1

Вчера они расстались. Данила смог довезти её до автобусной станции. Было страшно об этом подумать, но казалось Зое, что видит она своего брата в последний раз. Уж очень плох он был: землистое лицо с разлившейся вокруг губ синевой, надсадный кашель, неуверенная шаткая походка. Хоть и старался он по-гусарски храбриться, но не удавалось ему скрыть свою слабость и боль.

Да и она сама была не намного лучше, прокатился каток судьбы по ним обоим. Совсем её братишке было худо и она ничем не могла ему помочь. Сознавать это было отчаянно тяжело. Хотелось не выпускать его руки из своей, находиться неотлучно рядом, выхаживать час за часом, день за днем, и вытянуть брата из этой глубокой пропасти, в которой он оказался. Но рядом с ним стояли теперь совсем другие, чужие люди и никому из них жизнь Данилы была не дорога так, как ей, и пробиться через эту стену казалось ей не под силу.

Изменить что-либо было невозможно, слишком трудные испытания выпали на их долю, не в меру тяжелые удары судьбы пришлось им вынести… Кто-то вспоминал о перестройке конца 80-х и о лихих 90-х годах, но для Зойки и Данилы, как и для многих других их соотечественников слилось всё это время с 1985 по 1999 годы в одну черную полосу потерь и потрясений, в пятнадцать лет лихолетья. И стояли они теперь опустошенные, оглушенные и искалеченные, как после атомного взрыва длиною в пятнадцать лет, и ни во что уже не верили, ничего светлого впереди не ждали. Еще не старость, но жизнь подошла к концу.

А позади была общая, полная надежд юность, и хотя позднее разбросало их по разным городам и весям, и долго они жили в разных мирах, но всегда знали, кто и чем дышит, и что с каждым происходит. Как будто с самого начала и до конца были их жизни связаны неразрывными прочными узами…

 

2

Данила Лемехов, или, как его любовно называли домочадцы, Даня, Данька, Данилка, родился и вырос в маленьком городке Буе Костромской области.

Этот город известен очень давно и, как всякий старинный город, имел свою неповторимую историю. Он расположен в Верхнем Заволжье на левом берегу реки Костромы при впадении в неё реки Вексы. Совсем рядом с Буем обнаружены два древних поселения времен неолита, причём первое из них Векса-8 относилось аж к VI–V тысячелетию до н. э., а второе «Векса-10» к III–II тыс. до н. э. Археологи в этих местах раскапывали во множестве предметы, указывающие на существование здесь древних людских поселений – керамику, наконечники стрел, орудия труда и т. д.

Старинная Никоновская летопись рассказывает о том, как в январе 1536 года «били челом и великому князю и его матери из Костромского уезда волость Корега, Ликурга, Залесье, Борок Железный, чтобы государь пожаловал, велел поставити город того ради, что тамо волости многие, а от городов далече. И князь великий и мати его великая княгиня велели поставити на Кореге Буй-город». Историки полагают, что построение крепости в эти далёкие времена было вызвано необходимостью защитить восточные рубежи Русского государства от набегов казанских татар, мордвы и черемисов. Однако через двадцать лет после постройки, в 50-х годах 16-го века, город Буй потерял военное значение, ведь Казань была взята и набеги прекратились. Но пожалованный город продолжал жить и расстраиваться, несмотря на то, что располагался он всего в 40 верстах от древнего Галича. В Буй по повелению Бориса Годунова сослан в 1587 году знатный воевода, князь Андрей Иванович Шуйский, и здесь же он по приказу царя был через два года убит.

К концу 18-го столетия стал Буй уездным городом, а во время екатерининской административной реформы был составлен городской план, предусматривающий строительство девяти главных улиц, отходивших от центра города. Большинство жителей в это время время представляли мещане, то бишь крестьяне, занимавшиеся каким-либо ремесленным промыслом – гончарным, скобяным, кожевенным, валяным, шерстяным, малярным, кузнечным, маслобойным и т. д. В конце 19-го века здесь открылись и стали процветать винокуренный и лесодобывающие предприятия, и следствием этого стал рост численности городского населения. Винокуренный завод А. Ф. Кудрявцева силами всего 40 работников производил ежегодно около 600 тысяч литров водки, причём замечательно высокого качества. Эта знаменитая водка производилась на основе мягкой болотной воды и находила сбыт во многих русских городах, даже в столицах, Москве и Петербурге. Владельцами местных лесообрабатывающих предприятий были известные во всей России представители дворянского рода Сипягиных, а также В. П. Пухов и Н. С. Яковлев. Завод «Хвоя» принадлежал предводителю дворянства Буйского уезда и главе уездной земской управы Андрею Васильевичу Перелешину, который, как и многие другие представители высшего сословия, был в годы революции расстрелян.

Расцвету города способствовало строительство в начале XX века железнодорожного пути из Петербурга и Вологды на Вятку и далее в Сибирь, северной ветки Великого Сибирского пути. Впервые поезд со станции Буй до древнего Галича отправился в ноябре 1906 года и с этого времени превратился Буй в узловую железнодорожную станцию. После революции 1917 года население города постоянно увеличивалось, как в связи с расширением железнодорожного сообщения, которое было проведено по железнодорожному мосту через реку Кострому, так и по причине включения в чёрту города новых поселений.

В годы Великой Отечественной войны почти всё мужское население Буя, более пятнадцати тысяч буевлян ушли на фронт и половина из них не вернулась домой. Многие же из тех, кто всё-таки вернулся, пришли домой раненными и покалеченными. Отец Данилы, Иван Васильевич Лемехов воевал на Ленинградском фронте, был тяжело ранен уже в первые месяцы войны и вернулся домой без ноги.

Данька появился на свет в трудные послевоенные годы, мать его была учительницей математики в средней школе, а отец, несмотря на увечье, трудился механиком на местном деревообрабатывающем предприятии. Мать Данилы, Антонина Павловна отличалась сильным, волевым, непререкаемым характером, а отец, Иван Васильевич был человеком добрым, мягким и обладал редким природным обаянием. Есть такие люди, которые при встрече, и всем своим обликом и манерой общения и словами ими сказанными, вызывают невольное сочувствие, симпатию, любовь. Вот таким необыкновенным человеком был Иван Васильевич, и к тому же был он внешне красив особой, благородной красотой. Рассказывали, что мать его ещё до революции служила горничной в барском доме, а потом её спешно выдали замуж за местного гончара, а тут и Ванюша народился. Ходили в городе слухи, что был Иван Васильевич незаконнорожденным дворянским отпрыском, во всяком случае его внешность и манеры невольно наводили на такие мысли.

Данила с детства обожал своего отца и побаивался властной, решительной матери. Подрастающий паренек всё больше лицом и фигурой походил на отца.

Был Буй известен своими старинными историческими памятниками – крепостным валом XV–XVII веков, и более современными постройками: церквями, Благовещенским собором, зданием Дворянского собрания, ансамблями станции Буй и главного локомотивного депо начала XX века.

Был город по-своему красив, но Данила Лемехов считал Буй провинциальной глушью, «деревней» и всей душой стремился перебраться в одну из столиц, в Москву или Ленинград. Он мечтал окунуться в шумную жизнь большого города, только там рисовал он себе мысленно картины своего блистательного будущего. Были у него большие планы и решил он после окончания школы поступать в Московский авиационный институт, который был ведущим высшим учебным заведением по подготовке инженеров авиационной и космической техники.

 

3

Зоя Боголюбская и Данила Лемехов были двоюродными сестрой и братом, к тому же погодками. Девять месяцев в году жили они порознь, каждый в своем мире, Зоя – в Москве, а Данила – в Буе, но каждый год на летние каникулы отправляли родители Зойку к бабушке в Буй, и вот эти три месяца они с Данилой практически не расставались. Съезжалась к бабушке тогда вся большая семья, её четыре дочери со своими мужьями и детьми. Внуков у бабушки было семеро, эти веселые ребята всё лето проводили в играх, шумных баталиях, походах в лес и на речку. Любимой игрой Зойки и Данилы была «дочки – матери», причём они сами играли роль мам или пап, а их «детьми» становились любые старые раздрызганные игрушки – пупсы, потрепанный плюшевый мишка, кукла с разбитым носом, или даже утиные лапки. Иван Васильевич часто ходил на охоту, набьет он уток, разделает их, а лапки утиные доставались детворе. Зойка с Данилой поселяли своих «детей», эти утиные лапки в щели между дровами в поленнице, ходили друг к другу «в гости», угощали своих детей «рыбой» – древесной трухой и «кашей-малашей» – песком перемешанным с водой, или пекли им «оладушки» – это были высушенные на солнце лепёшки из той же «каши-малаши». К великому огорчению, вынуждены были дети и внуки к осени разъезжаться кто куда, а потом весь учебный год с нетерпением ждали нового лета и поездки в Буй к любимой бабушке.

С самого детства крепко сдружились Зойка и Данила и стали на всю жизнь близкими людьми. Зойкина родная сестра Ольга была значительно её старше, а младший брат Данилы Васька ещё в детский сад ходил, они же двое подходили идеально друг другу по возрасту, темпераменту и характеру. Что бы там не говорили, но сходятся, могут понять друг друга до конца лишь люди близкие по своему душевному складу, а Зоя и Даня были во многом схожи – оба мягкие, нерешительные, добрые, послушные, прилежные, одарённые, мечтательные. Хотя в основе их характеров таились большие различия: Зойка была человеком идеи, она ставила перед собой высокие цели и стремилась во что бы то ни стало их достичь; Даня же был человеком более приземленным и предпочитал далёким возвышенным целям повседневные радости.

Они в один и тот же год закончили школу, Зоя – одиннадцать классов в Москве с золотой медалью, а Данила – десять классов в Буе – с серебряной. В этот год в результате образовательного эксперимента Первого секретаря ЦК КПСC Н. С. Хрущева во всех школах Советского Союза образовался двойной выпуск, не только из одиннадцатых, но и из десятых классов. В результате этого в высшие учебные заведения устремилось небывалое количество абитуриентов и почти во всех институтах возникли безумно высокие конкурсы. Медалисты, какими были Зоя и Данька, имели право поступать в институт в отдельном потоке и быть зачисленными при условии отличной сдачи профилирующего экзамена. Но это было слабым утешением, ведь и медалистов в ведущие институты в этот год поступало по пять-шесть человек на одно место.

Данила, как и мечтал, подал документы в Московский авиационный институт (МАИ), а Зоя, поддавшись уговорам своей матери, решила поступать в 1-й Московский медицинский институт им. Сеченова (1-й МОЛМИ). Дане сразу же не повезло, он не смог сдать профилирующий предмет – математику на «отлично», получил лишь «хорошо». Пришлось ему продолжать поступать в общем потоке. Он сдал успешно все экзамены, но по конкурсу всё-таки не прошёл, проходной балл в том году был небывало высоким. Во всех высших учебных заведениях ребятам давались известные преимущества при поступлении в сравнении с девушками, именно на них делалась ставка, считалось, что из парней удастся выпестовать специалистов, которые поедут по распределению в отдалённые края нашей необъятной Родины, а девушки чаще оседали в больших городах и посвящали себя семье. Однако и это поступить Даниле не помогло.

Данила и его мать заметались, запаниковали, он бросился поступать на вечернее отделение, и там неудача! Но, к счастью, с теми же баллами Даня был зачислен на заочное отделение МАИ. В свою «деревню» Буй он возвращаться не захотел, решил остаться в Москве, и стал подыскивать работу, которая бы давала лимитную прописку и была обеспечена общежитием.

Ну, а Зоя сдала профилирующий экзамен по химии на «отлично» и сразу же была зачислена на первый курс 1-го МОЛМИ или «сеченовки», как студенты между собой называли этот институт. В её экзаменационном билете было три теоретических вопроса и задача. Преподаватель, взглянув в её билет, сказал задумчиво: «Ну что ж попробуй! Ни один из абитуриентов до тебя эту задачу решить не смог!». Зойка сразу увидела возможное решение этой головоломки, но, вспомнив слова экзаменатора, отбросила этот вариант, как слишком простой. Не могло быть того, чтобы другие умники и умницы, отличники и медалисты его не видели, наверняка они шли по тому же пути. Загвоздка должна была лежать в чём-то другом. Зоя стала напряжённо думать и в конце концов нашла совершенно особенное и необычное решение. Увидев написанный ей ответ, члены экзаменационной комиссии переглянулись и одобрительно заулыбались, все знали, что задача эта была очень сложной, на уровне первого-второго курсов химического факультета университета. Они не стали углубляться дальше в теоретические вопросы, а уверенно вывели пятерку в экзаменационной книжке девушки и поздравили её с поступлением. Им сразу же стал ясен высокий уровень знаний и подготовки этой абитуриентки. Подавая экзаменационную книжку, седовласый председатель экзаменационной комиссии внимательно посмотрел на миловидную, но бледную, измученную Зойку и нравоучительно изрек:

– Душа моя, у тебя большое будущее, но тебе надо гулять и спортом заниматься! Отдохнуть тебе незамедлительно надо!

 

4

Он, как в воду глядел. Зоя к экзаменам готовилась исступлённо, не жалея себя, практически не вставала из-за письменного стола и занималась по семнадцать-восемнадцать часов в сутки. Она крайне утомлялась, но продолжала работать. Последствия оказались катастрофическими, за два-три дня до решающего экзамена стала вдруг Зойка замечать, что ей стало трудно говорить, почувствовала, что губы и язык её не слушаются. Подошла к зеркалу и увидела, что с одной стороны слегка опустилось веко, уголки глаза и губ. Но думать об этом было недосуг и она продолжала упорно заниматься. Утром в решающий день мать Зойки, Валентина Павловна, напутствуя дочь перед экзаменом, вдруг пристально и испуганно вгляделась в её лицо и в страхе сжала руку дочери:

– Что мы с тобой сделали, девочка, – только и сказала она.

Ведь это она, железной рукой всё время подталкивала Зойку к упорным занятиям и изо дня в день твердила:

– Поверь мне, своей матери, если кто другой не поступит в институт, то может это и не страшно, выправится, но если не поступишь ты, то твоя будущая жизнь будет загублена навсегда. Слушайся меня, Зоя, я знаю твой характер и тебе добра желаю! – Валентине Павловне очень хотелось, чтобы дочь пошла по её стопам и стала врачом.

И послушная Зойка, которая чрезвычайно любила свою мать и ей бесконечно доверяла, неистово занималась. После вступительного экзамена вынуждена была Валентина Павловна отвести Зойку к невропатологу и оказалось, что у девушки на почве крайнего нервного перенапряжения развилось нарушение мозгового кровообращения и возник микроинсульт. Зойка в институт поступила, но стоило ли это той огромной цены, которую она заплатила? Но по-другому жить Зоя не умела, она всегда ставила перед собой высокие цели и потом упрямо, преданно, не щадя себя, к ним шла.

Зоя скрывала своё недомогание, пересиливала его, и училась в медицинском институте, как всегда, лучше всех, не было ни одного экзамена, который бы она сдала на четверку. Зачётная книжка студентки Зои Боголюбской была «однообразной», пестрела одними пятерками. Но повседневное общение с людьми стало даваться ей нелегко. Речь была затруднена, казалось какая-то непонятная сила сжимала её губы. Страшно представить, как могло случиться, что она, всегда такая здоровая и цветущая, общительная и весёлая, стала чувствовать себя ущербной, разговаривать ей было теперь тяжело, она отчаянно стыдилась своего недостатка речи. То, что она некогда делала не задумываясь – без умолку болтала, кричала, визжала, пела, теперь давалось с трудом и выходило совсем не так, как бы ей хотелось.

Те, кто её раньше не знал, ничего особенного в облике девушки не замечали, но её старые друзья и одноклассники поражались происшедшей с Зойкой переменой. Лучшая ученица их класса – искрометная Зойка Боголюбская – заводила, хохотушка, выдумщица и восхитительная рассказчица превратилась вдруг в тихую, забитую девушку с напряжением произносящую каждое слово.

Конечно и Данила видел все перемены произошедшие с его бедной сестрёнкой, но большого значения этому не придавал. Ну какая ему была разница, как она говорила – легко и весело, или же медленно и с трудом. Зойка, как и раньше, оставалась его самым близким, преданным и незаменимым другом.

 

5

Встречались Зойка и Данила часто, практически каждую неделю. У него всё складывалось, как нельзя лучше: он устроился на работу, жил в общежитии и наслаждался жизнью в огромном бурлящем городе. А то, что он наконец-то избавился от ежедневного, неусыпного родительского контроля и был теперь свободен, как ветер, вызывало у него просто щенячий восторг. Конечно, жаль было, что не удалось поступить на дневное отделение авиационного института, но Данька не унывал, ведь была возможность заочного обучения. Но вообще-то его мысли и чувства были теперь заняты совершенно другим.

Данила был парень красивый, видный, мужественный, по мнению окружающих был он похож на французского певца Джо Дассена, который в то время сводил с ума всех женщин своим пением и неотразимой внешностью. Данька об этом знал и старался сходство это подчеркивать соответствующей одеждой и манерой поведения.

У особ противоположного пола пользовался он неизменным успехом, не прилагая к этому особых усилий. Женщин влекло к нему, как бабочек на огонь. Иногда доходило просто до смешного – во время вступительных экзаменов в институт какое-то время жил Данька у дальней родственницы, которая была его лет на двадцать старше, но вскоре ему пришлось оттуда переехать по причине жестоких сцен ревности, которые стал устраивать её муж. Тому стало казаться, что жена его влюбилась в юного Даньку и в семье начались на этой почве изнурительные тяжелые скандалы. В результате пришлось без вины виноватому Даньке подыскивать себе новое жильё.

Но была в этих подозрениях доля истины, ведь почти все женщины, независимо от возраста и воспитания, сталкиваясь с Данилой в этот период его жизни, невольно подпадали под очарование его цветущей мужественности. Устоять было невозможно, ведь они были созданы женщинами, а он был восхитительным молодым мужчиной в расцвете сил. И родственница не являлась исключением, и она, подобно всем остальным, по-видимому, невольно увлеклась Данилой.

Только Зоя была надёжно иммунизирована, защищена от его мужественных чар по причине их многолетней дружбы, в результате чего у них сложились совершенно особые отношения, в которых она была старшей сестрой, которая нежно заботилась о своем младшем брате, хотя разница в возрасте у них была совсем небольшая, меньше года. Впрочем, Зойка в это время вообще на мужчин не смотрела, а столкнувшись, поспешно отводила глаза, потому как совестилась и комплексовала из-за своего мучительного затруднения речи.

Данила работал на кожевенной фабрике, которая давала необходимую для проживания в Москве лимитную прописку и предоставляла общежитие. Работа там была не из лёгких, целые дни приходилось перетаскивать тяжелые куски кожи, перекладывая их из чана в чан со специальными растворами для выделки, но Данька был крепким, рослым деревенским парнем с румянцем во всю щеку и с любой физической работой справлялся играючи.

Зойка же постигала азы медицины в «сеченовке», с первых дней обучения началось изучение анатомии, которая оказалась наисложнейшим предметом, ведь надо было уметь ориентироваться во всех косточках, мышцах, нервах и сосудах человеческого тела, знать все их углубления, бугры, изгибы, ветви и всё это вызубрить по-латыни. Но упорства Зойке было не занимать. С девяти утра до пяти часов вечера продолжались лекции и практические занятия, а после учебного дня встречались студенты-первокурсники в анатомичке и целые вечера копались в вымоченных в формалине препаратах. Это было неприятно, тошнотворно, но нужно было всё перетерпеть ради поставленной высокой цели, чтобы стать врачами.

Зоя и Данила обычно встречались около метро у Красной площади, прогуливались в направлении Театрального проезда, перекусывали там в одном из близлежащих кафе, а потом фланировали дальше по улице Горького. У неё на всю жизнь врезались воспоминания о том, как жарким летним днем ждала она брата и вот он выныривал из подземки и подходил к ней – высокий, ослепительно красивый, в стильном белом костюме, выглядевший, как какой-нибудь лондонский денди. И как любил он приходить точно в назначенное время, и появляться перед ней с последним ударом курантов на Кремлевской башне:

– Точность – вежливость королей! – напыщенно произносил Данька где-то услышанную фразу.

Любил её тщеславный братишка пустить пыль в глаза! И вспоминалось Зое, как оглядывались вслед её блистательному брату прохожие, особенно женщины. И наверное удивлялись они этой необычной паре: ярко одетый красавец-парень и миловидная, скромно одетая девушка. А потом они шли, взявшись за руки, и Данька рассказывал ей последние новости, а Зойка его ласково и терпеливо выслушивала. Она была всё-таки «старшей сестрой» и чувство беспокойства за брата не оставляло ее. К тому же Москва была Зойкиным родным городом, а Даня был здесь приезжим и ей казалось, что он нуждается во всемерной поддержке и опоре.

– Ну как ты? – с усилием выговаривая слова, спрашивала Зойка.

И сияющий Данила пускался в рассказы о своей бурной жизни. Не так давно встретил он девушку, Надежду Белозерцеву, которая жила в том же общежитии, что и он, и был не на шутку увлечен:

– Замечательная девчонка! Понимаешь, влюбилась в меня по уши! И главное, ведь не простая это девчонка, принцесса, по ней полобщежития парней сохнет! Ну как тут мне устоять!? – хвастливо выкладывал Данька. Но потом продолжал уже не столь радостным тоном: – А тут ещё прислали кучу заданий из института, не знаю как всё успеть! Работа, встречи с Надюшей, времени ни на что не хватает. И задания непростые, надо изрядно голову поломать, чтобы разобраться, что к чему.

Девушка, которой так сильно увлёкся Данька, Надя Белозерцева была лет на пять старше его, белокурая, худенькая, нежно женственная, строгая. Она к себе парней так просто не подпускала, но для Данилы сделала исключение. И полюбила она Зойкиного брата всерьёз и надолго.

Тревожил её брат женские сердца, кружил им бедным головы, ведь была в нём не только красота внешняя, но и ум, душевная тонкость, интеллигентность. И какая-то врождённая мягкость, которая очень нравилась женщинам. Он вызывал у них не только влечение, преклонение перед его мужественной красотой, но и сочувствие, доверие, будил заложенные в каждой женщине сокровенные материнские чувства, им хотелось заботиться о нем, помогать ему. Его мягкость заставляла женщин верить, что он не способен быть жестоким, он добр, и не может никого обидеть. А если постараться, то будет он послушно исполнять их женскую волю. В чём-то соответствовало это истинному положению вещей, ведь воспитывался Даня в учительской семье, и строгая, суровая мать много лет крепко держала его в руках и заставляла во всем подчиняться.

Но вот как-то зимой при очередной встрече поделился опечаленный Данила неожиданными новостями:

– Не сдал я зимнюю сессию, боюсь, Зойка, что теперь меня из института отчислят. Да к тому же пришла мне повестка в армию. Весной забирают! Бедная моя Надюша плачет, переживает, тяжело ей расставаться! Да и я, если честно сказать, места себе не нахожу, сильно я к ней привязался в последнее время! Да и самому страшновато, как я выдержу суровую армейскую жизнь, без родных и близких, без Надюши и без тебя, Зойка!

 

6

Весной Даню забрали в армию на долгих два года. В армии он скучал, пребывал Даня теперь в среде мужчин, а он всегда лучше чувствовал себя среди женщин, окружённый их восхищённым вниманием и заботой. Сказывалось тепличное домашнее воспитание, когда бабушка и мать неусыпно своего мальчика оберегали и всячески баловали. Хоть старался его отец Иван Васильевич привнести долю мужского влияния в воспитание сына, но это ему не очень-то удавалось, его самого властная жена держала под каблуком.

Данила часто писал, засыпал письмами и армейскими фотографиями, и бабушку, и родителей, и Зою, и, конечно, любимую Надюшу. Бабушке в Буй он писал: «Дорогая бабушка! Нет лучше тебя человека на свете и я не знаю смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя за всю ту ласку и доброту с какой ты меня воспитывала, какой ты меня окружала!» Бабушка бережно хранила это письмо Данилы всю свою жизнь.

Неожиданным, радостным событием в армейских буднях стал приезд в армию Надежды. Вообще-то, это было не положено, но влюблённая девушка всё-таки поехала на свой страх и риск в воинскую часть на далёкий север, где служил Данила. Приехав, она сразу записалась на приём к командиру подразделения генералу П. К. Денисову. В беседе с генералом ей удалось так растрогать строгого начальника своей преданной любовью к подчинённому ему солдату, и своей нежной красотой, что тот пренебрёг строгими армейскими правилами и свидание влюблённым разрешил.

Два года службы пролетели хоть и не так быстро, как хотелось бы, но «всё проходит, пройдет и это», как справедливо утверждает мудрая книга. Вернулся Данила в столицу, но на кожевенной фабрике работать не стал, а устроился на железную дорогу и благодаря этой новой работе, получил собственную комнату. Он этим безмерно гордился, сильно радовалась за него и Зойка и даже притащила из дома кружевные салфеточки и забавные фигурки, чтобы комнату брата украсить, навести в ней уют. Но Данька её высмеял и подарки не принял, ему хотелось обустроить своё жилище в своем вкусе, в более строгом, мужественном стиле.

Зоя перешла на четвертый курс института и стала всерьёз задумываться, каким врачом ей стать, какую специализацию выбрать. Она всегда ставила перед собой большие задачи, ей хотелось в жизни многое сделать, она страшилась прожить напрасно дарованные ей годы. Латинское выражение «рer aspera ad astra» или «через тернии к звездам» стало навсегда её любимым изречением. Она колебалась между двумя направлениями исследований: посвятить себя поиску методов излечения рака, чтобы люди перестали наконец умирать от этой страшной болезни или же разгадать тайны функционирования мозга. В конце концов остановилась она на этом последнем, слишком загадочными и непознаваемыми представлялись ей механизмы высшей нервной деятельности человека. Она отыскала научно-исследовательский институт, где занимались исследованием работы мозга, а вечерами, после занятий в «сеченовке» пропадала там, ставила научные эксперименты.

У Данилы в то же самое время происходили большие перемены в личной жизни, его любовь к Наде Белозерцевой постепенно ослабевала и подошла, наконец, к мучительному завершению. Видел он, что всё стало слишком серьёзно, что любит эта девушка его по-настоящему, всерьёз и мечтает связать с ним свою жизнь, но Данила жениться категорически не хотел. Большая разница в возрасте и к тому же перспектива продолжать работать по лимиту и скитаться по общежитиям и съемным комнатам его не устраивала, ведь у Надежды, как и у него не было московской прописки. А Даня твёрдо решил, что он будет жить в столице и только в столице! Да и слишком много соблазнов было вокруг Данилы, слишком много восхищённых взглядов ловил он и посвятить себя одной женщине, даже такой доброй, преданной, нежной и красивой, как Надежда, он пока ещё был не готов.

В эти месяцы он часто навещал и Зойку и её родителей. Семья Боголюбских проживала в Хамовниках, в южной части Москвы. Данька зализывал душевные раны после расставания с Надеждой, нелегко ему было оторвать её от сердца. Для Зойки и её родителей был он близким родным человеком, они всегда, отлучаясь из дома, оставляли для него ключи у соседки. Соседка же эта, игривая разбитная хохлушка, чуть в обморок не падала каждый раз, встречая их красавца Данилу:

– Це ж какив гарный хлопец! И где ж вы такого откопали! Ну это ж враз в ногах слабость и в сердце бурное волнение! – причитала соседка на русско-украинском наречии.

Даня проводил у родственников выходные дни, наедался на неделю, ходил с Зойкой в парк Горького, в общем расслаблялся и отдыхал душой и телом. Нередко шла с ними погулять и старшая сестра Зойки Ольга. Теперь, казавшаяся в детстве огромной, разница в возрасте не представлялась уже столь большой, всего какие-то восемь лет.

С заочного отделения авиационного института Даньку действительно отчислили. Он особенно не переживал и никаких новых попыток поступить в институт не предпринимал. Как-то был он не способен к самоотверженному упорному труду ради мифической далёкой цели, казалось ему это скучным и неблагодарным занятием, а он стремился прожить каждый день весело и счастливо.

Но Зоя и Ольга настояли, чтобы непутёвый их братец подал документы в электротехнический техникум, ведь с его серебряной медалью вступительные экзамены не нужно было сдавать. Теперь они хоть к какому-то образованию своего Даньку пристроили. Так получалось в его жизни, что вначале мать, потом Зойка, а позднее и другие женщины, как в эстафете передавали одна другой заботу о Даниле и служили ему верой и правдой.

 

7

Для Зойки наступил последний год обучения в медицинском институте, вскоре ожидались государственные экзамены и распределение выпускников на работу в города и веси необъятной Родины, Советского Союза. Многие её сокурсники с волнением думали о распределении, немало неожиданных брачных союзов возникло в этот последний год обучения, ведь отправляться на работу в провинцию и три года тосковать там в одиночестве никто не хотел. Зойке это не грозило, она блестяще закончила институт, одной из первых, и руководители того НИИ, где она вечерами трудилась, послали запрос в Академию медицинских наук на соискание на её имя аспирантского места.

Проблемы с речью стали с годами отступать, временами она совсем о них забывала и начинала говорить с прежней легкостью. Зойка была этому несказанно рада, теперь она немного осмелела, стала вести себя более раскованно и наконец-то начала оглядываться вокруг и замечать своих сокурсников. В параллельной группе учился серьёзный, насмешливый, ироничный парень Георгий Ильин, они виделись почти каждый день на лекциях и семинарах, но он Зойку до сей поры из общей студенческой массы не выделял. Зойке же давно приглянулся этот видный парень, но она в его присутствии привычно тушевалась, опускала глаза и на вопросы и шутки отвечала лишь односложными «да» или «нет».

Как-то на последнем курсе встретились Зойка и Георгий на студенческой вечеринке, посвященной творчеству одного из малоизвестных писателей, Франца Кафки, у них периодически устраивались такого рода литературные семинары. После запланированного выступления проголодавшиеся студенты закусили, выпили дешевенького винца, потанцевали, и Георгий неожиданно вызвался проводить Зойку домой. Они долго гуляли по ночной Москве, слегка охмелевшая Зойка смеялась и шутила, и у Георгия появилось странное чувство, что рядом с ним шла совсем другая, новая, незнакомая, полная особого нежного обаяния девушка. У него как будто пелена с глаз упала и он смог впервые эту скромную отличницу, Зою Боголюбскую, разглядеть. С этого дня они стали частенько встречаться то здесь, то там, и всё больше Георгий подпадал под очарование внутренней и внешней красоты этой девушки. Парень ругал себя день и ночь, ну как же он мог не разглядеть давным-давно это дивное сокровище! Ведь могло случиться, что прошёл бы он мимо своего счастья, не случись в их жизни тот удивительный литературный вечер. Георгий нравилось в Зойке буквально все: скромная неброская красота, мягкость, изумительная женственность, ум, интеллигентность, своеобразие и необычность. Он таких девушек ещё не встречал. Она была такая простая, и такая необыкновенно сложная, эта милая его сердцу Зойка!

И Зойка была рада их неожиданному сближению. Она, такая одаренная в учебе и в постижении наук, уже давно в глубине души не чувствовала себя вполне счастливой, и лучший друг и брат Данька не мог заполнить весь её мир. Он давал ей радость теплого дружеского общения, но Зоя, как все девушки, мечтала о большем, о любви, о страсти, о семье.

Через несколько месяцев Зойка пригласила Георгия домой и познакомила его со своим отцом, Дмитрием Сергеевичем Боголюбским. К несчастью, мать ее, Валентина Павловнана, год назад скоропостижно скончалась от сердечного приступа. Дмитрий Сергеевич был интеллектуал, доктор исторических наук, профессор, они с Георгием быстро подружились и вечерами стали устраивать шахматные баталии. А ещё через месяц явился Георгий на свидание с огромным букетом синих ирисов, они направились в своё любимое кафе, и там он, волнуясь, сделал предложение руки и сердца. Зойка была растрогана и счастлива, но всё-таки ответила не сразу. Она попросила дать ей неделю на размышление, спросила совета у отца, и лишь получив его полное одобрение, с радостью дала Георгию положительный ответ. Таким образом был этот брачный союз решен, и всем окружающим казались Зоя Боголюбская и Георгий Ильин совершенно необыкновенной, замечательной парой!

Для Данилы стали эти свадебные планы полной неожиданностью. Подозревал он, что у сестрёнки появился поклонник, но не думал, что всё так далеко зайдет и придётся ему вскоре расстаться со своим лучшим другом, сестрёнкой Зойкой. Будет она вить своё семейное гнездышко и преданно служить другому человеку и забудет его, непутёвого брата Даню. Для Даньки это была невосполнимая потеря. Чтобы как-то приободрить безутешного Данилу было решено на семейном совете предложить ему быть Зойкиным свидетелем на бракосочетании, ведь он с детства был её самым лучшим другом.

