Старика, случайно встреченного в Джазаторе, звали Тордоор, и он был одним из старейших шаманов Алтая. С таким могущественным спутником можно было отправляться в любую точку и этого и того света.

Ранним августовским утром наша кавалькада выступила из Джазатора на юго-восток. Кроме семи членов экспедиции и Тордоора в нее входили два конюха и 13 лошадей, нанятых нами у алтайских пастухов. Нам предстояло сделать пять дневных переходов до плато Укок и два — по нему, до священного семигорья. В среднем это ежедневно составляло 20-25 км пути по сложному горному рельефу.

Путь на край света

Лесистые склоны закончились уже через сутки, на высоте 1500 метров.

Потянулись скалистые распадки, усеянные большими острыми обломками камней, а затем пошло волнистое плоскогорье, покрытое сухой и пожухлой осокой. В редких долинах горных рек встречались заросли низких кустов жимолости. Ягода слегка горчила, но была неимоверно душистой. Впрочем, росла она на таких заболоченных участках, что наши кони предусмотрительно их обходили: болото, оно и в горах сулит массу неприятностей. А вот до конского щавеля, горного лука, маральего и золотого корня далеко ходить не надо было, и первые три дня мы с удовольствием пополняли ими свою «потребительскую корзину». Туда же отправлялся и хариус, отчаянно хватавший даже голые крючки наших примитивных удочек.

Днем на прогретых камнях резвились горностаи, гоняясь за жирными сусликами и распугивая суетливых каменок-плясуний. Стрекотала огромная черная саранча, напоминающая в полете боевые вертолеты из американских боевиков. Проносились тени бесчисленных ястребов-стервятников, неутомимо бороздящих высокое синее небо. Плотный сухой воздух хоть и иссушал ноздри, но был так напоен запахами высокогорных лугов, что казался нам божественным нектаром.

«Ну просто санаторий, а не экспедиция! Не зря говорят, что отдых на Алтае даже лучше, чем на море!»

Алтай большой и разный. Кто-то загорает на Нижней Катуни, а кто-то в это же время отмораживает ноги на ледниках Белухи...

Плато Укок — одно из самых суровых мест Алтая. Даже в августе здесь часты морозные ночи. Снега в этих краях почти не бывает, и потому морозы с ветром лютуют крепко...

Тенты палаток покрывались инеем и замерзали настолько, что нам с трудом удавалось расстегивать по утрам замки-молнии. Лишь конюхам было все нипочем: они спали на земле, подложив под головы седла и завернувшись в шубы. Эти алтайские тулупы обрабатывают животной печенью, а затем промывают молочной сывороткой. Они не только предохраняют от любого мороза, но и не намокают под проливным дождем.

Тордоор не спал ни с нами в палатках, ни с конюхами под открытым небом. Каждый вечер он куда-то уходил из лагеря, возвращаясь лишь с рассветом. И вообще, мы замечали его присутствие только тогда, когда он подавал голос. А зря он ничего не говорил, ненавязчиво, но упорно уча нас бережному общению с природой.

Помню, когда наш приятель, с целью дезинфекции, сунул лезвие ножа в костер, он немедленно отодвинул его руку и сердито произнес:

— Твой поступок оскорбляет дух хозяина огня От-Эне и может вызвать его гнев...

По древним языческим поверьям, человеку нельзя никоим образом осквернять огонь: перешагивать через него, наступать на угли и золу, лить в очаг воду и сжигать мусор. Даже дрова в костер нужно класть очень осторожно, чтобы не причинить боли От-Эне. Ведь человек, оскверняющий огонь, сам становится поганым.

Напротив, необходимо регулярно «угощать» огонь кусочками своей пищи и молиться, чтобы он не лишил нас своей заботы в этом суровом мире.

В другой раз Тордоор остановил одного из нас, кто собирался срубить молодое деревце для кострового кола, и пояснил, что деревья — это священные символы связи земли и неба. Они все живые: могут дышать, разговаривать, мыслить, радоваться и плакать, понимать язык людей. В случае острой необходимости, когда человек вынужден загубить жизнь дерева, ему нужно обязательно испросить на то разрешения духа дерева, иначе он будет наказан по закону кармы. Даже траву нельзя вырывать с корнем, так как это волосы живой Земли и духи, ее хозяева, обязательно покарают обидчика.

Тут мне нужно пояснить, что не только шаманы, но и все коренные народы Алтая считают, что и у самой Земли, и у каждого объекта природы — горы, реки, камня, дерева, птицы, зверя и т. д., — а также у ее явлений — дождя, грома, ветра — есть свой дух-хозяин. Этот дух-двойник объекта или явления имеет удивительное свойство материализовываться при желании в любой видимый человеком образ. Получается, что все существующее вокруг нас — это сплошные духи! Они могут быть добрыми по отношению к людям либо злыми. Все зависит от того, насколько человек почитает их и оберегает окружающую его природу. Это одна из самых притягательных сторон шаманизма.

Немудрено, что на каждом перевале Тордоор выкладывал из камней обоо.

Эти пирамидки олицетворяют Мировую гору — символ единения трех миров мироздания, — а также связи времени и пространства. Поэтому они обладают удивительной шаманской силой. Через обоо человек может обращаться к духам, поэтому в пирамидки часто втыкают ветки, к которым привязывают пучки конских волос или лоскутки ткани с одежды, материализуя, таким образом, те или иные свои желания. К обоо делаются подношения местным духам (кусочками пищи и опрыскиванием камней чаем, молоком или водкой), чтобы оградить себя от невзгод и напастей в пути.

Наш Тордоор окуривал обоо из своей трубки-канза и оставлял подле них щепотки табака для духов — хозяев местных гор, рек, перевалов, озер и всех прочих объектов природы, называемых алтайцами ээзи.

Конечно, духи не могут отведать человеческой еды и питья, но зато могут насладится их видом. Они напитают эти подношения духовной силой, которая перейдет к тому, кто их затем отведает.

«Но не все же участники вашей экспедиции являлись язычниками по своим религиозным убеждениям. Как они воспринимали мировоззрение Тордоора и верили в его мистические возможности?»

Да, вы абсолютно правы. Не все в нашей экспедиции всерьез верили в силы Тордоора до тех пор, пока он не вынужден был кое-кого проучить.

Как-то двое дежурных, вместо того чтобы готовить ужин, ушли далеко из лагеря ловить хариуса. Стоял чудный тихий вечер, и ребята, по-видимому, забыли о своих обязанностях.

Мы насухо перекусили и прилегли у костра. Старик же вынул из котомки какой-то камень, намочил его в реке, сел лицом в ту сторону, куда ушли рыбаки, и стал что-то тихо бормотать камню, раскачиваясь взад-вперед. То, что затем произошло, иначе как чудом не назовешь. На наших глазах в той стороне неба быстро сгустилась туча, из которой хлынул такой ливень, что через полчаса наши насквозь промокшие дежурные, стуча зубами, прибежали в лагерь и быстро принялись кашеварить...

Позже старик показал мне этот «камень», называемый у шаманов дьяда-таш. Его находят во внутренностях мертвых лошадей, и собственно камнем это округлое образование не является. В медицине это называется «безоар», то есть тугой комок из проглоченных волос, неперевариваемой клетчатки и прочих, случайно проглоченных предметов, крепко сцементированных между собой желудочной слизью.

Как это образование помогло Тордоору вызвать дождь — никто не смог даже и предположить. Но после этого случая авторитет шамана настолько вырос, что все мы стали безусловно доверять любым его словам, даже тем, которые казались уж совсем невероятными.

Так, на четвертый день мы подошли к стене-перевалу плато Укок и стали лагерем у крутых скал. Совсем рядом виднелась большая пещера, и мы решили было ночевать в ней, не ставя палаток. Однако Тордоор стал категорически возражать, говоря, что в пещере могут жить алмысы. И объяснил затем, что это оборотни с собачьими головами и хвостами, пожирающие мясо, в том числе своих же сородичей. Они могут перевоплощаться в людей и различных животных, чтобы заманить к себе, а затем растерзать несчастного путника.

Не знаю, кто из нас в это поверил, но единодушно и без обсуждений все разбили свои палатки подальше от мрачной пещеры. А наши лошади вообще ушли на выпас за соседний хребет.

Наконец на пятый день наши усталые кони преодолели последний перевал, выбрались на плато Укок и тотчас встали как вкопанные. Я пока еще не был на Луне, но думаю, что первые впечатления от увиденного там и тут будут мало чем отличаться...

Безжизненная, мрачная, бескрайняя поверхность из темного щебня и песка унылыми волнистыми линиями тянется во все стороны горизонта. Колючий ветер, посвистывая, закручивает пыльные смерчи, непрерывно тянущиеся куда-то, один за другим, словно на гигантском конвейере. Солнце в зените, но ощущения как при его затмении: свет не отражается от предметов, да и теней также нет. Слух улавливает какие-то всхлипы, стоны и вздохи, словно мечущиеся в окружающем пространстве. Так холодно, жутко и тоскливо, что невольно хочется повернуть назад. Это место наверняка создано не для людей, и нас тут явно не ждали...

— Конец обитаемого мира — так зовут у нас эти места, — произнес Тордоор. — В этих пространствах действуют совсем иные законы, и каждый из нас себе уже не принадлежит...

Стало совсем жутковато, но тут мой взор вдруг зацепился за сверкающую белоснежную жемчужину, сияющую впереди, будто на самом краю этого огромного, дикого, черного поля. Кажется, что солнце всеми своими лучами освещает лишь ее одну и она купается в этом свете, отражая его обратно в небеса. Это и есть священное семигорье Табын-Богдо-Ола — заветная цель нашей экспедиции. Она словно маяк звала нас к себе, и на душе сразу стало легче и спокойней. Но до нее еще два дня нелегкого пути по мистическому, полному загадок плато. И главная из них — таинственная усыпальница «принцессы Кадын»...

Некогда непрерывная линия государственной границы, проходящая здесь, теперь находится в плачевном состоянии: покосившиеся и заваленные столбы с остатками ржавой колючей проволоки уже явно никого не смогут удержать. Да здесь и нет никого, и быть не может. Времена шпионов с копытами на ботинках давно закончились, и ни одна из четырех стран, граничащих между собой, застав тут не держит. Да и боятся погранцы сюда ходить. Еще при СССР трижды посылались наряды, чтобы установить полосатый столб с гербом на центральной вершине Табын-Богдо-Ола. Ни один человек тогда не вернулся обратно. Природа сама охраняет границы дозволенного людям...

Пересекаем линию границы и вступаем в «зону покоя Укок». Так смежные государства назвали эти места, запретив тут любые перемещения людей. В первую очередь это было сделано ради сохранности многочисленных курганных захоронений, возраст которых достигает нескольких тысячелетий. Такого древнейшего сохранившегося некрополя нет больше нигде в мире. И никто пока даже не догадывается, чьи тела тут покоятся!

В зоне могильного капища

Первые захоронения на плато Укок явились нашему взору, когда до подножия непрестанно сияющего впереди священного семигорья оставалось не более двадцати километров. Это были типичные тюркские воинские захоронения, со всеми своими, хорошо сохранившимися атрибутами.

«Но что это? Почему эти могильники располагаются таким необычным образом? Что это за построения выполнены из них?» — спрашивали мы друг друга.

Ряды этих захоронений тянулись несколькими «волнами» или огромными полукольцами, обращенными в сторону мистических вершин Табын-Богдо-Ола. Многие сотни овальных насыпей из камней, покрытых пятнами красно-бурой ржавчины, невольно напоминали гигантские капли крови на аспидно-серой поверхности плато...

Судя по тому, что количество вертикальных балбалов за каждой из могил составляло по нескольку десятков, можно было считать, что здесь лежат самые великие и знатные тюркские воины.

Ветры, гуляющие над каменистым плато, веками сдували культурный слой. Могильные ямы наверняка долбились неглубоко, да и сами насыпи были невысокими. А потому невольно думалось, что рыжие пятна — это проступившая через камни кровь самих погребенных...

Воздушное марево колебало очертания могильников, будто шевеля их изнутри. Было жутко даже днем. Лошади тихо ржали и нервно дрожали крупами...

Под дикий свист колючего ветра, в полном молчании наша кавалькада напряженно пересекала все волны-линии построений мертвого войска.

Кто спит вечным сном под этими кровавыми камнями? Что заставило этих смелых и отважных воинов упокоиться в таких неуютных последних пристанищах, вдали от поселений соплеменников? Почему и после смерти они словно выстроились своими могилами в развернутом боевом порядке, будто не сумев преодолеть какой-то невидимый заслон? Куда и зачем шли они и что их навсегда остановило?

Я думал над этими вопросами и не сразу заметил, что Тордоора волнует совсем другое. Он будто всматривался и вслушивался в пространство, лежащее впереди, за последней цепью тюркских могильников, тихо бормоча и раскачиваясь в седле. В отличие от нас, шаман явно видел в пустоте что-то такое, что его встревожило...

Как только последний всадник нашей кавалькады вышел из пояса захоронений, шаман спешился, сел на землю, разложил вокруг себя самые главные онгоны своих духов и стал проводить ритуальный обряд. Сначала он достал мешочек с солью и, высыпав ее в чашу- чочой, принялся что-то долго в нее наговаривать, помешивая соль длинным кристаллом кварцита. Затем, подойдя к ближайшей могиле, наковырял кристаллом немного грунта с нее и стал тщательно перемешивать его с солью. После этого, неожиданно для нас, стал быстро вертеться на месте. Он сделал три оборота по три раза и во время каждой паузы широко и резко разбрасывал щепотки соли в сторону пути, по которому мы направлялись, будто отгоняя кого-то с дороги.

Затем он снова сел и скрипучим низким горловым каем затянул песнь-молитву...

Мы все заворожено смотрели на шаманский ритуал Тордоора, догадываясь, что он связан не только с судьбой экспедиции, но и с самими нашими жизнями...

Я старался услышать его слова, но понял лишь, что он камлает Дъее-Хану — духу — покровителю дороги, живущему там, где небо упирается в землю и где стоит гора, вершина которой достигает дома Бая-Ульгеня. Гордоор просил Великого Духа, чтобы его бело- зол отисто-рыжий конь с луновидными рогами Появился перед нами и провел за собой страждущих путников через неприступную преграду духовного воинства...

Внезапно шаман вскочил на ноги, сел в седло и, не говоря ни слова, быстро двинулся вперед. Я хотел махнуть рукой приятелям, но команды не потребовалось: наши лошади тут же пошли сами, одна за другой, след в след.

Таинственные курганы

Мы проехали не более пяти километров, как лошади снова заволновались, отказываясь повиноваться команде «Чу» (вперед). Их напряжение нарастало, и Тордоор велел спешиться...

— Сейчас мы пойдем к курганам, священным не только для Алтая, но и для всех людей, — сказал он.

Среди них находится и тот, в котором спала «принцесса Кадын». В тех местах нельзя разговаривать, так как души-сульдэ лежащих там избранных берегут покой своих тел, но мы сами опознаем курган принцессы по раскопу. Великая Сила охраняет теперь эти места, и Тордоор не уверен, что каждый из нас сможет пережить воздействие ее проверки. Кто сомневается в себе, должен остаться с лошадьми.

Кроме конюхов-казахов, вслед за стариком пошли все, понимая, что это лишь начало тех испытаний духа, что ожидают нас в этих сакральных местах. Не знаю, отчего мне так трудно дышалось, пока мы шли вперед за шаманом: то ли волнение перехватывало горло, то ли что другое... Я напряженно всматривался вперед, надеясь увидеть высокие, как в Пазырыке, курганы, но видел лишь бескрайнее серое плато и сверкающие впереди вершины Табына...

Через час томительного пути мы вдруг увидели огромный участок понижения в поверхности плато. Он напоминал многокилометровую кальдеру древнего вулкана или гигантскую плоскую воронку со сглаженными временем краями. На дне ее тянулась цепочка из нескольких десятков невысоких, круглых каменистых курганов. Их линия имела строгое направление «север — юг» и, таким образом, словно стрелка компаса указывала на священные вершины семигорья.

Мы долго стояли на краю кальдеры, не в силах сделать шаг вниз. Нет, страха не было; просто в голове неотвязно стучала одна мысль: «Нельзя!»

Первым пошел Тордоор. Он был уже внизу, а нас всех еще что-то крепко держало на месте. И вдруг передо мной будто зажегся зеленый сигнал светофора, будто распахнулся незримый турникет.

«Можно!» — вдруг понял я и шагнул вперед ватными ногами, понимая, что только что прошел чью-то таинственную проверку.

Следом, один за другим, сошли вниз и другие участники нашей экспедиции.

Шаман уже стоял у крайнего, южного кургана, который был раскопан.

Мы поняли, что это и есть усыпальница «принцессы Алтая». Фактически кургана не было. Была выдолбленная в породе каменная яма диаметром до десяти метров. В ней проглядывали остатки бревенчатой погребальной камеры, куски льда, какая-то рухлядь. Почему-то стало стыдно...

Из статей археологов я знал, что пол саркофага был выстлан черным войлоком, покрытым странными письменами-аппликациями из золота. «Принцесса» лежала головой на подушке, на боку, в позе спящего человека, держа в руке ритуальное серебряное зеркало. Тело ее было укрыто меховым одеялом, расшитым золотыми нитями. Вокруг находилось множество культовых предметов: разнообразные деревянные и костяные идолы, резные фигурки зверей и птиц, сосуды с кореньями растений, жреческий скипетр и ритуальные ножи. Я уже писал и об уникальной татуировке, покрывающей тело «принцессы», символы которой до сих пор никем не разгаданы...

Невольно подумалось, что люди еще легко отделались, растревожив священный курган. А ведь он самый крайний среди многих других.

