— Тетушка Дайлис, но это неправда!
— Посещение церкви с Хью Тревором было большой ошибкой, — строго сказала тетушка Дайлис.
— Но ведь это не могло привести к тому, чтобы каждый стал говорить о нашей помолвке? Мне очень нравится Хью, — с вызовом произнесла Мэри. — Вчера он просил меня выйти за него замуж…
— Но ты ему отказала! — Это было наполовину утверждение.
— Я… да… Тетушка Дайлис, что ты имеешь против Хью?
— Он… ненадежный человек, — медленно произнесла тетушка.
— Это неправда! Он молод, и я думаю, что многие пожилые люди считают его легкомысленным, но я знаю, он надежный.
— Не так трудно мужчине быть добрым и внимательным по отношению к приятной девушке, в которую он влюблен, — сухо произнесла тетушка Дайлис.
— Тетушка, что с тобой случилось? Ты раньше никогда такой не была! Ты всегда любила людей, видела их лучшие стороны… У Хью есть хорошие стороны! Он веселый! Я тоже люблю веселиться! Мы оба молоды…
— Хью ненадежный член общества. Насколько я знаю, единственный раз его попросили провести серьезную работу в больничном праздничном комитете во время его прошлогодних летних каникул — от него было столько же помощи, сколько от десятилетнего правонарушителя. — Голос тетушки Дайлис стал жестким. — Не думаю, что нам надо ссориться из-за Хью Тревора. Ты была для меня как дочь, Мэри, и я не позволю безответственному молодому идиоту встать между нами.
— Он не… ты не можешь…
Ошеломленная Мэри смотрела, как невысокая фигурка спускается вниз по винтовой лестнице. В ней нарастало возмущение тетушкой Дайлис. У нее нет никаких прав так контролировать жизнь своей племянницы. А если надо опровергнуть распространившийся слух, то Мэри сделает это сама.
Сначала она должна найти Хью, решила Мэри, торопливо сменив джинсы на платье из хлопка, а стоптанные парусиновые тапочки на белые сандалии. Она схватила сумку и быстро вышла из дома, с беспокойством понимая, что тетушка Дайлис уже должна быть на рыночной площади.
Но тетушки нигде не было видно. Мэри в нерешительности стояла на площади, размышляя, что делать дальше. В это время от газетного киоска отделилась небольшая фигурка, Мэри узнала миссис Тревор.
— Миссис Тревор, где я могу найти Хью?
Она сразу не заметила, что миссис Тревор была не одна. Рядом с ней стояла миссис Томас Нерсери, излучая добрую улыбку.
— Желаю вам счастья, — сказала она. — Не можете с утра обойтись без него, Мэри bach? Надеюсь, вы будете очень счастливы.
Мэри открыла рот, но не смогла ничего произнести. Миссис Тревор по-свойски взяла ее под руку и сама ответила миссис Томас Нерсери:
— Мы все очень, очень этому рады.
Мэри почувствовала, как вновь ей жмут руки, на этот раз мисс Бовен, которая появилась с другой стороны от миссис Тревор со словами:
— Самые лучшие пожелания, дорогая мисс Райланд.
И опять миссис Тревор крепко держала ее под руку, и опять Мэри не смогла произнести ни слова.
Некоторое время спустя они сидели в кафе за столиком у окна, которое выходило на площадь. Мэри в отчаянии смотрела на радостное, улыбающееся лицо миссис Тревор, стараясь подыскать нужные слова.
— Послушайте, — начала она. — Я не знаю, как вам это сказать…
Миссис Тревор похлопала ее по руке:
— Не надо ничего говорить, Мэри, дорогая. Сегодня вы сделали меня счастливейшей из женщин. Во всем мире не найдется человека, который бы лучше подходил для Хью.
— Разве Хью говорил вам, что мы помолвлены?
— Наш Хью иногда бывает негодным мальчишкой. Но мы, матери, привыкли к тому, что такие новости узнаем последними.
— Вы хотите сказать, что он вам не говорил?
— Он мне не говорил, но этим утром я почувствовала, что с ним произошло что-то значительное.
Мэри взглянула на нее беспомощно. Что ей было делать? Она не могла сказать матери Хью, что все это ошибка.
Она мягко произнесла:
— Мне надо поговорить с Хью. Не могли бы вы мне сказать, где я могу его найти?
