Лучше всего, пожалуй, было бы сводить Пассалоне и Сальваторе к реке. Тогда бы они сами поняли, что никакого разбойника Тамбурино нет и в помине. Никто не сидит посредине реки в плаще, в широкополой соломенной шляпе и не бьет в барабан. Но попробуй их убедить. У мальчишек зуб на зуб от страха не попадает, и никакой силой их к берегу не затащишь.

Сначала надо самому узнать, что их так испугало, а уж потом осторожно объяснить все. Наверняка это какое-нибудь непонятное им явление природы.

Да, страх надо вырвать с корнем. Страх, который растет вместе с детьми, не позволяет им стать настоящими смелыми людьми, принижает их и калечит. Сегодня они верят в Тамбурино, сидящего в реке, а завтра, когда им придется голосовать или принимать важное решение, этот же страх и предрассудки сослужат им плохую службу. Да, поздно он спохватился!

Ребятам пора домой. Холодная луна выплывает из-за деревьев. В домах уже поужинали. Равнодушно встречают запоздавших: «Вот твоя доля, садись и ешь». И больше ни слова.

— Я его видел, сам видел.

— Кого, Пассалоне?

— Тамбурино. Он сидел в реке. Чуть меня не поймал.

В ответ гробовое молчание. Кармела крестится и тут же показывает дьяволу рожки. Сам хозяин дома сует руку в карман: наверно, и он тайком показывает нечистому рожки. Глава семьи вынимает огромный носовой платок, шумно сморкается. Но старшим сестрам не терпится — они забрасывают Пассалоне вопросами. Хорошо он разглядел разбойника? Был ли на нем плащ? А в барабан он бил? И какое у него ружье?

Да, в барабан он бил, но только при этом не поднимал рук и не ударял палочками. А шляпу на самый лоб надвинул, так что глаз совсем не было видно. Но Пассалоне точно знает, что Тамбурино смотрел на него, да так зло, точно хотел сожрать его вместе с Нинкой-Нанкой.

— С Нинкой-Нанкой? Она-то как там очутилась? — удивилась Кармела.

— Она меня тянула за собой, и я чуть в реку не свалился. Но я крепко держал веревку и даже ни разу не оглянулся. А барабан все бил: бум, бум, бум, пока я до синьора Антонио не добежал.

— Пассалоне его видел! — объявил Сальваторе.

— Кого?

— Тамбурино! Он сидел в реке.

Тереза перекрестилась и состроила дьяволу рожки. И только потом поставила на стол миску. А вот дядюшка Винченцо даже не пошевелился. Как сидел на своем любимом стуле у огня, так и остался сидеть. Наверно, он ничего не слышал или просто задремал, продолжая улыбаться во сне. Конечно, он ничего не слышал.

Антонио остался один. Как он ни объяснял по дороге Пассалоне и Сальваторе, что это им только показалось, все было напрасно. Они ему не верили.

По ночам двум мальчуганам из Монте Бруно снится, что разбойник Тамбурино бьет в барабан, и, может, этот сон будет преследовать их всю жизнь. Да и взрослым чудится, будто бьет барабан.

Даже здесь слышно, как он гремит: бум, бум, бум. Меж скал и кустов крадется луна. А вот и речка. И верно, посреди реки сидит черная тень — таинственный разбойник Тамбурино. Он с головы до ног укутан плащом, видны лишь соломенная шляпа да барабан на коленях. И разбойник бьет в него, не поднимая ни палочек, ни рук: бум, бум, бум. Антонио провел ладонью по глазам. И вдруг засмеялся, сначала тихо, а потом все громче и громче. Зашумела вода, загрохотал барабан, и сотни голосов подхватили его смех, заулюлюкали, завопили. Это разбойники из банды Крокко, засевшие в скалах и в кустарнике; их десять, двадцать, сто. Они примчались на зов барабана и окружили учителя. Настал твой последний час, Антонио Лазала.

Внезапно он перестал смеяться. И сразу же стихли голоса; только барабан по-прежнему громко выбивал дробь. Эхо! Да ведь это эхо!

Огромный камень посредине реки и в самом деле похож на человека, а рядом камень поменьше — точь-в-точь как барабан. Ну, а звуки отражаются от высокой скалы. Право же, эхо здесь такое звучное и красивое, что не грех сюда и туристов приводить. Да только они в эти места никогда не заглядывают. Эхо звучит так близко, что кажется, до него можно дотронуться рукой, погладить. Какая красота!

Ну, а теперь пора домой. Антонио изрядно проголодался, да и красная точка от горящей сигары может показаться случайному путнику душой заблудшего грешника. Бедного грешника, который не знает покоя и бродит по ночам, сзывая друзей, напевая грустные песни и жалуясь на свою судьбу. Вдруг из его дома — он же свинарник и школа — донесся жалобный громкий стон.

Кто это? Что за стон? Где же лампа? Спички в кармане. Надо скорей зажечь ее.

— Кто там?

Никого нет. Нужно осмотреть дом снаружи. Возле дома стоит клетка Роккино. И в ней сидит не одно животное, а два. Примерно одной величины и одного цвета. Бедный заяц весь дрожит и жалобно стонет.

Но только Антонио приблизился, второе животное с шумом умчалось прочь. Это мышь. Волосатая и толстая, почти с зайца.