Торан опустился на колени, стоя на скалистом выступе, и обвел взглядом водоем внизу. Водная гладь вдалеке покрывалась рябью и искрилась, взбиваемая в золотистую пену ревущим, низвергающимся водопадом. Выступ на вершине скалы, на котором находился дэв, был совсем рядом с порогом. Брызги пенящегося стремительного потока орошали его прохладным туманом. Камни под босыми ступнями были скользкими.

Обрыв был огромным.

Позади ангела бушующие потоки реки изливались из расселины на склоне возвышающегося пика. Он был самым высоким, самым изящным и тонким среди острого горного хребта, который образовывал бассейн, окружая водоем с трех сторон. Вдали, на берегу, противоположном тому, где отдыхал Торан, вода перетекала на нижний выступ хребта, исчезая из вида в других водоемах далеко внизу. Оттуда, где находился дэв, это выглядело так, будто бассейн лежал в пределах границ большого кратера, похожего на брюхо вулкана с крутыми склонами. Он знал, что далекие склоны этого горного хребта обрывались так резко, что исчезали в море белых, пушистых облаков.

Мощные потоки воды, сочетаясь с гибкостью и благородством центрального пика, несли больше силы и красоты, нежели любой другой источник. Извергающийся водопад, вырывавшийся из расселины, восходил к первобытному и могущественному волшебству. Эти потоки несли в себе силу богов. Они олицетворяли собой мощь божественной природы.

Это был Источник жизни.

Источник жизни своим янтарным оттенком был обязан собственному внутреннему жару, теплым лучам послеполуденного солнца, освещающим его поверхность. Даже со своего высокого выступа Торан мог чувствовать сладостный запах того жара, что поднимался вверх. Это наполняло его уверенностью и энергией, дарованной славой Тира, его любимого и благосклонного повелителя. От непреодолимого желания искупаться в этом источнике кожу начало покалывать в предвкушении, но дэв ждал и наблюдал.

Тем временем в воде плавали другие существа. Торан мог видеть их, несмотря на яркий свет солнца, отражающийся в его глазах. Они были ангелами, хотя не все были дэвами. Он наблюдал за группой планетаров с изумрудной кожей, резвящихся в бассейне. Даже пара серебристо-золотых соларов прибыла, чтобы отдохнуть и впитать славу их божества. Они оставались у далекого берега, собираясь для бесед и игр. Некоторые плавали или дрейфовали к центру, подпитываясь от Источника жизни каждый по-своему. Но ни один из них не приближался к водопаду.

Удовлетворенно кивнув, Торан встал. Он лишь слегка развернул свои пушистые белые крылья, неспеша оценил расстояние, и прыгнул с возвышения. Он потянулся и разжал пальцы рук и ног. На мгновение ветер прошелестел перьями его крыльев, затем он поймал бриз и взлетел, плавной дугой поднимаясь над бурлящими водами, которые падали на самое дно водопада.

На миг воздушные потоки задержали ангела в воздухе. Он парил на вершине дуги, и дэву казалось, что он парит в полнейшей гармонии между земным притяжением и, способными удержать на поверхности, восходящими потоками бризов. В тот момент, в момент равновесия, Торан почувствовал абсолютное счастье, гармонию, удовлетворенность. Он чувствовал себя воплощением всего того, что, по сути, было Домом Триад.

Затем ангел направил свою движущую силу вниз, которая понесла его сквозь вершину дуги, и он заскользил вниз к бассейну. Торан сопротивлялся порыву расправить свои крылья полностью, чтобы не поймать восходящие потоки вновь и скользить сквозь воздух. Это было бы легко для него. Но он хотел усложнить себе задачу.

Дэв оставался непоколебимым, тело его стало стрелой, а крылья оперением. Он ринулся вниз, увеличивая скорость, стремительно приближаясь к воде. Ветер свистел у него в ушах, а его длинные янтарные волосы развевались. Он ускорился, по-настоящему падая, понемногу двигая крыльями, незаметно корректируя спуск.