— Он придет в двенадцать тридцать к обеду, — сообщила миссис Тревор.
— Нет, — сказал Хью. — Я никому не говорил, что мы помолвлены. Даю слово.
Они сидели вместе в пустой столовой.
— Кто же пустил такой слух? — Мэри сидела с остановившимся взглядом, боясь встретиться глазами с Хью.
— Дорогая, какая разница, кто его пустил? Это произошло. Посмотри на меня, Мэри! Я люблю тебя, ты для меня единственная девушка в мире. Я сделаю все, чтобы ты меня полюбила. Только дай мне шанс.
— Но, Хью, я вчера тебе говорила, что мы слишком мало времени знаем друг друга. Это все неправильно, тебе следует отказаться от помолвки.
Хью отпустил ее руки и быстро встал.
— Я разобью сердце матери, — произнес он. — Она так счастлива за нас.
— Ах, Хью, этого не произойдет, если ты ей объяснишь, что это была ошибка…
— Нет, произойдет, — настаивал Хью. — Она знала, что я желал этого всем сердцем. Мэри, дорогая Мэри, просто пусть все остается как есть. Я тебя умоляю, дорогая, не заставляй меня отказываться от помолвки. Я не смогу этого сделать. А если буду вынужден отказаться, не смогу остаться в Лланллоне. Мэри, я хочу стать врачом… и если ты будешь рядом со мной, я смогу.
— Ах, Хью! — Мэри чувствовала себя так, словно ее разрывают на части.
Через три дня она надела кольцо, которое ей подарил Хью. В тот день они выехали на фабрику по переработке шерсти в Ллисвене, чтобы купить запас материалов для небольшого магазина в «Доме у Моста». Кольцо было с сапфирами и бриллиантами, которое его бабушка дала ему для будущей жены. Мэри отказывалась, но Хью был непреклонен.
— Весь город говорит о нашей помолвке, — настаивал он. — Что они подумают обо мне, если ты не станешь носить кольцо?
Теперь он сидел за рулем и пел: «Если б ты была единственной девушкой в мире, а я — единственный парень…»
Ей стало смешно.
Он остановил машину вблизи шерстяной фабрики.
— Ну вот, приехали, любовь моя. Тут никого нет — быстрый поцелуй перед началом работы!
Мэри растерялась, но потом, к счастью, увидела, что кто-то появился из-за угла здания.
— Посмотри, это может оказаться твой потенциальный пациент. Тебе лучше вести себя пристойно.
Они вышли из машины, и Хью повел Мэри на фабрику.
Их встретил сильный запах пропитанной маслом шерсти и оглушающий шум ткацких станков, к которому присоединялся грохот водопада, дававшего электроэнергию для фабрики.
— Заходите, мистер Тревор, заходите, мисс Райланд. Очень рад познакомиться, мисс Райланд. Я понимаю, что должен вас поздравить, мистер Тревор, и пожелать вам всех благ, мисс Райланд! — Невысокий полный мужчина появился из-за станков и стал пожимать им руки, его круглое лицо светилось радушием.
— Мистер Парри?
— Да, именно так. Я очень рад, что вы пришли. Замечательная идея — открыть магазин в Лланллоне. Мы покажем им все, что можем производить в Уэльсе. У нас есть прекрасные вещи — вы можете пройти и посмотреть их.
Мэри и Хью последовали за ним мимо лязгающих станков, ванн с краской и сушилен. В дальней комнате были сложены тюки твида, фланели и сукна всех цветов радуги, а также мотки вязальной шерсти.
Мэри была в восторге.
— Это потрясающе!
— Красиво, не правда ли? Посмотрите на наши гобелены…
Фабрика специализировалась на крупных красочных изделиях со сложным дизайном, вытканных по традиционным образцам. Их можно было использовать как покрывала на кровать и даже как ковры. Говорили, что они будут служить вечно.
— Они прекрасны. — Мэри трогала гобелены, ощущая крепкую структуру материала. Она прикинула, сколько приблизительно изделий ей понадобится для магазина, и начала обсуждать это с мистером Парри. Ей было приятно, что он относится к ее заботам с большим интересом и дает дельные советы.
Хью неожиданно спросил:
— Мэри, ты позволишь мне купить тебе гобелен для личного пользования — на пол в твою спальню.
