Высокий, могучий бук стоит уже не в лесу, и нет у него ни ветвей, ни пышной кроны, ни коры: голый, обструганный, высится он посреди главной площади Аччеттуры. На вершине бука прикреплен маленький тополек, и на его ветках покачиваются и сверкают в лучах солнца медные жетоны. А когда легкий порыв ветра сталкивает два жетона, висящих рядом, они еле слышно позвякивают. Каждый жетон олицетворяет животное. А сами животные, которых должны принести в дар святому Джулиано, сидят в загончике, и любой может на них полюбоваться.

Прежде животных привязывали к дереву, а потом убивали из ружей. Их жалобные крики возносились к самому небу. Слышал ли их святой Джулиано? Некоторые особенно меткие стрелки ухитрялись с первого выстрела лишь подранить свою жертву, чтобы принести ее домой еще теплой.

Запах жженого сахара, ладана, жареного мяса, томатного соуса.

— Как вкусно пахнет, да, Пассалоне?

Над головами, словно огромные красные тыквы, покачиваются воздушные шары. Торжественно зазвонили колокола. На площадь вышли старшина карабинеров и капрал в своей парадной, голубой с красными нашивками, форме. Загрохотали барабаны, затканная золотом хоругвь выплыла из церкви и тут же снова исчезла, отброшенная назад сильным порывом ветра.

В церкви необычайное волнение. Только и слышно:

— Ну что, девушки, готовы к выходу?

— Подожди, у меня за что-то кисея зацепилась.

Но вот статуя святого Джулиана заколыхалась над толпой, еще громче зазвонили колокола; все крестятся, с грохотом взлетают к небу хлопушки. Вот он, сан Джулиано! Да здравствует сан Джулиано! Статуя покачивается, на нее сыплется дождь монет, фотографии, сережки, серебряные вещицы — бесконечные дары верующих могущественному покровителю города. Все сильнее и громче звучит оркестр, девушки в белой кисее выносят из церкви башенку со свечами. Восковые, в три ряда свечи ярко горят, и язычки пламени рвутся к трем толстым свечам на самой верхушке башенки. А с балконов летят вниз, сплетаясь в воздухе, зеленые, желтые, красные ленты. Девушки пускаются в пляс. Сегодня праздник. Да здравствует сан Джулиано, покровитель Аччеттуры.

Постепенно шум стихает, и слышно, как продавцы зазывают покупателей.

— Купите воздушные шарики, купите шарики! Жареный миндаль! Жареный миндаль! Кому мороженое, вкусное мороженое! Подходите, не стесняйтесь, всем подберу по вкусу! — раздается со всех сторон.

А на вершине бука застыли медные жетоны, и голодные козы, поросята и гуси в загоне жалобно кричат. Из церкви валом валит народ. Все довольны: служба кончилась, теперь можно повеселиться. Развлечений хоть отбавляй.

Сначала надо пообедать, а потом уж смотреть, как глупые юнцы будут взбираться за призами на дерево. Впрочем, и самому не мешает попробовать. А пока до скорой встречи на площади.

Ребятишки канючат у матерей:

— Купи вот тот красный шар, купи!

— Сколько он стоит, добрый человек?

— Ладно, вот вам деньги.

— Держи свой шар. Смотри только не упусти.

— Сальваторе, видел? Эти красные пузыри можно купить.

— Давай купим один, а, Пассалоне?

— Давай. Как думаешь, из чего он сделан? Висит себе в воздухе и не падает. А до чего красивый!

— Дяденька, дай нам один шарик.

— Держи. Только у меня сдачи нет. Откуда у вас, малыши, такие деньги?

Ребята торопливо отошли.

— Сальваторе, что бы нам еще купить?

— Смотри, Пассалоне, смотри, мороженое продают!

— Это та холодная штука, о которой ты рассказывал?

— Да, так дон Антонио ее называл.

— Дядюшка торговец, а нам мороженое продашь?

— Деньги у вас есть?

— Есть, есть. Только не забудь сдачу дать.

— Ну и ну! Чудно! Я таких монет отродясь не видал.

— Дядюшка, а где ты мороженое прячешь? В этом ящике с дыркой? Может, это вовсе не мороженое?

— Помолчи, Пассалоне.

— У вас есть еще такие же монеты? Где вы их взяли?

«Тебе-то какое дело? — в сердцах подумал Пассалоне. — Сказал бы, да не могу — я дал Сальваторе клятву молчать, даже если меня пытать станут. Попробуй я только рот раскрыть, он меня отлупит. Это великая тайна».

— Это старинные монеты. Ими давным-давно никто не расплачивается.

«Зачем же я, спрашивается, бежал сюда от самого Монте Бруно? — вконец огорчился Пассалоне. — Я уж совсем из сил выбился, а Сальваторе все твердил: «Еще немного, совсем немного». Потом мы почуяли запах миндаля и жареного мяса, и я увидел первые дома Аччеттуры».

— Простите, старшина, можно вас на минутку? — позвал продавец карабинера.

