Загрузив последний мешок, Хэй закинул его на спину и, согнувшись под тяжестью, потащился к амбару. На сегодня работа была закончена и, если Мардук ничего больше не придумает для своего слуги, то можно будет спокойно поужинать слегка подгорелой кашей, раздобыв ее на кухне у старой Карины, после чего завалиться спать.

Завтра с утра его ждала новая работа. Нужно было подготовить грузовик к выезду. Колымагой так мало пользовались, что каждый очередной выезд к рынку, расположенному в тридцати километрах от дома Мардука, грозил стать последним. И то, только в том случае, если удавалось его завести. Эту проблему и предстояло решать Хэю завтра поутру, потому что ближе к обеду они с хозяином должны были отправиться на Базар.

Хэй уже практически год жил у старого Мардука в качестве то ли добровольного помощника, то ли банального слуги. И, надо сказать, особенно не страдал от этого. Старик был весьма добр по отношению к парню и, возможно, спас ему жизнь в тот далекий день.

Когда Хэя вывели из подвала, где он пришел в себя, он, по-прежнему не в силах держаться на ногах, оказался на большой утоптанной до каменной твердости песчаной площадке.

Вокруг толпились еще несколько десятков человек. Мужчины и женщины разного возраста, одетые, как правило, в потрепанные лохмотья, а встречались и нагие. Все были перепуганы. Они все топтались вокруг, затравлено оглядываясь на стоявших вокруг площадки людей в хламидах, державших в руках какие-то непонятные короткие палки.

Приглядевшись к одной из таких палок, парень признал кнут, пускай и довольно странного вида. Он и сам бы не сумел ответить, откуда у него возникла такая уверенность, ведь в голове было абсолютно пусто. Какие неясные образы, мысли и обрывки нечетких воспоминаний клубились в голове.

Выходило, что те, кто был вооружен, выполняли обязанности стражи при остальных оборванцах, не давая этому пестрому чумазому сброду разбрестись в стороны подобно стаду.

За спинами стражей вверх возносились стены, сделанные из глины, образуя квадрат высотой в четыре метра. На стенах стояли люди, с интересом рассматривая столпотворение у своих ног. Из двора был только один выход — из него только что и приволокли Хэя и остальных пленников.

Похоже на колизей. Оставалось самое небольшое — вспомнить, что собственно такое тот самый колизей. И почему от мыслей о нем внизу живота возникает неприятный такой холодок.

Ему не хотелось думать, какая судьба ожидает всех этих людей и его самого в ближайшем будущем. Почему-то парень не на шутку стал опасаться, что сейчас на площадку с пленниками выпустят разъяренных хищников, которые примутся кровожадно терзать своими клыками и когтями беспомощно столпившихся людей.

Продолжая отстраненно размышлять над природой собственных впечатлений, он судорожно пытался встать на ноги, справедливо опасаясь быть затоптанным — перепуганные люди не считали необходимым смотреть себе под ноги. С трудом, но ему это удалось.

Кто-то из мужчин попытался броситься на одного из стражников, сжимая кулаки. Раздался легкий щелчок и храбрец свалился на землю, схватившись за лицо руками. Сквозь пальцы хлестала кровь.

Страж скрутил кнут. Из-под напрошенного на голову капюшона блеснули злобой беспощадные глаза.

Больше никто не рисковал. Сверху послышался негромкий смех — там что-то оживленно обсуждали. Отсюда, снизу, выражения лиц тех людей было не разобрать, но в голосах слышались нотки откровенного презрения, отчего парню стало совсем не по себе.

Уже значительно позднее Хэй узнал, что это место, где он пришел в себя, именовалось Торгом. Не только эта площадка, огороженная высокими стенами, но и весь остальной комплекс сооружений, образовывавший некое подобие небольшого города: сараи, амбары, трактиры для путников, хранилища для различного скарба прибывших на торги покупателей, тюрьмы для плененных. Прибывших купцов интересовал лишь один товар — здесь продавали и покупали невольников со всей исследованной ойкумены, добытых самыми разными способами: от набегов на соседние области до банальной перекупки рабов с более богатых территорий, расположенных значительно дальше, за горами, что лежали на полдень от Торга, в десяти днях пешего пути. И пусть люди, обитавшие за горами, сильно отличались от местных, грязных, забитых и запуганных жителей своей чистой кожей и внешним спокойствием, в любом случае, по эту сторону границы они становились обычными рабами. Хэя же, например, просто подобрали в пустошах в паре километров от стен поселения. А как он там оказался, парень не имел ни малейшего представления.

Но тогда, стоя босыми ногами на твердом песке, раскаленном от ослепительно сияющего в вышине пустынного солнца, Хэй ничего этого еще не знал.

Вокруг что-то щебетали на непонятном языке, а может быть и на нескольких. Со стен кричали, трясли руками. Шел торг.

Стражники, послушные приказам, поступающим от людей с верхних ярусов стен, забирали выбранных купцами пленников и уводили вниз, в подвалы, из которых несчастные недавно были подняты на поверхность и через которые лежал единственный путь во внешний мир. К сожалению, не к свободе.

Постепенно людей на площади становилось все меньше. Ажиотаж спадал. По всей видимости, оставшийся «товар» покупателей интересовал мало ввиду своей «потертости». Возможно, не устраивала стоимость — речи он не понимал. Ему было тогда мало интересно, как поступят с оставшимися, в числе которых оказался и он сам. Он был уставшим, шатался, едва держась на ногах, к тому же выглядел болезненно бледным и тощим, что способствовало значительному снижению интереса торговцев к его персоне. Невольники требовались свежие, сильные, готовые выполнять трудную и тяжелую работу под палящим в этих краях ярким солнцем, а покупать какого-то доходягу, который и на свете этом держится с большим трудом, желающих не находилось.

Торговля подходила к концу. Оставшихся невольников, судя по всему, никто не желал брать даже за бесценок, считая это пустой тратой средств. Оставшимся пленникам предстояло дожидаться своей участи. Если никто не обратит своего благосклонного внимания на этих неудачников, то их ждет только одна дорога — на тот свет. Кормить лишние рты, не приносящие прибыли, здесь были не намерены.

Наконец время вышло.

В руках стражников блеснул металл. Семеро оставшихся, в основном хилые, внешне нетрудоспособные, сгрудились в центре площадки. Намерения охранников не вызывали сомнений.

Ближайший надсмотрщик сделал несколько шагов вперед, схватил одного из пленников и быстрым движением перехватил горло длинным ножом. Брызнула кровь. Несколько капель попали Хэю на лицо, и он зажмурился, сдерживая тошноту и головокружение. Вокруг закричали, еще один пленник лишился жизни.

Хэй понял, что избежать смерти уже не удастся, рухнул на землю и закрыл голову руками, слыша, как кричат, даже не пытаясь сопротивляться, его товарищи по несчастью.

Внезапно все прекратилось. Крики стихли. Хэй решил, что больше никого не осталось, и еще сильнее зажмурился, понимая, что это может значить только одно — настал его черед. Поэтому когда его схватили за волосы и рывком поставили на ноги, он только едва слышно пискнул, ожидая, когда острое железо распорет ему горло.

Но он ошибся. Внезапно появившийся на стене старик что-то негромко говорил стражникам и своему соседу справа, единственному сидевшему в огромном кресле, который, судя по всему, был здесь главным.

Придя к какому-то соглашению с опоздавшим на торг стариком, главный кивнул. После чего Хэя и еще двоих оставшихся вывели с площадки в подвал.

И повели мимо многочисленных камер, которые сейчас были пусты.

Так они познакомились с Мардуком, тем самым стариком, который выкупил оставшихся пленников. Как думал тогда Хэй, сделал это старик, разумеется, из сугубо корыстных соображений, а вовсе не пожалев обреченных на смерть невольников. Престарелый прохиндей просто прикинул, что дорогих рабов брать — себе вредить. Сильный раб и ест много, да и опасно. А вот такие убегут куда вряд ли. Да еще и благодарны должны быть, что их выкормил, а не бросил на смерть.

Имя парень тоже получил от своего нового хозяина. Все равно тот постоянно окликал его «Хэй», привлекая внимание слуги и указывая пальцем, что делать.

Затем Мардук решил, что легче немного подучить безграмотного пацана, потому что так проще будет отдавать указания. Тем более что мальчишка оказался толковым и, буквально, схватывал налету. Через три месяца он уже худо-бедно начал разговаривать на местном наречии. И даже стал общаться с еще одним бывшим пленником, Зарифом. Третий выкупленный раб не пережил сурового зноя пустыни и вскоре умер.

Именно от Зарифа Хэй и узнал, что и как обстоит в мире, где теперь ему предстоит жить. Как жил раньше, он по-прежнему не мог припомнить, но почему-то был уверен, что раньше жил в совершенно других условиях, поскольку не был знаком с реалиями выживания в засушливом климате местной пустыни. Зариф предполагал, что Хэй прибыл из-за гор, но с уверенностью сказать этого было нельзя.

Местность, в которой располагался дом Мардука, была пустынной. Мало было желающих проживать в тяжелых условиях знойной пустоши. В этих смертельных песках было всего несколько населенных пунктов: Торг далеко на севере, Чинген и Тирас на северо-востоке, к западу располагался Карст с оживленным Базаром, куда Мардук и возил зерно и другую продукцию со своей земли. Были еще различные отшельники: одиночки, живущие в оазисах, наподобие Мардука, добывающие пропитание с небольших участков плодородной земли, а также иногда чем-то приторговывая в крупных поселениях, если требовалось что-то от остатков цивилизации. Топливо для машины, например. Или батареи к силовым куполам, без которых пережить сезон пыльных бурь просто не представлялось возможным.

Южнее никого не было. По крайней мере, ничего об этом не было известно. Те, кто когда-либо уходил на Юг, чтобы рассказать не вернулись. Либо там было слишком хорошо, чтобы возвращаться, либо, что более вероятно, жизнь путешественников там обрывалась.

Собственно, никого особенно и не интересовала та сторона. Здесь, в суровых условия пустыни, люди привыкли жить тем, что было вокруг. Мечтать о чем-то, исследовать новые земли — никакого желания у них попросту не было. Если и появлялся у кого вдруг нездоровый задор, то ему оставалось только сгинуть где-нибудь среди барханов в поисках неизвестно чего. Так к чему зазря рисковать своей головой, если и так выжить непросто.

На севере, за Торгом, были горы. Что за ними, тоже мало кого интересовало.

Мардук был нормальным хозяином. Требовал он строго, работать заставлял много, но ничего сверхъестественного выжать из рабов не старался. У него в собственности было больше семнадцати человек, что, в принципе, составляло мизер по сравнению с владетелями земель или жителями крупных населенных пунктов, типа Чингена или Карса. Условия жизни для рабов, скорее считавшихся в его доме наемными слугами, с той лишь разницей, что служили они не за деньги, а за пищу и кров, были неплохими. Бежать никто не пытался. Да и куда было бежать, если вокруг на многие километры вокруг, кроме песка, ничего не было.

Внимательно осмотрев Хэя в первый раз, старик пришел к выводу, что парнишке еще лет немного, а потому можно попробовать использовать его не только как тягловую силу, но и кое-чему обучить. Сам Мардук был уже немолод, наследников не имел, а помощь в делах лишней ему не будет. Тем проще ему казалось самому взять себе ученика, чем найти какого-нибудь сомнительного партнера со стороны: народ вокруг был бедовый — могли и обмануть, хорошо, если живым бы удалось остаться. К сожалению, учить чему-то новому взрослых рабов он считал бессмысленным, да и умственные способности этого товара, как правило, набиравшегося из диких окрестных племен, оставляли желать лучшего. А кого посообразительней было днем с огнем не сыскать — молодых и крепких разбирали за большие суммы и совсем для других целей. Так что Хэй показался старому торговцу просто манной небесной.

За год Хэй не только поднаторел в местных языках и торговой науке, но и немало раздался в плечах, поднарастил мясца на костях. Было очевидно, что тяжелая физическая работа с обильной кормежкой идет ему на пользу.

Неизвестно, какой именно перекос произошел затем в мозгах Мардука, но он постепенно начал видеть в молодом парне уже не только раба и перспективного помощника, но и возможного преемника, которому намеревался оставить все свое хозяйство.

Об этих мыслях он пока Хэю не говорил и спуску, несмотря на эти идеи, не давал.

Первое время парень переживал из-за того, что не может ничего вспомнить о своей прежней жизни. Только во снах перед его взором порой возникали смутно знакомые лица, невнятные образы, но он не мог точно сказать, были ли это видения из его прошлого или просто обыкновенные сновидения. Со временем он просто отбросил все пустые попытки что-то вспомнить. Если что-то должно было проклюнуться в его голове, со временем оно там проклюнется, разумно решил он. Пока же оставалось жить той жизнью, которую ему предлагала капризная судьба.

— Что, Хэй, завтра на рынок? — окрикнул его Зариф, когда парень уже подходил к своему жилищу — небольшому глинобитному строению, в котором он обитал в гордом одиночестве. У Мардука рабы жили довольно просторно, по одному-два человека в хижине, благо территория позволяла, да и строения для них соорудить в местных условиях было делом не хитрым. Исключение составляли лишь старая повариха Карина да престарелый слуга Цдвор, проживавшие в хозяйском особняке, небольшом двухэтажном, построенном из настоящего кирпича здании. Название «особняк», скорее всего, просто долженствовало означать, что здесь живет сам хозяин, а не кто-то из его людей.

Хэй повернулся к Зарифу и утвердительно кивнул головой. Раньше мужчина выполнял функции водителя, а Хэй только загружал мешки с товаром в кузов старенького фургона, но на прошлой неделе Зариф повредил ногу, по причине чего его участие в завтрашней поездке не планировалось.

— Помоги, пожалуйста, — попросил Зариф. — там что-то непонятное с колонкой, а я и наклониться-то нормально не могу.

— Ладно, — согласился Хэй, — пошли.

Колонка сначала наотрез отказывалась давать воду. Только чихала и тявкала, бешено при этом трясясь. Потом из крана полилась некая густая темно-бурая субстанция с весьма занимательным запахом — он как бы и не вызывал прямого отвращения, но и невзначай намекал, что пить эту гадость точно не стоит. Хэй и Зариф с пониманием переглянулись.

— Нефильтрат, — мрачно подытожил парень.

— Угу, — многозначительно подтвердил мужчина, задумчиво почесывая затылок.

Оба понимали, что это значит — фильтры накрылись.

Выжить без воды в пустыне не представлялось возможным. Значит, придется ему одному, ввиду полнейшей непригодности Зарифа в текущий момент к решению возникшей задачи и отсутствия хоть каких-то элементарных технических навыков у других слуг, лезть вниз и ковыряться в давно проржавевшем нутре водяной помпы, меняя сдохшие активные фильтры.

Хэй невесело усмехнулся и распрощался с мечтой пораньше лечь спать. Зариф сочувствующе и виновато смотрел на молодого человека. Сам Хэй виноватым того не считал. Вода нужна для выживания. Значит, вода должна быть. Тем более, он знал, что если бы Зариф был в состоянии, то непременно сам бы спустился вниз, даже не беспокоя приятеля.

Захватив из сарая инструмент и запасные фильтры, Хэй откинул люк и полез к расположенной на глубине двенадцати метров помпе, стараясь не поскользнуться на склизких скобах, вделанных в стену вертикального тоннеля.

Ковыряясь в механизме и решив попутно не только поменять фильтры, но и почистить изрядно засоренную и поношенную гидравлику, Хэй мрачно размышлял о том, откуда у него взялись все эти невероятные по здешним меркам навыки в работе с механизмами. Нет, он не мог сказать, что все знал, многому пришлось научиться. Однако воспринимал все это, в отличие от большинства остальных рабов, без благоговейного ужаса и излишнего преклонения перед техникой не испытывал.

Вообще, мирок, в котором ему довелось оказаться, был несколько странноватым. Причудливое сочетание диких нравов и сложных технологий несколько удивляло его. И сам факт, что его это удивляло, удивлял его не меньше. Ведь, учитывая плачевное состояние его памяти, сравнивать ему, собственно, было не с чем. Так с чего вопросы?

Но вопросы все же оставались.

Единственной возможностью что-то вспомнить для него — перебраться на другую сторону гор. По крайней мере, такую идею высказал в свое время Зариф. Возможно, если Хэй действительно был оттуда родом, какие-то моменты могли пробудить его дремлющее сознание. Зариф говорил, что там быт значительно отличается, хотя подробностей рассказать не мог — сам по ту сторону он никогда не бывал, только долгое время жил в предгорьях. Но даже там, судя по его рассказам, люди живут совсем иначе, чем в пустыне. Более цивилизованно. Зариф с удовольствием рассказывал новому знакомому о прежней жизни, о том, какой у него был дом, свое хозяйство, описывал жизнь, которую раньше вел. Впрочем, посвящать Хэя в обстоятельства, приведшие его в пустыню в статусе раба, не спешил. А тому это было без надобности.

С фильтром он разобрался далеко за полночь. На небе сиял большой диск «ночной» луны. Вторая станет видна только в рассветные часы.

Когда Хэй впервые узнал об этом, почему-то сильно удивился. Что-то подсказывало, что две луны — это ненормально. Но он быстро пришел к выводу, что ненормально — это ни черта не помнить, — потому просто на свое удивление глубоко и смачно плюнул.

Когда после душа его голова коснулась подушки, сон не заставил себя ждать. Ночью сны снились странные.

Мальчик куда-то шел по каменистой земле. Он был бос, но подошвы его не ранили многочисленные камни, которые валялись вокруг. Огромный лунный диск сиял на небе, заливая бескрайнюю равнину, по которой он двигался в неизвестном направлении, мертвенным светом, от которого тени, отбрасываемые мельчайшими выступами ландшафта, становились непропорционально длинными.

Вокруг царила тишина. Такая, которая никогда не бывает в простую ночь, наполненную стрекотом насекомых, шорохом ночных животных, вышедших на охоту, шелестом перетекающего под порывами ветра красноватого песка. Здесь же никаких звуков не было, только его шаги.

Над головой простиралось бескрайнее звездное небо, свет звезд казался приглушенным, не в силах спорить по яркости с луной. Столь же бесконечной казалась и равнина, лежавшая под его ногами. Сколько он ни пытался, не мог разглядеть хоть что-то новое на горизонте. Все та же бесконечная каменистая степь.

Он подумал вдруг о том, куда идет. И тут же остановился. На спине словно почувствовал чей-то взгляд и быстро обернулся.

Никого.

Только неестественно длинная тень, послушно упавшая ему под ноги. Только тень. И больше ничего.

Мальчик посмотрел по сторонам. Было похоже, что в какую сторону двигаться — абсолютно безразлично. В этом ночном мире ничего не измениться. Он вдруг отчетливо понял это, и тоска сдавила его сердце.

Все было бесполезно. Он никогда отсюда не выберется. Так стоило ли пытаться? Может быть, проще все бросить и никуда не идти. Может, просто остановиться, усесться здесь и ждать в бесконечном одиночестве, в мире, лишенном дня, мире теней?

Тень!

Мальчик внимательней посмотрел себе под ноги. Тень была неестественно темной. Страшно темной.

Он не понял, почему так поступил, но вдруг шагнул вперед. И тут же провалился в темноту…

Хэй проснулся в поту. Непонятный сон испугал его. Что бы это могло значить? И кем был тот мальчик?

За окном еще стояла ночь. Судя по всему, он проспал не больше часа, но было ощущение, словно во сне он пробыл значительно больше времени, безмерно больше. Как будто заглянул в бесконечность.

Хэю и прежде снились какие-то невразумительные сны. Но никогда раньше ничего столь жуткого и пугающего не было. При этом было непонятно, что именно больше всего вызывало ужас во всей картине. Ведь никто не нападал на него, его не били, вокруг него не ныряли в почву ядовитые двухметровые скорпионы, не слонялись каннибалы в поисках пищи, не кружил над головой чешуекрылый карас — ящероподобная птица с размахом крыльев до пяти метров, не гнушавшаяся обычно падалью, но и запросто способная прибить одинокого ночного путника. Тот мир был мертв и гораздо более спокоен, чем реальность, в которой ежедневно пребывал Хэй.

Но эта сонная равнина пугала его, в отличие от реальности. Возможно, именно тем, что она была мертвой. Никаких признаков жизни. И было неясно, был ли этот мир таким всегда или что-то послужило причиной исчезновения его обитателей.

Молодой человек поймал себя на мысли, что довольно серьезно задумался об этом. Словно ему больше не о чем было подумать.

Чем забивать себе голову бесполезными размышлениями, лучше просто поспать. Главное, чтобы больше сон не повторился.

Повторно засыпая, Хэй еще раз успел подумать о том, кем же все-таки мог быть тот потерявшийся мальчишка.

Больше в эту ночь сны ему не снились.

Наутро, доведя до ума грузовик и убедившись, что колымага исправно заводится и не предпринимает попыток внезапно заглохнуть, Хэй и Мардук отправились на базар.

Дорога вышла спокойной. До Карса добрались, когда небо еще только алело, и ночная прохлада еще не уступила свои права проклятой жаре. Сторговались довольно быстро. Зерно ушло по хорошей цене. Старого Мардука в городе знали давно и продукцию его брали с удовольствием. Только вот хватало не всем. Но больше перевезти за один раз не позволяли довольно скромные возможности имевшегося в наличии грузовичка, который и так дышал на ладан.

Думать, сколько этой гусеничной реликвии лет, Хэй даже не хотел, опасаясь, что тогда просто побоится впредь садиться за баранку этого чудовища. А покупать новый Мардук по какой-то причине не спешил. Хотя вполне мог себе позволить нечто получше — торговля зерном, которое положительно выделялось своим качеством среди того, что привозили остальные торговцы, как и количеством, что наводило Хэя на мысли про какие-то секреты старого Мардука, хотя ничего необычного, пока горбатился на поле, не заметил, позволяла.

Здесь же, в Карсе, располагался и рынок подержанного транспорта, и Хэй видел, что можно было бы приобрести какую-нибудь более новую и более мощную машину, а то и грузовой гравилет. Правда, пришлось бы доводить все это до ума, но с помощью Зарифа Хэй бы несомненно справился.

Такое упорство Мардука в этом вопросе заводило парня в тупик. На его взгляд, было бы разумным поменять технику, чтобы не рисковать как-нибудь застрять посреди песков и пилить несколько километров по пустыне пешим ходом.

Поэтому на обратном пути он вновь затеял беседу по этому поводу со стариком. Тот поначалу молчал, как всегда не спеша отвечать на вопросы ретивого слуги, но потом, собрав морщинистое лицо в задумчивую гримасу, вдруг улыбнулся.

— Ты Хэй молод. И неглуп.

Старик на некоторое время замолчал, а Хэй, боясь спугнуть внезапно напавшую на того разговорчивость, опасался что-нибудь не то ляпнуть. Так, в тишине, они проехали примерно с километр.

