Экипаж, который должен был доставить Элинор, Гэбриела и обеих девочек на Беркли-сквер, прибыл на место ровно без пяти минут восемь. Полная луна низко висела над горизонтом, в ее свете вдали вырисовывались шпили лондонских церквей. В юго-западном углу площади, заслоненный от посторонних взоров двумя огромными вязами, виднелся внушительный фасад Найтон-Хауса, вот уже без малого столетие служившего лондонской резиденцией маркизов Найтонов.

Высокие окна эркера, выходившие на улицу, были ярко освещены изнутри. Высунувшись из экипажа, Элинор подняла глаза мимо двух нижних этажей, занятых парадной гостиной, к окну своей бывшей спальни. Она всмотрелась в темноту за деревьями и улыбнулась, когда заметила на подоконнике единственную зажженную свечу. Так уж издавна повелось среди Уиклиффов, что всякий раз, когда кто-нибудь из членов семьи возвращался после долгого отсутствия, он непременно должен был увидеть в своем окне горящую свечу, которая, подобно маяку, освещала его путь домой.

Гэбриел первым сошел вниз со ступенек экипажа, после чего обернулся, чтобы помочь Элинор и следовавшим за ней подружкам. Девочки выглядели особенно мило в тот вечер, каждая в новом платьице - Джулиана в розовом, Брайди в голубом - и кружевных панталонах, выглядывавших из-под пышных складок. Брайди, которая больше привыкла бегать босиком в шерстяных клетчатых юбках, так гордилась своими новенькими лайковыми туфлями и белоснежными шелковыми чулками, что показывала их каждому встречному, вплоть до кучера наемного экипажа, в котором они ехали.

Еще раньше днем Френсис прислала к Элинор Терезу, которая состояла при ней горничной с самого начала сезона. Всегда бойкая и веселая служанка проплакала добрых четверть часа, когда вновь увидела перед собой свою госпожу, после чего сразу же взялась за дело, уложив пышные кудри Элинор в высокую прическу, так что крохотные колечки свисали вдоль ее шеи.

Затем Тереза занялась обеими девочками, завив их волосы при помощи нагретых над огнем щипцов в длинные тугие локоны и завязав их мягкими атласными бантами. Обе они были похожи на маленьких ангелов, а когда Гэбриел увидел их спускающимися по лестнице к выходу, то объявил, что сегодня вечером они будут настоящими принцессами бала - замечание, которое вызвало восторженный визг у Брайди и ослепительную улыбку на лице Джулианы.

Гэбриел в тот вечер тоже проявил особую заботу о своей внешности, и Элинор была искренне тронута его стремлением произвести хорошее впечатление на ее родных. Лицо его было гладко выбрито, волосы аккуратно подстрижены и завивались в кудри как раз над воротником рубахи. Он надел элегантный сюртук густого темно-зеленого оттенка поверх узких темных брюк и начищенных сапог, доходивших ему до колен. Без сомнения, они сразу же полюбят его, подумала про себя Элинор, снова и снова поражаясь тому, как не похож был тот Гэбриел, которого она видела перед собой после приезда в Лондон, на грубоватого шотландского дворянина в килте, которого она полюбила.

Тереза привезла с собой из Найтон-Хауса несколько платьев Элинор, и она остановила выбор на своем любимом наряде из бледно-бирюзового шелка, тем более что с ним были связаны приятные воспоминания - именно в этом платье она присутствовала на бракосочетании Кристиана и Грейс.

Чарли, лакей Найтонов, уже стоял на своем посту, приветствуя их широкой улыбкой, едва они приблизились.

– Добрый вечер, леди Элинор. Как приятно снова видеть вас дома. - Тут он приподнял шляпу перед Гэбриелом и девочками: - Милорд… барышни…

Он открыл перед ними дверь, за которой их ждал дворецкий Найтонов, Форбс.

– Добро пожаловать домой, леди Элинор.

– Я рада видеть вас, Форбс. Позвольте мне представить вам моего мужа, лорда Данвина, нашу дочь, мисс Джулиану Макфи, и ее подругу, мисс Брайди Макфи.

Форбс почтительно поклонился Гэбриелу и кивнул обеим девочкам, забирая у них плащи.

– Они все вместе ждут вас в гостиной, миледи, - произнес он, после чего направился в задние комнаты дома, чтобы убрать их верхнюю одежду.

