После того как Дамон нашел узкое ответвление, которое сначала пропустил, так что пришлось возвращаться назад, он перестал шевелиться и просто поплыл по течению, не тратя лишних сил, – оно было так сильно, что само несло их по подземным коридорам. Грозный Волк старался только ровнее держать ноги и прижимать руки к телу, чтобы не удариться ненароком об острые камни. В голове стучало, легкие разрывались без воздуха, но с тех пор, как он и Рикали сделали последний вдох в пещере, залитой зеленым светом, им не попалось ни одного воздушного кармана, чтобы можно было отдышаться. Казалось, во всем мире не осталось ничего, кроме чернильной темноты и оглушительного биения крови в ушах.

Дамон чувствовал, что теряет связь с реальностью, и пытался сосредоточиться на воспоминаниях: думал о Ферил, о драконах и о той памятной ночи на плато под названием Окно к Звездам. Ногу под чешуйкой покалывало с тех самых пор, как они начали исследовать пещеру магов Ложи Черных Мантий. Когда он попросил Несуна показать, чем вызван дождь, от чешуйки начали исходить привычные волны жара и холода, пронизывающего до костей, и усиливались до тех пор, пока он не покинул пещеру. Это было единственной причиной того, что он бросил Несуна и Рига одних. Когда накатывала дикая боль, нельзя было думать ни о чем другом.

Коридор резко повернул, и Дамон ударился о стену, из которой торчали острые камни. На какое-то мгновение Грозный Волк подумал, что лучше уж утонуть здесь – боль исчезнет навсегда, и на него снизойдет благословенный покой, – но тут же сообразил, что кто-нибудь может найти труп с чешуйкой красной владычицы на гниющей ноге, и тогда все вернется на круги своя. Он почувствовал, как течение тащит его животом по камням, куда-то поднимает. Струи воды приобрели твердость увесистых кулаков, выбивая последний воздух из легких Дамона, швыряя то вниз, то вверх. Его глаза были открыты, но вокруг – только темно-серая пелена воды. Скоро из темно-серой она превратилась в светло-серую и повлекла Грозного Волка в глубину. Он проплыл мимо чего-то имеющего очень знакомые очертания, и с удивлением опознал каменный дом, колодец с крышкой и фургон. Все это омывали серые струи.

Мощное течение несло Дамона все глубже, к самому дну. Он почувствовал, что ноги уперлись во что-то, с силой оттолкнулся и ринулся вверх, вверх, борясь с гремящим потоком. Через несколько долгих мгновений его пробкой выкинуло на поверхность. Борьба с потоком отняла у Грозного Волка последние силы, боль, кругами расходящаяся от чешуйки, стала такой ужасной, что в любой момент он мог потерять сознание и снова уйти на дно. Мышцы сводило, но Дамон заставил себя медленно продвигаться к берегу, не видя перед собой ничего, кроме полосы твердой почвы и стараясь дышать размеренно. Теперь он хотел выжить.

Грозный Волк сумел добраться до цели, последним движением выбросился грудью на берег, но на большее его не хватило. Не в силах сопротивляться усталости и дикой боли, Дамон погрузился в благословенное беспамятство.

Над водой появилась голова Рикали. Девушка жадно глотала свежий воздух.

– Свинство какое! Я уж было думала, дорогой, что мы не выберемся и погибнем в этих проклятых пещерах! Даже представить себе не могла, что буду так счастлива снова оказаться под дождем. Как же это прекрасно! – Продолжая глубоко дышать, девушка поплыла к берегу, прислушиваясь к шелесту дождя, который почти заглушал рев водопада. – Дамон?! Дамон, где ты?!

Ответа не было, и Рикали до смерти перепугалась, но, оглядевшись, заметила Грозного Волка. Тот лежал, наполовину выбравшись на берег, наполовину в воде. Девушка бросилась к нему, молотя руками по воде, выбралась на твердую почву и перевернула Дамона на спину. Увидев, что его грудь мерно вздымается, она облегченно вздохнула и принялась смывать грязь с лица возлюбленного.