Свадебное торжество было назначено на пятое марта. Эта грандиозная студенческая свадьба удалась на славу и запомнилась всем на долгие годы! Устроили праздник на подмосковной даче своего сокурсника. Дачный дом стоял на берегу реки, а рядом шумел ветвями густой сосновый бор. Зоя и Георгий пригласили на свадьбу не только однокурсников, но и всех своих родных и близких. Деньги на свадьбу собирали всем миром, чем-то помог отец, чем-то родители Георгия, ну а большую часть внесли сами студенты, сбросившись, кто сколько смог. Получилась у них грандиозная свадьба «вскладчину», да ещё настояли студенты, чтобы на оставшиеся деньги купить Зойке и Георгию небольшой подарок на долгую память.

Так получилось, что день их свадьбы совпал с днем рождения Данилы, который по этому поводу произнес торжественный, всем надолго запомнившийся тост:

– Сегодня у нас особенный день! Как известно в этот день умер один великий человек (Данька имел в виду И. В. Сталина), родилась другая необыкновенная личность (тут он шутливо ткнул в грудь себя), и в этот же день вступают в брак двое замечательных людей, моя сестрёнка Зоя Боголюбская и её избранник Георгий Ильин! Пожелаем же им долгой счастливой совместной жизни! Поднимем бокал за новоиспеченную семью Ильиных!

Праздновали от души, ещё долго вспоминали их друзья и родственники эту свадьбу, как самое незабываемое событие. «Ах, эта свадьба – свадьба-свадьба пела и плясала…» выводили гости задорную мелодию дружным хором, а потом залихвастски пускались в пляс. Тамадой на их празднике был лучший друг Георгия Николай Поротников. На его счету была организация многих торжеств, ему благодарные студенты даже изготовили значок «Заслуженный тамада». А для своего друга он особо постарался, и студентам-медикам запомнилась надолго развесёлая студенческая свадьба Зойки и Георгия.

В разгар праздника разгоряченные выпивкой и танцами гости, а с ними молодожены вышли на улицу охладиться и покурить. В воздухе пахло весной, птицы пробовали свои голоса, под ногами лежал сквозистый подтаявший снег, журчали первые ручейки… У Георгия душа пела, хотелось ему показать свою удаль молодецкую, подхватил он свою Зоеньку на руки, закружил ее, но оступился, и… уронил невесту в снег. К счастью, в последнюю секунду успела Зойка опереться на руку и спасла своё кружевное подвенечное платье. Но осадок в душе остался нехороший, казалось пахнуло на неё грядущим несчастьем…

Кончился праздник и зажили Зоя и Георгий Ильины спокойной счастливой семейной жизнью, а брат Данила загрустил.

– Пусто стало, как Зойка вышла замуж, потерял я моего лучшего друга. А ведь казалось, что она всегда будет рядом, и выслушает и поддержит, и утешит! – жаловался он старшей сестре Ольге. И сам стал задумываться, что пора устраивать свою жизнь, пришла видно пора и ему остепениться.

 

8

Дело оставалось за малым: найти подходящую невесту. И желанная встреча не заставила себя долго ждать.

Как-то прогуливался Данила Лемехов по улице Горького, но теперь уже не с любимой сестрёнкой Зоей, ведь та с головой погрузилась в семейные заботы, а с приятелем по техникуму Володькой Васильевым. Впереди них шли две девушки, шли не спеша, как и Данька с Володькой, переговаривались, смеялись.

– Догоним? Вроде ничего девчонки, познакомимся? – заволновался Володька. Этот скромный парень бегал за каждой юбкой, но успеха большого у женского пола не имел.

– Ну давай попробуем! – небрежно согласился Данила.

Догнали, обратились с каким-то незамысловатым вопросом. Девушки охотно отозвались, одновременно с интересом приглядываясь к Дане. Его мужественная красота на них явно произвела впечатление. Идти вчетвером по тротуару было неудобно, слишком много места они занимали, не давая пройти встречным прохожим. Разделились на пары, Даньке досталась та, что повыше и покрасивее, а Володьке – другая, пониже и не столь видная. Но в общем-то обе девчонки были симпатичные и достойные внимания.

Володька со своей девушкой шли впереди, они о чём-то непринужденно разговаривали и время от времени взрывались приступами хохота, Данила же с её подругой плелись позади и разговор между ними никак не клеился. Решили зайти в кафе, познакомиться поближе за чашкой кофе. Володькина девушка переключила своё внимание на видного Даню, и тот был этому несказанно рад, уж очень скучным было общение с её подружкой. И из кафе они вышли уже в новом раскладе, обменявшись девчонками. Вечер пролетел незаметно, договорились встретиться через несколько дней.

Так началось знакомство Данилы с Людмилой Саврасовой. Как сказано, была Людмила не красавицей, но было в ней то, что больше всего привлекало Даню в женщинах – ум и сила характера. Ему всегда нравились интеллигентные, образованные, волевые девушки, а Людмила обладала эрудицией, могла поддержать любую беседу, за словом в карман не лезла. Ведь именно этого ему когда-то недоставало в Надежде, которая была и красивой, и любящей, и доброй, но казалась ему слишком простой, открытой, незамысловатой. А Людмила была совсем другая, умная и сложная, думала одно, говорила другое, а делала третье, понять её было трудно. Она для него оставалась загадкой. Она его манила и отталкивала, она с ним играла. Попросту говоря, была она немножко «стервой» и это Даньке даже нравилось, казалось пикантным. Говорят же, что ищут мужчины невесту похожую на их мать, а Данина мать, учительница Антонина Павловна, была женщиной на редкость умной и властной.

Существовало и другое обстоятельство, которое подходило Даниле, как нельзя лучше, была Людмила москвичкой, а Даниле донельзя надоело слоняться по общежитиям, да по коммуналкам. Ну а тут такой шанс выпал: и девушка привлекательная и образованная, и прописка у неё московская, и живет в благоустроенной трёхкомнатной квартире – вообщем мечта любого провинциала. Взвесил всё Даня и решил, что это партия подходящая во всех отношениях и такой шанс упускать нельзя. И Людмила была увлечена и очень обрадовалась его предложению руки и сердца, Данила был парень видный, красавец, ей все сокурсницы на филфаке завидовали. И она незамедлительно дала своё согласие.

 

9

Свадьба Данилы Лемехова и Людмилы Саврасовой была поскромнее большой студенческой свадьбы Зойки и Георгия. Народу на торжество было приглашено немного: лишь родственники и самые близкие друзья и подруги. Праздник устроили в квартире Людмилы, где жила она со своей матерью. Приехали из Буя дорогие гости – родители Дани, Иван Васильевич и Антонина Павловна Лемеховы, и мать подарила новобрачной свою косу, отстриженную когда-то ещё во времена её далёкой молодости. Этот подарок в то время был в большой моде, все делали себе шиньоны и парики, и на парикмахерских висели объявления «Срочно требуются человеческие волосы».

Приехали «пропить своего братишку» и Зоя с Георгием. Зойка изменилась до неузнаваемости, она в браке необычайно расцвела и похорошела. Неизвестно, что её так преобразило, любовь Георгия или желанная беременность, ведь они с Георгием ждали первенца. Худенькая Зойка заметно округлилась, но это её ничуть не портило, наоборот, на бледном лице сияли счастьем глаза, светлые кудрявые волосы ниспадали локонами на плечи, все движения стали замедленными, плавными и женственными. Гордый, сосредоточенный Георгий ходил, как паж, рядом с королевой, осторожно поддерживая жену за локоток.

Отпраздновали свадьбу, и стали молодые, Данила и Людмила, как говорится, жить-поживать, да добра наживать. Хотя проблемы в их взаимоотношениях начались довольно скоро. Людмила была женщиной властной и по её убеждению все вокруг, и конечно же молодой муж, должны были ей беспрекословно подчиняться. Она всегда и во всём стремилась поставить на своем, с матерью у них уже давно была война и Данька почти каждый день становился свидетелем их словесных сражений, криков и брани. Мягкотелому, доброму Дане становилось от всего этого не по себе, хотелось ему убежать поскорее, куда глаза глядят. Все больше чувствовал он, что женился вслепую, не зная толком своей жены, не поняв её характера и возможно придётся ему за это всю жизнь расплачиваться.

Уже после первых месяцев любви и страсти стала Людмила диктовать свои условия и Даньке, при этом установленные ей правила не обсуждались. Однажды ехали они в метро и на глазах у всех какая-то распоясавшаяся баба прилюдно орала на своего мужа: «Запомни всё и всегда будет так и только так, как я тебе говорю!». Данила был в ужасе от этой сцены, а Людмила, странно улыбаясь, прошептала: «Вот так и у нас будет, запомни это, мой дорогой!».

Непонятно, почему вдруг стало так важно Людмиле показать свою власть над молодым мужем. Видно чувствовала она, что он внешне такой мягкий и податливый, всё больше от неё ускользает. Взгляды восхищённые со стороны однокурсниц в техникуме не давали ему забывать, что он дорогого стоит, и как-то не хотелось ему ограничивать себя строгими рамками семейной жизни. Нередко после лекций и занятий устраивали в техникуме праздники и Даниле очень хотелось вместе со всеми повеселиться и опять почувствовать свободным, холостым, оказаться в центре женского внимания. Многие студентки техникума вокруг него вились, но одна из них, Марина Казанцева была особенно настойчива: то на танцы ей не с кем сходить и она просит Даньку составить ей компанию, то билет у неё в кино лишний оказался и опять она кидается к нему. И устоять Даньке было трудно.

Умная, проницательная Людмила всё это чувствовала, скрыть свои похождения ему не удавалось, она устраивала сцены, выводила его на чистую воду, а Даня этого унижения терпеть не желал. В конце концов высказал он своей молодой жене все, что он о её характере и о жизни с ней думает, произошел последний грандиозный скандал, после которого Людмила демонстративно выставила его чемоданы на лестницу. У неё была своя жизненная теория: «Тот кто не с нами, тот против нас! Не подчиняется муж её воле, не хочет жить как полагается, ну так пусть убирается к чёртовой матери, летит на все четыре стороны!».

Ничего Даниле не оставалось делать, как подхватить свои чемоданы и уйти к своей верной поклоннице Марине. Но обозлённая жена не собиралась расходиться с ним подобру-поздорову, её самолюбие страдало, остановиться ей было трудно, она продолжала кипеть, взрываться и мстить. Людмила никак не могла успокоиться, ей нужно было своего бывшего мужа унизить и камня на камне от него не оставить. Она желала расквитаться, и действовала, как какая-нибудь библейская Эсфирь, на пути которой лучше было бы Дане никогда не попадаться, она продолжала мстить расчётливо и беспощадно.

Людмиле недостаточно было выгнать его, ей нужно было этого красавчика, этого доброго мягкотелого Данилу морально уничтожить. Она всё рассчитала, ей хотелось ударить его по самому больному, убить в нём чувство собственного достоинства, доказать ему и всем его близким, что был её бывший муж полным ничтожеством. Ради этого не пожалела она времени и сочинила длинное письмо, которое разослала всем его родным. Письмо это начиналось словами: «Забирайте обратно вашего тряпичного Данечку!..». Письмо было длинным и оскорбительным и этим злым посланием сумела она унизить не только самого Даню, но и всех его уважаемых родственников. Больно было читать эти строки Антонине Павловне, ведь они все были достойные люди, учительская династия, и Данила был их любимый сын, их гордость. И тут такое оскорбление от его молодой жены, которая прожила с ним всего два года, но в его характере сумела основательно разобраться. Смыть это оскорбление, это пятно было трудно.

В ответ написала Людмиле мать Данилы лишь несколько слов: «Прошу тебя вернуть косу с моей дурной головы!». Не хотела она, чтобы волосы, часть её плоти, оставались в руках у этой умной, но коварной молодой женщины. Вот так и вляпался Даня, женившись на москвичке, как кур во ощип, в тяжелую и неприятную историю.

 

10

Данила переживал всё происшедшее тяжело, было ему стыдно и больно. Особенно было совестно перед Зойкой и Георгием, чувствовал он, что родители в любом случае его простят, а вот что подумает Зойка? Ведь он всегда перед своей сестрёнкой выставлял себя этаким героем, рыцарем без страха и упрека, и вдруг эти позорные, гадкие обвинения его бывшей жены. Он душевно как-то надломился, вся его система душевных ценностей переменилась. Если раньше он представлял себе будущую блистательную жизнь только в столице, то теперь хотел вернуться домой, пусть в провинциальный, но в родной Буй. Многие москвичи, и особенно москвички, стали представляться ему фальшивыми и коварными людьми, а жизнь здесь полной скрытых опасностей. И посему он твёрдо решил, что закончив техникум вернется в родной город. Теперь он с душевной тоской и влечением вспоминал об этом спокойном тихом городке, о его речных просторах и дремучих лесах, о рыбалке и охоте, к которым приучил его с детства отец.

И хотя ещё долго приходил он в себя после пережитого унижения, но жизнь продолжалась, и с Мариной они становились всё ближе. А та была несказанно рада всему происшедшему, наконец-то её час настал. Ведь она ещё на первом курсе техникума похвалялась своим подругам:

– Все равно Данила будет мой!

– Это как же? – удивлялись подружки. – Ведь он женат?

– Ничего, – стояла на своем Марина. – Разведётся!

Данила, как она и мечтала развёлся, но не из-за большой любви к Марине Казанцевой, а просто потому, что гордая Людмила отказалась терпеть его похождения, а скрыть их ему не удалось. Он уже не чувствовал себя победителем, Джо Дассеном, приехавшим покорять столицу, совсем наоборот, было у него на душе пусто и муторно. Данька с горечью вспоминал бывшую жену Людмилу, которую он всё-таки ценил и не только за московскую прописку, но и за присущие ей ум и интеллигентность, и ровней ей свою новую подругу Марину не считал. Если бы он понимал ясно крутой характер своей жены, то возможно и не позволил бы себе глупых мимолетных измен. Ну, а теперь оставалась более простая, добрая Марина, которая торжествовала свою победу и окружила его максимальной любовью и заботой. Даниле же в это время было как-то всё равно, жить с Мариной было удобно, и он послушно плыл по течению, пусть теперь будет, что будет!

Ну, а позднее всё пошло по привычному сценарию: Марина забеременела и пришлось опять ему отправляться в ЗАГС, но уже с новой женщиной. Марина Даньку обожала, а он лишь принимал её преданную любовь и заботу. После той нервотрёпки, которую пришлось ему пережить с неспокойной мстительной Людмилой, был он всё-таки доволен, что обрел нынешнее спокойное счастье. Только в одном вопросе они никак не могли с самого начала договориться, Марина после окончания техникума мечтала свить семейное гнездо в Подмосковье, там жили её родители, ей не хотелось уезжать далеко от столицы. Данила же наелся этим большим городом досыта и стремился вернуться в родной Буй. Но Марина, как любящая и преданная жена, в конце концов уступила, и молодые уехали в Костромскую область.

Первое время жили они у родителей Дани, Марина была на сносях, а молодому супругу удалось временно устроиться на работу на лесопильный завод. Жили месяц в счастливом ожидании, наконец настало время и взволнованный Даня отвёз Марину в родильное отделение.

Марина справилась со всем как надо и родила всем на радость прекрасного мальчишку:

– Ну умница, рожала, как королева! – говорила акушерка. Сынок народился крупный, горластый и его нарекли Артёмом.

Кроме молодой семьи – Данилы с женой и ребёнком, жили в том же доме его родители, бабушка и младший брат. Мать Данилы Антонина Павловна невольно переносила свои учительские замашки на семью и требовала от всех её членов послушания и подчинёния. Особенно нетерпимой была она по отношению к своему мужу, а Иван Васильевич хоть и старался, но избежать частых неприятных конфликтов не мог, и его мужское самолюбие сильно страдало. Как-то ввела мать Данилы в обиход, что был Иван Васильевич в их семье всегда без вины виноватым, вечным козлом отпущения. Смотрел на жизнь своего несчастного отца Данька и часто думал, что и его бы ждала такая же участь, не разведись он вовремя со своей московской женой Людмилой. К родителям своим Даня относился по-разному, матери слегка побаивался, а доброго безответного отца часто жалел. Бабушка была человеком необыкновенно светлым и любящим, но в семейных конфликтах по закону родства всегда брала сторону дочери. Младшему брату Ваське было всего двенадцать лет, он в семейные перипетии не вникал и матери перечить не отваживался.

С рождением сына стало в родительском доме совсем тесно. Был этот дом небольшим, всего две спаленки, зал и кухня, а разместиться надо было большой семье в семь человек, да ещё с грудным ребёнком. Молодым с Артёмкой предоставили лучшую комнату, вторую спальню заняла мать Данилы, которая уже давно ложе семейное с мужем делить перестала. Старенькая бабушка спала в зале на диване, Васька в кладовке, а Ивану Васильевичу как-то и места для спанья теперь не находилось. Уходил он ночевать в недавно построенную баню, подтопит её и вроде уснуть можно. А утром спешил отец на работу, ведь был он хоть и инвалид без ноги, но в большой семье Лемеховых основной кормилец. Даня ещё пока получал гроши, а мать его на пенсию вышла до срока, устала от учительской работы и тоже получала копейки. Так что жили в основном на зарплату отца, да на приличную бабушкину пенсию.

Молодые встали в очередь на жильё и уже через год должны были переселиться в новый дом, который строился в живописном месте на берегу реки. Данила с переездом спешил, хоть и не полностью был достроено их новое жилище, но он подправлял и подстраивал дом на ходу, уже находясь в его стенах. Вообще, всё как будто наладилось в это время в жизни Данилы, жена ему попалась спокойная, любящая, сынок маленький подрастал, жили в родном городке и среди родных людей. Данила свою жену всё больше ценил за преданность семье, за постоянный уход и заботу, хотя и мог невзначай грубым словом обидеть. А всё свободное время отдавал своим любимым занятиям – рыбалке и охоте.

К рыбалке приучил он и своего сына Артёма. Тот взрослел и всё больше радовал своих родителей, и в школе учился прекрасно и по характеру был юношей добрым, честным, послушным и трудолюбивым. И отцу с матерью по хозяйству помогал и к бабушке, Антонине Павловне, частенько заглядывал, не забывал: то дров ей наколет, то воды из колодца натаскает, то в магазин сбегает.

 

11

Супруги Ильины, Зоя и Георгий, жили дружно, можно сказать душа в душу. Существуя бок о бок, «сроднясь в земле, срастясь ветвями», они не разочаровались друг в друге, как это нередко случается, а научились взаимному уважению и все бо ценили сложившийся союз. Неуверенная в себе Зойка очень долго не верила в искренность и глубину чувств своего мужа, умный серьёзный Георгий это понимал и прилагал все силы, чтобы убедить её в обратном. Он старался быть ей ежедневной поддержкой и опорой, чтобы стать жизненно необходимым.

Зойка считала себя обыкновенной, ничем не примечательной и всё не понимала, за что ей судьба послала это счастье, любовь сильного мужественного Георгия, который без сомнения нравился многим женщинам. Но Георгий был убежден, что по своему душевному и интеллектуальному уровню его жена стояла неизмеримо выше большинства окружающих женщин, равных своей милой Зойке он не видел, да и не хотел видеть. С годами их взаимные чувства может и становились спокойнее, но не уходили. Силой характера и свойственной обоим увлеченностью были супруги Ильины очень схожи: оба – люди убеждения и идеи, которые ставили перед собой высокие цели, а потом не жалея душевных и физических сил их добивались.

Зойка занималась научно-исследовательской работой, изучала механизмы мозга, а Георгий выбрал работу практического врача, психиатрию. Каждый из супругов посвящал много сил и времени своей работе, но и он и она умудрялись не забывать один о другом. Каждый из них не стоял на месте, боролся и двигался вперед, так много происходило в их жизни каждый день, что вечерами не могли они наговориться, так многое нужно было рассказать и своими мыслями поделиться.

Жили они вместе с отцом Зойки, Дмитрием Сергеевичем Боголюбским, в его большой просторной квартире в Хамовниках. Однако после рождения в семье Ильиных мальчишек-близнецов, квартира вдруг оказалась тесной, шумной и беспокойной. Вообще-то врачи уверяли Зойку, что она вынашивала одного ребёнка, и все её смутные предчувствия, что вынашивала она двойню, отметали как бредовые идеи. Поэтому во время родов, акушерка, увидев, что появляется второй новорожденный, в панике бросила Зойку и убежала в ординаторскую с криком «гемелли» (близнецы, по-латыни). Георгий шутливо говорил: «Ну, ты у меня, Зойка, во всем отличница, передовик, выполняешь и перевыполняешь планы. Вот и теперь родила мне не одного наследника, а двоих, да ещё похожих, как две капельки воды!» Назвали они своих близнецов Павлом и Алексеем в честь своих дедов, которых к этому времени уже не было в живых, желая тем почтить их память.

Теперь трудные, но радостные заботы в связи с рождением сыновей встали в их семье на первое место. Днями была Зойка с Павликом и Алешей совсем одна, она крутилась как белка в колесе и всё равно ничего не успевала, нужно было переделать тысячу дел – перепеленать, накормить, погулять, пеленки постирать, прокипятить, погладить. Вечерами падала она совсем без сил, но тут приходили с работы Георгий и Дмитрий Сергеевич и они старались измученную Зойку разгрузить. Дмитрий Сергеевич нередко устраивал ночами «дежурства», когда он вставал к отчаянно орущим близнецам, укачивал их, пел им вместо колыбельной военные песни и давал Зойке с Георгием, хоть немного поспать. И они старались отца без особой надобности не тревожить, у него оставалась своя комната, которая стала теперь одновременно и его спальней и кабинетом. В общем жили трудно, как на фронте, но старались поддерживать друг друга. Зоя была самоотверженной матерью, а Георгий оказался спокойным мудрым отцом. Если она легко впадала в отчаяние, когда дети плакали, не прибавляли в весе, болели, то Георгий всегда находил нужные слова, чтобы успокоить жену и протягивал ей руку помощи.

Когда детишкам исполнился год, Зоя вышла на работу. Мальчишек устроили в ясли. Конечно, хотелось бы подержать их дома подольше, но она не могла не работать, и не столько по причине материальной неустроенности, сколько, чтобы вернуться в мир науки и опять с головой погрузиться в изучение мозга и его деятельности. Ей повезло, она попала в замечательный научно-исследовательский институт, в удивительную лабораторию, в которой можно было освоить самые сложные современные научные методики. Зойка научилась изготавливать тончайшие электроды и химиотроды, то есть канюли для введения в мозг веществ активных в отношении мозговых рецепторов. Но изготовить эти электроды было полбеды, нужно было их вживить в определённые структуры мозга животных, а это означало выполнение сложнейших операций на мозге. Операции, которые делала Зоя, продолжались по восемь-десять часов, и нередко кончались неудачей – экспериментальные животные, собаки или обезьяны не переносили травматичного вмешательства на мозге и погибали. И вся Зойкина работа шла прахом. Но «упорство и труд всё перетрут», и постепенно её подопытные животные стали выживать, и условные рефлексы у них успешно вырабатывались, и удавалось ей производить электрическую и химическую стимуляцию мельчайших нейронных популяций, чтобы установить, как же они влияют на механизмы памяти.

Зойка работала, как одержимая, с утра до вечера и практически без выходных. Если бы не поддержка Георгия, то она бы никогда этого запредельного напряжения не выдержала. У них было разделение труда в выполнении домашней работы, если она за детьми ухаживала, то он взял на себя ответственность за их воспитание, и поставил целью вырастить из них настоящих мужчин. Георгий доставал лучшие детские книги, что было сделать в те времена совсем нелегко, он старался их всесторонне развивать и расширять их кругозор. Он выбирал для мальчишек игрушки, развивающие фантазию, приобщал их к спорту. И когда они приходили домой зареванные с ссадинами и разбитыми коленками, то Зойка начинала паниковать, а Георгий их всех успокаивал, «Настоящие мужчины не жалуются и не плачут!».

Зойка публиковала статьи по результатам своих исследований, позволяющие лучше понять, как функционируют отдельные структуры мозга и их медиаторные системы в процессах памяти. К ней стали приходить письма из Англии, Франции, США с просьбой прислать оттиски статей. В те времена, когда страна была закрытой, казалось это совершенной фантастикой. Многие сотрудники отдела нейрофизиологии, где она работала не верили, что ей удастся справиться с работой, уж очень сложной была заданная тема и методики исследования. Но за шесть лет научных исследований Зоя Дмитриевна Ильина собрала необходимый материал, написала диссертацию и было назначено время её защиты на заседании Ученого Совета. Во время доклада Георгий показывал слайды, которые иллюстрировали Зойкино научное выступление. Защита прошла блестяще, члены Ученого Совета проголосовали единогласно за Зойкину работу двенадцатью белыми шарами. На банкете, устроенном в честь присуждения Зойке учёной степени, многие сотрудники удивлялись и поднимая бокалы, говорили: «Ну Зоя, тебе надо памятник поставить, как это было возможно выполнить такую сложнейшую работу, да ещё имея двоих маленьких детей!». Георгий на банкете всё больше отмалчивался, слушал выступления других, но, придя домой, притянул к себе Зойку, крепко её обнял: «Я знал, что всё будет хорошо! Ведь ты у нас умница и скромница!»

 

12

Но сама Зойка ocoбo не радовалась, было у неё чувство, что карабкалась она много лет на высокую гору, переползала с уступа на уступ, раздирала в клочья руки, подтягивалась из последних сил и всегда верила, что на самой вершине ждет eе необычайная находка, весь мир откроется в новом свете, и тайны мозга удастся ей наконец разгадать, но наверху увидела она лишь груду серых камней, а небосвод был, как и раньше, закрыт плотной завесой облаков. К своему глубокому разочарованию поняла она, что не стала ближе к пониманию ключевых механизмов человеческой психики и в конечном итоге весь её труд представлял лишь академический интерес, но реальной пользы ни для человечества, ни для отдельных больных не приносил. Несомненно стала она высококлассным специалистом в своей области, мало кто имел такие глубокие знания предмета, как она, и методиками она владела уникальными, и операции могла выполнять сложнейшие. «Ну а каков результат всего этого?» – раз за разом спрашивала она себя.

Ей казалось, что она погналась за призрачными химерами, за миражом, отдала возвышенной идее служения науке неизмеримо много труда и сил, и в конечном итоге осталась с пустыми руками. А то, что многие её коллеги считали главным своим достижением, и чем они чрезвычайно гордились, защита диссертации, этот факт по большому счету не имел для Зойки решающего значения. Она с горечью констатировала, что несмотря на огромные усилия не удалось ей сделать действительного прорыва в понимании механизмов функционирования мозга.

Чья в этом была вина, почему так получилось, она не знала. Ведь она честно отдавала все свои силы для достижения поставленной цели, но или условия задачи изначально были неверными, или методики несовершенными, или же третье, и наиболее вероятное, что наука была в настоящее время уже не та, что раньше. Редко теперь встречались ученые с глобальными преобразующими идеями, сейчас почти все работали не ради науки, а ради карьеры. Многие ученые стремились не открытие сделать, а диссертацию любой ценой защитить.

Великих ученых масштаба академика И. П. Павлова, основателя крупнейшей российской физиологической школы, не было видно вокруг, ученых, которые могли генерировать основополагающие идеи и объединять вокруг себя людей истинно преданных науке. Сохранились воспоминания о том, как академик П. C. Купалов (ученик И. П. Павлова) отбирал в лабораторию новых сотрудников. Oн приглашал их на интервью и задавал всегда один и тот же вопрос: «Знаете ли Вы почему монахи давали обет безбрачия?». А после недолгого молчания отвечал себе сам: «От того, что они посвящали всю свою жизнь служению Богу!». И следующий вопрос был таков: «А готовы ли Вы так же самоотверженно служить науке, и поставить её во главу своего бытия?» Да, в те времена наука была истинным беззаветным служением, а теперь стала нередко лишь средством для научной карьеры.

Для Зойки было это открытие горьким разочарованием. Она искала одно, а обнаружила совсем иное. Обидно было, что она тяжко трудилась, билась как рыба об лед в течение долгих десяти лет, но ни понимания окружающих, ни ожидаемых результатов не достигла. В НИИ прозвали её «дама с собачкой», ведь каждое утро встречали сотрудники института эту миловидную молодую женщину с экспериментальной собакой на поводке.

Зойка сомневалась теперь в том, что она действительно хочет продолжать заниматься наукой. Можно было двигаться дальше, поставить целью защитить докторскую диссертацию, стать профессором, но к чему всё это, если не получаешь результата нужного человечеству, или хотя бы отдельному страдающему человеку. Зойка стала по-хорошему завидовать Георгию, который каждый день встречал пациентов и помогал им по мере сил и возможностей, и нередко его лечение приносило прекрасные результаты. Какое это счастье видеть итог своей работы! А она сама, в результате ежедневного, кропотливого, египетского труда, чего она достигла? Смогла ли она понять, где гнездится в мозгу память, как на неё воздействовать, как её кардинально улучшить? Нет, это так и осталось для неё тайной за семью печатями. И по большому счету положила она много лет своей жизни ради бесплодной борьбы и надежд! «Лучше бы я делала то, для чего была предназначена природой, детей рожала и воспитывала», – с горечью размышляла Зоя Дмитриевна.

У неё началось кардинальное переосмысление всех жизненных ценностей. В чём-то Зойкин душевный разлад напоминал состояние Данилы, когда он отбросил все свои мечты о столичной жизни, как глупые и безосновательные и решил вернуться в город детства Буй. Так и она пришла к выводу, что сражалась с воздушными мельницами, как Дон Кихот, а настоящая реальная жизнь тем временем проходила мимо.

У её мужа, Георгия Владимировича Ильина на работе складывалось всё отлично, он из простого врача-ординатора стал довольно быстро заведующим отделением, а через несколько лет и начальником медицинской части крупной психиатрической больницы. Зойку Георгий не понимал, ведь он был искренне убежден, что его жена очень многого достигла, значительно больше, чем он и многие его коллеги, но разочаровавшуюся в науке супругу было переубедить невозможно.

Время шло, и вот уже их сыновья Павлик и Алеша вступили в подростковый возраст. Было Зое чего-то отчаянно жаль, чувствовала она, что уже не так своим мальчишкам нужна, появился у них свой мир, в который её не всегда допускали. Они считали себя большими и желали быть самостоятельными. И казалось Зое Дмитриевне, что она во многом ошиблась, дети выросли и не смогла она посвятить себя полностью радостям материнства, и научная работа, которой было отдано так много сил и лет, не принесла ожидаемых плодов. Зоя Дмитриевна по инерции пыталась найти новую научную тему, которая была бы ей интересна, но в глубине души верила она в науку уже с трудом, считая отныне, что это не её путь.

Брата своего Данилу Лемехова Зоя встречала нечасто, лишь когда приезжали они с семьей в отпуск отдохнуть в родном Буе. Однако в последние годы в их стране Советском Союзе стали происходить странные политические события, которые с каждым днем вызывали всё большую тревогу.

 

1

Времена в столице, как и во всей стране наступили смутные, умер Л. И. Брежнев, началась смена руководства, приходил кто-то новый, умирал, потом появлялся другой, и опять с горизонта исчезал. В 1985 году Генеральным Секретарем КПСС был избран молодой, энергичный Михаил Горбачёв.

Семьи Ильиных и семья Лемеховых, как и большинство жителей советской страны приветствовали приход нового руководителя, радовались тому, что подул наконец долгожданный ветер перемен. Как-то уже приелась эта спокойная жизнь, и не то чтобы полупустые полки магазинов шибко напрягали, скорее была у всех жажда новой идеи, борьбы, достижения цели. Чрезвычайно радовались этому новому назначению и на Западе, что должно было бы многих в родной стране насторожить, но бдительность в обществе к этому времени значительно притупилась.

Не было уже тех идей, которые сплачивали людей во время Великой Отечественной войны, когда надо было разгромить врага, или в послевоенное время, когда возникла необходимость поднимать из руин порушенную страну. Ведь города и села уже давно восстановили, и потекла жизнь скучная, ленивая. Русским людям так жить не с руки, им без высокой идеи, без борьбы и потрясений существовать неинтересно. На Западе человек каждый день должен бороться, чтобы получить работу, а получив, её удержать, той защищенности, как в советской стране там никогда не было и нет. Западные люди поглощены мыслями о том, как заработать деньги, чтобы заплатить за квартиру, за еду, чтобы оплатить свои кредиты и долги. Там живут люди взвешенно и расчётливо, не ради высокой идеи, а ради собственного кармана, своего благополучия, они во всем ищут выгоду и наживу. Но русский человек так жить не умеет, в этом его отличие, его достоинство, но в определённых обстоятельствах и его беда! Недаром говорят на Западе: «Русские сами создают себе трудности, а потом их героически преодолевают!».

