– Извините за опоздание.

Ульрих Хесснер поднялся и протянул руку.

– Не волнуйтесь, Го; Сесил объяснила мне причину. Мы с ней не скучали.

– Не сомневаюсь.

Иронический взгляд темных глаз заставил Сесил отвернуться.

– Увидимся после ланча, джентльмены, – с улыбкой сказала она и встала.

– Это деловой ланч, Сесил; думаю, вам следует пойти с нами. Кроме того, день предстоит трудный. Мы же не хотим, чтобы вы упали в обморок, правда, Ульрих? – Он обернулся к немцу. – Ох уж эти молодые женщины, их яблоки и йогурт. Вечно на диете. – Затем последовали взаимные кивки и поток комплиментов ее фигуре.

Улыбка Сесил стала несколько натянутой. Она вспомнила о лежавшем в сумке одиноком яблоке и тут же разозлилась. Го прекрасно знает, что она ненавидит, когда ее опекают и гладят по головке.

– Я не на диете и никогда не жаловалась на плохой обмен веществ. – Она пристроилась между высокими Ульрихом и Говардом. – Однако я ни в коем случае не хотела бы испортить вам ланч.

Кроме того, она ни в коем случае не хотела, чтобы Говард догадался, что она слышала начало его унизительной беседы с отцом. Что ж, по крайней мере, теперь она не поддастся искушению. Теперь она не сомневалась, что Го скоро избавится от нее. Роман с простой секретаршей, тем более секретаршей с ребенком (вот ужас-то!), не стоит того, чтобы ради него рисковать блестящим будущим.

А в конце рабочего дня она не сомневалась, что будущее у Го действительно блестящее. Он ориентировался в лабиринте законов с легкостью, которая заставила бы Эдварда кусать локти. Клиенты уходили от него счастливыми, зная, что избавлены от дорогостоящего судебного процесса. Можно было идти домой и ей. Похоже, ее пребывание в должности личного помощника Говарда Уэйна будет короче, чем она ожидала.

– Вы еще здесь?

– Еще десять секунд, и вы задали бы этот вопрос пустому пространству, – ответила Сесил, надевая на плечо ремень сумки. – Кажется, вы можете быть довольны. День сложился удачно.

– Что случилось с моим семиминутным телефонным звонком? – неожиданно проворчал Говард. Он сидел в глубоком кресле у окна и, казалось, был вполне доволен собой.

Сесил хладнокровно застегивала жакет. То, как она делала это, явно раздражало Уэйна.

– Временная секретарша Эдварда не знала, кому из адвокатов передать дело, – объяснила она, бросив последний взгляд на свой письменный стол. – Вы не сердитесь, что я сходила ей помочь?

– Почему я должен сердиться?

– Кажется, вы слегка… взвинчены, – сказала Сесил, равнодушно встретив придирчивый взгляд Говарда и не показывая виду, что у нее сосет под ложечкой. Интересно, что он о ней думает? Да то же, что и его отец. Интриганка, корыстная сучка… Наверняка жалеет, что проявил к ней интерес.

– Взвинчен, – задумчиво повторил он. – Неплохое определение. – Почему-то оно показалось ему забавным. – Вы удивлены? Кажется, вы уже встречались с моим отцом.

– Несколько раз, – призналась она; – Я не знала, что произвела на него столь глубокое впечатление. Но сегодня выяснилось, что он знает обо мне слишком много.

– Вы слышали, не правда ли? Смотрите на меня, Сесил, – нетерпеливо сказал Говард.

– Го слышала? – удивленным тоном спросила она.

– То, что говорил мой отец. Вернее, те его слова, которые были сознательно предназначены им для ваших ушей. Слышали, правда?

– Ну и что? – ответила она, демонстративно глядя на часы. – То, что я слышала, абсолютно верно.

Боже, как она могла думать, что является для него чем-то большим, чем минутное увлечение! Мужчины типа Го Уэйна не воспринимают всерьез таких женщин, как она. Она показалась ему в диковинку, только и всего. Нужно сказать мистеру Ралфу спасибо: он заставил ее очнуться.

Ну и денек… Проходя мимо людей, спокойно беседовавших в коридорах старого, роскошно обставленного здания, она изо всех сил внушала себе, что те говорят не о ней. Здравый смысл был тут ни при чем; семена сомнений были посеяны, и Сесил подозревала, что всем и каждому известно о ее похотливых фантазиях. Фантазиях, которые едва не стали явью.

Когда Говард заговорил, в его низком голосе прозвучали гнев и досада.

– Похоже, вы с моим отцом два сапога пара. – Его ноздри раздувались, чувственные губы превратились в ниточку. Уэйн подошел ближе и уперся ладонями в крышку ее письменного стола.

– Вы так думаете? – холодно спросила она, расправляя загнувшийся уголок документа, прижатого его рукой.