— О нет, Хью!
— Пожалуйста, Мэри. Как подарок к помолвке.
— Ах, Хью. Это очень мило с твоей стороны. У меня уже есть подарок к помолвке. Она протянула левую руку с кольцом.
— Это подарок от моей бабушки. А ковер будет от меня.
— Ну… — Мэри заметила интерес мистера Парри к их разговору и сдалась. — Спасибо, Хью.
Хью внимательно оглядел гобелены, предложил сначала один, потом другой.
— Вот этот. — Мэри остановила свой выбор на гобелене синих тонов, которые будут хорошо сочетаться с синим отблеском черной дубовой стены.
— Хорошо. — Хью достал чековую книжку. — Это будет твоей личной собственностью и никакого отношения к магазину или тетушке Дайлис иметь не будет.
Мэри предпочла бы, чтобы он не упоминал имени тетушки Дайлис. Они с ней не общались с той ссоры в понедельник, если не считать телефонного разговора, когда Мэри во взвинченном состоянии позвонила в Коид-Деру и выпалила тетушке, что не собирается отказываться от помолвки.
Великолепный синий гобелен аккуратно уложили в багажник, а мистеру Парри оставили заказ для магазина с гарантией его доставки в двухнедельный срок. Мэри была довольна. Она сидела рядом с Хью, машина мягко катила к следующему месту назначения, к мастерской гончарных изделий в Кумбаче.
Здесь их встретил совсем другой запах — запах сырой глины, не такой острый, но по-своему запоминающийся. Мэри захотелось погрузить руку в густую лилово-серую массу, когда они наблюдали, как гончар формировал кусок такой массы в грубый шар, а потом поместил его на гончарный круг и время от времени смачивал руки в бадье, стоявшей неподалеку. Гончарный круг вращался, и руки мастера, казалось, ласкали глину, разглаживая, вытягивая ее кверху и придавая ей округлую форму. На ее глазах изделие стало высоким, а гончар все вытягивал его вверх и придавал ему окончательную форму. Наконец, гончарный круг остановился, на нем стояла высокая, прекрасно сформированная ваза.
— Ох! — вздохнула Мэри. — Как бы я хотела уметь так делать!
Гончар усмехнулся и что-то сказал Хью по-валлийски.
Хью перевел:
— Он говорит, что этим летом ты будешь слишком занята, а вот зимой можешь прийти сюда, и он тебя научит.
— Правда? Неужели он так сказал? Ах, Хью, передай ему, что я очень этого хотела бы. Нет, я скажу ему сама… — Она в восторге повернулась к гончару. — Diolch, — произнесла она, — diolch yn fawr iawn. Большое спасибо!
Мужчина закивал ей, улыбаясь. Осторожно снял вазу с гончарного круга, отложил ее в сторону и принялся за новый кусок глины.
— Разве это не чудо? Ах, Хью, разве тебе не хочется тоже попробовать?
Он рассмеялся:
— У меня это не получится.
— Этого не знаешь, пока не попробуешь.
— Нет уж, гончаром в семье будешь ты, дорогая. Мы с гордостью расставим твои изделия вокруг дома.
Вокруг дома… их общего дома? Хью воспринимает это уже как реальность. Мэри поняла, что западня захлопнулась.
— Нам лучше пойти и разыскать мистера Вильямса, кажется, он здесь менеджер. Во всяком случае, я договорилась с ним по телефону, что мы будем в четыре, а теперь уже больше.
Хью опять заговорил с мастером по-валлийски.
— Гончар говорит, что он в офисе в другом конце мастерской. Пойдем, здесь можно пройти.
Мистер Вильямс с явной гордостью показал им гончарную продукцию своей мастерской. Мэри трудно было на чем-то остановиться. Ей нужны были небольшие вещицы и сувениры, отвечающие возможностям скудных кошельков, а также несколько крупных вещей, дающих представление о том ассортименте, на который может рассчитывать клиент, сделав специальный заказ. В ее маленьком магазине не было места, чтобы выставить много дорогих изделий. Она выбрала пепельницы, небольшие красочные вазы, несколько приятных маленьких синих солонок, на которых сбоку красовалась белая надпись «halen», словно выведенная сахарной глазурью на торте.
