Протей
Галька. Морские звёзды. Труп молодого дельфина.
Серый мусор отлива. Распухший язык капитана.
Тонкая, липкая плёнка с запахом керосина
в мутных зрачках китобоев, на ртутной спине океана...
Бремя любви на закате. Радость утрат на рассвете.
Лабиринт в ожиданьи героя. Стакан в ожидании яда.
Дюжина рыболовов тащит пустые сети.
Чешуя в бороде Протея. Отец ваш на дне, среди гадов...
Арахна поставит растяжки. Ариадна сплетёт пуповину.
Призрак отца-водолаза в костюме для химзащиты...
Левая половина и правая половина
образуют счастливую пару или гермафродита.
Прикосновение ночи – родимые пятна на коже.
Океан отступает на вдохе. Гады ползут на сушу.
Тонкая плёнка рвётся. Тени выходят наружу.
Вода поднимается к горлу. Любовь заполняет уши.
(11.12.2003)
Металлический брецель твой горестен рту моему...
...но кони всё скачут и скачут,
а избы горят и горят...
(H. Коржавин)
Металлический брецель* твой горестен рту моему...
Подгони ли волну помутней со следами ступней его,
сотвори из нарзана портвейн и из рёбер жену.
Я восстану как пепел, как Лазарь-весеннее дерево...
Кони плачут и плачут, и им никуда не успеть.
А Гертруда всё пьёт, и вино красит в синее бороду.
Белым парусным утром, совсем не похожим на смерть,
в небе чудится голубь, совсем не похожий на ворона.
Как морёному мавру бубнил бледнолицый эллин:
как Эдипу Эдип щас про мать объясню непечатное...
Hо зарезав Отца, ты не автоматически Сын.
И душа расщепляется нахрен, как минимум натрое.
Окисляясь как профиль на реверсах медных монет,
из Колхиды и Трои, размножены гением Ксерокса,
мы печально исходим и медленно сходим на нет.
В небе кружится пепел, совсем не похожий на Феникса.
*Brezel – сушка (нем.) Прим. авт.
(02.12.2003)
Tы – целующий в зубы улыбчивый череп Эрато...
Tы – целующий в зубы улыбчивый череп Эрато –
в аутичном скафандре из гиперборейского льда,
в лабиринтах блаженного сна ты – усатый диктатор,
чей анфас на колёсах, и профиль – на медных деньгах.
Tы навеки увяз в кокаиновых кущах Парнаса.
Лотофаги не вспомнят наутро, кто труп, а кто врач...
Выпив яду, акыны отрубят копыта пегасам,
и паучьими пальцами скрипку придушит скрипач.
Парацельс запускает бумажный кораблик по вене.
Перелётная муха прострелит небесную гладь.
Tы пометишь асфальт своей татуированной тенью,
и термометр зашкалит, и Гейгер устанет считать.
А в прокуренной кухне всё так же возвышенно реет
белый парус в тумане – почти анекдот с бородой...
Если к правде святой мир дорогу найти не сумеет,
то австриец проанализирует сон золотой.
(30.12.2003)
Сломанная композиция
Вышел месяц из тумана,
Вынул ножик из кармана...
...слух о нём – по всей стене великой...
Демиург тотального песца,
Он придёт – как минимум двуликий –
И сотрёт симметрию с лица.
Левый глаз закатится за щёку,
И взойдёт над бровью третий глаз,
А потом он явится с востока
И зажжёт в умах природный газ.
Светлый ангел рассмеётся хрипло
И начнёт палить с обеих рук.
Музыкант приставит к горлу скрипку
И изобретёт волшебный звук.
Человечий сын на лобном месте
Замыкает вольтовую цепь.
Смерть употребительна как средство
(видимо, оправдывая цель).
......
Серый сумрак, простирая руки,
Заштрихует пасмурным графитом
Берега, аллеи, виадуки,
Волнорезов острые граниты...
Мучаясь от клаустрофобии,
Как в складном пенале карандаш,
Я презрю законы мимикрии
И срифмую белый макинтош.
В душном сне над головой взовьётся
Сумасшедшей птицей месяц блёклый
И не раскрывая глаз прольётся
Жёлтым воском в траурные стёкла.
