Дамон спрятал свои длинные волосы за уши, затем потянулся и размял шею. Он был в своем логове, глубоко в болоте Сейбл, и влюблено разглядывал свои богатства, которые собрал, будучи драконом, размышляя, как все их перенести из пещеры в более безопасное место — построить особняк и счастливо жить там. Ему понадобится повозка и крепкие мулы, которые смогут передвигаться по этому болоту. Несколько повозок, поправил себя он, посмотрев в альков, пол которого был усыпан золотыми монетами. Монетами, как те, что давно не имеют хождение на Кринне, и за которые щедро платят коллекционеры, особенно в таком изумительном состоянии. Он попытался вспомнить, где раздобыл их — ах, да… несколько месяцев назад он пробирался по старым развалинам, и Рагх раскопал тоннель. Драконид вернулся с золотыми монетами и пригоршней камушков в форме яйца, нанизанных на тонкий шнур.

У него были камни, более драгоценные, чем все те золотые монеты. Четыре подобранных в соответствие друг другу сапфира, которые он взял с тела командора рыцарей, были безупречны и являлись вершиной его коллекции. Честно говоря, те, размером с грецкий орех, камни не могли принадлежать рыцарю; Дамон подозревал, что они были взяты у Сейбл и предназначались в качестве дара или взятки. Одних тех четырех камней было достаточно, чтобы он мог купить прекрасный дом с меблировкой в любом городе, в котором он, в конце концов, решит осесть. Возможно, он построит несколько особняков в различных городах, предпочтя путешествовать между домами, когда почувствует тягу к смене декораций. Кое-какие побрякушки он оставит для Ферил, конечно же. Даже кагонестийка ценит драгоценные камни. Он представил, как она носит тонкую нить с жемчугом, которую он снял с трупа женщины-рыцаря.

«В мое время так не поступали», — задумался Дамон, вспомнив о том рыцаре, который легко погиб от его едкого дыхания. Когда Дамон был Темным Рыцарем, драгоценностей не носили, и уж тем более, не снимали с мертвых тел — оставляли странные сувениры. Рыцарство изменилось, в худшую сторону, насколько он заметил. Было уже не так много чести, и преданность разделилась. «И сейчас так не следовало бы поступать». Он наклонился и пробежался кончиками пальцев по чаше, наполненной полированными пластинками оникса, затем развернулся и направился проверить другие сокровища в дальнем конце своей пещеры.

Там находилось одно из его любимых — длинный меч на фоне стопки щитов. Этот меч был взят у того же командора рыцарей, что нес те четыре сапфира. Меч был самым крепким и изящным из всех, виденных прежде Дамоном, и он жаждал снова быть человеком, чтобы как следует держать его и ощущать его балансировку. Дамон преклонил колени и почти благоговейно коснулся эфеса. Тот был сделан из твердого металла, мерцавшего, словно серебро, но намного драгоценнее. Он излучал утешительное тепло. На рукояти были выгравированы руны, и она была усыпана синими неограненными топазами. Изучив их внимательнее, он мог сказать, что руны и камни изображали созвездия. Крестовина была инкрустирована золотом и молотым жемчугом и загибалась на концах, принимая форму бычьих рогов. Его пальцы обхватили рукоять и он поднял меч вверх, на краткий миг ощутив сожаление, что хороший меч никогда не ощутит такую же хватку драконьих когтей.

«Великолепно», — прошептал он. Лезвие было сделано из того же металла, что и эфес, и выковано до неправильной, необычайной остроты. Балансировка была безупречной, он весь ощущался невероятно легким и удобным в обращении. «В сражение вот с этим! Превосходно!»

Дамон решил, что повесит это любимый меч над каминной полкой в своем любимом доме, будет носить его в городе в определенные дни, использовать против любого, кто осмелится вызывающе посмотреть на него. Он поклялся, что этот особенный меч будет единственным призом, который он никогда не продаст. Среди сокровищ было много других предметов, с которыми он также не собирался расставаться: несколько изящных частей доспеха и впечатляющий щит, отороченный платиной и несший изображение Реоркса. В их число входили и статуя ночной птицы, которую Рагх считал магической, и пара совершенных метательных кинжалов.

Решить, что продать, а что оставить, обещало быть трудным выбором.