Когда молодой человек уже начал раздражаться от нетерпения, решив, что кроме этой загадочной фразы ничего из престарелого агронома вытянуть не удастся, Мардук продолжил:

— Скажи, кто у нас покупает зерно, ты знаешь?

— Мне кажется, господин, что это не совсем обычные горожане, — неуверенно ответил Хэй, чувствуя подвох в вопросе хозяина.

Мардук многозначительно кивнул:

— Ты прав, это не обычные горожане, — он улыбнулся, глядя на недоуменное лицо парня. — Они сами торговцы. Перекупщики. То, что они покупают у меня, потом продают втридорога совсем в других местах. В основном за горами.

— За горами? — удивление слепило на лице Хэя столь забавную гримаску, что Мардук негромко рассмеялся. Хэй, немного смущенный, спросил его. — Разве кому-то за горами может понадобиться наше зерно?

Он просто опешил от того, что только что сказал ему старик. Неужели там, за горами, в месте, о котором он слышал пока только слухи, действительно живут люди. Люди, которые покупают что-то с этой стороны для себя. Значит, торговцы знают о том, что лежит за горами намного больше, чем тот же Зариф. А значит…

Тут его словно молнией ударило. Хэй с подозрением посмотрел на своего хозяина. Неужели этот старик что-то знает о том мире. И тогда сумеет помочь вспомнить Хэю о его прошлой жизни.

Очевидно, эта мысль настолько явно отразилась на лице молодого человека, что старик, улыбнувшись в очередной раз, сказал:

— Да, я знаю, что находится по ту сторону гор. Если хочешь, я расскажу тебе.

Мардук посмотрел на парня, который буквально подпрыгивал на месте, лишившись дара речи от такого предложения и стараясь выразить свое согласие такой своеобразной пантомимой.

— Чуть позднее, Хэй, — разрушил мечты своего помощника старик, Хэя аж перекосило от такого внезапного перехода.

«Ну вот, — подумал он, — начали за здравие, а получилось как всегда».

— Не переживай, — снова усмехнулся Мардук, — долго ждать не придется. Просто послушай меня для начала.

Почему бы и нет, подумал Хэй и весь обратился во внимание.

Мардук недолгое время молчал, собираясь с мыслями, а затем сказал:

— Знаешь, Хэй, мне хотелось бы знать, как тебе живется у меня?

Хэй не совсем понял, куда клонит старик, и потому ответил осторожно, боясь своим неверным ответом обидеть или разозлить хозяина:

— Я счастлив служить вам, мой господин…

Мардук недовольно поморщился и махнул рукой, прерывая Хэя:

— Я не о том, мой мальчик.

Хэй замер, прежде хозяин никогда не обращался к нему подобным образом. Ой, что-то будет, пронеслась в голове молодого человека лихая мыслишка.

— Ты уже, думаю, понял, что к тебе, да и к остальным, я отношусь совсем не так, как другие к своим рабам.

Хэй кивнул.

— Ты хочешь знать почему?

Снова кивок.

— Просто я вас таковыми не считаю. Мы просто община людей, живущая под одной крышей, на одном подворье, если быть точнее, и каждый делает все от него зависящее, чтобы выжить в тех жестоких условиях, которые нас окружают.

Старик, обычно немногословный, снова замолчал, оставив Хэя гадать, что послужило причиной подобной словоохотливости. Тем более что Мардук делал такие невероятные загибы, что Хэй даже немного забеспокоился, не напекло ли старому голову.

— Так вот, — продолжил Мардук свою мысль. — Мы все стараемся выжить. Вместе выжить проще, потому мы вместе.

«Это он хватил, конечно, — подумал Хэй, — а чего же тогда на торге деньги на нас потратил?»

— Ты, небось, думаешь, что старик совсем выжил из ума, несет какую-то несусветную чушь, не так ли? — пронзительные выцветшие глаза Мардука уставились в лицо Хэю. — Спешу огорчить — это не так!

Он снова недолго помолчал.

— Ты, Хэй, гадаешь, зачем мне было тратить на вас деньги, выкупать. Все крайне просто: найти на этих просторах себе работников иным способом весьма проблематично. И даже опасно. Наверное, Зариф и остальные тебе рассказывали, какие примерно люди окружают нас. Дикие племена, охотники за головами, каннибалы. И как ты представляешь себе набор людей в таких условиях? Тем более тем, кто попадается работорговцам, как правило, больше уже некуда податься. За редким, конечно, исключением.

Мардук переводил дух, Хэй не отрываясь от управления грузовиком, внимательно слушал старика, стараясь не пропустить ни единого слова.

Между тем Мардук снова заговорил:

— Да и нанимать рабочих бессмысленно. Тут просто некуда тратить деньги, чтобы их зарабатывать. Да и поселения и оазисы разбросаны так, что не сразу и доберешься. Запросто зад поджарят какие-нибудь пустынные мордовороты. Да и те, кто обитает в городах и оазисах, ничем не лучше.

Ты говорил о том, чтобы купить новый грузовик. Что приведет к некоторым выводам. Люди здесь не по-доброму друг к другу относятся. Стоит им приметить, что кто-то чем-то выгодно отличается от остальных — машина лучше, телега новее, — тут же сопрут. Кругом ворье, дорогой мой друг, у стоящего человека подметки срежут — не заметишь. Любое приобретение, обновление в хозяйстве, может привлечь ко мне лишнее внимание. Так же, как и слишком большой объем продаваемого зерна. И тогда могут начаться неприятности. Кругом молодые, злые ребята. А я уже старый. Хотелось бы спокойно дожить до собственной смерти, ничего не опасаясь.

Пойми, мне же многого не надо. Наследство оставить некому. А значит, и напрягаться не стоит особо. Только спокойно прожить остаток дней. Так всегда было.

Мардук прервался. Его откровения производили на Хэя двоякое впечатление. С одной стороны, он был сильно ошарашен тем, что такая словоохотливость внезапно посетила старика. С другой, теперь он совсем по-иному начинал смотреть на этого человека.

— Понимаешь, Хэй, — снова заговорил Мардук. — Я уже некоторое время размышляю над одной единственной идеей. Хочешь знать, какой? Я скажу. Не хотелось бы исчезнуть просто так. Совсем. Как я и говорил, раньше мне постоянно хотелось только спокойствия. Моя жизнь была слишком богата на приключения. Мне хватило.

Но теперь я совсем не хочу исчезнуть, ничего не оставив после себя. Я хотел бы, чтобы ты унаследовал мое хозяйство. На твои плечи в этом случае ляжет вся ответственность за содержание и защиту моих владений. И тогда уже всерьез можно задуматься о расширении моего предприятия. Ну, что скажешь?

Хэй, совершенно обалдевший, резко остановил машину, так, что они с Мардуком едва не влетели носом в лобовое стекло. С отвисшей челюстью он уставился на старика. Такого предложения он от него не ожидал.

Мардук, видя удивление парня, глухо рассмеялся:

— У тебя в такие моменты довольно забавное выражение лица бывает. Просто не могу удержаться от смеха.

Хэй между тем продолжал прибалдело глядеть на своего хозяина.

— Понимаешь, малыш, ты толковый, очень толковый для этих мест. Не гений, конечно, но явно посообразительней основного большинства. А меня детьми жизнь наградить как-то не сподобилась. Не довелось, понимаешь? Ну, соглашайся, не обижай дедушку.

— А…

— М-да, — было заметно, что следить за реакциями парня доставляло ему большое удовольствие. — Я понимаю, ты хочешь вспомнить о том, откуда ты родом. Подскажу кое-что. Если ты надеешься, что ты попал сюда с той стороны, то тебе надо поговорить с кем-нибудь из тех, кто покупает у меня товар. Понимаешь ли, эти ребята, как правило, не местные. Они с другой стороны гор и приходят сюда за тем, что я им продаю. Ну, не только я, правда. Остальные их устраивают в меньшей степени. Только я тебе не советую этого делать.

— Почему? — удивился Хэй, все еще пребывавший в прострации. Сегодня Мардук открылся для него совсем с новой стороны. Старик прежде не был столь разговорчивым. Всегда выглядел отстраненным и несколько диковатым, как и многие уроженцы этих песков.

— Потому что это тебе совершенно ни к чему, Хэй. Не поможет. Ты не с той стороны. Скажу больше, ты и не с этой стороны. Ты вообще не с этой планеты. И, откровенно говоря, я понятия не имею, откуда ты. На местных туземцев ты не похож, условного индекса жителя тоже не имеешь — я проверял, он должен быть тут, — Мардук скинул капюшон и показал себе на шею. Там переливалась разными цветами, играя на солнце, татуировка, на которой были нанесены какие-то цифры и буквы — старик слишком быстро закрыл ее, чтобы успеть разобрать. — У всех здесь, тех, кто не родился в песках, а пришел с той стороны горного хребта есть такая татуировка. А у тебя нет. Можешь даже не смотреть.

— И как же тогда мне быть? — Хэй пригорюнился. Ему совсем не нравилось то, что говорил Мардук.

— Успокойся, — видя, в какое положение он загнал мальчишку, Мардук попытался его успокоить. — Для начала. Я думаю, что со временем все встанет на свои места. А если и нет, то пока самым разумным для тебя выходом будет жить, как есть. Не предпринимать ничего лишнего. Что позволит тебе избежать ненужных сложностей. Я научу тебя, как выжить в этом мире, а ты поможешь мне со всем. И остальным ребятам, которые живут у меня.

— Но как тогда понять, что все прежнее время…

Мардук перебил его, поняв недосказанный вопрос:

— Еще раз говорю, я никого не считаю рабами или слугами. Просто если бы я вел себя с ними как-то иначе, то это выглядело бы для них странным — они туземцы, довольно глупы и привыкли к такому отношению. Понять то, что я говорю тебе, могут только ты и Зариф. Да, может статься, еще Карина — все ж таки довольно давно живет у меня. Поэтому мне надо было присмотреться…

— Ясно, — кивнул Хэй. На самом деле, все стало только запутанней, но сказать об этом оживившемуся господину он не решился.

— Я научу тебя всему, что тебе может понадобиться, — повторил Мардук. — А потом, когда придет время и ты вспомнишь, кто ты и откуда, то сумеешь уже самостоятельно принять решение. Оставаться здесь. Или каким-то образом попытаться добраться до дома. Но до тех пор я больше ничего не скажу тебе о том мире, в котором ты очутился. Ты сам должен будешь это понять.

Мардук внимательно смотрел на Хэя. Тот, ощущая, как от этого взгляда на нем выступает холодный пот, сказал: «Хорошо», — при этом его не покидало чувство, что только согласился на нечто довольно неординарное, а если точнее, то нажил себе большие неприятности.

— Тогда что ж, заводи, — по-доброму улыбнулся старик. Он явно был доволен сегодняшним разговором.

Включив зажигание, Хэй направил машину домой. Мардук больше ничего не говорил. А самому парню было, о чем подумать. Он старательно раскладывал по полочкам то, что только что ему наговорил этот человек, которого, как оказалось, он совершенно не знал.

И среди всех вопросов, которые терзали его в эти минуты, один выделялся из общего строя.

Кто он, наконец, такой?

Очередной день клонился к закату, когда Хэй, едва волоча ноги, вернулся к себе в хижину. Быт его за последнее время сильно изменился. И парень знал, что именно послужило причиной этому. Тут даже голову ломать не надо было.

Согласие Хэя стать наследником, практически сыном, Мардука было тем шагом, с которого все и началось. Старик с той поры сильно изменился, превратившись вдруг из замкнутого и нелюдимого дедушки в деятельного пожилого мужчину, полного сил. Казалось, что согласие Хэя буквально вселило в него новые силы. Мардук все свободное время проводил с новоявленным учеником. Сначала учеба Хэя включала в себя только посвящение в некоторые секреты земледелия. Поэтому в течение нескольких недель Хэй буквально не вылезал с поля, сея, пропалывая, поливая и выполняя другие необходимые указания, которые щедро раздавал ему Мардук — и все точно в тех пропорциях, которые назначал старик.

Хэй и раньше проводил довольно много времени в работе, но никогда прежде так не нагружался. Его день теперь начинался задолго до рассвета, а светало в пустыне рано, и заканчивался спустя несколько часов после захода солнца. И все эти мероприятия проводились в максимальном темпе, на жуткой пустынной жаре, практически без отдыха.

Зариф и остальные были немало удивлены тем, что хозяин, объявив о том, что Хэй теперь будет наследовать ему, практически полностью освободил их от работы на поле и нещадно принялся гонять собственного преемника. Но никаких объяснений никто выпытывать не старался.

Когда к исходу первой недели Хэй перестал под конец рабочего дня валиться без задних ног в кровать и сразу же отрубаться, не находя в себе сил даже на то, чтобы элементарно помыться, Мардук потребовал увеличить интенсивность работы.

Сам Хэй ни черта не мог уловить, с какой такой радости на его плечи свалилось все это — он несколько по-иному представлял себе наследование.

В конце концов парень все же решился задать вопрос Мардуку и попросил того объяснить кое-что.

— Скажи, Мардук, — спросил он, когда после очередного мучительного дня подошел к старику, — зачем все это? Я, честно говоря, совершенно не понимаю, зачем было настолько пересматривать обычный распорядок. Я понимаю, конечно, что я молодой, еще более-менее здоровый, но совсем отстранять остальных от полевых работ было несколько, на мой взгляд, преждевременно. Я ж могу и не потянуть. Тем более, совсем я не понимаю, в чем же все-таки заключается «секрет» твоего урожая. Явно не в том, что весь объем работы приходится на меня одного.

Мардук тогда усмехнулся и негромко сказал:

— Когда ты поймешь, в чем же заключается так «тщательно оберегаемая мной тайна» урожая, как мне удается получать такое зерно, когда перестанешь валиться с ног от усталости после завершения дня, тогда и получишь ответ.

Это прозвучало абсолютно непонятно, но очень многозначительно. Хэй ощутил всю значимость сказанных Мардуком слов, особенно ему не понравились нотки насмешки, когда тот упомянул про «тщательно оберегаемую тайну».

На следующий день Мардук дал указания распахать новые участки оазиса под поле, а также увеличить площадь сада — мол, слишком большая часть плодородной земли остается невостребованной, а это очень неразумно.

Вообще, если хорошенько задуматься, то у Хэя возникали неоднократно странные сомнения. Во-первых, о том, как вообще посреди пустыни могут сохраняться столь обширные очаги плодородных земель, ведь что-то ему подсказывало, что под понятие «оазис» в привычном для него смысле должно скрываться нечто более скромное. Во-вторых, что за игру затеял их бравый старикан, и каким образом уже ему, Хэю, доведется в ней поучаствовать.

Вот и сейчас, лежа на кровати, Хэй раздумывал над тем, что подразумевал теми словами старик. Как понять, что за секрет позволяет ему что-то выращивать в условиях этой пустыни, даже в несколько более мягких условиях «оазиса».

Секрет?!

Какой-то бред!

Что же это может быть?

Никаких изменений или особенностей он в процессе не замечал, никаких добавок в воду не примешивал при поливе.

И что же тогда?

А вдруг и нет никакой тайны! И все это просто злая шутка шкодливого старикашки. Что ж, и эту версию не стоило сбрасывать со счетов. Особенно учитывая, как в последнее время себя ведет старый — остальные работники прямо-таки шарахаются от его довольной физиономии.

И ведь что-то в этой идее есть!

Хэй даже приподнялся на кровати.

Ну как он раньше не понял: ничего нет, никакого секрета. С чего он вообще вбил себе это в голову? Говорил ли об этом старик или же сам парень придумал нечто подобное и поверил? Даже и не вспомнить!

Хэй успокоился, сумбур в его мыслях, не дававший ему уснуть, наконец-то сменился на некий порядок.

Действительно, нет никаких загадок. Слухи об этом, которые ходят в Карсе и, наверное, в других городах — только слухи. Люди, особенно те, кто умудряется выживать в жутких условиях пустыни, склонны верить в чудеса и мистику. Им необходима вера в это. Ведь они и так живут на краю мира, дальше — предел, за который никто не ступал. И здесь особенно требуется хоть во что-то верить. Так почему бы и не поверить в то, что старый Мардук владеет каким-то секретом, который позволяет ему снимать такой небывалый урожай? Легко.

Но ведь на самом деле это все обман, порожденный растерянными жителями пустыни. Потому они и побаиваются старого агронома-торговца, думают, что он обладает некоей тайной силой, с помощью которой каким-то чудесным образом зерно в колосьях на его поле лучше и сочнее, чем у остальных.

Старый ловкач! Возможно, он сам приложил руку к тому, чтобы пошли подобные разговоры в Торге. И уже оттуда и по всем Пустынным Землям, как иногда называли этот жестокий край местные, пошли слушки во все концы.

Просто у этого оазиса более плодородная почва. Ему, Хэю, тяжело с чем-то сравнивать: оказавшись в этом мире, он мало что повидал, кроме фермы старого Мардука, не видел других мест, оазисов, полей и ферм, но — он готов поклясться — именно более плодородная земля даже в таких страшных условиях позволяет расти колосьям моги, практически единственного злака, который способен расти здесь, но зато больше нигде на планете не встречался.

Кстати, о том, как называется этот злак, Хэй узнал от Мардука совсем недавно. Местные называли эту зерновую культуру просто «зерно». И колосья, и зерно — все было для них просто «зерном». «Моги» — это название дали этому растению, могущему существовать только в критических температурах пустыни жители Долин — того, что лежало по ту сторону Хребта. Это название Хэй тоже узнал от Мардука.

Обильный полив — вот второе звено. Раньше Хэй не придавал этому значения. Но теперь, когда вся работа легла на единственно его плечи, он заметил, что крайне важную роль старый агроном отводит именно поливу. Потому колосья моги столь пышны у него.

Может быть, это и все?

От близости возможной разгадки Хэй нетерпеливо заерзал на ложе. Все так просто? И он так долго ломал над этим голову?

— Хотя нет, стоп! — Хэй вслух одернул себя.

Точно, он ведь прежде особо и не забивал голову размышлениями на данную тему. Ему просто недоставало сил после окончания очередного наполненного трудами дня. Только недавно, когда его дневная нагрузка уже не казался молодому человеку столь утомительной и чрезмерной, он снова начал размышлять перед сном, лежа в жесткой кровати.

За время, что минуло с начала этого мучения, Хэй высох, стал жилистым и крепким. Жаркое солнце, под лучами которого он проводил практически все время, и постоянные усилия, которые он прилагал на поле, вытопили из его тела весь жир без остатка. Мышцы молодого человека стали гибкими, упругими и налились силой, которой прежде не обладали. И сам он немного вытянулся.

Мардук даже несколько засомневался в том, что верно истолковал возраст мальчика, когда покупал его на невольничьем рынке. Тогда он посчитал, что берет мальчишку лет тринадцати-четырнадцати от роду — именно такое впечатление производил тот своим хилым телосложением. И первоначально все это подтверждало. Однако теперь Хэй больше походил на молодого человека лет двадцати. Впрочем, Мардук просто пожал на этот счет плечами и выкинул из головы. А Хэй особо по этому поводу и не переживал — поскольку он ничего пока не мог вспомнить, то и пытаться это делать считал излишней тратой времени и сил. Он твердо решил следовать тому пути, который ему предлагает судьба. Там, в будущем, что-то еще будет. Возможно, что и вспомнится.

А до того момента следует еще дожить.

Оставался для Хэя теперь еще один момент, который несколько омрачал картину с разгадкой предложенной стариком головоломки. За каким, собственно, тому понадобилось так гонять парня, что тот даже не мог найти времени и сил подумать о так называемом «секрете»?

Впрочем, как раз об этом имеет смысл спросить самого хитромудрого дедугана.

На следующее утро Хэй и озадачил, как ему показалось, Мардука этим вопросом, предварительно поделившись посетившими его ночной порой идеями.

Старик весело блеснул глазами, хмыкнул в бороду, а затем неторопливо ответил:

— Верно, ты правильно ответил. Никакого секрета нет. Все это досужие домыслы, появиться которым, как ты правильно подметил, помог я сам.

Хэй радостно выдохнул. Его переполняла гордость за самого себя. Он все-таки справился с этим заданием. Теперь все кончено. Осталось только выяснить у старика, зачем тот только устроил весь этот огородный марафон.

Если бы парень в тот момент мог предположить, как он ошибался.

— Что ж, — начал Мардук, — теперь я отвечу на тот вопрос, который ты задал мне два месяца назад («Ого! Два месяца прошло. За всем этим удовольствием я совсем счет времени потерял!» — подумал Хэй в тот момент.). Впрочем, ответ тоже лежал на поверхности. Я несколько расстроен, что ты еще сам не понял. Ведь не понял же?

Старик испытующе уставился на парня. В глубине его глаз плясали озорные чертики.

Хэй удрученно кивнул, соглашаясь и думая, что такой ход со стороны старика был несколько нечестным.

— Раз ты станешь моим наследником, то ты сразу же станешь мишенью для множества недовольных людей.

Хэй удивленно уставился на Мардука, пытаясь сообразить, каким боком он мог кого-то задеть при подобном развитии событий.

— Не понимаешь. Что ж, я поясню, — Мардук укоризненно посмотрел на ученика и терпеливо принялся за разъяснения. — Как ты можешь понять, я уже не молод, хотя и помирать тоже прямо сейчас не собираюсь. Но когда-нибудь этот день настанет. Это понимаешь ты. Это понимают и остальные. Торговцы из Долин, местные земледельцы, обитающие в других оазисах, городские проходимцы. Здесь тоже встречаются неглупые люди, и они могли прийти к тому же выводу, что и ты: никакой тайны нет — есть только вода и труд, и несколько более плодородная почва, чем у них. Но все одно, благодаря слухам, которые, в свою очередь, тоже обрастают со временем другими слухами, меня все еще побаиваются. Опасаются, что я кто-то вроде колдуна и могу на них навести что-нибудь похожее на порчу. И поскольку я еще и не особо мешаюсь у них под ногами и довольно стар, то, почему бы и нет, они могли решить позволить мне дожить до собственной смерти. Как бы это странно не звучало, но даже в этих песках такой вариант вполне имеет право на существование.

Хэй утомленно слушал разглагольствования Мардука. Солнце уже изрядно напекло ему макушку, а по лицу струился пот. А старик, между тем, продолжал:

— Когда они узнают, что у меня из ниоткуда появился наследник, которому после моей смерти перейдет все это хозяйство, уже начавшее расширяться твоими усилиями, то, как думаешь, как они поступят?

Испуг отразился на лице Хэя. И он не пытался этого скрывать. О том, что можно нажить себе врагов таким нехитрым способом он как-то не подумал, когда соглашался на прием дел у старикана, а тот, в свою очередь, ничего о подобной угрозе не упоминал. Теперь же, несмотря на фактическое отсутствие какого-либо документа, отказаться от заключенного на словах договора у Хэя вряд ли получилось бы. Он уже был наслышан от Зарифа, как поступают в Пустынных Землях с людьми, которые не выполнили условий даже устно заключенного соглашения. И хотя, казалось бы, со стороны старика в случае отказа ничего не должно бы было угрожать, но рисковать лишний раз Хэй не собирался. В конце концов, Мардуку не обязательно делать это своими руками. Да и в том, что он сумел бы справиться с этим чудным старичком, Хэй был в последнее время не уверен.