И вот пришёл руководитель, активный, многоречивый, притом умеющий говорить, не заглядывая в кем-то заранее написанный текст. Его речи содержали новые волнующие идеи, он говорил о необходимости ускорения социально-экономического развития, ввел термин «перестройка», развернул антиалкогольную компанию. Но, как ни странно, но все его красивые лозунги не приводили к каким-либо положительным изменениям, а напротив жизнь и у Ильиных, и у Лемеховых, и у многих других граждан вверенной ему страны – СССР, становилась с каждым днем всё хуже. Его новшества приводили к постепенному развалу народного хозяйства, ухудшению жизни населения, усилению центробежных тенденций в странах социалистического лагеря и внутри самого Советского Союза.

Как выяснилось много позже, все, что происходило в стране Советов было не случайно, а соответствовало тайным планам главного «перестройщика» и он добивался власти с единственной целью разрушения существующего социалистического строя. В этом он открыто признался через пятнадцать лет в 1999 году на семинаре в Американском университете в Турции: «Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми! Меня полностью поддержала моя жена, которая поняла необходимость этого даже раньше, чем я. Именно для достижения этой цели я использовал своё положение в партии и стране».

Под предлогом реформ по совершенствованию социализма высшим руководством партии и страны совершалось его целенаправленное разрушение. Важным шагом Горбачёва и его ближайшего помощника «архитектора перестройки» Яковлева было провозглашение политики «гласности», целью которой была публикация материалов, порочащих Коммунистическую партию и советский строй. Ставилась задача деформации исторического сознания русского народа, и искажения его исторической памяти. Все это достигалось прежде всего путём очернения русской истории, причём особенному поношению подверглась советская эпоха с её коммунистической идеологией. Под предлогом «устранения белых пятен в истории» проводилась истеричная антисталинская пропаганда, преуменьшалось значение победы нашей страны в Великой Отечественной войне. Всячески восхвалялся западный образ жизни и одновременно принижался облик советского человека, выстраивался комплекс его ущербности и неполноценности.

Газеты в это время публиковали любой вымысел, только бы он менял сознание людей, доказывал им, что «так больше жить нельзя» и призывал «отказаться от советского прошлого». Что только не приходилось советским людям читать в эти годы! Публиковались, как панические надуманные идеи, вроде того, что «Черное море может вот-вот взорваться», так и статьи, целенаправленно дискредитирующие все силовые и социальные институты Советского Союза. В печати началась откровенная травля правоохранительных органов и армии, поставившие эти структуры в положение «пасынков общества». Был раздут скандал со шприцами в Элисте, когда якобы «заразили» СПИДом несколько десятков новорожденных и т. д., и т. п..

Все эти публикации циркулировали в средствах массовой информации и принимались неискушенными читателями на веру, они оказывали несомненное влияние на мысли и чувства людей. И хотя значительно позднее помещались в газетах краткие опровержения, но впечатление от первоначальных публикаций оставалось в умах читателей. В 2001 году «отец гласности» А. Н. Яковлев, вспоминая о своей деятельности, признавался: «На первых порах перестройки нам пришлось частично лгать, лицемерить, лукавить – другого пути не было. Мы должны были – и в этом специфика перестройки тоталитарного строя – сломать тоталитарную коммунистическую партию». Вот ради этой «высокой» цели, уничтожения коммунизма, считал главный партийный идеолог возможным перевирать и чернить советскую действительность.

В ходе перестройки катастрофически уменьшались объёмы финансирования искусства, науки, образования, многих отраслей производства. В первую очередь разваливались академические научно-исследовательские институты, ведь наука в эти годы была никому не нужна. Талантливые ученые в этой ситуации стали уезжать за рубеж, и впоследствии внесли неоценимый вклад в развитие многих отраслей западной науки: биологии, теоретической физики, компьютерной техники, электроники. Множество советских НИИ и КБ прекратили своё существование. Развитие отраслей, требующих государственной поддержки, стало замедляться, а позже и совсем остановилось. Одним из самых печальных тому примеров являлся проект «Энергия – Буран», в рамках которого был создан уникальный космический челнок многоразового использования «Буран», который совершил лишь один единственный полёт.

И в том НИИ, где работала Зоя Дмитриевна Ильина работа встала, академическом научные исследования перестали финансироваться, зарплаты сотрудникам стали выдавать с большой задержкой. Немногочисленные оставшиеся научные работники стали выживать, кто как мог, те кто помоложе и понаглее приспособились приторговывать или спекулировать «кто тушёнкой, кто сгущёнкой». Ездили туда, где эти продукты были подешевле, а потом стояли у московского метро и перепродавали их подороже. Те, кто мог занимались этим, чтобы продержаться на плаву, но многие, считали подобное занятие унизительным и по идейным соображениям уходили из института. Так и кандидат медицинских наук Зоя Дмитриевна Ильина с её высочайшей квалификацией осталась в эти годы без работы.

Грустно было всё то, что происходило в стране, но оставалась, к счастью, их дружная семья Ильиных. У Георгия работы все прибавлялось, психических заболеваний, как и попыток самоубийства было среди москвичей всё больше. Близнецы Павлик и Алеша уже учились в старших классах, и невзирая на перестроечный хаос, занимались спортом и строили планы на будущее. У безработной Зойки появилось свободное время и она начала вынашивать идею родить ребеночка, дать жизнь ещё одному человеку, именно это представлялось в годы всеобщего упадка и развала самым важным. Только теперь пришло к ней позднее сожаление, что не смогла она, родив своих мальчишек, вдоволь насладиться чудом материнства, ведь в то время было так много неотложных научных замыслов и проектов. Поделилась она своими мечтами с Георгием, и он с энтузиазмом её идею поддержал, мечтал он о девочке, даже имя уже давно придумал, Сонечка. Сказано-сделано, но получилось не совсем так, как они мечтали и через девять месяцев родилась у них не дочка, а третий сын, замечательный здоровенький мальчонка, Петр Георгиевич Ильин. Теперь мама Зоя на время отвлеклась от скорбных дум об окружающих потрясениях, она погрузилась с головой в радости и заботы материнства.

Между тем жизнь в Москве становилась всё труднее, цены в магазинах постоянно росли, а денег у простых людей было всё меньше, ведь предприятия разваливались, работы не было, а на тех, что ещё сохранились, не выплачивали зарплату по многу месяцев. Народ проклинал навязанные ему великим реформатором Горбачёвым перестройку и демократию, переименовав её в «дерьмократию» и… старался всеми силами выживать. Возросла преступность, теперь уже не отваживались москвичи выходить на улицу по вечерам, ограбят и ещё хорошо, если в живых останешься. Причем стали грабить и убивать не за какие-то миллионы, а просто за сумку продуктов.

Люди со слезами на глазах складывали частушки перестроечного времени:

Что же стало причиной той катастрофы, под названием «перестройка», которая поразила их страну? По каким законам она развивалась? Кто виноват и что надо было делать? Эти, и многие другие важные вопросы впоследствии в течение многих лет задавала себе Зоя Дмитриевна Ильина и со свойственным ей научным подходом к любой проблеме долго и кропотливо во всем происшедшем разбиралась. Она использовала каждую свободную минуту и много читала, анализировала, и в результате у неё сложилась основанная на документах и фактах, картина лихолетья, этого трагического периода в истории страны Советов.

Это «путешествие в прошлое» было построено на основополагающих исторических данных, хотя не исключено, что её анализ не являлся всеобъемлющим и существовали и другие интерпретации произошедших в стране событий. Зоя Дмитриевна и её родные и близкие, как и преобладающая часть жителей нашей страны, были стороной глубоко пострадавшей в результате затеянной Горбачёвым перестройки, однако имелась определённая, малая часть населения, которая в принципе смирилась с перестроечными процессами, и даже сумела выстроить на них своё благосостояние. Были и те, избранные, кто горячо поддержал и отстаивал «революцию наоборот», по причине того, что они смогли создать несметные состояния путём разворовывания общенародной социалистической собственности или, попросту говоря, разобрали её по своим карманам. В народе их прозвали «олигархами». Возникло чудовищное расслоение общества: мультимиллиардеры и обнищавшее население.

Именно эти «благополучные» владели многими средствами массовой информации, как раньше, так и теперь, и их основной целью всё последнее время являлось скрыть, замазать, заставить забыть те неисчислимые страдания, которые принесла перестройка простому люду, исказить изображение тех трагических событий на свой лад. К счастью, сохранилось немало правдивых воспоминаний и документальных свидетельств, отражающих истинную картину периода лихолетья, на них-то и основывала Зоя Дмитриевна свой анализ и умозаключения.

 

2

Кто же такой был главный «перестройщик» Михаил Сергеевич Горбачёв и каким образом он пришёл к власти?

Михаил Сергеевич производил впечатление человека весьма словоохотливого, но недалёкого. Но если его многоречивость замечалась сразу, то недальновидность обнаруживалась лишь при более тщательном анализе, при условии экспозиции временем. В послевоенные годы колхозный комбайнер из Ставрополья Миша Горбачёв поступил в московский университет на юридический факультет. В университете он возглавил комсомольскую организацию факультета. В студенческом общежитии вечерами под стопарик водки обсуждались мировые проблемы, однокашники обменивались своими взглядами на жизнь. Еще тогда активный комсомолец Миша Горбачёв мог сделать неожиданные признания, выставляя себя ярым критиком коммунистической идеологии и существующего строя в СССР. Но он никогда не высказывал свои взгляды открыто, протрезвев, прикидывался он опять самым преданным последователем идей марксизма-ленинизма. Конечно, при первой же возможности Михаил Горбачёв вступил в партийные ряды, понимая необходимость этого, чтобы подняться наверх и добиться власти.

В студенческие годы встретил он студентку филфака Раису Титаренко, высокомерную отличницу и всезнайку, которая смотрела вначале свысока на деревенского парня, но вскоре заметила его потенциал – неуёмную жажду власти и денег, и согласилась связать с ним свою жизнь. Даже дав своё согласие, она не уставала напоминать ему о том, как ему необыкновенно повезло, что он завоевал её сердце, такой «необыкновенной красавицы», какой она себя всегда считала. О необычайном честолюбии Раисы вспоминала позднее её сестра Людмила. Миша Горбачёв всю жизнь находился под сильным влиянием со стороны своей волевой и целеустремленной жены. Супружеский союз их стал уникальным – его бульдожья хватка помноженная на волю и энергию его жены дали поразительные результаты.

Вернувшись после окончания университета на Ставрополье, Михаил Сергеевич сумел сделать головокружительную партийную карьеру и через несколько лет был избран первым секретарём компартии. Власть вскружила ему голову, теперь он был Бог и царь в доверенном ему Ставропольском крае. От сослуживцев в Ставрополье получил он прозвище «Мишка-чемодан» очевидно по причине свойственной ему прижимистости. Этим «чемоданом» и остался он на всю жизнь, жадным до денег и высоких постов. По карьерной лестнице карабкался он настойчиво и упрямо, готовый на всё ради достижения поставленной цели.

Самолюбивый Горбачёв, прорвавшись во власть, был чрезмерно озабочен собственным имиджем. Он старался окружать себя не личностями, а удобными людьми, чтобы на их фоне ощутить свою исключительность. Впоследствии посол США в СССР Дж. Мэтлок отметил эту особенность Михаила Сергеевича: «Он чувствовал себя уютно только рядом с молчаливыми или серыми…». Как-то в ответ на дружескую критику его кадровых перестановок в Ставропольском крайкоме Горбачёв произнес загадочную фразу: «Чем ночь темней, тем ярче звезды». Не вызывает сомнений, что Михаил Сергеевич видел себя на небосклоне, как звезду первой величины. Поэтому всегда без устали тасовал колоду, собирая вокруг себя молчаливых и услужливых.

Однако первый секретарь компартии Ставрополья не мог упустить выгоды из своего высокого положения. В те годы мафиозные организации искали пути переправки наркотиков из Афганистана в Россию и далее в Европу. Без поддержки местных властей было это осуществить невозможно и они отчаянно искали «слабые» звенья в советских властных структурах. Им удалось найти нескольких «помощников» и среди них руководителя компартии Ставрополья М. С. Горбачёва, который не прочь был извлечь выгоду из их грязных махинаций и обещал им поддержку. Через некоторое время комитет гозбезопасности СССР вышел на след наркодилеров и начал расследовать это дело, которое получило название «ставропольского дела». Тут Михаил Сергеевич не на шутку обеспокоился и использовал все возможные связи на уровне ставропольского и союзного КГБ, чтобы дело это замять. И это ему на время удалось.

М. С. Горбачёв с женой Раисой часто ездили с визитами в зарубежные страны, якобы по приглашению заграничных коммунистических партий. В 1978 году Горбачёв был избран секретарём ЦК КПСС и перебрался в Москву. У него были далеко идущие планы на власть и для достижения их он стремился заручиться поддержкой западных руководителей. В мае 1983 г. состоялась поездка Горбачёва в Канаду и его встреча с канадским премьером Трюдо, которую для него организовал Александр Яковлев, бывший в те годы послом СССР в Канаде.

После этого Горбачёва вместе с Яковлевым пригласила английский премьер Маргарет Тэтчер и состоялась их знаменательная встреча в декабре 1984 года. Это высокое приглашение было предопределено «успехом» предшествующей поездки и проведенных переговоров в Канаде. Горбачёв к этому времени занимал должность председателя Комиссии по иностранным делам Совета Союза Верховного Совета СССР и прибыл в Лондон во главе небольшой парламентской делегации.

Во время обоих этих поездок Михаил Сергеевич показал отчётливо Западу, что он готов сдать нашу страну, если ему помогут прийти к власти. Во время визита в Лондон Горбачёв встретился с «железной леди», как тогда называли Маргарет Тэтчер, и тогда произошло неожиданное событие. Участник этой встречи Александр Яковлев так описывал этот эпизод в своих мемуарах «Омут памяти»: «Переговоры носили зондажный характер до тех пор, пока на одном заседании в узком составе (я присутствовал на нем) Михаил Сергеевич не вытащил на стол карту Генштаба со всеми грифами секретности, свидетельствовавшими, что карта подлинная. На ней были изображены направления ракетных ударов по Великобритании… Премьерша рассматривала английские города, к которым подошли стрелы, но пока ещё не ракеты.

Затянувшуюся паузу прервал Горбачёв: „Госпожа премьер-министр, со всем этим надо кончать, и как можно скорее“. „Да“, – ответила несколько растерянная Тэтчер».

Подтвердил этот факт и сам Горбачёв в мемуарах «Жизнь и реформы»: «Я разложил перед премьер-министром Великобритании большую карту, на которую в тысячных долях были нанесены все запасы ядерного оружия. И каждой из таких вот клеточек, говорил я, вполне достаточно, чтобы уничтожить всю жизнь на Земле. Значит, накопленными ядерными запасами всё живое можно уничтожить 1000 раз!».

Оба фигуранта, Яковлев и Горбачёв, признали факт раскрытия сверхсекретных сведений государственной важности, и открыто рассказали об этом. Почему же Горбачёв привёз эти материалы в Лондон и раскрыл их перед ярыми противниками страны Советов? Естественно предположить, что он пошел вабанк с одной единственной целью, заинтересовать Запад своей персоной и заручиться поддержкой для завоевания верховной власти в СССР. И Горбачёв и Яковлев должны были бы предстать перед судом за измену Родине, но эти сведения им удалось до поры до времени утаить.

В 1984 году скончался Генеральный секретарь КПСС Леонид Ильич Брежнев, руководивший великой страной более двадцати лет. В последние годы был он человеком больным, но в здравом уме и памяти, и вёл страну в нужном направлении. При непонятных обстоятельствах получил он вечером снотворное, которое ему было строго запрещено его лечащими врачами, уснул… и больше не проснулся. В это время Горбачёв стоял довольно далеко в партийной иерархической лестнице и у него не было никаких шансов добиться управления страной.

В конце семидесятых – начале восьмидесятых годов быть членом Политбюро стало поистине опасной профессией, один за другим самые влиятельные его члены стали без всяких видимых причин отправляться на тот свет. Самый молодой (после Романова) член Политбюро Федор Кулаков, который рассматривался на Западе, как возможный преемник Брежнева, неожиданно уснул и не проснулся, затем такая же смерть постигла министра обороны Дмитрия Устинова. После смерти Брежнева, который тоже не проснулся, был назначен Юрий Андропов. У него были известные проблемы со здоровьем, которые после назначения вдруг настолько обострились, что и он скоропостижно скончался. В результате всех этих неожиданных смертей стал Михаил Сергеевич на несколько шагов ближе к своей заветной цели.

После Ю. Андропова был назначен К. Черненко. Новый Генеральный секретарь много знал о прошлом Горбачёва, не доверял ему, и понимал его амбициозные планы захватить власть в Советском Союзе. Он распорядился возобновить разбирательство по «ставропольскому делу», которое было несколько лет тому назад приостановлено. Михаилу Сергеевичу теперь уже не верховная власть светила, а грозило реальное разоблачение и тюрьма. Но тут вдруг и Черненко неожиданно скоропостижно скончался! Непонятно, чем занимались врачи четвертого управления, лечением своих пациентов или же по чьему-то поручению отправкой их на тот свет?!

Первый секретарь Ленинградского обкома КПСС до 1983 года, позднее Секретарь ЦК КПСС Григорий Романов являлся реальным претендентом на пост генерального секретаря ЦК КПСС, как после смерти Ю. В. Андропова, так и после кончины К. У. Черненко, однако в первом случае была всё-таки избрана кандидатура Черненко, после ухода которого власть удалось перехватить М. С. Горбачёву. По свидетельству Андрея Сидоренко, ссылающегося на слова В. М. Чебрикова, именно Романова хотел видеть своим преемником Ю. В. Андропов. В момент смерти Черненко Романов находился в отпуске в литовской Паланге, чем не преминул воспользоваться Горбачёв.

В 1985 году В. В. Щербицкий, один из самых влиятельных членов Политбюро, в составе советской делегации был отправлен с государственным визитом в США, его повезли на экскурсию в Калифорнию и именно здесь утром десятого марта он узнал о смерти Черненко. Щербицкий спешно засобирался в Москву, чтобы присутствовать на решающем заседании Политбюро, он пользовался заслуженным авторитетом и его голос несомненно стал бы определяющим при выборе нового руководителя советского государства. Поддерживать Горбачёва он не собирался, а колебался между кандидатурами Романова и Гришина. Но его неожиданно задержали на американской земле… Самолёт советской делегации ИЛ-62 не спешили перегонять с Кубы в Нью-Йорк, и Владимир Васильевич, проведя почти сутки в американском аэропорту, опоздал на историческое заседание Политбюро. По предложению А. А. Громыко был избран на пост Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачёв, о чем Андрей Андреевич позднее горько сожалел.

Существовали основанные на ряде фактов предположения, что Горбачёв пришёл к власти в СССР в результате сложной комбинации западных спецслужб в течение предшествующих семи лет. Странно быстрые смерти двух генсеков, Андропова и Черненко, которые при избрании очевидно были способны выполнять возложенные на них поручения, до сих пор непонятны для историков, как впрочем и для врачей. Совершенно ясно, что Запад не собирался мелочиться, когда на карту было поставлено так много – развал советской империи и желанная однополярность мира с одной стороны и всего каких-то несколько десятков миллионов долларов с другой стороны, чтобы возвести на трон своего ставленника М. С. Горбачёва.

На заседании Политбюро ЦК КПСС одиннадцатого марта 1985 года сразу после избрания его Генеральным секретарём Горбачёв произнес взволнованную речь: «Я глубоко привержен идее коллективной работы и думаю, что в ней заключен потенциал, который нами ещё далеко не полностью используется. Наш коллективистский потенциал должен работать ещё активнее, давать ещё большую отдачу. Нам не нужно менять политику. Она верная, правильная, подлинно ленинская политика. Нам надо набирать темпы, двигаться вперед, выявлять недостатки и преодолевать их, ясно видеть наше светлое будущее. Заверяю вас, что я сделаю все, чтобы оправдать великое доверие партии, ваше доверие, товарищи, сделаю все, чтобы наладить нашу дружную работу. И очень надеюсь на нашу взаимную поддержку, на наше единство».

Ну разве могли заслуженные деятели Политбюро тогда разгадать М. С. Горбачёва, понять, что в тайне этот деятель давно вынашивал совершенно иные, противоположные планы, в чем он признался через пятнадцать лет: «Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми… Именно для достижения этой цели я использовал своё положение в партии и стране.»

Известный русский ученый, социолог и философ Александр Зиновьев, в силу обстоятельств ставший эмигрантом и проживший на Западе более двадцати лет, дал интервью газете «Завтра» в 2001 году: «Именно приход Горбачёва к высшей власти и перестройка послужили решающим событием, которое ввергло нашу страну в состояние кризиса и краха… Это был результат вмешательства извне. Это была грандиозная диверсионная операция со стороны Запада. Еще в 1984 году люди, которые активно работали над разрушением нашей страны, говорили мне: „Подождите год, и на русском престоле будет сидеть наш человек“. И вот на русский престол посадили своего человека. Без Запада Горбачёв никогда бы не пробрался на этот пост».

Так достиг своей заветной мечты Михаил Горбачёв и вскарабкался на самую вершину власти в огромной могущественной стране. Теперь, как Генеральный Секретарь ЦК КПСС он мог начать работу по претворению своих давно выношенных планов по развалу КПСС и советской системы и тем самым отрабатывать те авансы, которые он давал Западу!

 

3

Анализ последующих событий позволил Зое Дмитриевне увидеть то, что понимали все, кто всматривался в «перестроечные» процессы, а именно выявить трёх её главных действующих лиц: М. С. Горбачёва – руководителя «перестройки», А. Н. Яковлева – основного проводника поступающих из США «перестроечных» идей и помощника Горбачёва в их реализации, и Э. А. Шеварднадзе – их подручного во внешней политике. Этот триумвират целеустремленно и направленно разваливал великую страну и подталкивал её в пропасть по указке с Запада.

Хитроумный коварный Горбачёв стремился до поры до времени не раскрывать своих планов перед людьми, воспитанными в стране Советов, ведь те привыкли верить своим руководителям, которые могли быть лучше или хуже, но до сих пор предателями своего народа не были.

Для достижения своей цели Горбачёву нужно было кардинально перетряхнуть всё руководство КПСС и СССР, а также руководство во всех социалистических странах. Практически сразу после избрания на пост Генерального секретаря КПСС начал Михаил Сергеевич менять соотношение сил в Политбюро ЦК. Прежде всего, из Политбюро были удалены все оппоненты Горбачёва, те кто могли претендовать на пост Генерального Секретаря с большим основанием, чем он: Г. Романов, Н. Тихонов, В. Щербицкий, В. Гришин, Д. Кунаев, Г. Алиев. На их место первыми пришли те, кто поддержал его избрание Генсеком: Е. Лигачёв, Н. Рыжков и В. Чебриков.

В результате Политбюро ЦК вместо органа для принятия коллективных решений, превратилось при Горбачёве в подручный инструмент для поддержания его губительных решений. Известны слова Щербицкого: «Какой дурак придумал слово перестройка? Зачем перестраивать дом? Разве у нас что-то плохо в Советском Союзе? У нас всё хорошо! Что перестраивать?». В последствии в 1989 году Владимир Щербицкий по настоянию Горбачёва вынужден был уйти в отставку с должности первого секретаря Компартии Украины.

В общей сложности за время своего властвования Горбачёв сменил три состава Политбюро ЦК, причём каждый из них был гораздо слабее предыдущего. Он сразу же почувствовал себя полноправным хозяином и нередко вёл себя по-хамски в отношении остальных членов Политбюро. По рассказам Валерия Болдина, бывшего долголетнего помощника и фактически «правой руки» Михаила Сергеевича, он «стал совершенно нетерпим к любой критике в свой адрес… Так на заседании он мог сказать кому-либо из членов Политбюро: „Если будете дальше болтать, сейчас же выгоню за дверь“, – что было совершенно невозможно себе представить в предыдущие времена коллективного руководства».

В 1988 году Горбачёв начал «омоложение» Совета Министров СССР при этом из ста пятнадцати догорбачёвских министров осталось лишь десять. Началась бесконечная кадровая чехарда, основной целью которой являлось назначение на ведущие посты доверенных или управляемых сторонников Горбачёва. Протаскивая «своих» людей, Михаил Сергеевич демонстрировал поистине «стальные зубы», о которых когда-то упоминал министр иностранных дел СССР Андрей Громыко. И естественно, что после прихода к власти Михаил Сергеевич тут же разгромил группу экспертов МВД СССР, занимавшихся «ставропольским наркотранзитом», отправив кого в отставку, кого на пенсию.

Шесть лет горбачёвской «перестройки» включали в себя три этапа, на каждом из которых производилось последовательное разрушение основ социализма в СССР и в Восточной Европе.

С 1985 по осень 1987 года проходил первый этап, во время которого декларировались экономические преобразования, но всё ограничилось пустой «говорильней». Зато в эти годы активно деформировалось сознание советских людей и также началось отступление СССР с мировых позиций.

С осени 1987 по конец 1989 года происходил второй этап, при котором был разрушен Варшавский договор и СССР ушёл из стран Восточной Европы. Подверглась реформации политическая система в стране, были назначены выборы в новые органы власти – Советы народных депутатов на альтернативной основе, произошло значительное ослабление позиции КПСС.

С 1990 по 1991 годы проходил третий этап, когда наблюдалось нарастание общего политического и экономического кризиса в стране, завершившегося полным разрушением Советского Союза.

Х1Х Всесоюзная конференция КПСС, состоявшаяся летом 1988 года заняла особое место в крушении политической системы союза. Самыми роковыми для КПСС стали принятые на этой конференции резолюции «О демократизации советского общества и реформе политической системы» и «О гласности». Подготовку проектов этих резолюций взяли в свои руки сами Горбачёв и Яковлев, возглавив соответствующие комиссии. На этой конференции была продемонстрировано полное безволие партии, которая пассивно поддержала пагубные решения и таким образом стала ширмой для предателей, «агентов влияния» и «граждан мира», обосновавшихся в Кремле.

Сравнение экономический показателей СССР до (1985 год) и после перестройки (1991 год) показало катастрофическое падение официального темпа роста советской экономики с +2,3 % до -11 %, официального курса рубля к доллару с 0,64 до 90 рублей, а внешний долг страны в тот же отрезок времени возрос с 25 до 103,9 млрд долларов.

Во внешней политике «новое мышление» дало обоснование для ухода СССР с его мировых позиций под флагом отказа от «политического диктата» над другими странами и достижения «консенсуса» или соглашения с Западом. Внешняя политика Горбачёва-Шеварднадзе вошла в русло интересов США и НАТО, ослабляя международное положение СССР, его влияние в мире. Руководители СССР отказались от поддержки Анголы, Никарагуа, Сомали, Кубы, ограничило влияние СССР в арабском мире, были спешно выведены войска из Афганистана, без учета возможной поддержки дружественных Советскому Союзу политических сил. В то же время были сделаны серьёзные уступки США в военной области, которые нарушали стратегический паритет. «Неоконы» и прочие экстремисты на Западе, принимали за слабость покладистость Москвы и активно подталкивали Белый дом к демонтажу биполярной мировой системы.

Было видно невооружённым взглядом, что измена в эти годы поселилась в Кремле. Горбачёв очень часто встречался с американскими руководителями, Рональдом Рейганом, а позднее Бушем, иногда по два-три раза в год, очевидно получая очередные инструкции и руководства к действию.

Роль Запада в перестройке приведшей к разрушению СССР открыто признал президент США Буш, поздравив американский народ в декабре 1991 года с победой в «холодной войне». Многозначительна в этом смысле его реакция на замечание одного из сенаторов, что СССР развалился сам: «Не обольщайтесь – без целенаправленных усилий администрации президента и демократов этого бы не произошло!»

 

4

Александра Николаевича Яковлева товарищи по партии называли «серым кардиналом» и «архитектором перестройки». Было у него и другое прозвище не столь уважительное, как «хромой» или «колченогий бес». Именно Яковлев представил Горбачёва Западу, сначала в Канаде, а затем в Англии, как члена Политбюро, который в случае прихода к власти сумеет претворить в жизнь все западные мечты по развалу СССР. Яковлев имел несомненно сильное влияние на Михаила Сергеевича, и идеи перестройки именно он вложил ему в голову. Он же сумел убедить Горбачёва, что социализм бесперспективен.

Биография у Александра Николаевича была самая образцовая, рабоче-крестьянская. Родился в бедной крестьянской семье, воевал, был ранен под Волховом. В госпитале развилась гангрена и ему угрожала ампутация ноги, но благодаря искусству хирурга нога была спасена. После перенесенного ранения хромал, отсюда и его прозвище. Освобожден от военной службы, закончил педагогический институт, позднее перешел на партийную работу. В начале пятидесятых годов поступил в Академию общественных наук при ЦК КПСС в Москве. В 1958 году был направлен в США на стажировку.

Зоя Дмитриевна была потрясена, когда обнаружила данные о том, что этот высокопоставленный деятель перестройки ещё в 1959 году во время стажировки в Колумбийском университете был завербован американской разведкой. Сам Яковлев о своем плане действий по развалу советского общества писал так: «После XX съезда КПСС, осудившего культ личности Сталина мы в сверхузком кругу ближайших друзей и единомышленников часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Нами был выбран простой, как кувалда, метод пропаганды „идей“ позднего Ленина…»

После возвращения в СССР Яковлев был назначен работником отдела пропаганды ЦК КПСС. В 1972 году Яковлев опубликовал в «Литературной газете» статью под названием «Против антиисторизма», в которой подвергал грубой критике патриотически настроенных русских писателей-деревенщиков, выступавших за сохранение национального уклада жизни. А перед публикацией этой статьи Яковлев выступил в Академии общественных наук с обвинениями против издательства «Молодая гвардия» и его редактора В. Н. Ганичева: «Вот сидит Валерий, вроде бы умный человек, но все книги издательства заполнены патриархальщиной, боженькой и мракобесием». В ответ на разгромную статью Яковлева в ЦК посыпались многочисленные протесты от возмущенной интеллигенции, причём решающим оказалось письмо М. А. Шолохова в защиту русских писателей. Л. И. Брежнев, ознакомившись со статьёй А. Н. Яковлева раздраженно бросил: «Этот говнюк хочет поссорить нас с интеллигенцией!».

После вышеуказанной злобной публикации был отправлен Яковлев в почетную ссылку в Канаду в качестве советского посла. В КГБ продолжала поступать информация о возможных связях Яковлева с западными спецслужбами. Так, сотрудник безопасности нашего посольства в Канаде докладывал в Москву о том, что он встречался со своим источником информации из числа влиятельных британских бизнесменов. И этот источник предупредил особиста: «Будь осторожен с вашим новым послом. Судя по всему, он работает на нас».

КГБ отмечал широкий образ жизни, какой вёл Яковлев. У него регулярно стали появляться очень дорогие вещи, которые просто никак не могли вписаться в официальные денежные доходы, полагающиеся советскому послу. Кроме того, Александр Николаевич регулярно совершал непонятные и тайные визиты к западным политикам, не согласовывая их ни с Министерством иностранных дел, ни с органами КГБ. В конце семидесятых годов председатель КГБ Юрий Андропов на одном из заседаний Политбюро поднял вопрос о Яковлеве и предложил под любым предлогом снять его с занимаемой должности. Но за шпиона неожиданно вступился его давний покровитель М. Суслов, который заявил: «А товарища Яковлева на должность посла не КГБ назначал, а партия».

О степени влияния Яковлева на Горбачёва говорит история, рассказанная канадским журналистом в «Глоб энд Мейл» в начале 1980-х годов. Он договорился с Горбачёвым об интервью, но когда он явился к назначенному часу, то принял его не Горбачёв, а Яковлев. «Михаил Сергеевич отсыпается, мы всю ночь пробеседовали, – объяснил посол, – но если вас что-то интересует, то спрашивайте у меня – Горбачёв мыслит, как и я».

Вознесшись на вершину власти в 1985 году Горбачёв перетащил в Москву и своего канадского приятеля. Яковлев сделал головокружительную карьеру, всего за несколько лет прошёл путь от директора Института мировой экономики и международных отношений до главного партийного идеолога и члена Политбюро!

