– Может, задернуть шторы?- спросил Арнольд Хакетт.
– Зачем?- безразличным голосом спросила Марина.
Она лежала на кровати в купальных трусиках.
– Вас могут увидеть из других окон.
– Всего делов? Вы же меня видите!
Арнольд откашлялся. Он не решался сказать ей, что, оплатив ее путешествие в Европу, рассчитывал иметь на нее исключительное право. Ничего подобного сказать Марине он не мог. Он была с другой планеты, где язык Хакетта, его доводы, логика ровным счетом ничего не значили. Она без особых восторгов согласилась приехать сюда, и Арнольд, сам не зная почему, почувствовал, что не сможет приручить ее.
– Марина, вы довольны?
– Пфф…
Она посмотрела ему прямо в глаза, и, как обычно, его охватило смутное беспокойство. Его партнерши должны были поддерживать его, направлять, вселять уверенность… Время, когда он с радостью бросался на любое существо в юбке, безвозвратно ушло. Сейчас ему нужна была ее помощь, инициатива, как это бывало с Пэппи. Но Марина была непробиваема, как бетонная стена. Ее глаза обескураживали его: он ничего не мог в них прочесть.
Скрывая смущение, он направился к окну и резким движением задернул шторы. Он находил пикантным, что поселил Марину в том же отеле, где остановился вместе с женой.
– Как жаль, что сегодня вечером я не могу вас взять с собой в казино… я хочу сказать, официально.
Марина перевернулась на живот.
– Какое это имеет значение?
– Мне было бы приятно. Чем вы займетесь сегодня вечером?
– Не знаю.
– Где ужинаете?
– Еще не решила.
Он осторожно присел рядом с ней на край кровати и бросил взгляд на букет роз, стоявших на столе в вазе, но не осмелился спросить, от кого они. Он протянул руку и провел пальцами по ее ягодицам. Она резко повернула голову. Их глаза встретились лишь на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы он поспешно встал.
– Я буду на сегодняшнем коктейле…
Марина редко проявляла интерес к тому, что он говорил, поэтому ему не всегда удавалось закончить фразу.
– Будут вручать премию Луи Гольдману, продюсеру. Вы знаете его?
– Нет.
– Известный человек. Он предложил мне участвовать в финансировании его следующего фильма. Вас интересует кино?
– Нет.
– Я мог бы сделать из вас кинозвезду.
Он с отчаянием думал, что бы еще сказать. Когда он разговаривал с Пэппи, та проявляла живой интерес, и он мог часами рассказывать, уверенный, что будет понят и им будут восхищаться. Но здесь…
– Может, вы придете в казино… попозже?
Никакого ответа.
– Завтра пойдете на пляж?
Ее «да», едва слышно произнесенное, он воспринял как дорогую награду.
– На «Бич?»
– Не знаю.
– Могу я прийти к вам завтра?
– Пфф…
– Эй! Марина, Марина… У меня столько планов относительно вас!
Она встала, потянулась, достала из шкафа соломенную шляпу и перчатки из шевро. Помогая себе движениями бедер, она стянула с себя трусики и бросила их на кровать. Поняв это как приглашение, он протянул руку к ней и шагнул ей навстречу. Ее взгляд остановил его.
– Сейчас я буду делать отжимания.
– Марина, у меня есть идея!.. Сегодня вечером, поздно… ночью… я могу прийти к вам.
– Не хочу.
– Не хотите? Почему?
– Я буду не одна.
– Как не одна? С кем?
– С первым, кто мне понравится. Жить без мужчины – опасно для здоровья. Время от времени мне необходимо потрахаться.
***
В разгар сезона в подземном гараже «Мажестик» находилось до двадцати «роллсов», не говоря уже о «феррари», «мазаретти», «порше», «кадиллаках», «ягуарах»… Но Серж никогда в жизни не видел стоящих рядом перед отелем трех одинакового белого цвета «роллс-ройсов». Это его развеселило.
– Эй, парни, что вы рвете глотки?
Шоферы смеялись. Серж подошел и представил их друг другу.
– Норберт, это Ричард. Работает у Хакетта.
