– Кошмары стали мучить меня позже. Вот теперь не отстают, сам не знаю в честь чего!

Зулмира вынимает сигарету, смотрит на пачку и думает, что уже четырежды меняла марку после начала связи с Зе Мигелом.

Каждая марка сигарет – любовное приключение чуть посерьезнее обычных. Чтобы оживить воспоминания, она всегда курит те же сигареты, что и парни, с которыми она тайно встречается.

Зе Мигел сжимает ей руку, потому что вспоминает сына и то, что он сказал ему перед тем, как сын притих на зеленой софе в гостиной. Он не захотел видеть его потом, но знает, что сын притих, словно заснул.

– Спасенье от них только одно, и я знаю какое. Еще бы не знать!… Неведение еще не самое худшее. Самое худшее – решиться. А я уже решился. Ты спросишь: а меня-то самой это разве касается? И я отвечу: больше, чем ты думаешь, потому что им не зацапать ни тебя, ни меня… Меня им не посадить на эту самую скамью, как бы им ни хотелось, а тебя не загнать в такое местечко, куда они обычно загоняют девчонок твоего возраста. Дошло?!

Зулмира в недоумении, но не задает вопроса, который вертится у нее в голове: «Что ты хочешь всем этим сказать?» И поскольку она молчит, Зе Мигел продолжает, не поворачивая головы и глядя прямо перед собой:

– А не дошло, так все равно. Я решил – значит, дело решенное, и что будет, то будет, черт побери! Когда через час мы доберемся до огненной змеи, наступит начало конца. На этой дорожке кое-что сгорает дотла.

Он колеблется, мнется. Жизнь еще привлекает его. А ее придется оборвать одним махом, чтобы не попасть в руки других, не угодить к ним под ярмо. Ему вдруг представилась в памяти пара быков под ярмом.

– А что такое огненная змея? Может, это дорога ночью, а может, жизнь, которую я выбрал; только сейчас я это понял. Огненная змея, где многие обжигаются, а то и сгорают. Как я… Но как выйдет, так выйдет. Теперь меня больше не мучают кошмары. Кончено. Сегодня ночью я буду спать с тобой.

– Ты же знаешь, ночью я должна спать дома.

– А то папа рассердится, верно? – Он говорит презрительно. – Но сегодня ночью мы будем спать самым лучшим в нашей жизни сном.

– Не настаивай, дорогой.

– Ты же часто возвращаешься на рассвете.

– С тобой, только с тобой, дорогой.

– И ты хочешь, чтобы я тебе верил?

– Снова начинаются подозрения, дорогой. А с кем, по-твоему, я встречаюсь?

– Всегда найдутся любители прокатить красотку в машине на параде девиц.

– Кончай шутить, дорогой. Все это не смешно.

– Ты разве не девица?

Зулмира надулась, вырывает у него руку и уходит вперед с возмущенным видом. Волны с мягким рокотом накатывают на берег.

Он идет позади нее, не пытаясь нагнать, хоть и окликает дважды или трижды. Замедляет шаги, чтобы девушка отошла от него еще дальше. Пытается догнать ее, взметая босыми ногами песок. Потом забывает про Зулмиру.

Вспоминает прохладу утреннего ветерка, разбудившего его у дверей Розинды. Прошло более тридцати лет, а кажется, что все случилось на той неделе. Он осязает всем телом реальность того, о чем вспоминает. По коже даже холодок пробежал при воспоминании, которое возвращается ему в душу во всей своей цельности.

Он садится на песок, повернувшись лицом к устью Тежо; солнце опускается за серое, похожее на замок нагромождение туч. Его захлестывает прошлое.