Эта часть является переработанной и дополненной версией повести «Неземной талисман», вышедшей в одноименном сборнике в 1964 г.

 

Глава 1. Видение на экране

Воскресный день был солнечный, жаркий. Почти все население маленького курортного городка высыпало к морю.

В пене прибоя копошились ребятишки. Дальше, в зеленых волнах, мелькали разноцветные шапочки купающихся. На берегу расположились любители загорать. Солидные дамы, залепив носы лоскуточками бумаги, часами поджаривались на солнцепеке. Под полосатым тентом собрались преферансисты. Лысеющий толстяк, тасуя карты, рассказывал бородатый курортный анекдот, его партнеры в нужных местах смеялись.

Из прибрежных кустов вышел молодой человек. Насвистывая, он прошел мимо шумной стайки молодежи, играющей в мяч.

Трах!

Что-то сильно ударило его по затылку. Светофильтровые очки упали на гальку. Во все стороны брызнули осколки.

— Ой! — раздался позади возглас.

Он обернулся. Перед ним стояла маленькая рыжеволосая девушка в голубом костюме.

— Это вам я обязан?

— Простите! Я нечаянно в вас зафутболила!

— Не завидую команде, за которую играете. Так можно забить гол в собственные ворота. — Он поднял мяч, подал его смутившейся девушке и улыбнулся: — На первый раз прощаю.

С сожалением взглянув на разбитые очки, молодой человек пошел вдоль пляжа к скалистому мысу.

Выбрав местечко поудобнее, он сбросил верхнюю одежду и в плавках присел на камень. Здесь не было народа. Из-за мыса вырывались порывы свежего ветра и закручивали на волнах пенистые гребешки. Прибой с шумом разбивался о скалы. В каскадах брызг и водяной пыли сияла радужная дуга. Отступая, волны обнажали скользкие зеленые камни. Длинные волосы водорослей тянулись за убегающей водой. На мокром песке, между камней, копошились маленькие серые крабы.

Молодой человек встал и закинул руки за голову, подставляя ветру смуглое тело. Потом бросился в набегающую волну, вынырнул за гребнем и поплыл, выкидывая саженками мускулистые руки.

Вдоволь накупавшись, он вышел из воды и стал одеваться. Раздался скрип гальки. По берегу не спеша шел высокий тучный мужчина.

— Не помешаю? — учтиво осведомился он, присаживаясь рядом.

— Нисколько, — ответил молодой человек и пристально на него посмотрел. В интонации голоса пришедшего было что-то знакомое. Ну, конечно, он где-то видел эти темные, зачесанные назад волосы над высоким лбом и близорукий прищур умных добродушных глаз… Но где?

И тут его осенило:

— Петька! Звездочет! Ты?

Мужчина удивленно обернулся, потом вскочил, узнав друга детства.

— Лешка! Черныш! Вот так встреча!

Они крепко обнялись.

— Постой, постой! Дай хоть на тебя взглянуть! — воскликнул Алексей. — Эк тебя разнесло! — похлопал он приятеля по животу.

— Растет трудовая мозоль от сидячей работы, — рассмеялся Звездочет. — А ты все такой же поджарый, как гончий пес! — щуря глаза, рассматривал он друга.

— Все такой же! Ты как сюда попал?

— О-о, я здесь давно. Вон там пустил корни. — Петр указал на вершину горы, где над лесом возвышался купол обсерватории.

— Молодец! Значит, мечты сбылись?

— Ну, а как же… А где ты скитался?

— Я кончил школу, отслужил в армии, а теперь — студент, будущий археолог, — улыбнулся Алексей, причесывая шевелюру.

— Что ж, неплохо! Отдыхать приехал?

— Ага.

— Где устроился?

— Пока нигде. Чемодан на вокзале.

— Отлично, будешь жить у меня. Пошли!

Друзья по живописной тропинке поднялись к обсерватории.

— Вот и моя резиденция! — отдуваясь, Петр показал на спрятанный в буковой роще домик. — Прошу!

Они прошли в маленькую комнату.

— Здесь и устраивайся. Чувствуй себя, как дома, — сказал Петр и вышел за дверь.

— Ма-ама! — загремел с балкона его зычный голос.

— Ну что ты кричишь? Я здесь! — отозвалась, выходя из сада, миловидная блондинка.

— Мама! Радость-то какая! Нашел друга, с которым вместе рос! — Петр приподнял жену и звонко чмокнул ее в губы.

— С ума сошел! Бессовестный! — вспыхнула она, заметив вышедшего на веранду гостя.

— Ничего! Здесь все свои! Моя жена Лида, мой школьный приятель Алексей, представил Петр.

Почти минуя сумерки, наступила ночь. Алексей облокотился на подоконник. Над кипарисами блестели серебряные капли звезд. Их отражения покачивались на морской зыби. Светлая дорога Млечного Пути скрывалась за линией горизонта.

Ветер стих. Звенели цикады. Внизу, у берега, блестела россыпь огней. Откуда-то доносилась мелодия танцевальной музыки.

Алексей закрыл глаза. В голове слегка шумело от выпитого за ужином вина и избытка впечатлений.

«Пожалуй, пора спать», — со сладким зевком подумал Алексей.

Он разделся и лег.

«Итак, сегодня я получил по затылку, встретил друга и отлично устроился с жильем. Редкостный день!» — уже засыпая, подумал он.

Обсерватория стояла на вершине горы. Внизу, под обрывком, рокотал прибой, плакали чайки. Лесная дорога серпантином спускалась с вершины в город. Служащие обсерватории жили уединенно. К ним редко кто заходил. Только особенно дотошные туристы поднимались на гору.

Выросший в семье учителя, Петр Шабалин с детства увлекался астрономией. Поздними вечерами Петька Звездочет и Лешка Черныш забирались на крышу сарая и сидели там, болтая ногами. Петька с блестящими от воодушевления глазами рассказывал другу о звездах и планетах. Лешка, шмыгая носом, сначала внимательно слушал, но очень скоро это ему надоедало. Он начинал глазеть по сторонам и откровенно зевать, а когда возмущенный Звездочет давал ему тумака, Черныш показывал старшему товарищу язык и, соскочив с крыши на кучу соломы, мчался домой.

Там он вытаскивал из ящика письменного стола свое сокровище — толстую голубую книгу. У нее было волнующее название: «На рубеже столетий», а на тисненной серебром обложке по раскрытым томам шагал на костылях долговязый скелет.

Лешка раскрывал книгу и долго с увлечением рассматривал диковинных ящеров, пещерных людей, огнедышащие горы, гейзеры и белоснежные сталактиты Мамонтовой пещеры.

Потом Лешкиного отца, инженера-строителя, перевели на работу в большой промышленный город, и приятели расстались.

На следующий после неожиданной встречи день Петр пригласил друга осмотреть обсерваторию.

Около главного рефрактора Алексей заинтересовался необычным сооружением. Нижняя часть телескопа оканчивалась сложным механизмом, соединенным с корпусом устройства, похожего на телевизор со значительно увеличенным экраном.

— Не смотришь ли ты в эту штуку телепередачи с Марса? — в шутку спросил он Петра.

— К сожалению, нет, — улыбнулся тот, — но с помощью этой «штуки» мы надеемся детально рассмотреть, что делается на других планетах.

Алексей недоверчиво посмотрел на приятеля:

— Это серьезно?

Петр с деланным равнодушием пожал плечами.

— Ну, если думаешь, что я вчера хватил лишнего, принимай мои слова за продолжение застольных шуток. Пойдем дальше, — потянул он Алексея за рукав.

— Нет-нет! Я отсюда не двинусь, пока ты мне всего не объяснишь!

Петр пригладил широченной пятерней темный бобрик волос и с сомнением взглянул на друга.

— А зевать не будешь?

— Если хоть раз зевну — дай тумака.

Оба расхохотались. Петр подошел к механизму.

— Дело в том, — сказал он, — что эта электронно-оптическая приставка, по нашим расчетам, должна улавливать малейшие признаки световых волн и преобразовывать их настолько, что можно будет с подробностями видеть все происходящее на освещенной части наблюдаемой планеты.

Алексей изумленно вытаращил глаза.

— Так это же… — Он запнулся, подбирая подходящее слово. — Это же грандиозно! Сенсация мирового масштаба! И ты еще можешь спокойно говорить о таком огромном достижении! — Он перевел дух и возмущенно фыркнул: — Приставка! Лучшего названия не могли придумать? Словно к устаревшему фотоаппарату или к стиральной машине ее пристраивать собираетесь. Эх вы, сухари науки!

— Полегче, полегче! — прервал его Пётр. — Во-первых, о сенсациях кричать рановато. Приставка еще не готова. Расчеты расчетами, а что покажут испытания, — неизвестно. Поэтому о нашей работе знает только узкий круг людей.

— А во-вторых?

Петр улыбнулся:

— Во-вторых, название — дело переменчивое. Был Лешка Черныш — стал Алексей Николаевич. Зарекомендует себя прибор хорошо — дадим ему имя посолиднее.

— Кто его сконструировал? — спросил Алексей, разглядывая сложный механизм.

— Группа ученых из нашего научно-исследовательского института.

— И ты в их числе?

Петр кивнул.

— А кто у вас главный?

— Это не столь важно, — поморщился Петр и стал накрывать приставку чехлом.

— Молодчина все же ты! — с уважением проговорил Алексей.

— Ну вот и все, — расправив на чехле складки, сказал Петр, — пойдем!

Но Алексей не хотел уходить.

— Когда прибор будет готов? — спросил он.

— Теперь уже скоро. На днях должны прислать кое-какие детали к преобразователю. Тогда сборку закончу и проверим, как он себя поведет.

— Может быть, и мне удастся при сем присутствовать? — с надеждой спросил Алексей. — Разрешишь?

— Уж не знаю, что с тобой и делать, — ответил Петр, пряча за стеклами очков смеющиеся глаза. Немного подумав, он хлопнул Алексея по плечу так, что тот крякнул и присел. — Ладно. За то, что не зевал, — разрешу, если к тому времени еще будешь здесь.

Отпуск у Алексея подходил к концу, когда наконец пришла посылка с деталями преобразователя. Петр быстро закончил сборку. Прибытие товарищей из института он ожидал на следующий день, и первое включение аппаратуры должно было состояться в ночь перед отъездом Алексея.

Под вечер Петр, уже в который раз, проверил аппаратуру. Все было в порядке. Убрав чертежи в стол, он вышел из обсерватории и направился к дому. На веранде Лида и Алексей ожидали его к ужину.

— Добрый вечер! — приветствовал он их и, заметив расстроенный вид приятеля, спросил: — Чем ты обеспокоен?

Алексей указал на запад. Солнце опускалось в тучу.

— Вот, полюбуйся! Погода портится, а ты сказал, что включать аппаратуру можно только при ясном небе.

Петр взглянул на хмурый закат.

— Да, может статься, тебе не повезет. А нельзя отложить отъезд на денек-другой?

Алексей отрицательно покачал головой:

— Нет. Все резервы времени исчерпаны. Билет уже в кармане.

— Жаль…

Наступило молчание.

— А что если попробовать этой ночью? — умоляюще глядя на Петра, спросил Алексей.

Тот нахмурился.

— Я понимаю, — продолжал Алексей, — тебе не хочется включать аппаратуру без коллег…

— Да, это не совсем удобно.

— А мне кажется, опробовать приставку после сборки твое право, неожиданно вмешалась Лида. — Ты ее и конструировал и собирал.

Петр махнул рукой и принялся за куриную ножку.

Ночью Алексей долго ворочался в постели: не спалось. Не выдержав, он встал, надел пижаму и на цыпочках, чтобы не разбудить хозяев, прошел на веранду.

Там его окружил безмолвный мрак. Густой неподвижный воздух почти ощутимо давил на грудь. Дышалось с трудом. Все замерло. Даже неугомонный прибой затих, притаился где-то внизу, в кажущейся бездонной черноте. И только звезды, крупные, яркие, переливчато блистая в разрывах наползающих туч, бросали вызов всеобъемлющей тяжелой тьме.

Скрипнула дверь, Алексей вздрогнул.

— Пойдем, попробуем, — прошептал подошедший Петр.

Алексей обрадованно сжал ему руку. Ага! Петру тоже не терпится! Конечно, нужно опробовать аппаратуру сейчас. Если будут неполадки, он сможет их устранить до приезда комиссии, чтобы испытание прошло как можно лучше.

В обсерватории было темно. Больно стукнувшись о какой-то выступ, Алексей чертыхнулся. Петр уверенно прошел к столу. Щелкнул выключатель. Мягко засветился абажур настольной лампы. Из полумрака показалась огромная труба телескопа.

Петр включил рубильник. Наверху, как шмель, запел мотор. В открывшуюся щель заглянули звезды.

Непривычная, немного таинственная обстановка возбуждала. Нетерпеливо прохаживаясь, Алексей следил за действиями товарища. Как долго Петр возится! Того и гляди, все небо тучами затянет.

— На какую планету будешь наводить? — спросил он.

Астроном не спеша осмотрел аппаратуру, покрутил какие-то рукоятки, потом сел за пульт управления электронно-оптической приставкой.

— Попробую на Марс. Он и близко, и его поверхность практически никогда не бывает прикрыта облаками. Выключай свет.