— А кто лежит там, в следующих могильниках, ближе и ближе к таинственному семигорью? — вдруг угадал мои мысли Паша. — И почему линия, выстроенная из десятков курганов, указывает концом на священное семигорье Табын-Богдо-Ола? Кто может объяснить?

Тордоор все молчит. На все наши вопросы и о захоронениях тюрков-кезеров, и о странностях «скифских» курганов он так и не дает конкретных ответов, говоря, что все узнаем сами, когда придет время.

Ну что ж, завтра последний переход к главной цели. Возвращаемся к лошадям, обходим стороной кальдеру- некрополь и разбиваем лагерь.

Сон не идет в голову. Сидим у тлеющего аргала и рассматриваем звездное небо. Тордоор рассказывает нам, что Млечный Путь (Кардын Дьолы) — это небесная дорога, по которой Бог ездит на своей колеснице; Большая Медведица (Дьети-каан) — это семеро братьев охотников, наказанных за то, что хотели украсть дочь небесного царя; Полярная звезда (Алтын Казык) — это небесный кол, к которому богатырь Канджигей привязывает своего коня на выстойку.

Внезапно я заметил какие-то странные огоньки, блуждающие по плато.

Шаман насторожился, долго наблюдал за ними.

— Видимо, не только мы интересуемся сейчас принцессой Кадын, — тихо произнес он. — Эти огоньки — духовные двойники людей, которые отделились от тел во время сна и путешествуют самостоятельно в тех местах, о которых часто думает их «хозяин». Это очень опасно для него. Ведь дух плато может поймать двойника и навсегда оставить у себя. Это приведет к тяжелому заболеванию человека, и лишь опытный шаман способен вернуть двойника в тело... Кстати, — продолжал Тордоор — для выхода и входа двойник использует ноздри, поэтому если спящему человеку положить уголек на кончик носа, то это напугает двойника и пока человек не проснется (а уголек не свалится) — душа не покинет тело...

Последние слова почти рассмешили меня: подумалось о том, как же счастливы и беззаботны жители Алтая, если не просыпаются даже от головешки на носу. Эх, наша жизнь — фобия.

Кто-то из парней громко засмеялся, но Тордоор быстро одернул его:

— В священных местах нужно соблюдать особые правила: не смеяться и не шуметь, оставлять духам еду, брызгать аракой и никогда не расслабляться.

Завтра, например, мы войдем в те места, где просто не может быть других людей. Поэтому не дай бог повстречать человека, особенно красивую девушку. Это явно будет один из злых духов, решивших воспрепятствовать нам. Нужно будет попытаться всеми способами прогнать его подальше...

Красивая девчонка после такого напряженного пути совсем бы не помешала нашей ночевке... — проворковал мне на ухо друг Паша, словно опять подслушав мои мысли.

Священный Табын. День первый

Еще когда мы впервые увидели с перевала таинственное семигорье, то долго рассматривали в бинокли его очертания. Ведь, кроме пары фотографий в Интернете, до сих пор не существует ни каких-либо достоверных топографических карт «нутра» этого горного узла, ни описаний возможного подъема на его вершины.

«Каким же маршрутом можно попытаться взойти на периметр горного кольца, чтобы затем выйти к подъему на центральную вершину?» — думали мы.

Осмотр со стороны настораживал тогда даже самых опытных альпинистов из нашей экспедиции. Наружные склоны горного ожерелья сверкали сплошным панцирем вечных ледников. Корки снега, которая облегчала бы преодоление трещин, не было совсем, и сплошные извилистые пасти последних угрожающе темнели во всех возможных направлениях подъема.

Мы были в растерянности, ведь ошибка в определении маршрута восхождения сведет на нет все наши усилия. Тордоор безо всякого бинокля долго смотрел на сакральные горы, привычно бормоча что-то себе под нос, а затем сказал:

Это — Дом, а значит, войти в него можно только с юга.

После чего молча направил своего коня вниз с перевала. Нам ничего другого не оставалось, как прекратить дискуссии и последовать за ним, хотя южная сторона семигорья ничем вроде бы и не отличалась от остальных.

Лишь теперь, когда на седьмой день пути мы приблизились к Табын-Богдо-Ола, когда из сверкающей точки он вырос перед нами огромным массивом неприступных бело-голубых четырехтысячников, мне вспомнились те слова шамана. Лишь теперь стало видно, что с южной стороны массива, куда мы и направлялись, непреодолимое кольцо гор имеет небольшой разрыв.

Через него из сердца семигорья, со склонов его центральной вершины, наружу выползает огромный, шершавый от трещин язык древнего ледника. Он растянулся по черному массиву плато, теряя свое могучее тело сотнями быстрых ручьев и покрываясь бурой пылью, пока не превратился в морену из тысяч огромных камней, высящуюся почти отвесной стеной и испускающую пронизывающий холод.

Но у нас нет выбора: лишь по этой морене, а затем и по леднику можно войти в горное кольцо Табына.

Мы стали разбивать лагерь у края морены и капитально утепляться.

У меня появилось тревожное ощущение того, что вокруг что-то происходит. Какой-то негромкий, но резкий и свистящий звук внезапно пронесся за моей спиной. Подумав, что это сокол-сапсан, которых тут летает немало, я не отреагировал. Однако спустя короткое время такой же звук раздался у меня над головой, за ним — еще один и еще... Солнце только что село за горизонт, но холодный воздух делал сумерки абсолютно прозрачными. Я оторвался от дел, поднял голову и увидел нечто, заставившее меня оцепенеть. Со всех направлений, по всем долинам плато, через распадки между скалами всех гор священного семигорья, снизу вверх быстро тянулись какие-то полосы очень плотного светлого тумана. Очень странного тумана. Он образовывался буквально из ничего перед самым массивом Табына и не спускался, как положено, в низины, а тянулся вверх до самого гребня горного кольца и, перевалив за его зубчатые края, исчезал внутри. Приглядевшись внимательней, я понял, что эти полосы имеют странный для тумана вид. Они не сплошные, а состоят из отдельных, хотя и нечетких белесых образований с колеблющимися контурами. И еще казалось, что они сами источают какой-то бледный свет...

— Они собираются на свое камлание, — вздрогнул и от голоса Тодоора. — И нашу судьбу тоже сегодня решат.

Впервые за поход всем стало страшно. Страшно не за собственную жизнь. Страшно от осознания того, насколько человеческое тело ничтожно и беспомощно перед могущественным и неизвестным нам Миром духовных стихий.

Как можно было нам обратиться сейчас к этим силам? Только молитвенной просьбой о дозволении прикоснуться, просьбой о помощи и содействии.

И все мы молились... Молились до тех пор, пока последние клочья «тумана» не исчезли в кратере семигорья. Темнота сгустившейся ночи скоро окутала все вокруг, но прекрасный и загадочный Табын продолжал сверкать мистическим голубоватым огнем, завораживающим взгляд и восхищающим душу. И тогда Тордоор снова приступил к какому-то обряду, гадая на бусинах своих четок, называемых алтайцами эрих. Закрыв глаза, он долго перебирал бусины, а затем резко, словно по чьей-то указке останавливался, зажав одну из бусин пальцами. Подсчитав количество бусин от нее до кисточки четок, он недовольно крутил головой и начинал все сначала. Многократно повторив данный ритуал, он огорченно сказал, что местные духи не благоволят задуманному нами. Чуть поразмыслив, он подошел к арчмакус провизией, вынул одну из двух оставшихся у нас бутылок водки и откупорил ее. Наши парни недоуменно уставились на старика, еще не догадываясь, какая потеря их сейчас ожидает. Но я догадался, что шаман, видимо, решил провести обряд сэржим, чтобы попытаться задобрить духов. Налив немного водки в ритуальную чашу, он осторожно поджег ее и, раскачиваясь над бегающими всполохами синеватого пламени, начал бормотать молитвы, призывая на помощь своих духов-помощников. Водка потихоньку прогорала, но старик снова и снова подливал ее в чашку.

Побросав свои дела, наши парни столпились вокруг шамана, не отрывая глаз от уменьшающегося уровня в бутылке, но все же опасаясь подать хоть один возглас возмущения. А я понял: лучшего доказательства непререкаемости авторитета Тордоора в их глазах уже не требуется.

— Тоорэг! — громко выкрикнул шаман, закончив обряд.

Затем он выплеснул остатки водки из бутылки в сторону морены, под тихий стон участников экспедиции, и начал повторное гадание. Теперь он использовал небольшие камешки обычной речной гальки, принесенные из родных мест. То растаскивая их в стороны, то сдвигая в кучки, он многократно пытался «прочесть» в образовывающихся фигурах наши шансы на удачное восхождение, но, увы, ответ, судя по его реакции, все время выпадал отрицательный.

Взяв в руки бубен и ритуальный посох, он молча ушел во мглу высокогорной ночи, явно направляясь к скрипящему телу ледника.

Нет ни водки, ни шамана, загадочная чужая жизнь рядом плюс жуткий холод — настроение у всех сразу упало. «Что ждет нас в этих мистических горах? Допустят ли духи к алтайским тайнам? Все ли вернемся домой?» — мысленно спрашивали мы себя, лежа в палатках.

Проснулись рано и стали подгонять снаряжение. Хотя до рассвета было еще далеко, но это было привычным временем для восхождений. Пришел и Тордоор, молчаливый и донельзя усталый после ночного камлания. Глядя на наши сборы, сухо сказал:

— Идите... Никто не погибнет сегодня, но удача ждет лишь тех из вас, кто общался ранее с горными духами священного Кайласа...

Я вздрогнул: лишь двое из нас бывали на священной горе Тибета и их имена знали все. Однако никто не проронил ни слова, и в шесть часов утра к таинственному Табыну вышли все семеро участников экспедиции.

День второй

Преодоление огромных валунов морены отобрало у нас полтора часа, и, когда мы вступили на язык ледника, солнце уже во всю силу освещало его предательские трещины. Мы стали в три связки, причем я и Паша, с которым мы когда-то совершали кору вокруг священного Кайласа, не сговариваясь, связались вдвоем и пошли первыми. Трещины были жуткие, но дело привычное, погода безветренная, ясная и довольно теплая, поэтому мы хоть и медленно, но продвигались вверх...

Однако когда вошли в своеобразную «дверь», то есть в ущелье, рассекающее горное кольцо, то внезапно очутились в сплошной пелене плотного тумана, наглухо запирающей его. Ноль видимости впереди, ноль видимости под ногами. Ни один нормальный альпинист не пойдет по леднику в таких условиях. Оглянулись назад, но и там не видно ничего, даже идущих следом связок приятелей. Проверили приборы — не работают ни рация, ни спутниковый навигатор.

Успокоились насколько можно и, ощупывая ледник шестами, осторожно двинулись вперед, надеясь, что выше тумана не будет. Через десяток минут едва не улетели в трещину и окончательно остановились, чувствуя полную беспомощность и безысходность. Это была явная ловушка природы, и она сработала, сведя все наши шансы к нулю.

Какой-то ступор овладел рассудком, и мы молча сидели, спина к спине, чувствуя, как сырой холод потихоньку становится хозяином наших тел, и ждали, сами не зная чего. Дремота тянула вниз веки и убаюкивала разум, отчего на душе постепенно становилось все спокойнее и безразличнее...

Внезапно что-то толкнулось в мое сознание. Я с трудом приоткрыл глаза и вдруг различил в тумане, неподалеку от себя, неясную фигуру какого-то старика в длинной белой шубе, с белой же бородой и посохом в руках. Он приветливо улыбался и манил меня за собой. С трудом поднявшись, я растолкал полусонного, ничего не понимающего напарника, и мы пошли дальше вверх, следом за стариком, даже не глядя под ноги.

Через короткое время зона тумана закончилась так же внезапно, как и появилась. Мы стояли в лучах яркого солнца, на огромном леднике, лежащем в середине горного кольца Табын-Богдо-Ола, а в километре перед нами высилась сверкающая шапка его центральной вершины. Пятерых наших товарищей нигде видно не было, молчали и их рации...

Подробности подъема на главную вершину могут заинтересовать лишь альпинистов, поэтому я не буду о них рассказывать. Вершина эта, высотой 4104 м, представляет собой большой купол, покрытый сплошной, толстой и полупрозрачной шапкой звенящего «бутылочного» льда.

Она расположена практически в самом центре горного кольца-узла, состоящего еще из шести вершин от 3500 до 3800 м. От наружных стен горного ожерелья в разные стороны отходят мощные гряды трех скалистых хребтов. Они-то и являются как географическими, так и государственными границами сопредельных стран.

Мы с Пашей почти одновременно поняли, что величественная картина строения горного узла Табын-Богдо-Ола почти в точности напоминает нам другой горный узел планеты — священный Кайлас в окружении своих скал-лепестков. Да и само плато Укок не раз уже навевало нам воспоминания о Тибете. Те же высокогорные и угрюмые мрачные просторы, те же могильники и чортены. Та же историческая судьба. Та же мистика вокруг.

Что это? Еще одно «чрево» нашей живой планеты? Опять загадка...

Вроде бы цель достигнута: стоим на вершине священного Табына.

Но где же ответы на все наши вопросы? Где отгадки алтайских тайн? Желанный «ключ» под ногами, но где дверь, за которой хранится истина?

Кое-что стало проясняться. Стоя на вершине, я понял, почему тогда, на перевале, Тордоор назвал священное семигорье словом Дом.

Ну конечно же! Ведь передо мной гигантское природное обрядовое пространство! Горное ожерелье — это священное кольцо, или Круг Силы на юге его, как положено, располагается «Дверь»; шесть вершин — это толгожины (стражники-онгоны).

Да! Здесь все как принято у шаманов.

Так вот, оказывается, откуда они переняли законы построения обрядового пространства, позволяющего проникать в иные миры! Сама матушка-Земля научила их!

Но ведь самым священным местом Круга Силы является его центр, олицетворяющий Гол. Значит, мы с Пашей сейчас, в своей физической реальности, стоим на том месте, где в реальности духовной растет Тургэ — символическое Мировое древо, соединяющее своими корнями, стволом и ветками Нижний, Средний и Верхний духовные миры!

Но как проникнуть в иную реальность? Как воспользоваться мистическим Древом, чтобы путешествовать среди загадочных миров в поисках тайны «принцессы Кадын»? Кто здесь хозяин? Какие силы камлают в обрядовом пространстве, созданном самой планетой?

Все наши надежды теперь связывались только с могуществом Тордоора, и мы поспешили в лагерь.

К закату мы успели спуститься вниз. К счастью, все участники экспедиции были живы. Их связки двигались в тумане по леднику пять часов и вдруг снова вышли за пределы горного кольца. Гора выгнала их из своего чрева. «Дойдет лишь тот, кто позван», — вспомнились мне слова Николая Рериха.

Выслушав рассказ о белом старике, спасшем меня и Пашу, Тордоор сказал:

— Вам помог Алтай-ээзи. Это дух — хозяин Алтая, глава над всеми его духами. Он всегда благосклонен к людям, если те живут по законам природы. И только его покровительство спасло вас от западни охранников-толгожинов.

Пятеро неудачников долго уговаривали шамана провести более мощный обряд и испросить-таки для них доступ на вершину Табына. За плечами у них был опыт восхождений на многие семитысячники планеты, и провал на нынешней «вершинке» их всерьез обозлил.

День третий

Тордоор проснулся, молча постоял рядом с нами и стал выкладывать дрова для костра. Никогда не пользуясь спичками, он достал кресало, кремень и стал высекать искры на мягкий трут из пушистой травки. Трут занялся, и старик стал размахивать им, призывая живой огонь в гости к усталым путникам.

Костер радостно затрещал, словно радуясь привозным дровам. Он щедро обдавал нас волнами приятного тепла, снимая тяжесть с тела и груз с души.

Эхма, была бы жизней тьма! — воскликнул кто-то.

Будет. Но и в этой еще не все потеряно, — пробурчал Тордоор.

Мы насторожились: что он имеет в виду? Приснилось ему что-то?

Надо всем вам принять участие в обряде камлан и я вместе со мной. Может быть, тогда и получите, допуск к горе и ее тайной жизни. Я не знаю, чем все это может закончиться, но это ваш единственный шанс...

Никто не возразил ни слова, и шаман стал готовиться к обряду. Он надел свой костюм-упсиэ и притушил костер. Разместив нас вокруг тлеющих углей, он бросил на них несколько веток припасенного можжевельника, устроив дымокур. По примеру шамана мы гнали священный дым ладонями к своему лицу, макушке, груди, словно купаясь в нем. Окуривая тело, каждый трижды повернулся вокруг себя, глубоко вдыхая горьковатый запах. Слегка закружилась голова, мы стояли, будто покачиваясь в волнах приятного дурмана...

Велев всем сесть, Тордоор достал свою трубку и набил ее какой-то травой из кисета черной овчины. Он раскурил трубку и пустил ее по кругу, сказав, чтобы каждый из нас сделал из нее по нескольку затяжек. Дым был сладковатым и хорошо мне знакомым. Cannabis sativa (коноплю) издревле используют шаманы в разных частях света.

Все видимое вокруг словно поплыло перед глазами под легкий звон невидимых колокольчиков. Хотелось встать и выйти из своего, мешающего двигаться тела. На счастливых лицах товарищей я читал радостное возбуждение и готовность к действию. Мы встали и, взяв друг друга за руки, повели круговой танец-хоровод вокруг костра...

А шаман уже плясал на его мерцающих в ночи углях, наращивая темп ударов по бубну и птичьим клекотом выбрасывая из горла какие-то странные призывные слова-звуки:

Э-o...o...o... Ху-лы...ы...ы... За-а...а...а...