— Смотрю, осознал? — многозначительно поинтересовался старик. — Всю глубину… — он вдруг замялся на секунду. — Как же это сказать?

Собравшись с мыслями, он все-таки выдавил из себя:

— Понимаешь всю глубину глубин… Как-то так… Ну, короче, тебе надо быть покрепче, — раз споткнувшись в своей многомудрой речи Мардук, окончание предпочел скомкать, видимо, несколько упустив мысль, за кончик которой долгое время держался.

От подобного завершения так многотонно начинавшегося монолога наставника Хэй настолько опешил, что непроизвольно скосил глаза на переносицу и вывалил набок язык, приняв вид абсолютно придурковатый. Только что слюну не пустил. Возможно, причиной такого финта послужила все та же жара.

— Короче, Хэй, готовь зерно на продажу. Сложи в мешки, в грузовик не клади. Просто поставь у амбара. Завтра отправимся в Карс. Сегодня можешь отдыхать.

Мардук направился в дом, а Хэй, пожав в задумчивости плечами, направился к амбару.

Солнце следующим утром догнало своим опаляющим зноем совершенно очумевшего от идей Мардука Хэя в дороге.

Еще когда рано утром старик потребовал, чтобы Хэй закинул мешки с зерном не в кузов грузовика, как это делали обычно, а положил на телегу, парень насторожился, поскольку «гужевого» скота на территории Мардукова подворья им пока замечено не было. И его худшие опасения, к несчастью для юноши, подтвердились.

И теперь, тяжело упираясь ногами в податливый песок и обливаясь потом, Хэй тащил телегу с мешками на себе. Старик размеренно шагал рядом. Продвигались они таким образом не шибко быстро. При этом Мардук о многом нравоучительно размышлял вслух, а Хэй, поначалу вяло отбрехивавшийся, решил до дальнейших указаний поберечь силы и теперь упорно молчал, впитывая любую новую информацию, которая поступала от наставника.

— Понимаешь, — обращался к нему Мардук, — ты, как уже тебе говорил, должен стать крепче, сильнее. Тебе, кстати, сколько лет, не вспомнил?

Хэй отрицательно помотал головой: говорить было для него слишком затруднительно — он берег дыхание и опасался без дела раскрывать и без того пересохший до невозможности рот. Была еще и нешуточная опасность закусить энным количеством песка — уже с полчаса навстречу дул пока слабый, но порывистый и уверенно набиравший силу ветер.

— Ладно, мой милый друг, это сейчас неважно. Так вот, чтобы окрепнуть, тебе требуются солидные нагрузки. Которые я тебе со своей стороны и обеспечиваю. Причем, заметь, я не требую от тебя выполнения каких-то бессмысленных действий. Я же не предлагаю тебе, скажем, таскать ведра с песком из одной точки местности в другую и высыпать, хотя такая возможность и была — я ее обдумывал. Мы выполняем необходимые в нашем нехитром хозяйстве действия, при этом получая двойную выгоду: и урожай зреет, и ты силенок набираешься.

Хэй возмущенно фыркнул и помотал головой, стряхивая капли пота, заливавшие глаза.

— Вижу, ты со мной согласен, — сказал Мардук и, не обращая более внимания на молчаливое возмущение Хэя, утопал вперед, показывая дорогу.

После обеда дела пошли получше: песок сменился растрескавшейся окаменевшей глиной, имевшей неопрятно-бурый цвет, и идти стало полегче.

Стены Карса Хэй увидел в багровых закатных лучах солнца. Мардук, хитро поглядывая на подопечного, поворчал по поводу медлительности Хэя. Тот от такой наглости полностью потерял дар речи и так вытаращил на старого шутника глаза, что появилась опасность того, что те полопаются.

Ночевать решили недалеко от города, внутрь не заходя. Платить за постоялый двор было решительно нечем, поскольку осторожный старик денег с собой принципиально не брал, опасаясь местного ворья, а бартером хозяин гостинцы бы брать не стал. Ночевка на городских улицах была бы делом крайне неприятным: мусор и пищевые отходы зачастую вываливались горожанами и многочисленными гостями Базара прямо на улицах, что при ужасной жаре создавало в пределах городских стен непередаваемое амбре. Мусор убирали только тогда, когда терпеть становилось невмоготу. Делали это добровольные уборщики, то есть объединявшиеся в небольшие отряды городские торговцы, которым, естественно, за столь приятственное действо никто не платил. По этой причине особым рвением эти городские санитары не отличались.

Укладываясь на подстеленном покрывале, стараясь поудобнее умостить на земле уставшее тело, Хэй задумался внезапно о том, что с недавнего времени, его голова стала как-то лучше работать. Что, в первую очередь, было вызвано тем, что стал богаче его лексикон — он продолжал совершенствоваться в изучении местного наречия, а Мардук понемногу начал давать ему уроки интерлингвы, упомянув, что это ему понадобится для общения с людьми из Долин, буде такие попадутся на жизненном пути. И вот теперь Хэй мог значительно лучше и богаче не только описывать, но и воспринимать окружающий его мир. Раньше для многих своих ощущений Хэй просто не смог бы подобрать подходящих слов. Теперь же все значительно упростилось. Мир вокруг словно наполнился новыми красками.

Хотя, конечно, с теперешними нагрузками проще жить не становилось.

Парень хотел еще немного поговорить с Мардуком — усталость была столь сильной, что он никак не мог уснуть от переутомления. Но старик о чем-то размышлял, сидя у костра. Черты его лица в свете пляшущих языков огня заострились, стали жестче. Он стал чем-то напоминать хищную птицу, что высматривает с высоты одинокого путника, чтобы полакомиться. Хэю почему-то подумалось, что в эти минуты старик думает о чем-то неприятном, и решил его не беспокоить.

Он еще некоторое время ворочался, но вскоре все же сумел уснуть. С утра ждали новые заботы, и вряд ли день выдастся менее хлопотным и напряженным, чем этот, потому следовало накопить сил.

С делами поутру покончили довольно быстро. Мардук, к удивлению Хэя, решил несколько потратиться и прикупить кое-что: с десяток мешков муки, столько же сахара, вяленое мясо, овощи — припасы дома подходили к концу. Насчет фруктов можно было не беспокоиться — сад, который Хэй разбил по указанию Мардука, уже скоро должен был начать приносить первые плоды, да и в кладовых еще кое-что оставалось.

Хэй, прикидывая, что и назад ему тащить придется в этом случае ношу ничуть не легче, чем в этот конец, паниковал загодя, потому предложил сторговать у местных погонщиков какой-нибудь тягловый скот. К его удовольствию Мардук согласился.

Расслабившись от того, что снял со своих плеч обязательство тащить такую тяжесть в несусветную даль, да еще и по жаре, Хэй завел со стариком разговор:

— Послушай, Мардук, меня посетила одна мысль. А какой смысл покупать муку здесь, если можно соорудить мельницу и у нас.

— Разумное предложение, однако, чем ты предлагаешь приводить ее в движение? Рядом никаких рек нет, а тот небольшой ручеек, что есть у нас в оазисе не в счет — он слишком мал. Ты же знаешь, мы даже для питья и полива воду берем из-под земли с помощью помпы.

— Это я, разумеется, знаю. Но ведь мы же сейчас договорились, что купим какое-нибудь животное. Его же можно заставить вращать жернова. Как именно, можно придумать.

— Действительно, — Мардук задумался.

У погонщиков был приобретен еще довольно молодой и сильный гуар — толстоногий и степенный плоскомордый ящер — на таких в Пустынных Землях разъезжали обычно торговцы. Животное было очень удобно использовать, чтобы тащить телеги и повозки. Его могучее тело было способно перемещать огромный вес, в несколько раз превышающий его собственный. И масса у этой зверушки, достигавшей до двух метров в холке, была немаленькой. Хорошо, что гуары отличались довольно миролюбивым и спокойным нравом, ибо в случае чего сдержать такую громаду было бы весьма затруднительно.

Когда они вышли за городские ворота, куда телегу с купленными припасами доставила рыночная прислуга, Мардук, несмотря на возраст, легко вскочил на спину гуару, которого до этого вел под уздцы, и неторопливо поехал вперед, оставив распахнувшего от удивления рот Хэя у ворот города. Тот даже не сумел ничего спросить или как-то остановить старика.

Отъехав метров двадцать от застывшего столбом парня, Мардук обернулся и спросил:

— И долго ты еще собираешься прохлаждаться? Я уже слишком стар, чтобы часто ночевать под открытым небом. Тут, как ты мог заметить, ночами довольно прохладно.

— А как же…

— Ну, — старик понял, что хотел уточнить молодой человек с полуслова, — я же не говорил тебе, что собираюсь каким-то образом облегчить тебе обратный путь. Потому гуар — для меня, я притомился в дороге, ноги уже не столь сильны. А с телегой ты и сам управишься.

Хэй едва не взвыл от обиды и разочарования, но спорить было поздно. Старикан явно взялся за него не на шутку.

Теперь рейсы в город стали более частыми: каждые выходные Хэй нагружал мешки зерном из амбара, грузил на телегу и, впрягшись в нее, направлялся в Карс, сопровождаемый Мардуком, ехавшим теперь верхом на неторопливом ящере, получившем имя Таб.

И это все при том, что вкалывать на поле он продолжал по-прежнему. К этому еще добавилась забота с садом и небольшим огородом, которые старик решил также разбить на своем участке, чтобы быть полностью автономным от Базара. Да еще строительство мельницы, которое Мардук, разумеется, поручил парню выполнять в гордом одиночестве.

Под ногами скрипел песок. Солнце палило кожу. Пот катился градом, собираясь солеными озерцами в самых неприятных местах. Но и в это можно было втянуться.

Уже и телега не казалась такой тяжелой. И путь был не столь уж далеким. И солнце не таким жарким. Пить хотелось не так уж сильно.

Хэй помнил, как тогда, вернувшись домой из Карса в качестве основной тягловой силы, заметил Зарифа, стоявшего с мотыгой у края поля и с удивлением смотрящего на возвращающегося Хэя. Потом Зариф объяснил, что удивило его столь сильно. Оказывается, он и представить не мог, что человек сможет тащить на своем горбу такую тяжесть.

Хэй тогда, зардевшись, как молодая девчонка, ответил, что вовсе и не на горбу, колеса у телеги значительно упростили процесс. Да и вообще выразил убежденность, что и Зариф способен на подобное.

В следующие выходные, загрузив телегу, они провели пробы. У Зарифа не вышло. У Хэя получилось — он снова отправился с Мардуком в Карс на Базар. И в тот раз путь дался уже легче, хотя груз, который он тащил в оба конца, был ничуть не меньшим.

С того момента мышцы парня стали значительно сильнее и больше. Очевидно, система тренировок по Мардуку приносила реальную пользу.

Только вот Хэй не мог пока еще уяснить, по каким таким причинам ему надо было наращивать столько мяса — не для работы в поле же. А Мардук не торопился с разъяснениями.

В один из очередных походов Хэй с Мардуком столкнулись с теми, кого до сих пор по невероятному везению умудрялись избегать.

Каннибалы, одетые в какие-то неопрятные лохмотья, по которым сложно было определить первоначальный вид одежды, которой они когда-то являлись, вышли им наперерез из-за очередного бархана. Скорее всего, эти убийцы просто куда-то мигрировали в поисках пищи, потому что сами были несколько удивлены внезапной встречей. Однако теряться не стали.

Пять человек отделились от отряда. Эти выродки были вооружены самодельными дубинами, сработанными из костей. Какому из животных принадлежали эти кости, гадать не приходилось. В голове у Хэя пронеслись откуда-то почерпнутые знания о том, что бедренные кости в человеческом организме являются одними из наиболее прочных, и парень несколько приуныл.

Мардук же разглядывал приближавшихся дикарей совершенно спокойно. Хэй в тот момент ему мог лишь позавидовать: очевидно, старик свое уже пожил и прекрасно был об этом осведомлен, а потому не выказывал ни малейшего беспокойства ввиду приближавшейся размеренными шагами смерти. А вот Хэй, жизнь которого началась в осознаваемом варианте совсем недавно, чуть более полутора лет назад, нервничал довольно показательно. Что только забавляло каннибалов.

Пятеро мужчин шли неспешно, они видели, что как минимум одна жертва им сегодня обеспечена. Даже если старик и ускачет на гуаре, оставив на растерзание собственного раба — ну а кем еще мог быть этот запряженный в телегу парень, — то и ладно. Парень был довольно здоровым, его должно хватить на сегодня их небольшому племени.

Когда до молчаливо приближавшихся мужчин оставалось не больше двадцати метров, Мардук спрыгнул с Таба и негромко сказал стоявшему позади Хэю:

— Ты, наверное, хотел узнать, для чего все это время тебе пришлось так надрываться, для чего этот чокнутый старикан так над тобой измывается, заставляет таскать на себе такие тяжести и вкалывать с утра до вечера. Теперь смотри.

И старик сделал шаг навстречу пятерым.

Когда спустя пару минут он вернулся к оторопевшему Хэю, ни один из этой пятерки больше не представлял никакой угрозы, поскольку полученные ими травмы были с жизнью несовместимы: у кого-то голова была разможжена ударом собственной дубины, у другого обломки костей проткнули грудину — у Хэя не было никакого желания рассматривать это месиво.

Остатки племени, лишившись пятерых воинов, с места событий ретировались, предпочитая поискать добычу посговорчивее.

Мардук даже не запыхался:

— Вот, мой мальчик, подвернулся случай показать, чему в дальнейшем мне необходимо тебя обучить. Как бы ни сложилась в дальнейшем твоя судьба, думаю, подобные умения в нашем мире сумеют оказаться тебе полезными.

— Но откуда…

— Ну, Хэй, я же не всегда был старым фермером, живущим посреди пустыни в собственном оазисе. И даже далеко не всегда жил в Долинах на этой планете. Но к этому мы еще вернемся, когда придет время. А сейчас нам пора в путь. Надеюсь, что ты немного отдохнул, пока длилось это представление.

Дальнейший путь прошел спокойно. А через несколько недель старик начал обучать Хэя искусству Боя.

Мардук гонял Хэя нещадно, заставляя отрабатывать приемы до полного автоматизма, вбивая воинскую науку через синяки и ушибы. Частенько во время этих занятий Хэй летел на песок и ему казалось, что больше уже встать ему не удастся, но все же он, понукаемый учителем, вставал снова и снова.

Оказалось, что прежде, чем попасть на эту планету, Мардук служил в рядах космического спецназа Галактической Империи в должности инструктора. Планета эта, прозванная обитателями, Последним приютом, носила в реестре Галактической Империи гораздо более прозаическое название, а именно номер 45 ч-12, и являлась колонией для особо опасных преступников, предельно удаленной от любых звездных трасс Империи. Однажды он угробил собственными руками несколько человек, полезших на него в драку, среди которых оказался сынок кого-то из влиятельнейших лиц госаппарата. Потому суд был предельно кратким. И Мардук, тогда носивший несколько иное имя, оказался в этой дыре. А именно в Долинах, где и размещался, собственно, основной анклав обитателей этой «милой» планетки.

Пусть миновало время, когда на Последнем приюте царили условия, полностью соответствовавшие требованиям заключения, и жизнь зэков стала более спокойной, но все относительно, и выживать в условиях Долин, где постоянные разборки разнообразных банд превращали города в некое подобие миниполигонов, тоже было не очень просто.

В один прекрасный день бывший спецназовец плюнул на все и, оставив позади небольшую каморку, предоставленную ему Империей за все былые заслуги, жестко расписанный быт, насаждаемый администрацией планеты-колонии, и больше не желая следовать ничьим приказам, будь то высокопоставленное имперское командование или главари банд, перевалил через хребет Альмага и оказался в Пустынных Землях. Здесь, по сравнению с прежними условиями была настоящая вольница. Правда, и здесь требовалось немало хладнокровия, чтобы как-то устроиться и оставаться в живых в течение длительного времени. А Мардук провел на планете довольно много лет.

За это время жители Долин успели окончательно поцапаться с администрацией, так что всему аппарату исполнения наказаний на планете стало делать совершенно нечего, если только у них не было извращенного желания покончить с собой в особо изуверской форме. И вскоре заключенные на планете оказались предоставлены сами себе. Установили собственное подобие власти в городах, как они это понимали. Разборок, естественно, от этого меньше не стало.

Чиновники Империи, посовещавшись, решили, что тратить силы и средства на то, чтобы подавить бунт на 45 ч-12, и просто махнули рукой. Содержание планеты и так влетало в круглую сумму, гонять военный флот в столь удаленный конец космоса — удовольствие ниже среднего. Да и куда эти самоуправцы денутся с планеты, на которой не осталось ни одного способного к передвижению космического корабля, который сумеет выдержать межпланетный перелет требуемой длительности.

И зэков оставили в покое.

В результате, все остались довольны: и высокие чины, и сами заключенные, оказавшиеся теперь в ранге свободных граждан.

Старик не мог сказать, что там творится, в Долинах, сейчас. Он не испытывал интереса к этому, а потому не спрашивал торговцев, которые покупали у него зерно, чтобы потом, после особой переработки, получить из него сырье для наркотиков. Именно поэтому не всякое зерно подходило им. Именно поэтому продукция Мардука пользовалась устойчивым спросом.

Мардук жил, постепенно свыкнувшись с мыслью, что покинуть эти края ему уже никогда не удастся, ведь прошло уже больше сотни лет с того момента, как он оказался в Пустынных Землях, и почти девяносто с момента прекращения транспортного сообщения с другими владениями Галактической Империи.

И вот теперь заново почувствовавший знакомый по прежней работе азарт Мардук обучал Хэя тому, чему когда-то учил имперских десантников, а также ребят из более специфических армейских подразделений. Конечно, программы обучения для тех же десантников и, скажем, разведки, значительно отличались, но для Хэя Мардук решил исключить какую-либо разницу. И потому спектр приемов, которыми овладевал с его помощью юный ученик, был предельно широким. Различные стили ведения рукопашного боя, программы выживания в различных условиях, способы обнаружения возможных угроз, психологическая подготовка, оружейная подготовка, от холодного оружия до огнестрельного (по этому поводу даже приобретались у торговцев различные виды имевшегося в наличии вооружения), тактика, стратегия, языки, культура и история Галактической Империи, а также ее вероятных противников — Мардук знал многое. И заставлял этому учиться Хэя.

Хотя Мардук и не был уверен, что большинство из этих знаний пригодятся парню, но хотел, чтобы юноша был всесторонне развитым — делать из него бездумную машину для убийства он смысла не видел, поскольку командовать тут над таким «изделием» было особо некому.

А тот впитывал как губка. И ему нравилось учиться.

Правда, поначалу случались и весьма забавные ситуации. В частности, начальные познания молодого человека были крайне ограниченными. А что делать, ведь с того момента, как попал сюда, парень видел только Пустынные Земли, а потому то, что узнавал от своего наставника воспринимал с некоторым недоверием. Мардук даже представить не мог, что послужило причиной столь непонятной амнезии у Хэя.

Парень, несмотря на свои немалые способности к обучению мог судить о мире, только основываясь на своем новом личном опыте, опыте, который был приобретен в течение последних пары лет. Все до момента, когда он пришел в себя в подземелье Торга, было абсолютно недоступным. В ту область памяти Хэй не имел ни малейшего доступа. Поэтому, многие вещи приходилось объяснять ему с самых основ.

Полнейшая беспомощность молодого человека в вопросах, касающихся элементарных познаний в области истории и общественного устройства миров Галактической Империи вызывали некоторую озадаченность у Мардука. Но, разумно решил, что сильно углубляться в дебри исторических наук, технического прогресса и религии смысла не имеет. Если парень когда-нибудь вспомнит, что с ним случилось до момента его попадания на Последний приют, то, возможно, вспомнит и эти простые вещи — благо, их преподают в начальных классах общеобразовательной школы. Если же подобного озарения не случится, то и нечего парнишке засорять голову тем, что произошло в такие давние времена, что и не все современные ученые-историки уделяют им значительное внимание. В конце концов, с момента Исхода прошло уже более тридцати тысяч лет, а уж, что было в той пыльной древности до этого порогового эпизода развития цивилизации, покрыто прямо-таки непроглядным мраком.

Занимаясь с Хэем, Мардук вновь ощущал себя сильным, умным инструктором, каким был когда-то. И он мог со всей ответственностью заявить, что прежде ему еще не попадались столь усердные ученики. То нежелание, с которым парень начинал даваемые ему наставником упражнения, постепенно стало сменяться откровенным любопытством. Мальчишка просто и представить себе не мог, очевидно, что его собственный организм способен на такое.

Старик, обретя такого старательного подопечного, учить которого предстояло ему совершенно независимо от разработанных умами из генштабовских расчетных лабораторий программ подготовки, давал Хэю все, что умел сам. И был в восторге от тех темпов, с которыми парень усваивает материал. Будь то теория или же практические занятия.

Мардук понимал, что в сложившихся условиях специалист экстра-класса, который со временем, безусловно, мог бы выйти из Хэя, востребован не будет. Но, во-первых, бывший инструктор уже решил, что передаст все свои знания так внезапно свалившемуся ему на голову наследнику, которого уже воспринимал, как собственного сына (особенно, учитывая тот факт, что в самом начале парень мало чем отличался от новорожденного и был совершенно беспомощен). А во-вторых, эти навыки и умения могли значительно упростить парню жизнь на Последнем приюте, особенно учитывая царившие здесь нравы.

Прошел практически год с момента, как Хэй начал обучаться у Мардука всерьез. Он по-прежнему совершал пешие прогулки по выходным до Карса. Только теперь груз в телеге стал значительно больше. А время на дорогу сильно сократилось, поскольку все расстояние Хэй преодолевал без единой передышки. И бегом.

Раньше он и представить себе не мог, что его собственное тело способно выносить такие невероятные нагрузки. Он не знал, что и сам Мардук несколько удивлен практически неограниченными ресурсами организма юного ученика. Да и не слишком, очевидно, заинтересовался бы этим моментом, если узнал.

Парня полностью поглощала новая жизнь. Все, о чем рассказывал ему старый инструктор, все, чему обучал, было для Хэя крайне интересным. Обучение позволило ему забыть о собственной неполноценности, о том, что не имеет ни малейшего представления о том, кто он и откуда. Эти вопросы, которые мучали его три года назад, на время оставили его в покое. Ему просто не хватало времени на то, чтобы терзаться бесполезными размышлениями. Он прекрасно понимал, что впустую ломать голову — значит, никаких результатов не достичь. Поэтому он предпочитал использовать голову для других целей. И не только для крушения кирпичей и досок.

