Родриго сидел, безучастно глядя в пространство. Руки спокойно лежали на руле длинного, серебристого «роллс-ройса». Родриго ждал.

Гвен вышла из-за угла и настороженно огляделась по сторонам. Неожиданно он представил ее в камуфляжной форме, крадущуюся по джунглям, и рассмеялся.

Она вскинула решительный маленький подбородок и стремительно бросилась к машине — настолько стремительно, насколько это позволяли изящные туфли на высоченном каблуке. Разумеется, гордость и упрямство, ни за что не позволили бы Гвен Ричвуд проявить хоть тень восхищения при виде шикарной машины. Родриго хмыкнул.

Он опустил стекло, и Гвен замерла, не в силах оторвать глаз от красавца-испанца. Сегодня Родриго был в темном строгом костюме и белоснежной рубашке с галстуком, этот официальный наряд настолько шел ему, что Гвен разволновалась не на шутку. Таким привлекательным быть просто неприлично для мужчины!

— Ну, что ты там застыла, моя драгоценная? Садись в машину.

— Я... э-э-э... просто решаю, не смахивает ли то, что я собираюсь сделать, на мошенничество. Статья пятнадцатая, параграф три. Лицо, вступающее в брак с целью заведомого получения прибыли...

На самом деле она просто стояла и бездумно смотрела на сказочного красавца в серебристой машине, не в силах отвести от него глаз.

Родриго улыбнулся и распахнул переднюю дверь. Гвен заалелась и грациозно скользнула внутрь «ройса».

— Ты опоздала...

Она только что, как раз собиралась извиниться за опоздание, но после его слов немедленно переменила решение и одарила Родриго холодным взглядом хирурга, задержавшегося на сложной операции и не склонного объяснять дилетантам, как сложна его работа.

— Ко мне приходила Лиззи. Я ждала, когда она уйдет. Или ты предпочел бы, чтобы я взяла ее с собой?

Она небрежно откинула волосы назад. Белокурая волна расплескалась по плечам.

Лиззи тронула Гвен своим визитом. Уже то, что она рискнула прийти к больной сестре, рискуя собственным здоровьем, внушало определенное уважение... Впрочем, все быстро встало на свои места. Лиззи хотела удостовериться, что с фотографиями все прошло удачно и Гвен забрала их вместе с негативами. Какое явное облегчение отразилось на кукольном личике, когда Гвен протянула ей конверт!

Итак, с проблемами Лиззи было покончено. Теперь на повестке дня стоял только Родриго Альба. То есть, ее собственная проблема.

Кстати, объяснить все Лиззи оказалось очень просто. Сначала Гвен путалась в словах, пытаясь объяснить, что их... э-э-э... дружба с Родриго Альба несколько преувеличена, но Лиззи быстро и спокойно прервала сестру:

— Я знаю, Гвенни. Нисколько в этом не сомневаюсь. Нет, ты здесь ни при чем, просто... Родриго Альба не производит впечатления мужчины, который может клюнуть на женщину вроде тебя.

Всем своим видом Лиззи показывала, что такой женщиной вполне могла бы стать она, а так — ерунда какая-то получилась! Гвен даже не обиделась.

— Верно, Лиз. Тут у него промашка вышла.

— Вот именно. Я рада, что ты к этому правильно относишься. Ну, как он... ну, ты понимаешь?

— Лиз, если бы у меня была хоть пара недель на знакомство с ним... Я бы могла научить его хоть чему-то, и женщины всего мира потом были бы мне благодарны, а так...

— Но, Гвен, что ты такое говоришь?! Я же его видела, он абсолютно потрясающий!!!

— Ну, еще бы.

Воображение Гвен не дремало. Картина, в которой Родриго увивался за Лиззи, а та кокетничала напропалую, почему-то расстроила Гвен до глубины души.

Лиззи рассмеялась и потянулась, демонстрируя отличную фигуру. Гвен неожиданно для себя жестко сказала:

— Держись от него подальше, Лиз.

Лиззи обернулась и с удивлением уставилась на старшую сестру. Гвен кивнула.

— Он тебя разжует и выплюнет. Настоящий дракон.