То хрипом, то шепотом, то утробным кряхтением, то звенящим криком он будто пел кому-то свою песню, на только ему одному понятном языке. Подняв бубен над головой, шаман все быстрее орудовал колотушкой, а потом завертелся в полном неистовстве. Шнурки и веревочки на его одеянии, разлетевшись в стороны, превратили фигуру в фантастический, полупрозрачный темный волчок, грохочущий и вопящий в дыму костра, разбрасывающий огненные искры углей под наши ноги.

Все быстрее мчались и мы вокруг него, уже не чувствуя под собой твердой опоры и не ощущая уже ничего: ни времени, ни пространства, ни самой жизни тела. Исчезло все, кроме вечного движения...

Сейчас! Сейчас мы раскрутим внутреннюю энергию священного круга, и она вольется в гол шамана! Сейчас его конь-ветер понесет исступленного седока в путешествие по невидимым мирам!

— Сейчас!.. Сейчас!.. Сейчас!..

— Хурай!.. Хурай!.. Хурай!..

Волчок тела шамана вдруг засветился мерцающим голубоватым светом, превращаясь в какое-то веретенообразное облако. Вверх и вниз от него тянулась сверкающая ось. По ней от отца-Неба и от матушки-Земли к сердцу кама полились потоки таинственной божественной силы. И там, где они встретились, вдруг вспыхнул красный огонек. Он разгорался все ярче и ярче, вырастая в размерах, и наконец вспыхнул ярким неземным пламенем, обдавшим светом и наш хоровод.

Внезапно из этого таинственного огня вдруг возникло огромное и величественное дерево. Его девять могучих ветвей простирались в невидимую бесконечность, а вершина терялась в поднебесье.

Оглушительный грохот бубна прервался на самом звенящем крике шамана, и все мы рухнули наземь в полнейшем изнеможении...

Падая в туманное забытье, я еще видел, как двойник шамана все выше и выше взбирается по веткам вселенского Древа, исчезая в пространстве миров и моем сознании...

День откровения

— Вставай! Нам пора идти! — тряс меня за плечо Тордоор.

Я с трудом осознавал действительность, слыша, как от теребит и других членов экспедиции. Непонятно, как долго длилось камлание, но сейчас была глубокая ночь, а шаман поднял всех и велел собираться.

— Я вернулся за вами. Точнее, мы все вместе будем там следующей ночью, а потому нужно успеть засветло подняться на вершины Табына. Вам, — сказал он ребятам, — разрешили подняться только на вершины священного кольца. Мы же с ним, — и он указал на меня, — проведем шаманское путешествие в поисках души той, кого называют принцессой Кадын, с центральной горы... Но вы все будете участвовать и в этом камлании. И каждый увидит и почувствует то, к чему открыта его душа. Не бойтесь замерзнуть в ночных горах. Опасайтесь быть там слепыми и глухими, ибо эта ночь будет пиком вашей жизни... И ради нее каждый из вас должен будет совершить невозможное. Опасность чрезвычайная, но не думайте о смерти. В жизни человека бывают минуты, которые стоят всего остального его пути. Эти минуты ждут вас!

То, что мы должны были сделать, выходило за грани разумного. Нужно было снова по морене и леднику войти в горное кольцо, а затем разделиться. Мы с Тордоором поднимемся на Табын, а шестеро моих товарищей должны в одиночку засветло подняться на каждую из остальных вершин семигорья.

И как только скроется солнце, мы начнем священный обряд допуска. Каждый, находясь на своей вершине, должен будет медитировать, играя на варгане. Все остальное произойдет так, как должно произойти. Тордоор подарил нехитрый инструмент каждому из нас, и мы пошли...

Я не чувствовал ни трудностей подъема, ни холода. Озноб возбуждения непрестанно бил тело до самой вершины, напрочь отметая все чувства. К закату мы были на месте и стали готовиться к обряду. Тордоор разложил жертвенные подношения из еды и напитков, разжег под камнями курильницы. Последние лучи солнца уходили, забирая с собой остатки тепла, и я с трудом представлял себе наши шансы выжить в условиях ледяного мрака высокогорной ночи, хотя пока и было до странности безветренно.

«Успели ли товарищи подняться на свои вершины? Каково им там, в одиночку-то?» — думалось мне.

И вдруг, словно отвечая на мои мысли, с одной из вершин запел варган.

И тут же за ним — второй, третий, четвертый... Минута, и уже со всех шести вершин зазвучали призывные звуки волшебных инструментов! Это было каким-то чудом! Ведь каждого исполнителя отделяло от нас расстояние от одного до трех километров, а голоса тихих варганов звучали так ясно, что можно было выделить из фантастического оркестра каждый из них! Да и какие это были звуки! Никогда в своей жизни я не слышал ничего подобного!

Но кто и когда научил ребят такому мастерству? Ведь они прежде и в руках не держали шаманского инструмента?

Это кай-ээзи пришли к ним на помощь, — сказал Тордоор. — Хороший знак для всех нас. Мы допущены и приняты под защиту. Пора начинать обряд.

Голоса наших с ним варганов вплелись в тягучую сеть мелодии, раскинувшуюся над священным семигорьем. Она словно тянулась от его кольца к центру магического пространства, откуда уходила в беспредельную высь...

Я уже видел этот мерцающий поток призывных вибраций и не сводил с него зачарованных глаз. Скоро он стал переливаться искрящимся золотым сиянием, превращаясь в огромный полупрозрачный столб неземного света. Поток этот шел уже сверху вниз по нашей музыкальной канве, словно вселенский отклик нашему зову.

Небесный сияющий столб вдруг стремительно закружился и стал разворачиваться в огромную воронку, почти касающуюся своей золоченой вершиной ледяной шапки Табына. Скоро вращение замедлилось, и перед моим изумленным взором предстала невообразимая золотая гора. Ее бескрайнее основание терялось и безбрежных просторах небесного свода, а вершина была совсем близко от нас. Более того, она медленно опускалась вниз, навстречу вершине Табына, и совсем скоро они соединились...

Огненная вспышка озарила все вокруг, заставив меня закрыть глаза. А когда они открылись, я не узнал ничего, что было прежде вокруг. Это был совсем иной, поразительно невероятный мир. Сияющий неземной с нет вдруг превратил ночь в ослепительный день. В его лучах блистали ледяные шапки всех шести вершин священного горного ожерелья. А на каждой из них величественно восседали огромные, полупрозрачные фигуры богов Верхнего мира. Я поочередно узнавал в них сыновей великого Ульгеня.

Вот сидит могучий Каршит, умеющий творить людей и скот, двигать солнце и луну, дробить на куски крепчайшие скалы. На соседней вершине высится фигура главного управителя людских судеб, отважного богатыря Майдере. Это он сотворил из камыша и глины первую женщину на земле. Далее восседает непобедимый богатырь Мангдышире. Он сверг под землю зловредных Керей-Кана и Бий-Караша, а затем и самого владыку Царства мертвых — великого Эрлика. Вот пророк настоящего и будущего, хранитель человеческих душ, верховный творец жизни и смерти — мудрый Дьайачи.

А вот и тот, кому камлал Тордоор в день нашего знакомства: защитник и покровитель человечества Дьайык. В его ведении и обновление природы, и урожай, и приплод. И замыкает мистический круг глава всех сверхъестественных помощников каждого шамана, покровитель камов Каракушкан.

Глубокая медитация покрывала небесных братьев. Могучи и многоопытны боги Верхнего мира. Но все они застыли, склонив головы перед всесильным отцом своим, верховным божеством, создателем и творцом всего сущего, великим демиургом Ульгенем.

«Но где же он? Ведь его место у алтаря вселенского обрядового пространства, — спрашивал я себя. — Он должен быть там, где находится центральная вершина Табына!»

И тут с благоговейным трепетом и мистическим ужасом я осознаю, что Вседержитель находится надо мной, вокруг, внутри и снаружи меня. Что я — только маленькая пылинка у подножия его золотого трона! Я не вижу его целостного образа, но явственно испытываю поразительное ощущение себя в Боге и Бога в себе! Мы едины с ним сейчас. Я хоть и ничтожная, но полноценная частица своего небесного Отца! Он спустился в наш Средний мир на вселенское камлание великих богов! Он теперь со мной, и я с ним!

«Посмотри, — прозвучал у меня в голове голос Тордоора, — как стремительно несутся по склонам золотой горы воды могучего Долбора. Это река мирового сознания. Миллионами ручейков вливаются в нее отдельные сознания всех существ. Далеко в Верхнем мире, у самой оконечности Мирового древа, лежит ее исток. Принимая в пути притоки сознания, Долбор скоро становится могучей стремниной, несущей духовные йоды в преисподнюю Нижнего мира. Нам с тобой предстоит путешествие по великой реке мирового сознания, в поисках души принцессы Кадын. Но начать его можно, лишь отыскав истоки рек наших собственных сознаний. По ним мы и вольемся в мистические воды всеведущего Долбора...»

Невероятное путешествие

Необходимо объяснить, почему нам понадобилось пускаться в такое трудное и опасное путешествие, чтобы узнать тайну «принцессы». Дело в том, что после смерти любого человека три составные части его души получают разную судьбу. Душа-сульде остается жить подле нас в Среднем мире. Она поселяется где-нибудь среди природы, неподалеку от захороненного тела, и никогда уже не переродится вновь. Душа-сунесу отправляется в загробный Нижний мир и ожидает там перерождения в каком-нибудь новом теле. А душа-ами улетает в Верхний мир и также ждет следующего перерождения.

Конечно, проще всего было бы поискать сульде «принцессы», призвав ее обычным камланием, но это было невозможно, так как мы не знали истинного имени таинственной девушки. Оставалось лишь попытаться узнать ее имя и судьбу у хозяев Нижнего или Верхнего миров, попав туда по руслу Долбора...

И вот, призвав на помощь духов собственных онгонов, мы с Тордоором пустились на поиски истоков своих шаманских сознаний. Я, как и предполагал, нашел свой исток в дебрях приамурской тайги. Стремительный полет вдоль его вод к Долбору — это волшебная лента пленительных воспоминаний о своей предшествующей жизни. Они пролетели коротким сном, и вот я уже вижу Тордоора, поджидающего меня на волшебном берегу...

В путь! Скорей! — кричит он мне. — Скорей, пока звучат варганы твоих товарищей. Скорей, пока медитируют боги, открыв нам дорогу в свои миры...

Упоительный восторг охватывает мою душу при слиянии с могучим потоком всеобщего сознания миров. Я то плыву стремительной рыбой в его водах, то бегу быстрым оленем вдоль берега... Тордоор летит рядом быстрокрылым орлом, а порой бросается щепкой в буруны и водовороты Долбора...

Дальше!.. Вниз!.. Дальше!.. Вниз!..

И вот уже впереди показалась черная зияющая яма. Со страшным грохотом обрушиваются воды Долбора в пещеру, ведущую в Нижний мир.

Это царство могучего Эрлика. Равновелик он по силе Ульгеню, но властвует над Царством мертвых. Здесь есть обширные болота с человеческими страстями и озера, наполненные выплаканными слезами. Кровавые реки текут меж лесов из костей. Только половинки солнца и луны тускло мерцают во мраке страха и смердящей мглы...

Но владыку нельзя тревожить по пустякам, и мы обращаемся к его сыну.

Его зовут Караш, и живет он на 5-м слое подземного мира в чугунном дворце. Вечный ворон Караша ведает обо всех душах-сунесу, пребывающих в Нижнем мире.

Но огорчила нас мудрая птица: ни одна из душ не задерживается тут более ста земных лет, стало быть, нет здесь сейчас сунесу «принцессы»...

И полетели мы скорее обратно из мрачной преисподни стезею птиц, воздушной тропой над Долбором, среди стаи душ, возвращающихся в Средний мир для очередного перерождения. Они спустились туда, а мы под звуки варганов полетели дальше, в Верхний мир, где высоко в поднебесье, у кроны Мирового древа, лежит исток могучего Долбора. Рядом с ним стоит бревенчатая изба, в которой живет матушка Умай. Эта богиня и является хранительницей людских душ. Райскими птичками порхают они в кроне Древа, ожидая позволения матушки на свое перерождение. А получив его — быстро ныряют в воды Долбора, чтобы отправиться в Средний мир и войти в тело новорожденного ребенка.

— Ответь, матушка! Ведь люди должны знать имя той, перед кем преклоняются... Ответь, великая богиня Верхнего мира! 

Недолго ждали мы ответа всесильной богини. Та душа, которую мы искали в долгом путешествии, была любимой птичкой Умай. Никогда за истекшие тысячелетия не отпускала ее от себя богиня Верхнего мира.

И нам не позволила даже увидеть наперсницу. Но зато назвала ее имя. Звали ее Хатхоретт, и последнее ее тело проживало в Египте!

И снова вниз по Долбору. Вниз со сладким ощущением приоткрытой тайны, с тонкой ниточкой, ведущей к клубку ответов. Я уже чувствовал душой их близость и мечтал лишь о том, чтобы побыстрее вновь оказаться у могилы загадочной «принцессы»...

Сознание вернулось в тело, оцепеневшее на вершине Табына, и я вновь увидел погруженных в медитацию богов. Тут взгляд скользнул вниз, и я узрел картину, которую мне никогда не суждено забыть.

В лучах духовного света лежащие в кольце семигорья ледники стали совершенно прозрачными. И под этим гигантским природным стеклом словно на витрине покоились неисчислимые россыпи золота, каменьев и драгоценных изделий. Они сверкали, искрились и переливались всевозможными цветами, будто волшебные картинки огромного, неохватного глазом калейдоскопа...

— Это загадочное золото скифов, надежно упрятанное от людей в таинственной казне священных гор. Ведь только всесильные духи могут навечно захоронить то, ради чего человек добровольно готов вновь и вновь превращаться в животное, — сказал Тордоор. — Скифы собрали и вернули Земле принадлежащие только ей богатства. Потому что они были Воинами...

Потому что они были язычниками...

Последняя тайна Алтая

Мы все вернулись с горы. И все стали другими. Никто ничего не рассказывал друг другу и ничего не спрашивал. Таинство есть таинство...

Экспедиция спустилась к раскопу могилы «принцессы», и Тордоор провел общее камлание, вызвав дух-сульде загадочной Кадын-Хатхоретт. И дух поведал, что была она верховной жрицей Верхнего Египта и по высшему повелению пришла когда-то умирать к священному семигорью, потому что Табын — это Гол нашей планеты, сердцевина, где в гармонии соприкасается физическая и духовная ее суть. Это древний сакральный центр для всех язычников земли. Сюда, в место, где сходятся и время, и пространство, и возможности, всегда приходили умирать высшие из тех, кто умел соприкасаться с духовной жизнью всех трех миров. Они хотели, чтобы после смерти их души-сульде поселились в этом священном месте и стали невидимыми, но могущественными стражами казны...

Вот и тюрки когда-то хотели сюда попасть. Но не за мудростью, а за золотом устремлялись они. Лежат они с тех пор вечным уроком для всех, обуреваемых корыстью.

А тела духовных защитников находятся здесь, в увиденном нами обрядовом пространстве: шаманы, волхвы, сильфы, корнбоки, вайли, никсы — языческие жрецы всех народов и времен. Всего 99 курганов. И давно уже ждет Табын сотого жреца, ибо, по преданию, он принесет в хранилище священной казны последние щупальца зловещего золотого спрута, делающего людей рабами. Очень долго ждет...

Долго, но еще надеется... Потому и тайну нам раскрыл.

Плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия.

Св. апостол Павел (IKop. 15, 50)

Согласитесь, что самый главный вопрос человечества звучит так: «Что будет с нами после смерти и будет ли что-нибудь вообще?»

Ответ на него уже давно разделил всех людей на два духовно-биологических подвида: Homo sapiens (человек разумный,) и Homo spirichuels (человек духовный,). Большинство первых не верят в Бога и в загробную жизнь, а потому страшатся окончания своего земного нуги, особенно если он протекает в достатке. Некоторые из них, правда, уверены, что почитать Создателя «надо», и даже посещают церковь. Но и они боятся Смерти, справедливо ожидая за ней Страшного суда, а Потому жаждут прожить на этой планете как можно дольше и комфортней.

Вторые не страшатся смерти, так как считают нынешнюю жизнь лишь прелюдией к другой, более совершенной, право на которую надо заслужить тернистым, но праведным путем совершенствования души. А есть среди них и такие, которые не только не боятся смерти, но и добровольно просят Создателя об укорочении своего земного пути и, как правило, получают у него на это Божественное благословение. И есть на свете места, где происходят таинства такого ухода из жизни, называемого в народе белая смерть...

«Что-то я никогда не слышал такого термина в христианстве», — подумает иной читатель.

Да, этот термин эзотерический. Но он тесно связан с христианством, и многие его святые уходили именно таким образом...

Об одном из мест, где могут происходить такие таинства, и пойдет речь в данном рассказе. Но чтобы было проще понять смысл происходящего там, мне необходимо напомнить читателю некоторые основы эзотерических знаний о сути человека и смысле его существования на земле.

Эзотерика вопроса

Тот факт, что существо человеческое трехчастно и состоит из тела, души и духа, был осознан многими еще в глубокой древности. Три Деджотас индийской Тримурти; Три Головы еврейской каббалы; Троица египтян и Троица мифологической Греции — не единственные тому доказательства. «Три Духа живут и побуждают человека к действию, — учил еще Парацельс, — три мира изливают свои лучи на него». Об этом же дважды повторял в своих посланиях и святой апостол Павел. Даже материалисты признают теперь факт существования у человека души, когда пытаются объяснить сложную работу мозга, феномен индивидуального сознания, богатейшую палитру человеческих чувств.

«А что же такое дух?» — спросите вы.

