Рассвет наступил и принес с собой едва уловимый ветерок, но „Наковальня Флинта“ все равно вышла из гавани. К полудню ветер усилился и так надул паруса, что мачты скрипели. Галиот набрал хорошую скорость. Риг стоял у штурвала, а рядом с ним на мостике находился Ворчун. Рыжего волка поблизости не было.

Дамон и Джаспер захотели ознакомиться с кораблем, пока он пересекал залив. При этом гном во всю старался привыкнуть к качке.

– Ужасное чувство, будто желудок поднялся к самому горлу, – бурчал Джаспер. – Никогда не бывал на корабле, который бы так сильно болтало.

– Это потому, что ты никогда не бывал на корабле во время такого сильного ветра, – отозвался Дамон. – Волны высокие, но могло быть и хуже. Так что готовься к шторму.

– А когда плывешь к Шэлси, море всегда спокойное, – жалобно заметил гном.

Новый Порт остался теперь далеко позади, и Дамон, облокотившись о фальшборт, напряженно смотрел на север, надеясь увидеть Гостеприимный Порт. Но увидел он только бурные волны. Интересно, подумал он, сколько недель они пробудут в море и что найдут в Палантасе. Там сгущается Зло, – говорила Золотая Луна. Что окажется труднее – найти Зло или побороть его?

Джаспер провел рукой по фальшборту, словно определяя качество резьбы. Скорее всего он пытался отвлечься от непрерывной качки. Его изыскания прервал тихий переливчатый звон. Гном обернулся и нахмурился..

– Любопытное ты подобрал имя для корабля, Джаспер, – заметила Шаон. – Остается надеяться, что он достаточно устойчив и не потонет, как наковальня.

– Когда я купил его, он назывался „Меланхоличный Моркот“. Мне не хотелось плыть на корабле, названного именем морского чудища, поэтому я переименовал его в честь своего дяди.

Темнокожая женщина покачала головой:

– Никогда не питала особой любви к родственникам.

Шаон была одета в хрустящую белую рубаху, наполовину расстегнутую, и облегающие черные штаны, закатанные до колен. Она вышла на палубу босиком, только на правой щиколотке у нее была массивная золотая цепочка с двойным рядом крошечных колокольчиков, весело позвякивавших при ходьбе.

– А мне нравился Флинт, – пробурчал Джаспер. – Настолько нравился, что я во сне пообещал ему помочь Золотой Луне и поучиться у нее уму разуму. Никак тогда не думал, что для этого придется плыть на корабле.

Тут судно подбросило на высокой волне, и гном схватился за живот. Он побледнели навалился на фальшборт чтобы не упасть, потом посмотрел на воду, закрыл глаза и повернулся спиной к морю.

– Это что? – спросил он Шаон, указывая на туго натянутую веревку.

Дамон заулыбался.

– Для большинства людей это просто веревка, – ответила Шаон.

– Вот как.

– Но моряки называют ее фока-штаг. Это линь от главной мачты к носу. И нужно постоянно следить, чтобы он не перетерся.

– А это? – Гном сердито сверкнул глазами и указал на мачту.

– В общем, все вместе – мачта, гик и гафель образуют рангоутное дерево.

– Не так, сложно запомнить, – продолжал бухтеть Джаспер. – Фока-штаг, мачта, рангоутное дерево, правый борт, корма, руль, оснастка, киль, кендеры.

– Кендеры? – Дамон отвернулся от поручня и проследил за взглядом гнома. Увидев Рафа и Блистер, карабкавшихся по трапу с нижней палубы, он усмехнулся: – А я-то думал, вы остались в Новом Порте!

– Я хотела остаться, – залопотала Блистер, ступая по раскачивавшейся палубе, – но Рафу взбрело в голову тащиться за тобой дальше. Я не смогла его отговорить, поэтому решила, что мне тоже следует поехать. Должен же кто-то за ним присматривать, чтобы он не попал в беду.

Дамон застонал и направился на нос корабля подальше от этой компании.

Раф сразу обратил внимание на браслет с бубенчиками и заковылял к Шаон, чтобы рассмотреть его получше, позвякивая содержимым полудюжины кошелечков, привязанных к поясу.

– А почему ты носишь колокольчики? – спросил кендер.

– Мне подарил их Риг. Настоящее золото из Картая.

– А почему у тебя такие короткие волосы?

