1

В пятницу, поздним вечером начала сентября, за столиком небольшого ресторанчика сидели две девушки. Они были одни, без спутников — и это обстоятельство, а также их несомненная привлекательность приковывали к ним внимание мужчин за соседними столиками. Девушки, впрочем, предпочитали этого не замечать, занятые оживленной беседой и ирландским кофейным ликером «Бейлис».

Одну из них звали Светой. Или — Светланой Михайловной, потому что, несмотря на молодость, Светлана была директором и, более того, владелицей вполне преуспевающего туристического агентства. При этом внешне она производила впечатление человека мягкого, даже мечтательного. Ее лицо, на котором выделялись большие и очень выразительные бархатно-карие глаза, обрамляли густые, коротко стриженые темно-русые волосы. Если судить по строгим канонам нынешней моды, Света была слегка полновата и, вероятно, не раз давала себе слово ограничиваться хотя бы в сладком. Однако высокий рост, гордая осанка, открытая прямая шея скрадывали этот недостаток ее фигуры (если, конечно, таковым могут считаться гармонично развитые женские формы). Статная — вот, пожалуй, слово, которое точнее всего подошло бы к описанию ее внешности.

Вторая девушка, наоборот, полностью соответствовала современным понятиям о женской красоте. Ее худенькая мальчишеская фигурка, острые плечи, тонюсенькие ручки и ножки, а также распущенные прямые и длинные изжелта-светлые волосы наверняка были бы оценены в любом модельном агентстве, если бы не ее маленький рост. Глазеющим на нее мужчинам, видимо, трудно было предположить наличие хоть какого-нибудь интеллекта в этом хрупком, эфемерном создании. А между тем Оксана Толмачева с блеском закончила Финансовую академию и ныне не только занимала пост главного бухгалтера в фирме Светы, но и была, по сути, ее правой рукой, главной помощницей и советчицей, взвалившей на свои щуплые плечи львиную долю текущих дел агентства.

Но сюда, в ресторан, их привели вовсе не служебные дела. Помимо работы девушек связывала давняя и крепкая дружба, настолько крепкая, что даже ежедневного общения в агентстве им иногда становилось мало. Тогда подруги устраивали себе мини-девичник, чтобы в спокойной обстановке, за бутылочкой традиционного любимого ликера, не спеша и вдоволь наговориться.

Так случилось и в этот раз.

Бутылка «Бейлиса» уже подходила к концу, когда Оксана, неожиданно загрустив, задумчиво спросила:

— Куда мужики приличные подевались, а, Свет? На кого ни посмотришь — или дурак, или жлоб, или чурка бесчувственная, или еще какой-нибудь урод…

— Ты чего это вдруг?

— Да так просто… — Оксана с досадой махнула рукой. — Надоело, все одна и одна. А так хочется встретить настоящего мужчину. Такого, чтобы — ах! — и все!!

— И ты всерьез надеешься такого найти? — Света с интересом взглянула на подругу.

— А что — нельзя? — прищурилась та.

— Вот уж не думала, что ты такая дремучая! Нет, Ксюха, ты, конечно, можешь мечтать об идеальном мужчине сколько влезет — на здоровье, если это тебе нравится. Но ждать или искать его — это просто верх инфантилизма и тупости. — Света постучала пальцем по лбу. — Окстись, подруга, их же просто нет в природе!

— Ты так думаешь? И что же тогда нам, молодым, красивым и умным, делать? — Оксана с вызовом вскинула голову. — В девках сидеть или за урода какого-нибудь идти? Жизнь-то все равно устраивать надо…

— А ты головой думай, а не… Лично мне, например, в этом вопросе давно все ясно, — пожала плечами Света.

— Правда? Свет, поделись, а? Просвети свою дремучую подругу, — попросила девушка. — Что-то так тоскливо последнее время: ни поговорить, ни подкадриться, ни…

— О чем речь? Да запросто! Мотай на ус, горемыка! — Света с удовольствием глотнула тягучего ликера и деловито продолжила: — Значит, так. С любой проблемой можно справиться, если только подойти к ее решению грамотно! Для начала, Ксюха, ты должна определиться: так ли уж тебе необходим полный… э-э-э… джентльменский набор сказочного принца? Может, стоит сознательно отказаться от каких-нибудь качеств? Тогда найти реального мужика под оставшиеся параметры будет совсем несложно. То есть выбирать по принципу — бедный, зато честный, дурак, зато добрый, бабник, зато красавец… Ясно?

— Ясно-то ясно, беда только в том, что мне, Светик, ни бедные, ни дураки, ни бабники на хрен мне нужны! Мне, Светик, подавай именно полноценного сказочного принца — и чтоб по всем параметрам! — Оксана даже пристукнула кулачком по столу. — А на меньшее я никак не согласна!

— О’кей! Значит, остается второй путь, — кивнула Света, снова отхлебнув ликера.

— Да уж, подруга, давай лучше второй! — согласилась Оксана и тоже приложилась к рюмке.

— Проблема эта комплексного решения не имеет. Идеальных мужчин нет — и точка! Значит, разбиваем проблему на части и спокойно решаем ее по частям.

— Как это? — не поняла Оксана.

— Да вот так! Зачем тебе нужен мужик? Чтобы было с кем потрепаться, душу излить? Иди к психоаналитику. Кран починить? Вызови слесаря. Защитить в случае чего? Найми охранника. Духовно общнуться? Заведи приятеля-искусствоведа. Ребенка сделать? Выбери самого породистого самца и соблазни! И так во всем! На каждую конкретную задачу подбирай конкретного профессионального исполнителя. И тогда в итоге, в сумме ты будешь иметь рядом с собой самого что ни на есть идеального мужчину. — Света разгорячилась, увлекшись своей теорией. — Причем заметь: тебе абсолютно плевать, что сантехник — пьяница, а охранник — жлоб и зануда. Они выполняют для тебя только свою функцию — и все!

— Ну-у-у, — разочарованно протянула Оксана, — так никаких денег не хватит — на каждый каприз человека нанимать! Что я, Рокфеллер, что ли?

— А ты комбинируй, сочетай! Скажем, искусствовед — слесарь, или охранник — психоаналитик, — подмигнула Света. — К тому же на многие вакансии легко можно найти бескорыстных помощников, волонтеров, так сказать… Или бартер: общение за общение, секс за секс…

— Это что — на панель идти?

— Ты дура, что ли?

— А как? А если мне вдруг приспичит? Вот захотелось среди ночи — хоть кричи? Что, к соседу ломиться? — разгорячилась и Оксана.

— Ну, во-первых, можно и для таких случаев предусмотреть человека, а во-вторых… снять мужика на часок-другой запросто можно в любое время, — легко махнула рукой Света.

— Светик, лапочка, — покачивая головой, мягко возразила Оксана, — для того, чтобы сделать это «запросто», надо быть шлюхой!

— Да брось ты! Тоже мне — проблема! — беспечно бросила Света.

— Погоди-погоди, ты хочешь сказать, что смогла бы подойти к совершенно незнакомому парню и вот так запросто ему заявить: «Трахни меня»? — изумилась подруга.

— Ну не так — в лоб, но в постель любого бы уложила без напряга! — с вызовом вскинула голову Света.

— Брось!

— А что?! Ни горба, ни зоба у меня нет! Девушка я вполне неотразимая, при умелом подходе ни один мужчинка от меня не уйдет! — категорично заявила Света.

— Спорим? — выдохнула Оксана.

— На что?

— На что угодно! — Глаза Оксаны загорелись азартом.

— На бутылку «Бейлиса»!

— Да хоть на ящик!

— Хорошо — на ящик, идет? — прищурилась Света.

Ящик «Бейлиса» стоил немало, но Оксана уже завелась и, не раздумывая, согласилась:

— Идет! — Они пожали друг другу руки.

— Прямо сейчас? — уточнила Оксана.

— Сейчас! — Света тоже зажглась, не желая отступать.

— Только парня тебе я выберу сама, — добавила Оксана, не выпуская руки подруги.

— Ладно, но не в этом кабаке, — кивнула Света. — Здесь меня точно примут за шлюху. Ну, спорим?

— Спорим, — тряхнула головой Оксана и разбила пари.

Конечно, если бы не коварный ликер, этого спора, вероятней всего, не случилось бы. Но что произошло — то произошло. Света тут же стала обдумывать возникшую ситуацию. Спор надо было выигрывать, причем для этого вовсе не обязательно лезть к кому-то в постель, да она и не допускала ни на секунду такой возможности, когда спорила. Ее задача состояла в другом — создать у подруги полную иллюзию своего выигрыша, убедить ее в том, что своего она добилась. Срочно нужен был план. Чтобы выиграть время и заодно остудить голову, она встала.

— Так, Ксюха, мне предстоит подвиг обольщения — надо привести себя в порядок.

— Ты надолго?

— Нет, ты допивай пока.

В дамской комнате Света первым делом решила избавиться от последствий выпитого. Хмельной блеск в глазах и запах алкоголя легко могли все испортить. Намочив платок ледяной водой, она сделала холодный компресс на лоб и виски, сунула в рот пару горошин «Антиполицая», тщательно поправила макияж. Все это время Света непрерывно думала, что же ей предпринять. Когда она вернулась к Оксане, план действий вчерне был у нее готов.

Полная решимости выиграть спор, Света подошла к столику и заявила:

— Я готова. Пошли.

 

2

Они вышли на улицу. Ночная Москва встретила их бодрящей прохладой и яркой россыпью бессчетных огней.

— Ну-с, Оксана Витальевна, и кого же вы определите мне на заклание? — ехидно спросила Света. — Где прикажете жертву искать?

— А вы не спешите, Светлана Михайловна, — в тон ей ответила Оксана, — подождите немного, на ловца, как говорится…

Мимо них прошли трое гогочущих бритоголовых парней, затем — торопящийся домой замотанный отец семейства лет сорока пяти, пухлый молодой очкарик с таким же пухлым портфелем — Оксана на них никак не прореагировала. Света терпеливо и покорно ожидала своей участи. Вдруг Оксана насторожилась. К ним двигался высокий блондин лет тридцати. Он и впрямь был похож на странствующего принца — стройный, плечистый, с длинными волнистыми волосами и несколько мечтательным выражением лица, он, озираясь по сторонам, медленно брел по краю тротуара, небрежно закинув за спину огромных размеров баул.

— Вон, — шепнула Оксана, — блондин с сумкой. Давай действуй.

Оксана сразу же отошла, а Света с холодеющим сердцем следила за приближающимся парнем. Он смотрел в другую сторону и не замечал ее. Как только он поравнялся с ней, Света решительно двинулась наперерез.

За полшага до него она пронзительно вскрикнула, швырнула свою сумочку на тротуар и, громко застонав, начала валиться прямо на парня. Тому ничего не оставалось, как, обернувшись, подхватить падающую девушку.

— Что с вами? — растерянно спросил он.

— Нога… — простонала Света. — Боже мой, как больно!..

Она играла всерьез, по-мхатовски, с надрывом. Из глаз, полных невыразимой муки, хлынули горькие слезы, гримаса жуткой боли исказила прекрасное лицо. Бросить столь несчастную девушку в ее беде не смог бы ни один мужчина на свете!

— Я помогу вам, — с готовностью сказал парень. — Куда вас доставить? В больницу, в травмопункт? Черт, сейчас уже, наверное, все закрыто… Давайте я вас посажу куда-нибудь и сбегаю за машиной!

— Нет-нет! — не забывая постанывать, возразила Света. — У меня машина рядом, вон там. Только, пожалуйста, помогите добраться до нее.

— Ну конечно… Вы сможете ступить на ногу? — озабоченно спросил блондин.

Света осторожно попыталась встать на «больную» ногу, и новый мучительный стон огласил окрестности.

— Секунду… — Парень сбросил со спины свой баул, легко подхватил Свету на руки и спросил: — Где ваша машина?

— Справа, за остановкой, белый «Гольф» — видите?

Блондин кивнул и двинулся вперед. Его ноша, крепко обняв его шею, разглядела стоящую метрах в десяти от них подругу и, не удержавшись, показала ей язык. Оксана ответила жестами, что это вовсе еще не победа и что она проследит за ними дальше.

Осторожно опустив девушку на землю, парень сбегал за сумками — своей и несчастной пострадавшей. Света достала из сумочки ключи и с трогательной беспомощностью спросила:

— Скажите, вы умеете водить машину?

— Умею, но… — неуверенно протянул блондин.

— Пожалуйста, не оставляйте меня. — В глазах девушки снова появились слезы. — Мне не справиться… Я же не смогу нажимать на педали, понимаете?

— Хорошо-хорошо, я отвезу вас, — согласился парень, помогая Свете сесть в машину. — Скажите только, куда вас везти. Я ведь совсем не знаю Москвы. Где вам сейчас могут оказать помощь? В какой больнице?

— Не надо больницы. Я немного разбираюсь в травмах — это обычное растяжение, надо только наложить тугую повязку. Отвезите меня домой, прошу вас. — В ее голосе вновь зазвенело страдание.

За рулем чужой машины блондин освоился довольно быстро, но оживленное даже в столь поздний час московское движение требовало его полной концентрации, он нервничал. Они молчали. Света лишь коротко подсказывала дорогу, стараясь не отвлекать его внимания, — ей было страшно за свой любимый «Гольф». Только минут через двадцать она, убедившись в его водительской квалификации, предложила познакомиться. Парень назвался Андреем.

Время от времени Света поглядывала назад: «восьмерка» Оксаны неотступно шла следом.

«Ага, значит, сцену с выносом тела придется повторить, — подумала Света, — теперь у моего дома. Ничего, пусть Ксюха еще раз насладится этой трогательной картиной».

Света жалобно попросила Андрея помочь ей подняться до квартиры и перевязать ногу. Тот, понятное дело, согласился. Все шло просто отлично! Периодически постанывая, Света тем не менее пребывала в прекрасном настроении. Ее авантюра блестяще удалась — Ксюха будет посрамлена! Она представила себе физиономию Оксаны, когда та будет рассчитываться за проигранное пари, и не сдержала мимолетной торжествующей улыбки.

Вдруг Свете пришло в голову, что подруга так просто с поражением не смирится, она наверняка дождется Андрея у подъезда, чтобы уличить Свету в проигрыше. Кроме того, она может следить за ее окнами. Настроение сразу испортилось — ее задача существенно усложнялась! Теперь надо было задерживать этого парня у себя дома как можно дольше, пока Оксане не надоест его караулить, да еще и как-то ухитриться погасить свет во всей квартире! Света лихорадочно перебирала варианты решения этой задачи. Времени почти не оставалось, они подъезжали к ее дому.

Снова взяв девушку на руки, Андрей зашел в подъезд, потом — в лифт. Света даже забыла стонать, настолько она была поглощена поиском выхода. Лифт остановился, она полезла в сумочку за ключами, и тут ее осенило. «Ага! Фиг тебе, Ксюха, а не ящик «Бейлиса!» — ликуя, подумала Света.

— Андрей, опустите меня, пожалуйста, — попросила она перед дверью. — Так мне будет удобней открыть…

Она встала на одну ногу, вставила ключ в замок и повернула его. Дверь распахнулась, и вдруг, якобы потеряв равновесие, Света в судорожных поисках опоры всем своим весом навалилась на торчащий из замка ключ.

Бамс! Отломанная под корень дужка ключа со звоном отлетела в одну сторону, а Света с душераздирающим стоном — в другую!

Андрей кинулся на помощь безутешно рыдающей девушке. Теперь она почти не притворялась. К мнимой травме добавилась настоящая — глубокая ссадина на руке, оставленная сломанным ключом, да и загубленного замка тоже было жаль всерьез. Подумать только — на какие ужасные жертвы пришлось ей пойти, чтобы только не проиграть злосчастное пари! Зато теперь у нее были все основания просить парня остаться.

Пока безотказный Андрей оказывал ей первую помощь — обрабатывал и бинтовал ее многострадальные конечности — Света осторожно выясняла его личность. На первый взгляд парень производил неплохое впечатление, но Свете предстояло провести с ним целую ночь под одной крышей и ей хотелось быть уверенной в своей безопасности. Она узнала, что Андрей — безработный инженер из Мурома, приехал в Москву в поисках работы, но что-то у него здесь не заладилось, и он собирался покинуть столицу.

— У вас уже есть билет? — с замиранием спросила Света. «Сейчас он скажет, что у него поезд через час — и все пропало…».

— Нет пока… Да я еще и не решил, куда ехать, — беззаботно ответил Андрей. — То ли домой, в Муром, то ли к брату в Мурманск. Брат к себе зовет, рыбу ловить, вот я и не знаю…

— Андрюша, милый, вас мне сам Бог послал, — с чувством, со слезой в голосе начала Света. — Я понимаю, что моя просьба выглядит странно, даже неприлично, но я прошу вас — не уходите! Понимаете, я совсем одна, а замок сломан, дверь не запирается… Я очень, очень боюсь! — Ее полные слез глаза округлились от страха. — Вы же знаете, в Москве такое творится… У нас в доме тоже… ограбления, даже покушение было. Я просто умру со страха. Подумайте сами: дверь открыта, а я даже двигаться не могу! Вам же все равно, где ночевать… Ну пожалуйста, прошу вас… — со стоном взмолилась Света, подумав при этом: «Ермолова, блин!»

— Но вы же меня совсем не знаете, — Андрей был обескуражен таким предложением.

— А я вам верю, — тут же возразила Света и принялась вдохновенно льстить: — Вы добрый, честный, бескорыстный человек! Вы настоящий рыцарь! Вы уже столько сделали для меня!.. Нет, вы просто не сможете оставить меня в беде!

— Ну хорошо, я останусь, — нахмурясь, пожал плечами Андрей.

— Уффф! — довольно вздохнув, улыбнулась Света и добавила абсолютно искренне: — Спасибо! Вы даже не представляете, как вы меня выручили!

Стали укладываться спать. Света легла, естественно, в своей спальне, а Андрею предложила диван в гостиной. Диванчик был явно коротковат, но ничего более подходящего для него не нашлось. Они пожелали друг другу спокойной ночи, погасили свет и улеглись. Но не прошло и десяти минут, как в дверь позвонили. Это могла быть только неугомонная Ксюха.

— Андрей, откройте, пожалуйста, — тихо, словно от страха, попросила Света.

В чуть приоткрытую дверь спальни она увидела, как он, в одних трусах, прошлепал ко входу.

Открылась дверь, и голос Андрея спросил:

— Вам кого?

— Простите, я, кажется, ошиблась, — прозвучал растерянный голос Ксюхи.

— Андрей, кто там? — громко и томно спросила Света.

— Это не к нам. Ошиблись, — ответил Андрей и закрыл дверь.

«Yes!!! — заорала про себя Света. — Yes! Победа — полная и безоговорочная победа!» Она заснула абсолютно счастливой.

 

3

Света не спеша завтракала на кухне и поджидала Андрея. Он сам вызвался сходить за новым замком и починить дверь. Света с радостью согласилась на это его предложение и снабдила необходимой суммой.

«Славный мальчик, — лениво размышляла она, потягивая кофе. — Честный, добрый и наивный до глупости. Такие, пожалуй, только в провинции и остались. А жаль…»

Зазвонил телефон — это была Оксана.

— Светик, привет, — совершенно убитым голосом поздоровалась подруга.

— Привет, привет… Ну что, убедилась?

— Убедилась, — вздохнула Оксана, — что уж тут… Ты выиграла, все ясно…

— То-то же — не спорь с начальством! Начальство, оно всегда все лучше знает, — куражилась Света. — И умеет все — на то оно и начальство!

— А где этот твой… нибелунг? — спросила подруга. — Выпроводила уже?

— Зачем же? В магазин пошел. Вот завтрак приготовит, тогда уже…

Тут открылась дверь — Андрей вернулся.

— Андрюша, — промурлыкала Света, — ну как, успешно?

— Вполне, — Андрей показал ей коробку с замком.

— Это он пришел? — спросила Оксана.

— Да.

— Тогда — пока. Не буду вам мешать. В понедельник увидимся — расскажешь поподробней, ладно?

— Ладно, пока!

Андрей тем временем возился у двери. Он скептически осмотрел скудный арсенал инструментов, которыми смогла снабдить его Света, и еще раз спросил, нет ли все-таки где-нибудь стамески. Услышав уверения в ее несомненном отсутствии, он, вздохнув, взялся за дело.

Довольная Света с некоторым умилением наблюдала за его ловкими и умелыми действиями.

— А знаете, глядя на вас, можно подумать, что вы профессиональный плотник.

— А я и есть плотник. А еще — каменщик, штукатур, маляр, плиточник, сантехник…

— Вы же говорили — инженер?

— Инженер, Света, — профессия невостребованная. Вот и пришлось осваивать другие ремесла…

— Вот как? А почему? Расскажите, — попросила девушка.

— Да что тут рассказывать? Обычная история. Завод мой встал, работы не было, вот и пошли мы с заводскими мужиками кусок хлеба искать. Дачи строили, коттеджи «новым русским», квартиры ремонтировали…

— Квартиры, говорите?

У Светы сразу возникла идея. Уже давно она собиралась сделать ремонт в санузле и на кухне, но все как-то руки не доходили — хлопотно это. А тут — готовый мастер. К тому же ей было жаль вот так взять и расстаться с Андреем. Не то чтобы он ей понравился — нет, она никогда не жаловала неудачников, но он был ей любопытен, интересен как тип личности, ей хотелось узнать его получше.