Дух есть нечто Божественное, присланное свыше и совершенно отличное от человеческой души. Именно дух, посланник могучей воли Создателя, фактически оживляет наши душевные тела после рождения, включай в нас таинственный дар сознания. «Я введу дух в нас, и оживете... и узнаете, что Я — Господь», — объяснял Создатель свои деяния святому пророку Иезекиилю (Иез. 37, 2—10).

Дух обладает великой силой воздействия как на душу, гак и на физическое тело. Пронизывая каждую его клетку, он заведует всеми функциями тела. А раз это Так, значит, он не случайно послан в каждого из нас. Значит, он принес какое-то задание для нашей души, Какую-то волю Создателя.

«Типа индивидуального командировочного предписания?»

У каждого человека, конечно, есть своя индивидуальная судьба. Но она не дается Богом, а формируется в его предыдущей жизни по законам кармы. Здесь же речь идет о смысле существования человечества в целом!

«А вы что, знаете ответ на этот вопрос?»

Догадываюсь, и далеко не я один. Уже на следующей странице объясню вам свою точку зрения. А пока вернемся к небесному духу, входящему в каждого из нас.

В чем же смысл его Божественной миссии?

Приведу пример: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владико, по глаголу Твоему с миром, яко видесте они мои спасение Твое...»

Эти слова в светлый день Сретения Господня воспел праведный Симеон Богоприимец (Лк. 2, 29—32). Бесконечно долго ждал он смерти, будучи не в силах и не вправе умереть, ибо, по слову ангела, должен был своими глазами увидеть родившегося от Девы Спасителя, взять Его на руки, ощутить и возвестить человечеству, что пришел посланник Божий. Возвестить холодеющими устами, отходя с миром в жизнь вечную и исполнив Завет, данный ему Святым Духом.

Так какую же волю Создателя приносит дух в душу каждого из нас? Согласно эзотерическим воззрениям, все дело заключается вот в чем. Наша матушка-планета рождает Homo sapiens, то есть человека разумного, состоящего из видимого физического тела и семи тонкоматериальных и духовных оболочек-сфер, окутывающих эмбрион того бесплотного вселенского существа, которое и должно в конце концов получиться из каждого в ходе длительной эволюции. Пребывание на Земле для него — это как обучение в первом классе своеобразной космической школы. Множество соблазнов и испытаний уготовила плотская жизнь для народившейся души. Ведь в земной жизни мы во всех делах и поступках руководствуемся велениями собственного разума: рационального, расчетливого и холодного. Вспомним одну евангельскую притчу:

«У одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам с собою: что мне делать? Некуда мне собрать плодов моих. И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь мой хлеб и все добро мое. И скажу душе моей: душа! Много добра лежит у тебя на многие годы; покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! В сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил?» (Лк. 12, 16—20).

К сожалению, далеко не каждый из нас живет в соответствии со словами Иисуса: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут» (Мф. 6, 19—20).

Так вот! Божественный наставник, святой и беспорочный Дух посылается в каждого из нас, чтобы донести до сознания человеческой души не только эти, но и многие другие заповеди Божьи. Его цель — стать для нее духовным поводырем в этом мире, полном соблазнов и искушений плоти.

«Ни человеческие молитвы, ни кровь другого человека не могут спасти нас от индивидуального уничтожения после смерти, если мы крепко не привяжемся в течение нашей земной жизни к нашему собственному бессмертному духу — нашему Богу» .

Главная задача Духа в том, чтобы за короткий отрезок земной жизни помочь Homo sapiens превратиться в Homo spirichuels! Да, именно в этом и заключается смысл нашей жизни на планете, смысл эволюции человеческого существа: впервые родившись в материальной плоти человека разумного, наша душа должна пройти нелегкий путь, чтобы стать душой человека духовного!

Из человека, живущего велениями разума, нам надо стать Человеком, живущим движениями сердца! Ведь именно в нем, главном органе нашего физического тела, и обитает Божественный праведный Дух, помогая душе бороться с дьявольскими похотями, низменными страстями и алкающим чревом. Ибо, как сказал святой апостол Павел, «плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия» (1 Кор. 15, 50).

Иными словами, Homo sapiens изначально обречен на бренную жизнь, так как является лишь материальной оболочкой, своеобразной первичной скорлупой для духовного эмбриона бесплотного звездного существа, называемого в эзотерике Anima Mundi!

Именно им и должен в конце концов стать каждый из нас, сбрасывая поочередно в ходе своей длительной эволюции все семь укутывающих нас ныне оболочек...

И большая беда ждет тех из людей, кто удовлетворился мнимыми радостями и счастьем земной жизни во плоти. После естественного распада этой самой плоти их ждет и духовная смерть. Такая душа теряет личностное ЭГО; собственное «Я», присущее ей в земной жизни, и полностью развоплощается.

Совсем иная судьба у развоплотившейся души, сумевшей стать Homo spirichuels. Ведь она жила в соответствии с великим словом Господа нашего: «Кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф. 12, 30) — и собирала плоды исполнения заповедей Христовых, о которых прекрасно сказал в своей проповеди архиепископ Лука (В. Ф. Войно-Ясенецкий): «Надо стать нищими духом, смиренными, плачущими, надо стяжать великий дар слез, который так немногим свойствен; надо стяжать кротость вместо гордости, грубости и самопревозношения; надо всем сердцем алкать и жаждать правды Божией; надо стяжать сокровища милосердия, стать чистыми сердцем, быть миротворцами... И когда придет смертный час такого человека, тогда ангелы Божии понесут впереди него на золотых блюдах все доброе, что сделал он: все дела любви, дела милосердия, все слова добрые слова истины, стремления высокие и чистые — понесут, понесут...»

Это Дух, именно Божественный Дух умершего тела праведника, поведет за собой его чистую возвышенную душу по ступеням сияющей небесной лестницы к самому верху Божественного Престола!

Приходилось ли вам задумываться, почему смерть человека имеет у православных несколько наименований. Церковь говорит, что человек не умер, а скончался, почил, усоп, преставился...

«Какая разница, если все эти термины говорят об одном и том же состоянии?»

Вовсе не об одном и том же. Эти термины исходят из всего вышесказанного и как нельзя лучше подтверждают предположения о том, что существует черная, серая и белая смерть.

Черная смерть — это смерть насильственная. Она от дьявола, и мы не будем ее касаться в разговоре о праведном пути для души.

А естественный конец может наступить двояко.

Серая смерть ждет подавляющее большинство людей. Наступает она тогда, когда «биоробот», т. е. их физическое тело, уже износился окончательно и погибает еще до того срока, как дух сумел воспитать человека духовного из первоначального человека разумного.

«Да, может, он просто не успел. Ушел по болезни, так сказать! А стремление-то к совершенствованию было! Принимаются в Божественной канцелярии уважительные причины?»

Конечно, принимаются. Божественная цель не выполнена, но если человеческая душа стремилась к Богу, то двери не закроются перед ней. Ее ждет перерождение в следующем теле, где дух предпримет вторую (третью, четвертую, пятую и т. д.) попытку ее спасения. О таком умершем говорят «почил»...

И это слово отражает временное состояние покоя, отдыха, а отнюдь не безысходности смерти.

«Так выражение „почивать на лаврах" отсюда пошло?»

Да, наверное. Только если под лаврами понимался погребальный венок для человека, прожившего достойную жизнь...

Если же душа умершего всю земную жизнь была порабощена проблемами человека разумного и не слышала велений сердца, то ее ждет духовная смерть — полное личностное развоплощение, о котором уже говорилось выше.

И о таком человеке принято говорить «скончался», то есть закончил свое существование как личность и на этом и на том свете.

«А выражения типа «дал дуба» или «коньки отбросил»?»

Это народные упрощения того же полного конца...

Высшей же формой окончания человеком своего земного пути является белая смерть. Бывает так, что дух досрочно выполнил свою Божественную цель и просветленная душа одухотворилась настолько, что готова присоединиться к светлому Духовному миру. Однако и тело, благодаря ей, окрепло настолько, что может жить еще долгие годы. И тогда душа, при поддержке духа, обращается к Создателю с просьбой о досрочном освобождении ее из материального мира...

«Так это уже самоубийством попахивает!»

Вовсе нет. Здесь человек не сам налагает на себя руки, а просит Бога забрать его созревшую душу раньше времени. Как Симеон Богоприимец, о котором я рассказывал. Он достиг права принять новорожденное тело Сына Божьего — чередой своих праведных жизней — после этого испросил чести предстать перед Создателем!

Души святых людей могут выйти на такой контакт с Богом в любом месте. Пресвятая Богородица, например, избрала Своим смертным Дожем простую кровать, и архангел Гавриил украсил ее райской ветвью, сияющей небесным светом. Блаженным успением называем мы Ее кончину. Она успела до срока выполнить Свое Божественное предназначение, и тело Ее уснуло блаженным вечным сном.

Блаженным успением, стоя на коленях перед образом Пречистой Богородицы, отошел в иной мир преподобный и богоносный Серафим Саровский. Таким же путем ушел в вечность великий святитель земли русской Филарет, митрополит Московский, и многие другие святые.

Но успение — это путь для избранных духовников. Простые праведники же, став людьми духовными, могут напрямую обращаться к Создателю с просьбой о досрочной смерти своего тела лишь в определенных, особых местах нашей матушки-планеты, — в тех местах, где живая Земля сама говорит с ними...

Присоединив голос своей души к мощному потоку вибраций, исходящих из сердца планеты, Homo spirichuels будет услышан Вседержителем и предстанет перед его Престолом на справедливый Суд. И мы скажем про такую смерть: «Преставился».

Один из таких «коридоров», ведущих к Божьему Престолу, нам удалось посетить.

Остров белой смерти

На самом севере Карелии бежит к Белому морю извилистая и порожистая река Охта. Бежит, нанизывая на свою серебряную ленту десятки больших и малых озер с темной и прозрачной водой. Огромные и горбатые коричневые окуни лениво заглатывают там зазевавшихся плотвичек, а серебристые хариусы отчаянно рвутся вверх, сквозь пену каменистых перекатов.

Река то стискивается узкими каменными каньонами и дико ревет в их стенах, грохоча по многометровым порогам, то затихает в болотных низинах, покрытых коряжистыми черными остовами выгоревших деревьев.

Блестящие черные норки промышляют по берегам гнездовьями водоплавающих птиц. Отмахиваясь лапами от гигантских комаров, жируют в ягодниках медведи. Глухари с тетеревами по-братски делят бескрайние лесные угодья. Красота неописуемая! Природа отдыхает от человека...

Нет в этих местах ни рыбаков, ни охотников — гиблая глушь кругом на сотни километров. Лишь редкие артели заключенных рубят и сплавляют лес. Никто не охраняет их. Ведь убежать отсюда можно лишь на тот свет, да и то не каждому. Последняя фраза — вовсе не аллегория. Но обо всем по порядку.

На Охте есть несколько порогов, попытка рафтинга по которым возможна лишь по «большой воде»: это продолжается две первые майские недели, да и то не в каждый сезон. Прошлая зима выдалась снежной, и нам захотелось рискнуть сплавиться.

На глухом полустанке из мурманского поезда высадились лишь мы, да был отцеплен вагон-ЗАК. Взвод автоматчиков с десятком исходящихся в лае черных псов встретил очередную партию осужденных и увел их к барже у озера. А к нам подошел мужичок неопределенного возраста, отличавшийся от уведенных под конвоем лишь отсутствием нашивки на ватнике. Он менял у проводников копченых сигов на водку и теперь стал просить нас добросить его на заимку, находящуюся двумя днями ниже по течению. Мы согласились: во-первых, в этих краях не принято отказывать в просьбах, а во-вторых, мужичок сказал, что, кроме него, никто не знает об особенностях охтинских порогов.

Это оказалось правдой. Вечером, у костра, мы разговорились и узнали, что Николай — бывший заключенный, который сначала двадцать лет отсидел-отработал в этих местах, а теперь уж пятнадцатый год промышляет тут один-одинешенек. Вот от него-то мы и узнали о священном острове, где можно было попытаться умереть, не взяв на себя при этом грех самоубийства.

Заключенные в их лагере передавали рассказ о загадочном озере из уст в уста. Говорили, что смерть там будто бы дает отпущение даже отпетым грешникам. Некоторые, не выдержав условий своей доли, в безысходности уходили туда, чтобы свести счеты с жизнью, но большинство из них возвращалось ни с чем. Говорили, мол, сдрейфили в последний момент.

А вдруг грехи в рай не пустят? И умрешь раньше срока, да еще и в ад попадешь! — и молились пуще прежнего. Ведь в заключении почти все начинают верить в Бога.

Бежал туда и Николай со своим другом. Друг погиб на последнем пороге, а вот Николай чего-то испугался и вернулся горевать свой срок.

— Давно это было, — задумчиво говорил он нам под треск костра. — Больше не был там — умирать еще не готов. Но с вами можно туда сходить: может, сердце что и подскажет...

Если вам приходилось бывать в краях, где воды больше, чем земли, то вы сможете представить наш семидневный путь. Кевятозеро — Куккомозеро — Юлеозеро — Алозеро — Пебозеро — Хиизярви — Карнизозеро. Кажется, что они отделяются друг от друга либо узкими перешейками заболоченных лесов, либо крутыми скалами каньонов, с водой, ревущей в каменных зубах смертельных порогов. Даже их саамские имена уже не предвещают смельчакам ничего хорошего: Немее, Кейхань, Ойнегайне, Лоуна, Хемег, Дялугимед, Курна, Тюттеринен, — каждый из этих порогов проглотил немало плоти, охраняя потаенные места святых северных земель. Соловецкие, кирилло-белозерские, валаамские и десятки других больших и малых монастырей и скитов неслучайно издревле обосновались в этих краях, упрятанных от мирской суеты силами матушки-природы.

Мы прошли все эти пороги с отчаянной верой в то, что недостойны пока смерти, и с неистребимым желанием попасть на священный остров.

А за порогами был водный простор…

Муозеро встретило нас багровым заревом над засыпающими берегами. Солнце садилось во втором часу ночи, да и то ненадолго. Вот бы птицам петь: от заката до рассвета — рукой подать. Но птиц в этих местах нет. Нет почему-то и комаров. Да и зверье, по-видимому, эти места не жалует: прошлогодняя брусника висит целехонька в огромных количествах, став только слаще от минувших морозов. А в середине озера густое белое облако ночует, уходя столбом в темное небо. В этом облаке, как сообщил Николай, всегда и прячется Троицкий остров. И не ночует там странное облако, а живет постоянно, укутывая святые берега от постороннего глаза. И мы поплыли в эту пугающую, но манящую белизну...

Мелкий и теплый светло-молочный дождь накрыл нас уже у самого берега. Это был даже не дождь: крохотные капельки воды густо висели в воздухе, подрагивая и поблескивая, словно туманная кисея. Огромные камни-валуны, покрытые плотными покрывалами серебристо-серых мхов, возвышались там и тут, словно пушистые спины спящих исполинских зверей. Рощицы вековых елей чередовались с зарослями седого можжевельника и бородавчатой карельской березы. Вода в мелких болотных лужицах пахла телом новорожденного ребенка. Густая тишина окутывала все вокруг...

В самом центре острова, на скалистом возвышении, среди высоких елей виднелись два бревенчатых храма. Когда-то в глубокой древности здесь был небольшой монастырь, от которого и осталась церковь Троицы Живоначальной. Построенная без гвоздей еще в 1553 году (!), церковь до сих пор стоит целехоньки, укрытая густыми прядями мхов и лишайников.

Неподалеку как раз-то и находится огромный валун, на который прежде ложились праведники, чтобы Принять от Господа белую смерть.

В 1602 г. над этим местом возвели часовню Спаса Нерукотворного, в которую и поставили большой деревянный гроб. Ему уже несколько сотен лет, и доски его мерцают в темноте, словно сделанные из кости...

Тела тех душ, что преставились отсюда к Божественному Престолу, не разлагаются в этом гробу. Они лежат в нем, пока сюда не придет очередной желающий до срока расстаться с земной жизнью. Он-то и должен похоронить бренную оболочку предшественника, прежде чем лечь самому во мрак священной домовины.

Десятки покосившихся, зеленых и мохнатых замшелых крестов торчат среди окрестных елей. Мы вошли в часовню и подняли крышку гроба...

Я не стану называть имя того человека, тело которого лежит сейчас в этом гробу, так как официально он, слава богу, будто бы уехал из России. Да и не один уже год прошел... Не стали мы и хоронить его плоть. Свято место пусто не бывает: вынуть тело должен тот, кто сам готов лечь туда с молитвой о даровании белой смерти. Мы не посчитали себя вправе делать это, просто закрыли крышку и покинули остров...

Но меня до сих пор занимают два вопроса: куда Святой Дух отвел душу этого человека, раз уж она покинула свое тело досрочно? И все ли сам я делаю для того, чтобы моя душа получила иную судьбу? Ведь чем праведнее человек, тем глубже должно быть в нем осознание своей греховности ...

Премудрый царь Соломон дал когда-то всем своим собратьям совет слушаться велений сердца своего, поступать по его зову, стать сердечным человеком, а не просто разумным. Знал великий государь, что именно в сердце каждого из нас и обитает Дух Святой — посланник Создателя и его негасимая частичка. Он там для того, чтобы помочь нам шагнуть по высшей эволюционной лестнице мироздания, навстречу своему духовному Отцу.

И надо успеть... Каждому из нас надо успеть сделать этот шаг, пока еще не окончен срок.

«...Поступайте не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы», — предупреждал человечество Христос (Еф. 5, 1—16). И на этом нелегком пути «да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи!».