Комитет госбезопасности в 1990 году, как по линии разведки, так и по линии контрразведки получил из нескольких разных (причём оценивавшихся как надежных) источников крайне настораживающую информацию в отношении Яковлева. В донесениях говорилось, что Яковлев занимает выгодные для Запада позиции, надёжно противостоит «консервативным» силам в Советском Союзе и что на него можно твёрдо рассчитывать в любой ситуации. Но, видимо, на Западе считали, что Яковлев сможет проявлять больше настойчивости и активности, и поэтому одному американскому представителю было поручено провести с Яковлевым соответствующую беседу и прямо заявить, что от него «ждут большего». Разведчикам хорошо известно, что такого рода указания даются тем, кто уже завербован и дал согласие работать на спецслужбы. То, что Яковлев был завербован иностранной разведкой утверждали и два весьма высокопоставленных сотрудника госбезопасности – генерал-лейтенант Евгений Питовранов и председатель КГБ Виктор Чебриков.

Когда глава КГБ В. Крючков явился к Горбачёву с компрометирующими материалами на Яковлева, то понял, что это был бесполезный шаг – один западный агент просто не пожелал давать в обиду другого. Крючков докладывал генсеку о подозрительной деятельности ближайшего горбачёвского сподвижника Александра Яковлева. Глава КГБ тогда прямо заявил о том, что Яковлев работает на американцев и что его вербовка произошла ещё в далёком 1959 году, когда он стажировался в США. Ответ же Горбачёва ошеломил главу КГБ: «Яковлев полезный для перестройки человек? Если полезный, то простим его. У кого из нас в молодости не было грехов…». Но ведь Крючкова ещё В. Чебриков, располагавший огромной информацией предупреждал: «Учти, что Яковлев и Горбачёв – одно и тоже».

Владимир Крючков в своей книге вспоминал: «Я ни разу не слышал от Яковлева теплого слова о Родине, не замечал, чтобы он чем-то гордился, к примеру, нашей победой в Великой Отечественной войне. Меня это особенно поражало, ведь он сам был участником войны, получил тяжелое ранение. Видимо, стремление разрушать, развенчивать всё и вся брало верх над справедливостью, самыми естественными человеческими чувствами, над элементарной порядочностью по отношению к Родине и собственному народу». И ещё – я никогда не слышал от него ни одного доброго слова о русском народе. Да и само понятие «народ» для него вообще никогда не существовало.

Отвечая на обвинения в цинизме и «антипатриотизме», Яковлев, в частности, говорил в интервью под названием «О любви к Родине не надо кричать»: «Патриотизм не требует шума. Это, если хотите, в известной мере интимное дело каждого. Любить свою страну – значит видеть её недостатки и пытаться убедить общество не делать того, чего не надо делать». Период 1985–1991 г.г. Яковлев определял, как «социальную реформацию для освобождения социальных сил для нового исторического творчества», а на деле это был период подрыва устоев советского строя.

Михаил Сергеевич доверил Яковлеву самый важное перестроечное направление – пропаганду и гласность, борьбу за души и сердца советских людей. По рекомендации Яковлева назначались редакторы «перестроечных» изданий – газет «Московские новости», «Советская культура», «Известия»; журналов «Огонёк», «Знамя», «Новый мир» и др. Он способствовал публикации в СССР произведений Набокова, Солженицына, Рыбакова, Приставкина, Дудинцева, выходу на экраны около тридцати ранее запрещённых фильмов. Он выступал за всемерное развитие связей с западными странами, а также со странами Азиатско-Тихоокеанского региона и Ближнего Востока (в частности, с Израилем).

В 1987 году Яковлев принимал активное участие в чистке советского генералитета по «делу Руста». Разбор на Политбюро ЦК скандального пролета Руста с приземлением его на Красной площади в Москве закончился смещением практически всей верхушки Вооруженных сил СССР. «Как-то пополудни, в первых числах июня, – вспоминал помощник Лигачёва В. Легостаев, – в моем кабинете, по обычаю неожиданно, возник Яковлев. К тому времени он уже успел стать членом Политбюро, близким генсеку. Широкое, грубо прочерченное лицо А. Н. светилось торжествующей улыбкой. Он пребывал в откровенно приподнятом, почти праздничном расположении духа. Прямо с порога, победно выставив перед собой ладони, выпалил: „Во! Все руки в крови! По локти!“. Из последовавших затем возбуждённых пояснений выяснилось, что мой гость возвращается с очередного заседания Политбюро, на котором проводились кадровые разборки в связи с делом Руста». Этот инцидент был использован, как повод для невиданной чистки высшего и среднего генералитета и тем самым обезглавливания Вооруженных Сил СССР. По мнению специалистов это была тщательно спланированная тайная операция разработанная западными спецслужбами, причём с согласия и ведома лиц из высших эшелонов советского руководства.

В декабре 1989 года на II съезде Яковлев сделал скандальный доклад о последствиях подписания в 1939 году Договора о ненападении между СССР и Германией («пакта Молотова – Риббентропа») и секретных протоколов к нему. Со второй попытки съезд принял резолюцию, впервые признавшую наличие секретных протоколов к пакту и осудившую их подписание. Причем оригиналы документов не были представлены и они были «обнаружены» лишь позднее в 1992 году. Это был самое странное обстоятельство во всем «разоблачении». Многие писали о том, что никаких секретных приложений к протоколам не существовало, а Яковлев запустил в дело фальшивку. Вероятно, что так оно и было и этому не противоречит предположение о существовании каких-то устных секретных соглашений с Германией: сомнительно то, что они были оформлены официально. Но даже если бы эти протоколы и существовали, их обнародование означало измену Родине, причём публичную. Но работа яковлевского агитпропа и дружная международная поддержка позволили изобразить очередное публичное предательство государственных интересов подвигом чести.

Уровень вопросов, который решал Александр Николаевич, был запредельно высоким – и не ограничивался только идеологией. Например, в 1990–1991 году он активно «работает с регионами». Именно он сыграл во многом решающую роль в дестабилизации обстановки в Прибалтике, на Кавказе. В Прибалтийских республиках он всячески поощрял националистические, сепаратистские настроения, однозначно поддерживая тенденции на их отделение. На Кавказе «симпатизировал» Армении, а по сути подстрекал на выступления против Азербайджана, накалял обстановку вокруг карабахской проблемы… К республикам Средней Азии Яковлев в принципе относился как к чему-то абсолютно чужеродному…

К тому же Яковлев сыграл огромную роль в раскрутке «катынского дела», которое стало залогом бесконечных нападок Польши на Россию и полной легализации польской ненависти к русским. Как известно с двадцатого ноября 1945 года по первое октября 1946 года в Нюрнберге проходил судебный процесс над двадцатью тремя главными военными преступниками в Международном военном трибунале (МВТ). При этом по настоянию советской стороны, катынский эпизод был внесен в обвинительное заключение трибунала. В СССР было проведено тщательное расследование под началом Бурденко. Проводились опросы свидетелей и было эксгумировано и исследовано девятьсот двадцать пять трупов. Двадцать шестого января комиссия Бурденко опубликовала итоговое сообщение, обвинявшее в расстреле польских офицеров фашистов. Тринадцатого февраля 1946 заместитель главного советского обвинителя, полковник Ю. В. Покровский предъявил подробное обвинение по Катынскому делу, основанное на материалах комиссии Бурденко и возлагавшее вину за организацию расстрелов на немецкую сторону.

Много позднее в годы перестройки инициировалось новое польско-советское расследование Катынского дела. С самого начала работы польская часть комиссии подвергла резкой критике заключение комиссии Бурденко и, ссылаясь на провозглашенную в СССР политику гласности, требовала предъявить дополнительные материалы. Советская часть комиссии, не располагая никакими новыми документами, отказывалась менять прежнюю официальную позицию. Тем не менее, работа комиссии (май 1987 – январь 1990) позволила развернуть в печати ПНР открытое обсуждение всех этих вопросов, и версия о виновности НКВД получила там повсеместное распространение.

Прямых доказательств вины СССР комиссия так и не нашла, однако в декабре 1987 в польском секторе ЦК, на основе работы этой комиссии, была подготовлена «записка четырёх» о необходимости признать вину сталинского режима. Её подписали секретари ЦК, члены Политбюро А. Н. Яковлев, В. А. Медведев, министр иностранных дел Э. А. Шеварднадзе и министр обороны маршал С. Л. Соколов. Таким образом Яковлев без всяких оснований возложил всю вину за это преступление на СССР и тем самым дал основания не только для крайнего осложнения польско-советских отношений, но и для подрыва международного авторитета СССР.

Яковлев не выносил советский социалистический строй, с раздражением говорил о колхозах, совхозах, не скрывал своего однозначно негативного отношения к государственной собственности, но боготворил частную. Он клеймил «русский фашизм» и «русскую ксенофобию» и весь советский период нашей истории для него – сплошная чёрная страница. Последние его выступления были посвящены в основном теме покаяния русского народа за совершённые им преступления…

Изучая жизнь и деятельность этого коварного человека Зоя Дмитриевна с печалью думала о том, что пройдет много лет прежде чем русские люди смогут разобраться в завалах лжи, вымысла и дезинформации, нагороженных этим агентом американской разведки, которому были отданы все важнейшие рычаги власти в перестроечной России.

 

5

Эдуарда Шеварднадзе прозвали в Грузии «белый лис» – за хитрость, изворотливость и мудрость. Говорили, что при Брежневе он сидел на троне благодаря хитросплетённым интригам, при Горбачёве, из-за изощрённой способности держать «нос по ветру», а после развала Советского Союза – по причине поддержки от американских покровителей и воров в законе.

Когда у Шеварднадзе спрашивали, в чем заключается секрет его невероятно успешной карьеры, он отвечал: «В интуиции!». «Белый лис» умел безошибочно определять, куда ветер политических перемен дует и ловко приспосабливаться к возникающей ситуации.

Еще в 1970 годах руководитель Грузии Шеварднадзе близко сошелся со своим соседом, первым секретарём Ставропольского крайкома партии Михаилом Горбачёвым. Ходили слухи, что Шеварднадзе был замешан наряду с Горбачёвым в скандальном «ставропольском деле». После избрания Генеральным секретарём ЦК КПСС Горбачёв стал собирать вокруг себя команду политиков для задуманных им радикальных перемен в стране. Вот тогда Горбачёв вызвал Шеварднадзе в Москву и предложил ему стать министром иностранных дел.

Это неожиданное назначение человека, у которого не было абсолютно никакого внешнеполитического опыта и не знавшего ни одного иностранного языка, произвело сенсацию и в стране, и в мире. К тому же косноязычный Шеварднадзе даже по-русски неважно изьяснялся. Несколько десятилетий министром иностранных дел Советского Союза был А. Громыко, именно он сформировал дипломатическую школу и естественно желал назначения на этот пост своего заместителя. Но Горбачёв решил по-своему, ему нужны были «новые» люди нетрадиционной политической ориентации и он в своих мемуарах объяснял это назначение так: «Эдуард Шеварднадзе – личность, несомненно незаурядная, сформировавшийся политик, образован, эрудирован».

Западные дипломаты с восторгом окрестили Эдуарда Шеварднадзе «мистером Да», в отличие от его предшественника, патриарха советской дипломатии Андрея Громыко, которого они называли «мистер Нет». Это прозвище Шеварднадзе получил благодаря чрезвычайной уступчивости и готовности без всяких предварительных условий сдавать Западу позиции собственной страны, вследствие чего он стал за рубежом необычайно популярен. Он не желал вступать в конфронтацию с Западом и отстаивать интересы СССР, по-видимому западные друзья были его сердцу ближе. Советская контрразведка имела сведения о связи Шеварднадзе с ЦРУ.

В то время, когда Шеварднадзе был назначен министром иностранных дел, СССР возглавлял блок государств-союзников, территория которых простиралась до центра Европы и имел под своим влиянием, прямым или косвенным полмира. Враг, который намеревался напасть на Россию, должен был сначала преодолеть буферную зону из государств-сателлитов, в противном случае нападение было возможно разве лишь из космоса. Но произошедшее с согласия Шеварднадзе объединение Германии, привело к тому, что она присоединилась к НАТО, а впоследствии членами НАТО стали и страны Восточной Европы и республики Прибалтики. Это сделало Российскую Федерацию чрезвычайно уязвимой, теперь она оказалась в окружении «санитарного кордона» из недружественных либо враждебных стран, которые размещают у себя базы НАТО и американскую систему ПРО.

Шеварднадзе считал падение Берлинской стены своей основной заслугой. Надо заметить, что даже лидеры некоторых европейских государств, в частности Великобритании, не одобряли воссоздание единого немецкого государства, так как это могло спровоцировать процесс дальнейшего передела границ. Так и случилось в действительности. Инициатором германского объединения были США.

Позднее в своей книге воспоминаний «Размышления о прошлом и будущем» Шеварднадзе написал: «Объединение Германии стало самым значительным моим делом, которое принесло мне всемирный авторитет». Действительно он обрел чрезвычайно влиятельных друзей как Гельмут Коль, Джодж Шульц, Бейкер, Геншер! Благодаря своей политике стал Шеварднадзе мировым светилом и даже НАТО тогда воспринимало его, как ближайшего соратника М. Горбачёва, и самого дорогого гостя.

Само по себе объединение Германии не являлось однозначно отрицательным событием, как известно, ещё И. В. Сталин в 1952 году предлагал её объединение, но с обязательным условием её нейтралитета! Но Запад в своё время это отверг, теперь же он охотно согласился, в результате чего Германия превратилась в члена НАТО. Горбачёв уверял, что он получил при объединении Германии от западных лидеров устные заверения об отказе распространения НАТО на восток, но Шеварднадзе это отрицал. Если министру иностранных дел СССР не пришло в голову, что этот вопрос нужно было решить до вывода советских войск из ГДР, то это означало лишь одно, что он был не профессионал, а обычный предатель.

Кроме того Шеварднадзе подписал документ о немедленном выводе Группы советских войск с территории ГДР, хотя согласно договору она могла там оставаться ещё двадцать лет. За этот шаг Запад предлагал официально не менее ста млрд долларов и списание всех долгов СССР, но Шеварднадзе не мелочился и подписал все договоренности без предварительных условий! Однако по утверждению президента Грузии Гамсахурдиа Шеварднадзе во времена его власти превратил МИД в личную кормушку. О том же говорили и иностранные дипломаты, которые утверждали, что в тот период могли решить любую проблему с СССР за деньги.

В июне 1990 года Шеварднадзе, будучи с визитом в Вашингтоне, как министр иностранных дел СССР совместно с Госсекретарём США Дж. Бейкером подписал соглашение, по которому к США отходила акватория Берингова моря по линии «Шеварднадзе-Бейкера». Согласно экспертам Россия лишилась около 74000 квадратных километров нефтеносного континентального шельфа, а также возможности вести рыбный промысел в этих районах. Не вызывает сомнения, что об этой сделке хорошо знал Горбачёв. В противном случае Шеварднадзе в Москве не поздоровилось бы, ведь это был явный акт государственной измены. Однако Горбачёв, напротив, заблокировал любые действия по признанию этой «сделки» незаконной. Американцы, заранее зная о такой реакции главы СССР, оперативно взяли этот район под свой контроль. Вероятно, что вознаграждение Шеварднадзе и Горбачёва за эту «услугу» выразилось в крайне солидной сумме. Во всяком случае Гамсахурдия утверждал, что Шеварднадзе за определение границы с Аляской в пользу США получил кругленькую сумму в сто млн долларов от американских рыбопромышленных компаний.

То, какой урон нанес Шеварднадзе в связке с Горбачёвым Советскому Союзу и, соответственно, России, свидетельствует цитата из воспоминаний бывшего президента США Дж. Буша-старшего: «Мы сами не понимали такой политики советского руководства. Мы готовы были дать гарантии, что страны Восточной Европы никогда не вступят в НАТО, и простить многие миллиарды долларов долгов, однако Шеварднадзе даже не торговался и со всем согласился без предварительных условий. То же по границе с Аляской (речь идет о разграничении морских пространств в Беринговом и Чукотском морях), где мы ни на что не рассчитывали. Это был дар Божий».

Если Яковлев всегда активно выступал против И. В. Сталина и репрессий того времени, то Шеварднадзе, как истинный грузин имел совершенно иные взгляды на личность генералиссимуса. Не вступая в открытую полемику с Яковлевым и другими громкоголосыми либералами Шеварднадзе в своих интервью обвинял в репрессиях того времени единственно Берия, а Сталина считал гением, которого, согласно известным ему сведениям, отравил и отправил на тот свет всё тот же коварный Берия.

В своих мемуарах он пишет о том, прошло много времени прежде чем он смог изменить своё отношение к фашистской Германии, то есть полюбить врага. И ещё долго странным казалось ему то, что «если один грузин, вождь Советского Союза Иосиф Сталин, сыграл решающую роль в победе над Германией, приведшей к её разделению, я в пределах своих возможностей, как министр иностранных дел Советского Союза, попытался содействовать её объединению». И он забыл добавить, «без всяких гарантий», то есть сделал Россию совершенно незащищенной и уязвимой, то есть разрушил всё то, что когда-то ценою огромных потерь отвоевал советский народ под руководством Сталина.

Существуют сведения о связи Шеварднадзе и Яковлева с «золотом партии». Начало обвинениям положила газета «Политика». Она публиковала статью со ссылкой на «достоверные источники», что Вольский, Шеварднадзе и Яковлев в июне 1990 года перевели в Швейцарию, а затем в США двести млрд. долларов партийных денег.

Во второй половине 1990 года между Горбачёвым и Шеварднадзе пробежала чёрная кошка. «Возможно, в Горбачёве проснулась ревность, – пишет биограф Шеварднадзе Леонид Млечин. – Шеварднадзе стал известен во всем мире. Внешнюю политику страны связывали с его именем. Это почетно, но опасно для карьеры».

Двадцатого декабря 1990 года Шеварднадзе с трибуны IV съезда народных депутатов СССР неожиданно заявил об отставке, присовокупив к своим словам предупреждение о «грядущей диктатуре». Горбачёв возмутился тем, что соратник предварительно не согласовал с ним свой демарш. На Западе уход Шеварднадзе вызвал панику. Горбачёву пришлось объясняться с Джорджем Бушем-старшим, доказывая, что «Эдуард просто устал».

Он вернулся в Грузию и в результате переворота, сбросившего первого президента Грузии, возглавил страну. Если Шеварднадзе постоянно предавал интересы России, то интересы своей родной Грузии он пытался отстаивать, но на свой лад. При нём определился проамериканский вектор грузинской внешней политики, страна стала строить нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан в обход России, пригласила для обучения армии инструкторов из США, планировала вступить в НАТО. Но и здесь он потерпел неудачу, в начале грузины, а затем американцы отвернулись от него и сделали ставку на молодого многообещающего лидера М. Саакашвили.

 

6

Больше всех в московской семье переживал всё происходящее Дмитрий Сергеевич Боголюбский, отец Зойки, ему, фронтовику, казалось это какой-то непонятной фантасмагорией, бесовским шабашом. Как могло случиться, что без всякой войны на глазах разваливалась великая страна и бедствовал её народ. Теперь вечерами он уже отказывался играть с зятем в шахматы, общаться с близнецами, играть с маленьким Петрушей, а вместо этого задавал Георгию и Зойке бесконечные вопросы:

– Ну как мог прийти этот Иуда Горбачёв к власти? Почему он в самом начале своего правления сменил практически всё руководство Советского Союза, отстранил от власти преданных стране опытных руководителей, патриотов, коммунистов?

– Отчего все его экономические реформы оборачиваются развалом промышленности и сельского хозяйства?

– Что это за гласность такая, которую он провозгласил и теперь выливаются ушаты грязи на Коммунистическую партию и её деятелей, на опору страны – её силовые структуры, армию, флот, милицию?

– Почему он отказался от всех завоеваний Великой Отечественной войны, за которые погибло около тридцати миллионов человек, которые заплатили своими жизнями за победу, и не только защитили свою страну, Советский Союз, но и создали платформу для справедливого послевоенного мира – для создания социалистического лагеря, Варшавского договора?

– Где теперь всё это? Кто позволил этому предателю, этой мрази всё завоёванное разрушить? А вот теперь уже и Советский Союз на ладан дышит, почти все республики подключились к параду суверенитетов! Как могли мы поверить этому разливанному соловью, этому дьяволу, ведь его же сам Бог пометил огромным родимым пятном в поллба?

Или же приводил сравнения настоящего с прошлым. Он был человеком подкованным и в экономике и в юриспруденции:

– Посмотрите, как этот дьявол меченый страну разбазаривает! Развалил экономику и берет долги где только можно и под высокие проценты, около восьми процентов годовых. А золотой запас, который при Сталине в 1953 голу составлял 2500 тонн, а ведь это было всего через восемь лет после окончания войны, при Горбачёве снизился до 240 тонн, то есть уменьшился более чем в десять раз. А И. В. Сталин, которого поливают сейчас грязью кому не лень, не только победил в страшной разрушительной войне, но восстановил за несколько лет народное хозяйство и даже смог осуществить дорогостоящий атомный проект! А при реформаторе Горбачёве стоит мировая супердержава СССР на паперти с протянутой рукой, считая жалкие копейки в несуществующем бюджете!

– Великое советское прошлое очернили и испоганили, а ведь какая раньше была любовь к своей стране, патриотизм, даже в самые тяжелейшие годы. Помнишь Зойка, рассказы нашей мамы, о том как в годы Великой Отечественной войны они, сотрудники 1-го Московского медицинского института им. Сеченова собирали деньги в Фонд обороны, а потом отправили Сталину письмо:

«Вместе со всеми патриотами нашей великой родины, горя желанием скорейшего разгрома ненавистного врага, профессора, преподаватели, студенты и сотрудники Первого Московского ордена Ленина медицинского Института внесли 200.000 рублей на постройку танковой колонны им. М. В. Фрунзе. Сбор средств продолжается.

Шлём свой пламенный привет нашей доблестной Красной Армии и Вам, наш дорогой Иосиф Виссарионович. Желаем Вам здоровья на долгие годы.»

И вскоре пришёл им ответ:

«Прошу передать профессорам, преподавателям, студентам и сотрудникам Первого Московского ордена Ленина медицинского Института, собравшим 200.000 рублей на строительство танковой колонны им. М. В. Фрунзе, мой братский привет и благодарность Красной Армии. И. СТАЛИН».

Он вёл бесконечные дискуссии, задавал трудные вопросы на которые у них, ни у Зойки, ни у Георгия не было ответов. Отчаяние его выражалось по-разному, иногда он, почти никогда раньше не пивший, вдруг наливал себе стакан водки и опрокидывал его залпом. Иногда же он просто лежал на диване, отвернувшись лицом к стене, и не желал ни с кем разговаривать. Они понимали, что ему, старому коммунисту, фронтовику переносить развал великой советской страны было просто непереносимо. Да и им с Георгием было нелегко. Странное чувство возникало у Зойки: живёшь, трудишься, надеешься на счастливое будущее и не знаешь, что кто-то чужой уже незаметно влез в твою жизнь и всё в ней перечеркнул…

Тринадцатого марта 1988 года была напечатана статья Н. Андреевой в «Советской России» которая называлась «Не могу поступиться принципами». Эта статья стала первой ласточкой, манифестом множества противников наступившей в стране перестроечной вакханалии. Дмитрий Сергеевич, его дочь и зять читали её и перечитывали, они со всем написанным были полностью согласны. Но вскоре в ответ на эту статью в газете «Правда» была опубликована разгромная отповедь заведующего отделом пропаганды А. Н. Яковлева.

Седьмого ноября 1990 года в Москве во время парада произошло неудачное покушение на Горбачёва. Дмитрий Сергеевич на это известие отреагировал с горечью:

«Эх, будь я там, рука бы не дрогнула, чтобы этого гада пристрелить!».

 

7

Но не только Дмитрий Сергеевич и члены его семьи скорбели и не могли примириться с развалом могущественного государства, многие в Советском Союзе думали, как они, но слишком сильной в это время была диктатура «дерьмократии», захватившей в свои руки почти все средства массовой информации и навязывавшей населению свои пагубные идеи. Народ стоял в растерянности, в замешательстве, наблюдая, как всё вокруг рушится, но не понимая до конца смысла происходящего. Люди не успели все осознать и объединиться, чтобы суметь противостоять хаосу и развалу.

Кризис в стране играл на руку радикальным демократам, которых возглавил Борис Ельцин. Популярность никому ранее не известного Ельцина объяснялась все возрастающим недовольством народных масс перестроечными реформами, проводимыми Горбачёвым, которые привели к обнищанию населения, падению уровня жизни, развалу страны. Именно Ельцина теперь представляли СМИ, как непримиримого противника Горбачёва, смелого мужественного борца, не побоявшегося выступить с критикой горбачёвских преобразований. Столица бурлила, начались митинги, голодные люди выходили с плакатами: «Дядя Горби обманул нас, мы за Ельцина, он честный!», «Народ и Ельцин едины!».

И не то чтобы все вдруг поверили неизвестно откуда выплывшему бунтовщику Ельцину, а просто видели, что он выступает против Горбачёва, а этого деятеля уже терпеть мочи не было. Народ воспринял Ельцина как некоего Робин Гуда, защитника попранного и несчастного народа и десятого июня 1991 года он был всенародно выбран первым президентом Российской Федерации. В стране образовалось два лидера, старый – непопулярный Горбачёв, и новый – бунтарь Ельцин, то есть возникло неформальное двоевластие.

За рубежом больше всего рукоплескали развалу социалистического лагеря, Варшавского договора и самого СССР в странах НАТО и США. Но многие в мире оказались в шоке от всего происходящего, было ясно, что с упадком СССР мир становится однополярным с абсолютным доминированием одной страны – США, которая теперь диктовала свою волю всем остальным государствам.

Последним шагом отчаяния, попыткой предотвратить распад Советского Союза, стало создание в августе 1991 года группой руководителей страны Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП). Этот новый орган был сформирован высшими должностными лицами государства, и возглавил его вице-президент СССР Геннадий Янаев. Основной причиной августовской революции, переворота или путча, как его прозвали противники, было всеобщее недовольство проводимыми в стране реформами, ведь перестройка не приносила ожидаемых результатов, кризис углублялся, росла безработица и преступность.

Вместе с тем ГКЧП стремился не допустить распада СССР и преобразования СССР в аморфное объединение – Союз Суверенных Государств (ССГ) и подписания нового союзного договора. Видные государственные деятели совместно с президентом Горбачёвым решили ввести чрезвычайное положение, чтобы навести в стране порядок и предупредить организацию оппозицией массовых противоправных выступлений. Горбачёв, который эти идеи активно поддерживал, неожиданно четвертого августа уехал в отпуск в Крым и прислал сообщение, что заболел. Этот отъезд произошел после встречи президента СССР в конце июля в Москве с президентом США Бушем, который затем проследовал далее в Киев.

Кроме вице-президента СССР Геннадия Янаева, в ГКЧП вошли ведущие руководители ЦК КПСС, правительства СССР, армии и КГБ СССР – Павлов В. С.,Лукьянов А. И., Крючков В. А., Язов Д. Т., Пуго Б. К., Ахромеев С. Ф., Варенников В. И., Макашов А. М., Калинин Н. И., Шенин О. С., Самсонов В. Н.

В обращении Государственного комитета советскому народу говорилось:

«В целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии, которые угрожают жизни и безопасности граждан Советского Союза, суверенитету, территориальной целостности, свободе и независимости нашего Отечества; исходя из результатов всенародного референдума о сохранении Союза Советских Социалистических Республик; руководствуясь жизненно важными интересами народов нашей Родины, всех советских людей заявляем:

В соответствии со статьёй 127-3 Конституции СССР и статьёй 2 Закона СССР „О правовом режиме чрезвычайного положения“ ввести чрезвычайное положение в отдельных местностях СССР на срок 6 месяцев с 4 часов по московскому времени 19 августа 1991 года».

Отец Зойки, Дмитрий Сергеевич Боголюбский, как будто заново переродился, он повеселел, стал снова выходить из своей комнаты, играть с трёхлетним Петрушей, шутить с мальчишками-близнецами. Но всё время возвращался к телевизору, внимательно наблюдая за развитием событий. Он искренне надеялся, что Государственному комитету удастся предотвратить кризис в стране и распад СССР, вернуть жизнь в нормальное русло. Так думал не он один, около восьмидесяти процентов населения регионов поддерживали идеи ГКЧП, но противоположным был настрой в обоих столицах.

ГКЧПисты предлагали не подписывать новый Союзный договор без проведения дополнительного референдума. Основное противостояние произошло между ГКЧП – высшими руководителями СССР и руководителями РСФСР, к которым относились Ельцин, Руцкой, Силаев, Хасбулатов, Кобец, Иваненко, Баранников, Грачев, Попов, Собчак и Бурбулис.

 

8

ГКЧП просуществовал всего три дня. «Что послужило причиной его поражения?» – спрашивали себя Зойка, Георгий, Дмитрий Сергеевич и многие другие, уставшие от перестроечного беспредела и хаоса граждане. Ведь на стороне ГКЧП была большая часть населения, которая желала спасения страны от развала, значительные военные формирования. Многие западные лидеры признали ГКЧП, одобрили его и все советские послы, за исключением посла в Чехословакии Б. Панкина. Действия ГКЧП открыто поддержали руководства Ирака, Ливии и Сербии, а также палестинский лидер Ясир Арафат.

Двадцатого августа руководитель Ливии Муаммар Каддафи отправил телеграмму на имя Г. И. Янаева в которой поздравил его «со смелым историческим деянием» и выразил свою полную поддержку. Президент Ирака Саддам Хуссейн назвал действия ГКЧП в Москве «хорошо сделанным делом» и выразил надежду, что благодаря этому «мы восстановим баланс сил в мире». Может быть потому-то позднее все эти лидеры – Хуссейн, Каддафи, Арафат и погибли мученической смертью или же смертью «по невыясненным обстоятельствам», заплатив высокую цену за свою мужественную гражданскую позицию.

Из руководства союзных республик открытую поддержку ГКЧП высказали: Председатель Верховного Совета Белорусской ССР Николай Дементей, 1-й секретарь ЦК Компартии Украинской ССР Станислав Гуренко, Председатель Верховного Совета Грузинской ССР Звиад Гамсахурдия, президент Азербайджанской ССР Аяз Муталибов и Верховные советы самопровозглашенных Приднестровской Молдавской ССР и Республики Гагаузия. В прибалтийских республиках в поддержку ГКЧП выступило руководство утративших к тому времени власть Компартии Литвы (М. Бурокявичюс), Компартии Латвии (А. Рубикс), а также Интердвижение Эстонии (Е. Коган). В самой РСФСР ГКЧП официально поддержал президент Татарской АССР Минтимер Шаймиев.

Противниками ГКЧП заявили себя президенты РСФСР – Борис Ельцин, Киргизской ССР – Аскар Акаев и Президент Молдавской ССР Мирча Снегур. Президент США Джордж Буш, как и следовало ожидать, громогласно осудил «антиконституционное использование силы», поддержав «призыв президента Ельцина к восстановлению законных органов власти».

Возможно, что причиной поражения стала двурушническая позиция Горбачёва, который всячески подталкивал комитет к введению чрезвычайного положения, но сам держался в тени и отсиживался в это время на отдыхе в Форосе. Восемнадцатого августа члены комитета приехали к Горбачёву в Крым и он ещё раз поддержал необходимость введения чрезвычайного положения. Однако он сам не поехал в Москву, якобы по причине болезни, заявив, что у него отнялась нога и он сидит в корсете, но вероятнее всего из-за того, что не хотел брать на себя непосредственную ответственность за исполнение этого важного решения. Аналитики пришли к выводу, что ГКЧП был последней попыткой Михаила Горбачёва сохранить свою власть. Подобного мнения придерживался и его главный противник Ельцин в интервью телеканалу «Россия»: Горбачёв «во время путча был информирован обо всём и всё время ждал, кто победит, те или другие. В любом случае он примкнул бы к победителям – беспроигрышный вариант».

Или же поражение произошло вследствие чрезвычайной мягкости и нерешительности руководителей ГКЧП, истинных слуг народа, которые ввели чрезвычайное положение, лишь как временную меру для предотвращения всеобщего хаоса, но и Горбачёва хотели у власти сохранить, и российский парламент не трогали, и потому отказались от его штурма, и народной крови стремились ни капли не пролить? Ведь за всё время противостояния погибли лишь три человека, да и те по собственной неосмотрительности, когда в тоннеле они пытались остановить колонну бронетранспортеров. Советская армия была воспитана защищать отечество от иноземных захватчиков и многие растерялись в это время, когда нужно было выступить против собственного народа. Конечно, не всего народа, лишь малой его части, но зато несомненно наиболее активной и крикливой.