Ее ноздрей коснулся теплый запах мужского тела. Сквозь ткань белой шелковой рубашки Уэйна просвечивали мягкие темные волосы, росшие на груди. Хотя благодаря кондиционеру в комнате было прохладно, по ложбинке между грудями Сесил потекла струйка пота. На смену враждебности пришло острое возбуждение.

Внезапно Говард сделал короткое движение и смел на пол стопку бумаг, которые Сесил старалась выровнять.

– Вы прекратите или нет?

Какое-то мгновение Сесил казалось, что он проник в ее мысли. Но страх исчез, когда она поняла его намерения.

– Мне за это платят! – Она не сознавала, что точит аккуратно лежащие на столе карандаши. – Вы ничего не добьетесь, если будете вести себя как избалованный ребенок!

Бесстрастная маска оказалась сорванной, и обнаружилось, что Сесил дрожит от унижения. Он думает, легко слышать, когда тебя обсуждают так, словно ты неодушевленный предмет? Ему не по душе напоминание о том, как вел себя его папочка, но он не слышал, что сам разговаривал, словно базарная торговка!

– А чего я добьюсь, если буду вести себя по-другому? – От хриплого голоса Го ее бросило в дрожь.

Ответа на этот вопрос следовало избегать любой ценой.

– Почему бы ему просто не уволить меня? – вслух спросила Сесил, закусив дрожавшую нижнюю губу.

– Тогда его тут же можно было бы обвинить в незаконном увольнении, – мягко объяснил Говард. Он не сомневался, что отец непременно прибег бы к этому способу, будь у него выбор.

– Надеюсь, вы сказали, что ему не из-за чего волноваться. Один поцелуй, невинный флирт… Я уверена, что вы куда прагматичнее, чем ему кажется. Чтобы отвлечь вас от вашего великого будущего требуется нечто более серьезное.

– Я еще больший эгоист, чем вы думаете.

Она не знала, что означает эта загадочная фраза, но на лице Говарда не было облегчения, которое испытывает мужчина, сорвавшийся с крючка. Сесил и в голову не приходило, что Говард может пожелать продолжить преследование. Кто она такая, чтобы ради нее ссориться с отцом?

Хрупкие плечи Сесил слегка приподнялись; у нее вырвался нервный смешок.

– Мне ужасно не хочется быть причиной несогласия.

– Между мной и отцом никогда не было согласия.

– Это ваше личное дело, но я не желаю, чтобы вы ссорились еще и из-за меня. – Глаза защипало, и Сесил гневно заморгала, пытаясь удержать слезы. – Я слышала, как вы спорили обо мне… и почувствовала себя запачканной грязью и… – Она покачала головой и проглотила комок в горле.

– Обиженной, – мягко закончил Говард.

– Это неважно. – Сесил высморкалась. С обиды и следовало начать. – Кое-кто думает, что матери-одиночки только и мечтают подцепить мужа. – Она проглотила слюну и откашлялась. Терять самообладание не имеет смысла. – Теперь насчет ланча. Заказать вам на завтра столик на двоих? – Придется еще немного побыть идеальной секретаршей. Господи, как это вынести?

– С чего вы взяли, что мне нужен столик на двоих?

– Я подумала, что вы пригласите Берту. Она оставила для вас сообщение. Разве вы его не прочли?

– Прочел.

– Она очень убедительна. – Похоже, мне следует записаться на курсы, где учат трепетать ресницами, злобно подумала она, продолжая любезно улыбаться.

– Кроме того, она великая кулинарка, – кивнул он. – Вы можете спросить, почему я променял роскошный обед на непритязательный сандвич с сыром. – Сесил подняла на Го испуганный взгляд. – Да, Кэм похитила меня как раз тогда, когда я собирался к Берте… Вы можете составить заявление?

– Конечно, – ответила, Сесил и смахнула на пол аккуратно заточенные карандаши, отчего пострадало ее профессиональное самолюбие.

– Заявление об уходе по собственному желанию, – спокойно продолжил он, пока Сесил ползала под столом и собирала проклятые карандаши.

– Что? – ахнула она, выпрямилась и ударилась головой о крышку стола. – Вы хотите меня уволить?

– Мое заявление.

– Вы уходите из-за меня? – в ужасе воскликнула Сесил, садясь на корточки и пытаясь понять, как ее угораздило попасть в такую переделку.

– Нет. Вы тут ни при чем.

– Уф… Конечно, нет. – Вот что бывает, когда слишком много на себя берешь, подумала она. Если ее унизил отец, почему бы то же самое не сделать и сыну?

– Хотя жест был бы красивый. – Его легкомысленный тон заставил Сесил нахмуриться.

– Го, такие решения не принимают второпях.

– Я знаю, что вы считаете меня светским хлыщом, не способным к серьезным решениям. – Иронический взгляд темных глаз заставил ее виновато вспыхнуть. – Но я уже давно думал об этом. С самого возвращения из Новой Зеландии. Я вернусь туда.

