Человек, которого спас Гарри Диксон

ы меня узнаете, мистер Диксон?

Встреча случилась на Хаммерсмит-род в мягкий и приятный сентябрьский вечер в час, когда зажигаются фонари.

Детектив вгляделся в стройного человека с поникшими плечами, одетого в пальто не первой свежести, на голове которого сидела потертая шляпа, чьи опущенные поля скрывали верхнюю часть лица; он увидел четкий рисунок губ, искаженных горькой складкой, и трехдневную щетину на щеках и подбородке.

— Узнаю ли я вас?.. Вроде бы… Голос мне определенно знаком, но никак не могу разглядеть ваши черты.

Складка в уголках губ стала глубже, и мужчина резким движением приподнял шляпу.

Гарри Диксон увидел печальные лихорадочные глаза, буквально тонувшие в глазницах.

— Боже правый! — воскликнул он. — Мистер Рендерс!

— Олбин Нельсон Эйтелстейн Рендерс, к вашим услугам, — закончил его собеседник с деланным смешком.

— Выздоровели? — поинтересовался сыщик.

— Наверное, если врачи хаммерсмитовской больницы выписали меня неделю назад.

— Физически вы выкрутитесь, Олбин, — возразил Диксон. — Хотелось бы знать, излечились ли вы от болезненного вкуса к опасностям и приключениям.

Мужчина с безразличием пожал плечами.

— Кто знает? Похоже, я не могу жить без подстегивания эмоций, как другие не могут обходиться без спиртного или кокаина. По вашим словам, мистер Диксон, я наркоман от приключений. Но пока мои легкие еще полны дряни, которую пришлось вдохнуть в мастерской Мэтьюса Ярнса.

Гарри Диксон с симпатией глянул на Рендерса, пригласил в соседний бар и заказал лучшее виски.

Олбин Рендерс одним глотком опустошил рюмку, и его озабоченное лицо осветилось.

— Я вовсе не пьяница, мистер Диксон, но надо признать, что в жизни бывают мгновения, когда полезно выпить чего-то крепкого, чтобы успокоить нервы и разжечь пожар в брюхе. Виски отлично помогает!

— Вас заедает сплин, Рендерс, — усмехнулся детектив. — Такому парню, как вы, с вашим умом и вашей культурой не хватает уравновешенности. Будьте осторожны! Любитель опасности от нее и погибает!

— Говорите за себя, мистер Диксон! — со смехом возразил Олбин.

Но детектив серьезно покачал головой.

— Ошибаетесь на мой счет, мой дорогой. Я не ищу опасности ради опасности. Там, где не могу избежать ее, иду на риск и вступаю в борьбу ради правосудия, которому служу. Вы же, напротив, ищете ее с нездоровой страстью. Из вас получился бы самый худший полицейский в мире.

Олбин Рендерс, тридцатилетний холостяк, доктор физических и естественных наук, окончивший Кембриджский университет, был достаточно богат, чтобы не зарабатывать на жизнь, а потому уже несколько лет специализировался на сенсационных репортажах и писал для ряда утренних газет. Но преуспеть ему не удалось. Смелый и умный, не лишенный нюха, но лишенный удачи. Он без раздумья бросался в самые опасные дела, выбирался из них с синяками, но написать захватывающую статью о своих приключениях не мог.

— Я весьма вам обязан, — пробормотал молодой человек, наполняя свою рюмку. — Не будь вас, я бы превратился в каменную статую, как жертвы Горгон!

— Пусть история с «Кентаврами» Мэтьюса Ярнса послужит вам уроком! — с улыбкой пожелал Гарри Диксон.

Весьма занимательная история — мы вкратце изложим ее — долгое время оставалась в центре криминальной хроники Лондона, и многие до сих пор помнят ее.

В свое время Мэтьюс Ярнс, скульптор средней руки, хотя и приличный анималист, готовил к осеннему салону конную группу, которую назвал «Борьбой кентавров». Довольно банальный сюжет — сражение двух мифологических чудовищ, наполовину людей, наполовину лошадей.

Работа продвигалась, но Ярнса преследовали неудачи. Он умел вылепить в глине лошадь, а люди получались безжизненными уродами.

Трижды он пытался придать лицу одного из кентавров нужное трагическое выражение и трижды разбивал бюст поверженного кентавра.

Однажды из Бедлама бежали два опаснейших безумца. Публика была перепугана, поскольку речь шла о кровожадных бандитах, которых врачи-психиатры с трудом спасли от эшафота.

Делом заинтересовалась одна газетенка с Флит-стрит, где Олбин Рендерс подвизался в качестве репортера. Рендерс немедленно бросился по следу беглецов, но тот быстро затерялся и окончательно исчез в районе Фарнингхэма.

Недовольный и обескураженный Рендерс собирался вернуться в редакцию, когда заметил знакомый силуэт, мелькавший на улицах Фарнингхэма, — это был сам Гарри Диксон.

— Мы охотимся за одной и той же дичью, — сказал себе репортер. — Посмотрим, кто придет первым!

Без особых угрызений совести принялся следить за великим сыщиком. И вскоре обнаружил, что тот наблюдает за одиноким домом, стоявшим в глубине сада на последней улице окраины. Новое белое здание отличалось претенциозным и вызывающим стилем. На воротах золотом блистало имя Ярнс.

Олбин Рендерс вспомнил о нескольких выставках, где произведения скульптора пользовались скромным успехом.

Внимание, с которым знаменитый детектив, наблюдал за этим жилищем, подвигло журналиста на немедленные действия. Он был бесстрашным человеком, действовал с открытым забралом и без оглядки бросался в самые опасные приключения.

Поздним вечером Рендерс перебрался через невысокую ограду сада, наделал шума, наступая на сухие ветки, но продолжил обследование и пробрался в заднюю часть выглядевшего необитаемым дома.

Ему быстро пришлось убедиться в обратном.

Едва он сделал несколько шагов по темному холлу, как его ослепил свет мощного фонаря, и из тьмы донесся торжествующий голос:

— Сам дьявол послал нам его!

Крепкие руки скрутили неосторожного репортера, связали и сунули в рот кляп.

За внезапным пленением последовало ужасное продолжение, которое едва не стало последним приключением в жизни любителя опасностей!

Рендерс увидел человека в белом халате, который размахивал резцом и буравил пленника яростными глазами, а два дюжих молодца, в которых журналист признал беглецов из Бедлама, издавали весьма довольное рычание.

— Замечательный типаж! — воскликнул скульптор Ярнс. — Как чудесно он кривит лицо от ужаса! Быстро приготовьте раствор, друзья! Мой шедевр не может ждать…

Не сообразив, что происходит, незадачливый Олбин оказался перед беломраморным цоколем, где вставший на дыбы кентавр заносил короткое копье над поверженным противником — у последнего отсутствовала голова, вместо нее зияло отверстие.

Ярнс дал знак одному из безумцев, тот извлек из внутренности статуи мешок, открыв пустоту. Репортер догадался, какая участь ожидает его. Но сопротивляться Рендерс не мог — в его горле застрял комок страха, — он едва дышал и не мог позвать на помощь.

С невероятной быстротой Ярнс засунул пленника внутрь статуи, оставив на свободе лишь голову, выступавшую из мраморного воротника.

— Какое лицо! — кричал скульптор. — Мне никогда не удавалось передать выражение человеческого лица, а сегодня мне нужен страх, ужас, тоскливое предчувствие смерти. Да, да, дружище, ваш конец близок, и какой конец! Однако вас ждет вознаграждение. Смерть сделает вас бессмертным! Ибо маска ужаса на вашем лице навечно застынет в камне.

Появился второй безумец с дымящимся котлом.

— Не спешите! — приказал Ярнс. — Осторожно вылейте смесь гипса и кипящего воска внутрь лежащего кентавра. Она должна заполнить пустоту до шеи, а потом покрыть череп и щеки. Глаза заливать в последнюю очередь, чтобы их выражение не исчезло.

Ярнс щелчком отбросил мраморный осколок, сдул пыль с бюста и поднял руку.

— Начинаем! — крикнул он. — Но сначала накормим порошком.

Он рывком выдернул кляп изо рта Рендерса. Репортер не успел опомниться, как ему в рот вдули жгучее вещество.

— Мое последнее изобретение, — гордо объяснил Ярнс. — Смесь талька, камфары, парижского гипса и мыльной стружки. Мгновенно образует пробку во рту, мешая кричать и вызывая на лице гримасу невероятного страдания, которая исчезает не сразу. Я назвал порошок «фиксатором страдания». Гениально, не так ли? Вы видите, я обращаюсь с вами, как с другом и наперсником. Да, да, мой милый незнакомец, считайте меня другом, поскольку я дарю вам вечность, а в вечности — Славу!

— Ваша очередь, господин плавильщик воска! — церемонно произнес Ярнс, поворачиваясь к человеку с котлом.

Тот поднял тяжелый сосуд на высоту груди, где его подхватил второй безумец, волосатое и мускулистое существо, похожее на медведя, которое расхохоталось с какой-то свирепой радостью.

— Лейте! — приказал Ярнс.

Олбин Рендерс закрыл глаза, из его груди вырвался хрип агонии…

Но его неосторожность сослужила ему службу. Гарри Диксон давно заметил, с какой настойчивостью следил за ним молодой репортер. Он немного знал о Рендерсе, и вначале его повадки веселили сыщика. Но когда молодой человек перемахнул через стену таинственного дома, его охватила тревога…

Сыщик знал, что Ярнс, сам безумец, приютил в доме двух самых опасных в Лондоне сумасшедших. Понял, что времени терять нельзя и пора лететь на помощь безрассудному репортеру. Когда последний уже ощущал кожей горячее дыхание кипящего воска, грохнул выстрел, и один из негодяев рухнул на пол с тяжелым ранением.

Через несколько минут в мастерскую ворвались полицейские, схватили Ярнса и его подручных, которых держал на прицеле Гарри Диксон, а потом не без труда извлекли незадачливого Олбина Рендерса из заточения.

Такова была история человека, едва не превратившегося в кентавра, что не принесло ему ожидаемой славы, поскольку она по праву досталась Гарри Диксону.

Сидя в удобном плетеном кресле бара, детектив улыбался тому, кого избавил от довольно необычной смерти, и жестом приглашал наливать себе виски.

Но Рендерс покачал головой.

— Прошло три месяца с той проклятой ночи, — сказал он. — Меня отправили в больницу и заботливо ухаживали. Лечили крепко расстроенные нервы, поскольку смесь, которой Ярнс угостил вашего покорного слугу, не содержала никаких вредных веществ. Через неделю я достаточно окреп, чтобы покинуть больничную койку. И вдруг на меня навалились новые испытания… Странное томление, усталость во всем теле. Казалось, я тащу на себе тонны свинца. Врачи успокаивали, но признавались друг другу, что не могут разобраться в моем состоянии. Анализ крови ничего не показал. С научной точки зрения я был совершенно здоров. Неделю назад меня выписали. — Рендерс помолчал, глядя прямо в глаза детективу. Потом, чеканя каждое слово, произнес: — И вот уже восьмой день я занимаюсь поисками, мистер Диксон.

— Чего?

— Таинственной причины недомогания.

— Причиной могут быть эмоции и ужас.

— Вы забываете, что я сознательно ищу опасность, и, значит, страх.

— Действительно! — Диксон был сражен аргументом.

— И я нашел, мистер Диксон!

Детектив, удивленный серьезным тоном молодого человека, смотрел на него, не произнося ни слова.

— Ярнс умер, не так ли? — спросил Рендерс.

