7. Охотники

Через пару дней мне стало гораздо лучше, разум прояснился, бред понемногу отпустил. Все обошлось.

Как только я поправилась, мы с рыцарем двинулись дальше, заметая следы. Для начала в ближайший город, а после… после куда глаза поглядят. Мы просто путешествовали по стране, добытые деньги позволяли не работать некоторое время. Мы ходили от села к селу, от города к городу, прячась от Адольфа. Хотя о змее не было ничего слышно, Дейкстр был уверен, что он не потерял нашего следа.

Так прошли полтора месяца, где все дни были как один спокойны и размеренны. У меня наконец-то появилось время и силы разобраться в себе, успокоиться, решить, как относиться к произошедшему и, самое главное, кем мне теперь быть.

Мысли о том, что приснившийся мне разговор с Бэйр — это всего лишь кошмар в бреду, казались глупыми… хотя бы потому, что жуткие сны так и не оставили меня. Каждую ночь я видела свою собственную смерть в том мире или, что гораздо реже, фрагменты из жизни ведьмы, или из своей прошлой — но моя жизнь все время забывалась после пробуждения. Кошмары не отставали, мне даже стало страшно засыпать, потому что пробуждение всегда было ужасным: то я просыпалась от собственного крика в полной уверенности, что умерла, и начинала бредить, то весь следующий день меня сильно лихорадило. Это продолжалось две недели, а потом Дейку надоело со мной возиться, и он решил ночевать рядом со мной, чтобы вовремя будить. Но каким-то образом присутствие рыцаря начало отгонять кошмары, и ему даже не пришлось будить меня: я просто перестала видеть сны вообще. Это было к лучшему, потому что они напоминали мне о том, сколько всего я потеряла.

Мне было двадцать пять в том мире — а ведь это вся жизнь, это детство, юношество, мечты, любовь, работа… Это вся жизнь, и она была утеряна, точно жесткий диск в мозгу! У меня больше не было ни воспоминаний, ни стремлений, ни даже своих мыслей и характера, как такового. Единственное, что у меня осталось, это какие-то абсолютно необъяснимые знания. Я отлично помнила свой мир, почти без запинок могла говорить на английском и подозрительно много знала из физики и химии — иногда я выдавала такое об окружающем мире, что у рыцаря глаза к носу скашивались. Это могло означать, что в прошлой жизни я была каким-нибудь инженером, но все же я не помнила ни одного своего изобретения или какой-нибудь работы.

Вот и все, что у меня оставалось от двадцати пяти лет жизни. Сейчас мне было девятнадцать, я была разыскиваемой ведьмой и пыталась начать жизнь заново, как новорожденный ребенок, умеющий говорить и ходить на горшок.

Безусловно, мне было бы очень тяжело справиться, если бы не Дейк. Рыцарь очень много делал для меня, ухаживал за мной, когда мне становилось плохо, но и не давал расслабиться и раскиснуть. Он учил меня жить в новом мире, пытался меня воспитывать, как младшую сестру, и часто разговаривал со мной по душам, не давая полностью уйти в себя.

Это было особенно ценно, ведь после событий в Верегее у меня началась самая настоящая социофобия. Мне стало страшно находиться в людных местах одной, я не могла ни с кем заговорить, даже сидеть за одним столом с кем-то чужим для меня было невыносимо. Я почти не снимала скрывающую лицо шляпу, а из длинных волос соорудила челку, закрывающую глаза, — так окружающим невозможно было догадаться, что я та самая ведьма из объявления «розыска». Впрочем, продолжалось это недолго. Неделя за неделей, и ко мне вернулось прежнее любопытство и желание идти на контакт с окружающими. Возможно, у меня просто было не все в порядке с головой.

Но ничего в окружающем мире не давало мне таких эмоций, как магия. Стоило мне остаться наедине с рыцарем или одной в комнате или в лесу, я только и занималась тем, что пыталась что-то вытворить со своими способностями.

После болезни я смогла ощутить магию в полной мере. Мир до и мир после ее появления был совершенно разным: серая и глухая пропасть, где нет ни тонких чувств, ни особых ощущений, сменилась морем новых цветов и запахов, по жилам вместе с кровью заструилась оживляющая сила, внутри, где раньше была пустота и разъедающий холод, как будто зажегся теплый огонек. Мне стало ясно, что магия — это моя жизнь, моя судьба, без нее я глуха, слепа и бесчувственна.

Мне безумно хотелось понять ее принципы, я постоянно ставила какие-то опыты, пыталась экспериментировать с огнем и с цветными лучами, которые я видела, закрыв глаза. В итоге я даже придумала несколько простых плетений заклинаний (собирая лучи из рук в пучки и связывая из них какие-нибудь сети), а затем на их основе создала более сложные и сильные. Конечно, до магистра и даже до любителя мне было по-прежнему далеко, но это было хоть что-то.

В целом, несмотря на мое нытье и тоску по телевизору, интернету и кофе, в целом, жизнь стала не такой уж плохой. Магия была моим любимым хобби, езда на лошади — круглосуточной работой, а Дейк — верным товарищем, который заменял мне друзей и родных.

Мы с рыцарем часто болтали о чем-нибудь отвлеченном за кружкой-другой эля, к которому я даже привыкла спустя какое-то время. Рыцарь обычно занимался «мужской работой», он договаривался с хозяевами постоялых дворов, следил за нашими расходами и иногда таскал какие-нибудь тяжести. Меня он заставлял стирать и гладить одежду и убирать наши кровати… Конечно, убирать кровати мне было не сложно, но вот стирать чужому мужику… Это было настолько приятно, что не описать! Но рыцарю было все равно: иначе зачем он вообще со мной возиться, если я не выполняю даже самых простых «бабских» обязанностей, спрашивал он. Готовить Дейк меня не просил с тех пор, как испробовал сухариков из пригоревшей каши, потому, по его понятиям, я должна была вдвое усерднее заниматься всем остальным. И неважно, что мне противно. В итоге мне пришлось привыкать не только к носкам, но и к портянкам.

В остальном наши отношения с рыцарем были замечательно дружескими. Дейк подтрунивал надо мной, я швыряла в него слабенькими электрическими зарядами, он обливал меня водой, а я вставляла ему в пальцы ног горящие спички, пока он спал… Мы жили душа в душу и, наверное, сильно привыкли друг к другу.

Хотя при всем этом я отдавала себе отчет в том, что ценю его больше, чем он заслуживает, и больше, чем он ценит меня, но ничего не могла с собой поделать. Мне нужен был кто-то, кто не бросит, кому можно доверять в этом новом мире, и этот кто-то был… пусть и не по своей воле, но зато он был со мной и не бросал.

Свою привязанность к рыцарю я удачно оправдывала и она меня не тяготила, лишь один раз я задумалась об одной из возможных сторон этой привязанности… но это был еще один вопрос в моей новой жизни.

Я уверенно могу сказать, что с радостью приняла магию, Скаханн, даже листья лопуха вместо туалетной бумаги — все это было делом привычки. Но вот принять новую внешность и тело было сложнее всего.

Начала я с того, что стала разглядывать себя в зеркалах, осматривать, запоминать каждую родинку, каждый шрамик, каждый бугорок на теле. Особенно тяжело, конечно, было привыкнуть к лицу, но и оно вскоре стало мне родным. И нос, и губы, и скулы, и черные брови, упрятанные вместе с глазами под челку, и ноги, и бедра, и небольшая, но красивая грудь — все это стало моим, многими частями нового тела я даже гордилась. Особенно мне нравились волосы и бежевые губы, а потом еще я влюбилась в свой нос и глаза, и в необычный цвет кожи… и грудь мне тоже очень понравилась, когда я побывала в женской бане. Тогда, к слову, моя самооценка вообще сильно поднялась: я оказалась очень даже ничего по сравнению с местными дамами, по большей части многодетными и не слышавшими о такой волшебной вещи, как бюстгальтер, помогающий груди не обвиснуть до бедер (хотя в этом мире о нем вообще никто не слышал, его, как и некоторые другие атрибуты женской одежды, мне пришлось делать самостоятельно).

Но одно дело было освоиться с телом, и совсем другое — привыкнуть к своему полу и выявить свое отношение к мужчинам. Это было странно, но меня от них воротило, просто трясло при мысли, что когда-то, возможно, надо будет и… раскрепощаться.

Я старалась об этом не думать, и не думала, пока мой спутник спустя месяц мужского одиночества не начал чудить. Началось все с безобидных шуток насчет моей задолжности, как хорошей хозяйки, а потом он как-то спьяну просто взял, завалился ко мне в кровать и стал ко мне приставать! Казалось бы, чего такого, он не так плох характером, внешне даже слишком хорош и ближе него у меня никого нет… Но тогда у меня даже мысли другой не возникло, кроме как ударить его зарядом — я научилась делать молнии из магии. Обиженный, но протрезвевший, Дейк тогда перекочевал к себе, и больше наши кровати не путал.

Но попытки меня совратить с тех пор не кончились, потому пришлось с ним серьезно разговаривать. Как выяснилось, Дейк меня не любил (жениться не хотел уж точно, а в подобном вопросе это для него был решающий критерий), я его, кажется, тоже не любила, так и нечего было портить нашу дружбу похотью. Он со мной, с неохотой, но согласился. Порешили мы на том, что я обещала тихо сидеть с лошадьми в конюшне, пока он будет развлекаться с другой женщиной — какой-нибудь, какая польстится на его внешность и красноречие, а таких в каждом городе или на постоялом дворе каждый раз находилось по две минимум.

Рыцаря такое положение дел устроило, но меня он все равно стерег, как ревнивый муж. Как-то, пока я скучала в столовой одного постоялого двора, ко мне подсел какой-то бард, попытался завязать со мной разговор. Он был довольно милый по сравнению с подавляющей частью мужского населения Рашемии, и я решила с ним немного поболтать… А потом пришел Дейкстр и нас выгнали со двора за то, что он сломал бедняге нос после долгого и непродуктивного «разговора» на заднем дворе.

С тех пор так и повелось, что ни мне нельзя было ни с кем разговаривать, ни кому-то со мной, пока моя вечно заросшая брутальной щетиной нянька не давала добро. А добро она давала только на стариков, да женщин, причем последних я почему-то терпеть не могла, просто не выносила. В итоге так получалось, что пока Дейк был занят, я сидела с каким-нибудь старичком и набиралась его старческой мудрости и слушала россказни о молодости.

В общем-то, так мы и жили. Иногда вместе пили, иногда вместе буянили, иногда ссорились, иногда немного дрались, иногда делали друг другу какие-нибудь подарки: я ему грибов на завтрак соберу, он мне книгу купит. Мы путешествовали, нигде не задерживаясь и ничем не занимаясь, ни с кем особо не знакомясь.

Конечно, через полтора месяца такого житья я успела не только успокоиться и смириться с новой судьбой, но и заскучать.

Мы опять ночевали в чистом поле, так как не смогли добраться засветло до ближайшего постоялого двора. Сейчас была середина весны, ночевать на улице было прохладно, но иногда лучше, чем в душных комнатах.

Поднявшись с рассветом, — это у меня уже давно вошло привычку, — мы позавтракали остатками припасов и пустились в путь. Дорога была пустая, вокруг царил покой и благодать, начинали петь птицы, цвета неба постепенно сменяли друг друга, с лилового на светло-желтый.

Эти прекрасные пейзажи утреннего леса и чарующие краски неба успели меня здорово достать, повторяясь изо дня в день.

Уже полтора месяца мы жили тихо и мирно. Слишком тихо и невозможно мирно. Как в аквариуме, за прозрачным барьером от окружающего мира, в котором мне предстояло жить и о котором я, по сути, ничего не знаю.

— Ты говорил, мы приближаемся к границам с горами слевитов, — начинаю разговор с Дейкстером. Он степенно ехал рядом на своем коне. — Зачем? Надеешься укрыться там от невидимых преследователей?

— Нет, там не скрыться, в Сливте-о-Тувь никого не пускают. Даже сородичей не всегда, — тряхнул головой Дейк. — Мы просто едем прямо по дороге.

— И тебе не надоело? — усмехаюсь. — Мы столько дел уже пропустили… и столько прибыли!

— Мы живы и здоровы, и спасибо мне за это. Мне, великому, который удерживал все это время твою задницу от всего и вся, к чему ее тянуло! — он похлопал себя по груди, будто там была несколько орденов за отвагу в борьбе с чужим любопытством.

— Нет, все равно надо уже что-то делать! — возражаю.

— Денег достаточно для того, чтобы ничего не делать еще года три, — отмахнулся рыцарь.

— А как же твоя мечта о поместье? Работать надо и зарабатывать, а просто разъезжая от места к месту ты ничего не добьешься…

— Чего ты хочешь от меня, ведьма? — нахмурился он, сердито посмотрев на меня.

— Давай займемся первым же делом, которое нам предложат, как честным наемникам? — предлагаю. — Ну хоть немного развлечемся!

— Мне развлечений хватает.

— Пьянствовать и охотится на девиц — развлечения, безусловно достойные рыцаря Ордена! — фыркаю. — Из-за твоей лени мы упустили дело о странном водяном в одном из сел, об оборотне-людоеде, о русалках, о лешем… смысла нет продолжать. Мне надоело ничего не делать, я хочу испробовать на монстрах разработанные мной заклинания!

— А я хочу остаться живым и незамеченным.

— В таком случае я буду отрабатывать заклинания на тебе! — заявляю, угрожающе ухмыляясь и зажигая в свободной руке сноп черных искр. Заклинание, которое превосходно сбивает с лошади, Дейк с качеством этого заклинания уже очень хорошо знаком, хе-хе…

— Ну зачем тебе куда-то ввязываться? — заныл рыцарь, опасливо поглядывая на мою руку. — Когда ты уже угомонишься!?

— Говорю же, мне скучно! И, я уверена, тебе скучно не меньше, просто у тебя пунктик — спорить со мной и во всем возражать…

— Ладно, посмотрим на доске объявлений ближайшего постоялого двора! Если найдется что-нибудь безопасное, возьмемся за дело, — пообещал он, с облегчением заметив, что я убрала сноп искр.

Дальше мы ехали молча, что значит, без происшествий. К вечеру мы прибыли на постоялый двор, где Дейк пошел договариваться о комнатах и ужине, а я осталась в конюшне с лошадьми.

Мой рыжий никого к себе не подпускал, только меня начал признавать в последнее время. Из-за того, что ни один конюх здоровым не остается, если подойдет к Черту ближе метра, ухаживать за лошадью приходится мне. А скупой рыцарь, чтобы не платить лишнего конюхам, пристроил меня еще и за его конем ухаживать. Его черно-белого жеребца, к слову, звали Леший. Почему Дейк выбрал такое странное имя для лошади, остается загадкой.