Внезапно его тело содрогнулось.

– Опять эта мерзкая чешуйка, – прошипела Рикали. – Вместе мы найдем способ избавиться от нее, милый. Вернемся в ту пещеру с бассейном, заставим Несуна колдовать и спросим, как тебя можно вылечить. Какая же я глупая! Мы сразу могли это сделать. Ведь твое здоровье куда важнее, чем все дожди и драконьи темницы, вместе взятые. Как же я сразу не додумалась! Негодная эгоистка! Никогда ничего не делаю вовремя! – корила себя полуэльфийка, отводя мокрые волосы со лба Дамона и гладя его по лицу, искаженному гримасой боли. Решив, что долго оставаться в воде для него вредно, Рикали потащила тело Грозного Волка выше, не отводя глаз от водопада. Вспомнив, что кобольду было не очень хорошо, когда они оставили его в пещере, девушка почувствовала легкий укол совести, но тут же успокоила себя: – Он же абсолютное ничтожество! Если бы он получше соображал, то догадался бы спросить у бассейна про твою чешуйку. Это не моя ошибка – его. Проклятый кобольд сам во всем виноват. Он думал, что весь из себя такой могущественный. Конечно! В нем и на ноготь могущества нет. Но ты не волнуйся, дорогой. После того как дождь перестанет и вода спадет, мы снова вернемся в пещеру с бассейном. И обязательно найдем средство, чтобы избавить тебя от этой чешуйки. Честное слово! – Рикали села, устроив голову Дамона у себя на коленях, и продолжала говорить, слегка покачиваясь, словно убаюкивая его. – И когда ты вылечишься, мы найдем местодля нашего прекрасного дома. У нас будет трапезная – больше, чем во дворце Доннага, и детская. Или несколько детских. – Полуэльфийка машинально стряхивала грязь с туники Грозного Волка. – У нас будет много детей, и все они будут похожи на тебя. Я разобью чудесный сад, где круглый год будет малина и земляника. И виноградник. Может быть, мы научимся делать вино. Сладкое вино… Вот увидишь, любимый, так и будет…

В этот момент из воды появилась голова Рига. Мореход отплевывался, задыхаясь, но алебарду продолжал сжимать крепко. Сделав глубокий вдох, он нырнул снова. Удивленная Рикали вскочила на ноги.

– Что ты делаешь? – воскликнула девушка и, посмотрев на Дамона, чтобы убедиться, что он не собирается умирать, подбежала к кромке воды. Сквозь курящийся над поверхностью легкий туман она вновь увидела голову только что вынырнувшего Рига и кобольда, которого тот прижимал к груди, как младенца. Рикали замахала мореходу, чтобы он плыл к ним, и вернулась к Дамону. Его веки как раз затрепетали, глаза открылись, и девушка счастливо засмеялась.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она ласково.

Дамон тряхнул головой, показывая, что все простор замечательно, и попытался встать на ноги. Он чувствовал себя совершенно разбитым, но мореходу и кобольду, похоже, пришлось совсем уж несладко.

Лицо Рига было в нескольких местах ободрано, очевидно об острые подводные камни, плащ Несуна превратился в лохмотья. Мореход не мог утереть кровь, текущую из ссадин, – в одной руке он держал алебарду, другой прижимал к себе тело кобольда. Медленно выбравшись из воды, Риг равнодушно бросил на землю бесценную магическую алебарду, а потом осторожно, словно боясь причинить боль, уложил Несуна.

– Что это с Несуном? – Рикали сделала шажок к мореходу, который даже не смотрел на нее.

Он грузно осел рядом с телом и замер, глядя на водопад.

– Несун?…– повторила девушка нерешительно, потом резко сменила тон и принялась выговаривать: – Я чрезвычайно удивлена, что вы вообще соизволили убраться из той пещеры. Думала, так и будете забавляться, пока вас не затопит. Может, вы поторопились?

– Илбрет умер, – сказал Риг коротко.

Рикали подавилась собственными словами и упала на колени рядом с Несуном, тряся кобольда за плечо.

