На этот раз они полетели. Грэнналюрид села между Ферил и Рагхом, обвив толстыми руками один из спинных шипов Дамона. Кряжистые ноги гнома были сжаты изо всех сил, а глаза напряженно уставились в спину Ферил.
Рагх позволил себе быть слегка в приподнятом настроении. Ему прежде никогда не нравилась компания гномов — хотя он принимал вид дюжин гномов, убитых им, чтобы проникать в различные места и собирать информацию для Сейбл. Однако этот гном отличался от большинства из них. Она была абсолютно прагматичной, добродушной и забавной, несомненно, бесстрашной, и, прежде всего, превосходным поваром. Он решил, что должен узнать о ней побольше, когда они приземлятся.
Он чувствовал, как мимо его ушей струится воздух, эта дивная свистящая музыка вызвала несколько слез, скатившихся по его щекам. Сжав ноги, чтобы обрести твердую опору, он раскинул руки и широко расставил пальцы. Он мечтал, что летает. Спустя несколько минут он посмотрел вниз. Они были уже довольно далеко от предгорий Каролиса, к югу от руин Скулкэпа, летя низко и быстро над все еще зелеными равнинами. Они пролетели ферму, и Рагх разглядел три больших фургона, наполненных последним урожаем. Ему показалось, что он почувствовал аромат свежескошенного хлеба, хотя что-то еще, кроме острого запаха гнома и жуткой вони Дамона, скорее всего, было плодом его воображения. Ради голов Темной Королевы, гному не помешала бы ванна, а Дамону не помешало бы… не помешало бы… снова стать человеком!
Шли часы. Солнце уже было прямо над головой. Его тепло омывало плечи Рагха и не позволяло жалить ветру. Небо было безоблачным, яркая синева, напоминавшая ему… что? Цвет Налис Арена, решил он. Сивак прогнал воспоминание об этом озере и продолжил грезить, глядя на скользящую под ним землю.
Он заметил табун, на первый взгляд, лошадей, но когда Дамон опустился ниже, Рагх узнал в них кентавров, возможно, странствующий отряд с Пыльных Равнин, ищущий более гостеприимную территорию и лучшие охотничьи угодья. Через несколько километров он заметил несколько небольших ферм, деревню и стадо овец, белой волной двинувшихся по пастбищу, когда Дамон подлетел слишком близко и вспугнул их.
Спустя несколько часов, он уловил еще один проблеск синевы на севере, побережье Нового Моря. Когда солнце стало клониться к закату, в поле зрения появилась окраина болота. Сердце Рагха начало опускаться.
«Дом», — показалось Рагху, пробормотал дракон.
Драконид вздрогнул.
* * * * *
Дамон нырнул к трясине, обозначавшей внешний периметр владений Сейбл. Он ни капли не устал; он наслаждался ощущением полета. Прошли годы с тех пор, когда он был молодым Темным Рыцарем, обладал светлыми волосами и гладкой кожей, еще не покрытой полученными в сражениях шрамами. Он был решительным и настойчивым, быстро продвигался по службе и видел в первую очередь себя полевым медиком, а затем уже командиром. Его украшали медали и нашивки, а затем он был удостоен намного большей чести — он стал напарником синего дракона. Он со своим драконом, чье имя было Гейл, быстро привязались друг к другу и проводили различные операции в соламнийских землях.
Да, подумал Дамон, тогда у него были длинные светлые волосы, ясно вспомнив свое юношеское лицо и голубые глаза. Во время одного похода он едва не погиб, будучи пешим пойманным в ловушку, находясь далеко от Гейла. Он бы умер, если бы пожилой соламнийский рыцарь не взял его в дом и не выходил, все это время отвращая его разум от заповедей Темных Рыцарей. Затем он повстречал Золотую Луну; она наставила его на путь справедливости и добра, и на какое-то время он стал ее сторонником. Снова став предводителем, он повел Ферил, Рига, Фиону и остальных против великих драконов, и у него все еще были светлые волосы.
Чешуйка все изменила; одна из марионеток Малис клеймила ею Дамона, прикрепив чешуйку к его бедру. По началу без его ведома, чешуйка управляла им, причиняя боль и вызывая у него ярость. Если бы не серебряная драконица по имени Сильвара и проклявший его мглистый дракон, скорее всего, Дамон оставался бы под контролем Малис, пока один из них не умер бы. Когда он лежал в пещере мглистого дракона, лежал в луже его черной крови, волосы Дамона почернели, как и его глаза. Его душа тоже начала чернеть, благодаря той коварной магии, что тайно наслал на него мглистый дракон.