Расседлав, почистив и накормив коней и взяв свои вещи, я направилась в нашу с рыцарем комнату. Поскольку сам Дейк все еще был у стойки, когда я вошла, в комнату мы пошли вместе. Она была не хуже любой другой из эдаких гостиниц среднего класса.

— Бэйр, крошка, сгоняй вниз за ужином, мне лень… — зевнул рыцарь, заваливаясь на свою кровать. Хитрый блеск в его глазах подозрительно быстро сменился усталостью. — Я туда идти не хочу.

— О, как! По какому такому празднику ты не хочешь идти пить, интересно? — удивляюсь. — Да ты никак совестью заболел, друг мой!

— Там просто слишком шумно, — он поморщился. — Стайка охотников из лесов близ Сливте-о-Тувь приехали, гуляют… Туда лучше не соваться сегодня.

— Хм. А что они здесь делают? Слевиты обычно не сидят в людских постоялых дворах, если они не солары, конечно… а солары кто угодно, но не охотники.

— А ты неплохо изучила энциклопедию, которую я тебе купил, — заметил Дейк.

Дабы он наслаждался блаженной ленью не в одиночку, тоже валюсь на свою кровать.

— Так что они здесь делают? Неужели охотятся так далеко от дома? — спрашиваю.

— Да кто их знает? Может, надоел свой алкоголь, решили на нашем пожить…

— Нет, а если в округе объявился какой-то зверь? И их позвали на него охотиться? И мы им поможем…

— Бэйр, даже если это так, то сейчас я никуда не пойду, ни на какого зверя… И ты тоже никуда не пойдешь, — он открыл один глаз и предупреждающе на меня покосился. — Поняла?

— А за ужином? А за выпивкой? Хэй, кто-то из нас должен это сделать, иначе я помру с голода! Я схожу, а за одно все разузнаю у охотников, а ты полежи, отдохни…

— Нет уж, лучше я сам пойду! Чую, твое желание поскорее сунуть в очередное пекло свою задницу добром не кончится. Сиди здесь и не высовывайся, я скоро приду.

— Как скажешь, — соглашаюсь, обнимая одну из подушек.

Хех, очередной коварный план сработал. Я лежу на кровати и кайфую, а Дейк тащит ужин… Эх, хорошо живем!

Но когда спустя полчаса Дейк не вернулся, я начала подозревать, что это не я его надула, а он меня. Когда же и через час он не вернулся, сомнений в его непревзойденной коварности не было. Нахлобучив на голову шляпу, я пошла вниз, выяснять, в чем дело.

В зале действительно было шумно, за сдвинутыми столами сидело около тридцати лесных слевитов-охотников, остальные постояльцы двора жались в темном углу, подальше от веселой компании.

И неудивительно, слевиты слывут раздражительными, буйными и скорыми на расправу мужиками, а расправа для них не больше, чем безобидные игры, сломать пару ребер или челюсть — обычное дело. Где они, там всегда масштабные драки.

Вообще, слевиты это что-то вроде гномов, но… но сходств гораздо меньше, чем отличий. Слевиты почти нормального роста, у них крупные, но расплывчатые, а очень четкие и иногда даже симпатичные черты лица. Вывелись они в горах Сливте-о-Тувь какой-то богиней, но сейчас эта раса разбрелась по всему миру и по всем материкам, кто-то живет с людьми, кто-то в кланах, а кто-то даже эволюционировал в подрасы. Одна известная мне подраса — солары, это те, кто живет с людьми и звнимается ремеслом.

Те же, кого я увидела за столом таверны, были ни кем иным, как лесными слевитами. Рыжие, в клетчатых одеждах и иногда даже килтах, с собственной выпивкой, напоминающей виски, — ни дать, ни взять воинственный шотландский клан.

Вспомнив прочитанное в энциклопедии, задаюсь другим вопросом: где рыцарь с моим ужином?

— Дейк! — кричу на весь зал.

Тут же воцарилась тишина, на меня уставились все постояльцы… хорошо, что шляпу, скрывающую лицо, я не сняла.

— Э, за тобой, кажись… — пихнул один из охотников сидящего рядом с ним мужика, старательно прячущего лицо.

Узнав в мужике своего рыцаря, иду туда. По мере приближения понимаю, в чем тут дело. Этот красавец пошел мне за ужином, а сам остался пить с охотниками! Ну сволочь, даже не позвал меня!

— Где мой ужин? — угрожающе складываю на груди руки, глядя на рыцаря. — И какого черта ты пьешь без меня?

— Что ж ты не сказал, что у тебя тут баба есть? Мы б потише… — сочувствующе пожурил Дейка все тот же слевит.

Женщины слевитов, что называется, гром-бабы. Любого мужика могут поколотить так, что мало не покажется. Потому к прекрасному полу у этой расы и отношение особое.

— Ладно, я не злюсь, наверстать упущенное успею, — уверяю их, подсаживаясь к столу. — Но где же мой ужин, господин благородный рыцарь?

— Попроси служанку, она тебе принесет, — проворчал он, откидываясь на спинку стула и скрещивая на груди руки. Чем-то он явно не доволен.

— Хэй! — кричу ближайшей служанке. — Эля мне и поесть чего-нибудь, и поживее!

Служанка немного оторопела, но потом сразу кинулась на кухню.

— Итак, что я пропустила? — пихаю Дейка локтем, не особо надеясь на ответ.

— Ребята действительно охотники… и неплохо разбираются в выпивке… следовательно, они лесные слевиты! — торжественно объявил рыцарь, немного заплетаясь языком. — Пока это все.

— Ясно. Так почему лесные слевиты вышли из своих лесов и пришли к людям? — интересуюсь у ближайшего охотника. Он самый приметный, потому что на голове у него железный шлем с огромными оленьими рогами.

— Надо так, — гордо ответил тот. Весь его вид говорил о том, что с сомнительными человеческими бабами он дел не имеет.

— Меня, кстати, зовут Бэйр, а вот этого зануду Дейкстр.

— А меня зовут Шерм, я главарь сборища этих пьяниц, — представился слевит в рогатом шлеме, кивнув на своих спутников. Их было около пятнадцати.

— Мы с напарником ищем работу, — уточняю. — Он рыцарь Ордена, а я, скажем так, помощница. Мы не особо придирчивы к оплате, но работаем качественно и надежно…

— Ха, кажись тут наоборот! Она рыцарь, а он помощница! — заржал кто-то из толпы охотников, все остальные дружно подхватили, почти минуту весь зал содрогался от громового смеха тридцати слевитов.

— Ну так вам случайно не нужна помощь тех, кто умеет работать с любой нечистью, монстрами и просто сами по себе честные наемники? — продолжаю, улыбаясь.

— Бэйр, это не лучшая затея. Они наверняка просто проводят разведку в этих местах, ничего интересного… — начал было Дейк.

— С монстрами? Ха! Неплохо бы, если подумать!.. Ведь мы больше с обычной живностью, а тут-то все не так просто, помощь нам бы пригодилась, ведь мы… — начал Шерм.

— Бэйр, твоя задница найдет дела поинтереснее на доске объявлений, вот дело о пропавшей корове, например! — затараторил рыцарь. — Исчезла и никаких следов!

— …Ведь мы ищем единорога! — закончил слевит с торжественным видом.

— Единорога!? — от восторга у меня даже дыхание перехватило.

— Нет, только не это… — рыцарь закрыл лицо руками.

— Не думала, что они есть в этих лесах! — перетягиваясь через Дейкстера, пододвигаюсь ближе к главе охотников. — Расскажи!

Он тоже пододвинулся и таинственно зашептал.

— Я слышал, что в этом лесу объявился один здоровый единорог. Эти бестии не так просты, как кажутся. Белые лошадки с мягкими волнистыми гривами, а на деле опаснейшие дикие животные! Один единорог запросто может завалить медведя и наброситься на человека с охотой оборотня-людоеда, местным людишкам от него житья нет. А у нас в клане считается, что убийство единорога принесет удачу на семь лет! Тех, кому это удавалось, записывают в книгу героев, которая ведется еще с Эпохи Первых Людей! Если я и мои ребята сможем предоставить голову настоящего единорога клану, наши имена останутся в книге навеки…

— В общих чертах понятно, — киваю. — Мы с моим рыцарем с удовольствием присоединимся к охоте и поможем вам, если позволите! Даже без претензии на награду!

— Вообще-то я тут решаю, куда нам соваться, а куда нет! — завозмущался Дейкстр. — И я говорю: нет, мы никуда не пойдем! Это слишком опасно и может плохо кончиться!

— А ну молчать! Ты обещал мне первое дело, которое захочу? Вот и выполняй обещание! Мы же не за головой твоего змея охотиться будем, а за единорогом!

— Бэйр, угомонись! Я сказал нет, значит нет!

— Драка! Драка!! Драка!!! — радостно завопили слевиты, начиная делать ставки.

— Дейк, ну пожалуйста! — прошу его. — Я так хочу увидеть живого единорога! А тебе, кстати, от этого тоже перепадет. Убийце единорога в ордене наверняка что-нибудь да полагается. Притащишь им копыто, а они тебе дачу с титулом…

— Ооох, ладно, — сдался Дейк. Деньги всегда были для него самым твердым аргументом. — Но только потому что ты просишь об этом таким жалобным голоском.

— Сразу бы так! — усмехаюсь. Потом поворачиваюсь к Шерму. — А есть какой-нибудь план по охоте? Что слышно от людей?

— Единорог очень крупный даже для своего племени, — начал слевит. — Он живет в роще за несколько километров отсюда. Нападает на охотников и браконьеров. Его никто не видел, но отпечатки копыт и характерные следы от рога на коре деревьев говорят сами за себя.

— За несколько километров? Вы только начали путь, я так понимаю?

— Вообще-то нет… мы уже около недели здесь сидим, — вздохнул главарь охотников. — Дело в том, что голыми руками эту тварюшку не завалишь. Он всю мою команду один запросто раскидает. А единороги они ведь еще и умные к тому же, заразы… Сами на копье не кинутся и охотникам так просто не дадутся, и скорее убьют их, чем убегут. Да и даже добрых людей и нелюдей без нужды на рог насадят, если те на их территорию сунутся… В общем, тут надо хитростью и сноровкой действовать, зверь необычный, и подход, стало быть, к нему нужен необычный.

— Хотите устроить какую-нибудь ловушку? Яму вырыть?

— Пф. Яму! — засмеялся мой собеседник, за ним и остальные слевиты загоготали. — Какая тут яма!.. Он из этой ямы на раз-два выберется, это первое. Да и детали… Яму надо рыть в его роще, ведь он из нее никогда не выходит. А такую огромную яму вырыть — это несколько дней, а то и неделя. За это время он придет и всех нас раскидает. Нет, не дело это. Надо по-другому…

— И как же? Ты уже знаешь или план только предстоит разработать? — вдруг влез в разговор Дейкстр.

— У единорогов, как и всех волшебных животных, есть слабости. Эти слабости на уровне инстинктов, ни один единорог против них пойти не сможет…

— Да, знаем, — кивнул рыцарь. — Кровь леннайев.

— Именно! Кровь леннайев.

— Кого? — хмурюсь в непонимании.

— Леннайи, дорогая, это древнейшие, — объяснил мне Шерм. — В их жилах течет кровь богов. Они пошли от сыновей божьих и теневых ведьм, то есть повелителей теней.

— Кого-кого? Каких повелителей теней?

— Это уже истории с тех времен, когда только зарождался наш мир, — пояснил с ухмылкой главарь слевитов. — Каждый нелюдь должен знать историю своего народа.

— Я расскажу тебе об этом позже, Бэйр, — Дейк вернул разговор в нужное русло. — Итак, единороги никогда не тронут того, в чьих жилах течет кровь леннайев. Чистокровные леннайи могут даже оседлать единорогов и они не будут сопротивляться.

— Ну… мда, но судя по картам, до ближайшего леса топать через всю страну, — вспоминаю.

К слову о лесах леннайях. Каждый лес это огромная роща, занимающая территорию размером со страну — эдакую Германию. У леннайев есть три подрасы: темные, светлые и, как это не дико, рыжие. Темные и светлые делятся еще на три подрасы каждая. Это лунные, солнечные, лесные, ночные, пещерные и сумеречные. У каждого из шести народов есть свой лес, своя страна, свое государство и даже своя культура. У всех различается внешность. Ближайший к нам лес сейчас — огромный Татяхе. Самый первый лес леннайев и самый большой. В нем живут солнечные леннайи, столица — город Тиве. Вот до него и надо топать через всю страну, остальные еще дальше.

— Вот-вот, найти эленнайя в Рашемии можно только на самом юго-востоке страны, — кивнул Шерм. — Но, как я узнал, у единорогов есть еще одна слабость. Совершенно не объяснимая… хотя у многих волшебных зверей есть огромная слабость к подобного рода существам, хе-хе-хе! — захихикал слевит.

— И что же это за существа? — с интересом спрашиваю.

— Девственницы, — фыркнул рыцарь. — Настоящая мечта всякой нечисти и злодеев. Драконы требуют девственниц, некромантам и темным магам для жертв нужны девственницы, тролли и прочие тоже едят исключительно их, в ведьмовстве их постоянно обвиняют… В общем, все девицы понимают, что нетронутыми в наше время быть просто опасно.

— Ага, потому найти их сейчас невозможно, — сердито хмыкнул Шерм. — Они встречаются еще реже, чем ланки…. Ну так у вас, людских девиц, к этому делу отношение особое, бывают и недотроги. У нас-то бабы похуже ваших мужиков будут, то есть искать среди слевитов бесполезно… Вот почему мы к людям сунулись.

— Хм… ясно. Ну, с учетом того, во сколько здесь принято обзаводиться мужем, надо искать среди десятилеток, — вздыхаю. — А эти только в ближайшей деревне быть могут.

— А… ты сама, случайно, не она? — поинтересовался Шерм.

— Да откуда я знаю? — пожимаю плечами.

Посмотрев на лица слевитов, понимаю, что ляпнула что-то не то.

— Ну, это такое дело… тут или да, или нет, не знать как-то не положено… — удивленно заметил слевит.

— Я случай особый, — уверяю его.

— Скорее всего ты она и есть, — вдруг заметил Дейк.

— Это еще почему?

— Из-за особенностей твоих возможностей, — уклончиво ответил он, чтобы только я поняла, о чем речь.

— Но разве все они обязательно должны быть девственницами?

— Силы больше, — кивнул рыцарь. — Чистота и непорочность ее притягивают. А судя по тому, кем ты была до известных обстоятельств, то ты с мужиками даже не целовалась, не то что…

— Я поняла! — перебиваю его.

— Вы какие-то странные, — заметил Шерм, удивленно нас разглядывая. — О чем вы говорите?

— О нашем, о девичьем, — вздыхаю. — Ну да ладно, вполне может быть… Считайте, у вас есть девственница. Что дальше?