– Очень приятно,- сказал Ричард, протягивая Норберту руку.
– Это – Анджело, шофер Гамильтона Прэнс-Линча. Прэнс-Линч – это банк «Бурже». Ты знаешь?
– Смотри-ка,- сказал Норберт,- мой хозяин, получается, – один из ваших клиентов?
– Как его фамилия?- поинтересовался Анджело.
– Пайп. Ален Пайп. Он расплатился с моим агентством чеком вашего банка «Бурже», в Нью-Йорке.
– Вполне возможно. Ты работаешь по лицензии?
– Для этого не хватает средств,- ответил Норберт.
– Зарабатываю меньше, но меньше и неприятностей.
– Надеюсь, твой хозяин не такой жмот, как мой? Моего трясет, если нужно заменить колесо. А бензин!- пожаловался Ричард удрученным голосом.
– Да, это гадко,- согласился Серж.
– Внимание!- сказал Анджело и бросился к машине, чтобы открыть дверцу Эмилии и Гамильтону Прэнс-Линчу. За ними следовала их наследница Сара Бурже.
– Добрый вечер!- поздоровался Серж, сделав широкий жест рукой, в которой была зажата фуражка.
Следом появился Ален Пайп. Он сел в «роллс», и Норберт проскользнул за руль.
Серж повернулся к Ричарду.
– Давай заключим пари! Пусть мне отрубят руку, если завтра же Эмилия не даст команду перекрасить машину в другой цвет.
– Анджело, кто этот молодой человек, который только что сел в белый «роллс»?- спросила Эмилия у шофера.
– Американец, миссис. Его фамилия Ален Пайп. Возможно, мистер его знает. Мне сейчас сказали, что он клиент банка «Бурже» в Нью-Йорке.
Гамильтон вздрогнул, но промолчал. Слова шофера он запомнил.
***
Когда Ален сел рядом, Норберт почувствовал, что тот в плохом расположении духа. Несмотря на его настойчивую просьбу, Норберт отказался снять фуражку.
– Меня здесь все знают. Любой недоброжелатель может сообщить в агентство, что в рабочее время я был одет не по форме, а это серьезное профессиональное упущение.
«Роллс» медленно двигался в потоке машин по Круазетт. Когда впереди засверкал неоном «Палм-Бич», движение внезапно остановилось.
– Авария?
– Нет, мистер. Все направляются туда же, куда и мы. Отгонщиков машин человек пять-шесть, поэтому образовалась очередь.
Ален заметил, что все стараются остановиться точно напротив входа в казино. Норберт затормозил. Втянув голову в плечи, Ален быстрым шагом прошел к дверям, стараясь не видеть любопытных взглядов, направленных на него, и не слышать полунасмешливых, полузавистливых реплик в свой адрес. Излишнее внимание к своей персоне раздражало его. Он почти бегом пересек центральный холл, свернул налево и подошел к регистрационному столику, рядом с которым стояли несколько служащих в коричневой униформе.
– Вы впервые здесь, мистер?
– Да.
– Будьте любезны, ваше удостоверение личности.
Ален достал из кармана паспорт. Служащий записал его данные в журнал.
– Благодарю вас. Приятного вечера, мистер.
Физиономист бросил на него пронзительный взгляд.
Ален вошел в зал.
Все игральные столы были окружены тройным кольцом зрителей… В зале стоял устойчивый приглушенный шум, нарушаемый легкими вскриками, звоном жетонов и голосами крупье. Ален сглотнул слюну, глубоко вдохнул и направился к кассе с тем же чувством рвущегося на части сердца, как это было в Нью-Йорке во время посещения им банков. Он подождал, пока двое мужчин обменяли жетоны, и оказался лицом к лицу с человеком в униформе.
– Мне нужно обменять чек.
– Какой банк, мистер?
– «Бурже», в Нью-Йорке.
– Будьте любезны, ваши документы.
Ален достал из кармана паспорт. Почувствовав чье-то присутствие слева от себя, он обернулся и испытал двоиной шок: от аромата духов и невероятно глубокого цвета фиолетовых глаз.
– Не могу ли я посмотреть вашу чековую книжку, мистер?