А я-то, дура, решила, что имею к этому отношение… Эта мысль ранила как удар кинжала.

– Понимаю. – Пора раскрыть глаза. Лучше поздно, чем никогда, сурово сказала себе Сесил. – Меня не касается, как вы проводите свое свободное время. Одинокий взрослый мужчин, имеет полное право носить прическу такой длины, которая ему нравится. – Эти трезвые слова прозвучали тогда, когда Сесил увидела, что Уэйн смотрит на ее рассыпавшиеся по плечам волосы.

– Наверное, светская жизнь Бостона без вас тут же забуксует и остановится, – быстро добавила она.

– Слишком пресно. Я бы предпочел другую метафору: подушки, мокрые от слез.

– В мире полно впечатлительных женщин. – Тон Сесил ясно говорил, что себя она к этой категории не относит.

Ответ последовал незамедлительно.

– В вашем мире, может быть, и да. Но мне встречались только кокетки, – сухо уронил Говард.

– Возможно, на другом конце света вам повезет больше. – До нее, наконец, дошло, что Уэйн не шутит. Он действительно уезжает. Неужели он и в самом деле бросит образ жизни, которому завидует большинство?

– Будем надеяться, что жительницы Новой Зеландии совсем другие. Не из-за них ли вы хотите уехать?

– Осторожнее, Сесил; в ваших словах звучит ревность. – Уэйн не обратил внимания на ее протестующий возглас и спокойно продолжил: – Четыре года назад умерла моя бабушка и завещала мне ранчо к северу от Окленда. Я нанял управляющего и не вспоминал о ранчо, пока этот тип не ушел. Тут и выяснилось, что прибыль он регулярно проматывал.

– Ох!

– Действительно. Особенно учитывая то, что Джулия оставила мне земельный участок, но очень мало денег. Я отправился туда улаживать юридическую сторону дела и поставил нового управляющего – человека, которому можно доверять. Если бы моя мать не питала сентиментальной привязанности к своей малой родине – она выросла в Блуфилде, – я продал бы ранчо. От него были одни неприятности.

– Были?

Говард улыбнулся, и удивленная Сесил увидела, что у него горят глаза.

– Неприятностей хватает и сейчас, но это место обладает поразительной способностью влезать в душу. Моя жизнь всегда была очень предсказуемой: сдать экзамены с более высокими оценками, чем у остальных; стать первым, лучшим… Это надоело мне много лет назад. Но Блуфилд другое дело; эта земля… – Он смущенно пожал плечами. – Короче, история закончилась тем, что я нанял нового управляющего и все пошло на лад.

– Вам никогда не приходило в голову остаться там?

– Я еще ничего не решил. – Но в глубине души Говард знал, что это неправда: он всегда был уверен, что вернется.

– Не могу представить вас…

– Вы забыли, что внешность обманчива? Пришлось долго убеждать тамошних жителей, что я не шучу. Некоторые очень любят встречать людей по одежке.

Она вспомнила, как выглядел Говард без строгого делового костюма, и тут же поняла, насколько легко представить его с грязными от работы руками, под огромным и чужим голубым небом. Сбросившим с себя узы цивилизации и решающим задачи, которые требуют не столько умственных, сколько физических усилий.

– Ваши родные огорчатся. – Почему она ощущает такую пустоту? Ее физически влечет к нему, и только. Его отъезд станет для нее наилучшим выходом. Нет Уэйна – нет и проблемы.

– У отца есть наследница. Только он еще не знает об этом.

– А как же ваша адвокатура?

– Проживет и без меня. Честно говоря, все это всегда казалось мне скучным. – Он обвел рукой кабинет и пожал плечами.

– Наверное, вы с головой бросаетесь в водоворот светской жизни, чтобы компенсировать скучную работу? Простите, но, по-моему, все это слова. Кто поручится, что через несколько лет вам не надоест играть в ковбоя?

– Оставьте иронию мне, Сесил; вам она не идет. – Его спокойный тон заставил Сесил почувствовать себя бессердечной дрянью. – Немногим удается найти свое призвание. Когда я вижу, что это дело по мне, меня не так легко сбить с толку.

Если бы год назад Уэйну сказали, что человек может по-настоящему полюбить какой-то кусок земли, он бы рассмеялся. Но теперь он так не думал. Как следует, узнав место, называемое Блуфилдом, он понял, что завидует людям, которые оказались здесь первыми и обжили его. Неразрывность их связи с землей нельзя описать словами и объяснить другому.

– Это очень важный шаг, – хрипло сказала она.

– Только такие шаги и следует предпринимать.

Говард протянул руку, и Сесил поняла, что все еще сидит на полу. Она вложила пальцы в ладонь Уэйна, и тот помог ей подняться. Потом Говард слегка потянул ее к себе, и Сесил невольно подняла глаза.

Это было ошибкой. Он уезжал на другой край света. Забыть об этом было не так-то легко, но Сесил напомнила себе, что не имеет права распускать нервы.

