– Мне нужно в туалет. – Кэм положила салфетку рядом с тарелкой. – Пусть не забирают, – сказала она, покосившись на услужливых официантов. – Я еще не закончила.

– Вечно ты половину еды уносишь с собой. – Сесил встала из-за стола.

– Я не младенец. Давно умею ходить самостоятельно.

– Извини… – Сесил боролась со смехом, но сумела сохранить серьезное выражение. Гордость десятилетнего ребенка – вещь деликатная.

– Я хочу дать вам возможность поговорить без помех.

Хорошо смеется тот, кто смеется последним, подумала Сесил, глядя в спину удалявшейся дочери.

– Устами младенца… – протянул Говард, откидываясь на спинку стула. Недовольное выражение лица Сесил явно пришлось ему по вкусу.

– Думаешь, я привела с собой Кэм, чтобы…

– Чтобы она служила щитом? Уверен. – Он саркастически приподнял бровь. – Именно это было у тебя на уме, когда ты упомянула, что мы будем не одни.

– Я обещала пригласить тебя на обед и выполняю обещание. – Да, ее хитрости были шиты белыми нитками, но Го мог бы проявить такт и не упоминать об этом.

– Разве я жалуюсь? – Он накрыл ладонью руку Сесил. – Расслабься, – посоветовал он, чувствуя, что она напряглась. – Напротив, я очень доволен. Кэм просто молодчина. – Говард пожал плечами, и его улыбка стала еще более ироничной. – Она умеет вести светскую беседу; то же самое когда-то говорили обо мне. Знаешь, у нас с ней удивительно много общего. Я тоже был «одаренным» ребенком. И тоже рос в теплице.

– В какой еще теплице? – спросила Сесил, ожидая новой порции критики.

– В такой, которая позволяет бутону как можно скорее превратиться в цветок. На этом основано обучение в школах, готовящих будущую элиту. – Увидев, что в глазах Сесил зажегся воинственный огонек, он понимающе кивнул. – Дорогая, спрячь колючки; я не хочу ссориться.

– Ты избрал странный способ, чтобы продемонстрировать это. – Сесил и сама сомневалась в правильности решения о переезде в город, но не хотела, чтобы ей об этом напоминали.

– Я тебя понимаю. Ты не хочешь быть слишком властной и в то же время боишься помешать девочке реализовать ее потенциал. Это классическая ситуация, из которой нет выхода, так что успокойся и действуй по обстановке. Но из всего, что связано с Кэм, в данный момент меня волнует только одно, – признался он. – Во сколько она ложится спать?

Намек был достаточно прозрачный.

– В выходные по-разному.

– Ну да. Если девочка задремлет, ее всегда можно сунуть куда-нибудь в угол. – Его сарказм больно жалил.

Кончик большого пальца Го описывал на ее ладони медленные, чувственные круги, что мешало ей сосредоточиться. Сесил отдернула руку.

Как ему удается с помощью самой невинной ласки достигать того, чего другой не добьется, применив все мыслимые и немыслимые способы обольщения? – мрачно подумала она.

– Ты уйдешь задолго до этого, – резко ответила она.

– Что ты хочешь этим сказать? Что боишься остаться со мной наедине?

Она едва не заскрежетала зубами, но заставила себя ослепительно улыбнуться. Самоуверенность Говарда становилась нестерпимой. Тем более что он был совершенно прав.

– Я и так с тобой наедине, но руки у меня не дрожат. – В доказательство она вытянула ладонь перед собой.

– Как скала, – охотно согласился Уэйн. – Только намного красивее. – Затем он наклонил голову и прижался губами к ее запястью. – Сесил, мне нужно кое-что сказать тебе с глазу на глаз.

– Я бы предпочла этого не слышать.

– Почему?

Сесил следила, как Уэйн наполняет ее бокал. Пить не следовало: сегодня вечером ей нужно, во что бы то ни стало сохранить трезвый рассудок.

– Ты уезжаешь.

Увы, слишком поздно, мрачно подумала она. Теперь мне не поможет ничто. Конечно, пока Го пакует вещи, ему будет приятно иметь дело с какой-нибудь потерявшей голову идиоткой, но я такой идиоткой быть не собираюсь.

– Значит, это волнует тебя? – спросил Говард, не сводя с нее темных глаз.

– Если ты думаешь, что я останусь безутешной, то сильно ошибаешься, – хладнокровно ответила она.

– Именно это качество я ценю в тебе больше всего.

– Какое?