У женщины были высокие скулы, на которые ниспадали завитки волос, и совершенной формы нос. Прекрасно сшитое платье черного цвета с довольно скромным вырезом на груди великолепным образом подчеркивало ее безукоризненную фигуру. Брошь с огромным бриллиан-том была единственным на ней украшением.
– Мистер, пожалуйста, вашу чековую книжку,- повторил Джованни Ферреро.
– Извините…- пробормотал Ален, отводя взгляд от прелестной незнакомки.
Он положил чековую книжку на стол и снова посмотрел на женщину, восхищаясь ее красотой и манерой себя держать.
Если бы она была актрисой, он непременно бы узнал её, но она ею не была.
– На какую сумму чек, мистер?
Казалось, что она не замечала присутствия Алена.
– Мистер?
– Извините…
– Прошу вас назвать сумму,- повторил кассир.
– Пятьсот тысяч,- выдохнул Ален.
Бледное лицо Ферреро задрожало.
– Во французских франках, конечно,- уточнил Ален.- Сколько это составит?
Ферреро быстро подсчитал в уме.
– Два миллиона сто пятьдесят тысяч франков. Я вас попрошу подождать. Коллар! Замените меня, я отойду на секунду.
Он взял чековую книжку, паспорт Алена и отошел в сторону.
– Джованни!- обратилась к нему незнакомка.- Ты мне нужен.
– Коллар, обслужите мисс Фишлер.
– Нет, ты, Джованни.
Ее голос был низкий, хриплый и чувственный. Неожиданно ее лицо преобразилось: она улыбалась Ферреро, словно он был бог.
– Хорошо,- сказал Ферреро,- я буду к вашим услугам через секунду. – Он открыл дверь, находившуюся в глубине комнаты, и исчез за ней.
– Самый уважаемый человек в «Палм-Бич»,- сказала Надя, поднося ко рту сигарету.
Не смея подумать, что фраза имеет отношение к нему, Ален посмотрел вокруг – они были одни. Он поспешно достал зажигалку и поднес ей огонь. Она глубоко затянулась, затем выдохнула дым и своими фиолетовыми глазами уставилась в глаза Алена. На ее лице появилась ироническая улыбка.
– Это не потому, что он соблазнительный, а потому, что распределяет «кашку».
Не в силах произнести хоть слово, Ален согласно закивал головой и, нервничая, прикурил сигарету.
– Американец?
– Да.
– В отпуске?
– Да.
– Мадам Фишлер,- вмешался Коллар,- чем могу быть вам полезен?
– Мне нужно десять тысяч.
Она рассмеялась и повернулась к Алену.
– За последние несколько сезонов я оставила здесь столько, что могла бы десять раз купить эту лавочку.
– Вы проиграли?
Она неопределенно повела плечами.
– Приходит… уходит… Плохое начало вечера. А у вас?
– Я пришел,- сказал Ален.
– Уже?
– Сегодня в первый раз.
– Вам повезло.
– Мистер Пайп!..
Джованни Ферреро снова сидел на своем месте.
– Перед тем как вам выдадут требуемую сумму, необходимо выполнить некоторые формальности. Будьте любезны, пройдите в бар. Угощение за счет фирмы. Сейчас вас проводят.
Не успел Ален ответить, как Ферреро щелкнул пальцами, и рядом с ним, как в сказке, возник молодой лакей.
– Проводите мистера Пайпа в бар.
Преодолевая застенчивость, Ален решил взять мяч в броске.
– Могу ли я вас пригласить?- спросил он у Нади Фишлер.
– Никогда не пью во время игры, спасибо.
Ален сделал полупоклон.
– Возможно, позже?
– Возможно…
Не скрывая сожаления, Ален повернулся и последовал за грумом. Все свое внимание Надя направила на кассира.
– Джованни, кто этот красавчик, набитый бабками?
Ферреро пожал плечами.
– Сколько ты хочешь?
– Десять,- беззаботным тоном бросила она.
– Десять? Будь серьезней, Надя. Джим Хоуден установил для тебя потолок – пять, в сумме это составит двадцать.
– Ну и что? Это твои деньги?
