На следующий день Най настоял на том, чтобы ему разрешили встать с постели. Он был еще слабым, но у него уже не болела голова, он не кашлял. Все утро он ездил верхом на своем сером жеребце, стремясь побыстрее восстановить силы. Наблюдая за Брианной, он восхищался тем, как умело она управляла фургоном, запряженным волами.

Накануне вечером, когда она пришла, наконец, в фургон, он уже спал. Когда же он проснулся сегодня утром, ее уже не было рядом. Она помогала Лилит готовить завтрак. Весь день рядом с Брианной постоянно были какие-то женщины. «Как будто она надела на себя пояс верности», — подумал он и выругался.

Ближе к полудню он забрался в фургон, намереваясь отдохнуть. Когда караван остановился на обед, Брианна тоже залезла в фургон для того, чтобы взять продукты, и увидела, что Кол спит, лежа на спине и подложив под голову руку. Второй рукой он обнимал Шекспира. Кот поднял голову и сонно посмотрел на нее, а потом снова опустил голову и закрыл глаза. Она протянула руку, чтобы погладить Шекспира, и почувствовала, что ее тонкую руку крепко сжала мозолистая рука Кола.

— Вы пришли, чтобы сдаться? — спросил он, усмехнувшись.

— Сдаться? Кому?

— Мне.

Нахмурившись, она пыталась освободить свою руку.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Неужели?

Чем настойчивее она пыталась освободить свою руку, тем сильнее он тянул ее к себе. Все закончилось тем, что, не удержавшись, она рухнула на колени возле его ложа. Она перестала сопротивляться и посмотрела ему в глаза. Он улыбался.

— Я лежал здесь и думал о том, что мы с вами как солнце и луна.

Она удивленно вскинула брови, пытаясь понять, что же он хотел этим сказать. Он уже не улыбался. Его лицо стало серьезным, а голос был мягким, глубоким и таким чувственным, что у нее все затрепетало внутри. Свободной рукой он развязал ее шаль, и она медленно сползла с ее плеч и упала на пол.

— Одно из этих небесных светил стоит на страже днем, а другое ночью. И без них обоих мир просто не сможет существовать, — прошептал он, притягивая Брианну к себе. — Солнце и луна не могут друг без друга, точно так же, как и мы с вами.

Она широко раскрыла от удивления глаза, а потом и рот. Закрыв рот, она тряхнула головой.

— Вы сумасшедший.

— Правда? — улыбнувшись, спросил он. — В таком случае вам лучше не злить меня, а всячески ублажать. Никогда не знаешь, чего можно ожидать от сумасшедшего.

Сейчас, когда Най так улыбался, он казался ей таким красивым. Он переоделся в чистую одежду и тщательно побрился. Он так пристально смотрел на нее, что она почувствовала, как по всему телу разливается жар. Подобно вулканической лаве этот обжигающий поток струился по ее венам, захватывая душу. Тяжело дыша, она сказала:

— Ублажать вас? Каким образом?

Он развязал ленты ее шляпы и отбросил ее в сторону.

— Поцелуйте меня.

«Это немыслимо! — подумала она. Я замужняя женщина. А если Лилит придет сейчас и увидит, что мой брат целует меня как-то совсем уж не по-братски?» Она представила себе испуганное лицо Лилит и засмеялась.

— Вам кажется это смешным? — спросил он. Просунув руки ей под мышки, он с силой дернул ее на себя, и она упала на постель, едва не раздавив Шекспира. Издав дикий крик, кот спрыгнул на пол. Теперь Брианна хохотала как ненормальная.

— Я просил вас ублажать меня, а не смеяться надо мной, — бросил Кол и прикоснулся мягкими губами к ее губам. Большими пальцами рук он гладил ее груди.

Ее тело запылало огнем, и она перестала смеяться.

— Пришло время научить тебя, женщина, уважать меня.