В Карсе уже успели привыкнуть к тому, что парень стал появляться в одиночку, уже не сопровождаемый Мардуком. Некоторые решили, что такую возможность грех упускать и следует пощипать молокососа, который хоть и широк в плечах, но лицом совсем юн. Однако эти деятели были вынуждены признать собственное решение излишне поспешным, не сказать и вовсе ошибочным, когда с трудом убрались после стычки с этим самым «молокососом». В тот раз семеро здоровенных мужиков, преградивших дорогу Хэю, когда он возвращался домой, в мгновение ока оказались распластанными на земле, не в силах больше не то что подняться, а пошевелить хоть пальцем. Больше попыток со стороны предприимчивых обитателей подворотен не было.

Были у Хэя стычки и с каннибалами. И с Охотниками, рыскавшими в ближайших окрестностях на предмет поиска новой партии живого товара. Обо всех таких случаях Хэй рассказывал Мардуку. Тот и хвалил и корил его одновременно. Постоянно напоминал, что лучший бой — тот, который не состоялся. Говорил, что Хэю надо больше внимания уделять тому, как заставить человека опасаться тебя, уважать, выполнять твои требования, не прибегая к физической силе. Поскольку на любой меч может отыскаться достойный щит. Ведь Хэю на его жизненном пути встретятся люди сильнее него, с которыми не справиться кулаками, но которых можно одолеть умом.

Однако Мардук признавал, что договориться по-хорошему с некоторыми индивидами положительно невозможно. Взять тех же каннибалов. Они же никакого языка не понимают — только дубиной промеж ушей.

Хэю начинала нравиться его новая жизнь. Все его устраивало, и он решил, что не имеет смысла стремиться к тому, чтобы вернуть себе воспоминания, тем более что они не обязательно окажутся приятными.

По залитой лунным светом черной равнине шел мальчик. Его ноги тонули в белом ковре тумана, который едва покрывал его щиколотки. Туман был невероятно густым, и казалось, что мальчику тяжело ступать по этому мареву. Белесые полосы словно цеплялись за его ноги, стремясь замедлить движение. Но мальчик продолжал идти. Он не знал, куда ведет то направление, которое было им выбрано. Он не знал, зачем вообще переставляет непослушные ноги, вновь и вновь погружая ступни в бледный ковер, мертвенным холодом хватавший за них.

Но он шел. Потому что остановка означала смерть. Потому что разлитый вокруг туман только казался безжизненным. Мальчик знал, что стоит остановиться и туман тут же ловко вскарабкается по его ногам. Сначала обнимет колени, потом устремится дальше вверх, поглощая тело, не позволяя больше пошевелиться.

Поэтому надо было идти. Шагать вперед по бесконечной долине, погруженной в туман и залитой белым светом яркого лунного диска, в полную силу искрившегося на небосводе.

Полуденное солнце ярко сияло над головой, когда Хэй преодолел примерно три четверти пути до Карса. В эти выходные он не изменил сложившейся за последний год традиции. Он бежал по раскаленной сковороде пустыни, таща за собой телегу с товаром. С каждым разом путь удавалось преодолевать все быстрее.

Он еще помнил, как впервые отправился со стариком в город на рынок пешим ходом. Им тогда потребовалось практически двое суток, чтобы совершить путь в оба конца. Теперь он укладывался за то время, что солнце светило в небе.

Мышцы работали в полную силу, но Хэй не чувствовал напряжения. Тренированное тело привыкло к постоянно возрастающим нагрузкам и пощады больше уже не просило, как было прежде. Парень думал об отстраненных вещах, а не о том, как бы поскорее добраться до Карса и дать отдохнуть измученным ногам. Он уже давно взял на вооружение этот метод по совету Мардука: думать во время бега о чем угодно, только не о расстоянии.

Вот, допустим, сейчас Хэй прогонял в уме вчерашние уроки, строя в уме фразы на интерлингве, галактическом, лийском, а также вспоминая факты истории колонизации центральной части материнской галактики Империей после Исхода, как называлось время, когда человечеству пришлось покинуть материнскую планету, которой грозило скорое разрушение. В принципе, его довольно сильно занимали исторические события. Все, что рассказывал ему наставник, казалось молодому парню просто невероятным. Он просто не мог себе вообразить, сколь огромен на самом деле мир.

Прежде, когда он только начал служить Мардуку, мир для него представлялся крайне ограниченным, основанным на примитивных религиозных верованиях туземцев, составлявших большинство работников Мардука, да еще по рассказам Зарифа, который сам, откровенно признаться, ни разу не бывал дальше предгорий. Именно в этом маленьком мире и собирался прожить Хэй. И вот перед ним открывался совершенно неведомый ранее простор. И хотя парень прекрасно понимал, что выбраться с Последнего приюта после прекращения транспортного сообщения с обитаемыми мирами представляется задачей невыполнимой, но все же его юной душе хотелось покинуть эту планету, чтобы побывать на других мирах Галактической Империи, посмотреть на ее жителей. И возможно, что-то о себе вспомнить. Крохотная надежда все еще теплилась в глубине его существа.

И еще его занимали мысли о собственных сновидениях. Странные сны уже довольно долго не мучили Хэя. И вот прошлой ночью он снова увидел мальчика и бесконечную равнину, залитую лунным сиянием.

Что это могло значить?

Помимо всего прочего Мардук научил Хэя распределять приоритеты. И если ответить на задания Мардука парень мог, то решить проблему с собственными снами — вряд ли. Поэтому благоразумнее всего было отложить это до более располагающего к столь пространным размышлениям случая.

Но все же мысли эти иногда пробивались через размеренный ход его мыслей. И тогда вновь приходилось притапливать их, не давать высунуться в полный рост. Потому что тогда станет невмоготу. И придется искать ответы на вопросы, ответа не предполагающие.

Как тогда старик сказал про эти сновидения? Непознанные игры разума. Кажется, что-то в этом роде.

Где-то далеко позади раздался невнятный гул. Хэю показалось, что земля под ногами начала подрагивать, резонируя. Он хотел остановиться, но передумал и продолжил бег. Тем более что гул внезапно затих. Что вполне могло быть просто шумом крови в ушах — все-таки он несся по раскаленной пустыне под палящим солнцем, таща за собой тяжелогруженую телегу.

Внезапно гул зародился вновь. Он был все еще позади, но теперь сместился немного вправо. И как будто стал ближе.

Через несколько секунд гул превратился в раскатистый рев. В небе на мгновение потемнело, словно гигантская тень накрыла пустыню. Хэй не успел даже сообразить, что происходит. Он остановился и теперь в растерянности глядел по сторонам, пытаясь найти объяснения происходящему. Но небо снова было чистым, и шум стал едва различимым. Теперь он был впереди, прямо по курсу следования Хэя.

Парень пришел к выводу, что, что бы ни пронеслось только что над его головой, это устремилось к Карсу. И значит, там он сможет получить все необходимые ответы. И он снова тронулся в путь.

Земля вдруг вздрогнула и в то же мгновение ушла из-под ног. Хэй рухнул, успев сгруппироваться и прокатившись несколько метров по продолжавшей идти волнами земле. Так бывало, если уронить камень в колодец. С той только разницей, что это была не вода.

Выплюнув попавший в рот песок, парень приподнялся на руках и осмотрелся. Земля еще подрагивала, но больше столь сильных толчков не было.

Хэй с опаской поднялся на ноги. Он был удивлен и растерян. Мардук рассказывал ему о землетрясениях и о том, как следует себя вести в таких случаях. Но старик ничего не упоминал о том, что в Пустынных Землях бывает что-либо подобное. Последний приют вообще был планетой с крайне низкой тектонической активностью. Даже в горах ни разу не трясло с той поры, как Мардук оказался на поверхности планеты.

И вдруг тряхнуло! И где! Посреди пустыни.

Червячок нехорошего предчувствия зародился где-то внутри Хэя и принялся старательно точить своего хозяина. Парню показалось, что произошло что-то непоправимое.

Столб дыма он увидел немногим позже того, как почувствовал запах гари в воздухе. Что могло означать только одно — что-то произошло в Карсе.

И Хэй поспешил в город.

Взобравшись на бархан, юноша в оцепенении замер. Картина, представшая перед его взором, была ужасной.

Города больше не существовало. Хэй не имел представления, как выглядят большие города Долин или, тем более, мегаполисы других планет. Его представления основывались только на словах Мардука. Он знал одно: по меркам Пустынных Земель Карс был крупным населенным пунктом, занимавшим площадь в пару десятков квадратных километров с населением в семь тысяч жителей.

Теперь на месте поселения остался только огромный кратер с оплавленными краями, из которого все еще тянулся в безоблачное небо столб черного удушливого дыма. Хэй поперхнулся от запаха гари, разлитого в знойном воздухе. Насколько он мог судить, подобное мог сотворить только орбитальный залп — это первое, что пришло ему в голову. По крайней мере, из всего вооружения подходящей разрушительной силы, о котором рассказывал ему Мардук, подходило именно это: оружие подобной мощности могло базироваться на орбитальных платформах или военных кораблях классом не ниже линкора.

Но что тогда за громадная тень пронеслась над пустыней?

Вокруг потемнело, и Хэй задрал голову, пытаясь понять, что именно заслонило солнечный свет. Солнце по-прежнему сияло в небесах, но теперь его свет словно преодолевал какую-то непонятную преграду, сильно снижавшую его яркость. По крайней мере, дым не мог послужить причиной этому, хотя бы потому, что его сносило ветром в другую сторону. Возможно, ему просто показалось, да и дым изрядно разъедал глаза.

Было абсолютно ясно одно: случилось нечто неординарное. И теперь Хэю было лучше всего в срочном порядке вернуться домой и обо всем расспросить Мардука. Вполне возможно, что у того есть какое-то объяснение произошедшему.

Впервые за долгое время Хэй не на шутку пожалел, что под рукой нет старого рыдвана, на котором прежде они возили зерно в Карс — с ним бы он сумел добраться до дома значительно быстрее, чем бегом.

Пока Хэй возвращался, он еще неоднократно слышал загадочный гул, шедший, казалось, из-под земли. Этот шум то приближался, то ослабевал, звучал с разных сторон.

Хэй предположил, что это вполне может оказаться какое-нибудь летательное средство. Что объясняло ту огромную тень, которая пронеслась над ним по пути в город. Но не объясняло, почему Карс был уничтожен.

Солнце еще стояло высоко в небе, когда Хэй, таща за собой телегу, которую не решился оставить, вернулся к оазису. Еще за несколько сот метров он почувствовал, что что-то произошло: на поле не было ни одного человека, никто не ходил между постройками, которые, тем не менее, были абсолютно целыми и стояли на своих местах.

Наверное, Мардук тоже заподозрил неладное и велел всем укрыться. Такое объяснение ненадолго успокоило Хэя. Но чем ближе он подходил к дому, тем сильнее ощущал в груди беспокойство.

Оставив телегу за одним из барханов, Хэй, стараясь перемещаться как можно незаметнее, чему учил его старик, обошел оазис со всех сторон. К сожалению, никаких признаков чьего-либо присутствия ему обнаружить не удалось.

Или никого в оазисе нет. Или все где-то попрятались. Но это сильно походило на засаду. О таком старый инструктор рассказывал своему ученику; хотя тому, с подобным, естественно, прежде сталкиваться не доводилось, теорию он запомнил хорошо.

По-прежнему скрываясь за песчаными наносами, парень медленно приближался к строениям, которые, оставшись без обитателей, выглядели совсем заброшенными.

Холодок пробежал у Хэя между лопатками. Ему хотелось вскочить и бегом ринуться ко двору, но он, пересиливая себя, продолжал скрытно приближаться, со всей тщательностью изучая окрестности на предмет возможной опасности. Все внутри него было напряженно. Хэй был готов в любой момент оказать сопротивление тому, кто решился бы напасть на него. Хватило бы только сил и его куцего опыта.

В конце концов, парень убедился, что никто не караулит его во дворе. Но вставать в полный рост все еще не решался. Ведь вполне его мог караулить снайпер на вершине какого-нибудь отдаленного бархана.

В эти минуты Хэй остро жалел, что Мардук начал обучать его. Ведь раньше ему бы и в голову не пришла большая часть из тех мыслей, которыми сейчас он сам себя запугивал. В прежние времена он просто подошел бы к дому и позвал Зарифа, Карину или еще кого-нибудь.

И, возможно, оказался бы замечательной мишенью, одернул себя Хэй. И сохраняя осторожность и предельную бдительность, продолжил изучать оазис, медленно шагая вокруг строений.

Не обнаружив никаких признаков враждебного присутствия, Хэй стал заглядывать внутрь зданий.

Дом ответил полным молчанием. Ни в покоях Мардука, ни на кухне, где обычно хозяйничала Карина, ни в одной из комнат не было никого. Хэй старался обнаружить признаки борьбы. Либо ему не хватало опыта, поскольку попрактиковаться в изучении места преступления у Хэя возможности не было, только теоретические знания, данные Мардуком. Либо он просто усугублял собственный испуг, и ничего страшного в действительности не происходило.

Ага, как же! Все, значит, растворились.

Хэй разозлился на себя и принялся обыскивать все постройки. Бараки, где жили слуги, лачуга Зарифа, его собственная — все оказались пустыми.

Амбар — самое большое здание на подворье — был заперт. Здоровенный замок на двухметровых воротах преграждал доступ внутрь. Хэй прислушался: ему показалось, будто различил какое-то шевеление внутри. Создавалось впечатление, словно кто-то изнутри скребется в стену.

Хэй постучал в ворота и крикнул. Затем прислушался в ожидании хоть какого-то ответа. Изнутри отчетливо раздался стон. В амбаре был кто-то живой. И надо было скорее разобраться с запором.

Хэй огляделся в поисках чего-нибудь подходящего для уничтожения преграды. На глаза попался металлический прут, лежавший у колодезного люка. С его помощью иногда приходилось пробивать особо сложные заторы в водопроводных трубах.

Протиснув железяку в дужку замка, Хэй напрягся. С удивительной легкостью, скрипнув, металлическая скобка отделилась от дерева. Путь был свободен.

Внутри царил полумрак, с трудом разгоняемый проникавшими в узкие окна солнечными лучами. Хэй постоял на пороге, давая глазам привыкнуть. На полу в беспорядке валялись какие-то темные мешки. Раньше их тут не было, подумал Хэй.

В нос ударил странный, смутно знакомый запах. Парень не сразу сообразил, что это. И вдруг замер, пораженный до самой глубины души — он вспомнил: такой же запах стоял на окруженной высокой стеной площадке Торга, когда работорговцы начали уничтожать низкосортный товар, на который не нашлось спроса. Если бы не Мардук, то Хэя, скорее всего, уже не было бы на этом свете.

Воздух в амбаре был пропитан кровью. А под ногами Хэя бесформенными грудами тряпья лежали люди, с которыми он прожил практически три года. Сдерживая подступившую к горлу дурноту, Хэй принялся переворачивать тела, стараясь отыскать кого-нибудь живого — он ведь слышал чей-то стон снаружи. Он старался прогнать мысли о том, что это могло быть последнее дыхание умирающего человека.

Люди были убиты не из огнестрельного или энергетического оружия. Они были хладнокровно зарублены, словно какие-то животные. Те, кто это сотворил, не пощадили никого — даже детей. Трупики недавно родившихся у Зема и Ло малышей он обнаружил у стены. Родители, видимо, пытались защитить своих детей, но убийцы были безжалостны. От Зема и его жены остались лишь сильно изрубленные останки, под которыми он и нашел детей.

Посредине валялась туша гуара. Он тоже не был нужен нападавшим.

Кто мог такое совершить? А главное зачем?

Больше всего походило на нападение каннибалов. Но с какой стати им было бросать столько мяса? Да и не было в округе крупных групп этих ублюдков — большими стаями они не могли охотиться, потому что быстро начинались междоусобные склоки.

Нет, это определенно были не они. Кто-то хладнокровно загнал беззащитных людей в амбар и устроил жестокую резню. Возможно, что это были те же люди, что уничтожили Карс и его жителей. Хотя нет, ты не прав, Хэй. Это были нелюди.

Хэй озлобленно сплюнул и глухо выругался. Сказать, что это ему не нравилось, значит, ничего не сказать. Он был растерян, напуган и, что хуже всего, совершенно не представлял, что предпринять дальше.

Тело Зарифа Хэй обнаружил у противоположной от входа стены. Его широкая грудь была перерублена наискось, и Хэю показалось, что среди крошева костей и уже застывшей крови он разглядел сердце. Широко распахнутые глаза старшего друга, с которым так мало общались в последние месяцы, удивленно смотрели в никуда. Хэя горько вздохнул и закрыл мертвому глаза — уж больно страшно было смотреть вот так в глаза мертвеца.

Осмотревшись, Хэй пересчитал трупы. Здесь были все, кто жил в оазисе вместе с ним. Живых не было. Как не было и Мардука.

В груди Хэя всполошенно зачастило сердце. Значит, оставалась надежда. Старый солдат мог спастись. Ведь он так много знал и умел.

Внезапно до слуха Хэя донесся очередной стон. Парень осмотрелся. Он не мог сообразить, откуда раздаются эти звуки. Или это просто игра его отчаявшегося воображения, попытка убедить себя, что тут есть еще кто-то живой?

Внезапная догадка сорвала Хэя с места и бросила к небольшой дверце, о которой он совсем забыл от всего этого ужаса. За ней скрывался спуск в обширный подвал, расположенный под зданием амбара. Обычно он использовался для хранения овощей и фруктов — там было довольно прохладно, чтобы продукты не портились от испепеляющего жара пустыни.

Дверь поддалась с трудом. Скосив взгляд, Хэй понял причину — верхняя петля была отломана. Кто-то так дернул дверцу, что выдернул крепление с корнем.

В подвале горел свет. Неровные отблески пламени плясали на стенах, отбрасывая уродливые тени, приобретавшие все более пугающий вид по мере того, как Хэй спускался вниз по лестнице. Из подвала тянуло сыростью. На стенах поблескивала в отсветах огня столь неуместная в пустыне плесень.

Парень замер на последней ступени, затаив дыхание и старательно прислушиваясь. В подвале, там, за углом, кто-то был — Хэй слышал хриплое дыхание. Кто бы это мог оказаться? Друг? Враг?

Хотя откуда тут взяться друзьям, если все, кого Хэй знал в этом мире, лежали наверху. Может быть, там…

— Хэй… — донеслось до него сиплое дыхание. Его кто-то старательно звал по имени. — Хэй…

Даже искаженным парень узнал голос своего наставника. Он решительно шагнул внутрь и замер в ужасе.

Помещение было залито кровью. Словно она проникала через пол амбара и стекала сюда, хотя это было невозможным — слишком толстым был отгораживающий подвал от верха слой земли. На противоположной стене висел с заведенными за голову руками Мардук.

Все его тело было окровавлено, больше напоминая одну большую рану. Старика явно пытали. Чем ближе подходил Хэй к наставнику, тем более ужасающие детали открывались его взору.

На ногах старика частично отсутствовала кожа. Ее снимали долго, неторопливо, доставляя Мардуку невероятные страдания. Грудь его и живот были растерзаны и сизые внутренности вывалились на пол. Глаза у старого наставника отсутствовали.

Но он был все еще жив. И звал Хэя.

— Я здесь, Мардук, — срывающимся голосом произнес Хэй, с трудом удерживая вдруг возникший в груди и устремившийся к горлу ком. В глазах его защипало, и картинка начала расплываться. Хэю стоило большого труда сдержать рыдания.

— Ты вернулся, мальчик мой, — синие губы раздвинулись в улыбке, которая на изуродованном лице смотрелась пугающе. — Хорошо…

Мардук закашлялся. Из его рта на пол упали темные сгустки крови.

— Я так рад, что ты вернулся, — снова прохрипел Мардук. — Рад, что ты жив.

— Молчи, тебе нельзя говорить, — прошептал Хэй, понимая, что уже ничем не сумеет помочь старику. Дыхание перехватило от внезапно нахлынувшей тоски и жалости к истерзанному наставнику.

— Я не знаю, кто это был, — словно угадав невысказанный вопрос своего ученика, просипел Мардук. — Но это не люди. Тебе надо уходить, мой мальчик. Я многому тебя научил. Ты должен справиться, — чувствуя, что ему осталось совсем немного, старик зачастил, проглатывая окончания слов и захлебываясь, он старался сказать Хэю то, что считал необходимым.

— Но куда мне идти? — с трудом выдавил из себя Хэй, борясь с перехваченным нервным спазмом горлом.

— В Долины… По ту сторону гор еще могли остаться другие выжившие. Ты должен убраться с планеты, — старик замолчал, переводя дыхание. Хэй в этот момент с ужасом подумал, что тот столько ждал его возвращения, медленно умирая и мучаясь от ужасной боли все то время, что Хэй добирался домой. Чтобы только поговорить с тем, кого сделал своим наследником. Своим учеником.

— Не знаю как, но ты должен добраться до других, — продолжал все невнятнее бормотать Мардук, с каждым мгновением силы покидали его. — До обитаемого сектора. Сообщить, что здесь происходит что-то странное… И будь осторожен…

Хэй слушал умирающего наставника и, глотая слезы, кивал головой, хотя Мардук и не мог этого увидеть.

— Сзади!!! — внезапно выкрикнул старик и обмяк в своих оковах.

Едва услышав это, Хэй, подчиняясь наработанному многочисленными тренировками инстинкту, бросился на пол и кувырком ушел в сторону, уклоняясь от направленного в спину удара. Он рывком вскочил на ноги, разворачиваясь лицом к грозящей ему опасности.

На том месте, где мгновение назад стоял Хэй, темнело нечто непонятное, больше всего напоминавшее большой меч. Хэй опознал лезвие, гарду, рукоять, за которую никто не держался. Меч был абсолютно черным и словно плавился, его грани плыли, постоянно колеблясь и меняя свои очертания. Он производил впечатление чего-то иллюзорного, несуществующего, этот окаймленный черным пламенем меч, внезапно появившийся в подвале.

Только вот в том месте, где он вонзился в каменный пол, пролегла глубокая трещина. Бесспорно, останься Хэй на месте, никакие трудности в дальнейшей своей судьбе его уже не беспокоили бы.

Темнота в углу за мечом стала сгущаться. Из тени медленно начала проявляться неясная фигура, постепенно обретая все более осязаемые очертания. Фигура, как и принадлежавший ей меч, была абсолютно черной, словно состояла из теней, что неуловимо двигались, менялись, перетекая одна в другую.

Хэю показалось, что в подвале стало значительно мрачнее. Даже факелы в стенах не были способны разогнать сгустившийся сумрак.

Противник сделал шаг вперед и протянул руку к рукояти меча. Темный полог тени за его спиной, казалось, сдвинулся вместе с ним, скрывая его движения. Этот враг был очень опасен, Хэй понимал это. Этот тип, одетый в невиданный, не отражавший свет доспех (или скафандр, что вообще могло быть такое?), заставлял каждую клеточку в теле парня трепетать от внезапно нахлынувшего ужаса. Страх затопил сознание, сковывая тело и делая человека неспособным на сопротивление.