Те драконы, что манипулировали им, были ответственны за многие постигшие Кринн несчастья. В самом ли деле он хотел снова стать человеком и рискнуть столкнуться с драконами? Человек, он был бессилен против них… он уяснил эту истину, будучи последователем Золотой Луны. О, вы можете одержать над драконами несколько побед, но не сможете ничего по-настоящему изменить.
В самом ли деле Дамон хотел отказаться от всей этой силы и мощи? Он сжимал и разжимал когти, ощущая игру мышц ног. Он расправил крылья и заскользил вниз к трясине, наслаждаясь напором воздуха. Интересно, подумал он, наслаждались ли полетом его пассажиры, сидевшая на его спине троица. Ничтожных, в сравнении с его размерами и мощью, он едва ощущал их присутствие.
Ощущал ли его Гейл?
Он приземлился на мягкую землю, его когтистые лапы погрузились во влажную трясину. Дамон вытянул передние лапы. Его хвост подергивался, пока он делал глубокий вдох. Мириады запахов атаковали дракона — суглинистой почвы, цеплявшихся за лианы огромных цветов, окружавшей его стоячей воды. Не было ни чего по-настоящему неприятного; сложная смесь была пьянящей и каким-то образом успокоительной, так как пахло домом.
«Дом», — тихо пророкотал он, теперь его голос достиг ушей спутников. Скучал ли он в действительности по этому болоту? Прибыл ли он насладиться его влажными и зловонными объятиями? Дамон двинулся вперед к группе деревьев, а его спутники соскользнули с его спины и последовали за ним.
Он сделал глубокий вдох и сложил крылья, вытянул шею и потерся о толстый кипарис. Будучи драконом, он мог прожить очень долго, и он был достаточно могущественен, чтобы заявить права на свою собственную территорию, и, возможно, однажды вернется, чтобы бросить вызов Сейбл за это болото. Если он станет человеком, то проживет не так много, и будет заключен в хрупкое тело. Если он останется драконом, то сможет собрать сокровища, что и не снились любому человеку.
Кагонестийка подошла к его морде и подергала за ус. Он опустил голову и увидел ее озабоченное выражение. «Что не так, Дамон?»
«Я не знаю, хочу ли я в самом деле снова быть человеком, Ферил. Может, будет лучше остаться драконом. Я просто не знаю, чего хочу. Я не знаю, зачем принес вас сюда».
«Милость Хаббакука, Дамон, мы уже через столько прошли ради тебя. Я прошла через… многое. Мы не отвернем теперь».
Он уставился на нее долгим тяжелым взглядом, игнорируя болтовню Рагха с Грэнналюрид, которые были заняты, проверяя свои сумки, чтобы убедиться, что ничего не было потеряно во время полета. Он впервые заметил тонкие линии вокруг зеленых глаз Ферил и в уголках ее рта. В ее волосах появились белые пряди. Была ли это плата за пережитое? Что с ней случилось в Озере Смерти? Может, призраки прокляли ее каким-то образом? Неужели, она старела у него на глазах?
Он знал, что Темные Рыцари рассказывали истории о мертвом Квалинести, и, может быть, в конце концов, эти байки были правдой.
«Мне нужно подумать и обсудить кое-что, Ферил. Пойдем, поговорим наедине».
Дамон скользнул вглубь болота, велев Рагху с гномом оставаться на месте. Ферил последовала за ним. Она оставила ранец с Обелаей внутри под присмотром Рагха. Ее жест удивил сивака, так как она продемонстрировала новый уровень доверия ему.
«Мы здесь будем в безопасности», — сказал Грэнналюрид Рагх. — «Это дальняя граница земель Сейбл. Не так много тварей забирается сюда. Они липнут к сердцу болота и реке». Он указал на сухой участок низкорослой меч-травы, протянувшийся у подножья черного ореха. «Почему бы нам не подождать их там? Думаю, здесь вокруг много корней и трав. Может, Дамон поймает нам чего-нибудь вкусное, что ты сможешь приготовить. Я снова проголодался».
«Если он ничего не поймает, у меня в запасе есть немного засоленного кабаньего мяса. Не много, но хватит, и в любом случае, его надо есть, пока оно не испортилось».
«Ням-ням, соленая свинина». — Рагх улыбнулся. — «Одно из моих любимых блюд. Солнце садится, а на болоте рано темнеет. Позволь мне помочь тебе начать. Нам не нужно ждать тех двоих. Дамон сам находит себе пропитание, в основном, всякий раз, когда захочет, и я не думаю, что влюбленная в природу эльфийка ест мясо».
«Жаль».
«Ага, жаль», — неубедительно сказал Рагх.