Гостиная была расположена прямо за центральным залом, и когда они приблизились к ней, Элинор могла расслышать приглушенный шум голосов, доносившийся изнутри. Она вложила одну руку в ладонь Гэбриела, а другой взяла за руку Джулиану. Брайди заняла место по другую сторону от Гэбриела, и так они вчетвером вошли в гостиную.

Как только они переступили порог, разговоры тут же смолкли, сменившись полной тишиной. Здесь были все: Френсис, Грейс, Девонбруки и даже, к немалому удивлению Элинор, старый герцог - все, кроме Кристиана. Его нигде не было видно.

В замешательстве никто из присутствующих не произнес ни слова. Они только переглядывались друг с другом в неловком молчании, словно не зная, с чего начать. В конце концов не кто иной, как Грейс, стоявшая к ним ближе других, выступила вперед, чтобы приветствовать вновь прибывших в качестве новой хозяйки Найтон-Хауса.

– Добро пожаловать домой, Элинор. Мы все так счастливы тебя видеть.

Она пересекла комнату и сердечно обняла золовку, прошептав ей на ухо:

– Мне очень не хватало тебя, дорогая. Кристиан становится сам не свой, когда тебя нет рядом.

Та Грейс, которую видела сейчас перед собой Элинор, разительно отличалась от робкой, покорной девушки, полгода назад вышедшей замуж за ее брата. Эта Грейс излучала уверенность в себе и внешний блеск, проявлявшийся во всем - начиная от ее уложенных в модную прическу волос и кончая идеально подходившими друг к другу платьем и туфельками.

Элинор улыбнулась в ответ на ее попытки смягчить неловкость положения:

– Мне тоже тебя очень не хватало.

– Вы, должно быть, лорд Данвин, - обратилась затем молодая женщина к Гэбриелу, протянув ему в знак приветствия руку. - Я - Грейс, невестка Элинор. До тех пор пока не появились вы, я была самым новым членом этого клана. Добро пожаловать в нашу семью!

Элинор заранее проинструктировала Гэбриела насчет высоких титулов и надлежащей формы обращения к каждому из присутствующих лиц, поэтому он взял руку Грейс и учтиво склонился к ней:

– Леди Найтон.

– Не были бы вы так добры пройти в гостиную и познакомиться с остальными нашими родными?

С этого мгновения в гостиной воцарился настоящий хаос. Все заговорили в один голос, проталкиваясь вперед, чтобы приветствовать возвращение Элинор домой и поздороваться с Гэбриелом и обеими девочками.

Так много объятий! Так много вопросов!

Как они встретились?

Где поженились?

Долго ли намерены пробыть в столице?

Элинор терялась в этом море радостных лиц и распростертых для объятий рук, пока не почувствовала, что кто-то стоит рядом с ней. Обернувшись, она увидела ожидавшего своей очереди Кристиана и улыбнулась.

– Кристиан!

– О, Нелл!

Ее брат едва сумел выговорить то уменьшительное имя, которым всегда любил ее называть, после чего прижал к себе так крепко, что у нее перехватило дыхание.

– Мне так жаль, - прошептал он ей на ухо и не отпускал от себя еще несколько минут.

Элинор чувствовала, какого труда ему стоило сохранять самообладание, и горько раскаивалась в том, что причинила ему столько беспокойства. Сама она была уже не в силах сдержать подступившие слезы, и они упали на плечо Кристиану, пока она плакала от радости, что наконец-то снова видит его. Наконец Элинор освободилась от его хватки и произнесла:

– Пойдем, брат. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

Взяв Кристиана под руку, Элинор проводила его через всю комнату туда, где стоял Гэбриел вместе с Джулианой.

– Кристиан, позволь представить тебя моему мужу, лорду Данвину. Гэбриел, это мой брат, лорд Найтон.

Мужчины крепко пожали друг другу руки. Пока они обменивались вежливыми приветствиями, Элинор воспользовалась моментом, чтобы присмотреться повнимательнее к брату.

Как и Грейс, Кристиан заметно изменился за время ее отсутствия. Теперь ему уже не нужно было нести на плечах бремя ужасной тайны, которая так сильно повлияла на всю его жизнь. Улыбка его стала свободнее, манеры более непринужденными. Ему наконец удалось примириться с собой и своим прошлым, и это позволило ему по достоинству оценить красоту своей молодой жены, жены, которую выбрали для него другие. Элинор была искренне рада за них обоих.

Кристиан между тем опустился на колени перед Джулианой, которая немедленно сделала шаг назад, под защиту пышных юбок Элинор.