Он прекрасно знал ее чувства; он был слишком опытен, чтобы проглядеть столь явные признаки. По сравнению с тем, что собирался сделать Говард Уэйн, попытка освободиться из его объятий почти ничего не значила, но это было для Сесил труднее всего на свете.

– Должна ли я сообщить о вашем решении руководству фирмы или это останется между нами?

Сесил попыталась сделать шаг в сторону, но Говард удержал ее за локоть. Она оказалась пригвожденной к месту. Оставалось либо мучиться от его близости, либо вывихнуть себе плечо. Может быть, последнее было бы лучше.

– Вы единственная, с кем я об этом говорил. – Сесил почувствовала, что ее начинает оплетать сладкая паутина. Иллюзия, печально подумала она. – Сесил, вам жаль, что я ухожу?

– Я всего лишь временная секретарша, – небрежно напомнила она. – Мне все равно. – И во всем временная, подумала она, ощущая жалость к самой себе.

– Я забыл об этом, – ответил Говард, не сводя глаз со скромного выреза ее блузки, обнажавшего белую кожу. – Думаю, мое решение будет иметь еще одно положительное последствие. В личном плане.

– Какое? – невольно спросила Сесил. Ей пришло в голову, что, если сейчас кто-нибудь войдет, по офису поползут слухи, от которых так просто не отмахнешься.

– Вам не нравится то, как относится ко мне Кэм. Вы боитесь, что она привяжется ко мне. Теперь этого не случится, верно? Что ж, как-нибудь переживу.

– Не сомневаюсь, – с горечью произнесла она. – Кроме того, это неправда! – Красноречивое движение темной брови заставило ее обиженно умолкнуть. Мать обязана защищать своего ребенка; Сесил отказывалась чувствовать себя виноватой.

– Это вполне естественная реакция. Вы любите держать мужчин на расстоянии, запрещая им вход в магический круг. Возможно, именно поэтому вы до поры до времени мирились со стариной Недом. Вы знали, что он ни за что не сумеет взломать замок. Не думаю, что ваш дом стал запретным для мужчин по чистой случайности.

– Что за чушь! – воскликнула она. В стремлении к независимости нет ничего плохого. – Я взрослая женщина и понимаю, что некоторые связи бывают временными и поверхностными, но Кэм это неизвестно. Я не хочу, чтобы она страдала. У вас с ней хорошие отношения, и она делает из этого далеко идущие выводы. Она привыкла, что мужчины, узнав о том, что у женщины есть ребенок, убегают за тридевять земель.

– Вы шутите. Посмотрите на себя в зеркало. – Он взял Сесил за подбородок и начал жадно рассматривать ее профиль. – Чтобы завоевать вас, большинство мужчин смирилось бы с целой шайкой малолетних правонарушителей!

– Большинство мужчин стремится к легкой, ни к чему не обязывающей интрижке… – Решимость Сесил слабела. Если бы он выбрал этот момент, чтобы поцеловать ее, она бы не выдержала.

– А разве не того же вы хотели от «Джимми»? Разве в глубине души вы не мечтали лечь с ним в постель, без вопросов и ненужных сложностей? Вас тянуло к нему… то есть ко мне. Я никогда не видел более явного примера физического тяготения с первого взгляда. Вам не приходило в голову заняться анонимным сексом? Вы могли бы подчиниться мужчине без всякой опаски; уверен, это очень соблазнительно. С незнакомцем вы бы чувствовали себя совершенно свободно и удовлетворяли бы свои потребности так, как вам хочется.

От его гортанного голоса у нее кружилась голова.

– Секс с незнакомцем не мой идеал безопасности, – слабо возразила она.

– Наверное, точнее было бы назвать его предохранительным клапаном, – согласился Уэйн. – Для освобождения от подавленных сексуальных влечений. Я бы не удивился, узнав, что последним мужчиной, с которым вы спали, был отец Кэм.

Увидев выражение ее лица, Говард окаменел.

– О Боже, – хрипло выдохнул он. – Значит, это правда? – Он побледнел так, что этого не мог скрыть даже здоровый оливковый загар. – Полное воздержание, верно? – Этот момент был не самым приятным в его жизни. Соперничать с призраками – занятие ужасно неблагодарное.

– Мое целомудрие во многом результат этого. Секс для меня уже не так важен.

– В самом деле? – скептически спросил Говард.

– Хотите верьте, хотите нет!

Спустя секунду Сесил спохватилась, что ее фразу Говард расценил как вызов. И с удовольствием его принял. Его губы были горячими, жадными и голодными. Поцелуй вызвал у Сесил настолько пылкий отклик, что все преграды, которые она так тщательно сооружала, немедленно рухнули.

Сильные руки заставили Сесил подняться на цыпочки, твердые бедра прижались к ее бедрам. Он опустил голову, и жадные губы вновь начали терзать и мучить ее, заставив покрыться испариной. Когда спина Сесил неожиданно прижалась к твердой стене, она испуганно вскрикнула.