— Ну… тут уверенность нужна. Девице придется подойти к единорогу, чтобы успокоить его, отвлечь внимание, так сказать. Говорят, что обласканный девицей, он может даже уснуть, положив голову ей на колени. А тут-то мы и покажемся… В общем, если вдруг окажется, что ты не она, это может стоить тебе жизни.

— Чудесно… Ну да ладно, я люблю риск! Когда выдвигаемся?

— Да хоть завтра. Мои ребята всегда готовы. — улыбнулся Шерм.

— Тогда решено!.. О, а вот и мой ужин!

После ужина мы еще долго болтали со слевитами, обсуждали будущую охоту и единорогов. Где-то к полуночи только разошлись, уговорившись с восходом солнца двинуться в путь к роще, где был замечен мифический конь.

Вообще, Шерм с ребятами оказались очень неплохой компанией, даже неразговорчивый Дейк болтал с ними, как со старыми друзьями… Хотя я и сама стала не слишком общительна, после того, как меня чуть на сожгли, с ними я тоже разговорилась запросто.

За время путешествий до меня дошла одна простая истина: для людей здесь я всегда буду чудовищем, как ни помогай им. А вот нелюди — совершенно другое дело.

Слевиты добродушны и дружелюбны, если не угрожать им и не оскорблять. Они очень серьезно относятся к понятиям «друг», «союзник», «партнер», у них с рождения есть правила и принципы, которым они не изменят. В связи с этим слевиты если и сходятся с людьми, то только с теми, кто достоин.

Так что, в общем, неудивительно, что я и Дейк быстро подружились с охотниками — они даже угостили нас своим фирменным пойлом.

В нашей спальне рыцарь совершал свой ежевечерний ритуал под названием «осмотри каждую щель и найди в ней одноглазого ланка». Только закрыв на щеколду дверь и проверив ставни, Дейк позволил себе снять жаркую рыцарскую тунику и все остальное.

Каждый вечер я наблюдаю этот спектакль и все равно хочется хихикать над его сурово обеспокоенной миной в такие моменты.

— Ну что, не нашел Адольфа?

— Следов нет, — кивнул Дейк. — И на твоем месте я волновался бы не меньше, он и за тобой теперь охотится.

— Мы уже полтора месяца ничего о нем не слышали! Он наверняка потерял наш след… если вообще остался жив.

— Я три года ничего о нем не слышал, прежде чем встретиться с ним в его же ловушке, — серьезно сказал рыцарь.

— Тогда у него были причины ждать, а теперь? Если он знает, где мы, почему не нападает?

— Потому что я настороже, а ты способна смести всех его воинов одним взмахом руки. Он ждет, пока мы будем достаточно беззащитны или хотя бы порознь друг от друга.

— Какой коварный план… — хмыкаю. — Ты ведь сказал кому-нибудь, чтобы нам наполнили бадью?

— Да, сказал.

— Тогда я первая, а ты пока пополазай под кроватями и шкафами, поищи там своего змея.

Что самое удивительно, когда я вернулась, он действительно был под кроватью!

— Ну не все же надо понимать буквально, друг мой! — усмехаюсь, вслушиваясь в пыхтение рыцаря.

— У меня медальон закатился, лучше помоги его достать! Ты меньше, пролезешь лучше.

Начиная выползать из под кровати, бравый рыцарь стукнулся о нее головой и поцарапал спину.

— Эх, так и быть, удружу, — вздыхаю, ложась на пол и вглядываясь в непроглядную подкроватную тьму. — Где твой медальон, я его не вижу?

— Э, только огонь не зажигай, подожжешь тут все! — предупредил Дейк, ложась рядом и указывая рукой нужное направление. — Вон там, у стенки он. Ползи, я не дополз.

— А ты больше пей, чтоб задница еще подросла…

Полностью забравшись под кровать, начинаю ощупывать окружающее меня пространство пола на предмет медальона. К своему удивлению, кроме медальона я нашла еще кое-что…

— Дейк, лезь сюда, тут какой-то тайник!

— Мать твою, ничего не трогай, просто достань мне медальон и все! — заволновался он.

— Подожди-ка… не поверишь, кто-то положил сюда книгу!

Выудив из тайника тетрадку или небольшую книгу в кожаном переплете, ползу обратно в комнату.

— Вот твой медальон! — кидаю Дейку безделушку и усаживаюсь на кровать вместе с находкой.

Обложка у нее кожаная, простая, никаких украшений или надписей.

— Откуда здесь это? — осматриваю книгу. — Дейк, иди сюда! Смотри, что там было.

— Открой, посмотрим, о чем она, — решил рыцарь, сев рядом.

На первой странице книги был нарисован черноволосый мужчина с лошадиными чертами лица, внизу было написано «Маггорт Сенгайз. Проклятый Чернокнижник и Элементалист. Дневник», еще ниже мелким почерком было написано «Нашедший и прочитавший дает клятву хранить молчание о находке. На книгу наложено проклятие, которое сохранится даже после моей смерти. Ваша кровь отныне заражена, малейшее слово о моем дневнике чужаку — и вы умрете на месте. С уважением, Маггорт Сенгайз».

— Мне это уже не нравится, выброси ее или сожги! — посоветовал рыцарь.

— Как!? Сжечь такую интересную вещь? Сначала я ее почитаю, а потом уже решу. Вдруг здесь есть какие-нибудь заклинания?

— Бесплатный сыр только в миске у кошки, Бэйр. Что может делать такая книга с таким названием в этой дыре?

— Кто-то спрятал ее от посторонних глаз, чтобы нашел ее лишь тот, кому она предназначена! — торжественно объявляю.

— Бэйр, вряд ли это предназначалось тебе. Положи книгу обратно, чтобы ее потом нашел тот «везунчик».

— Вот именно, она предназначалась не мне, а тебе, Дейк! Твой медальон упал под кровать и упал ровно на крышку тайника!

— Я и говорю тебе, положи мое предназначение обратно, оно меня не интересует! — настаивал рыцарь.

— Нет, я буду ее читать, раз ты не хочешь! — сказав это, залезаю под одеяло и открываю первую страницу.

— Ппффф… Бэйр, нам завтра на охоту, я опять тебя не подниму! Потом почитаешь.

Дейк без всяких церемоний вырвал у меня из рук книгу и швырнул ее подальше от кровати на пол.

— Ты невыносим! — обиженно ворчу на рыцаря, сложив руки на груди. — Хватит вести себя как узурпатор!

— Я отношусь к тебе так, как того требует твое поведение. Все, спи. Я скоро к тебе присоединюсь…

— Бэйр, положи немедленно эту дьявольскую книгу!!! — донесся рев из умывальной.

— Да не трогала я ее!.. Честно… — быстро прячу сокровище в свою сумку.

* * *

Следующий день был спокойным, все шло по плану до самого вечера. Утром мы двинулись в путь, к закату Шерм объявил о привале неподалеку от нужной нам рощи. Группа слевитов отправилась искать сухие ветки, остальные стали готовить лагерь. Среди всеобщей суеты я нашла время и место для того, чтобы начать читать найденный дневник. Дейк был увлечен разговорами с охотниками и, кажется, выпивкой, так что никто не мог мне помешать.

С первой же страницы книга поражала! Она была полностью рукописной, даже узоры по краям страниц были искусно выведены чьим-то пером, а картинки… не знаю, чем в том мире рисуют, но получается великолепно.

Вдоволь насмотревшись на изображение странных каменных врат, обращаю внимание на текст.

«Открывая этот дневник, ты, мой преемник, возлагаешь на себя задачу куда более сложную, чем просто разобрать мой почерк. Не стоит искать здесь смысл между строк, все, что я хочу сказать, написано прямо. Пожалуй, это первое, что мне хочется до тебя донести… А второе, это то, что подглядывать нехорошо. Я бы на твоем месте, первый читатель, проучил бы того, что сзади тебя…»

— Мдааа… я был прав, когда велел тебе сжечь это, — присвистнул над моим ухом Дейк, незаметно подкравшийся сзади.

— Как… как он узнал, что ты будешь стоять здесь, когда я буду это читать!? — поражаюсь. — И зачем было подкрадываться?

— Захотелось, — хмыкнув, рыцарь уселся рядом. — Ты еще не поняла, что это? Это какая-то магическая штука, в которую этот чернокнижник вселил часть своего разума или души! Это практически живой собеседник. Бэйр, эта вещь проклята, сожги ее!

— Вот это да…. я и не думала, что в вашем мире такие есть! Сжечь!? Как можно!? Это настоящее сокровище, я сохраню его!

— Бэйр, это не милая вещичка, это проклятье какого-то безумного мага!.. — зло сказал Дейк, но потом прочитал появившиеся на страницах ехидные комментарии книги по этому поводу. Рыцарь тяжело вздохнул и продолжил спокойно. — Давай так, выброси эту дрянь, а я куплю тебе за это золотые серьги с рубинами?

— Издеваешься надо мной!? — возмущаюсь. — Давай ты выбросишь свой меч, а за это я куплю тебе розовое платье с рюшами!?

— Все бабы, как бабы, а ты чокнутая!

— Я тебе не простая баба, ты вечно это забываешь. А теперь не мешай мне читать, — отвернувшись от рыцаря, открываю книгу на следующей странице, которая оказалась пустой.

Но продолжить исследование заколдованного дневника мне не дали. Вернулась группа слевитов, отправленная за сухими ветками, и подняла жуткий шум, на которой я не могла не обратить внимания.

— Это глупо, мы не должны соваться в лес и рисковать жизнями из-за сухих веток! Там бродит этот единорог, мы от него не отобьемся в случае чего!

— Верно Грем говорит! Пускай девица идет за ветками, она-то точно живой останется!

— Ладно-ладно, хватит галдеть, как стая ворон! — рявкнул Шерм и направился ко мне и рыцарю.

Предчувствую, что мне сейчас скажут и куда пошлют, сразу засовываю дневник в свою сумку, а сумку вешаю на плечо. «Все свое всегда ношу с собой», фразочка, ставшая моим девизом и поводом обзавестись небольшой сумкой со всем необходимым — не той походной махиной с одеждой и вещами. В маленькой сумке я хранила зубную щетку, расческу, мыло, нитки с иголкой, кошелек с карманными деньгами и мешочек с порошком, который моя предшественница велела мне беречь пуще своей жизни.

— Слушай, Бэйр, тут мои ребята говорят… — начал Шерм.

— Я все слышала. Схожу я вам за сухими ветками для костров, мне несложно.

— Может мне с тобой пойти? — предложил Дейкстр. — Одну тебя… даже под кровать отпускать нельзя, как выяснилось.

— Тебя лошадь на рог насадит, идти туда безопасно только для меня, — напоминаю. — Сиди здесь, ничего страшного не случится, если я просто схожу за ветками.

— Пф. Если бы ты еще умела что-то делать «просто»… — проворчал рыцарь. — Ну иди, чего встала? Уже становится прохладно, да и есть хочется.

Кивнув ворчливому опекуну на прощание, почти бегу в лес.

Солнце уже касалось горизонта, стремительно темнело. Птицы постепенно умолкали, их песни сменяли стрекот сверчков и шуршание ночных зверей.

В лесу было уже достаточно темно, приходилось внимательно вглядываться для того, чтобы различить на земле сухие ветки. Недолго думая, я зажгла на руке огонек-факел, который тут же указал мне одну из нужных веток. Подхватив ее, сразу отправляю к остальным в пока еще маленькую охапку.

Постепенно охапка увеличивалась. По мере того, как я углублялась в лес, сухие ветки встречались все чаще и чаще, находить их становилось проще. Сам процесс поисков превратился в какую-то своеобразную игру… или просто у меня опять пробудилось обострившееся в последний месяц чувство азарта.

Перебегая от одной куче веток к другой, я и не заметила, как окончательно стемнело. К тому времени охапку уже едва можно было удержать одной рукой, потому я решила, что можно и возвращаться… Решила, и тут же магический факел осветил для меня идеальную сухую ветку!

— Ну от еще одной я не развалюсь, — бормочу, акробатически наклоняясь за той самой идеально веткой.

И вот, я уже почти до нее дотянулась, как… как вся моя охапка начала разваливаться и ветка за веткой падать на землю.

— Э, куда!? — возмущенно кричу, пытаясь ее удержать. В итоге она, конечно, все равно развалилась, и мне пришлось все собирать.

К собранной вновь охапке решаю сразу добавить виновницу падения.

Но когда я протянула руку к месту, где была ветка, ее там больше не было.

— Что за черт? — хмурюсь, оглядываясь вокруг.

Неожиданно на глаза мне попался крошечный голубоватый огонек, он зажегся на месте, где раньше была ветка, сразу после того, как я отвернулась.

Не поверив своим глаза, тру их одной рукой. Но и после этого огонек никуда не исчез.

— Что бы это могло быть? — задумываюсь, пытаясь потрогать огонек рукой. Но он ускользнул от моих пальцев как пугливый зверек. — И откуда?…

Неожиданно загорелся второй огонек, в пяти метрах от первого. Он запрыгал и… я готова поклясться, что слышала какой-то свист, а то и мелодию, идущую от нового огонька!

А, может, под ним сидит какой-нибудь лесной дух? Интересно его увидеть!

— Распутин, ты там еще живой? — качаю рукой черепок на поясе.

«Да куда я отсюда денуся-то?» раздался ленивый голос духа домового.

— Давно от тебя вестей не было…

«Как это не было вестей!? А кто же, как не я, твоему лохматому рыцарю косички заплетает и волосы путает по ночам? Ты что ли? Хе-хе…»

— Ну… попадало за это почему-то мне, — вздыхаю — Но я не об этом поговорить хочу. Что это за огоньки? Тут твоих товарищей нет? Мелкой нежити, я имею ввиду.

«Мы называемся хобгоблинами, вообще-то. Но тут моих собратьев нет, я бы тебя сразу предупредил. А это… блуждающие огни, они в волшебных лесах светятся, путников с верной дороги сбивают».

— Значит, нельзя за ними идти?

«Не знаю… по-разному бывает. Иногда они сбивают с пути, а иногда приводят тебя к твоей судьбе».

— Вот как… ну, что ж, пока не пойдем, не узнаем! — решаю, направляясь ко второму огоньку.

Как только я к нему приблизилась, он весело подпрыгнул мне навстречу, потом отлетел, тут же зажегся третий огонек и призывно заскакал по траве.

«А как же охотники, ждущие от тебя сухих веток?» ехидно поинтересовался дух.

— Какие охотники!? Такой случай раз в жизни бывает! Пойти за волшебными огоньками в лесу, это ведь так интересно! Вдруг они приведут меня к домику ведьмы или лесной колдуньи? Или к фее?… Но, скорее всего, эти огоньки выведут меня из леса к охотникам.

«Ты сама ведьма, колдунья и почти фея, зачем тебе искать конкурентов?»

— Да я это так, мелкая сошка… А вот встретить настоящую лесную колдунью — это здорово!

«Как бы тебе твое любопытство боком не вышло, ведьма».