К волнению от снижения примешивался лёгкий оттенок страха. Конечно же, Торан нырял и раньше. Много раз. Но риск существовал всегда, независимо от того, насколько опытным он был. Одно неверное движение, одна перестраховка — и он мог бы потерять контроль, мог разбиться о водную поверхность, а не влиться в неё, оставляя после себя лишь рябь. Даже, несмотря на то, что он мог излечить себя всего лишь прикосновением кончиков пальцев, ангел боялся травм. И поэтому он оставался бдительным, осторожным, сконцентрированным.

Мастерство Торана помогло ему справиться с задачей. Дэв удержал форму и точно выдержал угол падения. Непосредственно перед погружением в бассейн, он сделал глубокий вдох. И нырнул, скользя вглубь.

Ангел почувствовал прилив обжигающей энергии. Она проникала в каждую клеточку, в каждую пору. Его тело жадно впитывало ее, светясь энергией и восторгом. Это волновало, подавляло, заставляя его плыть всё дальше и дальше, он хотел слиться с ней навсегда, вечно купаться в её чистоте и святости.

По мере того, как Торан погружался всё глубже и глубже, света становилось всё меньше и меньше, но он не боялся врезаться в дно, которое, как он знал, было намного дальше. Когда скорость движения начала спадать, Торан выгнул спину, направляя себя наверх. Тогда он поплыл, направляя себя сильными движениями рук и ног, назад к поверхности.

В конце концов, голова его высунулась из воды. Он рванулся из бассейна и сделал большой глоток сладкого воздуха. Он взмыл, освобождаясь от воды, и распустил свои крылья. Два, три, затем четыре мощных удара крыльев понесли его вверх, распыляя капли над бассейном. Ангел вытянул руки и ноги, радуясь тому, насколько хорошо ощущать себя живым, быть в такой близости от необузданной жизненной силы. Минуту он парил в нескольких футах над поверхностью, закрыв глаза и впитывая в себя живительную силу источника.

Эта энергия ощущалась не только на физическом уровне. Казалось, что вода смыла все заботы и невзгоды Торана. Он чувствовал себя более живым, более уверенным в себе, более умелым. Он ощущал себя окрепшим духом. Ощущал близость к своему богу. Он был готов принять любой вызов. Он чувствовал себя несокрушимым.

— Почему ты делаешь это?

Голос напугал Торана, хотя он и узнал, что это Микус, его друг. Он думал, что один. Другие купающиеся были на дальнем краю, дальше от того места, где он нырнул.

Торан моргнул и посмотрел на своего друга, другого дэва, парящего поблизости с широко расправленными крыльями.

— Я не услышал, как ты приблизился, — сказал он Микусу.

Другой ангел ответил, улыбаясь:

— Мне показалось, что ты поглощён своими мыслями. Мне очень не хотелось беспокоить тебя, но нас вызывают.

Действительно, Торан смог услышать слабый призывный зов десятков труб. Он увидел, как уходят те другие, что отдыхали в золотистых водах, удаляясь от воды, вниз по склону. Он и Микус полетели вместе к тому же берегу.

— Чувствуешь себя обновлённым? — спросил Микус, когда они приблизились к скалам на краю бассейна.

— Да, — ответил Торан и подобрал свои просторные штаны, пояс и массивную булаву. — Я знаю, что некоторые могли бы назвать это слабостью, тщеславием, но мне нравится вознаграждать себя Источником после выполнения чего-то значимого. Это не конец сам по себе, но это делает испытания и несчастья менее тяжелыми.

Он закончил одеваться, и пара снова поднялась в воздух, следуя за остальными.

— В этом нет ничего плохого, — сказал Микус. — Благословленный Тир не создал бы это место, если бы он не хотел, чтобы мы использовали его в своих интересах. Но ты не ответил на мой вопрос.

— Я думал, что ты хочешь знать, зачем я ныряю в воду.