— Скажите, Андрей, а вы смогли бы сделать ремонт у меня? Я давно мечтаю привести в порядок кухню и перестроить санузел. Вам это по силам? Справитесь?

— Да справиться-то справлюсь, но…

— Я заплачу вам, сколько скажете, — перебила его Света.

— Дело не в том, Света. Мне же в Москве жить негде, — развел руками Андрей. — Так что не смогу я, извините.

— Как это негде? — удивилась Света. — А у меня? Сколько времени займет ремонт?

— Недели две-три.

— Ерунда какая. Вы меня нисколько не стесните! — категорично возразила Света.

— Мне неудобно…

— Прекратите! В вашей порядочности я уже убедилась, так что… Скажите лучше, сколько это будет стоить? — настаивала Света.

— А что вы планируете сделать?

Света принялась описывать, какими бы она хотела видеть свою кухню и ванную и что Андрею предстоит для этого сделать. Оценив объем работы, Андрей назвал сумму. Света когда-то наводила справки о стоимости таких работ, звонила в несколько ремонтных контор. Сумма, названная Андреем, была почти вдвое меньшей.

Света протянула ему руку и сказала:

— Годится. По рукам, мастер?

— Ну что ж с вами поделать — по рукам, — смущенно улыбнулся Андрей.

— Но имейте в виду, — строго предупредила Света, — я буду требовать только отличного качества!

Андрей широко улыбнулся и, забавно окая, пробасил:

— Обижаете, хозяйка… Чай нам не впервой — сделаем!

На следующий день, в воскресенье, они отправились на рынок стройматериалов. Андрей покупал все необходимое для ремонта, а Света исподволь наблюдала за ним. Товар он выбирал тщательно, придирчиво осматривал со всех сторон и непременно торговался. При этом он не «упирался»: уступали — хорошо, нет — не огорчался. Увиденное Свету удовлетворило вполне — Андрей проявлял свойства человека практичного и надежного, а значит, можно было рассчитывать на качественный ремонт.

Когда «Гольф» оказался забит рулонами, коробками, банками и мешками под самую крышу, Андрей сказал, что на первое время закупленного хватит, остальное — в следующий раз. Они отправились домой и еще долго и подробно обсуждали, что и как должно быть сделано на кухне и в ванной.

Вечером, уже перед сном, Андрей, смущаясь, сказал:

— Света, завтра вы оставите меня одного в своей квартире… Вот возьмите, может быть, с ним вам будет хоть немного спокойней. — Он протянул ей тонкую книжицу в обложке.

— Что это? — Света недоуменно вскинула на него глаза.

— Мой паспорт.

Света в задумчивой рассеянности пролистала несколько страниц и решительно вернула паспорт Андрею.

— Нет уж, уважаемый мастер, давайте лучше, как и прежде, будем доверять друг другу. К тому же, если вы захотите обчистить мою квартиру, это вас вряд ли остановит…

— Но он настоящий…

— Не сомневаюсь, и все-таки заберите его.

Его документы Свете и в самом деле были не нужны. Она уже успела прочесть и запомнить и адрес прописки Андрея, и дату его рождения. От ее внимания не ускользнуло даже то, что страничка паспорта под названием «Семейное положение» была абсолютно, девственно чиста.

 

4

На следующий день в агентстве Свете пришлось вдохновенно врать, отвечая на настойчивые расспросы Оксаны. Та с самого утра дожидалась подругу и сразу же накинулась на нее:

— Ну, рассказывай…

— Что тебя интересует, детка? — с вальяжностью светской львицы поинтересовалась Света.

— Все! — выдохнула Оксана. — Вы поднялись в квартиру и…

— Он отнес меня в спальню. Мои руки обнимали его плечи и шею, а наши лица едва не соприкасались, — томно вещала Света. — Он бережно опустил меня на кровать…

— А потом? — замерла Оксана.

— А потом я его просто не отпустила, — засмеялась Света.

— Ну и как он… оправдал надежды? — не унималась подруга.

— На все сто! Он такой нежный, сильный, неутомимый… Ох, Ксюха, я так тебе благодарна за твой выбор… Да, и, представь себе, не только за эту ночь! Утром выяснилось, что мой Андрюша еще и мастер на все руки. Немного ласки, лести и наглости — и он, как миленький, согласился отремонтировать мне кухню и ванную!

— Что, бесплатно?! — изумилась Оксана.

— Разумеется! Помнишь, что я тебе говорила? Так все и вышло: секс и ремонт — в одном флаконе, и, заметь, абсолютно даром! Да, подруга, мужичка ты мне подобрала что надо! Просто подарок, а не мужик! Я в самом деле тебе очень признательна и даже готова в одностороннем порядке сократить твой проигрыш. — Свете все-таки было немножко неловко за свой обман, и она решила пощадить подружку. — Отныне, Ксюха, ты должна мне только три бутылки «Бейлиса» — цени мое великодушие!

— Неужели настолько хорош? — завистливо протянула Оксана.

— М-м-м-м… — Света мечтательно закатила глаза. — Сказка!!!

Оксана только глубоко и грустно вздохнула.

— Ладно, Ксюха, все! Хватит об этом, — Света решительно опустила подругу на землю. — Иди работать!

Оксана ушла, а Света обеспокоенно задумалась: а чем, интересно, сейчас занимается Андрей? Конечно, она волновалась и в течение дня несколько раз звонила домой, узнать, как там дела и, вообще, на месте ли еще ее гость. Неизменно запыхавшийся голос Андрея лучше всяких слов говорил о том, что сложа руки он не сидит, а, значит, дела идут.

В конце дня Оксана принесла проигранные бутылки и высказала робкую готовность тут же отметить свое поражение. Рассмеявшись, Света ответила, что ликер как нельзя более кстати и что отпраздновать выигрыш, а заодно и начало ремонта у нее есть с кем. Оксана собралась было обидеться, но Света заверила ее, что обязательно сохранит бутылочку, чтобы обмыть с подругой свою новую кухню.

По дороге домой Света купила кое-что на закуску и, не без волнения, открыла дверь своей квартиры. Она, разумеется, ожидала обнаружить какие-то следы деятельности Андрея, но то, что увидала, просто повергло ее в шок.

У нее больше не было кухни. Вместо нее зияло что-то абсолютно пустое и страшное, с голыми обшарпанными стенами, низким заляпанным потолком и жутким бетонным полом.

— Боже мой, во что я ввязалась?! — с тоской и ужасом простонала Света.

Андрей, чуть улыбаясь, стоял позади. От растерянности у Светы мелькнула совершенно бредовая мысль — а вдруг Андрей бросит все в таком вот виде и уедет? Оставит ее одну в этих кошмарных руинах?! Она порывисто обернулась и вцепилась ему в руку:

— Андрей, дайте мне слово, что вы не оставите это как есть? — В ее глазах был неподдельный страх. — Вы доведете дело до конца, правда ведь? Обещайте мне!

Андрей не выдержал и громко рассмеялся:

— Ну конечно, доведу! Чего вы так испугались-то? Обычная картина. Зато ваша кухня теперь будет день ото дня только хорошеть! Подумайте — одни сплошные положительные эмоции…

Его смех привел Свету в себя — в самом деле, что это она запаниковала? Ясно же: не сломав, не построишь! Она вздохнула и сказала:

— Мойте руки, Андрей. Давайте отметим начало ремонта, а заодно и перейдем на «ты». Думаю, после того, что вы сделали с моей кухней, это будет вполне уместно…

 

5

Света Хорошавина была психологом не только по образованию, но и по призванию. Еще в школе, на заре туманной юности, она поняла, что для нее нет на свете ничего более интересного, чем человек, неповторимая личность со всеми ее тонкостями и сложностями. Задолго до выпускного бала вопрос «куда пойти учиться?» перестал ее занимать — у Светы все уже было решено. Без особых проблем она поступила на психфак и училась там серьезно и увлеченно. На кафедре она была на отличном счету, преподаватели полагали, что призвание Светы Хорошавиной — наука, и в один голос советовали ей идти в аспирантуру.

Но Света поступила иначе. За годы учебы наука успела ей порядком поднадоесть, теорией она наелась досыта и к концу учебы горела желанием применить свои знания на практике. Живое человеческое общение — вот что было нужно Свете.

Вероятно, лучше всего ей подошла бы стезя психотерапевта, но в то время в стране моду диктовали совсем иные «психотэрапэвты», сама эта профессия в значительной степени оказалась дискредитирована. Становиться в один ряд с шарлатанами вроде Кашпировского и Чумака Света не захотела, а серьезная работа в этой сфере напрямую зависела от клиентуры и без мощной «раскрутки» стабильных заработков не гарантировала.

В поисках области применения своих знаний и способностей Света обратила внимание на зарождающийся туристический бизнес. Истомившихся за «железным занавесом» сограждан неудержимо потянуло «за бугор» — других посмотреть и, как водится, себя показать. Эта всеобщая повальная тяга к путешествиям обещала неплохие доходы, к тому же постоянное общение с посетителями давало возможность Свете реализоваться как специалисту-психологу. Идея, безусловно, была хороша, и Света не стала долго раздумывать — так возникла турфирма с лихим названием «Корсар Тревл», единственной владелицей и сотрудником которой стала дипломированный психолог Светлана Хорошавина.

Как любой новорожденный, фирма требовала ежеминутного внимания и заботы. С первых же дней своего существования она безжалостно забрала у Светы все ее время и все ее силы. Света не роптала — она знала, на что шла. Каторжный труд, помноженный на упорство и изобретательность хозяйки, постепенно стал приносить плоды. Света смогла снять приличное помещение в центре, оборудовать его всем необходимым и набрать небольшой штат сотрудников.

Но все-таки благополучие фирмы по-прежнему держалось, главным образом, на редкой способности Светы с первого взгляда «прочитывать» клиента. Стоило тому перешагнуть порог ее кабинета, как Света безошибочно определяла, что именно следует ему предложить. Она умела угадать желание посетителей с абсолютной точностью, даже если те сами еще толком не знали, чего хотят. Ни разу ей и в голову не пришло порекомендовать тур в Майами или сафари в Кении обычному инженеру, копившему на отпуск целый год, а скучающему нуворишу — заурядные Анталию или Хургаду. Мало кто, встретив столь тонкое и точное понимание своих запросов и возможностей, уходил от нее с пустыми руками.

Свете очень нравилась эта увлекательная ежедневная игра в угадайку, в которой она всегда выходила победителем. Да и клиенты от этих ее побед только выигрывали. Популярность фирмы росла, клиентская база расширялась, дела шли все лучше и лучше.

Но у любой палки — два конца. В столь уважаемом и солидном агентстве, каким с недавних пор считался «Корсар Тревл», участие директора в непосредственной работе с клиентурой стало не только излишним, но и вредным для репутации фирмы. Первой это поняла Оксана, ее доводы были весьма убедительны, и Света вынуждена была с ней согласиться. С тех пор ей остались лишь контакты с туроператорами и, как говорится, общее руководство. Круг ее общения крайне сузился, его составляли одни и те же люди, с которыми приходилось решать одни и те же вопросы.

Света заскучала. Она с ностальгией вспоминала времена, когда через ее кабинет ежедневно проходили десятки людей — пусть не всегда симпатичных, но зато всегда разных. Ей стало остро не хватать именно разнообразия в общении, и в этом смысле авантюра с Андреем пришлась как нельзя более кстати.

В самом деле, безработный, да еще из провинции — это могло быть весьма любопытно. Во всяком случае, это было ново, ведь по понятным причинам людей этого типа в принципе не могло быть ни среди друзей Светы, ни среди клиентов ее агентства. Она надеялась, что мастер не только преобразит ее кухню, но и станет для нее интересным собеседником.

Однако, несмотря на распитую за знакомство бутылку «Бейлиса», тесного контакта с Андреем у нее пока не получалось. Он не отличался особой разговорчивостью, к тому же каждый день работал допоздна, заканчивая свои труды лишь когда Света отправлялась спать. Такое положение вещей ее категорически не устраивало, и уже на третий день ремонта Света потребовала у Андрея прекращать работу по ее возвращении домой. При этом она сослалась на усталость от шума и отсутствие полноценного отдыха. Андрей вынужден был подчиниться, предупредив свою работодательницу, что это скажется на сроках ремонта.

На следующий день, едва Света вошла в квартиру, Андрей тут же закончил работать и, умывшись и переодевшись, предстал пред ясные очи хозяйки. Впереди был целый вечер, и он явно не знал, чем его занять. Света сунула ему в руки электрический чайник и сказала:

— Иди набери воды, будем чай пить.

Они уселись в загроможденной кухонным скарбом гостиной пить чай. Андрей отмалчивался, пауза затягивалась, тогда Света включила телевизор. Она по опыту знала, что прямые расспросы зачастую лишь мешают откровенному разговору, ставя собеседника в неудобное положение допрашиваемого. Гораздо проще бывает «вытащить» его на живую беседу, используя как наживку что-нибудь из только что увиденного или услышанного.

На телеэкране о чем-то увлеченно разглагольствовал известный политик — приближались парламентские выборы, и эта публика изо всех сил старалась быть на виду. «Что ж, политика — так политика. Для начала пойдет», — подумала Света и рассеянно поинтересовалась:

— Андрей, а ты за кого голосовать будешь?

— Не знаю, еще не решил, — замялся он. — Но уж точно не за этого!

— Почему? По-моему, он говорит весьма разумные вещи, — осторожно заманивала его Света.

Андрей покосился на нее, пытаясь понять, действительно ли ее интересует его мнение. Перехватив этот взгляд, Света повернулась к нему, всем своим видом демонстрируя внимание, даже уменьшила немного громкость «ящика».

— Если коротко — он врет, — буркнул Андрей. — Сознательно или нет, но врет.

— Любопытно. А если поподробнее?

Андрей замялся, решая, стоит ли об этом говорить.

— Ну? Я жду, — поощрительно улыбнулась Света.

— У нас очень большая и неприкаянная страна. Управлять ею крайне сложно — законы не действуют, повсюду равнодушие, мздоимство, воровство… В таких условиях одних разумных и грамотных решений мало. Нужны железная воля и полнейшая самоотдача для их осуществления, даже, если угодно, — подвижничество. А на подвиг способен далеко не каждый, и уж, во всяком случае, не он. — Андрей кивнул на экран.

— Да почему же не он?

— Не может быть подвига без любви, ты согласна? — Света кивнула. — В данном случае — любви сродни сыновней, к своему народу, к своей стране, — Света снова кивнула. — А этот господин, пока я его слушал, дважды употребил слова «эта страна»…

— Ну и что? — не понимала Света.

Андрей, весь разговор упрямо смотревший лишь в свою чашку, поднял глаза и строго взглянул на нее.

— Это все равно, что сказать о матери «эта женщина»…

Света с удивлением смотрела на него — неужели он серьезно?

— Андрей, но ведь это просто расхожее выражение, сейчас из десяти одиннадцать так говорят…

— Вот потому мы так и живем! В иные, лучшие для России времена, в ходу были другие выражения…

— Какие же?

— «Любезное Отечество», например! — отрезал Андрей и сердито уткнулся в свою чашку.

«Вот так, дорогая моя, получила? — озадаченно подумала Света. — А он, между прочим, очень любопытный малый…»

Они помолчали немного, сосредоточившись на остывающем чае.

«Нет, политика — слишком уж острая тема, — рассуждала Света. — Надо поискать что-нибудь поспокойнее…» Она стала переключать каналы и остановила свой выбор на популярной женской программе. «Попробуем-ка узнать, что наш мастер думает о прекрасном поле».

А Андрей в это время ругал себя за несдержанность. «Олух, ну что ты вскинулся-то? Кому тут нужны твои теории? Видишь же — человек пришел с работы, устал. К тому же одиночество… Ей отдохнуть хочется, поговорить спокойно, а ты… тоже мне, неистовый Робеспьер!»

Света открыла было рот, чтобы задать новый вопрос, но, стремясь загладить свою резкость, ее опередил Андрей.

— Ты как считаешь — кто прав? Оля или Маша? — неловко, с натугой спросил он.

«Надо же! Мало того, что он перехватил инициативу, он еще и мой вопрос задал! Ну-ну…»

— Когда как… — ответила Света, подумав: «Уж тебе-то наверняка ближе Оля!», — но чаще, конечно же, Оля.

— Да? И мне тоже. Все-таки в таком, как у Маши, непримиримом феминизме есть что-то противоестественное, правда? — Андрей старательно пытался вести светскую беседу.

— Противоестественное?

— Ну конечно. Ведь многовековая история развития человечества произвела своего рода естественный отбор, предоставив мужчинам — мужское, а женщинам — женское. Природа сама учла все наши различия и особенности — и физиологические, и психологические. Отрицать это нелепо, это значит отрицать законы природы…

— Ну, физиологические — понятно, а вот психологические… Ты думаешь, между мужчинами и женщинами есть какие-то существенные психологические различия? — Света про себя улыбалась: сейчас он будет учить ее психологии…

— Что ты! Огромные! Женщины вообще воспринимают все иначе. Более эмоционально, интуитивно, иррационально. Но иначе — не значит хуже. Наоборот, эти особенности дают женщине преимущество перед прямолинейной мужской логикой. Женщины, мудрые женской мудростью, это понимают и используют себе во благо, а женщины, умные мужским умом, воюют против этого — как Маша. Зачем?

— Может быть, они воюют совсем не с этим?

— А с чем же?

Света пожала плечами.

— С домашним рабством, например. С бесчисленными хозяйственными заботами, «великодушно» предоставленными им мужчинами. С бесконечными пеленками, кастрюлями и рубашками…

— Мне, конечно, трудно судить, но, думаю, мудрая и любящая женщина сама не отдаст никому ни своих пеленок, ни кастрюль, ни рубашек! А если же все это ее тяготит, значит, и муж ей — чужой, и дети его — не в радость, и, вообще, не сложилось у нее семьи, не с тем человеком жизнь она делит!

— Не слишком ли круто? Что, раз надоело мужу рубашки гладить, то уж и жизнь не удалась?

— А как же иначе? Ведь каждая женщина — а тем более любящая — немного колдунья. Она не просто рубашку гладит, она на этой рубашке тепло рук своих оставляет, чтобы оно всегда с любимым было, чтобы от бед оберегало, соблазны отводило, чтобы помнил он каждую минуту, что его и любят, и ждут… Это вековая домашняя магия, и в тягость нормальной женщине она быть не может…

Света слушала его, открыв рот. Его рассуждения были так необычны, так забавны! Конечно, глупость полная, но как интересно!

В тот вечер они проболтали допоздна, постоянно меняя темы разговора, и Андрей каждый раз демонстрировал свое особенное и, как правило, весьма любопытное мнение. Света укладывалась спать очень довольная собой: да, это была отличная идея — оставить Андрея у себя!

Назавтра «вечер вопросов и ответов» состоялся снова, и на следующий день — тоже. Но характер бесед несколько изменился. Уже не опасаясь, что собеседник «закроется», Света стала позволять себе возражать Андрею. Особенно ее «доставала» его склонность к нравоучениям, от некоторых его сентенций за версту несло домостроем, какой-то дремучей, кондовой моралью, столь странной для современного молодого человека. Иногда она не выдерживала и, разгорячившись, всерьез начинала спорить.

— Ты проповедуешь старые как мир, избитые и банальные истины! — сердито упрекала она Андрея.

— Любая истина банальна, — спокойно отвечал он. — Небанальная истина — это уже открытие, на него я ни в коей мере не претендую.

— Андрей, — пыталась урезонить его Света, — но ведь времена меняются, с ними меняются и понятия нравственного!

— Меняются, к сожалению, понятия безнравственного, понятия нравственного изменяться не могут, — возражал он.

— Да почему же не могут?

— Помнишь, Кант говорил, что есть только две вещи, которые не перестают его удивлять: звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас? Ты не задумывалась, что же он нашел в этом удивительного?

— И что же, по-твоему?

— По-моему то, что и одно и другое — абсолютно, безгранично и вечно. Нравственный закон — это закон природы, как закон всемирного тяготения или закон Ома. Он был и будет всегда, во все времена и при всех режимах. Не важно, как он называется — Нагорная проповедь или Моральный кодекс строителя коммунизма — суть его от этого не изменится. Нравственный закон незыблем, потому что обеспечивает безопасность и жизнеспособность общества. Если он попирается массово, как у нас сейчас, то общество болеет, а если он отвергается всеми поголовно, оно гибнет.

— От твоих нравоучений скулы сводит! — вспыхивала Света, хватала чайник и уходила за водой, чтобы, вернувшись через минуту, продолжить спор с новой силой.

А в общем, несмотря на жаркие споры, Андрей нравился Свете с каждым днем все больше и больше. Была в нем какая-то основательность, надежность, внутренняя сила и уверенность. Ей было хорошо с ним — спокойно и уютно. Возвращаясь домой по вечерам, Света уже предвкушала неспешное чаепитие и интересный разговор.

Так было и в пятницу. Света пребывала в прекрасном настроении, даже ушла пораньше с работы. Она заехала в магазин, купила к чаю торт и кучу всяких вкусностей, решив побаловать сегодня и себя, любимую, и своего мастера, «Андрея-муромца».

Но дома ее снова ожидало потрясение. На этот раз под ударами Андрея пали ванная и туалет. Собственно, сама ванна и унитаз остались на месте, но все остальное — стены, пол и потолок санкабины — было безжалостно разрушено и превратилось в безобразные груды битой плитки, кусков бетона и штукатурки.

Света в ужасе застыла на пороге квартиры, не в силах отвести глаз от этого вселенского разгрома. Перед ней, как чертик из табакерки, вдруг появился улыбающийся Андрей, весь покрытый известковой пылью.