— Полтора месяца назад, в зеленом павильоне для буйно помешанных.

— Насколько я знаю, он не всегда был скульптором?

— Верно… Он с блеском преподавал древнюю историю и вдруг превратился в злобствующего художника, — ответил детектив.

Олбин Рендерс нервно застучал пальцами по столу.

— Мэтьюс Ярнс долго путешествовал по Греции, по Пелопоннесу, — сказал он. — Вот, что я разузнал, потратив много времени на поиски его творений в третьестепенных музеях. Все они имеют отношение к греческой мифологии. Два произведения поразили меня истинным величием, которого нет в остальных. Одно из них — огромная голова с резкими чертами и мертвыми глазами. Невероятное выражение спокойствия на лице. Бюст называется «Атлас». Второе — Персей с мечом и щитом, готовый нанести смертельный удар, названо «Месть», что не имеет никакого смысла. Однако я кое-что угадал в этом нелогичном названии. В момент, когда я рассматривал победителя Пегаса и Химеры, то ощутил, как меня накрыл черный покров тайны.

Это случилось в крохотном музее Хомертон на Сидней-род. Я был в зале один, вернее, почти один, если не считать дремавшего на скамье сторожа и девушки, рисующей копии картин, однако меня вдруг охватил беспричинный и сильный страх. Ужасающая атмосфера, мистер Диксон! С тех пор я брожу как неприкаянный, забыв о еде и питье. Бесцельно болтаюсь по улицам, и мне кажется, меня преследуют.

— Кто? — спросил сыщик.

— Неизвестность, невидимка! — проворчал Рендерс, сжимая кулаки. Он встал. — То же чувство я, похоже, испытал в мастерской Ярнса!

— Ничего удивительного. В тот момент вас ждала неминуемая смерть.

— Нет, дело не в этом. Я отделяю этот непонятный ужас от жуткого и четкого ощущения смерти, возникшего в его мастерской. Вот что я вам скажу, Диксон. Ярнс унес в могилу жуткую тайну.

Репортер подошел к двери бара и открыл ее.

— Жуткую! — повторил он и затерялся в ночи.

Через неделю детективу сообщили о смерти Олбина Рендерса. Его нашли мертвым на газоне Хокни-Марш. Судебный эксперт не обнаружил на теле никаких повреждений, но не смог установить истинную причину смерти. В медицинском отчете Гарри Диксон прочел странную фразу:

«Следует отметить особенность тела Рендерса — некоторые органы, как, например, сердце и часть мозга, словно окаменели. Поскольку невозможно установить причину этого необычного явления, приходится дать заключение о естественной смерти».

Гарри Диксон надолго задумался.

— Бедняга Олбин Рендерс! — пробормотал он. — Парнишка был умен и образован; неужели он обнаружил нечто ужасное и опасное, заплатив жизнью за безрассудное бесстрашие? Может, стоит поискать за него? В конце концов, это мой долг перед его памятью.

Детектив снял телефонную трубку и попросил соединить со Скотленд-Ярдом.

— Кто занимался обыском жилища покойного Мэтьюса Ярнса? — спросил он полицейского офицера.

— Сержант Баркис, мистер Диксон, вместе с судебным исполнителем.

— Можете ли вы соединить меня с Баркисом?

Через несколько мгновений полицейский был на другом конце провода.

— Баркис, — спросил Гарри Диксон, — вы случайно не сделали необычной находки в доме скульптора Ярнса?

— Сумасшедшего с расплавленным воском? — переспросил Баркис… — Э-э-э… нет, за исключением большого количества воска и гипса. И меня поразил невероятный запас свежей рыбы и фруктов в огромном хранилище в подвале. Действительно, едва не забыл. В шкафу хранилась целая коллекция очков с сильно затемненными стеклами.

Гарри Диксон повесил акустическую трубку на крючок и набил трубку.

— Странно, — пробормотал он. — Все более и более странно… Боюсь, Рендерс был прав, говоря, что нечто ужасное тенью кружит над ним.

 

Вилла «Юпитер»

— Нет, сэр, произведения искусства, выставленные в этом музее, не продаются. Это — пожертвования либо приобретения государства, которые не являются предметами торговли.

Хранителя музея Хомертона, низкорослого человечка в потрепанном рединготе, распирало от собственного величия, но он ел себя поедом, понимая, что никогда не выберется из этого третьеразрядного заведения. Он водил по музею джентльмена с багровым лицом и брюшком, чье гнусавое произношение выдавало американца.

— Мой дом в Олбани сам по себе настоящий музей, стоящий десяти таких, как ваш, — хвастался янки, — но я хочу, чтобы он все время обогащался, а ради этого не скуплюсь на расходы. У меня уже целая тонна полотен фламандских, итальянских, немецких мастеров. Правда, со скульптурой есть перебои, и поэтому я отправился в путешествие по Европе… Что это за смешной мраморный парень, поднявший саблю? Средневековый солдат?

— Он представляет более раннюю эпоху, — высокомерно ответил хранитель. — Это — Персей, собирающийся убить Медузу.

— Ха! — фыркнул американец. — Этот солдат… Как вы его назвали? А, да, Перси, теперь вспоминаю. Значит, Перси собирается убить медузу, и для этого ему нужна сабля. У нас их давят пяткой.

Хранитель вздохнул от столь чудовищного невежества.

— В конце концов, этот Перси мне нравится, — продолжил иностранец. — Я нахожу его смешным, он меня развлекает… Сколько?

— Повторяю вам, что здесь ничего не продается!

— Россказни! — усмехнулся американец. — Я понимаю в делах и знаю, вы говорите нет, чтобы вздуть цену. Нормальное дело, я на вас не сержусь. Беру за тысячу долларов.

— Опять! — застонал несчастный хранитель.

— Хотите больше? — наивно спросил делец. — Ладно, добавлю еще пятьсот, значит, будет полторы тысячи — и делу конец. Упакуйте, как следует, и отправьте мне в Олбани.

Хранитель не выдержал и бросился прочь, оставив визитера в одиночестве перед предметом его вожделения.

Позади американца послышался чистый и мелодичный смех. Тот в недоумении обернулся и увидел одетую с элегантной простотой девушку, которая широкими карандашными линиями копировала пейзаж.

Американец поздоровался.

— Меня зовут Флеммингтон, — начал он. — Джонас Флеммингтон, кожи и шкуры. Вы должны знать меня.

— А меня — Эвриала Эллис, картины и декорации всех видов, — со смехом ответила девушка.

Флеммингтон радушно протянул ей руку.

— Я друг художников, мессия или… Как вы говорите?

— Меценат?

— Вот-вот, меценат. Джонас Флеммингтон, кожи и шкуры. Хотите отобедать со мной, мисс Эллис?

Девушка фыркнула и весело рассмеялась:

— Как вы спешите к цели, мистер Флеммингтон из Олбани! Хотя, по правде, американцу прощается многое из того, что никогда не простят англичанину. Значит, сэр, вы так богаты, что готовы заплатить тысячу долларов за репу?

— Репу? — удивился американец. — Я ничего не смыслю в сельском хозяйстве.

— Ни в жаргоне художников! — возразила мисс Эллис. — «Репой» мы называем не имеющий никакой ценности предмет искусства.

— Как Перси?

— Как Персей, — расхохоталась копиистка, схватившись за живот. — Ну и весельчак же вы, сэр!

— Еще одна причина отобедать со мной, — настойчиво повторил Флеммингтон. — Мои друзья утверждают, нет за столом человека веселее меня, и думаю, они правы. За едой поговорим об искусстве, и вы укажете мне, что я должен купить для своего музея в Олбани. Само собой разумеется, получите комиссионные от каждой сделки.

— Вы знаете, у вас огромный талант соблазнителя? — кокетливо потупилась девушка.

— Прекрасно, значит, отобедаем в «Савое», у них отличный гриль-бар. А печеный омар в портвейне настоящее чудо.

— Боги Олимпа! — воскликнула мисс Эллис. — Неужели я появлюсь в гриль-баре «Савоя» в простеньком голубом костюмчике и норковой шапочке? Уверена, портье тут же вызовет полицейского, чтобы вывести вон.

— Я набью ему морду, — с яростью воскликнул мистер Флеммингтон, — и не заплачу ни цента в качестве компенсации за ущерб, если он подаст на меня в суд. Мой девиз прост: «Уважайте белых женщин», и для меня было честью линчевать трех негров, которые хотели поцеловать беленькую как снег продавщицу цветов.

— Ну, ладно! Обойдем трудности, — весело возразила мисс Эллис. — Я не могу быть достойной спутницей в «Савое», но приглашаю вас отобедать к себе. Однако предупреждаю, омара у меня нет. Хотя угощу портвейном, стоящим не меньше двадцати долларов за бутылку.

— Забито, — тут же согласился мистер Флеммингтон. Лицо его сияло от радости. — У меня нет ни друзей, ни знакомых в Лондоне. Я отправился наудачу и с первых же дней добиваюсь дружбы самой прекрасной женщины Англии.

— Хватит, хватит, не стоит преувеличивать, льстец! — воскликнула, покраснев от смущения, мисс Эллис и принялась поспешно собирать карандаши и бумагу.

— У меня нет машины, — сказал американец. — Я путешествую инкогнито и не желаю связывать себя автомобилем. Если надо, езжу на такси, как обычный смертный.

— Мы пройдемся пешком, — ответила мисс Эллис. — Я живу недалеко отсюда, в Темпл-Миллс. Маленький очаровательный коттедж, спрятанный среди зелени Хокни-Марш.

Стоял великолепный весенний день. Мистер Флеммингтон шел рядом с новой знакомой, наслаждаясь элегантностью и совершенством черт спутницы. Кожа ее имела чудесный цвет спелого персика, нежные и удлиненные черные глаза звездочками светились под эбеново-черными тяжелыми волосами — она по старинной моде носила шиньон.

Эвриала заметила взгляд спутника и с гримаской сказала:

— Вы смотрите на мои волосы и считаете старомодной женщиной, почти античного возраста, не так ли, господин американец?

— Вы просто прекрасны, — простодушно ответил американец, который не смог придумать лучшего комплимента.

— Вы бы так не сказали, если бы видели мою сестру Джорджину, — возразила мисс Эллис. — Только вам ее не увидеть, она дика, как лань. Но зато приготовит хороший обед.

Они пересекли Ист-Лондон-канал по мосту Уик-Бридж и двинулись вдоль зеленой и заросшей лесом части Хокни-Марш, которая походила на обширный замковый парк.

Вскоре мисс Эллис свернула с Темпл-Миллс-род на платановую аллею, в глубине которой светились зелено-розовые стены почти игрушечного домика.

Девушка толкнула калитку, обогнула крохотный бассейн, где резвились сазаны и китайские карпы, и поднялась по шести ступенькам крыльца к застекленной двери.

— Вилла «Юпитер», — прочел американец на плите из розового гранита. И с привычной наивностью добавил: — Вот те на. Моего лакея зовут так же. Юпитер Брамс… Нет никого лучше по части коктейля из устриц.

Мисс Эллис нетерпеливо и гневно повела плечами.

— Юпитер — это Юпитер, — сказала она, — и я не могу допустить, чтобы лакей или кто-то другой носил подобное имя. Что бы вы сказали, сообщи я вам, что моего торговца сыром зовут Иеговой?

Мистер Флеммингтон непонимающе уставился на нее, и девушка успокоилась.

— Садитесь в это кресло, — предложила она. — Оно самое удобное в доме. Вот портвейн и сигареты. Вы приятно проведете время, пока я договорюсь с Джорджиной.