— Вряд ли. Ведь огоньки не станут мне вредить? Я хороший человек, никого не обижаю, несу своим друзьям хворост.

Дух домового замолчал, я шла от одного огонька к другому. Меня окружала кромешная тьма, в которой сияли голубые огни. Кроме них я ничего не видела за кругом, который освещал мой факел.

Тишину вокруг прорезал крик совы. На мгновение стало страшновато, я поежилась и посмотрела на небо, в надежде увидеть луну. Но ее загораживали тучи или деревья, и в темноте я ничего не разглядела.

Сова крикнула еще раз, протяжнее и громче, я услышала хлопанье крыльев и шум в ветвях деревьев.

Приостановившись, я вдруг как вышла из какого-то транса. Холод и сырость леса пробрались под куртку ознобом и легкой дрожью. Неожиданно появилось ощущение, что темнота вокруг сгущается и давит на меня. В подтверждение этому ощущению язык моего магического факела задрожал и чуть не погас, круг света начал сужаться.

Не на шутку занервничав, увеличиваю язык рыжего пламени, а вместе с ним и круг света вокруг. Это помогло мало, все равно с каждой секундой становилось все страшнее, я чувствовала себя одной посреди огромного темного моря леса.

Мрак продолжал ломиться сквозь барьеры света, сова вновь закричала, ей ответили где-то вдалеке. Сверху мне на голову упала ветка, заставив вздрогнуть и резко обернуться.

Сзади, конечно, никого не было, только ствол дерева с морщинистой корой, складывающейся в причудливые узоры. С перепуга мне померещилось лицо на дереве, но наваждение быстро исчезло.

— Так, только не поддаваться панике, — решаю вслух, чтобы звуки собственного голоса меня успокоили. — Это всего лишь сова и темный лес… Я могу все здесь выжечь, если мне только захочется. Это лес и глупая птица должны меня бояться, а никак не я их!

Собственные слова придали мне уверенности, взглядом я начала искать голубоватые огоньки вокруг. Но ни одного из них я не увидела.

Обернувшись, обойдя вокруг дерева, я все равно ничего не нашла.

— Вот черт… Распутин, кажется, они завели меня в глушь и бросили.

«Или оставили ждать свою судьбу!» ехидным и торжественным голосом отозвался дух домового. «Чего ты нервничаешь? Тебе же уже нечего бояться!»

— Я инстинктивно нервничаю, это нормально для любого живого существа: бояться, когда ты один в глухом темном лесу ночью, где бродит жуткий зверь.

«Ха-ха, а ты еще громче тогда поори, что все выжечь здесь можешь!»

— Молчи лучше…

Но стоило замолчать Распутину, как с неба раздался жуткий грохот, и сверкнула молния. Молния была настолько яркая, что на мгновение в лесу стало светло, как днем. От неожиданности я прижалась спиной к стволу ближайшего дерева, но потом вспомнила, что это не лучшая идея: стоять у дерева во время грозы.

Грохнуло еще пару раз, и начался ливень. Капли, хотя скорее даже струи воды сквозь листву и хвою доходили до меня. Ливень был таким сильным, что я насквозь вымокла уже через несколько минут… еще через несколько минут я была готова проклясть эти чертовы огни и собственное любопытство! Одно дело — наткнуться на страшного зверя или лесной колдуньи, в благородной битве с которыми и погибнуть не жалко, и вот совсем другое — страдать от какого-то дождя! Обидно и совсем не так интересно…

«Ой, сестрица, молчала бы ты про зверя!» встревожено зашептал дух домового.

— Что такое!? — тихо спрашиваю его, озираясь по сторонам.

«Не двигайся, может, он огня боится и уйдет сам».

В кромешной тьме ничего не было видно, а шум грозы дождя глушил все остальные звуки. Понять, где находится пришелец, было невозможно.

Через несколько минут никто так и не вышел в круг света. Понадеявшись, что неведомый зверь ушел или просто боится огня, увеличиваю пламя на руках, чтобы убиться, что никого нет, или отпугнуть пришельца.

Но вопреки моим ожиданиям в свете огня я увидела огромного монстра, который и не думал отступать!!!

От шока я не успела точно разглядеть, кто это был, а зверь уже двинулся на меня. Через пару секунд мне в грудь уперлось что-то острое (от неожиданности я случайно погасила факел в руках и теперь ничего не видела).

Острым мечом или саблей меня заставили вжаться спиной в ствол дерева.

— Кто здесь? — спрашиваю громко и четко, чтобы неведомый мечник услышал, разобрал и ответил.

Но ответом мне было молчание, сквозь гром и шум дождя я различила, как пришелец тяжело переступил с ноги на ногу. Звук получился такой, как будто у него сапоги с десятикилограммовыми кусками металла вместо подошвы.

— Кто здесь, прошу ответить, иначе я за себя не отвечаю! — предупреждаю. — Я ведьма и за себя постоять могу!

— Без резких движений.

Голос был мужской, низкий, с приятной хрипотцой.

— Отойди от дерева, — меч немного отодвинулся от моей груди. Когда я сделала пару шагов в сторону, он уперся мне в спину. — Достаточно. А теперь стой смирно и не дергайся.

— И что же ты будешь делать, таинственный незнакомец?

— Без вопросов, просто делай, что я говорю.

Вновь раздались тяжелые шаги… на этот раз я поняла, что с говорившим еще как минимум двое.

— Не сопротивляйся, я посажу тебя на свою лошадь и отвезу тебя туда, где тепло и сухо, — пообещал мужчина.

— Если там еще и еда есть, то я сдаюсь в плен добровольно! — улыбаюсь, слушая приближающиеся шаги копыт по мокрой лесной земле.

Неожиданно меня подхватили за талию и усадили на мокрую лошадиную спину. Успев коснуться рук мужчины, я почувствовала что-то похожее на шерсть… Длинную и жесткую звериную шерсть… Эх, а где наша не пропадала, с другой стороны? Хватит удивляться.

Протянув руки пытаюсь ухватиться за шею лошади… но почему-то нащупываю лишь голый мужской торс ее всадника, который непонятно каким образом уже успел сюда забраться!

— Простите, я ничего не вижу… — виновато бормочу.

— Ха-ха-ха!! — раздался хриплый и скрежещущий смех, который явно принадлежал уже второму мужчине.

Конь подо мной переступил с копыта на копыто и немного прошел вперед, от этого я чуть не соскользнула с его спины.

— Осторожнее, — усмехнулся первый говоривший и придержал меня рукой.

Хм. Видимо тот, что сажал мне на лошадь, и тот, что на ней, это два разных мужчины.

— Вы пойдете пешком? — интересуюсь у того, кто помог мне удержаться.

— Хм. Особенности моего телосложения не позволяют мне сесть на лошадь.

Неожиданно со стороны второго мужчины, который на лошади вместе со мной, послышались странные гортанные звуки.

— Мой друг говорит, что вы можете не стесняться и обнять его, чтобы не сваливаться.

— Л-ладно…

Немного подумав, послушно обнимаю торс мужчины впереди, пододвигаясь к нему вплотную.

Прилично, неприлично, мне все равно. Я успела порядком вымокнуть и озябнуть в этом лесу, а от этого некто идет такой жар, как будто у него лихорадка.

— Держитесь крепче и постарайтесь не упасть, — предупредил первый, голос его странно сорвался на последнем слове.

Как только я крепче обхватила мужчину спереди, лошадь понеслась с неимоверной скоростью сквозь лес. Резкие повороты и жуткие прыжки из стороны в сторону по корням деревьев давались ей с такой ловкостью и силой, что я невольно удивилась тому, насколько не по-лошадиному сильно и гибко это животное… И как невероятно тонко ее чувствует всадник! Он предугадывает каждое ее движение, идеально ее ведет по такой сложной местности. Создавалось такое ощущение, будто они едино целое.

Но долго восхищаться мастерством наездника я не смогла, постепенно лошадь увеличивала скорость, и мне стало не до того! Главной задачей теперь было не слететь или не удариться головой о дерево на особо резком повороте.

Не могу сказать точно, сколько мы мчались по лесу сквозь жесткие ветки и струи дождя. Мне это время показалось бесконечно долгим.

В полной темноте я ощущала только телодвижения лошади и всадника, больно бьющие по плечам и спине ветки, слышала только гром и грозу, топот тяжелых копыт. Все звуки и движения рано или поздно повторялись, ничего нового, увлекающего мое внимание, не появлялось. Незаметно для себя я начала засыпать, не ослабляя при этом хватки.

Меня вывела из дремоты резкая остановка. Лошадь неожиданно затормозила, да так, что я по инерции еще крепче налегла на всадника и должна была бы его вовсе скинуть с лошадиной спины… но он каким-то образом удержался сам и удержал меня.

— С-спасибо… — после бешеной скачки, к которой я успела привыкнуть, голова шла кругом, а тело задрожало от ушедшего напряжения.

— Слезай с правого бока, я помогу тебе, — раздался рядом знакомый голос.

Я по-прежнему ничего не видела, но выбора у меня не было. Затекшее и потому неуклюжее тело скорее свалилось в руки несчастного мужика, чем изящно соскользнуло.

— П-прошу п-прощения… я с-собой не владею… — оправдываюсь, стуча зубами от холода и хватаясь за спину лошади руками, чтобы не грохнуться на землю: ноги после долгой непривычной скачки на лошади с такой широкой спиной разъезжались в стороны.

— Ты совсем замерзла, — понял первый мужчина. Его друг-наездник как-то это прокомментировал на своем резком отрывистом языке. — Мой друг говорит, что ты насобирала много сухих веток, но они все промокли.

— Я могу их высуш-шить.

— Да? Это было бы неплохо. Пойдем, я отведу тебя в наше пристанище.

Взяв мою руку, мужчина куда-то меня повел. Вскоре на голову и за куртку перестала ручьями литься вода, а под ногами появилось нечто твердое и вроде бы сухое, похожее на каменный пол пещеры.

— А можно зажечь свет?

— Зачем это еще? — недовольно спросил ведущий. Походка у него была странная, подпрыгивающая… Видимо, он не мог сесть на лошадь из-за проблемы с ногами. Стоп, а как он вообще на такой скорости нас догнал? Ничего не понимаю!

— Я ничего не вижу, вокруг темно.

— Тебе и не надо нас видеть.

— А как же иначе? С восходом солнца вы завяжете мне глаза и бросите где-нибудь подальше от себя, чтобы я вас не увидела?

— … Нет. Но… ты можешь испугаться.

— Меня невозможно испугать группе лесников… Тем более таких заботливых и обходительных лесников.

— Тогда это дело твое, ведьма. Садись здесь… вот сюда, тут шкуры.

По пещере эхом прошел стук тяжелых копыт, а затем что-то как будто бухнулось на каменный пол. Видимо, лошадь легла в пещере… и не одна лошадь, а три как минимум.

Передо мной упала охапка мокрых веток.

Решив не тянуть время, зажигаю на каждой руке по целому костру. Одному приказываю повиснуть под самым потолком, а другой отпускаю в центр кучи веток, чтобы он их высушил.

Потомив себя еще секундой ожидания, жадно впиваюсь взглядом в пещеру и группу лесников.

— Ааа-аа-ааа… аааа…. уау!!! — только и смогла сказать.

Мда, такого не ожидала даже я!

— Не бойся, мы не причиним тебе вреда, — заверил меня первый мужчина… точнее… нет, это существо явно мужского пола, но явно нелюдь и явно женского пола таких существ не бывает… теоретически это должен быть гермофродит… что за чушь лезет ко мне в голову!? Это все шок!..

— Шавы жатьбу детнавер някастав людеся токзай цев-я!! — засмеялся тот, который меня вез.

Итак, стоило Дейку отстать от меня на полчаса, как я нашла себе компанию из… шести мужчин. Ладно, Бэйр, они разумные и добрые, а то, КТО они и КАК они выглядят, не играет ни малейшего значения!..

Хм… и почему мне кажется, что самому Адольфу я удивилась бы меньше?…

— Меня зовут Бэйр… — выдыхаю, придя в себя после кратковременного замешательства.

Что ж, сильная лошадка и умелый всадник действительно оказались единым целым… кентавром. А мой дорогой сопровождающий действительно имеет проблемы с ногами: у него вместо них бараньи копыта.

Но в целом окружающие меня кентавры во главе с сатиром очень милые нелюди!.. Особенно вон тот огромный черный верзила в углу, что так многообещающе скалится.

— Ты все-таки не бросилась бежать в панике… это радует, Меня зовут Фавнгриф — почесал рогатую головку с русыми кудряшками сатир. Отметив это, он поскакал к мешкам у самой дальней стены пещеры. — Что же ты делала одна ночью в темном лесу? Такие… нежные особы обычно подобных мест избегают.

— Вообще-то я собирала ветки для костра своим спутникам, а потом пошла за блуждающими огнями. Они меня увели глубже в лес, а потом их спугнула сова. Они исчезли, оставив меня на том месте, где мы с вами встретились, — честно все рассказываю. — Эм, вам чем-нибудь помочь, Фавнгриф?

— А? Да нет, не стоит. Не люблю, когда мне помогают… это сильно мешает, как правило! Хе-хе…

Достав из мешков все необходимые ингредиенты для ужина и сложив их в большой котел, козлик потащил все к костру. Но, видимо, ноша была для него слишком тяжелой или ему просто было неудобно ее тащить.

Я уже встала и пошла помогать сатиру вопреки его возражениям, когда это решился сделать один из кентавров. Огромный полуконь в одну секунду оказался рядом с Фавнгрифом, его сильные руки подхватили и котел, и самого козлика. Козлик, к слову, был достаточно небольшим и походил скорее на юношу, чем на матерого мужика, как я о нем подумала, ощупав около часа назад его сильные волосатые руки.

— Эээ… спасибо, Карвиэр, но меня можно и отпустить! Я, в отличии от котла, ходить умею! — завозмущался Фавнгриф. От этого он стал еще более милым на вид! Чисто юношеское лицо с мягкими изящными чертами, забавная бородка, которая слегка кудрявится, широкий красный шарф, несколько раз обернутый вокруг шеи, все это делало его немного нелепым и потому по-своему очаровательным. Невозможно было не залюбоваться этим мифическим чудом.

Кентавр по имени Карвиэр невозмутимо исполнил просьбу Фавнгрифа, и козлик упал на пол. Что-то бормоча, полуконь отнес котелок к костру, а затем вернулся на свое место.

— Вообще они говорить умеют по-вашему, — объяснил мне Фавнгриф. — Но у них ужасный акцент! Я, и то их с трудом понимаю. А еще у них просто отвратительный характер, причем у всех!

— Ясно… А как зовут остальных? Мне они так и не представились.