– Умение отстреливаться до последнего патрона. – Говард поставил локти на стол, положил подбородок на руки и принялся с восхищением рассматривать ее. Сесил вспыхнула. – И все же тебе придется признать, что есть вещи, с которыми бороться невозможно.

– В самом деле? – спросила она, поджимая губы и борясь с желанием убежать. Увы, бежать было некуда.

– Ты хотела спросить, что это за вещи, правда? Но передумала.

– Ты что, умеешь читать мысли?

– Кажется, вчера мы немножко узнали друг друга. – От слов Говарда, сказанных почти шепотом, Сесил бросило в дрожь. В мозгу вспыхнуло воспоминание о сцене в его кабинете… Она тряхнула головой, пытаясь избавиться от навязчивой картины.

– Я думала, мы договорились, что это было в первый и последний раз, – резко сказала она.

– Я ни о чем не договаривался; ты решила за нас обоих, – напомнил он. – Сесил, не думаю, что ты из тех женщин, которых называют одно-ночками.

– Я тоже так не думаю, – честно призналась она. Оба знали, что другого ответа быть не может; слово «одноночка» тут решительно не годилось.

– А если я не уеду, от этого что-нибудь изменится?

Этот коварный вопрос окончательно лишил ее душевного равновесия.

– Конечно. Надеюсь, что еще не успела тебе надоесть. Но… тебе не приходило в голову, что следовало бы проверить наши чувства перед тем, как решиться на продолжительную связь?

– А если я не уеду, ты согласишься восполнить этот пробел в моем образовании?

– Сейчас у меня нет для этого времени. – Она нервно комкала салфетку. – Не думаю, что ты готов к…

– К серьезным отношениям? – Он тут же уловил логическое несоответствие в ее доводах.

Сесил уже слышала его мнение о постоянстве и продолжительности; не следовало позволять ему сыпать соль на рану. Она не желала присоединяться к легиону женщин, преследовавших Говарда.

– Кэм возвращается…

Досада, мелькнувшая в глазах Говарда, красноречиво говорила о том, что за его спокойствием скрываются куда более сильные чувства. Однако этого Сесил уже не заметила: ее внимание привлек мужчина, шедший рядом с Кэм. О Боже, они разговаривают…

– Сесил?

Она продолжала смотреть в сторону и имела вид человека, увидевшего привидение. Уэйн инстинктивно обернулся в ту же сторону.

Мужчина что-то коротко спросил, и Кэм кивком указала на их столик. Сердце Сесил бешено забилось. Она знала, что это когда-нибудь случится. Шансов на встречу с кем-нибудь из семьи Верни было немного, но они существовали.

– Привет, Сесил.

– Пьер! Вот это сюрприз! – хрипло сказала она.

– Для меня тоже, – с нажимом произнес Верни.

Этот малый говорил с французским акцентом, который некоторые женщины считают сексуальным. Впрочем, против акцента Говард ничего не имел: как-никак, он человек широких взглядов. Однако широта взглядов не заставила его расплыться в улыбке, когда мужчина посмотрел в его сторону.

– Сесил, ты замужем?

– Нет-нет… это Говард Уэйн. Го, это Пьер Верни.

– А с Кэм я уже познакомился.

Когда Уэйн посмотрел на девочку и улыбнулся, в его мозгу что-то щелкнуло. Глаза. У Кэм его глаза! Вот почему этот человек казался знакомым. Ничего удивительного, что у Сесил был такой вид, будто она встретила привидение. Она действительно встретила привидение. У Говарда было такое ощущение, словно теннисный мяч снова, как в тринадцать лет, угодил ему в незащищенный пах.

– Ты один в Бостоне?

Это кошмар, думала Сесил, кошмар наяву. Пьер знал. Знал наверняка. Он смотрел на Кэм, а видел своего брата. Сесил не имела ни малейшего понятия, как он поведет себя.

– Иветт осталась дома. В следующем месяце у нее выставка. Это моя жена, – вежливо объяснил он Говарду. – Она художница.

– Так вы женаты? – с нескрываемой враждебностью спросил Уэйн.

– Да.

– Тогда один вопрос. – Говард был воплощением вежливости. – Были ли вы женаты, когда познакомились с Сесил?

– Был.

– И когда же это случилось?

– Го! – Сесил бросила на Уэйна неодобрительный взгляд. О Господи, он ведет себя как типичный властный папаша! Или ревнивый любовник… Она решительно отмела как эту мысль, так и сопутствовавшее ей опасное удовлетворение.