— Привет! — радостно воскликнул он.

— Господи!.. — простонала Света. — Как же теперь?.. Ни умыться, ни… Ты бы хоть предупреждал о своих диверсиях! Я бы к кому-нибудь помыться заехала… Кошмар!..

— Свет, ты не переживай, тут же все работает — и ванна и… это… А мусор я сегодня же весь уберу!

— Да?! И как ты себе это представляешь?! — с гневным ехидством спросила Света. — «Андрей, выйди, пожалуйста, на лестницу, я хочу пи-пи!» — так?!!! А мыться?! Я привыкла по полтора-два часа в ванне отмокать — что мне теперь прикажешь делать?!

— Мыться мы завтра в баню пойдем, заодно и попаримся, — широко улыбаясь, предложил Андрей.

Подумать только — ему был забавен ее гнев!!!

— Ку-да?!! — задохнулась Света.

— В баню. В общественную, — коротко сказал Андрей.

— Значит, так! — отчеканила Света с холодной яростью. — Завтра в десять часов утра ты отсюда исчезнешь — в баню, к черту, к дьяволу — мне все равно! Но до двух часов дня чтобы духу твоего здесь не было! Появишься раньше — не пущу! Ключи от дома оставишь мне. Ясно?!

— Ясно! — кивнул Андрей и, не сдержавшись, захохотал в голос.

 

6

На следующий день они поехали в баню. Вид старого обшарпанного здания из красного кирпича произвел на Свету тягостное впечатление. Почему-то оно показалось ей похожим на тюрьму, и Света сразу пожалела о том, что все-таки поддалась уговорам Андрея. «Надо было ехать к Ксюшке или к маме, — тоскливо подумала она. — Как бы здесь какую-нибудь заразу не подхватить… И что меня вечно тянет на приключения?..»

— Во сколько встречаемся? — вывел ее из раздумий голос Андрея.

— Что? — не поняла она.

— Сколько времени ты собираешься париться? Часа два? Три?

— Еще чего! — вскинулась Света. — Минут сорок, от силы — час, — отрезала она, подумав при этом: «Нет, надо все-таки съездить после этой тюряги к Ксюхе, отмыться».

— Ты куда-то торопишься? Может, перенесем мероприятие на завтра?

— Ладно, полтора, — вздохнула она. — Но имей в виду: я уеду ровно через полтора часа, так что, будь добр, не опаздывай!

Удивительно, но, несмотря на ванные в каждом доме и обилие новомодных саун, в старой бане был аншлаг. Свете не без труда удалось отыскать свободное местечко. Столпотворение голых тел с непривычки немного смущало, и Свете совсем не хотелось раздеваться. Но жара и влажность быстро дали себя знать, и, стараясь не смотреть по сторонам, она неторопливо сняла с себя одежду. Хотя раздражение еще не оставило ее, Свете стало интересно, что же заманило сюда всех этих женщин, что заставило их потратить половину своего законного выходного дня ради этого сомнительного удовольствия. Ей доводилось несколько раз бывать в банях (не в общественной, конечно, как эта, в небольших, на несколько человек, саунах), и никакого особого кайфа от этого она не получила. Довольно нелепое занятие — сидеть в обжигающей духоте, абсолютно ничего не делая, и только вдумчиво, сосредоточенно потеть! Андрей уверял вчера, что русская баня — совсем другое дело. Что ж, сейчас она это проверит.

Все еще стесняясь своей наготы, она вошла в моечную и с любопытством огляделась.

Половину обширного зала занимали стоящие рядами тяжелые каменные скамьи. На них разместились женщины самых разных возрастов и комплекций, все они мылись из железных шаек (подумать только — как сто лет назад!). Их голоса и смех, стук шаек, плеск воды, усиленные высоким сводчатым потолком, наполняли моечную неумолчным гулом. Другую половину зала занимали душевые кабины и небольшой, метров десяти длиной, бассейн. Света решила для начала искупаться в нем, поплавать немного, заодно и освоиться в новом месте.

Хорошо, что она не сиганула в него сразу, с разгону. Осторожно попробовав воду, Света зябко поежилась — она показалась ей ледяной. Нет, бассейн отпадал — на «моржиху» Света явно не тянула.

Она растерянно огляделась: в другом конце зала, у открытой двери парной стояли несколько женщин. Света подошла к ним и поинтересовалась:

— А что, парилка не работает?

— Не видишь — уборка, — сухо, не повернув головы, ответила ей женщина с березовым веником и черной фетровой шляпой в руках.

Света шагнула к двери, заглянула внутрь парной. Там две дородные тетки лет пятидесяти яростно терли тряпками высокий деревянный помост, лавки на нем и широкую крутую лестницу.

— А зачем? — удивилась Света. — Откуда здесь грязи-то взяться?

— Ты что, в бане никогда не была? — повернулась к ней все та же дама со шляпой.

— В такой — нет.

— Понятно. — Женщина вздохнула и стала объяснять новичку, что и как положено делать в настоящей — подчеркнула она — бане.

Оказывается, конденсат пара и пот от множества тел создавали в парной излишнюю сырость, а она, в свою очередь, — тяжесть и духоту. А главное — эта сырость «съедала» неповторимый парной дух, убивала все его ароматы. Вот почему время от времени парилку полагалось мыть, а затем, открыв двери настежь, сушить.

— А уж потом, в сухой и чистой парной, можно как следует и поддать. Вот тогда — это настоящая баня! — закончила свою лекцию Светина собеседница.

Тем временем уборка закончилась, да и сушка, видимо, тоже подходила к концу, потому что одна из заправлявших в парной теток буркнула другой:

— Иди, готовь свою бурду…

Та плеснула в шайку воды и принялась подливать туда что-то из разных пузырьков и бутылочек, рядком стоящих на ближайшей скамье. Тщательно все перемешав, она крикнула:

— Готово, Петровна!

Они взяли шайку с «бурдой», ковшик и скрылись в парной, плотно закрыв за собой дверь.

— Девки, подгребай париться, уже поддавать пошли! — раздался чей-то звонкий и радостный крик, и толпа у двери стала стремительно увеличиваться.

Из-за двери вывалились обе тетки.

— Ну? — не терпелось кому-то.

— Гну! — сердито ответила Петровна. — Дайте пару осесть.

Она снова нырнула за дверь. Нетерпение толпы нарастало. Через пару минут Петровна выскочила обратно.

— Давай запускай, не томи! — закричали ей.

— Сейчас, бабоньки, минутку еще, — попросила она.

— Да сколько можно? Запускай! — возмущались в толпе.

— Ладно, где мой веник? — вскинула голову Петровна.

Ей сунули в руки плотный дубовый веник, и она повернулась к двери, скомандовав:

— Только быстро и все сразу, ясно?

— Ясно! Давай! — ответил ей нестройный хор.

Дверь распахнулась, и толпа голых женщин разом ломанулась внутрь. Света на успела опомниться, как оказалась на самой верхотуре, ошеломленная, ошалевшая. Неимоверный жар оглушил и потряс ее, воздух был настолько раскален, что им невозможно было дышать. Адское пекло сдавило тисками голову, заставило бешено колотиться сердце. Света инстинктивно сделала то же, что и все вокруг, — присела на корточки, стараясь держать голову как можно ниже.

«Чтоб тебя с твоей баней!..» — вспомнила она об Андрее.

Она с превеликой радостью сию же секунду удрала бы отсюда, но, во-первых, путь к отступлению был отрезан плотной людской стеной, а во-вторых, Света поймала насмешливый взгляд той самой женщины в фетровой шляпе, оказавшейся радом с ней.

«Ах, так?! — возмутилась про себя она. — Думаешь, мне слабо? Ошибаешься, дорогая моя! Я еще тебя здесь пересижу!»

Света решила терпеть. Терпеть во что бы то ни стало. Со всех сторон раздавались довольные стоны и кряхтения. Судя по ним, эта пытка доставляла кому-то огромное наслаждение. Света прикрыла рот ладонью — так легче было дышать — и постаралась расслабиться. Отчасти ей это удалось, она обратила внимание на необыкновенные ароматы, которыми был пропитан горячий воздух парной. Тут были и мята, и эвкалипт, и хвоя, и еще что-то незнакомое, мягкое и душистое.

Жар начал спадать, многие встали во весь рост, а Петровна так и вовсе уже хлесталась веником, довольно покряхтывая. Света тоже осторожно выпрямилась — и ничего, оказалось вполне терпимо. Она посмотрела на женщину в шляпе и, встретившись с ней взглядом, победно улыбнулась. Та улыбнулась в ответ и протянула ей свой веник, попросив:

— Пройдись по спине, а?

Света охотно взяла веник и принялась со всей силы яростно лупить ее по согнутой дугой спине. Ей казалось, что женщина должна немедленно взмолиться о пощаде, остановить ее, но та молчала и лишь изредка чуть слышно то ли бормотала что-то себе под нос, то ли просто мычала. Света так усердно махала веником, что рука у нее быстро устала, и она, тяжело дыша, остановилась.

— Хватит? — сердито спросила она. Женщина, утирая с лица пот, повернулась к ней и взяла свой веник.

— Да, сразу видно, что ты никогда в жизни его в руках не держала, — усмехнулась она. — Кто ж так парит? А ну, ложись, — кивнула она на освободившуюся лавку.

«Она сейчас убьет меня», — мелькнула у Светы мысль, но отказаться было невозможно, это означало струсить, и она обреченно легла на горячие доски.

Зажмурив глаза, она замерла в ожидании ответной экзекуции. Но вместо обжигающих хлестких ударов Света почувствовала лишь, как по телу одна за другой пробегают приятные волны горячего воздуха. Женщина в черной фетровой шляпе вовсе не собиралась ей мстить, она только хотела дать почувствовать новичку всю прелесть русской парной.

Поняв это, Света успокоилась и расслабилась. Веник порхал над ней, постепенно опускаясь все ниже. Вот уже его листочки начали легко касаться ее тела, как бы деликатно ощупывая его: от кончиков ног — вверх, к плечам. С каждым новым проходом эти касания становились все смелее, десятки крошечных зеленых ладошек мягко ласкали кожу, погружая тело Светы в сладкую бессильную негу. Банный жар проникал все глубже, размягчал мышцы, пробирал до самых костей. От этого удивительного ощущения у Светы совершенно неожиданно по позвоночнику пробежал холодок — в таком-то пекле! Ей вдруг безумно захотелось немедленно испытать на себе всю силу и мощь березового веника. И тут, словно почувствовав ее нетерпение, на распаренное тело обрушились полновесные, тяжелые удары. Снова снизу вверх, от стоп к плечам, раз за разом прикладываясь от всей души и оставляя на коже свои влажные листочки, принялся охаживать ее веник-чародей! Это было так здорово, так мучительно-сладко, что Света, не сдержавшись, блаженно застонала.

— Ну как? Жива? — наклонилась к Свете ее добровольная банщица.

В ответ Света смогла лишь умиротворенно и благодарно улыбнуться.

— Тогда переворачивайся, — последовала очередная команда.

Света легла на спину, непроизвольно прикрыв одной рукою грудь, а другой — низ живота.

— А ну-ка, убери руки! — прикрикнула на нее женщина. — Ничего с твоими прелестями не случится, только слаще станут, — усмехнулась она.

И опять летал в жарком душистом воздухе парной волшебный веник, то интимно-нежный, то безжалостно-мучительный. Силы совсем оставили Свету, тело стало казаться чужим, уже не подвластным ее воле. Да и воли-то у нее, похоже, больше не осталось — всю до капельки выпарил банный жар…

— Все! Для первого раза — хватит! Теперь вставай и дуй за мной, — Света услышала сквозь звон в ушах чей-то далекий голос.

Она покорно поднялась с лавки и, пошатываясь от изнеможения, осторожно спустилась вниз, к выходу. Дверь распахнулась, парилка выдохнула их обеих, окутанных клубами пара, из своего раскаленного чрева. Женщина бросилась к бассейну, увлекая за собой совершенно обессиленную Свету, и, отшвырнув в сторону веник и шляпу, с разбегу ухнула в воду. Вынырнув на поверхность, она обернулась к стоящей в нерешительности Свете и недоуменно выдохнула:

— Ну?!

«А-а-а… Помирать, так с музыкой!» — отрешенно подумала Света. Непослушными ногами она ступила на край бассейна и, зажмурив глаза, с утробным стоном рухнула вниз…

Ее раскаленное докрасна тело не ощутило холода воды — только сразу перехватило дыхание, и Света почувствовала, как тысячи тончайших иголок впились в каждый сантиметр ее кожи. Немного побарахтавшись, она выбралась из воды. Тело снова горело — на этот раз от бесчисленных легких покалываний, остатки сил утонули в бассейне, Свете надо было срочно сесть, а еще лучше — лечь. Она беспомощно озиралась в поисках своей наставницы, без ее указаний Света была не в состоянии уже и шагу ступить.

— Пойдем-пойдем, я тебя сейчас чайком угощу, — подошла сзади она. — Тебя звать-то как?

— Света, — едва ворочая языком, представилась она.

— А я — Вера.

Вера помогла Свете закутаться в чистую простыню и усадила на кстати освободившееся по соседству место. Из сумки был извлечен огромных размеров термос, и в руках Светы появилась кружка с ароматнейшим чаем, заваренным на душистых травах, листьях смородины и брусники. Прихлебывая обжигающий напиток, Света постепенно приходила в себя, отходя от изнурительного знакомства с русской баней. Вера, хорошо понимая ее состояние, с вопросами не приставала, дав новичку время спокойно оклематься.

Допив чай, Света сходила за своими вещами, окончательно переселившись к новой знакомой. Они с Верой налили по второй и, под духмяный чаек, начался неспешный разговор.

— Так ты в самом деле здесь в первый раз? — спросила Вера.

— Не только здесь, вообще — в русской бане.

— Что ж, хорошее дело начать никогда не поздно. И что же, интересно знать, тебя сюда привело? Наверное, ради красоты на муки пошла? Жирок согнать хочешь? — подмигнула Вера.

— Да нет, — расслабленно протянула Света, — просто затеяла дома ремонт, и сейчас моя ванная — одни сплошные руины…

— Так ты что, только помыться сюда пришла? — изумилась Вера.

— Ага…

— Ну вот, а я тебя — веничком приголубила, — она засмеялась. — Ты уж извини, я не знала… Что ж ты в парную-то полезла?

— Так… любопытно… — пожала плечами Света. — Мне один человек весьма настоятельно рекомендовал попробовать.

— А человек-то этот… мужского пола?

Света кивнула, опять вспомнив Андрея, теперь — с мимолетной благодарностью.

— Понятно… Меня тоже к парной муж пристрастил. Он сам-то деревенский был, баню больше жизни любил и разбирался в этом деле до тонкостей, не хуже, чем в микробиологии, — Вера мягко улыбнулась, вспомнив о муже. — Такой, знаешь, Алеша Бесконвойный…

— А он?.. — Свету смутило слово «был».

— Он был ученым-микробиологом и умер шесть лет назад от рака… Эх, Светочка, ты бы видела, какую баню он у нас на даче отгрохал! Чудо просто! Когда я дачу продавала — спать не могла, так баню жалко было… Все же его руками…

— Так, может, не стоило ее тогда продавать?..

— А что делать? Детей надо было поднимать — учить, женить, устраивать… Что я со своей профессорской зарплатой могла для них сделать? А тут еще внуки появились… — махнула рукой Вера.

— Что вы говорите? Внуки? Сколько же вам лет? — Света с интересом осмотрела гибкую фигуру своей соседки, ее стройные ноги и плоский живот — на вид ей было лет сорок или около того.

— Сейчас же прекрати «выкать». В бане это так же нелепо, как «тыкать», скажем, в консерватории, — категорично заявила Вера и добавила, без тени кокетства отвечая на заданный вопрос: — Мне 52 года.

— Быть этого не может! — Света даже привстала от удивления.

— Знаешь, ты не первая говоришь мне нечто подобное, но, стыдно признаться, каждый раз слышать это чертовски приятно! — довольно рассмеялась Вера. — Вот будешь с веником дружить, Светочка, будешь еще лучше выглядеть! Ну, хватит рассиживать, парная ждет!

Хотя во второй раз в парилку Света заходила с некоторой опаской, все, вопреки ее ожиданиям, прошло на удивление гладко. То ли жар уже был не так силен, то ли организм Светы сумел быстро адаптироваться к необычным условиям, но никаких особых мук на этот раз она не испытала и парилась, можно сказать, в полное свое удовольствие.

Потом опять был бассейн, горячий чай и неторопливый разговор. Вера оказалась отличной собеседницей, слушать ее можно было бесконечно, однако Света определенно вошла во вкус к новым ощущениям, и третий заход в парную был сделан уже по ее инициативе. В этот раз ей, наконец, удалось довольно сносно пропарить Веру. От ее искренней похвалы Свете стало не просто приятно, а приятно заслуженно, как обычно бывает, когда сделанная с душой и старанием работа получает высокую оценку авторитетного специалиста.

И снова дымился в кружках чай, и две женщины, исполненные несомненной симпатией друг к другу, вели задушевные разговоры. Казалось, что пар размягчил не только тела, но и души. Света подспудно удивлялась сама себе — с какой легкостью и откровенностью она обсуждала самые деликатные темы с совершенно чужим, по сути дела, человеком. Время летело незаметно, Свете и в голову не приходило взглянуть на часы. Это сделала Вера.

— Ого, однако заболтались мы с тобой, Светочка, — озадаченно пробормотала она.

— А сколько там? — забеспокоилась вдруг и Света.

Вера ответила, и Света ахнула, вспомнив о договоре с Андреем. Получалось, что он ждал ее уже больше часа! Да и у Веры тоже были какие-то неотложные дела дома.

Все дальнейшее женщины делали в темпе немого кино. Скоренько помылись, быстро собрались и, замотав полотенцами толком не просохшие волосы, двинулись к выходу.

Спускаясь по лестнице в вестибюль, Света с легким раздражением и смущением думала о том, что сейчас ей придется отвечать на неминуемые упреки Андрея, как-то оправдываться, а это всегда не очень приятно. Вдвойне не хотелось делать этого в присутствии Веры. «Хоть бы он сидел в машине», — подумала Света, но тут же вспомнила, что ключи от «Гольфа» у нее.

Андрей ждал в вестибюле, он сразу же заметил Свету и поднялся навстречу. Света напряглась.

— Ну, наконец-то! С легким паром! — заулыбался Андрей. Он даже слегка развел руки в стороны, словно собрался на радостях обнять Свету. — А я уж волноваться начал, не случилось ли чего. Все-таки — первый раз… здравствуйте, — кивнул он Вере. — Ну, как ты? — снова обратился он к Свете. — Как чувствуешь себя? Хорошо попарилась?

— За-ме-ча-тель-но! — улыбнулась в ответ она. — Просто чудесно!

Света протянула свою сумку и связку ключей:

— Андрей, подожди, пожалуйста, меня в машине, хорошо? Я — ровно через минуту…

— Хорошо. До свидания, — Андрей снова кивнул Вере.

— До свидания, — ответила та, а когда Андрей отошел, спросила: — Сколько, говоришь, он тебя ждал?

— Полтора часа.

— Полтора часа? — чуть утрированно удивилась Вера и добавила с лукавой улыбкой: — А он ничего, видный… А?

— Да ладно тебе, — махнула рукой Света.

— Смотри, дело твое, но… ждать полтора часа, и ни слова упрека… Это по-мужски, уж поверь бабке…

Света рассмеялась — так не вязались слова новой подруги с ее внешностью! — но сказанное мимо ушей не пропустила. Они обменялись визитками и договорились непременно еще встретиться, чтобы как следует попариться. На прощанье Света предложила Вере подвезти ее, но та отказалась:

— Нет, Светик, спасибо. Я тут рядом живу, дворами напрямик быстрее выйдет. Ну все, пока! — она чмокнула Свету в щеку и ушла.

Накинув на голову платок и застегнув плащ на все пуговицы, Света вышла на улицу. Свежий воздух и выглянувшее из-за облаков солнце одарили ее разгоряченное лицо новой, неизведанной лаской. Она, прищурившись, подняла голову навстречу этому чистому, приветливому дыханию природы и улыбнулась — ах, как славно, как хорошо…

Странное, двойственное ощущение испытывала Света. С одной стороны, тело ее было необыкновенно легким, а руки и ноги — абсолютно невесомы. Казалось, захоти она — одним прыжком долетела бы до машины. А с другой стороны, все ее желания были парализованы бессильной и сладкой истомой, не было сил не то что прыгать — пальцем лень пошевелить.

Кое-как она доплелась до машины и плюхнулась на пассажирское кресло рядом с водительским.

— Это как же понимать? — улыбнулся Андрей.

— Андрю-у-у-ша, — протянула Света, закрыв глаза и откинув голову на подголовник. — Это — кайф! Это — блаженство! Это — грандиозно!

— Хорошо, а рулить-то кто будет? — продолжал улыбаться он.

— Не знаю, — чуть качнула головой Света, не открывая глаз. — Мне все равно: Пушкин, Ельцин, Шумахер… Я хочу только одного — покоя…

— Ну, если тебе все равно… — Андрей сел за руль и завел машину. — Вперед?

— Вперед… — прошептала Света. На ее губах застыла умиротворенная улыбка.

Когда «Гольф» разворачивался, Света открыла глаза — взглянуть напоследок на мрачное здание бани.