Как говорил позднее Геннадий Янаев: «Я абсолютно никогда не признавал, что совершил государственный переворот и никогда не признаю… Мы не разогнали ни одну структуру государственную, не посадили ни одно должностное лицо, даже Гавриила Харитоновича Попова, мэра Москвы не освободили от работы, хотя он деликатного свойства информацию таскал американскому послу по пять-шесть раз в день…».

В эти дни командиры воинских подразделений не получали от ГКЧП четких указаний и не знали, как им поступать. Приказы поступали настолько противоречивые, что они стали требовать приказаний в письменном виде, но распоряжения чаще всего так и не приходили. Зато чрезвычайно активно в войсках действовали разного рода «демократические» агитаторы, и командиры, как правило, не препятствовали им. В умах начался разброд и шатание. Участники ГКЧП заметно нервничали, весь мир обошли кадры дрожащих рук вице-президента СССР Г. Янаева на пресс-конференции девятнадцатого августа.

 

9

В то же время их противники, члены российского парламента – радикальные демократы действовали весьма решительно и бескомпромиссно в обоих столицах, и в Москве, и в Ленинграде. Ельцин в экстренном порядке мобилизовал всех своих сторонников в верхнем эшелоне власти, самыми видными из которых были Хасбулатов Р. И., Собчак А. А., Бурбулис Г. Э., Полторанин М. Н., Шахрай С. М.. По свидетельству одного из участников событий С. Сулакшина, бывшего в окружении Ельцина девятнадцатого августа 1991 года, «за спиной у Ельцина стояли сотрудники американского посольства», которые представляли ему расшифрованные распоряжения Генерального штаба и «направляли Ельцина в его тактических решениях». Знаменательно, что двадцатого августа в пятнадцать часов Буш в разговоре по телефону с Ельциным сообщил, что «США намерены разработать комплекс мер, способствующих восстановлению законности в СССР».

В обращении «К гражданам России» от девятнадцатого августа Борис Ельцин, Руслан Хасбулатов и Иван Силаев, охарактеризовали действия ГКЧП как государственный переворот и заявили:

«Мы считали и считаем, что такие силовые методы неприемлемы. Они дискредитируют СССР перед всем миром, подрывают наш престиж в мировом сообществе, возвращают нас к эпохе холодной войны и изоляции Советского Союза от мирового сообщества. Все это заставляет нас объявить незаконным пришедший к власти так называемый комитет (ГКЧП). Соответственно объявляются незаконными все решения и распоряжения этого комитета». Даже в этом заявлении читается ясно между строк, что не желали эти лидеры восстановления СССР, как великой могучей независимой державы, а хотели превратить её в сателлит Америки.

Хасбулатов активно выступал на стороне Ельцина, хотя через десять лет в интервью Радио Свобода говорил, что он разделял мысли и идеи ГКЧП, и был недоволен проектом нового Союзного договора: «Что касается содержания нового Союзного договора, так, помимо Афанасьева и кого-то ещё другого, я сам был страшно недоволен этим содержанием…» Более того, Хасбулатов считал идею о новом союзном договоре провокационной с самого начала.

По призыву российских властей, у Дома Советов Российской Федерации («Белого дома») собрались тысячи москвичей, среди которых были представители самых разных социальных групп – от демократически настроенной общественности, студенческой молодёжи, интеллигенции, до ветеранов Афганской войны. Люди стояли с трёхцветными флагами и с портретами Сахарова и Ельцина. Народные депутаты России и Моссовета призывали к бессрочной забастовке.

Лидер партии «Демократический союз» Валерия Новодворская утверждала, что несмотря на то, что она сама в эти дни содержалась в СИЗО, члены её партии приняли самое активное участие в уличных акциях против ГКЧП в Москве. Радиостанция «Эхо Москвы» на Никольской улице непрерывно вела передачи.

Среди тех, кто пришёл защищать Дом Советов от предполагаемого штурма, были Мстислав Ростропович, Андрей Макаревич, Константин Кинчев, Александр Городницкий, Маргарита Терехова, Борис Хмельницкий, Татьяна Друбич, Анатолий Крупнов, будущий террорист Шамиль Басаев и будущий руководитель компании «ЮКОС» Михаил Ходорковский, вице-мэр Москвы Юрий Лужков и его беременная жена предпринимательница Елена Батурина.

Российские демократы не дремали и почти сразу народные депутаты РСФСР разъехались по расквартированным в Подмосковье военным частям, чтобы привлечь их на свою сторону. И надо сказать, что агитировали они весьма успешно, не менее успешно, чем их прародители в 1917 году. Ведь и цель у них была та же – развал Отечества. Таким образом хотя ГКЧП и опирался на значительные военные силы, но они не имели над ними полного контроля. Знакомые и друзья Зои Дмитриевны, сотрудники Военно-Медицинской Академии в Ленинграде рассказывали ей позднее, что от этих «демократов» буквально проходу не было, они в эти дни находились повсюду, и елейными голосами уговаривали военнослужащих: «Ну ты же не будешь стрелять в свой народ! Даже если поступит приказ?! Обещай!» И действительно многие стреляли поверх голов митингующих или же переходили на сторону российских властей.

В ночь с двадцать первого на двадцать второе августа ГКЧП начали отступать и стали отдавать приказы об отзыве войск из Москвы. Последнее заседание ГКЧП состоялось в здании минобороны на Арбатской площади. Язов предложил другим руководителям отправиться в Форос к Горбачёву, чтобы согласовать дальнейшие действия и получить указания. Ведь они искренне верили, что действовали с его согласия и одобрения. Но они не рассчитывали, что Горбачёв окажется настолько вероломным и в последний момент сдаст их. Президент СССР официально изобразил дело таким образом, что он оказался под арестом в Форосе по приказу ГКЧП, у него якобы была полностью заблокирована связь с Москвой, он находился в полной изоляции…

Ельцин выслал самолёт для немедленного освобождения Горбачёва со специальной делегацией на борту во главе с вице-президентом РСФСР А. Руцким и председателем Совета министров И. Силаевым. Каково же было удивление генерала Руцкого, когда он встретил в Форосе в приёмной Горбачёва главных его «врагов» Язова и Крючкова, а подняв телефонную трубку обнаружил, что все средства связи функционируют в штатном режиме. То есть не было никакого ареста, Горбачёв сам подтолкнул своих товарищей к введению чрезвычайного положения, а увидев, что они проигрывают, «слил» их и перекинулся на сторону победителя – российского президента Ельцина.

Практически все лидеры ГКЧП были арестованы. Министр внутренних дел СССР Б. Г. Пуго и его жена застрелились, а Маршал Советского Союза С. Ф. Ахромеев повесился в рабочем кабинете, оставив предсмертную записку: «Не могу жить, когда гибнет мое Отечество и уничтожается все, что я всегда считал смыслом в моей жизни. Возраст и прошедшая моя жизнь дают мне право уйти из жизни. Я боролся до конца.» Двадцать шестого августа 1991 года управляющий делами КПСС Кручина при неясных обстоятельствах выпал из балкона своей квартиры на пятом этаже и разбился насмерть, он тоже оставил на столе предсмертную записку.

В ходе следствия в сентябре 1992 выступал Михаил Горбачёв в качестве свидетеля и уверял всех, что он был в полном неведении, однако через двадцать лет в августе 2011 он признался в противоположном, в том что всё знал о планируемых действиях будущих членов ГКЧП. Ведь, как стало позднее известно, уже в марте 1991 года в присутствии и при участии Горбачёва была создана комиссия во главе с Г.Янаевым, для подготовки введения чрезвычайного положения. А третьего августа на заседании Кабинета министров СССР перед своим отъездом в Форос, Горбачёв опять заявлял, что в стране чрезвычайная ситуация и надо принимать срочные меры, включая введение чрезвычайного положения. Но говорить одно, а делать противоположное для этого перевертыша было делом обычным.

В апреле 1993 года началось судебное разбирательство. Двадцать третьего февраля 1994 года подсудимые по делу ГКЧП были амнистированы Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации, несмотря на категорические возражения Ельцина. Один из подсудимых, Валентин Варенников отказался принять амнистию и над ним продолжился суд, который вынужден был вынести оправдательный приговор одиннадцатого августа 1994 года.

 

10

В результате поражения «Августовской революции» реакционные события развивались стремительно. Радикальные демократы или либералы воспользовались этим неудачным выступлением и объявили его основной причиной ужесточения своей политики. Поспешность с которой они приступили к уничтожению КПСС, синхронность действий Ельцина и Горбачёва в этот отрезок времени неопровержимо говорили о том, что именно в этом и состояла их основная цель. Августовская революция или путч была хитрой «подставой», которую демократы прозападного толка немедленно использовали для развала компартии, a позднее и СССР!

Рано утром двадцать третьего августа Ельцин приехал в Кремль к Горбачёву и от Президента СССР производить любые кадровые изменения только по согласованию с ним. Б. Ельцин издал ряд указов, которые явно выходили за пределы его конституционных полномочий президента РСФСР и являлись незаконным присвоением союзной власти, в том числе указы о переподчинёнии союзных органов республиканским. В тот же день в Белом доме на сессии Верховного Совета РСФСР Ельцин подписал указ о приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР на том основании, что партия, якобы, поддержала ГКЧП.

По распоряжению мэра Москвы Попова здания ЦК КПСС и Московского городского комитета КПСС на Старой площади были опечатаны. По воспоминаниям Е. Севастьянова в четырнадцать часов пятнадцать минут он нажал кнопку в рубке радиотрансляции системы гражданской обороны и объявил о закрытии ЦК КПСС и о том, что дается сорок пять минут на эвакуацию персонала, после чего все оставшиеся будут арестованы.

Двадцать четвертого августа Горбачёв сложил с себя полномочия Генерального секретаря ЦК КПСС и предложил ЦК самораспуститься. Двадцать пятого августа 1991 года Ельцин издал указ, на основании которого всё принадлежащие КПСС и КП РСФСР недвижимое и движимое имущество, включая денежные и валютные счета становились государственной собственностью России. Двадцать девятого августа союзные власти в лице Верховного Совета СССР были вынуждены приостановить деятельность КПСС на всей территории СССР.

А тридцатого августа, придя домой, нашла Зойка своего отца, лежащим на полу в луже крови. Зойка вызвала скорую помощь, которая приехала уже через полчаса, но помочь врачи ни чем не могли, Дмитрий Сергеевич Боголюбский был мертв. Не перенёс старый фронтовик всего этого перестроечного беспредела, поражения ГКЧП, тех людей, которых он искренне уважал, запрета Коммунистической партии, торжества реакционных либерально-демократических сил в стране и решил добровольно уйти из жизни. Он застрелился из охотничьего ружья.

Зойка тяжело переживала самоубийство отца, и Георгий, сильно поседевший в последние месяцы, как мог, её утешал. И ему было страшно жаль Дмитрия Сергеевича, замечательный он был человек, кристально честный и мужественный. Но именно такие люди всё больше попадали сейчас в его клинику с тяжелыми депрессиями или после неудачной попытки уйти из жизни. Многие патриоты, любящие свою Отчизну люди, в это трагическое время искали ружье или высматривали крюк в своей квартире, на котором можно было бы повеситься.

Зойка чувствовала себя крайне плохо, тошнота, депрессия, тяжесть в груди, даже ежемесячные кровотечения у неё стали странно путаться.

«Ну, – думала она, – организм мой совсем разладился. Тяжело потерять и мать и отца, но ещё тяжелее, когда смерть близких наступает нежданно-негаданно и без Божьей на то воли.» Зойка, воспитанная атеисткой, всё чаще стала в своих мыслях обращаться к Богу, как и многие россияне в эти тяжелые времена.

Она своё плохое самочувствие объясняла реакцией организма на трагические события в стране и в семье. Но в конце концов вынуждена была обратиться к врачу, уж очень странно она себя стала чувствовать. Боялась, что завелась у неё какая-нибудь онкология, ей было страшно за детей, ведь Петруша был ещё совсем маленьким, всего три годика. К её крайнему удивлению, объявил врач, что она была опять беременна, причём и срок уже был не маленький, около четырёх месяцев. Как это она ничего не заметила, видимо по причине страшных потрясений последнего времени.

Зойка не знала, как поступить, на что решиться, ведь времена были хуже некуда, и просвета в ближайшем будущем не предвиделось. Она не хотела до поры тревожить Георгия, сидела в одиночестве и размышляла: «Без сомнения рождение человека – это самое главное и прекрасное событие в жизни, мы станем сильнее, ведь трагический уход отца обездолил нашу семью. Будет у нас радость, несмотря на горести и печали окружающей жизни. Маленькому Петруше будет повеселее, появится у него братик или сестрёнка, будут играть вместе. Но нам с Георгием будет чрезвычайно тяжело, он много работает, но денег всё равно не хватает, забота о маленьких детях ляжет в основном на мои плечи».

Призналась Георгию, и муж, как всегда, постарался её поддержать:

– Не переживай, Зоенька! Ну что ж, что нам уже за сорок, ведь силы у нас ещё есть. Ну и чёрт с ней с этой перестройкой, жизнь всё равно продолжается. И в войну люди детей рожали! – успокаивал Георгий не только ее, но, по всей вероятности, и самого себя.

– Если родится мальчик, то назовем его Митей, в память о Дмитрии Сергеевиче! Ты права, трудно будет, но это ведь самое важное в жизни – наши дети! Посмотри, сколько сейчас людей умирает, так скоро вымрет вся наша русская нация! Будет тебе опять за что сражаться, ведь ты, наша героиня, без борьбы жить не можешь! – невесело шутил Георгий. Он, как глава большой семьи, старался не показывать своих истинных чувств, но и его временами захлёстывала волна отчаяния.

Все знакомые и друзья удивлялись их отваге, ведь в разгар перестройки рожать женщины не решались, слишком тяжелой и нестабильной стала жизнь и в экономическом и в психологическом плане. Зато проституция в больших городах расцвела махровым цветом, для многих женщин это унизительное занятие стало, хоть и позорным, но единственным средством к существованию.

Данила тоже считал, что сестрёнка его дурью мучается, всё детей рожает и забот себе прибавляет, да ещё в такое непростое время. Впрочем в Буе, да и вообще в провинции не ощущались потрясения столь же остро, как в Москве. Здесь жили люди на земле и она их кормила, к счастью и лесопильный завод, на котором работал Данила, ещё не совсем развалился, зарплату хоть и нерегулярно, но выплачивали. Но лишних забот Данила никогда не хотел, он их как огня боялся, предпочитая жизнь легкую и спокойную.

Взгляды на семейную жизнь у него были консервативные, мужчина – добытчик, а жена-домашняя хозяйка, она должна жертвовать собой ради семьи, на ней ответственность за дом и воспитание сына лежит. Правда, он не возражал, чтобы Марина всё-таки работала, и она устроилась секретаршей в райисполком. Но Марина умудрялась всё успевать и была образцовой хозяйкой, в доме были чистота и порядок, в огороде грядки засажены, а домочадцы обстираны и вкусно накормлены. Даже кот у неё был счастливый и довольный, хоть и хромой, защемило ему ненароком тяжелой дверью лапу.

Данила жил, окружённый удобствами, которые для него создавала Марина, но ему всё чего-то не хватало и нередко он был раздражен и срывал дурное настроение на жене, видно свербили, не давали покоя мысли, что не достиг он того, о чем когда-то так сильно мечтал – не стал авиационно-космическим инженером и жил в захолустье. Скучал Данила, сложилось всё в жизни совсем не так, как представлялось в юности.

 

11

А между тем потрясения в стране всё продолжались.

Еще в апреле 1991 года в Ново-Огарёве при участии Горбачёва был разработан проект Союза Суверенных Государств (ССГ), который подразумевал создание мягкой федерации вместо Союза Советских Социалистических Республик. Переговоры явились результатом всё возрастающих сепаратистских настроений во многих союзных республиках в годы «перестройки». В этом соглашении права республик существенно расширялись и при условии одобрения другими республиками мог Союз передать часть своих исключительных полномочий отдельной республике. Подписание этого аморфного объединения планировалось двадцатое августа 1991 года.

События девятнадцатого-двадцать первого августа помешали подписанию договора. Однако после поражения ГКЧП по-прежнему продолжалась работа над новым Союзным договором о создании ССГ, но уже как конфедерации. Последний раз главы большинства республик и президент СССР сделали заявление об этом по телевидению в ноябре 1991 года. Окончательное подписание договора было намечено на декабрь.

Однако в противовес намеченному договору о конфедерации произошло совершенно неожиданное подписание восьмого декабря 1991 года главами трёх союзных республик – России, Белоруссии и Украины Беловежского соглашения, которое заявило о прекращении существования СССР и создании организации СНГ. По воспоминаниям главы Белоруссии: «Мы (Ельцин, Кравчук, Шушкевич и прибывшие с ними лица) собрались 7 декабря 1991 года в Вискулях (Беловежская Пуща), чтобы обсудить вопросы поставок нефти и газа на Украину и в Белоруссию». По словам Кравчука, встретиться без Горбачёва и решить вопрос о Союзе решили они ранее, ещё гуляя по ново-огарёвскому парку в перерывах между заседаниями. Шушкевич предложил Беловежскую пущу, поскольку в Москве «всё будет давить, Украина тоже большая».

Б. Ельцин, по словам С. Шушкевича, уговаривал приехать в Беловежскую пущу и руководителя Казахстана Н. Назарбаева, но тот под благовидным предлогом уклонился от этого приглашения, и позднее заявил, что «он никогда бы не подписался под Беловежскими соглашениями». Далее Шушкевич оправдывался и уверял, что «даже собираясь в Беловежской Пуще по моему приглашению, мы изначально не намеревались принимать решение о выходе из СССР. Таких заготовок не было ни у меня и нашей делегации, ни, думаю, и у других тоже». «Тема вначале была названа так: собраться и принять какую-то декларацию или заявление, что ново-огарёвский процесс зашел в тупик и что нам надо искать какие-то новые подходы, решения. Мы начали готовить документ. И убедились, что просто декларацией, как изначально предполагалось, не обойтись».

Подписание проходило в обстановке секретности, резиденцию охраняло особое спецподразделение. Глава правительства Беларуси Вячеслав Кебич, утверждал, что инициатором Беловежских соглашений выступила российская делегация, а само подписание произошло спонтанно. По свидетельству Кебича «российская делегация с С.Шахраем, А. Шохиным, Г. Бурбулисом приехала с наметками (предварительным планом): если дело будет выгорать, если будет согласие со стороны Украины, то можно будет подписать документ». Российской стороне требовалось согласие Украины вследствие того, что «контакт с Шушкевичем у Ельцина был, а вот с Кравчуком у Ельцина сложились натянутые отношения».

Народный депутат СССР В. Алкснис полагает, что «Беловежская пуща была выбрана по единственному критерию – рядом с охотничьей усадьбой буквально в нескольких километрах находилась государственная граница СССР. У подписантов сговора был план бегства, в том числе, пешком через лес в Польшу, на тот случай, если бы Горбачёв предпринял попытку арестовать заговорщиков».

По его сведениям «как только руководителям КГБ Белорусской ССР стало известно о намерении Ельцина, Кравчука и Шушкевича подписать соглашения, ликвидирующие СССР, об этом было немедленно доложено в Москву, в том числе и Горбачёву. В Вискули выдвинулся спецназ КГБ Белоруссии, окруживший лес в районе охотничьей резиденции и ожидавший приказа на арест ликвидаторов СССР. В ответ из Москвы было приказано находиться на позициях и ждать команды. Но команды так и не поступило…». Эти сведения подтвердили председатель Верховного Совета СССР А. Лукьянов и нынешний президент Белоруссии А. Лукашенко.

Соглашение было подписано в Вискулях высшими должностными лицами и главами правительств трёх союзных республик: Борисом Ельциным и Геннадием Бурбулисом от РСФСР, Станиславом Шушкевичем и Вячеславом Кебичем от Белоруссии, Леонидом Кравчуком и Витольдом Фокиным от Украины.

Принятый документ констатировал, что «Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает своё существование». Статья 1-я Соглашения гласила: «Высокие Договаривающиеся Стороны образуют Содружество Независимых Государств» (СНГ). Соглашение сообщало о стремлении развивать сотрудничество в политической, экономической, гуманитарной, культурной и других областях.

Но ведь все высокопоставленные подписанты хорошо знали о том, что семнадцатого марта 1991 года в Советском Союзе состоялся референдум с одним вопросом: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?».

Результаты по Союзу ССР в целом: в списки граждан, имеющих право участвовать в референдуме СССР, было включено 185 647 355 человек; приняли участие в голосовании 148 574 606 человек (80 %). Из них ответили: «Да» – 113 512 812 человек (76,4 %); «Нет» – 32 303 977 человек (21,7 %). Признаны недействительными – 2 757 817 бюллетеней (1,9 %). Результаты референдума по всем нормам национального и международного права имели юридическую силу и должны были быть исполнены. Но российским либералам закон был не писан, они проводили в жизнь свои коварные планы.

Ради чего было подписано Беловежское соглашение, с какой целью? Многие аналитики считают, что цель у главных фигурантов, Ельцина, Шушкевича и Кравчука была одна: добиться неограниченной личной власти и стать президентами независимых государств со всеми проистекающими от этого последствиями: полёты на бортах номер один, международные визиты, прохождение по красной дорожке… То есть жажда власти, тщеславие и гордыня подтолкнули этих деятелей на разрушительное противоправное деяние, не взирая на волеизъязвление советского народа.

И самым знаменательным явилось то, что после подписания Беловежского соглашения Ельцин в первую очередь позвонил хозяину Белого дома, президенту США Джорджу Бушу и по-лакейски отрапортовал ему, что СССР больше не существует!!!

Известно, что в день подписания беловежского соглашения с Горбачёвым встретился вице-президент России Александр Руцкой. Он заботился об интересах своей страны и был совершенно не согласен с тем, что вытворял новоиспеченный президент России Ельцин. Видимо, его честное патриотическое сердце не выдержало происходящего беспредела. Он уговаривал президента СССР арестовать Ельцина, Шушкевича и Кравчука, но Горбачёв отказался: «Не паникуй… У соглашения нет юридической основы… Прилетят, мы соберемся в Ново-Огарево. К Новому году будет Союзный договор!».

Отечественные либералы назвали такое поведение Горбачёва «мужественной, гражданской позицией» и распаду СССР они аплодировали стоя, ведь речь шла именно об СССР, а не о какой-либо европейской стране или США, которые были истинно близки и дороги их либеральным сердцам.

Теперь Горбачёв оказался в положении «невесты без места», ведь он был президентом несуществующей страны. А Ельцин добился того, к чему он долгие годы рвался – единоличной, неоспоримой власти. Уже двадцать третьего декабря Ельцин встретился с Горбачёвым и согласовал конкретные условия его капитуляции. Горбачёв детально обговорил все условия сдачи: пенсия с индексацией, дача, машина, охрана, его собственный Фонд. Дата отречения была определена на двадцать пятое декабря 1991 года. В этот день выступил Горбачёв по телевидению с прощальной речью, в которой он пытался отстаивать правоту своих разрушительных действий: «Я прекращаю свою деятельность на посту президента СССР…», после чего он предоставил в распоряжение российского президента кремлёвскую резиденцию и чемодан с ядерной кнопкой.

В процессе передачи документации от Горбачёва к Ельцину и подписания всех необходимых договоров самое активное участие принимал «серый кардинал» А. Яковлев, похоже, что он, как всегда, являлся проводником и гарантом исполнения воли третьих и могущественных западных сил, издалека управляющих всем происходящим в Кремле.

В последние дни, проведенные в Кремле, Горбачёв встретился там «за чашкой чая» со своими давними приятелями, либеральными демократами и «неисправимыми шестидесятниками» – А. Черняевым, Ю. Карякиным, Э. Неизвестным и А.Грачевым. По воспоминаниям последнего в какой-то момент Горбачёв, стукнув по столу кулаком, воскликнул: «А все-таки, ребята, в главном мы их одолели!». Очевидно, имел в виду Михаил Сергеевич развал коммунистической партии, Генсеком которой он являлся, и Советского Союза, первым и последним президентом которого этот предатель был.

А на следующий день попасть в Кремль он уже не смог: «На утро 27 декабря было назначено мою интервью японским журналистам. Я решил последний раз провести его в кремлёвском кабинете. Они уже ждали. При подъезде к Кремлю мне по телефону в автомобиль сообщили: „В вашем кабинете с утра сидят Ельцин, Полторанин, Бурбулис, Хасбулатов. Распили бутылку. Гуляют…“ Ельцину не терпелось оказаться в президентском кабинете, который посвященные в кремлёвские дела называли „высотой“. Не дождавшись трёх дней до 30 декабря, он со своей „компанией“ взял высоту досрочно. Устроили победный междусобойчик под виски…».

Рис. 1. Первая встреча М. Горбачёва и Р. Рейгана в ноябре 1985 года, в Женеве. Всего за шесть лет пребывания в должности Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачёв одиннадцать раз встречался с президентами США: пять раз с Рейганом и шесть – с Дж. Бушем.

Рис. 2. Э. Шеварднадзе, М. Горбачёв и А. Яковлев во время визита на Кубу в апреле 1989 года.

Рис. 3. Члены Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), август 1991 года. Последний бой за сохранение СССР.

Рис. 4. Тотальный дефицит поздней перестройки – очереди за всем необходимым, даже за хлебом.

Рис. 5. Пустые полки Перестройки.

Рис. 6. Итог перестройки – резкое падение уровня жизни населения, космический рост цен, нищета и голод.

Рис. 7. Бессмысленная и беспощадная война в Чечне (1994–2000 г.г.) унесла многие тысячи жизней, как военнослужащих, так и мирного населения.

Рис. 8. «Чёрный октябрь». На защиту парламента и конституции выступили тысячи москвичей и жителей других регионов. Генерал-майор авиации вице-президент А. Руцкой выступает перед собравшимися у Белого дома 3 октября 1993 года.

Рис. 9. 4 октября 1993 года по приказу президента Б. Ельцина начался обстрел Белого дома из танковых орудий. Шесть танков Т-80 дали по зданию 12 залпов, в результате чего многие защитники парламента были убиты или ранены, а на верхних этажах начался пожар.

Рис. 10. Вынос убитых и раненых защитников парламента из Белого дома.

Расстрел Дома Советов и безоружной толпы около него длился целый день и ночь 4 октября 1993 года.

Рис. 11. Никто не забыт и ничто не забыто!

В каждую годовщину расстрела парламента родные и близкие погибших выходят на улицы Москвы.

Рис. 12.Инагурация президента РФ В. В. Путина 7 мая 2000 года. Присяга и обращение к народу России: «Обещаю, что буду работать открыто и честно. Считаю своей святой обязанностью сплотить народ России, собрать граждан вокруг ясных целей и задач, и каждый день, каждую минуту служить Отчизне и помнить, что у нас с вами одна Родина, один народ и одно общее будущее!»

 

1

Теперь не существовало на карте мира великого государства под названием Советский Союз, страна потеряла треть своих территорий, была отброшена к XVII веку. А на оставшейся его части под названием Российская Федерация под руководством президента Б. Н. Ельцина продолжались развал и потрясения, а жители её россияне переживали тяжелейшие времена, прозванные в народе лихими девяностыми. Переносить всё происходящее в стране в это время было подчас так мучительно тяжело, что Зойка, вспоминая о своем отце и его преждевременном уходе из жизни, думала, что может так оно было и лучше, ведь не застал Дмитрий Сергеевич самого разгула этой бесовской вакханалии.

На чердаке их дома в Москве теперь пocелились БОМЖи, несчастные люди, которые лишились своих квартир, жили где попало и питались по помойкам. У Ильиных украли с балкона велосипеды, было непонятно, как воришкам удалось это сделать, ведь жили они на последнем этаже девятиэтажного дома. Видимо, каким-то образом исхитрились они спуститься на балкон с чердака и затащили наверх велосипеды. Скорее всего, чтобы продать за небольшие деньги и купить сумку продуктов, ведь воровали теперь совершенно обычные люди, доведенные до отчаяния ростом цен и отсутствием доходов.

Люди вынуждены были продавать своё жильё, чтобы продержаться и в конечном итоге оказывались на свалке. И таких было немало, даже профессор, руководитель той лаборатории, в которой когда-то работала Зоя Дмитриевна, по слухам, превратился в бомжатника и выживал теперь на вольных хлебах, то есть на свалке. Да что там говорить, если даже внучка и правнучка Генерального секретаря КПСС Л. И. Брежнева оказались там же в эти «счастливые» годы.

Молодежь, стремясь выжить, пошла в бандиты и в конечном итоге перестреляли друг друга. На кладбища было страшно ходить, они заполнились могилами юношей от восемнадцати до двадцати пяти лет. Увидишь могилу сорокалетнего мужчины и с облегчением вздохнешь: «Пожил!». А ведь в другие времена стали бы те же молодые люди учеными, врачами, космонавтами, художниками…

В конце ноября начались у Зои преждевременные роды и отвёз её Георгий в родильное отделение известной московской больницы. К её удивлению рожала она в огромном отделении одна, лишь под утро подвезли ещё одну роженицу. Какой контраст с временами «застоя», и даже с концом восьмидесятых, когда в той же больнице рожала она своих сыновей, тогда было отделение переполненным, и врачи и акушерки всю ночь трудились как пчелки, принимая за одну ночь по двадцать-двадцать пять родов.

Родилась у них долгожданная дочка, которую, как мечтал Георгий, назвали Сонечкой. Девочка родилась сильно недоношенной, семимесячной, очень слабенькой. Она без конца болела, причём поднималась у неё высоченная температура, которую ничем не удавалось сбить и начинались фебрильные судороги. Это очень пугало Зойку и Георгия, ведь они были врачами и знали, что каждый судорожный припадок приводит к нарушению питания коры головного мозга и это в конечном итоге может повлиять на умственное развитие девочки.

Долго думали они, что делать, как поступить, и в конце концов на семейном совете решили, что нужно Сонечку как-то спасать и может быть лучше Зойке уехать с младшими детьми из беспокойной, пыльной, загазованной Москвы куда-нибудь в деревню, на свежий воздух. Ведь постоянной работы у неё всё равно теперь в Москве не было. Ну, и тут сразу же вспомнился родной Буй, ведь там и леса вокруг и питание деревенское, возможно там удастся Зойке их слабенького последыша на ноги поставить. Конечно, трудно ей будет там одной с двумя маленькими детьми справляться, но Георгий уехать теперь никак не мог. Он был в это время основным добытчиком в семье, да и Павлик и Алешей заканчивали школу и требовалось неотлучное присутствие одного из родителей в Москве.

Надеялись они, что жизнь в провинции будет полегче, там можно зелень, морковку, картошку посадить, и самое необходимое пропитание детям и себе обеспечить. Зойка, не откладывая дела в долгий ящик, собрала пятимесячную Сонечку и четырёхлетнего Петю и отправилась с ними в город детства Буй, а Георгий со старшими сыновьями остался в Москве. Зойка не паниковала, верила, что как-нибудь всё образуется, больше всего тревожило её здоровье дочурки. Тряслись они в поезде и напевала всю дорогу Зойка свою любимую песню, которую когда-то так волшебно исполняла Эдита Пьеха: «Где-то есть город тихий как сон, пылью тягучей по грудь занесён…!». Пела и представляла свою малую Родину, город детства Буй.

Думала о будущем без особого беспокойства, обычные житейские трудности её не пугали. По характеру была она человеком добрым, мягким, жертвенным, близким людям жилось с ней привольно, а для себя самой никогда ничего не требовала, была неприхотливой и довольствовалась малым. Никаких повседневных препятствий не боялась и была убеждённой и неизлечимой оптимисткой. Жизнелюбие и стойкость, которые без сомнения были врождёнными свойствами её души, постоянно подпитывались чувством ответственности за других, а ныне за жизнь и здоровье маленьких детей. Ей просто необходимо было чувствовать себя нужной, без этого она существовать не могла. Благодаря верной любви Георгия, вне зависимости от места нахождения, никогда не ощущала она себя одинокой, муж незримо присутствовал в её мыслях и чувствах.

Зойка, как всегда с ней случалось, во время беременности и после родов женственно преобразилась, появилось в её облике что-то русалочье, завораживающее: стройная фигурка, пышные светлые волосы, бездонные серо-голубые глаза, окаймлённые черными ресницами. Это было её «бабье лето» и Георгий не без внутреннего трепета отправлял жену в «ссылку», но здоровье маленькой дочки требовало этой жертвы. Они надеялись, что всё сложится благоприятно, ведь в Буе были её корни, там был друг юности Данила, там были родные, знакомые с детства люди, которые несомненно помогут и поддержат в трудную минуту.