Окружающий мир перестал существовать для нее в тот момент, когда его губы завладели ее губами. Вместе они, солнце и луна, вознеслись на небо, сплетясь в единое целое, охваченные таким огнем, сопротивляться которому было просто бесполезно. Най дарил ей удивительные ощущения. Он ласкал ее губы своими губами, дразнил их и слегка покусывал до тех пор, пока они не раскрылись. Он засунул ей в рот язык, пробуя ее на вкус. Сначала его поцелуи были нежными, а потом стали требовательными и даже грубыми, а затем снова мягкими и нежными, как шелк.

Запутавшись в своих ощущениях, она просто делала то, что требовало от нее ее тело.

— Ты и правда напоминаешь мне луну, — прошептал он прямо в ее губы, а его руки в это время гладили ее густые волосы.

— И какая же она, эта луна? — спросила Брианна, хрипло засмеявшись.

— Мягкая, таинственная, ускользающая, — сказал он, проведя кончиком языка по ее уху.

Потом он легонько прикусил мочку уха. Брианна улыбнулась, и по ее телу прокатилась сладкая волна желания.

— А вы жаркий, испепеляющий, всепоглощающий. Как солнце.

— Ты начинаешь понимать в этом толк, женщина. Останься со мной, и солнце поднимется еще выше и станет сильнее светить тебе.

Его губы проложили жаркую дорожку по нежной коже ее подбородка, потом по ее тонкой шее и наконец остановились возле маленькой впадины у основания шеи. Она даже не знала, что у нее такая чувствительная кожа. А может быть, это его губы будили в ней чувственность? Потом она ощутила, как он положил ей на грудь руку. Она замерла, ожидая неземного наслаждения и боли.

— Солнце может дарить наслаждение по-разному, — почувствовав ее испуг, прошептал Кол прямо в ее губы. — Однако оно никогда не причиняет боль. Только не луне, не его сладкой луне.

Она чувствовала, как его нежные руки ласкают ее грудь. Его трепетные пальцы осторожно сжимали ее и поглаживали, пока она не вознеслась на вершину блаженства.

Она застонала, а он, накрыв ее губы своими губами, вобрал в себя этот стон. Его возбужденная плоть требовала немедленного удовлетворения, однако он сдерживал себя, продолжая нежно ласкать ее. Ему нужно было завоевать ее доверие, научить ее дарить ответные ласки. Научить ее любить.

— Брианна? — послышался голос Лилит.

Брианна испуганно охнула и вскочила на ноги. Тяжело дыша, она стояла в центре фургона и пыталась взять себя в руки.

— Ты нашла продукты, Брианна? Как себя чувствует Кол? Он тоже в фургоне?

Брианна глубоко вздохнула и ответила:

— Да, мы тут… просто разговаривали. Все нормально.

Най быстро сел на постели. Он тоже пытался отдышаться. Брианна взяла сверток с едой, которую они приготовили утром, и пошла к выходу.

Когда она проходила мимо него, он схватил ее за руку, приблизил свое лицо к ее лицу и поцеловал ее. Его губы были влажными, мягкими и сладкими.

— Бри, — пробормотал он. — Ты — луна. Запомни это. Тебе нечего стыдиться и ты ни перед кем не должна держать ответ за то, что ты делаешь.

— Даже перед солнцем?

— Даже перед ним.

Он отпустил ее. Прежде чем уйти, она еще некоторое время смотрела на него. Ее прическа была в полном беспорядке (это было делом его рук), а лицо заливал яркий румянец. Она была такой живой, такой страстной, что ему нестерпимо захотелось сорвать с нее одежду и овладеть ею. Но она быстро покинула фургон. Ему понадобилось несколько минут, чтобы успокоиться, а потом он тоже присоединился к остальным. Брианна старалась не смотреть на него, делая вид, что очень занята. Она раскладывала по тарелкам холодные бобы и кукурузные лепешки, а Лилит наливала в кружки теплое молоко. Най сидел рядом с Марком. «Интересно, — подумал он, взяв тарелку из рук Брианны, — ждет ли она наступления ночи с таким же нетерпением, как и я?»