(13.01.2004)
Осень. Увядшее мясо
Осень. Увядшее мясо и дятлы на ветке.
Ночь застывает на стенках синюшным вином.
Сумрак внутри вертикален и давит на веки
и выпрямляет шею над воротником.
Ты вычленяешь пространство укусами ножниц.
Ты препарируешь время посредством часов.
Прячешь увядшее мясо под розовой кожей
и изобретаешь вселенные с помощью снов.
Дятлы вихляются в небе. Уродливый танец
взвинтит предсказанный Боткиным ржавый листок...
Осень просунула в сердце серебряный палец,
странно совпавший с ним, будто бы ключ и замок.
(21.11.2003)
Тетрис
Взвейтесь кострами синие ночи...
(из песни)
В начале было слово...
Радиоактивные ночи взовьются кострами.
Тучи затянут пробелы в озоновом слое.
Артиллеристы протрут окуляры крылами.
Молнии лягут кучней над моей головою.
Я зачищаю извилины ржавой стамеской.
Я отменяю линейное время и мысли.
Слово нам явится в математическом блеске,
как в барабане лото – комбинацией чисел.
Мир станет крохотным файлом железной машины –
лес силиконовых статуй, затянутых в латекс...
Я продолжаю мутировать в новом режиме
и развиваюсь как тетрис в неоновый матрикс.
Радиоактивная ночь, саркофаги на вырост.
Высоковольтная песнь обрывается стоном...
Мир продолжает дробиться (я, видимо, вирус,
если любая попытка кончается клоном).
Если любая торпеда из крупповской стали
Плющится как пластилин о «вовеки и присно».
Вы ещё помните, что там стояло в начале?
То же, что будет в конце – комбинация чисел.
(10.11.2003)
Поэзия. Стрельба по-македонски...
Поэзия. Стрельба по-македонски.*
По вечерам я обрубаю тени...
Забавно... то, что жизни нет на Солнце,
а в низменностях – пышное гниенье.
Забавны, хоть порой не без изъяна,
Поэзии безжизненные муки.
Планктон повелевает океаном,
а на моем челе печать и мухи...
*Стрельба по-македонски – стрельба с обеих рук, поднятых на уровень плеч. Прим. сост.
(31.10.2003)
Принцип альцгеймера
Пусть не будет мысли в потоке мыслей.
Старина Альцгеймер забросит в болото невод.
Лоринголог вынет из уха выстрел.
Небеса разрежет железный провод.
Пусть у нежной плоти отнимут два сантиметра.
Прединфарктный штиль. Глухонемая заводь.
Тишина скальпирует мёртвый ветер.
Небеса разрежет железный провод.
Пусть самолёты не взмоют без керосина,
у моей любви мануальный привод...
Пусть красивые дети умрут красиво.
Небеса разрежет железный провод.
Пусть ты поменяешь обоймы, носки, пароли,
консервирование момента – великолепный метод...
Пули зависают в магнитном поле.
Небеса разрежет железный провод.
Пусть не будет мысли, то есть двигаться параллельно
мысли, не пересекаясь... Хороший повод...
Над Печорой и Онегой, над Луизой и Тельмой
небеса разрежет железный провод.
(08.10.2003)
Эволюция
Брызги калейдоскопа. Взрыв. Генетический пазл.
Железобетонные принципы vs желеобразные устрицы.
Эволюция – это когда боевой оскал
размазывается по покрышке зелёной гусеницей.
Это вольтовые гвоздики на электромагнитных полях,
неотменимая модальность/порочность круга.
Это бесконечность, повисшая восьмёрками на бровях –
два безумных зеркала, пожирающие друг друга.
Сон в нелётную ночь или нуклеиновая шиза
(или ты, любовь моя, застывшая у порога?..),
плотоядный вакуум и фасеточные глаза,
дробящие до бесконечности
улыбку мёртвого бога.
(01.10.2003)
Жидкое солнце. Мидас умывает руки...
Весело лаял будильник на тех, что вернулись.
(Б. Поплавский)
Жидкое солнце. Мидас умывает руки.
Мастер по чучелам гарантирует сходство...
Дар доминантной овцы и болтливой щуки –
печь на метановой тяге – ползёт нах остен...*
Нежные чувства отлиты в стальные формы.
Ангелы в хаки приносят подарки к пасхе.