«Рагх», — задумался Дамон. Он оставит сиваку кинжалы, и, скорее всего, даст ему также несколько мешков стальных монет. Ничего слишком ценного или слишком экстравагантного, подумал он, но сивак кое-что заслужил за свою помощь в накоплении этого добра.

Дамон взмахнул мечом, любуясь, как лезвие мерцает и вспыхивает на свету… свету от чего? Откуда шел этот свет?

Он обернулся в поисках источника и увидел, как на стенах его логова искрится конденсат. Что это за непривычный запах? Он должен пахнуть болотом, гниющей растительностью и стоячей водой, отцветшими бутонами и сырой землей, но он не пах ничем, даже своим собственным знаменитым потом. Внезапно он перестал слышать. Он напряженно вслушивался, стараясь различить замолчавшую снаружи листву, капель вездесущей воды — здесь, в болоте, вода была повсюду. Он даже не слышал стук пяток своих ботинок по камням пещеры. Он замер, затаив дыхание, сосредоточившись. Затем он едва различил слабый стук, правильный вначале, а затем более слабый и изменчивый.

«Ого, это же мое сердце», — понял Дамон. Он почувствовал, как его сердцебиение замедлилось, теперь стук едва улавливался. — «Должно быть, я сплю. Я умираю».

* * * * *

Нервные пальцы Ферил пробежались по чешуйкам ноги Дамона. Мертв? Он не может быть мертв, сказала она себе. Невозможно. Драконы, столь свирепые, столь прекрасные как этот, не могут быть повержены простыми гоблинами — даже бесчисленной армией их. И все же, тем не менее, Дамон не дышал.

Ничего не дышало в пределах ее поля зрения. Здесь, должно быть, почти две сотни мертвых гоблинов, разбросанных по поляне и в лесу, раздавленных, переломанных, пронзенных или еще каким-то образом убитых Дамоном, и, тем не менее, Дамон был мертв.

«Как он может быть мертв?» Ферил с трудом сдерживала слезы. Запах мертвого дракона был резким, и усиленный вонью от мертвых гоблинов и крови, был нестерпимым. «Снова потерять Дамона. Этого не может быть».

Возможно, это из-за Озера Смерти, подумала она. Может быть, хотя Дамон и был частью ее тени, когда она находилась в озере, холод и прикосновение нежити так ослабило его, что гоблины, в конце концов, смогли одолеть его.

«Ты не можешь быть мертв». Ее губы коснулись верхней части его лапы. «Как могли…»

Между чешуйками лапы Дамона застряли несколько маленьких гоблинских копий, и в свете луны она увидела, что в этих ранах блестит что-то помимо крови. Ферил попробовала пальцами это вещество. Оно было темным и маслянистым, и пахло гниющей растительностью.

«Яд!» Она почувствовала укол понимания, глубокой боли. «Подлые твари отравили тебя!» Она поплевала на маслянистую жидкость на своих пальцах и тщательно вытерла их о траву. Затем она еще и еще плевала на пальцы, яростно вытирая их о свою тунику. Боль осталась, но не пошла дальше, и она сжимала и разжимала кулак, забираясь на морду Дамона, чтобы приложить ухо к похожей на пещеру ноздре. Ее сердце запрыгало. Она ощутила слабый намек на движение воздуха. Он дышал, только очень слабо, и она кляла себя, что была такой дурой, когда подумала, что он мертв. Она широко распростерла руки на его морде.

«Дамон, я молюсь, что не слишком долго тянула с твоим спасением». И снова внутри нее распустилась магическая искра, разгорелась и двинулась по рукам, пока пальцы тоже не ощутили жар, а затем боль в руке исчезла. «Я не целитель, как были Золотая Луна и Джаспер. У меня нет их силы целительной магии». Она обладала определенной целебной силой, и призывала ее несколько раз, когда путешествовала в компании Дамона и остальных несколько лет назад. Она оттачивала это мастерство все годы, что провела без него, помогая раненым беженцам.