– Одиннадцать лет назад. – Пьер снова посмотрел на девочку и продолжил: – Кэм, твоя мама жила у нас, и некоторое время заведовала нашим хозяйством. Тогда она была ненамного старше тебя.

О Боже, что он скажет через минуту? – в панике подумала Сесил. Она чувствовала, что в мозгу Кэм уже зреет вопрос. Если уж Кэм суждено услышать рассказ о том, что произошло во Франции, пусть она услышит его от матери. И тут ее осенило.

– Потанцуем? – Берни захлопал глазами. – Пожалуйста, Пьер. – За ее ослепительной улыбкой скрывался ужас. Нужно во что бы то ни стало увести Пьера от Кэм.

– С удовольствием.

– Извините, – сказала Сесил несколько минут спустя, во второй раз, наступив ему на ногу.

– Конечно, она дочь Поля, – сказал Пьер, прерывая затянувшееся молчание.

Сесил только кивнула в ответ.

– Поль был моим братом, и я любил его, но он всегда был эгоистом…

Слишком мягко сказано, подумала Сесил.

– А я глупой девчонкой, – добавила она.

– Он знал?

– Нет.

– Это утешает. Хочется верить, что, если бы он знал, все могло бы… – Фраза осталась неоконченной. – Ты жила под нашим кровом, – сурово продолжил он. – Мы отвечали за тебя. Я должен был догадаться и не терять бдительности. Я знал, что Поль… бесчестен. – Его губы досадливо сморщились. – Кэм моя племянница. Моя кровь. Я мог бы помочь. Надеюсь, ты не считала, что мы с Полем два сапога пара. Впрочем, в этом не было бы ничего удивительного.

– Нет, конечно, нет! Вы с Иветт были очень добры ко мне. Я боялась и ощущала стыд. Не хотела, чтобы кто-нибудь узнал о моей глупости. Позже, услышав о катастрофе, я хотела связаться с вами, но подумала, что вы можете это неправильно понять… Ну, это было бы подозрительно: я с ребенком, а Поль не может ни подтвердить, ни опровергнуть мой рассказ.

– Никаких доказательств не требуется. Достаточно увидеть глаза Кэм. – Морщина на лбу Пьера стала глубже. – Сесил, моя семья причинила тебе вред. Помочь тебе было бы для меня не долгом, а наградой.

У Сесил перехватило дыхание. Странно, что два брата так не похожи друг на друга, с грустью подумала она.

– А этот человек, который смотрит на меня так, словно хочет убить… Кто он тебе?

– Говард? Он не… – Кроме них, на площадке была только одна пара, и Сесил хорошо видела свой столик. Выражение лица Говарда заставило ее передумать. Он действительно мог убить.

– Похоже, ему не нравится, что ты танцуешь с другим.

– Не его дело. С кем хочу, с тем и танцую, – ответила она, воинственно поджав губы. Лучше пусть подумает о своем прошлом; на его совести грехов не меньше… Даже если Го решит, что Пьер ее бывший любовник – а, судя по выражению его лица, так оно и есть, – у него нет никакого права предъявлять ей претензии.

Вид у Пьера был скептический, но он дипломатично промолчал.

– Мне бы хотелось попросить тебя об одолжении. Да, я знаю, слишком поздно, но… Молчи! – сказал он, прижав палец к губам Сесил, готовой ответить отказом. – Просьба эгоистичная. Мы с Иветт не можем иметь детей. – Тон Берни был спокойным, но в глазах читалась такая боль, что у Сесил сжалось сердце. – Наш род вымирает. Звук детского голоса доставил бы нам удовольствие. Сесил, не лишай мою мать ее единственной внучки. Вы с Кэм могли бы приехать к нам во Францию; мы обязаны лучше узнать друг друга.

– У нас с Кэм тоже не осталось никого из родных. – Боже мой, как все странно! Внезапно у Кэм появилась бабушка и целая семья, о существовании которой девочка не подозревала. Такое и во сне не приснится…

Пьер вздохнул.

– Спасибо, Сесил, – просто сказал он. – Скорее назови мне свой адрес. А потом я верну тебя твоему молодому человеку.

– Он не мой.

– Думаю, он с этим не согласится, – иронически ответил Берни.

– Я хочу пожелать Го спокойной ночи. – Кэм держала мокрую зубную щетку с таким видом, словно это была дирижерская палочка.

Приятно чувствовать себя желанным, подумала Сесил, следя за Говардом, который отвесил Кэм церемонный поклон.

– Леди, ваше желание для меня закон, – торжественно произнес он.