На лице Лиззи отразилась напряженнейшая работа мозга. Она честно пыталась представить себе брак своей сестры и дракона. Гвен в это время переживала собственную драму. Дракон — не дракон, но невесту себе он просто купил, и невеста эта — Гвен Ричвуд.

Интересно, что расскажет родителям Лиззи?

Родриго кашлянул, пытаясь привлечь внимание своей нареченной.

— Ты собираешься пригласить своих родителей? Или предпочитаешь провести этот день с ними?

— Вот уж вряд ли. И вообще, свадьба с тобой — это такое событие, которое мне менее всего хотелось бы афишировать. У меня, знаешь ли, сложилась репутация здравомыслящего человека, а тут такое... Но если ты мечтаешь обнять любящую тещу или боишься, что я сбегу из-под венца...

Ее ехидную тираду прервало сдержанное шипение. Кажется, Родриго не оценил ее сарказм по достоинству.

Господи, Гвендолен Мойра, пока еще Ричвуд, ты же совершенно не знаешь этого человека! Вот он сидит рядом, красивый и элегантный, безукоризненно одетый, богатый и лощеный, сильный, сексуальный и опасный мужчина. Незнакомец. Абсолютный незнакомец!

Гвен с трудом подавила панику. За стремительными событиями она как-то упустила серьезность момента.

Лучшая защита — это нападение.

— И вообще, если хочешь, чтобы наш брак выглядел настоящим, изволь разговаривать со мной, как с человеком, а не как со щеночком, которого тащат куда-то на поводке, не спрашивая, хочет ли он туда идти!

Трудно говорить со статуей, которая ведет машину и всецело — судя по виду — поглощена дорогой. Однако Гвен заметила, как по смуглому лицу пробежала чуть заметная тень. Видимо, Родриго только что подавил желание придушить ее.

— Что ты имеешь в виду, говоря «настоящий брак»?

Горячая волна залила все ее тело. Ох, что она имела в виду!..

— Не то, что ты!

Его издевательский взгляд откровенно скользнул по коленям Гвен, и она немедленно принялась одергивать чересчур короткую шифоновую юбку.

Родриго как раз подумал, что если бы он был «настоящим мужем» Гвен Ричвуд, то ни за что не позволил бы ей носить такую короткую юбку. Ноги у нее, конечно, очень хороши — длинные, стройные, сильные... Но совсем не обязательно демонстрировать их всем и каждому!

— Как ты это носишь...

Гвен помнила, в какую ярость она пришла, когда получила этот костюм назад из химчистки. Юбка оказалась короче на несколько сантиметров. Естественно, только на курорте ее и носить. Кто ж знал, что летний отдых обернется удачным браком с чокнутым миллионером...

— Знаешь ли, дорогой, у меня как-то был мальчик... Он велел мне носить только белые мини-юбки и отрастить волосы. Так вот, он продержался минут пять. Впрочем, тебе это наверняка известно из моего полного досье.

Она, пропела это абсолютно медовым голосом и замерла в ожидании ответного выпада Родриго, однако тот был неожиданно серьезен. Остановил машину и сказал:

— В твоем досье очень мало страниц о любовных связях, и это меня удивляет, так как ты, несомненно, страстная и чувственная, а кроме того, очень красивая женщина.

Гвен не знала, куда деваться от гнева, смущения и возбуждения одновременно.

— Оставь мою интимную жизнь в покое!

— Ты первая начала.

— Я ничего не начинала, я просто сообщила тебе о некоторых правилах, которые тебе надо будет учесть...

— ТЫ МНЕ СОБИРАЕШЬСЯ ДИКТОВАТЬ ПРАВИЛА?!

— Ты можешь признавать это или не признавать, но правила будут.

Глаза Родриго мрачно сузились.

— Чувствую, мне это не понравится. Ты что, задалась целью испортить те несколько дней, которые мы проживем вместе?

— Мы не будем жить вместе.

— Хорошо, вместе, но не в том смысле.

— Ни в каком смысле.

— Послушай, Гвен, нам придется видеться достаточно часто, и жизнь будет куда проще, если мы не будем все время ругаться...