Приехала Зойка с детьми в Буй, но к её удивлению ни родственники, ни Данька не спешили с ней встретиться и помочь ей устроиться на новом месте. Каждый боролся и выживал в одиночку в эти непростые времена. Развязанная М. Горбачёвым и поддержанная Б. Ельциным политическая буря никак не утихала, а разгоралась и бушевала всё сильнее в городах и весях страны.

 

2

Поселилась Зойка в старом, полуразвалившемся доме, в котором уже давно никто постоянно не жил, приезжали лишь дачники в летнюю пору. А они с Сонечкой и Петей приехали сюда зимой, в февральские холод и пургу. Зоя была городской жительницей, к деревенской жизни не приспособленной, но со свойственным ей оптимизмом рассуждала: «Ведь не Боги горшки обжигают, другие справляются и я научусь!» Была уверена, что сама она все, что хочешь сможет вынести, но за маленькую, слабенькую Сонечку и за четырёхлетнего Петю сильно беспокоилась.

Принесла Зойка дров, затопила печку… и весь дом вдруг наполнился едким дымом, выскочила она с Сонечкой и Петрушей на улицу, еле прокашлялись. Так что первую ночь пришлось им спать в холодном выстуженном доме. Ну, а на другой день побежала к тётке, что напротив жила, за советом, оказывается надо было в начале газетами печку протопить, чтобы холодные воздушные пробки в ней рассосались. Потом уже печку топить научилась, но в доме всё равно было холодно. Стала окна утеплять, и войлоком, и ватой, и ещё бумагой сверху заклеила. Было когда-то в этом доме водяное отопление, но бак на чердаке прохудился, и теперь только на русскую печку была надежда.

Мыши замучили, жили они где-то на печке, но ночами бегали по всему дому, пищали и скреблись. Страшно было Зойке, вспоминала она случаи из блокадного Ленинграда, когда крысы могли загрызть ночью ребёнка. Надо было что-то делать, научилась мышеловки заряжать и ставила их на печке. Каждую ночь попадались в неё мыши. Однажды утром вынула она из мышеловки необычную мышь, огромную и толстую, и после этого произошло вдруг чудо, все мыши бесследно исчезли. Подумала Зойка, что попался, по всей видимости, к ней в мышеловку «мышиный король» и после его смерти решило опечаленное мышиное войско уйти, покинуть её дом. Нашли себе мыши другое жилище и выбрали нового короля! К Зойкиной неописуемой радости!

Следующей проблемой стало приготовление еды. Попробовала на углях в печке яичницу жарить, как когда-то бабушка делала, хоть и подожгла, но всё-таки перекусить они смогли. Газовая плита в доме была, но нужно было пустые баллоны газом заполнить. С трудом взвалила баллон на тележку и повезла на газовую станцию, которая аж в четырёх километрах от дома находилась. Намаялась вусмерть, пока назад с полным баллоном притащилась. И опять проблема, как газовый баллон к плите подключить. Неумеха она была, никогда в деревенском доме одна не жила, иногда и врождённый оптимизм не помогал, и комок отчаяния к горлу подкатывал. Родственники наблюдали, как она с трудностями боролась, но помощь предлагать не торопились. А гордая Зойка идти на поклон и умолять никого не хотела. Даже Данька, её дорогой братишка к ней дорогу позабыл, хотя у него машина в наличии была и решить её проблемы ему не составляло большого труда.

Стал иногда заходить к ней, заглядывать на огонек, местный парень, Григорий Морозов, он старался ей хоть в чём-то помочь. То тяжеленный баллон с газом поднимет и на место установит, то грядку раскопает, или же просто житейский совет даст. Был он лет на десять моложе Зойки, парень одарённый, умный, но непутёвый, известный своими периодическими запоями и загулами. Его заслуженный отец, директор буйского химического комбината, Морозов Михаил Алексеевич нередко стыдился своего беспутного сына и не раз выставлял его из своего рабочего кабинета, когда тот появлялся не вовремя или в нетрезвом виде. Считал Гриша себя художником, и действительно был у него талант, но обыкновенно рисовал он лишь плакаты для Дома Культуры. Зойкой он искренне восхищался, она отличалась от многих местных жительниц своей интеллигентностью, деликатностью, образованностью, да и неброская красота москвички была ему по душе.

Видел Григорий как ей, городской жительнице тяжело приходилось одной с маленькими детьми в старом неприспособленном доме, жалел ее, ну и помогал при случае, чем мог. К Зое он приходил всегда трезвым, как стеклышко, иного она не терпела, и наградой ему были те немногие часы, которые удавалось ей выкроить, чтобы посидеть вечерком, да поговорить ладком за чашкой чая. Ему было с ней интересно, она много знала, имела обо всём своё особое, взвешенное мнение и суждение. Да и Зойка была благодарна общению и помощи, ей было не так одиноко, всё-таки Георгий был далеко. Соседи на посещения Зойкиного дома сыном директора комбината быстро отреагировали, и поползли по городу слухи и пересуды. Обидно было Зойке непереносимо, как помочь ей, никого не находилось, а вот осудить, напраслину возвести – это с большой охотой.

Для местных жителей была Зойка любопытным явлением, приехала «столичная штучка», ну и хотелось им посудачить, как известно, сплетни – явление обычное в маленьких заштатных городках, это хоть какое-то развлечение у скучающей местной публики. К своему удивлению узнала Зойка, что принимали участие в этих пересудах и Антонина Павловна и даже Данька, хотелось им думать, что и скромная образцовая Зойка может быть замешана в чём-то неприглядном. Обидно было Зойке, всё-таки в слабоватым человеком был её дорогой братишка, неужели права была его бывшая жена Людмила, написавшая когда-то жестокое письмо: «Забирайте вашего тряпичного Данечку…». Отвратительным и диким всё происходящее представлялось Зойке, но она не собиралась обращать внимания на глупые пересуды, считая это ниже своего достоинства…

Навещала её иногда Антонина Павловна и, поджав губы, дивилась на нее:

– Как это ты, городская, к нашей жизни непривычная, и вот как-то выживаешь одна с маленькими детьми. Посмотришь, и тепло у тебя, и чисто, и уютно, и сама всегда принаряженная и приветливая!

Правда, есть было им с Петей и Сонечкой иногда совсем нечего. Денег катастрофически не хватало, но просить у Георгия она не хотела, знала, что и ему сейчас трудно приходится, зарплату в больнице выплачивали нерегулярно. Впрочем, полки в магазинах всё равно были пустыми, с утра выстраивались огромные очереди в надежде, может что-нибудь да подвезут. По счастью, удалось Зойке с Гришиной помощью насобирать на колхозном поле картошку. Ведь после уборки урожая, после того как комбайном картошку выкопают и вывезут, всегда остается в земле ещё сколько-то картошин, которые если по земле поползать, и в ней порыться, можно найти. Так и удалось им целых два мешка картошки насобирать. Вот этим овощем в основном они с детьми и кормились. Изобретала Зойка разные блюда из картофеля: картошка варёная, картошка жареная, картофельные котлеты, картофельная запеканка, пюре картофельное…

Зойке было тяжелее, чем буевлянам, ведь для многих из них подспорьем в эти трудные перестроечные времена было домашнее хозяйство – овощи с собственного огорода, соленья, варенья, птицу домашнюю держали, коз, коров. Охота и рыбалка тоже помогали выжить. Ничего этого не было у Зойки, хоть и пыталась она сажать овощи в огороде, но участок около дома был низкий, подтопляемый, вырастить там что-то было нелегко.

Хроническое недоедание чуть не привело к большому несчастью. Однажды, когда ехали Зоя с Петей и Сонечкой в Москву, расселся в купе напротив них дородный деревенский мужичок. Развернул он свои съестные припасы на столике, а в середке куски свинины разваренной, так безумно вкусно пахнущей. Петя так и прилип к столику, не сводя с кусков ароматного мяса глаз.

– Угощайтесь! Кушай мальчик! Проголодался ты видно! – радушно пригласил мужчина.

Зойка есть постеснялась, лишь чуть-чуть попробовала, Сонечка у неё на руках уснула, а вот сынок голодный набросился на еду, глотал, не пережёвывая. И ночью начались у Пети страшные боли в животике, он корчился и кричал всю ночь не переставая. Зойка было отчаянно страшно, неужели заворот кишок? Она всю ночь растирала сынишке животик, отпаивала его горячим чаем, хотела проводница их уже с поезда снимать и на скорой в больницу отправлять, но Бог помог, под утро затих её сынок, успокоился и уснул.

 

3

Первое время Зойка очень часто моталась в столицу, практически каждый месяц, поживут они недели четыре в Буе, а потом опять к Георгию и ребятам в Москву едут. Но через полгода удалось Зое устроиться на работу в местную больницу врачом терапевтического отделения, а Сонечку и Петю пристроила она в детский садик, ведь девочка её в Буе заметно окрепла и почти совсем уже не болела. Жить им стало немного полегче, и зарплату небольшую Зойка получала, и поесть могла в больнице. Иногда брала с собой на работу сына и дочку и они вместе там обедали, ели ту же еду, что и больные. Больничная еда в эти лихие времена была скудной, каша на воде или жидкий супчик. Многие жаловались, но Зойка с детьми были этой подкормке очень рады, появилось хоть какое-то разнообразие в их картофельной диете. И Георгию теперь не надо было присылать им деньги, ведь он нередко сам еле-еле сводил концы с концами, зарплату в московской больнице всё чаще задерживали, а то и вообще не платили.

Пациенты Зою Дмитриевну любили, часто предпочитая её более опытным и давно работающим докторам, и не то чтобы лечила она лучше, но была приветливой, сердечной, искренне жалела и старалась всем помочь. Больные радовались, когда она приходила на утренний обход, называли её запанибратски «Дмитриевна», а другие врачи отделения на неё с неудовольствием косились. Вскоре заговорили о ней в Буе:

– Слышали, новая врач у нас в больнице появилась, из Москвы приехала. Да говорят, такая добрая, хорошая, отзывчивая! – обсуждали последние новости бабушки в магазинных очередях.

– Вот бы к ней на приём попасть! Не подскажете, как это можно сделать?

Не только еда в больнице была скудной, но не хватало лекарств, лечить больных в эту проклятое лихолетье было совсем нечем. Врачи впадали в отчаяние, не было даже жизненно необходимых медикаментов, пациенты умирали на глазах и не было никакой возможности им помочь. Но вот разнеслась весть: в больницу прибывает гуманитарная помощь из США с лекарствами! В больнице началось всеобщее ликование, все ждали прихода ценного груза. Но тут пришло сообщение, что американцы требуют, чтобы перед передачей груза показали их по костромскому телевидению, должно население узнать об американской щедрости. Правда, оказалось, что лекарства пришли не в дар, а в долг, их стоимость нужно было России впоследствии выплачивать и с высокими процентами.

Но вот наконец-то пришли в больницу долгожданные коробки, кинулись врачи их открывать и каково же было их разочарование, когда обнаружили они в пакетах капли от насморка и ампулы с просроченными растворами, уже не годными к употреблению. Вот какой оказалась «щедрая» американская помощь российскому здравоохранению в девяностые годы!

Данила с женой и сыном жили неподалёку от Зойки, километрах в двух от её дома. Иногда Зойка с детьми заходила в гости, но принимала их Марина всегда довольно прохладно, была для неё золовка явлением необычным, человеком из другого мира. Этот сдержанный приём был Зойке непонятен, пока не проговорилась Антонина Павловна, что сильно ревнует Марина мужа к двоюродной сестре Зойке. И не то, чтобы ревнует, как к женщине, знала что ничего предосудительного между ними быть не могло, но завидовала Марина их взаимной радости при редких встречах, видела, как оживал Данила и наговориться со своей сестрёнкой не мог досыта. Ведь с самой Мариной Данила не часто вступал в дискуссии, высокомерно полагая, что его жена не отличается высоким интеллектом, её дело щи варить, да порядок в доме наводить.

Хотела Марина завести второго ребёнка, но всё не получалось у неё беременность выносить. Ну, а Данила всем родственникам самоуверенно заявлял: «А мне больше детей и не нужно! Это всё её бредовые идеи!» В эти годы в Данькиной семейной жизни начался разлад. Сплетничали родственники, что были у красавчика Даньки случайные связи, и с подругами жены и во время служебных поездок. И Марине, по-видимому, не доставало любви и внимания, и она стала на сторону поглядывать. Ведь относились к ней все родственники Данилы с прохладцей, как к человеку второго сорта. Почему-то все они считали, что был Данила у них особенный, и красивый, и начитанный, и супермужчина, а Марина лишь хорошая хозяйка и не более того. Но ведь Марина, как любая женщина, мечтала быть любимой и хотела чувствовать себя единственной и неповторимой.

А осенью случилось в семье Лемеховых большое несчастье – утонул отец Данилы. Иван Васильевич отправился на рыбалку, налетел ветер, лодку перевернуло и рыбак не смог доплыть до берега. Хоть и был он когда-то прекрасным пловцом, даже без ноги мог сносно плавать, но вода была уже очень холодная, да и протез, который он не успел снять, мешал плыть. К тому же перед тем, как пойти рыбачить, посидели они с приятелями и выпили «для сугреву». Данила страшно горевал, трудно было ему пережить эту потерю, он очень любил и жалел своего доброго, веселого, безответного отца.

Беда не приходит одна, возникли у Данилы большие проблемы с работой, буйский лесопильный завод в перестройку всё-таки развалился, как и тысячи других предприятий по всей стране. Подумывал от отчаяния Даня даже на север, в Архангельск, податься, там Зойкина старшая сестра Ольга теперь жила и работу ему подыскать обещала. Но всё сорвалось, Ольга внезапно писать перестала и пришлось ему подрабатывать, где только можно, надо было как-то выживать и семью кормить.

 

4

А Москва в это время бурлила. В начале девяностых годов российский президент Б. Н. Ельцин начал проводить в жизнь шоковые экономические реформы, в результате которых простой народ совсем обнищал, а преступность в стране выросла до небес. Начались стихийные народные протесты, многие были возмущены происходящим, но не понимали толком, что за силы толкали страну под откос. Только время способствует осознанию событий, на расстоянии утихают страсти и картина былого проясняется. Со временем, выходит наружу подоплёка событий и многое скрытое за семью печатями становится понятным. У свидетелей тех событий прежде всего возникал вопрос, кто такой был Борис Николаевич Ельцин и как он оказался на российском престоле?

Б. Н. Ельцин был человеком упорным и хитрым, а путь его к власти был весьма извилистым и сложным. Его соратники отмечали свойственные ему харизматичность, властолюбие, а также необычность и непредсказуемость поведения. Противники же упоминали о его нахрапистости, жестокости, трусости, злопамятности, лживости, низком интеллектуальном и культурном уровне.

Яков Рябов, предшественник Б. Ельцина на посту секретаря Свердловского обкома КПСС рассказывал следующее о своем преемнике:

– Так получилось, что несколько моих друзей учились вместе с Ельциным. Я решил спросить их мнение о нем. Они говорили, что он властолюбив, амбициозен, что ради карьеры готов переступить даже через родную мать. «А если ему дать задание?» – спрашиваю. Они говорят: «Любое задание начальства он разобьётся в лепёшку, но выполнит». В бытность первым секретарём Свердловского обкома КПСС именно Ельцин выполнил решение Политбюро о сносе дома Ипатьевых, в котором в 1918 году была расстреляна царская семья, чтобы стереть с лица земли последнее напоминание об этом страшном преступлении. Причем надо отметить, что его предшественник на этом посту Я. Рябов, не стал выполнять это распоряжение.

После избрания М. С. Горбачёва Генеральным секретарём ЦК КПСС в 1985 году Ельцин был переведён на работу в Москву, и был избран секретарём ЦК КПСС по вопросам строительства. А уже в конце года он был назначен на высокую должность первого секретаря Московского городского комитета (МГК) КПСС. Ельцин самолично проводил многочисленные проверки магазинов и складов, пользовался общественным транспортом и благодаря этому довольно быстро завоевал популярность у москвичей. Горячее одобрение жителей города вызывало и то, что при нём стали организовываться продовольственные ярмарки, был введён запрет на снос исторических зданий, начал разрабатываться новый Генеральный план развития Москвы, стал отмечаться День города.

В ситуации, когда политический рейтинг Горбачёва начал падать в связи с непопулярностью его реформ, Ельцин сумел быстро сориентироваться и стал раз за разом в своих официальных выступлениях критиковать Генерального Секретаря, решения ЦК КПСС и его Политбюро. Правда, после таких критических выступлений он довольно быстро каялся и признавал свои ошибки, но стремился свои бунтарские выступления и разногласия с Горбачёвым и политикой партии сделать достоянием гласности. Он смог создать себе в глазах неискушенных зрителей образ борца за справедливость, честного и неподкупного политика.

Свою вынужденную отставку с высокого поста первого секретаря Московского городского комитета он переживал тяжело, это был неожиданный крах его карьеры и в ноябре 1987 года даже попал в больницу, официально из-за сердечного приступа, но по свидетельствам ведущих политиков М. С. Горбачёва, Н. И. Рыжкова и В. И. Воротникова, из-за попытки покончить жизнь самоубийством или же симулировать попытку самоубийства («случай с ножницами»).

Вот как вспоминал этот случай Горбачёв: «В первой половине дня, кажется, 9 ноября мне доложили, что в московском горкоме ЧП, в комнате отдыха обнаружили окровавленного Ельцина. Сейчас там бригада врачей во главе с Чазовым. Вскоре дело прояснилось. Ельцин канцелярскими ножницами симулировал покушение на самоубийство, по-другому оценить эти его действия было невозможно. По мнению врачей, никакой опасности для жизни рана не представляла – ножницы, скользнув по ребру, оставили кровавый след. Ельцина госпитализировали». Крови опальный секретарь потерял изрядно, но это был, скорее, психологический эффект. Если он в самом деле решил свести счеты с жизнью, путь для этого выбран был довольно странный и бесперспективный – харакири ножницами. Дрожащей рукой он воткнул их себе в грудь. Российские СМИ информировать читателей об этом странном случае не стали, он говорил не в пользу «борца за справедливость».

О пристрастии Бориса Николаевича к алкоголю догадывались многие, со временем оно приобрело такие размеры, что скрыть его стало невозможным. Даже его дочь открыто рассказывала о пагубной привычке отца, оправдывая её стрессом в связи с ответственной работой. К несчастью, эта дурная привычка со временем переросла размеры бытового пьянства и всё больше сказывалась на его работе. Случалось, что он выходил на трибуну нетрезвым и путал слова, забывал имена, или же на приёмах и официальных переговорах начинал вести себя совершенно неподобающе политическому лидеру.

Невзирая на это популярность Ельцина в стране всё время возрастала, в первую очередь благодаря тому, что отечественные СМИ освещали его деятельность в верном ракурсе, под нужным углом. В марте 1989 года он был избран народным депутатом СССР от московского национально-территориального округа. Во время выборов на Съезде Ельцин не прошёл в Верховный Совет, но депутат А. И. Казанник отказался от собственного мандата в пользу популярного в народе Ельцина. Он был избран председателем комитета ВС СССР по строительству и архитектуре и в связи с этим вошёл в состав Президиума Верховного Совета СССР.

Летом 1989 года Б. Н. Ельцин посетил США с официальным визитом и по мнению наблюдателей выступал там в пьяном виде. Статья об этом инциденте появилась в итальянской газеты La Republica, а позднее была перепечатана в «Правде», но отечественными либеральными СМИ эта перепечатка была изображена, как провокация партийной верхушки против честного, но «инакомыслящего» Ельцина. Вследствие этого начались массовые народные протесты и главный редактор газеты «Правда» Афанасьев был вынужден уйти в отставку. Сам Ельцин уверял, что его неадекватное поведение на трибуне объяснялось большой дозой снотворного, которое он принял под утро по причине бессонницы.

В сентябре 1989 в Подмосковье произошло непонятное падение Ельцина с моста, которое по одной версии тоже было попыткой самоубийства в хмельном или же абстинентном состоянии, а по другой явилось результатом разборки с мужем дамы за которой Борис Николаевич решил приударить. Но естественно, что СМИ описали этот случай, как покушение партократии на жизнь борца за справедливость Ельцина. Согласно анализу западных массмедия у Ельцина, как у многих хронических алкоголиков прослеживалась склонность к отчаянию, депрессиям и наблюдались неоднократные попытки самоубийства.

В апреле 1990 года во время неофициального визита в Испанию Ельцин попал в авиационную аварию, получил травму позвоночника и перенёс операцию. В либеральной прессе немедленно стали распространяться лживые слухи о том, что эта авария была организована КГБ СССР. Слухи эти намеренно публиковались в преддверии выборов председателя Верховного Совета РСФСР и по мнению аналитиков несомненно повлияли на их исход. В результате этого в мае 1990 года Ельцин был избран Председателем Верховного Совета РСФСР.

В середине июля 1990 года на XXVIII последнем съезде КПСС Ельцин устроил новый, хорошо просчитанный скандал, когда он выступил с критикой коммунистической партии и её руководителя Горбачёва, и «громко хлопнул дверью», то есть объявил о своем выходе из партии. Этот «отважный» поступок получил широкий резонанс и широко обсуждался в отечественных СМИ.

Складывалось впечатление, что либеральные СМИ, дирижируемые заведующим отделом пропаганды ЦК КПСС «серым кардиналом» А. Яковлевым, усердно формировали в сознании людей образ нового героя, мученика и борца за справедливость Ельцина, который мужественно сражался с засевшими в Кремле партократией и Горбачёвым. Надо сказать, что этот последний совершенно потерял свою былую популярность к этому времени. По всей видимости, западные кукловоды резонно считали, что Горбачёв поставленную задачу по развалу СССР и КПСС уже выполнил и продолжать эффективно работать не может по причине всенародной ненависти к нему. Теперь они сделали ставку на новую скаковую лошадку – Б Ельцина, который изо всех сил стремился придти первым к финишу, то есть любой ценой захватить верховную власть в России.

Доверчивый русский народ с подачи лицемерной либеральной прессы действительно полюбил Ельцина и стоял в эти годы за него горой. В июне 1991 года, когда была Зоя в Буе, то видела, как толпами шли люди голосовать за президента России и в подавляющем большинстве голосовали за харизматичного бунтаря Ельцина, а не за честного, порядочного и спокойного Рыжкова. Даже Антонина Павловна Лемехова, Зойкина тётка, считающая себя всезнающей и проницательной, практически не отрывалась теперь от телевизонного экрана и произносила хвалебные оды Ельцину:

– Он такой мужественный и смелый. Посмотрите, он же никого не боится. Он мне так дорог стал, ну прямо, как родной сын!

И, конечно, тоже побежала голосовать «за своего сына».

А. Н. Яковлев, благодаря контролю за большинством российских СМИ продолжал оказывать огромное влияние на всё происходящее в Кремле и в стране, в частности выдвигал на руководящие посты изначально Горбачёва, а позднее Ельцина. О закулисной работе Яковлева проговорилась в интервью «Независимой газете» (10 октября 1998 года) бывший советник Р. Рейгана по обороне и внешней разведке Джинн Киркпатрик. На вопрос о роли личностей в истории и политике XX века наравне с такими фигурами, как Черчилль, Муссолини, Гитлер, Мао Цзэдун, Трумэн, Сталин она назвала Яковлева. Когда удивленный журналист спросил: «Почему Яковлев? Встречались ли вы с ним?», то последовал неоднозначный ответ: «Пару раз. Я думаю, что он очень интересный человек и сыграл огромную и важную роль. Я надеюсь, что он знает, что я так считаю».

В результате проведенных выборов Ельцин был избран Президентом РСФСР, получив 57,30 процентов от числа принявших участие в голосовании, и значительно опередив Николая Рыжкова, который, получил всего лишь 16,85 процентов голосов. Вместе с Б. Н. Ельциным был избран вице-президент Александр Руцкой.

Десятого июля 1991 года Б. Н. Ельцин принес присягу на верность народу России и российской Конституции, и вступил в должность Президента РСФСР. После принесения присяги он выступил с программной речью, в которой наговорил много обнадеживающих слов и обещал возрождение России:

– Я с оптимизмом смотрю в будущее и готов к энергичным действиям. Великая Россия поднимается с колен! Мы обязательно превратим её в процветающее, демократическое, миролюбивое, правовое и суверенное государство. Уже началась многотрудная для всех нас работа. Перейдя через столько испытаний, ясно представляя свои цели, мы можем быть твёрдо уверены: Россия возродится!

 

5

После победы Ельцина на президентских выборах очень быстро вокруг него собралась группа либеральных советчиков и подельников, так называемых «младореформаторов»: Г. Бурбулис, Е. Гайдар, А. Чубайс, А. Козырев, С. Шахрай и др. Они часто преследовали свои собственные цели, которые ничего общего с интересами русского народа не имели, и умело использовали перепады настроения Бориса Николаевича, свойственную ему склонность к импульсивным и непродуманным решениям, ради достижения результатов, которые лишь усугубляли катастрофическое состояние российской экономики.

Геннадий Бурбулис, бывший в молодые годы слесарем-трубоукладчиком, а после окончания института преподавателем марксизма-ленинизма, при Ельцине вознёсся до небес и стал не только автором проекта по развалу СССР, подписанного в Вискулях, но и крестным отцом правительства Гайдара. Удивительно то, что Бурбулис, проработав во власти чуть больше года, сумел запустить обвальный и необратимый механизм разрушения государства.

Б. Н. Ельцин согласился на проведение под началом Егора Гайдара и его команды в стране радикальной экономической реформы, известной под названием «шоковая терапия». Второго января вступил в силу указ о либерализации цен в России. Однако на смену проблемам с обеспечением населения продовольствием и товарами народного потребления пришли проблемы, связанные с гиперинфляцией. Денежные сбережения граждан обесценились, а цены на продукты питания и товары общественного потребления в магазинах увеличились в десятки, сотни, а то и в тысячи раз. Гайдар предпочел стремительные, губительные для населения преобразования в противовес плавному, щадящему переходу к рыночным отношениям, который осуществлялся в других странах, например в Китае.

С 1992 года по инициативе заместителя предcедателя гайдаровского правительства А. Чубайса в стране стала проводиться ваучёрная приватизация и залоговые аукционы, в результате чего большая часть бывшей государственной собственности сосредоточилась в руках немногих людей, «олигархов». Эта приватизация была справедливо окрещена русским народом «прихватизацией». Были напечатаны приватизионные чеки (ваучеры), на которых была заявлена стоимость в десять тысяч рублей и которые бесплатно раздавались населению. Теоретически они могли быть обменены на акции того или иного предприятия, но фактически оказались для большинства населения совершенно бесполезными бумажками и спекулянты скупали их по цене одной-двух бутылок водки. За спиной Чубайса стояли американские экономисты-советники, для которых он создал в Москве «Отдел технической помощи и экспертизы». В этом отделе работали тридцать консультантов из Америки, то есть тридцать штатных сотрудников ЦРУ, под непосредственным началом профессора Гарварда Джонатана Хэй.

Приватизация была проведена без согласования с населением, ей не предшествовала дискуссия в обществе или референдум, она была осуществлена диктаторским путём в результате нескольких указов президента Ельцина. В итоге этой «прихватизации» возникло расслоение на миллионы бедных и горстку очень богатых. Нередко владельцами предприятий становились те, кто находился во главе предприятий, или в министерствах и ведомствах – так В. Черономырдин и Р.Вяхирев возглавлявшие Министерство газовой промышленности СССР преобразовали его в концерн «Газпром» и стали его владельцами. Вагит Фекперов, бывший заместителем министра нефтяной промышленности стал владельцем нефтяного концерна «Лукойл», созданного на основе этого министерства.

Но позднее получить в собственность огромные государственные предприятия стало ещё проще, с помощью так называемых залоговых аукционов. Их идею выдвинул В. Потанин, поддержал A. Чубайс, а курировал их проведение Альфред Кох. Самые доходные предприятия страны были выставлены на продажу по фантастически низким ценам. Вообще-то, изначально была объявлена не продажа, а отдача предприятий в залог. Причем деньги на этот залог, как правило брались в кредит у государства. Кредиты позднее не были выплачены обратно, и предприятия, якобы взятые в залог, так и не были возвращены государству. Так перешли в частную собственность крупнейшие предприятия: «Норильский никель», «Сибнефть», ЮКОС, «Мечел», «Сургутнефтегаз», Новолипецкий металлургический комбинат, Мурманское морское пароходство. Благодаря этим махинациям из ничего возникали огромнейшие состояния, для примера ЮКОС, приобретенный за 159 млн долларов стоил 35 млрд долларов, «Мечел» за который заплатили 13 млн долларов сейчас стоит 12 млрд долларов, то есть реальная стоимость предприятий превышала внесенную в пятьсот-тысячу раз! Не стоит удивляться тому, что восемьдесят-девяносто процентов населения России считали ельцинскую приватизацию нелигитимной и требовали пересмотра её итогов.

В результате гиперинфляции страна столкнулась с такими проблемами, как спад производства, дефицит бюджета и неплатежи. Так, широкие масштабы приняли невыплаты заработной платы, а также пенсий и других социальных пособий. Страна оказалась в глубочайшем экономическом кризисе. Значительно возросла коррупция во всех эшелонах государственной власти. За чертой бедности оказалось 44 % населения.

Возник резкий спад промышленного производства. Наиболее сильно пострадало машиностроение и высокотехнологичные отрасли. Объём продукции лёгкой промышленности сократился на 90 %. Почти по всем показателям произошло сокращение в десятки, сотни и даже тысячи раз:

комбайны – в 13 раз

тракторы – в 14 раз

металлорежущие станки – в 14 раз

видеомагнитофоны – в 87 раз

магнитофоны – в 1065 раз

В структуре промышленности произошли значительные изменения, имеющие негативный характер. Они выразились в значительном увеличении удельного веса добывающих отраслей и снижении доли машиностроения и лёгкой промышленности.

В структуре экспорта резко выросла доля сырья: если в 1990 году она составляла 60 %, то в 1995 году увеличилась до 85 %. Экспорт высокотехнологичной продукции сократился в семь раз.

Производство сельскохозяйственной продукции сократилось примерно на треть. Если в 1990 году валовый сбор зерна составил 116 млн тонн, то в 1998 году был зафиксирован рекордно низкий урожай – менее 48 миллионов тонн. Поголовье крупного рогатого скота упало с 57 млн в 1990 году до 28 млн в 1999 году, овец – с 58 до 14 млн соответственно.

С 1992 года в началось резкое ухудшение демографической ситуации. Еще в 1991 году естественный прирост был положительным, а в 1992 году он стал отрицательным. Если в 1992 году естественная убыль населения составляла 1,5 промилле, то в 1993 году – 5,1 промилле. В 1994 году депопуляция достигла дна – 6,1 промилле, русский народ вымирал!

Одной из причин сокращения населения явилось сокращение социальной поддержки населения государством.

Упала продолжительность жизни: c 63 до 56 лет у мужчин, с 76 до 70 – у женщин.

ДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ПОТЕРИ, (ВКЛЮЧАЯ НЕРОЖДЕННЫХ) СОСТАВИЛИ СВЫШЕ 10 МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК!

Заболеваемость сифилисом выросла в 25 раз (причём заболеваемость на Дальнем Востоке выросла в 200 раз, среди детей – в 77 раз), СПИДом – в 60 раз.

В 2 раза выросла младенческая смертность. Наибольший показатель детской смертности достигнут в 1992 году – 19,9 на 1000 детей.

Резко возрос внешний долг России. В 1998 году он составил 146,4 % ВВП, что стало одной из причин дефолта. Дефолт привёл к обнищанию большей части населения, потере доверия населения к государству, падению уровня жизни. По оценкам экспертов дефолт наиболее сильно ударил по среднему классу.

 

6

В последние годы существования СССР на его территории разгорелся ряд межнациональных конфликтов. После распада огромного государства большинство из них перешли в фазу вооружённых столкновений. Самыми важными из них были:

война армян и азербайджанцев за Нагорный Карабах;

конфликт между Грузией и Абхазией;

конфликт между Грузией и Южной Осетией;

столкновения между осетинами и ингушами в Пригородном районе;

межклановая гражданская война в Таджикистане;

первая и вторая чеченские войны;

война молдавских властей с сепаратистами в Приднестровье.

По официальным данным, число погибших в межнациональных конфликтах в 1988–96 годах составило около ста тысяч человек, а число беженцев – около пяти миллионов человек.