— Именно это меня и интересует, — сказал Микус. — Но, конечно же, не вода. Почему ты начинаешь прямо оттуда, — спросил он, указывая на выступ как раз перед тем, как он исчез из вида, — И осуществляешь погружение именно таким образом? Почему бы просто не скользить к поверхности и погружаться мягко, как это делают другие?

— А, — ответил Торан, когда они нырнули в облака. — Это мне напоминает кое о чём.

— Напоминает? И о чём же?

Торан не видел своего друга в тумане облаков, но слышал голос другого дэва достаточно ясно.

— О том, что может и не оказаться лёгкого пути. О том, что я должен быть готов пройти по более трудной дороге и следовать ей, не боясь отвлечься или оказаться невнимательным.

Ангелы прорвались сквозь облака и увидели более пологие склоны большой горы, с которой они спустились. Три горы поменьше окружали большую по размеру, каждая была домом одного из Триад — Тира, Торма и Ильматера. На самом близком пике мерцающие белые стены Палат Тира отражали солнечный свет.

— Ныряние с такой высоты держит меня в состоянии боевой готовности, — продолжал Торан. — Я знаю, что даже одна ошибка будет очень болезненной или катастрофической. Там, — сказал он, обведя рукой вокруг, — Одна ошибка может стоить чьей-либо жизни. Быть может даже моей. Самоуспокоение не входит в круг наших обязанностей. А погружение помогает мне об этом помнить.

Микус повернулся и посмотрел на друга оценивающим взглядом.

— Это очень проницательно. Возможно, ты и меня этому научишь.

— Научу, — ответил Торан. — Когда вернёмся.

Два ангела приблизились к большой вершине скалы, выступающей из-за склона горы, где собралось множество им подобных. Различные божества, планетары, и солары парили ровными рядами перед возвышением в верхней части пика. Большая арка пронизывала камень непосредственно ниже возвышения, как пасть тоннеля. Не смотря на то, что с противоположной стороны сияло голубое небо, занавес перламутрового света скрывал арку.

Торан и Микус заняли свои места среди других дэвов, когда великолепный серебристый солар остановился на возвышении. Пока он складывал крылья, его сверкающие золотистые глаза критически осматривали собравшихся, словно оценивая. Спустя мгновение он заговорил.

— Сегодня нам предстоит ещё одно сражение в той войне, которую мы ведём ради освобождения угнетённых. Хотя мы стремимся уничтожить всё то, что олицетворяет собой зло и разврат, мы стремимся в равной степени предложить искупление тем, кто этого достоин, спасти тех, кого можно спасти. Наша цель, наша обязанность, состоит не в том, чтобы просто избавить всех желающих, а спасти тех, кто не может бороться, или даже говорить за себя.

Гул одобрения пробежал среди собравшихся. Солар подождал, пока шум не утих, затем продолжил.

— Благословенный Тир возложил на нас это обязательство, чтобы однажды вся мультивселенная могла бы запылать ярким светом равенства и терпимости, — солар сделал паузу, затем произнёс слова, акцентируя на них всё внимание. — Сегодня нам вновь предстоит бороться с нашими врагами, дабы разрушить их коварные планы, прежде чем они смогут претворить их в жизнь.

Толпа собравшихся взревела, выказывая своё энергичное одобрение. Торан и Микус ликовали вместе со всеми. После великолепного плавания божество чувствовало себя готовым на всё. Он трепетал в предвкушении выполнения своего долга, трепетал в восторге от возможности донести славу Тира до тех, кому она была неведома прежде.

— Вы знаете свои задачи. Вы подготовились. Пойдите и несите свет Тира вселенной! — скомандовал солар.

Толпа снова взревела. Планетары протрубили боевой клич, который прокатился по небу, отражаясь от вершины горы. Торану казалось, что солнце засияло ярче, небо стало чище, а воздух запах слаще. Атмосфера была наполнена ожиданием и предстоящим триумфом.

Ангелы начали петь, собираясь группами. Гимн славы Тиру, прославлявший в полной гармонии, в сопровождении труб. Торан сердечно потрепал Микуса по плечу и пожал ему руку, прежде чем присоединился к своей собственной группе. Торан громко запел, присоединяясь к хору, после чего простился с другом и отправился к своему отряду.