Еще мгновение и…

Фигура придвинулась еще на шаг, вознеся свое пугающее оружие над головой, а затем сознание Хэя навсегда погрузилось во тьму.

Хэй тряхнул головой. Если он так и продолжит стоять на месте, то только что воображенное им станет реальностью. А ему этого совсем не хотелось. Нужно срочно справиться со своим страхом. Иначе все окажется напрасным. Все эти годы, проведенные в бесплодных попытках вспомнить что-нибудь о своем скрытом в тумане сознания прошлом, разгадать тайны непонятных сновидений, все эти уроки, которые давал ему мертвый теперь наставник — все было впустую.

Хэй почувствовал, что грудь его словно сдавило тисками, а потом вдруг взорвало изнутри. Никогда прежде он такого не чувствовал. Он даже не смог бы подобрать подходящего слова тому, что ощутил внезапно. Но страх исчез, больше не сковывая его тело. Хэй был готов оказать достойное сопротивление этому черному уроду. И готов был погибнуть, если придется. Но погибнуть борясь, а не трясясь от страха, как последний трус.

Глаза Хэя обежали место схватки. Из того, что может послужить оружием — только факелы. Можно еще, конечно, кидаться лежавшими в углу съедобными клубнями, но вряд ли это произведет на неприятеля необходимый эффект. От этой мысли Хэй невесело усмехнулся.

Противник, медленно-текуче приближавшийся к нему, вдруг замер. Хэй почувствовал шестым чувством, что за непроницаемым пологом тьмы, на лице противника, застыло удивление. Тот, наверное, не привык, чтобы смерть встречали с улыбкой.

— Ну ладно, тварь, — прошипел парень. — Сейчас мы с тобой поговорим.

«Черный» описал мечом в воздухе некое подобие восьмерки перед Хэевым носом и приблизился еще на шаг. Юноша, отступая, внимательно изучал каждое движение врага, следил за его руками, ногами, пытаясь уловить скрытые доспехами из теней движения мышц, по которым можно предугадать дальнейшие действия противника. Костюмчик что надо, про себя отметил он. Сложно что-либо углядеть под покровом этого неведомого материала. И глаз противника не разглядеть.

Они медленно двигались по кругу, сохраняя дистанцию. Хэй с пустыми руками. И его противник с длинным черным мечом.

Хэй старался ни единым движением мускулов или глаз не выдать своих намерений и ждал подходящего момента для атаки. Чего ждал «черный» — было непонятно.

Только не хватало, чтобы у него тут оказалось еще пара дружков, пронеслось в голове. Чего вполне можно было ожидать, учитывая маскирующие свойства камуфляжа, если только внезапное появление в подвале непрошеного гостя можно объяснить именно ими.

Дело в том, что когда Хэй появился в подвале, он не ощутил там постороннего присутствия. И даже когда благодаря Мардуку увернулся от направленного в спину удара. Только когда в углу начала проявляться неведомая фигура, Хэй сумел обнаружить врага.

Выискивая у противника слабые точки, Хэй продолжал мысленно оценивать ситуацию. И пока выхода не видел. Оставалось дождаться каких-либо действий со стороны «черного» и тогда уже что-то предпринимать.

Резкий замах. Свист рассекаемого лезвием воздуха. И Хэй, увернувшись, откатился в угол и вскочил на ноги, вновь оказавшись лицом к лицу с врагом, только что проведшим столь быстрый удар, что различить его было просто не в силах человеческих.

— У ты какой… быстрый! — насмешливо воскликнул Хэй, скрывая оторопь. Он понимал, что всего секунду назад его спасло только невероятное чутье, которое так старательно развивал в нем старый инструктор.

Мардук, с горечью подумал Хэй, как же тебя уже сейчас не хватает, хотя с момента кончины не прошло и пары минут. Твоего совета, подсказки. Но его больше нет, старик отдал жизнь, даже последним вздохом сумев уберечь от грозившей опасности.

Смерть эта требовала отмщения. И Хэй был готов нести его тем, кто посмел разрушить его только что возникший, хрупкий до хрустального звона, мирок.

Под ногой оказался один из клубней, очевидно выкатившийся из-за деревянной перегородки. Это был шанс, хоть какой-то. И упускать его Хэй не собирался. Неуловимым движением ноги он отправил клубень в полет, прямо в то место, где у противника предположительно располагалось лицо.

«Черный» успел среагировать, лениво отмахнувшись от внезапно взлетевшего к его лицу предмета. В то же мгновение Хэй нанес мощный удар в лицо противнику. Он почувствовал, как под рукой затрещало и прогнулось что-то похожее на кости — по крайней мере, у него сложилось именно такое впечатление. В следующую секунду он продолжил атаку, и нанес ошеломленному противнику мощный удар ногой в грудь, разрывая дистанцию.

Противник отлетел в дальний угол, спиной грохнувшись об стенку, произведя при этом приличный грохот, ничего, однако, со звучанием упавшей кастрюли не имевший. Что еще раз утвердило Хэя в том, что материал брони имел с железом родство весьма отдаленное.

— Как, понравилось? — полюбопытствовал у поднимавшегося врага Хэй.

Тот отвечать не пожелал, снова принимая боевую стойку. Меч во время падения он не выпустил. Все вернулось к тому, с чего началось, с тем только различием, что «черный» теперь, наверняка, будет значительно осторожней.

Хэй выхватил из крепления факел. Стоило попытаться подпалить шкуру «черному» — как-то он запоет тогда. Конечно, парень понимал, что вряд ли нанесет серьезный урон противнику, благо тот защищен неплохим доспехом — кулак, соприкоснувшийся со шлемом, саднил и кровоточил — похоже, стесал себе кожу на костяшках.

Противник перекинул меч в левую руку. Или рука устала, или ушиб ее в момент падения? Хэй взмахнул своим оружием, заставив противника отклонить корпус назад, а следом, резко изменив траекторию движения импровизированной пылающей дубины, ударил по ногам врага. Рукоятка факела переломилась. «Черный» свалился на пол, а Хэй, перемахнув через него, стремглав кинулся наверх, надеясь, что больше врагов там нет и точно зная, какое оружие ему сумеет сейчас пригодиться.

Выскочив в амбар, Хэй на миг замер, прислушиваясь. Ничего. Только гул крови в ушах. Но он уверен, что «черный» уже на ногах и преследует его. И Хэй вовсе не желал оказаться сейчас с пустыми руками перед лицом грозящей смерти.

Выбежав на улицу, Хэй развернулся и выдернул все еще торчавший в дужке замка металлический прут, с помощью которого он вскрыл ворота. Пусть не пойми что против меча, но даже со столь примитивным оружием он почувствовал себя значительно уверенней. Парень сейчас корил себя за то, что обнаружив тела, не догадался вернуться в дом и достать оружие, которое служило ему для тренировок. В основном огнестрельное, там был только один лучевой пистолет, довольно слабый, но даже обычная винтовка сейчас могла оказаться вполне кстати. Пусть бы противник был и бронированным, но все же уверенности в собственных силах как-то побольше.

Можно попробовать еще рвануть в оружейную комнату, но Хэй не был уверен, что сумеет быстро справиться с замком. Там запор стоял значительно крепче, чем на амбарных воротах.

Молодой человек, развернулся лицом к выходу из строения и остановился, покачивая в руках прут. Вот-вот должен был подняться из подвала противник.

Вот что-то словно мелькнуло, Хэй напряг зрение. Возможно, показалось. Он не мог понять, почему враг до сих пор не появился. Что-то тут не так.

Внезапно парень ощутил чье-то присутствие за своей спиной. Еще до того, как он успел что-либо сообразить, его тело бросилось в сторону, уходя с линии атаки. Хэй резко крутанулся на ногах, разворачивая корпус, чтобы оказаться лицом к лицу с противником, и на всякий случай вскидывая свое единственное оружие вверх и в сторону.

Коротко звякнуло, и прут стал на ладонь короче. Перед Хэем стоял «черный». Как этот хмырь в доспехах оказался за его спиной, было совершенно неясно. Но факт оставался фактом. Очевидно, не все так просто с этим парнем, пронеслось в голове у Хэя, когда он ловко парировал очередной удар, сбив лезвие меча в сторону ударом прута. В этот раз попал по плоскости, и меч ушел в сторону, разворачивая противника боком. Что-то он все рубит прямо как дровосек, без выдумки? Но не до того сейчас, не до того!

Долго не думая, Хэй сверху вниз обрушил свое оружие на руки врага, заставив того вскрикнуть от боли и выронить меч. Продолжая удар и разворачивая прут другим его концом, угодил «черному» прямо в лоб. Там чувствительно захрустело. Враг отшатнулся назад, согнулся, но на ногах устоял. Тогда Хэй ударом ноги в грудь отправил того в полет, а сам кинулся к тому месту, где сиял черным пламенем выбитый из рук противника меч.

Рукоять удобно легла в ладонь. Хэй распрямился, одновременно поворачиваясь к врагу. Тот уже успел подняться и стоял в нескольких шагах от юноши. Тот покачал клинок в руке, приноравливаясь к весу и балансу нового оружия.

— Кажется, все, урод. Приехали, — тяжело дыша, пробормотал молодой человек. — Слезай.

Этот бой заставил понервничать. В тех стычках, что происходили в его недолгой жизни, Хэй прежде умудрялся даже не вспотеть. Но этот враг заставил его не на шутку перепугаться.

Был еще один аспект. Никогда прежде Хэй не чувствовал такой угрозы для собственной жизни. Раньше он дрался, но даже с каннибалами ему не приходилось никого убивать, хотя старый Мардук учил его и этому. Но при этом наставник повторял, что не стоит зря лишать жизни, если тебе не грозит смертельная опасность.

И вот, похоже, Хэй сумел и этот бой вывести в свою пользу таким образом, что ему не придется проливать кровь врага. Даже не верится. Однако тому ничего больше не остается, как только сдаться в руки победителя, каковым себя Хэй уже считал.

С одной стороны, парень жутко хотел отомстить за смерть своих товарищей, но, с другой, был не уверен, что сумеет убить этого человека. Все-таки даже занимаясь под руководством профессионального инструктора, Хэй никогда всерьез не задумывался, что ему придется принимать решения о том, чтобы кого-то оставить в живых или отправить в небытие. Да и узнать бы стоило, кто те люди, что устроили все это в Пустынных Землях и в оазисе старика. В самом деле, не один же этот странный тип тут все устроил. Может, пленник окажется достаточно разговорчивым, чтобы оставить его в живых, а самому принять взвешенное решение о дальнейших действиях.

И теперь молодой человек стоял посреди двора с мечом в руках, лицом к лицу со своим странным противником, и напряженно шевелил извилинами, пытаясь определить дальнейшие шаги в возможных переговорах.

Пока Хэй прикидывал, как поступить, «черный» издал странный клокочущий звук. Это отвлекло от размышлений. Руки врага внезапным образом удлинились, трансформируясь в длинные плоские лезвия.

Хэй почувствовал, как его брови помимо его воли поползли на лоб. Такого он еще не видел. Скафандр-трансформер — о таком ему даже Мардук не рассказывал, а уж он-то об оружии знал очень много.

«Черный» ринулся в атаку, заставив Хэя шустро парировать сыплющиеся с невероятной силой и скоростью удары. Пока парень справлялся, но не имел твердой уверенности, что его реакция будет слишком долго его выручать.

Выставив меч, больше полагаясь на удачу, чем на умения, Хэй сумел-таки заклинить крест-накрест легкие лезвия врага. На некоторое время установилась патовая ситуация, которую, однако, легко могла нарушить более сильная сторона. Противник давил — Хэй сопротивлялся и все яснее понимал, что стоит только уступить этому натиску и его голова окажется между этими своеобразными ножницами. Допускать подобное он не собирался.

В эти мгновения Хэй в очередной раз за эту схватку с благодарностью подумал о своем старике-учителе. Его тело, буквально заново вылепленное многочисленными тренировками, обладало силой, значительно превышавшей возможности обычного человека. Этим он и воспользовался.

Нажав на противника и заставив того отступить на шаг, Хэй разорвал моментально дистанцию, вырывая свой меч из захвата клинков. «Черный», продолжавший со всей силы давить, провалился вперед. И его тело встретил удар снизу. Лезвие меча проткнуло плоть насквозь и вышло из спины.

Из раны хлынуло нечто черное, какая-то жидкость, на человеческую кровь совсем не похожая. Боец на мгновение обмяк. А затем сделал шаг вперед, еще сильнее насаживаясь на острие меча. Его клинки были готовы пронзить Хэя, как булавки насекомое.

Это был конец.

Хэй провернул оружие в ране, обратив его плоскостью параллельно земле, а затем рванул лезвие вбок, рассекая плоть, и разрезал тело противника. Освободив меч, нанес еще один рубящий удар, отсекая голову. «Черный», находящийся, видимо, в состоянии болевого шока, даже не попытался уклониться.

Обезглавленное тело рухнуло на колени и стало заваливаться набок, заливая песок вокруг себя черной нечеловеческой кровью. Ошарашенный Хэй, с трудом переводя дыхание, стоял над поверженным противником, все еще изо всех сил сжимая рукоять черного меча.

Юноша продолжал смотреть на труп, лежавший у ног. Еще утром он не мог бы себе представить, что придется сегодня вступить в схватку не на жизнь, а на смерть, и что выйдет из нее победителем. Впрочем, следовало разобраться, что дальше. Оставаться здесь смысла Хэй не видел: дружки этого странного «рыцаря» могли нагрянуть сюда в любой момент, чтобы проверить, в каком состоянии пребывает оставленный в засаде товарищ.

Надо было срочно уходить из оазиса. Тем более что и Мардук говорил об этом.

Мардук!

Хэй вздрогнул. Надо срочно проверить, жив ли еще старик — пусть уже и не верил в такое, но ложная надежда все никак не хотела покидать сердце. Хотя вряд ли его удастся спасти, но он вполне мог что-то еще посоветовать перед смертью.

Несколько цинично, но Хэй не отказался бы от еще одного совета умирающего наставника, особенно если тот мог спасти жизнь еще раз.

К глубокому сожалению, Мардук к моменту его возвращения был мертв и уже порядком охладел. Он и так знал, что старик отдал последние силы в тот момент, когда крикнул, предупреждая, но тешил себя пустыми сомнениями — просто не мог иначе, ведь тот стал за него за эти годы кем-то практически родным, единственным в этом мире.

Больше ничего не держало Хэя здесь. Оставалось только сделать последнее…

Всю ночь без перерыва он занимался захоронением тел. Жутко устал, вымотанный еще и нервным поединком с неведомым врагом, хотел пить и спать. Закончил только с рассветом.

Хоронить противника не пришлось. Его тело поразительным образом медленно испарилось, издавая неприятное уху шипение и бульканье. Хэй приспособил его ножны себе за спину — меч был слишком длинным, чтобы таскать на поясе, — и теперь из-за правого плеча у него торчала мрачная рукоять.

Из оружейной комнаты Хэй взять себе не сумел ничего. При первом осмотре он не обнаружил, что дверь была вскрыта и все оружие исчезло. Не осталось ни единого патрона, ни даже ножа.

Так что теперь единственным оружием Хэя остался лишь полученный в бою трофей.

Наполнив водой поясную флягу и взяв с собой в дорогу еды — благо пища на кухне осталась нетронутой, — Хэй еще раз остановился перед тем, как окончательно покинуть дом, ставший ему столь привычным за эти три года. Грустным взглядом осмотрел захоронение, которое только что завершил своими руками.

Двадцать три могилы.

Он перевел взгляд на то место, где прежде лежал повергнутый противник. Песок там почернел от крови этого существа — Хэй больше не был уверен, что «черный» был человеком, скорее согласился бы с противным. От самого врага не осталось ни следа. Его доспех растворился вместе с обладателем.

Все, пора в путь!

Несмотря на усталость, оставаться больше в оазисе Хэй считал крайне неразумным. Он и так сильно задержался, поступив крайне неосмотрительно. Но по-другому поступить не мог. Мертвых следовало предать земле.

Ноги его равномерно трамбовали песок. Он бежал по хорошо известному пути, направляясь к тому месту, где располагался раньше Карс. Хэй был не уверен, что сумеет найти там кого-то живого, но, в любом случае, оттуда проще добраться до любого другого населенного пункта. Напрямую мог и заплутать.

Хэй старался не думать больше о том, что случилось в оазисе, но мысли невольно вновь и вновь возвращались к картинам кровавой резни, к странной схватке с «черным». Кто бы ни уничтожил Мардука и остальных, они точно имели отношение к тем, кто оставил на месте Карса обугленную воронку огромного диаметра.

Отоспаться он решил в том же месте, где когда-то давно они с Мардуком останавливались на ночлег, недалеко от несуществующих ныне городских стен. Надеялся, что к Карсу подтянутся другие люди, еще не знающие о разрушении города. Если только по окрестным обиталищам не прошлись такие же карательные отряды.

Весь остаток дня Хэй кружил на некотором удалении от кратера, периодически поднимаясь на близкие к нему барханы и подолгу вглядываясь в горизонт в бесплодных попытках обнаружить кого-нибудь живого.

Возможно, в ночи проще будет увидеть свет костров, остановившихся поблизости путников, если таковые еще остались в округе, в чем Хэй к исходу дня сильно сомневался.

Когда стемнело, долго лежал на песке без надежды уснуть и смотрел в звездное небо. Оно было таким же, как и всегда прежде. И этим далеким звездам было совершенно безразлично, что Хэй остался совсем один. Он только теперь понял, что возможность выжить в этом чуждом мире ему давало лишь то, что рядом были Зариф, Мардук и остальные люди, жившие в их оазисе. Те, кто сам того не зная, не являлись слугами. Старик их всех собрал под одной крышей. Они вместе выживали в жестоких условиях Пустынных Земель, еще одного неприятного места среди многих на Последнем приюте.

С этими невеселыми мыслями и отрубился.

Ни следующим днем, ни следующей ночью дождаться никого Хэй так и смог. Никто так и не появился в окрестностях руин Карса. Что было тревожным признаком.

Так или иначе, оставаться на одном месте смысла Хэй больше не видел. Следовало двигаться дальше. После непродолжительных размышлений, парень выбрал путь в сторону предгорий. Что вполне соответствовало рекомендации, полученной напоследок. Оттуда, если прежде ничего не изменится, Хэю будет проще попасть в Долины, перевалив через горный хребет.

Быстрым шагом он направлялся к своей цели, внимательно обследуя придирчивым взором окрестности. Кроме животных обитателей пустыни никаких признаков жизни по дороге пока не попадалось. Хэй рассчитывал, что с таким темпом примерно за пару недель пути доберется до Торга. А оттуда не больше трех дней пешего хода до горной цепи, растянувшейся на севере. Пока глаз не мог различить на горизонте гор, но Хэй знал, что скоро это изменится.

Несколько раз парень натыкался на обглоданные трупы. Судя по всему, эти люди скончались в дороге, не перенеся тягот пути по адской жаре местных песков. Что говорило о том, что некоторым все же удалось спастись из уничтоженных городов и оазисов. По крайней мере, Хэю хотелось верить, что он не единственный выживший на этой опаленной солнцем территории.

По мере приближения к Торгу мертвецы стали попадаться чаще. Что помогало определить, куда двигалась основная часть беженцев — их намерения явно совпадали, а путь лежал в сторону далекого хребта.

На третий день путешествия Хэй заметил следы, которые еще не успели скрыться под нанесенным ветром слоем песка — где-то впереди шагал довольно многочисленный обоз.

Беженцы?

Следовало ускориться, чтобы догнать их как можно скорее. Припасы, которые он взял с собой, уже были на исходе, а рыскать из стороны в сторону, отклоняясь от намеченного курса в надежде чем-нибудь поживиться в заброшенных оазисах, которые иногда виднелись в стороне от его пути, было неразумно. Это могли быть с тем же успехом и заурядные миражи. А гоняться за фантомами — значит сбиться с пути и разделить участь погибших.

Парень прибавил ходу. Ему нужно нагнать обоз до того, как он куда-нибудь свернет.

Поднимался ветер, и довольно скоро от следов останется только воспоминание. Как жаль, размышлял парень, что здесь не проложены широкие асфальтовые автомагистрали, о которых рассказывал ему Мардук. А если еще и раздобыть какой-никакой транспорт, то вообще жизнь могла показаться прекрасной.

Какие прекрасные мечты! Жаль, что сбыться им не суждено.

Вокруг, насколько хватало глаз, только желтые барханы и никого на горизонте. Только марево от раскаленной поверхности песка. Довольно угнетающий пейзаж, как ни крути. И надежда на спасение где-то впереди.

К неподдельной радости Хэя ни разу за все время пути он больше не слышал того гула, что предшествовал печальным событиям, заставившим его отправиться в дорогу. Значит, больше над поверхностью планеты пока не появлялись летательные аппараты этих странных ребят, обряженных в непонятные черные доспехи. Хотя Хэй мог и ошибаться, и все это друг с другом никаким образом не связано, а просто относится к области беспочвенных догадок. Недоставало фактов, чтобы прийти к какой-то определенной версии произошедшего.

Кто напал?

Зачем?

Что вообще надеялся найти здесь, в этом забытом всеми пустынном уголке на брошенной человечеством планете?

Что пытался узнать у Мардука, пытая его?

Или у этих «черных» такие обычаи, вроде жертвоприношений своим богам или кто там у них?

Что случилось с остальными поселениями и с самими Долинами? Вдруг уже некуда идти.

Слишком много вопросов и никаких ответов. Оставалось только гадать, подыскивать подходящие решения, возможные пути спасения. В сложившихся условиях это было непросто.

На небе уже второй день периодически появлялись темные небольшие облачка. Явный признак того, что до начала сезона пылевых бурь осталось всего ничего. Все одно к одному, решил Хэй. Не хватало только оказаться посреди пустыни в самый разгар такого светопреставления. Оставалось надеяться на то, что удастся догнать беженцев раньше. У них, скорее всего, есть переносные генераторы силового поля. Иначе им точно крышка.

Хэй в очередной раз с сожалением вспомнил старенький грузовичок. Покидая дом, он совсем забыл про это доисторическое чудо техники — слишком долго он добирался до Карса своим ходом, да и намаялся за те сутки изрядно. Потому даже не вспомнил о возможности упростить себе частично задачу. Даже если бы грузовик сдох где-нибудь в дороге, то все равно к тому моменту Хэем была бы преодолена значительная часть предполагаемого маршрута.

Пенять было не на кого, кроме самого себя. Да и поздно — он уже слишком далеко утопал. И сейчас Хэй, стараясь думать о чем-то отстраненном, мерял шагами жгучий песок в надежде настигнуть обоз с беженцами раньше, чем в его стремительно пустеющей фляге покажется, наконец, дно.