Время тянулось очень долго, потому что Флеммингтон выкурил полдюжины сигарет и опустошил половину штофа с портвейном, пока не вернулась мисс Эллис.

Девушка облачилась в великолепное вечернее платье из розового шелка с серебряными блестками, которое подчеркивало ее ослепительную красоту.

— Обед подан! — объявила она и провела гостя в небольшую гостиную с удобной и красивой мебелью, где кружевные шторы смягчали резкий дневной свет и царил приятный сумрак. — Буду обслуживать вас сама, поскольку Джорджина сегодня в дурном настроении. Однако передам ей похвалы, которые вы не преминете произнести, отведав ее стряпни.

Похвалы сорвались с уст американца после первых же глотков. Он буквально пожирал салат из анчоусов, креветок и оливок, поданный на колотом льде, положил себе громадный кусок форели семужного посола, проделал огромную брешь в восхитительном паштете из лангустов и закончил обед, проглотив жаркое из омаров, устриц и филе камбалы.

— Да здравствует Джорджина! — воскликнул он, запивая трапезу огромным бокалом розового вина, и признался: — Я никогда не пил ничего подобного.

— Ба! — махнула рукой мисс Эллис. — Всего-навсего фруктовый сок, который Джорджина готовит по собственному рецепту, никому не раскрывая его тайны. Хотите фруктов, ликера?

— Пусть будет ликер, — согласился мистер Флеммингтон.

Хозяйка налила из граненого штофа золотистый напиток, пахнущий мускусом и пряностями.

— И это мне неизвестно! — воскликнул американец, приходя во все большее восхищение от того, чем его угощали.

— Мне не известен точный рецепт этого напитка, — призналась хозяйка. — Знаю только, что в состав входят мед, травы с неведомыми мне названиями и даже какая-то морская водоросль. Я редко пью его, но сегодня, в вашу честь, налью бокал и себе.

Она оперлась локтями на скатерть, уложив прекрасную головку на ладони; ее глаза встретились с глазами гостя.

— Вы богаты, мистер Флеммингтон? — вдруг спросила она.

Вопрос не шокировал янки. Наоборот.

— Я стою тридцать миллионов долларов, — просто ответил он. — Хотя и эта цифра далека от истинной, но это неважно.

— В таком случае, — продолжила мисс Эллис, — у нас есть, о чем поговорить.

— Отлично, мне нравится такой оборот беседы.

— Вы действительно хотите приобрести произведения искусства? — спросила Эвриала.

— Еще как, — весело подтвердил американец, снова наливая себе золотистого ликера.

— Настоящие произведения искусства или те, которые лишь так называются?

— Хм… Я не отличаю одни от других… Главное, чтобы в моем музее в Олбани было, чем удивить публику.

— А вы их хорошо оплатите?

— Я люблю хорошо платить! — воскликнул мистер Флеммингтон. — Это единственное, что мне нравится. Зачем иметь много денег, если нельзя их тратить без счета? Как, по-вашему, мисс Эллис?

— Вы, наверное, правы, но слишком немногие заявляют об этом во весь голос, как вы, мистер Флеммингтон.

Здесь произошло небольшое событие, которое осталось бы незамеченным, не прислушайся мисс Эллис с беспокойством к шуму снаружи.

Со стороны сада донеслось резкое бульканье, словно в бассейне взбивали воду. Одним прыжком Эвриала вскочила на ноги и выбежала в сад; шум тут же прекратился. Когда она вернулась, щеки у нее раскраснелись, а глаза сверкали от гнева.

— Соседская собака охотится на моих карпов, — объяснила она, — а я боюсь за этих милых рыбок.

— Хотите, пристрелю ее из револьвера? — предложил американец.

— Не стоит! Она уже убежала. Вернемся к нашим делам.

— Лучшего и не пожелаешь, — заявил Флеммингтон. Его настроение улучшалось с каждым глотком ликера.

— Предлагаю собрать некоторое количество предметов искусства, чтобы вы могли выбрать, а быть может, купить все скопом.

— Я не осмеливался сделать такое предложение! — восхищенно вскричал янки.

— Подождите… Я слышала, вы спрашивали, сколько стоит статуя в музее Хомертон…

— Ах да, Перси, человек, который собирался убить медузу саблей! Я хотел бы ее купить, чтобы показать американцам, что англичане лишены здравого смысла.

Мисс Эллис расхохоталась:

— Боюсь, придется преподать вам урок, мистер Флеммингтон, в частности, урок греческой мифологии. Персей, а не Перси. Сын Зевса и один из знаменитейших героев греческой мифологии. Он победил трех Горгон и убил одну из них — Медузу.

— А, — протянул Флеммингтон, ничего не понимая.

— Сестер Горгон изображают красавицами, но наделяют ужасными атрибутами — орлиными крыльями, львиными когтями и шевелюрой из змей.

— Вот это да! — вскричал янки. — Если бы Барнуму удалось подписать контракт с ними, он заработал бы кучу денег…

— Они обладали невероятной способностью обращать в каменную статую любого человека, осмелившегося глянуть им в глаза.

— Простой и быстрый способ заниматься скульптурой, — вставил Флеммингтон. — Жалко, что эти дамы уже умерли; я бы нашел для них хорошую клиентуру.

— Вы шутник, мистер Флеммингтон, — с упреком сказала Эвриала, — вы издеваетесь над моими словами. Я прекращаю урок и возвращаюсь к делу.

— В добрый час! Вы, по крайней мере, умеете говорить… А почему вы не пьете? Это очень вкусно!

— Сначала дело!.. Произведение, которое вам не удалось купить, создано недавно умершим художником, скульптуры которого рассеяны по всей стране. Речь идет о некоем Мэтьюсе Ярнсе.

— Сумасшедшим?! — вскричал Флеммингтон. — Я читал об этом деле в газетах. Где находятся эти скульптуры?

— Я же сказала — они разбросаны по всей Англии. Предлагаю собрать их вместе, чтобы вы их купили.

— Прекрасно, — кивнул американец, в котором внезапно пробудился бизнесмен. — У вас есть право на заключение сделок?

— Да, — пробормотала мисс Эллис, — вернее, у моей сестры Джорджины. Но я могу действовать от ее имени, поскольку она ничего не смыслит в делах.

— Отлично, выпишу вам чек на расходы. Вам понадобятся деньги на переезды и транспортировку скульптур.

— Справедливое решение, сэр. Я также попрошу немного времени. Две недели. Самое большее три.

— О’кей! Я тоже собираюсь в небольшое путешествие. Но вы всегда найдете меня в отеле «Голубой орел» в Ковент-Гардене. Видите ли, мисс Эллис, я ненавижу палаццо, и в Олбани мне посоветовали остановиться в этом трехсотлетием отеле, где жили Шелли, Байрон, а потом и Чарльз Диккенс. Там хорошо относятся к постояльцам, и, если решите навестить меня, доставите мне громадное удовольствие.

Мисс Эллис занесла адрес в крохотный блокнотик.

— А теперь, — сказал Флеммингтон, извлекая чековую книжку, — я выпишу чек на… Скажем… на тысячу долларов. Этого хватит?

— Клянусь Зевсом! — воскликнула Эвриала. — Вы прямо жонглируете цифрами! Великолепно! Деньги — могучее средство!

— Ничего нет могущественнее, — убежденно подтвердил янки.

— Это как посмотреть… — прошептала девушка.

— С чем вы сравниваете? — обиделся американец.

— С взглядом Медузы, к примеру…

— Пусть так, но эта дама не существовала. Поэтому и не стоит о ней говорить! Фантазии не имеют ничего общего с долларами. Я выписываю чек на имя мисс Эллис?

— Простите, — в некотором замешательстве ответила Эвриала. — Заполните его на имя миссис Джорджины Ярнс, его вдовы…

— А, вдовы сумасшедшего скульптора?

— Она моя сестра, — сказала мисс Эллис, закусив губу.

— Отлично… Это упрощает дело, — кивнул меценат. Подписал чек, протянул хозяйке и воскликнул: — А теперь выпьем! Миссис Джорджина не чокнется с нами?

Эвриала покачала головой.

— Настоящая дикарка, повторяю это. Скрывается от всех, а после смерти мужа, хотя они и жили раздельно несколько лет, стала мрачной мизантропкой. Простите ее.

— Ладно, ладно, — уступил американец. — К тому же мне хватает компании одной красивой женщины вроде вас, мисс Эллис! Ваше здоровье!

Девушка едва пригубила свой бокал, и гость в одиночестве осушил весь штоф с восхитительным ликером.

Когда он встал, чтобы распрощаться, его покачивало.

— Значит, через несколько дней, не позже, чем через три недели, мисс Эллис? — переспросил он.

— Конечно… Завтра же начну работать на вас.

Девушка проводила гостя до изгороди и рассталась с ним.

Флеммингтон, выделывая ногами кренделя, двинулся по Темпл-Миллс, но едва миновал последний платан аллеи, как его походка стала уверенной.

Он оглянулся, увидел, что дорога пустынна, и прыгнул в заросли.

Чем занимался американец и почему его поведение вдруг так изменилось? Он ужом скользил среди низкорослой растительности, пока вновь не оказался у виллы «Юпитер».

Едва он начал наблюдать за домом, как из него вышла мисс Эллис с сачком для рыбы. Опустила его в бассейн, поводила и быстро вытащила. В сачке бились два зеркальных карпа. Девушка схватила их и бегом вернулась в дом.

— Интересно, — прошептал мистер Флеммингтон.

Он добрался до Марш-Хилл и лишь там взял такси, отвезшее его в Сити.

В машине расстегнул жилет, и его брюшко исчезло, как по волшебству. В руках у него оказался резиновый сосуд, наполненный жидкостью, которую он долго нюхал.

— Странный запах! — сказал он сам себе. — Интересно, достаточно ли оборудованы наши лаборатории, чтобы провести нужный анализ.

Ибо мистер Флеммингтон не выпил ни глотка ликера из водоросли. Искусным жестом фокусника он сливал содержимое каждого бокала в свой широкий жесткий воротничок, где под одеждой пряталась трубка, соединенная с резиновым сосудом.

Выйдя из такси, Флеммингтон пешком добрался до Бейкер-стрит, а там стал тем, кем был на самом деле — Гарри Диксоном.

 

Гостиница «Голубой орел»

Гостиница «Голубой орел» отличалась необычным статусом. Она находилась на одной из улочек Ковент-Гардена, забитой днем тележками торговцев, прилавками, ломившимися от овощей и фруктов — апельсинов, яблок, лимонов и грейпфрутов. К вечеру они исчезали, уступая место ночным продавцам, торгующим устрицами, горячими крабами и толстенными кусками горохового пудинга.

Внешне гостиница ничем не выделялась — четырехэтажное здание с безыскусным фасадом, готические окна, широкие и низкие ворота, древний холл, освещенный венецианской лампой. Боковая дверь и две беломраморные ступеньки из холла вели в ресторан.

Ничем не примечательный «Голубой орел» был доступен не всем и каждому, скорее наоборот. Здесь останавливались короли и принцы, путешествующие инкогнито. Под свою крышу гостиница принимала и полномочных послов, желавших укрыться от любопытства журналистов. Сколько секретных договоров заключили в его небольших гостиных с хрустальными люстрами и глубокими диванами! Сколько важных пактов между нациями подписали здесь!

Но широкая публика об этом не знала и не знает до сих пор. Гостеприимный, но строгих правил дом имел прямую телефонную связь по специальным каналам со Скотленд-Ярдом и Даунинг-стрит. Самый последний лакей в нем носил звание инспектора Ярда или офицера спецслужб Ее Величества. Расходы отеля покрывались из государственного бюджета.