– Чтобы не лезли в глаза на ветру.

– А почему…

Джаспер втиснулся между Шаон и Рафом, повернувшись спиной к кендеру. Он так и не убрал одной руки с фальшборта, чтобы не потерять равновесия.

– А куда вы с Ригом отправитесь, после того как мы сойдем на берег в Палантасе? – поинтересовался гном.

– Мы вчера вечером довольно долго это обсуждали. Риг даже почти не спал. Наверное, оттого, что у него впервые в жизни появился собственный корабль. Он всегда хотел чего-то подобного. Скорее всего мы обогнем Северные Равнины и вернемся в Кровавое море Истара. Этот район мы знаем как свои пять пальцев.

Тут в разговор вступила Блистер, а Джаспер, покорно вздохнув, направился к багажным корзинам, сложенным возле кабестана. Усевшись на самую низкую из них, он схватился за голову, так как в этот миг корабль снова взмыл на гребень волны.

– Я бывала в тех краях, – сообщила Блистер. В это утро на ней была необычная пара перчаток: из зеленой кожи с маленькими крючочками на больших пальцах.

Шаон бросила взгляд за ее плечо и задумчиво уставилась на воду.

– Именно там я познакомилась с Ригом Мер Крылом – на большом галиоте в Кровавом море.

Корабль, на котором я плыла, налетел на риф. Мы почти сразу пошли под воду, многие из тех, кто был на второй палубе, так и не сумели выбраться, утонули. Половину уцелевшего экипажа сожрали акулы, и тут откуда ни возьмись появляется Веселая леди. Риг там служил вторым помощником капитана. Он сам выудил меня из воды. Те, кто остался в живых, до сих пор плавают по морям.

– Как интересно, – сказал Раф. – А вы поженились?

– Нет. Пока нет. Но он не смотрит по сторонам, а большего мне и не надо.

– А как вы оказались здесь? Ведь Кровавое море фактически на другом конце света, – не унимался любопытный кендер.

– Шаон! – Риг бросил сердитый взгляд на четверку. – Хватит болтать. Твоя очередь стоять у штурвала.

Однако он куда-то увел Шаон, а штурвал взял в руки Ворчун. Блистер заметила на носу корабля Дамона и направилась к нему. Оставшись в одиночестве, Раф 'Заинтересовался бочонками с пресной водой, сложенными на корме.

Блистер и Дамон долго стояли, прислушиваясь к плеску воды о борт корабля и хлопанью парусов. Солнце клонилось к горизонту. Наступала темнота.

– А знаешь, ты мне так и не рассказал, что привело тебя к Усыпальнице, а потом на остров Шэлси, – наконец нарушила тишину Блистер.

– Берно, не рассказал.

– И не собираешься?

Дамон уставился на огромную рыбу-меч, которая очертила дугу над водой и снова скрылась.

– Знаешь, Грозный Волк, если ты не хочешь говорить правду – или вообще не хочешь ничего говорить, – то тебе стоит научиться лгать. А пока у тебя скверно получается.

– А тебе, наверное, соврать легче легкого.

– Ну не знаю, как насчет соврать, зато у меня хорошо получается – рассказывать истории – как и у всех кендеров. Позволь дать тебе урок если кто-нибудь, как я, к примеру, спросит тебя, зачем ты пришел к Усыпальнице Ушедших Героев, а ты не захочешь говорить правду, то можешь взамен рассказать какую-нибудь историю. Вот такую, например: Я пришел к Усыпальнице, потому что узнал, что гномы из Торбардина принесли туда камни, из которых и было построено это сооружение. Я изучаю их архитектуру, но так как вход в гномьей королевство замурован, я решил, что мне стоит взглянуть на их последнюю работу. Во всем этом есть доля правды – ты ведь действительно пришел к Усыпальнице.

– Понятно.

– А если тебя спросят, откуда ты пришел, то всегда можно ответить: Я пришел из Перепутья, что находится к северу от Утехи. Это прекрасный портовый город, известный своим пряным пивом и знаменитыми корабельными мастерами. Обязательно там побывайте. Это не будет большой ложью. Ты ведь действительно высадился в Перепутье, прежде чем прийти в Утеху. Просто еще раньше ты был в другом городе.

– Понятно.

– Если же поинтересуются твоей профессией, неважно, какая она на самом деле, но ты скажешь…

– Смотрите на меня! Все смотрите сюда!