Православие дольменов

Слово об истории

Большинство из нас уверены, что более-менее знают Историю своей родины — России и людей, ее населяющих. На самом деле ее мало кто знает. Трудно поверить, но ведь первые издания по отечественной истории появились лишь в XVIII веке! И написали их немцы (Г. Байер, Г. Миллер, А. Шлецер) по заказу иностранной же династии, правившей в России. Немудрено, что первым летописцем они объявили христианского монаха Нестора (XI век), который, естественно, писал, что до прихода варяжских правителей в Киев и первого крещения Руси князем Аскольдом народы наши жили во мраке «тьмы языческой», как сброд полудиких племен.

Вот так и получилось, что историю нашу, предшествовавшую переходу власти к иноземной рюриковской династии (X век), сделали для нас тайной...

Нашему умственному багажу, конечно, не повредит изучение Библии, являющейся историей древнего еврейского народа. Но почему бы не задуматься и о себе: кто мы, славяне? Где наши исторические корни? Как и по каким законам жили предки? Кому поклонялись?

«А какая, собственно, разница? Уже тысячу лет мы являемся христианами, и всех это вполне устраивает...» — скажет иной читатель.

Да я вовсе не предлагаю срочно менять религию, тем более что у нас многоконфессиональная страна. Речь идет не только о самоуважении и национальной гордости. Точно так же, как каждый человек помнит свою жизнь, чтобы делать из нее выводы, так и нация в целом должна знать свою национальную историю.

«Ну и что прикажете делать? Сочинять ее, если уж не смогли сохранить?»

Ничего выдумывать не нужно. Не все, вероятно, знают, но очень важный источник славянской истории, к счастью, сохранился в веках. Он дошел до нас на дощечках Книги Велеса и принес потомкам знания о древнейшей ведической культуре предков, о том, что люди Древней Руси жили по Правде, славили мир Прави, то есть были православными за тысячи лет до рождения Христа.

Символы той далекой эпохи до сих пор сохранились на наших землях. Мы решили рассказать вам о некоторых из них, а потому отправились на Кавказ. Где же еще могли уцелеть древнейшие памятники, как не в этих горах? Ведь согласно Книге Велеса, Кавказ для древних славян — это Белогорье и Златогорье, место, где солнце спит в ночи...

«Вот так новости! Да Кавказ почти насквозь мусульманский, и его народы вовсе не похожи на славян!» — возразите вы мне.

Да, нынче дело именно так и обстоит. А я веду речь о временах неимоверно древних. О событиях давностью в десятки тысячелетий! Может, Россия именно Потому и старается столетиями удержать эти земли, что генетически чувствует в них свои исторические корни.

Кавказ! Сколько легенд и преданий связано с этими горами! Сколько исторических событий мирового значения произошло за тысячелетия в этих местах!

Как уже было сказано, славяне считали его царством солнечных богов, где правят Солнце Суряное, сын его Велес и внук его — Ярила. Именно здесь в древнейшие времена был построен первый храм нынешнего человечества — храм Солнца близ горы Алатырь. Предания об этом храме существуют почти у всех народов Европы и Азии.

«С чего все началось?» — спросите вы.

В Книге Велеса говорится о том, что, когда началось великое оледенение, одна ветвь ариев, во главе с богом Солнца — Ярилой, ушли с исторической родины — священного Беловодья на Крайнем Севере, положив начало славянорусам. Это они и возвели сей храм на Кавказе, у Алатырской горы (ныне Эльбрус). И было это 20 000 лет до нашей эры!

Предки славян принесли тогда с собой ведическую веру на земли нынешней Восточной Европы и стали затем расселяться к западу. Неслучайно слово «европеоидный» по-английски звучит как «caukasian».

На Кавказе же находились и колонии легендарной Атлантиды. После гибели самого материка причерноморские поселения атлантов стали для них новой родиной — второй Атлантидой. Именно она воспета в легендах Древней Греции, трудах Платона, Диодора и Геродота...

Славянские предания называют эту страну Алтынским царством. Легендарный Святогор женился на царице Поморской Атлантиды — Плейоне (Паленке) и основал новую столицу Святогоров град близ горы Арарат и озера Ван. Это его греческие мифы называют Атлантом. Это он «Землю, Солнце и звезды держал, свет укреплял» (Книга Велеса, Прославление Триглава; 9). Это Святогор невольно спровоцировал Всемирный потоп, попытавшись поднять сум с тягой земной. Во искупление он превратился в Святую гору (Арарат), и было это около 10 000 лет назад!

На землях Кавказа, в Приэльбрусском Пятигорье, располагалось и Лебедийское княжество, входившее в состав славянского царства, звавшегося Русколанью.

Нашу столицу связывает с Кавказом и другое славное имя — имя человека, основавшего Москву.

После падения Русколани славянорусы ушли с Кавказа в Приднепровье, и Русью стал править род Свентояров-Киевичей. У киевского князя Свентояра (510—543 гг.) был сын моск, правивший на Волыни. Вот он-то в 597 году, с племенами радимичей, вятичей и мосоков, пришел к реке, назвал ее Москвой и основал город Московград.

«Постойте! А как же Юрий Долгорукий? И памятник ему за это стоит в Москве!»

Да, на сегодняшний день это общепринятое мнение. Но кто знает, каким оно станет когда-нибудь... Да и памятники многим людям менялись, даже при нашей жизни. Может, скоро и признают, что наша столица на 550 лет старше, чем считается. И основал ее не Юрий Долгорукий, а князь моек Свентоярич, и было это 1408 лет назад!

А вот теперь настали времена, когда москвичи (и не только они) потянулись на Кавказ, чтобы (как это парадоксально ни звучит) прикоснуться к живым свидетелям славянской истории и пообщаться с древними источниками ее духовной ведической культуры.

Имя им — дольмены. Их тайна — одна из величайших тайн 3-го тысячелетия, и нам, по-видимому, удалось приоткрыть ее завесу.

Как это выглядит

Дольмены. Этим словом, означавшим по-древнебретонски «каменный стол», загадочные кавказские мегалиты, естественно, были названы иностранцами. Симон Палас открыл их в Тамани в 1794 г.

Кавказские дольмены, которые у разных народов; этих мест называются как испун, спыун, кеуеж, адамра, мдишкуде, одзвале, садавале, протянулись узкой полосой вдоль восточного побережья Черного моря (от Тамани до города Очамчири в Абхазии) на 480 км. На этой каменной ленте, шириной от 30 до 75 км, находится более 2300 древнейших сооружений, напоминающих то ли многометровую каменную собачью будку, то ли упавший гигантский скворечник, собранный из многотонных плит.

Им более 10 000 лет, и довольно сложная архитектура многих из них не встречается больше ни в одной из стран мира.

Большинство из кавказских дольменов имеют прямоугольную либо трапециевидную форму, и сделаны они из плит окременелого известняка и песчаника. Четыре плиты — стены, и две — пол и потолок. Размеры плит достигают до 5 м в длину, 3 м в ширину и 0,5 м в толщину, весом до 10 тонн каждая!

Для прочности соединений стены имеют специальные пазы и гнезда-шпонки. Герметичность настолько высока, что внутрь камеры не попадает даже лучик света.

Как строились эти исполины — неизвестно. На многих плитах есть следы механической обработки: отфрезерованы пазы, видны полосы линейного строгания торцов (!) и сверления круглых отверстий. Есть и странные вмятины, напоминающие «мягкие вдавления» от гигантских пальцев. А на торцах плит выбиты ровные ниши, в ширину ладони, для захвата машиной (или рукой?).

 Есть дольмены корытообразные. Они высечены целиком в скальной глыбе (!), а сверху накрыты многотонной плитой.

Совсем редкий вид — дольмены-монолиты, полностью высеченные в толще огромного валуна. Но все они имеют строгие пропорции: соотношения длины камеры к ширине и высоте соответствует параметрам, известным у архитекторов как золотое сечение. На внутренних стенах и на торцах плит сохранились полосы из выбитых зигзагообразных линий резонансной частоты, явно не декоративного характера. А на потолках видны вкрапления металлических блесток в виде разнообразнейших рисунков из нитей и узлов, очень напоминающие электронные платы.

«И что, все они так хорошо сохранились за многие тысячелетия?»

Не все, конечно, но многие дольмены Кавказа и сейчас находятся в очень хорошем состоянии. Они расположены высоко в горах, в густых зарослях кустов и деревьев, а потому труднодоступны для людей.

При некоторых различиях форм и размеров все кавказские дольмены имеют два обязательных сходства: у каждого есть круглое отверстие в передней стене диаметром 30—40 см, и оно обязательно смотрит в сторону воды (море или река). Кое-где сохранились и каменные грибообразные пробки-втулки, закрывающие эти отверстия, весом до двухсот килограммов каждая. А перед некоторыми дольменами вообще сооружен: своеобразный амфитеатр для посетителей, с полукруглыми каменными крыльями-ступенями и мощеным полом.

Кто и для чего строил дольмены

Версий на этот счет великое множество — от мифов до научных гипотез.

Так, местные черкесы говорят, что это дома, построенные добрыми гигантами для карликов-испов, которые ездили на зайцах. Адыги верят, что их строили для себя сипы — карлики, размерами не более пальца. Да и вообще, в этом каменном доме мог бы в древности жить и обычный человек.

Но почему тогда такая странная дверь? Ведь пробка закрывается только снаружи, да и поднять ее одному невозможно. Невозможно и пользоваться костром в дольмене. Да и зачем такие сложности — долбить дом из цельного валуна? Легче ведь сложить его из небольших камней. А еще лучше — сделать из дерева. Летом будет прохладней, а зимой теплее.

В большинстве дольменов находили скелеты людей. Помнилась версия, что это древние гробницы. Но к чему тогда такая прочность конструкции? Ведь грабители могли просто вынуть пробку и залезть. Да и вообще, зачем мертвому окно в склепе, да еще и с видом на море? Закрыли сверху плитой, да и разлагайся не отвлекаясь...

Есть почти голливудская легенда о людях-птицах, Которые использовали дольмены в качестве боевых установок — этаких ультразвуковых излучателей, воздействовавших на психику врага. Говорят, что скифы даже использовали их для ультразвуковой сварки своих ювелирных изделий.

Конечно, не обошлось и без мистики. Несколько лет назад вышла книга Владимира Мегрэ из серии «Звенящие кедры России». Ее героиня — таежная ведунья Анастасия из Сибири якобы поведала автору о том, что дольмены Кавказа — особые вместилища духов великих предков. Эти люди, обладавшие опытом и мудростью Вселенной, «уходили в дольмен», то есть их души не улетали в мир иной, а оставались в кристаллической структуре его плит. С этими душами и сейчас якобы можно общаться, получая знания, помощь при болезнях, советы по жизни и т. п.

Проблемного народа у нас хоть отбавляй, вот все и ринулись за помощью к дольменам, очеловечив каждого из них именами собственными: Гор, Инф, Дом Прамамочка, Родильный, Здоровье и т. д.

Поехали наши, поехали иностранцы, потекли деньги... Вокруг ближних дольменов стремительно завертелся бизнес. Туристические автобусы из Геленджик ежедневно везут к ним партии отдыхающих на взморье. Куча самопальных гуру готовы здесь научить вас общению с душами, обитающими в дольменах, продать эзотерические сувенирчики и брошюрки, маечки, пиво, шашлыки. А местные жители — те вообще уж все «на метлах летают». Шабаш и вертеп — в чисто виде.

Но ведь духи — не птицы. Им не нужны каменные «скворечники». Они не Старики Хоттабычи и без емкостей с пробками могут спокойно обходиться.

 С другой стороны, ведь что-то необычное в предназначении дольменов действительно должно быть? Ведь не случайно же древние мастера проделали работу, сравнимую по сложности со строительством египетских пирамид?

И мы решили попробовать разобраться на месте.

Еще и потому, что уж больно интересное открытие сделал сочинский геолог В. Кондряков. Наложив схему расположения дольменов на карту местности, он установил, что все они размещаются над линией разлома земной коры. Такие зоны неслучайно называются «местами исходящей силы» или «зонами Каустик», Они характеризуются колоссальной силой информационно-энергетической напряженности тела планеты. В них явственно ощущается ее живое дыхание.

А ведь в таких местах духовно подготовленные люди могут вступать в контакт с могучим разумом Матушки-Земли! Так, может, дело не в самом дольмене, как таковом? Может, он только особый прибор?

Вот с таким ворохом идей мы и отправились на Кавказ.

Личные впечатления

За месяц нам удалось тщательно изучить 64 дольмена, расположенных между Геленджиком и Туапсе. Сделать это было совсем непросто: некоторые из дольменов в полуразрушенном состоянии, а подле тех, что целы и доступны, стоят палаточные городки «анастасиевцев», сажающих кругом кедры и цветы, да всяческих хиппи, желающих усилить свой творческий потенциал (самопальные барды, поэты, художники) Много и прочего люда с тараканами в голове...

Христиане читают в дольменах «Отче наш», буддисты дружно гудят вечный «Ом», водят свои хоровод друиды, обвесив тощие чресла зелеными ветками, беременные ждут родов, а хромые — исцеления... Короче, Вавилон отдыхает!

Толкового проводника, чтобы добраться в глухи места, найти непросто. Один дед с ходу предложил осмотреть двухэтажный дольмен. Год назад он якобы сдвинул трактором его нижнюю плиту и обнаружил «подвале» трехметровый скелет со звериной головой меч в 1,8 метра и кувшин с загустевшим до патоки вином. За тысячу долларов ушлый старик был готов продемонстрировать нам свою находку и даже дать хлебнуть из кувшина.

В конце концов мы нашли человека, который провел нас по тем дольменам, о которых почти никто не знает. Вот с ними-то мы и работали дальше...

Сразу скажу, что ни один из физических приборов не зафиксировал никаких отклонений от нормы внутри, ни снаружи дольменов. Спокойно вели себя и животные (мы брали с собой кошку и собаку). Не отмечено нарушений ни в физическом ходе времени, нив естественном природном ритме. Не изменялись ни величина, ни цветность индивидуальных биополей.

Внутри дольменов каждый из нас чувствовал себя весьма комфортно: нет клаустрофобии, не напрягает темнота.

Но спустя несколько часов я почувствовал, что дольмен, в котором находился, — это идеальное место для медитаций и вхождения в трансовые состояния. Было такое ощущение, что и он сам как бы звал меня к «общению»...

«А что, если проверить, как работает дольмен в измененном состоянии сознания? — забралась в голову шальная мысль. — Но не безопасно ли будет находиться в нем с отключенным сознанием? А вдруг в нем возникают какие-то энергии, воздействующие на подкорку человека?»

Но любопытство в конце концов пересилило страх, И мы решил попробовать.

Медитация была недолгой. Состояние глубокого транса окутало все мое естество, унося в беспредельные миры иной реальности... В этих мирах мне и открылась древняя тайна дольменов. Я начал познавать ее в день летнего солнцестояния в одном из древнейших дольменов, в лесах на горе Цыганкова. И впитывал это знание три дня подряд, пролетевших как Миг...

Дорогой мудрости

В зеленом пятне света колышутся мягкие тени. Пение птиц расслабляет и убаюкивает мозг. Совсем скоро становятся слышными звуки воды, журчащей по голышам ущелий. Они нежно вливаются в уши и медленно растворяют сознание. Монотонный тихий рокот древнейшей славянской мантры «Уррраа...» унося его последние капли и вот я истинный уже и дома у Престола Божественной мудрости и вселенских знаний. Припадаю к их вечному источнику и жадно впитываю...

Сама планета передает мне свои знания через посредство старого дольмена...

Как бы изнутри я вижу всю структуру Божественного мироздания. Физический мир, где ныне живут наши тела, — лишь один из четырнадцати уровней проявления реальности. Мы все время перемещаем из одного уровня в другой, проходя через вселенскую школу, по окончании которой человеческая душа должна обрести просветленную мудрость...

Но время здесь понимается не как движение, а как качественное изменение. Эволюция всего сущего идет циклическими периодами: золотая эра торжества истины сменяется эпохой духовного упадка, следом обязательно придут века нравственного подъема.

Вот и нынешнее человечество когда-то жило в благословенную эпоху, по нормам и правилам Божественного Откровения, называя это учение вселенскими Ведами. И суть их была в извечном единстве и Противоборстве трех ликов единого Бога Создателя, являющихся космическими мирами Яви, Нави и Прави.

И знал тогда каждый человек течение вселенских Законов его жизни, называемых замороженной памятью природы; знал, потому что постоянно подпитывался ими от своей матушки-планеты, умея слышать еe голос. Знал и следовал им. Особенно самому главному — закону причины и следствия, закону возмездии, называемому кармой.

Но закончилась золотая эра. Пришла вселенская эпоха духовного упадка, и люди стали терять свою божественность, знания и веру, а также способность Напрямую общаться с той, которая создавала их тела и учила их мудрости. Она, планета, также переживали смену всеобщего цикла космического развития, и ее катаклизмы, повлекшие великое оледенение, только усилили физические и эмоциональные страдания людей. В те времена и ушли из Северного Беловодья на Кавказ славянорусы, ведомые человеко-богом Ярилой. Пришли на новые земли, принесли основы угасающей веры и породнились с народом Атлантиды.

Жрецы двух великих народов понимали, что изменение вселенской эпохи требовало изменений в учениях самореализации. Век тьмы нес немыслимые препятствия на пути духовного развития людей, создавал для них роковые чувственные соблазны и заманчивые материальные ловушки. Связи же с миром природы угасали. Мудрый голос родной планеты был едва слышим, и человечеству стала грозить участь глупого и безродного сироты при живой и божественной Земле-матери...