У него был небольшой отряд, состоявший из Кинона, лидера соларов и четырёх планетаров. Он был единственным дэвом, назначенным в группу для выполнения особых целей. Ангел схватил свою булаву и застыл в ожидании команды.

Другие подразделения собирались вокруг арки в ожидании. В точной последовательности они проходили через завесу, исчезая в одно мгновенье. Когда пришло время его группе пройти сквозь портал, ангел сделал глубокий вдох, вспомнил о том, что необходимо быть осторожным, и последовал за своей командой.

Пейзаж искривился и изменился. Свет вокруг Торана трансформировался, переходя в фиолетовый мрак. Бодрящий, чистый воздух исчез, сменившись кладбищенским запахом поля битвы. Молния потрескивала, и гром гремел в промокшем небе, которое низвергало каскад зловонного дождя на землю. Божество приземлилось на поверхность воды, оскальзываясь в иле, и осмотрелось.

Ангел и его соратники стояли в низине реки на самом краю большой чаши, окруженной силуэтами низких холмов. Две армии схлестнулись в середине этой долины, скользя и упорно пробиваясь сквозь проливной дождь и грязь, чтобы убить друг друга как можно быстрее. Один отряд, слишком малочисленный, оказался окруженным с трех сторон противником и попытался прорваться через пенящуюся, бурлящую реку.

— Там! — крикнул Кинон, чтобы быть услышанным сквозь шум войны и непогоды.

— Около реки! — указал он, и очень быстро он и четыре планетара взлетели.

Торан поднялся в воздух вместе со своими товарищами, но его миссия была иной. Они пришли, чтобы спасти защитников с храбрыми сердцами, которые отчаянно взывали к помощи ангелов. Дэв искал другую жизненную силу, ту, которая не будет ему рада. Зная, что его не ждёт радушный приём, он использовал для маскировки свои врождённые способности и стал невидимым.

Устремляясь вниз по равнине к центру сражения, Торан парил над рычащим скоплением диких зверей, орков и людоедов — худших созданий из Абисса — которые окружили крошечные непокорившиеся группы мужчин и женщин с неподходящим для такого боя вооружением. Наемники — а они были именно наемниками, нанятыми, чтобы бороться за какого-то мелкого лорда — стояли спина к спине тесными кругами, цепляясь в отчаянии за последние мгновения своей жизни, в надежде что кто-то или что-то сможет их спасти.

Дэв почувствовал угрызения совести от того, что не мог тратить время и силы на то, чтобы спасти их всех. Но они молились разным богам, и тщетно призывали на помощь других небесных существ. Помощь им не была его задачей. У него была иная цель.

Он быстро нашел то, что он искал. В дальнем конце поля битвы, вблизи одного края большой чашеобразной долины, расположившийся шатер, на вершине которого развевался флаг и был его целью. Многочисленные походные костры, слабо шипя под дождём, окружали палатку, и жестокие существа ютились у этих костров, проклиная как плохую погоду, так и необходимость нести караул. Они хотели быть вместе с остальными, в гуще сражений и убийств.

Торан пролетел незаметно мимо них, тихий шорох его крыльев заглушали шум столкновения сражающихся сторон на расстоянии и раскаты грома наверху. Он приземлился у входа в палатку и изучил двух охранников, перекрывающих вход.

Каждое существо выглядело как неуклюжая, поставленная стоймя жаба, такого же роста как Торан, сильно превосходя его размерами. Гладкая кожа, покрывающая их вздутые тела, была зеленой и неровной, но, в отличие от обычной жабы, ряды острых зубов наполняли рты. У обоих были массивные топоры, которые они баюкали в руках как в колыбели. Пара источала тошнотворное зловоние, от которого у дэва перехватило дыхание.