– Умер? – Она посмотрела на Рига, словно требуя объяснений. – Умер и оставил меня одну? Нет! Он никогда не поступил бы так!

Риг молча продолжал смотреть на водопад.

– Бедный Несун, – прошептала девушка, склонясь над ним. Ее плечи задрожали от сдерживаемых рыданий, а тонкие пальцы ловко зашарили по телу кобольда.

Полуэльфийка вытащила золотое кольцо из его носа и сунула в карман, отыскала несколько жемчужин и необработанный аметист в маленьком мешочке – камешки, которые Несун, несомненно, прихватил в Долине Хаоса. Рикали была уверена, что теперь имеет полное право на эти вещи. Но когда девушка сдернула с его пояса мешочек, в котором лежала «стариковская трубка», тяжелая рука морехода легла на ее запястье. Полуэльфийка удивленно разжала пальцы, и Риг, забрав у нее мешочек, торжественно положил его на грудь кобольда.

Дамон прошел несколько ярдов по берегу, вошел в воду и принялся отмывать грязь с одежды и волос, повернувшись спиной к мертвому кобольду. Он то и дело поднимал голову, глядя вверх, на горы, вершины которых скрывались в плотных облаках. Потом Грозный Волк ожесточенно потер мокрыми руками лицо, делая вид, что пытается привести себя в порядок и разогнать кровь.

– Я собираюсь оставить себе эти симпатичные безделушки на память о бедном Несуне, – сказала Рикали, присоединившись к нему и отмывая грязь с волос и одежды. – Мы будем держать их в библиотеке на полке, и любой из нашей компании сможет посмотреть на них, когда придет в гости.

– Ты не умеешь читать, – бросил Дамон. – Зачем тебе библиотека?

Он приложил ко лбу ладонь козырьком, чтобы дождь не заливал глаза, и начал всматриваться в склон ближайшей горы.

– Я очень умная, Дамон Грозный Волк. Я могу научиться читать в любой момент, – отрезала девушка, воинственно выдвигая подбородок. Подвесив мешочек с аметистом и жемчугом к поясу и надев на мизинец кольцо из носа Несуна, она добавила: – Ты бы мог меня научить…

Дамон указал на узкую тропу, по которой текла вода. Сначала он принял ее за речку, но потом увидел верстовой столб и сообразил, что это дорога. – Если мы пойдем по ней, то сможем вернуться в Блотен, – сказал Грозный Волк и окликнул: – Риг!

Мореход, сутулясь, пытался выкопать могилу для кобольда лезвием своей алебарды.

– Ну, разве это не трогательно? – заметила Рикали, переводя взгляд с тела кобольда на морехода и обратно. – А я-то думала, что они терпеть друг друга не могут.

Дамон продолжал смотреть на тропу.

– Полагаю, это самый короткий путь, но не похоже, чтобы он был еще и легким. Мы могли бы пойти в обход, но Мэлдред, наверное, здорово опередил нас, поэтому я хочу вернуться к Доннагу так быстро, как только можно.

– Но, Дамон, я так устала, – умоляюще произнесла Рикали. – Мы ходили и плавали целую ночь. Сейчас еще только раннее утро, а я не спала с прошлой ночи. Может быть, поспим часок или два? Я не могу не спать больше суток! И раздобудь что-нибудь поесть. Пожалуйста. Я такая голодная.

Он помолчал, обдумывая ее предложение, затем покачал головой и пошел вперед. Полуэльфийка посмотрела через плечо: Риг все еще копал могилу. Тогда она, не раздумывая больше, помчалась догонять Грозного Волка.

Подниматься по скользкой тропе было трудно. Дамону и Рикали приходилось то и дело цепляться за камни и изредка попадающиеся верстовые столбы, чтобы удержаться и не покатиться вниз. Продвигались они медленно, и полуэльфийка то и дело поглядывала вниз, на Рига, который продолжал целеустремленно копать.