Деланно улыбаясь, Сесил подставила дочери щеку для поцелуя и оставила их одних. Ради блага Кэм она была обязана решительно порвать с Говардом Уэйном. Кэм никогда так не радовалась чужому человеку. Было бы непростительной слабостью прислушиваться к внутреннему голосу, советовавшему Сесил забыть гордость и насладиться тем немногим временем, которое у них осталось. В глубине души Сесил не сомневалась: будь она одна, именно так и поступила бы. И не стала бы думать о последствиях.

Говард вернулся через несколько минут, и заготовленные заранее вежливые слова о «хорошо проведенном вечере» застряли у нее в горле. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы ощутить слабость и нерешительность.

– Го, я… – Она закусила губу и попыталась собраться с мыслями. Теперь пустота в душе причиняла боль. Эта пустота была там всегда, но только после появления Говарда Сесил в полной мере поняла, что такое одиночество. Он уедет, а эта боль останется с ней навсегда.

– Он не знал о Кэм, верно?

Вопрос застал ее врасплох. Он обо всем догадался. Как?

– Нет, – призналась она. – Я никогда не думала, что встречусь с ним еще раз. Он и его жена…

– Ах да, жена.

Она не заметила насмешки. Наверное, следовало с кем-то обсудить сложившуюся ситуацию. А Го подходил для этого лучше, чем кто-нибудь другой.

– Они не могут иметь детей, и поэтому Пьер…

– Не верю! – Он с силой ударил себя кулаком по ладони.

– Зачем ему лгать? У него нет причины…

– Нет причины! – крикнул он. – По-твоему, это правда? Ты принимаешь за чистую монету все, что он говорит! Достаточно одного его слова, чтобы ты все забыла и простила! Разве прошлое ничему тебя не научило? – гневно спросил Уэйн.

– Пьер ни в чем не виноват, – возразила Сесил. Она не могла осуждать человека за грехи его брата.

Говард со свистом втянул в себя воздух. Было ясно, что он вот-вот взорвется.

– По моему мнению, мужчина, – проскрежетал он, – взрослый, женатый мужчина, который соблазняет молоденькую девушку, почти школьницу, живущую в его доме, бесчестен. – Он наклонил голову и задумался. – Да, это самое мягкое, что можно о нем сказать. Я выразился бы по-другому, но не хочу оскорблять твой деликатный слух. Впрочем, когда речь заходит о нем, твои чувства перестают быть такими деликатными, правда? Этот ублюдок заставил тебя забыть обо всем. – Как ты объяснишь Кэм чудесное воскресение ее отца? Этот тип получает готовую семью, которая будет заботиться о нем на старости лет. А они не за горами, – злобно добавил Уэйн. – У тебя действительно слабость к старикам, верно? Ты можешь восхищаться этим человеком. Он отлично воспользовался представившейся ему возможностью.

Сесил, наконец, поняла, что Го принял Пьера за отца Кэм.

– Го! – решительно сказала она.

– Сесил, я никогда не считал тебя легковерной. – Похоже, умение слушать в число достоинств Уэйна не входило. Правда, ему было что сказать, поэтому любая попытка остановить его была обречена на провал. – О Боже, женщина, тебе уже не девятнадцать лет! Как этому малому удалось сбить тебя с толку? Ты с подозрением относилась ко мне. Объясняла мои самые невинные поступки коварными намерениями. – Уэйн стиснул челюсти и покачал головой. – Думаю, если бы он предложил тебе уехать с ним во Францию…

– Он уже сделал это. – Теперь Сесил знала, как ей поступить.

Пусть ее сердце будет разбито, но она воспользуется тем, что Го неправильно понял ситуацию. Это будет самый простой – нет, единственный – способ избавиться от Говарда Уэйна и избавить от него Кэм. Ее признание заставило Го застыть на месте. Было видно, что ему больно.

– Вижу, он времени даром не терял, – медленно произнес Говард, нарушая напряженное молчание, воцарившееся после ее слов. – И ты сказала… Нет, можешь не трудиться; и так ясно, что ты сказала! – Уэйн снял пиджак со спинки дивана и перекинул его через плечо. – Сесил, ты можешь считать, что годишься в содержанки. Но у тебя ничего не выйдет.

Внезапно она поняла, что не вынесет, если Говард уйдет, уверенный в том…

– Го, – настойчиво сказала она, – все не так, как кажется.

– Сесил, такие люди не меняются. Просто женщинам хочется думать, что они способны сделать с мужчиной чудо.