— Оу, это Руссо, он тебя вез, — козлик указал на самого большого из всех кентавров. Он больше всего напоминал какого-нибудь древнерусского витязя: русый, сероглазый и суровый на вид. — Это Пахенез, он наш талант! — торжественно указал на изящного белого жеребчика, чья шкура вся была расписана разноцветной краской в непонятные абстрактные узоры. Его человеческая часть напоминала Сальвадора Дали… никто так и не понял, почему я пялилась на этого Пахенеза, как на бога, явившегося на землю. Все по этому поводу тактично молчали. — Этого вот гнедого жеребца с лысиной мы зовем Гассан, — этот напоминал какого-нибудь разбойника из стран Азии, узкие глаза, плоский нос, чуб и длинные тонкие черные усы, это есть. Нехватает только изогнутой сабли и жилетки на голую грудь. — А того робкого жеребенка мы называем Кер, — последний явно был сыном Руссо, потому что голубоватые глазки, русые кудряшки и цвет шерсти не могут быть простым совпадением.

Карвиэр, к слову, был достаточно крупным жеребцом с черной шерстью и волнистым хвостом. Иссиня-черная грива спутанных волос была ниже плеч. Орлиный нос, волевой подбородок и блестящие уверенностью темные глаза выдавали в нем лидера… или того, кто постоянно грызется с лидером.

— Приятно познакомиться. — киваю всем присутствующим. — Знаете, я благодарна вам за то, что вы привезли меня в это уютное сухое место, но, можно узнать, зачем? Неужели просто так, из доброты душевной? Нет, не примите за грубость мою подозрительность, я просто уже натыкалась на особо гостеприимных бандитов…

— Пожалуэ тисло ватоль козанаг лостьпри нятьиможно! — нахмурился Руссо. — Лишниевоп росынеобыч ныдлятак оймоло дойде вицы.

— Руссо хочет сказать, что обвинить нас в корыстных или недобрых намерениях, будучи гостьей у нашего костра, это действительно наглость, — перевел Фавнгриф, нахмурившись.

— В таком случае позвольте мне еще одну наглость: что здесь делаете вы сами? Как вы сюда попали и зачем? Почему вас не убил единорог, охраняющий эти леса? Вы за ним охотитесь… или наоборот, охраняете?

— Слишком много вопросов, — пресек мои попытки разузнать, что к чему, сатир.

— Хоть вы и обращаетесь со мной хорошо, подозрения лишними не бывают. Я имею право знать, чтобы не бояться… а вы имеет право ничего мне и не говорить, к слову. — улыбаюсь. — Но обе стороны лишь выиграют от обмена информацией, разве не так?

— Хах! Дивиц-ца-то хит-розад-даяааа! — нехорошо оскалился в улыбке Гассан.

— Она ведьма, — понял и тяжко вздохнул по этому поводу Фавнгриф. — Так только они себя ведут. Эх, Анну никогда не слышит молитвы дословно, ей их передает какой-то оглохший на оба уха серафим!.. Просили: «пошлите нам надежную помощь в наших благих делах!», а она посылает нам презренную ведьму! О Духи Святой Земли, какому-такому демону мы поклоняемся!?

— Опять!? Только я ушла от одного, который вечно недоволен моим названием, так теперь вы! — обижаюсь. — Сами меня сюда привезли, почти похитили, я вас об этой помощи не просила! Если вы мне не доверяете, и я вам так не нравлюсь: везите обратно!

— Погодите ссориться! — рявкнул Руссо, вставая с пола и подходя к нам с козликом. От серьезности у него даже акцент пропал. — Фавнгриф, возможно, девица нам и вправду поможет. Ну и что, что она ведьма? Ведь она наверняка сможет уговорить охотников или хотя бы просто быть посредником.

— Наивный Руссо, — улыбнулся ему, как недалекому идиоту, Фавнгриф. — ведьмы ничем по сути своей не лучше оборотней-людоедов! Только те делают все по инстинктам и непреодолимой жажде, а эти делают все осознанно!..

— Я попросила бы без оскорблений!

— … Она скорее обманет нас, прикинется сочувствующей и пообещает помощь, а потом выведает у нас путь к единорогу и убьет его ради волшебного рога, компонента для своих гадких зелий, которые будут так же предназначены для убийств или еще какой-нибудь мерзости! Лучше от нее сразу избавиться!

— Может, сначала вы введете меня в курс дела и послушаете мое мнение по этому поводу, а уже потом начнете обвинять в том, чего я еще не сделала и неизвестно, сделаю ли когда-нибудь!? — встаю со своего места и возмущенно упираю кулаки в бедра. — Вы меня завели в глухую чащу своими огнями, увезли в неизвестном направлении в какую-то пещеру, захватили с целью сделать меня заложницей! И я после всего этого ведьма, ничем не отличающаяся от оборотня-людоеда!? Я вам ничего плохого не сделала, а вы уже хотите меня убить просто за то, кто я!? Где тут, черт возьми, логика!?

— Я просто знаю вашу породу! Вы все — одна ничтожная, прожженная грехами, темная душонка! Тебе нельзя доверять, а если и можно, то я не знаю причин, по которым должен это делать! — набычился Фавнгриф. Глаза сатира заблестели злобой, он выхватил откуда-то посох и принял боевую стойку.

— Не знаешь? — выгибаю бровь. — Что ж, тогда поговорим на другом языке. Как ты думаешь, козлик, почему я вас всех до сих пор не поджарила и не спалила лес, как только меня покинули блуждающие огни?

— Нас больше, мы убьем тебя в случае нападения. Тронешь лес, и тебя пронзит рогом его страж. Ты не нападаешь из страха, а сейчас щеришься, как загнанная в угол волчица!

— Нет, — просто отвечаю.

Посмотрев на кентавров, решаю устроить небольшое световое шоу.

— Моя стихия — огонь, — говорю тихо и медленно. По одному взмаху моей руки костер вспыхнул ярче, пламя поднялось почти до самого потолка и слилось с огненным шаром, висящим под ним. Фавнгриф в испуге отскочил от столба огня, кентавры вскочили со своих мест и двинулись на меня… Добраться не успели, все застыли в причудливых позах, боясь пошевелиться. — Он как ласковый зверь, приручи его — и он весь мир положит к твоим ногам. Укажи пальцем на своего врага и от него не останется даже пепла, — мысленно обвожу невидимой нитью каждого кентавра и сатира, это заняло пару секунд, они ничего не почувствовали при этом. Но уже в следующее мгновение невидимые нити загораются, и все присутствющие в пещере застыли, опутанные застывшей сетью. Одно движение — ожог, попытка сделать шаг — срезанная струей пламени конечность. — Огонь это искусство. Скульптура, например. — любуюсь позами кентавров. — Живопись. — струями огня выжигаю на стенах пару цветочков для наглядности. — Музыка. — летучую мышь, спящую в темном углу пещеры, обвил язык пламени. Животное заверещало. Огонь касался разных мест ее тела, тогда она кричала на разных нотах. — Но более всего это искусство смерти, — путы сжались и мышь упала на пол дымящимся угольком. — Медленной и мучительной, быстрой и безболезненной, зрелищной, но на самом деле не очень… разной.

После этой долго отрабатываемой пафосной фразы нимательно наблюдаю за переменами в лицах кентавров и Фавнгрифа. Отмечаю, что теперь они смотрят на меня, как на маньяка-убийцу со стажем. А оно мне и надо. Хотели злую безумную ведьму, которая не лучше людоеда-оборотня, — получите! Пусть они посмотрят, что я могу с ними сделать, а потом решат, стоит им меня дальше доводить или нет.

Помолчав пару минут, продолжаю.

— Вы сейчас в моей власти, я могу вас всех убить, спокойно выспаться в вашей пещере, а утром уйти за единорогом. Как вы уже поняли, совесть моя нисколько от этого не расстроится, — пожимаю плечами. — Но я не делаю этого, — мгновенно снимаю путы со всех кентавров, шагаю в столб огня, чтобы они не бросились на меня раньше времени. — Если я вам не угрожаю, не причиняю боли, не сопротивляюсь, это не значит, что я не могу. Мне просто незачем это делать.

— Я был прав, говоря, что с ведьмами нельзя связываться… — решил Фавнгриф. Сквозь огонь я увидела, как он рассматривает прожженные в своем шарфу дырки. — Ну, мы поняли, что ты не просто девка с сеновала, оскорблений не потерпишь и на свои вопросы ждешь полноценных ответов, и что дальше? Вечно будешь стоять в этом костре?

— Пока не договоримся… и пока ты мне не расскажешь, в чем у вас дело, — зевнув, ухожу с костра, перемещая с собой и спасительную стену огня. Перебравшись на свободное от шкур место, усаживаюсь на подогретый огнем пол, скрестив ноги. — Итак, можешь продолжать заниматься ужином, а я с удовольствием послушаю ваши ответы на мои вопросы.

— Ты злая и жестокая ведьма. Твои методы еще хуже, чем методы твоих сестер. Другие не оставляют выбора, действуя напрямик: говори или тебя ждет мучительная смерть. А ты предоставляешь выбор, продемонстрировав перед этим силы. Ты не угрожаешь, мы сами все рассказываем, сами выдаем тайны, понимая, что в обратном случае ты можешь убить… а можешь и не убить, тогда мы зря все выложили. Не понимаем, надеемся, но для подстраховки откупаемся от тебя, словно трусливые мыши. Ты вроде ничего плохого не делаешь, но унижаешь и подавляешь как специально.

— Слушай, Фавнгриф, — вздыхаю, — На самом деле я не люблю пафоса, просто очень давно хотелось повыпендриваться… простите меня за это, я просто испугалась. И единственное, что привело меня в лес и из-за чего я здесь, это любопытство. Я никогда не видела единорогов, потому решила попытать счастье в охоте на него, просто чтобы увидеть, не из-за рога и прочего. Сатиров с кентаврами я тоже никогда не видела, потому каждая минута с вами для меня нечто вроде чудесного сна. Я не собираюсь вам вредить, мне незачем вас обманывать. Мне просто интересно.

— Ты пришла с охотниками, которые хотят убить единорога, а мы хотим защитить его, — начал Руссо, нахмурившись.

— Но я слышала, ваш единорог опасен, — замечаю. — Он нападает на людей и убивает охотников, из-за него люди в округе начнут голодать из-за невозможности добывать пищу в лесу. Есть ли смысл его защищать, если его дальнейшее существование повлечет за собой голод и, возможно, многие смерти?

— Он — душа леса, — объяснил Фавнгриф, помешав варево в котелке. — И он последний единорог Северных лесов Рашемии. Больше их нигде не осталось, даже в великом Татяхе.

— А что же будет, если его все-таки убьют?

— Случится что-то ужасное, лес погибнет, а единороги будут существовать лишь в легендах и закрытом лесу леннайев… или не случится ничего. Я не знаю, — вздохнул сатир. — Но все равно это не тот случай, когда нужно слепо проливать кровь.

— То есть, ты хочешь сказать, что единорога надо оставить в живых, чтобы он дальше убивал? — удивляюсь. — Если вы даже точно не знаете, будет ли беда от того, что мы прикончим монстра, то почему защищаете его?

— Все не так просто, — вставил Руссо. — Он не всегда был убийцей.

— Да, — подтвердил Фавнгриф. — Сначала он просто защищался от браконьеров, пытавшихся его убить, потом начал прогонять их, а… а потом вошел во вкус и начал убивать. Сначала только охотников и браконьеров, а потом и безобидных грибников.

Ненадолго Фавнгриф остановился. Похлебка, или что он там еще делал, была готова, и он принялся разливать аппетитно пахнущее варево в деревянные миски. Досталось всем и даже мне, так что дальше слушала в куда более умиротворенном расположении духа… Мда, задобрить меня едой было весьма кстати, учитывая дальнейшую тему беседы.

— Я считаю, его можно как-то остановить, только нам нужно на это немного времени, — вновь заговорил Фавнгриф, расположившись на одной из шкур. Я попыталась рассмотреть, как он сидит с такими ногами, но все скрыл кусок ткани на его поясе, толи килт, толи передник. — Ты должна отговорить охотников нападать на единорога, пусть они лучше охраняют лес от посетителей, пока я буду пытаться успокоить его.

— Ну допустим, я с ними договорюсь и все устрою, и что же ты тогда предпримешь? Сваришь ему успокоительное из валерианы?

— Нет… я не знаю, что я сделаю, надо что-нибудь придумать, — ответил сатир. — Но ведь все равно нельзя убивать последнего единорога, не попытавшись спасти!

— Хм… звучит благородно и даже самоотверженно, — решаю. — Но зачем тебе это, можно узнать? Зачем вам всем так печься об этом единороге? Вы не похожи на хранителей этого леса, у вас был бы дом поуютнее холодной пещеры. Вы так же не похожи на охранников этого животного, тогда бы вы наверняка знали, чем обернется его смерть. Так зачем?

— А вот это уже не твое дело, ведьма, — нахмурился Фавнгриф. — Все, что тебе нужно знать, мы сказали.

— Ладно, как хочешь, — пожимаю плечами. — Но пока вы меня не убедили. Охотникам нужна голова или шкура единорога, чтобы попасть в легенды своего клана, стать героями, избавить местное население от опасного зверя-убийцы. А вы говорите только «ну наверное не стоит убивать последнего единорога, будь он хоть двести раз бешеный». Все же их аргументы кажутся мне куда более убедительными.

— Ты ничего не понимаешь… — вздохнул Фавнгриф. — Попытайся поверить мне на слово, ведьма. Все это куда важнее, чем ты можешь себе представить. Нельзя убивать единорога, нужно найти способ вылечить его. Если мы этого не сделаем… умрет гораздо больше невинных людей, чем если бы мы просто оставили его в живых.

— Будете темнить — я и пальцем не пошевелю, чтобы спасти животное. Я не могу помогать вам, не зная, что я вообще делаю!

— Просто доверься моим словам и все! — крикнул Фавнгриф, разозлившись. — Мы не можем тебе ничего рассказать, потому что это не касается людей и нелюдей! Это касается только таких, как мы!

— Значит и разбирайтесь сами, раз это меня не касается, — решаю.

— Но ты не можешь стоять в стороне!

— Правильно, я просто избавлю рощу от безумного животного. Все, спасибо за ужин и беседу, все было чудесно, всем спокойной ночи, я спать!

Протараторив последнее, убираю стену огня вокруг себя и иду к выходу из пещеры.

— Ты что, собралась ночевать на улице?

— А вы потерпите в своей пещере ведьму? — удивленно оборачиваюсь.

— Если ты обещаешь не вредить нам, то да, потерпим, — нехотя вздохнул Фавнгриф.

— Ну и чудненько, обещаю ничем вам не вредить… осознанно.

— Что значит «осознано»?

— Я иногда несу всякую чушь во сне, так что не обращайте внимания, если начну ругаться или еще что-нибудь… Все еще хотите, чтобы я ночевала здесь?

— Ночуй, — кивнул сатир. — Нам тоже уже пора спать.