В это момент к ним подбежали сыновья Бодвинов. Оба мальчика были с ног до головы в грязи.

— Жан Луи, прекрати носиться, как дикий индеец, — сердито сказала Лилит. — Ты весь мокрый от пота, — добавила она, пытаясь отчистить его рубашку от грязи. — И откуда эта липкая гадость на твоей рубашке? О-о, да и на волосах тоже!

— Мы, мама, играли в снежки.

— Вы играли… в снежки? Что за глупость! Немедленно расскажи мне всю правду.

Мальчик посмотрел на своего старшего брата, а потом быстро перевел взгляд на обеденный стол.

Най усмехнулся.

— Это был коровий навоз, правда, парни?

Франсуа широко раскрыл от удивления глаза.

— Как вы узнали?

— Вы не первые, кому пришла в голову мысль, что из навоза можно слепить прекрасные снаряды для метания.

— Навоз… — пробормотала ошарашенная Лилит. — Да это жуткая мерзость! — закричала она и, вскочив на ноги, схватила за уши обоих мальчишек и потащила их к фургону, чтобы почистить их там.

— Что бы сказал господин Генот, если бы сейчас увидел вас? — отчитывала она мальчиков, работая щеткой. — Вы с ног до головы в вонючей грязи. А как вы разговариваете! Как… как безграмотные деревенские пастухи. Вы — Бодвины. И никогда не забывайте об этом.

— Да, мэм.

— Бодвин никогда не скажет «мэм», обращаясь к собственной матери, — сказала Лилит.

— Да, мама.

Лилит почистила Жана Луи и принялась за Франсуа. Жан Луи подбежал к столу и сел возле своего отца. Брианна подала ему тарелку с едой.

— Папа, Нейт Гудмен идет сегодня на охоту вместе со своим отцом. Ты возьмешь нас с собой на охоту?

— Знаешь, папа, — вмешался Франсуа (мать дала ему влажную тряпку, и теперь он вытирал свое лицо), — Томми Шотхилл тоже ходил со своим отцом на охоту. У него даже есть собственное ружье.

Марк потрепал по голове Жана Луи и улыбнулся своему старшему сыну, когда мальчик подошел и сел по другую сторону от него.

— Ты еще мал иметь собственное ружье, но мы завтра попробуем поохотиться, если Кол согласится. Без него мы можем заблудиться.

— Марк, но это же просто глупо — брать мальчиков на такое опасное дело. Они еще очень маленькие, — сказала Лилит, кладя на колени обоим мальчикам салфетки.

Марк подмигнул Наю.

— Какими же они вырастут, Лилит, если будут постоянно держаться за твою юбку? Франсуа уже десять лет. Кол, сколько тебе было лет, когда ты в первый раз отправился на охоту?

— Думаю, что не стоит брать с меня пример, — сказал Най. — Я потерял отца, когда мне было столько же лет, сколько сейчас Жану Луи. К тринадцати годам я смог насобирать денег и купил себе ружье. Это был старый и ржавый мушкет. Но охота — это не только стрельба из ружья. На охоте можно многому научиться.

— Чему, например? — спросил Франсуа, давая Шекспиру кусочек кукурузной лепешки с маслом.

— Ставить капканы, распознавать следы. Еще нужно уметь держаться с подветренной стороны и выбирать правильные места для засады.

— Вы хотите сказать, что нужно уметь ходить по следу так, как это делают индейцы? — спросил Жан Луи, широко раскрыв от удивления глаза.

Най улыбнулся.

— Да, как индейцы.

Франсуа повернулся к матери.

— Пожалуйста, мама, разреши нам завтра пойти на охоту. Я обещаю, что мы будем хорошо себя вести и во всем слушаться папу и мистера Ная.

Лилит нахмурилась. Она посмотрела на Брианну, как бы ища у нее поддержки, но Брианна собирала пустые тарелки и не слышала, о чем шел разговор.

— Ой, ну я не знаю! Думаю, что если с вами пойдет мистер Най, то вы все-таки будете в безопасности.