Беженцам на острове Кристайн, которые были больны, умирали от голода, некоторые были с переломанными конечностями. Она всегда делала для них все, что могла, и хотя оплакивала тех, кому не в силах была помочь, старалась учиться на своих ошибках. Однажды, давно, Ферил помогла волкам на Южном Эрготе, которые съели отравленное мясо, оставленное пастухами. Она припомнила использованное в том случае лечение, вызвав в памяти образ одного любимого волка, которого спасла. Ферил укрепила его сердце, и теперь попыталась проделать то же самое с Дамоном. Она представила сердце дракона, огромное и мускулистое. Энергия истекала из ее пальцев в его нос. Ее разум толкал эту энергию по его шее в грудь. Работая, кагонестийка повернула ухо, прислушиваясь в поисках признаков, что ее тактика приносит успех.

«Будь сильнее, Дамон Грозный Волк. Оставайся со мной».

Сперва она слышала только биение своего собственного сердца, слабый хруст мягкого бриза, дразнившего деревья, жужжание насекомых, привлеченных телами гоблинов. На мгновение ей показалось, что она слышит речь человека, незнакомый голос, раздававшийся среди деревьев позади нее. Затем он пропал, и она услышала слабый стук сердца Дамона.

«Возьми мою силу, выбирайся», — она дышала, проталкивая энергию, наращивая ее, в такт с Дамоном. Теперь в каждом его вдохе было больше силы, и она чувствовала, как его сердце медленно укрепляется.

Наконец, Дамон громко фыркнул и, несколько долгих минут спустя, его глаза распахнулись. Ферил повернулась так, чтобы могла смотреть в них, сидя у него на морде, с по-прежнему распростертыми пальцами, работающими над заклинанием. Она пристально всматривалась в свое отражение в его темных глазах. Она поискала яд, наконец, ощутила его, темный, маслянистый и мощный, глубоко внизу.

«Яд силен, Дамон. Тебе нужно быть сильнее смерти».

Ферил представила яд, такого реального и такого опасного врага, как те рыцари Нераки, что она выследила в этом лесу, и как она подвесила на деревьях в качестве кары тех рыцарей, она одолеет и эту угрозу. Ее таинственная энергия продолжала пульсировать в Дамоне, и примерно за час она постепенно нейтрализовала яд, пока он не перестал больше представлять серьезной опасности. Ее кожа от напряжения была скользкой от пота, легкий бриз слабо утешал ее. Она была утомлена.

«Теперь, Дамон, ты будешь в порядке». Она оттолкнулась от него и соскользнула вниз, свалившись, как только ее ноги коснулись травы. «Я так ослабла». Она старалась не допустить попадания в себя яда, так как, несомненно, все, достаточно сильное, чтобы свалить дракона, определенно убьет ее. Возможно, они использовали его против сивака.

Где был Рагх? Оглядевшись, она вспомнила — о, вон там.

Она заставила себя встать и побрела через тела гоблинов, не раз упав и поднявшись, поскальзываясь в крови. Ферил, наконец, добралась до сивака — из ответственности перед Дамоном, бывшим ему другом, ей, по меньшей мере, следовало похоронить странное существо. Поравнявшись с ним, она обнаружила, что драконид не был мертв, по крайней мере, пока. Он уставился на нее, его рот заработал. Удивившись, что нашла его живым, она склонилась над сиваком, чтобы разобрать, что он говорит.

«У них был яд, у этих гоблинов». — Его голос был необычно слабым и напряженным. — «Застигли меня врасплох с этим ядом. Дамон…»

«Не очень, но он выживет. Это, в самом деле, был смертельный яд. А ты? Ты не выглядишь особо здоровым…»

Ветви возвышавшегося над ними белого дуба были толстыми, и пропускали не слишком много лунного света. Ферил видела множество ран, украшавших грудь сивака, и гоблинские копья, прижимавшие к земле его конечности.

«Они пытали тебя», — сказала она, прикидывая, как лучше освободить его.

«Я ничего не сказал им», — произнес сивак.

Он скривился, когда она попробовала вывернуть копья, удерживавшие его левую руку. «Ох! Больно». И через мгновение, сухо рассмеявшись: «Конечно, раньше тоже было больно».

«Почему они не убили тебя?»

«Не знаю. Они хотели выяснить про Дамона; они ждали его возвращения. Они не знали о тебе».

Она извлекла копье и перешла к другому. В этой руке оставались еще два. Сивак потерял много крови из-за копий и порезов. Его кровь отдавала серой и странно свернулась. «Что гоблины хотели узнать о Дамоне?»