«Чего это он полицейского зовет? — испугались мальчишки. — Ведь мы ничего не крали».

— Беги, Пассалоне, беги.

— Лови их, держи!

Мальчишек схватили. Они стали отчаянно брыкаться, царапаться и вдруг зазвенели, как железные копилки.

— Посмотрите, старшина, что это?

— Откуда у вас эти монеты, сорванцы?

— Они и мне такую же монету подсунули! — воскликнул продавец шаров. — Но я сослепу решил, что это металлические пятьсот лир.

— Вы откуда? Из Аччеттуры?

— Нет, мы из Монте Бруно.

— А как вы сюда попали?

— Пешком.

— Вместе с родными?

«Все-то ему надо знать! Удрали из дому, вот и все. Дои Антонио сказал, что на празднике святого Джулиано в Аччеттуре можно купить мороженое. Вот мы и помчались».

— Есть тут кто-нибудь из Монте Бруно?

Собралась толпа любопытных, задние вытягивали шеи, чтобы получше разглядеть, что происходит, но, заметив голубые с красным мундиры полицейских, снова исчезали в толпе.

— Учитель дон Антонио, кажется, из Монте Бруно. Он-то их наверняка знает, — сказал полицейский.

— Но где его найти, старшина?

— Я его сегодня здесь, в Аччеттуре, видел. Может, он к школьному инспектору пошел. Отведу-ка я туда этих двух путешественников.

И верно, дон Антонио оказался в доме у школьного инспектора. Когда ребята опорожнили карманы и высыпали из-за пазухи монеты, все увидели, что это старинные скудо времен Бурбонов. Школьный инспектор, старшина карабинеров да и сам Антонио очень удивились. Значит, Пассалоне и Сальваторе в самом деле нашли клад.

Продавец шаров, мороженщик Турри́дду и капрал уже разнесли по всей улице удивительную новость: двое ребят из Монте Бруно откопали клад.

— Где вы нашли?

«Где, где, где»! Пристанут тоже! Не можем сказать где. Там Роккино спрятан. И потом, мы друг дружке поклялись».

На долю Антонио выпала неприятная обязанность — разрушить все надежды ребят.

— На эти деньги ничего нельзя купить.

«Ничего, ничего! А вдруг дон Антонио решил наши деньги себе прикарманить? Или полицейский со школьным инспектором? Вдруг они задумали нашим кладом завладеть?»

— Это старинные монеты. Их никто не возьмет, — добавил учитель.

— Как же так? — сокрушался Сальваторе. — Какое же это сокровище, если на него даже шар не купишь?

— Значит, и ту холодную штуку, которая мороженым называется, тоже нельзя купить? Я на нее даже не поглядел, какая она!

В голосе Пассалоне звучит отчаяние.

— Мороженое? Мороженое я вам сам куплю. А эти монеты надо сдать властям; они старинные, их в музей отдадут.

«Какой дон Антонио добрый! Купил нам мороженое и каждому по воздушному шару. И еще деревянную дудочку и большую бумажную шляпу. Вот это праздник так праздник!» — радовались Сальваторе и Пассалоне.

А тем временем на площади у бука собрался народ. На самой верхушке висят жетоны. Собьешь жетон — получишь в награду одно животное из тех, что сидят в загоне. Ну, смелей, кто хочет попытать счастья? Толпа расступилась и пропустила вперед невысокого юношу. Он прицелился, выстрелил — мимо. Но вот вперед вышел карабинер. Как следует прицелился — и бум… вниз свалился первый жетон. Карабинеру торжественно вручили свинью. Третьим взял в руки ружье Антонио Лазала. Все знают, что он искусный стрелок и даже убил где-то возле Монте Бруно волка. Выстрел, и на землю упал второй жетон. Учителю досталась коза. Что он будет с ней делать? Антонио смеется, и все дружно ему аплодируют.

А час спустя дон Антонио, Сальваторе и Пассалоне уже возвращаются лесом в Монте Бруно. Дон Антонио несет под мышкой огромного гуся, а Пассалоне, как опытный пастух, ведет на веревке белую козу Бьянки́ну. Ребята громко разговаривают и дудят по очереди в деревянную дудочку. Захлебываясь от смеха, они вспоминают, как после стрельбы парни из всей округи пытались взобраться на смазанное жиром дерево. Один за другим скатывались они вниз, не в силах удержаться на скользком стволе. Последним полез Рокко Руджеро. Крепко обхватив ствол ногами и впившись в него ногтями, он одолевал сантиметр за сантиметром. Но чем ближе подбирался Рокко к вершине, тем ниже сползали у него штаны; и наконец совсем соскользнули. Раздался оглушительный смех. Девушки, покраснев, прикрыли глаза рукой, но все же украдкой посматривали. А Рокко в одних трусах взобрался на самую верхушку и в награду унес двух поросят и гуся.

Вспоминая об этом, Сальваторе заливается громким смехом.

Пассалоне важно, с серьезным видом шагает впереди, но вдруг и он хватается за живот от приступа безудержного смеха.