– Сначала я хочу дружески поболтать с Доннагом. Объяснюсь с этим глупцом. Ничего себе поручение! Потом расскажу ему о маленькой девочке, которую нам показал магический глаз как возможную причину постоянных дождей. Может быть, он знает, кто это, – объяснял Грозный Волк девушке. – Конечно, эта информация дорого ему обойдется.

– Очень дорого, – уточнила Рикали.

– Думаю, дождь идет потому, что солдаты Вождя перебили часть потомков черной драконицы. Очень многих, как он сказал за обедом. Может быть, дождь – своего рода возмездие. Только я не понимаю, при чем здесь маленькая девочка.

– Милый, будь ты посерьезнее! Это было видением, волшебным сном, который вызвал Несун из этого странного бассейна. Ты даже не знаешь, реально ли это.

– Не знаю? Первое видение показало нам выход, не так ли? Следовательно, и все остальное, что показывал магический глаз, реально. Особенно Шрентак – реальнее некуда.

– А девочка, которая вызывает этот дождь? Ха! Держу пари, что Несун задал совсем другой вопрос, вовсе не о дожде. Вот глаз и показал маленькую девочку. Голову прозакладываю, что он думал о каком-нибудь теплом, сухом и уютном местечке, где бы он мог найти приятную компанию и…

Дамон резко помотал головой:

– Нет. Девочка и есть причина. Это из-за нее затапливает деревни, одна из которых лежала у подножия горы, где теперь водопад и озеро. Облачный Холм тоже могло смыть. Это не совсем нормальный дождь.

Рикали вскинула голову и нахмурила брови:

– Кому понадобилось вызывать такой долгий дождь? Кому приспичило затопить деревни пастухов и фермеров? В этом нет никакого смысла!

– Ты будешь это делать, если ты – черная драконица, которая хочет сделать свое болото еще больше и к тому же пылает жаждой мести.

Они продолжали пробираться по тропе, которая с каждым шагом все больше напоминала бурную реку, то и дело падая и цепляясь за что придется, лишь бы не отдать ни фута преодоленного пути. Рикали снова оглянулась, но Рига нигде не было видно.

– Но ведь это была маленькая девочка, а не черная драконица, – продолжала она.

– Драконы очень могущественны, Рики. Драконица могла принять облик девочки, или девочка могла быть ее приспешницей.

– Маленькая девочка – драконица? Откуда ты столько знаешь о драконах, милый? Должно быть, ты много читал про них. Ты ведь умеешь. Ты обязательно должен научить и меня читать. Впрочем, я думала, что ты давно покончил с драконами.

Дамон коротко хохотнул:

– Да, я покончил с ними, Рики, дорогуша.

Рикали просияла и заторопилась, чтобы не отстать от Грозного Волка.

– Я больше не хочу иметь к ним отношения. Но то, что мы знаем об этой девочке, действительно может чего-то стоить. Надеюсь, что людоед неплохо заплатит мне за нее, в придачу к мечу, который я хочу от него получить.

Полуэльфийка улыбнулась и протянула руку, чтобы взять Дамона за локоть, но в этот момент ступила на покрытый мхом скользкий камень, потеряла равновесие и упала. Она приземлилась в середине дороги-ручья, взметнув целый столб брызг и извалявшись в грязи с ног до головы. Грозный Волк рванулся к девушке, чтобы подхватить ее, но было поздно – Рикали вместе с водой и потоками грязи поехала вниз по склону горы.

Риг тем временем закончил свою печальную работу и начал подниматься вслед за ними. Увидев, что Рикали катится вниз, он рванулся наперерез и попытался поймать ее, но сумел только ухватить за рукав, который с треском оторвался, и девушка, не сбавляя скорости, влетела в озеро. Мореход бросил алебарду и ласточкой нырнул вслед. Через мгновение он снова показался на поверхности и замахал Дамону.

На щеке Рикали была большая рваная рана, лоб был разбит, нос тоже – девушка обливалась кровью. Полуэльфийка тихо стонала, сжимая кулачки. Ее губы дрожали. Мореход аккуратно приоткрыл ей рот, чтобы посмотреть, что случилось, и увидел, что она выбила себе два зуба, один из которых впился в щеку изнутри. Риг Осторожно вытащил его и ощупал ребра полуэльфийки.