«Их вел рыцарь, он хотел знать, где был Дамон, что он делал. Полагаю, он разыскивал Дамона. Впрочем, я ничего не сказал ему. На самые низшие уровни Бездны всех их». Он сплюнул, поперхнулся и закашлялся.

Еще два копья были извлечены, и, мучительно, Рагх начал шевелить левой рукой. «Здесь были дюжины, а может и сотня вонючих гоблинских крыс. Я видел, как они все бежали мимо меня на своих чешуйчатых коротких ногах, вопя и…»

«Ш-ш-ш. Мне нет нужды слушать твой лепет. Только Хаббакуку ведомо, зачем я вообще это делаю. Ты не друг мне или моему виду», — ее голос смягчился, — «но, кажется, Дамон достаточно хорошо относится к тебе». Она продолжала вытягивать копья, ломая некоторые из них, освобождая его ноги. В то же время, она снова призвала свою целительную энергию, направляя тепло вдоль своих рук в пальцы, которые мягко касались основных ран сивака.

Он стиснул зубы, чтобы не закричать. Ферил знала, что он не собирался демонстрировать перед ней свою слабость. Некоторые из его ран уже начали заживать. Назло себе, Ферил чувствовала к нему сострадание.

«Интересно, зачем они собирались найти — и убить — Дамона».

Рагх все еще лежал на спине. Он стиснул кулаки, проверяя мышцы, и медленно шевелил руками и ногами, бормоча и корчась. «Я думал, они и меня тоже убили», — произнес он. — «Я думал, что вылью на землю весь свой дух». Он попытался сесть, но она крепко прижала его обратно к земле.

«Они не только искали Дракона, они искали Дамона по имени? Как это возможно? Я думала, ты единственный, кто знал, что Дамон был драконом».

Рагх закрыл глаза и издал глубокий вздох. «Этот командор рыцарей, который вел гоблинов, Дамон смог убить его?»

Он не видел, как Ферил покачала головой.

«Мне не нравится это место». Ферил говорила сама с собой, осторожно надавливая на раны сивака, чтобы убедиться, что они не инфицированы. «Я не хочу оставаться здесь».

«Наконец-то, эльфийка, мы хоть в чем-то согласны».

«А еще, в этом озере я могу отыскать шанс вернуть Дамону его человеческий облик». — Было похоже, что она все еще говорила сама с собой. — «Мне нужно как можно быстрее заняться этим, если мы собираемся убраться отсюда». Она нервно разгладила ладонями свою тунику, оставляя повсюду следы крови. Затем она обернулась и осмотрела поле боя; ни один гоблин не шевелился.

«Ты можешь встать, сивак?» Она протянула руку, чтобы помочь Рагху.

Драконид сам поднялся и, вздрагивая от боли, сделал несколько шагов на дрожащих ногах. «Итак, мы скоро уходим? Я только за, но не похоже, что Дамон какое-то время будет в состоянии двигаться». Он кивнул в сторону Дамона, и, прихрамывая, пошел в том направлении, перешагивая через тела гоблинов.

«Оставайся рядом с ним, сивак. Он, скорее всего, проспит еще несколько часов, и я собираюсь вернуться к тому времени, как он проснется. Тебе тоже нужно немного отдохнуть».

«А как насчет тебя? Тебе тоже следует отдохнуть, эльфийка».

«Мне нет. У меня незаконченное дело на дне озера». Лицо эльфийки было бесстрастной маской, когда она прошла мимо Рагха и направилась к Налис Арену.

* * * * *

Ферил быстро погружалась в блаженно теплую воду, проплывая сквозь стайки солнечных рыбок и окуней. У нее не заняло много времени добраться до Квалиноста и обнаружить волшебный кристалл на верхушке дома Калилнамы. Холод ощущался намного хуже, чем раньше, особенно суровым и истощающим, но, будучи столь усталой и слабой, кагонестийка не могла отступить. Она проплыла сквозь открытое окно и вниз по лестничному проему, пока не достигла первого этажа.

Обелая был там, как она и надеялась, вместе с Калилнамой и четырьмя остальными духами квалинестийцев.