Мистер Вильямс постоянно подчеркивал свое желание во всем взаимодействовать с ними.
— Вы можете нам все это поставить через две недели?
— Непременно. И я желаю вам всяческих успехов, мисс Райланд, а также счастливой помолвки с мистером Тревором.
— Спасибо.
Какие они здесь все добрые!
— Пожалуйста, примите этот маленький знак наших лучших пожеланий… — мистер Вильямс протянул красивую пепельницу прекрасной формы, — для вас и мистера Тревора.
— О, она замечательная! Большое спасибо.
— Ну вот, теперь у тебя есть что сложить в нижний ящик комода, — подшучивал над ней Хью, осторожно ведя машину вниз по круто петляющей узкой дороге, соединяющей деревушку Кумбач с шоссе внизу.
— Нижний ящик? А, понятно, ты имеешь в виду ковер и эту пепельницу. До сих пор это называют нижний ящик?
— В Англии уже, наверно, нет, не знаю. Но в Лланллоне это определенно нижний ящик. Каждая юная девица начинает собирать вещи для своего будущего дома с довольно раннего возраста, и, где бы она их ни хранила, это все равно называется нижним ящиком. Помню, у нас когда-то была служанка, каждое Рождество мама делала ей подарок, а она складывала все в «нижний ящик».
— Осторожно, Хью!
Он едва успел свернуть в сторону. Красный почтовый фургон, с которым они чуть не столкнулись, пролетел мимо, водитель возмущенно посмотрел на них. Хью с трудом пришел в себя.
— Трудно следить за дорогой, когда такая прелестная невеста сидит рядом с тобой.
— Твоя прелестная невеста откажется ехать с тобой, если подобное повторится. — Мэри постаралась произнести это мягко, но сердце билось тревожно.
— Тогда давай останавливаться каждые десять минут. Если я буду одну минуту целоваться с тобой, то смогу следующие девять минут удерживать свое внимание на дороге.
— Думаю, будет лучше, если ты просто будешь вести машину и заставишь себя на этом сосредоточиться.
— Мэри! — Его голос стал резким. — Теперь ты заговорила как племянница тетушки Дайлис.
Он нажал на педали, и машина рванула вперед.
— Хью, пожалуйста, сбавь скорость!
Хью слегка сбавил скорость.
— О боже, Хью, сбавь скорость!
Узкая дорога круто поворачивала каждые пятьдесят ярдов. Что с ним происходит?
Внезапно Хью остановил машину и повернулся к Мэри. Он был бледен.
— Ну, теперь ты дашь мне поцеловать тебя?
Мэри почувствовала, как кровь отлила от лица, но Хью этого не заметил. Он наклонился и поцеловал ее. Затем спокойно повел машину к Лланллону.
Внутри у Мэри все сжалось, и лоб стал липким, когда она отбросила волосы назад. Стараясь сохранить спокойный тон, она попросила:
— Хью, не можешь ли ты отвезти меня домой? Пожалуйста.
— Чепуха, Мэри! Я прошу прощения за этот глупый случай с почтовым фургоном, но не надо из этого делать событие.
— Нет, я хочу домой.
Хью молча вел машину по городу, повернул налево на мост и остановился рядом с «Домом у Моста».
— Послушай, Мэри, если ты сердишься…
— Я просто плохо себя чувствую. — Слова дались ей с трудом.
Спотыкаясь, Мэри вышла из машины и оперлась о парапет. Мгновенно Хью оказался рядом с ней и заговорил виноватым голосом:
— Дорогая, что с тобой? Я прошу прощения. Я вел машину как дурак. Ну, прости, дорогая.
Он обнял ее за плечи и осторожно повел к дому. На пороге взял у нее сумку, отыскал ключ и отпер главную дверь.
— Тебе нужна добрая старая нюхательная соль. Она есть у тебя? Нет, наверно, нет.
Он провел ее в комнату, помог опуститься в одно из кресел.
— Опусти голову вниз. Вот так. Скоро тебе станет легче.
Он выбежал из комнаты и вернулся со стаканом воды.
— Вот, выпей немного.
Постепенно Мэри почувствовала, что тошнота прошла и кровь вернулась к ее щекам.