Этот звук заставил его поднять голову. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, и она видела дикарское ликование в его темных, подернутых страстью глазах. Затем Говард снова прильнул к ее трепещущим губам и проник языком во влажную глубину рта.

– Ты… – хрипло промолвила она. Сесил едва дышала, охваченная сладкой болью. Внутри разливалось что-то теплое и вязкое.

– Что я? Что я, Сесил? – жарко шептал Говард.

Когда она прижалась лицом к его плечу, он слегка отодвинулся, пальцем приподнял ее подбородок и заставил смотреть в глаза.

– Говори! – Свободная рука скользнула по ее бедру и задержалась, когда чуткие пальцы ощутили край чулка.

Сесил почувствовала, что его тело напряглось еще сильнее, а дыхание участилось. Рука Уэйна обхватила ее тугие ягодицы.

– Ты бессердечный и очень… очень красивый… – Со стороны Го жестоко заставлять ее так хотеть его…

– Это должно было произойти не здесь, – хрипло сказал Уэйн, глядя ей в лицо.

Ресницы Сесил были опущены, словно она потеряла сознание. И все же она была жива; об этом говорила ее судорожно вздымавшаяся и опадавшая грудь. Между тем большой и указательный палец Говарда, ласкавшие ее шею, поднимались вверх, пока не сошлись на кончике ее подбородка.

– А ничего и не происходит… – с трудом пролепетала она, подняв глаза.

Обострившиеся черты Говарда говорили о том, что он охвачен неистовым желанием. Еще более красноречивое доказательство прижималось к ее животу. Любая попытка освободиться только усиливала это давление.

– Отпираться глупо.

Сесил почувствовала, что его сотрясает дрожь, и ее лоно тут же откликнулось на новое доказательство того, что Говард потерял власть над собой. Но она желала чего-то большего, чем темная страсть, во всяком случае, сознательно.

Его зрачки расширились так, что радужные оболочки бесследно исчезли. Сама не понимая, что делает, Сесил протянула руку и провела пальцем по впалой щеке. Легкая тень на его коже оказалась слегка шершавой на ощупь.

Говард оцепенел; казалось, он даже перестал дышать:

– Го…

– Молчи, – хрипло приказал он. Палец Говарда обвел контур ее рта, а затем скользнул в ее раздвинувшиеся губы. Интимность этого жеста была потрясающей. – Я люблю твои губы. Ты изо всех сил пыталась напустить на себя чопорность, а они говорили совсем о другом.

Когда Уэйн провел языком по пальцу, который только что был у нее во рту, Сесил громко застонала и прикрыла губы тыльной стороной ладони.

– Ты сладкая. Мне хочется, чтобы ты тоже узнала мой вкус. А тебе? – гортанно спросил он.

От эротической картины, вызванной этими грешными словами, у Сесил закружилась голова. Она судорожно стиснула ткань его рубашки. Несколько пуговиц расстегнулось, полы разошлись в стороны, и Сесил, несмотря на все свои старания не делать этого, волей-неволей посмотрела вниз.

Кожа над его животом, плоским, как стиральная доска, была гладкой, а ее цвет слишком темным, чтобы считаться врожденным. Сесил так захотелось прикоснуться к нему, что в глазах закипели слезы. Ее разгоряченное тело сотрясала дрожь.

– Наверное, ты прав. Я хочу стать твоей! – Эти слова вырвались у нее внезапно, громко и неудержимо. Сил для сопротивления больше не осталось. – А как только это случится, все придет в норму и твое гигантское самолюбие не пострадает. В конце концов, ни одна женщина не может отвергнуть такого жеребца-производителя, как Го Уэйн!

Говард поднял голову. Как ни соблазнительно было принять капитуляцию немедленно, он видел, что противник еще отстреливается. Однако Уэйн был не из тех мужчин, которых легко смутить.

– Никаких «наверное», – хрипло ответил он.

– Возможно, для тебя это самый простой способ забыть обо всем. – Сесил пыталась притвориться всего лишь бесстрастным наблюдателем, но это было нелегко.

– Хочешь сказать, что твое ледяное отношение к моему отъезду смертельно ранило мое самолюбие?

– Просто я реалистка. А ты хотел бы, чтобы я все воспринимала эмоционально?

Наверное, следовало признаться, что я влюбилась в него; этого было бы вполне достаточно, чтобы заставить его не уезжать, с горечью подумала она.

– Такая стратегия могла бы оказаться успешной, питай ты ко мне более нежные чувства. Если бы я не отпрянул в ужасе и сказал «Да, пожалуйста», ты бы предпочла прострелить себе ногу, – подхватил он. – А что касается жеребца-производителя… – Уэйн укоризненно покачал головой. – Если бы я был настолько уверен в своих сексуальных достоинствах, то был бы уверен и в том, что ты придешь ко мне еще раз. Или я мог бы быть черствым эгоистом, закрыть глаза на то, что ты не питаешь никакого интереса к этому грязному делу, и удовлетворить свою чудовищную похоть. Нет, Сесил, похоже, это было не слишком обдуманное заявление.