Во время поездки по стране ещё в августе 1990 года Ельцин призывал жителей регионов: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить»! Он произнес эту роковую фразу во время визита в Уфу. Это был его явный популистский шаг, чтобы привлечь побольше сторонников по всей России. О том, что в будущем это приведёт к развалу Российской Федерации он не задумывался, главным в тот момент было добиться верховной власти.

Сепаратистские настроения регионов России, которые сам Ельцин изначально поощрял, всё усиливались и переросли в вооружённые противостояния, самыми серьёзными из которых стала первая и вторая чеченские войны. В Чеченской республике произошли выборы в результате которых было объявлено о создании Чеченской республики Исхерия (ЧРИ). Верховную власть в этой республике получил генерал российской армии Дудаев. В Чечне начался хаос, борьба мафиозных группировок, часть их которых перебралась на территорию центральной России и вызвала небывалый разгул преступности. Сорок два процента преступлений в РФ в эти годы совершались чеченскими бандитами.

После провозглашения независимости Чечни русское население там подверглось массовым притеснениям. Свыше двухсот пятидесяти тысяч русских были вынуждены покинуть территорию республики. По официальным данным, с 1991 по 1999 годы в Чечне были убиты более двадцати одной тысячи мирных (невоенных) русскоязычных граждан, свыше ста тысяч квартир и домов оказались захвачены у представителей нетитульных (не чеченцев) национальностей, около сорока шести тысяч человек были превращены в рабов. Мало того, бандитизм, расцветший на территории Чечни, выплеснулся за пределы республики. По фальшивым чеченским авизо были обналичены сотни миллиардов рублей, грабежи проходящих поездов, в том числе пассажирских приняли систематический характер – только в 1993 году чеченские банды ограбили 559 поездов. Захват заложников, в том числе иностранных граждан, пытки, казни стали нормой. И невзирая на это, Москва всё это время перечисляла деньги Чечне, как субъекту федерации из своего бюджета.

Ельцин решил ввести в Чечню подразделения российской армии в декабре 1994 года. Он рассчитывал на скорый успех, но его надежды не оправдались, подразделениям российской армии пришлось столкнуться не только с местными повстанческими группировками, но и с хорошо вооружёнными отрядами иностранных наемников: арабскими моджахедами, украинскими националистами под командованием Ю. Шухевича, турецкими формированиями и др. Чеченские сепаратисты получали значительную экономическую помощь из-за рубежа.

В эти годы российские матери, и Зоя Дмитриевна в том числе, молили Бога, чтобы их мальчиков не призвали в армию. Призывников часто прямиком направляли в районы боевых действий в Чеченскую республику. Многие из этих мальчишек больше никогда не вернулись домой, там и сложили они свои головы. Просачивались сведения о зверских убийствах, казнях и пытках наших солдат в Чечне. Родители стремились всеми правдами и неправдами уберечь своих детей от срочной службы, добывали фиктивные медицинские справки о болезни сыновей, делали всё возможное, чтобы они могли избежать воинской повинности. Патриотических чувств, как в Великую Отечественную войну, когда многие шли добровольцами на фронт в эти годы не было ни у кого. За кого сражаться и умирать, за властолюбивого, непредсказуемого Ельцина, который разваливал Россию? Ведь все понимали, что никакой внешний враг на них не нападал, а война эта была навязана им и возникла по причине халатности, безответственности, непродуманной политики людей, прорвавшихся во власть.

Россия фактически потерпела поражение в первой чеченской войне (1994–1996 г.г.), вынужденно подписав договор о выводе российских войск и о независимости Чечни-Исхерии. В конце августа 1996 года представителями России (председатель Совета Безопасности Александр Лебедь) и Ичкерии (Аслан Масхадов) в городе Хасавюрте (Дагестан) были подписаны соглашения о перемирии. Российские войска полностью выводились из Чечни, а решение о независимости республики было отложено до тридцать первого декабря 2001 года.

Официальные потери российских войск составили 5552 погибших и 16098 раненных и покалеченных, но по данным Союза Комитета солдатских матерей в Чечне погибло около 14000 военных, а по данным чеченских террористов – даже 80000 человек. По официальным данным потери со стороны боевиков составили 2500–2700 человек.

Забегая вперед описываемых событий нужно сказать, что Масхадов нарушил условия соглашения и в 1999 году ввел свои формирования в Дагестан, вынашивая планы о халифате. Началась вторая чеченская война. Чеченские боевики и в этот раз получали помощь со всех сторон: даже известный олигарх и миллиардер Борис Березовский, российский политический деятель высшего эшелона, заместитель секретаря Совбеза РФ, как оказалось впоследствии работал против самой России и выделял боевикам огромную экономическую помощь. То есть наши демократы-либералы, занимая самые высокие посты в РФ, вели предательскую политику и делали всё возможное, чтобы вверенное им государство разрушить.

Чеченцы совсем обнаглели и стали устраивать теракты, взрывы, захваты заложников на территории Рocсии, в результате чего погибало всё больше людей. Ельцин в этой ситуации был бессилен, он в конце девяностых был болен, практически отошел от дел, но, к счастью, в это время нашёлся в его окружении один человек, малоизвестный, незаметный В. В. Путин, который в то время занимал должность Председателя Совета Министров, и он сумел изменить ход событий не только в затяжной и разрушительной чеченской войне, но и во всей стране.

 

7

Уже в начале девяностых годов отношение к Ельцину в российском обществе претерпело кардинальные изменения и вместо восхищения мужественным борцом за справедливость возникло неприятие его внутренней политики, при которой подавляющаяся часть населения обнищала, народ вымирал, до небес выросла преступность, не было видно конца кровопролитной чеченской войне. И все понимали, что он вслед за Шеварднадзе продолжал сдавать интересы страны на международной арене, ведь плачевное состояние российской экономики не позволяло выступать во внешней политике, как равноправный партнер.

В стране активно действовала пятая колонна, которая выдавала себя за «элиту советского общества». Граждане страны были свидетелями тому, как в девяностые годы вышел на политическую арену ряд отрицательных персонажей, сыгравших крайне пагубную роль в судьбе страны: Г. Бурбулис, Е. Гайдар, А. Чубайс, и прочие агенты влияния – А. Козырев, С. Шахрай, А. Нечаев, Е. Ясин, Г. Попов. Реформы этих демократов зарубежной закваски гнали Россию в бездну, или, как выражался А. Чубайс, к «точке невозврата». Всех этих младореформаторов окрестил вице-президент А. Руцкой «мальчиками в розовых штанишках», они, по мнению генерал-майора, не ведали сами, что творили со вверенной им страной и её народом.

Верховный Совет РФ в течение долгого времени поддерживал Б. Ельцина, именно он выдвинул его кандидатом в президенты и предоставил ему чрезвычайные полномочия для проведения реформ. Однако после того, как президент России использовал свои чрезвычайные полномочия во вред страны: разрушил Советский Союз, развалил экономику, обездолил большинство жителей своими радикальными реформами, преобладающая часть парламентариев перешла в оппозицию президенту и его дествиям.

Многие из оппозиционных депутатов выражали интересы директорского и управленческого корпусов, которые поддерживали государство, или же являлись представителями номенклатуры, выброшенными из сферы распределения и богатства. Однако были среди них и истинные благородные идеалисты, носители патриотической государственной идеи. Их в это время было ещё немного, они были разобщены, по причине того, что национальная идея оказалась сильно дискредитированной средствами массовой информации, называться патриотом, любить своё Отечество стало считаться позорным.

Одним из главных руководителей оппозиции стал Герой Советского Союза, вице-президент РФ, генерал-майор А. Руцкой. Многие из идейных оппозиционеров, патриотов, оказались непродажны, для них интересы страны значили несравненно больше, нежели собственные интересы. Ведь и А.Руцкому предлагали занять позицию приспешника в обмен на сказочные блага, но он от таких предложений немедленно отказался. Он стал лидером противостояния, вокруг которого собрались депутаты Верховного совета во главе с Р.Хасбулатовым, которые были не согласны с проводимой правительством Ельцина губительной для населения России социально-экономической политикой.

Руслан Хасбулатов, который с октября 1991 года был председателем Верховного Совета РФ, на первых порах являлся верным сподвижником Ельцина, но впоследствии стал одним из основных его оппонентов и активных участников противостояния. Действия Хасбулатова были часто непоследовательными и зависели от политической конъюнктуры. Так двенадцатого декабря, вскоре после подписания беловежского соглашения он председательствовал на сессии Верховного Совета и по поручению Ельцина призывал депутатов в срочном порядке его ратифицировать, что и было сделано. Сразу же после этого российский парламент денонсировал Договор об образовании СССР.

На явной незаконности этой ратификации настаивали депутаты Верховного Совета – Илья Константинов, Сергей Бабурин и Виталий Севостьянов, которые отмечали, что согласно ст. 104 действовавшей на тот момент Конституции РСФСР для ратификации данного соглашения необходимо было созвать высший орган государственной власти – Съезд народных депутатов РСФСР, поскольку соглашение затрагивало государственное устройство республики, как части Союза ССР и тем самым влекло за собой изменения российской конституции.

Нo VI Съезд народных депутатов России, созванный в апреле 1992 года, несмотря на продолжавшийся нажим со стороны Ельцина и Хасбулатова, трижды отказался ратифицировать беловежское соглашение и исключить из текста конституции РСФСР упоминание о конституции и законах СССР. Именно это стало ещё одной важной причиной противостояния Съезда с президентом Ельциным. Лишь много позднее в сентябре 1998 года на заседании комиссии Госдумы ФС РФ Р. Хасбулатов вынужден был признать, что ратификация беловежского соглашения находилась в исключительной компетенции Съезда народных депутатов: «Документ не ратифицирован. С точки зрения Конституции это был вопрос Съезда. А то, что принял Верховный Совет, могло иметь всего лишь рекомендательный характер».

В середине января 1992 года в официальном заявлении Р. Хасбулатов предложил Ельцину уволить практически недееспособное правительство Бурбулиса-Гайдара, однако тогда большая часть депутатов не поддержала это предложение. В день открытия VII съезда (1–14 декабря 1992 года) Хасбулатов снова выступил с речью, содержавшей резкую критику экономического курса правительства, что в этот раз привело к решению большинства депутатов съезда отклонить вновь выдвинутую Ельциным кандидатуру Егора Гайдара на пост премьера. Б. Н. Ельцин вынужден был назначить главой правительства вместо Е. Т. Гайдара В. С. Черномырдина, получившего поддержку депутатов.

Сформировавшейся к тому времени политическая оппозиция начала действовать более активно, но власти противодействовали ей крайне жёстко и часто неадекватно. Двадцать третьего февраля 1992 года во время демонстрации с возложением цветов к могиле Неизвестного солдата произошли неспровоцированные массовые столкновения с ОМОНом, прозванные «кровавым воскресеньем». В мае 1993 состоялись ещё одни крупные беспорядки в ходе марша «левой» оппозиции на Ленинском проспекте около Нескучного сада, в которой участвовало примерно тысяча человек, при этом численность пострадавших демонстрантов оценивалась в несколько сот человек. Исполнительная власть в 1992–93 годах изрядно способствовала противостоянию, поскольку жестоко подавляла, хотя и оппозиционные по своим идеям, но совершенно мирные по активности демонстрации.

Летом 1993 года продолжались прения по вопросу о конституции: парламент настаивал на своем праве определять, какой она будет. Уже в начале осени Ельцин начал давление на Верховный Совет и попытался, обвинив в коррупции, уволить с поста вице-президента Руцкого, ставшего в дискуссии между ветвями власти на сторону парламента. Однако его увольнение не утвердил конституционный суд, да и само обвинение быстро рассыпалось, оказавшись грубой фальшивкой.

Ельцину не стал далеe терпеть противодействие парламента, он решил показать «кто в доме хозяин», и подписал двадцать первого сентября 1993 года известный указ № 1400 о роспуске неугодного ему съезда народных депутатов и Верховного Совета, и о поэтапной конституционной реформе. В тот же день он выступил по телевидению с «Обращением к гражданам России». Кроме того он назначил на двенадцатое декабря 1993 года выборы в новый, не предусмотренный Конституцией орган власти, Федеральное собрание.

В ответ Р. Хасбулатов срочно созвал заседание президиума Верховного Совета и, ссылаясь на статью 121.6 Конституции, предусматривающую немедленное прекращение полномочий президента в случае, если он использует свою власть для роспуска законно избранных государственных органов, констатировал отставку президента Ельцина и переход его функций к вице-президенту Руцкому. Верховный Совет принял также постановление о созыве двадцать третьего сентября Х Чрезвычайного Съезда народных депутатов.

Решение президента было опротестовано и в Конституционном суде России, который двадцать первого сентября 1993 года вынес следующий вердикт:

«Указ Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина „О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации“ от 21 сентября 1993 года № 1400 и его Обращение к гражданам России 21 сентября 1993 года не соответствуют части второй статьи 1, части второй статьи 2, статье 3, части второй статьи 4, частям первой и третьей статьи 104, части третьей пункта 11 статьи 1215, статье 1216, части второй статьи 1218, статьям 1651, 177 Конституции Российской Федерации и служат основанием для отрешения Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина от должности или приведения в действие иных специальных механизмов его ответственности в порядке статьи 12110 или 1216 Конституции Российской Федерации.»

Под этим важнейшим документом стояли подписи Председателя Конституционного Суда Российской Федерации В. Д. Зорькина и Секретаря Конституционного Суда Российской Федерации Ю. Д. Рудкина.

 

8

Заключение Конституционного суда послужило юридическим основанием для отстранения Б. Ельцина от президентской власти Съездом народных депутатов и передачи его полномочий вице-президенту А. Руцкому. Герой Советского Союза, генерал-майор А. Руцкой принес присягу около часа ночи двадцать третьего сентября и назначил новых министров-силовиков.

Однако Б. Ельцин продолжал полагать, что он, как всенародно избранный президент РФ, является единоличным и полновластным хозяином в стране. Российский президент предпочел забыть обо всех демократических принципах и свободах, к которым ранее призывал, он был не из тех политических деятелей, кто согласен добровольно выпустить власть из своих рук. Решение конституционного суда о незаконности указа № 1400 и вследствие этого об отрешении его от должности президента привело Б. Ельцина в ярость и он вкупе co cвоими «младореформаторами» начал продумывать различные способы, как навсегда расправиться с неугодным ему парламентом.

Х Чрезвычайный съезд народных депутатов РФ открылся в Белом доме двадцать третьего сентября 1993 года с основной повесткой дня «О политическом положении в РФ в связи с совершённым государственным переворотом». Депутатами были утверждены постановления Верховного Совета о прекращении президентских полномочий Б. Ельцина с момента издания им указа № 1400 и переходе их, согласно Конституции к вице-президенту А. Руцкому, а действия Б. Ельцина квалифицированы, как государственный переворот. Важным было предложение съезда провести одновременные досрочные выборы президента и народных депутатов не позднее марта 1994 года. Верховному Совету было поручено в месячный срок подготовить соответствующие нормативные акты, обеспечивающие проведение данных выборов.

Когда появились слухи о планируемом Ельциным вооруженном разгоне Верховного Совета, заседающего в Белом доме, то в его защиту, а самое главное в поддержку конституции и законности выступили тысячи москвичей. К ним каждый день прибывали подкрепления из жителей других регионов России. Защитники парламента собирались вокруг Белого дома, где проходили день за днем заседания съезда Верховного Совета, они охраняли последний оплот законности и правопорядка в стране. На стороне парламента выступили обездоленные экономическими реформами люди, коммунисты, патриотические организации, да и просто неравнодушные к судьбе своей страны граждане.

Тысячи граждан выступили на защиту парламента не потому, что он выражал их личные интересы, а оттого что они видели его последним рубежом сопротивления антинациональному ельцинскому режиму. Среди защитников были люди разного возраста, много молодёжи, стариков и женщин, приезжие жили в палатках вокруг Белого дома и позднее стали возводить баррикады. По некоторым сведениям у Дома Советов смешалось с общей массой и небольшое число провокационных групп различной направленности.

Баррикады, возводимые защитниками, были очень примитивными, построенными из всякого рода железок и деревяшек. Они были скорее символической преградой и любой бульдозер, не говоря уже о танке, мог запросто их снести. Около баррикад разводились костры, чтобы oколо них могли обогреться те из защитников, кто стоял на дежурстве. Оружием были железные и деревянные палки, аккуратно сложенные в кучки булыжники, вывороченные из мостовой, да несколько бутылок с бензином на случай, если ОМОН начнёт атаку, ведь у противника были автоматы.

Из защитников Белого дома автоматы имели лишь охрана внутри здания и те из защитников-добровольцев, которым было дано право носить оружие. Как объяснял позднее генерал-майор Руцкой на одной из пресс-конференций, где присутствовало много иностранных журналистов, оружие выдавалось в обмен на паспорт и регистрировалось в специальном журнале и из него не производилось стрельбы. Впоследствии было доказано, что со стороны Дома Советов не было ни одного выстрела, которым кто-либо был ранен или убит.

В ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое сентября в Москве произошло первое столкновение между сторонниками противоборствующих сторон, у штаба войск СНГ на Ленинградском проспекте. Двадцать восьмого сентября состоялось первое кровопролитие, когда людей, митингующих против ухудшения условий жизни, разогнали президентские войска.

Двадцать седьмого-двадцать восьмого сентября вокруг Белого Дома появились патрули, и по распоряжению мэра Москвы Юрия Лужкова в здании отключили связь, электричество, водоснабжение и канализацию, но депутаты съезда невзирая на это продолжали свою работу в насквозь промёрзшем зале и при свете свечей. Вокруг здания Верховного Совета РФ, где продолжались заседания, по приказу Ельцина и его правительства были возведены заграждения из колючей проволоки и грузовиков, а также поставлены подразделения армии и МВД, чтобы изолировать парламент и не допустить подхода народного подкрепления. Странно было, что те самые люди, которые больше всех кричали последние годы о свободе и демократии, уподобились теперь кровавым диктаторам в какой-нибудь дикой африканской стране. И отныне даже государственный свод законов Конституция был им не указ!

В Москве было неспокойно и Зойка после очередного телефонного разговора с Георгием решила срочно туда вернуться. Перед отъездом зашла она к Даниле, попрощаться. С тревогой стала рассказывать о происходящем в Москве, Данька тоже об этом слышал, но особо не беспокоился. Он, как и его мать были слепыми сторонниками Б. Ельцина, и до поры до времени не задавали себе вопросов о законности его действий. Они ещё помнили, как с энтузиазмом голосовали за нового президента России, как надеялись, что он будет лучше Горбачёва и жизнь при нём может наладиться. Ведь казалось, что уже хуже «Горбатого» быть никого не может, но, как оказалось, Ельцин смог пойти ещё дальше.

– Да сами как-нибудь разберутся, – отмахивался Данила, – чего это ты, Зойка, вдруг переполошилась и с малыми детьми с места срываешься! Как-нибудь всё утрясётся! – Но у Зои Дмитриевны было тревожно на душе, непонятные тяжелые предчувствия не давали ей покоя.

 

9

В последних числах сентября приехала Зоя Дмитриевна Ильина с Петей и Сонечкой в Москву. Столицу было не узнать, здание Белого дома было обнесено рядами колючей проволоки, за ней находились защитники парламента, среди них были москвичи, и добровольцы из других регионов России. В эти дни в столице и других городах проходили многочисленные митинги, после которых люди записывались в ополчение и вливались в число защитников парламента.

И Георгий Ильин не мог оставаться в стороне, у него всегда было обострённое чувство справедливости. Череда лишений последних лет: запрет Коммунистической партии, самоубийство свекра Дмитрия Сергеевича Боголюбского, распад Советского Союза, взлёт цен, невыплата зарплат, нищета, бандитизм – всё происходящее в стране не давали Георгию спокойно жить и дышать. А тут последняя капля – наглое беззаконие, и осуществляемое не кем-нибудь, а самим президентом России, тем человеком, который должен быть гарантом правопорядка во вверенной ему стране. Георгия давно уже напрягала сама личность российского лидера, со свойственными ему нахрапистостью, бескультурьем, алкоголизмом, такой человек не мог ожидать от него сочувствия и поддержки.

Единственным человеком в окружении президента, который всегда вызывал у него чувство глубокого уважения был лётчик, Герой Советского Союза А. Руцкой, но тот в эти дни выступил против Ельцина с его компанией и нуждался во всенародной поддержке.

Георгий Ильин и его друг Николай Поротников решили встать на защиту парламента и записались в народное ополчение. Рванулся было пойти за ними и отчаянный Павлик, но отец его остановил. Сыновьям, бесшабашному Павлу и более спокойному Алеше, Георгий строго-настрого наказал охранять маму и младших брата и сестру, помогать им во всем и сберечь в целости и невредимости до его возвращения.

И Зойка бы пошла на баррикады у Белого Дома, последовала за мужем, встала на защиту законности и справедливости, но нельзя было оставить маленьких детей. Но всё-таки упросила Георгия взять всё сбережения, те небольшие деньги, которые они хранили на черный день, это был их неприкосновенный запас. Она знала, что многие защитники парламента жили в палатках, мерзли, согревались у костров, и деньги им наверняка были нужны на еду и теплую одежду.

Благословила она Георгия и распрощалась с ним и другом Николаем. Душой она была с ними, ей так хотелось поддержать всех этих благородных людей, но она была спокойна и уверена, что ничего плохого с ними не может случиться и всё закончится благополучно. Ведь это же просто мирная демонстрация, народный протест из-за явного нарушения основного закона, Конституции страны. Ведь происходило нечто подобное не так давно, всего два года назад, когда Ельцин, его сторонники и многие москвичи выступили против ГКЧП и всё мирно закончилось торжеством «демократии» и победой.

Сведения о событиях у Белого дома приходили разные, но с каждым днем всё более тревожные и страшные. Ельцин и его команда были не интеллигентные сердобольные ГКЧПисты, которые выступали за сохранение своей Родины, против распада Союза и боялись пролить хотя бы каплю народной крови. Нынешние «дерьмократы» к своей цели шли напролом, не считаясь с человеческими жертвами. Ельцин и подельники разработали план военного разгона заседавшего в Белом доме парламента. Они сконцентрировали вокруг Москвы силы: внутренние войска, ОМОН, военные формирования, пригласили иностранных снайперов, поддерживали связь и получали инструкции от американского посольства.

Патриарх Алексий выступил, как посредник, и предложил со своей стороны «нулевой вариант», согласно которому назначались одновременные перевыборы президента и Верховного совета, и представители Ельцина, изначально как будто соглашались, но впоследствии от этого предложения категорически отказались.

Третьего октября Руцкой с балкона Белого дома призвал идти на штурм мэрии Москвы и телецентра Останкино. Как вспоминал сам Руцкой, решение о штурме мэрии было вынужденным и принято после того, как оттуда началась стрельба по демонстрантам, подошедшим в качестве подкрепления к зданию Верховного Совета. А затем мирная демонстрация направились к телевизионному центру Останкино, чтобы добиться прямого эфира и иметь возможность говорить правду о событиях происходящих в Москве. Ведь официальные средства массовой информации продолжали по давно отработанному методу распространять лживые сведения, дружно врали все кроме единственной программы «600 секунд» Александра Невзорова. Только этот журналист имел мужество ослушаться приказа руководства Гостелерадио, и отваживался говорить правду.

Ополченцы, частью на грузовиках и автобусах, украшенных красными флагами, частью пешком, с песнями и плакатами, отправились к Останкино. Тексты на плакатах стояли самые разные: «Вся власть Советам», «Фашизм не пройдет», «Армия защити народ от президента», некоторые несли портреты Сталина. Как ни странно, но никто демонстрантов не разгонял и они не подозревали о том, что их участь была заранее предрешена.

Первый президент России Б. Н. Ельцин решился на кровопролитие. Руководили этой операцией по его распоряжению Ю. Лужков и В.Ерин. В здании Останкино разместили отряд спецназа «Витязь», который ждал только приказа «стрелять!» Но начинать стрелять в безоружных людей, которые шли с песнями и плакатами, в женщин и стариков было как-то несподручно. Лидер «Трудовой России» В. Ампилов постоянно призывал идущих: «Никаких провокаций, никакого насилия, не давать никакого повода!». Но вдруг раздался неожиданный выстрел, один из спецназовцев был тяжело ранен и на глазах у остальных бойцов «Витязя» скончался. Это послужило сигналом к побоищу, в результате которого погибли и были тяжело ранены сотни ни в чем не повинных демонстрантов!

Позднее было произведено тщательное расследование и установлено, что этот первый решающий выстрел был произведен никому неизвестным снайпером с крыши соседнего здания. Вообще в эти страшные октябрьские дни всё время чувствовалась какая-то третья сила, которая заставляла людей враждовать. Этой силой стали неизвестные снайперы, выстрелы которых играли роль катализатора, который провоцировал и раздувал кровавый конфликт. Никто не знал, откуда появились в столице эти снайперы. По приблизительным подсчетам их было около ста человек. Ходили слухи, что они были собраны начальником службы безопасности Ельцина А. Коржаковым в стране и за её пределами. Было доподлинно известно, что семнадцатого сентября с Кипра в «Шереметьево» прилетели несколько групп туристов среди которых были только мужчины. А двадцать седьмого сентября прибыла в Шереметьево некая команда по регби, которую встречал лично А. Коржаков, но никаких соревнований по регби в столице не ожидалось. До прилета этих групп сначала Коржаков, а потом Просвирин на оружейном складе милиции особого назначения в Реутове получили снайперские винтовки СВД, 50 и 52 калибра соответственно. Только у телецентра «Останкино» снайперскими выстрелами было убито сорок шесть человек, в том числе журналист Рори Пек.

Спецназ выполнил свою задачу, после решающего выстрела снайпера началась кровавая бойня, в которой сотни безоружных людей были убиты или ранены. Раненых увозили в больницу Склифосовского, которая в этот день не справлялась с работой из-за внезапного наплыва людей с тяжелейшими ранами и увечьями. Как известно, у демонстрантов оружия не было, лишь несколько автоматов были у казаков, но все они внезапно оказались под ударом не только спецназа, но и бронетранспортеров, башни которых крутились и поливали всех беспощадным огнем.

Те, кто уцелели вернулись к Белому дому, у Останкино остались лишь небольшая группа казаков, судьба которых скорее всего закончилась трагично.

 

10

А четвертого октября в шесть часов сорок минут по приказу Ельцина начался штурм здания Верховного Совета. Б. Ельцин безапелляционно заявил: «Они должны сдаться или умереть!» В осажденном Доме Советов перед самым штурмом десятки депутатов крестил протоиерей Алексей Злобин, который был секретарём комитета Верховного совета по свободе совести.

Здание Верховного Совета по всему периметру было окружено палатками и символическими баррикадами его защитников – москвичей, жителей Подмосковья и добровольцев, приехавших из различных регионов страны. Внутри самого Белого дома в ночь на четвертое октября находилось примерно около пяти тысяч человек и ещё около тысячи-полутора тысяч на улице вокруг здания Верховного Совета. Здесь находились многие сотни в основном безоружных людей и тут началось их массовое уничтожение.

Ельцин и eгo правительство через подвластные им СМИ дезинформировали население, утверждая, что в Белом Доме засели бандиты, «коммуно-фашистские» отряды, у которых было много оружия, что совершенно не соответствовало действительности. Перед началом бойни таинственные снайперы начали стрелять по различным целям, провоцируя войска на выступление. Снайперы выбирали тщательно своих жертв, так были убиты несколько журналистов, ведь им было невыгодно независимое освещение страшных событий. По словам очевидцев массовые жертвы около парламента появились, когда символические баррикады защитников прорвали бэтээры, открыв огонь на поражение. Расстреливали всех подряд, даже безоружных старушек и молодёжь, которые находились в палатках у здания Верховного Совета.

Оставшиеся в живых свидетели рассказывали, как люди бежали в здание парламента, чтобы укрыться от пуль. В Белом доме были сотни убитых. Число погибших значительно увеличил обстрел Дома Советов танковыми снарядами. Эти снаряды прошивали Белый дом насквозь, с противоположной стороны здания одновременно с попаданием снаряда вылетало по пять-десять окон и тысячи листов канцелярской бумаги. По рассказам защитников в самом здании ужасало количество трупов, крови, разорванных тел. Оторванные руки, головы. Снарядами в кабинетах Дома Советов «буквально разрывало людей». В комнатах было кровавое месиво, крови – по щиколотку. Защитники вспоминали: «Примерно в 14.30 к нам пробрался парень с третьего этажа весь в крови, сквозь рыдания выдавил: „Там внизу вскрывают комнаты гранатами и всех расстреливают. Я уцелел, так как был без сознания, видно приняли за мертвого“».

Самое отвратительное, что по воспоминаниям очевидцев по периметру Белого Дома, на почтительном расстоянии от него скопилось большое количество зрителей, которые наблюдали, как танки били прямой наводкой по Белому дому, и аплодировали при каждом выстреле. «Вот такой у нас народ!» – с горечью вспоминал позднее А. Руцкой.

Во второй половине дня прибежал к Зойке Николай Поротников. Он рассказывал о происходящем:

– Страшно Зойка, что там творится! Когда я спустился утром на первый этаж в холл двадцатого подъезда, то увидел, что на полу лежат рядами более полусотни раненых, возможно и убитые, т. к. первые два с половиной ряда лежащих людей были накрыты с головой. Георгий остался там, он отказался уходить, он помогает раненым.

Как вспоминали позднее люди из окружения Руцкого: «На первом этаже здания парламента была совершенно жуткая картина. Сплошь на полу, вповалку – убитые… Там их навалили горы. Женщины, старики, два убитых врача в белых халатах. И кровь на полу высотой – в полстакана: ей ведь некуда было стекать»… На верхних этажах здания начался пожар, повалил черный дым… Руцкой обратился с мольбой к армии: «Товарищи, помогите, вышлите на помощь вертолеты! Не верьте Ельцину и подконтрольных ему СМИ о том, что мы банда преступников, которая засела в Большом доме. Это всё неправда, вчера была мирная демонстрация, которая была расстреляна. Остановите кровопролитие, защитите детей и будущее России!». Но никто не прислушался к его отчаянному призыву.

По свидетельству очевидцев действовали в столице в эти дни вооружённые отряды, отличавшиеся особой жестокостью, штурмовые отряды, сформированные из армейских выродков, спецслужб, а также частных охранных фирм, которые при первом запахе крови расчеловечились и устроили кровавую бойню. А. Руцкой рассказывал, что из С-Петербурга отправились на поддержку парламента триста афганцев, но по прибытии в Москву их пропустили через цепь такого отряда. В результате в Белый дом добрались только двадцать пять человек жестоко избитых и покалеченных. «Людей, – по словам Руцкого, – просто рубили в фарш!».

Многих людей расстреляли или избили до смерти уже после того как они вышли из Белого дома, там тоже стояли эти «жестокие» отряды. Подполковник милиции М. В. Руцкой (брат А. Руцкого, прибывший на помощь парламенту) видел, как из подъезда вытащили троих раздетых по пояс людей и тут же у стены расстреляли. Он также слышал крики насилуемой женщины.

Белая, как полотно, застывшая, как камень, от ужаса и горя, Зойка простояла у окна целый день, но Георгий всё не возвращался. А вечером по рассказам очевидцев начались расстрелы на стадионе. Около тысячи двухсот были задержаны в ходе «добровольной сдачи в плен». Из них шестьсот находились на стадионе «Красная Пресня», их расстреливали группами в течение всей ночи, как свидетельствовали жители близлежащих домов.

А. Руцкой и Р. Хасбулатов, как и многие другие, находившиеся в здании Белого дома понимали, что им придётся умереть, и подготовились погибнуть с честью за свои убеждения, за законность и справедливость. Получилось иначе, подразделение Альфа, невзирая на приказ Ельцина, спасло жизнь им и другим депутатам Верховного Совета. Подполковник группы Альфа громогласно прокричал, что идет на переговоры в Белый Дом и готов вывести депутатов. В это время с целью провокации снайпер своим выстрелом убил одного из офицеров Альфы, но их командир всё-таки не поддался на провокацию и вывел около шестисот депутатов.

А. Коржаков, начальник службы безопасности президента лично арестовывал Хасбулатова и Руцкого. Он получил приказ президента Ельцина «не брать их живыми». По утверждению некоторых сторонников разогнанного парламента, Коржаков уже после вывода пленных на лестницу Дома Советов публично требовал их расстрела. Но он не смог выполнить этот приказ, вокруг было слишком много людей, не желавших ненужной жестокости и они бы стали свидетелями. Руцкого и Хасбулатова задержали и поместили в одиночные камеры тюрьмы Лефортово.