«Надо же, — лениво подумала она, — оказывается, внешность бывает обманчива не только у людей…»

 

7

Приехав в понедельник на работу, Света первым делом отправилась в бухгалтерию к Оксане. Ей не терпелось поделиться с подругой своими грандиозными впечатлениями от субботнего похода в баню. Увы, главбуха на месте не оказалось — она была в банке, зато, когда Оксана вернулась, искать ее не пришлось. Едва появившись в офисе, она сразу направилась в кабинет директора.

— Ксюха, ты когда-нибудь в бане была? — Света с порога огорошила подругу вопросом.

— Какая баня? Ты с ума сошла? — отмахнулась Оксана. — Тут такие дела, а она — баня!..

— Что-нибудь с банком? — насторожилась Света.

— С банком все в ажуре, — хитро улыбалась главбух. — А может быть, и не только с ним…

— Что за загадки? А ну, давай колись!.. Хотя, подожди, — заулыбалась и Света, — кажется, я догадываюсь… Ксюха, у тебя — роман?!

— Да! — тряхнула та головой и счастливо засмеялась. — Да еще какой — ты ахнешь, Светка!

— Рассказывай, не томи душу!

— Что, прямо сейчас?

— А когда? Давай, не тяни!..

— Нет, Светик, на рабочем месте — и о таких интимных материях?!. — Оксана наигранно-капризно скривила губы, взглянула на часы. — Слушай, а время-то уже обеденное, айда в пиццерию, а? Там и поговорим спокойно…

— Пойдем, — встала из-за стола Света.

По соседству с турагентством была неплохая пиццерия, в которой частенько обедали Света и ее сотрудники. Там их хорошо знали и почитали за постоянных клиентов. Устроившись в своем любимом укромном уголке в глубине зала, девушки сделали заказ — его принесли едва ли не сразу.

— Ну и кто же он, неужели сказочный принц? — с иронией спросила Света, вспомнив их недавний спор.

— Круче, Светка! Гораздо круче! — засмеялась Оксана. — Он, ты только представь себе, журналист из Штатов! Каково, а?!

— А что он собой представляет? — поинтересовалась Света. — Богатый? Холостой? Молодой? Красивый?..

— Значит, так, — начала свой рассказ Оксана. — Зовут его Пол Стюарт. Насколько он богат, точно не знаю, но уж явно не нищий! Мужчинка он в самом соку — лет сорока или около того. Разведен. Ростом — чуть повыше меня, брюнет с эффектной легкой проседью. Выглядит обалденно! Знаешь, этот особенный западный лоск…

— И как же тебе удалось его подцепить?

— Ты обхохочешься, Светка. — Оксана выдержала небольшую паузу и выпалила: — Я сделала вид, что подвернула ногу!

Света и в самом деле засмеялась:

— Да, пора, пожалуй, мне на этот способ знакомства патент брать… Где ж ты его, бедолагу?..

— В пятницу, помнишь, я осталась документы для банка готовить? Ну и, ясен пень, засиделась допоздна. Иду домой часов в девять, смотрю, здесь, у метро, стоят два видных мужичка и по-английски треплются. И тут меня словно бес под ребро ткнул! Чем, думаю, я хуже Светки? Ну и… возле них — хрясть! Я давай стонать, а он меня — под локоток, дескать, кэн ай хэлп ю? На руки к нему, как некоторые, я, конечно, не полезла, а в остальном — почти то же самое. Он меня в свою тачку усадил, до дома довез, познакомились, кофе попили, ну и так далее… На следующий день, в субботу…

Света с аппетитом ела сочную пиццу и рассеянно слушала, как Оксана взахлеб описывает свои приключения. И тут, казалось бы, вне всякой связи с происходящим ей в голову пришла неожиданная мысль: а чем, собственно, питается Андрей, что он ест? Свете даже стало немножко совестно оттого, что этот простой и естественный вопрос не возник у нее раньше. Ведь ремонт — тяжелый физический труд, он требует полноценного питания, вряд ли таковым можно считать их вечерние чаепития!

Света делала вид, что внимательно слушает подругу, кивала ей, где надо — смеялась, где надо — удивлялась, а сама тем временем пыталась вспомнить хоть какие-нибудь следы того, что он ел в ее отсутствие. Кажется, ей попадались на глаза пустые молочные пакеты, консервные банки и что-то еще — обертки какие-то, что ли… А деньги? Есть ли у него, вообще, деньги, чтобы покупать еду?..

Обеденный перерыв пролетел незаметно, и, возвращаясь в офис, Света вдруг спросила возбужденную Оксану:

— Ксюш, ты не знаешь, как готовится борщ?

— Красный? — растерянно уточнила та.

— Красный.

— Ну… туда свеклу кладут и, кажется, морковку… А зачем тебе?

— Так… — пожала плечами Света.

«Нет, тут Ксюха мне явно не помощница. Придется ехать к маме, уж она-то в таких делах дока…» — думала Света, сидя в своем кабинете. Надо было звонить матери, но именно этого ей совсем не хотелось — и у Светы были на то причины.

История эта началась давным-давно, когда после развода со Светиным отцом мама вторично вышла замуж. Свете тогда было только двенадцать, и она очень болезненно переживала расставание родителей. Новый брак матери ей показался чересчур поспешным и, более того, предательским по отношению к ней, ее дочери. Света, очень привязанная к отцу, с первого взгляда невзлюбила своего отчима и встретила его появление в штыки. Свою неприязнь к нему она не скрывала и непроизвольно переносила ее на мать и на появившегося вскоре сводного брата.

Мать и отчим, люди мягкие и деликатные, не считали возможным хоть в малой степени давить на девочку, считали, что время примирит ее с новой семьей и постепенно все образуется само собой. Лишь иногда, уже теряя надежду найти общий язык, от отчаяния, мать пыталась откровенно поговорить с дочерью. Но Света, тогда еще подросток, сразу же замыкалась, ощетинивалась с детской непримиримостью, изредка даже дерзила. И мать отступилась. Они словно оказались на разных берегах реки, а переправу наводить не хотели. Света — из-за неприязни и мстительного упрямства, а мать с отчимом — из-за опасения травмировать неокрепшую психику девочки.

Уже гораздо позднее, повзрослев, Света, конечно, поняла, что отчим — совсем неплохой человек, что мама, в общем-то, поступила разумно, поменяв непутевого и ветреного Светиного папашу на положительного и надежного Сергея Борисовича, и что, в конце концов, мстить родной матери за ее простое желание быть счастливой глупо и недостойно. Но злополучная река отчуждения к тому времени уже давно и прочно стояла в своих берегах — они так и не смогли стать по-настоящему родными людьми.

Предоставленная самой себе, Света рано почувствовала самостоятельность и от отсутствия полноценного эмоционального контакта с семьей особенно не страдала. Именно так ее давно воспринимали мать с отчимом — как человека взрослого, самодостаточного, не нуждающегося ни в опеке, ни в докучливом внимании. И, хотя Света понимала некую ущербность таких взаимоотношений, менять что-то в сложившемся статус-кво было, по ее мнению, поздно, да уже никому и не нужно.

Она, впрочем, довольно регулярно созванивалась с матерью, иногда приезжала в гости, но каждый такой контакт давался ей с некоторым усилием уже не из-за неприязни, конечно, а из-за ощущения неловкости и стыда за свое прошлое поведение. Света не знала, что и мать ее тоже до сих пор чувствует себя виноватой и все еще надеется когда-нибудь снова стать для дочери подлинной мамой — родной, любимой и необходимой…

Вздохнув, Света набрала знакомый номер. Мать, как обычно, сдержанно обрадовалась ее звонку и охотно поделилась домашними новостями. Узнав, что Сергей Борисович в командировке, Света попросила разрешения заехать вечером в гости.

— Конечно, Светочка, зачем ты спрашиваешь? Мы всегда тебе рады…

— Хорошо, мам. Тогда часов в шесть, ладно?

— Ладно, ждем.

Специально для дочери Ольга Васильевна напекла ее любимых блинчиков с творогом. Света уплетала их за обе щеки — уж в чем в чем, а в стряпне ее мать была мастером непревзойденным! Потом они пили чай, беседа текла вяло, Света все не могла определиться, под каким соусом ей подать свою просьбу. Наконец, разозлившись на себя за это, решила рассказать все как есть. Или почти как есть.

— Мам, а я ремонт затеяла…

— Ремонт? А где же ты тогда живешь? — забеспокоилась мать.

— Нет, я не во всей квартире, только кухня и ванная. Наняла мастера. Он сам-то не москвич, из Владимирской области, живет пока у меня…

— Светочка, а он… Он порядочный человек? Где ты его нашла? — спросила, тревожась за дочь, Ольга Васильевна.

— Мама, не волнуйся, пожалуйста! Он порядочный человек, и мне его рекомендовали мои друзья. Дело не в этом. Понимаешь, он работает с утра до ночи, устает, естественно, а питается кое-как… Сидит на сухомятке, полуголодный… Жалко мне его. Знаешь, возникло у меня какое-то странное желание — что-нибудь ему приготовить… Борщ, допустим… или котлеты… — Света смущенно взглянула на мать. — Глупое, конечно, желание… Я сама себе удивляюсь…

— В этом, дочка, нет ничего ни странного, ни глупого, ни удивительного, — улыбнулась Ольга Васильевна. — Это совершенно естественное и здоровое желание женщины выполнить свой долг.

— Но мы с ним ни о чем таком не договаривались!

— Я о другом долге… генетическом, что ли… Так ведь было всегда: мужчина трудится, женщина его кормит… Закон жизни! И что же все-таки ты хочешь ему приготовить?

— Да я и сама не знаю. Я ведь не умею ничего…

Это была истинная правда. В то время, когда девочки-ровесницы помогали матерям на кухне, Света, закрывшись в комнате, лелеяла свою обиду. Она ни разу не подошла к плите, пока жила в этом доме, а потом, покинув его, питалась сначала в столовых и кафе, потом — в ресторанах. Единственное, на что она была способна, — это разогреть полуфабрикат в микроволновке, даже обычная яичница у нее всегда пригорала.

— Конечно, я помогу тебе, дочка, но для этого тебе надо приехать ко мне хотя бы на полдня, а лучше — на день. Сегодня мы с тобой уже ничего не успеем. Я сейчас тебе дам кое-какие книжки, полистай на досуге. Мать встала и вышла из кухни.

— Вот, возьми. — Она положила перед Светой три увесистых тома. — Но, знаешь, мне пришла в голову идея получше. Готовить-то я тебя научу, ничего хитрого в этом нет, но на это уйдет какое-то время. А что, если вы со своим строителем придете ко мне в гости? На обед или на ужин, а? Например, послезавтра или в четверг?..

— А это удобно?

— Ну почему же нет? Разумеется, удобно! — Мать чуть смутилась и добавила: — Мы же не чужие люди, правда?

Света почувствовала укол жалости к ней.

— Нет, мам, будет ли это удобно Андрею — вот я о чем!

— А ты предложи — и увидишь. И дай мне знать, только обязательно накануне — я должна приготовиться.

— Хорошо, я скажу ему.

— Вот и ладно.

Андрей встретил Свету у двери и помог раздеться.

— Что-то ты сегодня припозднилась, — улыбнулся он. — Какие-нибудь проблемы?

— Нет, просто к маме заезжала — давно не виделись. Рассказала ей о ремонте, о тебе… Между прочим, она пригласила нас с тобой в гости, как говорится, отобедать…

— Правда? — удивился он. — А когда?

— В среду… или в четверг — созвониться надо.

— Замечательно! — Андрей и не думал отказываться и, казалось, был искренне рад.

«Может, он уже несколько дней голодает? Вон как обрадовался!.. Свинья я все-таки…» — подумала Света. Она открыла бумажник и достала стодолларовую купюру.

— Это тебе, Андрей.

— Зачем? — удивился он.

— Аванс.

— Про аванс у нас уговора не было…

— Мало ли что не было! А теперь будет! И не спорь со мной — я уставшая и злая, — Света действительно была зла — на себя, на свое равнодушие и черствость к Андрею.

— Хорошо, — склонил он голову, — слушаю и повинуюсь… Чай-то пить будем?

«Он даже чай без меня не пил!»

— Нет, Андрюш, я в самом деле очень устала, спать пойду. Ты уже сам, без меня, ладно? — Света скрылась за дверью спальни.

 

8

Едва взглянув на мать, Света сразу поняла: принимать их с Андреем будут по высшему разряду. Ольга Васильевна была в нарядном платье, аккуратно причесана, она даже чуть подвела глаза и губы, хотя пользовалась косметикой крайне редко. О значимости визита говорило и то, что, кроме мамы, их встречал и Ромка, обычно в это время пропадающий из дома. Откровенное, несколько ехидное любопытство, с которым брат рассматривал Андрея, заставило Свету гадать, что же рассказала ему мать об их госте.

После знакомства и нескольких дежурных фраз Ольга Васильевна обратилась к Андрею:

— Андрей, вы не будете против, если Света поможет мне накрыть стол?

— Разумеется, нет. Может быть, я тоже помогу вам? — улыбнулся Андрей.

— Что вы, мы прекрасно справимся вдвоем! А вы… Рома, займи, пожалуйста, нашего гостя.

Свету поначалу забавляла торжественность, с которой принимала их мать, пока ей не пришло в голову, что, пожалуй, для нее это и впрямь важное событие. Когда она последний раз вот так «полноценно» обедала в этом доме? Кажется, еще студенткой, а сегодня, наконец, пришла, да не одна, а с молодым человеком! Да, волнение мамы вполне можно понять…

Стол накрыли, разумеется, в гостиной. Все было как полагается: белоснежная накрахмаленная скатерть, искрящийся хрусталь бокалов и рюмок, тяжелый блеск фарфора и столового серебра.

Окинув придирчивым взглядом стол, Ольга Васильевна кивнула Свете:

— Так… Вроде бы все готово, зови мужчин…

Света заглянула в Ромкину комнату. «Мужчины» стояли у стола, заваленного грудами радиодеталей, печатных плат, журналов и схем. Андрей с абсолютно серьезным видом что-то рассказывал Ромке, тыча пальцем в раскрытую на краешке стола схему. Тот завороженно, как кролик на удава смотрел на него и слушал, буквально открыв рот. Понять, о чем идет речь, было невозможно, какие-то «фазовые модуляции» «временные уплотнения» и прочая радиоабракадабра. Света собралась было удивиться эрудиции Андрея, но туг же вспомнила, что он по профессии инженер.

— Рома, Андрей, вас просят к столу.

— Сейчас, Свет, еще две минуты, — взмолился Ромка, но Андрей уже шел к двери, и брату ничего не оставалось, как с досадой последовать за ним.

На первое была солянка — густая, наваристая, ароматная, с аппетитными кусочками грудинки и лоснящимися черными маслинами. Андрей, когда перед ним поставили тарелку, даже зажмурился от предвкушения удовольствия. Со своей порцией он справился первым и, нисколько не смущаясь, попросил добавки.

— Конечно-конечно, — довольная Ольга Васильевна потянулась к супнице.

— Позвольте, я сам, — перехватил Андрей половник.

— Что же вы? Наливайте больше! — улыбаясь, подбадривала его хозяйка.

— Да я, Ольга Васильевна, может быть, и всю супницу съел бы, — добродушно ответил Андрей, — но у вас, наверное, еще и второе есть…

— Разумеется, есть! — не без кокетства кивнула она.

— Вот видите… — сказал Андрей с такой уморительной укоризной, что все рассмеялись.

Потом было второе — запеченная с домашней лапшой телятина, и Андрей спросил, для чего поставлены рюмки. Ольга Васильевна, смешно охнув, вспомнила о графинчике с вишневой наливкой, забытом ею на кухне, и опять все смеялись. Андрей предложил тост за хозяйку дома, за ее удивительный кулинарный талант, и они с польщенной Ольгой Васильевной выпили вдвоем, потому что Света была за рулем. И потек разговор: от наливки — к вишням, к дачному участку в Снегирях, к красоте природы, к ягодам, грибам… «А вот у нас в Снегирях…» — «А вот у нас в Муроме…»…

И разговор этот, явно весьма приятный обоим, вероятно, длился бы и длился, если бы скучающий Ромка не спросил:

— А когда будет торт?

Ольга Васильевна, опять испуганно охнув, вскинулась, захлопотала. Они со Светой быстро убрали посуду, чтобы накрыть стол к чаю. Андрей пытался им помогать, а Ромка с хитрым видом спросил:

— Мам, может, пока вы готовитесь, я займу гостя?

— Да-да, разумеется… — кивнула Ольга Васильевна.

Андрей взглянул на довольно улыбающегося парня и усмехнулся:

— Ну пойдем, Маркони…

Когда, расставив по местам чашки и блюдца, Света с матерью зашли на кухню за тортом, они застали забавную картинку. Андрей, облаченный в фартук, стоял у раковины и мыл посуду. При этом он увлеченно продолжал начатую в Ромкиной комнате лекцию по радиофизике. Ромка, с полотенцем в руках, принимал от него тарелки, насухо их протирал и складывал аккуратной стопочкой, неотрывно и заворожено слушая Андрея.

— Ромочка… — растерянно пробормотала Ольга Васильевна, застав сына за столь несвойственным ему занятием.

— Сейчас, мама, мы скоро закончим, — не повернув головы, ответил тот. Что он имел в виду — мытье посуды или «принципы помехоустойчивости кодирования» — осталось неясным.

За чаем инициативу перехватила Ольга Васильевна, и разговор опять свернул к «дачным» темам. Дома ее фанатичное увлечение садом и огородом не очень-то понимали, из-за этого над ней частенько подтрунивали и муж и сын, а тут вдруг Ольга Васильевна обнаружила в лице Андрея собеседника, не только заинтересованного, но и весьма компетентного.

Света не вникала в суть разговора, она просто наблюдала за матерью, за поразительной переменой, которая с ней произошла. Мягкая и тихая Ольга Васильевна была чрезвычайно оживлена, она словно наполнилась невесть откуда взявшейся силой и энергией, ее голос звучал непривычно уверенно и громко, а глаза горели живым интересом и азартом. Она будто разом помолодела — это Свету и удивляло, и радовало.

В какой-то момент Ольга Васильевна перехватила изумленный взгляд дочери и спохватилась, смутившись своего чрезмерного возбуждения. Она сразу вспомнила о своем обещании — дать дочери урок кулинарного мастерства — и, хотя ей ужасно хотелось еще поболтать с этим занятным молодым человеком, быстро свернула разговор.

— Андрей, я должна перед вами извиниться, — опустила глаза Ольга Васильевна, — но дело в том, что нам со Светой нужно кое-что обсудить. Я надеюсь, Рома не даст вам скучать…

— Ну, конечно, Ольга Васильевна! Делайте что вам нужно, а уж мы-то найдем, чем заняться!

На кухне от недавнего оживления матери не осталось и следа. Она хлопотала все с той же привычной виноватой и смущенной робостью, которая всегда одолевала ее в присутствии дочери. Света вновь почувствовала жалость к матери и раскаянье в своей былой черствости и непримиримости. Как она была свободна и раскована только что с Андреем, а с ней, Светой, опять прятала глаза, как будто свое женское счастье украла у собственной дочери!

«Да сколько же можно!..» — в смятении подумала Света и вдруг, повинуясь внезапному порыву, полная жалости и сострадания к матери, шагнула к ней, обняла ее сзади и, закрыв глаза, крепко прижалась щекой к мягкой материнской щеке. Они замерли обе, боясь спугнуть это неожиданное и долгожданное единение, эту волнующую душевную близость. Помолчав немного, Ольга Васильевна тихо, почти шепотом, произнесла:

— Светочка…

— Что, мам? — так же тихо откликнулась Света.

— А ты и Андрей… вы?..

Света по привычке чуть не возмутилась от нелепого предположения матери, ответная колкость уже была у нее на языке, но что-то — может быть, тепло материнской щеки? — остановило ее, и она спокойно и задумчиво ответила на непрозвучавший вопрос:

— Нет, мам, а что?

— Так… славный парень… — с едва заметным разочарованием качнула головой Ольга Васильевна и спросила: — Ну что, начнем?

— Начнем, — вздохнула Света, неохотно оторвавшись от мамы.

Ольга Васильевна очень старалась, чтоб ее рассказ о немудреных секретах домашней кулинарии не был скучен, ей хотелось, чтобы дочка почувствовала вкус и интерес к этому делу. Незаметно пролетел час, за ним — второй, пора было собираться домой. Первый урок закончился, и Света пошла звать Андрея.

Она заглянула в Ромкину комнату: брат с Андреем играли в шахматы. Света плохо разбиралась в игре и оценивала ситуацию на доске чисто количественно: кто у кого больше съел. Судя по этому показателю, выигрывал Ромка, его трофеи были богаче на фигуру и две пешки. Однако, несмотря на это, братишка совсем не походил на победителя. Обхватив обеими руками голову, он с тоской смотрел на доску, где оставшиеся в живых черные фигуры Андрея со всех сторон обступили его белого короля.

— Нам пора, Андрюш… — позвала она Андрея.

— Да? Ну что ж, коллега, предлагаю ничью, — обратился он к Ромке.

Тот мрачно хмыкнул и поднял на него глаза.

— Какая ничья? Мне тут мат в два хода, что я — не вижу?

— Абсолютно ничейная позиция, руку даю на отсечение, — возразил Андрей.

— Спорим? — хитро прищурился Ромка.