– Я не лягу с тобой в постель! – слабо запротестовала она.

– С другой стороны, – задумчиво продолжил он, – если ты решила сдаться на собственных условиях, то единственное логичное решение заключается в том, чтобы принести себя в жертву более высокой цели. Может быть, я был к тебе несправедлив? – вслух подумал он. – Это действительно могло бы избавить тебя от угрызений совести и оправдать твое желание спать со мной. Так что, любовь моя, ляжешь ты со мной в постель или нет?

– Я не твоя любовь… – выдавила она, бросив в битву последний резерв.

– И, скорее всего, завтра возненавидишь меня, – согласился Уэйн с безмятежностью, противоречившей хищному блеску его глаз.

– Я уже ненавижу тебя.

– Это только начало.

– Ты сумасшедший?

– Консилиум еще не начался.

– Что ты делаешь? – вскрикнула Сесил, когда Уэйн поднял ее на руки.

Господи помилуй, мне нравится притворяться слабой, беззащитной самкой, подумала она.

– В моем кабинете есть замок и диван.

Мысль о запертой двери заставила Сесил почувствовать себя в безопасности.

– А ключ у тебя? – тяжело дыша, спросила она. С притворством было покончено.

– Нет, – сказал Уэйн, сунув ей в руку что-то холодное. – Он у тебя.

Обнаженная спина Сесил коснулась дивана, обивка которого оказалась мягкой и гладкой. Он встал на колени рядом с диваном. Зрелище его опущенной темноволосой головы и прикосновение губ к соску, просвечивавшему сквозь тонкую ткань, было невероятно волнующим. На Сесил были только кружевные трусики и лифчик; Говард же оставался полностью одетым, не считая нетерпеливо сброшенного пиджака, который валялся где-то на полу.

Он прикоснулся к треугольному кружевному лоскутку, едва скрывавшему густые волосы на лобке. Это прикосновение заставило Сесил вздрогнуть.

– Тебе не нравится?

– Нравится, – грудным голосом сказала она и раздвинула ноги. Акт символической сдачи оказался пугающе эротичным.

– А сейчас понравится еще больше, – хрипло пообещал он. Так и вышло; ощущать движение его губ по тонкой ткани трусиков было просто невыносимо.

– Перестань, – взмолилась она. – Я не вынесу…

Говард поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза. Кончик его большого пальца начал ласкать трепетавший сосок; это ощущение заставило судорожно сжаться мышцы ее живота.

Не сводя с него глаз, Сесил слегка приподнялась и расстегнула лифчик.

– Так лучше?

У Уэйна раздулись ноздри и проступили жилы на шее; он, не отрываясь, смотрел на ее упругие груди с розовыми сосками.

– Ты само совершенство, – простонал он. – Когда я впервые увидел тебя, под твоим голубым платьем не было лифчика…

– Под сиреневым.

– И я видел, какая у тебя красивая грудь. А когда ты наклонилась, я рассмотрел достаточно, чтобы… – Он громко откашлялся. – Скажем так: достаточно, чтобы сойти с ума. Сними их. – Он поддел резинку ее кружевных трусиков.

– Сам! – хрипло попросила она.

Его пальцы спускались по бедру Сесил мучительно медленно. Наконец, освободившись от трусиков, она крепко зажмурилась и представила себе, что он овладевает ею… входит в нее… Она открыла глаза. Яростно напрягшиеся черты его лица убедили Сесил, что он разделяет ее фантазии. Мысль об этом возбуждала и одновременно пугала ее.

– А теперь иди сюда и дай мне закончить начатое, – чувственно промурлыкала она.

Дрожащими руками Сесил расстегивала пуговицы рубашки Говарда. Блеск его глаз, превратившихся в щелочки, заставлял ее торопиться. Сесил потянула рубашку вверх, обнажив широкий бронзовый торс Уэйна. Его тело было поистине великолепно. Впечатляющие мускулы не бугрились; он был гибким, быстрым, грациозным, но не могучим.

Сесил положила ладони на его грудь и тяжело вздохнула. Загипнотизированная прикосновением к теплой коже, она стала чувственно поглаживать ее, наслаждаясь непроизвольным сокращением мышц. Когда ее пальцы скользнули под ремень, Сесил заколебалась. Она подняла взгляд, и выражение глаз Уэйна тут же добавило ей уверенности в себе.

Брюки спустились на узкие бедра, и она увидела, что треугольник волос на груди превращается в прямую линию, которая исчезает под белыми хлопковыми трусиками.

– Что с тобой?

Услышав его взволнованный голос, Сесил рывком подняла голову, и волосы облаком окутали ее пылающее лицо. Она попыталась что-то сказать и только тут поняла, что судорожно хватает ртом воздух. Слегка откинувшись назад, она постаралась восстановить дыхание.