Рядовых же депутатов выпустили, но на выходе из здания их ожидала расправа. Они попали в руки «жестокого» отряда, многих поставили к стенке, собираясь расстрелять, и их спасло только то, что стена была бетонная и расстрельщики опасались, что пули отрикошетят. При выходе из здания парламента получил два пулевых ранения и брат А. Руцкого Михаил.

Пятого октября 1993 года, сразу после расстрела Верховного Совета, Ельцин назначил Генеральным прокурором Рocсии своего верного сторонника А. Казанника. Он руководил завершением расследования уголовных дел, связанных с попытками «путча» в августе 1991 года и «государственного переворота» в октябре 1993 года.

Здесь в полной мере проявилась жестокость и злопамятность Б. Ельцина, отмеченная ранеe его противниками. Он настаивал на том, чтобы А. Руцкого и Р. Хасбулатова судили по статье «за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах», и обоим была назначена смертная казнь, которая должна быть приведена в исполнение в трёхдневный срок. Однако прокурор А. Казанник отказался подчиниться, ведь по словам одного из судей все понимали, что преступление было совершено с противоположной стороны, но, к сожалению, истинные преступники не сидели на скамье подсудимых.

А. Казанник заявлял впоследствии, что на протяжении всей работы в прокуратуре испытывал давление и вмешательство в расследование политических дел со стороны президента и его администрации. Было принято постановление Государственной Думы об амнистии участников событий 1991 и 1993 годов и Казанник проявил принципиальность и не стал препятствовать выполнению этого постановления. Этим он вызвал гнев Ельцина и вынужден был сложить свои полномочия.

Когда позднее одним из депутатов был задан вопрос советнику президента С. Станкевичу: «Зачем столько крови, если своих целей вы могли достичь менее жестокими средствами?» Тот откровенно ответил: «Это акция устрашения для сохранения порядка и единства России, ибо теперь никто и пикнуть не посмеет, особенно руководители регионов». Вот он показатель этой хвалёной «демократии», которая можно сказать, что стала государственной религией, начиная с 1985 года!

После октябрьских событий выступил Б. Ельцин по телевидению со слёзной речью, и лицемерно заявил: «Ну что ж это был тяжелый период, который нам всем надо было пережить!»

 

11

Георгий так никогда и не вернулся домой. По-видимому, он погиб, как и сотни других. Ельцин и его окружение пытались всячески скрыть и преуменьшить число погибших, трупы из моргов исчезали, заметались следы по точному числу пострадавших. По словам Руцкого после выхода всех депутатов и защитников из здания, были подогнаны машины и трупы грузились на них и тайно вывозились. Кроме того трупы многих убитых были сожжены в столичных моргах. По официальным данным сторонников Ельцина, которые были по общему мнению чрезвычайно занижены, погибло 123 человека, ранены около 1000 человек, по сведениям Генеральной прокуратуры – погибло 259 человек, а по данным сторонников парламента – около 1500 человек. Но в интервью прессе Хасбулатов утверждал, что общее число погибших было даже более 2000 человек! Сотни людей с портретами своих погибших родственников являлись на каждую годовщину к поминальному кресту возле Дома Советов.

Демократическая заря России продлилась всего два года, пока новый президент не приказал танкам стрелять по тому же самому парламенту, который помог ему покончить с советской властью.

Станислав Говорухин:

…Так сколько ж было жертв в Белом доме? Официальная версия – 49. Президент Ингушетии, Герой Советского Союза Руслан Аушев (я с ним разговаривал вечером четвертого октября) свидетельствует, что к вечеру четвертого из Дома вынесли 127 трупов. Это только к вечеру четвертого и только с цоколя и с первого этажа! Сколько там наворочено наверху пушками, никто тогда не знал и сейчас уже не узнает. К тому же люди, находившиеся выше 13-го этажа, должны были просто сгореть в огне – здание пылало. Пожарникам разрешили подняться только пятого октября – нужно было, чтобы сгорели архивы и трупы…

Зойка читала и перечитывала завещание несдавшихся защитников Дома Советов, которое принес Николай Поротников, ей казалось, что она слышит голос мужа:

«Братья, когда вы прочтёте эти строки, нас уже не будет в живых. Наши тела, простреленные, догорят в этих стенах. Мы обращаемся к вам, кому повезло выйти живым из этой кровавой бойни.

Мы любили Россию. Мы хотели, чтобы на этой земле восстановился, наконец, тот порядок, который Богом ей определён. Имя ему – соборность; внутри её всякий человек имеет равные права и обязанности, и преступать закон не позволено никому, в каком бы высоком чине он ни был.

Конечно, мы были наивными простаками, за свою доверчивость мы наказаны, нас расстреливают и в конце концов предадут. Мы были лишь пешками в чьей-то хорошо продуманной игре. Но дух наш не сломлен. Да, умирать страшно. Однако что-то поддерживает, кто-то невидимый говорит: „Вы кровью очищаете свою душу, и теперь сатана её не достанет. И погибнув, вы будете гораздо сильнее живых“.

В наши последние минуты мы обращаемся к вам, граждане России. Запомните эти дни. Не отводите взгляда, когда наши обезображенные тела будут, смеясь, демонстрировать по телевидению. Запомните все и не попадайтесь в те же ловушки, в которые угодили мы.

Простите нас. Мы же прощаем и тех, кто послан нас убить. Они не виноваты… Но не прощаем, проклинаем бесовскую шайку, севшую России на шею. Не дайте затоптать великую православную веру, не дайте затоптать Россию. Наши души с вами. Россия непобедима. Дом Советов, 04.10.93».

Страшно было читать эти строки и ещё страшнее было сознавать, что первый российский президент и его приспешники не постояли ни перед чем ради удержания своей власти, они шли по трупам и до конца. Зойкин муж, как и сотни других, так и не вернулись с этой бойни, устроенной Ельциным в отношении своего народа. Тело Георгия не удалось найти, очевидно его, как и тела многих других, тайком вывезли из здания парламента и уничтожили, чтобы скрыть число погибших. Возможно, именно он был одним из тех двух врачей, которых расстреляли на первом этаже Белого дома.

После кровавого расстрела Дома Советов группа московских интеллигентов написала обращение, в котором призывала к ещё более решительным действиям: «Ведьмы», а вернее – красно-коричневые оборотни, наглея от безнаказанности, оклеивали на глазах милиции стены своими ядовитыми листками, грозно оскорбляли народ, государство, его законных руководителей, сладострастно объясняя, как именно они будут они нас вешать… «Хватит говорить… Пора научиться действовать. Эти тупые негодяи уважают только силу. Так не пора ли её продемонстрировать нашей юной… демократии?»

Так вот оказывается за что была устроиена беспрецедентная по жестокости бойня, расстреляны сотни людей – за расклеенные листки! И по призыву авторов послания «наша юная демократия», у которой и так были руки по локоть в крови, должна бы действовать ещё более радикально! А подписали это заявление известные писатели-демократы – Белла Ахмадулина, Василь Быков, Даниил Гранин, Дмитрий Лихачев, Булат Окуджава, Виктор Астафьев и др. Отозвался и Василий Аксенов, который заявил, что обязательно подписался бы под этим обращением, если бы находился в это время в Москве.

Через несколько дней приехал в Москву брат Зойки Данила, дошли до него слухи о страшных событиях, узнал он о горе сестры, и стремился её поддержать, чем мог. Он подключился к поискам Георгия, но они ни к чему не привели. Побыл Даня у Зойки несколько дней, посочувствовал, помог и уехал, ничего больше он сделать был не в силах. Жаль ему было свою бедную сестрёнку, но уж видно такая тяжкая судьба была ей на роду написана.

Через месяц Зоя и друзья семьи Ильиных устроили символические похороны Георгия на Хованском кладбище. Зоя распорядилась высечь имя мужа Георгия Владимировича Ильина на надгробном камне рядом с именем cвоего отца Дмитрия Сергеевича Боголюбского.

А Зойкина жизнь, как ей казалось, на этом закончилась. Не было бы маленьких ещё детей в доме, так наложила бы на себя руки. Преждевременная смерть отца, а потом гибель любимого мужа, как всё это было пережить? Как было жить в этой стране, в которой правили подонки и преступники?

День за днем сидела Зойка в скорбных думах, не верилось, что все этот ужас произошел с ними. Она укладывала Петю и Сонечку, сидела одна в темноте и думала о своем муже и обо всех замученных, расстрелянных, сожжённых, светлых прекрасных людях, которые верили в честь и справедливость. Думала, что же ей делать, как жить дальше? Хотелось убежать подальше от окружающей подлости, оказаться в первозданной природе, в лесу, начать строить свою жизнь с чистого листа. Но куда бежать, везде одно и то же, засилие либералов-демократов, способных, как оказалось, на все, на любую низость. Где же Бог, как этих людей земля носит?

Не могла она больше оставаться в Москве, в этом городе палачей и убийц и в Буй не хотелось возвращаться, всё и здесь и там напоминало ей о прошлом. Решила попытаться всё забыть, спешно продала квартиру своего отца в Хамовниках и переехала с детьми в Ленинград или как его теперь называли С-Петербург. Здесь жили дальние родственники её отца, они и посоветовали Зойке, прознав о её несчастьях, приобрести квартиру под Ленинградом в тихом и зеленом Царском Селе.

 

1

У Данилы были свои заботы, ему нужно было выживать в своем шатком, на глазах разваливающемся мире. Он старался приспособиться к перестроечной действительности и открыл в Буе небольшое предприятие по обработке древесины. На лесопильном заводе, развалившемся в годы перестройки, приобрёл Данила за бесценок нужные станки, снял в аренду помещение, сговорился с несколькими рабочими и кустарное предприятие заработало: стали они изготавливать двери, окна, и всякую деревянную мелочь на заказ – плинтуса, полки, или просто доски и дрова продавать.

В начале дело шло туго и выручки не было почти никакой. А работать приходилось много, забыл Данила что такое выходные дни, все его дни превратились в рабочие. И так круглый год приходилось крутиться, как белка в колесе. Но постепенно удалось найти покупателей, людей и организации, которые стали приобретать сделанную ими продукцию. А самое главное, что напоследок освоили они старинное искусство изготовления резных наличников на окна, научились выпиливать сложные узоры в стиле русского деревянного кружева. Несмотря на тяжелые времена любители старины находились, и не только в Костромскойской области, иногда поступали заказы и из других регионов.

Постройки в Буе были в основном деревянными, весь этот город был окружён дремучими лесами. Исстари русские люди украшали свои жилища кружевами из дерева, которые вились вокруг окон, дверей, забирались под крыши домов. Улицы радовали глаз разноцветьем – красными, зелёными, голубыми, изредка жёлтыми домами, которые смотрели на улицы глазами окон, опушёнными ресницами из белого деревянного кружева… То же было и по всей центральной России. Существовало поверье, что нечистая сила может проникнуть в дом через оконные и дверные проёмы, поэтому наличник служил не только украшением, но и оберегом, а каждый нанесенный орнамент и узор на резном наличнике нес определённое послание. Вот этому художественному промыслу и выучилась артель, в которой работал теперь Данила.

Приходил домой поздно, измученный и усталый, но дома его ждала заботливая Марина, и стол уже был накрыт к его приходу. Было немного пусто без Артёма, в начале девяностых годов поступил сын учиться в Высшее Военно-Морское училище им. Фрунзе в Санкт-Петербурге, он всегда мечтал о морях и океанах. Но письма от него приходили часто и обсуждали родители за вечерней трапезой каждую фразу, каждое слово его посланий. Вырос их сын «путевым», как говорили в старину, добрым, честным, трудолюбивым, серьёзным, относился он к своим родителям с уважением и любовью. Каждое лето приезжал на каникулы, чтобы не только отдохнуть, но и помочь отцу с матерью, да и бабушке своей Антонине Павловне, которая жила отдельно. Данила страшно гордился, что смог их сын поступить в это известное военно-морское училище, одно из старейших и лучших высших учебных заведений Санкт-Петербурга и России.

 

2

История этого училища начиналась с «Навигацкой школы» в Москве, открытой по указу Петра 1 ещё в 1701 году. Эта школа была тогда первым в России и вторым в Европе техническим учебным заведением, предназначенным для комплектования российского флота специализированными кадрами. В 1717 году основная часть этой школы была переведена в Санкт-Петербург и на её базе создана Морская Академия которая располагалась в бывшем дворце Миниха на Васильевском острове. Ученики младших курсов по традиции назывались кадетами, а старших – гардемаринами.

Много замечательных инженеров, судостроителей, океанографов, полярных исследователей, офицеров выпустила эта академия, всей России были известны имена П. С. Нахимова, С. О. Макарова, И. Ф. Крузенштейна, Р. Н. Вирена, А. В. Колчака. Выпускники академии были широкообразованными людьми, многие из них стали не только блестящими морскими офицерами, но прославились в других областях: Н. А. Римский-Корсаков стал великим композитором, В. В. Верещагин – художником, великий князь Константин Константинович – известным поэтом, вышли из её стен знаменитые певцы и музыканты.

В советское время Морская академия была переименована в Высшее военно-морское инженерное училище им. Фрунзе (ВВМУ им. Фрунзе), которое оставалось самым престижным и уважаемым высшим учебным заведением по подготовке специалистов морского дела. К сожалению, в лихие перестроечные годы общий развал и разруха отразились и на образовательных учреждениях. Уровень содержания курсантов в ВВМУ им. Фрунзе упал ниже всякой критики, еда в училище была отвратительная и курсанты часто ходили полуголодные. Ели они приготовленную баланду или кашу из жестяных или алюминиевых мисок. А ведь по слухам в том же учебном заведении до революции ели курсанты из фарфоровой посуды с вензелем Морской академии и пользовались серебряными приборами. И в советские времена курсантов ВВМУ им. Фрунзе ценили и содержали на должном уровне, ведь было известно, что в годы Великой Отечественной войны выпускники училища отличились отменным мужеством и звание Героя Советского Союза было присвоено пятидесяти двум офицерам.

Артём Лемехов поступил на штурманское отделение, учеба ему была по душе и давалась легко. Успевал он по всем предметам и военным и техническим. Но тревожило его, как и всех курсантов то, что происходило в эти лихие годы в родной стране. После крушения СССР начался упадок России, которая на глазах разваливалась и скатывалась в пропасть. По всему чувствовалось, что армия российским демократам была не нужна, она ей мешала. Ведь армия поддерживает порядок в любой стране, стоит на её защите, а российским либералам как будто не стабильность была нужна, а всё новые потрясения. Средства массовой информации формировали крайне негативное отношение к военным, изображая их нахлебниками, бездельниками, и лишней расходной ведомостью в государственной казне.

В газетах и на телевидении распустилась пышным ядовитым цветом провозглашенная «гласность», военных позорили, считали их чуть ли не убийцами и насильниками. Армию ругали на все лады, всё искали в ней пороки, дедовщину, надругательство над солдатами и матросами. Служить в армии в это время никто не желал, молодёжь страшилась ее, как чумы. Патриотом считалось быть позорным, само это слово стало с подачи продажных журналистов ругательным. О любви к отечеству все забыли, её теперь, бедную, поносили кому не лень. Как же было служить им, курсантам Военно-Морского Краснознаменного училища, во что верить, к чему стремиться? Ведь они поступили в училище, потому что любили Родину и хотели её защищать. А теперь все идеалы были растоптаны, все основополагающие понятия перевёрнуты с ног на голову…

И за российского президента Ельцина было мучительно стыдно. Все уже видели, что был он грубым самодуром и ясно понимали его проблему со злоупотреблением алкоголя. И до них, будущих защитников Родины доходили слухи о его неадекватных публичных выступлениях во время зарубежных поездок, когда он вёл себя, как шут, над которым все иностранные гости дружно потешались. Плел околесицу, начинал вдруг выкидывать коленца, пел сиплым пропитым голосом Калинку… И этому президенту должны были российские курсанты присягать и его приказам подчиняться!

В увольнительные дни, в субботу и воскресение часто ездил Артём к своей тете, Зое Дмитриевне Ильиной. С её сыновьями Павлом и Алешей стали они большими друзьями. Те были года на три постарше Артёма, Алексей по примеру родителей решил стать врачом и поступил в 1-й Санкт-Петербургский медицинский институт им. Павлова, а Павел учился в институте авиационного приборостроения. Зоя Дмитриевна работала врачом в поликлинике, после потери мужа она сильно постарела и физически и душевно, её нежная красота и жизнелюбие ушли в прошлое. Квартира Ильиных находилась на краю Санкт-Петербурга в живописном Царском Селе. Жили они тихо и замкнуто, много горя пришлось этой семье перенести, но приезду Артёма были всегда искренне рады. Ведь Артём был родным человеком, сыном любимого брата Зои Дмитриевны и она относилась к нему с той же теплотой и заботой, как к своим детям.

Артём был не только честным, умным и толковым, но и весьма привлекательным парнем – русые волосы и серые стальные глаза, как у отца, и мягкий овал лица и слегка припухлые губы, как у матери. Но был он скромным и сдержанным, не стремился выделиться, что отличало его от отца, тщеславного Данилы, который в молодости любил шикнуть, произвести впечатление, пустить пыль в глаза. Любимой девушки у Артёма не было, и хоть по субботам на танцевальные вечера в ВВМУ им. Фрунзе девицы валили толпами, но подходящей для себя он среди них не находил. Если когда-то балы в Морском корпусе славились, ими открывался бальный сезон в столице, на них приглашали лиц императорской фамилии и вывозили девушек из лучших петербургских семей, то всё коренным образом изменилось в годы лихолетья. Теперь посещали эти танцевальные вечера в основном девушки «гуляющие по солнечной стороне Невского проспекта», или «теплолюбивые создания», как традиционно называли курсанты петербургских проституток.

 

3

Время шло, наступил последний пятый курс обучения в училище. Артём Лемехов написал и успешно защитил диплом. Приближался долгожданный выпуск офицеров с вручением кортиков и дипломов. Теперь Артём звонил домой ещё чаще, он был взволнован предстоящим событием и с нетерпением ждал приезда родителей на торжественную церемонию. Пригласил он и семью Ильиных на свой большой праздник.

Данила и Марина Лемеховы пребывали всё последнее время в приподнятом настроении, в состоянии радостного ожидания дня выпуска. Данила ликовал, его сын достиг той высокой цели, к которой в своё время стремился он сам, но, к сожалению, ему это не удалось. Его Артёмка закончил самое престижное высшее военное учебное заведение одним из первых и станет морским офицером.

Сбылась не только его мечта, но и мечта его отца, который когда-то купил четырёхлетнему Данилке бескозырку с надписью «Варяг» и часто перед сном пел ему вместо колыбельной песню отважных моряков: «Врагу не сдается наш гордый Варяг…». Данила гордился сыном, ведь он понимал, что освоить программу инженерного вуза в условиях военного распорядка, казарменного быта и постоянного несения дежурно-вахтенной, гарнизонной и караульной служб совсем не простое дело, ведь он сам когда-то служил в армии и учился в техническом вузе.

Данила договорился с Зоей, что приедет он с женой в Санкт-Петербург накануне выпуска и поживёт у неё несколько дней. Родители Артёма взяли на работе неделю отпуска и, захватив парадный костюм Данилы и лучшие наряды Марины, отправились в северную столицу.

Торжественная церемония должна была происходить июньским днем на берегу Невы на набережной лейтенанта Шмидта. А вечером того же дня все выпускники, их родители и гости были приглашены на празднование в огромный зал Революции старинного училища. Зойка встретила родственников и весь вечер перед выпуском провели они в разговорах и радостных хлопотах – нужно было отгладить и развесить наряды Марины и Данькин выходной костюм, они изрядно помялись в дороге. И Зойка с детьми с приподнятым чувством готовились к торжественной церемонии выпуска, не часто бывали праздники в их жизни, уже несколько лет, как грусть и печаль прочно угнездились в их доме.

Выпуск был назначен на двенадцать часов дня. Супруги Лемеховы и Зойка с ребятами и Сонечкой пришли заранее, на час раньше, на набережную лейтенанта Шмидта. На краю площади около памятника Крузенштерну толпилась масса народу, здесь стояли все приглашённые: родители, друзья, приятели, девушки и жены, и в центре каждой из групп выделялись фигуры выпускников в черных лейтенантских мундирах, отделанных золотыми позументами и в новеньких фуражках с дубами и шнуром. Артём где-то задерживался и всё не подходил. И вчера вечером он родителям не позвонил, очевидно закрутился в предпраздничных хлопотах.

Подали команду к построению. Выпускники выстроились напротив величественного памятника славному мореходу в два черно-золотых сверкающих ряда. Их было много, несколько сотен и родители всё ещё не могли рассмотреть своего Артёма среди выпускников. Затем начальник училища подошел четким строевым шагом к контр-адмиралу, командующему парадом, и доложил об общем построении. Контр-адмирал обошел строй выпускников и поздоровался с ними. В ответ раздалось громогласное: «Уррра!». Церемония выпуска началась. Выкрикивали отдельные имена и выпускники подходили один за другим в сверкающих золотом униформах к столам, отдавали честь, и получали дипломы и кортики. Многие, очень многие из родителей не могли сдержать слез и плакали от счастья, от волнения и гордости за своих сыновей.

Даня и Марина переходили с места на мест, чтобы лучше видеть, чтобы рассмотреть наконец своего сына в рядах выпускников. Но ни в шеренге молодых офицеров, ни среди тех, кто подходил к столам за дипломами они Артёма не видели. Где же он? То им казалось, что они видят его где-то во втором ряду: «Ну вот же он!» и они протискивались поближе к этому месту, то видели его, подходящим к одному из столов, но опять оказывалось, что это был совсем не Артём, а кто-то похожий на него. А ведь они запаслись камерой для видеосьемки, и фотоаппаратом, чтобы снять церемонию выпуска своего сына в этот знаменательный день. Было непонятно, куда же Артём запропастился. Ну не мог же он проспать свой выпуск? Или может быть заболел?

Настроение у Данилы и Марины совсем испортилось, и ничто уже их не радовало, ни то, как отплясывали курсанты «Яблочко», ни бальные танцы на площади. После окончания долгой церемонии они нашли командира роты и кинулись к нему с вопросом: «Где наш сын Артём Лемехов? Где он, почему ему не вручили ни диплома, ни кортика?». И хотелось им с горечью добавить: «Где то торжество, тот праздник, которого мы ждали, ради которого спешили в дорогу?».

Командир повернулся на каблуках к новоиспеченным офицерам, друзьям Артёма с тем же строгим вопросом: «Где курсант Лемехов? Куда он запропастился?». Друзья переглядывались и смущённо переминались с ноги на ногу: «Вчера вечером собрались у Семена на даче, в Жихарево, устроили отвальную перед выпуском. Все выпили изрядно, и Артём был всё время вместе с нами. В конце вечера многие почувствовали, что перебрали и остались там же до утра, но Артём много не пил и решил вернуться в казарму. Вышел на улицу, проголосовал, остановил какую-то машину и поехал на вокзал. И вот сегодня почему-то не явился. Непонятно, может быть всё-таки и он перебрал и отсыпается где-нибудь?». Командир старался по возможности успокоить родителей: «Да не волнуйтесь вы так. Ну, наверное, перепил вчера курсант Лемехов, проспится и явится. Дело молодое, всякое случается. Ну, а диплом и кортик вручим ему позже, отдельно!».

 

4

Тело Артёма обнаружили через четыре дня в высокой траве у железнодорожного полотна неподалёку от станции Мга.

А перед этим искали его родители где только можно, начали с казармы, а потом все вытрезвители обзвонили и объездили. Зоя Дмитриевна осторожно намекнула, что может быть стоит его поискать в больницах, ну может оступился, упал и отвезли его на «скорой» со сломанной ногой. Но и там Артёма не оказалось. В конце концов обратились в милицию, заявили, как о пропавшем без вести. А через четыре дня пригласили их на опознание тела.

Трудно было представить себе что-то более ужасное, приехать на самое большое торжество в жизни единственного сына и оказаться перед его бездыханным телом. Артёма они опознали сразу, он лежал в белой рубахе, испачканной землей и кровью, а на лице и руках были лиловые пятна синяков и ссадин. Кровоподтеками и ссадинами было покрыто и его тело. Документы были при нем, также как и кошелёк с небольшими деньгами. Трудно было понять, как мог здоровый, крепкий парень, слегка выпивший, но не пьяный, вдруг выпасть из вагона и разбиться насмерть. Вероятно произошло это не без посторонней помощи, ведь к военным внушалась в перестроечные годы неприязнь, просто патологическая ненависть. Отношение к ним было не как к защитникам Родины, как было всегда в СССР и как принято во всем мире, но как к жестоким насильникам. И убийства военнослужащих в эти годы были не редкостью. Гулять вечером или ночью по одному солдаты и офицеры не решались, они старались ходить группами. Да и вообще бандитизм и преступность в стране расцвели пышным цветом, в сумерки никто из домов старался не выходить.

Скорее всего увидели в пустом ночном вагоне курсанта в белой рубахе, бескозырке и с пятью нашивками на рукаве, без пяти минут готового офицера, и в жестокой злобе набросились на него, избили до смерти, а затем выбросили его тело на полустанке, невдалеке от крупной железнодорожной станции Мга. Теперь трудно было установить истинную причину многочисленных поверхностных ран, ссадин и кровоподтеков на теле Артёма, произошли ли они по причине зверского избиения или же ушибов при падении из вагона.

Ну, а сотрудники милиции уговаривали не подавать заявления на расследование, не заводить дела. У следователей и без того в эти жестокие годы было невпроворот работы, убийства и преступления совершались каждый день, раскрывать их не хватало сил и возможностей и они не желали взвалить себе на шею ещё одного «глухаря». Марина настаивала на том, чтобы всё-таки расследовать дело и постараться найти убийц Артёма, но Данила отступился, не было у него сил затягивать это страдание, ведь сына уже не вернёшь.

Тело Артёма отвезли в Буй, и похоронили рядом с отцом Данилы Иваном Васильевичем Лемеховым. Зоя Дмитриевна с Алешей приехали к брату, чтобы как-то его поддержать в эти трудные дни. Данила с Мариной не могли спокойно разговаривать друг с другом, их эта беда не сблизила, как иногда бывает, а развела в разные стороны. Каждый из них переживал поодиночке страшное горе. Временами становилась Марина совершенно невменяемой, она погружалась в свои мысли, в свой душевный ад, даже начинала заговариваться. Она не могла спать, бродила бесцельно ночами по дому в белой ночной рубашке, как привидение. А как-то забрела в комнату сына Зои Дмитриевны Алеши, бросилась перед ним на колени и стала умолять: «Подари мне сына! Прошу тебя! Подари! Ты так на него похож!». Алеша старался успокоить свою безутешную тетю, он понимал, что она совсем обезумела от перенесенного горя: «Потом, потом! Не сейчас, вот приедешь в Санкт-Петербург и будет все, как ты хочешь».

А на следующий день он рассказал всё Зое Дмитриевне и они решили уехать. Они, к сожалению, ни чем не могли помочь, рана нанесенная Марине и Даньке была слишком глубока и неизлечима.

 

5

Данила остался один на один с безумной Мариной. Её показали психиатру и решили уложить в психиатрическую больницу в Костроме. Временами у неё наступало просветление, и её выписывали из больницы. Первое время всё шло нормально, но через несколько недель всё повторялось и Марина опять впадала в скорбное буйство.

Данила решил твёрдо, что он не поддастся и будет продолжать жить, несмотря на страшное горе, которое их постигло. Он решил усыновить мальчика из детдома. Это было сделать очень трудно, ведь усыновление нужно было оформлять только на него одного, Марину в расчёт не принимали, она считалась недееспособной. По правилам усыновление производилось на семью из двоих родителей и Данька стал первым мужчиной в Костромской области, который в судебном порядке добился единоличного усыновления. Теперь он был не одинок, у него появился пятилетний питомец, сынишка Виталик. Снова появился смысл в жизни, было ради кого жить. Данила проводил с мальчиком много времени, водил его на рыбалку и на охоту, он хотел воспитать его в том же духе, в котором когда-то воспитывал Артёма.

Но вероятно переоценил Данила свои способности, или же нужны были действительно мальчику не только отец, но и мать. Приемный сын жил как-то сам по себе, дичился, был неласковым, замыкался в себе. Уже с девяти-десяти лет стал мечтать найти свою настоящую мать и через несколько лет удалось ему обнаружить её местонахождение. Мать его оказалась опустившейся, спившейся, тяжело больной женщиной. И, видимо, голос крови оказался сильней и в тринадцать лет оставил Виталий своего приёмного отца, и уехал в деревню, чтобы ухаживать за парализованной матерью. Дело благородное, но Данила опять остался один.

Или не совсем один, он, как и раньше пользовался популярностью у женщин и тут прибилась к нему соседка, которая уже давно на него глаз положила, и воспользовалась удобным случаем в связи с болезнью и длительным отсутствием Марины. Но женщина эта была «без Бога в голове», любила выпивки и гулянки, и не смогла она дать Даниле ни счастья, ни спокойной жизни.

Постепенно и здоровье у него стало сдавать, сил больше бороться с ударами судьбы не было. Один инфаркт, потом другой, тяжелая астма. По причине злостного курения развилось у него прогрессирующее поражение сосудов ног, ходить ему становилось всё труднее. И последняя его радость в жизни, рыбалка и охота, стали теперь мало доступны. Зойка часто навещала его в последние годы. Снова они оба были практически одиноки, как когда-то много лет назад в далёкой юности и стали единственной радостью и опорой друг для друга.

Зойкины дети выросли и разлетелись, кто куда. Старшие мальчики-близнецы Алексей и Павел закончили институты, один стал врачом-онкологом, другой – авиаконструктором, и оба решили уехать за границу, жить и работать там. Они не могли простить России тех потрясений, которые пришлось пережить их семье. Не могли понять свою Родину-мать, которая обошлась с ними, как жестокая мачеха. Она лишила их деда, отца и троюродного брата, они потеряли друзей, погибших в чеченском конфликте, у них не было беззаботной, счастливой юности, и всё это без объявленной войны, в мирное, казалось бы время. Они очень любили свою мать, Зою Дмитриевну и были ей вечно благодарны за то, что она их вырастила и выучила, но всё-таки уехали, предпочли эмиграцию. Очень нелегко было жить в чужой стране, среди людей другой культуры, но они пошли на это ради стабильности и уверенности в завтрашнем дне.

Третий сын Петя был ещё маленьким во времена лихолетья, он смутно помнил гибель отца, да ещё бесконечные очереди, в которых они стояли с матерью, чтобы достать продукты. Он жил в С-Петербурге, недалеко от Зои Дмитриевны, работал экономистом, но больше занимался писательством, пережитые семьей потрясения не давали ему покоя, ему было необходимо всё понять, переработать и излить в своих произведениях.

Сонечка, младшая дочка, ещё в школьные годы стала упорно изучать китайский язык, и после окончания школы уехала в Китай работать и учиться. С этой страной связывала она своё будущее, считая, что в мире это теперь единственная страна справедливости и социализма, надежда человечества, которая сумела выстоять, не поддавшись на провокации с Запада. Хоть и трудно было русской девушке вжиться в китайский быт, но верила она, что эта страна не выдаст, не взорвёт её жизнь неожиданными потрясениями, подобными тем, что пришлось пережить их семье в России.

В последнее время стал Данила Лемехов считать свои годы по-новому, от возраста своего безвременно ушедшего отца Ивана Васильевича, который утонул в пятьдесят шесть лет. Он с грустью говорил: «Я уже пережил на три года моего отца!». Когда Зоя слышала его слова, то думала она, что Иван Васильевич погиб в результате собственной оплошности, а с ними, с ней и Данилой жестоко расправилась эта проклятая перестройка.

А ведь когда-то в пору далёкой незабвенной юности они, Зоя и Данила, весело вышагивали по улице Горького и рассуждали о том, как им необычайно повезло:

– Подумай, Зойка – говорил Данила, – наши деды пережили войну и революцию, отцы – страшную Отечественную войну, а нашему поколению посчастливилось жить в мире, счастье и спокойствии, как нам повезло с тобой, сестрёнка!

И Зойка, сжимала руку брата, и радостно со всем соглашалась.

Но нет, не удалось им прожить свою жизнь без потрясений, нежданно-негаданно грянула их война, под названием перестройка, и погибли на этой войне самые дорогие им люди – её отец и любимый муж Георгий и единственный сын Данилы Артём. Они пали жертвами лихолетья. Но в отличие от героев Великой Отечественной войны пали они не от рук врагов, защищая свою Родину, а от рук своих же соотечественников в мирное, но безумное время. А жизнь Зойки и Данилы была навсегда загублена, как и многих-многих других в эти лихие годы..