– Ничего не сломано, – шепнул он ей успокаивающе и снова заорал: – Дамон!

Но Грозный Волк и не думал спускаться. Он стоял в нескольких дюжинах футов от подножия горы и смотрел на них.

Мореход продолжал кричать:

– Слышишь?! Ты говорил, что в Ордене Рыцарей Такхизис тебя учили врачевать раненых! Как насчет небольшой помощи? Все-таки она твоя подруга!

– Она только так думает, – тихо сказал Дамон, так что Риг при всем желании не мог его услышать, постоял еще минуту и скатился по тропе, чтобы присоединиться к мореходу. – У нас нет времени, чтобы… задерживаться, – В голосе Грозного Волка прорезалось плохо скрытое раздражение.

Он опустился на колени и убрал мокрые волосы со лба Рикали. Сейчас, без обычной яркой косметики, она казалась очень хорошенькой, а странное в такой ситуации безмятежное выражение придавало ее лицу какую-то детскую мягкость. Дамон обхватил девушку за шею и, приподняв голову, ощупал ее так аккуратно, как только мог.

– С ней все будет хорошо, – сказал он Ригу. – Просто ударилась о скалу. Видишь? – Грозный Волк осторожно повернул голову Рикали и показал мореходу кровь, испачкавшую серебристо-белые локоны девушки. – Ничего серьезного. – Он провел пальцами вокруг раны. – Просто будет большая шишка. Скоро она придет в себя – дождь поможет, – Дамон встал и снова направился к залитой водой тропе.

– Подожди-ка минутку! – сердито сказал мореход. – Она твоя женщина. Ты не можешь оставить ее здесь одну.

– Рики все поймет, – ответил Грозный Волк, – Я должен забрать у Вождя Доннага важную вещь и продать ему ценные знания. Чем скорее он узнает о дожде, тем больше заплатит. И еще я должен разыскать Мэлдреда. Он тоже захочет узнать о дожде побольше. А Рики нас догонит. Думаю, она более самостоятельна, чем ты.

Риг недоверчиво посмотрел на него:

– Сначала Несун, теперь Рики…

Но на лице Дамона снова застыла равнодушная маска, руки свободно висели вдоль тела, губы он поджал так, что они превратились в тонкую линию, в глазах был лед.

Это выражение лица Грозного Волка осталось в памяти морехода на всю оставшуюся жизнь, как пример того, каким жестоким и черствым может стать человек. В каменных шарах у магического бассейна было больше сострадания, чем в этом холодном, черством лице. На лбу Дамона словно было написано красными буквами: ЦЕЛЬ; Риг видел это так же ясно, как если бы буквы были реальны. В глазах Грозного Волка читались хитрость и эгоизм. Ни в одной его черточке мореход не мог найти того человека, которого он знал раньше. Дамон Грозный Волк, который мгновенно откликнулся на призыв Золотой Луны и бесстрашно повел их к плато под названием Окно к Звездам, герой, который посмел противостоять драконам-владыкам, тот, к кому Риг Мер-Крел относился если не дружески, то хотя бы с уважением, – исчез.

– Тебе придется привыкнуть, Риг, – сказал Дамон, будто прочитав его мысли. – Я не тот человек, которого ты знал раньше.

Мореходу показалось, что он уже слышал это, но потом вспомнил, что Дамон однажды уже говорил ему это. Ночью на стоянке, когда они с Фионой настигли воровскую шайку в Халькистовых горах. Впрочем, это было так давно, что уже не имело никакого значения. Сейчас эти слова были непреложной истиной. Риг воззрился на незнакомца. Он и сам в молодости водился с ворами, а уж тем, что был пиратом, просто гордился, – мореход относился к пиратам куда с большим уважением, чем к обычным ворам. Но ни один из них не походил на этого Дамона, Дамона, которого он действительно не знал.

– Думаю, ты больше не человек, – сказал Риг тихо.