Мальчишки закричали и запрыгали от радости. Они быстро покончили с едой и побежали к своим друзьям, чтобы поделиться с ними своим счастьем. Потом прозвучал сигнальный выстрел. Это значило, что нужно было заканчивать обед и собираться в дорогу.

Брианна и Лилит положили грязные тарелки в фургон, решив помыть их позже. Най сел на коня и поскакал в конец каравана, не сказав ни слова. Брианна смотрела ему вслед и думала о предстоящей ночи.

Представив себя в объятиях Коламбуса, она почувствовала, как по всему ее телу пробежала дрожь. Он ей явно нравился, и с этим уже ничего нельзя было сделать. Его поцелуи просто сводили ее с ума. Однако при мысли о том, что ей придется лечь с ним в постель и снова испытать боль и унижение (по крайней мере, так было всегда, когда Баррет занимался с ней любовью), она пришла в ужас. Спать с Наем — это самый настоящий грех. Она ведь замужняя женщина и никогда не будет ему принадлежать. Ей нужно свести его с Люси Декер. По крайней мере, Люси сможет стать его законной женой и родить ему детей.

Сердце Брианны сжалось от боли. Она погладила себя по животу, пытаясь представить, как бы выглядел ребенок, рожденный ею от Коламбуса Ная. Она почему-то решила, что это будет мальчик, и увидела его примерно в таком же возрасте, как и Франсуа. Он будет высоким и стройным. Волосы у него будут каштановые, а глаза… Цвет его глаз будет напоминать цвет летних грозовых облаков. Она тряхнула головой, отгоняя от себя это видение. Не стоило обманывать себя. «Ты ни от кого не сможешь иметь ребенка, а тем более от Коламбуса Ная».

До вечера Най посетил все караваны, которые двигались за караваном Меграджа. Некоторые их них состояли всего из двух-трех фургонов, а другие — более чем из шестидесяти. Были и такие переселенцы, которые путешествовали верхом на лошади, ведя за собой мулов, нагруженных вещами. Най разговаривал с путниками, давал им практические советы, расспрашивал о новостях из Штатов, за всем внимательно наблюдая и ко всему прислушиваясь.

Уже на закате, проезжая по поляне, поросшей густой травой, он заметил у ручья двоих мужчин, которые устраивались на ночлег. Один из них был небольшого роста с тощей курчавой бороденкой. Второй же мужчина был довольно высоким (хотя он был явно ниже Ная) и крепким, как бык. Най сразу же узнал его.

Баррет Вайт грубо обращался со своими животными. Так же грубо, как и со своей женой. Най видел, что он бьет мулов, и вспомнил, как его жирное тело лежало на Брианне. Он вспомнил, какие у нее были синяки, и ужас в ее глазах. Он сжал кулаки и прищурился, чувствуя, как в нем закипает ярость. Надо было еще тогда, в прерии, прикончить этого ублюдка, но прежде отрезать его вонючий член и заставить сукина сына съесть его.

У него сжалось от боли сердце, когда он подумал о том, что Брианна принадлежит этому животному и никогда не сможет стать его женщиной. Если бы в этой местности не было столько переселенцев, то он мог бы с легкостью прикончить мерзавца.

— О Господи! — воскликнула Лилит, прижав руку к груди. — Как интересно! Столько новых людей! Будет с кем потанцевать. Вам, Брианна, по этому случаю нужно надеть свое самое лучшее платье.

— У меня всего два платья, Лилит, и они одинаковые, — сказала она.

Когда Брианна закончила мыть после ужина посуду, до них донеслись звуки скрипок. Лилит в это время развешивала выстиранное белье для просушки.

— О-о, ты говоришь об этих черных старушечьих платьях? Разве ты не можешь надеть что-нибудь яркое и нарядное?

— Лилит, разве ты забыла, что я в трауре? Кроме того, у меня действительно нет других платьев.

Лилит недовольно надула губки, но больше ничего не сказала. Она не могла дать Брианне свое платье, потому что та была выше ее ростом, да и грудь у нее побольше, чем у Лилит. К тому же Лилит никогда бы не посмела требовать у своей подруги нарушить траур.