Хэй лежал недалеко от костра и смотрел на звезды. Он был спокоен и умиротворен. Несмотря ни на что. Программу минимум для себя он выполнил.

Действительно, ему удалось их догнать. Обоз шел неторопливо. Женщины, старики и дети двигались пешком, на машинах или на импровизированных фургонах, собранных на базе телег, чтобы укрыть от палящего зноя, в центре. По краям шествовали злобные и встревоженные вооруженные мужики покрепче. Всего в обозе насчитывалось примерно три сотни человек: все выжившие из Чингена, Тираса и нескольких оазисов поблизости Карса. Были жители и самого Карса, которых по каким-либо причинам не оказалось в городе в момент его уничтожения. Хэй еще удивился, почему не заметил их возвращения.

Но все объяснялось просто: кого-то перехватили в дороге и предупредили, а остальные, в отличие от Хэя, не решились останавливаться на ночлег вблизи исчезнувшего города.

Нельзя сказать, что новому попутчику со странным мечом за спиной сильно обрадовались. Но люди предположили все же, что лишняя пара способных держать оружие рук им пригодится. И Хэя снабдили старой полуавтоматической винтовкой «Коро», оружием мощным, но не слишком практичном в обращении из-за чувствительности к загрязнению, что в условиях, когда кругом насколько хватает глаз только песок — минус весомый. Все же это было лучше, чем ничего. А с мечом против огнестрельного оружия выступать Хэй не рискнул бы. Он-то не сомневался, что у тех парней, что разорили его дом, наверняка есть вооружение помощнее, чем мечи. Странно, что тот тип ничего такого не продемонстрировал. Точнее, очень хорошо.

Хэй не стал вдаваться в подробности и рассказывать о том, что ему удалось справиться с одним из врагов. Он опасался, что ему просто не поверят. Люди, бежавшие из оазисов, тоже видели непонятных людей в черном одеянии, похожем на скафандр, или доспехи, или плащ — тут мнения у каждого разнились. Но все были едины во мнении, что справиться с подобными бойцами просто невозможно. В Пустынных Землях жили люди лихие и лишь немногие из них не попробовали воспрепятствовать захвату своего имущества. Безрезультатно. Схватки один на один, которые крайне редко происходили, заканчивались всегда в пользу захватчиков. Как и групповые противостояния, в основном ввиду подавляющего превосходства нападавших в численности.

Выслушав все это от разных людей, Хэй пришел к выводу, что ему просто повезло с противником. Возможно, попался просто неопытный. Или, там, болезный какой…

Хэй перевернулся на бок и уставился в никуда. Он только что сменился из караула и теперь отдыхал. В принципе, разумно выставлять охрану. Но только что она сможет реально сделать, если эти долбаные рыцари решат напасть на них? Поднять тревогу, но не более того. С другой стороны, в пустыне были и другие опасности помимо этого врага — взять хоть тех же людоедов. Интересно, кстати, насколько их популяция уменьшилась в ходе зачисток, предпринятых «черными», подумал Хэй.

Ветер в последние дни постоянно усиливался, время от времени достигая силы настоящего урагана. Пришла пора сезона ветров. Еще несколько дней и пыльные бури не на шутку усложнят их каравану дорогу. Успеть бы добраться до этого момента до Торга.

Внезапно Хэй всем телом ощутил, что земля под ним задрожала. Он замер, стараясь разобраться в том, что чувствовал. Не было сомнений, это снова тот самый гул.

— Куда теперь направляются эти ребята? — пробормотал Хэй.

Гул оставался на грани слышимости, не приближаясь и не удаляясь, словно источник его замер на одном месте. Потом Хэй понял, что источник движется, описывая при этом дугу, равноудаленную от точки, в которой они сейчас находились.

Хэй поднялся и поспешил к остальным. Надо было предупредить, что стоит потушить костры и внимательно следить за тем, что происходит вокруг. Оставалось верить, что их не заметят.

До Торга оставалось совсем немного.

Спустя три дня караван достиг цели. Место, которое когда-то казалось Хэю обителью зла, теперь представало в совсем ином свете. Высокие каменные стены города-крепости казались немногочисленной группе выживших довольно солидной защитой. В пользу этого выступал еще и тот факт, что Торг по-прежнему оставался целым.

Целым и абсолютно заброшенным.

Осмотрев все вокруг, Хэй и остальные охранники каравана пришли к выводу, что обитатели этого места поспешно покинули его, когда начались все эти странные события. При этом захватив с собой только самое необходимое. Таким образом, прибывшим достались как многочисленные запасы провианта, так и практически полные склады самого разнообразного вооружения. Хэй с удивлением обнаружил укрытый брезентом целый зенитный комплекс, оснащенный как крупнокалиберными пулеметами, так и ракетами.

Интересно, по какой причине Охотники решились покинуть свою крепость? Не похоже, чтобы сюда добрался враг. Над этим вопросом Хэй ломал голову с того самого момента, как переступил черту ворот и оказался внутри Торга, теперь в качестве гостя, а не в качестве товара. Кстати о товаре. В подвалах не осталось никого из пленников. Что тоже было непонятным. Оставить всю провизию и забрать с собой непроданных рабов? С какой стати?

В конце концов, Хэю надоело играть с самим с собой в крутого следопыта, и он постарался выкинуть весь этот бред из головы. Вокруг него сейчас были люди постарше и поопытней, и он решил, что разумнее будет следовать их указаниям, чем пытаться в чем-то разобраться самостоятельно. Во всяком случае, до тех пор, пока что-то не изменится.

В течение следующих двух дней к Торгу подтянулись еще люди. Всего теперь за крепостными стенами нервно ожидало своей участи около пяти сотен напуганных неизвестностью человек, большую часть из которых составляли некомбатанты.

Защитники, по тихому совету Хэя, пораскинув мозгами, сначала выделили оружие старикам покрепче. А затем, разведя извилины и вовсе на ширину плеч, добавили к категории вооруженных еще и детей постарше. Теперь в случае атаки на город его могли оборонять почти триста стволов, не считая крупного вооружения, стационарно закрепленного на стенах.

Зенитку Хэю пришлось взять на себя как оружие для большинства слишком сложное. Оставался открытым вопрос: откуда и для каких целей прежние обитатели города доставили этот неслабый агрегат? За это им, в принципе, большое спасибо. Но все-таки…

Гул над пустыней раздавался все чаще. Казалось, что расправившись с наиболее крупными поселениями, враг теперь рыщет по округе, выискивая оставшихся в живых обитателей Пустынных Земель. Почему они занялись этим столь поздно, оставалось неясным. Каждый день звук работающего двигателя, а именно к этой категории шума Хэй со временем уверенно отнес «гул», звучал все ближе.

Сколько парень морально не готовил себя к этому, вражеская атака застала его врасплох. Как и всех остальных.

В тот день, едва услышав отдаленный рокот, заглушаемый порывами ветра, который уже, в преддверии сезона пыльных бурь, практически набрал полную силу, стал тщательно отслеживать его возможную траекторию движения. Ему хватило нескольких секунд, чтобы сообразить: в этот раз все крайне плохо — противник стремительно приближался.

Хэй поднял тревогу и спешно направился к своему месту за пультом управления системами ведения огня зенитного комплекса. Счет шел на секунды, и от его правильных действий зависела не только собственная судьба, но и жизни всех людей, нашедших пристанище в стенах бывшей крепости работорговцев.

Радар сумел засечь приближавшийся объект, но с идентификацией затруднился. Показатели скорости, маневренности и конфигурация фюзеляжа летательного аппарата противника не были обнаружены системами поиска в базе данных компьютера установки. Враг стремительно приближался на высоте трех тысяч семисот метров, даже не думая скрываться. Видимо, опыт предыдущей бомбардировки указывал захватчикам на то, что опасаться в этом краю совершенно нечего.

Что ж, злорадно подумал Хэй, подкручивая верньеры настройки, это послужит им хорошим уроком. Учитывая габариты приближающегося объекта, Хэй решил выполнить полный залп: вряд ли на огроменную лабуду, размерами в пару-тройку гектаров, стремительно несущуюся по направлению к городу, произвело бы достаточное впечатление попадание одного единственного снаряда.

Получив подтверждение систем наведения о захвате цели, Хэй ругнулся на резкий сигнал и нажал кнопку запуска. Зенитная установка потонула в клубах дыма после схода ракет с направляющих. Запах отработанного топлива неприятно защекотал ноздри. Запершило в горле, и Хэй был вынужден откашляться.

Он, не отрываясь, смотрел на экран, где стремительно сокращалось расчетное время подлета. Всего десять секунд.

Девять…

Восемь…

Семь…

Секунды стремительно таяли. Хэй думал лишь о том, чтобы как можно большее количество ракет достигло обшивки вражеского корабля. Он не знал, какими защитными системами тот снабжен, будет ли нанесен хоть какой-то вред ракетным попаданием. Но если нет, то больше возможности спастись им не представится.

Только сейчас Хэй внезапно сообразил, что их убежище, эта крепость Охотников за живым товаром, невольничий рынок, никаким образом не сумеет защитить укрывшихся вместе с ним людей от атаки летательного аппарата чужаков. Он вспомнил ужасного размера дымящуюся воронку на месте Карса. То же самое видели люди из других мест Пустынных Земель.

Шесть…

Пять…

Хэй увидел на экране локаторной системы зенитного комплекса, что противник пытается уклониться от приближающихся снарядов. Аппарат отстрелил ловушки (точно, как и описывал подобный процесс Мардук), дал крен на крыло, стараясь уйти с траектории полета ракет. Но слишком большие габариты для маневрирования в атмосфере затруднили эту задачу. Хэй подумал, что этот летающий объект предназначен скорее для внеатмосферного полета. Интересно, какими соображениями руководствовался враг, когда отдавал приказ этому кораблю действовать не с орбиты, а в непосредственной близости от поверхности планеты.

Четыре…

Несколько ракет, увлекаемые отстреленными электромагнитными ловушками, изменили курс. Хэй выругался себе под нос, стараясь не слишком выказывать свое раздражение. Сейчас, он знал, многие глаза устремлены на него с нескрываемой надеждой, ведь оказался единственным, кто был более-менее готов управлять столь сложным агрегатом, как автономный стационарный зенитно-ракетный комплекс, снабженный собственной локационной системой.

Три…

Корабль открыл огонь, судя по всему. Потому что ракеты начали внезапно взрываться одна за одной.

Два…

Оставалось совсем мало времени. Но и так много. Хэю казалось в эти мгновения, что время остановилось. А ракет становилось все меньше. Из сорока выпущенных по цели оставалась едва ли половина — какие унеслись в неизвестность, увлекаемые за собой ловушками, какие были уничтожены метким огнем энергетических пушек вражеского летательного аппарата.

Один…

На экране застыла единица. Чрезмерно медленно отсчитывались сотые доли. Откровенно говоря, Хэй был сильно удивлен тем, что еще не все ракеты уничтожены. Видимо, противник растерялся. Значит, и этим, непонятно откуда свалившимся на их голову чужакам, свойственно ошибаться.

Ноль…

Ничего!

Время истекло, а отметка цели продолжала приближаться к городу. Похоже, больше никаких шансов. Через несколько минут от города не останется камня на камне. Да, даже камней не останется. Только здоровенная дырка в земле с оплавленными краями. И больше ничего.

Неужели конец?!

Отдаленная яркая вспышка на мгновение ослепила Хэя. Сердце радостно подпрыгнуло в груди. Там, на горизонте, маленькие черные точки, отправленные им с земли, нашли свою жертву. Они все-таки сумели добраться до своей цели и безжалостно жалили вражеский корабль, вырывая куски обшивки. И когда повреждения стали критическими, энергетическая установка вражеского корабля не выдержала запредельных перегрузок и взорвалась, залив ярким, ослепительным даже в дневном небе, светом далекие окрестности.

Отовсюду в крепости раздались возбужденные счастливые крики. Люди поняли, что неминуемая гибель в этот раз была отсрочена. Они ликовали.

Хэй неловко улыбался, чувствуя на себе восхищенные взгляды людей, для которых он еще несколько дней назад был просто случайным попутчиком, еще одним стволом в защите каравана беженцев.

Радость прервал тревожный сигнал системы слежения комплекса. Хэй вновь повернулся к экрану. Счастливый гомон вокруг постепенно затихал. Люди вновь были встревожены.

И не напрасно.

На экране Хэй с удивлением наблюдал множественные цели, вдруг заменившие уничтоженный корабль. Судорожно прогнав в мозгу все возможные варианты, парень сумел найти ответ: уничтоженный объект сумел сбросить десантные модули. И теперь эти скорлупки, несущие внутри пехоту противника, приближались к поверхности. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что вскоре после приземления последует штурм. И большой вопрос, удастся ли выстоять в этом случае.

Можно было бы попытаться себя успокоить, уверяясь в мысли, что это лишь спасательные капсулы. Но в благополучное стечение обстоятельств Хэй с недавнего времени полностью разучился верить. Да и данные о размерах объектов говорили отнюдь не в пользу подобного варианта.

Хэй поторопился оповестить своих соратников о грозящей им новой опасности.

Раздались хриплые команды, и вооруженные люди поспешили занять свои места на крепостной стене. При любом раскладе, у них теперь был шанс: они могли надеяться на отсутствие у противника оружия, способного также легко смести с лица земли город, как это тому удавалось с помощью вооружения корабля.

Десантные модули, гася скорость падения с помощью тормозных двигателей, включавшихся в нескольких десятках метров от поверхности земли, приземлялись один за другим в прямой видимости городских стен. Оплавленный реактивными струями песок превращался в стекло, а затем трескался под ударами массивных корпусов модулей.

Хэй прикинул возможные варианты и с сожалением отринул возможность использования ракет против пешей силы противника. Снарядов класса «земля-земля» для данного комплекса не предполагалось.

Даже отсюда, довольно далеко от места посадки, было слышно, как захлопали пиропатроны, отстреливая аппарели, по которым вниз устремлялись вражеские бойцы.

Хэй поднял бинокль, предусмотрительно захваченный в оружейке. Он смотрел за высадкой десанта и чувствовал, что какие-то подспудные мысли тревожат его. И факт многочисленности сил врага был вовсе не причем.

Гости не стали терять времени и, быстро перегруппировавшись, бросились в атаку на стены города. Солдатам предстояло преодолеть, по меньшей мере, полкилометра по открытой местности. И ополченцы, засевшие в Торге, не были намерены предоставить тем возможность добраться до городских стен беспрепятственно.

Застучали автоматные очереди, одиночно громыхали винтовочные выстрелы, бухали и завывали лазерные ружья и бластеры. Массированный залп приносил свои плоды, роняя одного за другим огрызавшихся короткими прицельными очередями солдат противника. Но их было слишком много. И многие из упавших тут же вставали — пулевое оружие было не в состоянии пробить черный доспех, в который были одеты десантники врага.

Среди всей этой какофонии Хэй сумел найти подходящее решение.

Пока враг был еще на достаточном удалении, он развернул крупнокалиберные пулеметы зенитного комплекса. Когда за их спинами громко залаяли мощные стволы, защитники города на мгновение присели, оглядываясь в опасении, что противник уже проник в город с тыла. Но увидев, что это дело рук одного из них, радостно возвращались к расстрелу приближавшейся пехоты.

Крупнокалиберные пули собирали щедрую жатву в рядах десантников. Защитные скафандры были не способны противостоять мощности, рассчитанной на противодействие авиации. Враг стремился вперед, теряя бойцов, а Хэй твердил сам себе: «Только бы патроны не кончались».

— Плазма!!! — истерично заорал кто-то со стены.

Хэй нашел во вражеских рядах нескольких человек, уже опустившихся на одно колено и изготовившихся к стрельбе из массивных переносных плазменных орудий, закинув их себе на плечо. Он перевел огонь на них. Из четверых плазмометчиков только один успел выпустить свой разрушительный снаряд.

Заряд плазмы как-то медленно, словно нехотя, устремился к стенам города. Рвануло. В небо взлетели клубы дыма, груды обломков и пыли, фрагменты человеческих тел. В стене зияла здоровенная брешь. Надежная крепость получила первую пробоину.

От пороховых газов нещадно слезились глаза — такая их неимоверная концентрация была сейчас в окружающем воздухе. Стволы пулеметов раскалились, угрожая накрыться хвостом гуара, и Хэй желал лишь одного: чтобы оружие продолжало работать как можно дольше, выкашивая живую силу противника. Особое внимание требовали именно плазмометчики, то и дело пытавшиеся нанести новые повреждения обороняющейся крепости. Но пока Хэй успевал отслеживать их появление.

Солдат врага оставалось еще слишком много. Они растягивались, разделялись на группы, охватывая Торг широким полукольцом. Казалось, что им не будет конца.

Пулеметы замолчали — вышел боезапас. Оторвав сведенные судорогой руки от рычагов управления положением стволов, Хэй покинул уже ставшее привычным кресло и побежал к пролому в стене, на ходу проверяя свою винтовку. В этот момент он злился, что не успел поменять древнюю «Коро», выданную ему еще в пути к Торгу, на что-то получше.

Пролом был широк и начинался чуть выше роста среднего человека. Со стороны двора к нему было удобно подбираться, потому что куча камней, прежде составлявших городскую стену, образовала некое подобие ступеней.

Хэй плюхнулся у пролома рядом с еще двумя защитниками, успевшими перекрыть опаснейшее направление, заняв места для обороны бреши. Локоть больно стукнулся о кромку одного из камней, который тут же скатился вниз, увлекая за собой несколько булыжников поменьше.

— Отстреливайте плазмометчиков, — порекомендовал, на всякий случай, Хэй.

— Хорошо! — не споря, в два голоса ответили расположившиеся рядом мужчины. Они явно и так прекрасно знали, что делать.

Пожалев об отсутствии оптического прицела, Хэй вскинул винтовку в поисках мишени. Противник лавиной накатывал на город. От наступающего войска потянулось несколько хвостов плазменных снарядов. Справа и слева прогремели взрывы. Можно не сомневаться — стена стала еще более дырявой, что ухудшало и без того бедственное положение оборонявшихся.

Плазмометчики приступили к перезарядке. Они теперь действовали умнее, не высовываясь на передний план, что сильно усложняло их обнаружение. Особенно в условиях отсутствия оптики. Отследить примерное местоположение этих ребят в мешанине движущегося к Торгу строя можно было только по следу снаряда.

Хэй выцелил фигуру солдата, который на миг замер на месте, перестав двигаться вместе с остальными. Он перезаряжался, чтобы следующим залпом расширить имевшиеся проломы. Хэй затаил дыхание и медленно потянул за спусковую скобу. В плечо легко толкнуло. Пуля угодила солдату прямо в лицевой щиток шлема, проделав там приличных размеров дыру, в которую кулак ребенка можно было протиснуть. Плазмометчик рухнул на землю.

Хэй перенес прицел, намечая новую цель. Выстрел. Еще одна жертва.

Он стрелял, как и другие, с ужасом понимая, что враг, все еще многочисленный, продолжает мчаться к городу. Вокруг кричали раненые, которым никто пока не спешил помочь. Число оборонявшихся неуклонно таяло.

В магазине закончились патроны. Сменив его, Хэй продолжил стрельбу. До передней шеренги врагов оставалось не более сотни метров, и дистанция стремительно уменьшалась.

— Гранаты! — скомандовал кто-то сверху. И навстречу набегающему противнику полетели черные шарики.

Хэй тоже бросил. Потом сразу же вторую.

Первые ряды наступавших уже бежали по упавшим гранатам, затаптывая их в песок. Противник даже не предпринял попытки остановиться. Подгоняемый отрывистыми командами, строй пехоты только ускорился, надеясь успеть до взрыва, стараясь проскочить места падения гранат с минимальными потерями.

Вразнобой забухали взрывы. В огне и клубах пыли солдаты врага возносились в небо. Преимущественно фрагментарно. Проскочить гранаты до детонации не удалось. Противник понес серьезные потери, но не остановился.

Затвор винтовки щелкнул — патроны, наконец, кончились. Отшвырнув ставшую бесполезной «Коро» в сторону, Хэй вскочил на ноги и, выхватив все это время болтавшийся за спиной меч, кинулся к подступавшим рядам противника. В левую ладонь удобно легла рукоять крупного ножа, захваченного из дома, благо небольшой вес сделанного из странного материала черного меча позволял без напряжения удерживать его одной рукой. Хотя причиной тому могла быть и недюжинная сила молодого человека.

Нападавшие, увидев возникшего перед ними вооруженного лишь холодным оружием парня, на миг замерли, словно растерявшись, и уставились на черное пламя клинка.

В эти мгновения, видя прямо перед собой безликие ряды наступающих солдат, ощетинившихся стволами автоматического оружия, он действовал наугад.

Вблизи только понял, что его тревожило: защитные скафандры десантников были черными, но ничего общего с латами его давешнего противника не имели — обыкновенный металл, отражающий свет, а не поглощающий его. И никаких мечей. Только ножны стандартного десантного ножа на бедре. У него самого был такой же.

Размышлять о том, чем вызвана такая разница в экипировке бойцов врага, званием ли или чем иным, к сожалению, у Хэя времени не было. Он отдавал себе отчет в том, что первый же выстрел превратит его в труп, а потому поспешил ворваться в ряды противника, сея смуту и осложняя десантникам ведение огня возможностью попасть в своих.

Хэй сразу с удовольствием отметил, что черное лезвие разрубает бронекостюмы без каких-либо затруднений. Первый же размашистый удар позволил ему проскочить сразу в третью шеренгу нападавших, умудрявшихся в этой сутолоке все еще сохранять некое подобие строя.

Хэй жалел, что Мардук как следует не обучал его фехтованию. В современной войне использование столь раритетного оружия не предполагалось. А техника фехтования на ножах была кардинально отлична. Хорошо, что в тесной толпе, окруженному со всех сторон телами вражеских солдат, Хэю навыки мечного боя особенно и не требовались. Достаточно было просто рубить направо-налево, чтобы враги падали как подкошенные. И ни в коем случае не позволять растягивать дистанцию — это грозило немедленным открытием огня со стороны нападавших по его бесценной тушке.

Он не знал, сколько времени уже прошло. Он рубил без устали. Черный клинок, оставляя за собой лишь размытый след, метался из стороны в сторону, обильно поливая кровью врагов песок под ногами сражавшихся. Несмотря на то, что пот заливал глаза так, что практически ничего не было видно, лишь размазанные силуэты, Хэй продолжал размахивать мечом, находя все новые цели и быстро перемещаясь в самую гущу схватки, не давая врагу опомниться и открыть по нему автоматный огонь.

Когда Хэй понял, что вокруг все стихло, то, с трудом переводя дыхание, осмотрелся. Вокруг в различных позах лежали сраженные им черные десантники. Где целыми, а где и частями. Немногочисленные остатки, пытавшиеся отступить, преследовал отряд вышедших из-под укрытия городских стен защитников.