– Для меня большое удовольствие познакомиться с вами, мисс Макфи, - обратился он к девочке. - Какое у вас прелестное платье. - Он протянул ей руку в знак приветствия: - Мое имя - Найтон, и я почту для себя за честь, если вы будете называть меня дядюшкой.

Джулиана подняла глаза на Элинор, которая улыбнулась и ободряюще кивнула. После некоторого колебания девочка выступила из-за юбок Элинор и вложила свою ручонку в ладонь Кристиана. Тот, улыбнувшись, поднялся с колен и, все еще держа Джулиану за руку, проводил ее к небольшому вольеру, где любимый кенар Френсис звонко щебетал на жердочке, внося свою лепту в общую радостную суматоху.

Он был очень мил с Джулианой - так же как, впрочем, и все остальные. Элинор просияла.

– Что ж, пожалуй, с представлениями мы уже покончили, - произнесла Грейс. - Форбс сообщил мне, что ужин будет подан с минуты на минуту.

Все общество направилось через коридор в просторную столовую, где длинный стол красного дерева уже накрыли для торжественного ужина. По такому случаю на стол было выставлено самое лучшее фамильное серебро Найтонов, начищенное так, что в нем отражался свет люстр над их головами, а также граненые хрустальные рюмки, которые специально достали из буфетной.

Элинор заняла свое обычное место по левую сторону от Кристиана, усадив Гэбриела с Джулианой по другую сторону от себя. Катриона, герцогиня Девонбрук, удалилась наверх только для того, чтобы через несколько минут вернуться со своим трехлетним сыном Джеймсом - уменьшенной копией его отца, герцога Роберта, одетым в короткие штанишки, курточку и рубашку с кружевными оборками. Катриона усадила мальчика на высокий стул в дальнем углу стола между своим креслом и креслом мужа, прямо напротив Брайди, которая очень скоро втянула Джеймса в серьезный разговор по поводу ее длинных локонов.

Ужин, состоявший из пяти отдельных блюд, пролетел незаметно благодаря вкусной еде, теплу камина и приятной беседе. Все с интересом расспрашивали Элинор и Гэбриела о Трелее - где он находится, не скучно ли им жить так далеко от того, что считалось благами современной цивилизации, и сколько времени заняло их путешествие из Шотландии в столицу. Элинор рассказала им во всех подробностях об их поспешном венчании в Гретна-Грин, а также об остановке в Киркби-Лонсдейл, где они провели ночь на удивительной кровати мистера Грея. Гэбриел и Роберт, как выяснилось, проходили службу на одних и тех же полях сражений во время войны на Иберийском полуострове.

После еды все удалились в гостиную, где их ждали чай, портвейн и другие освежающие напитки. Джулиана и Брайди по очереди играли с маленьким Джеймсом на ковре перед камином, строя карточные домики из любимой колоды Кристиана для игры в вист.

– Как насчет музыки, Нелл? - обратился к ней Кристиан, пристроившись на канапе рядом с Грейс и держа в руках рюмку портвейна. - Мы так давно не слышали твоей игры. И быть может, моя прелестная жена не откажется аккомпанировать тебе на фортепиано. - Тут он взял руку Грейс и поцеловал, пристально глядя ей в глаза.

Элинор не могла удержаться от улыбки при виде того, как счастливы они оба теперь, когда Кристиану удалось избавиться от преследовавших его демонов прошлого. Когда он в начале этого года предстал перед алтарем вместе с Грейс, они были едва знакомы друг с другом. Это был брак по расчету, устроенный их дедом, старым герцогом, и дядей Грейс. С самого начала их семейной лодке пришлось выдержать немало штормов. Потребовалось время и долгие поиски пропавшей Элинор по всей стране вплоть до севера Шотландии, однако теперь любой мог понять с первого взгляда, что Кристиан сумел завоевать сердце своей жены, а она - его.

Но и это было еще далеко не все. Посреди сумятицы и душевных мук, которыми изобиловал минувший сезон, старый герцог и Кристиан наконец примирились друг с другом. Слишком долго их отношения омрачала взаимная неприязнь, ведь было время, когда двое мужчин едва могли находиться рядом в одной комнате. Но теперь они вполне дружелюбно беседовали между собой, обсуждая политику и последние новости, и со стороны складывалось впечатление, что недалек тот день, когда прошлое забудется окончательно.