— Давай, — улыбнулся Андрей. — Если ты выигрываешь за черных, я приезжаю в субботу и довожу до ума тот модуль, а если я делаю за белых ничью, ты… — он взглянул на Свету, потом на довольного Ромку, — ты по первому же требованию своей сестры берешь ведро, тряпку и идешь мыть ее машину! Согласен?

— Согласен! — поспешно кивнул Ромка, переворачивая доску.

— Три минуты, Свет, хорошо? — спросил Андрей.

— Давайте, доигрывайте, я пока соберусь.

На кухне Ольга Васильевна укладывала в сумки запасы провизии для дочери и Андрея — соленья, варенья, маринады, баночки с приправами и специями, свертки с какими-то сушеными травами и Бог знает что еще… Она, наверное, загрузила бы полкухни, но вовремя вернувшаяся Света решительно пресекла ее рвение. После недолгого, но горячего спора Ольге Васильевне пришлось выложить несколько банок, но и без них багаж получился немалым — две полных, с верхом сумки.

— А вот и мы, — появился в дверях Андрей. — Помощь нужна?

— Нужна, нужна, — ответила Света. — Бери эти сумки — и к выходу!

— Свет, а может, еще посидите, а? — спросил Ромка и добавил со смущенной улыбкой: — Я бы тебе машину помыл…

Света рассмеялась и ласково потрепала брата по круглой, коротко стриженной голове.

— В другой раз, Ромик, — и, понизив голос, подмигнула ему: — Не торопись, дурачок, вдруг еще отыграешься?

Андрей в полной готовности, с сумками в руках, ждал у открытой двери, а Света все никак не могла проститься. Стала зачем-то рассказывать Ромке об интересном туре для школьников в Англию, оборвала себя и принялась расспрашивать маму о Сергее Борисовиче…

Просто ей впервые за многие годы не хотелось уходить из этого дома, жаль было расставаться с мамой и братом. А еще ей было немножко тревожно — вдруг возникшая наконец сегодня трепетная душевная близость с ними пропадает, исчезнет за закрывшейся дверью?

Ольга Васильевна почувствовала эти ее сомнения, обняла, поцеловала.

— Счастливо, доченька. Приходи к нам почаще, мы ждем…

— Мы ждем… — эхом повторил Ромка. Света чуть не расплакалась и, молча кивнув на прощанье, быстро шагнула за порог…

 

9

Несколько дней подряд Света приезжала к маме, в «кулинарный техникум», как, смеясь, называла их занятия Ольга Васильевна. Они варили борщ, жарили котлеты, готовили блинчики с творогом и многое другое, а главное — без устали, взахлеб, словно стараясь наверстать упущенное, говорили и говорили… Повинившись и простив друг друга, они смогли раз и навсегда перечеркнуть и забыть все свои ошибки, обиды и недомолвки. Света была счастлива, а уж Ольга Васильевна и вовсе пребывала на седьмом небе!

А вскоре Андрей подключил на кухне плиту, и Света решилась на дебют. Для него она выбрала столь вожделенный борщ, добросовестно отрепетированный ею с Ольгой Васильевной. Андрей в этот день с утра уехал на рынок стройматериалов, Свете никто не мешал, и она приступила к делу.

Как человек в высшей степени ответственный, она добросовестно и скрупулезно выполняла все, чему учила ее мама. Деловито и сосредоточенно Света резала, крошила, сыпала, мешала, стараясь ничего не забыть и не упустить ни одной мелочи. Постепенно содержимое кастрюли стало все больше и больше походить на настоящий борщ — и цветом, и консистенцией, и запахом, и, главное, вкусом. Продукт был, можно сказать, готов, а Андрей все не возвращался. Света уже начала нервничать, когда, гремя какими-то железками, в дверях появился Андрей.

— Боже мой! Что за дивные ароматы! — закричала он с порога. — Я, наверное, ошибся квартирой… Све-та! Ау-у!..

— Не валяй дурака, соседей напугаешь, — засмеялась она.

— А они разве еще не приходили? — притворно удивился Андрей.

— Зачем?

— Ну как же — на запах!.. Я на их месте обязательно напросился бы на угощение.

— Да ладно тебе! Раздевайся, мой руки и садись…

Света была уверена, что все сделала правильно, да и пробы ее вполне удовлетворили, но, несмотря на это, она все же волновалась: понравится ли Андрею ее стряпня? Он поднес первую ложку ко рту, проглотил и, продолжая дурачиться, с блаженной улыбкой прикрыл глаза.

— М-м-м… Божественно, восхитительно, волшебно!..

— Ну хватит паясничать! — сердито оборвала его Света, помолчала обиженно и все-таки не утерпела, спросила тихо:

— Скажи честно — как тебе?..

Андрей уже вовсю орудовал ложкой и ответил ей, не прекращая еды:

— Знатный борщец, честно… Старик Мендель был прав… против генов не попрешь… Твоя матушка должна быть довольна… есть кому поддержать честь марки!..

Света успокоилась, села напротив и, подперев щеку рукой, с мягкой улыбкой следила за тем, как ест Андрей. Она сидела в этой извечной женской позе, как и миллионы других женщин из разных стран и эпох, и чувствовала, наверное, то же самое, что и они.

Она вовсе не стремилась проложить себе путь через один орган Андрея к другому, просто ей было хорошо сейчас, хорошо и спокойно, и она наслаждалась этой сиюминутной гармонией. В ее душе царила тихая безотчетная радость от того, что теперь в ее жизни все на своем месте, так, как и должно быть у нормальной женщины, а ведь это уже само по себе счастье…

Света стала регулярно готовить. Не то чтобы ей очень нравилось стоять у плиты, но и обременительным это занятие она не находила. Наоборот, ее новая обязанность приносила иногда и маленькие радости. То, что Андрей всегда нахваливал ее стряпню, — это само собой. А еще приятно было, позвонив ему, спросить между делом: «Ты ел?» и услышать в ответ простое «Да, Свет, спасибо». Приятно было ощущать себя посвященной, когда в их женском коллективе заходили неизбежные разговоры о кухне. Ввернуть при случае неожиданный рецепт и почувствовать уважение коллег-хозяек. Приятно было в свободную минуту задуматься, что бы еще такого приготовить, необычного и вкусного, зная при этом, что любые, даже самые сложные блюда ей по плечу.

С возникновением общего стола отношения с Андреем стали и тесней и проще. Света начала чаще звонить ему с работы, всегда предупреждала, когда задерживалась. Безо всякого стеснения она давала ему поручения что-нибудь купить, если сама не успевала или просто уставала за день. Пару раз пытался готовить и Андрей, но его блюда заметно уступали Светиным, что давало ей право не без ехидства вспоминать и «чужие сани» и «плохих танцоров».

Вообще, все это стало напоминать Свете какую-то странную игру в семью. Этакие великовозрастные «дочки-матери». В самом деле, думала она, «папа» ремонтирует квартиру, «мама» готовит обед, все свое свободное время они проводят вместе, и, самое смешное, похоже, что все это им обоим нравится! Да, ситуация складывалась весьма забавная и несколько двусмысленная! Для полноты картины оставалось только завести игрушечного ребенка, да поставить игрушечный штамп в игрушечный паспорт…

«А что? Может и впрямь — закрутить эти «дочки-матери» на всю катушку?!» — подкалывала сама себя Света.

Однажды за ужином Андрей неожиданно спросил:

— Свет, а кто у тебя соседи?

— Соседи? — удивилась Света. — А зачем тебе?

— Понимаешь, мне нужна помощь, — стал объяснять Андрей. — Вот этот каркас, — он кивнул в сторону ванной, у которой вместо стен был только жестяной скелет, — надо обшить листами гипсокартона, а они здоровые — два пятьдесят на метр двадцать — и мне одному с ними не развернуться. Тут и дел-то — на полдня, не больше… попросить бы кого-нибудь.

— Ну, милый мой, боюсь, что наши соседи тебе не помощники! — засмеялась Света. — Здесь, рядом со мной, живет Марта Петровна, одинокая старушка лет семидесяти, а там, за лифтом… Я, честно говоря, и сама толком не знаю — то ли крутой бизнесмен из блатных, то ли слегка облагороженный бандюга.

— А сколько ему лет? Вообще, расскажи поподробней, — попросил Андрей.

— Ему лет тридцать пять — тридцать семь. Здоровенный бугай с наголо обритой башкой, вечно хмурый, угрюмый, только под ноги себе и смотрит. При встрече буркнет что-то под нос, не поймешь: поздоровался он или послал тебя куда подальше… Я даже побаиваюсь его немного — черт знает, что у него на уме! Денег у него, наверное, немерено: сам ездит то на джипе, то на «мерсе» с шофером, а у жены — «беэмвуха». Жена, кстати, у него красавица абсолютная, прямо картинка из журнала, и что только она в этом «быке» нашла? Не иначе, как на «бабки» его клюнула, больше не на что!

— А четвертая квартира?

— Ты что, не заметил? — удивилась Света. — Они же две квартиры купили и в одну объединили! Вот так, красиво жить не запретишь! Можешь посмотреть — четвертой двери на нашем этаже нет. Так что, Андрюшенька, на соседей тебе рассчитывать нечего! Слушай, а может, Ромку позвать?

— Может быть… — задумчиво ответил Андрей. — Ладно, потом решим…

 

10

Первое, что увидела Света, вернувшись назавтра с работы, это чью-то пунцовую от напряжения лысину. Ее обладатель, согнувшись в три погибели, держал огромную плиту, которую приворачивал шурупами стоящий на табурете Андрей. «Пунцовая лысина» повернулся к вошедшей Свете и с натугой прохрипел:

— Здравствуйте…

Света обомлела. Она узнала в этом человеке своего соседа — того самого угрюмого «быка» полууголовного вида.

— Здравствуйте, — пробормотала она в полнейшей растерянности.

— А, Света, привет! — откликнулся сверху Андрей. — Проходи, мы сейчас… Иваныч, ты держи, не опускай!

— Я держу, держу, давай скорей… — покорно прохрипел сосед.

До предела удивленная Света прошла к себе в спальню. Переодеваясь, она слышала, как мужчины вполголоса переговаривались в коридоре.

— Все, Иваныч, заканчиваем…

— Как? А остальное?

— Потом, завтра. Ты завтра пораньше прийти сможешь?

— Андрей, завтра я вообще не могу, у меня дел по горло, раньше девяти мне никак не освободиться, — бубнил сосед. — Давай сейчас закончим, тут всего-то три листа осталось, чего ты?

— Понимаешь, хозяйка запрещает мне при ней работать. Оно и понятно: человек за день намается, домой отдохнуть придет — и тут покоя нет…

— Тогда давай так: я тебе завтра пришлю кого-нибудь, с ним и закончишь, а?

— Еще чего выдумал! Одно дело — по-соседски помочь, другое — чужого человека от дел отрывать… Нет, это никуда не годится, неудобно… Ладно, придется в субботу доделывать, вместо грибов…

— Каких таких грибов? — Света, переодевшись, вышла в коридор и с любопытством взглянула на мужчин.

— Да вот, надумали мы с соседом в субботу в лес съездить за грибами, — развел руками Андрей, — да, видно, не получится: надо стенку доделывать… Света, а может, мы ее сейчас закончим, а? Тут работы — часа на полтора всего… Да, это — Павел. — Он спохватился и представил Свете ее соседа, с которым она прожила бок о бок года три, не меньше! — А это — Света.

— Очень приятно, — не слишком удачно попытался улыбнуться ее вечно хмурый сосед.

— Взаимно… — пожала ему руку Света. — Скажите, а вы в лес вдвоем собирались или как?

— Ну что вы… Конечно, с вами… и жена моя тоже хотела… — смутился Павел.

— Тогда заканчивайте с этой стенкой сегодня, — решительно приказала Света. — Знаете, мне эта идея с грибами так понравилась, что я, пожалуй, даже помогу вам!

— Ну вот и славно! — воскликнул Андрей. — Значит, так, вот тебе шурупы, будешь мне подавать… Иваныч, берем лист!..

С этим листом гипсокартона они справились довольно быстро, а вот со следующим пришлось повозиться: он был угловым и никак не желал ровно и плотно прилегать к стене и потолку. Мужчины сосредоточенно пыхтели, изредка обмениваясь короткими фразами, в которых фигурировали какие-то «галтели», «серпянки», «шпаклевки» и «обналички». Света недоумевала: ну ладно Андрей — он, можно сказать, профессионал, но откуда эти слова известны ее бритоголовому соседу? Кто он, вообще, такой, этот загадочный Павел?

Наконец плита плотно встала на место, и ее прикрутили. Только они взялись за последний, третий лист, раздался звонок в дверь. Света открыла — на пороге стояла ее соседка.

— Здравствуйте, — пробормотала Света, — вы за своим мужем?

«Сейчас она его заберет», — мелькнуло у нее в голове.

— Здравствуйте. Нет, я — наоборот, — улыбнулась соседка. — Что, думаю, одной дома сидеть, может, и я чем помогу…

— Это моя жена, Наташа, — учтиво прохрипел Павел из своей обычной позиции: круглый, обтянутый фирменным «Найком», зад вверху, пунцовая от натуги лысина внизу. — А это — Света.

— Мы уже заканчиваем, Наташ, — бодро отрапортовал сверху Андрей. — Этот лист — последний… Девочки, дайте-ка шпатель…

Света проворно схватила какую-то железку с ручкой и протянула ему.

— Нет, — улыбнулся он, — это кельма… Спасибо, Наташ. — Андрей взял инструмент у соседки.

Через десять минут последний лист гипсокартона был закреплен, и стена ванной приняла более или менее законченный вид. Незакрытыми оставались только дверной проем да узкая щель рядом с ним.

После столь внушительной помощи, оказанной соседями, Света, конечно, не могла их отпустить просто так. Она пригласила их на чашку чая, и те, особенно Наташа, охотно согласились.

За столом Света была не слишком разговорчива, Павел и вовсе молчал как рыба, зато Андрей с Наташей болтали без умолку. Из их оживленной беседы Света узнала, что Павел Ильин — глава двух строительных фирм, что женаты они еще со студенческих времен, что оба закончили МИСИ, что их пятнадцатилетний сын первый год учится в частной школе в Англии, что сама Наташа не работает, но сидеть дома одной после отъезда сына ей уже невмоготу и еще кучу другой, менее ценной информации. Вообще, Свете Наташа понравилась своей открытостью и общительностью, а вот молчаливый Павел остался по-прежнему странен и непонятен. Ильины просидели у них больше часа и ушли, твердо договорившись о совместной субботней поездке в лес.

 

11

Сон Светы был поразительно ярким и явственным.

Они с Андреем катались на карусели — рядом, бок о бок, верхом на крохотных, нелепо и пестро раскрашенных деревянных лошадках. Быстро мчится, сверкая огнями, карусель, Свете и весело, и отчего-то немного тревожно. Она сидит на своей лошадке прямо, подставив лицо под несущийся навстречу поток жаркого воздуха. Андрей, наоборот, согнулся в три погибели и, поглаживая пеньковую гриву своей лошадки, что-то шепчет в ее крашеное деревянное ухо. Света громко смеется над ним — до чего же все-таки он забавный! Ветер шумит в ушах, Света сквозь его гул кричит Андрею, чтобы он не занимался ерундой — лошадь-то деревянная! Он поднимает голову и без тени улыбки отвечает что-то, но за свистом ветра его не слышно — Света, смеясь еще громче, лишь мотает головой. И тут вдруг Андрей резко дергает повод своей лошадки, та срывается с места и одним махом соскакивает с карусели! Света растерянно и беспомощно оборачивается: Андрей, улыбаясь, зовет ее, машет рукой, а под ним нетерпеливо бьет копытами огромный, невероятно красивый рыжий конь. Ей до дрожи хочется туда, к нему, она пытается подняться со своей лошадки, но какая-то могучая сила мешает ей. Света не может встать, ей не удается даже просто поднять руку. В полной неподвижности, онемев от тоски и страха, она круг за кругом проносится мимо гарцующего Андрея. Он уже не улыбается и не зовет ее, а только смотрит — недоуменно и печально. Наконец, помахав ей на прощанье, он решительно дергает повод. Его красавец конь, дождавшись своего часа, взмывает на дыбы и, радостно заржав, стремительно уносит седока прочь от зловещей карусели, все дальше и дальше…

…Свету разбудил осторожный стук в дверь спальни. Она открыла глаза и взглянула на часы: было только восемь, еще спать и спать.

— Ну чего? — недовольно протянула она.

— Вставай, соня, грибы ждут, — послышался из-за двери насмешливый голос Андрея.

Ах, да! Они же сегодня идут с соседями в лес, за грибами — очередная затея ее неугомонного Андрея. Света лениво потянулась — не хочется, но вставать надо! Свой сон она «заспала», забыла, осталось лишь мимолетное и едва ощутимое предчувствие каких-то неприятностей.

Пока она умывалась в недостроенной ванной (и когда только этот ремонт закончится!), Андрей приготовил завтрак, сварил кофе. Не успели они сесть за стол, в дверь позвонили. Андрей открыл — на пороге возник бритоголовый сосед.

— Здорово, Иваныч! Вы — уже?

— Здравствуйте, — сосед кивнул Свете и пожал руку Андрею. — Мы выходим через пять минут, а вы?

— А мы — через десять. Да, Свет? — обернулся Андрей.

— Через пятнадцать — железно! — улыбнулась она.

— Ну давайте, ждем. — Сосед вышел.

Когда Света с Андреем спустились вниз, Ильины в самом деле уже ждали их у своего огромного черного джипа.

Они поздоровались и стали усаживаться в машину. Наташа сначала села впереди, рядом с мужем, но Андрей без всяких церемоний потребовал освободить кресло.

— Э, нет, дорогая моя! Это штурманское место, — заявил он. — Женщины, будьте любезны, назад.

— А куда, кстати, мы едем, а, штурман? — спросила, пересаживаясь к Свете, Наташа.

— Пока все вы благополучно дрыхли, ваш штурман успел сбегать на рынок и кое-что разузнать. Бабульки и дедульки, торгующие грибами, рекомендовали мне Чеховский район. Я предлагаю ехать прямо в Мелихово. Если у нас не заладится в лесу или погода испортится, то можно будет приобщиться к культуре, посетить дом-музей великого писателя! Как вам мой план? — Андрей обернулся к женщинам.

— По-моему, хорош! — улыбнулась Наташа.

— Годится, — поддержала Света.

— Тогда вперед! — подытожил Павел и тронул машину.

Дорога была неблизкой, но в оживленных разговорах время пролетело совершенно незаметно. Мужчины обсуждали лес и грибы, автомобили и строительство, но, главным образом, футбол.

Сзади тоже беседа не затихала. Женщины быстро перешли на «ты» и не умолкали до самого Мелихова. Их разговор то сбивался на еле слышный шепот, то взрывался безудержным хохотом. О чем они говорили? Да обо всем! Даже о футболе! Правда-правда! Наташа, понизив голос, спросила Свету:

— Знаешь, на кого похож твой Андрей?

— На кого?

— На Карпина! — восторженно прошептала Наташа.

— А кто это?

— Ты что?! — изумилась соседка. — Карпина не знаешь? Это ж футболист! Чуть ли не самый лучший у нас! Андрей, почему Света не знает, кто такой Валерий Карпин? — Наташа хлопнула по плечу сидящего перед ней Андрея.

— Что, правда? Ну ничего, вот сходим на футбол — узнает! — рубанул он рукой.

«Та-а-а-к… — с иронией подумала Света, — баня, грибы, теперь еще и футбол… Растем, елки-палки! Развиваемся… Так, глядишь, скоро и до домино дойдем!..»

Она наклонилась к Наташе и, в свою очередь, поинтересовалась ее мужем:

— Наташ, а почему он у тебя бритый? Как бандит какой-то…

— Пашка-то? Да он же лысый, как коленка! У него волос осталось — над ушами чуть-чуть и сзади вот такая полосочка. — Она показала на голове мужа, где у того росли волосы. — Знаешь, смотрела я, смотрела на этот срам и говорю ему: сбрей ты их лучше совсем, а то как Плейшнер какой-то — смешно, ей-богу! Он послушался — и ничего, понравилось. Физиономия, согласна, впрямь совсем бандитская стала, зато вид солидный, деловой. И к тому же выгодно — с такой «будкой» ни «крышу» искать не надо, ни охранников нанимать. «Братки»-то Пашку небось за своего держат! — захохотала Наташа.

Джип свернул с шоссе у указателя «Мелихово». Ильин спросил:

— Где грибы искать будем, штурман?

— Поезжай пока прямо. А грибы будем искать там, где на обочине машин больше, — ответил Андрей.

Проехав еще минут десять, миновав Мелихово, они, наконец, остановились. С обеих сторон дорогу обступал густой лес, на узких обочинах стояло несколько машин. Судя по всему, место было грибное.

Лес встретил их буйным многоцветьем начала осени, ровным гулом ветра в высоких кронах и тихим шелестом опавшей листвы под ногами. А какой дивный воздух был в лесу! Чистый, как смех ребенка, мягкий, как рука матери, дурманящий, как запах волос любимой…

Свету, сугубо городскую жительницу, поразили величавая красота и волшебные ароматы увядающей природы. Она очень редко бывала в лесу — отдыхать предпочитала у южных морей, а если изредка и выбиралась за город, то исключительно в шумной компании, с шашлыком и музыкой, когда неизбежные суета и веселье не дают в полной мере почувствовать сказочное очарование леса. Света попыталась вспомнить, когда последний раз вот так неспешно и спокойно бродила по лесу, — и не смогла.