Эта фраза заставил, а ее закусить удила.

– Тебе лучше знать, – согласилась она. Неужели Говард не понял иронии, которая заключалась в его словах?

– Конечно, я соблазнял женщин, и они соблазняли меня, но на моем счету нет ни одной разрушенной жизни; я не использую людей. Сесил, он разобьет тебе сердце так же, как однажды уже сделал это, и кто прейдет собирать осколки? – Не ты; тебя там не будет.

– Ты один разбил мое сердце! – хотелось крикнуть ей.

– Зато я есть здесь. И сейчас.

Его глаза стали задумчивыми, и Сесил тут же почувствовала опасность. Взгляд, который бросил на нее Говард, можно было назвать оскорбительным. Впрочем, оскорбления никогда не оказывали такого влияния на ее тело. Когда Сесил прикрыла руками занывшую грудь, обтянутую тонким слоем шелка, он понимающе улыбнулся. О, как она ненавидела эту самоуверенную ухмылку!

– Я хочу, чтобы ушел и ты! – гневно ответила она.

– Ты не торопилась избавиться от меня, пока не появился этот гость из прошлого.

– Можно подумать, что тебя здесь встречали с распростертыми объятиями. Насколько я помню, каждый раз ты вламывался сюда насильно. Никогда не говори правды, если можешь добиться желаемого с помощью лжи! – презрительно бросила она.

– Желаемого?.. – задумчиво повторил он.

О Боже! Хватило одного взгляда Говарда, чтобы ее сопротивление растаяло, уступив место желанию.

– Я хочу… – Уэйн осекся, увидев, что кончик ее языка нервно облизал пересохшие губы. – Хочу, чувствовать прикосновение твоих обнаженных грудей… Хочу слышать твой просящий… умоляющий голос. Хочу овладеть тобой. Ну что, правда действительно поможет мне добиться желаемого?

– Как ты смеешь? – пролепетала она. – Это… оскорбительно…

– Это правда. И ты вовсе не оскорблена, Сесил. Ты возбуждена.

В мозгу Сесил звучало эхо этих болезненно эротических слов, усиливавшее желание. В ее широко раскрытых глазах стоял страх, розовые губы слегка раскрылись. Она беспомощно уставилась на Говарда.

– И я тоже, – добавил он.

Сесил не могла отвести глаз от его лица. Противоречивые чувства разрывали ее на части.

– Не сомневаюсь, – хрипло ответила она.

Пусть знает, что его сексуальные намеки мне нипочем. Впрочем, намеками тут и не пахнет, мелькнуло у нее в голове. Прямее не скажешь!

– Для этого мне не обязательно видеть тебя. Достаточно одной мысли. – Внезапно он усмехнулся. – А я думаю о тебе очень часто. Как мальчишка. Этого признания достаточно, чтобы на твоих красивых губах появилась улыбка превосходства. Но ты не улыбаешься. Разве ты не чувствуешь своей силы?

Силы! Господи, какая там сила? Никогда в жизни Сесил не чувствовала себя столь беспомощной. Слабой, беззащитной, выбитой из колеи и в любую секунду готовой пасть жертвой неминуемого взрыва страсти. Перед глазами закружились черные мушки. Ценой неимоверных усилий она сумела справиться со звоном в ушах.

– Наверное, Сесил… – хриплым, страстным шепотом начал Говард и шагнул к ней, наступив на небрежно брошенный пиджак. Сесил тут же представилось, что эти ноги в сшитых на заказ туфлях топчут не пиджак, а ее волю к сопротивлению. Говард понял, что ему не откажут, и это прибавило ему уверенности в себе. – Наверное, мои злые, оскорбительные слова возбуждают тебя, и… – Уэйн напряг мышцы широкой груди и судорожно втянул в себя воздух. – Хочется думать, что твое теплое, влажное лоно готово принять меня. – Он положил руки на ее плечи и начал гладить шею.

– Да… – С трудом возведенная ею крепостная стена рухнула от первого же толчка.

Говард привлек ее к себе, жадно впился в рот и начал медленно и сладострастно изучать его глубины.

– Сесил… – бормотал он между поцелуями и страстными укусами.

Руки Уэйна скользнули вниз, обвили стройную талию и приняли на себя всю тяжесть ее тела. Сесил тихонько постанывала; поцелуи становились все более неистовыми. Вскоре водоворот страсти захватил ее до такой степени, что в голове не осталось ни одной посторонней мысли.

– Где? – спросил Уэйн, вынимая руку из рукава расстегнутой ею рубашки. – Где твоя комната?