На него смотрели с удивлением и страхом, опасаясь подойти слишком близко.

Интересно, сколько же противников на его счету?

Хэй устало разжал руки. Меч и нож упали в горячий, пропитавшийся кровью, обыкновенной красной кровью, песок. Хэй устало опустился на колени и прижал ладони к лицу. Увлеченный яростью боя он и не заметил, что его капитально помяли в той свалке, которую он со своими клинками устроил.

Позднее, отлеживаясь в стихийно созданном лазарете, под который приспособили какое-то здание, юноша узнал основные подробности боя. Ту часть, которую он не мог наблюдать, поскольку в тот момент активно изображал из себя мельницу, слишком увязнув в рубке с врагом.

Когда Хэй влетел в строй противника, воодушевленные таким самопожертвованием защитники города увеличили темп стрельбы, благо особенно целиться теперь не требовалось — враг был перед носом. На том участке, где изнутри ряды противника неистово прореживал прибившийся к ним парень, атака нападавших мгновенно захлебнулась. Попытки врага подтянуть подкрепление успехом не увенчались — новоявленный суицидник не останавливался ни на мгновение, рассекая плоть солдат своим чудным оружием и тут же перемещаясь на новую позицию. Таким образом, вокруг него постоянно было плотное кольцо из врагов, что мешало их же соратникам просто пристрелить его, поскольку имелась вероятность задеть товарищей.

Хотя, размышлял Хэй, знай они, что он учинит, враг не был бы столь щепетильным. К его счастью, противники опомнились слишком поздно.

На еще одном участке наметился прорыв. Защитники с трудом сдерживали напор десанта. Но тут кто-то крайне удачно попал в боекомплект одного из плазмометчиков, который так и не расстался со своей игрушкой, несмотря на близость городских стен. Вспыхнувший огонь лизнул гранаты из амуниции солдат. Огненная волна взрыва от сдетонировавшего боезапаса помножила на ноль не менее сотни человек из числа нападавших. А были еще и раненные.

Именно это случайное попадание, объяснить которое можно разве что везением, и определило дальнейшее развитие событий. Потеряв в ходе штурма практически три четверти личного состава, враг предпочел отступить. И был преследован осмелевшими защитниками.

Однако победа досталась дорогой ценой. Больше сотни погибших, около двух десятков тяжелых и с полсотни легкораненых — такие потери были в и без того немногочисленном «гарнизоне» Торга.

Но люди были счастливы. Они и представить себе не могли, вступая в эту битву, что им удастся одержать победу. И чувство радости прямо-таки окрыляло их.

Хэй был несколько более приземлен. Он прекрасно понимал, что давшаяся таким трудом передышка долгой не будет.

Сильно сомнительно, что у врага над планетой был только один корабль. Наверняка, есть еще силы на орбите. А даже если нет, то скоро появятся. Иначе какой смысл был атаковать Пустынные Земли, чтобы бросить все на полпути?

Неизвестно, что творится по ту сторону гор, но Хэй знал, что идти ему туда придется. Так или иначе, строить оборону на небольшом клочке пустыни, огороженном лишь каменными стенами, которые сейчас в спешном порядке восстанавливались, просто безрассудство. Как и надежда выстоять против хорошо вооруженного противника. Все же он был склонен списывать победу в этой бойне именно на фактор везения.

Во-первых, удалось сбить материнский корабль противника, экипаж которого просто не рассчитывал на отпор со стороны местного полудикого населения.

Во-вторых, вооружение десанта было легким. Возможно, практически все тяжелые средства ведения боя, не считая плазмометов, просто погибли вместе с кораблем. По крайней мере, экипировка десантников вполне соответствовала обычному снаряжению войск Империи, с различием лишь в цветовом решении. А значит, эти парни вполне могли быть какими-нибудь наемниками или еще кем-нибудь в таком роде. И вполне могли иметь вещи поинтереснее, начиная с дроидов и танков и заканчивая средствами уничтожения орбитального базирования.

В-третьих, среди нападавших не было ни одного подобного ныне мертвому хозяину меча, который сейчас стоял в ножнах в изголовье койки Хэя.

Слишком много вопросов оставалось без ответа. Но времени разбираться во всем накопившемся бедламе катастрофически не хватало.

Хэй был признан героем, ибо, в отличие от счастливого выстрела, авторство которого доподлинно установить не удалось (возможно, это вообще был «дружественный огонь», и противник ухайдокал себя вполне самостоятельно), подвиг его оказался на виду. И по этой причине парню прочили по выходе из больничных покоев лавры чуть не предводителя всего оборонного хозяйства в городе. Хэй искренне надеялся, что это хоть сколько-нибудь упростит его задачу. Требовалось ему убедить всех оставшихся в живых беженцев в необходимости покинуть укрепление и в спешном порядке продвигаться в сторону предгорий. Хэй знал, что следующая атака врага сотрет Торг с лица пустыни.

Именно по этой причине, едва встав на ноги, парень попросил слова, чтобы привлечь внимание всего нынешнего населения города.

Песок скрипел под ногами. Высоко в небе яростно палило полуденное солнце. За плечами болтались немного модифицированная им самим «Коро» с обрезанными стволом и прикладом, что делало оружие более приемлемым для ближнего боя, и черный меч.

Хэй снова был совсем один.

Он, конечно, был готов к тому, что не встретит единогласного понимания своей идеи, но что отторжение будет столь массовым…

Люди, измученные неизвестностью и нашедшие внезапно более-менее пригодное укрытие, не желали покидать уже показавших свою надежность (весьма эфемерную, что было ясно любому здравомыслящему человеку) стен и вновь отправляться в дорогу, которая еще неизвестно чем закончится. Хэй подозревал, что виной такому повороту были женщины, поднявшие по поводу его предложения такой неимоверный вой, что просто уши в трубочку сворачивались. Он внезапно оказался и «иродом», и «безжалостным ублюдком, гонящим детей на пустынный зной», и «кровопийцем». И много кем еще — не все из прозвучавших эпитетов они с Мардуком проходили, но были они явно обидными. Мужики, думал Хэй, согласились бы с его доводами. Но эти…

Он зло сплюнул.

И ведь его слова о том, что городу не выстоять при следующей атаке, все внимательно выслушали. Даже не перебивали. Покивали и снова заголосили. И мужчины пошли на поводу.

И на что они надеялись? Разве не понимали, что обрекают себя на гибель. Вместе с теми самыми детьми, которых он, по их словам, гнал на солнцепек.

Хэй сказал, что уходит и завтра на рассвете будет ждать тех, кто сообразит все правильно и составит ему компанию у ворот. Следующим утром у городских ворот, которые по какому-то стечению обстоятельств не были уничтожены в ходе непродолжительного штурма, стоял он один.

Далеко позади раздался знакомый гул. Кажется, началось.

В отдалении ухнуло. По земле пробежала дрожь. Он сейчас был значительно дальше от эпицентра взрыва, чем в первый раз, у Карса.

Ну вот, что и требовалось доказать. Каждый сам враг своему здоровью, а Торга больше нет! В этом Хэй не сомневался ни на секунду. Надо только успеть скрыться в предгорьях, покрытых, по словам Мардука и Зарифа, жидким, но все же лесом, Пока чужаки не надумали тщательно прочесать прилегающую к Торгу территорию.

Горы, маячившие впереди вот уже второй день — они появились на виду спустя сутки от его выхода из города, — вселяли надежду в то, что Хэю удастся скрыться в лесах несколько раньше, чем его обнаружат с воздуха неприятельские патрули.

Двигаясь скорым шагом, Хэй ни на минуту не забывал о таящейся где-то позади угрозе. Он успел выскользнуть из города. Но это не значит, что ему и дальше будет сопутствовать удача. Особенно учитывая тот факт, что прежде Хэй никогда в лесу не был. И как там скрываться и выживать знал только из теоретических уроков Мардука. Остается надеяться, что он внимательно слушал и запоминал, как ставить силки и ловушки на лесных обитателей этой планеты. Тогда ему не грозит подохнуть с голоду, что неминуемо произошло, если бы он оставался в пустыне. Достать здесь какое-нибудь пригодное в пищу животное составляло множество труда — то ядовитые, то на вкус невыносимые. А оазисов в этих краях больше не встретишь, ни необитаемых, ни каких-либо иных.

Парень ощущал себя в несколько подвешенном состоянии. Кругом враги. Но кто враг, почему напал — неясно. Поживиться в пустыне особо нечем. Да и города эти ребята предпочитали попросту уничтожать, не оставляя ничего живого, а не захватывать. Оазисы не стирали таким же образом, может быть, только из сугубо экономических соображений — бомбы дорого стоили или, там, энергия для корабельных пушек.

Парень чувствовал, как в глубине его сознания появилось что-то новое. Словно поселился маленький забавный человечек, который по— своему взирал на окружающую действительность. И совсем не так пресно, как прежде смотрел на нее сам Хэй. Дискомфорта, впрочем, от подобного соседства парень не испытывал. Было похоже, что этому человечку, имевшему пока поистине карликовые размеры, имя было — циничность.

Еще пару-тройку недель назад он был простым парнем, страдающим непонятной формой амнезии, с жадным интересом впитывающим новые знания от Мардука. Даже предположить тогда было невозможно, что ему будет угрожать что-то страшнее нападения каннибалов. А уж о том, что придется убивать, Хэй и подумать не мог. Но, тем не менее, жизнь внесла свои коррективы. И пока он не был способен сказать, что они ему хоть как-то были приятны.

Больше всего Хэй опасался встретиться с типом, подобным первому убитому, чей меч теперь покоился у него за спиной. Фигура в доспехах, словно состоявших из тени, возникая в сознании его в часы ночного отдыха, заставляла парня впадать в панический ступор. В такие моменты самым желанным было пробуждение в холодном поту, лишь бы поскорее ускользнуть от преследующего его видения.

На шестой день Хэй ступил под прозрачную для жарких лучей сень леса. Прежде от Зарифа он слышал о нем. От Мардука знал, как выглядят разные породы деревьев. Но одно дело знать, а другое — воочию увидеть, провести рукой по шершавой коре, понаблюдать за мелкими зверьками, шустро скачущими по раскидистым ветвям. Хэй был поражен. И обрадован.

Лес, конечно, был довольно плюгавенький — изобиловал проплешинами, полянами, — но все равно давал гораздо больше возможностей укрыться от наблюдения с воздуха.

Первое время не оставлять следы своего пребывания по пути следования было затруднительно. Но постепенно, активно учась применять полученные теоретические знания на практике, Хэй втянулся. С каждым часом он производил все меньше шума, преодолевая препятствия в виде внезапно оказавшегося на пути бурелома или неудачно расположенной коряги. Старик мог бы гордиться своим учеником, если бы сумел его увидеть в эти минуты. Практически невидимый для чужого глаза, стремительный, практически бесшумно перемещавшийся в лесной тени, призрачный силуэт — вот как выглядел парень со стороны.

Горы, иногда видневшиеся в разрывах крон, становились все ближе, вырастая на глазах. Они не производили впечатление слишком высоких, но перебраться через них — та еще задачка. К сожалению, легкие пути в его жизни кончились.

На ночлег Хэй остановился, когда небо еще было окрашено сочно-розовыми тонами. Можно продвинуться дальше, но особенного смысла в этом не было. Парень и так нещадно подгонял себя, пока удалялся от Торга по пустыне, стараясь скорее убраться с открытого пространства. Теперь, скрытый сенью листвы, он уже не чувствовал себя в такой опасности. Возможно, это лишь самообман, и враг легко может обнаружить его, потому разумным будет двигаться дальше, но измочаленный напряжением последних недель организм требовал хоть какого-то отдыха. Тем более что в госпитале он долго не отлеживался — вскочил на ноги на второй день.

Лежа на спине, закинув руки за голову, Хэй смотрел в темнеющее небо и раздумывал, как поступить дальше.

До подножья гор оставалось совсем немного — не больше пары дней пути, а то и меньше того. Он уже сейчас, казалось, мог дотянуться до каменистых склонов, теряющихся в облаках исполинов — настолько близкими выглядели выраставшие впереди хребты.

Оставался открытым вопрос: как он будет перебираться через горы?

Мардук раньше упоминал о том, что где-то есть перевал. Хороший, хоженый, по нему еще торговцы с той стороны, из Долин, проникали в Пустынные Земли. Теперь Хэй знал, чем именно привлекало их зерно, купленное у Мардука. Эти хваткие ребята каким-то образом получали с него отменную дурь — так, по крайней мере, говорил старик. Но причин не верить ему у парня не было.

Итак, имелся где-то перевал. Но где конкретно это «где-то» находится, Хэй не имел ни малейшего представления. Идти вдоль подножия в поисках удобного места для перехода представлялось ему занятием крайне долгим, утомительным и малопродуктивным. Какого-то специального снаряжения, да даже простейших веревок, у Хэя при себе не имелось. И достать его где-то поблизости было абсолютно нереально.

Но идти вперед необходимо. Потому что возвращаться просто некуда. Больше крупных населенных пунктов на территории Пустынных Земель, насколько мог судить юноша, не осталось. Количество выживших уверенно стремилось к нулю. Соваться на Юг, в глубь пустыни, не стоило — сам по себе обратный переход по открытой местности уже смертельно опасен. Да и на Юге местность возможности выжить не сулила. Там сгинуло достаточное количество народа, если верить словам Зарифа, чтобы оставить попытки пробраться в те края, что бы там не находилось.

Может быть, оттуда и пришли эти чужаки. Хотя эта версия не выдерживала при тщательном анализе никакой критики.

Хэй чувствовал себя в эти минуты по-новому. Прежде таких ощущений не возникало. С одной стороны, он был абсолютно один. Находился на территории, которая скоро будет, если только уже не оказалась, под контролем противника. И впереди лежал далекий, крайне сложный путь через горы. Но парень совершенно не испытывал страха. Было ли причиной такой уверенности в своих силах то, что Мардук успел многому научить его, или же его психика была так устроена сама по себе, Хэй не знал. И не стремился заниматься самокопанием. Главным для него оказался тот факт, что в данный момент, несмотря на все осложнения, он чувствовал себя вполне комфортно.

Утром, когда солнечные лучи едва только показались сквозь разрывы в листве, Хэй уже доедал свой завтрак, состоявший из попавшего в силки крупного земляного зайца, который выбирался на поверхность земли лишь иногда, большую часть времени предпочитая проводить в своих подземных ходах. Возле выхода из одного такого тоннеля и была установлена ловушка.

Костер, на котором готовилось мясо, был тщательно потушен и уже не дымил, оставив от себя только скрытое набросанным дерном кострище. Конечно, разводить огонь означало возможность привлечь к себе внимание, но заниматься сыроедением Хэй пока не горел желанием, учитывая опасность подхватить каких-нибудь кишечных паразитов. Да и оставаться на месте он больше не собирался.

Собрав оставшиеся после трапезы прожаренные куски мяса, Хэй положил их в заплечный мешок, с которым не расставался с того самого момента, как покинул дом. И вот он уже готов отправиться в дорогу.

Трава лишь шелестела под сапогами, оставляя на обуви капли росы. В лицо дул холодный утренний ветерок. Хэй бежал к горам. Ему было непривычно легко нестись в прохладе лесной тени. Совсем иное дело, чем жуткая жара пустыни, где не скрыться от палящего солнца, отбирающего последние брызги влаги из иссушенного организма. Здесь, в лесу, все было иначе.

По мере приближения к подножиям, лес постепенно густел, становился темнее и выше. Несколько раз Хэю попадались какие-то животные. Он даже не успевал рассмотреть их: вспугнутые его приближением обитатели леса стремительно скрывались в зарослях. Хэй отметил, что на такой скорости передвигаться скрытно довольно тяжело. Человек, возможно, и не заметил бы его, не услышал легкую поступь, но вот животные могли легко выдать его местонахождение. Следовало больше практиковаться в новых условиях. Жаль, что на это категорически не оставалось времени.

Оказалось весьма трудным пробираться в лесном буреломе: звериные тропы становились все менее различимыми и находить дорогу в нагромождении стволов, веток и кустарника было непросто. Это сильно замедлило передвижение. Хорошо хоть, что Хэй не боялся заблудиться — горы виднелись уже совсем рядом.

Наконец Хэй натолкнулся на каменную стену, уходящую вверх практически отвесно. Он был несколько удивлен: неужели горы уже начались? Они что, вырастали прямо посреди лесного массива? Такого предположить прежде парень не мог.

Как бы там ни было, взобраться наверх здесь и сейчас оказалось невозможным. Гора высилась слишком крутая, и совершенно не за что было зацепиться.

Хэй пошел вдоль стены. Местность понемногу повышалась. Наконец парень догадался: то, что он первоначально посчитал горой, было просто скальным возвышением. До скального основания было еще довольно далеко. И много времени ушло, чтобы обойти это препятствие — очередной день клонился к вечеру.

Парень решил продолжать путь. Хоть и была опасность переломать себе ноги в нагромождениях камней, все чаще ставших попадаться на его пути, но следовало уже поторопиться — он слишком долго бродил в лесу. Каким-то шестым чувством парень ощущал опасность, которая таилась в дальнейшем промедлении. Возможно, его заметили по дыму от костра и теперь преследуют. Нельзя было сбрасывать такую вероятность со счетов. Он слишком замедлился в последние пару дней, позволил себе слабенькую передышку. Теперь предстояло наверстывать.

Под ногами хрустели сухие ветки. Горы маячили впереди, напоминая всем своим видом, что надо спешить.

Мышцы напряжены до неимоверности. Сейчас просто не выдержат и лопнут, разрывая кожу, прорвутся наружу, заливая кровью его с головы до ног.

Хэй упорно прогоняет из головы эти видения, сражается с невероятной болью, пронизывающей, кажется, каждую клеточку его измученного долгим подъемом тела. Все нагрузки, которые были раньше, просто меркнут по сравнению с этими адскими муками. Ничего, проносится у него в затуманенном сознании, я сумею, справлюсь. Так далеко зайти только для того, чтобы разжать руки и камнем рухнуть вниз — такой исход не для него. Хэй не готов к этому.

Он должен добраться до вершины!

И юноша, напрягая все свои силы, подтягивается вновь и вновь. Руки изранены острыми камнями, за которые он хватается, чтобы толкать свое тело все выше.

Когда внизу присмотрел вроде бы наиболее удобное для подъема место, то и представить себе не мог, сколько сил ему понадобится для преодоления этого пути. Особенно если учесть, что практически отвесная стена, каковой она казалась снизу, от подножия горы, на самом деле на высоте в метров двести приобретала хоть и небольшой, но отрицательный уклон.

Самым неприятным оказалось то, что из-за такой — будь она неладна! — особенности скалы отдохнуть на ней, не добравшись до какого-нибудь удобного карниза, было просто нереально. А любая вынужденная остановка в пути наверх требовала не многим меньше усилий, чтобы удержаться, чем сам подъем.

К тому момент, как Хэй перевалил скальный выступ, расположенный метрах в семистах от поверхности, и подъем стал более пологим, парень был уже до такой степени измотан, что с трудом удерживался на стене, отыскивая руками и ногами мельчайшие трещины в камне, чтобы зацепиться. Зато вверху маячил карниз, небольшой, но, возможно, пригодный для отдыха.

Правда, Хэй не был уверен, что сумеет до него добраться — сил уже не оставалось. Израненные, сведенные судорогой руки грозились в любую минуту отказаться слушаться. Оглядываться же, чтобы увидеть пропасть у себя под ногами, оценить пройденный путь и, возможно, даже похвалить себя за приложенные усилия, как-то совершенно не хотелось — страх сорваться вниз давал о себе знать.

В эти мгновения он проклинал черных захватчиков, ругал свою судьбу, амнезию и неизвестных ему собственных родителей, оставшихся где-то за пределами его памяти, последними слова. Но продолжал двигаться вверх.

Недалеко до карнизика склон снова приобретал обратный угол. И Хэй понял, что это конец. Но не сдался, предпочитая бороться с этой клятой скалой до самого конца и сорваться вниз от того, что пальцы больше не в силах удерживать тело на склоне. Это было на его взгляд более приемлемым вариантом, чем просто отпустить руки и заскользить в пропасть.

Когда он, наконец, перевалился через выступ и оказался на небольшой плоской площадке, позволявшей расположиться там в согнутом в позу эмбриона положении, то просто потерял сознание. О том, что впереди ожидает еще большая часть подъема, Хэй подумать не успел. Да и вряд ли бы ему стало легче от подобных мыслей, потом рассуждал он. Так что хорошо, что не успел подумать — окочурился бы от предвкушения сразу.

Когда парень очнулся, то не сразу понял, где он находится. Когда сознание прояснилось, его тут же затрясло. Налетавший порывами холодный ветер, казалось, замораживал мясо до самых костей. Он словно опять оказался в подземной тюрьме Торга. Только вот парень помнил, что городка работорговцев с таким своеобразным названием на планете больше не существует. И то, что сам Хэй не поддался всеобщему импульсу и не остался там вместе с остальными беженцами, было, безусловно, заслугой его головы, подсказавшей о грозящей городу опасности.

Вот и сейчас, трясясь от пронизывающего ветра, снова пытался воспользоваться своим главнейшим, по словам того же Мардука, оружием — разумом. Он быстро перебирал в голове возможные варианты дальнейших действий. Одной из основных задач в сложившихся условиях было не замерзнуть насмерть — Хэй слишком долго провалялся на холоде, отрубившись.

Сверху, через некоторое расстояние от его текущего места расположения, вершина горы терялась в густых облаках. Так что определить, сколько оставалось двигаться вверх, оказалось весьма проблематично.

Хэй не тешил себя мыслью, что дорога вниз окажется более простой.

Он чувствовал себя полностью разбитым. Никогда прежде его тело не было столь сильно утомлено с того самого момента, как начал тренировки под руководством Мардука. В тот момент Хэй даже не думал о том, что обычный человек в таком режиме никогда не сумел бы добраться даже до этой точки на склоне горы. И уж о том, что мало разбираясь в скалолазании и не имея никакого подобия карты, выбрал для преодоления один из самых сложных участков, Хэй даже не догадывался.

Стараясь согреться, уставший человек отполз от края обрыва поближе к нагромождению камней на противоположном конце скальной площадки.

Он протиснулся между двух стоявших на небольшом расстоянии друг от друга камней и оказался в некотором подобии образованного каменным завалом грота. Когда, пытаясь разместиться более удобно, чтобы скрыться от пронизывающего до костей ветра и хоть немного отдохнуть, задел один из камней, то совсем не ожидал, что тот внезапно провалится в пустоту.

Хэй замер от неожиданности. А потом кинулся разгребать завал, расшвыривая булыжники. Возможность оказаться в хоть сколько-то закрытом от ветра углублении словно придала парню сил.

Когда проход удалось расчистить настолько, что Хэй мог без проблем туда протиснуться, его взгляду предстала темная пещера. Проникающий сюда блеклый вечерний свет мог осветить лишь небольшую ее часть, прилежащую непосредственно к входу. Все, что было глубже полуметра, тонуло во мраке.