Дискант Рафа прервал урок Блистер. Юный кендер тут же приковал к себе внимание всех, за исключением Ворчуна. Полулюдоед стоял у штурвала, не подозревая о поднявшейся суматохе.

Раф забрался на вершину пирамиды из бочонков с пресной водой. Первый ряд пирамиды составляли лежавшие на боку пять бочонков, крепко-накрепко привязанные друг к другу. Во второй ряд было уложено четыре бочонка, в третий – два, и еще один покоился на самом верху. На нем-то и балансировал Раф.

Убедившись, что у него появились зрители, маленький кендер согнулся пополам и, упершись ладонями в бочонок, сделал стойку на руках, задрыгав в воздухе ногами. При этом он весело приветствовал сандалиями стоявших на палубе зрителей. Корабль качнуло на правый борт, но Рафу удалось удержать равновесие, лишь кошельки на его поясе протестующее звякнули.

– Вот здорово! – прокричал он.

– Раф! Спускайся оттуда, иначе убьешься!

принялась выговаривать ему Блистер.

Топая по палубе маленькими ножками, она подбежала к пирамиде. От нечего делать за ней двинулся Дамон.

– Ты всегда поднимаешь шум из-за пустяков. Прямо как наседка. Никогда не повеселишься. Посмотри на меня. – Раф, прижав правую руку к груди, делал стойку на одной руке. – Я мог бы выступать в цирке.

– А вот сейчас можешь оказаться в воде. Если ты сейчас же не спустишься, я швырну тебя за борт! – проревел Риг.

Джаспер, стоявший за спиной морехода, ухмылялся трюкам кендера. Шаон, оказавшуюся тут же, больше забавлял вид грозного Рига.

Корабль взмыл на очередной волне, и маленький кендер пошатнулся на пирамиде. Его физиономию на миг исказила гримаса беспокойства, он даже опустил вторую руку, чтобы удержать равновесие.

Шаон ойкнула и прикусила нижнюю губу. Внезапно все это перестала быть смешным. Корабль снова качнуло, и кошель с ложками отвязался от пояса Рафа: несколько десятков стальных и серебряных черпачков и суповых ложек посыпались на палубу.

– Не волнуйтесь. Я прекрасно удерживаю баланс! – похвалялся кендер.

– Тогда сбалансируй себя с этих бочек! – скомандовал Риг.

– А для чего эта веревка?

– Она скрепляет бочонки. Не трогай ее и спускайся вниз, живо! – брызгая слюной, велел капитан.

Но приказ морехода чуть запоздал. Раф успел встать на ноги, ухватиться за веревку и потянуть.

Его личико растянулось в широкой улыбке.

– Нет! – взвизгнула Блистер.

Дамон кинулся вперед, но веревка уже развязалась, и пирамида застонала. Нижний ряд бочонков разъехался, они покатились к разным бортам судна, а верхние ряды, дрогнув, посыпались вниз.

Раф отчаянно замахал руками и ногами, стараясь спрыгнуть с рушившейся пирамиды кувырком вперед. Он оттолкнулся от падавшего верхнего бочонка, но веревка, которую он отвязал, моталась на ветру, как злобный аспид, и внезапно больно ударила его по лицу. Кендер на мгновение удивленнозавис в прыжке и затем тяжело рухнул спиной на палубу. От удара он задохнулся и сразу затих. Прежде чем он успел подняться, на него рухнул верхний бочонок.

Глаза у Рафа вылезли из орбит, он открыл рот, чтобы закричать, но его крики потонули в грохоте бочонков, посыпавшихся на него один за другим.

Дамон поскользнулся в хлынувшем на палубу потоке пресной воды и тоже упал. Правда, он успел прикрыть лицо рукой, защищаясь от летевших во все стороны щепок. Палуба ходила ходуном, по ней проносились потоки воды, но Дамону все же удалось подняться.

Первым до кендера добрался Риг. Рафа закрывал разбитый бочонок Разломанный железный обод пробил ему грудь, пригвоздив к палубе. Второй конец обода впился кендеру в ногу.

Мореход сбросил с кендера остатки бочонка и вытянул из его тела железный обод.

– Он мертв, – объявил Риг, – грудная клетка пробита. И у нас остался всего один бочонок пресной воды. Чудесно.

Капитан выругался и затопал к штурвалу.