– Там… – Сесил показала куда-то за спину. Говард подхватил ее на руки, и она, закинув голову, сладострастно выгнулась всем телом. – У меня односпальная кровать, – пролепетала она, трепеща от ожидания.

– Уместимся, – уверенно сказал он, положив Сесил на кровать и встав над ней на колени. – Красивое у тебя платье. – Уэйн расстегнул пуговицы и обнажил ее грудь. – Но это еще красивее.

Когда Говард языком начал ласкать ее соски, Сесил застонала от наслаждения. Она наклонила голову и уперлась подбородком в его макушку. Ладони соскользнули с его плеч на мускулистую спину. Говард зарычал, обхватил ее ягодицы, рывком приподнял их и крепко прижал Сесил к себе, дав ощутить всю силу своего желания.

Продолжая сжимать ее бедра, полуобнаженный Уэйн опустился на спину, и Сесил оказалась сидящей на нем верхом.

– Сесил, сними с меня одежду… раздень меня, – хрипло велел он.

Смуглые руки на белой коже, светящейся в полумраке… Поистине возбуждающее зрелище. Когда большие пальцы Говарда коснулись сосков, Сесил шумно выдохнула. Уэйн взял ее за руки.

– Дай я покажу тебе… Показать?

Она освободила руку, взяла его ладонь со следами старых мозолей, поднесла к губам и поцеловала. Язык Сесил оставил на его ладони влажный след.

– Мне это нравится. Научи меня чему-нибудь еще.

– Любимая, ты и без этого научилась мучить меня, – простонал он.

– Тебе не нравится? – Любимая… Хорошо звучит, мечтательно подумала она. Почему бы ей действительно не стать его любимой? Неужели она хочет слишком много?

Охваченный экстазом, Говард коротко рассмеялся.

– Кажется, ты хорошо знаешь, что именно мне нравится.

– Лучше скажи сам. – Она запустила палец в курчавые волосы на груди Го, наклонилась и осторожно лизнула его плоский сосок. Уэйн втянул в себя воздух, заставив напрячься рельефные мышцы живота.

– Хорошо, – выдохнул он, обхватил затылок Сесил и заставил ее слегка отстраниться. – Начинай.

Когда нежный язычок вновь принялся за работу, Уэйн закрыл глаза. Время от времени Сесил поднимала голову и с удовлетворением смотрела на его болезненно искаженное лицо.

– Это мне тоже нравится, – выдохнула она.

– Давай поищем что-нибудь еще. – Внезапно опрокинул Сесил на спину и встал над ней на колени. – Я не закончила свою работу, – сказала она потянулась к пряжке его ремня.

– Две пары рук лучше, чем одна, – откликнулся Уэйн, рывком стаскивая с себя брюки вместе с трусами.

При виде его восставшей плоти у Сесил похолодело в животе. Она задыхалась от желания. В глазах кипели слезы. Никто, кроме Го, не вызывал в ней таких чувств. И не вызовет. Это невозможно.

– Я рад.

Эти слова заставили Сесил вздрогнуть; только тут она поняла, что говорит вслух.

– Можно потрогать?.. – Она протянула руку и вдруг остановилась, не выдержав роли знойной искусительницы.

– Да, да!

Одного хриплого возгласа Говарда хватило, чтобы неуверенность Сесил бесследно исчезла. Теперь она знала: ему хочется того же, что и ей.

Он притянул к себе ее руку, и спальня наполнилась острыми вздохами и протяжными стонами. Так продолжалась до тех пор, пока Уэйн не заставил ее убрать ладонь.

– Я марафонец. Люблю растягивать удовольствие. Но если ты продолжишь… – сказал он, видя, что Сесил готова запротестовать.

– Сберегаешь силы для финишного спурта? – лукаво улыбнулась она.

– Ах ты, ведьма! Веди себя прилично, иначе тебе же будет хуже, – засмеялся он и заставил Сесил вытянуть руки по швам.

Она начала сопротивляться, желая не столько вырваться, сколько ощутить тяжесть его тела.

– Ты действительно хочешь, чтобы я вела себя прилично? – Сесил тяжело дышала после этой шуточной борьбы. Ноздри ее раздулись, втягивая запах разгоряченного тела Го.

– Естественна. Я хочу, чтобы ты вела себя естественно.

С удовольствием, подумала счастливая Сесил. С Го все было просто и естественно. Прочитав немую мольбу в затуманенных страстью глазах, Говард наклонился и поцеловал ее.