Каждому гекуфинну по чёрной форме
и по венецианской посмертной маске.
Сколько стихийных клонов вселенской грусти,
сколько ещё наваяешь кислотных зАмков...
Ты извини, Эвридика, но – обернусь... И
вновь завербуюсь зомби к Ясону в амок.**
Я промелькну между строк в анонимном чате.
Я просочусь на экраны сквозь сетку Герц и
в верхнем квадрате неба – слепой наблюдатель –
выключив ток, перекрою подачу сердца.
Каждый бессильный стон убивает жалость.
Каждый сосуд вино обращает в воду.
Каждый рифмованный текст добавляет тяжесть.
Точно Мидас я боюсь прикоснуться к слову...
Вечер в провинции. Уши терзает трелью
половозрелых цикад и собачьим лаем...
Жидкое солнце зальёт купола Помпеи.
Я нарисую пейзаж югославским чаем.
*см. комментарий к «Я в кругу (окружении?) лиц и слов...»
**Амок – неистовая, немотивированная агрессия. Прим. сост.
(23.08.2003)
Благовещение
И.Г.
Медная стружка лирики как аналог ушей Ван Гога.
Ты наденешь браслет, поменяешь цвет глаз на синий.
Фиолетовый ангел нахохлится у порога.
Вечер чуток как тетива у пехотной мины.
Перетасуем идеи, в которые можно верить,
разрушающие скелет на манер проказы.
По ночам я сжимаю в ладонях твой детский череп, –
в мире есть только две несомненные расы (фазы)...
Что до азбучных яблок, на которые были падки –
этим вечером твой раб лампы в бутылке Клейна...
Лунный клей бетонирует листья деревьев в парке.
Я роняю слюну на эмалированное колено.
Не касайся меня рукой. Оближи мне сердце.
Я отменю сокращенья обеих камер...
Мы не умрем от простой перемены места.
Скульптор вонзает резец в похотливый мрамор.
Мир задрожит, инфицированный любовью.
Из перламутровой пены взрастёт богиня.
Ангел поймает прицелом твоё надбровье.
Это – благая весть для тебя,
Мария.
(29.07.2003)
по ночам менялся с тобой лицом...
И.Г.
по ночам менялся с тобой лицом,
растворяясь в облаке поцелуя...
В левое ухо осень, дождь почти в унисон
шелесту прибоя – в правое – из июля...
Пытался зацепиться за время и место где
с помощью часов, где – магнитной стрелки,
ощущая себя как Броун в диполярной воде –
питомец зоосада, изгнанный из любимой клетки...
Проходя навылет млечные коридоры сна,
зияющую гортань триумфальной арки,
ступеньки эскалатора на «Площади Ногина»,
обрывающиеся абсидой Святого Марка,
затерявшись в чёрной вакуумной дыре,
на палубе Титаника, на дне Марианской пади,
подозреваю тебя в каждой второй вдове,
ориентируясь по следам от губной помады...
Просыпаюсь без надежды, перевязан двойным узлом,
возвращаясь в явь со второй попытки,
и... иду по жизни с твоим лицом
и улыбаюсь
твоей улыбкой.
(12.08.2003)
Без названия и смысла
Поэзии не поднять больше пуда смысла.
Кукареку не вытянуть перепелке.
Ближе к ночи выстреливает и коромысло
если в первом акте ружьё на стенке.
Умник втиснет в себя идею как удав – дохлую обезьяну,
взгромоздится на неё как страдалец – нА кол.
Поэтическая форма стремится всегда к изъяну.
Содержание гасит горящий клапан.
Я рублю канаты, сажусь на восточный поезд.
Под крылом тайга, в небесах алмазы...
Гамлет делит с Эдипом последний комплекс,
преодолевая ударную дозу, фазу...
Деградация видов, биологический countdown*.
Даже войне не сделать меня счастливей...
Мы переживаем новый пробел в анналах.
Вдовы обновляют силиконовый бивень...
Владимир выпал из огненной колесницы.
Осип задохнулся в облаке из ржаного теста.
Сергей отравился мочой розовой кобылицы.
Иосиф умер от рака сердца.
**Countdown – обратный отсчет, критический момент накануне решающего события (англ.) Прим. сост.
(27.06.2003)