Дух пожилого эльфа поспешил обогреть ее заклинанием. «Рыбка-эльф, рыбка-эльф, мы боялись, что тебя одолели защитники Берил. Мы…»

Защитники Берил? Краткий миг она опасалась разъярить духов, подозревая, что те, если захотят, могут причинить ей вред. Тем не менее, она не могла сдержать свой гнев. Ты был среди них, Обелая! Ты защищал проклятый труп вместе с призрачными рыцарями! Ты велел мне взять чешуйку у великой драконицы! Ты проследовал со мной к трупу Берил! И затем — несмотря на свои обещания — ты ничего не сделал, чтобы помочь мне. Ничего! Было похоже, что ты с радостью вручил меня прямо… прямо…

Обелая сконфуженно повесил свою иллюзорную голову. «Мы не знали, что случится, рыбка-эльф. Что-то… какая-то сила, связанная с драконом и с озером… может, даже связанная с нами, не давала нам помочь тебе».

«Это злая магия, что осталась в мертвом драконе», — пояснил Калилнама. — «Явно, она поддерживает это озеро и души умерших здесь. Должно быть, это она также заставляла нас защищать останки дракона. Я нахожу наиболее интересным, что в мертвом драконе все еще сохраняется такая великая мощь. Это стоит изучения, согласна? Теперь то, что я узнал, думаю, даст мне, чем занять время».

Обелая подплыл нос к носу с Ферил. «Несомненно, какая-то злая сила заставляет тех рыцарей и гоблинов охранять тело. Возможно, заклинание, наложенное, когда дракон был жив, и чья власть продолжается, и что-то принудило нас… заставило нас… охранять тело Берил. Я не могу объяснить, что это было… что-то… может, Калилнама прав, и это оставшаяся в Берил магия. А может, это что-то внутри нас».

Чешуйки… все, что я хотела, и что вы сказали, мне нужно. Вы согласились, нет — вызвались добровольцами — помочь мне.

«На этот раз я помогу тебе, рыбка-эльф. Обещаю».

Лицо Ферил немного смягчилось.

«Порошки и свитки, мы отведем тебя к ним», — продолжал Обелая. — «Все, что мы думаем, усилит магию. Карты и предметы, которые помогут тебе найти другие чешуйки, не потревожив обладающего ими дракона. Видишь ли, некоторые драконы сбрасывают чешую, как змеи и ящерицы сбрасывают свою кожу».

Калилнама потер руки, пальцы проходили друг сквозь друга. «Мы поможем тебе найти чешую другого дракона — не Берил — чтобы помочь в твоем деле».

Берил так близка! Уйти теперь, когда эта громадная туша…

«Есть другие великие драконы, рыбка-эльф. Не все они мертвы, как Берил, не так ли? Мне кажется, Берил слишком защищена. Тебе лучше поискать дичь в другом месте».

Подумав о мертвом раздувшемся белом звере, уничтожившем родину квалинестийцев, Ферил увидела, что духи эльфов были правы. Она с готовностью вернется и попробует снова, не взирая на шансы, если это поможет Дамону, но, возможно, она будет в состоянии отыскать чешуйки дракона где-нибудь еще, не подвергая себя опасности. В конце концов, были и другие великие драконы — мертвые и живые — кроме того, что правил Озером Смерти. Она кивнула.

«Ближайший, если мне не изменяет память», — заметил Калилнама, — «черный, зовущийся Сейбл. Она живет где-то по другую сторону гор. С болотным климатом будет легче совладать, чем со злой магией озера».

Вы расскажите мне, где эти порошки и свитки? И как я могу воспользоваться ими?

«Мы отведем тебя к ним», — повторил Обелая. Его призрачные пальцы прошли сквозь ее руки. — «Как прежде, тебе придется заняться собирательством, рыбка-эльф».

Тогда, приступим. Она решительно открыла свой разум и излила на эльфийских духов видения мертвых гоблинов и Дамона, чтобы они поняли, насколько срочно ее дело. Я уже потратила здесь слишком много времени.

«Я знавал раньше эксперта-травника на Уайлдас Лэйн», — произнес Обелая, медленно кивая, глядя на то, что произошло с ней, Дамоном и Рагхом. Его пальцы принялись трудиться над переносицей его чрезмерно длинного носа. — «У него на полках были изумительные порошки. Бальзамы и мази, за которыми эльфы направлялись за сотни миль, чтобы купить. Отправимся туда и посмотрим, что сможем найти, чтобы помочь тебе — и твоим друзьям».