– Все в порядке, – сказала она, а затем в припадке искренности добавила: – Я не узнаю своего тела. Когда ты прикасаешься ко мне, я испытываю ощущения, у которых нет названия. Я чувствую себя так, словно это происходит не со мной.

Лихорадочный блеск его глаз усилился.

– Может быть, я сумею сделать твои ощущения более реальными.

– Иди сюда. Тут много места.

– Если я лягу рядом, все произойдет очень быстро, – признался Говард, глядя на узкое пространство дивана, по которому она похлопала рукой.

– Ничего, рискни.

Говард предусмотрительно расположился снизу, привлек Сесил к себе и спросил:

– Тебе удобно?

– Не то слово, – простонала Сесил, обнаружив, что сидит на нем верхом. Спина Уэйна прижималась к валику дивана, и они смотрели друг другу в глаза.

А затем Сесил потеряла дар речи, потому что Говард взял ее сосок в рот. Неторопливые движения его языка и губ мучительно возбуждали ее.

Сесил гортанно застонала, ее тело судорожно дернулось, а затем расслабилось. Одна рука Уэйна обхватила ее ягодицы, другая погрузилась в роскошные длинные волосы, слегка потянула их, заставив закинуть голову. Его губы устремились вверх, оставляя за собой цепочку жарких поцелуев. Запах кожи Говарда причинял Сесил почти такую же сладкую боль, как его опытные прикосновения. Опытные…

– Что-то не так? – спросил Уэйн, тут же почувствовав, что Сесил внутренне отстранилась от него. Его горячее дыхание касалось ее щеки, язык неторопливо блуждал по чувствительному месту под ухом.

Сесил положила подбородок ему на плечо, навалилась всей тяжестью, крепко обхватила руками его талию и прижала к себе, словно этот тесный контакт мог избавить ее от вспышки неуверенности в себе.

– Я не слишком опытна… Я не занималась этим с… – Раньше она вообще ни в чем не принимала участия. Просто отдавалась, и все. Но Го хочет от нее большего. Вдруг она разочарует его? – Мое тело несовершенно… Я рожала.

– По-твоему, мне нужно совершенство? – гневно спросил Уэйн и заставил ее поднять подбородок. Его темные глаза были полны обиды, причины которой Сесил не понимала. – Думаешь, любовный акт можно оценить по десятибалльной шкале? Еще не придумано единицы измерения, с помощью которой можно было бы точно описать то, что я чувствую, когда прикасаюсь к твоей коже!

– Попробуй, – ответила она, опьяненная и одновременно успокоенная искренностью его слов. – Попробуй описать…

– Лучше я покажу тебе. – Он крепко взял руку Сесил и потянул вниз, к изнывавшему от боли месту между бедрами. Его ответ на легкое прикосновение заставил ее ахнуть. Она слегка раздвинула губы и подняла подернутый страстью взгляд. – Эта штука нам мешает. – Он постучал головой по валику дивана, а затем резко устремился вниз, увлекая за собой Сесил. – Либо ты сверху, а я снизу, либо я сверху. Выбор за тобой.

– Я покладистая.

Его грудь колыхнулась от смеха.

– Допустим. Что ты… – Уэйн наклонил голову и начал следить за тем, как Сесил стаскивает с него уже расстегнутые брюки и трусы.

Почувствовав прикосновение напрягшегося члена к своему животу, она задохнулась. Край пропасти между сознанием и бесчувствием оказался пугающе близким.

– Я проявляю инициативу, – сказала она, подняв голову ровно настолько, чтобы кончиком языка коснуться плоского мужского соска. Затем Сесил попыталась стащить с него рубашку, но та не поддавалась.

– Я раздавлю тебя, – хрипло предупредил он.

– Сделай одолжение. – Сесил подняла ноги, обхватила ими талию Говарда и скрестила лодыжки за его спиной.

– Сесил! – Искаженное лицо Уэйна отражало мучительное напряжение. Он устроился между ее бедрами; больше податься было некуда. – Я не смогу двигаться.

– Сможешь. Но только туда, куда мне нужно.

– Я никогда не занимался любовью в туфлях. И в одежде.

– Не беспокойся. Они нам не помешают. – Теперь ее могло бы удовлетворить только одно.

– Не помешают! – С его пересохших губ сорвался смешок. – Ты очень плохая девочка, Сесил. Намекаешь, что я сверху, но командуешь ты?

– Ну, если ты сам так сказал…

Когда Говард решительно вошел в нее, Сесил протяжно выдохнула. Мысли о контроле и доминировании исчезли в тот чудесный момент, когда ее тело впустило в себя его пульсирующий член.