Дамон рассмеялся и, ни словом, ни жестом не предупреждая, развернулся и пошел вверх по тропе, на этот раз двигаясь медленнее и постоянно придерживаясь за камни, чтобы его не постигла участь полуэльфийки.

Мореход взялся правой рукой за левый рукав у плеча и дергал до тех пор, пока не оторвал, потом перевязал голову Рикали, пытаясь остановить кровотечение. Пристально поглядев на залитую дождем тропу и снова на полуэльфийку, он пропустил руки у нее под коленями и плечами, поднял девушку и понес, но тут заметил, что ее левая рука ненормально вывернута, и разглядел уродливую выпуклость там, где сломанная кость пробовала пробить кожу.

– Во имя Хаббакука! – воскликнул Риг, снова положил Рикали на землю и принялся оглядываться. – Мне нужна какая-нибудь деревяшка, – сказал он себе. – Никогда не лечил переломов и сейчас не собираюсь. Ясно, что могу причинить больше вреда, чем пользы. Но и оставить ее руку болтаться тоже нельзя.

Он вошел в озеро, по пояс погрузившись в воду, и начал шарить по дну, пока не наткнулся на какие-то обломки.

– Да, пожалуй, нужно что-то вроде этого. – Риг снял рубаху и принялся рвать ее на полосы, чтобы сделать примитивный лубок. – Будь ты проклят, Дамон Грозный Волк, – рычал он. – Чтоб тебе в Бездну провалиться!

Рикали тихо застонала. Ее лицо исказилось, словно девушка не хотела приходить в себя. Пальцы здоровой руки затрепетали и коснулись живота.

– Малыш… – прошептала полуэльфийка, – Пожалуйста, не дай моему малышу…

Риг ошеломленно посмотрел на нее:

– Ты беременна?! А Дамон знает?

Она покачала головой.

– И ты ему не скажешь, – твердо сказала девушка и вновь провалилась в беспамятство.

Покончив с лубком, мореход занялся своим оружием. Кинжалы он расположил на груди, длинный меч оставил у бедра, алебарду снова привязал к спине. Это понадобилось, чтобы удобнее было нести полуэльфийку. Конечно, путь предстоял тяжелый, но оставлять что бы то ни было Риг не собирался и полагал, что в любом случае обязан справиться.

– Мы должны подниматься по той же тропе, – решил он. – Но пойдем медленно-медленно…

Рикали снова застонала, когда он поднял ее на руки, и мореход, сцепив зубы, пошел вверх.

В соламнийских доспехах Фиона чувствовала себя куда увереннее, чем без них. Вернувшись в Блотен из гномских катакомб, она только тем и занималась, что полировала их, и теперь блеском доспехи не уступали зеркалу. Это ей позволяло хоть как-то отвлечься и убить время до возвращения Рига и Дамона. С Мэлдредом девушка тоже почти не виделась – он целыми днями пропадал в покоях Вождя Доннага.

Волосы соламнийки были заплетены в две тугие косы, рана на щеке исчезла благодаря трудам людоедского целителя – на этом настоял Мэлдред и сам же расплатился. Ее руки и ноги все еще ныли после долгого путешествия по горам и гномским руинам, но в целом по девушке нельзя было сказать, что она слишком переутомлена.

Сейчас Фиона мерила шагами грязный прямоугольный двор перед воинами Доннага, которых тот выделил для нее как эскорт. Вождь выполнил свое обещание. Это были самые сильные и выносливые из его солдат, сорок лучших, каждый из которых возвышался над девушкой не менее чем на девять футов. Все они носили доспехи, главным образом кожаные, с металлическими шипами, образующими разнообразные узоры. Возможно, эти узоры складывались в знаки, что-то означающие на языке людоедов, но этого Фиона не знала. На некоторых были кольчуги и кожаные поножи. Некоторые части брони выглядели сильно поношенными, другие – совсем новыми. Почти на всех воинах были шлемы и длинные плащи из тонкой ткани, которая, промокнув под дождем, казалась почти черной. Они стояли по стойке «смирно», расправив плечи и держа спины абсолютно прямо в отличие от своих соплеменников, жителей Блотена, которые предпочитали ходить сгорбившись, едва не нагибаясь.