Уже через пять минут все кентавры устроились в одном углу пещеры рядом друг с другом. Кер трогательно прижался к отцу, Пахенез засыпал в каком-то кентаврском аналоге позы лотоса, Гассан и Карвиэр прижались друг к другу человеческими спинами, Фавнгриф, укутавшись своим огромным красным шарфом, засыпал под боком у Руссо, перепихиваясь время от времени с его сыном.

Я устроилась прямо у входа, у одной из стен, где была постелена шкурка какого-то зверя. Она была достаточно мягкой и теплой, чтобы я не замерзла в одиночку.

Устроившись на своем месте, я долго наблюдала за странной компанией в другом углу пещеры.

Все-таки интересно, зачем они пришли в лес единорога? Зачем им его так охранять? Чую, эти мифы с копытами скрывают что-то очень важное… и почему-то мне кажется, что меня это все-таки касается.

«Мне тоже кажется, что все здесь вовсе не так чисто…» вдруг прошептал дух домового. Череп у меня на поясе нагрелся, в темноте можно было различить слабое свечение вокруг него.

«Ты заметил что-то странное?» спрашиваю у него мысленно.

«Этот Фавнгриф… ты заметила, с каким бешенством он на тебя смотрел, когда выхватил посох? Он прямо рыл копытам землю и готов был броситься! Как только пена у рта не появилась? А через несколько минут он уже спокойно с тобой разговаривал».

«Возможно, он просто отходчивый и легковозбудимый».

«Это тебе не люди, это сатир и кентавры, божьи дети! У них не может быть перепадов в настроении из-за плохого пищеварения».

«Тебе-то откуда знать?»

«Слушай, ведьма, ты знаешь, сколько мне уже? Триста шестьдесят пять лет, я жил и учился на изнанке мира, среди таких же хобгоблинов, и там я имел дело не только с будущими хранителями домов, к слову. После я пятьсот двадцать семь лет служил домовым у людей. У разных людей, в разных деревнях и даже городах! Я был во всех странах и даже в Воюющих Королевствах, я служил у магов и поварих, сапожников и актрис, людей и нелюдей! Неужели ты думаешь, что я просто так получил имя и даже фамилию? Только самые древние и умные домовые получают имя, и то только за особые заслуги! Так откуда я могу что-либо знать, ведьма!? Из личного опыта, конечно!»

«Ну ты крут…» мысленно хмыкаю. «Так что ты хочешь сказать о Фавнгрифе?»

«С ним что-то не так».

«О, это многое объясняет… А поточнее можно, умник?»

«Я не знаю, что с ним. Но что-то не так. Может, он дефектный, как ты говоришь, или больной… хотя существа, с такой примесью божьей крови не болеют…»

«Слушай, а кто эти божьи дети? Столько о них слышу и ничего не знаю».

«Тебе все о них рассказать? Их очень много».

«Да, хотелось бы знать все».

«Ну, хорошо. Первые божьи сыновья это леннайи. От них и теневых ведьм пошли все остальные расы в итоге».

«Кто такие теневые ведьмы? Если рассказываешь все с самого начала, то объясняй, пожалуйста».

«Ладно. Самой первой расой на Скахане были повелители тени. О них практически ничего не известно, только то, что они вымерли несколько десятков тысячелетий назад. Но ходят слухи, что буквально двадцать лет назад раса возродилась и живет в небольшом городе на Охмараге. Как они туда попали, это загадка даже для домового с такими связями, как у меня. Но я отвлекся. Итак, у этих повелителей тени был жуткий кастовый строй, на самом низу в нем были теневые ведьмы. Их все считали самыми слабыми и потому постоянно гнобили, ну им это, в конце концов, надоело, и они ушли жить в леса, сбились там в практически в отдельный народ. Ведьмаков никогда не рождалось, потому в этих лесах ведьмам потребовались мужчины, чтобы не вымереть. Ну они и попросили одного из своих богов, которых они-то впервые и создали, даровать им сыновей. Так появились первые леннайи, дети ведьм и богов. Богам, к слову, создавать расы понравилось, они решили повторить эксперимент и сделали из камней и глины слевитов… ну и началось. Слевиты и леннайи ополчились на повелителей и начали их изводить, как мышей в хлеву. До некоторых пор считалось, что повелители тени полностью вымерли до Эры Альвиарна, эры леннайев и слевитов. Ну так я опять отвлекся. После слевитов долго не было божьих детей. Но вот появились люди, дети леннайев и соларов…. А у всех них от рождения дефект: шило в заднице. И понеслось! Все началось с того, что одно людское племя начало поклоняться богу-ящерице. «Даруй нам силу рептилий, о великий бог!», молились на ночь мужчины и женщины, а потом долго радовались, когда обрастали чешуей и рожали таких же чешуйчатых. Подобных придурков, поклоняющимся богу-ящерице, было очень много, потому ланки и распространились повсеместно. Посмотрев на бога-ящерецу, другие боги тоже попытались кого-нибудь создать, чтобы не казаться хуже. Но это удалось только одному, который в итоге создал оборотней. Правда, большинство его детей слишком тесно сдружились с людьми и стали практически их подрасой. Но не все. Есть и поныне оборотни, которые человеку предпочитают животное. Они не умеют мыслить и говорить по-вашему, они просто невероятно умные и сообразительные звери, которые по желанию могут превращаться в людей. Это хранители лесов и рощ. Их, как правило, ошибочно считают нежитью, духами. А ведь эти «духи» вовсе не против того, чтобы соблазнить разок-другой человека или леннайя. От этих союзов пошли нимфы и дриады. Нимфы — плод союза с человеком, дриады — с леннайем. Эти духи природы получились не такие живые, как люди и оборотни-хранители. Девицы куда больше напоминают высшую нежить, духов. Дриады, прекрасные девушки, способные превращаться в разных животных и несущие в себе божественные силы, могли рожать как зверей, так и людей. Или совмещать в себе качества и тех, и других. То есть сатиры и кентавры — дети дриад и животных».

«Какой ужас!» поражаюсь. «В этом мире что, сплошные извращенцы!? Солары, люди, ланки, оборотни, нежить-духи, эти сатиры с кентаврами… все они плоды таких жутких союзов!? В моем мире все было куда проще!»

«Я сам в ужасе от того, где живу» согласился домовой «Дриады это те еще распутницы. Нимфы поскромнее будут, но у них и вкусы другие. Они к деревьям больше».

«Лешие?…»

«Они — уникальные нимфы мужского пола».

«Фууух… ладно, не будем слишком углубляться в эту тему. Значит, есть божьи дети, есть духи, есть хобгоблины и…»

«… и чудовища. Это известная тебе хаарь, тот же единорог, пегасы. Есть домашние чудовища, самые известные: хаф и норуш».

«Это еще кто такие?»

«Хаф это шестилапая ездовая собака размером с корову. Их выводят в Тангейе. А норуш — это домашний грифон размером с кошку. Они считаются самыми престижными питомцами у знатных во всем мире, хотя в Воюющих Королевствах они живут вместо кошек и собак у крестьян».

«Так, все, хватит! У меня уже голова пухнет от названий!»

«Я не просто так это тебе рассказываю. Ты должна понимать, в каких существах сколько божьей крови, кто дух, а кто живой, кто чудовище, а кто дитя богов. Это очень тебе пригодится».

«Мне очень сложно все сразу понять, столько информации…»

«Просто потом мне будет лень тебе все это рассказывать. А я чувствую, что тебе нужно это знать».

«Эх, может быть, это и вправду важно, но я слишком устала для того, чтобы в этом разбираться. Так что спокойной ночи, Распутин. Завтра вернемся к этому разговору».

«Рыцаря рядом нет, вряд ли ночь будет для тебя спокойной, хе-хе…»

— Сволочь, — тихо бормочу, стукнув череп на поясе.

Зачем надо было напоминать мне об этом? Теперь я точно не смогу уснуть!..

Но сразу после этих мыслей накатила жуткая сонливость. Я почти тут же отключилась.

 

8. Рог единорога

Передо мной лежал кусок белой ткани. Было похоже на бархат.

Вдруг сверху упала алая капля, ткань впитала ее. Маленькое пятно начало расти, подобно муравьям, от него стали разбегаться в разные стороны красные крупицы, оставляя за собой такие же красные дорожки. Вскоре ткань полностью заполнили странные узоры, алая жидкость текла по ним, как вода по каналам.

— Время уходит. Его совсем не осталось. Торопись, — прозвучал голос из ниоткуда.

Сверху на ткань упала темно-бордовая капля. От нее тоже стали разбегаться в разные стороны ручейки, образуя свой узор. Теперь белых участков на ткани почти не осталось.

— Ты не успеваешь.

Ткань начала морщиться и сминаться в некоторых местах, вместе с тем растягиваться. Вскоре начало казаться, что ей накрыли какое-то огромное существо, как накрывают белыми простынями трупов.

— Слишком поздно, — после этих слов ткань со странными узорами начала расползаться, как будто ее кинули в костер. — Цветы увянут… — сквозь дыры я начала видеть тело существа, которое накрыли. — Их семена разнесет ветер, и беды взрастут на почве грехов и страданий.

Передо мной лежал мертвый единорог. Его брюхо разодрал какой-то зверь, сквозь окровавленные ребра, с которых висели лоскуты белой шкуры, я видела растерзанные органы… мне стало плохо.

— Грянет гром, смерть соберет свой урожай.

Мертвый единорог прохрипел что-то. Дернув головой, он попытался встать, при этом что-то вывалилось из его брюха.

Очень медленно он поднялся и, чуть не заваливаясь на бок, побрел ко мне. Из мутных, подернутых белой пленкой глаз струились кровавые слезы, окрашивая белую морду черно-бордовыми узорами.

Внутри меня появилась какая-то отвратительная дрожь, она начала медленно расползаться по телу. Состояние, как будто я в больном бреду, вернулось, вместе с ним стала нарастать бешеная злоба и желание растерзать все вокруг.

— Смерть — единственное лекарство, — прохрипел единорог и наклонил голову. Обломанный, но все равно длинный крученый рог был нацелен на меня.

Посмотрев на свои руки, с ужасом вижу, что вся моя левая рука по плечо в крови. Кожи не видно, только кровь, которая ручьями стекает с руки на землю. Под заточенными ногтями остались куски шкуры и мяса… Это я убила единорога. Наверное, он хочет мести.

— Избавление от страданий, — вновь заговорило мертвое животное. В его голосе звенела мольба и безумие одновременно. Мутные глаза задвигались, как ища что-то взглядом. — Дай мне избавление.

— Уходи. Не трогай меня. Ты мертв! — говорю единорогу, отходя подальше от него.

— Избавление. Лекарство. — покачал он головой и пошел ко мне быстрее. — Дай мне лекарство! — умолял он, настигая меня.

При беге из его брюха продолжали вываливаться органы и литься кровь, забрызгивая землю и бабки на копытах.

— Упокоение! Дай мне упокоение! — почти ревел единорог, прижимая меня к какой-то стене. Его рог упирался мне в грудь, как меч.

— Оставь меня, у меня нет лекарства!

— Смерть — единственное лекарство! — прежним, одновременно умоляющим и сумасшедшим голосом, сказал он.

Резко я почувствовала, как рог у моей груди двинулся, шея единорога напряглась и…

* * *

— Ааа!!!

… И я проснулась от собственного крика.

Осмотревшись вокруг, с удивлением понимаю, что это был всего лишь сон… То есть я все еще жива, а бешеный единорог в полном здравии. Встрече с ним еще только предстоит состояться, и варианты ее окончания все еще очень разнообразны.

Кроме меня от крика никто не проснулся, кентавры и Фавнгриф спали как убитые.

Посмотрев на спящих в другом конце пещеры, я с удивлением поняла, что боюсь их. Почему-то после сна они казались ужасными чудовищами… и ничто не могло меня переубедить.

Сердце все еще бешено колотилось, а дыхание было неровным, ужас смерти так и не оставил меня после кошмара. Сев на шкуре, обхватываю руками колени, чтобы согреться и отогнать подступающее чувство беспомощности и одиночества. По плечам пробежала дрожь, накатил животный ужас.

— Распутин? — тихо зову духа домового, чтобы хоть с кем-то поговорить и не оставаться наедине со своими страхами. Но на жалкий тихий писк испуганной девчонки никто не откликнулся.

Я так и не смогла успокоиться и заснуть, страх нарастал, начала пугать каждая мелочь в пещере. Так же мне начало казаться, что от кентавров и сатира идет что-то ужасное, плохое, опасное… от чего надо держаться как можно дальше.

Паранойя, свойственная мне после кошмаров, постепенно брала верх над разумом.

Наверное, я еще никогда так не жалела о том, что рядом нет моего ворчливого спутника…

Дейк сейчас дал бы мне подзатыльник, обозвал бы все мои сны чепухой спятившей ведьмы, а меня саму глупой и трусливой девчонкой… Почему-то от его пренебрежительного отношения мне всегда становилось легче. Теперь же меня пробирал холодный пот от страха и непонимания. Пока кто-нибудь не скажет мне, что сон про единорога — чушь, я в это не поверю.

Но на этот раз успокаивать меня было некому. Вскоре параноический страх, с которым я была не в силах бороться в одиночку, погнал меня вон из пещеры.

На улице мне сразу стало гораздо лучше, что удивительно. Как будто перестало что-то давить…

Свет полной луны был достаточно ярким, не пришлось зажигать магические факелы. Осмотревшись и не приметив рядом никого опасного, я отправилась гулять по лесу. То, что где-то неподалеку может бродить единорог из сна, почему-то не пугало меня. Меня почему-то сильно тянуло в лес, и этой тяге я не могла сопротивляться.

Не собираясь далеко уходить от пещеры, я старалась не смотреть по сторонам, чтобы не видеть ничего интересного. На этот раз сдерживать любопытство, рвущееся к каждому подозрительному кустику, было несложно. Странный сон сильно беспокоил меня, хотелось в нем как следует разобраться. Вещий кошмар — дребедень, в которой надо разбираться, пока она не сбылась.

Странная ткань, кровь на ней, мертвый единорог, которого я убила, залитая кровью рука… Что все это значит? Мне нельзя убивать единорога? Или, наоборот, надо его убить, чтобы не мучился, чтобы подарить избавление? Или тут все надо понимать буквально, мертвый единорог будет мстить за свою смерть, и потому мне надо послушаться Фавнгрифа и попытаться сначала его вылечить? Или я просто слишком устала и это обычный кошмар?

Ничего не понимаю. Не могу решить.

— Распутин! Хватит спать, ты мне нужен! — говорю черепку на поясе. Он, конечно же, никак не отреагировал. Этот домовой выходит только тогда, когда хочет… Своенравная скотина, и за что я его только держу? — Распутин!..

Оставив спустя некоторое время безуспешные попытки разбудить своего единственного возможного помощника и личного психолога, продолжаю гулять по лесу и размышлять вслух. Звуки собственного голоса успокаивали и создавали иллюзию надежного собеседника, с которым не страшно ходить ночью по глухим лесам.