И вот тогда-то атлано-русы и стали строить дольмены — особые медитационные камеры-резонаторы. Благодаря специальным пропорциям и структуре материала, а также полной изоляции от чувственных восприятий внешнего мира, находящийся внутри человек погружался в состояние глубокого транса. Строились дольмены в особых местах, являющихся сенсорный органами планеты. Здесь исходящие из ее чрева энергоинформационные потоки конденсировались и усиливались в камерах-резонаторах, что позволяло медитирующему внутри человеку воспринимать их значение...

Так дольмены вернули людям возможность слышать наставления своей Земли-матери, пополгог знания и законы изменяющегося мира, «ведать» о ее развитии и тем самым осветили утерянную было дорогу к духовной эволюции.

«И что же, у каждого человека тогда был собственный дольмен? Уединился, как на даче, и слушай-размышляй?» — с иронией спросят некоторые.

Все не так просто. Далеко не каждый человек был Способен стать жрецом-оракулом дольмена, принеся себя в жертву человечеству и богам. Самые достойные молодые воины становились вождями племен и правил и 10 лет, набираясь жизненного опыта. Затем они Добровольно подвергали себя заточению в дольмене и предавались медитациям всю оставшуюся жизнь. Черпая мудрость от общения с матушкой-планетой, они Постоянно передавали науку жизни людям.

Исполнив свой долг до последнего часа, святые затворники просили задвинуть пробку навсегда и уходили белой смертью, оставляя энергоинформационную память о себе в каменных кристаллах мегабита.

Так дольмены становились и первыми склепами, положив начало традиции надгробных памятников и плит.

Долго служили дольмены людям, «ведая» им законы мира Прави. Но наступил апофеоз эры духовного упадка. Пришла эпоха Рыб (конец IV в. н. э.), именуемая Ночью Сварога. Древнейшая русская ведическая родная культура стала разрушаться, а затем, под ударами иноземных мировоззрений, и вовсе была утрачена для потомков славян.

Однако слово «веды» не даром означает «Божественное Откровение». Оно, как и ведическая Правь не могло исчезнуть вовсе. Еще во II тыс. до н. э. из районов Кавказа в Индию ушли некоторые из племена атлано-русов, называвших себя ариями, по первым буквам имен предков — «А» и «Р». Они перенесли с собой эту древнюю религию, сохранили и записали ее корневые тексты, известные теперь как индусские Ригведа, Яджурведа, Самаведа и Атхарведа. Потому и случайны тяготение друг к другу наших двух народов наличие множества соответствий в языке, общей куль туре и стремлении к духовности.

Индийская цивилизация сохранила традицию по лучения высшего знания и мудрости в процессе медитации и экстатических состояний сознания. Мне приходилось видеть обряды, проводимые у Индийский дольменов, когда, вынув каменную пробку, священно служители с трепетом внимали тихому голосу оракула, из тьмы вещающего людям Божественную мудрость.

И эти знания продолжают идти к нам не только через дольмены Индии, но и через святилища Кавказа...

Тысячелетиями дольмены славят Правь! Этому не могут помешать ни юродивые, ни шашлыки, ни лже-гуру, зарабатывающие на людских несчастьях. Земля говорит с нами посредством дольменов, и нужно только снова научиться слышать ее голос.

В течение первых 1500 лет н. э. население Земли возросло в два раза; за последние 500 лет увеличилось более чем в 10 раз; а к середине XXI века, по прогнозам С. П. Капицы, будет составлять 10 миллиардов человек!

Так же бурно человек потребляет все живое и неживое на своей богатой, но не бесконечно щедрой планете. Природные ресурсы стремительно истощаются. И совсем скоро на всех нас не хватит ни воды, ни еды...

«Что же делать?» — спросите вы. Варианты могут быть разными. Какие люди — такие и варианты...

Для начала расскажу о том из них, что предлагают политики.

 В 1992 г. международная конференция ООН в Рио-де-Жанейро приняла декларацию «Повестка дня на XXI век». В ней говорится, что планета не в состоянии в ближайшем будущем прокормить более 1 млрд человек, — и мировому сообществу предлагается для реализации концепция «золотого миллиарда». Им должна стать богатая часть населения нескольких высокоразвитых стран, а остальные 8-9 млрд людей должны будут превратиться в социально подчиненную массу то есть в рабов и зомби. Вот что ждет уже наших с вами детей...

«Бред какой-то! Кто это вправе решать судьбы других?»

Не смешите. Решали, решают и будут решать. Вспомните классику — «Боливар не выдержит двоих!» С тех пор ничего во взглядах «кошельков демократического общества» ничего не изменилось.

Но если политиканы никогда не страдали от избытка гуманизма, то должны ли мы, как бедные овцы терпеливо ждать забоя стада? Ведь наверняка существует более гуманное решение. Кто может подсказать его думающей части человечества?

На наше счастье, планета Земля — разумное живое существо. Она создает человеческие тела из крови плоти своей, а потому наверняка заботится и думает о судьбах своих непутевых детей.

«Но как услышать ее голос? Как и где можно вступить в контакт с ней - нашей матерью и древним языческим божеством?»

Наверное, там, где ее плоть ближе всего к нам; где она выплескивается и дышит, мощно и бурно являет свою жизнедеятельность. Именно там можно познать законы сосуществования человечества с его материнским телом.

«О чем это вы? Где это земная плоть выплескивается и дышит?»

На вулканах!

Летом 2003 г. мы предприняли большую экспедицию к вулканам Камчатки. Было пройдено более 2000 км по Восточной и Центральной гряде пешком, на лошадях, сплавом по рекам, а также вертолетами, вездеходами и вахтовками. Осмотрен 21 вулкан и осуществлен подъем к кратерам пяти из них. Незабываемы и встречи с удивительными людьми, живущими на огнедышащей земле и «разговаривающими» с ней. Мы прикоснулись к великим тайнам природы и нашего бытия, тайнам будущего планеты и человечества. » Нашли и ответ на вопрос, как выжить человечеству в условиях приближающегося дефицита биологических сил планеты. Обо всем этом и пойдет речь в этом рассказе. Но сначала дам вам общие сведения о вулканах, потому что именно в их жерлах и кипит наше будущее.

Вулканы планеты

Если представить нашу планету в виде глобуса диаметром в 2 м, то толщина ее твердой коры составит менее 1 см! Вот на такой хрупкой скорлупе мы живем. Далее 45 см составит вязкая мантия, а остальное — таинственное ядро.

Вот вкратце и все, что современная наука говорит о Строении Земли!

«А кто и как это установил?»

Да никто и никак. Голые предположения. Как ни печально, но, активно занимаясь дальним космосом, мы пока практически не в состоянии изучать строение тела собственной планеты. Вот почему так важно исследовать хотя бы то, что она сама выбрасывает нам из своих глубин. Ведь вулканизм — это явление, благодаря которому и были сформированы внешние оболочки Земли: кора, гидросфера и атмосфера. Этим «механизмом» Земля создала на своей поверхности условия для возникновения органической жизни, и нас с вами в том числе.

Одни вулканы являются действующими, или находящимися в стадии извержения, другие — потухшими, или спящими. Но главное заключается в том, что все вулканы, даже ближайшие соседи, полностью отличаются друг от друга составом своих продуктов извержений и этот состав веществ никогда не меняется!

«Выходит, что каждый вулкан имеет свой персональный „котел с варевом"?» — воскликнет догадливый читатель.

Да, и это еще одна неразрешенная загадка...

Мне и раньше приходилось бывать на разных вулканах. Спускаясь в кратер Везувия, бродя по мертвы улочкам Геркуланиума и Помпеи, я не переставал думать: «Почему так происходит? Что или кто такие вулканы? Откуда их мощь? Друзья они нам или враги?. Почему люди, живущие в горных районах, значительно чище нравственнее, добрее, честнее, порядочнее и гораздо крепче физически, если учесть здоровье, долголетие, деторождаемость, чем жители низин? Почему медведи после зимней спячки идут к подножию вулканов и едят почву, чтобы „привести себя в форму", валяясь в гигантских размеров траве, вырастающей в таких местах? Почему геологи и вулканологи отмечают свою повышенную работоспособность, прилив физических сил, улучшение настроения, нормализацию артериального давления при работе на склонах вулканов? Почему благородные лососевые рыбы тысячи километров пробиваются вверх по бурным камчатским рекам, чтобы отметать икру у подножия огнедышащих гор?»

Камчатка

Камчатка — уникальнейший регион планеты. Почти под прямым углом здесь стыкуются две тектонические плиты земной коры и утыкаются друг в друга два самых глубоких в мире желоба: Курило-Камчатский и Алеутский.

Поэтому здесь самый активный на земле вулканический режим, высочайшая сейсмичность, все известные полезные ископаемые, разрушительные метеорологические явления, уникальные флора и фауна. По разнообразию природных условий эти края не имеют аналогов в мире! Здесь активно бьется пульс нашей планеты, а вулканы систематически «сообщают» о состоянии подкорковых и даже мантийных глубин Земли.

Свыше 300 вулканов вытянулись грядой вдоль всего полуострова, и 30 из них являются действующими.

Наша экспедиция продвигалась с юга на север. Район вулкана Мутновский (3323 м) встретил низкой облачностью, сливающейся со сплошным туманом. От вешки до вешки по засыпанной снегом дороге мы добрались наконец до местной достопримечательности — Мутновской геоэлектростанции, работающей на раскаленном паре, бьющем из недр земли в любом месте, где ее тут ни просверлишь. Но наша цель сегодня — кратер вулкана Мутновский, знаменитого самыми мощный на Камчатке и в мире фумарольными полями.

Камчадалы считают, что в огнедышащих вулканах живут духи умерших людей. Они гостят там у духов вулканов, зовущихся гомулами. По ночам духи промышляют, летая в океан за китами. Нанизывая их по 5-10 штук на пальцы, духи приносят китов в жерло вулканов, там варят и топят из них сало. Когда местные старожилы поднимаются к кратерам, они обязательно надевают на лицо маску. Ведь гомулы могут запомнить, прилететь ночью в жилище, чтобы утащить к себе в вулкан.

Пять часов подъема по шлаковым осыпям, многометровым нагромождениям застывшей лавы, полям фирна и льда.

Величественная картина открывается сверху. Обрывистые стены окружают огромную, четырехкилометровую чашу-кальдеру. Слепящие на солнце поля фирна и рассеченные трещинами могучие ледники покрывают ее склоны, а в самом низу, под уступами обрывов, лежат четыре «сросшихся» кратера, каждый из которых имеет диаметр в 1,5-2 км и глубину до 600 метров.

 Пробиться к ним мы смогли только через глубокий каньон, образованный рекой, бегущей из-под ледника северного кратера, и обрушивающийся вниз стометровым водопадом. Наконец выходим к знаменитому западному кратеру. Он бурлит и свистит всем своим огромным дном, где лежит загадочное и фантастическое царство фумарол.

 Фумаролы мутновского вулкана — это струи газа с температурой от 500 до 800 градусов, содержащие водяной пар, сероводород, сернистый, углекислый и другие газы, которые под давлением и со страшным ревом реактивного двигателя вырываются из круглых Колодцев диаметром до двух метров, уносясь вертикально вверх. Некоторые из них выносят вулканическую серу, строя из нее вокруг себя ярко-желтые сверкающие жерла-купола высотой до 2,5 м и диаметром до 5 м! По камням вокруг них текут кислотные реки, обогащенные железом и алюминием, цинком, свинцом, мышьяком, ртутью и оплавляющие подошвы наших ботинок. Огромными сказочными гроздьями лежат кристаллы самородной серы, а ее запах дурманит голову и дерет горло даже через маску, вызывая удушливый кашель. А кругом опять вязкие, жирные и разноцветные глины: синие, красные, зеленые, фиолетовые, — будто смесь свежих красок на палитре художника...

Проводник достал ключи и на кончике ледоруба протянул их в сторону бледно-желтой фумарольной струи. Ключи мгновенно вспыхнули мириадами осевших кристалликов серы и скоро стали ярко-желтыми и пушистыми. Мы не решились повторять этот трюк чуть в стороне, у стены кратера, виднеется деревянный крест над могилой. Там покоится рука двадцати летнего студента Михаила Попова. Он только хотел поближе сфотографироваться у жерла фумаролы. Тонкая корка отложений проломилась под парнем над полостью с концентрированной серной кислотой... Приятель едва успел ухватить студента за руку. Она и сохранилась: все остальное тело стало жидкостью.

Задыхаясь от газов и физической нагрузки, поднимаемся на трехсотметровый гребень следующего кратера. Глазам открывается удивительное зрелище. Крутые стены черного шлака убегают далеко вниз огромной воронкой, на дне которой лежит круглой полукилометровое ярко-зеленое озеро. Поверхность его слегка дымится и волнуется в полном безветрии

А с противоположной стороны над озером нависает громадное серо-голубое, изрезанное трещинами тело ползущего ледника.

Внезапно страшный грохот ударил в уши и заставил испуганно вздрогнуть. Огромный, величиной с многоэтажный дом, кусок ледника откололся и на наших глазах рухнул в озеро, подняв тучи бирюзовых брызг. А дальше произошло что-то невероятное. Могучий айсберг вдруг задвигался по поверхности озера, словно таблетка шипучки тая на глазах... Жизнь его была окончена в несколько минут. Проводник объяснил, что внизу — царская водка — смесь соляной и азотной кислот.

Но самое невероятное ждало нас за гребнем последнего кратера. Там была так называемая активная воронка вулкана Мутновский. Еще на подлете к Камчатке мы видели из самолета километровый столб белого пара, поднимающийся из нее, а вот теперь собирались попытаться спуститься в эту воронку.

Страхуясь веревками от падения в кислотное озеро, мы сумели подняться на гребень активной воронки и замерли в напряжении. Ширина гребня между кратерами составляла не более 20 см, так что удержаться можно было, лишь сидя на нем верхом: одна нога над воронкой с кислотой, другая — над бездной с паром...

Спуститься в кратер реально лишь в одном месте, Там, где ветер относил от стены белую пелену. Доверяться можно было только веревке: и большие и маленькие выступы под ногами грозили в любую минуту оторваться от массы пепла, к которой они приросли.

Давила боль между лопатками, а тело отяжелело от вдыхания воздуха, отравленного ядовитыми парами. Жажда с примесью серы во рту становилась все сильнее и сильнее...

Спустившись на 150-200 м, мы вдруг заметили в стороне, за волнами застывшей лавы, слабое фиолетовое свечение и темноватый дым. Подобравшись поближе, мы перегнулись за выступ...

Горячий жар ударил в лицо, а свет ослепил глаза. В нескольких десятках метров от нас скользил странный пылающий поток. Пунцовая жидкость текла из щели в стене кратера по слегка наклонному каналу шириной 3-4 м и затем исчезала в нескольких десятках метров ниже, плавно втягиваясь в багровую воронку. Жидкий огонь тек тихо, но его течение сопровождалось ровным, приглушенным и в то же время мощным и грозным шорохом. Золотой в своем истоке, поток лавы становился потом вишнево-красным, а затем темно-пурпурным. Он подергивался легкой вуалью, а в конце своего пути покрывался темной потрескавшейся корочкой...

Я подобрал камень и бросил его в жидкую лаву. И вдруг, коснувшись поверхности потока, камень высоко подскочил, будто на батуте, и улетел в сторону. Это было невероятным, и мы попробовали трюк еще раз.

И тут внезапно лава закипела. Высоко вверх из нее стали выбиваться огненные струи, опадавшие вниз тяжелыми каплями, словно расплавленный металл. Поверхность потока стала как бы корчиться от жара и бурлить. Клокотание становилось все громче, затем зашипели газы. Казалось, вскрики и хриплые стоны исходят из самых глубин земли!

Мы замерли в растерянном смятении и отвели глаза...

А когда я снова глянул в ту сторону, то увидел над багровой воронкой большое облако белого пара. Оно неподвижно висело в воздухе и своими четкими контурами являло облик какого-то огромного былинного богатыря!

Это было невероятным, но странное «облако» совсем не рассеивалось!

Душа моя затрепетала от страха и взмолилась....

Через минуту голоса Земли стихли, и загадочный лик исчез. Жидкий огонь снова сосредоточенно струился перед нами, подавленными мощью, таинственностью и величием увиденного.

«Ну и кто это был, по вашему мнению?»

Ваше право, верить мне или нет, но я четко понимал тогда, что мы потревожили мутновского гомула в его доме... И не тронул он нас чудом.

Таким был наш первый контакт с вулканами. Потом были обследования Авачинского и Корякского, Жупановского и Семячика, Кихпиныча, Кроноцкого и др. Мы многократно проваливались в извитые полости застывшей лавы и, казалось, безнадежно застревали во мраке ее пещерных лазов-шкуродеров, обследуя окрестности вулкана Толбачек. Срывались в многометровые корявые колодцы шлаков на Карымском и много раз встречались лицом к лицу с медведями. Попадали под залпы выбросов вулканических бомб и падения комьев еще мягкой расплавленной лавы при восхождении на вулканы Безымянный и Ключевской. В начале августа погиб чех Милослав Смиловски — на высоте 4500 м упавший сверху камень попал ему в голову...

В районе Толбачинского дола, где в ветхом сарайчике когда-то жили испытатели советского лунохода, я как-то раз отправился за водой.

Места эти не зря называют «ядерной зимой». Полтора года — с 1975-го по 1976-й — здесь продолжалось одно из мощнейших трещинных извержений на земле. Громадная территория превратилась тогда в выжженную черную пустыню. Исчезли леса, озера и реки, животные и птицы. Раскаленная лава залила более 35 кв. км, а пепел и шлаки засыпали многометровым слоем площадь еще в 5 раз большую!

Тридцать лет прошло с тех пор, но ничего тут не изменилось: куда ни посмотри — поля безжизненного черного шлака, покрытые почти непреодолимыми нагромождениями корявых аспидно-черных глыб...