Засветился экран. По голубому полю временами пробегали золотистые искры. Изображения не было.

— Не работает? — с тревогой спросил Алексей.

— Чего бы это она не работала, — проворчал Петр. — Наша, земная, облачность мешает.

— Давай поищем в разрывах что-нибудь другое.

— Что же, можно и поискать.

Алексей сел в кресло. Напряженно всматриваясь в голубой квадрат, он потерял представление о времени. Сколько прошло — полчаса, три часа, определить было трудно. Монотонное гудение трансформатора притупляло сознание. Перед глазами поплыли разноцветные пятна. Появилась болотистая равнина, редко поросшая причудливыми деревьями. Над гнилой водой стелился тяжелый желтый туман. В мутном воздухе кружились странные птицы. Они метались, как гонимые вихрем черные разодранные лоскуты. Вот одна отделилась от стаи и помчалась на Алексея. Раскинув огромные перепончатые крылья, сверкая красными, как рубин, глазами, птица нависла над его головой и вытянула вперед растопыренные когтистые лапы. «Птеродактиль», — с ужасом догадался он. Чудовище раскрыло усеянную острыми зубами щучью пасть…

— Кха! — громко раздалось в тишине. Алексей вздрогнул и открыл глаза.

— Кха-кха, — покашливал астроном.

— Тьфу, черт! — выругался про себя Алексей, вытирая со лба холодный пот. Приснится же такая мерзость!

— Включай свет. Ничего, видно, сегодня не высидим, — сказал Петр.

Алексей потянулся к настольной лампе, но тут его острые глаза заметили на экране расплывчатое пятно.

— Постой, там что-то есть! — остановил он приятеля, собравшегося было выключить установку.

— Где?

— Да вот здесь, посередине! Смотри лучше!

Петр подстроил аппаратуру, пятно выступило отчетливее.

— Ага! Теперь вижу и я, — проговорил он тоном охотника, заметившего дичь.

Пятно то исчезало, то появлялось вновь. Увеличиваясь, оно становилось ярче и контрастнее. Постепенно начал вырисовываться пейзаж, словно наблюдаемый с высоты. Как из тумана, выплыли ряды барханов. Тускло поблескивая, среди песков извивалась река. На ее берегах, под деревьями, виднелись постройки и кибитки. Невдалеке паслись стада. Алексей вскочил с кресла и подбежал к Петру.

— Видишь, видишь?! А ты еще сомневался! — крикнул он, тряся приятеля за плечи.

— Не мешай, садись на место! — отмахнулся астроном, хватаясь за фотоаппаратуру.

Изображение прояснилось. Теперь были хорошо видны животные и охраняющий их всадник в остроконечной шапке, с копьем в руках. Он не спеша объезжал стада и временами зорко поглядывал вдаль из-под ладони.

— Да это же овцы и человек на лошади! — воскликнул Алексей.

— Пожалуй, ты прав, — отозвался Петр.

— Так что же мы видим? Землю?

Петр неопределенно хмыкнул и, бросив фотоаппаратуру, взялся за рукоятку настройки.

Пустынный ландшафт поплыл по экрану. Замелькали унылые бугры, но вот друзья увидели плоскогорье. На его краю, у обрыва, виднелось странное сооружение. Бег земной поверхности прекратился. В центре экрана высился гигантский цилиндр. Его корпус был увенчан серебристым шаром с вытянутым вверх острием. Основание расходилось в широкий раструб, опирающийся четырьмя массивными лапами на площадку, сложенную из громадных каменных плит. В стороне, у небольшого обелиска, установленного на пирамидальном постаменте, толпились какие-то существа. Оттуда к цилиндру ползло что-то похожее на громадную черепаху. Друзья, забыв обо всем, не отрываясь, смотрели на фантастическое видение.

Странная черепаха подползла к площадке, вскарабкалась на плиты, и ее панцирь раскрылся. Изнутри вышло несколько существ с большими блестящими головами.

Петр вывел рукоятку увеличения. Светящаяся стрелка прибора подошла к предельной черте.

— Увеличь еще! — крикнул Алексей.

— Нельзя, угробим аппаратуру, — ответил астроном, торопливо фотографируя экран.

Загадочные, похожие на людей существа в эластичных скафандрах и прозрачных поблескивающих шлемах подошли к основанию цилиндра. В его корпусе, над раструбом, открылся широкий люк. Оттуда к подножию опустилась платформа. Вездеход-черепаха и существа в скафандрах перебрались на нее. Платформа поползла вверх и остановилась у люка.

— Это космический корабль! — взволнованно проговорил Петр.

— Уходят! Неужели не разглядим! — Алексей даже заерзал в кресле.

Вездеход и космонавты скрылись в корабле. На платформе остались двое. Один, меньший ростом, поднял руки.

Петр решительно довел рукоятку увеличения до отказа.

На экране отчетливо выступило продолговатое, совершенно белое лицо. Из широко расставленных раскосых глаз струился чистый синий свет. Чуть золотистые волосы мягкими волнами спадали на плечи. Это было прекрасное лицо ожившей мраморной статуи. Губы женщины иного мира шевелились. Она что-то говорила или пела.

Друзья смотрели, как зачарованные. Алексей, вскочив с кресла, подался вперед и затаил дыхание. Менее эмоциональный Петр тоже настолько увлекся, что не заметил, как от волнения до крови прикусил губу. Вдруг волна тумана заволокла экран.

— Что случилось? — крикнул Алексей.

— Облачность, черт ее побери! — выругался астроном.

Но вот тучу пронесло. Снова на экране выступили очертания космического корабля. Платформы уже не было, люк закрылся.

Внезапно под раструбом вспыхнуло яркое пятно. Заклубились дымные вихри. Свет становился все ослепительнее. Заполыхало голубое пламя… И тут — резкий щелчок, словно лопнула туго натянутая струна. Экран погас. Запахло горелой изоляцией.

Петр рванул рубильник.

— Все! Сожгли аппаратуру! — услышал Алексей из темноты его голос.

Над морем глухо заворчал гром. По фиолетовому ночному небу, гася звезды, ползли черные грозовые тучи. Вспышки молний озаряли запенившиеся волны. По листве зашуршали первые капли дождя.

Друзья вышли из обсерватории и побежали к дому, подгоняемые косыми струями ливня.

В ту ночь, пораженный увиденным в обсерватории, Алексей не мог заснуть. Стоило закрыть глаза, как перед ним появлялось прекрасное мраморное лицо космонавтки иного мира и воображение начинало рисовать фантастические картины.

Что это было? Чудный мираж или действительные события? От какой планеты отразились лучи, которые донесли до Земли удивительное видение?

Не зная, что думать, Алексей чуть свет поспешил к Петру. Дома его не оказалось. Алексей пошел в обсерваторию и, открыв дверь, остановился на пороге.

В кресле, у стола, сидел его приятель. Лицо Петра было бледно и перекошено. Одна щека дергалась.

— Что с тобой? — бросился к нему Алексей.

Петр как-то странно взглянул на друга.

— Вот, — хрипло выдавил он, бессильно опуская руки. — Все пропало! Мало того, что угроблена аппаратура, я еще нечаянно засветил пленку.

Алексей поднял лежащую у ног астронома мокрую проявленную пленку и поднес к свету. На ней ничего нельзя было различить.

— Да-а, — протянул было он, — неприятно… — Потом спохватился: — А ты не убивайся. Стоит ли…

— То есть, как это — стоит ли?! — вскочил Петр. Его глаза зло засверкали. — Да понимаешь ли ты, что аппаратура стоит, именно стоит, — подчеркнул он, огромных денег! А теперь, не имея доказательств ее работоспособности, мне вряд ли скоро удастся выхлопотать средства на восстановление.

Размахивая руками, Петр забегал из угла в угол.

— Кретин! Нетерпеливый, взбалмошный осел! Вот кто я такой! Что бы подождать до вечера. Ведь сегодня приезжают товарищи из института. Один из них отличный фотограф. Так нет же, не терпелось самому!

Петр бухнулся в кресло, сжал руками голову и застонал. Не ожидавший от своего, обычно уравновешенного, приятеля такой бурной вспышки, Алексей присмирел. Сейчас лучше было помолчать.

Скоро Петр опомнился.

— Извини, — смущенно пробормотал он и вздохнул. — Понимаешь, работа над приставкой, можно сказать, — главная моя цель.

Алексей подошел и обнял приятеля за плечи.

— Послушай, — заговорил он. — Ничего серьезного не произошло. Каждый прибор или механизм, прежде чем выйти в свет, неоднократно испытывается. Вспомни, сколько возятся с новыми конструкциями автомашин, самолетов, сколько их разобьют, прежде чем…

Петр замотал головой:

— Аналогия неудачная.

— Не согласен. В принципе — одно и то же. Рассматривай этот случай как испытание на прочность, что ли. Теперь ты знаешь, какое увеличение может дать приставка и какую нагрузку выдерживает.

— Предлагаешь самоуспокоение?

— Нет. Считаю проверку более чем удачной. Главное — ты убедился, что аппаратура работает. Все остальное поправимо.

— Оказывается, ты мастер убеждать, — невесело усмехнулся Петр и вздохнул. — Над приставкой трудился коллектив ученых. Не имел я права самолично начинать испытания.

— Ничего подобного, — возразил Алексей. — Ты — главный конструктор, ты ее собирал и вправе проверить, будет она работать или нет. Никаких нареканий тут быть не должно.

Петр поморщился:

— Нарекания, нарекания! Не в них дело. Пойми, я не имел морального права действовать без тех, кто вложил в это дело свой труд. Как мне теперь доказывать, что в принципе конструкция удачна, и требовать средства на ее восстановление?

Наступила пауза.

— Что ты думаешь насчет увиденного? — перевел Алексей разговор в другое русло.

Петр пожал плечами. Потом, в свою очередь, спросил:

— Ты что-нибудь знаешь о теории искривления пространства?

— Слышал… вроде… — неуверенно сказал Алексей.

— Значит, не слышал. А если и слышал, то, видно, ничего не понял.

— В облаках и в космических просторах не витаю, — обиделся Алексей. Предпочитаю копаться в земле.

— Вот и хорошо, — усмехнулся Петр. — Это тоже дело нужное.

— Может быть, все же объяснишь?

— Попробую. Упрощенно смысл теории сводится к тому, что вблизи материальных объектов пространство как бы искривляется. Световые лучи в таких местах проходят не прямолинейно, а по изогнутым линиям. В обыденной жизни это не заметно, тут мы имеем дело с небольшими массами и расстояниями, но в космических масштабах искривленность пространства может иметь большое значение. Теперь дальше. Искривление становится тем большим, чем больше плотность вещества в пространстве. Если окажется, что средняя плотность превысит «критическую» величину, которая по подсчетам составляет одну стотысячную массы протона на кубический сантиметр, то, согласно теории относительности, мировое пространство будет «замкнуто в самом себе». Улавливаешь?

— Как будто, да, — ответил Алексей. — Ты ведешь речь к тому, что в «замкнутом» пространстве лучи света могут как бы совершать круговорот. Так?

— Совершенно верно.

— Но какое отношение это имеет к увиденному на экране?

— Самое непосредственное. Представь себе, что световые лучи, когда-то отразившиеся от земной поверхности, ушли в космос. Если им встретились мощные массы сверхплотных звезд или других космических объектов, вызывающих сильное искривление, то могло случиться, что Земля, перемещаясь вместе с солнечной системой вокруг центра Галактики, оказалась на пути этих отраженных от нее же лучей.

— Значит, мы видели как бы со стороны события, происшедшие когда-то на Земле? — встрепенулся Алексей.

— Да, мне кажется, нам посчастливилось заглянуть в далекое прошлое нашей планеты.

Алексей подумал, потом с сомнением сказал:

— Ты меня извини, хотя я и мало разбираюсь в астрономии, но все же не могу с тобой согласиться. Во-первых, чтобы лучи могли описать во Вселенной такую дугу, потребуется время, исчисляемое не тысячелетиями, а гораздо большее. История же разумного человечества, насколько я помню, насчитывает не более нескольких тысяч лет.

— А во-вторых? — спросил Петр с той же интонацией, с какой Алексей задавал ему подобный вопрос.

— Не старайся, не заведусь, — отпарировал тот. — Если такой круговорот свет действительно может совершить, то почему астрономы это еще не обнаружили?

— Отвечаю по порядку. Не обязательно рассматривать всю Вселенную. Материя распределена в пространстве неравномерно, поэтому и его кривизна в отдельных частях различна. Там, где имеются скопления мощных масс, путь лучей может оказаться настолько искривленным, что не исключена возможность возникновения ситуации, свидетелями которой мы стали.

— Ох и любите же вы, ученые, усложнять свою речь! «Не исключена возможность ситуации», — передразнил Алексей. — Как будто нельзя сказать проще! Сильное искривление пространства произошло в сравнительно небольшой части Галактики, потому и хватило двух-трех тысячелетий, чтобы ушедшие от Земли лучи успели вернуться к нам. Правильно я тебя понял?

— В основном правильно, — согласился Петр. — Обнаружить это явление до сих пор не могли. Отраженный свет, совершая свой путь в пространстве, настолько рассеивается и ослабевает, что никакой телескоп не способен его уловить. Такое под силу только электронно-оптической приставке.

Закончив объяснение, Петр взял со стола журнал и начал его просматривать.

— Да-а, интересно, — проговорил Алексей через некоторое время. — Как-то не верится, что можно запросто наблюдать прошлое.

Петр оторвался от журнала.

— Ну, знаешь ли! Насчет «запросто» ты, пожалуй, сказанул, не подумав.

— Приношу извинения.

— То-то.

— Да брось ты свой журнал, — не унимался Алексей. — Скажи лучше, ты сам-то убежден в правильности своих предположений?

— А ты, оказывается, настырный, — блеснул очками Петр. — Я убежден, что события, которые мы видели, произошли когда-то на Земле, и растолковал тебе, почему нам удалось их увидеть. Никакого другого объяснения я пока не нахожу. Впрочем… — Петр потер лоб. — Пожалуй, можно еще допустить, что лучи были возвращены в результате космической катастрофы.

— Какой?

— Например, гравитационного взрыва.

— Это еще что такое?

— Видишь ли, каждая звезда может оставаться устойчивой, пока уравновешены две противоборствующие силы. Силы тяготения стремятся сжать звезду, а с другой стороны ее распирает газовое и лучистое давление, поддерживаемое термоядерными реакциями. Устойчивость сохраняется до тех пор, пока в звезде не «выгорит» водород. После этого, лишившись горючего, термоядерные реакции затухают, и под влиянием сил тяготения звезда начнет неудержимо сжиматься. Произойдет так называемый гравитационный коллапс — взрыв, направленный внутрь. Кроме того, в природе может происходить и обратное явление, антиколлапс — катастрофическое расширение вещества из очень малого объема. При таких процессах скорости движения вещества приближаются к скорости света, а гравитационные поля могут быть беспредельно сильными. Тут начинают действовать эффекты, предсказываемые теорией относительности, и искривление пространства становится не только весьма значительным, но и бесконечно великим.

— Не могу представить себе бесконечно великую кривизну, — покачал головой Алексей.

— И не старайся. Что это такое и что при этом происходит, пока еще никому не известно. Можно предположить, что световые лучи, встретив на своем пути подобное явление, будут как бы отброшены или отражены обратно.

— Гипотезы интересные, — сказал Алексей. — Какая же из них ближе к истине?

— Выбирай любую, которая больше по вкусу, — усмехнулся Петр. — Мало, ох, как мало, мы еще знаем о Вселенной! — вздохнул он и встал. — Хватит фантазировать. Пойдем домой.

 

Глава 2. Рождение «Эфы»

Зима прошла в упорной учебе и труде. Для того, чтобы помочь матери с сестренкой, Алексей в свободное от занятий время делал для музея экспонаты из материалов, собранных археологическими экспедициями.

Летом студенты ездили на практику. Алексей вернулся оттуда похудевшим, обожженным до черноты южным солнцем и с железными от тяжелых земляных работ мускулами.

Через год предстояла дипломная работа, а потом… Потом далекие походы, увлекательная жизнь в палатках, потрескивание костров в тишине ночей и поиски, бесконечные поиски следов далекого прошлого.

Непоседливый по натуре, Алексей терпеть не мог душных кабинетов, столов, заваленных бумагами. С самого начала учебы он готовился к походной жизни и подчинил себя жесткому режиму. По армейской привычке Алексей просыпался очень рано. Он тут же вставал и подходил к окну, где стояла койка Прохора Никитина.

Огромного роста, здоровенный, как медведь, сибиряк опал зимой и летом при открытой форточке, в одних трусах, под простыней.

Разбудив приятеля, Алексей спускался с ним на первый этаж в спортивный зал, и после основательной зарядки друзья спешили под холодный душ.

Алексей занимался многими видами спорта. Он неплохо плавал, отлично бегал на коньках и лыжах, боксировал, любил велосипед и увлекался туризмом. Единственное, к чему он оставался равнодушным, это к футболу.

Товарищи, считавшие Алексея заядлым спортсменом, немало удивлялись такой, по их мнению, странности его характера.

Так, в учебе, работе и тренировках быстро летела сравнительно однообразная студенческая жизнь.

Все это время фантастический звездолет и космонавты не выходили у Алексея из головы. Он не раз хотел поделиться с товарищами своими впечатлениями, но его удерживала боязнь попасть «на зубок» институтским острякам. Кто-кто, а уж те не упустили бы возможности вволю позубоскалить над «безудержными фантазиями» или «плодами больного воображения».

Алексей считал, что посещение Земли инопланетными существами не могло пройти бесследно. Из памяти народов такое событие не могло изгладиться. Нужно искать. Перерыть библиотеки, музейные и фольклорные архивы. Но с чего же начать?

Как у многих студентов, у Алексея был свой любимый преподаватель, профессор Горский, авторитет которого он считал непререкаемым. После долгих раздумий Алексей решился. Да, только Юрию Андреевичу можно рассказать обо всем. Он поймет и даст совет.

Зеленый абажур настольной лампы рассеивал по кабинету мягкий свет. Вдоль стены, на стеллажах, поблескивали золотом корешки толстых томов. Над ними, с верхней полки, угрюмо хмурились скульптурные портреты обезьяноподобных предков человека и первобытных людей. Вглубине комнаты, над диваном, выглядывала из полумрака рогатая голова тура. Под ней виднелись повешенные накрест ружье и альпеншток.

Стопка бумаги и раскрытая книга белели на столе возле письменного прибора, выполненного в виде альпиниста, стоящего на скальной вершине.

Рядом древняя египетская статуэтка бога Анубиса чуть склонила набок свою собачью голову и, словно прислушиваясь, чутко навострила уши.

Откинувшись на спинку глубокого кожаного кресла, Горский внимательно слушал.

Зная характер профессора, Алексей, по ходу своего рассказа, временами взглядывал на него. Если грубоватое с резкими чертами лицо Горского скучающе вытянется, взгляд потускнеет — пиши пропало. Можно, не теряя времени, откланиваться.

Но пока все шло благополучно. Острые глаза профессора живо поблескивали, а мохнатые брови то и дело слегка приподнимались. Он был явно заинтересован.

— Значит, вы поставили себе цель: найти следы инопланетных пришельцев, подвел итог Горский. — Что ж, одобряю. — И, заметив радость Алексея, пояснил: — Ваш рассказ не вызвал у меня сомнений. Я кое-что слышал о работе Шабалина над электронно-оптической приставкой к телескопам, а его предположения о возможности встречи Земли с когда-то отраженными от нее лучами, пожалуй, можно принять за рабочую гипотезу.

Горский встал и, подойдя к висевшей на стене карте мира, нажал на кнопку выключателя. Яркий свет люстры залил кабинет.

Алексей, хотя и видел профессора несчетное количество раз, не удержался и снова с хорошей завистью оглядел его ладную фигуру. Молодец! Скоро на шестой десяток перевалит, а выглядит как юноша.

— Теперь, уважаемый, давайте решим, где искать, — продолжал Горский, рассматривая карту. — Судя по вашим описаниям пейзажа и обитателей, дело скорее всего произошло в Азии.

— Я тоже так думаю, — согласился Алексей.

Потирая тронутые сединой виски, Горский задумался. Алексей выжидающе молчал.

— Вот что. Ступайте-ка, уважаемый, в ИВАН к ректору. Я ему черкну пару слов. Надеюсь, вам разрешат порыться, где нужно, и окажут содействие.

— Простите, не понял. Куда идти?

— ИВАН — это Институт востоковедения Академии наук, — с улыбкой пояснил Горский.

— Спасибо, Юрий Андреевич. Завтра же приду.

Горский размашистым почерком написал записку, вырвал листок из блокнота и додал Алексею.

— Вот, пожалуйста, ни пуха ни пера! Если найдете что-либо интересное, сообщите.

— Обязательно! Будьте здоровы!

Когда Алексей скрылся за дверью, Горский погасил люстру и вышел на балкон.

Над городом раскинулось звездное небо. Серебристый лунный серп, отражаясь в речной глади, как бы переливался в струях. Легкий, чуть уловимый ветерок освежал.

Немного постояв, Горский вернулся в кабинет. Там все было по-прежнему, только тени в углах словно еще более сгустились.

Опустившись в кресло, он подмигнул бронзовому альпинисту и с улыбкой спросил:

— Ну, а ты что обо всем этом думаешь, дружище?

Весь вечер следующего дня Алексей провел в библиотеке Института востоковедения.

Даже при беглом просмотре картотеки он понял, что на поиски интересующих его сведений придется затратить уйму времени.

Конечно, может выручить счастливая случайность. А вдруг быстро подвернется под руку то, что нужно? Алексей со вздохом покачал головой. По теории вероятности шансов на такую удачу примерно столько же, как и на выигрыш автомашины по лотерейному билету. У другого, пожалуй бы, опустились руки, тем более, что свободного времени у студента не так-то много, но Алексей был настойчив, скорее упрям.

Незаметно подкралась зима. Рядом с общежитием на катке зазвучала веселая музыка. По аллеям и тропинкам пригородного парка пролегла лыжня.

В выходные дни Прохор поднимался чуть свет. Неодобрительно поглядывая на Алексея, он натягивал на свои широченные плечи свитер, надевал лыжные брюки и ботинки, а затем делал попытку соблазнить приятеля:

— Может, соберешься? Смотри, погодка-то какая. Шик-блеск! Лыжи сами бежать будут.

Но Алексей был непреклонен. Никакой потери времени.

— Хотя бы пошел воздухом подышал, — убеждал его Прохор, надевая рюкзак. И какого черта роешься в архивах?

— Значит, нужно. Зря рыться бы не стал.

— Ну валяй, если не надоело. А я, однако, пошел.

Ворча под нос что-то нелестное по адресу одержимых упрямцев, сибиряк шумно выходил из комнаты. Алексей же, вскочив с койки, спешил на зарядку и в душ. Ему снова предстояло разбираться в музейных и фольклорных материалах, благо рекомендация ректора Института востоковедения открыла доступ во все нужные научные учреждения.

Чего только там не попадалось! Древние рукописи, предания, легенды, сказки. Он обшарил все московские музеи, где только можно было рассчитывать найти что-либо имеющее отношение к древнему Востоку. Копался в библиотеках и архивах.

В конце концов, затратив на поиски всю осень и добрую половину зимы, Алексей снова заявился к профессору Горскому.

Юрий Андреевич принял его в своем служебном кабинете.

— Прошу, — указал он на кресло. — Как идут дела — не спрашиваю. Вижу по вашей физиономии, — констатировал он, разглядывая похудевшего расстроенного парня.

Алексей тяжело вздохнул.

— Все осмотрели?

— Все, Юрий Андреевич.

— Может быть, что-то и упустили?

— Да что вы! Уже всем надоел. Скоро гнать будут.

— Да-а, плохи дела, — покачал головой профессор. — Что ж, может быть, поставить на этом точку?

Алексей сделал протестующий жест.

— Не горячитесь, уважаемый. Совсем не обязательно должны сохраниться и попасть к нам следы пребывания на Земле инопланетных пришельцев, если только они вообще когда-нибудь посещали Землю.

— Ну вот, и вы стали сомневаться. А я-то на вас надеялся! — огорченно воскликнул Алексей.

— Дело не только в сомнениях. Не забывайте, уважаемый, что вам нужно учиться и готовиться к дипломной работе. Это нелегко. А вы уже теперь похожи на мумию, — усмехнулся Горский. — Отложите-ка свое хобби до окончания института.

— Юрий Андреевич, а вы, поставив перед собой цель, стали бы при первой же неудаче откладывать ее достижение на неопределенный срок?

— Вряд ли.

— Не вряд ли, а определенно не стали бы. Я тоже такой.

Горский рассмеялся:

— Упрямый?

— Если хотите, да.

— Ладно. Искать, так искать. Но на поблажку при зачетной сессии не рассчитывайте, — предупредил Горский и задумался.

— Как вы смотрите на поездку в Ленинград? — спросил он. И, заметив, что Алексей замялся, понял, в чем дело.

— Насчет расходов не беспокойтесь. Я организую вам командировку дней на пятнадцать…

— Юрий Андреевич, как вас благодарить!

— В Ленинграде — обратитесь в филиал Института востоковедения, Эрмитаж и обязательно в музей антропологии и этнографии. Там подскажут, где еще можно поискать. За письмами зайдете завтра утром. Вопросы?

— Все ясно.

— Действуйте. Всех благ.

Алексей вернулся в общежитие поздно вечером.

Игорь Стрельников и Прохор, позевывая, доигрывали партию в шахматы. Лева Гинзбург все еще где-то пропадал.

— Уезжаю, хлопцы, — с ходу объявил Алексей. — Завтра днем.

— Куда? — удивленно спросил сибиряк.

— В Ленинград. Недели на две.

— Искать, чего здесь не нашел?

— Ага.

Прохор возмущенно хмыкнул.

— Давай, давай! Однако скоро рехнешься со своими причудами, — проворчал он и в расстройстве «зевнул» ферзя.

— Леша, скажи, наконец, что ты ищешь? — спросил Игорь, снимая с доски фигуру.

— Скажу, если найду.

— Шах! — объявил Игорь.