Правда, Фиона подозревала, что пришлась не по душе этим солдатам, поскольку она была, во-первых, женщиной, во-вторых, человеческой женщиной и, в-третьих – самое главное, – Соламнийским Рыцарем, но была уверена в их лояльности, поскольку сам Вождь Доннаг приказал им следовать за ней, выполнять все ее приказы и умереть за нее, если это понадобится. Девушка также подозревала, что им очень хорошо заплатили, только не знала, кто именно – Доннаг или Мэлдред. Впрочем, такие подробности ее не интересовали.

Лишь немногие из ее нового отряда могли говорить на общем языке, а те, кто умел это, коверкали половину слов. Мэлдред сказал, что это прекрасно обученные бойцы, которые побывали в стычках с гномами Торадина, гоблинами и хобгоблинами Нераки, и что именно они вырезали отвратительных потомков, которые вторгались во владения Доннага. Их мощные мышцы и Многочисленные шрамы говорили о том, что за их плечами далеко не одно сражение.

Конечно, отряд не отличался красотой. Трудно быть красивым, если ты покрыт волдырями и бородавками, да к тому же еще с неба падает непрекращающийся дождь, из-за которого волосы облепляют голову. У некоторых изо рта торчали вверх или вниз клыки, у других не было ушей, а у одного нос был синего цвета. Оттенки их кожи варьировали от песочного до темно-коричневого, цвета ореховой скорлупы. Были в отряде три брата, кожа которых отливала зеленым, и они вечно казались Фионе больными. Еще у одного людоеда кожа была белой, как пергамент. Мэлдред объяснил, что это целитель, сведущий в заживлении ран, а солдатам, которые часто делают вылазки на болото, целитель необходим, поскольку твари там обитают отнюдь не безобидные.

У некоторых людоедов было только одно оружие – большой изогнутый меч. Их, как узнала соламнийка, ковали здесь, в Блотене, и даровали тем, кто заслужил особое расположение Доннага. Остальные были обвешаны оружием, как Риг. За спинами их были секиры, на поясах висели небольшие арбалеты, предназначенные для человеческих рук, огромные ножи прятались в ножнах, пристегнутых к бедрам, довершали картину сжатые в кулаках шипастые булавы. Несомненно, это было хорошее и нужное оружие, но Фиона считала, что куда больше им бы пригодилась удача и благословение ушедших Богов.

«А что нужно мне? – размышляла девушка. – Может быть, хорошая порция здравого смысла? Что я вообще здесь делаю? Одну глупость за другой? Якшаюсь с ворами, которые, скорее всего, еще и убийцы, имею дела с презренным вождем людоедов, даже отряд у меня состоит из людоедов. – Она была уверена, что Орден не одобрит такого, и в глубине души была очень собой недовольна. Фиона полагала, что если Совет проведает о том, что она творит, то немедленно вышвырнет ее из Ордена. – А мой брат! Что подумает Эйвен, когда узнает, какими способами я добивалась его освобождения…»

– Эйвен… – прошептала девушка.

Все, чего она хотела, – это освободить брата. Потом будет достаточно времени, чтобы искупить свои грехи. Но чем больше Фиона размышляла, тем сильнее уставала от этих мыслей. И еще она очень боялась разочароваться.

– Фиона! – окликнул ее Мэлдред. Он появился из парадных дверей дворца Вождя и теперь бежал к ней, широко улыбаясь. – Дамон жив! Он сейчас на пути сюда.

Девушка загнала беспокойные мысли в самый дальний уголок сознания и спокойно ждала его. Силач обнял ее за плечи.

– Это хорошая весть, – откликнулась она, заглядывая в его гладко выбритое лицо. – Я очень рада, что Дамон не погиб во время обвала, – откликнулась Фиона, хотя ее лицо и голос оставались равнодушными; девушка делала все возможное, чтобы выглядеть перед своим отрядом спокойной и невозмутимой. – И ты узнал об этом…

– Помнишь? Я вор, который балуется магией, – ласково перебил ее Мэлдред, не отрывая взгляда от ее глаз. – Дамон выбрался на много миль дальше, чем мы. Ему понадобится еще день или два, чтобы добраться сюда.