Поначалу она и не думала искать грибы, просто гуляла в свое удовольствие, наслаждаясь первозданной красотой, бодрящей свежестью и безмятежным покоем. Но постепенно первый восторг прошел, и Света вспомнила, зачем они сюда приехали. Когда вся компания собралась на полянке обсудить направления поиска, оказалось, что все, кроме нее, уже открыли счет своим лесным трофеям. Света с любопытством разглядывала разноцветные сыроежки, ярко-желтые лисички, темноголовые подберезовики… Ей тоже захотелось хоть что-нибудь найти.

Посовещавшись, направились дальше, лесистее, и Света уже не отрывала глаз от пестрого ковра под ногами. Но то ли ей не везло, то ли густая трава и опавшая листва мешали разглядеть грибные шляпки, только ее небольшой кузовок был по-прежнему пуст. Время от времени до нее доносились радостные возгласы Наташи, и от этого Свете становилось еще досаднее.

К ней подошел Андрей.

— Ну, как успехи? Похвались, — улыбнулся он.

— Вот… — Света огорченно показала пустую корзинку и пожаловалась: — Или я такая раззява, или это какое-то фатальное невезение… Хоть бы один грибок! Даже обидно…

Андрей молча достал из своего лукошка пару подберезовиков и положил их к Свете.

— Нет, — мотнула она головой, пытаясь вернуть их обратно, — так не честно, я хочу сама… Забери!

— Подожди, — остановил ее Андрей, — это же временно. Просто грибы боятся твоей пустой корзинки, вот и прячутся. Как только найдешь сама — вернешь. Пошли!

Теперь Андрей держался неподалеку от нее, а вскоре негромко позвал:

— Света! Иди-ка сюда!

Она послушно двинулась к нему, но, сделав несколько шагов, услышала:

— Стоп! Теперь — смотри.

Света внимательно огляделась и…

— Ой!!! — радостно вскрикнула она. — Нашла! Андрюша, нашла… Господи, прелесть какая…

Прямо перед ней на высокой крепкой ножке стоял молоденький подосиновик — эдакий бравый солдатик в оранжевом берете, отличник боевой и политической…

Срывать такую красоту было очень жалко, но Свету уже захватил азарт поиска и, срезав свой первый гриб, она устремилась дальше. Теперь она без устали рыскала среди деревьев, лезла в самые густые заросли, заглядывала под каждый кустик — и ее корзинка стала постепенно наполняться. В итоге, когда вся компания вышла к машине, ее «улов» лишь немногим уступал трофеям остальных. Зато ее первый подосиновик единодушно был признан победителем и, под общий смех, получил титул «Мистер Гриб— 2001».

Прогулка явно пошла Свете на пользу — она похорошела, разрумянилась, прядки русых волос выбились из-под косынки, а глаза сверкали азартом и радостью. Она протянула Андрею два подберезовика, тех самых.

— Спасибо, Андрюша, ты меня просто спас!

Он смотрел на нее, не отрываясь, смотрел с какой-то особой мягкой нежностью. Потом улыбнулся смущенно и легко коснулся рукой ее щеки.

— Паутинка… — пробормотал он.

У Светы сладко замерло сердце, ей внезапно и очень остро захотелось прижаться к нему, обнять, прильнуть благодарно щекою к щеке… Она уже подняла руку, но спохватилась, опустила глаза и лишь едва дотронулась до его груди, тихо промолвив:

— Спасибо…

А Наташа в это время теребила мужа:

— Паш, ну достань же воды. Пить хочу — умираю.

Пить хотелось всем — долгое хождение по лесу давало себя знать. Ильин открыл багажник джипа и с досадой присвистнул:

— Ничего себе…

Большая пластиковая бутыль с водой, купленная ими по дороге, оказалась пуста — вся вода разлилась по машине. То ли пробка была плохо закрыта, то ли бутыль прохудилась от тряски, но воды у них не осталось ни капли. От этого пить захотелось еще сильнее.

— Ну вот, напились… — расстроилась Наташа.

— Ерунда, в Мелихове купим, — успокоил жену Павел.

— Подождите, я сейчас, — сказал Андрей и направился к соседней машине, у которой собирались тоже только что вышедшие из леса грибники.

Через пару минут он вернулся и скомандовал:

— По коням, ребята! Едем в Талеж!

— Куда-куда? — спросила Наташа.

— Здесь совсем рядом какой-то знаменитый родник, — объяснил Андрей. — Говорят, вода — удивительная. Садитесь же, поехали.

 

12

Дорога к роднику была заасфальтирована, и машин возле него стояло полным-полно. Они подошли к лестнице, ведущей к источнику и, глянув вниз, восхищенно ахнули.

В самом деле, было отчего удивиться! Перед ними открылась небольшая — метров сто в поперечнике — котловина с петляющим по ней ручейком. Да, место было живописным — и только, но чьи-то щедрые и умелые руки превратили его в настоящее чудо!

Центр котловины украшала сказочной красоты каменная часовня, за ней — выдержанная в том же старорусском стиле звонница со сверкающими на солнце колоколами. Через ручеек были перекинуты ажурные мостики, а мощенные плиткой дорожки обрамляли изумрудную зелень ухоженных газонов. А еще были деревянная купальня, беседка с медным ангелом на крыше — и буквально все вокруг овеяно людской заботой и любовью.

Бьющий из основания котловины родник наполнял небольшой, выложенный камнем бювет и, беспечно журча по камням, веселым ручейком убегал прочь. Вода в самом деле оказалась замечательной — кристально чистой, очень холодной и изумительно вкусной. Они вдоволь напились, умылись, и усталость от хождения по лесу тут же бесследно исчезла, словно ее унесла с собой в ручеек ключевая вода.

Когда они, свежие и бодрые, поднялись наверх, к машине, Андрей обратился к какому-то мужчине в камуфляжной форме, загружавшему канистры с водой в старенький «жигуленок».

— Послушайте, вы не знаете, откуда здесь эта красота?

Мужчина захлопнул крышку багажника и обернулся.

— У родника-то? — переспросил он и пожал плечами. — Уж я не знаю, правда или нет, но мне рассказывали вот что. Будто бы один «новый русский» тяжело и серьезно чем-то заболел. К кому он ни обращался — все врачи в один голос твердили, мол, медицина бессильна, готовься, парень, к худшему. Помирать, значит. А у мужика этого не то бабка, не то тетка отсюда родом была и про родник, конечно, знала. Вот она и посоветовала ему талежской водой лечиться. Бабка-то верующая была, а вода из этого родника, между прочим, издавна святой считалась. Стал мужик водичку пить, умываться ею, и дело пошло — начал потихоньку оклемываться. Через год пошел он к врачам — а болячки-то его уже и нет! Вот тогда на радостях и затеял он это… благоустройство. Все, что там, у родника, понастроено — все он, на свои денежки…

— Счастливый человек… — сказал Андрей.

— Еще бы! — усмехнулся мужчина в камуфляже. — Считай, что с того света вернулся!

— Да нет, дело не в этом, — возразил Андрей. — Жизнь-то… Ее ведь по-разному прожить можно… Счастливый, потому что память добрую о себе оставил. А это далеко не каждому удается.

Света почувствовала, как горячая волна нежности поднялась из глубин ее души, обожгла щеки и сжала тисками горло. Ее опять неудержимо потянуло прикоснуться, прижаться к Андрею.

— Да, можно, оказывается, и так свои деньги тратить, — задумчиво сказал Павел.

— Пошли, мыслитель, ехать пора. — Наташа подхватила мужа под руку и повела к машине.

Тут Света шагнула к Андрею и, тоже взяв его под руку, наконец-то крепко прижалась щекой к его твердому плечу. Он замер растерянно, и тогда Света подняла лицо навстречу его недоуменному взгляду. В ее широко распахнутых, влажно поблескивающих глазах Андрей увидел нечто такое, что заставило его смешаться, разом покраснев. Он судорожно сглотнул, словно собираясь что-то сказать, признаться в чем-то важном, но Света уже опустила глаза и, не выпуская его руки, пробормотала смущенно:

— Пойдем, а то без нас уедут…

Дорога домой была куда менее оживленной. Разговор не клеился: сказывались усталость и обилие впечатлений. Павел был сосредоточен и задумчив, Андрей рассеянно смотрел в окно, изредка едва заметно улыбаясь своим мыслям.

На заднем сиденье тоже было тихо. Наташу быстро сморило, и она задремала, пристроив голову на плече Светы. А той было не до сна. В смятении и растерянности она пыталась понять, что же с ней происходит. Отчего ее, как магнитом, влечет к Андрею, что заставляет томительно замирать от одного его теплого взгляда? Любовь? Полно! Что за глупость?! Она же не пятнадцатилетняя дурочка, чтобы «запасть» всего лишь на светлые кудри, широкие плечи и милую улыбку! Жизнь давно научила ее ценить в людях (в мужчинах — в первую очередь) совсем другие, куда более приземленные, качества. Предприимчивость, деловая хватка, умение ставить перед собой большие цели и добиваться их — вот что отмечала она прежде всего. Любой мужчина, не обладающий определенным — и довольно высоким! — социальным статусом, не имел ни малейшего шанса привлечь ее внимание не только как человек, с которым можно связать жизнь, но и просто как сексуальный партнер. А какой статус был у Андрея? Подумать только — безработный из провинции, ниже которого только бомж! И все же он заинтересовал ее — что уж греха таить — сразу, с первых минут знакомства, и с каждым прожитым рядом с ней днем становился все ближе и дороже. Все это было странно и непонятно, но тем не менее не пугало ее, а, наоборот, кружило голову, волновало и манило…

— Что, уже Москва? — проснулась Наташа.

Они подъезжали к дому. С пробуждением Наташи все словно очнулись, заговорили разом, решая, что делать дальше и как поступить с собранными грибами. Договорились, отдохнув немного, собраться у Ильиных, нажарить грибов с картошкой и «закрепить» знакомство, отметив свой удачный выезд в лес.

Дома Света, сославшись на усталость, сразу закрылась в своей спальне. Она избегала Андрея, опасаясь, что тот вдруг может высказать вслух то, о чем она пока лишь догадывалась. Тогда ей придется что-то решать, отвечать ему, а она сейчас к этому совсем не готова. Пусть все идет как идет, разбираться будем потом, — решила она. Света, не раздеваясь, прилегла на кровать и не заметила, как задремала.

Ее разбудил звонок в дверь. Пришел Ильин — звать соседей на жареные грибы. Андрей тихо и смущенно ему ответил:

— Не знаю, что и делать, Иваныч. Светка моя спит как убитая — укатали сивку крутые горки… будить жалко… Может быть, попозже, а?

— А я уже не сплю! — крикнула Света, вскочив с кровати. Сон мгновенно улетучился, она чувствовала себя бодрой и ужасно голодной. Настроение было — лучше не придумаешь! Где-то за стенкой аппетитно шкворчали грибы с картошкой на сковородке, а за дверью ее ждал невероятно симпатичный человек, только что назвавший ее своей!

Света прошмыгнула мимо мужчин умываться, бросив на ходу:

— Паша, через пять минут мы — у вас!

Идти с пустыми руками было неудобно, и Света захватила с собой бутылку того самого «Бейлиса» — может быть, и Наташе этот ликер понравится.

 

13

Ильины накрыли по-простому, на кухне. Посреди стола дымилась, источая дивный аромат, огромная сковорода с грибами и картошкой. Вокруг нее расположились покрытая колечками лука пряная селедочка, пупырчатые маринованные огурчики, копченое, в прожилках, сало, ломтики розовой лососины, зернистая икра и пучки свежей зелени. Завершала композицию запотевшая бутылка «Смирновской».

Пристроив свой «Бейлис» на край стола, Света, как и все остальные, потянулась к сковороде. Грибы оказались необыкновенно вкусными — то ли от разыгравшегося аппетита, то ли оттого, что собраны собственноручно. Не только грибы — все было очень вкусно, и, попробовав всего понемножку, Света быстро наелась.

От ощущения сытости и нескольких выпитых рюмок по телу разлилась приятная слабость, на душе стало спокойно и мирно. Света оглядела остальных: и у Андрея, сидевшего рядом на диванчике, и у Ильиных, устроившихся на стульях напротив них, тоже, похоже, было такое же умиротворенное состояние. Даже на неизменно хмуром и сосредоточенном лице Павла застыло какое-то подобие улыбки.

— Паш, — ткнулась носом мужу в плечо Наташа. — Я принесу, а?

Он мягко взглянул на жену, потом — неуверенно — на Свету с Андреем и опять повернулся к Наташе.

— Думаешь, стоит?

— Угу, — кивнула она.

— Ну давай неси, — вздохнул он. Наташа вскочила и, довольная, выбежала из кухни.

— Ребята, тут такое дело… — Павел смущенно улыбнулся. — Я немного на гитаре бренчу, ну и… пою. Вы как, против не будете, если я пару песенок?.. Уж больно это Наташке моей нравится…

— Ой, да ладно тебе прибедняться! — появилась с гитарой Наташа. — «Наташке нравится»… Да абсолютно всем нравится! Вы, ребята, его не слушайте… То есть, наоборот, послушайте и сами увидите… То есть услышите, — засмеялась она.

Павел легко пробежался по струнам, чуть подкрутил колки.

— Ну что, нашу? — спросил у жены.

— Нашу, Пашенька, — кивнула Наташа.

Он тронул струны и, склонив голову к гитаре, запел чистым, теплым и удивительно красивым баритоном.

У Павла был несомненный талант — песня вмиг захватила, согрела душу, пробрала до озноба, и представилось вдруг поразительно явственно: черное ночное небо, тихий треск костра, запах дыма и колючий ковер опавшей хвои под рукой…

А Павел!.. Как изменился Павел! Без следа исчезла его извечная мрачная озабоченность, он безмятежно улыбался, и эта удивительно милая, трогательная, совершенно детская улыбка чудесным образом преобразила его лицо. Он пел, глядя на жену, и в его глазах отблесками того, песенного, костра светилась неизбывная теплота и нежность.

Наташа не пела, а лишь беззвучно шептала слова любимой песни, чтобы не мешать мужу. Она смотрела на него с таким обожанием, с такой искренней и преданной любовью, что Свете вдруг стало стыдно своих недавних глупых и пошлых предположений. Какие, к черту, деньги, какой расчет?! Все стало совершенно ясно как божий день. Вот таким, изменившимся, как по волшебству, завораживающим своим пением и очаровывающим прелестной улыбкой, увидела однажды где-нибудь в стройотряде, у костра красавица Наташа вечно хмурого и невзрачного Пашку. Увидела — и поняла сразу, что это ее судьба! И весь-то ее расчет — в любви да верности…

Песня закончилась, и Света воскликнула:

— Паша, ты чудо! Просто чудо!

— Да, Иваныч, удивил, ничего не скажешь! — поддержал ее Андрей. — Здорово! Прямо душу вывернул!

— Ну, что я говорила! — Наташа сияла от гордости, словно хвалили ее саму.

Павел запел снова. Сначала робко, вполголоса, а потом все смелей и громче ему стали подпевать Наташа с Андреем. Света молчала, не зная слов. Не было в ее жизни стройотрядов, да и костров тоже почти не было… Песни сменяли одна другую — простые, искренние, до краев наполненные трогательной душевной теплотой, теперь столь редкой, почти забытой. Света слушала, затаив дыхание, и щемящее чувство нежности ко всему на свете охватывало ее. Она посмотрела на Ильиных и с удивлением подумала о том, что всего лишь неделю назад эти люди были ей неприятны, даже противны! Но стоило Андрею познакомиться с ними — и на тебе! Угрюмый бритоголовый «бык» со своей красоткой-женой оказались милейшими людьми — умными, добрыми, отзывчивыми. Чудеса, да и только! А, может, это Андрей, как царь Мидас, превращает в золото все, к чему прикоснется?..

Она взглянула на него искоса и потихоньку придвинулась ближе, слегка его коснувшись. Тут же, в ответ на это, тяжелая рука Андрея мягко опустилась на ее плечо. Света невольно двинулась еще ближе, прильнула тесно, словно стремясь врасти в него, слиться воедино. Она склонила голову к его плечу, с волнением и радостью поняв, как ей хорошо и уютно под его рукой, как надежно и спокойно. Незаметно, под столом, она положила руку ему на колено, и сразу его широкая натруженная ладонь накрыла ее, их пальцы переплелись.

В смятении Света заглянула в глаза Андрею. От его откровенного взгляда у нее кругом пошла голова и томительно-сладко заныло в груди. Ей едва хватило сил, чтобы удержаться, не вскочить, не сжать его в объятиях, не прильнуть в забытьи к манящим губам… Ее сердце гремело гулким набатом, и с каждым его ударом все ясней и ясней становилось неизбежное — все, теперь уже не уйти, не убежать, не скрыться теперь — поздно!

Света не слышала и не видела ничего вокруг. Андрей тоже замер, окаменев лицом. Такую резкую перемену в гостях сразу заметила Наташа. Она взяла из рук мужа гитару и, притворно зевнув, сказала:

— Ох, ребята, что-то меня наши путешествия вконец уморили. Честное слово, еле сижу — глаза слипаются…

— Да, в самом деле, — чуть хрипловатым от волнения голосом поддержала ее Света. — Меня тоже в сон клонит…

— Пора, — кашлянув, подытожил Андрей. — Все устали, всем спать хочется.

— Да вы что? — изумился Павел. — Еще девяти нет, какой сон?!

— Спать, Пашенька, спать, — погладила Наташа мужа по бритой голове. — Я тебе сейчас колыбельную спою…

— Наташ, можно тебя на минутку? — выйдя в коридор, Света смущенно обратилась к соседке: — Слушай, у нас ванная-то без двери, ты же видела, а мне бы сполоснуться после леса… Можно?

— О чем речь? Ну конечно! Пойдем, я тебе покажу, что и где…

Под ласковыми струями воды Света немного успокоилась, но случившееся за столом все равно не отпускало ее. На смену нерешительности и растерянности пришло твердое убеждение: да, Андрей нужен ей! А что это — любовь, увлечение или просто прихоть — не важно. Она поймет это потом, после, а сейчас важно только одно — он ей нужен.

Она вернулась домой и сразу закрылась в спальне. Быстро привела себя в порядок, разобрала постель. При мысли о том, что ей сейчас предстоит сделать, мелко и противно задрожали руки. От волнения пересохло во рту, стало и стыдно, и страшно, но Света пересилила этот страх. «Хватит трястись! — жестко приказала она себе. — Мы взрослые люди, а мучаемся оба, как прыщавые подростки. Это нужно и мне и ему, и, значит, это произойдет! Все. Вперед!»

Света вошла в комнату к Андрею, когда тот закончил стелить постель. Не поднимая на него глаз, она приблизилась к дивану и взяла его подушку. Прижала ее к груди, повернулась и пошла к себе, коротко бросив на ходу:

— Идем со мной!

Когда Андрей следом за ней вошел в спальню, Света швырнула его подушку на кровать и резко обернулась к нему.

— Отныне ты будешь спать здесь, ясно?!

Она с вызовом смотрела на Андрея, ожидая его реакции, но внутри у нее все дрожало. От смятения, напряжения и стыда на глазах выступили слезы.

Он шагнул к ней и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но Света ту же испуганно закрыла его ладошкой.

— Нет, молчи! Только не сейчас! Потом. Все слова — потом…

И, словно не доверяя крепости своей ладони, немедля сменила ее куда более надежной преградой — жарким, отчаянным, долгожданным поцелуем…

…И наступила ночь. Ночь исступленной, неуемной, безудержной страсти. Ночь трепетной, пронзительной, щемящей нежности. Ночь мучительных наслаждений и сладостных мук. Ночь неукротимого буйства плоти и упоительного полета души. Ночь откровений блаженства. Ночь любви…

А когда они, обессиленные, наконец заснули, уже занимался рассвет.

 

14

Первое, что увидела Света, проснувшись, — это сияющие счастьем глаза Андрея. Он, уже умытый и одетый, сидел напротив кровати и с улыбкой смотрел на нее. В руках он торжественно держал кусок гипсокартона, накрытый газетой (в хаосе ремонта поднос ему, конечно, было не отыскать), с дымящейся чашкой и бутербродом с сыром на ней. Картина была совершенно уморительной, и Света, прыснув, захохотала.

— Господи, Андрюша, это же только в плохом кино так бывает…

Он, тоже смеясь, подошел и сел на край кровати.

— Ну пожалуйста, Свет, только один разок! Больше не буду, честное слово!.. Мне так хочется…

— Ладно уж, раб стандарта, давай свой «поднос»…

Света с наслаждением откусила от бутерброда и глотнула кофе.

— М-м-м… — зажмурившись от наслаждения глаза, промычала она. — Вкусно-о-о…

— Вот видишь, а ты обзываешься!..

Быстро покончив с «завтраком», Света вскочила и, запахнувшись простыней, скомандовала Андрею:

— Марш в ту комнату! Я — в ванную, если, конечно, эти руины можно так назвать!

Света была счастлива, счастлива абсолютно и безмятежно, счастлива настолько, что, удивив себя саму, вдруг запела примериваясь, как бы помыться в разрушенной ванной. Радость жизни переполняла ее, била фонтаном, и вся она звенела упоительным восторгом, как туго натянутая струна.

Все в том же веселом возбуждении, свежая и бодрая, Света вернулась к Андрею. Не удержалась, чмокнула мимоходом его в ухо и, плюхнувшись в кресло, спросила:

— Ну, какие у нас планы? Баня, футбол, городки?

— Давай поговорим, — с мягкой улыбкой предложил Андрей.