Когда возникала необходимость, Гарри Диксон, изменив облик, переезжал сюда под вымышленным именем. И поскольку в эти дни здесь обосновался мистер Флеммингтон из Олбани, значит, затевалось нечто необычное.

Через три дня после того, как его имя занесли в журнал гостей, то есть через два дня после посещения виллы «Юпитер», Гарри Диксон, превратившись в миллионера-янки, расположился в оранжевой гостиной, одной из самых секретных в гостинице. Он только что отужинал и, похоже, кого-то ждал, наслаждаясь выдержанным ледяным кюммелем.

В дверь тихо постучали.

— Войдите, — тихо сказал детектив.

В комнату с улыбкой вошел директор отеля Маркус Барнстейпл.

— Придется немного подождать, мистер Диксон, — так же тихо произнес вошедший. — Дело весьма непростое, вы сами знаете это.

— Ничего нового, Маркус?

— Есть новости, мистер Диксон. Со вчерашнего дня на улице почти напротив отеля появилась новая торговка апельсинами.

— Как она выглядит?

— Старая и грязная, но на самом деле молодая и очень красивая. Хотите взглянуть на фотографии?

Гостиница «Голубой орел» имеет столь же хорошо оборудованную фотолабораторию, как и крупная газета Флит-стрит.

Барнстейпл протянул сыщику небольшой черный бумажник, и тот извлек из него несколько снимков. На первых была запечатлена старая торговка овощами рядом с тележкой, на которой высились пирамиды апельсинов и орехов. На других фотографиях силуэт ее странным образом изменился. Фотограф умело обработал снимок — лохмотья исчезли и появились новые одежды. Сгорбленная фигура выпрямилась, а лицо преобразилось.

Гарри Диксон улыбнулся.

— Мои поздравления, Маркус! Отличная работа…

— Вы ее знаете?

— Еще бы… Она называет себя Эвриала Эллис. На мой взгляд, самая красивая женщина в Англии.

— Так же считают и на Даунинг-стрит. Но интерес к ней проявляется не только из-за красоты?

— Конечно, хотя она и не шпионка. Эти фотографии видели в Скотленд-Ярде?

— Да… Шеф заинтригован. Он скоро придет. Он считает, что вы напали на интересный след…

— Вполне возможно, — пробормотал Гарри Диксон. — Это все?

— Наш бой Брукер купил у нее апельсины. Они немножко побеседовали и вроде сдружились…

— Надеюсь, Брукер в точности пересказал вам содержание беседы?

— Конечно. Торговка не задавала вопросов о гостинице, но спросила, хорошо ли он зарабатывает. Она сказала, что у нее есть двадцатилетняя дочь, очень красивая, и если он желает, она познакомит его с ним.

— Ладно… Брукер действовал согласно моим инструкциям?

— Точь-в-точь. Он сообщил торговке, что обвенчан и что его будущая супруга ревнива, как тигрица, но добавил, что у него есть кузен, также работающий в «Голубом орле», четыре месяца назад порвавший с девушкой, на которой собирался жениться и который с радостью познакомится с вышеозначенной красоткой.

Лжестаруха спросила:

— Чем занимается ваш кузен в гостинице?

Брукер ответил:

— Слуга на этаже.

— Надеюсь, он хорошо зарабатывает и является серьезным человеком? — задала второй вопрос торговка.

Брукер принялся восхвалять достоинства своего кузена, некоего Майка Сондерса. Торговка пришла в восхищение, и вечером Сондерс отправится с Беллой Смитерс — так зовут девушку — в кино. Она назначила ему свидание под часами на Людгейт-Хилл. На ней будет белый плащ с крупной красной розой на отвороте. Все идет согласно вашим планам, мистер Диксон… А вот и шеф…

В комнату вошел седовласый человек, пожал руку Маркусу, и тот незаметно исчез. Вновь пришедший сел за столик сыщика.

Сэр Хэмфри Доул был очень важной персоной.

Хотя он занимал один из самых высоких постов в полиции метрополии, на дверях кабинетов таблички с его именем не было. К тому же сэр Хэмфри редко сидел на месте — сегодня был на континенте, завтра «Летучий шотландец» уносил его на окраину Шотландии, потом он внезапно собирал чемоданы и отправлялся в Америку. Он руководил отделом розыска международных преступников и работал в тени, но обладал удивительной энергией.

— Надеюсь, ваше отсутствие на Бейкер-стрит не очень вас опечалит, — сердечно начал он. — Похоже, вы не очень уверены в завтрашнем дне, если расположились в «Голубом орле»!

— Вы правы, — глухо ответил детектив. — Пока я не знаю природы опасности, предпочитаю предельную осторожность.

Урок бедняги Олбина Рендерса вполне нагляден в занимающем нас деле. Его тело уже эксгумировали?

— Даже произвели второе вскрытие. Очень любопытные результаты. Труп разлагается частично, разложение не трогает тех органов, которые странным образом окаменели, что было отмечено и ранее. Во внутренностях обнаружены следы неизвестных ароматических веществ — их впрыснули кроликам и свинкам — тех поразило непонятное оцепенение. Кроме того, животные изменили привычки и нравы. Кролик отказывается от растительной пищи и с удовольствием пожирает мясо. Свинка проявляет необычную агрессивность.

— Другими словами, произошла смена «личности», — кивнул Диксон.

— Именно так. Что касается ликера, который вы передали для анализа, то он обладает теми же качествами, что и вещества, найденные в теле бедняги Рендерса.

— Через две недели, быть может, три… — мечтательно пробормотал Гарри Диксон.

— Что произойдет? — с любопытством осведомился сэр Хэмфри Доул.

— Не знаю… Пока не могу четко сформулировать свою мысль. Простите, так бывает…

Сэр Хэмфри улыбнулся и наполнил свою рюмку кюммелем.

— Ваше здоровье! Надеюсь, этот напиток действует не столь странным способом, как ваша таинственная мускусная смесь.

— К счастью, уверен в этом, — засмеялся Гарри Диксон. — Чем закончилось расследование по делу Рендерса?

— Ничем… Он вел самую обычную жизнь.

— Как, например, постоянно покупал свежую рыбу? — спросил детектив.

Сэр Хэмфри оттолкнул свою рюмку и с откровенным удивлением глянул на сыщика.

— Как вы сказали? Но это же чистая правда, Диксон! В последние дни жизни Рендерс покупал много свежей, даже живой рыбы. Это обошлось ему в приличную сумму! У вас есть какой-то вывод?

— Пока ничего конкретного, — ответил Гарри Диксон, — поскольку с выводами не стоит спешить, сэр. В этом деле столько странностей и неясностей, что заранее нельзя сказать, куда оно нас заведет.

— Однако у вас есть идея, если не уверенность, — настаивал сэр Хэмфри.

— Идея?.. Быть может!.. Есть и уверенность в существовании опасности, хотя природа ее мне неизвестна. Именно поэтому я стал временным пленником «Голубого орла», где меня охраняют от неожиданных преступников, лучше, чем русского царя во дворце во времена его славы и величия.

Сэр Хэмфри достал записную книжечку и перелистал ее.

— Некоторые сведения о Мэтьюсе Ярнсе и Эвриале Эллис, — сказал он. — Ничего необычного. Доктор истории искусств в Кембриджском университете, Мэтьюс Ярнс долго путешествовал по Греции, женился там на юной девушке из Неокастро по имени Джорджина Настакидес, с которой вернулся в Англию, но вскоре расстался, хотя и не развелся. Три года назад мисс Эвриала Эллис, дочь живущей в Греции англичанки, приехала сюда к своей двоюродной сестре Джорджине. Они живут на известной вам вилле «Юпитер». Но служащий отдела гражданского состояния Хомертона не блещет ни умом, ни административным рвением. Лейтенант полиции отличается тем же. Известно, что Джорджина больна и не показывается на людях. В Хомертоне известна только мисс Эллис, ведущая замкнутый образ жизни. Сестры живут в достатке и не имеют долгов. Вы знаете, что среднему англичанину этих сведений достаточно, чтобы вынести суждение о здоровом моральном облике любого человека.

— Я не ждал иного от вашей службы информации, — кивнул Гарри Диксон. — Остальное должны сделать мы, вернее, я, сэр.

Сыщик сунул руку в карман и достал фотографии, которые передал ему Барнстейпл.

— Диксон, — воскликнул сэр Хэмфри, глянув на мисс Эллис в облике старой торговки, — кто эта женщина на самом деле?

— Посмотрите внимательно на фотографии, сэр, и напрягите память, — отмахнулся детектив.

Лоб шефа наморщился, и он пробормотал:

— Мне знакомо это лицо, но я не могу пока назвать имя… Дайте подумать… — вдруг Доул испуганно воскликнул: — Леди Рокк! Боже, Диксон, это же супруга Натаниеля Рокка!

— Она самая, — сдавленным голосом произнес сыщик. — Какие новые несчастья обрушатся на наш бедный мир?

— Когда вы идентифицировали мисс Эллис с леди Рокк, поняв, что это одно и то же лицо?

— С первых минут встречи, — ответил Гарри Диксон. — Лицо ее не изменилось, но изменился облик. Леди Рокк была величественна, а мисс Эллис сама грация и юность. Быть может, смена личности меняет человека лучше, чем самый умелый грим. Я бы попался, не будь Натаниеля Рокка!

Сэр Хэмфри мечтательно уставился на люстру.

— Рокк… — прошептал он. — Не забывайте, что он баронет и имеет право носить имя лорда Мангроува. Однако всегда предпочитал пользоваться короткой и жесткой фамилией своих предков.

— Сэр Хэмфри, — вдруг спросил детектив, — в чем вы, как представитель английского правосудия, обвиняете лорда Мангроува?

— Вы задали прямой вопрос, — ответил сэр Хэмфри. — В настоящее время правосудие не может выдвинуть против Мангроува никаких обвинений, но несколько веков назад его сожгли бы как колдуна. Он написал интересные труды по каббале, черной магии и гримуарам. Только он, как утверждают оккультисты, дал приемлемое толкование знаменитой книги «Премудростей царя Соломона». Я мало разбираюсь в этой писанине, но знаю, что все, кто занимается чернокнижием, либо кретины, либо опасные люди. Натаниель Рокк — один из них.

— Вы знаете, где он сейчас?

Доул пожал плечами.

— После развода лет семь назад он исчез. Думаю, уехал за границу, где часто жил. За два года общения с высшим лондонским светом он вызвал настоящую бурю ужаса.

— Дела давно минувших дней, но я помню о них, — сказал Гарри Диксон. — Невозможно находиться в присутствии этого человека, чтобы не почувствовать через некоторое время беспричинного животного ужаса. Кое-кто из его близких покончил самоубийством. Говорили, что из любви к леди Рокк, что весьма возможно, но мне кажется, из-за дикой ревности лорд Мангроув подтолкнул их к роковому поступку с помощью какого-то тайного могущества.

— Возможно. Однако такие утверждения будут с иронией, если не с возмущением отвергнуты любым судом.

Они замолчали. Сэр Хэмфри снова наполнил рюмку и выпил кюммель одним глотком. На его лбу и висках появились крупные капли пота.

— Что с вами, сэр? — тихим голосом спросил Диксон.

— Ничего… Недомогание… Вам не кажется, что вечер очень душный?

— Нет, напротив… Внезапно похолодало, а радиаторы едва нагреты, — медленно выговорил детектив.