— Ну что, дамы, вы готовы? — спросил Марк, выходя из палатки. На нем был довольно мятый сюртук.

— Я не готова. А где дети?

Марк довольно улыбнулся, посмотрев на свою жену.

— Ты ведь разрешила им поужинать вместе с семьей Гудменов.

— Ах да! Я буду готова через минуту, — сказала Лилит.

— Вы пойдете с нами? — спросил Марк у Брианны.

— Нет, Марк. Меня не привлекают такие развлечения.

Он улыбнулся.

— Вы беспокоитесь о Коламбусе?

— Да, — ответила она, так как считала, что в присутствии Марка ей нужно делать вид, что она проявляет о нем заботу. Ведь он все-таки ее «брат».

После того как Бодвины ушли, она вернулась в фургон и занялась вышиванием. Она заметила, что Шекспир спал на постели Кола. Брианна погладила кота по голове, стараясь не думать о мужчине, который будет ночью спать на этой постели.

Она уже привыкла к его поцелуям. Можно даже сказать, что она уже пристрастилась к ним, как горький пьяница к бутылке виски. Но это полный бред! Она не свободна и поэтому не может любить другого мужчину. Она провела рукой по мешку с вещами Кола, который он использовал в качестве подушки. Даже если бы она была свободна, то прежде всего она бы попыталась познать себя, научиться быть самой собою. Было бы просто глупо снова стать собственностью какого-нибудь мужчины. Она уже узнала вкус свободы, и ей не хотелось ее потерять.

Эдуард Меградж вытащил из кармана рубашки одну из своих коротких сигар. Для него было большой удачей то, что вдова решила улечься спать так рано. Он решил, что, пока Бодвины вернутся с танцев, у него будет масса времени, и он постарается получить как можно больше удовольствия. «Интересно, — подумал он, закурив сигару, — куда же подевался ее братец? Впрочем, какая разница, он все равно вернется поздно. Наверное, он встретил кого-то из друзей и решил посидеть с ними до утра. А может быть, он сейчас занимается тем, чем я собираюсь заняться с его сестрой».

Сначала вдова, конечно, будет сопротивляться. Все женщины так поступают. Наверное, они считают, что порядочные женщины должны вести себя именно так. Какая разница! Две хорошие оплеухи — и она сразу же забудет о своей ложной скромности. Это было проверенное средство. Но все дело было в том, что ему нравилось, когда женщины сопротивляются.

Нравилось, когда они кричат и царапаются, пытаясь освободиться. Все они в душе самые обыкновенные шлюхи. Изысканная сестра Коламбуса Ная ничем от них не отличается.

Он нервно облизывал губы, представляя, как она раздевается. Он залезет в фургон в тот самый момент, когда она будет полностью голой, так как не успеет надеть ночную сорочку. Ему так хотелось сжать ее полные груди, попробовать на вкус ее упругие соски! Они, наверное, вкуснее, чем язык бизона. А какие у нее ноги! Длинные, стройные. Он не мог дождаться момента, когда эти ноги обхватят его бедра. Если только думая об этом он так возбудился, то что же будет, когда его мечты воплотятся в жизнь?

Меградж пробрался поближе к ее фургону. Ему все-таки невероятно везло этим вечером. Брезентовый полог был поднят. Однако небо было затянуто облаками, и поэтому было очень темно. Он ничего не смог разглядеть. Он погасил сигару о железный обод колеса и подошел к фургону, не в силах больше ждать ни минуты.

Брианна сидела на своей постели, повернувшись спиной к задней части фургона. Она искала в своем саквояже нитки для вышивания, которые она купила в Индепенденсе. Брианна пожалела, что не взяла с собой фонарь. Вдруг она услышала какой-то шорох.

— Кол? — позвала она.

Фургон просел под тяжестью чьего-то тела. Брианна повернулась, пытаясь что-нибудь разглядеть в темноте.