Прохор встал и с досадой смахнул фигуры с доски.

— Правильно, — кивнул Игорь. — Ботвинник тоже в таком положении всегда сдавался. — Потом обернулся к Алексею и предложил:

— Знаешь что, остановись у моей двоюродной сестренки. Ее отец полковник, квартира большущая, не стеснишь. А в гостиницах вряд ли устроишься. Они всегда переполнены.

— Неудобно. Как я явлюсь к чужим людям незваным гостем? — с сомнением проговорил Алексей.

— Чепуха! Я им завтра позвоню. Они будут только рады. Тата тоже студентка, востоковед. Ленинград знает как свою квартиру. Глядишь, поможет в чем-нибудь.

— Говоришь, востоковед? — обрадовался Алексей. — Это отлично!

— Ну вот видишь. Все складывается, как нужно. Записывай адрес.

Сойдя с троллейбуса на перекрестке Невского и Литейного, Алексей прошел в сторону Невы и вскоре остановился у дома старой архитектуры. Здесь! По широкой лестнице поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка.

Дверь отворил худощавый пожилой мужчина.

— Проходите, пожалуйста, — пригласил он. — Если не ошибаюсь — приятель Игоря Стрельникова из Москвы.

— Да. Алексей Чернышев.

— Тарасов Владимир Данилович. Будем знакомы. Снимайте пальто. Тата, встречай гостя!

У вышедшей из гостиной маленькой девушки при виде Алексея округлились глаза.

— Это вы? — удивленно воскликнула она.

— Да, я, — улыбнулся в ответ Алексей.

Пухленькие щеки Таты вспыхнули и почти сравнялись цветом с ее огненно-рыжими кудряшками.

— Так вы, оказывается, знакомы? Где же успели? — поинтересовался Владимир Данилович.

— Это уже наш секрет, — Алексей чуть заметно подмигнул девушке и потер затылок.

Объяснив Тарасовым цель своего приезда, Алексей сказал, что его интересуют любые сведения о необычных случаях, происшедших в древности на Востоке. Тата охотно взялась ему помогать и подключила к поискам несколько подруг-студенток.

Алексей и девушки энергично принялись за дело. За работой дни летели незаметно. Но, несмотря на все их усердие, ничего нужного найти не удавалось.

— Не то, не то! — сетовала Тата за ужином. — Все какие-нибудь героические эпосы или душещипательные предания о двух разбитых сердцах. Просто удивительно, как много люди выдумали и написали о любви! Словно на ней весь свет клином сошелся.

Владимир Данилович, отхлебывая из стакана заваренный до черноты чай, снисходительно посмеивался: «Молода еще. Придет время — узнает, что за лиходейка эта самая любовь».

Алексей уныло ковырялся в тарелке. Завтра придется уезжать ни с чем. Времени потеряно много, учеба запущена, а толку… Прав был Горский, когда советовал отложить поиски до окончания института.

С невеселым настроением Алексей вернулся в Москву. Хотя Тата и обещала продолжить поиски, Алексей уже не рассчитывал на успех. Что может найти молоденькая несерьезная девчонка, когда он, можно сказать, — специалист по археологии, при настойчивой планомерной работе не смог добиться успеха? Ну что ж, теперь за учебу. Наверстывать упущенное. А там будет видно.

Этот вечер ничем не отличался от сотен других. Алексей, сидя у своей тумбочки, углубился в учебник. Лева Гинзбург лежал на койке, закинув ногу за ногу, читал. У него всегда было достаточно времени, чтобы читать и развлекаться. Учился он легко.

К Игорю Стрельникову пришли друзья из других комнат. Шумная компания расположилась за столом и, нещадно дымя папиросами, спорила о преимуществах и недостатках нового метода восстановления внешнего облика вымерших животных.

В самый разгар спора дверь отворилась. Все замолчали и спрятали папиросы в рукава.

— А ну, дымокуры, брысь! — входя в комнату, скомандовал Прохор.

Курильщики, опасливо поглядывая на сибиряка, один за другим юркнули в дверь.

Прохор брезгливо сморщился и, подойдя к окну, распахнул его настежь. В комнату ворвались клубы морозного пара.

Лева тяжело вздохнул и натянул на себя одеяло. Игорь поспешно убрал со стола тарелку с окурками. Проветрив комнату, Прохор закрыл окно и уселся за стол.

— Держи, это тебе. Принесли с вечерней почтой. — Он вынул из портфеля бандероль и протянул Алексею.

Лева зевнул, потянулся. «На танцы сходить, что ли?» — подумал он. Потом с сомнением взглянул на заиндевевшее окно. Уж очень не хотелось вылезать из-под одеяла и выходить на мороз.

Алексей вскрыл бандероль, с недоумением повертел в руках катушку с магнитной лентой. Потом прочел приложенную записку и быстро вышел из комнаты. Вскоре он вернулся с портативным магнитофоном.

— Что там у тебя? — полюбопытствовал Лева.

— Звуковое письмо из Ленинграда, — ответил Алексей и нажал клавишу.

«Здравствуйте, будущие археологи!» — раздалось из магнитофона.

Все обернулись. Игорь улыбнулся, узнав Татин голос.

«Леша, выполняю обещанное. Мне кажется, это то, что тебе нужно. Для пущего эффекта буду читать так, как рассказал бы легенду древний акын. Жаль, аккомпанемента азиатской домбры не хватает…»

Последовала небольшая пауза, и в комнате зазвучал монотонный речитатив:

«В далекие-далекие времена, там, где сейчас мертвая, проклятая Буддой пустыня, струились реки и расцветал благословенный край. И жили там сильные люди. Вольно паслись на тучных пастбищах их быстрые кони и жирные овцы. Могуч и прекрасен был город Лу-Хото. Не смели враги приблизиться к нему. Храбростью славились его защитники, остры были их копья и метки стрелы. А поклонялись жители города Великому Дракону, который жил под горами в глубокой пещере. Однажды ночью вспыхнул в небе пламень и стало светло, как днем. Ужас охватил людей. Спасаясь от гнева богов, они бежали, моля о пощаде. И вняли боги мольбам. Не тронул пламень ни человека, ни зверя. Опустился он на мертвое плоскогорье и, опалив черные камни, угас. Появилась на том месте глубокая яма, а в ней что-то огромное, заостренное вверху, как стрела. И вышли оттуда посланцы богов с большими круглыми головами. Научили они людей ковать железо и повелели им жить в мире и согласии…»

Алексей привстал. Его глаза загорелись.

«Когда боги призвали их, круглоголовые оставили людям священный талисман, а потом чудесной силой перенесли свою огромную стрелу из ямы на гору, и пламя подняло их в небо».

У Алексея невольно вырвался возглас, но он тут же прикусил язык. А Тата продолжала:

«Построили люди на том месте храм и стали жить счастливо. Но жестокий хан, правитель края, не послушался повеления круглоголовых. Велел он отковать из железа мечи и пошел на соседей войной.

Прогневался тогда Великий Дракон, стал бить хвостом по стенам пещеры, и затряслась земля, и обрушились горы. Вышел он из подземелья, дохнул жаром увяли рощи, пересохли реки. Гибель сошла на цветущий край, и с тех пор только знойный ветер овевает там мертвые песчаные бугры».

«Занятно, не правда ли? — проговорила девушка. — Это я с подругами нашла в старинных рукописях. Надеюсь, старались не зря. Если нужна заверенная копия напиши, вышлю. Игорь, слышишь? Жду тебя на каникулы. Поедем на юг. Приветик от востоковедов! Пока!»

Алексей выключил магнитофон. Наступила тишина. Студенты осмысливали услышанное.

— Значит, за этим ты и ездил? — разочарованно спросил Лева.

— Ну, не только за этим. Но это уже кое-что, — отозвался Алексей.

— Там, однако, произошла геологическая катастрофа, — предположил Прохор.

— Это понятно, — согласился Игорь. — Но откуда круглоголовые и пламень с неба?

— Сказки, — махнул рукой Лева. — Черти еще и не такие номера откалывали.

Игорь с сомнением покачал головой:

— Нет, ребята, здесь что-то не так. Легенда походит на фантастическую историю.

— Да, все это очень не обычно, — проговорил Алексей. — Давайте посмотрим, где был Лу-Хото.

Взяв с полки географический атлас, он раскрыл лист Центральной Азии и расстелил на столе. Игорь вместе с ним склонился над картой.

— Вот он! — воскликнул Игорь.

— Вернее, не он, а его развалины, — уточнил Алексей.

— Ну, конечно же, развалины! И почти в самом центре пустыни. Вот бы попасть туда! — загорелся Игорь.

— Может, когда и попадешь, — пробормотал Прохор, рассматривая в газете снимок бурного эпизода хоккейной баталии.

— А почему бы нам не отправиться в Лу-Хото во время летних каникул? Там стоит покопаться. Те края плохо изучены.

Алексей с одобрением взглянул на Игоря. А тот продолжал:

— Мы давно собирались выбраться в какой-нибудь поход. Вот так, — показал он рукой, — все вместе. А то скоро окончим институт и разъедемся кто куда.

Прохор шумно вздохнул:

— Так то разве туристский поход? Твоя затея смахивает на экспедицию.

— Эк хватил, экспедицию!

— Выдумщик ты. Однако помечтай, вреда не будет. — И Прохор углубился в газету.

Лева решительно сбросил одеяло и сел.

— Чем бы дитя не тешилось… — проговорил он, с трудом просовывая ноги в новые узкие, как дудочки, брюки.

— Ты их что, с мылом надеваешь? — усмехнулся Прохор, краем глаза наблюдая за приятелем.

— Как был ты медведем, так и останешься, — ответил Лева. — Пойми, дорогуша, на танцы нужно ходить одетым по моде.

— Да бросьте вы о брюках и танцах! Давайте подумаем насчет похода, настаивал Игорь.

— Я считаю, что идея отличная, — сказал Алексей.

Прохор с удивлением поднял голову:

— Вот уж от тебя не ожидал!

— Хлопцы, дело стоящее, — продолжал Алексей. — Тут можно совместить приятное с полезным. Почему бы нам не воспользоваться собранными материалами для дипломных работ?

Алексей во время военной службы бывал в пустынях и с увлечением стал рассказывать друзьям о романтике походов через безлюдные малоисследованные места. Зная страсть Прохора к охоте, он не поскупился на красочные описания озер, богатых птицей, бескрайних степей, где гуляют неисчислимые стада антилоп.

Игорь горячо поддержал Алексея.

Лева скептически поджал губы. Щеголеватого москвича привлекала прогулка по легкому туристскому маршруту, а не скитания по пустыне.

— Да-а, — протянул он, — фантазии вам не занимать. Ну, я понимаю, Игорь, а уж тебе…

Но Алексей, не обращая внимания на его выразительный взгляд, ответил:

— А почему бы иной раз и не пофантазировать? Может оказаться, что фантазия не так уж далека от действительности.

Практичный Прохор прикинул в уме продолжительность похода и с сомнением покачал головой:

— Все это хорошо. А тети-мети?

Алексей обвел товарищей взглядом.

— Да, это не воскресная прогулка. Чтобы до лета скопить деньги, придется ужаться и работать вечерами, а не ходить по танцам.

— А что, позвольте поинтересоваться, вы там собираетесь делать? — спросил Лева. — Пора бы знать: самодеятельные раскопки запрещены.

— Не разрешат — осмотрим развалины снаружи, вычертим план, сделаем описание, — невозмутимо ответил Алексей.

— И еще вопрос: как будете нарушать государственную границу? Ползком, по-пластунски или более современным способом, вроде прыжков с надувными шарами?

— Не вредничай. Все организационные дела буду решать с профессором Горским.

Игорь подтолкнул Прохора:

— Соглашайся.

— Однако надо подумать, — колебался сибиряк.

— Индюк тоже думал! — усмехнулся Алексей. — А ты? — обратился он к Леве.

— Лев! Кончай любоваться модными штанами. На танцы не пойдешь, здесь дела поважнее, — крикнул Прохор.

Лева снизу вверх взглянул на Прохора.

— Штанами! Фу, какое пошлое слово! — с наигранным возмущением фыркнул он и, подойдя к Игорю, похлопал его по плечу.

— Вы только посмотрите на этого юношу! Сестра ждет его в Ленинграде, а он собирается к черту на кулички.

— Не беспокойся! Не твоя забота! — огрызнулся Игорь.

— Давайте возьмем Тату с собой. Она знает восточные языки и будет за переводчицу, — предложил Алексей.

Лева усмехнулся:

— Неплохо бы сначала спросить ее согласия.

— Это уж я возьму на себя, — заявил Игорь.

Довольный тем, что удалось склонить Прохора на свою сторону, Алексей стал «нажимать» на Леву:

— Ну так как же? Пойдешь или нет?

Тот украдкой взглянул на Прохора и пожал плечами.

— Ты, Лев, не хитри. Говори прямо!

— Пойдет, однако. Не кипятись, все пойдем, — пробасил Прохор, подводя итог затянувшемуся спору.

Весь вечер четверо друзей разрабатывали маршрут ЭФА, как его тут же окрестил Лева Гинзбург.

Экзотическое название, позаимствованное у ядовитой змеи, расшифровывалось просто: «Экспедиция фантазеров». Оно всем понравилось и было узаконено.