Калилнама явно обрадовался и еще крепче стиснул свои руки. «Да, этого травника звали Хэлариг Звездная Песнь. Моя жена потратила много моего золота на его любопытные товары. Он поставлял высококачественные компоненты для заклинаний — по высоким ценам. Хэлариг со своей семьей были немного жадноваты, но торговали только самым лучшим». — Призрак сделал паузу, и его лицо приняло задумчивое выражение. — «Он не мог увезти с собой все, а озеро не могло разрушить все, что осталось».

«И я припоминаю нескольких чародеев», — продолжил Обелая, — «чьи дома нам следует посетить».

«Не забудь свитки моей жены», — сказал Калилнама, — «и вот еще…»

* * * * *

Они двигались быстро для призраков, но не так быстро, как хотелось бы Ферил. Следует отметить, что иллюзорные призраки не могли физически двигаться сквозь воду. Они плыли, словно обломки кораблекрушения и, казалось, не обращали внимания на время.

В одной брошенной лавке, в которую они отвели ее, Ферил выбрала две большие сумки, сделанные из шкуры неизвестного ей зверя. На дно одной она положила пару рейтуз и тунику для себя, затем подобрала кое-что, что, по ее мнению, могло подойти Дамону…, когда он снова станет человеком. Другую сумку она заполнила банками, футлярами со свитками и плотно заткнутыми пузырьками, в которых, как утверждали Калилнама, Обелая и их призрачные спутники, хранились многообещающие материалы.

Она также набрала пригоршню маленьких ювелирных безделушек, которые, на ее взгляд, могли чего-то стоить, и наполнила маленький кошелек стальными монетами. В верхнем мире мало, что было бесплатным, и теперь у нее появились средства, чтобы платить за вещи, если возникнет необходимость.

«Еще одно место для посещения», — сказал ей Обелая.

Они снова были на крыше дома Калилнамы вместе с более чем дюжиной любопытных духов Квалинести, круживших вокруг них. Ферил сдернула с крыши волшебный кристалл в форме груши и сунула его в сумку под одежду. Без волшебного освещения окружавшая их вода мгновенно погрузилась в зловещую темноту.

«Следуй за мной, рыбка-эльф. Дальше мы отправимся вдвоем — только ты и я».

Ферил попрощалась с Калилнамой и другими, вздрагивая от холода, когда их руки проходили сквозь ее. Они пожелали ей вернуться и рассказать им, достигла ли она успеха в своей миссии превратить дракона обратно в человека. Хотя ей была невыносима мысль о возвращении сюда, она согласилась, что сможет это сделать, ведь, в конце концов, они были такими любезными. Они настояли, что в следующий раз обязательно покажут ей несколько знаменитых видов города. Она выразила искреннюю благодарность Калилнаме, а затем последовала за эльфийским духом Обелаей, когда тот поманил ее в сторону своего водяного жилища.

«Верь мне, когда я сказал, что счастлив, что тебя не убили духи рыцарей. Я молился всем богам, рыбка-эльф, чтобы ты вернулась в это озеро и не сдавалась только потому, что тебе не удалось получить одну из чешуек Берил».

Ферил не отвечала. Она осматривала комнаты, пытаясь понять, зачем ее привели сюда — что может быть важным для достижения ее цели.

«В тебе так много жизни и надежды, моя рыбка-эльф, решимости и пыла, что я нахожу завидным».

Ферил в страхе застыла. Обелая снова собирался предать ее? Она обернулась, чтобы взглянуть на его бесплотную фигуру, обнаружив ее парящей над грудой выглядевших хрупкими костей.

«Думаю, я бы сгинул в небытие, рыбка-эльф, если бы ты не появилась и не дала мне новый смысл существования».

Чего ты хочешь? Она напряглась, готовая рвануть мимо него в дверь.

«Пойти с тобой».

Ты знаешь, что это невозможно, Обелая, — грустно произнесла она, наблюдая, как меняется и застывает выражение его лица.

Внезапно Ферил почувствовала, как тепло оставляет ее тело.