«Тогда, нам больше достанется», — весело произнесла она. — «Может, мне следует приступить к приготовлению ужина».
Рагх плохо скрывал свое нетерпение. «Потороплюсь развести огонь, Иголка. Пока будет готовиться мясо, можешь рассказать мне о некоторых из этих милых картинок». Он коснулся посеребренным когтем одной из ее татуировок.
Грэнналюрид просияла. «Мне нравится беседовать о моем искусстве», — сказала она. — «Вероятно, я могла бы и тебе сделать татуировку, если захочешь, Рагх. У меня есть иголки, длинные и острые, и скорее всего, они смогут проткнуть твою кожу. Мне бы хотелось попробовать в любом случае. Что-нибудь красочное. Может, голову дракона, как я сделала Бегущей На Заре?»
Сивак тихо зарычал. «Давай сперва займемся той соленой свининой».
* * * * *
Дамон с Ферил обосновались на приличном расстоянии от Рагха с Грэнналюрид, под густой сенью деревьев, не пропускавшей свет. Эта часть болота была низинной, и часто затоплялась. По близости протекала река, плескаясь о берега. Еще они слышали всплески выдр и кряканье уток. Ближе к сердцу болота было слишком много аллигаторов и других хищников, и небольшие животные предпочитали держаться от него подальше.
Ближе к земле были точечные заросли кустов, болотных роз, молодого ивняка с вкраплениями морщинистой ольхи. Здесь, под тканью ветвей, было царство теней, но у них обоих было острое зрение.
«Добро пожаловать в мой дом, Ферил». — Дамон погрузил когти в густую черную почву. — «Мое логово далеко отсюда, возле озера с безупречным кустом аронии».
«Твой дом. Он прекрасен. Так нетронут». На ее лице читалась тоска.
«По большей части, Ферил, не тронут человеком. Деревни далеко отсюда, но даже их испортила великая драконица. Лес здесь неестественно густой, совсем как Берил исказила и уплотнила леса Квалинести. Так не должно быть».
«Испорчен». — Теперь Ферил выглядела грустной. — «Я с трудом соглашусь. Моим глазам он прекрасен». Она запрокинула голову, ее пальцы гладили цветы. Она высматривала шуршащих в листве высоко над головой птиц. «Чего ты хочешь, Дамон Грозный Волк? Ты хочешь это болото? Я не могу осуждать тебя, но знаю, что по-прежнему хочу обещанные тобой сокровища. Предстоит долгий путь, чтобы помочь беженцам и переполненным деревням на островах».
Между ними тяжело повисла неловкая тишина. Ферил просто хотела обещанные сокровища, подумал Дамон. Она на самом деле не о нем заботилась, не волновалась на самом деле, станет ли он человеком. Нет, спорил он сам с собой, она хотела эти сокровища, потому что была честной и самоотверженной. Это была одна из ее черт, восхищавших его. Жаль, что она получит лишь щепотку сокровищ, неважно, что. В любом случае, она бы не почувствовала разницу. Благодетели так мало понимают в сокровищах. Он взглянул на нее, гладившую цветы. Трогательная? Поразительная?
Несколько минут единственные звуки шли со стороны болота — тихие всплески выдр, крик ястреба, шелест листвы. Дамон прислушивался к этой земле, вдыхал ее запах, позволяя аромату болотных роз благоухать у него во рту. Он наблюдал за Ферил, сидевшей неподвижно, по-прежнему задрав голову и выискивая что-то глазами.
Что она хотела на самом деле? Что он хотел на самом деле?
Ферил и свои сокровища, знал он. Кажется, невозможно обладать обоими.
Он закрыл глаза и попробовал вспомнить прежнюю Ферил. Теперь она была такой легкой, его чешуя такой толстой, что он даже не ощущал ее прикосновений. Он едва улавливал запах ее и цветов, что она держала. В памяти он видел ее годы назад — гордую, сильную Ферил с длинными волосами и татуировками на лице, и нынешнюю Ферил. Если бы он был человеком, он снова мог бы ощущать мягкость ее кожи.
Что он хотел?
* * * * *
Рагх сидел, прислонившись к стволу болотного дуба, сплетя пальцы на животе. «Иголка, сегодня вечером, прошлой ночью, я не…»
«Тебе не понравилась моя стряпня?»
«Нет. В смысле, да, понравилась. Очень. Я собирался сказать, что какое-то время не имел возможности в таком количестве наслаждаться приготовленной пищей».
«Рагх, готовка для цивилизованных существ. Никогда не считала драконидов…»— Она запнулась и нахмурилась, отчасти на себя. — «Прости, я не это имела в виду. Просто я… раньше… представляла драконидов поедающими все в сыром виде, все время».