— Не знаю, не знаю...

— Если ты думаешь, что сможешь извести меня до такой степени, что я сам откажусь от свадьбы, то не надейся. Кстати, деньги перечислили?

— Да, спасибо.

Этот вопрос сбил с Гвен весь боевой настрой. Лукас Бидж, главный врач детской больницы, даже не благодарил ее по телефону — он пел.

— Мы просто не знаем, как вас благодарить, мисс Ричвуд. Пожалуйста, передайте нашему неизвестному благодетелю, что он сделал великое и благородное дело!

Именно в тот момент Гвен поняла, что обратной дороги нет.

Она перевела дух и спокойно ответила Родриго:

— Они очень благодарили тебя.

— Я не хочу этой благодарности. Я хочу тебя.

Она прекрасно знала, что это говорится совсем не в том смысле, но волна возбуждения вновь захлестнула ее, заставив отвернуться, скрывая вспыхнувший румянец. Попыталась отшутиться.

— Да, я произвожу впечатление на мужчин...

Он не засмеялся. Напряжение нарастало. Оно ощущалось почти физически.

— Послушай, Родриго, я не желаю, чтобы ты, или кто-то еще диктовал мне, как надо одеваться и тому подобное. Мне жаль, что я не отвечаю твоим высоким стандартам, но... и твои стандарты огромному количеству вполне нормальных людей могут показаться чудовищными... Ой, Господи, надо было вообще розовые шорты надеть и футболку с Винни-Пухом!

— Уверен, тебе бы пошло.

Она хихикнула — сначала сдавленно, а потом в открытую.

— Ты просто этого не видел. Я в них похожа на воздушный шар. Или на лондонский автобус.

Когда Родриго заговорил, в его мягком голосе явно звучало удивление.

— Ты удивительно открыта и прямодушна, но почему-то совершенно несправедлива к себе, а потому делаешь неправильные выводы из слов других. Например, я же ни слова не сказал про твое платье...

— Нет, сказал!

— Сказал и забыл, а ты — нет. Я же не собираюсь становиться надсмотрщиком, но к вопросу одежды нам вернуться придется. Мне действительно все равно, но обычно женщины, как я понимаю, весьма ответственно относятся к выбору свадебного платья...

— Очень трогательно, но необязательно. Ты меня смущаешь. Я ведь не настоящая невеста. Мне незачем будет хранить букет и фату в особой коробке, и фотографии этого счастливого дня никогда не попадут в мой семейный альбом... — Ее саму поразила горечь, прозвучавшая в собственном голосе. — К тому же один из нас выглядит вполне свадебно... за двоих.

— Тебя это нервирует?

— Меня нервирует все, что связано с тобой. Слушай, Родриго, в самом деле, зачем притворяться друг перед другом?

Она с ужасом поняла, что сейчас разревется. Родриго наверняка это тоже понимает...

— Гвен, ты злишься потому, что свадьба будет ненастоящая?

— Глупости, я не злюсь, просто накопилось довольно много неприятностей. А дурацкое свадебное платье, вообще ни при чем...

Он собирался съязвить, но неожиданно заметил, как по ее щеке сбежала сверкающая слезинка. Родриго торопливо отвел взгляд, смущенный и тронутый одновременно.

— Послушай, Сара что-нибудь приготовила, я имею в виду, типа фаты... Чтобы не притворяться изо всех сил. И еще... Я был резковат, когда ты опоздала... прости. Я ненавижу опоздания. Говорю, чтобы... Просто, чтобы стать ближе...

— Ближе? Ха-ха! Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь захочу этой близости?

— Мы могли бы попытаться.

— Соглашением это не предусмотрено.

— Да, до тех пор, пока ты об этом помнишь.

— Мне кажется, или это угроза?

— И если да, то что?

Оба знали ответ. Ничего. Гвен Ричвуд была абсолютно бессильна.

— Кстати, еще... раз уж речь зашла о манерах... Тебе тоже стоит о них подумать.

— Что? Чем это сеньора не устраивают мои манеры?

— Ты агрессивна и любишь спорить.