— Наверное, мне все же стоит вернуться к Дейкстеру. Он наверняка или радуется тому, что от меня избавился… а этой радости я ему доставить не могу хотя бы из одной вредности… или же он безумно волнуется, поминутно поглядывая на свой меч, не потемнел ли тот после моей смерти. Эх, конечно, надеяться на то, что мой благородный рыцарь сейчас прочесывает лес в поисках драгоценной подруги, глупо. Мне надо самой к нему идти… только как? Ведь дороги я не знаю. А эти кентавры и сатир вряд ли отведут меня к Дейку, если я попрошу. Скорее они попытаются меня задержать силой, насколько смогут. Хммм… А вот вновь сталкиваться с этой странной компанией с психически неустойчивым лидером мне что-то больше не хочется. Ну их к черту, сама как-нибудь дорогу найду! А начну прямо сейчас, чтобы быстрее вернуться.

Решив так, думаю, каким образом я буду искать путь, если даже не знаю, в какой части леса нахожусь.

Для начала решаю попробовать сориентироваться по звездам. Когда-то Дейк пытался меня научить находить дорогу с их помощью… конечно, в итоге обучения он долго и душевно матерился, а я кроме новых выражений ничего не усвоила.

Но, как и во время обучения, все звезды на небе казались совершенно одинаковыми и не желали складываться во всяких стрелков, указывающих стрелой путь на юг, коней, бегущих на север, драконов, летящих на восток, и прочих… Проще говоря, гениальный план побега провалился, пришлось придумывать новый.

Спустя несколько минут тщательных размышлений до меня, наконец, дошло, что я понятия не имею, как выбираться из леса. Так же я вдруг поняла, что не знаю, в какой стороне пещера с кентаврами… Я заблудилась в огромной чаще и понятия не имею, где нахожусь! Я погибну с голоду или меня найдет единорог, я продрогну, замерзну, и никто не узнает, что со мной такое, никто не спасет! Опять, черт возьми! Ну что со мной такое!? Почему мне вечно надо куда-то лезть и во что-то влипать!?

— Дьявол меня дери, на кой хрен я поперлась одна ночью в лес за этим долбанным хворостом!? — спрашиваю у всевидящих богов, возводя глаза к небу. Ответом мне было молчание. Лишь звезды продолжали издевательски светиться, не желая складываться в нужные созвездия. — О, небеса, укажите мне путь истинный, чтобы побрела я по нему, не сворачивая! Чтобы не занесло опять не в ту степь задницу мою проклятущую! Смилуйтесь, отведите домой несчастную девочку! Она так соскучилась по своей мамочке с двуручным мечом и недельной щетиной, так истосковалась по своей рыжей лошадушке, да по характеру ее ласковому, что вот-вот слезы начнет лить горькие, да в истерике биться нешуточной!

Не слишком надеясь, жду результата своих импровизированных молитв местным Всевышним. Дейк говорил, в этом мире боги действительно слышат и помогают. Может, и мне они помогут?

Неожиданно возле одного из стволов деревьев запрыгал синий огонек.

— Ух, ты! Сработало!!! — не веря своим глазам, подхожу к нему. Тут же зажегся второй неподалеку, а за вторым и третий… — Небеса, кем бы вы там ни были, наше вам!

Радостно следую за проводниками судьбы, всецело веря в их порядочность, то есть в то, что они выведут меня из леса.

Предвкушая встречу с рыцарем, я мало задумывалась о том, куда эти огоньки могут вести меня на самом деле. Потому голос, раздавшийся на пятьдесят шестом огоньке, вогнал меня в ступор на некоторое время.

— Ведьма? — раздалось из ниоткуда.

Испуганно осмотревшись и никого не обнаружив в темноте, решаюсь зажечь огонь.

От яркого света глаза заболели, а лес за пределами освещение заволокло непроглядным мраком. Но зато теперь я смогла различить фигуру кентавра за ближайшим кустом, который освещал факел.

— Карвиэр? — удивленно спрашиваю. — Что ты здесь делаешь?

— Я?… Ничего. Я ничего здесь не делаю… — залепетал кентавр и сделал несколько шагов назад.

— Не бойся меня, я тебя не трону. Я заблудилась, мне нужна помощь… иди сюда, почему ты прячешься за кустом?

— Н-нет… уходи отсюда… Тебе нельзя здесь быть! — испуганно залепетал мужчина.

— А тебе, значит, можно? — усмехаюсь.

— Уходи, ведьма! Уходи, пока не поздно!

Неожиданно Карвиэр выпрыгнул на меня из кустов, нацелив свое копье мне в грудь.

— Уходи, а не то я убью тебя! — повторил он, злобно взглянув на меня исподлобья. Когда он приблизился, меня как обдало чем-то… не запахом, но близким к тому. Пахло проклятой кровью, почему-то именно так описываются странные ощущения. Хотя в воздухе нет этого запаха, я его чувствую чем-то внутри… И это нечто идет от Карвиэра.

— Не испытывай мое терпение, ведьма… убирайся отсюда!!! — рявкнул он, поднявшись на дыбы. Взбрыкнув передними копытами, он зарычал. — Пошла вон!!!

Тяжелые копыта грохнули о землю в полуметре от меня, сам кентавр встал почти вплотную ко мне. Его человеческая часть согнулась так, чтобы наши лица были на одном уровне.

Я смогла рассмотреть его лицо подробнее. С удивлением отмечаю, что с последней нашей встречи он сильно поседел, а глаза… глаза у него стали почти сплошным черным пятном, едва виднеющиеся белки были полностью красные. С правого уголка рта по щеке шла странная белесая полоса… как будто он плохо утер с губ сметану.

— Какой неожиданный поворот событий… — присвистываю, медленно отходя от взбесившегося кентавра. — Ты чего?

— Тебе надо уходить!.. Зараза пойдет дальше… я никому не говорил… Беги отсюда! Беги немедленно!!! — последнее он почти провизжал.

— Что с тобой такое? — удивляюсь, продолжая медленно отступать назад. — Ты… болен чем-то? Что ты там говорил о заразе!?…

Меня прошиб холодный пот, сон вспомнился слишком ясно и отчетливо. Окружающий меня мир в одно мгновение стал продолжением того кошмара. На этот раз вместо белого единорога был черный, как ночь, кентавр. Но отличалось очень немногим, Карвиэр прижал меня к толстому стволу дерева и упер свое копье мне в грудь.

— Только не говори, что тебе нужно лекарство и освобождение! Опусти свое копье, я ничего тебе не сделаю! Опусти его, слышишь!?

— Лекарство?… — кентавр удивленно отступил от меня, но не опустил копье. — Т-ты… все знаешь? — голос мужчины задрожал, глаза стали еще безумнее. — Ты все знаешь, ты можешь нам помочь? Помоги, Бэйр!.. Я не могу, с каждым днем бороться все сложнее!.. Ты не можешь не помочь, ты обязана!.. — кричал он, переступая с ноги на ногу, изо рта у него вытекла белая струйка.

— Я не понимаю о чем ты! Я ничего не знаю и не могу тебе помочь, чем бы ты ни был болен… извини! — пока он не кинулся на меня вновь, медленно отступаю от дерева, продолжаю пятиться назад.

В знак безоружности поднимаю вверх правую руку. На ней зажигаю три искры пламени, заставляю их прыгать и крутиться, чтобы отвлечь внимание кентавра от другой руки, которая вытаскивает из ножен волшебный кинжал. Все это время продолжаю спокойно разговаривать с взбесившимся.

— Я случайно попала в этот лес, и я уйду отсюда! Уйду, слышишь? Ты хотел, чтобы я ушла, — я уйду!.. Тише-тише, не надо поднимать копье!.. Вот так, молодец… спокойно, больше ты меня не увидишь, обещаю!

— Уйдешь? Не уходи! Ты должна помочь! У тебя есть лекарство! — быстро заговорил Карвиэр. Язык у него начал заплетаться, дыхание участилось, на голой груди выступили страшные черные жили.

— У меня ничего нет! — четко повторяю, чтобы он услышал и понял.

— Я чувствую… как оно внутри… оно растет, двигается… — забормотал кентавр. Он продолжал медленно идти за мной, держа наготове копье.

— Хочешь, я убью тебя? — предлагаю. — Избавишься от мучений!

— Что?… — Карвиэр споткнулся о корень, чуть не упал, но все же удержался. Копь он отшвырнул подальше, наверное, побоялся наткнуться на него во время падения. — Убьешь? — его взгляд на время стал более осмысленным, он как будто выплыл из безумия. — Ха, нет, не хочу… я жить хочу, слышишь!? Жить!!! У меня остались жена и дочь в клане! Я ушел, прикрываясь добродетельностью, якобы для того, чтобы помочь Фавнгрифу! Но я сам болен, мы все больны, слышишь!? Но я не хочу умирать, я хочу жить!!! Жить, чтобы охотиться на волков, чтобы видеть, как взрослеет мой ребенок, чтобы целовать любимую жену по вечерам! А ты… ты можешь меня спасти, я чувствую! Сделай это! Немедленно!!!

Взревев, кентавр встал на дыбы и с размаху ударил меня рукой.

Не ожидая подобного, я не смогла уклониться и упала спиной на землю.

— Если ты меня убьешь, я уже никак тебе не помогу! — кричу Карвиэру, нацелившему было на меня копье. — Ты совсем обезумел!?

— Мне нужно спасение, нужно лекарство! Ты принесла его на наши земли, ты избавишь нас от страданий!

— Хорошо, я помогу тебе… — выдыхаю, стараясь отползти подальше от зазубренного наконечника копья. — Дай мне встать, ладно?

— Поможешь?… поможешь… я выздоровею… — забормотал он, отступая.

Встав, осторожно подхожу к кентавру.

— Тише, не двигайся… смотри за моей рукой… вот так… следи за искрами…

— Зачем смотреть за огнем? Где лекарство?… Ты не обманываешь?…

— Тииише… — приблизившись вплотную к кентавру, быстро взмахиваю волшебным мечом и прожигаю им дыру в его груди.

Тут же отпрыгиваю назад, чтобы огромная мертвая туша не раздавила меня.

— Смерть — единственное лекарство… — выдыхаю в ужасе, еще не в силах поверить, что только что все-таки избежала этой самой смерти.

Как все-таки хорошо, что я ушла из той пещеры! Если они там все такие, то… то я могла просто не проснуться. Черт, давненько я не подбиралась так близко к грани, а? Полтора месяца! Чую, в этом мире подобное станет рекордом!.. Хотя еще не известно, доживу ли я до рассвета. Что-то неладное здесь творится, надо срочно убираться из этого леса! Если я хочу остаться живой, то надо что-то срочно предпринимать… и ни в коем случае не идти за огнями, они ведут меня на верную смерть!

Не убирая меча, который одновременно служит и факелом, внимательно осматриваюсь вокруг, нет ли еще кого-нибудь.

К счастью, пока я была единственной живой душой в радиусе тридцати метров.

Переведя дух, опираюсь спиной о ближайший ствол дерева.

— Черт, что же мне делать? Как выбраться отсюда? Хм, может, залезть на самое высокое дерево и осмотреться? Эй, Распутин, в тебя еще совесть, случайно, не проснулась? Меня тут чуть не убили, вообще-то! И мне нужен твой совет!

Но дух домового так и не ответил, продолжал отмалчиваться.

— Мелкий предатель. Подохну — тебе же хуже будет, — вздыхаю, высматривая из ближайших деревьев потенциальную смотровую вышку.

Неожиданно сзади раздались голоса, за ними послышались шаги копыт по лесной земле.

В ужасе взлетаю на ближайшее дерево, как последний леннай. Погасив меч и затаившись, внимательно наблюдаю за происходящим внизу.

— Он должен был быть здесь, я слышал шум… — голос Фавнгрифа. — Карвиэр… самонадеянный упрямец! Не удивительно, что болезнь поразила его быстрее, чем всех нас.

— Он никогда не говорил о том, сколько времени он был болен. Возможно, он был первый из всех нас, — это был незнакомый голос. Но, вероятнее всего, это Пахенез, который просто не говорил при мне в пещере.

— Нет, исключено. Я — хранитель вашей рощи. Я почувствовал бы эту дрянь в ком-то другом тут же… это в себе я ее принял за простую простуду. Я заразился первым.

— Как думаете, ведьма очаровала Карвиэра и затащила куда-то, или она сбежала, а он пошел за ней? — Руссо. Голоса приближались, и вскоре вся компания стояла под моим деревом. Теперь я смогла еще и видеть их.

— Скорее всего, ведьма удрала. Она не могла не почувствовать, что с нами что-то не так. А они таких вещей бояться, как антимагических наручников.

— Может, надо было убить ее? — робко предложил Кер. — Она всем все расскажет и наше племя придут убивать…

— И кто бы из вас смог это сделать, а? Ты, Кер? Или, может, Гассан? Нам нельзя проливать кровь, помни! Болезни только это нужно, она захватит наш разум и мы будет подобны одуревшим от жажды крови животным!

— Нельзя?… — в ужасе повторил Кер. — А я… я… я видел, как Карвиэр убил белку. Он раздавил ее руками, а потом долго смотрел на кровь… его глаза были такие страшные тогда…

— Почему ты молчал, мелкий паршивец!? — зло крикнул на ребенка Фавнгриф. — Отлично! Зная Карвиэра, он не продержится долго даже после убитой белки! Возможно, он уже обезумел и бродит сейчас где-то здесь. Надо быть наготове, не убирайте копья!

— Хэй! — откуда-то с той стороны, где должен был лежать труп Карвиэра, донесся голос Гассана. — Оннебезу меняскоре еевсе гомертвон каккамь энь!

Кентавры во главе с сатиром двинулись туда, теперь мне было сложнее за ними наблюдать, но слышала я все по-прежнему хорошо.

— Кажется, это сделала ведьма. Да… я чувствую, тут пахнет ее магией…

— Труп совсем свежий! Кровь продолжает вытекать из раны… Да он был жив еще пару минут назад! — вскрикнул Руссо.

— Ведьма гдета стесь!! — крикнул Гассан, я услышала, как его копье со свистом рассекло воздух. — Надыть ие наити!!!

— Люди!? Бегите отсюда, идиоты!!!! — вдруг из глубины чащи раздались оглушительные вопли. Я чуть с дерева не упала, услышав их.

— Это еще кто? — удивился Фавнгриф.

Я увидела, как он взмахнул своим посохом и стукнул им по всем деревьям вокруг. По моему тоже стукнул… Что он делает?

Со стороны, откуда донесся вопль, послышался громовой топот, как будто мчалось стадо слонов.

— Уходите!!! Немедленно!!!

Вдруг из чащи к кентаврам вылетел какой-то коричневый смерч с огромным мечом, меч тут же снес голову Гассану, забрызгав всех вокруг кровью. Остальные не успели ничего понять и опомниться, только отскочили, чтобы смертоносный меч не добрался до них.

