Кендерша смотрела на вход в пещеру и поглаживала свои изуродованные руки, которые всегда начинали болеть, если она нервничала. Палин, Ферил и Риг – все остались лежать там. Блистер повезло больше, чем остальным, но все равно она пострадала. Ужасно жгло спину в том месте, куда попал разряд молнии.

«Интересно, что с моей одеждой? – подумала она. – Интересно, не идет ли у меня кровь? Интересно, как там они?»

Блистер приподняла голову и прислушалась, но не услышала ничего, кроме бормотания пойманных в ловушку вивернов, их скрипучих голосов, отражавшихся эхом от выбоин в стенах. Не было слышно ни хлопанья крыльев, ни треска молний. И ни одного звука от ее друзей.

– Я могу привести помощь. Да, я могу вернуться на корабль и позвать Джаспера и Дикого, взять копье Дамона, то есть Рига. Потом мы все вернемся сюда и спасем их, если к тому времени они будут еще живы. Если они живы сейчас.

Она взглянула на темное небо, на пески, окружавшие ее со всех сторон, серые в слабом свете звезд.

– А смогу ли я найти «Наковальню»? Я ведь не знаю, где север. – Кендерша закусила нижнюю губу и подошла к самому входу в пещеру. – Ничего не вижу без магического огня Палина. Ничего не вижу в темноте. – Она шагнула вперед и осторожно ощупала скалы. Камень не прощупывался через плотную ткань перчаток. – Кто-то должен помочь им, и я единственная, кто может это сделать.

Блистер осторожно сняла перчатки, освобождая пальцы, покрытые рубцами, сделала еще шаг и оказалась в полной темноте. Прижав руку к стене, она принялась ощупывать путь, превозмогая боль.

Шаон была единственной, кому Блистер рассказала о случае, когда она искалечила пальцы. Несколько лет назад любопытство заставило ее забраться в сундук одного торговца, в котором оказалась волшебная ловушка. Она-то и оставила на руках кендерши уродливые шрамы, которые ей приходилось все время скрывать под перчатками разных фасонов и расцветок. Возможно, тот факт, что Блистер доверилась Шаон и рассказала ей эту историю, послужил поводом, что ее первая подруга была проклята. А Блистер больше не хотела терять друзей.

Кендерша ежилась, когда ее рука касалась острых камней. Подушечки пальцев были очень чувствительными, даже потоки воздуха, проникающие внутрь пещеры, причиняли им боль. Они ощущали, как замирает воздух, если Блистер приближалась к предмету, преградившему путь, – обломку скалы или скелету верблюда.

Когда стоны вивернов стали громче, кендерша набрала побольше воздуха в легкие и решительно двинулась в глубь пещеры.

«Я должен был пойти с ними, – думал Джаспер Огненный Горн. – Не то чтобы я очень люблю путешествовать по пустыне, но тогда бы я так не беспокоился. – Он облокотился о фальшборт „Наковальни“, подергал короткую бороду и взглянул на звезды. – Ферил может постоять за себя, Риг тоже, Палин вообще один из самых могущественных чародеев Кринна. Но брать с собой кендера! Это уж точно двойная глупость. Мне нужно было настоять и пойти вместо нее. В конце концов, я обещал Золотой Луне, что буду помогать Палину и его друзьям».

Гном услышал позади скрип палубы и оглянулся.

– Привет, Ворчун, – сказал он, но тут же виновато улыбнулся и потряс головой. – Извини, – произнес он, старательно шевеля губами, и приветственно помахал рукой.

Здоровенный полулюдоед оскалился:

– Джас-пи-ер не поздно?

Гном поднял руки и покрутил ими у лица. Это означало: «Беспокоюсь. Мои друзья. Не могу спать».

Ворчун кивнул с пониманием:

– Риг – сильный, ему надо этот поход. Он будет хорошо, ему там надо. – Голос полулюдоеда был густым и зычным, но слова он проглатывал и коверкал.

– Ты хочешь сказать, что ему нужны сокровища мертвого дракона? Да, он хочет добыть их во что бы то ни стало. – Джаспер сложил чашечкой левую ладонь и положил на нее правую руку тыльной стороной. Затем поднял правую ладонь на несколько дюймов, перевернул ее и стал перебирать короткими пальцами, как будто зачерпывал деньги и высыпал их обратно. Этому жесту его научил сам Ворчун.

Полулюдоед покачал головой:

– Нет. Риг надо затем, что Риг любить Шаон. Он теперь плохо.

«Да, он любил ее значительно сильнее, чем то, что я показал», – подумал гном и кивнул, соглашаясь с Ворчуном.

– Он теперь плохо, что Шаон мертвый, – продолжал Ворчун. – Я подумать, Риг хочет сокровища, потому дракон оставлял сокровища. Дракон забрал Шаон. Риг забирать его сокровища.

– Ты думаешь, он так мстит дракону, несмотря на то, что тот мертв? – Джаспер вздохнул. – Ну, наверное, это единственно правильное объяснение. Я надеюсь, что Риг найдет то, что ищет. Только никакие сокровища не вернут Шаон и Дамона. И никакие сокровища не ослабят его боль от потери. Я знаю. Я чувствовал себя опустошенным довольно долго, после того как умер мой дядя Флинт.

Ворчун поднял брови и запрокинул голову.

– Извини. Я не очень понимаю, что значат эти движения, – пожаловался гном и снова попытался перебирать воображаемые сокровища, но потом скрестил указательные пальцы на уровни груди и яростно затряс головой. Этим он хотел показать, как больно сейчас Ригу.

– Я знать, – сказал Ворчун. В глазах полулюдоеда была грусть, которую Джаспер сначала не заметил. – Сокровища значить ничего. Сокровища не помогать забывать.

– Эй, а где же твой волк? – поинтересовался Огненный Горн, пытаясь переменить тему разговора. Он согнул пальцы правой руки, поднес их к середине груди и резко растопырил – для Ворчуна это был жест, обозначающий имя Дикого, рыжего волка, который принадлежал полулюдоеду.

Ворчун махнул ручищей в направлении нижней палубы и положил голову на ладонь.

– Спит внизу, – объяснил он. – Джас-пи-ер тоже спать. Джас-пи-ер надо отдых. Завтра помогай мне чинить паруса.

– Я понимаю. Я помогу тебе утром, хотя я не больший мастер в вышивании, – сказал гном и тут же повторил свои слова на языке жестов: сжал кулак, постучал им по голове и изобразил движения швеи. – А сейчас я еще немного постою. – И он вновь стал смотреть на побережье Северных Равнин. – Да, стоя здесь, я буду волноваться еще больше. Мне нужно было идти с ними. Вдвойне глупо брать с собой кендера в такой поход.