Сесил не помнила, когда с нее сняли остатки одежды, но вскоре чувствительные пальцы Говарда без помех заскользили по ее гладкой коже. Прикосновения этих умелых рук окончательно лишили ее рассудка, и она оказалась в плену первобытных чувств. Теперь она отчаянно хотела только одного – чтобы Го поскорее взял ее.

– Да… да… да! – крикнула Сесил, когда Уэйн вошел в нее.

Ее тело раздвинулось, впустило его, и это ощущение оказалось столь чудесным, что у нее захватило дух. Почувствовав движения Го, она обхватила его ногами и рванулась навстречу…

Сесил прижималась к нему, сонная и ленивая как котенок, и не чувствовала ни малейшего сожаления. Мышцы живота продолжали слегка сокращаться, но она не могла забыть момент экстаза. И никогда не забудет.

– Этого больше не будет, – сонно пробормотала она.

– Ты так думаешь? – благодушно ответил Уэйн.

– Я прощаюсь так далеко не с каждым. – Расслабленная Сесил слегка улыбнулась и не сразу ощутила, как напряглись руки мужчины, державшего ее в объятиях.

– Прощаюсь? – хрипло спросил Уэйн.

Но Сесил уже ничего не слышала; она спала мертвым сном.

– Тебе пора уходить.

Его сонное лицо казалось совсем детским. Сесил отчаянно захотелось обнять Го. О Господи, если бы он просыпался рядом каждое утро!

– Иными словами, надевай штаны и убирайся? – Он порывисто сел. От усталости не осталось и следа; мозг Говарда работал ясно и четко.

– Я хотела сказать, что будет лучше, если ты уйдешь до того, как проснется Кэм. Она смутится…

– Я тоже. – Но на его лице было написано не смущение, а гнев.

– Будь благоразумным. Ведь именно мне придется отвечать на трудные вопросы, – бросила она.

– Сесил, тебя действительно пугает мысль о вопросах Кэм? Скажи честно, что тобой движет желание любой ценой избежать вопросов, которые ты задашь себе сама. – Он сбросил стеганое одеяло и спустил на пол длинные стройные ноги.

От этого зрелища у нее свело мышцы живота. Ну же, вперед! – гневно приказала она себе, отводя взгляд от его мускулистых бедер.

– Это вполне законная просьба, – сказала она, завязывая пояс длинного серо-голубого халата.

Уэйн встал и пошел по комнате. В его изящной походке не было и намека на смущение. Само совершенство, думала Сесил, тоскливо глядя ему вслед.

– Теперь я вижу, что ты стыдишься этой ночи.

– Эта ночь была просто… просто…

– Что, не можешь найти подходящего слова?

Сесил бросила на него обиженный взгляд.

Казалось, ее беспомощный лепет доставляет Уэйну удовольствие.

– Я пытаюсь быть практичной, – настойчиво сказала она.

– Тебя пугает секс вообще? Или только секс со мной в беспощадном свете дня кажется тебе мерзким и отвратительным?

Его слова были полны гнева и горечи, которых Сесил не ожидала. Она на мгновение застыла, но затем стиснула зубы и заставила себя ответить свысока:

– Успокойся, дело не в тебе. Я говорила и буду говорить, что ты фантастический любовник. – Она улыбнулась и слегка пожала плечами, удивляясь чувствительности мужского самолюбия.

Он натянул белые спортивные трусы и сердито нахмурился.

– Где уж мне тягаться с воспоминаниями о твоем первом любовнике! Ты не находишь, что фантазии куда удобнее? По утрам не нужно ни от кого избавляться… Спасибо, – саркастически поблагодарил Говард, когда Сесил подала ему затерявшийся носок.

Когда Сесил поспешно отдернула руку, он только поднял бровь. Довольно было малейшего прикосновения, чтобы заставить ее покраснеть. Если бы Го понял, почему она боится простого контакта, Сесил умерла бы от унижения.

– В отличие от тебя, я отношусь к сексу не как к развлечению. Уверена, кое-кто на моем месте был бы вполне удовлетворен…

– Ты тоже была удовлетворена. Насколько я помню, ты говорила что-то в этом роде.

– Неужели обязательно быть таким грубым и вульгарным? – вспыхнула Сесил. – Я хочу сказать, что не признаю секса без любви.

– Ну и глупо. Надо быть практичнее, – задумчиво промолвил он. – Ты просто зациклилась на этом. Каждый может сказать: «Я люблю тебя».

– Я такого не говорю.