— Давай! — Света, дурачась, энергично кивнула. — О чем?

— Света, дай мне слово, что не будешь смеяться, — попросил он.

— Ни-ког-да! — все так же дурачась, она помотала головой.

— Я понимаю, что тебе это может показаться смешным, но… — Андрей опустил глаза и неуверенно, как бы извиняясь, сказал: — Я предлагаю тебе выйти за меня замуж.

Это прозвучало для Светы как гром среди ясного неба.

«О господи, ну зачем он?.. Зачем?.. Он же все испортил… — заметалось у нее в голове. — Хотя чего-то подобного от него и следовало ждать… С его представлениями о морали… Он же считает это своим долгом!»

— Скажи, Андрей, а ты всем, с кем переспишь, это предлагаешь? — съязвила, не удержавшись, Света и тут же пожалела об этом.

— Ну зачем ты?.. — с упреком взглянул на нее Андрей. — Ты же понимаешь, что у нас все иначе, не просто так… Да, я знаю, что мы с тобой из разных кругов, даже из разных миров. Вряд ли ты когда-нибудь мечтала о муже-шабашнике… Мне нечего тебе предложить, и на твое согласие я, честно говоря, не рассчитываю… Но раз уж случилось меж нами такое… в общем, я должен был тебе это сказать.

«Нет, он прав, смеяться нельзя. Он просто встанет и уйдет. В его-то положении…»

— Хорошо, Андрюша, давай серьезно, — мягко сказала Света, взяв его руку в свою. — Если ты зовешь меня замуж, то, надо полагать, ты меня любишь?

— Да, — ответил Андрей и, смешавшись от ее пристального взгляда, добавил: — Мне кажется, люблю…

— Вот видишь — «кажется»… — Света еле сдержала вздох облегчения. — И мне тоже, Андрюша, кажется, что я тебя люблю. Но ведь и ты, и я — мы оба прекрасно понимаем, что семья — это не поле для экспериментов, никакие «кажется» в этом деле недопустимы. И, поверь мне, то, что мы, как ты выразился, из разных миров — сейчас совершенно неважно («фу, как противно врать!»), а важно только то, действительно ли есть между нами самое главное или нам это только «кажется».

— И что же нам теперь делать?

— Ничего. Просто у нас с тобой, Андрюшенька, начался роман, и чем он закончится, мы пока не знаем. — Света по-прежнему не выпускала его руку. — Он может быть прекрасен, как в сказке, и тогда непременно закончится свадьбой, а мы с тобой станем самой счастливой парой на свете. Но он может закончиться и разочарованием, и тогда мы постараемся о нем забыть. Давай не будем торопиться, пусть все идет, как идет. А пока нам хорошо вместе — и это главное, верно?

— Верно, — улыбнулся Андрей, — только…

— Что-то еще? — встревожилась Света. Андрей замялся, даже слегка покраснел.

— Да, — он опустил глаза и пробормотал: — Ночью мы с тобой… не предохранялись, ну и…

— У тебя СПИД?! — вдруг ужаснулась Света.

— Ты что? — опешил Андрей. — Откуда?!

— Так о чем ты, горе мое? Ну?! — взмолилась она.

— Ну как… О беременности… — окончательно смутившись, буркнул Андрей.

— Господи, испугал как, дурачок, — с облегчением улыбнулась Света. — Глупый, мне же не пятнадцать лет, что ж я, по-твоему, не знаю, когда можно, а когда нет? Нашел, о чем волноваться! Пусть это тебя не беспокоит.

— Я хочу, чтобы это не беспокоило тебя, — совершенно серьезно сказал Андрей. — В общем, если что, то знай: я муж тебе.

— Муж, муж! — Света засмеялась радостно и бросилась ему на шею. — Муж — объелся груш!..

 

15

Полное и безмятежное счастье чудесным образом изменило жизнь Светы. Казалось, весь мир, как по волшебству, стал ярче, нарядней и праздничней. Так выпавший ночью первый снег в одночасье меняет все вокруг, превращая вчерашнюю унылую и промозглую осень в ослепительно-чистую, восхитительно-прекрасную, сказочную зиму.

Света, полная сил, буквально летала на работе, ее обуревали новые идеи и планы, и эта бьющая через край энергия заставляла сотрудниц ее агентства понимающе переглядываться. Но и в неистовой круговерти своей кипучей деятельности Света ни на секунду на забывала о ждущем ее дома дорогом человеке. Мысли об Андрее возникали постоянно, наполняя душу тихой радостью и волнующим предвкушением скорой встречи.

Так продолжалось несколько дней, а потом, когда спала первая эйфория, Свете стал приходить в голову тревожный вопрос: «А что дальше?» Понятно, что предложение Андрея оставалось в силе и вернуться к тому разговору можно было в любую минуту. Беда в том, что возвращаться к нему ей совсем не хотелось. Наоборот, она боялась его повторения как огня.

Андрей, конечно, был прав: совсем не о таком муже она мечтала. И не для того она с таким трудом добивалась своего нынешнего положения, чтобы, уютно сложив крылышки, тихо и покорно замереть под его тяжелой рукой. Нет, ее полет только начинался! Все, что она имела сейчас, было лишь начальной базой, трамплином для нового рывка наверх — к богатству, славе и успеху! А осуществить такой рывок — и Света это отлично понимала — можно было лишь с помощью тщательно продуманного, выгодного и удачного замужества.

А Андрей… Света легко представляла себе ехидные реплики друзей и знакомых: «Слышали, что Светка Хорошавина учудила? Выскочила замуж не то за бомжа, не то за безработного! Причем даже не московского, а из какого-то занюханного Мухосранска! Теперь по вечерам, наверное, помогает супругу бутылки собирать!..» Нет, это было совершенно невозможно, немыслимо!

Более всего Свету устроило бы нынешнее положение. Положение свободной и взбалмошной женщины, закрутившей по нелепой прихоти любовь со своим наемным шабашником-строителем. Это, конечно, выглядело со стороны несколько странно, но не более того. Главное, в этом случае она оставалась хозяйкой ситуации и могла прекратить все в любой момент. Да пусть бы этот ремонт длился и длился — до тех пор, пока ее странный роман с Андреем сам по себе не пришел бы к своему логическому концу.

Но ремонт, увы, близился к завершению. Еще от силы неделя — и придется решать: или оставлять Андрея у себя (в качестве кого?), или… Но о втором варианте Света сейчас не желала даже думать! Как? Взять и самой выпроводить человека, с которым она так безгранично, так оглушительно счастлива? Это было еще более немыслимо!

Несколько дней Света не могла определиться — как же ей поступить с Андреем, когда ремонт будет закончен. Решение пришло само собой. Если для ее счастья необходим перманентный ремонт, значит, ремонту быть! Света тут же прикинула, какие задания можно еще дать Андрею, застеклить и оборудовать лоджию, сломать антресоли в коридоре и перенести их на лоджию, собрать и установить новую мебель на кухне… На первое время хватит, а дальше… Дальше, если потребуется, она готова отдать под ремонт и коридор, и гостиную, и даже свою спальню!

Теперь, когда у нее появился четкий план на ближайшее будущее, Света почувствовала облегчение, безмятежная радость снова вернулась к ней. Ей захотелось вдруг с кем-нибудь поделиться ею, и, конечно, Света сразу вспомнила об Оксане. Странно, но последние две недели подруги, поглощенные своими амурными делами, почти не общались друг с другом. Свете даже стало немного совестно, что она совсем забыла о своей Ксюхе, и она тут же вызвала ее к себе.

— Привет! — Оксана влетела в директорский кабинет, сияя счастливой улыбкой. — А я как раз к тебе собиралась!

— Да тебя разве дождешься! Совсем со своим гринго голову потеряла, — смеясь, встретила ее Света. — Хоть бы рассказала, что там у вас и как…

— Все классно, Светка! Ты себе представить не можешь, до чего все классно! Такая, блин, российско-американская идиллия, что самой не верится! — Подруга была в полном восторге.

— Что — и замуж зовет?

— Пока нет, но… — Оксана загадочно покачала головой. — А у тебя как? Ты все еще с этим?..

Свету задел откровенно пренебрежительный тон, с которым Ксюха спросила об Андрее.

— Ты хоть бы показала своего принца, — с легкой обидой сказала она, проигнорировав вопрос подруги. — Что ты его прячешь? Или боишься?

— Я? Боюсь? — засмеялась Оксана. — Да он у меня знаешь где? Вот! — она показала крепко сжатый маленький кулачок. — Никуда, голубчик, не денется! А что касается «показать», так я ж к тебе по этому поводу и собиралась зайти!

— Ну?

— У меня день рождения в пятницу. Ты не забыла?

— Нет, конечно, — пожала плечами Света, подумав при этом: «Забыла!.. Надо же, обо всем забыла!..»

— Так вот, я приглашаю тебя вместе с твоим нибелунгом в субботу к себе домой отпраздновать это знаменательное событие. Там и с Полом познакомишься! Идет?

— Ты что, Ксюха? Андрей же тебя той ночью видел! Как ты ему объяснишь, что «ошиблась» тогда квартирой?

— Ерунда, я думала об этом. Во-первых, не факт, что он меня узнает, — тогда было темно, да и видел-то он меня мельком. А во-вторых, даже если и узнает — скажу, что, застав у подруги незнакомого молодого человека, предпочла соврать, чтобы только им не помешать. Ну как! — вскинула голову Оксана.

— А что? Вполне похоже на правду, — кивнула Света, — но имей в виду, подруга: если ты хоть словом заикнешься о том нашем споре, я тебя…

— Ты в своем уме? Могла бы и не предупреждать… — обиделась Оксана.

— Ладно, я так, на всякий случай… Слушай, а ведь за мной должок, — вспомнила Света. — Помнишь, я обещала приберечь бутылочку «Бейлиса», чтобы отметить окончание ремонта? Вот заодно и отметим, а?

— Давай! — охотно согласилась Оксана. — Значит, в субботу в полвосьмого мы вас ждем.

— А что ж так поздно?

— Понимаешь, — она чуть смутилась, — Пол придет пораньше, и мне хотелось бы, чтобы он поздравил меня наедине, в здоровой, так сказать, интимной обстановке… Такое желание именинницы понятно? — лукаво улыбнулась она.

— Вполне! — засмеялась Света. — О’кей, подруга, как пожелаешь, так и сделаем!

Приглашение Оксаны было как нельзя более кстати. Свете уже давно хотелось вытащить Андрея в какую-нибудь свою компанию (домашний обед у мамы — не в счет), но до сих пор не было подходящего случая. А тут совпало, как по заказу, — и Ксюхин день рождения, и завершение ремонта!

Андрей закончил его накануне, в пятницу. Вечером он встретил Свету не в измазанной побелкой и краской рабочей одежде, взмыленным и усталым, как обычно, а аккуратно одетым, умытым и причесанным. Он сиял, как надраенный самовар, радостно улыбаясь во весь рот, и в его руке подрагивала белыми лепестками огромная садовая ромашка.

— Что — все? — догадалась Света.

— Все! — кивнул Андрей. — Принимай работу, хозяйка! Как говорится, «Мы строили, строили и, наконец, построили!». Ура?

— Ура-а-а!!! — закричала Света и бросилась ему на шею.

Они вместе не спеша осмотрели «новостройки», при этом Света не уставала восхищаться блестящими результатами работы Андрея, а потом она веером выложила на стол перед ним обещанную сумму. Увидев деньги, Андрей смутился.

— Свет, я не могу их взять…

— Почему? — нахмурилась Света. Она так и предполагала, что с оплатой ремонта могут возникнуть проблемы.

— Ну… Мы с тобой в таких отношениях, что… — мялся Андрей.

— Вот что, дорогой мой, — сердито оборвала его Света, во-первых, ты эти деньга честно заработал, они твои, а во-вторых, ты подумал, в какое положение ты ставишь меня, отказываясь от них? Получается, что я заплатила за этот ремонт тем, что спала с тобой! Нет уж давай так: мухи — отдельно, котлеты — отдельно!

Андрей молчал, задумчиво глядя на рассыпанные перед ним купюры.

— Бери, бери, миллионер, — засмеялась вдруг Света и взъерошила ему волосы, — тебе завтра предстоят большие траты, как же ты без денег-то?

— Какие еще траты?

— Здрасьте! Мы приглашены на день рождения. Ты забыл?

— Ну и что?

— А то, что тебе нужен приличный костюм, сорочка, туфли… Или ты все это хранишь в своем бездонном бауле? — съехидничала Света.

— Ладно, убедила. — Андрей вздохнул и сгреб деньги со стола.

Половина субботы ушла на выбор «обмундирования» для Андрея и подарка для Ксюхи. Свете оказалось весьма трудно угодить, раз за разом она отправляла Андрея в примерочную с новым костюмом, заставляя того невольно ворчать. На самом деле ей просто нравилось все это — придирчиво оценивать каждый костюм, наблюдать, как он меняет Андрея, искать лучший вариант… Они обошли несколько магазинов, прежде чем купили все необходимое.

С подарком для именинницы, наоборот, никаких проблем не было — Света, не раздумывая, приобрела любимые Ксюхины духи «Органза». Оставалось только купить цветов — и они были готовы.

 

16

На их звонок дверь долго не открывали. Света усмехнулась про себя, вспомнив о сумасбродном плане подруги, и позвонила еще протяжно и настойчиво. Наконец замок щелкнул, и дверь распахнулась настежь.

— А-а-а… Ребята! — радостно закричала Оксана. — Милости прошу!

Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: Ксюха пьяна. И не просто пьяна, а пьяна отчаянно — так обычно напиваются либо с радости, либо с горя.

— Вот это номер… — растерялась Света. — Что с тобой, подруга? С чего это ты?..

— Гуляем, Светка! — с хмельной бесшабашностью махнула рукой та. — Гуляем — имеем право!

Света взглянула на пустую вешалку.

— А где Пол? — спросила она.

— Пол? Пол под ногами, где ж ему быть? — захохотала Оксана, крепко топнув для наглядности модной туфелькой.

— Не дури, где твой американец, я спрашиваю? Что случилось? — Света начала догадываться, отчего весь этот цирк.

— Ах, вот ты о ком… А я подумала: ты от счастья ног под собой… — Оксана внезапно оборвала себя на полуслове и, резко развернувшись, ушла в комнату.

Недоуменно переглядываясь, Света с Андреем разделись и прошли следом за ней.

Оксана с бокалом в руке сидела в кресле и не мигая смотрела прямо перед собой. В глазах ее стояли слезы. У Светы от жалости заныло сердце. Она села рядом с подругой, вынула из ее неподвижных рук бокал и взяла их в свои ладони.

— Ксюша…

Оксана повернула голову к ней, при этом две огромные слезы сорвались с ее ресниц и, скользнув по щекам, исчезли в оборках нарядной блузы.

— За что, Свет? За что?.. — прошептала она.

— Подожди реветь, успокойся! Что ты, в самом деле… Давай, рассказывай, что случилось?

— Что? — переспросила Оксана и, всхлипывая, стала рассказывать: — Накрыла я стол, нарядилась, накрасилась, как дура, сижу жду… он же должен был пораньше прийти, а тут… шесть — его нет, полседьмого — его нет… Я — давай звонить ему, а он… — Оксана замолчала, до боли закусив ярко накрашенную губу. Справившись с собой, она продолжила. — Хай, Ксю, кричит, хэппи бёздэй… А сам, чувствую, поддат, и крепко причем… Я ему: что же ты, я же жду… Нет, говорит, сорри, сейчас никак не могу, занят очень, а я слышу в трубке-то: шум у него стоит, звякает что-то, бабы какие-то ржут… Я говорю, как же так, мы ведь договорились, я готовилась… Нет, отвечает, импосибл, и вообще, получил, мол, новое задание от редакции и из Москвы сваливаю, так что ты, дарлинг, мне больше не звони, погуляли — и хватит!.. А самое обидное, Свет, — шептала Оксана, давясь слезами, — что я абсолютно точно знаю, что никуда он не едет, ему здесь еще полтора месяца ошиваться — я в корпункте его узнавала…

— Гад какой! — с тихой яростью сказала Света. — Вот гад…

— Разве можно так… как с собакой… — И Оксана, не выдержав, разрыдалась.

— Ну прекрати, Ксюш, не надо! Возьми себя в руки. Нашла из-за кого реветь!.. Из-за какого-то ублюдка… — пыталась успокоить ее Света.

— Да… тебе легко… говорить… — обливалась слезами Оксана. — У тебя-то… вон он… рядом…

Света растерянно обернулась к Андрею, стоящему в дверях. Он поставил бутылку ликера на стол, бросил букет в кресло и шагнул к Оксане. Присев перед ней на корточки, он взял ее за руку.

— Оксана, послушайте меня. То, что с вами случилось, — это большая удача. Вам просто повезло раскусить этого человека так быстро. Подумайте, насколько было бы тяжелей и горше, если бы это случилось позже, когда вы прикипели бы к нему всем сердцем! А ваше истинное счастье никуда от вас не уйдет, поверьте мне! Вы обязательно его встретите, и, может быть, очень скоро… — Андрей говорил, не останавливаясь, и рыдания Оксаны становились все тише. — Вам непременно встретится замечательный парень, не чета этому мерзавцу, и он полюбит вас больше жизни. Иначе и быть не может, потому что вы достойны этого! Вы умны и прекрасно образованны, вы необыкновенно милы, у вас чуткое и доброе сердце, вы молоды, красивы…

— Но почему же тогда мне так не везет? — взмолилась Оксана, порывисто прижав его руку к груди. — Как проклятье какое-то… Почему?..

Света ревниво наблюдала эту сцену и вдруг неожиданно даже для себя самой раздраженно брякнула:

— Потому что дура, вешаешься на каждого…

— На кого это я вешалась?! — тут же гневно взвилась Оксана. — Да у меня до этого янки полтора года мужика не было! Я все время на твою контору, как лошадь, пахала! Никакой личной жизни, а ты… как ты можешь… ты…

— Теперь у вас личная жизнь наладится, вот увидите, — мягко сказал Андрей, осторожно пытаясь высвободить свою руку.

— Да? — вдруг со злым ехидством прищурилась Оксана. — Может быть, ты у меня останешься?

— Я? Зачем? — удивился Андрей.

— Ну как же? Для налаживания полноценной личной жизни! Ты, говорят, мастер на все руки. Подарок, а не мужик! Пашешь задаром в две смены — и днем, и ночью! — язвительно усмехалась Оксана. — Она тебя еще не заездила, а, тимуровец? А то, давай, перебирайся ко мне, можно даже и без ремонта?

— Не понимаю, о чем вы? — пожал плечами Андрей.

— Конечно, не понимаешь. Потому что не знаешь! — Оксана ткнула пальцем ему в грудь. — Ты очень многого не знаешь, нибелунг! А ведь это я выбрала тебя для Светки!

— Как это? — улыбнулся Андрей.

— Ксюха! — прикрикнула Света.

Оксана пропустила мимо ушей окрик подруги, ее уже «понесло».

— А вот так! Просто-напросто мы с твоей хозяйкой поспорили вот на этот самый ликер, — она схватила со стола бутылку «Бейлиса», — что Светочка закадрит и уложит в койку любого мужика, какого я ей выберу…

— Прекрати, Ксюха! — снова крикнула Света.

Но та лишь отмахнулась от нее, пылая хмельной жаждой разоблачения.

— Я-то думала, что она не из тех, что ей слабо будет. Хрена там! Сняла и трахнула, как миленького! А ты-то, наверное, думал: ах, судьба, ах, любовь…

— Замолчи, слышишь! — Света попыталась ударить Оксану, но ее руку перехватил Андрей.

— А ты, олух, ей еще и ремонт сделал. Ох, умора! — в запале кричала девушка. — Да ты разуй глаза-то, телок! Вспомни — это же я к вам тогда ночью с проверкой приходила! Эх ты, нибелунг лопоухий… — Оксана с пьяной издевкой захохотала.

Андрей поднялся с каменным лицом и посмотрел на Свету.

— Андрюша… — начала было та, но он ее перебил.

— Это истерика, — спокойно сказал он. — Надо воды. Я сейчас.

Он взял бокал со стола и вышел из комнаты.

— Андрей! — крикнула вслед ему Света. — Я тебе все объясню…

До Оксаны наконец дошло, какую страшную тайну она только что выболтала. Ее лицо вытянулось, расширенными от испуга глазами она взглянула на подругу.

— Светка, прости! — схватив ее за руки, горячечным шепотом простонала Оксана. — Я не хотела… я…

Негромко хлопнула входная дверь.

— Андрей! — отчаянно крикнула Света, пытаясь освободить руки. — Да пусти же!

— Нет! Не уходи, Светочка! Не уходи, прости, прости, — рыдала, не отпуская ее, Оксана.

— Пусти!..

Света дернулась изо всех сил, рванулась так, что подруга упала на пол, и бросилась к двери. Куртки Андрея на вешалке не было, а на тумбе под зеркалом одиноко стоял пустой бокал.

Она сорвала с вешалки плащ и выскочила на площадку. Снизу дробью доносились торопливые шаги Андрея.

— Андрей! Подожди, Андрюша! — прокричала Света в лестничный пролет.

Прислушалась — вроде бы шаги смолкли. Догнать его бегом, на каблуках, было нереально, Света вызвала лифт. Дрожа от нетерпения, она постукивала ладонью по пластиковой обшивке дверей. Лифт пришел быстро, через минуту-другую, но, когда она выбежала на улицу, белого «Гольфа» у подъезда уже не было.