«Словно дикие животные».
«И скорее поедающими эльфов, чем составляющими им компанию».
Рагх пришлепнул ползшего по колену жука. «Ты правильно нас представляла, по большей части».
«Теперь я вижу, что ты не типичный драконид». — Грэнналюрид покопалась в своем ранце, вытащила подушку и плащ, вынула питьевую фляжку и бросила ее благодарному сиваку.
«Большую часть времени, когда я пробовал приготовленную еду, я носил чье-то другое обличие — гнома, эльфа, человека… все они могли заглянуть в таверну и заказать блюдо вечера. Дракониды… ну, не так много мест, где мы можем сделать это без опаски, хотя, признаюсь, часто навещал несколько трактиров в Шрентаке, когда работал на Сейбл». — Он поднял фляжку, отерев пальцами губы. — «Что мы пьем сегодня вечером?»
«Рагх, это действительно хорошая вещь. Гномий эль, сделанный глубоко под горой. Получен у мастера-пивовара, у которого я провела какое-то время. Выпей его и облегчи груз в моем ранце. Может, когда этот эль слегка затуманит тебе разум, ты позволишь мне сделать тебе татуировку и расскажешь, что случилось с твоими крыльями».
Рагх скорчил гримасу. «Никаких татуировок. Можешь сделать еще одну эльфийке, если хочешь облегчить свой рюкзак, избавившись от раскрасок».
«Красок».
«Что же до крыльев…»— Он вытащил пробку из фляги и сделал глубокий глоток. — «Клянусь памятью Темной Королевы, это хорошая вещь, Иголка».
«Так что насчет крыльев?»
«Я уже говорил, что раньше служил госпоже Сейбл. Я не горжусь этим, но я делал много того, чем не горжусь. В любом случае, однажды она швырнула меня одному из своих слуг… по крайней мере, мне так сказали. Есть кое-что, чего я не помню, и потеря крыльев — одно из этих воспоминаний». — Он сделал еще один большой глоток. — «Я рад, Иголка, что не помню этого, но я помню ощущение полета. Прекрасное ощущение…» Он покончил с элем и выронил фляжку. Он откинул голову назад и стволу и закрыл глаза.
Он не открывал их какое-то время. Был поздний вечер; над головой летали совы. Ферил с Дамоном не было видно, хотя это не удивляло сивака. Он полагал, что они все еще где-то беседуют. Им нравилось разговаривать; они могли заболтать кендера.
Что удивляло его, так это поведение гнома. Просачивалось достаточно лунного света, чтобы он мог четко видеть ее. Она подтащила ранцы под тонкий кедр и рылась в том, что нес он, вытаскивая маленькие магические безделушки и рассматривая их, одну за другой.
Язык Рагха распух, и когда он сделал попытку крикнуть ей — желая предупредить ее быть осторожной — не вырвалось ни слова. Он попытался встать, и его первая попытка окончилась полным провалом. У него кружилась голова сильнее, чем когда-либо прежде. Конечно, он опустошил фляжку, и хотя он узнал крепкий эль, когда пил, его явно было недостаточно, чтобы чувствовать себя таким слабым болваном.
Ты опоила меня? — беззвучно шевеля губами, произнес он. — «Отравила меня?
Он снова попытался подняться, на этот раз встав на колени как раз в тот момент, когда гном вытащила два пузырька с волшебным эликсиром. Фыркнув, она бросила их в дерево и снова погрузилась в ранец.
«Эй», — ухитрился произнести Рагх. — «Прекрати!» Слова прозвучали слитно и неразборчиво, но его голос был громким и привлек ее внимание.
Она обернулась, неожиданно ловко для своих лет, бросила его рюкзак и наступила на него, давя пяткой его драгоценное содержимое. «Рагх, тебе следовало продолжать спать», — произнесла Грэнналюрид, потянувшись за своей киркой. Рагх, качаясь, поднялся на ноги. Затем она потянулась за ранцем, внутри которого был Обелая, и закинула его себе за спину. — «Спящий, ты бы ничего не ведал, а ты мне начал нравиться».
Драконид приготовился к ее атаке, хотя ему было довольно тяжело просто стоять. Вместо этого, она в последний раз удивила его, схватив ранец, на который наступила, и ринулась бежать между стволами двух кедров.
«Проклятье», — произнес он, шатающейся походкой направившись за ней, врезаясь в деревья и спотыкаясь о торчащие корни. — «Проклятье, Иголка. Ты мне, в самом деле, тоже начинала нравиться».