Утром следующего дня Алексей подкараулил Горского у входа в ректорат и передал ему переписанную легенду. Горский спешил. Положив листок в портфель, он назначил Алексею встречу у себя на квартире и распрощался.

Вечером Алексей вошел в знакомый кабинет. Горский поднялся с кресла и крепко пожал ему руку:

— Поздравляю, уважаемый, с успехом!

— Спасибо, Юрий Андреевич. Но поздравлять следует не меня, а студентку из Восточного института. Это она прислала легенду.

— Не имеет значения. Она только успешно закончила проведенную вами труднейшую работу. Присаживайтесь.

Оба сели.

— Вот теперь вид, что надо! Глаза сияют. Физиономия как у именинника, — с улыбкой проговорил Горский, глядя на Алексея.

— Так ведь есть от чего.

— Что же теперь собираетесь делать?

— Хорошо бы туда попасть этим летом, во время каникул. Покопаться немного.

— Экая вы молодежь нетерпеливая! Как загорелось, так сразу и подавай. Скоро дипломная работа, а вы в пустыню.

— Мы надеемся там найти много полезного и для дипломных работ.

— Кто это мы?

— Я и мои товарищи. Нас четверо, а пятая та студентка, что прислала легенду.

— Ого! Не теряете время. Значит, группа энтузиастов уже собирается в поход?

— За нами дело не станет, но теперь все зависит от администрации института. Без вашей помощи ничего не получится, — вздохнул Алексей.

— Что ж, подумаем, чем вам помочь. — Горский наморщил лоб. Предварительно решим так: для организации экспедиции мало оснований. Будет просто разведывательный поход. Снаряжением поможем. Визы — не проблема. Сложнее получить разрешение хотя бы на поверхностные раскопки, еще сложнее финансовая сторона. Предупреждаю сразу, на многое не рассчитывайте. Больше надейтесь на собственные ресурсы. Устраивает?

— Спасибо и на этом, — стараясь сдержать охватившую его радость, ответил Алексей. Ведь он надеялся на меньшее, а деньги и вовсе не осмеливался просить.

— Тогда готовьтесь. Вы будете руководителем. О подробностях договоримся в рабочем порядке.

Друзья начали упорно готовиться. Собирая деньги к предстоящему походу, они ввели жесткий режим экономии, перестали ходить в кино, а Игорь Стрельников даже курить бросил.

К их великой радости, профессор Горский выполнил все, что обещал. Даже больше того: администрация института выделила им хотя и скромную, но, при экономном расходовании, вполне достаточную сумму денег. Было получено официальное разрешение на производство раскопок.

В начале лета, после успешной сдачи экзаменов, эфовцы отправились к далекому загадочному Лу-Хото.

 

Глава 3. Начало пути

Подпрыгивая на выбоинах, «ГАЗ-63» резво катился по степной дороге. Шлейф желтой пыли, поднятый машиной, долго висел в неподвижном воздухе. Кочковатая, заросшая чием, равнина дышала зноем. Шофер Вася, положив на баранку загорелые руки, насвистывал что-то веселое. Лента дороги быстро бежала под колеса. Утомленный однообразным пейзажем и жарой, Алексей откинулся на спинку сиденья.

— Ох, черт возьми!

Машину так тряхнуло на ухабе, что Алексей больно стукнулся о потолок кабины.

— Полегче там! Однако не дрова везешь! — раздался из кузова недовольный бас.

Вася переключил скорость. Мотор взревел, машина пошла на подъем к синеющему вдали хребту.

Под вечер они въехали в городок, приютившийся в живописных предгорьях.

Протарахтев между двумя рядами пирамидальных тополей, из-за которых выглядывали глинобитные хатки, грузовик остановился у ворот дома приезжих. Алексей вышел из машины и с удовольствием потянулся.

— Как, хлопцы, целы? — окликнул он товарищей, сидящих в кузове.

Прохор выпрямился во весь двухметровый рост, так что хрустнули суставы.

— Целы, однако! Принимай шмутки! — ответил он, передавая рюкзаки с походным имуществом.

— А где Лев?

— Здесь. Дрыхнет, как сурок. Лев! Подъем! — рявкнул Прохор с такой силой, что по всей улице во дворах забрехали собаки.

Над бортом появилась заспанная физиономия Левы Гинзбурга.

— Что, уже приехали? — Потирая бока, он сел и, вынув гребешок, принялся вычесывать солому из пышной огненной шевелюры.

— А ну, кончай прихорашиваться! — Прохор легко, словно котенка, поднял щупленького Леву и передал его в руки Алексею.

— Принимай льва, — усмехнулся он и соскочил с машины.

После утомительной дороги друзья заснули, как убитые.

Утром, открыв глаза, Алексей увидел Леву, стоящего у стола в трусах. Москвич старательно наглаживал брюки цвета морской волны.

Алексей сел на койку, посмотрел на заросшее рыжими волосами тело приятеля, немного подумал и сымпровизировал:

— Продрав глаза поутру рано, увидел я орангутанга.

Лева тут же нашелся:

— Так, долго думая, сослила пречерномазая горилла.

— Один-ноль в твою пользу. — Алексей зевнул. — Для какого черта наглаживаешься?

— Совсем не для черта. Гляди, — подал Лева телеграмму.

— Из Алма-Аты. «Вылетаем самолетом. Игорь, Татьяна», — прочитал Алексей. Сегодня будут здесь.

Перед походом Игорь решил съездить домой в Ленинград. Нужно было взять подходящую одежду, а самое главное — деньги. Для этого требовался личный дипломатический разговор с отцом. Уладив все дела, Игорь с двоюродной сестренкой спешил в пограничный городок, где их ожидали выехавшие раньше товарищи.

— Брейся немедленно! Начальство должно предстать перед дамой во всем блеске. — Лева подал Алексею бритвенный прибор, а сам, подойдя к койке, бесцеремонно уселся на спящего Прохора.

— Уйди! — прогудел сибиряк и дал озорнику такого пинка, что тот отлетел на середину комнаты.

— Ах, так? — Лева схватил кружку с водой, плеснул Прохору на голову и, ловко увернувшись от полетевшего на него сапога, юркнул за дверь.

Небольшой зеленый самолет подрулил к домику аэропорта.

Игорь выскочил первым и протянул руку маленькой девушке, помогая ей сойти. Одинаково одетые в короткие курточки, шаровары, с новыми рюкзаками за спиной, оба они имели вполне походный вид.

— А вот и наши! — обрадовался Игорь. — Здорово, ребята! Знакомьтесь: востоковед Татьяна Тарасова, сокращенно Тата, — представил он двоюродную сестру.

Лева, ни слова не говоря, снял соломенную шляпу и церемонно раскланялся.

На следующее утро эфовцы тронулись в путь. Было решено ехать на автомашине до небольшого поселка на границе песков, а там нанять верблюдов и дальше идти караваном.

Первые дни пути пролетали незаметно. Извилистая дорога, пересекая горный хребет, то поднималась по склонам, то круто сбегала в ущелья и там петляла около потоков, ревущих среди нагромождений валунов и скал.

Эфовцы, возбужденные новизной дорожных впечатлений, с интересом разглядывали живописные пейзажи, шумно восторгались, когда за каждым поворотом открывались все новые и новые виды.

Надеясь, что в этих местах будет чем поживиться, Прохор зарядил свою видавшую виды «тулку». Охотничье чутье не обмануло. На одном из поворотов он вскинул ружье и, почти не целясь, ударил по взлетевшей стае птиц.

Глухое эхо прокатилось по ущелью. Вася от неожиданности так тормознул, что Тата стукнулась лбом о стекло кабины.

— Что стряслось? — крикнул Вася, высовываясь из окна.

— Ничего. Прохор ужин добывает, — отозвался из кузова Алексей.

— Предупреждать надо, а то заикой сделаете, — проворчал Вася, глядя, как выскочивший из машины сибиряк собирает подстреленных кекликов. — Живей поворачивайся, а то дотемна к Святому камню не поспеем!

Петляя по увалам, газик спустился к горной реке. Теперь дорога шла по мрачному ущелью. Стиснутая отвесными скалами, река бесновалась и ревела. Тысячеголосое эхо, усиливая рев потока, заглушало сердитое ворчание ползущей на второй скорости машины. Заплесневелые скальные стены, казалось, плакали, тоскуя по свету и теплу. Их кристально-чистые холодные слезы сбегали по желобкам, каплями падали с уступов и застывали в каменистых выбоинах дороги прозрачными лужицами.

Через открытые окна в кабину веяло сырым пронизывающим холодом. Тата поежилась и запахнула курточку. Обогнув выступ, Вася круто развернул машину влево, на мост.

«Не забывай бога!» — прочла Тата надпись, сделанную на широких перилах большими черными буквами.

Заметив ее недоуменный взгляд, Вася засмеялся:

— Дорожка дальше больно хороша. Вот и намалевал какой-то шоферюга отработкой, чтобы новички уши не развешивали, — прокричал он Тате.

Скоро ущелье окончилось. Вновь серпантин дороги повел вверх. Шум потока утонул в пропасти, и теперь только натужное завывание мотора нарушало тишину высокогорья.

Осторожно ведя машину по головоломным кручам, Вася даже перестал насвистывать. Это свидетельствовало, по его определению, о высшей степени трудности пути.

Ничего не подозревавшая Тата с наслаждением вдыхала терпкий аромат горных лугов, любовалась яркими цветами, сочной травой и темно-зелеными шапками стелющегося можжевельника.

Парни в кузове перекусывали на ходу. Лева отрезал от окорока добрый кусок, сделал бутерброды и передал их вместе с флягой в кабину Тате:

— Заправляйтесь!

Выбрав бутерброд побольше, Тата предложила его Васе. Тот с сожалением взглянул на угощение, сглотнул слюну и отмахнулся. Не такая дорога, чтобы отвлекаться!

Уже вечерело, когда газик с трудом выбрался на очередной увал. Тата выглянула из кабины и невольно вскрикнула. Машина шла по самому краю обрыва. Вырубленная в скалах дорога была настолько узка, что правые колеса шли всего в нескольких сантиметрах от пропасти, а левый борт чуть не цеплялся за скальную стену. Внизу, в сумрачной глубине неширокой долины, проглядывалась лента реки. Противоположный крутой склон, — заросший кедрами и остроконечными пихтами, угрюмо чернел.

Непрерывно подавая сигнал на случай появления встречной машины, Вася на первой скорости провел газик через опасное место. Дальше начинался пологий спуск.

— Вон там, — указал, он назад, — в прошлом году сорвался мой дружок.

Тата нервно передернула плечами:

— Как?.. Совсем?..

Вася молча кивнул и, переключив скорость, стал спускаться в затянутую вечерней мглой долину.

Газик остановился на лесной поляне. Тата вылезла из кабины. Как хорошо! Прохладный воздух, стекающий с лесистых склонов, напоен смоляным пихтовым запахом. Невдалеке, за кустами, глухо шумит река. Тата взглянула вверх. Заснеженные пики розовели отсветом вечерней зари. Высоко, у самых облаков, из-под ледяного языка, сползающего с седловины глетчера, вырывался горный поток. Извиваясь по крутому желобу, он добегал до обрыва и, падаяк подножию скалы, скрывался в недрах леса. Отсюда движение воды не различалось. Поток словно замер, повис в пространстве, озаренный последними лучами солнца. Там еще светло, а здесь… Тесно обступившие поляну деревья, казалось, поглощали остатки проникающих в долину лучей. В сгустившихся сумерках Тата с трудом разглядела посреди поляны силуэт огромного скального обломка, рядом с которым росла одинокая ель.

— Святой камень, — лаконично сказал Вася.

— Почему святой? — поинтересовался подошедший Лева.

— Старики говорят: когда-то давно на поляне остановился кочевой аул. И вот однажды ночью с хребта упал этот камень. Он грохнулся прямо посреди кибиток, да так удачно, что не задел ни одной. За это монголы и считают камень святым. А у ели, что растет возле него, каждый, кто пройдет или проедет, обязательно что-нибудь оставит: или лоскуток привяжет, или еще чего положит. Утром увидите…

Совсем стемнело. Замерцали звезды. В зените Лебедь распластал по Млечному Пути алмазные крылья. Снежный гребень хребта, словно вытянутое фосфоресцирующее облако, парил в темно-фиолетовом небе над черной щетиной горного леса, От него тянуло холодом. Долина засыпала под убаюкивающее бормотание реки.

Лева сидел, задумчиво глядя на костер. Изредка он подбрасывал в него сухие ветки. Тогда огонь, вспыхивая с новой силой, освещал палатку. Над ее входом, на полотне, красовался черный силуэт змеи с широко разинутой пастью — эмблема похода. Ее нарисовал Игорь. Сейчас он ощипывал подстреленных Прохором кекликов, а Прохор у костра старательно протирал ружье.

— Я за водой пошла. — Тата взяла ведро и опасливо покосилась на чернеющие невдалеке кусты. — Кто со мной?

Алексей, помогавший Васе при свете карманного фонарика заправлять машину, обернулся:

— Лев, хватит баклуши бить! Отправляйся за водой.