— Тогда давление, — пробормотал сэр Хэмфри. — Черт подери… Сердце схватило.

— Сэр Хэмфри, — Гарри Диксон посмотрел собеседнику прямо в глаза, — вы испытываете страх!

— Вы правы! Мне страшно!

— Это меня не удивляет, — еще более глухим голосом продолжил детектив, — страх берет и меня.

— Вас, Диксон? Что значит…

Детектив внезапно встал.

— Значит, Натаниель Рокк находится рядом, в этом вроде надежно охраняемом доме! Значит, враг проник в крепость! Значит, нам не гарантирована безопасность даже в «Голубом орле», нашем последнем оплоте!

— Замолчите, — взмолился сэр Хэмфри. — Ужасная перспектива!

— Ужасная, согласен, потому что на нас действуют неведомые психические волны. Но не принимайте ситуацию всерьез!.. Я считаю, что в этом наше спасение, — сэр Хэмфри удивленно глянул на Диксона. — Думаю, Рокк интересуется не нами, а своей бывшей супругой, которую ненавидит с той же силой, с какой любил. Если он здесь, то только для того, чтобы расстроить планы Эвриалы Эллис.

— Но где же он?! — воскликнул сэр Хэмфри. — В «Голубой орел» попадают лишь люди, могущие предъявить «белую лапку». Вам это хорошо известно!

— Кто говорит об этих людях! — возразил детектив. — В настоящее время в гостинице всего три постояльца. Один из них я, за двоих остальных готов поручиться.

— Персонал?

— Специально подобран… Не теряйте времени на пустые подозрения!

— Вы, мистер Диксон, говорите загадками, — занервничал шеф. — Еще немного, и я поверю в ваши истории с черной магией.

— А жаль, — сурово ответил детектив, — что никто в мире, кроме меня, наверное, не принимает всерьез эту отвратительную науку.

— Мне кажется, вы знаете больше, чем хотите сказать.

— Я знаю не больше вашего, но ищу с почти полной уверенностью, что найду, — так часто и случается.

— Думаю, на сегодня мы выговорились, — с едва заметным раздражением в голосе сказал сэр Хэмфри.

— Нет, еще не все… Надо дождаться часа, когда закроются кинотеатры.

— Вернемся на землю.

— Действительно, вернемся на землю, а вернее, в Лондон, в Ковент-Гарден, в «Голубой орел», где я с нетерпением жду отчета некоего Майка Сондерса, слуги. Этот вышколенный слуга не кто иной, как мой ученик, славный и бесстрашный Том Уиллс.

— Слава богу! — воскликнул сэр Хэмфри. — Узнаю прежнего Гарри Диксона.

— Волна ужаса ушла, не так ли? — тихим голосом заметил детектив.

— Вы правы… Я как-то забыл об этом…

— Счастливый человек… Однако появился материал для размышления о Рокке и его могуществе.

Хэмфри Доул безмятежно пожал плечами.

— Это — ваше дело, Диксон. Ищите и обрящете. Вы сами сказали об этом.

В дверь постучали.

 

Наблюдательная комната

Том Уиллс, он же Майк Сондерс, уже четверть часа расхаживал по мрачной Черч-Ярд, доходя до угла Людгейт-Хилл, но так и не видел белый плащ с красной розой.

Было сухо и холодно, и молодой человек дрожал в легоньком пальтишке. Затянутый в слишком новый костюм, он походил на юного фата.

К счастью, публичный оратор, принадлежащий к Армии спасения, скрасил ожидание молодого помощника сыщика.

Идет дождь или дует пронизывающий ветер, но подобные ораторы всегда находят снисходительную публику в Лондоне. Забыв о клиентах, ждущих заказ, вокруг них замирают рассыльные; их слушают девицы с растрепанными волосами; внимательную группу обычно дополняют несколько равнодушных томми.

Том десятки раз слышал одни и те же речи с пламенным финалом и не обращал на них внимания, предпочитая разглядывать толпу, психология которой позволяет детективу собирать полезную жатву. И вскоре обратил внимание на старика в широкой пелерине, который, расталкивая людей локтями, пробрался в первые ряды слушателей. Со спины мужчина не представлял ничего особенного, но Том заметил, что старик почти не слушал краснобая. С каждой минутой старый джентльмен становился все более нетерпеливым, бросая быстрые взгляды в сторону Людгейт-Хилл.

Поскольку Том поглядывал в том же направлении, у него вдруг возникла странная мысль, что старикан поджидал тот же самый белый плащ с красной розой. Никаких доказательств не было. Но инстинкт не обманешь.

Он решил обратить пристальное внимание на незнакомца. Обошел группу слушателей, чтобы заглянуть старику в лицо.

Помощника Гарри Диксона поразила, если не напугала странная деталь. Лицо его словно изваяли из светлого мрамора. Оно отличалось невероятной бледностью. Огромный лоб сиял, как полированная слоновая кость, а намеренно опущенный взгляд не отрывался от скамьи, на которую взгромоздился оратор.

Вдруг человек поднял голову, и Том Уиллс словно ощутил удар электрического тока — на него уставились громадные бесцветные, мрачные глаза с пустым взглядом… Мертвые глаза.

Молодой человек отвернулся, ощутив недомогание, словно из этих безжизненных глаз струилась злокозненная волна.

Оратор произнес последние слова, спрыгнул со скамьи, пожелал слушателям доброй ночи и отправился сеять добро среди других. Через несколько секунд группа людей рассосалась. Черч-Ярд опустел, остался только невозмутимый бобби, застывший на углу паперти.

Том Уиллс, раздраженный ожиданием, медленно двинулся к перекрестку с Кэннон-стрит, как вдруг решил проверить, куда направился старик в пелерине.

К своему удивлению он заметил, что тот с предосторожностями обошел колонну Морриса на углу Людгейт-Хилл, и вдруг исчез.

Заинтригованный Том Уиллс фланирующей походкой приблизился к колонне.

На самом верху колонны висела мощная лампа, освещавшая небольшой кольцевой тротуарчик и оклеенную афишами невзрачную тумбу.

Молодой детектив никого не заметил. Однако при столь хорошем освещении должен был видеть, куда делся старик со зловещим лицом.

И вспомнил, что колонны Морриса внутри пусты и служат для хранения дворницкого инвентаря. Неужели странный джентльмен спрятался внутри? Наверное, он так и поступил, хотя ведущая внутрь дверь запиралась на ключ. «Но дверь открывается перед тем, кто этого хочет», — сказал про себя Том Уиллс. И решил, что старик спрятался в ожидании кого-то или чего-то внутри колонны.

Пригляделся и заметил, что дверь чуть-чуть приоткрыта. Он угадал — мужчина прятался в узком закутке.

То ли ведомый инстинктом, то ли по причине молодости, но Том совершил нечто неожиданное.

Работавшие здесь целый день мостильщики оставили тяжелые булыжники и бордюрные камни из гранита. Один из них лежал рядом с дверцей.

Том ленивым шагом приблизился, внезапно нагнулся, схватил тяжелый камень и перекинул его к дверце. Та плотно захлопнулась — камень держал ее лучше замка.

Изнутри донесся глухой вскрик — молодой человек усмехнулся. Догадка его оказалась верна. И тут же пожалел о проделке — в пяти шагах от него стояла стройная девушка в белом плаще с красной розой на отвороте. Лицо ее скрывала тонкая вуалетка.

— Мистер Сондерс? — осведомилась девушка приятным голосом.

— Мисс Белла Смитерс? — в свою очередь спросил Том Уиллс, приподнимая шляпу.

— Занимаетесь спортом? — с иронией спросила его новая знакомая.

Поскольку молодой человек не любил лгать, он в малейших деталях пересказал, какую шутку сыграл с джентльменом с мраморным лицом.

— Простите, — пробормотал он, — но я остался проказником и боюсь, еще долго останусь им. Надо освободить беднягу…

К его величайшему удивлению, девушка схватила его под руку и увлекла прочь.

— Не делайте этого, — сказала она, — этот мерзкий тип заслужил наказание. Пусть пошумит, какой-нибудь бобби освободит его и составит протокол за взлом двери общественного помещения.

Том Уиллс посмотрел на спутницу — под голубой вуалью подрагивали алые губы, дрожала и рука, лежавшая у него в ладони.

— Простите, что заставила вас ждать, — продолжила Белла Смитерс, — но я работаю машинисткой, и хозяин задержал меня, чтобы закончить переписку. Боюсь, что уже слишком поздно идти в кино. Фильмы давно начались… Быть может, выпьем по чашечке чая, мистер Сондерс?

— Прекрасно, — обрадовался молодой человек, — пойдем к Брэдди на углу Людгейт-Сиркус. Туда ходят журналисты с Флит-стрит. У меня есть друзья среди них…

Она похлопала его по щеке и засмеялась.

— Противный мальчишка… Вы забываете, что, если темнота в кинозале благожелательна для общения джентльмена и дамы, то яркий свет таверн губителен для репутации девушки. Тем более таверна журналистов. Нет, нет, мистер Сондерс, сегодня вечером вы будете моим гостем…

— Ну ладно, — согласился молодой человек. — Готов познакомиться с вашей мамой, которую только мельком видел через шторы «Голубого орла», где работаю слугой на втором этаже.

— Вы не встретитесь с мамой, — расхохоталась мисс Белла, — поскольку она живет далеко на окраине. И когда я задерживаюсь в Лондоне, как сегодня вечером, то прошу убежища у одной из подруг, которая работает ночной телефонисткой. У меня есть ключ от ее квартиры. Это недалеко, в Чипсайде. Идем?

Том Уиллс согласился с энтузиазмом молодого гуляки, предвкушающего приятное приключение.

Они быстрыми шагами двинулись по мостовой, звеневшей под ногами из-за ночной изморози, и вскоре вышли на поперечные улицы Чипсайда. Мисс Белла свернула в широкую подворотню с открытыми воротами и поднялась по угловой лестнице, едва освещенной слабенькой лампой.

— Квартира Мод находится в задней части здания, — объяснила девушка. — Она выходит во двор, поскольку квартплата здесь высока. Квартирка уютна и со вкусом обставлена.

Проведя гостя по скупо освещенному лабиринту коридоров и лестничных площадок, Белла Смитерс открыла дверь и повернула выключатель. Зажегся матовый плафон, осветив элегантную столовую.

— У Мод я как у себя дома, — заявила Белла, сбрасывая плащ и шляпку из серого фетра.

Том Уиллс едва удержался от восхищенного восклицания — его спутница была очень красива. Она заметила его реакцию, улыбнулась и удовлетворенно погляделась в зеркало над камином.

— Будьте умником и ждите меня, — сказала она. — Я загляну в кухню, чтобы вскипятить чайник и сделать сэндвичи. Какие? С окороком, с сыром, с ростбифом? Мод у нас любительница поесть, и у нее хорошие запасы.

— Отведаю всего понемножку! — сказал Том Уиллс. — Но готовьте побыстрее, поскольку мне хочется поболтать с вами. Вы невероятно красивы, мисс Белла!

— Уже комплименты? Сначала пообщайтесь со мной, поскольку моя дорогая мамаша говорит, что у меня отвратительный характер. Чтобы ожидание не показалось вам долгим, я налью вам ликера… Он превосходен…

Взяла с буфета графин и наполнила хрустальный бокал золотистой жидкостью, пахнущей пряностями и сахаром, потом исчезла через боковую дверь.

Том Уиллс отпил один глоток, потом второй и, наконец, опустошил весь бокал — ликер действительно был превосходным.