Говард хрипло, рвано задышал, и она приникла к нему, впиваясь ногтями в плечи, чувствуя, как внутри нее что-то растет, растет и вот-вот взорвется…

Хриплый торжествующий крик мужчины эхом отдался от стен комнаты и миг спустя слился с другим криком – в последний раз Го глубоко вошел в нее и выгнулся, содрогаясь всем телом в мощном оргазме…

– О Боже, я не воспользовался презервативом! – искренне огорчился он, когда прошло блаженное забытье.

– Не волнуйся, сегодня у меня не тот день. – Будь на диване простыня, Сесил завернулась бы в нее, чтобы скрыть свою беззащитность.

– Дело не в этом.

– А в чем? – Отчаянно хотелось прикоснуться к нему. Неужели ему было так противно?

– Не хочу, чтобы ты считала меня беспечным.

– Успокойся, не буду.

– В следующий раз…

– Следующего раза не будет.

Он приподнялся, опершись на локоть, и пружины дивана скрипнули. Отвести взгляд было некуда.

– Что?

Говард обвел глазами ее тело, все еще пылавшее от страстных ласк.

– Я ни в чем не виню тебя.

– Очень мило с твоей стороны. – Уголок его рта приподнялся, но глаза не смеялись.

– Но это не может повториться.

– Если ты дашь мне десять минут и приласкаешь, то убедишься, что может.

Эти слова вызвали в ее воображении такие картины, что тело обдало жаром.

– Мне нужно домой.

– Догадываюсь. Я не тот мужчина, которого можно привести домой и показать Кэм. – От его улыбки не осталось и следа.

– Го, я не хочу поощрять ее ожидания. Она привязалась к тебе…

– А ее мать?

– Ты очень привлекательный мужчина.

– Но?..

– Не надо! – порывисто взмолилась она. – Ты ведь не собираешься жить со мной, правда? У нас нет ничего общего, а у меня не та психология, чтобы ощущать себя счастливой обитательницей гарема. – Поняв, что Уэйн не станет с пеной у рта доказывать, что отныне она будет у него единственной, Сесил издала невесть откуда взявшийся легкий смешок. – Для каждого из нас будет лучше, если наши отношения вновь станут сугубо деловыми. А теперь я хочу одеться.

– Выходит, я должен отвести глаза, пока ты будешь придавать себе приличный вид? Извини, Сесил, но мне нравится смотреть на тебя обнаженную. Надо же мужчине что-то вспомнить после возвращения к «сугубо деловым отношениям»…

– Ты всегда так усложняешь ситуацию?

– Сесил, хочешь верь, хочешь, нет, но за всю свою богатую сексуальную жизнь я ни разу не оказывался в такой ситуации. Я не ждал рабского обожания…

– Нет? – Чем скорее взорвется эта бомба с часовым механизмом, тем лучше! – Можно аплодировать? Думаю, твоя досада вызвана тем, что все женщины, с которыми ты встречался, с нетерпением ждали следующего свидания… – Боясь, что Говард ее не отпустит, Сесил быстро сползла с дивана на пол, схватила измятую блузку и прикрыла ею грудь.

– Свидания! Какого свидания? Кстати, ты обещала пообедать со мной, когда я возил тебя в больницу… Думаю, я нравился бы тебе больше, если бы твое первое впечатление было верным, и я оказался бродягой без цента в кармане. Тогда можно было бы ограничиться небольшими чаевыми, а затем выражением симпатии. Но когда выяснилось, что я сам могу тебе что-то предложить, ты закричала «караул!». Неужели равноправная связь так пугает тебя?

Равноправная? Он что, шутит? Она мечтала о равноправии. Сесил села на корточки и быстро сунула руки в рукава.

– Предложить мне! Разве ты мне что-нибудь предлагал?

– В этом не было смысла. Ты все отвергала заранее.

– Ладно! Если ты так хочешь, я приглашу тебя на обед. А если в благодарность ты принесешь мне букет цветов, обещаю не бросать его тебе в лицо. Дело не в том, что я буду не рада… – неловко начала она.

– Я знаю. – Говард следил, как она безуспешно пытается найти трусики. Казалось, его гнев улегся. Он надел брюки. – Когда? – Сесил захлопала глазами. – Обед, – напомнил Уэйн.

– Что? Да хоть завтра!

– Хорошая девочка. «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». Бьюсь об заклад, ты всегда ела фрукты зелеными. Отличная тактика. Ты не их ищешь? – Он спустил ноги на пол и подал Сесил трусики.

Она инстинктивно потянулась за ними, но Уэйн убрал руку.

– Так, значит, завтра? В восемь?

– Да! – ответила она, вцепившись в кружевной лоскут, и облегченно вздохнула, когда Говард разжал пальцы.

– Наше первое свидание, – сказал Уэйн, поднося к губам невидимый бокал. – А это я верну во время второго, – добавил он, засовывая в карман ее лифчик. – Без него ты смотришься намного лучше. Я позволю тебе надеть его только для того, чтобы потом с удовольствием снять.

– Наше единственное свидание, – упрямо выдохнула она.