— Ха, баклуши! Кому-то надо же следить за костром. — Лева нехотя поднялся и подошел к Тате. — О, синеокая! Разрешите быть вашим телохранителем и водоносом, — произнес он, прикладывая руку к сердцу.

— Тоже мне, рыцарь нашелся! — усмехнулась Тата. — Бери-ка ведро и пошли!

Ощупью продираясь через кусты, они подошли к берегу. Перед ними, едва видная во мраке, мчалась река. Лева шагнул было вперед, но Тата схватила его за руку:

— Осторожно, не сорвись!

Прищурив близорукие глаза, Лева с трудом разглядел усеянный валунами крутой спуск. «Этого еще не хватало! — с неудовольствием подумал он. — Тут и башку недолго сломать». Нащупав ногой устойчивый камень, он встал на него и осмотрелся. К его радости, спуск оказался небольшим. Вода плескалась рядом. Лева протянул руку:

— Давай ведро!

— Чего? — переспросила Тата. Шум реки заглушал Левин голос.

— Ведро, ведро давай! Воды наберу.

— Держи!.. Помоги, я слезу.

Тата скользнула вниз. Лева подхватил ее на руки и едва устоял.

— Ой! — Тата невольно обхватила его за шею, и как-то получилось, что их щеки соприкоснулись.

Леву словно жаром обдало. Незаметно коснувшись губами ее волос, он осторожно опустил Тату на камень.

— Ох и дура же я! — воскликнула она, одергивая курточку. — Ну разве можно так соскакивать! Вот бы искупались оба!

Лева облизнул пересохшие губы и перешел на шутливо-развязный тон, который, как ему казалось, нравился девушкам.

— Неужели ты могла допустить, что эти твердые мужские руки не удержат свалившееся к ним в объятия рыжее сокровище!

— Молчи уж, силач Бамбула! Сам хорош! — рассмеялась Тата и больно дернула его за рыжий хохол.

Набрав ведро воды, она сбросила курточку и стала умываться. Лева присел рядом на камень.

«А неплоха! Конечно, не писаная красавица, но, пожалуй, лучше тех, которыми я, бывало, увлекался, — думал он, глядя на белеющие в темноте Татины руки. — И держится запросто. Вот хотя бы сейчас. Пошла вдвоем, обняла вроде бы нечаянно… А может быть, и с умыслом? Что, если устроить маленькую проверку?»

С бьющимся сердцем он встал и взял девушку за оголенные плечи. Тата быстро выпрямилась:

— Ты что?

Лева оробел, но отступать было поздно.

— Скажи, ты веришь в любовь с первого взгляда? — проговорил он. «Ох и глупость порю!» — мелькнуло в голове.

Тата вздохнула и, словно угадывая Левины мысли, ответила:

— Ну и дурак, же ты! — Потом сбросила его руки с плеч и уже с сердцем добавила: — Пошляк! А я-то думала…

Закинув руки за голову, Тата лежала на соломе в кузове машины. То ли ее возбудила новизна дорожных впечатлений, то ли мешало ворчание реки, но спать не хотелось. Погас костер. Тьма окутала долину, заволокла поляну со Святым камнем, палатку, куда забрались на ночь парни. И только звезды, яркие, сочные, блестели над головой, да оледенелые пики, как туманные призраки горных духов, неясно выделялись на фоне ночного неба.

Тата перебирала в памяти события последних дней. Как неожиданно все сложилось! Собиралась ехать на юг, загорать, купаться в Черном море, вместо этого несет ее нелегкая в несусветную глушь. И что в пустыне хорошего? Какие-то древние развалюхи. Век бы их не видеть!.. А все Игорь! Он всегда без ума от любой экзотики, вот и вовлек ее в рискованную поездку.

Тата недовольно поморщилась. Сначала она думала, что все будет не таким уж трудным, а на деле получается другое. Газик довезет их только до границы песков, дальше пойдут караваном. Еще, чего доброго, придется ехать на верблюде… От одной такой мысли ей стало не по себе. Она видела верблюдов только в зоопарке, и нельзя сказать, чтобы при виде их пришла в восторг. Неужели придется сесть на такого грязного урода? Еще блох от него наберешься, а то чего-нибудь похуже. Тате показалось, что по ней уже кто-то ползет.

— Фу, гадость! — почесываясь, проговорила она.

И тут Тата вспомнила, что в гостинице осталась ее коробка с косметическими принадлежностями. Надо же было убрать ее в тумбочку! Не могла поставить где-нибудь на виду.

Настроение испортилось. Подушиться и то нечем. Парни подумают: неряха, не привыкла за собой следить. У Таты даже слезы выступили от досады. Она всхлипнула и зарылась лицом в солому. Она чувствовала себя обманутой, заброшенной в чужую непривычную обстановку и очень несчастной. Правда, пока ничего страшного нет, но все еще впереди. Тата была уверена: чем дальше они будут уходить от цивилизованного мира, тем больше неудобств и опасностей им встретится.

Переворачиваясь с боку на бок, она никак не могла устроиться поудобнее. Попробовала считать, авось заснет. Раз, два, три… А каков Лева! «Ты веришь в любовь с первого взгляда?» — вспомнила она и усмехнулась. Не успел как следует познакомиться, а уже норовит обнять и так далее… Думал — нашел вертихвостку. Как бы не так!.. Двадцать пять, двадцать шесть… тридцать два… Алексей уж слишком серьезный. Насупит брови, даже боязно сделается. Глазищи черные, жгучие… Шестьдесят семь, шестьдесят восемь… Пожалуй, лучше всех Прохор. Настоящий богатырь. Сильный, добродушный. Душа нараспашку, никакой хитрости. Тате нравилась рассудительная деловитость и спокойная уверенность могучего сибиряка. С таким нигде не пропадешь… Сто пятьдесят, сто… Хватит! Тата бросила считать. Даже такое проверенное средство не помогало.

«Нужно поговорить с Миком», — подумала она и достала из внутреннего кармана куртки маленького краснощекого гнома. С этой игрушкой, подаренной отцом еще в детстве, она не расставалась. Тата рано лишилась матери и не имела сестер. Откровенничать со сверстницами стеснялась, да и не любила посвящать посторонних в свои тайны. Однако желание поделиться сокровенным порой бывало велико. Как-то незаметно она приучилась поверять свои детские радости иобиды любимым игрушкам. Когда же отец привез из командировки гнома, Тата очень обрадовалась. Она назвала карлика Миком и стала советоваться только с ним. А как же иначе? Ведь Мик не какой-нибудь шалун, не умеющий держать язык за зубами. Старый, умудренныйжизненным опытом, с длинной седой бородой и хитроватым взглядом, он казался девочке самым подходящим; хотя и молчаливым собеседником. Главное — Мик не болтал лишнего и его мнения удивительно совпадали с желаниями Таты.

Девочка стала подростком, потом — девушкой, а Мик не старился. Только его малиновый колпачок и зеленая курточка с синими штанишками изнашивались. Тате уже несколько раз приходилось шить ему новый костюмчик и заменять сафьяновые башмачки с длинными загнутыми вверх носами.

С возрастом Тата стала серьезнее, но, как бы там ни было, Мик прочно занял место в ее жизни и расстаться с ним она ни за что бы не согласилась. Слишком сильна была привычка.

Усадив Мика к себе на грудь, Тата погладила его бороду.

— Вот, Мик, мы и едем! А куда? Сама толком не знаю, — зашептала она. Видишь, какая я взбалмошная девчонка! Обещала отвезти тебя к теплому морю. Там бы ты погрел на пляже свои старые кости, полюбовался на Ай-Петри, Кара-Даг. Пошли бы мы с тобой по берегу искать гриновский Зурбаган или Каперну, где мечтательная Ассоль смотрит в морскую даль и ждет, когда из-за горизонта появятся алые паруса «Секрета»… — Тата с сожалением вздохнула. — Ничего этого не будет, мой дорогой старикашка. Обманула я тебя, потащилась за Игорем к черту на кулички. Теперь провялимся и высохнем, как вобла, будем грызть пыльные сухари и пить тухлую воду из бурдюков, а по ночам наслаждаться шакальими концертами.

Тата подумала и встрепенулась:

— А что, собственно говоря, нам мешает отправиться в Крым? Возьмем да и вернемся. Проводим парней до пустыни, а сами — назад с этой же машиной. Как ты думаешь, а?

Потом с сожалением покачала головой:

— Не одобряешь? Скажешь — дезертирство, предательство по отношению к товарищам. — Вздохнула. — Конечно, ты не способен на такие пакости, и теперь нам придется «испить чашу до дна». Ну что же, раз ты такой несговорчивый, то ступай-ка спать.

Тата сунула Мика в карман, повернулась на бок и накрылась одеялом.

На третий день газик обогнул скалистую сопку и, выскочив на пологий склон, покатился по раскинувшейся до самого горизонта выгорающей желтой степи.

Куда девались прохлада и аромат горных лугов! Друзьям показалось, что они опускаются в гигантскую духовку.

Солнце, приятно согревавшее их на высокогорье, теперь повисло над головой раскаленным добела шаром. Пришлось остановиться и натянуть на машину тент. Но и в его тени было не легче. Горячий суховей, казалось, выдувал из организма всю влагу. Во рту пересыхало. Пить!

Алексей знал, что в такую жару, чем больше пьешь, тем сильнее одолевает жажда, но, несмотря на его предупреждения, молодые люди, поминутно прикладывались к канистре с теплой, припахивающей бензином водой.

От глинистой, поросшей кое-где полынью, почвы полыхало зноем. Машина остановилась. Закипел радиатор.

— Привал, ребята! Чай готов! — раздался бодрый Васин возглас.

На загорелого, словно прокопченного паренька жара, видно, не действовала. Обжигаясь свистящим паром, он снял пробку радиатора. Алексей вылез из кузова и подал ему канистру с водой.

Остальные, окончательно разморенные жарой, остались в машине. Обливаясь потом, они вяло перебрасывались репликами по поводу «дьявольской жары» и «чертова пекла», Коренной горожанин Лева, высоко ценивший «блага цивилизации», в душе ругался на чем свет стоит.

Наполнив радиатор, Вася вылил остаток воды на себя и забросил канистру в кузов.

— С такими далеко не уйдешь. Ишь как раскисли! — шепнул он Алексею.

Тот усмехнулся:

— Это с непривычки. Ребята крепкие, не спасуют. — И, подмигнув сидящей в кабине Тате, громко спросил:

— Так, что ли?

— А? — не поняла она вопроса.

— Вот тебе и «а». Поехали!

Последние дни пути показались друзьям бесконечными. От жестокой тряски по степному бездорожью ломило тело. Едкая солончаковая пыль вызывала зуд и жжение. Утомившиеся за день эфовцы засыпали, как только машина останавливалась на ночевку, а перед рассветом просыпались, дрожа от холода. Температура, днем доходившая до плюс сорока, к утру резко падала.

Все обрадовались, когда на горизонте появилась желтая полоска песчаных бугров.

Свернув по чуть заметной колее, Вася повел газик вдоль барханов, и после полудня они подъехали к расположенному у степного озера Хара-сомону, небольшому поселку на границе песчаной пустыни.

Араты, жители поселка, удивленные появлением чужой машины в этих глухих местах, встретили эфовцев гостеприимно. В честь такого события они зарезали несколько баранов и пригласили друзей на отдых в юрту.

Расположившись на мягкой кошме, Алексей стал рассказывать аратам о цели похода. Тата переводила.

Представитель местной власти Харагшан, молодой монгол с красивым суровым лицом и проницательными глазами, внимательно слушал, изредка одобрительно кивая головой. Когда все стало ясно, он посоветовался со стариками, чем можно помочь гостям.

Монголы были настроены благожелательно, и Алексей, при помощи бойко объяснявшейся с ними Таты, быстро договорился о найме верблюдов. За умеренную плату нашли и проводника — пожилого арата Дамбу, исходившего пустыню вдоль и поперек. Погонщиком верблюдов вызвался идти сумрачный молчаливый Сорджи.

Пока велись переговоры, поспело и угощение. После прохладного кумыса подали на большом блюде дымящуюся вареную баранину. Ни вилок, ни ложек не было. Есть мясо полагалось руками.

Алексей, знакомый с восточными обычаями, сел, скрестив ноги, на кошму у низкого круглого стола и вместе с монголами принялся за еду. Васю и Прохора тоже не пришлось уговаривать. Остальные эфовцы замялись.

— Ешьте, пока не поздно, а то потом пожалеете, — поторопил их Алексей.

Заметив, как быстро опустошается блюдо, Лева засучил рукава и подсел к столу.

— Лучше переесть, чем недоспать. А посему не будем медлить, — сказал он, вылавливая пальцами самый большой кусок мяса.

Игорь с Татой переглянулись и, отбросив щепетильность, тоже присоединились к «общему котлу».

Когда с бараниной было покончено, подали пиалы с крепким солоноватым чаем. Его заправили молоком и пили без сахара.

После сытного обеда Алексей стал расспрашивать аратов про Лу-Хото, но никто из них толком не знал об истории затерянных в песках развалин древнего города.

Дамба посоветовал спросить об этом старого ламу, живущего в кумирне на противоположной стороне озера.

Поблагодарив хозяев за угощение, друзья распростились с шофером Васей и отправились к берегу озера разбивать лагерь. Было решено сделать здесь остановку суток на двое, чтобы отдохнуть и хорошо подготовиться к выходу в пустыню.