Он слышал, как Белла гремит в кухне чашками, потом ему показалось, что свет стал ярче и начал слепить его.

Он закрыл глаза, с трудом разлепил веки, снова опустил их и застыл в кресле, откинув голову на спинку, грудь его ровно вздымалась.

Свет на потолке погас.

— Войдите! — сказал Гарри Диксон.

Мистер Барнстейпл, директор «Голубого орла», вошел с привычным поклоном.

— Майк Сондерс вернулся. Он немедленно поднялся в свою комнату и, похоже, находится под мухой.

Гарри Диксон удивился, поскольку знал, что его ученик не относится к любителям спиртного.

— Должен заметить, сэр, — продолжил хозяин гостиницы, — что на Майке Сондерсе другие ботинки с более толстой подошвой. Входя в гостиницу, он не курил папиросу, которой в качестве пароля пользуются свои люди.

— А! — Лицо Гарри Диксона изменилось.

— В остальном отличий нет, — закончил Барнстейпл.

— Надеюсь, Брукер выполнил свою миссию? — спросил детектив, в голосе его звучало легкое беспокойство.

— Будьте спокойны, сэр, — ответил Барнстейпл. — Брукер — прекрасный специалист по слежке. Я не сразу предупредил вас, потому что телефон зазвонил как раз в тот момент, когда лже-Сондерс поднимался по лестнице. Брукер сообщил, что нашел вашего помощника спящим в меблированной квартире в Чипсайде. Ее два дня назад арендовала молодая персона, утверждавшая, что работает телефонисткой. Том Уиллс спит, как младенец, и Брукер не стал его будить, а привез сюда на автомобиле.

Гарри Диксон протянул руку мистеру Барнстейплу.

— Отличная работа. Рад, что сэр Хэмфри Доул может слышать мои слова. Теперь, оставьте нас. У нас с сэром Хэмфри важное дело… Итак, — продолжил детектив, оставшись наедине с шефом, — один из наших врагов проник в наше убежище, да еще в облике Тома Уиллса, который весьма удивится, узнав об этом. Погасим свет и подождем…

Люстра погасла, однако комната не погрузилась в полную темноту.

Осветились два угловых зеркала, и в них появились лестница гостиницы и коридоры на этажах. Одна из тайных особенностей гостиницы «Голубой орел» — из помещения, занятого Гарри Диксоном и называемого «наблюдательной комнатой», можно было, благодаря умелой расстановке зеркал, видеть все, что происходило в здании.

Сэр Хэмфри уселся рядом с детективом.

Через несколько мгновений темная фигура тенью выскользнула из комнаты Майка Сондерса.

— Прекрасная маскировка, — восхищенно пробормотал Гарри Диксон. — Еще немного и я бы тоже попал на крючок.

Лже-Том бесшумно двинулся вдоль стены, бросая подозрительные взгляды по сторонам. Оказавшись на лестничной площадке, извлек из кармана странный аппарат и укрепил его на лице.

— Противогаз, — шепнул сэр Хэмфри.

— Похоже, — согласился Гарри Диксон.

До этого незваный гость колебался, куда идти. Но, надев маску, решительно направился в глубь коридора, где находились ванные комнаты.

— Думаю, речь идет скорее о детекторе, а не о противогазе, — заметил детектив.

— А что надо отыскать? — удивился сэр Хэмфри.

— Запах, излучение, волну?..

Странный гость не открыл ни одной двери, но в конце коридора привстал на цыпочки и дотянулся до небольшой ниши, где поблескивала запасная керосиновая лампа. Человек взял лампу, задул ее и спрятал под одеждой.

— Славная малышка! — тихо рассмеялся Гарри Диксон.

— Вы сказали?

— Я сказал «славная малышка», потому что мисс Эллис — это она прогуливается в облике Тома Уиллса — работает на нас. Знаете, что она забрала?

— Скажите, — пробормотал сэр Хэмфри.

— Излучатель волн ужаса! — убежденно ответил Гарри Диксон. — Только теперь я сообразил, что лишь по вечерам, когда зажигается запасная лампа, нас охватывает беспричинный ужас! В общем, ничто не ново под луной! Некоторые экзотические травы, как, например, разновидность африканского репейника, размолотая в порошок и смешанная с керосином лампы или воском свечи, выделяют опасные субстанции, не имеющие никакого запаха и действующие на некоторые отделы мозга, рождая страх… Страх, иногда приводящий к смерти!

— Но в таком случае все в гостинице должны были испытывать ужас?

— Вовсе не обязательно! Некоторые из этих адских порошков действуют лишь на тех, кто прошел первичную обработку, например, выпив некую смесь, способствующую восприятию волн. Как вам этот кюммель?

— Неплохой… Я ощутил привкус пряностей, довольно приятный, но его нет у настоящего кюммеля!

— Вот так!

— Значит, в доме есть сообщник? — обеспокоено воскликнул сэр Хэмфри. — Ваши подозрения очень серьезны, Диксон!

— Не думаю, — ответил детектив. — Тот, кто подмешал порошок ужаса к керосину лампы, мог добавить снадобье в бутылку кюммеля, стоявшую на буфете курилки. Если проведете расследование, то узнаете, что вчера или позавчера в доме работал сантехник или электрик. И обнаружите, что этот рабочий заменял другого — несколько банкнот помогли провести подмену.

— Но зачем подмешивали снадобье в кюммель?

— Потому что мистер Флеммингтон, остановившийся в «Голубом орле», пьет его по вечерам!

— Значит, целью были вы?

— Пока да!

— Почему?

— Чтобы помешать планам мисс Эллис…

Лже-Том, за которым детектив и сэр Хэмфри продолжали следить через угловые зеркала, добрался до двери в сад.

— Он смоется! — воскликнул сэр Хэмфри. — Надо его арестовать!

— Вернее ее… — со смехом поправил его Диксон. — Ничего не делайте, сэр. Сейчас мисс Эллис нужнее нам на свободе, чем в тюрьме…

Тень исчезла.

Гарри Диксон позвонил, и мистер Барнстейпл явился на призыв.

— Разбудите Тома Уиллса, если сможете, и пришлите сюда.

Через полчаса обалдевший и разъяренный Том Уиллс, ощущая тяжесть в голове, пересказал свое приключение.

— Такая красивая женщина! — простонал он в заключение.

— Ба! Вы лучше сработали во сне, — утешил его учитель. — А теперь пойдем посмотрим, что происходит в колонне Морриса на Людгейт Хилл.

Дверь была выломана, а бордюрный камень отброшен в сторону.

Том Уиллс, направивший луч фонарика в закуток, принюхался и воскликнул:

— Фу, что за запах…

Он наклонился к темному предмету и вдруг отшатнулся, поскольку тот вдруг задергался.

Это был портфель из черной кожи, который ученик сыщика открыл с величайшими предосторожностями, опасаясь, что ему в лицо вцепится разъяренная кошка. Кошка в портфеле не пряталась. В нем лежали живые, извивающиеся карпы.

 

Чемодан

Гарри Диксон на несколько минут задумался.

— Эта история с живой рыбой выглядит очень странно, — заметил сэр Хэмфри.

Детектив махнул рукой.

— Напротив, сэр, она весьма и весьма логична. Почему, в конце концов, отличному зеркальному карпу не сыграть свою роль в драме, как диадеме или инкунабуле? Главное знать, освободился плененный Томом Уиллсом человек сам или с чьей-то помощью.

— Дверь явно взломали изнутри, — заявил сэр Хэмфри после беглого осмотра.

— Очевидно, пленник приложил немало усилий, — поправил его Гарри Диксон, — вероятно, ему помогли, иначе бы гранитный камень не валялся так далеко. Если вспомним рассказ Тома Уиллса, только мисс Белла, а вернее, мисс Эллис знала, что он запер человека в колонне. Если пленника освободили, то девять шансов из десяти, что помощь оказала она. Но когда это сделала? До прихода в «Голубой орел»? Или после? (Детектив задумался, потом поднял голову.) После, вне всяких сомнений. Прежде всего надо было выполнить миссию в гостинице…

Гарри Диксон принялся кружить вокруг колонны, рассматривая ее со всех сторон, словно пытаясь вырвать тайну безмолвного свидетеля.

— Человек с мраморным лицом за кем-то следил или кого-то ждал, — рассуждал он, — именно поэтому мисс Эллис опоздала на свидание. Следует заключить, что она видела незнакомца, боялась быть замеченной им и только после проделки Тома Уиллса решила появиться на месте свидания. Как пронюхал этот человек о свидании Тома с лжемисс Беллой?

Повернувшись к молчащему Брукеру, почтительно стоявшему на расстоянии, детектив спросил:

— Где вы стояли, когда договаривались о свидании со старой продавщицей апельсинов?

— Напротив отеля, на противоположном тротуаре, перед конторой Джиббонса и Ко, — без колебаний ответил Брукер.

— Хм!.. Контора бездействует уже несколько месяцев. Прекрасный наблюдательный пост. Возвращаемся в Ковент-Гарден!

Контора фирмы Джиббонс располагалась в старом пустующем доме, невероятно ветхом и грязном, который давно не ремонтировался. Они без труда открыли двери бывшей конторы и увидели анфиладу мрачных пыльных комнат.

— Пыль иногда приносит огромную пользу, — пробормотал Гарри Диксон, обнаружив следы. — Кто-то пробыл здесь некоторое время. Глядите, Брукер, этот кто-то даже просверлил дырку в ставнях и мог наблюдать за улицей, оставаясь невидимым, а вы в это время… А вот это может нам очень помочь!

В углу одной из задних комнат Диксон обнаружил велосипед с номером.

— В 14-18-22, — прочел он. — Что касается этого средства передвижения, то поиски надо вести в Баттерси. Интересно, что нам скажут в полицейском участке…

Сведения, запрошенные по телефону из «Голубого орла», были вскоре получены — велосипед принадлежал некоему Джорджу Уайту, проживавшему на Парк-род, неподалеку от водохранилищ Баттерси.

— Кто этот Уайт? — поинтересовался Гарри Диксон.

— Коммивояжер, — ответил дежурный полицейский. — Живет один, нам никогда не приходилось заниматься им.

Гарри Диксон и Том Уиллс бросились в ночь. Порыв ветра донес до них жалобный стон вестминстерских колоколов, а потом три величественных удара Биг-Бена. Три часа.

Высокий дом на Парк-род угрюмо темнел на фоне серебристой поверхности водохранилищ.

— Хм, — проворчал детектив, разглядывая тяжелую дубовую дверь, — это препятствие способно сильно задержать нас. Створки толщиной не менее трех дюймов, а замок весьма высокого качества…

Против ожидания отмычка сработала сразу, и дверь открылась без малейшего труда.

В глубине широкого коридора виднелась освещенная лестница.

Том Уиллс остановился.

— Не лучше ли было просто позвонить в дверь, — сказал он.

Сыщик покачал головой.

— Перед этой дверью недавно стоял автомобиль, — ответил он, — автомобиль с течью в баке. Лужица бензина еще не испарилась, значит, машина уехала недавно. Если птичка жила в этом гнездышке, скорее всего, она уже упорхнула.

Гарри Диксон двинулся вверх по лестнице, устланной шерстяным ковром с высоким ворсом.

Мощная электрическая лампочка освещала лестничную площадку, дверь в комнату была широко распахнута.

Том Уиллс с предосторожностями подобрался к ней, заглянул и вдруг отпрянул.

— Он там! — испуганно шепнул он.

— Кто? — спросил Гарри Диксон.

— Он! Человек из колонны Морриса… Боже, какая уродина!