Хэй зашарил на поясе в поисках старой бензиновой зажигалки. Ему совсем не хотелось, сделав шаг вглубь, провалиться в какую-нибудь расселину. Наконец поиски увенчались успехом, и темноту раздвинул трепещущий огонек. При свете зажигалки Хэй сумел немного осмотреться в новом убежище.

Стены пещеры терялись во тьме. С высокого потолка свисали объемные сталактиты, чьи немалые размеры указывали на их солидный возраст. Как ни странно, снизу простиралась абсолютно ровная каменная площадка. Раньше ему уже доводилось оказываться в пещерах, правда, значительно уступавших этой в размерах, и полное отсутствие сталагмитов несколько удивило Хэя. По крайней мере, в целой сети небольших пещерок, расположенных к востоку от дома Мардука, их было довольно много.

Пройдя внутрь, он обернулся, чтобы посмотреть на светлое пятно входа. Зажигалка нагрелась, и юноша, ругнувшись, был вынужден ее на время потушить. Потряся обожженными пальцами, он задумался о необходимости изготовить что-то наподобие факела. У него случайным образом возникла идея, что из этой пещеры есть проход на другую сторону горы, хотя это и казалось маловероятным. При любом раскладе имело смысл проверить свое временное пристанище на предмет инородной жизни. Вполне может оказаться, что это местечко уже застолбили. И Хэю совсем не улыбалось столкнуться с каким-нибудь хищным его обитателем. Подручных средств, подходящих для задуманного, под рукой не оказалось. Да и сушняка для разведения костра достать было неоткуда.

Несколько растерянно парень огляделся в полной темноте. Снова чиркнув зажигалкой, он занялся исследованием пещеры. Слабого огонька было явно недостаточно, но наделся найти что-нибудь для изготовления импровизированного факела на каменистом полу. Возможно, что-нибудь попалось бы. Хотя, скорее всего, он сам себя просто успокаивал подобным образом — пока руки заняты делом, голове некогда заниматься такими глупостями как панические размышления о собственной судьбе.

Когда зажигалка в очередной раз раскалилась так, что прижгла пальцы, на дальней стене что-то блеснуло. Заинтригованный, Хэй поспешил туда. Находка заставила немало удивиться.

На стене пещеры, на высоте роста среднего человека висела старая масляная лампа. Проверив бачок, Хэй убедился, что в ней еще осталось некоторое количество топлива, и запалил фитилек.

Взяв зажженную лампу в руки, углубился в пещеру. Он больше не раздумывал о странной находке. Может быть, когда-то здесь был чей-то временный лагерь или жил старик-отшельник (чем только он тут питался?). Гадать можно было бесконечно. Главное, что именно в данный момент времени эта старая лампа оказалась в том месте, где ее сумел найти человек, испытывавший в эту минуту наибольшую потребность в этом морально устаревшем средстве освещения.

Стены постепенно сужались. Парень уже понял, что от пещеры отходит некое ответвление, что тянется в недра горы. Оставалось только исследовать его, чтобы понять, что скрывается на противоположном конце: такой же просторный каменный зал, как при входе, или выход на поверхность.

Каменные стены вырастали по обе стороны, исчезая в темноте. Первое время проход сужался, но достигнув ширины в пару метров, перестал. Туннель был на удивление ровный и аккуратный. Ровные его стены производили впечатление искусственных. Словно кто-то с помощью гигантского бура проторил этот ход. Вообще, наличие этого туннеля и необычная конструкция лампы, на которую сначала не обратил внимания, натолкнули Хэя на мысль, что об этой планете и об ее коренных обитателях известно далеко не все. По крайней мере, Мардук ничего подобного ему не рассказывал.

Огонек за стеклом затрепетал, и Хэй не на шутку забеспокоился, что масла может не хватить. Ему совсем не улыбалось остаться без света в этом каменном коридоре. До сих пор ему не встречались ответвления от основного прохода, но в дальнейшем все могло измениться. Хэй ускорил свои шаги.

Он не мог точно сказать, сколько провел времени в глубине скалы, но чувства указывали, что не меньше пяти часов. И все это время, несмотря на усталость, Хэй продолжал продвигаться вперед. Он понимал, что если остановиться сейчас посреди дороги, то потом продолжить путь будет крайне непросто: тело периодически содрогалось от приступов лихорадки, то бросало в пот, то колотил озноб, ломило мышцы, жесткий кашель вырывался из глотки, царапая изнутри грудь, голова раскалывалась — либо время, проведенное без сознания на пронизывающем ветру, не прошло для него даром, либо он что-то подхватил в затхлом воздухе лишенных постоянной вентиляции из-за завала скальных ходах. Мардук рассказывал в свое время о том, что в непроветриваемых пещерах можно хватануть и редкую заразу и надышаться смертельных паров каких-нибудь газов. Как бы то ни было, следовало выбраться на воздух.

Еще через час пути, когда Хэй по каким-то причинам почувствовал заметное облегчение, он наткнулся на развилку. В этой точке туннель делился на три. Основной ход продолжал идти прямо. Боковые ответвления разбегались в разные стороны практически перпендикулярно ему.

Хэй замер. В нем боролись противоречивые чувства: с одной стороны мальчишеское любопытство толкало его исследовать оба второстепенных коридора в поисках чего-нибудь интересного и полезного, но с другой трезвый рассудок советовал не отклоняться от намеченной цели, поскольку неизвестно, куда заведут другие дороги.

Непродолжительная борьба завершилась победой здравого смысла над порывом исследователя. Хэй продолжил путь по основному каналу. Вскоре на пути оказался большой завал. Нагромождение камней заставило его с досадой сплюнуть себе под ноги — ничего не оставалось, как развернуться и направиться в обратный путь.

На этот раз у развилки Хэй задержался несколько дольше. Оставалось надеяться, что хотя бы один из двух оставшихся вариантов не ведет в тупик. И что эти дороги вообще куда-нибудь выведут его. Топлива в лампе оставалось немного — на две полноценные попытки с глубоким заходом и длительным возвращением могло не хватить. А переться назад в полной темноте совсем не улыбалось. Да и карабкаться вверх по скале, когда впереди замаячил хвостик возможности исключить такой вариант передвижения, не было больше никакого желания.

Хэй направился направо. Проход сначала забирал в сторону от основного тоннеля, а затем, резко плутанув, становился, насколько мог сориентироваться в таких условиях парень, практически ему параллелен и уходил довольно резко вниз. Спуск становился все более крутым, но продолжал оставаться достаточно удобным. Потом ход начал загибаться. Парень облегченно вздохнул: если это не случайное совпадение, этот винтовой тоннель вполне мог вывести его на другую сторону горы.

Скорее всего, подумал Хэй, дело обстоит следующим образом: основной тоннель протянулся сквозь горный хребет и ведет к каким-то ведомым лишь его создателям ценностям. Возможно, при этом делится на другие ходы. А эти два боковых отнорка являются своего рода лестницей. Оба поднимаются от подножья и соединяются с основным коридором. Но входы в них расположены по разные стороны горы. Интересно, куда в таком случае выйдет он.

От перспективы оказаться приблизительно там же, где начал путь к вершине, у Хэя лицо перекосилось. Ход продолжал понижаться с каждым витком, а парень твердил «Только не обратно!» как заведенный. Когда перед глазами замаячило пятно света, обозначившее выход, Хэй даже замер, боясь, что его самые паршивые предчувствия могут оказаться верными.

Повезло.

Протиснувшись сквозь узкую трещину входа, парень оказался на небольшой поляне, простиравшейся на несколько метров вперед. Дальше вверх возносились густые лесные заросли. Откуда-то потянуло влагой.

Оглядевшись, он пришел к выводу, что оказался там, где хотел. Этот лес довольно сильно отличался от расположенного по ту сторону. Самое подходящее определение, которое он мог бы подобрать — джунгли. Густые заросли, большая влажность и духота, чувствовавшиеся уже здесь, на самой границе покрытой деревьями территории, перекинувшиеся с одного дерева к другому мосты лиан — именно то, что ожидал от джунглей молодой человек, который знал про них лишь по рассказам своего престарелого наставника.

На ночлег имело смысл остаться здесь, на поляне у входа в пещеру. Соваться в заросли Хэй сейчас был не готов — он слишком был измотан трудным путешествием. Когда он заходил в пещеру на той стороне горы, вечерело. И сейчас, выбравшись, наблюдал, как алеет, темнея, небо над кронами деревьев. Значит, если это не какой-то временной парадокс, что сильно сомнительно, внутри горы Хэй провел значительно больше времени, чем мог себе даже представить.

Перекусив остатками мяса и разведя костер, чтобы отпугнуть возможных ночных хищников, парень расположился на лежаке, предварительно сооруженном из нарубленных трофейным мечом веток.

Впервые за последние дни он был относительно спокоен. Ничто не тянуло в груди, не мучали сомнения. Он перебрался на другую сторону хребта. Сделал то, что самому казалось совершенно невыполнимым. И должен благодарить за это лишь самого себя, свое тренированное тело. Ну и конечно того, кто сделал его, одинокого пришельца из ниоткуда, таким.

Небо темнело. Небосвод дырявили точки звезд. Лениво колыхалась листва под порывами легкого ветерка, с трудом пробивавшего себе дорогу сквозь кроны лесных исполинов. Переругивались на своем животном языке проснувшиеся к ночному часу обитатели джунглей. А парень безмятежно спал, выбросив из головы все тревоги и заботы.

На сегодня его путь был завершен.

Мальчик, утопая в тумане, брел по каменистой равнине. Конца пути не было видно. Он сам не знал, куда и зачем держит путь. Диск луны освещал бледное лицо. Оно казалось смутно знакомым, но черты его колебались, словно космы тумана. Вся фигура казалась невесомой, насквозь пронизанной лунным светом.

Были мгновения, когда казалось, что мальчик и сам является чем-то зыбким, сам состоит из тумана — через него вдруг проглядывали очертания окружающего пустынного пейзажа. Но в тот же миг он вновь обретал плотность. И прежнее видение казалось просто мимолетным забвением, нелепой ошибкой.

Мальчик уходил к луне. Его путь был далек от завершения, а выбранная дорога еще не определена. Он пока не был уверен в том, куда направить свои стопы далее.

Вдруг мальчик остановился и медленно, словно преодолевая непонятное сопротивление, повернул голову в сторону одинокого наблюдателя, одарив его грустным взглядом бездонных глаз.

Хэй вздрогнул во сне. Ему показалось, что он узнал мальчика.

С трудом пробираясь сквозь сплетения древесных ветвей, лиан и каких-то сочных стеблей, Хэй продолжал пытаться вспомнить, что именно его испугало ночью. Что-то во сне. Но организм был столь истощен длительным путешествием, что даже на то, чтобы проснуться, элементарно не хватило сил. Он подозревал, что угрожай ему в этот момент реальная опасность, на его дальнейшей судьбе можно было бы ставить жирный крест — он просто не отреагировал бы на угрозу.

Но что же все-таки привиделось ему?

Чем больше он пытался вспомнить подробности сновидения, тем менее четкими они оказывались. Опять тот же проклятый мальчишка. Куда-то плетется. Что это вообще значит? Хэй не верил, что в снах можно увидеть будущее, как твердили некоторые коренные обитатели Пустынных Земель. Учитывая их уровень развития, подобную недоверчивость Хэю легко можно было простить.

Но Мардук неоднократно упоминал, что сновидения иногда полезно анализировать. С помощью них, якобы, организм через подсознание пытается сообщить своему владельцу какие-то подробности происходящих в нем процессов. Скажем, указать на заболевание какого-то органа или что-то в этом роде.

Какой заболевший орган предрекали эти странные видения, Хэй пока не разобрался, но голова у него от размышлений нешуточно пухла. Может быть, именно это и было конечной целью этих дурацких снов? Чтоб у него голова отвалилась.

Чем дальше углублялся в джунгли, тем труднее становилось дышать. Воздух был так напитан влагой, что из него, кажется, можно было черпать воду простым ведром. С листьев верхних ярусов, кем-то потревоженных, периодически сваливались крупные капли жидкости, неприятные, теплые от жаркого солнца, и сильно били по голове пробиравшегося в глубь леса одинокого путника. В такие мгновения Хэй жалел об отсутствии у него головного убора — какая-нибудь кепка пришлась бы сильно кстати. Пару раз, свалившись сверху, эти капли увлекли за собой другую скопившуюся на листьях влагу, и на Хэя обрушился настоящий водопад, с кусочками коры, листвой и останками разнообразных насекомых.

Наблюдая за копошившейся повсюду вокруг разновеликой живностью, Хэй с опасением прикидывал в уме, кто из этих обитателей джунглей мог бы оказаться крайне неприятным и, более того, опасным в плане близкого знакомства. Мардук, конечно, устроил ему целый курс лекций по навыкам выживания в условиях тропического леса, уделив особое внимание знакомым ему представителям флоры и фауны на десятках планет, включая и Последний приют. Но одно дело слушать и старательно все запоминать и совсем другое — столкнуться с подобной опасностью вживую.

Хэй двигался сквозь чащу, прислушиваясь к окружающим его звукам. Вокруг жужжало, стрекотало, пищало, кричало, фыркало, булькало, хрюкало, рыгало и хрен разберешь, что еще делало — этот мир, столь живой, наполненный яркими красками, кишащий обитателями казался Хэю фрагментом из какой-то удивительной сказки. Настолько не похоже все было на раскаленную пустыню, где он прожил три последних года, что у парня были серьезные причины на мгновение засомневаться: не попал ли он в какой-нибудь иной мир.

Вообще, размышлял он, прорубая себе дорогу в сплетении стеблей и лиан, как странно все это. На этой странной планете, предназначенной высшим руководством Галактической Империи стать огромной тюрьмой, столь причудливо переплетались климатические зоны, что оставалось только этому удивляться. Было ли это искусственно запланировано или стало следствием каких-либо нарушений в ходе терраформирования — неизвестно. И уж точно не этим вопросом себе хотел греть голову Хэй. Хотя мыслишки в данном направлении его все же посещали.

Впереди с ветки свесилась какая-то лиана. Хэй привычно протянул руку, чтобы отвести это препятствие от лица, и так замер — лиана внезапно издала звук спускающей покрышки. Перед лицом парня раскачивалась здоровая змеиная морда, ощеренная угрожающим оскалом, демонстрирующим клыки в полпальца длиной.

Первым побуждением было убить гадину, но он вовремя спохватился. Неоднократно ему повторял наставник, что стоит в джунглях убить какого-нибудь гада, как к месту его гибели тут же стягивается невероятное количество желающих полакомиться. Откуда только набегают?!

Быстрым движением Хэй подцепил змеюку плоской поверхностью лезвия ножа и коротким взмахом отправил в полет, прервавшийся глухим ударом о ствол ближайшего дерева.

Парень утер рукой пот, выступивший в эти мгновения у него на лбу. Он не мог сказать, что испугался. Но что все это было для него в новинку — это уж точно.

Дальше прохлаждаться времени не было — он снова отправился в дорогу.

Заросли постепенно становились более проходимыми. Хэй надеялся, что вскоре удастся выбраться из этого нагромождения ветвей, стволов и прочего — он сильно сомневался, что города, судя по словам Мардука довольно крупные, которые должны были располагаться в Долинах, были построены прямо посреди джунглей. Да и само название наводило на мысль, что пейзаж скоро должен несколько измениться.

Не успел он всерьез задуматься о поиске места для передышки, как лес кончился. Хэй стоял на краю пологого склона, поросшего невысокой мягкой травой. За его спиной грудились последние деревья. Впереди, насколько хватало глаз, простирались холмистые просторы равнины.

«М-да, — подумал Хэй. — Ботаники с ума бы сошли от такого нагромождения климатических зон и ландшафтов на столь малой площади». За последние несколько дней он побывал в пустыне, лесах с растительностью, характерной для умеренных широт, совершил переход через горы, пробрался через джунгли. И все это было намешано в такой невероятной последовательности, с такими непонятными переходами.

— Странная планета, странные события, — пробормотал себе под нос парень. — И ты сам какой-то странный. Прямо-таки идеальное сочетание, — он тяжко вздохнул и покачал головой. — Однако стоя на месте проблемы не решишь. Надо двигать.

И Хэй направился вниз по склону.

Двигаясь по лугам, утопающим в сочной траве, поднимаясь на встречавшиеся холмы, проходя через редкие рощицы, парень шагал на север, прочь от горной гряды, чьи вершины вырастали над лесом за его спиной. Мысленно он прикидывал варианты своих дальнейших действий.

Первое, что приходило в голову — необходимо добраться до ближайшего города. Мардук в общих чертах рассказал ему о Долинах, но никаких подробностей сообщить не успел — все откладывал на будущее. Старик думал, что у Хэя будет значительно больше времени на то, чтобы узнать все об окружающей его действительности. Жаль, что он столь сильно заблуждался. И теперь, как результат, Хэй не имел ни малейшего представления, куда двигать, чтобы хоть куда-то добраться.

В принципе, насчет пищи он не переживал — кругом мелькало разнообразное зверье, выглядевшее вполне съедобным. По пути встречались ручьи и небольшие речушки — в плане обилия живительной влаги этот регион был явно более благополучным по сравнению с Пустынными Землями, — так что о воде тоже беспокоиться не следовало. Но вот куда направить свои стопы, чтобы поскорее добраться до людей, он не знал.

Хотя вопрос направления и был довольно важным, но не настолько, чтобы всецело поглотить разум человека. Так или иначе, он куда-нибудь да выйдет.

А вот что потом?

Кому сообщить о том, что происходит по ту сторону хребта?

Кого это может заинтересовать?

Хэй сильно сомневался, что местные обитатели будут столь благородны, что бросив все, возьмутся разобраться с этой проблемой. Возможно, им вообще нет никакого дела до того, какие дела творятся в пустыне. Или и здесь уже прокатилась волна непонятного геноцида и от местных обитателей не осталось ничего, кроме грандиозных воронок.

Даже пусть он кого-то найдет. Тот согласится, что его информация представляет интерес. И что дальше? Постараться выйти на связь с другими планетами Галактической Империи? Интересно, кстати, есть ли здесь действующие передатчики подходящей мощности?

И не было никакой уверенности в том, что там, в Галактической Империи, решат уделить какое-либо внимание сигналу с забытой планеты, населенной мятежными заключенными и их потомками. С какой такой радости Империи хоть как-то помогать им?

Или, может быть, выбраться с планеты? Но как? Ведь, насколько знал Хэй, подходящего транспорта на поверхности не осталось с того самого дня, как последние выжившие члены администрации планеты-колонии покинули ее.

— Сколько раз тебе говорили, — вслух рассуждал сам с собой Хэй, утомленный бесперспективными размышлениями. — Решай проблемы по мере их поступления. — Он настолько утомился от одиночества в последнее время, что звук собственного голоса помогал немного снять скопившееся напряжение. — Что сейчас для тебя является главнейшей задачей? Главнейшей задачей для тебя, приятель, являются поиски людей. Хороших людей, желательно. Не тех уродов в черных портках, а…

Нога попала в какое-то углубление, Хэй полетел на землю, моля небо о том, чтобы не вывихнуть и не сломать себе ничего. Чувствительно приложившись головой, так, что свет на мгновение в глазах померк, парень распластался в траве. По травинке слева от него ползло какое-то насекомое. Громкое приземление рядом огромного тела ничуть не побеспокоило это создание. Хэй, следя за жучком, почувствовал себя в этот момент таким незначительным, что едва всерьез не обиделся на это многоногое.

— Хорошо тебе, я тут падаю, а тебе плевать, — пробурчал он, переворачиваясь на спину.

Вокруг, насколько хватало глаз, колыхалось под порывами ветра необъятное травяное море. Хэй лежал на спине, раскинув руки, и боялся спугнуть внезапно появившееся чувство. Ему вдруг показалось, что когда-то он так же лежал на спине, а кругом тянулись бесконечные луга, полные сочной травы. И так же рядом вверх по стеблю полз какой-то целеустремленный жук. Внезапно проклюнувшееся ощущение появилось столь неожиданно, что парень не мог даже сказать, откуда оно пришло. Просто свалилось вдруг, вселившись во все его существо. И между ним и его скрытым туманом амнезии прошлым протянулся зыбкий мостик. Достаточно было малейшего сомнения, колебания, переживания, чтобы эта хрупкая связь разрушилась.

И потому Хэй смотрел в небо, с плывущими в нем белыми перьями облаков, стараясь в этой бесконечной синеве разглядеть свою утерянную жизнь.

Он уже давно старался не касаться этой темы даже наедине с самим собой. Нет, Зариф или Мардук были готовы его выслушать, но ничем помочь не могли — они просто не знали ничего о том, что было с ним прежде. И постепенно Хэй все реже стал возвращаться к вопросу, который все одно не давал ему покоя. Так, отмечал иногда краешком сознания, что неплохо бы и узнать чего-нибудь про себя любимого.

И вот сейчас вдруг опять нахлынуло. Грудь сдавило так, что было трудно вздохнуть, словно получил удар под дых. Судорожно хватая ртом воздух Хэй всхлипнул. Глаза щипало. Он готов был расплакаться. Человек вдруг почувствовал себя настолько чужим в этом мире. Что он делал здесь? Как и почему тут оказался? За что?

Ответа не будет, внезапно понял он. Широко распахнувшиеся глаза мгновенно высохли. В груди отпустило. Никто здесь не сможет ему помочь вспомнить. Он сам должен пройти этот странный путь.

Что будет дальше, Хэй не знал. Он не имел понятия о том, что может случиться в ближайшие несколько часов.

Юноша прикрыл глаза. Внутри его существа на смену спонтанному чувству постепенно приходило новое. Холодная злость. Злость на собственную беспомощность в сложившихся обстоятельствах.

Эта клокочущая в венах сила заставился парня вскочить, исподлобья осматривая окрестности. Он с минуту оглядывался вокруг, выбирая направление. Нужно было двигаться. Стоя на месте дела не сделать. Это он знал точно.

Поглядывая под ноги, чтобы не наступить опять в чью-нибудь нору, Хэй продолжил путь на север. Что-то подсказывало ему, что изначально избрал верное направление. И значит, через какой-то промежуток времени он встретит какие-то признаки человеческого жилья.

Сейчас, корил он себя, совсем не время раскисать от нахлынувших воспоминаний, которых, к тому же, нет. До сих пор ему удавалось оставаться живым только благодаря прилагаемым усилиям и собранности. Если сейчас опустить руки, то, значит, все было напрасно. Значит, зря погибли Мардук и остальные. Напрасно сгинули беженцы, имен большинства из которых он так и не потрудился узнать. И сам он — тоже впустую.

Забравшись на очередной холм, Хэй замер, изучая открывшийся его взгляду пейзаж.

В лучах начинавшего клониться к горизонту солнца с запада на восток, где сверкали башни далекого города, змеилась серая лента дороги.