 

Глава 4. Забытыми тропами

Слабый огонек светильника то вспыхивал, то затухал, словно ему было не под силу бороться с наползающим из углов кумирни густым мраком.

Тени метались по стенам. Красноватые блики падали на чуть видное в темноте изваяние Будды. В такие моменты каменная статуя как бы оживала. Халцедоновые глаза поблескивали, а плотно сжатые губы будто шевелились.

У ног Будды, на войлочном коврике, сидел высохший, как мумия, лама. Его поза точно копировала позу статуи. Старик, казалось, дремал. Но вот он медленно поднял веки. Тускло блеснули слезящиеся глаза.

Алексей с Татой низко ему поклонились.

— О, светоч разума! — заговорила по-монгольски Тата. — Прими, мудрейший, скромные подарки от тех, кто идет к мертвому городу Великого Дракона.

Почтительно склонившись, она подошла к ламе и положила перед ним шкатулку палехской работы, будильник «Мир» и две банки сгущенного молока.

Глаза старика на миг оживились, но он тут же опустил веки и жестом пригласил гостей сесть.

Те опустились на кошму. Алексей заметил, что лама не такой уж безразличный и невозмутимый, каким хочет казаться. Из-под полуопущенных век он внимательно рассматривал нежданных посетителей.

Некоторое время никто не нарушал тишину. Затем раздался негромкий хриплый голос. По восточному обычаю лама начал спрашивать гостей: хорошо ли они себя чувствуют, здоровы ли их родственники и верблюды, удачны ли их дела?

Тата отвечала не спеша, степенно. Потом осведомилась примерно о том же. Когда с этим обязательным ритуалом вежливости было покончено, старый лама, по просьбе гостей, стал рассказывать о Лу-Хото. Тата тут же вполголоса переводила Алексею. Из слов ламы они узнали, что к этим развалинам путь нелегкий и опасный, что в Лу-Хото обитают души погибших от гнева Великого Дракона и встреча с ними не сулит ничего хорошего.

Когда же Тата спросила, далеко ли от Лу-Хото пещера Великого Дракона и как туда пройти, старик пришел в сильное возбуждение. Тревожить покой Великого Дракона — страшное святотатство! Каждый, кто попытается это сделать, неминуемо погибнет и навлечет несчастье на весь свой род. Из тех гор еще никто не возвращался живым.

Лама так разволновался, что не смог больше разговаривать на эту тему. Понимая, что расспрашивать его о круглоголовых и о других подробностях легенды бесполезно, Алексей попросил Тату распрощаться со стариком.

— О, мудрейший! Прими нашу благодарность за то, что ты снизошел и поведал об опасностях, подстерегающих нас в пути, — проговорила Тата и встала. — А теперь, о тень Будды на земле, разреши нам, недостойным, удалиться.

Она незаметно подтолкнула Алексея, потом молитвенно сложила руки ладонями внутрь и в полусогнутом положении попятилась к выходу.

— Фу, какая там духотища! — выйдя из кумирни, еле выговорила Тата. Потом спросила Алексея, что он думает о разговоре с ламой.

Алексей пожал плечами:

— Кто его знает? То ли старик действительно верит во всю эту чертовщину, то ли хочет нас запугать. — И предупредил: — Ты, вот что, особенно не распространяйся о болтовне ламы. Скажем ребятам, что он ничего толком не знает… Да оно так и есть на самом деле.

Тата молча кивнула, а Алексей поймал себя на том, что любуется ее пышной головкой, светящейся в лунных сумерках бронзовым оттенком.

Провожать караван собрались почти все жители сомона. На прощание Харагшан подарил эфовцам двух жирных баранов и несколько овечьих сыров.

С вечера все было готово к выходу, но сборы затягивались.

Чтобы друзья сами научились быстро сворачивать лагерь и навьючивать верблюдов, Алексей отказался от помощи аратов.

Непривычные к караванным сборам да еще побаивающиеся верблюдов, студенты суетились и невпопад старались помогать проводнику и погонщику. Араты, сидевшие в стороне, посмеивались, наблюдая за шумными сборами.

Шуму действительно было много. Дамба покрикивал на неловких. Сорджи недовольно ворчал. Верблюды орали противными скрипучими голосами. Собаки лаяли. Ребятишки визжали от восторга, глядя, как Лева с Игорем тащат отчаянно упирающихся баранов.

Наконец, верблюдов завьючили. Можно было трогаться.

— По коням, хлопцы! — весело скомандовал Алексей.

Лева с опаской подошел к своему верблюду, осторожно уселся между горбами и…

То, что увидели эфовцы, превзошло их самые худшие опасения.

Оказалось, что верблюд встает в три приема. По счету «раз» он поднялся на передние колени. Лева, чтобы удержаться, обхватил его за шею. По счету «два» верблюд рывком выпрямил задние ноги, и перепуганный наездник ласточкой полетел через его голову. По счету «три» верблюд выпрямился полностью.

Выплевывая изо рта песок и нещадно чертыхаясь, Лева сгоряча заявил, что с него достаточно такой экзотики, и он лучше пойдет пешком, чем согласится еще хоть раз сесть на «эту скотину».

Сдерживая смех, Алексей принялся уговаривать расходившегося Леву, но тот стоял на своем.

Тогда Прохор, ни слова не говоря, схватил Леву поперек туловища и забросил на спину верблюда.

— Слезешь — пеняй на себя, — погрозил он кулаком.

Вытянувшись цепочкой, маленький караван тронулся в далекий и нелегкий путь. Первым, напевая что-то под нос, ехал Дамба, за ним остальные. Замыкали караван два барана, бегущие на поводу за верблюдом Сорджи.

Сидя в седле между верблюжьими горбами, Тата чувствовала себя далеко не сладко. Перегибаясь в пояснице, в такт широким шагам Барона, как она назвала своего верблюда за высокомерно-пренебрежительное выражение, Тата, чтобы не свалиться, крепко упиралась в короткие стремена. Она ехала вслед за Алексеем и с завистью поглядывала, как ловко, непринужденно держится он на спине животного. Ему-то что! Пока шатался по пустыням, привык ездить на ком угодно, а теперь посмеивается. Нет бы посочувствовать! Тата вспомнила, как Алексей на просьбу взять для нее лошадь, с которой все-таки пониже падать, довольно резко ответил, что не собирается ни для кого делать исключения. Потом, заметив ее обиду, пояснил, что лошади не могут долго обходиться безводы и пробавляться колючками, поэтому он выбрал для похода выносливых верблюдов. Кто знает, в какие «переплеты» еще случится попасть!

Нельзя сказать, что после этих слов настроение Таты улучшилось. Ее совсем не привлекала перспектива попадать в «переплеты».

Хватит того, что приходится осваивать верблюжий транспорт, жариться на солнцепеке и пить противную соленую воду.

— Ой! — Тата судорожно схватилась за верблюжий горб. Сходя с высокого бархана, Барон, вслед за верблюдом Алексея, перешел на рысь. Он бежал, широко выбрасывая длинные ноги, и Тата, подскакивая в седле, так хлопалась о спину животного, что, казалось, отрывались все внутренности. На ее счастье, Дамба заметил плачевное состояние новоиспеченных «кавалеристов» и перевел караван на спокойный шаг.

Постепенно Тата освоилась и стала с интересом поглядывать по сторонам. В пустыню она попала впервые. К ее удивлению, пески были совсем не такими безжизненными, как она думала. В низинах ютились высыхающие на корню травы. Чуть выше, у подножия бугров, разлапились колючие кусты. Кочки, образованные их корнями, были изрыты норками сусликов и песчанок. Высоко в небе парил беркут. Распластав крылья, он в поисках добычи плавно описывал широкие круги.

Солнце еще не успело подняться высоко, и воздух, настоянный на степных травах, был прохладен и душист. Забыв про дорожные невзгоды, Тата запела:

— Ого! — раздался позади густой бас Прохора. — Да ты поешь-то как здорово!

— Не мешай! — одернул его Алексей.

Замолчавшая было Тата продолжала:

— Самая наша! И где ты такую отыскала? — обернувшись, спросил Алексей.

— В чулане, из старого рюкзака вытряхнула, — рассмеялась Тата.

Прохор улыбнулся. Огонь девка! Недаром такой рыжей уродилась.

После полудня все, кроме монголов и Алексея, основательно раскисли. Им стало не до песен. Изнуряющая жара и непрерывное покачивание в такт шагам верблюдов сделали свое дело. Леву и Тату укачало до тошноты. Прохор с Игорем еще крепились, но по их пожелтевшим измученным физиономиям было видно, что они держатся из последних сил.

Алексей знаками попросил Дамбу сделать привал. Тот кивнул и что-то проговорил.

— Сказал — скоро приедем к колодцу, — пролепетала едущая рядом Тата и страдальчески сморщилась от приступа тошноты.

— Держись, хлопцы, осталось немного! — крикнул Алексей.

На пути стали попадаться узкие извилистые тропы. Дамба свернул на одну из них. По всем признакам колодец был близко. Повсюду виднелись следы копыт и свежий помет. Обойдя очередной бугор, Дамба направил караван к редкой саксауловой рощице, возле которой стояла юрта, а чуть в стороне, на небольшой утоптанной площадке, сгрудилась отара овец. Пожилой арат не спеша черпал воду из колодца кожаным ведром и выливал в лоток. Овцы, толкаясь и тесня друг друга, с жадностью припадали к живительной влаге. Навстречу каравану с хриплым лаем бросились огромные псы.

Около колодца Дамба уложил своего верблюда и, отогнав плеткой собак, заговорил с аратом. Алексей спрыгнул на землю, подошел к Тате и уложил ее Барона. Вид у девушки был жалкий.

— Давай руку, помогу слезть, — предложил он.

Заметив его насмешливый взгляд, Тата не удостоила Алексея ответом. Она сползла с верблюда и повалилась на песок. Ноги словно свело судорогой. Чуть не плача от боли, Тата села и начала их растирать. Она была зла на весь белый свет, а на себя в особенности. И какой черт дернул ее послушаться Игоря! Целый вечер распинался о прелестях походной жизни, тайнах древних цивилизаций, сногсшибательных находках… А она, как дура, развесила уши и давай скорее собираться.

Тата попробовала выпрямить ноги и чуть не вскрикнула. Вот она, прелесть номер один! А что будет дальше?..

Невдалеке стонал и чертыхался Лева. Тата взглянула на него и невольно рассмеялась. Уж очень потешно было смотреть, как он и Игорь пытаются идти то на полусогнутых ногах, то на четвереньках.

«Так ему и надо», — злорадствовала она, глядя на брата.

Прихрамывая, подошел Прохор.

— Что, рыжик, лихо?

— Лихо, медведушка, лихо! — отозвалась Тата, яростно массируя икры.

— Ничего, пройдет, — усмехнулся Алексей.

Тата сердито на него покосилась, а он невозмутимо продолжал:

— Вот отдохнем часок-другой — и в путь. Глядишь, до вечера пройдем еще десятка два километров. Все ближе к цели. Так, что ли? — подмигнул он Игорю.

— Я-то готов, — со вздохом ответил тот.

— Нет уж, черта с два! — окрысился Лева. — Никуда не двинусь, пока не приду в себя.

— И я тоже, — твердо заявила Тата, с вызовом глядя на Алексея.

Тот, пряча улыбку, с деланным сожалением покачал головой:

— Жаль, жаль. А я-то думал, ребята выносливые…

— Индюк тоже думал, — поддел Лева Алексея. — Ишак тоже выносливый и кушает мало, но только до тех пор, пока не протянет ноги.

— Значит, тебе до него не так уж далеко, — рассмеялся Алексей. — Пошли отдыхать!

Он протянул Тате руку, но она сделала вид, что не заметила, и обернулась к сибиряку:

— Помоги встать.

Прохор без усилия подхватил ее на руки и зашагал к юрте.

Алексей посмотрел им вслед и досадливо сдвинул брови.

 

Глава 5. Находка в развалинах башни

Коршун неподвижно сидел на развалинах полузасыпанной песком башни и, изредка поворачивая голову, осматривал пустыню. Повсюду высились желтые бугры, покрытые застывшей рябью свея. На обрывистом берегу пересохшей реки кое-где выступали из песка древние руины. По ним бегали маленькие плоскоголовые ящерицы. В глубине каньона, в ямах, бывших когда-то глубоководными омутами, скопился крепкий рассол.

Коршун все чаще поглядывал в одну и ту же сторону. Ни изменчивые переливы миража, ни гуляющие по пескам пыльные вихри не привлекали его внимания. Зоркие глаза птицы заметили вдали цепочку верблюдов. То заходя за бугры, то поднимаясь на них, они медленно приблизились к руслу и скрылись под обрывом.

Птица насторожилась.

Караван пересек каньон и стал выбираться на берег.

Завидев сидящих на верблюдах людей, коршун злобно блеснул глазами, сорвался с развалин и, тяжело махая крыльями, полетел в глубь пустыни.

После недельного перехода по бугристым, местами сыпучим пескам друзья достигли цели.