Источник, где вода медленно накапливалась в шлаковой ямке, был не далее километра от базы, и я хорошо помнил направление к нему. Но на обратном пути внезапное облако тумана накрыло все вокруг, да так плотно, что я потерял ориентиры лагеря и заблудился.

Котелка воды хватило только на первые сутки скитаний в белой пелене. После нестерпимо холодной и сырой ночи уже не хотелось никуда идти. Я держал во рту влажный пепел и молился о своем спасении всем земным богам. А потом наступило отрешенное забытье, вне времени и пространства...

На самом краю отчаяния перед, глазами вдруг медленно проявилась из тумана прозрачная колеблющаяся зеленая фигура с семью извивающимися змеями над головой... Она тихо поманила меня за собой... И я, отрешенный, пошел за ней следом...

И через два часа вышел к нашей базе.

Навеянные мысли

Восемь дней шли мы потом пешком по этой безжизненной, черной пустыне от родника до родника, пробиваясь к Ключевской группе вулканов. Продуктов и воды постоянно не хватало, и мы жевали пепел. Восемь дней — хороший срок, а вулканическая пустыня — подходящее место для того, чтобы попытаться разобраться с увиденным, своими мыслями и вопросами. 

Что же все-таки такое — вулкан? В Камчатском институте вулканологии нам говорили, что под земной; корой движутся потоки вязкой магмы, вырывающиеся на поверхность через вулканы в виде лавы. Так считает академическая наука. Но почему тогда у каждого вулкана — «своя» лава, непохожая на другие по составу и газам? Значит, каждый из них имеет свой «котел» — резервуар, ограниченный твердью земной коры. А может, под корой и вовсе нет никакой огнедышащей магмы? Ведь никто не проверял! Как это ни парадоксально, ученым проще определить состав звезд, удаленных от нас на миллиарды километров, чем проникнуть в чрево Земли.

Что, если под земной корой не магма, а какое-то другое вещество: реликтовая вселенская вода, как предполагали древние, или думающее вещество — мозг планеты? Ведь все пробы вулканических газов содержат от 80 до 99% воды!

Поразительно, но последние результаты изучения поведения сейсмических волн, исходящих из ее глубин, показали, что Земля неоднородна внутри! Она состоит из ячеек с твердым (тверже стали!), мягким и жидким содержимым. Что последнее течет непрерывными потоками между ячейками, делясь на отдельные рукава в горизонтальном и вертикальном направлениях. И скорость потоков разная в разных местах, с разбросом от 5 до 50 см в год!

«Но если вещество внутри Земли неоднородно, значит, она не физическая полость, а сложное тело?»

Речь о том и идет, что планета — живой организм! И ведь она «дышит»! Поверхность материков ритмично поднимается и опускается на 1см в год.

«А может быть, наша планета «гигантское космическое яйцо, скорлупа которого уже начала трескаться и совсем скоро кто-то вылупится?» — спросят фантасты.

«Что, если вулканы - космические двигатели или органы, работой которых живая планета корректирует свою орбиту в космосе?» — парируют мечтатели.

А что такое лава? — перебью я их и задам целый ряд вопросов: почему она так странно себя ведет? Ведь существуют постоянные озера с жидкой лавой в некоторых кратерах. И не выливаются они и не остывают, в них существуют какие-то течения — в разных направлениях. И почему извержения останавливаются? Есть огромное давление в котле, ну и изливалось бы непрерывно его содержимое... Почему на некоторых вулканах излияния лавы строго цикличны по времени, как гейзеры? И вообще, кто нажимает под землей на гигантский поршень?

Еще ряд необычных фактов. Мы неоднократно видели над вулканами странные облака, совершенно отчетливо представляющие разнообразные фигуры и образы. Подобное явление впервые заметили над вулканом Мутновский, затем над вулканом Камень, а подробно зафиксировали во время трехдневного изучения вулкана Овальная Зимина. И вот как это выглядело.

На заходе солнца облака со всех сторон начинают стягиваться к вершинам вулканов большими слоистыми «пирогами». Затем они выстраиваются в плотное кольцо-бублик над вершиной, закрывая ее. Бублик начинает довольно быстро вращаться по часовой стрелке вокруг вулкана, сохраняя при этом очень четкие контуры и не рассеиваясь до наступления ночной темноты.

Что скрывает это облако? Что заставляет его вращаться? — спрашивали мы друг друга. Ведь пепел, «бомбы», газы — это все видимые человеческим глазом составляющие выбросов. Но согласитесь, далеко не все способно фиксировать наше зрение. Так, может быть, в космос направляется из вулканов нечто невидимое для наших глаз и приборов? А пепел и «бомбы» просто «прихватываются» наверх этими незримыми потоками.

Уникум

Экспедиция на Камчатку заканчивалась, а у нас так и не было ответа на главный вопрос: чем заменить теорию «золотого миллиарда»? Но вероятно, наша судьба уже была во власти высших сил, потому что привела нас в конце концов в нужное место.

В самом центре Камчатки лежит небольшой поселок Мильково, где живет удивительный человек, славянский волхв Михаил Иосифович Угрин. Он же — директор Камчатского этнокультурного центра-музея камчадалов, а также — президент Камчатской неправительственной академии геокосмической экологии человека (КНАГЭЧ). Разносторонний ученый, знаменитый целитель, прекрасный художник и просто волшебник...

Он учился у академиков А. П. Окладникова и В. П. Казначеева, дружил со Святославом Рерихом и Львом Гумилевым. Но главное, он учился у своей родной планеты — живой и разумной матери-Земли. Он научился разговаривать с ней и создал для этого особую «азбуку». Теперь он щедро делится с людьми знаниями, которые узнает от нее, и хочет научить этому каждого из нас.

Но обо всем по порядку.

В 1971 г. М. Угрин возглавлял экспедицию по переносу деревянной церкви на раскопе древнерусского города Зашиверска в Якутии. Это произошло в день осеннего солнцестояния — языческого праздника Перуна.

Внезапно рабочие на раскопе вздрогнули: на месте, где стояла церковь, прямо из земли заструились белые всполохи «огней святого Эльма», и из этого белого свечения появились прозрачные, будто созданные из уплотненного воздуха фантомы. Голографические образы «показали» всю предыдущую жизнь Угрина и далее много такого, чего он тогда не смог понять...

Так получилось, что в 1984 г., точно в такой же день, Угрин оказался на вершине вулкана Валагинский, находящегося неподалеку от поселка Мильково, в самом центре Камчатки. Вдруг началось землетрясение, и края кальдеры стали опасно осыпаться. Угрин страстно молился словами карпатского волхва и впал в транс...

Через полчаса дрожание земли закончилось, осыпание прекратилось, а на вершине горы выстроился из камней четкий образ каменного Святогора. Его и сейчас могут увидеть все желающие. А тогда Угрин расценил это как знак свыше и по совету Святослава Рериха остался жить в Мильково. Своими руками он построил там часовню и стал изучать жизнь камчатских вулканов и их влияние на человека.

Скоро ученый понял, что в периоды сезонных солнцестояний, четырех фаз луны и других неизвестных явлений в Космосе над вулканами постоянно структурируются миражи, мыслеобразы, которые живая Земля, как он предполагал, посылает человечеству со своего информационного поля, словно пытаясь войти с нами в контакт.

При поддержке ученых Сибирского отделения Российской академии наук и ряда международных научных организаций Михаил Угрин добился создания Камчатской неправительственной академии геокосмической экологии человека, сотрудники которой стали внимательно изучать и анализировать аномалии над всеми тридцатью действующими вулканами Камчатки.

За прошедшие годы были собраны тысячи свидетельств, фотографий и зарисовок «миражей» и «мыслеобразов», образующихся над кратерами. Обнаружено, что облака, структурируясь, создают информационный образ того события, которое обыкновенно и происходит через 7, 12, 21 день либо через 6 месяцев после «показа». По мнению сотрудников КНАГЭЧ, таким путем планета реализует для нас методику считывания информации с интеллектуальной голограммы, существующей на Земле, с информационных полей и самой планеты, и разумной Вселенной.

«Но как понять, что говорит нам планета?»

Волхв вспомнил о древнеславянском буковнике (азбуке), состоящем более чем из сотен букв-пиктограмм, в которых были зашифрованы целые понятия, символы духовного облика древних славян. О нем Угрину, еще мальчишке, когда-то рассказывал карпатский мольфар (волхв) Илько Майлыкивский. Именно в Суходоле, горном карпатском селе, расположенном у подножия палеовулкана Аршиця, наиболее полно сохранен этот языческий буковник былых славянских цивилизаций. Именно по нему мольфары читали мыслеформы и мыслеобразы, структурирующиеся в небе над вулканами.

Но многие секреты языка, на котором человечество могло разговаривать с Землей-матерью и который навечно высечен на скалах петроглифами, были утрачены. И тогда Угрин стал восстанавливать древний «язык», способ общения со своим божеством-прародителем. Сама Земля помогала ему в этом, и вот теперь; азбука третьего тысячелетия собрана окончательно. Обширный «Всесветный буковник» готов к публикации, и скоро каждый из нас сможет его изучать.

Так Михаил Угрин выполнил наказ, полученный им через информационное поле от своего далекого предка, жившего тысячелетие назад, печерского святого Моисея Угрина, нетленные мощи которого и поныне покоятся в Киево-Печерской лавре.

В день осеннего солнцестояния (коловорота) Михаил Угрин, человек с внешностью материалиста Карла Маркса, повел нас на вулкан Бакенинг, к древнему языческому капищу. На вершине вулкана лежит большой камень, на поверхности которого два естественных углубления-желоба образуют крест. Из-под концов этого креста четыре родника дают начало четырем речкам, стекающим по склонам вулкана.

Мы были там не одни: семь шаманов — представителей коренных народов Камчатки (ительмены, коряки, эвенки) сели вокруг камня. Затем к нему вышел еще один — самый старый шаман. Началось таинство камлания...

Связанный данным словом, я не стану подробно рассказывать об обряде.

Скажу лишь, что после длительного заклинания старший шаман впал в экзальтированное состояние и стал обращаться к своим богам — стихиалям самой природы.

Постепенно я стал видеть бледно-зеленоватый дым, который начал медленно струиться из сердца каменного креста, собираясь над валуном.

К величайшему моему изумлению, через некоторое время он превратился в тот колеблющийся, полупрозрачный образ-силуэт, который не так давно вывел меня, заблудившегося в белом тумане, из лавовых полей Толбачинского дола. Семь зеленоватых потоков-змей извивались над его головой, устремляясь в небо... И скоро на небе, прежде абсолютно чистом, начали появляться серебристые светящиеся тучки, которые постепенно структурировались в мыслеформы, виденные мною в буковнике Угрина. Сухие беззвучные молнии засверкали, пробегая между небесными символами, а конфигурации мыслеформ довольно быстро стали сменяться одна за другой, словно создаваемые и разрушаемые неощутимым на земле ветром... Застывшие позы шаманов, казалось, свидетельствовали о беззвучном диалоге, идущем между ними и зеленоватым духом Земли, отражающимся в небе над капищем.

Я понимал: эти люди разговаривали сейчас со своей планетой...

Не менее часа мы зачарованно наблюдали священнодействие, пока Угрин знаком не показал нам, что нужно удалиться. Шоковое оцепенение на спуске с вулкана сменилось восторженным возбуждением внизу, и мы забросали Угрина вопросами: что это было? какие силы сплетали символы из облаков? что эти символы значили для людей?

Он же рассказывал о видимом нами чуде как о совершенно обычном и привычном явлении, старательно подчеркивая научную его подоплеку и говоря, что нового тут ничего нет. Просто заканчивается эпоха атеизма и догматической религиозности. Пронесенные сквозь тьму столетий тайные знания человечества снова становятся доступными людям.

Угрин говорил, что есть на Земле своеобразные акупунктурные точки — места присутствия высоковибрационных энергий в информационном поле — мозге планеты. Места, где возможно «подключение» к нему и даже проникновение в иномирье параллельных пространств. Ведь живая Земля, как он считает, делает информационно-энергетический «вдох» через скальные поверхности горных хребтов, а «выдох» — через жерла почти тысячи действующих вулканов, гигантской синусоидой опоясывающих ее тело. Их выбросы — это и есть шанс для выживания человечества в условиях грядущего дефицита привычных продуктов питания.

«Что вы такое говорите? Как вулканы могут нас накормить?»

Кормить людей хлебом и мясом они, конечно, не станут. Но хлебом ли единым жив человек? Еще в 1925 г. великий русский ученый В. Вернадский выдвинул идею автотрофности человека. Этим термином он определял освобождение человеческого сообщества от зависимости от солнца, биосферы, зеленых растений, животных, питательной среды. В этом случае сроки выживания людей на планете (независимо от численности) отодвинулись бы на длительное время. Но для этого человечеству необходимо найти способы усвоения космических энергий и научиться непосредственно, в прямом синтезе, превращать их в условия своего жизнеобеспечения и питания.

— В наши годы, — продолжал Угрин, — работы академика РАМН В. П. Казначеева, академика РАЕН Е. К. Мархинина и других показали, что, строго говоря, особой разницы между живой и неживой материей не существует, так как органическая жизнь на планете возникла из неорганической. Сначала Земля «одела» себя — за счет вулканической деятельности — твердой корой и атмосферой, а затем стала создавать и живую материю.

Дело в том, что во всех, еще горячих пробах вещества, выбрасываемого во время извержений камчатских вулканов, ученые обнаружили сложные органические соединения, в том числе аминокислоты и азотосодержащие части нуклеотидов — важнейших составляющих и своеобразных «кирпичиков» живого вещества. Унесенные реками в море, как в колыбель они когда-то и положили начало развитию биомасс на планете.

А что же в наше время? Разорвали ли мы, живые существа, свои изначальные связи с «неживым»? — спрашивали мы ученого.

К счастью, нет! В человеческом теле содержится более 60 элементов таблицы Менделеева. Установлено, что их тяжелые изотопы в нашем организме постоянно превращаются в легкие. И при этом происходит выделение каких-то неизвестных нам пока энергий!

Это значит, что наше тело, кроме солнечного биосинтеза, живет еще и за счет энергий, которые образуются внутри него вследствие постоянных трансмутаций атомов тяжелых изотопов!

И где же мы можем систематически получать эти тяжелые изотопы?

Веществ, содержащих атомы тяжелых изотопов, больше всего содержится в «свежих» породах, относительно недавно поднятых на поверхность планеты: вулканических пеплах, лавах и шлаках.

Ты серьезно предлагаешь перейти на питание вулканическими шлаками? — удивлялись мы.

А мы и так их регулярно потребляем. Цепь вулканов опоясывает нашу планету. При извержениях постоянно выбрасывается из недр матери-Земли изотопная подпитка для тел человеческих. Воды рек разносят се по всем уголкам, буквально в каждый дом, в тело каждого из нас, в каждую клеточку...

Вот и получается, что жерла вулканов являются не только лоном матери-Земли, когда-то родившим необходимые вещества для создания нашего тела. Планета через них постоянно подкармливает нас, своих детей, как и все живое, созданное ей.

— Постой, Михаил! Получается, что вся жизнь планеты, весь ее цикл — это непрерывный переток всего сущего из «неживого» состояния в «живое» и обратно?

Откуда человек и все сущее выходит, туда оно затем и уходит. То есть на микроатомарном уровне нет разницы между этими состояниями вещества, а значит, живое на планете — все...

«А ведь совершенно верно, — думали мы в ответ. — Нам всем так и нужно относиться и к Земле, и ко всей природе, что нас окружает...»

Не надо терзать, сверля и копая, тело планеты в поисках полезных ископаемых. Ведь Земля сама подает «к нашему столу» все необходимое для жизни, нужно только научиться это использовать. Сочувствую любителям бифштексов и вареников, но в будущем нам придется питаться, образно говоря, камнями... Хотя и продуктам из камней вполне можно научиться придавать вид самой разнообразной, привычной для нас еды. А далее нам будет необходимо научиться использовать в своей деятельности космические потоки энергии-времени вместо добычи нефти, угля, газа графита и радиоактивных элементов. Ведь эти потоки совсем рядом — и вокруг, и внутри нас...

И главное, на все это, чтобы выжить, человечеству отводится не более ста лет!

Начинать надо с источника животворной энергии который уже лежит на поверхности Земли в зонах активных вулканических процессов. Одной из таких зон является Камчатка — уникальный для России регион, в котором вулканы живой планеты разговаривают с людьми, протягивая руку помощи.

«Думаете, мы это когда-нибудь осознаем?» — спросит читатель.

Начнем голодать — осознаем, а осознаем — значит выживем! Выживем всем человечеством, всеми его «золотыми миллиардами»!

Древние предки человечества обожествляли Время и Пространство.

При этом, по их представлениям, бог-Время (fallos), как мужское начало, оплодотворял богиню-Пространство (vagina), даруя жизнь и движение всем многочисленным светилам. Дети этих главных богов — светила и планеты, — по мнению древних, также были младшими богами, и движение их по небосводу наполнено глубоким сакральным смыслом. Человек уже тогда считался полноправной Божественной частицей Космоса и, стало быть, во всем подчинялся вселенским ритмам и законам рождения и смерти.

На небосводе, этом живом, одухотворенном пространстве богов, главным богом-светилом всегда было Солнце. Оно было небесным Отцом, несущим к Земле на своих лучах-нитях души давно умерших предков.

А теперь — внимание! Именно эти души и оплодотворяли женщин рода человеческого непорочным Божественным зачатием. Лишь после этого мать-Земля через мужское семя давала женщине «команду» на беременность, с целью создания нового биологического тела для народившейся Божественной души.

«Хотите сказать, что все мы рождены в результате непорочного зачатия?» — усомнится читатель.

Именно так. Все мы — дети Бога!