— Кол? Это ты? Что это за странные шутки?

И тут она увидела, что в фургон залез какой-то мужчина. Она пришла в ужас, решив, что это может быть только Баррет и никто другой. Однако от этого мужчины пахло дешевыми сигарами, значит, это был не ее муж. Не успела она протянуть руку, чтобы вытащить револьвер, хранившийся в накладном кармане, который она пришила к брезентовому покрову фургона, как Шекспир поднялся с постели Ная, выгнул спину, прижал уши и злобно зашипел. Точно такие же звуки издавал прорезиненный матрас Марка, когда он вынимал из него пробку для того, чтобы выпустить из него воздух.

Незнакомец выпрямился и издал дикий крик, когда кот прыгнул на него и вцепился когтями в его лицо. Шекспир, отпрыгнув, снова зашипел и кинулся в атаку. Мужчина выругался и бросился к выходу, стуча громко своими тяжелыми сапогами по деревянному полу. Одна из его шпор застряла между половицами. Он резко дернул ногой, шпора оторвалась от его сапога, и он буквально вывалился из фургона.

Брианна подбежала к заднему выходу и увидела, как мужчина поднялся с земли. Несмотря на темноту, она все-таки узнала непрошеного гостя по его широкополой шляпе.

— Эдуард Меградж, что вы себе позволяете? Почему вы прокрались в мой фургон, словно какой-нибудь вор?

— Я хотел, чтобы мы с вами получше узнали друг друга, — закричал он тоном капризного ребенка. — Почему бы вам не прогнать вашего сумасшедшего кота? Тогда мы сможем неплохо провести время, пока все танцуют.

— Я не занимаюсь подобными вещами. Сейчас же убирайтесь отсюда или я прострелю вашу задницу! Я не шучу.

— Черт побери, я не сделаю вам ничего плохого. Не надо меня бояться и пригласите меня к себе в фургон.

— Похоже, вы сошли с ума. Колу все это очень не понравится, а я обязательно расскажу ему о вашем поведении. Он скоро вернется. А сейчас убирайтесь отсюда, пока я не выстрелила в вас.

— Ладно, ладно. Упрямая вы женщина, да еще ваш бешеный кот… я очень извиняюсь… — пробормотал он и заковылял прочь.

Брианна в изнеможении упала на постель Коламбуса. Она вся дрожала. К ней подошел Шекспир и потерся головой о ее руку.

— Зачем мне сторожевые собаки, когда у меня есть ты? — сказала она и погладила кота по голове. Он довольно замурлыкал.

Через несколько минут она успокоилась и нашла свои принадлежности для вышивания. Она выбралась из фургона, поставила складной стул рядом с костром, там, где было светлее всего, и принялась за работу. Ей захотелось выпить того прекрасного вина, которое принес Марк, чтобы успокоить свои нервы.

Было уже довольно поздно, однако веселье продолжалось. Дело в том, что назавтра, в воскресенье, Меградж разрешил устроить день отдыха. Караван шел очень быстро благодаря тому, что все старались держать свои фургоны в хорошем состоянии. Им не приходилось делать вынужденные остановки для того, чтобы поменять колеса или что-нибудь починить. Была этому еще одна причина — все люди были здоровы. Холера обошла стороной их караван. Холера. Брианна всегда с ужасом произносила это слово. Каждый день на их пути попадались свежие могилы, и она постоянно ощущала неясный страх.

Кол говорил, что главный источник распространения холеры — это грязная вода. Огромные стада домашних животных загаживали реки, а люди сбрасывали в воду мусор и сливали туда всяческие нечистоты. Он все время настаивал на том, чтобы она пила воду только из бочки, которая была привязана к их фургону. Кол сам набирал в эту бочку воду из надежных источников. У нее даже потеплело на душе, когда она вспомнила о нем.

После того, что произошло сегодня между ними, она боялась его возвращения и еще больше боялась того, что могло произойти этой ночью. Однако ей все-таки не хватало его. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. И еще она втайне радовалась тому, что этот мужчина хочет ее.