— Ну вот, ты выглядишь лучше, дорогая. — Хью был очень заботлив и очень добр. — Теперь, я думаю, тебе лучше прилечь. — Он посмотрел на часы. — Сейчас шесть. Ты полежи пару часов, а я зайду в восемь проведать тебя.
— Нет, Хью, я… я думаю, я сразу лягу в постель. Не надо возвращаться.
— Ах ты, моя бедная. Ты слишком много работала в этом проклятом доме, ты совершенно истощена. Мэри, давай поскорей поженимся, тогда я действительно смогу ухаживать за тобой.
Возвращался он или нет, Мэри так и не узнала. Она заперла дверь, потом медленно поднялась наверх и, как только добралась до постели, погрузилась в глубокий сон. Когда она проснулась на следующее утро, в голове стучало, хотелось остаться в постели, вычеркнуть из сознания все стоявшие перед ней проблемы и спать, спать…
Но начинался день. Неохотно она поднялась и надела новые джинсы, которые купила после того, как Гвинет заставила ее понять, что в прежних джинсах уже невозможно ходить. Надела также ярко-синюю хлопковую рубашку и озабоченно посмотрела в зеркало. В отражении она увидела бледное лицо с темными кругами под глазами.
Она сварила кофе и выпила его, но не могла заставить себя что-либо съесть. Приехали мистер Морган с Кадвалладром, начали мостить площадку перед домом. Мэри нашла свой список намеченных дел и механически приступила к работам, которые еще не были отмечены галочками. Занавески — да, их надо повесить. Она услышала голос Хью, он разговаривал с мистером Морганом.
— Здесь ли мисс Райланд?
— Она была здесь около получаса назад, мистер Тревор.
— Видимо, она ушла в город за покупками.
С рычанием машина Хью поднялась на мост.
Минут десять Мэри стояла без движения, замерев на месте, затем тихо спустилась вниз по лестнице и вышла через заднюю дверь. Стараясь не попасться на глаза Морганам, сделала большой крюк за домом и пошла дальше через поле к реке так, чтобы ее не было видно из Бодунига. Наконец вышла на тропинку, бегущую вдоль берега.
Вокруг не было ни души. Город остался позади, на другой стороне реки расстилались поля, а дальше виднелось главное шоссе, по которому двигались машины на побережье. Река здесь была широкой и глубокой, ивы на берегу свесили ветви в воду. Мэри шла медленно, в голове все еще стучало, мысли кружились в смятении.
Вчера она увидела другого Хью, и теперь ей надо было разобраться с новым знанием. Она вновь вспомнила его бледное лицо, холодный блеск голубых глаз, когда он наклонился и произнес: «Ну, теперь ты дашь мне поцеловать тебя?» Он мог видеть, что она напугана столкновением, которого едва удалось избежать. Но он понял только одно, что она ему отказывает, и он использовал силу, смертоносную силу своей машины, чтобы заставить ее повиноваться.
Сколько раз такое повторится в будущем? Не будет ли любое возражение рассматриваться как отказ и приводить к истерическому желанию добиться своего? Она знала, когда согласилась на «помолвку» с Хью, что не любит его. Но Хью на это, видимо, смотрел совсем по-другому. Он не только был уверен, что однажды завоюет ее любовь, но, как оказалось, считал себя обманутым, когда ее чувства не совпадали с его.
Ах, бедный Хью! Сердце Мэри сжалось от жалости. Что она наделала? И что теперь делать? Если она разорвет помолвку, Хью решит, что это полный отказ во всем, и последствия могут оказаться ужасными. Но помолвку придется расстроить рано или поздно… и конечно, чем позже это произойдет, тем больше Мэри запутается.
А если она выйдет за него замуж? Мэри попыталась обдумать эту мысль. Будет ли брак решением? Если только она сможет его полюбить. Есть ли у кого-нибудь власть сделать это — заставить маленькое зернышко эмоций превратиться в полное цветение любви?
Мэри начала дрожать. Огляделась вокруг: серое небо, вздувшаяся темная река перед ней, влажная трава. Она не помнила, как оказалась на берегу. Неловко вскочив на ноги, почувствовала, как от пронзительного ветра совсем окоченела.
— Мэри!
В удивлении она повернулась, ноги ее вдруг подкосились. Человек, приближавшийся к ней по тропе, перешел на бег, и в следующий момент Мэри почувствовала, как сильные руки подхватили ее.
— Оуэн…