдал».