Гвен приоткрыла глаза и увидела, как золотые ленты солнечного света осторожно вползают в щели деревянных ставен. Некоторое время она молча любовалась этим золотым сиянием, потом потянулась, поворачиваясь на спину.
Руку она отлежала, и сейчас тысячи иголочек кололи ее плоть. Гвен осторожно вытянулась на прохладных льняных простынях. События вчерашнего дня возвращались к ней, медленно, но неотвратимо.
В жизни Гвен, по ее собственному мнению, потрясений было немного. Разве только в самом начале работы в полиции, когда ее вызвали прямо на место преступления. Вид изнасилованной и задушенной девицы привел ее тогда в такое состояние, что обвиняемый выразил сомнение в способности адвоката дожить до суда...
Почему это случилось с ней теперь?..
Неожиданно, ее ноздрей коснулся божественный запах пищи. Это Гвен обрадовало. Она явно проголодалась, что было признаком выздоровления.
Она осторожно потягивалась, поворачивала голову в разные стороны, моргала то чаще, то реже, пока не убедилась, что все последствия травмы и болезни остались позади. Ну... почти все.
Во всяком случае, голова больше не кружилась и не болела.
Возле кровати стоял столик с серебряным подносом, накрытым салфеткой. Упоительный запах кофе шел именно оттуда. Неужели гордый красавец Родриго Альба всю ночь не сомкнул глаз, чтобы прямо на рассвете собственными руками приготовить ей завтрак? Гвен цинично ухмыльнулась. Как бы, там ни оказалось, нужно поскорее приходить в себя и возвращаться к своему отпуску, долгожданному, выстраданному и необходимому. Мама будет зудеть, отец — добродушно гудеть, Лиззи — жужжать, без умолку. Зато они свои, родные, отлично знакомые, предсказуемые и понятные. Жизнь войдет в свою колею, а будоражащее ее душу и тело обаяние Родриго Альба останется в прошлом и постепенно забудется...
Словно в отместку, образ синеглазого идальго вспыхнул в мозгу Гвен с такой пугающей яркостью, что она даже передернула плечами.
Ну... совсем, конечно, не забудется...
Интенсивно сражаясь с гиперсексуальным образом Родриго, Гвен потянулась к подносу. Булочки были горячими и пышными, масло и мед так и просились на них. Кофе навевал мысли об Аравии, и ее шейхах, свежие фрукты благоухали. На подогретой серебряной тарелке аппетитно шкворчала яичница с беконом, а на отдельном блюдечке лежала копченая осетрина, способная насытить гурмана одним своим видом.
Из соседней комнаты послышался какой-то шум, и Гвен в легкой панике огляделась, высматривая свою одежду. Ее юбка и топ обнаружились на спинке стула возле кровати, и Гвен с наслаждением оделась.
Интересно, кто это так тактично намекнул, что она не одна в доме? Уж не Родриго, это точно. Такта у него, как у... леопарда. И, слава Богу, что это не Родриго...
На самом деле ей очень хотелось увидеть Родриго, только вот жаль, что ее косметичка сейчас далеко отсюда. Впрочем, быстрый взгляд в зеркало ее мгновенно утешил — бледные щеки слегка порозовели, темные ресницы на удивление кокетливо трепетали над карими глазами, губы выглядели вполне... и даже лучше... Если бы Гвен не была так склонна к самокритике, она бы честно призналась себе, что со вчерашнего дня явно похорошела.
Она вышла в гостиную с каким-то язвительным замечанием на устах, но замерла, увидев открывшуюся ей картину. Родриго Альба стоял к ней спиной, голый по пояс, и вид этой великолепной мускулистой спины привел Гвен в состояние полного экстаза. Широкие плечи перетекали в узкую талию, мускулистые бедра — в стройные ноги атлета. Нахальное воображение, оживилось и принялось за свои вчерашние штучки. Представив Родриго Альба совершенно обнаженным, Гвен поперхнулась... и пришла в себя.
Зачем ТАКОМУ мужчине Гвен Ричвуд?! Да он и в уборщицы ее не возьмет.
Невнятные звуки, издаваемые Гвен, заставили Родриго обернуться, и сразу стало ясно, что он не в лучшем своем настроении. Мягко говоря. Он довольно критически оглядывал ее, а Гвен не могла не отметить, что он-то выглядит даже лучше, чем в ее навязчивых мечтах, но и куда более опасным, чем рисовало ее воображение. Пожалуй, леопард — наиболее точная характеристика для этого смуглого красавца.
Сердце Гвен забилось быстрее, словно вдруг захотело выпрыгнуть из груди. Она поспешно отвела зачарованный взгляд от темной дорожки курчавых волос, скрывавшейся за поясом просторных льняных брюк Родриго Альба. Он неопределенно хмыкнул и потянулся за рубашкой, небрежно наброшенной на спинку кресла. На вид Родриго был бодр и свеж, словно проспал положенные восемь часов в своей постели, а не на смехотворно короткой для него кушетке в гостиной. Видимо, он принадлежал к тому неутомимому племени мужчин, которые постоянно находятся на пике своей активности, сходя с этого пика прямо в ад. Или возносясь в рай. Смотря по заслугам.
Кажется, он был ей не рад... Ну и что?! Она ему тоже не сильно рада!
Конечно, он наверняка привык к другим женщинам! Тем, которые ни за что не выйдут из спальни, не потратив, по крайней мере, часа на приведение себя в состояние полной боевой готовности. Тем, которые с раннего утра красивы, элегантны, уверены в себе и в том, что именно они — лучший подарок для любого мужчины, случайно оказавшегося рядом.
Если красавец Альба действительно привык к таким женщинам, то появление Гвен он не сможет расценить иначе, как шок.
Что ж, латинские мужчины никогда не обращали на Гвен Ричвуд внимания. Странно, а на Лиззи обращали...
Лиззи и ее фотографии. То, с чего все началось. Думай о них, а не об этом смазливом миллионере. Тогда все у тебя получится.
Гвен воинственно (на всякий случай) задрала подбородок, и смело шагнула навстречу неизвестности.
— Нечего на меня так смотреть. У тебя в комнате нет фена. Был бы фен — я бы не выглядела как пугало.
Родриго молчал. Любовниц у него было много, но ни с одной он не проводил всю ночь целиком, предпочитая просыпаться в одиночестве и предоставляя это право и своим женщинам. Значит, женщины с утра выглядят вот так... Непричесанные, без косметики, разрумянившиеся со сна... Что ж, совсем неплохо...
— Я тебя уже чем-то раздражаю? — мягко спросил он.
— Своим тоном.
— Так я же еще ничего не сказал!
— Зато посмотрел! Терпеть не могу, когда на меня смотрят, как на насекомое...
Она сердито провела рукой по волосам, и серебряные локоны заклубились вокруг миловидного личика, раскрасневшегося от злости.
Родриго осторожно переступил с ноги на ногу. С этой симпатичной, но крайне импульсивной уроженкой Севера робкому южанину следует обращаться осторожно.
— Я встала, потому что выздоровела.
— Разве можно выздороветь так быстро? А если бы тебе стало плохо?
— Но мне не стало! Не надейся, я бодра и абсолютно здорова. Вот!
Она крутанулась на носках, сохраняя победную улыбку на лице, но на самом деле комната вокруг нее внезапно свернулась в трубочку и опасно поползла в сторону окна. Гвен изо всех сил постаралась взять себя в руки, и это ей удалось. Почти.
— Голова не болит, не кружится, горло тоже не болит, словом, я выздоровела.
Родриго молча взял со стола персик и задумчиво откусил сразу половину. Гвен застыла, с нескрываемым вожделением глядя на его губы. Почему, ну почему это зрелище так возбуждает ее?!
Родриго смерил ее ноги оценивающим взглядом и пробормотал:
— Вот это вращение было просто захватывающим...
Гвен торопливо перевела взгляд на юбку. На что он там смотрит? Может быть, она капнула на нее зубной пастой? Нет, вроде бы все в порядке.
— ... но я должен довести до твоего сведения следующее. Лично я вполне готов согласиться с тем, что двадцать четыре часа для выздоровления вполне достаточно, особенно, если к этому прилагается здоровый сон и горячий завтрак. Однако твоя... хм-м... заботливая матушка никак не согласится на меньшее, чем недельный карантин, да и сестрица, насколько я понял, тоже предпочтет, чтобы ты на некоторое время осталась здесь... Для их собственной безопасности.
У Гвен вытянулось лицо. Крыть было нечем, Родриго, чертовски наблюдателен.
— Ты что, виделся с моей сестрой?
Да, виделся он с ней, виделся, но ничем эта встреча ему не запомнилась. Таких Лиззи, — тысяча на сотню. Куда интереснее ему была сестра старшая, та самая, что не боится своих шрамов, которые, кстати, так выгодно оттеняют белизну ее нежной кожи... Дедушка Монтеро ее оценил бы. Именно такие женщины, как Гвен Ричвуд, и обладали тем внутренним огнем, той страстной натурой, которую так ценил старый Альба, а вместе с ним — и его внук.
— Ладно. Небольшая температура у тебя еще есть, но ею можно пренебречь, так что гуляй на здоровье. Я подумал, что тебе приятнее будет в своей одежде, и привез твои вещи... Должен сказать, ты прекрасно выглядишь.
Надо было бы надменно выпрямиться и рассмеяться ему в лицо, но Гвен вместо этого зарделась, как школьница, и даже покачалась от смущения с носка на пятку — точно так же она делала в детстве. В следующий момент ее словно огнем обожгло. Родриго Альба шагнул к ней и мягко провел пальцем по ее щеке.
— Мне очень жаль, что все так получилось, правда...
Отчаянно борясь с небывалым сексуальным возбуждением, Гвен шепотом ответила:
— Ничего. Я не собираюсь подавать в суд...
Синие глаза немедленно превратились в два айсберга. Родриго слегка отдвинулся и сухо процедил:
— Весьма разумно, учитывая обстоятельства. Истина сильнее повредит твоей карьере, не моей.
— Я не делала ничего противозаконного!
— Конечно, но кому-нибудь — не мне! — твое поведение вполне может показаться несколько подозрительным, а при твоей должности губительно даже подозрение...
— Как же это цинично!
— Зато правдиво.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Первой сдалась Гвен. Она сухо и ненатурально усмехнулась и сказала:
— Что ж, давай заключим соглашение. Ты больше не обязан обо мне заботиться и переживать, просто отдай мне снимки и пленки — и я исчезну из твоего дома и твоей жизни навсегда.
— Мы могли бы договориться и по-другому.
Почему он так сжал кулаки?
— Я не желаю никаких других договоренностей! Эти фотографии принадлежат мне, и я хочу их получить. Сейчас. Немедленно!
К таким речам он не привык, это ясно. Вон, какой ошеломленный вид у наследного принца здешних мест!
— Dios Mio, какой темперамент! Успокойся, прошу тебя. Опять температура поднимется. Я имею в виду нечто вроде маленькой сделки...
— Сделки?!
Она в гневе тряхнула своей белокурой гривой, и Родриго уловил — кроме запаха шампуня — ее собственный свежий и волнующий аромат. Его тело неожиданно напряглось от возбуждения. Такая реакция удивила и немного напугала Родриго. Он привык быть хозяином, — и в первую очередь хозяином собственного тела.
— Да, сделки. Тебе кое-что нужно, но и мне кое-что нужно. Мы могли бы сделать сообща то, что я не могу сделать в одиночку. Я решу свою проблему, а ты получишь свои фотографии. Своего рода компромисс.
Гвен посмотрела на него самым подозрительным из всех своих подозрительных взглядов. Что он задумал?
— И что... что же такое есть у меня, без чего ты не можешь обойтись?
Поразительно, но этот тип казался смущенным и обеспокоенным. Он отвел глаза. Он несколько раз облизнул губы. Он мялся. Наконец он решился.
— Мне необходимо жениться.
Гвен непонимающе посмотрела на Родриго Альба. Конечно, обычно говорят «я хочу жениться», а не «мне необходимо», но это его личное дело, хотя жаль... Замолчи, Гвендолен Мойра Ричвуд, и заткни свое воображение... сама знаешь, куда!
— Мои поздравления.
— И ты не спрашиваешь, как это связано с тобой?
— Ну, я полагаю, что если это необходимо, то ты сам все расскажешь.
— Видишь ли, мой дед довольно старомоден... во многих вопросах...
— Слушай, возможно у нас получится быстрее, если я скажу, что мне уже известно. Итак, ты говоришь о своем дедушке, Монтеро Карлосе Альба. Владельце недвижимости, виноградников, скаковых лошадей и золотых приисков, миллиардере и старом пирате, кого почитают за честь принимать у себя президенты, короли и шахи по всему миру. Ты его единственный наследник, вернее, единственный претендент на то, чтобы стать наследником, потому что завещание пока не оглашено. Я читаю светскую хронику и деловые журналы тоже.
— К этому могу добавить только одно: у него рак. Неоперабельный.
— О Боже, прости... Родриго, я не знала! Прости, мне так жаль...
— Не надо, это судьба, а не случай. Однако для всего мира это тайна. Монтеро Альба здоров для всех... кроме меня, его внука и любимца. Иначе акции пойдут вниз, доходы семьи Альба сократятся... Ну, в общем, дело, прежде всего. Жениться же я должен, чтобы он еще при жизни спокойно и официально мог назначить меня своим преемником. Такова давняя традиция нашей семьи.
Гвен смотрела на Родриго с трепетом, почти с ужасом. Как он ухитряется так владеть собой?
— Ты хочешь стать наследником?
— Это логично и правильно, скажем так. Мой дядя и мои братья достаточно преуспели в собственных делах, но не могут управлять империей Альба.
— А ты можешь?
— Да, могу, и не вижу повода прибедняться по этому поводу. Кстати, мне казалось, что женщина с твоим умом способна оценить мои слова правильно, но я забыл о том, что вы, британцы, не любите прямых слов.
— Слушай, отстань ты от британцев и от меня тоже! Чего тебе надо-то? Дедушке нужен наследник. Он готов назначить им тебя, так в чем проблема?
— Видишь ли, мы с дедом не так уж часто видимся, он по-своему представляет себе мой образ жизни...
— Родриго Альба!!! Если ты немедленно не скажешь, в чем дело...
— Он уже сказал, что я буду его наследником, но для этого — он старомоден, я говорил, — для этого я должен жениться. Он даже пытался посватать меня пару раз, но...
— А он не думает, что ты мог бы справиться с этим делом сам... Боже, а ты не...
Ужас отразился в карих глазах Гвен. Неужели он, этот образец мужественности и мужской красоты, принадлежит к... Неужели проклятая ориентация...
— Я не понял?
Гвен беззастенчиво окинула взглядом этот образец мужественности, несколько ошарашенно взиравший на нее, затем энергично потрясла головой, не соглашаясь сама с собой.
Она еще некоторое время подискутировала со своим внутренним голосом и уже почти успокоилась, когда до самого Родриго дошло, о чем она подумала. Вот тут и стало ясно, что перед ней испанец. Такие, как он, резали своих Кармен — и глазом не моргали!
— Ты... ты... ты что подумала!!! Ты подумала, что я...
Он схватил Гвен за плечи и яростно потряс, выкрикивая что-то по-испански. Синие глаза горели неземным огнем. На взгляд потрясенной Гвендолен сейчас ему очень не хватало пышных встопорщенных усов и кривого кинжала в скрюченных от ярости пальцах.
— Ой... прекрати... я же... я не имела в виду...
— С сексуальной ориентацией у меня все в порядке!
Она закрыла лицо руками и издала стон. Даже под пыткой она не призналась бы, что это стон облегчения.
Родриго успокоился мгновенно и полностью, только на шее еще пульсировала жилка. Гвен растопырила пальцы и с опаской взглянула сквозь них на него, ожидая продолжения.
— Я люблю женщин, не волнуйся. Исключительно женщин.
— Рада за тебя. Нет, правда... в наше время... Тихо, тихо, у меня просто сорвалось... Я не хотела тебя обидеть. И не было нужды в такой яркой демонстрации...
Гораздо уместнее был бы поцелуй, неожиданно встряло подлое воображение. Интересно, как он целуется, Родриго Альба?
— Я сорвался, прошу прощения.
— Ничего себе! Ураган. Торнадо. Я чуть не сотрясла мозги второй раз.
— Прости, Гвен. Боюсь, я продемонстрировал наиболее пошлый образ испанца. Расстегнутая рубаха, выпученные глаза и ругательства, от которых вянут цветы в горшках. Извини, правда...
Он стал торопливо застегиваться, а Гвен едва удержалась, чтобы не остановить его. Мускулистый торс неотвратимо скрывался под тонкой тканью, и Гвен вздохнула чуть громче, чем это было уместно. Родриго вскинул на нее виноватый взгляд и улыбнулся. Она ответила улыбкой.
— Что ж, именно так я и представляла себе пресловутых мачо. Пожалуй, еще нужен массивный золотой крест на длинной цепочке.
— Ага, и хлопнуть тебя по заднице... Прости.
Гвен мечтала о холодном душе и стакане валерьянки. Мачо отдыхают рядом с Родриго Альба. Он слишком хорош, чтобы быть настоящим...
— Я не люблю стереотипы, Родриго, но... Ты один — в свои тридцать лет, ты хорош собой... Это, знаешь ли, выглядит довольно странно...
— Ага, и это непременно должно означать, что я — голубой? И после этого ты говоришь, что не любишь стереотипы!
— Да не в этом дело! О Боже, у меня начинает и впрямь болеть голова. Послушай, мне на самом деле абсолютно без разницы, с кем и как ты спишь. Тебе что, не нравится невеста, выбранная дедом? Она слишком плоха? Слишком хороша? У нее нет ноги, глаза, волос? Она стерва? Она ангел? Что именно тебя не устраивает? В ЧЕМ ПРОБЛЕМА-ТО?
— Да нет... Миранда в меру красива, умна и все такое...
— Ну и замечательно!
— Есть один маленький нюанс. Я ее не люблю.
Гвен помолчала. Осторожно тронула Родриго за руку.
— Это... важно для тебя?
Она не могла в это поверить. Такие, как Родриго Альба, не женятся по любви! Им не может быть важно, есть между супругами чувство, или его нет... Разве не так? Господи, да из тебя эксперт, Гвендолен Мойра...
У нее был всего один «мальчик», ее первый мужчина, и, как она иногда подозревала, он же — последний. Они гуляли до одури, пока остальные ровесники целовались и целовались, пока ровесники занимались любовью, а первый любовный опыт Гвен длился, самое большее, десять минут, потом же все перешло в разряд «мальчик с девочкой дружил». Что ж, теперь Рик, вполне счастлив с другой женщиной, они ждут первенца... Как они ухитрились его заделать?
Стыдись, Гвен Ричвуд! В тебе говорит ревность и собственный комплекс неполноценности.
— Гвен, я не люблю ее, понимаешь? А она меня любит. Для нее это будет всерьез, а мне... мне нужна женщина, которая согласится выйти за меня замуж фиктивно. Через какое-то время мы тихо разведемся — и все.
Гвен не верила своим ушам. Не может быть, чтобы он предлагал это ей. Или может? Или все-таки удар по голове был сильнее, чем ей показалось?
— Не думаю, что найти такую женщину для тебя будет затруднительно...
— Мой дед основал империю с нуля. Его трудно обмануть. Мне нужен кто-то... настоящий. Желательно, англичанка. Красивая и умная.
— Почему англичанка?
Она машинально задала этот вопрос, лишь бы не стоять в тишине, абсолютно просто так, не ожидая ответа и не слишком желая его услышать.
— Дед знал ту женщину, в которую я был влюблен. Англичанку. Красивую, белокурую... Только она меня не любила. Так что он не удивится, увидев тебя.
Гвен осмысливала услышанное. Вообще-то осуждать ту женщину она не могла. Мало кто рискнет влюбиться в это воплощение мужества. Но вот то, что он был безответно и страстно влюблен...
— Гвен!!!
— А?
— У тебя прекрасный прикус, но вообще-то раскрытый рот и выражение безбрежного изумления тебе не идет.
Гвен захлопнула рот и еще немножко подумала.
— Почему ты не женился на той женщине?
— Я хотел. Не знаю, знала ли она об этом, но это неважно. Я все равно опоздал. Она, влюбилась в другого. В моего лучшего друга.
— Понимаю... Вопрос чести...
— Ничего ты не понимаешь. Честь, мораль, принципы — это все ни при чем. Просто нельзя заставить полюбить.
Гвен сама не понимала, что ее так разочаровало. Видимо, собственная склонность к мелодраме. В романтических снах юной Гвендолен Мойры Ричвуд мужчины до последнего вздоха боролись за любовь своих избранниц и всегда побеждали. Пессимизм и покорность судьбе, проявленные Родриго Альба в этом вопросе, несколько огорчили Гвен.
— Ты пытался? Ну, хоть что-нибудь сделать?
Внезапно черты Родриго исказила судорога.
— Мы что, на допросе у государственного обвинителя?
— Понятно, ты пытался, но она не захотела. Ха! Интересно было бы с ней познакомиться.
— Познакомишься. Сара будет свидетельницей на нашей свадьбе. Завтра.