– Я заметил, – с жестокостью дикаря ответил Уэйн. – Но твой обольститель наверняка говорил и следил, как это на тебя подействует. Ночью дела значат больше, чем слова; слова не стоят ни цента.

– Особенно те слова, которые произносишь ты.

– Намекаешь, что ты не легла бы со мной в постель, если бы я поклялся тебе в вечной любви? – недоверчиво спросил он. На губах Уэйна заиграла странная улыбка, как будто он смеялся над самим собой.

– Я не настолько доверчива. – Слышать, как Говард издевается над ее сокровенными мечтами, было нестерпимо.

– Стало быть, не стоит понапрасну сотрясать воздух? Кажется, это не приходит тебе в голову, но, если бы ты была мужчиной, торопящимся избавиться от подружки в пять часов утра, это имело бы вполне определенное название.

– Неправда! Ты хочешь сказать, что я использовала тебя? – Новый взгляд на ситуацию заставил ее ахнуть.

– А что, нет?

– Кажется, сегодня ночью тебя не очень интересовало, почему я так поступила.

– Я хотел тебя. – Это неожиданное признание заставило Сесил затрепетать, как трепещет тростник на ветру. Нервы ее вибрировали, как туго натянутые скрипичные струны. – Сегодня ночью я был не в том состоянии, чтобы диктовать условия.

– А теперь пытаешься взять реванш? Го, это мой дом, и я. сама решаю, кому оставаться, а кому уходить. Я не делаю вида, что сегодня ночью ничего не случилось… – Господи, когда же он застегнет рубашку? Вид его загорелой кожи только усложняет дело!

– Серьезно?

– На ошибках учатся.

– Ну, надо же, сколько в тебе здравого смысла!

– Избавь меня от своих насмешек! – ощетинилась она.

– Извини, – ответил он, не испытывая ни малейших угрызений совести. – И чему же ты научилась на наших ошибках? Со стороны все выглядит так, словно ты расчищаешь место для любовника, то ли нового, то ли старого. Сесил, ты действительно уверена, что он тебе подходит? Как-никак, за это время ты успела повзрослеть.

– Я не отрицаю, что считаю тебя физически привлекательным.

– Жаль, что не отрицаешь. А то я от души посмеялся бы.

Нет, его сарказм не выбьет ее из колеи!

– Но ничего другого не будет. – Он сам так сказал… – О каком будущем может идти речь, если через несколько дней ты уедешь? Ты был прав…

– В первый раз за все время нашего знакомства.

– … когда говорил, что я не гожусь в содержанки.

– Думаешь, ради Кэм он бросит жену? Не глупи, Сесил; если бы он действительно хотел иметь детей, то давным-давно развелся бы с ней. Но такие мужчины всегда возвращаются к женам.

– Ради Бога! – выпалила она. – Я имею в виду любовниц не Пьера, а твоих собственных!

Уэйн застыл на месте, и Сесил на мгновение показалось, что он заставил себя сдержаться. Когда Говард ответил, его голос звучал ровно и размеренно.

– Кажется, я не предлагал тебе стать моей содержанкой. – Он прищурился и стал ждать неизбежного взрыва.

Сесил обуял гнев. Ах ты, наглая, самодовольная крыса!

– Я вижу, вежливых слов ты не понимаешь! – выпалила она. – Убирайся отсюда! Сейчас же! – Так, значит, его вообще не устраивает постоянная связь? Он думает, что сможет спать со мной, когда захочет! А я палец о палец не ударила, чтобы разуверить его, Горько подумала она.

Казалось, гнев Сесил только добавил Говарду уверенности в себе; он довольно усмехнулся.

– Неужели бросишь? – спросил он, кивком указав на зажатую в руке Сесил щетку для волос.

– Если брошу, то что-нибудь поострее.

Все еще улыбаясь, Говард надел пиджак на расстегнутую рубашку. Зрелище было диковатое, но эротичное. Смотри, смотри, детка; полюбуйся на Го Уэйна в последний раз. Каким пришел, таким и уходит, сказала она себе.

– Для женщины, которая не хочет смущать ребенка, ты слишком громко кричишь.

– Ты еще не слышал моих криков, – мрачно ответила она.

– Успокойся. Я не собираюсь оставаться там, где мне не рады.

– Наконец-то ты понял намек.

– Намеки были взаимопротиворечащие, – сухо сказал Говард. На пороге он обернулся. – Поверь, дорогая, ты много потеряла. Я люблю заниматься сексом по утрам.

Щетка с грохотом ударилась о закрытую дверь.