Она тряхнула головой, стараясь не думать об этом. Между ними ничего не могло быть, ведь она принадлежит другому мужчине. Для того чтобы стать женщиной Коламбуса Ная, она должна быть свободной. Свободной же она не станет никогда.

Была уже почти полночь, когда музыка стихла и к фургону вернулись Бодвины. Марк нес на руках спящего Жана Луи. Франсуа же шел рядом с ним и тер свои сонные глазки. Лилит сладко зевнула, пожелала ей спокойной ночи и скрылась в своем фургоне. Франсуа залез в палатку, в которой он спал вместе со своим отцом.

— Знаете, Брианна, праздник удался на славу, — сказал Марк после того, как уложил спать своего младшего сына. — Хорошая музыка, много интересных людей. Джеб Хенкс сказал, что возле реки сейчас стоят несколько караванов, и в них где-то около тысячи человек. Столько народа, просто уму непостижимо!

— Да. Никогда не думала, что в Калифорнию едет так много людей. Говорят, что там можно просто ходить вдоль ручья и собирать золотые слитки, как речную гальку, но лично мне это кажется волшебной сказкой. Не могу поверить, что все так просто.

— И я тоже. Но мы направляемся в Орегон, потому что не верим в то, что можно разбогатеть буквально за несколько дней. Сегодня один парень сказал мне, что наше будущее — это земля. Я с ним согласен, — сказал Марк, подбросив в костер полено. — Кол еще не вернулся?

— Нет. Он, наверное, встретил своих друзей и решил у них заночевать.

— Вполне возможно. Хенкс сказал, что охотники очень уважают Кола за храбрость, умение выживать в любых условиях и еще за то, что он всегда может договориться с индейцами. Для такого человека, как он, наверное, очень трудно плестись вместе с караваном. Ведь он привык к свободе.

Она знала, что Марк прав. Кол похож на сокола, который парит высоко в небе над прерией. Он не сможет жить в неволе. Наверное, поэтому он и выбрал себе замужнюю женщину. Такая женщина никогда не посягнет на его свободу.

— Если хотите, я могу посидеть с вами еще немного, — предложил Марк.

Прогремел гром, и они оба посмотрели на небо. Оно было затянуто тучами, и не было видно ни звезд, ни луны. Кол почему-то сравнил ее именно с луной.

— Нам, наверное, лучше укрыться в фургонах, — обеспокоенно сказала она.

— Но гроза еще далеко от нас.

— Я знаю, но все же пойду. Спасибо, Марк, за заботу. Спокойной вам ночи.

Поднялся такой сильный ветер, что она с трудом смогла собрать свои нитки. Марк тоже пожелал ей спокойной ночи и ушел к себе в палатку. «Лилит все-таки счастливая женщина, — подумала Брианна, — ведь у нее такой хороший муж и он никогда ее не бросит». Она забралась в фургон и зажгла фонарь. Она все еще не могла успокоиться после визита Эдуарда Меграджа. Завывания ветра и приближающаяся гроза только усугубляли ее состояние. Она поставила фонарь на бочку с мукой и прикрутила его так, чтобы он едва горел. Потом она плотно подоткнула края одеяла под деревянный ящик для того, чтобы не было сквозняка и не потух фонарь. Она разделась, надела ночную рубашку и забралась в постель. Однако спать ей совершенно не хотелось.

Она долго ворочалась на своем ложе, пытаясь уснуть. Она боялась, что Кол никогда не вернется. Ей казалось, что он уже устал от всех этих людей, спешащих на запад, все дальше и дальше, оттесняя диких животных и индейцев, лишая его свободы, которую он так ценит. Она подумала, что он мог ее бросить. Наконец ветер стих, в воздухе запахло дождем, и Брианна уснула. Ей снилось, что она едет в фургоне по бесконечной прерии. Вокруг не было ни души. Потом она услышала приближающийся топот копыт, и ее сердце радостно забилось. Она побежала навстречу всаднику. Однако это был не Кол.

Это был Баррет.