– Один бочонок! Его хватит лишь на пару дней.

Теперь мы обязаны ввести рацион! – бросил он через плечо. – А потом придется зайти в Кэргот, чтобы пополнить припасы.

– Мёртв? – Блистер пробралась сквозь разбитые бочонки и тяжело опустилась рядом с телом Рафа. Крючками, что были у нее на перчатках, она отодвинула деревянные обломки и, Не обращая внимания на боль в руках, обхватила голову кендера. Изо рта Рафа побежала струйка крови.

– Я поехала с ним, чтобы уберечь его от беды, прошептала Блистер.

Рафа похоронили в море, завернув тело в цветное одеяло и положив туда груз. Блистер произнесла всего несколько слов в память о юном кендыре. Они были знакомы недолго, и она не знала, что сказать. Тупая боль пронзила ее руки от кончиков пальцев в перчатках до самых плеч, когда она прижала к груди серебряную ложку.

– А я ведь обещала позаботиться о нем, – прошептала она.

Их скорбь по поводу внезапной кончины Рафа вскоре сменилась страхом за собственные жизни, когда Наковальня Флинта вошла в зону шторма. Это не стало для странников сюрпризом: воздушные массы с ледников Южного Эргота сталкивались здесь с воздухом континента, где сохранялся умеренный климат, что создавало в Алгонийском Проливе непрерывные бури. Но, даже зная об этом, все равно нельзя было подготовиться к встрече со столь своенравными силами ПРИРОДЫ.

Как только корабль вошел в глубокие холодные воды Алгонийского Пролива, Риг приказал команде спустить паруса; им предстояло пройти эти широты с голыми мачтами, чтобы оказывать как можно меньшее сопротивление ветру. Не успели они покончить с этой работой, как в нос корабля ударили ледяные, с белыми шапками волны, и Риг приказал Джасперу, Блистер и Дамону спуститься в трюм.

Гном и кендерша кинулись к люку, то и дело поскальзываясь на мокрых досках ходившей ходуном палубы. Корабль взмыл на вершину огромной волны, но уже через секунду она с силой швырнула его вниз. Джасперу показалось, что они находятся в долине между двумя ярко-синими горами. По обе стороны от судна не было видно ничего, кроме стен темной воды. Корабль начал взбираться на следующую волну – быстро катившуюся водяную гору, во много раз выше самого гнома. Джаспер рывком открыл люк и спустился по трапу. Блистер так торопилась нырнуть за ним, что наступила ему на голову.

В отличие от своих спутников Дамон никуда не кинулся, он остался на палубе, крепко обхватив руками мачту.

– Уходи! – велел ему Риг, пёрекрывая нараставший шум ветра.

Дамон покачал головой, стараясь сердито смотреть на капитана, но глаза его слепили соленые брызги.

Тут подошла Шаон, замерзшая и промокшая до нитки в своем скудном одеянии.

– Нам позже понадобятся твои силы – умоляюще произнесла она.

Корабль накренился на бок, она упала и заскользила по палубе к борту, нависшему в опасной близости от яростной воды. Падение ее остановила веревка, обвязанная вокруг пояса. Затем корабль качнуло в другую сторону. Ледяная волна захлестнула палубу, приподняла Шаон и понесла ее прямо на мачту.

Шаон кое-как сумела встать на ноги, в бешенстве выперла глаза и, уцепившись одной рукой за мачту, протянула ВТОРУЮ Дамону. Она что-то кричала, но ее слова заглушал рев бури. Начался холодный проливной дождь, бивший в борт корабля почти параллельно поверхности моря – СТОЛЬ сильным и пронзительным был ветер.

Дамон неохотно отпустил мачту и ухватился за протянутую ему руку Шаон. Корабль снова накренился, и оба свалились на колени и до люка добирались уже ползком. Шаон не отпускала руки Дамона, пока тот не достиг трюма. Он нырнул в темноту головой вперед и услышал, как за ним с грохотом захлопнулся люк.

Дамон не знал, как долго их качало под палубой, кидая друг на друга и на стены трюма, сколько часов они прислушивались к каждому стону и потрескиванию корпуса корабля, боровшегося с ненастьем, прежде чем над ИХ головами раздались торопливые шаги, открылся люк и в отверстии показалась холодная мокрая веревка. С палубы Дамона окликнул чей-то голос, но он так и не понял чей.