От тех знаний и представлений до сего дня в умах людей сохранилось немногое. Вот разве что буддисты по-прежнему считают днем рождения человека не дату родов, а день его зачатия (от него вычисляются и звездный гороскоп, и возраст). Большинство же нас, даже верующие люди, как ни странно, мыслят двойными стандартами. Они не сомневаются, например, что фактическим отцом Иисуса был не плотник Иосиф, Иоанна Крестителя — не священник Захар: а Будды Шакьямуни — не царь Шудходана. Человечество уверено в том, что и Мария, и Елизавета, и Махамайя забеременели в результате Божественного непорочного зачатия, а вот все остальные женщины почему-то нет. И в то же время мы считаем каждого человека носителем Святого Божественного Духа!

«Но ведь не все люди задумываются о том, когда же этот Дух появляется в нас: до рождения тела или после? Да и какая разница в том, что же в нас первично: материя (тело) или бесплотная сущность (душа)?»

А разве не интересно знать, кто ваш фактический отец: духовное существо или обыкновенный мужчина? Являемся ли мы истинными детьми Бога или в нас, в лучшем случае, просто обитает небесный ангел-хранитель?

Тибетские ламы, к примеру, не сомневаются в ответах на эти вопросы. Каждый из них — реинкарнация бессмертной личностной души в очередное человеческое тело. Причем душа вольна еще при жизни старого тела наметить себе новое пристанище для следующего круга сансары — жизни на Земле в человеческом теле. Более того, душа старается выбрать очередное тело в семье родственников тела прежнего. Если это удается, то ею экономится время на ликвидацию родовых кармических «хвостов». А ведь именно от этого зависит ее возможность вырваться из колеса сансары и не перерождаться вновь на Земле.

Но такую возможность, по мнению лам, имеют лишь особые, продвинутые в духовном отношении души. Все остальные, образно говоря, никаких конкретных попыток по поиску семьи для вселения в новое тело не производят, да и вообще об этом не думают. Так считали и мы, пока не узнали о необыкновенном феномене в жизни одного маленького народа, феномене, сохранившемся с глубокой древности...

Камчатские истории

Мы уже говорили с вами об удивительном человеке с Камчатки — Михаиле Иосифовиче Угрине. Так вот, еще работая в новосибирском Академгородке, он заинтересовался сведениями об удивительных свойствах зимней корякской яранги — яяны. Дело в том, что архитектура ее, которая не меняется уже десятки тысяч лет, абсолютно точно повторяет геометрию пирамид, с той существенной разницей, что яранга эта как бы собрана из двух конусов, поставленных один на другой, причем нижний стоит основанием вниз, а верхний — основанием вверх. Получается конструкция из двух энергетических воронок, где поля кручения направлены навстречу друг другу.

Угрин построил яяну и провел ряд экспериментов которые показали, что верхняя воронка склоняет магнитное поле, создавая левосторонний волчок-диполь а нижняя — правосторонний. Таким образом, пространство яранги между ними оказывается как бы нулевым пространством, или, как говорят физики спинорно-торсионным узлом.

Кстати, точно такое же поле создается и в основанной на эффекте «зеркал Козырева» гипомагнитной камере, не так давно созданной академиком В. П. Казначеевым. Эксперименты в новосибирском Академгородке показали, что у находящегося там человека появляется радостное состояние, повышается творческий потенциал, усиливаются его гипнотические, ясновидческие и другие экстрасенсорные способности... С помощью «зеркал Козырева» сибирские медики уже добились излечения ряда тяжелых заболеваний, включая психофизические расстройства и параличи.

И тогда Угрин предположил, что шаманские камлания, проводимые прежде в корякских ярангах, имели сугубо практический, физический характер. Жрецы древности, прекрасно зная о цикличности хода небесных светил, хорошо понимали, что человек является частью живого космоса, подчиняясь тем же ритмам и циклам, что и небесные тела. Участники таких мистерий как бы повторяли формой своих ритуальных движений ритмические «танцы» небесных светил, что помогало им в эти моменты на полевом уровне соединяться с информационным полем живой Вселенной. Причем женщины «танцевали» в нижней Пирамиде яранги, а «танец» мужчин проводился шаманом в верхней. Мужское начало тем самым олицетворяло дух, то есть верх, а женское — материю, низ. В точке соприкосновения этих двух различных состояний энергии должна была возникать проявленная жизнь.

«Но какая новая жизнь могла там возникать?» — спросит читатель.

Услышав от Угрина о необыкновенной яранге, мы предположили, что маленький, но самодостаточный корякский народ вряд ли навсегда утратил вековые традиции и обряды предков. А потому всерьез подумывали о том, чтобы осуществить экспедицию на север Камчатки в поисках удивительной яяны и разгадать ее тайны. Но судьба распорядилась так, что все произошло гораздо быстрее, причем при весьма трагических обстоятельствах, едва не стоивших мне жизни...

Все началось с замечательного всекамчатского праздника, отмечавшегося в этих местах с 1990 г. Называется он Берингия и является, по сути, спортивным мероприятием — гонкой каюров на собачьих упряжках. Эта уникальная гонка в 1991 г. даже была занесена в Книгу рекордов Гиннесса как самая протяженная собачья трасса в мире (тогда, стартовав в камчатском Эссо, она финишировала через 2000 километров в чукотском поселке Марково).

Бессменный директор и командор гонки Александр Печень пригласил меня принять в ней участие в качестве врача, и погожим мартовским утром я прилетел; «страну вулканов», послужившую прообразом сказочного пушкинского «острова Буяна».

Регламент гонки таков, что группа обеспечения (судьи, врач, ветеринар, повар) заранее на вездеходе выдвигается на финиш очередного этапа, разбиваем лагерь и поджидает там его участников: засекается время движения упряжек, оказывается медицине помощь каюрам и собакам, обеспечивается питание: отдых для всех участников перед следующим этапом...

Гонка, как всегда, стартовала в Эссо — старинном поселке, расположенном в уникальном по красоте месте, прозванном камчатской Швейцарией. Именно здесь упал когда-то огромный метеорит, образовавший воронку удивительного мистического озера Икар. Здесь горячие подземные источники отапливают крепкие дома жителей, а в огромном бассейне под открытым небом круглый год можно нежиться в горячей целебной воде, уплетая бутерброды с красной икрой.

Гонка стремительно продвигалась к северу. Бескрайние белоснежные поля, чистейший, прозрачный морозный воздух, заливистый лай собак и санный след упряжки — все это отзывалось в душе чувством праздничной гармонии человека и живой природы...

Беда пришла неожиданно: под вечер, когда закончился очередной этап, одна из упряжек не пришла к финишу. Кто-то из каюров сообщил, что обогнал ее Примерно в 10 километрах отсюда. Гусеничный вездеход был задействован (генератор давал свет и тепло всем участникам), и поэтому я с аптечкой, на нартах одного из каюров, решил двигаться назад, навстречу Отставшей упряжке.

Следы гонки были вполне отчетливыми, и мы не боялись заблудиться. Мой каюр почти не погонял уставших после этапа собак, надеясь быстро встретить Последнего участника. Однако становилось все темнее и темнее, а его нигде не было видно. К тому же погода стала резко ухудшаться: подул колючий низовой ветер, быстро заметающий следы, а потом началась настоящая метель, заставшая нас практически врасплох. Собаки поначалу еще чувствовали след, но потом окончательно встали.

От лагеря нас отделяло два часа пути, но усталость, усиливающаяся метель и опустившаяся на тундру тьма делали этот путь невозможным.

Мы распрягли упряжку, кое-как вырыли снежную яму и легли. Собаки окружили нас своими телами, тесно прижавшись друг к другу. Теперь у нас с ними была общая судьба и общий шанс, быть может, один из тысячи...

Не знаю, сколько времени мы находились в забытьи. Но видимо, немало, так как все шесть собак упряжки погибли. Прекрасные голубоглазые лайки: мерзли, отдав свое тепло и сохранив нам жизнь. А нашли нас двое корякских охотников. Нашли совершенно случайно, по струйке пара, поднимавшегося над большим сугробом, готовым стать очередной братской могилой для каюров и их собак...

Взгромоздив наши стылые тела на свои нарты, они потопали за нами следом. В отличие от камчатских лесных эвенов, предпочитающих широкие, обитые шкурами лыжи, коряки — тундровые жители — издревле для передвижения по снегу пользуются деревянными снегоступами. Бегают они в них довольно ловко, помогая собакам тащить нарты с поклажей. Таким же образом коряки доставили и нас в свое небольшое стойбище, лежавшее, как удалось потом выяснить, в стороне и от единственной тут дороги, и от зимников. Несколько стандартных чумов да с десяток охотников со своими семьями — вот и все поселение.

К счастью, рация у них была, и о нашем спасении удалось сообщить. Гонка двинулась дальше, а мы остались залечивать простуду, обморожения и ожидать вездеход МЧС, который был обещан нам лишь через несколько дней. Лекарства у меня были, но мы больше рассчитывали на отдых и питание.

Через 3 дня мы были практически здоровы и стали топтать окрестные сугробы, осваивая ходьбу в корякских снегоступах. Занятие было совершенно бесцельным, но делать было нечего: поселение жило своей привычной суровой жизнью, и лучшее, что мы могли делать, — это не мешать им, наблюдая за всем со стороны в ожидании вездехода.

И тут, как принято говорить, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Самый старый человек племени собрался помирать. На Руси в старину тоже практиковался подобный обычай, когда старик сам ложился в собственный гроб и тихо, светло и достойно покидал этот мир. Вот и этот охотник объявил семье, что пришла пора ему умирать...

Это мы узнали уже позже, когда стали расспрашивать коряков о том, что за суета вдруг с утра возле одного из чумов и почему охотники не уехали, по обыкновению, в тундру. И тут нам, опешившим от новости, сообщили, что вечером будут похороны деда Николая (у коряков уже давно русские имена), поэтому все люди ходят к нему прощаться...

Зашли в чум и мы. Морщинистый, но еще вполне крепкий на вид дед сам угостил нас морошковым чаем, и мы молча, как и положено тут, стали попивать душистый горячий напиток, придвинувшись к очагу топившегося по-черному чума. Родственники сидели поодаль и тихо переговаривались о чем-то между собой, не выражая своим видом ни малейших признаков горя.

Лишь одна молодая девушка была необычно для северян взволнованна и возбуждена. Более того, мне порой казалось, что она даже светится от счастья (!).

Да и сам виновник события, Николай, больше выглядел торжественным и гордым, нежели опечаленным предстоящей смертью. Прихлебывая чай, он степенно здоровался с вновь входившими, обмениваясь с ними приветствиями и принимая подарки...

Разрази меня гром, но это больше походило на день рождения человека, а не на обряд прощания с умирающим. Не в силах более терпеть, я решил отбросить приличия и напрямую спросить Николая: что все-таки тут происходит? что же ожидается сегодня вечером: рождение или смерть?

А разве это не одно и тоже? — ответил он вопросом на вопрос. — Ей, — и он указал рукой на взволнованную девушку — пришла пора дать новую жизнь, потому я должен умереть... Здесь нет тайны. Приходи вечером — и сам все поймешь.

Куда приходить то?

В яяну.

Реинкарнация по-корякски

Едва стало смеркаться, как все малочисленное население стойбища, надев неизменные снегоступы, потянулось вереницей в сторону заходящего солнца. Поспешил и я, неуклюже наступая ногой на ногу и спотыкаясь в непривычной обувке.

Шли мы не менее получаса в сторону невысокого холма, виднеющегося на горизонте, а потом коряки стали подниматься на него. Я приотстал, а впереди идущие вдруг стали исчезать на вершине, словно проваливаясь сквозь землю.

Наконец мне удалось подняться наверх, глянуть вниз и тут же восторженно замереть от неожиданного, но долгожданного зрелища...

Холм этот оказался довольно пологой, диаметром до 50 метров воронкой старого вулканического шлакового конуса. В центре его высилось огромное строение из почерневших от времени бревен, достигающее высоты трехэтажного дома. Архитектура его была совершенно удивительной: две равноценные по форме и размерам воронки были словно поставлены одна на другую своими вершинами. При этом широкое, диаметром до 20 метров, основание нижней воронки стояло на земле, а такое же основание верхней являлось плоской крышей всей конструкции. Память моя сразу подсказала образ, давно поселившийся в мечтах. Это была яяна!..

Несмотря на внушительные размеры, необычное сооружение выглядело очень изящным и гармоничным в архитектурном плане, хотя трудно было представить, каким образом воронки прочно удерживаются друг на друге своими вершинами, имеющими диаметр в точке примыкания не более 2 метров. И как нижняя конструкция выдерживает немалый вес верхней?

Не меньшее удивление вызывал и другой факт: на всей внутренней поверхности шлакового конуса, как и на плоской крыше удивительной рукотворной конструкции, абсолютно не было и следов снега. Это притом что снаружи лежали двухметровые сугробы! Очистить такую территорию было бы не под силу даже спецтехнике, из чего следовал фантастический вывод, что снег (а стало быть, и дождь) в это место вообще никогда не падал!

Солнца уже не было видно за стенкой кратера, но его угасающие лучи расцветили низкое северное небо розоватым сиянием, на фоне которого огромный черный силуэт яяны напоминал то ли необычный космический корабль, то ли секретный лабораторный модуль, то ли какой-то древний сакральный храм.

Коряки же тем временем, встав в цепочку и взявшись за руки, обходили свою фантастическую ярангу по часовой стрелке круг за кругом. Сделав семь кругов, Николай (он возглавлял шествие) потянул незаметную прежде ручку и открыл дверь вовнутрь яяны. Цепочка людей последовала за ним. Я снова замыкал это молчаливое шествие...

Внутри нижнего этажа яяны не было ни мебели, ни очага. В самом центре, точно под отверстием, ведущим в верхнюю пирамиду, слегка возвышался круглый подиум, застеленный оленьими шкурами. От его наружных краев вверх уходили четыре длинных бревна, имеющие горизонтальные зарубины для ног и служащие своеобразными лестницами для подъема на второй этаж. В верхней воронке концы этих бревен также накрывал круглый деревянный помост, который располагался точно над нижним.

Войдя вовнутрь, я увидел в полутьме, что коряки продолжают прежнее движение по часовой стрелке, одновременно надевая на лица бахромчатые шаманские занавеси. Затем все мужчины сняли со стен яяны висевшие там бубны, а женщины — деревянные трещотки. Их кружение стало дополняться звуками этих ритуальных инструментов и каким-то низким горловым гулом, издаваемым всеми участниками странной мистерии...

Все новые и новые бубны и трещотки присоединялись к нарастающей какофонии звуков. Все быстрее и быстрее кружил удивительный хоровод во мраке яяны. Лишь дед Николай и та молодая девушка неподвижно стояли на коленях в центре нижнего подиума друг напротив друга, соприкасаясь лбами...

И тут я заметил, что контуры их тел начали слегка искриться. Затем они стали окутываться нежным золотистым сиянием, исходящим сверху и напоминающим слабый солнечный лучик. Интенсивность света неуклонно нарастала, и скоро он превратился в сияющий световой цилиндр, соединивший верхний нижний помосты «пирамид» яяны. Две фигуры в ее центре стали напоминать цирковых артистов, замерших на арене в луче яркого прожектора...

При этом все остальное пространство огромного яранги оставалось в полной темноте, и только волны бушующих в нем звуков свидетельствовали о продолжении исступленного танца коряков.

А потом Николай медленно встал, отрешенно поднялся по бревну лестницы в верхнюю пирамиду и лег на ее помост, лицом вниз. Девушка же распростерлась на спине точно под ним, на нижнем помосте.

И тут мужчины племени один за другим стали отделяться от общего хоровода и стремительно подниматься в верхнюю пирамиду. Не останавливаясь, они закружили по ее конической поверхности, набирая скорость и поднимаясь все выше и выше, к плоскому ее основанию, словно мотоциклисты в цирке. При этом направление их безудержного движения было прямо противоположным кручению нижнего женского кольца...

Топот десятков ног, грохот бубнов и трещоток, вибрирующий горловой гул, неясные тени стремительно мелькающих тел — все слилось в невидимый мощный поток какой-то энергии, превратилось в немыслимый мистический процесс созидания чего-то неведомого. Процесс, которому, казалось, не будет теперь конца!

Яркая вспышка озарила вдруг все пространство мины! Сверкающий, колеблющийся всеми своими контурами прекрасный голубой шар вдруг отделился от тела Николая, медленно проплыл по световому столбу вниз из одной пирамиды в другую и словно вошел в тело лежащей девушки...

Пронзительный многоголосый крик — «Яя!!!» — буквально потряс всю ярангу. Свечение тут же исчезло, и удушающий мрак словно навалился на меня, сжимая голову и грудь. Уши еще ловили исчезающее это громогласного звука, но мозг уже отказывался его воспринимать...

А на следующий день в корякском стойбище было сразу два события: родственники хоронили деда Николая и женили одного из его внуков. В жены он взял именно ту девушку, что участвовала накануне в ритуальной мистерии. При всей противоположности этих событий коряки отмечали их, как принято у нас говорить, за одним столом.

— Однако, как иначе? — говорили мне старейшины. — Ведь Николай не покинул свою семью. В землю ушло лишь его тело. А дух Отца нашего, могучего Солнца, низвел его душу в утробу этой молодой девушки. Теперь она беременна им и скоро получит от молодого мужа тело ребенка. Душа Николая станет его душой и будет снова жить в своей прежней семье...

— Но как душа осталась в семье, а не улетела на небо? Тело ведь умерло! — удивлялся я.

— Скажи, разве умирает Солнце, когда уходит тундру?

— А мы, его дети?

— Конечно нет! Ведь у нас есть яяна!