Выхватывая свою булаву, Торан старался ступать так тихо, как только мог, надеясь застать тварей врасплох до того, как они начнут атаку. Хотя он двигался с ловкостью и изяществом, один из них, должно быть, почувствовал неладное, так как вдруг выпрямился и поднял свой топор. Раздалось низкое, угрожающее рычание.

— Я чувствую запах вселенского зловония! — зарычал он, делая один шаг вперед и занося свой топор для удара. Не дожидаясь, когда существо перед ним определит, где он, дэв направил божественную энергию, вызывая святую власть ангелов, и наполнил ею своё оружие. Он взмахнул своей булавой обеими руками, обрушив её на плечо демона с яркой вспышкой.

Животное зарычало от гнева и боли и отшатнулось назад, когда Торан точно так же ударил и второго. Второй демон взвыл и наткнулся на палатку, но Торан не мог подойти и прикончить его ударом по голове, поскольку первый оправился достаточно быстро, чтобы, в свою очередь, сильно ударить его.

— Твоё время кончилось, дьявол, — произнес Торан, еще раз призывая своё божественное происхождение на помощь в сражении.

Он выпалил слово власти, слово божественной силы, святое слово. Одновременно, они вскрикнули и уронили своё оружие. Один вцепился себе в глаза, а другой обхватил голову руками и съёжился.

Торан поднял свою булаву, готовый сокрушить череп первого демона, пока он корчился перед ним. Но когда он опускал оружие по большой, широкой дуге, злодей исчез. Оружие дэва тяжело ударилось о промокшую землю, разбрызгивая вокруг грязную воду. Дэв зарычал в отчаянии, но его разочарование было недолгим, поскольку удушающие миазмы окутывали так, как если бы жирная темнота опустилась на него.

Ангела затошнило, и он согнулся от боли.

Все его тело болело и потеряло свою силу. Торан споткнулся о другого демона и задохнулся. Цепляющийся, болезненный покров тьмы приблизился к нему, заполняя ноздри ужасающими запахами. Он плевался, будучи не в состоянии стереть этот ужасный, кислый привкус.

Медленно темнота испарилась, вновь оставив дэва стоять под дождём. Его живот все еще крутило, но он мог снова дышать.

Торан повернулся к палатке и увидел, как демон вслепую размахивает топором. Животное остановилось и прислушалось, склонив голову, затем взмахнуло огромным лезвием еще раз. Массивный топор просвистел в воздухе в поисках плоти, которую можно рассечь.

Ангел встал на ноги и взлетел над демоном. Он поднялся резко и со всей силой размахнулся булавой, еще раз призывая на помощь святую власть Тира. Сокрушительный удар пришёлся прямо на затылок демона, и он услышал приятный звук дробящихся костей.

С отвратительным бульканьем демоническая жаба растянулась в грязи и задрожала. Топор зверя скользнул в сторону, теперь уже бесполезный.

Торан обошел существо и подошел к входу в палатку. Не зная, где могли бы скрываться другие защитники, он оттолкнул створку боком своей булавы, ожидая нападение в любой момент. Когда никакой атаки не последовало, дэв вошёл внутрь и потянул откидную створку, закрывая её позади себя.

Полумрак палатки не мешал ангелу. Его острое зрение позволило ему легко разглядеть внутреннее убранство. Он глянул в сторону стола с разбросанными на нём картами, но фигура, перед ним распростёртая на многочисленных коврах и подушках, интересовала его больше. Он приблизился.

— Не приближайтесь, — произнесла фигура. — Ваше зловоние и с этого расстояния ужасно.

Это был голос женщины, хотя он казался сиплым, усталым. Кашель, сопровождаемый хрипами, подтвердил то, что он знал и так.

Она была ранена, умирала.

Торан остановился. Человеческое туловище и голова женщины приняли сидячее положение, ее шесть рук помогали принять вертикальное положение. В том месте, где должны были быть ноги, двадцать футов рептильной плоти беспокойно корчились. Массивное, свернувшееся тело, возможно, и могло бы сокрушить его, если бы она была цела и невредима, но Торан увидел стрелу, торчащую немного ниже её обнажённой груди. Она проникла в неё по всей длине, и хотя очень немного крови просочилось из раны, он знал, что стрела убивала её.