— Ой, держите меня, психолог! Да, я агрессивна и люблю спорить, особенно, когда меня вынуждают выходить замуж за совершенно незнакомого человека, которого я к тому же презираю. Человека, который цинично покупает людей, чтобы получить еще несколько миллионов в придачу к тем, которые у него уже есть...

— Все, хватит!!! Ты больше не будешь со мной так говорить.

— Правда? А, понимаю, это тоже поможет нам стать ближе...

— О Боже!

Он яростно провел рукой по темным волосам и с новой силой вцепился в руль. Гвен почувствовала угрызения совести.

— Родриго... прости.

Он судорожно кивнул, принимая извинения, но все еще не успокоился. Гвен заговорила медленно, тщательно подбирая слова:

— Я была не права. Никто меня не заставлял... почти... Я сама решила выйти за тебя... то есть, сделать вид, что...

Она неожиданно всхлипнула и отвернулась. Через мгновение в руку ей ткнулся крахмальный, и ослепительно белый платок.

— Спасибо...

— Я тоже виноват. Воспользовался твоей слабостью. Если, конечно, заботу о других можно назвать слабостью.

— Ладно. Каждый из нас получит свой кусок пирога, я вообще уже получила. А ты, мне кажется, промахнулся с вложением капитала. За такой куш можно было нанять на роль жены звезду Голливуда. Никто же не поверит, что ТЫ хочешь жениться на МНЕ.

— Это почему же?

— Я не супермодель.

— Что-то еще?

— Ты прекрасно знаешь, о чем я!

— Знаю, знаю. И хочу напомнить, что мне не очень нравится привычка англичан говорить завуалированными фразами. Кстати, никто до сих пор не знает, что я на самом деле ценю в женщинах.

Гвен смотрела на его точеный профиль и изнемогала от желания. Это злило ее все сильнее, и наконец она выпалила:

— Ты абсолютно ничем не отличаешься от основного большинства мужчин! Вся разница только в том, что не у всех есть такие же возможности, как у тебя.

— Ты имеешь в виду мои деньги, надо полагать?

И еще сексуальный заряд, равный по мощности атомной бомбе, и яркую внешность, и безупречную фигуру, и чувственный голос, и синие глазищи, в которых хочется утонуть, но обо всем этом Гвендолен Мойра Ричвуд не скажет ни слова!!!

— Деньги тоже. Но не только.

— Ты о...

— Ой, Господи, ну не могу же я сказать мужчине, что он чертовски хорош собой! Ты привлекателен и наверняка знаешь это.

— Ты меня смущаешь.

— Прекрати. Не мешай мне, я и так изо всех сил стараюсь относиться к тебе лучше... чем этого заслуживает такой порочный человек!

— Гвендолен!

— Все! Молчу. Я просто хотела сказать, что деньги еще не все... Но ты вложил их не в лучший товар.

— Я вложил их просто отлично. И знаешь что, предоставь-ка мне самому волноваться за мои деньги. Что же до тебя, то я предпочитаю ругань и препирательства, похожие на корриду, чем тупое хлопанье ресницами и бессмысленные улыбки.

— Родриго, а ты уверен, что адвокаты ничего не заподозрят?

— Ты забыла, что говоришь, с испанским мачо. Мы всегда уверены в своей правоте. Запомни это на будущее — и мы заживем припеваючи.

Он неожиданно подмигнул Гвен, и она рассмеялась. Сделанное открытие искренне обрадовало ее. Оказывается, под маской гордого идальго скрывается совсем другой Родриго, молодой веселый испанец с прекрасным чувством юмора.

Гвен приняла его тон.

— Запомню. Что-нибудь еще?

— Еще ты должна слушать меня, открыв рот, как будто я все время изрекаю ценнейшие истины. Смеяться над моими шутками. Даже не смешными.

Она расхохоталась, и Родриго в радостном изумлении воскликнул:

— Как ты звонко смеешься!

Их взгляды скрестились, и Гвен умолкла. В смущении отвела глаза и принялась зачем-то отстегивать ремень безопасности. Ремень не поддавался, Гвен злилась, наконец Родриго молча протянул руку и помог ей справиться со строптивым замком. От его прикосновения девушке стало жарко. Уже привычная слабость накатила на нее, мышцы превратились в желе. Гвен так сильно вздрогнула, что Родриго это заметил.

— Почему ты боишься, когда я тебя трогаю? Вообще-то она собиралась не смотреть на него, но синие глаза определенно обладали мощным магнетизмом.

— Потому что мне не нравится, когда ты ко мне прикасаешься. Не нравится! Но я постараюсь привыкнуть.

— О, как это великодушно!

— Все, чем могу...

— Знаешь ли, Гвен, принято, чтобы жених целовал невесту...

Он смотрел на ее полуоткрытые розовые губы так красноречиво, что Гвен даже всхлипнула от сознания собственного бессилия перед мрачным обаянием этого прохвоста.

— Если ты собираешься поцеловать меня...

Родриго вдруг и сам понял, что собирается, причем очень давно. Практически, с момента их знакомства. Эта мысль поразила его, но он тут же улыбнулся. Теперь у него есть законный формальный повод.

— Так вот, если ты собираешься это сделать...

— Гвен, ты собираешься мне это запретить?

Его голос звучал так чарующе, что девушка запнулась на мгновение, потом перевела на него сердитые карие глаза и растерянно сказала:

— Ну вот, ты меня перебил. Теперь я забыла, что хотела сказать до этого.

— Ну и не говори ничего.

С этими словами он взял ее лицо обеими ладонями и привлек к себе.

Нервная система Гвен — или то, что от нее осталось — обрушилась, и мир вокруг потерял всякое значение. Оставался только запах мужчины, прикосновение сильных рук, близость его сильного тела... Оставалось только возбуждение, гонявшее кровь по телу с бешеной скоростью, оставались только вялые и беспомощные мышцы, с таким удовольствием растаявшие при первом же прикосновении мужчины...

Гвен Ричвуд губила свою гордость, и ей это очень нравилось.

Здравый смысл, лучший друг девушек, жалобно пискнул что-то у нее в голове, и она вскинула глаза в тщетной надежде дать решительный отпор насильнику, но наткнулась на взгляд синих, загадочно поблескивающих очей Родриго, — и утонула в этом взгляде.

Здравый смысл, строго предупредил, что если она позволит сейчас поцеловать себя, он решит, что ей это нравится.

Лицо Родриго было близко, так немыслимо близко, что становилось страшно и весело... Смуглая кожа, высокие скулы... темные брови... глаза эти синие... в них смех и что-то еще, то самое, из-за чего ей совершенно не хочется вырываться и изображать из себя леди Годиву, широко известную своей добродетелью...

Его губы нежно коснулись уголка ее рта... Пожалуй, это еще не поцелуй, решила для себя Гвен.

Родриго коснулся другого уголка ее губ и тихо промурлыкал:

— О человеке много можно сказать по тому, как он целуется...

— О, я никогда не думала о поцелуе с научной точки зрения...

— Поцелуй — это реакция. Вначале организма, потом разума...

— Я знаю...

Голос прервался, когда сильные пальцы стали нежно поглаживать ее горло. Здравый смысл сообщил, что он умывает руки. Гвен собрала остатки мужества и призвала на помощь иронию.

— Вообще-то ты прав. Весьма предусмотрительно с твоей стороны. Было бы рискованно поцеловаться первый раз у алтаря, при всех.

— Я об этом не думал.

— Разве? А зря, такие вещи надо продумывать заранее. Вдруг бы я от неожиданности оказала сопротивление... Вот был бы конфуз!

Родриго слегка нахмурился. А потом решительно поцеловал ее по-настоящему.

Она ждала этого, и все-таки оказалась совершенно не готова. Слишком сильные ощущения, слишком бурное возбуждение, слишком, слишком, слишком... Слишком хорошо.

Родриго отпустил ее довольно быстро, и Гвен откинулась на спинку сиденья, пряча смущение.

— Что ж, должна признать, это было неплохо.

— Неплохо было в первый раз, дальше будет гораздо лучше...

С этими словами он просто сгреб ее в охапку и начал целовать снова.

Теперь это было совершенно по-другому. Ничего общего с тем нежным, осторожным, пробным поцелуем.

Этот поцелуй дарил страсть, был бесстыдным и горячим, будил желания такой силы и смелости, что Гвен глухо простонала и обвила шею Родриго руками.

Их языки свились в яростной борьбе, а тела, словно вплавились друг в друга. Трудно сказать, что чувствовал мужчина, но Гвен с ужасом и восторгом ощущала, как огненная буря зарождается где-то внутри, спадает с души вся шелуха условностей, иронии, запретов, воздержания, ложной стыдливости, истинного ханжества, недоверия, презрения... глупости! Остается же чистая незамутненная страсть, истинное удовольствие, несравнимое ни с чем на свете.

Когда он на этот раз оторвался от ее губ, Гвен не сразу выпустила его плечи. И глаза открыла не сразу, а когда открыла, то разглядела золотые искры в синих глазах. Они все еще обнимали друг друга, да так крепко, что Гвен всерьез испугалась, смогут ли они вообще разжать руки.

Смогли. Хотя при этом на смуглом лице Родриго появилось выражение, которое вряд ли можно было назвать иначе, чем разочарование.

Спокойнее, Гвендолен Мойра Ричвуд! Тебя просто испытывает на прочность мужчина, избалованный женским вниманием с тех пор, как появился на свет. Ничего личного. И помни, это не ты его очаровала, а твои взбунтовавшиеся гормоны. Гормоны — тоже лучшие друзья девушки...

Это был вернувшийся здравый смысл. Он явно радовался тому, что все, на его взгляд, закончилось так быстро и ничего непоправимого не произошло.

Гвен вздохнула.

— Что ж, неплохой тренинг, хотя, честно говоря, не думаю, что тебе нужны тренировки...

Приходится быть честной — целуется Родриго Альба так, как, наверное, целуются только киногерои. Роскошно он целуется! Что впрочем, вовсе не означает, что и в постели он так же хорош. Научиться здорово целоваться, каждый может... О Господи, о чем ты думаешь, Гвен Ричвуд!!!

Родриго бросил жадный взгляд на ее чуть припухшие губы и заметил в ответ:

— Тебе, честно говоря, тоже!

Гвен прикусила язык, потому что собиралась уже выложить Родриго, как давно и почему у нее не было и намека на подобную практику. Так всегда бывает с трудоголиками. Строишь карьеру, оставляя личную жизнь на потом. А когда приходит это самое «потом», оказывается, что и у Мэри, и у Салли, и даже у дурнушки Фэй уже куча ребятишек и по маленькому домику в Девоншире, и, конечно, мужья, которые их любят без памяти. А Гвен Ричвуд, молодая и успешная адвокатесса, легко распутывающая самые зловещие уголовные дела, одинока, словно перст. И никто не ждет ее в квартире, купленной на свои собственные деньги и обставленной приличной мебелью... Удел Гвен Ричвуд — пить утренний кофе на брудершафт с собственным отражением в зеркальной дверце кухонного шкафчика и есть по вечерам наспех размороженную и пресную пиццу.

Все это она могла бы сказать, но, как было отмечено выше, прикусила язычок. Такое оружие в руки Родриго Альба попасть не должно.

Гвен сглотнула комок в горле и улыбнулась, как можно нахальнее.

— Что ж, теперь мы можем надеяться, что и у алтаря все пройдет гладко.

— Только слегка сдержаннее, дорогая, если ты, конечно, не против...

Она вспыхнула и смущенно ответила:

— Не волнуйся, я понимаю, что мне придется попридержать свою страсть и не начинать срывать с тебя одежду прямо при священнике.

А это будет нелегко, Гвен, ох, как нелегко!

— Да, еще кое-что о свадьбе...

— Ты нервничаешь, принцесса?

— А что тут удивительного? Я, между прочим, впервые выхожу замуж, а фиктивные браки, как и ты, тоже никогда не практиковала... Короче, мне было бы спокойнее — если это слово уместно — если бы на свадьбе мы обошлись без... сюрпризов и всякого там шума.

— А никакого шума и не предвидится. Все будет по-семейному, скромненько. Только мы, местный падре и Сара с мужем. Они станут свидетелями.

— Какая она, Сара?

Гвен выпалила этот вопрос, уже зная, что зря это делает.

Родриго помолчал. Потом спокойно ответил:

— Она нежная, изящная, тихая, совершенно не умеющая самовыражаться так эмоционально, как ты. Образно говоря, если она — гавань, то ты — штормящее море.

Интересно, значит он, считает ее чем-то вроде реки Амазонки в период разлива!

— Мы, бурные натуры, сложны в общении, но только до тех пор, пока к нам не привыкнешь.

— Это я понял.

— Тебе проще, потому что ты сам не чувствительнее прибрежного пирса!

Родриго только хмыкнул. Потом, заметил совершенно нейтральным тоном:

— Я не имел в виду, что ты невыносима. Ты просто самостоятельна и энергична. Ты самодостаточна. Тебя не слишком заботит, что о тебе подумают окружающие. Такими качествами обладают отнюдь не все женщины. Сара — хрупкое создание, куда в меньшей степени, чем ты, готовое к превратностям современной жизни.

— То есть, если бы ты застал ее в хижине торговца наркотиками...

— Это абсолютно исключено!

— Ты хочешь сказать, что она начисто лишена преступных наклонностей, которые, кстати, есть у всех нормальных людей. Особенно у женщин, разумеется.

— Поменьше ехидства — и тебе цены не будет.

Гвен надулась и замолчала. Через несколько секунд, Родриго вновь нарушил это молчание, но теперь голос его был глух и печален.

— Я познакомился с Сарой по-настоящему в Америке. Моя сестра проходила курс интенсивной терапии в наркологической клинике, а Сара лежала в другом отделении. Лечилась от депрессии.

Гвен ушам своим не верила.

— Твоя сестра...

— Наркоманка.

Гвен вздохнула и кивнула. Теперь многое становилось понятным, особенно его ярость при одной только мысли о том, что она оказалась в хижине Гонсалеса... Судя по всему, Родриго Альба привык отвечать за тех, кто зависит от него или кто ему очень дорог.

Родриго продолжал:

— Они с Кларитой там очень подружились, и после выписки из клиники сестренка пригласила Сару пожить у нас на острове.

— И ты в нее влюбился?

— Между прочим, это, очень личное.

— Ты думаешь, что я собираюсь расспросить тебя об этом? Да, собираюсь.

— Я опять тебя нервирую?

— Забудь. Мы, взрывные и вспыльчивые натуры, нервничаем каждые пять минут и по любому поводу. А ты не хочешь случайно заставить свою Сару ревновать, чтобы пробудить в ней чувства...

— Она не моя Сара.

— Спасибо, достаточно. А как твоя сестра? Она сейчас... в порядке?

Родриго посмотрел на Гвен и увидел искреннее участие и тревогу на ее милом личике.

— Спасибо, все хорошо. Она учится в Оксфорде, изучает историю.

Гвен схватила его за руку, и горячо затараторила:

— Ну и хорошо. Слушай, Родриго, ты не должен себя ни в чем винить. Такие вещи случаются, это очень плохо, но... всякое бывает. Самое главное, что ты оказался рядом с сестрой, когда был ей нужен...

Она вспыхнула и отпустила его руку, заметив, как он смотрит на нее. Через, несколько секунд Родриго тихо и напряженно спросил ее:

— А откуда ты знаешь, что я был рядом?

— Ну, я подумала... Ты просто... Ты кажешься мне человеком, который... Который в подобной ситуации будет рядом, вот что! Хотя... — Она цинично ухмыльнулась. — Мама считает, что я отвратительно разбираюсь в людях. Может быть, она права? Как ты думаешь?

Случилось небывалое. Родриго Альба улыбнулся. Улыбка становилась все шире и шире, пока не перешла в искренний и жизнерадостный смех. Гвен радостно и изумленно смотрела на него, думая, что совместное веселье очень укрепляет отношения, а Родриго, продолжая смеяться, завел машину и выехал наконец-то на шоссе. Отсмеявшись, он пробормотал что-то себе под нос по-испански, и Гвен разобрала слово.

«Неподражаемая!»