— Ты кто такой!? — возмутился Фавнгриф, быстро выводя в воздухе какие-то узоры своим посохом.

— Я? Дейкстр Донан, если вам это о чем-нибудь говорит, конечно! — достаточно хамским тоном ответил коричневый смерч, отступая от кентавров к моему дереву.

Я с огромным трудом переборола в себе желание радостно завизжать на всю округу! Как же я люблю этого парня, он всегда появляется как нельзя вовремя!

— Вы тут не видели такую черномазую идиотку, которая вляпывается во все неприятности, которые только находит?

— Ты убил одного из нас!!! — в ярости закричал Руссо. — Да как ты смеешь с нами разговаривать после этого!?

— Да я случайно, черт с ним! Там за мной мчится ваша взбесившаяся корова, так что советую вам уходить! Она пленных не берет!

— Ты поплатишься за свой поступок!!! — зарычал Руссо и бросился с копьем на рыцаря, чтобы отомстить за соратника… Нет, этого я ему позволить не могла!

Мгновенно создав огромную сферу огня, швыряю ее прямо под копыта кентавра, заставляя его отскочить. Решив, что прятаться уже нет смысла, прыгаю с дерева, готовя огненный меч к бою.

— О, а вот и ты! Как нельзя вовремя! — нехорошо ухмыльнулся рыцарь, продолжая держать свой меч наготове.

— Ты тоже вовремя, стоит отдать тебе должное! — улыбаюсь в ответ.

— Отец! — Кер кинулся к Руссо, который лежал на земле… не в лучшем своем состоянии. Я переборщила, и кентавру сильно повредило взрывом передние ноги.

— Кер… я не протяну долго… Позаботишься о матери!.. — прохрипел Руссо. Закончить он успел очень вовремя, из чащи выпрыгнуло что-то огромное и белое, оно душераздирающе ревело и выло.

Чудовище, которое я не сразу смогла разглядеть, прыгнуло прямо на Руссо, мгновенно прекратив его мучения. Кер успел отпрыгнуть к Фавнгрифу и Пахенезу.

— Чтоб я тебе еще раз доверился и послушал твои байки на тему «я никуда не влипну»!.. — тихо прорычал мне рыцарь, внимательно следя за единорогом.

Легендарный зверь не торопился нападать. Он медленно и внимательно осматривал всех присутствующих, обходя вокруг каждого.

Огромные бока лошади тяжело вздымались после бега, его дыхание было быстрым, отрывистым и немного хриплым. Изо рта у него вытекали белые струи какой-то жидкости, глаза безумно вращались и были подернуты пленкой…. Все, как в моем сне, только брюхо целое.

— Единорог… — выдохнул Фавнгриф, осторожно подходя к животному.

— Фавнгриф, стой! Он убьет тебя! — крикнул Пахенез, загораживая собой Кера.

— Он не тронет меня, — покачал головой сатир. — Он борется с безумием, как и мы. Только у него больше сил, у него есть то, что может излечить всех нас!.. Что лечит и его постепенно.

— Но кто-то уже срезал ему часть рога, — заметил Пахенез.

— Я снес немного мечом… на память, — на всякий случай откликнулся рыцарь. Его «память» нужна в Орден, для того, чтобы жалование повысили. Даже на грани смерти эта жадина не забывает о выгоде.

— Мне хватит даже маленькой части для того, чтобы всех нас вылечить, — вздохнул Фавнгриф. — Lig dom cabhrú leat agus gach duine againn! — обратился он уже к единорогу.

Протянув руки к морде животного, сатир осторожно погладил его по лбу.

— Dinnsin cineáltas, a thabhairt ar chuid de féin… — продолжил он, достав откуда-то пилочку. — … agus ansin bhí mé in ann a shábháil.

Единорог, увидев какой-то предмет в руках сатира, забеспокоился. Он зарычал, захрипел и начал вырываться. Но Фавнгриф держал крепко, не останавливаясь, пытался срезать рог.

— Оставь его, хранитель! Он убьет тебя!

— Я… справлюсь!.. — сквозь зубы прошипел Фавнгриф, изо всех сил стараясь удержать единорога. Как такому маленькому сатиру это удавалось, я не могла понять.

Фавнгриф уже почти срезал часть рога, когда единорог вдруг ударил его копытом и, повалив на землю, проткнул все еще острым рогом грудь сатира.

Бешено взревев, единорог бросился на Пахенеза с Кером.

Почему-то я не смогла позволить ему убить этих двоих. Вновь создав сферу огня, швыряю ее под копыта огромной лошади, заставляя отскочить. Но на это огромное чудовище сфера подействовала не так сильно, как на Руссо. Всего лишь опалив ему ноги и обожжа брюхо, взрыв не причинил никакого существенного вреда.

Истошно завизжав, лошадь переключилась на меня.

— Дура! — выпалил Дэйкстр, закрывая меня грудью от разъяренного монстра.

Чтобы единорог не кинулся на нас, я вновь устраиваю взрыв у него под копытами. Но на этот раз он даже не остановился! Мне ничего не оставалось, как оттолкнуть рыцаря в сторону и выставить вперед огненный меч, чтобы единорог на него налетел.

— Ты что творишь!? — успеваю услышать возмущенный крик Дейка, прежде чем понять, что мой меч все-таки не остановил единорога.

Я почувствовала мощный удар в грудь, а потом в спину. Сильная боль в голове и темнота.

* * *

К тому моменту, когда я пришла в себя, прошло не так много времени. Дейк орал свои боевые кличи, единорог ревел, где-то неподалеку шла драка.

Первым желанием было броситься помогать товарищу, но как только я попыталась шевельнуться, поняла, что не могу.

— Тише-тише, старайся ухватиться за сон, он смягчит боль… — хриплый и немного булькающий голос Фавнгрифа раздался почти над самым моим ухом. — Потерпи, ведьма, потом ты будешь благодарить меня, и молиться всем богам за мою душу… Бэйр… как я мог забыть это имя?… Ты принесла нам наше спасение!

Козлик сидел рядом со мной, из его груди текла кровь, но почему-то он не умирал.

— Жалко, что я не доживу и умру больным… но остальных ты сможешь исцелить. Я спасу твоей рукой многих… десятки, сотни, тысячи… возможно, предотвращу войну и полное истребление божьих детей и магов. Ради этого стоит умереть, как думаешь, ведьма? Конечно стоит… Будь добра, когда прославишься, назови кому-нибудь мое имя. Я хочу, чтобы мой племянник гордился своим предком потом. Запомни: Фавнгриф из рода Хранителей Сливовой Рощи.

Все это он бормотал, затачивая пилочкой кусок белого рога.

Я попыталась что-то сказать, но это было невозможно, меня парализовало после удара в спину. Я могла только чувствовать тело, но не управлять им.

— Будет очень больно, предупреждаю. Безумно больно… возможно, ты месяц или даже год не сможешь пользоваться рукой, сойдешь с ума от постоянных мучений… Но это необходимая жертва, — продолжал он. — Не смей ее отрезать, даже если будешь сходить с ума от боли.

Сатир взял мою левую руку и заточенный рог.

Чувствуя, что ничем хорошим для меня это не кончится, изо всех сил пытаюсь выдернуть у этого психопата свою конечность… но безрезультатно, я не могу и пальцем пошевелить!!!

Фавнгриф занес рог и со всей силы ударил им в середину ладони, пронзив ее насквозь…

Боль была адская, я бы орала так, что сатир бы оглох на оба уха! Но я не могла орать, только молча ощущать этот кошмар.

— Тише-тише, не надо так переживать… — бормотал Фавнгриф, практически ввинчивая достаточно толстый рог в ладонь, как саморез.

Вынув эту дрянь из моей руки, он принялся осыпать рану какой-то сушеной травой.

— Féin píosa de flesh maireachtála…

Закончив с травой, он потянул руку к моей сумке. Он вынул из нее драгоценный мешок с порошком.

— Ты ведь не знала, что это такое? Иначе ты бы сразу нас исцелила… но поздно. Благословите боги ту, кто это создал! Она спасла всех нас… ценой своей жизни. И ты, девочка, тоже должна на нее молиться. Так же, как многие другие будут потом молиться на тебя… Ты ведьма, потому этот порошок навсегда лишит твою левую руку магии… но ты сможешь колдовать всеми другими частями тела, не переживай. Готова?

Облизав палец, сатир сунул его в мешочек, чтобы его облепил порошок, а потом…

Когда эта дрянь коснулась домового, он мгновенно умер, а его лицо разъело… Что происходило с моей рукой, когда под кожу и на рану сатир стал втирать этот порошок, я не могла видеть… но могла все чувствовать!!

— …gus a bheith mar chuid de, a thabhairt di fórsaí máistreás a throid dona, — спокойно пел Фавнгрив, навсегда делая меня калекой.

Эта адская песня-заклинание как будто проникала в рану на руке и расползалась там до локтя, до плеча, по нервам и жилам… Сложно описать, что я чувствовала при этом… это было похоже на то, что внутрь руки через рану проникают змеи или червяки, ползут к пальцам и плечу, вгрызаясь в мышцы и нервы, раздирая сухожилия, впитываясь в кости…

— Ghearradh mé feadh na gcéadta bliain go leor, mar sin a bheith é! — прокричал сатир и, наконец, прекратил издеваться надо мной. — Все… теперь надо залечить рану… только бы меня на это хватило!..

Дрожащими руками Фавнгриф вновь взялся за окровавленный рог и начал отпиливать от его основания круг толщиной с мою ладонь. Отпилив, он вставил круг мне в руку, осыпал какими-то сушеными травами, вновь порошком, потом запел. Голос его сильно булькал, глаза мутнели во время песни. Из груди сатира уже давно не текла кровь.

— Féin píosa de flesh maireachtála agus a bheith mar chuid de, a thabhairt di fórsaí máistreás a throid dona. Ghearradh mé feadh na gcéadta bliain go leor, mar sin a bheith é!..

Закончив петь, Фавнгриф неуклюжим движением схватил из мешка горсть порошка и высыпал ее себе в дыру на груди.

Он тут же упал замертво… эта скотина посмела умирать с улыбкой на губах.

Меня вновь захватила темнота.

* * *

— Рука…

Сквозь сон я начала чувствовать, как кто-то пытается вырвать у меня из нее все мышцы или точит нож о нервы и сухожилия… конечность дрожала и дергалась из стороны в сторону, я не могла ей управлять.

— Рука-рука… — вздохнул Дэйк, находящийся где-то рядом.

Немного придя в себя, я тут же скрючилась всем телом от судорог, которые сжали пульсирующую болью конечность.

— Аааа… ааа…

— Я не знаю, что этот скот с тобой сделал… но вряд ли ты когда-нибудь сможешь пользоваться своей рукой.

— Эээииих… чео-оорт…

— Может, отрезать ее? Если тебе интересно, как она выглядит…

— Не надо мне этого рассссказывать!!.. Не отрезай… как бы я не просила… никогда!.. Где мы?…

Навалившись всем телом на дергающуюся в судорогах конечность, я смогла немного притупить боль, идущую от нервов, которые там растягивало и рвало, судя по ощущениям.

Осмотревшись, я радостью понимаю, что рыцарь дотащил меня до какого-то постоялого двора… Чтобы я без него делала?…

— Знаешь…. - вдруг серьезно начал Дэйк.

— Ты… если хочешь сказать что-то важное… скажешь потом, ладно?… — шиплю сквозь зубы, стараясь не визжать от новых нарастающих ощущений в руке. — Я… мне ооочень… очень… очень плохо и больно!

— Потому я и хочу это сказать сейчас, Бэйр. Когда тебе плохо и больно, — вздохнул Дэйк. — Знаешь, я бы убил тебя за твою выходку. Не посмотрел бы на меч, на честь, на клятву, на то, что я наживу себе врагов еще и в Ордене… Я и искал тебя для того, чтобы убить и отомстить. Ты поставила меня между чудесным выбором: скорая смерть или жизнь в страхе. Или тебя бы прикончили в лесу, и меч потемнел, или я поперся бы в лес искать тебя и меня убил бы единорог! В любом случае мне была бы крышка по твоей милости. Мне все равно надо было идти в лес к единорогу, чтобы тебя вытаскивать из очередной ямы с дерьмом, так что я решил отыскать тебя и сразу убить, потому что из леса живым мне все равно было не выбраться… а так хоть тебя с собой прихватил бы в адские бездны…

— …А тебе не приходило в голову… что я… просто заблудилась!?… Идиот!!! — пинаю этого псевдодруга ногой.

— Слишком глупо даже для тебя… тем более мы оба знаем, что ты не заблудилась. Ты крупно меня подставила! Специально! Зная, что я у тебя как пес на поводке, ты этим воспользовалась, и это должно было стоить мне жизни! Я считал тебя своим другом, а ты так легко распорядилась мной!

— Так убей меня!!!.. Ты даже представить не можешь, как мне сейчас этого хочется!!!.. — боль в искалеченной руке была уже совсем невыносимой. Воспользовавшись предлогом ссоры, я заорала во всю глотку, стараясь хоть немного выплеснуть из себя это.

— …Но ты спасла меня. Дважды. Сначала выдала свое присутствие врагам, от которых пряталась, когда отшвырнула кентавра, мчащегося на меня. Ты начала действовать почти секунда в секунду, как только он бросился, ты даже не задумалась о том, что я могу сам справиться и тебе не надо раскрывать себя. И когда ты оттолкнула меня от единорога… Я обязан был защищать тебя и погибнуть, как живой щит, но ты этого не допустила, встав под удар за меня, пойдя на верную смерть… и став калекой в итоге.

— Что, не будешь убивать!? С чего же!? Вдруг я опять что-нибудь такое выкину!?

— Успокойся… я ни за что тебя теперь не убью и не причиню вреда, обещаю. Я сильно ошибался, когда думал, что ты способна так подставить… очень сильно. Ты готова была умереть за меня, вполне осознавая это… а я не смог тебя защитить, этот рогатый гад все же искалечил тебя. Мне жаль…

— Не вижу особо логики в твоих словах, если честно!..

— Я говорю тебе, что никто еще не рисковал из-за меня собой просто так, ради дружбы… Никто ни рискнул бы, когда имел полное право воспользоваться моим положением, подставить под удар меня, и сохранить тем самым свою жизнь…

— Я щас заплачу, ей богу!!

— Ты итак плачешь.

— Это слезы от боли!

— Ну так я все же хочу это сказать. Такого друга как ты у меня еще не было… и неизвестно, будет ли. Пока ты — лучшее, что было и есть в моей жизни.

— Как мило… Ну и почему это надо говорить именно сейчас, когда я с ума схожу от боли!?…

— Потому что скоро ты вырубишься от болевого шока и навсегда забудешь мои слова… а мне просто хочется это сказать.