Теряя голову от тревоги и страха, на непослушных ногах, Света кинулась на дорогу ловить машину…

Едва Ильин переступил порог дома, навстречу ему вышла встревоженная Наташа.

— Паша, Андрей уезжает!

— Когда?

Жена пожала плечами.

— Думаю, прямо сейчас. Только что зашел взвинченный какой-то, попросил денег взаймы, говорит — на дорогу. Мне кажется, у них со Светой что-то… Ты бы поговорил с ним, а то мне неудобно, а Светы нет…

Ильин, не говоря ни слова, развернулся и вышел на площадку. Он не сделал и двух шагов, как открылась дверь напротив и, со своим огромным баулом, показался Андрей. Он запер дверь и повернулся к Павлу.

— Привет, — буркнул он.

— Здорово, — хмуро ответил Ильин. — Ты далеко?

— Уезжаю, Иваныч. Хватит — нагостился!

— А Света где? — Павел встал, загородив Андрею проход к лифту.

— Не знаю.

— Андрей, по-моему, ты совершаешь ошибку, — опустив голову, сердито сказал сосед. — Не горячись, успокойся, подумай…

— Господи, Иваныч, ты же ничего не знаешь! — раздраженно перебил его Андрей. — Куда ты лезешь?.. Дай пройти!

— Ладно, может ты и прав, не знаю, но вот что… — не двигаясь с места, сказал Ильин. — Ты мне очень нужен, Андрей. У меня для тебя есть работа. Серьезная, важная работа. Жилье, прописку я тебе обеспечу…

— Ну, ты нашел время, — снова перебил его Андрей. — Спешу я, понимаешь? Дай же пройти!

— Хорошо, но прежде дай слово, что ты объявишься, не пропадешь…

— Иваныч, ну ты даешь! — усмехнулся Андрей. — Я ж деньги у тебя взял — куда денусь? Появлюсь, конечно, о чем речь?

— Напиши, как устроишься, ладно? — сосед посторонился.

— Ладно, пока! — Андрей пожал соседу руку, шагнул в кабину лифта. — На вот, передай ей, — он протянул Ильину связку ключей и нажал кнопку…

…Света сразу заметила белый «Гольф» у своего дома. Значит, Андрей еще здесь, если только уже не… Она вбежала в подъезд, лифт был внизу — удача! Выскочила на своем этаже, рванула дверную ручку… Дверь была заперта!

Трясущимися руками Света нашарила в кармане плаща ключи, открыла дверь и внезапно осевшим голосом негромко позвала:

— Андрюша…

В квартире было пусто и темно. Она включила свет и, забравшись на стул, открыла дверцу антресоли — баула Андрея не было. У Светы задрожали ноги, она медленно слезла со стула и прошла на кухню. Там, на столе, она обнаружила тоненькую стопочку зеленых купюр — это были деньга, полученные от нее Андреем за ремонт. Все, до копеечки. Одни только деньги — и никакой записки.

Вдруг зазвонил телефон. Света вскочила и кинулась к аппарату — это Андрей! Конечно, он не мог уехать, не сказав ни слова!

— Да! — нетерпеливо крикнула она в трубку. — Слушаю!

— Светочка, лапочка, прости меня, пожалуйста, — ответила трубка зареванным, в нос, голосом Оксаны. — Я дура, дрянь, стерва, но, честное слово, я не хотела! Это все от виски и от обиды… Этот американский козел…

— Ладно-ладно, — перебила ее Света. — Все, проехали… Ложись спать.

— Свет, ты догнала его? — робко спросила Оксана.

— Нет, — только и смогла ответить Света и положила трубку.

 

17

Несколько дней Света была сама не своя. Внезапный и нелепый разрыв с Андреем совершенно выбил ее из колеи — она была зла и растеряна. Зла на Оксану, на Андрея, на себя, на весь свет! А растеряна, потому что абсолютно не представляла, что же ей теперь делать.

Муромский адрес Андрея она знала, и, в принципе, разыскать его не составило бы никакого труда. Но с какой стати ей его разыскивать? Чтобы извиняться, просить прощения? Еще чего! Нет, конечно, она могла бы встретиться с Андреем, поговорить, объяснить ему суть того глупого спора, но искать его самой, оправдываться, унижаться?! Да кто он такой, в конце концов! Удрал, слова не сказав, — обиделся, видите ли! Тоже мне, принц!

Все произошедшее назойливо напоминало ей что-то хорошо знакомое, но давно забытое. Света напряглась, стараясь вспомнить, и вспомнила. Ну конечно! «Девчата» — старое-престарое кино. Румянцева с круглыми наивными глазами: «Мама Вера, а разве можно спорить на живого человека?»

Да, девочка, можно. Но только, как и полвека назад, ничего хорошего из этого не выходит…

Без Андрея было плохо. Очень плохо. Одиноко, пусто, тоскливо и бессмысленно… У Светы словно иссякли силы, пропал интерес к любимой работе, вообще к жизни, ее больше не радовали успехи и не огорчали неудачи. Все ее мысли были только с Андреем.

Света отлично понимала, что все равно она вряд ли когда-нибудь согласилась бы выйти за Андрея, что рано или поздно расставание с ним стало бы неизбежным — слишком уж они разные люди. Но, вопреки доводам рассудка, душа ее рвалась к нему, и ничего поделать с этим было нельзя.

Мысли о поездке в Муром навещали Свету все чаще, она думала об этом уже как о вполне возможном событии, без обиды и возмущения. Останавливало ее только одно — с чем приедет она к Андрею, что ему скажет?

А вскоре Света поняла, что беременна. Удивительно, но это открытие принесло ей облегчение, даже радость. Нет, она, разумеется, не собиралась оставлять этого ребенка — как ей поступить, она прекрасно знала. И уж, конечно, радовалась она не предстоящему аборту, а тому, что теперь у нее появилась весомейшая причина немедленно разыскать Андрея.

В самом деле, раз уж он приложил к этому событию руку (или что там он приложил? — ха-ха-ха!), он, безусловно, вправе об этом узнать. Она, как порядочный человек, не может от него скрывать этот факт, сообщить ему все без утайки — это ее долг! Именно так — и не иначе! Значит, решено: в ближайшие же выходные она отправляется в Муром!

Света выехала очень рано. И вовсе не потому, что так запланировала. Просто сама, без будильника, проснулась ни свет ни заря от радостной мысли — сегодня она едет к Андрею! Часы показывали несусветную рань, но сна уже не было ни в одном глазу. Ее охватило легкое возбуждение, нетерпение, она вскочила с постели и, что-то напевая, помчалась в душ. Стоя под освежающими струями, Света по привычке хотела было спланировать предстоящий разговор с Андреем, но почему-то ничего толкового в голову не шло. Была только очень ясная и полная уверенность — все будет хорошо. Он просто погорячился, психанул от обиды. Сейчас наверняка жалеет, что уехал так поспешно. Ведь и спорили-то они с Ксюхой не на него конкретно, а так, вообще, так что и обижаться ему совершенно не на что! Сегодня они встретятся, посмеются над всей этой историей и… Нет, все непременно образуется!

Света быстро позавтракала, наполнила термос кофе, оделась, проверила бумажку с адресом. У двери она взглянула в зеркало и весело подмигнула своему отражению — не грусти, мол, Светка, все будет хорошо!

Едва она тронулась, рассвело. Солнце не спеша вползало на небосклон, наполняя мир радостью и красотой. День обещал быть замечательным, под стать ее настроению — ясным и безоблачным. В такую рань машин было мало, и верный «Гольф» резво нес свою хозяйку в неведомый ей древний город. Дорога давалась легко, позади остались Балашиха, Ногинск, Орехово-Зуево, Света ехала уже по Владимирской области.

И тут начались неприятности. Сначала внезапно испортилась погода: небо затянули сплошные низкие облака, зарядил мелкий и нудный дождь. Но это было еще только полбеды. Сразу за Петушками шел ремонт шоссе. Половина дороги была снята напрочь, движение шло лишь по оставшейся половине — по одной полосе в каждую сторону. И надо же такому случиться — Света оказалась на своей полосе сразу за еле ползущим и нещадно чадящим грейдером! Обогнать его не было никакой возможности, потому что во встречном потоке не намечалось ни малейшего просвета. Оставалось только уныло тащиться за грохочущим монстром и нюхать его копоть.

Настроение Светы стало стремительно портиться, с каждой минутой нарастало глухое раздражение. От этого сразу закопошились в мозгу противные, как червяки, мыслишки. Появились сомнения, неуверенность. Стало вдруг противно от мысли, что придется оправдываться, извиняться, заглядывать в глаза… К тому же Андрея в Муроме могло и не быть — он же собирался к брату в Мурманск. А это означало, что разговаривать ей придется, видимо, с его матерью. И как Света будет ей объяснять, кто она и зачем ей нужен Андрей? Врать не хотелось, а правда…

Света представила себе, как она беспомощно лепечет совершенно незнакомой женщине: «Знаете, ваш сын делал у меня в Москве ремонт, и вот теперь я жду от него ребенка… Вы не подскажете, где мне его искать?..» Тьфу! Бред какой-то! Ужас! Кошмар! Нет, это никуда не годится! И вообще — думать надо, прежде чем… Поперлась!.. Куда?! К кому?! Еще этот чертов грейдер!!!

И тут, как озарение, ее пронзила догадка. Света поняла, почему Андрей уехал так внезапно и поспешно. Дело-то было совсем не в его обиде, все обстояло гораздо, гораздо хуже!

Он бросил ее, потому что узнал, что та, с кем он делил кров, стол и постель, та, которую считал своею женой и, возможно, любил, могла, оказывается, переспать с любым мужиком всего-то из-за нескольких бутылок какого-то ликера! Ведь то, что они в ту самую ночь спали в разных комнатах, ровным счетом ничего не меняло! «Окажись на моем месте другой, понаглее, — думал, наверное, Андрей, — и тогда она…» О, господи! Какая же она дура! Ну конечно, откуда ему было знать, что она не допускала даже мысли о… Спорили-то они с Ксюхой именно об этом!

Жаркая волна стыда накрыла Свету, она даже сгорбилась, сжалась от своей догадки, как от удара. Да, именно так все и было — Андрей просто-напросто сбежал от шлюхи!!!

Теперь, когда Свете все стало ясно, ехать в Муром было уж совершенно незачем. Что она скажет ему? Что это было всего лишь шуткой? Что она и не собиралась? Что на самом деле она не такая? Детский лепет! Андрей, с его допотопными понятиями о нравственности, ее и слушать не станет! Нет, все кончено, все бесповоротно, безнадежно пропало…

Впереди, на обочине, показался милицейский «жигуль», и Света решительно съехала с дороги. Она вышла из машины, подошла к постовому и попросила:

— Мне надо срочно в обратную сторону, помогите развернуться, а?

— Да вы что? Такое движение… Поезжайте дальше, до Пекши, — там развязка…

Света достала из бумажника десять долларов и сунула сержанту в руку.

— Пожалуйста, очень нужно…

Сержант мигом сгреб бумажку и сердито буркнул:

— Ну хорошо, только быстро! Идите в машину.

Как только Света села за руль, милиционер остановил движение в обе стороны, и белый «Гольф», стремительно развернувшись, направился назад, в Москву.

Свету буквально трясло от жуткой смеси стыда, раскаянья, злости на Оксану, обиды на Андрея и острого недовольства собой. Надо было срочно успокоиться — все-таки она была за рулем. Как только закончился участок ремонта дороги, она остановилась, вышла из машины и отправилась прогуляться в лес.

Дождь уже прекратился, но шумящие над головой ветви деревьев сбрасывали еще последние капли. Чистый воздух и освежающие уколы прохладной дождевой влаги помогли Свете прийти в себя. Она привычно анализировала свои переживания, при этом избавляясь от них.

Стыд? — но ей нечего стыдиться, она не делала и не собиралась делать ничего дурного. Злость на Ксюху? — она же не назло, не от подлости, просто так вышло. Обида на Андрея? — а чем он ее обидел? Тем, что уехал? Но у них же все равно не могло быть никакого общего будущего, это ясно. А то, что все закончилось так внезапно, — так это даже хорошо, это избавляло их обоих от неприятных и ненужных объяснений. И только причины недовольства собой Света никак не могла понять. Отчего оно? То ли от того, что позволила себе настолько зависеть от этого парня, то ли от того, что сейчас поворотила назад, не разыскала Андрея, не попыталась вопреки всему его вернуть…

Света вернулась в машину с мокрыми ногами, холодная и решительная. И уже не останавливалась больше до самого своего дома.

В апатии, в каком-то растерянном оцепенении Света ходила по квартире, не находя себе места. Казалось, что и у нее внутри, и везде вокруг одна сплошная гулкая пустота. Надо было чем-то заняться, отвлечься. Она пошла на кухню, включила чайник. Села на табурет и огляделась. Здесь, на кухне, все напоминало об Андрее, все было сделано его руками. Света вспомнила казавшиеся ей забавными рассуждения Андрея о домашней магии, о неисчезающем тепле любимых рук. Она встала, подошла к стене и провела ладонью по шершавому тиснению обоев. И разом вдруг спало оцепенение, в ее душе что-то надорвалось, и, прижавшись всем телом к прохладной стене, она, наконец, заплакала.

 

18

В Мурманске у Андрея все сложилось удачно. Брат, как и обещал, устроил его мотористом на рыболовецкий траулер, помог и с жильем. Но оставаться у него Андрей не захотел — им впятером в крохотной двухкомнатной квартирке и без него было тесно. Он снял комнатушку в частном доме у очень милой старушки, которую все звали просто Мироновна. Она была вдовой моряка, дети ее давно разъехались, и Мироновна охотно пускала к себе на постой за весьма скромную плату таких, как Андрей, — одиноких и неприкаянных.

Андрей целыми днями пропадал на своем судне, тщательно готовя изношенную до предела машину к предстоящему плаванью. Возвращался домой он поздно, ужинал на скорую руку и, избегая разговоров с хозяйкой, ложился спать. А примерно через месяц Мироновна проводила своего квартиранта в первый в его жизни выход в море. На прощанье она пообещала Андрею комнату его никому не сдавать, хотя он и не настаивал на этом.

День за днем траулер рыскал по морям в поисках трески, минтая и палтуса. Вахта сменялась вахтой, рыба то была, то ее не было, но не проходило ни дня, чтобы Андрей не думал о Свете. Каждую ночь, как наваждение, всплывали в памяти ее глаза — такие, какими они были там, у Оксаны дома, — виноватые и испуганные. Они словно искали у него понимания, сочувствия и прощения, а он… Он ушел, не оглянувшись, не выслушав ее, не поговорив, неумолимый и жестокий.

А был ли он прав тогда в своей непреклонности? Какие у него были основания думать о ней плохо? Да, Оксана, видимо, рассказала о споре правду. Но ведь в поведении Светы той ночью не было даже намека на возможность близости! Раз за разом Андрей прокручивал в памяти события той ночи — нет, решительно ничто не говорило о ее распущенности. Скорее всего, заключая это дурацкое пари, она и не собиралась выигрывать его честно, она с самого начала хотела подругу перехитрить, обмануть. Это, конечно, не делало ей чести, но…

Чем дольше Андрей думал об этом, тем очевидней для него становился вывод — он был не прав. Не прав, что заподозрил Свету в развращенности, что сбежал, ничего не выяснив и не поняв, что, в сущности, безжалостно и несправедливо бросил ее. А главное — своим бегством он обидел ее, оскорбил!

Осознавать это было очень тяжело, ведь сейчас он был лишен всякой возможности повиниться перед любимым человеком. Да, любимым! То, что лишь «казалось» ему в Москве, здесь, в далеком море, стало совершенно очевидным. Как же ему хотелось оказаться сейчас рядом со Светой, заглянуть в милые карие глаза, обнять, прижать крепко к груди, покаяться в своем глупом бегстве и сказать наконец о своей бесконечной любви!

Время шло, и чем ближе был конец плаванья, тем крепче становилась решимость Андрея сразу по возвращении в порт отправиться в Москву. И хотя у него совсем не было уверенности в том, что Света захочет его выслушать, никаких сомнений не осталось — он к ней поедет. Андрею было просто необходимо увидеть Свету, он обязан сказать, что виноват перед ней и что любит ее. Сказать — а уж там будь, что будет!

Когда их траулер пришвартовался, Андрей увидел среди встречающих… Мироновну. Это его приятно удивило, даже развеселило. Старушка так искренне была ему рада, что Андрей не стал говорить ей о своем предстоящем отъезде — не захотел огорчать. Они направились к автобусной остановке, и Мироновна, забавно семеня рядом с Андреем, обстоятельно рассказывала нехитрые местные новости. О соседях, о новом начальстве в порту, о растущих ценах, о коптящей печке…

Мироновна устала, начала задыхаться, и Андрей, заметив это, остановился. Старушка, чуть отдышавшись, виновато взглянула на него.

— Андрюша, я ведь что в порт-то притащилась… Обманула я тебя, вот что. Ко мне тут девица одна на постой попросилась — корреспондентка, что ли, — всего-то на неделю. Я ей говорю: мол, занята у меня комната, квартирант, мол, вот-вот с моря придет. А она такие деньжищи мне посулила, что не удержалась я, пустила до твоего возвращения. Но ты не серчай, я ее предупредила — она сегодня же съедет! Еще утром вещички собрала, может, уже и уехала, не знаю.

— Мироновна, мне ведь только ночь переспать, завтра я тоже уезжаю, так что зря ты девицу-то… — пожал плечами Андрей и двинулся дальше.

— Ну как же… я же тебе обещала… — растерялась старушка и вспомнила вдруг: — Да, Андрюш, тебе ведь письма приходили. Из Мурома и из Москвы.

— Где они? — остановился Андрей.

— Дома, где же еще? — удивилась Мироновна. — У тебя в комнате, в шкафчике…

— А из Москвы от кого? — нетерпеливо спросил Андрей.

Старушка нахмурила брови, вспоминая.

— Как же?.. Сейчас… А! Вспомнила: от Ильина Пэ И. Два письма от него, остальные — из Мурома.

Письма были от Иваныча, соседа Светы, в них могло быть что-то и о ней. Наверняка было — и что-то важное! — не даром же их целых два!

Автобус еле полз, а Андрею до зуда не терпелось узнать, что же в этих письмах. Всю дорогу он гадал, что же (дважды!) хотел сообщить ему Ильин. От остановки к дому Мироновны он от нетерпения почти бежал. Старушка, задыхаясь, мелко трусила следом. Андрей вскочил на крыльцо и остановился, поджидая хозяйку. Спустя пару минут подошла чуть живая Мироновна.

— Фу, уморил… Что ж ты бежишь-то, как ошалелый?! Никуда твои письма не денутся…

— Открывай, Мироновна, не томи! — торопил Андрей.

— Сейчас, сейчас… Дай хоть отдышаться малость, чумной!.. Куда ж я ключи-то задевала? — Мироновна достала, наконец, ключи и взялась за дверную ручку. — Ба! А дверь-то открыта! Видать не съезжала еще моя постоялица…

Обогнав хозяйку в сенях, Андрей первым подошел к своей комнатке. Коротко постучал и, не дождавшись ответа, открыл дверь.

И… оцепенел, замер как вкопанный, не в силах поверить своим глазам.

Посреди комнатки на стуле, сложив руки на огромном животе, сидела… Света!!!

Она молча смотрела на него, спокойно и приветливо, без тени вызова или упрека. В ее глазах была лишь тихая радость от встречи, и только в самой глубине крохотной искоркой поблескивала тревога…

Андрей хотел сказать что-то, но не смог. Перехватило горло, и — от разрывающей душу нежности, от нестерпимо острого ощущения счастья, от вины, от раскаянья, от благодарности, от любви — в его глазах появились слезы. Он шагнул к ней, опустился на пол и спрятал лицо в ее коленях. А Света гладила его мягкие волосы и, тоже глотая слезы, тихо и ласково повторяла:

— Ну что ты, Андрюшенька?.. Что ты?.. Успокойся, родной мой… Что ты?..

…Миронова тихо затворила к ним дверь и, осторожно ступая, прошла на кухню. От погони за Андреем противно дрожали ноги и щемило в груди. Она достала с полки коробку с лекарствами, сунула под язык таблетку. Ничего, сейчас отпустит. Надо только немного посидеть…

Она вспомнила, как неделю назад на ее пороге появилась Светланка и спросила Андрея. Едва взглянув на нее, на ее живот (по всему видать — будет парень!), она нутром своим, особым бабьим чутьем, сразу поняла: по ней, по этой самой девке, сох перед плаваньем Андрюшка! А та, как узнала, что он в море, тут же сникла вся, стоит — чуть не плачет. Извините, мол, до свиданья — и к калитке.

Мироновна улыбнулась — она вспомнила, как пришлось ей расстараться, чтобы заставить Светланку остаться: и уговаривала, и стыдила, и ругала, пришлось даже накричать на дуреху!.. А девонька-то какая славная — и добрая, и умница, и красавица, а Андрюшку как любит!.. Да и он, видать, ее тоже… Что уж там, в Москве, промеж них случилось — про то ей не ведомо, а только не иначе, как ерунда, глупость какая-то…

Мироновна спохватилась — что же это она сидит! Мужик с моря пришел, его кормить надо, да и девка с утра крошки в рот не взяла, вся как на иголках…

Она встала и, вздохнув, принялась за извечные женские хлопоты, успев подумать напоследок: «А все-таки молодец ты, Марья Мироновна! Вон у них как сразу сладилось-то… Ну, дай-то Бог… Дай Бог!..»