Гарри Диксон вошел в просторную комнату, освещенную лампочкой без абажура.

Перед невероятных размеров столом в полной неподвижности сидел человек, уставившись на гостей.

— Он не двигается!.. Мертв! — воскликнул Том Уиллс.

Гарри Диксон обогнул стол и хлопнул по плечу сидящего человека — тот не сдвинулся ни на дюйм. Том Уиллс коснулся бледного лица — неприятное ощущение.

— Статуя! — вскричал он.

— Не совсем, — суровым голосом ответил мрачно нахмурившийся детектив. Извлек из кармана тонкий нож и провел по невозмутимому лицу: маска отскочила, и появилось истинное лицо, столь же бледное, но куда более ужасное. — Узнаете его, Том?

— Нет… Хотя, похоже, я его видел, но черты не были так перекошены! — Молодой человек протянул руку к белым щекам и повторил: — Статуя!

— Которая была живой некоторое время назад! — возразил Гарри Диксон.

— Какой кошмар! — простонал ученик детектива. — Мой разум не справляется с этим.

— Понятно почему, Том, — серьезно ответил учитель. — Мы стоим перед самой ужасающей тайной настоящего и прошлого.

— Кто этот человек? — спросил Том Уиллс.

— Доктор Натаниель Рокк. Но вы слышали о нем, когда он носил иное имя…

— Какое?

— Имя Мэтьюса Ярнса!

— Скульптора живых кентавров?! — вскричал Том Уиллс. — Но он умер много месяцев назад!

— Только для лондонского отдела гражданского состояния. На самом деле для человека дьявольского ума, каким был Натаниель Рокк, не составляло никакого труда превратиться в мертвеца в Бедламе, куда его поместили, дать себя похоронить, а потом с помощью сообщника выбраться из могилы… — Гарри Диксон замолчал, потом тихо добавил: — Быстро же она идет к цели!

— О ком вы говорите?

Диксон ответил не сразу. Он продолжал осматривать необычный труп, который звенел, когда по нему постукивали пальцем.

— Я по-прежнему отказываюсь верить, что речь идет о трупе, — заявил Том, — это какая-то ужасная статуя из камня.

— Из камня да, но не статуя… Каменный человек! Натаниель Рокк, или Мэтьюс Ярнс, как вам больше нравится, полностью окаменел!

— Как?! — воскликнул Том Уиллс.

И опять учитель не соизволил ответить.

— Теперь, когда он умер, — заметил он, — мисс Эвриала Эллис начнет войну против нас. Бедняжка Том, боюсь, наше оружие окажется слишком слабым! С этой минуты мы вступаем в открытую борьбу с истинным демоном.

Однако прошла целая неделя, пока не объявилась мисс Эллис, и эти дни для воскресшего Флеммингтона были днями показного спокойствия. Он гулял по Лондону, посещал музеи, выставочные салоны и навещал художников.

На восьмой день утром, во время завтрака позвонила мисс Эллис.

— Я вернулась в Лондон сегодня ночью, — заявила она, — мне удалось достать несколько произведений Ярнса — настоящие шедевры.

— Весьма рад, — живо ответил американец, — хотя я еще не могу судить об этом.

— Что вы хотите сказать? — В голосе молодой женщины послышалась тревога.

— Глупый несчастный случай, который едва не лишил меня зрения. Правда, говорят, что через некоторое время я полностью оправлюсь. Где мы можем увидеться?

— В Фарнингхэме… Ваши доллары позволили мне подкупить консьержа, у которого хранятся ключи от мастерской покойного художника. Я тайно перевезла статуи туда. Не удивляйтесь — сами знаете, какую щепетильность проявляет правительство, когда речь идет о вывозе произведений искусства. Пришлось действовать скрытно…

— Вы — удивительная женщина! — вскричал мистер Флеммингтон. — Через час я буду у вас…

Окончив разговор, Гарри Диксон развил лихорадочную деятельность. Сэра Хэмфри извлекли из постели, и он выслушал приказы сыщика, как простой регулировщик движения.

— В Грейвсенде под парами стоит греческое судно «Мелинис» из Пирея. Уже целую неделю оно готово отплыть в любую минуту. Все документы в полном порядке, и я уверен, что в данный момент на нем поднимают давление в котлах. Следует помешать ему выйти в море. Сэр Хэмфри… Пошлите несколько крепких инспекторов в штатском на причал. И будьте там сами. Думаю, я появлюсь около двенадцати. Развязка драмы близка, значит, близка и разгадка тайны…

После этого Гарри Диксон в облике Флеммингтона вызвал такси и назвал водителю адрес в Фарнингхэме.

Машина быстро пронеслась по лондонским улицам в утренний час, когда настоящее движение еще не началось.

Когда мимо побежали первые дома Фарнингхэма, Флеммингтон извлек из кармана большие очки с сильно затененными стеклами и надел их.

Фарнингхэм, квартал мелких рантье и пенсионеров, еще дремал, когда автомобиль застыл перед особняком Мэтьюса Ярнса. Едва лжеамериканец вышел из машины, как дверь дома открылась — на пороге возникла Эвриала Эллис.

— Входите быстрее, мистер Флеммингтон, — сказала она, — а такси ваше пусть отъедет чуть дальше…

Американец выполнил все ее требования. Приказав водителю ждать на углу соседней улицы, он двинулся с вытянутой рукой к молодой женщине, которая рассеянно пожала ее, внимательно вглядываясь в черные очки Флеммингтона.

— Неужели глаза у вас так сильно болят?! — воскликнула она.

В голосе собеседницы американцу послышалось то ли сомнение, то ли разочарование. Но он весело ответил:

— Увы, я наказан, поскольку этот случай лишил меня радости любоваться вашей красотой, мисс Эллис!

— Пошли быстрее, — сказала молодая женщина. — Мы можем привлечь внимание зевак…

Лже-Флеммингтон последовал за мисс Эллис по коридору, который хорошо знал, поскольку уже проходил его, когда спасал Олбина Рендерса. По дороге он ухитрился понюхать руку, которую протягивал Эвриале для пожатия, — она пахла рыбой.

Молодая женщина вошла в мастерскую скульптора. Она была пуста, но дальнюю часть ее завесили желтой шторой.

— Подходите, — улыбнулась мисс Эллис. — Я подготовила сюрприз.

Протянула руку к шнуру шторы и тихо потянула ее. Занавес скользнул в сторону. Эвриала с невероятной быстротой сорвала черные очки с Флеммингтона.

— Смотрите! — оглушительно крикнула она.

Американец глубоко вздохнул, его колени подогнулись.

Он напряг мышцы, словно пытаясь противиться чему-то ужасному, потом ткнулся носом в пол.

С воплем дикой радости мисс Эллис наклонилась над недвижным Флеммингтоном, обыскала его карманы и извлекла бумажник и чековую книжку.

Через несколько минут хлопнула дверь, и послышался шум отъезжающей машины.

— Смывается в моем такси, — иронично усмехнулся Диксон. Вскочил на ноги и осмотрел часть комнаты, скрытую шторой. Там было пусто, но посредине виднелась лужа воды и кости свежей рыбы. — Не опусти я глаз, был бы сейчас вроде человека из колонны Морриса… или почти таким, ибо кое-чего все же не хватает.

Он с трудом нашел такси. А найдя, велел отвезти себя в Грейвсенд.

— Одиннадцать часов! — объявил сэр Хэмфри.

В тридцати ярдах от них полицейские поднимались на борт готовящегося к отплытию греческого судна.

— Если экипаж попытается помешать, — сказал Диксон шефу, — прикажите вашим людям сразу же открывать огонь… А, вот и Брукер! Послушаем, что он нам расскажет.

Молодой детектив, задыхаясь, подошел к ним.

— Мисс Эллис получила по шести чекам в Мидленд-банке. Всего двадцать тысяч долларов, почти опустошив счета Флеммингтона. Подпись была отлично подделана.

— Мы вернем эти деньги без труда, — весело сказал Диксон. — Что касается подписи, она научилась ее подделывать за то время, что прошло после вручения первого чека.

— Такси приближается! — вдруг сказал сэр Хэмфри.

Гарри Диксон вдруг стал серьезным.

— У нее будет тяжелый чемодан, она не даст никому его нести. Если попытается открыть его, влепите в нее пулю, если не две!

Мисс Эвриала Эллис вылезла из машины. Быстро расплатилась с шофером и двинулась к пароходу, неся огромный и, по всей видимости, очень тяжелый чемодан.

— Вперед! — приказал Диксон.

Сэр Хэмфри махнул рукой, и тут же его люди бросились вперед. Они приближались к молодой женщине сзади, но с «Мелиниса» их заметили — кто-то криком предупредил девушку.

Мисс Эллис побледнела и бросилась к кораблю. На палубе показался офицер и навел револьвер на полицейских. С причала раздался выстрел, и грек упал.

Молодая женщина заметив, что ее окружают, с нечеловеческим воплем ярости наклонилась над чемоданом и откинула замки.

— Стреляйте! — завопил Диксон.

Сраженная пулями, мисс Эллис упала на колени. Чемодан начал приоткрываться.

— Не смотрите! — взревел детектив, бросаясь к чемодану.

Прыгнул вперед и, отвернувшись, принялся палить в него.

Потом изо всех сил ударил ногой по чемодану, тот рухнул в воду и затонул.

 

Ужасное существо

— Прежде всего, — начал Гарри Диксон, когда наступил момент дать необходимые объяснения, позволяющие приподнять последнюю завесу над мрачным делом, — прежде всего, мне придется прочесть небольшой курс греческой мифологии.

Горгоны были тремя чудовищными сестрами. Более других нам известна Медуза, которую убил Персей. Их изображали в виде женщин с прекрасными лицами, орлиными крыльями, когтями льва и шевелюрой из живых змей. Их ужасающий взгляд обращал в камень любое существо, осмелившееся заглянуть им в глаза. Когда Персей отрубил голову Медузы, то с помощью этой головы расправился с некоторыми из своих врагов, в том числе и титаном Атласом, превращенном в гору.

Как вы знаете, в основе любой легенды лежит истина. Но какова может быть истина в удивительной истории Горгон?

В безднах океана живут странные существа, гигантские спруты, взгляд которых настолько околдовывает жертву, что последняя замирает в неподвижности и не может удрать от чудовища.

Самая свирепая разновидность этих головоногих, хотя и наименее изученная, Haplopteutys ferox. Этих животных замечали в районе Зондских островов; разновидность меньших размеров попадалась в Средиземном море, в частности в Ионическом море, неподалеку от побережья Пелопоннеса. Щупальца этих осьминогов не превышают ярда, зато голова достигает размеров бычьей. Глаза размером с тарелку светятся ярким зеленым огнем, а взгляд настолько невыносим, что даже самые смелые рыбаки его не выдерживают.

Последняя поимка этого животного относится к 1848 году; осьминога подняли на борт рыбацкой лодки, но он вскоре умер и быстро разложился.

Вы скажете, что слишком велика разница между этим, безусловно, ужасным взглядом и обращающим в камень взглядом Горгон. Так вот! Ждите продолжения.

Рыбакам Ионического моря случалось поднимать сетями полностью окаменевших макрелей. Ученые, которые обследовали эти находки, решили, что существуют подводные источники окаменения, сходные с теми, которые обнаружены в Швейцарии и Австрии, а также в Йеллоустонском национальном парке США. Объяснение, как вы понимаете, мягко говоря, неточное.

Теперь перехожу к актерам нашей мрачной драмы, на внезапной развязке которой мы присутствовали.