– К счастью, нет. Но я не могу сам себе отрубить руку.
В «Бич» Джованни Ферреро был последней стеной, выступающей перед обезумевшими игроками. Надя и он уже долгие годы вели друг с другом борьбу: каждый своим оружием. Он: категорический отказ, просчитанный риск… Она: обаяние, фальшивый гнев, распущенность…
– Джованни, что за гадство?
– Тебе показать, сколько ты нам должна?
– Через час я все возвращу. Ну же, давай…
– Нет и нет!
– Джованни!
Ее фиолетовые глаза стали детскими и умоляющими – этакая молоденькая беззащитная девственница.
– Хозяин спустит с меня шкуру.
– Поторопись! Я чувствую, что мне сегодня повезет!
Он пожал плечами, нацарапал на розовом листе бумаги цифру и выложил на стол пять толстых жетонов.
– Подпиши.
– Сколько?
– Пять. И скажи спасибо на этом…
Надя быстро смахнула фишки в сумочку, подписала квитанцию, отошла на три метра от стола и, повернувшись, произнесла монаршьим тоном: -Жмот!
***
Джим Хоуден доводил до изнеможения игроков, которые осаждали его в надежде получить дополнительный кредит. Он приблизительно знал финансовые возможности каждого из них и предел, который он не должен был преступать, чтобы не разорить казино. Джованни имел на этот счет строгое указание, и все попытки клиентов добиться его расположения разбивались о его каменно-неприступное лицо.
В неудачные дни постоянные клиенты поджидали Ферреро за дверью в надежде выклянчить несколько тысяч для продолжения игры. Надя Фишлер не принадлежала к этой категории, но ежедневно трепала Хоудену нервы. Ее страсть к игре и международная известность делали из нее желанную приманку для посетителей. Проиграв здесь фантастические суммы, она рассматривала казино как собственный банк. Хоуден вынужден был ежедневно решать эту проблему. Не торопясь и деликатно… Он не хотел терять ни Надю, ни те деньги, которые она добывала своими любовными приключениями и которые в противном случае пополнили бы кассы игорных домов Монте-Карло. Главной его задачей было следить, чтобы она не наделала больших долгов. Он наставлял Ферреро:
– Она попросит у тебя десять тысяч. Будь осторожен! Дай пять.
– Что делать, если она проиграет?
– Зайдешь ко мне.
Он внимательно посмотрел паспорт и чековую книжку, которые передал ему Ферреро.
Кто он такой, этот незнакомец, так непринужденно запросивший пятьсот тысяч долларов? Он попросил телефонистку соединить его с Нью-Йорком. Полночь в Каннах – это пять часов вечера в Нью-Йорке. Банки закрываются для клиентов в пять часов, но персонал продолжает еще работать два часа.
– Банк «Бурже»?.. Будьте любезны, Абеля Фишмейера. Джим Хоуден… Абель!.. Как дела? Джим! Да, да, великолепно!.. Температура воды двадцать пять градусов.
– Чего же вы ждете? Мне тоже хотелось бы… Да… да…
– Абель, мои друзья, агенты по продаже недвижимости, нуждаются в конфиденциальной информации. Их интересует платежеспособность одного из ваших клиентов…
– Пайп. Ален Пайп.
Хоуден налил себе в большой стакан виски «Черный Джонни». Он знал, что банкиры ужасно боятся, что их клиенты играют в казино, поэтому-то он и соврал Фишмейеру.
– Да, Абель, слушаю вас. А! Хорошо… Отлично! Они хотели бы только узнать, с кем имеют дело. Да… да… Рутина… Абель, речь идет все-таки о большой сумме… Полмиллиона долларов…
Он буквально прилип ухом к трубке.
– Правда? Приятно это слышать! Спасибо, Абель, спасибо! Тем лучше! Я передам своим друзьям… И не забудьте, Абель, убегайте… Жить осталось не так уж много. Надо всем пользоваться не откладывая! Да… да… До скорой встречи! Жду вас! Спасибо!
Он положил трубку. Затем нажал на кнопку внутренней связи:
– Ферреро… Что касается вашего парня, Алена Пайпа, у него полный порядок. Кредит разрешаю.