Грейс поднялась с канапе, но, вместо того чтобы направиться прямо к фортепиано, остановилась там, где сидела Джулиана, и обратилась к ней так тихо, что слышать ее могли только сама Джулиана и Элинор:

– Джулиана, обычно, когда я играю, моя горничная Лиза сидит за инструментом рядом со мной, чтобы переворачивать страницы. Но на этот раз Лиза не приехала с нами в Лондон. Она сейчас в Шотландии, где скоро должна выйти замуж за очень симпатичного молодого человека по имени Эндрю Макалистер. Поэтому я хотела спросить у тебя: не могла бы ты сегодня вечером занять место Лизы?

Джулиана взглянула на Брайди, а потом на Элинор. Элинор поднялась, протянула ей руку, и они все вместе направились в угол комнаты, где стояло фортепиано.

Сидя в противоположном углу гостиной, Гэбриел с чувством глубокого удовлетворения наблюдал за тем, как его жена и дочь рука об руку идут через комнату. Когда-то ему казалось, что он отдал бы все на свете за то, чтобы Джулиана заговорила снова. Но за то время, которое Элинор провела вместе с ними, она сумела показать ему, что Джулиану ни в коем случае нельзя считать странной или даже обреченной проклятию из-за ее немоты и что она осталась тем же милым, очаровательным ребенком, что и прежде. Именно благодаря Элинор с ее особым, неповторимым взглядом на вещи он в конце концов смирился с мыслью о том, что, возможно, никогда уже не услышит смех своей дочери или ее прелестное пение. Он будет всегда хранить в душе память о них, как и о тех днях, что ожидали их впереди, и этого у него никто не отнимет.

Когда Грейс поднесла пальцы к клавишам, а Элинор взяла в руки флейту - точную копию той, на которой она играла в Данвине, - Гэбриел окинул взглядом гостиную, всматриваясь в лица тех людей, которых теперь называл своей семьей. Все без лишних вопросов и замечаний приняли их в свой круг, стараясь, чтобы они чувствовали себя как можно свободнее и увереннее. Глядя на этих людей, легко было понять, почему Элинор оказалась такой незаурядной личностью.

Гэбриел смотрел на жену, а та между тем полностью погрузилась в музыку, закрыв глаза и слегка покачивая головой в такт трогательной мелодии флейты. Элинор была из тех женщин, которые отдают себя целиком, не прося ничего взамен, и которая к тому же обладала сверхъестественной способностью разглядеть под внешней оболочкой подлинную сущность человека, подчас скрытую глубоко внутри.

Его чувства к Джорджиане были основаны на заботе и жалости, вызванных тем отчаянным положением, в котором она оказалась. Да, Гэбриел по-своему любил ее, но не так, как Элинор. Совсем иначе. С Элинор он мог избавиться от давно преследовавших его страхов. Теперь Гэбриел был свободен от теней прошлого, терзавших его всю жизнь. И он твердо решил доказать ей, как много значила для него та перемена, которую она произвела в нем, даже если на это уйдет остаток жизни.

Элинор закончила свою пьесу, и все дружно зааплодировали, прося сыграть им что-нибудь еще. Она бросила беглый взгляд на Гэбриела, после чего наклонилась к Джулиане и прошептала ей что-то на ухо. Девочка подняла глаза на Элинор. Лицо ее выражало неуверенность, но затем она кивнула, соскользнула со скамейки и встала рядом с Элинор. Та передала Джулиане свою флейту.

Никто из присутствующих не издал ни звука, когда Джулиана сделала робкий вдох и поднесла к губам флейту. Пьеска была маленькой и совсем несложной, однако музыка лилась из-под пальцев Джулианы, словно птичьи трели. Гэбриел был совершенно очарован. Он вдруг вспомнил звук прелестного детского голоска, который пел ту же самую песню во дворе замка годы назад. Ему казалось, что ему уже никогда не суждено испытать эту радость снова.

Каким- то непостижимым уму способом, без единого слова, Джулиана нашла в себе силы запеть снова. Эта дивная мелодия всецело завладела его существом, и Гэбриел почувствовал, как давно скрываемые чувства в его душе нарастают, перехлестывая через край. В горле у него встал комок, и ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы сдержать слезы.

Девочка закончила играть, и даже старый герцог поднялся с кресла, крича вместе с остальными «Браво!». Джулиана потупила взор, глядя застенчиво на пол. Она не заметила, как Гэбриел пересек комнату, направляясь к ней, и только когда он встал перед ней на колени, очень медленно подняла голову, встретившись с ним взглядом.

– Это была самая прекрасная песня из всех, какие мне когда-либо приходилось слышать, Джулиана.

И затем, первый раз за целую вечность, отец и дочь обнялись.