Несколько лет назад английский ученый по имени Натаниель Рокк, имевший, правда, право на титул лорда Мангроува, путешествовал по Греции, поскольку его дальнейшее пребывание в Англии стало нежелательным из-за дела по вивисекции, возмутившее общественное мнение. Это был умный человек, отличавшийся суровостью и жестокостью. Подозревали, что он проводил свои жуткие опыты на людях, но доказательств тому не нашли. Его боялись, зная, что он готов на любую мерзкую выходку, на любое преступление во имя науки; и поэтому все с облегчением вздохнули, когда он покинул страну. В Греции он увлекся мифологией и решил разобраться в легенде о Горгонах.

Во время исследований Натаниель Рокк встретил окончившую университет молодую гречанку. По матери она была англичанкой и, по странному совпадению, проводила такие же исследования по Горгонам.

Тщательное обследование виллы «Юпитер», где жила мисс Эллис, позволило мне обнаружить несколько документов, которые не успела или забыла уничтожить прекрасная Эвриала. Именно поэтому в настоящее время я могу с уверенностью объяснить некоторые детали этого дела. Девушку звали Джорджина Настакидес, а по матери Эллис; через некоторое время после встречи с лордом Мангроувом они поженились.

Наш герой очень любил менять имена. На этот раз он взял себе имя дяди — Ярнс — и добился от английского правительства перерегистрации своих дипломов на это имя, хотя делал все в тайне. Поэтому некоторое время я считал, что речь идет о двух разных людях — Рокке и Ярнсе.

Джорджине удалось обнаружить любопытный эффект окаменения рыб, а потом и открыть истинную причину этого. В тех местах, где рыбаки находили окаменевших рыб, росла некая водоросль, которой рыбы питались. Растение действовало на их организм странным образом, и молодая женщина открыла природу его. Но добилась и большего — обнаружила, что питающиеся этими водорослями рыбы почти мгновенно окаменевали под взглядом спрута.

Таким образом, она выяснила тайну Горгон, вернее, докопалась до основы легенды. Что же сделала Джорджина? Выделила таинственное вещество из водорослей, а затем отправилась на поиски тех самых спрутов. И отыскала.

Супруги вступили на путь странного и чудовищного процветания! Они знали тайну Горгон и стали властителями ужаса. Они вернулись в Англию под именами мистера и миссис Ярнс для одних и мистера и миссис Рокк для других.

А теперь слушайте внимательно, я подхожу к самой сложной и довольно неясной части рассказа.

Только через три года после прибытия супругов в Англию впервые появилось упоминание об Эвриале Эллис, кузине Джорджины. Однако Джорджина и Эвриала на самом деле одна и та же женщина. Почему?

В Неокастро Рокк взял в жены Джорджину Настакидес, Эллис по матери-англичанке. Через три года возник придуманный персонаж — Эвриала Эллис. В Англию с мужем едет Джорджина Настакидес. Здесь они приступают к таинственным работам, требующим человеческих жертв. Но в процессе совместного творчества между ними возникла, я бы назвал, профессиональная ревность. Они расстаются врагами. Настоящей хранительницей тайны Горгон является Джорджина. Ей не хочется терять доходы и быть в зависимости от мужа. Она превращается в свояченицу, и тот ничего не может поделать с таким изменением гражданского состояния.

— Но миссис Джорджина Рокк продолжала жить у мисс Эвриалы Эллис, — перебил его сэр Хэмфри.

Диксон коротко рассмеялся.

— Она не могла поступить иначе, иначе ее могли обвинить в собственном исчезновении!

— Эта Джорджина и была любительницей рыбы? — с иронией спросил Том Уиллс.

— Вы почти коснулись истины, Том, — не теряя серьезности, ответил Гарри Диксон. — Вскоре я вам все объясню. Итак, конкуренты расстались и завидуют друг другу, но у женщины позиция сильнее. Ей удалось превратить в камень людей, как это делали мифологические сестры!

Слова детектива были встречены восклицанием ужаса.

— Да, — с убежденностью произнес Гарри Диксон, — и бедняга Олбин Рендерс стал одной из ее косвенных жертв. Есть и другие доказательства. Все статуи Мэтьюса Ярнса, или Натаниеля Рокка, являются окаменевшими людьми!

Ярнс никогда не был скульптором, он только подписывал этим именем ужасные творения своей жены. Его грызла зависть, и ему хотелось сравняться с ней. Ему тоже хотелось превращать людей в камень, и его первым опытом был опыт с Олбином Рендерсом.

— Диксон, — пробормотал сэр Хэмфри, — я начинаю видеть свет в этом страшном мраке!

— Вот как действовала современная Горгона. Прежде всего, поила жертвы ликером с таинственным веществом, извлеченным из морской водоросли. Но адское снадобье отличалось замедленным действием. Требовалось несколько дней, чтобы организм усвоил его. Затем… — Гарри Диксон помолчал, словно готовя сценический эффект и продолжил со странной улыбкой. — Затем мисс Эллис оставалось лишь представить жертву… истинной Горгоне.

— Что?

— …пожирательнице свежей рыбы, ужасному спруту Haplopteutys ferox, которого прятала у себя. Все дело было в осьминоге. Он создавал человеческие статуи!

Пораженная аудитория молчала.

— А трава, которая вызывала странное ощущение страха? — наконец спросил Том Уиллс.

— Речь идет о противоядии, разработанном Натаниелем Рокком, который опасался, что однажды его дьявольская супруга, в свою очередь, обратит его в камень.

— Ему не удалось избежать страшной участи, — живо вмешался сэр Хэмфри.

Гарри Диксон кивнул.

— Здесь я могу только строить предположения. Не забывайте, в этой истории кое-что так и останется неразгаданным.

Эвриала знала о существовании противоядия, но не знала состава. Однако, похоже, не стала продолжать исследования в этой области. Вначале муж ей был нужен живым. Дьявольские произведения продавались Ярнсом, а значит, он был источником дохода. Затем Ярнс симулировал смерть, и Эвриала решила, что овдовела.

Именно в это время умер Олбин Рендерс, и на сцене появился Флеммингтон.

Прекрасная Эвриала, а вернее, Джорджина собирается покинуть Англию, но у нее нет денег. Флеммингтон появляется как нельзя кстати, и она задумывает новое преступление с помощью оружия, которым обладает. Напоив лжеамериканца ликером из водорослей, она откладывает встречу на неделю-другую, чтобы снадобье усвоилось организмом.

Внезапно молодая женщина замечает слежку. Кто следит? Супруг, которого она считала мертвым. У Рокка-Ярнса лишь одна мысль — выкрасть у жены тайну Горгоны. Умный и хитрый, он сразу разбирается в деле Флеммингтона. Проникает в отель «Голубой орел» и устанавливает там излучающую страх лампу. Одновременно добавляет противоядие в кюммель американца, которого хочет спасти от покушения жены, ибо не желает, чтобы ее «дело» выгорело. Но он не только стремится к выгоде, но и желает разорить бывшую супругу. Скорее всего, подслушав разговор так называемой торговки апельсинами с Брукером, он отделяет ложь от истины. Вечером, надев маску, прячется в колонне Морриса с корзиной свежей рыбы.

Как только он увидит, что Джорджина — мисс Белла — отправилась в кино со своим воздыхателем, перед ним откроется поле действия, и он отправится на виллу «Юпитер», чтобы выкрасть опасного спрута.

Заметив супругу, Рокк прячется в колонне. Но мисс Эвриала увидела его и догадалась о его визите в отель. Выведя Тома Уиллса из борьбы, она, в свою очередь, проникает в «Голубой орел» и похищает лампу, чтобы на досуге изучить ее. Она уже знает, что ее излучения препятствуют окаменению с помощью Haplopeutys ferox. Что произошло? Нашла ли Эвриала способ аннулировать благотворное действие излучения? Весьма вероятно.

Она освободила Рокка из колонны и притворно согласилась на перемирие. Другого ему и не надо. К тому же он ее не боится, обладая, как он считает, спасительным противоядием! Поскольку явление окаменения происходит в два этапа, склонен считать, что несколькими днями раньше Джорджине удалось напоить его своим снадобьем. Как? Одно из неясных мест, о котором упоминал. Только Эвриала Эллис могла бы дать объяснения, но ее уже нет в живых…

Супруги приходят в дом в Баттерси, где живет Натаниель Рокк. В воздухе носится запах противоядия, хотя оно уже обезврежено. Рокк спокоен, уверен в своей безопасности. Он заглядывает в глаза таинственному спруту.

Лорд Мангроув, он же Рокк, он же Ярнс, превращается в статую.

Теперь, похоже, ничто не может воспрепятствовать планам ведьмы, и Флеммингтона вызывают в Фарнингхэм. Эвриала выбрала это место потому, что там можно разместить обещанные статуи. Будучи наделенной строгим логическим мышлением, она опасалась логики других.

Мы знаем, что случилось потом. В уверенности, что американец выпил во время того обеда ее снадобье, Эвриала не сомневалась, что взгляд спрута, спрятанного позади шторы, сыграет свою роль. Когда я упал на пол, то напряг мышцы, чтобы походить на статую, Эвриала поспешно вытащила у меня бумажник и чековую книжку, потом схватила чемодан, а на самом деле портативный бассейн, где сидел монстр с зеленым взглядом. Конец авантюры вам хорошо известен.

— Теперь, — добавил Диксон, раскуривая трубку и как бы показывая, что заслужил право на отдых, — вы начнете спрашивать, что навело меня на след Горгоны.

Так вот! Гордыня мисс Эллис и… ее имя.

Как звали Горгон?

Сфено, Эвриала и Медуза. Наша колдунья выбрала себе имя Эвриалы. Она считала себя Горгоной, и действительно была ею. Быть может, это ее и погубило…

Следствие подтвердило правоту Гарри Диксона по поводу статуй Ярнса — речь шла об окаменевших людях, хотя нередко опыт давал частичные результаты. Эксгумация трупов позволила выявить, что некоторые из знакомых покойного Натаниеля Рокка скончались от окаменения внутренних органов. Анализ ликера не дал ощутимых результатов, и страшная смесь сохранила свою тайну. Рыбакам обещали большую премию, если они извлекут жуткого спрута. После долгих поисков один из них извлек останки осьминога, клюв которого был изрешечен пулями. Но крабы успели объесть все мягкие части головы и выесть глаза.

Комиссия ученых связалась с греческими натуралистами, но о поимке Haploteutys ferox после 1848 года никто не знал. Похоже, мисс Эвриале повезло больше, чем ученым. По-видимому, ее незаурядный ум, послуживший чудовищным целям, решил поставленную задачу.

Статуи Ярнса изъяли из музеев по распоряжению правительства и тайно предали земле на разных кладбищах. Названия их никому не известны.

Гарри Диксон почти всегда переставал интересоваться законченным делом. Однако в его записках мы находим заметки, сделанные много позже. Там сказано, что оккультные работы Рокка касались превращения существ. Похоже, ученый верил в могущество древних колдунов, обращавших людей в зверей.

Еще большее смущение вызывают записи Гарри Диксона, касающиеся вскрытия тела Эвриалы.

На черепе погибшей, под великолепной шевелюрой обнаружились странные образования, похожие на миниатюрные головки гадюк. Ногти на руках были нормальными, а на ногах выглядели когтями хищника.

В глазах содержалось некое желтое слизистое вещество, отсутствующее у людей, но присутствующее у кошек и некоторых видов головоногих.

Существовали ли Горгоны в отдаленные времена?

Была ли Эвриала их отдаленным потомком?

Кто знает?