– И Риг с ним?

Улыбка силача погасла.

– Мореход тащится позади него. С ним тоже ничего не случилось. Так что за него не волнуйся.

– Хорошо, не буду, – тихо отозвалась Фиона.

Минуло два дня.

Дождь почти прекратился, когда Мэлдред вышел из дворца Доннага и подошел к Фионе, которая ожидала его в саду Вождя людоедов. В сущности, это нельзя было назвать садом. Здесь не было никаких цветов, ничего, кроме сорняков, буйно разросшихся за последние дождливые дни, серо-зеленых колючих лоз, которые обвивали несколько полуразвалившихся статуй. Сад располагался во внутреннем дворе, куда выходили двери огромной столовой Доннага, из которой доносились пряные и острые ароматы.

Мэлдред назначил ей здесь свидание и, подойдя, мягко коснулся щеки девушки:

– Несколько часов назад Дамон вошел в южные ворота. Скоро он встретится с Вождем Доннагом, и у нас будет серьезный разговор.

Девушка выпрямилась и расширенными глазами посмотрела на силача:

– А Риг? Он пришел вместе с Дамоном?

Мэлдред покачал головой:

– Кажется, Рикали ранена. Стражник доложил, что Риг прибыл позже, и они вместе отправились к Угрюмому Кедару.

Казалось, соламнийку это сообщение озадачило. Она поджала губы, на мгновение задумавшись, потом спросила:

– А что с кобольдом?

– Он умер, – с сожалением ответил Мэлдред, потирая подбородок.

– Я должна идти к Угрюмому Кедару, – наконец сказала Фиона. – Если Риг там, то я должна…

Глаза силача сверкнули.

– Зачем? Очень скоро они будут здесь.

Соламнийка вскинула голову:

– Может быть, и будут. Но я должна идти к Ригу.

– Зачем? – повторил Мэлдред. Он шагнул ближе, взял руки девушки в свои и пристально поглядел ей в глаза. – Ты его все еще любишь, леди-рыцарь?

Фиона ответила ему таким же пристальным взглядом, хоть и знала, что легко может забыть обо всем и утонуть в загадочных глазах силача.

– Я не знаю. Несколько месяцев назад я была в этом уверена, и меня не терзали никакие сомнения. Но теперь… Я уже ничего не знаю…

– Он недостоин тебя, не ценит тебя и не умеет говорить комплиментов, – сказал Мэлдред, и его голос снова приобрел чарующие нотки. – Он в отличие от тебя…

– В отличие от меня… – произнесла она тихо, все еще глядя в его глаза и желая только, чтобы он не переставал говорить, чтобы его чарующий голос звучал вечно. Риг тоже иногда пытался говорить так, когда хотел произвести на нее впечатление или еще что-нибудь в этом роде.

– Ты не должна выходить за него замуж, – сказал силач. – Твое сердце принадлежит мне.

– Я не выйду за него замуж, – эхом повторила Фиона. – Мое сердце принадлежит тебе.

Мэлдред улыбнулся. Если бы соламнийка не подвергала сомнению собственные чувства к мореходу, очаровать ее было бы куда труднее. Но сомнение дало пищу его магии, позволило управлять ее волей. Силач склонился над Фионой, и их губы встретились.

Она шагнула в его объятия, гладя по лицу, а когда он отстранился, явно была недовольна тем, что поцелуй закончился. Мэлдред предложил ей руку и указал на беседку с деревянной скамьей. Фиона кивнула в ответ, и силач повел ее туда. Они шли медленно, словно прогуливаясь. Наконец Мэлдред усадил соламнийку на скамью и заявил:

– Пойду, проведаю Дамона. Жди меня здесь, леди-рыцарь.

– Конечно. Я буду ждать тебя.