***

Элинор лежала без сна на постели, глядя сквозь полупрозрачные занавески на окне на белый шар луны над кронами деревьев. Она пыталась заснуть, ворочаясь с боку на бок на пуховой перине, однако так и не смогла найти удобную позу. Она понимала, что причиной ее бессонницы были отнюдь не постель и не сияние луны, проникавшее в окно. Просто эта луна напомнила ей другую, светившую над волшебным замком, расположенным на окутанном туманами острове посреди бездонной синевы моря. Стоило ей закрыть глаза и сосредоточиться, как она снова видела перед собой бескрайнее небо, тянущиеся до самого берега холмы, покрытые роскошным ковром из всех мыслимых оттенков голубого, пурпурного и зеленого цветов. Как ей хотелось услышать сейчас вместо стука проезжавших мимо экипажей знакомый ласковый голос Майри, мурлыкавшей себе под нос какую-нибудь старинную гэльскую песенку! Она соскучилась по запаху только что снятых с очага лепешек, по чаю, который они вместе пили на кухне каждый вечер, по отдаленному блеянию овец в низине. И конечно, ей не терпелось снова увидеть перед собой своего бравого шотландца в килте и простой рубахе. Как бы она ни стремилась вернуться в Лондон, как бы ни обрадовала ее встреча с матерью, Кристианом и всеми остальными, Элинор уже успела истосковаться по дому.

Словно почувствовав ее беспокойство, Гэбриел перевернулся на постели и осторожно привлек к себе.

– Тебя что-то тревожит, дорогая, - прошептал он, приникнув губами к ее волосам. - В чем дело?

Элинор недовольно вздохнула.

– Я уже не чувствую себя здесь своей, Гэбриел. Другое место притягивает меня.

Он коснулся поцелуем ее уха, потершись носом о ее шею.

– Как и меня, любимая. Это похоже на небо перед грозой - ни единой минуты покоя. Я тоже постоянно думаю о Данвине, тоскую по нему первый раз за всю жизнь, однако мне бы не хотелось так скоро отрывать тебя от семьи после того, как ты столько времени провела в разлуке с ними.

Элинор перевернулась на бок, чтобы в полутьме спальни взглянуть на Гэбриела. Лицо его вырисовывалось, как на гравюре, в сиянии луны, сонные глаза смотрели на нее с глубокой нежностью, и сердце ее переполнилось волнением от одного его вида.

– Да, они - моя семья, и я люблю их всех, но теперь ваш с Джулианой дом стал моим домом, а ваша жизнь - моей жизнью. Пожалуйста, отвези меня домой, Гэбриел. Я не хочу и дальше смотреть на этот дым и ряды домов, загораживающих собой солнце. Мне надоело слушать, как мусорщик бранится с мясником на углу. И уж конечно, я не хочу, чтобы на моих глазах еще одной молодой девушке выговаривали за то, что она не так держит в руках чашку. Если бы только я могла выглянуть в окно и не видеть там ничего, кроме морской синевы… и тебя. - Тут она подняла на него глаза. - И еще наших детей, резвящихся на склоне холма.

– Детей? - повторил он, подмигнув ей в темноте. До сих пор они никогда не затрагивали в разговорах эту тему.

– Да, Гэбриел. Я мечтаю подарить тебе сына, нашего сына.

– О, моя дорогая…

Гэбриел запустил пальцы в волосы Элинор, прильнув к ее губам мягким нежным поцелуем, который продолжался до тех пор, пока они оба в состоянии были не дышать. Элинор осторожно перекинула под одеялом ногу через его бедро, так что их тела сплелись воедино. А про себя она подумала, что могла бы лежать так целую вечность, наслаждаясь теплом его кожи и ласковым прикосновением рук, и никогда больше не чувствовать себя одинокой.

– Я решила кое-что еще, - обратилась она к нему, когда их поцелуй прервался, однако губы все еще слегка соприкасались и каждый мог ощутить на себе дыхание другого.

– Что такое, дитя мое?

– Что, на мой взгляд, брюки тебе не особенно идут.

Гэбриел улыбнулся, чуть коснувшись кончиком языка ее губ и одновременно проводя рукой под покрывалом по ее ягодицам, - Что ж, я рад это слышать, дорогая…

Тут он медленно притянул к себе ее бедра, и она ощутила совсем рядом с собой его восставшую плоть.

– …тем более что сейчас их на мне нет.

Глаза их встретились, и Элинор на мгновение умолкла, после чего произнесла:

– Не знаю, могу ли я поверить вам на слово, сэр. Боюсь, вам придется мне это доказать.

Что он тут же и сделал.

Дважды.