Это задержало её, не давая вернуться туда, откуда она пришла. Она не могла найти утешение и спасение среди ее сородичей в Абиссе.

— Вы умираете, — сказал Торан, делая ещё один шаг к демону. — Я могу помочь вам. Я могу облегчить Ваше страдание.

— Назад! — зарычала демоница и подняла мечи в нескольких руках. Лезвия дрожали, оставаясь на страже.

Торан посмотрел на ее лицо и увидел, что её глаза остекленели от боли. Она, даже возможно, была бы красивой, будь она человеком. Но ее темные волосы висели растрёпанными прядями вокруг головы, и жёлтая кожа блестела от пота и боли. Она тяжело сглотнула, затем застонала и рухнула обратно на подушки.

— Позлорадствуйте и покончим с этим, — пробормотала она, закрывая глаза. — У меня осталось мало времени.

Торан покачал головой, хотя он знал, что она это не видит.

— Я не собираюсь танцевать на вашей могиле. Я не могу даже присвоить себе честь того, что это я запустил ту стрелу, которая высасывает вашу жизнь.

— Тогда, чего вы хотите? — спросила она, голосом, который становился всё более хриплым, всё еще с закрытыми глазами. — Независимо от того, что я всё равно вам это не дам.

— Это не в ваших силах, — ответил Торан, — но если вы не будете сопротивляться, то я облегчу ваши последние минуты прежде, чем потребовать это.

Демоница открыла один глаз и посмотрела на него.

— Нет, — сказала она просто. — Я никогда не заключала сделок с вашим видом.

Она закашляла, пытаясь отдышаться, и снова закашляла. Кровь капала с губ. Когда она вновь обрела дыхание, то сказала:

— То, что вы пытаетесь торговаться, говорит мне, что это имеет для вас особое значение. Вы заинтриговали меня. Скажите мне, чего вы хотите. Возможно, я сделаю исключение и дам это вам… на этот раз.

Торан медленно вдохнул. Он был обязан дать ей шанс, хотя он знал, что раскрытие его желания наиболее вероятно приведет ее в ярость, делая его задачу намного тяжелее. Но он был обязан.

— Ребенок, растущий в твоем чреве, — сказал он.

Демоница распахнула оба глаза и закричала, пытаясь действовать.

— Нет! — вскрикнула она, и кольца ее тела взвились, корчась и бросаясь кругом по палатке.

Торану пришлось взлететь, чтобы избежать ранения.

— Никогда! — закричала демоница.

Она подняла свои лезвия, как если бы собиралась сражаться с ним до последнего. Он приготовился к поединку, но потом увидел хитрый блеск в её глазах.

Когда она начала изменять направление лезвий и вводить их в своё собственное тело, вырезая расцветающую в ней жизнь, чтобы не дать забрать ее ангелу, он среагировал. С взрывной силой, он бросил булаву вперед, вложив в этот бросок всю свою силу которую смог собрать, и природную и сверхъестественную.

Оружие поплыло через пространство между ними. Лезвия длинных мечей демоницы опускались, в то время как булава приближалась.

Верхняя часть оружия ангела столкнулась с некогда красивым лицом, одновременно мечи прокололи ее чешуйчатую кожу. Взрыв крови и плоти забрызгал подушки, коврики, и стену палатки, когда голова демоницы взорвалась. Мускулы в ее руках продолжали работать на биение дольше.

Лезвия впились глубоко в плоть. Две жизненных силы, которые были там, одна внутри другой, стали слабыми, затем исчезли. Ещё не родившийся ребенок был потерян для него, убит своей собственной матерью.

Торан опустил голову, скорбя, довольно долго, напоминая себе, что не всегда перед ним открывался лишь только лёгкий путь.

Он повернулся, окружённый горем и разочарованием, и отбыл, возвращаясь к Дому Триад, чтобы сообщить о неудаче.