За это время они освоились с особенностями караванного передвижения. Похудевшие, загорелые до черноты, эфовцы окрепли, привыкли к жаре и чувствовали себя неплохо. Теперь они смеялись, вспоминая, как мучились в первые дни езды на верблюдах.

Привыкли они и к жесткому водяному режиму. Беспорядочное обильное питье при походе в жару расслабляет человека, поэтому Алексей с первого же дня установил норму потребления воды. Ко времени прихода в Лу-Хото эфовцы, по словам Левы, стали такими же неприхотливыми, как верблюды.

Установив около развалин башни две палатки: большую для мужчин, поменьше для Таты, друзья на следующее утро принялись обследовать то немногое, что осталось от древнего города.

Первое впечатление было неутешительным. Сыпучие пески погребли почти все. Кроме башни, местами выступали наружу только жалкие остатки стен, сложенных из камня.

У берега пересохшей реки виднелись следы древних разработок. Оттуда брали камень для строительства жилищ.

Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулось однообразное море песков. Только кое-где одинокие деревья саксаула растопырили узловатые, словно изуродованные ревматизмом, голые ветки.

Друзья собрались у палатки. Всем было ясно, что здесь мало надежды найти что-нибудь интересное быстро: нужны планомерные раскопки.

Настроение Алексея упало. Хотя главной целью похода была поверхностная разведка, все же он надеялся на большее. Какой молодой археолог не мечтает о выдающихся находках? Ведь отыскал же Шлиман легендарные сокровища царя Приама. Да еще где! В довольно плотно населенном районе Турции. А здесь, в самом сердце безжизненной пустыни, может сохраниться еще не такое… Но что же делать?

Оглядев вытянувшиеся лица товарищей, Алексей заявил:

— Для археологов тут настоящее эльдорадо. Стоит только покопаться…

— И шиш обеспечен, да еще без масла, — убежденно добавил Лева.

Прохор с сомнением покачал головой:

— Однако здесь нахрапом не возьмешь.

Влюбленный в археологию Игорь всегда был готов из-за любого древнего черепка рыться в земле, как крот, но и он ожидал от Лу-Хото гораздо большего.

— Сюда хоть какой-нибудь завалящий бульдозер, чтобы отгрести от башни песок, все легче было бы, — вздохнул он.

— Да еще с полсотни землекопов, да шезлонг под зонтом. А самому сидеть в тени, потягивать крюшон из запотевшего стакана и давать руководящие указания. Так, что ли? — со злостью спросил Алексей. — Может, обратно пойдем?

— Ты что, с цепи сорвался? — обозлился Игорь. — И предложил: — Давайте начинать с башни.

— Дорогу-уша, — протянул Лева. — Есть умнейшая поговорка: бесполезная работа хуже пьянства. Уразумел?

— Знаю более умную: под лежачий камень…

— Слыхали такой фольклор. Старо! — оборвал Игоря Лева.

Алексей прикусил губу и, едва сдерживая накипавшую ярость, подошел к Игорю:

— Правильно! Будем начинать с башни. Как-нибудь справимся. А они пусть отправляются обратно. Дамба их завтра проводит.

Тата вспыхнула.

— Как это так: «пусть отправляются»? За кого ты нас считаешь? — крикнула она. — Ишь, герои! Одни справятся! Да знаешь, что с тобой надо сделать за такие слова? Ух-х…

Глядя на ее горящие глаза и крепко сжатые кулачки, Алексей невольно восхитился. Вот это девчонка!

— Ладно. Раз уж пришли — будем копаться, — примирительно сказал Прохор.

Когда страсти улеглись, эфовцы обсудили положение и решили начать раскопки на следующий день, а пока запасти топливо и воду.

Дамба с Алексеем отправились к ближнему колодцу, остальные поехали ломать саксаул, Тату оставили кашеварить.

К вечеру все, изрядно уставшие, собрались в лагере. Воды и топлива запасли достаточно. Можно было начинать раскопки.

В Лу-Хото Алексея поразило сходство местности с пейзажем, увиденным на экране в обсерватории.

Такие же унылые барханы, такой же обрывистый каньон… Правда, в том каньоне бурлила река, а на ее берегу, в тени деревьев, прятались строения. Но, если верить событиям, изложенным в легенде, все удивительно совпадало. Пересохла река, замерла жизнь, и теперь только выглядывающие из-под сыпучих песков развалины молчаливо свидетельствуют о былой культуре.

Неотвязные мысли волновали Алексея. Если это действительно то место, которое он видел на экране, тогда недалеко плоскогорье, откуда взлетел загадочный звездолет. Там могли остаться следы пребывания пришельцев. Да и легенда говорит о чудесном талисмане круглоголовых.

Алексей решил убедиться, насколько правильны его догадки, и попросил Тату узнать у Дамбы, что находится дальше, в пустыне.

Проводник сказал, что пески кончаются около гор с плоскими вершинами, а в горах похоронен Великий Дракон. Они там не были и туда нельзя ходить, если хочешь остаться живым.

После этого Алексей не сомневался, что они зашли именно в те места, куда тысячелетия назад прилетали посланцы иного мира.

Окрыленный надеждой на успех, он хотел было рассказать обо всем товарищам и уговорить их немедленно отправиться к плоскогорью, но, обдумав все как следует, сдержался. Решил подождать до окончания раскопок башни. Не следовало отвлекать друзей от основной цели похода.

Только на пятый день эфовцам удалось докопаться до выложенного каменными плитами пола старинной башни. Кроме нескольких наконечников стрел, ничего интересного найдено не было.

Непривычная тяжелая работа под палящим солнцем утомила даже богатыря Прохора. Отбросив лопату, он подошел к приятелям, лежащим в тени под стеной.

— Подвиньтесь, доходяги! — сибиряк снял рубашку, уселся на камень и с наслаждением подставил ветерку потную грудь. Чтобы не обгореть на солнце, парни работали одетыми, а это, при такой жаре, еще больше утомляло.

Прохор начал было клевать носом, но тут заметил большую мохнатую фалангу. Она не спеша ползла, направляясь к нему. Сибиряк с опаской посмотрел на невиданное насекомое, поднял лопату и толкнул его кончиком черенка.

Фаланга остановилась и приняла оборонительную позу.

Лева заинтересовался поединком, привстал, но на всякий случай отодвинулся подальше.

Прохор снова толкнул фалангу. Она вцепилась в черенок, потом присела и неожиданно прыгнула на обидчика.

Сибиряк рявкнул, подскочил и, отчаянно замахав руками, стряхнул паука прямо на Леву.

Тот истошно взвизгнул и мгновенно взлетел по разваленной стене на самый верх, но, потеряв равновесие, свалился, увлекая за собой груду обломков.

Алексей и Игорь, хохоча до слез, подняли перепуганного приятеля.

— Г-где она? — заикаясь, спросил Лева.

— Сбежала куда-то. Тебя, что ли, будет дожидаться! — все еще смеясь, ответил Игорь.

— Вот гадость! — смущенно пробормотал Прохор. — Она кусает?

— Пребольно и особенно тех, кто ее дразнит, — съехидничал Алексей.

Прохор осторожно поднял рубашку, вытряс как следует, внимательно осмотрел и только после этого надел ее.

Алексей встал:

— Что ж, за дело, хлопцы!

Уже под вечер, очистив от песка внутреннюю часть башни, друзья увидели, что в ее середине пол сильно просел. Под ним, несомненно, была пустота. Эфовцы приободрились. Теперь можно было ожидать чего-нибудь интересного. Алексей поднял ломик и стал забивать его в щель между плитами.

— Держи крепче! — Прохор взял увесистый камень и с размаху ударил по ломику.

— Ну вот и погнул, — недовольно проговорил Алексей.

— Дай-ка сюда. — Прохор взял ломик за концы, уперся коленом в середину и поднажал. На его руках горой вздулись мускулы.

— Готово, — усмехнулся он, передавая Алексею выпрямленный ломик.

Тот только головой покачал. Ну и силища!

С трудом приподняв одну из плит, друзья обнаружили подземелье. Несмотря на позднее время, Игорю не терпелось посмотреть, что там, но Алексей охладил его пыл.

— На сегодня хватит, — сказал он. — С подземельем за ночь ничего не случится. Завтра туда и опустимся.

Друзья сдвинули плиту в сторону и пошли на отдых.

После ужина Тата забралась в свою палатку. От кошмы пахло плохо промытой шерстью и верблюдом, но Тата за последние дни настолько принюхалась ко всяким походным запахам, что не обращала на них внимания.

Входной клапан был отброшен. На пурпурном вечернем зареве чернели причудливые нагромождения развалин. Тата улеглась головой к выходу и стала смотреть, как загораются первые звезды.

Вот высоко над горизонтом блестит Алтын-Гадыз, Золотой Кол, так называют монголы Полярную звезду. Она для них главный ориентир в пустыне. Тата вспомнила белые ленинградские ночи на стрелке Елагина острова. Как теперь далека родная Балтика!

Чувство томительного одиночества овладело девушкой, захотелось с кем-нибудь поделиться своими думами, и Тата вытащила Мика.

— Здравствуй, старина! — шепотом обратилась она к нему. — Видишь, куда нас занесло? Тебе, конечно, не по вкусу трястись на верблюде, поджариваться на солнцепеке и спать на вонючей кошме. Ничего, нужно, привыкать. Я тоже сперва думала, не выдержу, даже перетрусила, а вот видишь — привыкла, освоилась, и вроде бы ничего.

А ребята хорошие, дружные. Особенно Прохор… Скажешь, он мне нравится? Не спорю. А я ему? Вряд ли. У нас отношения только товарищеские, не больше. Тата обиженно надула губки. — Хоть бы поухаживал. Не могу же я сама проявлять такую «инициативу»!

Ну а Лева? — Тата тихонько хихикнула. — Как отшила его там, у речки, так сразу прекратил донжуанские выходки. Обиделся, наверно, грубовато я его все-таки… Ничего не поделаешь. С ловеласами так и нужно, иначе им не доходит.

Тата задумалась.

— Мик, — сказала она через некоторое время. — Если бы ты видел, как на меня смотрит Алексей! Так и ест глазами! Обернусь — сразу взгляд отводит. Почему же тогда подсмеивается?.. Пожалуй, это у него напускное. Хочет показать свою опытность, превосходство… Ну и пусть смеется! — рассердилась Тата. Посмотрим, надолго ли хватит насмешек. Вот так-то, старина! А теперь — спать. Спокойной ночи!

Утром Игорь проснулся чуть свет и осторожно, чтобы не потревожить спящих товарищей, выбрался из палатки.

Темные гребни барханов четко вырисовывались на зеленоватом предрассветном небе. Ярким фонариком блестела Венера. Не чувствовалось ни малейшего дуновения. Дамба и Сорджи спали на кошме возле палатки Таты. Поодаль, как черные каменные валуны, лежали верблюды.

Утренняя прохлада приятно бодрила. Игорь потянулся и, разминаясь, несколько раз присел. Потом взглянул на башню и направился к ней. Там все было по-прежнему. В полу, рядом с отодвинутой плитой, чернело отверстие. Подойдя к нему, Игорь опустился на четвереньки, заглянул в подземелье, и вдруг… каменная плита под ним качнулась и с грохотом рухнула. Громко вскрикнув, Игорь упал во мрак.

Алексей поднялся с восходом солнца и разбудил приятелей.

Тата уже хлопотала у костра, приготавливая завтрак.

— С добрым утром, засони! — приветствовала она их. — А где Игорь?

— Где-то здесь, — ответил Алексей. — Я слышал, он недавно выходил. Ты не видела?

— Нет, — тряхнула головой Тата. — И-Игорь! — звонко крикнула она. И-Игорь!

— Не кричи, придет. Куда денется! — сладко зевнув, сказал Прохор.

Друзья умылись, привели себя в порядок. Пора было завтракать, а потом приниматься за дело.

— Куда же он пропал? — озабоченно проговорил Алексей.

Все принялись громко звать Игоря, но тот не откликался.

— Уж не полез ли в подземелье? — предположил Лева, вспомнив, как Игорю не терпелось туда спуститься.

Алексей отодвинул миску с кашей и встал:

— Пошли!

Быстро, почти бегом, все направились за ним.

— Так и есть! — воскликнул Лева.

Внутри башни чернел провал. Кроме вытащенной вчера плиты, в подземелье обрушилось еще несколько.

— Игорь, где ты? — крикнула Тата. Из глубины подземелья послышался стон.

— Веревку! Быстрей! — скомандовал Алексей.

Лева бегом бросился к палаткам.

— Как его угораздило! — пробормотал Прохор, заглядывая вниз.

— Не подходи! — предостерег Алексей. — Еще и ты загремишь!

Выхватив веревку из рук подбежавшего Левы, он обвязался вокруг пояса и осторожно подошел к провалу.

— Держи! — подал он Прохору конец веревки. — Будешь меня спускать.

На дне подземелья Алексей огляделся.

— Я здесь, Леша, — услышал он слабый голос и разглядел в полумраке лежащего товарища.

— Игорь, дорогой мой! Сильно расшибся? — взволнованно спросил Алексей, наклоняясь над ним.

— Вроде не очень. Вот только нога… И голову ушиб.

Алексей обвязал его вокруг груди и помог подняться.

— Тяни, осторожнее! — крикнул он Прохору.

Следом за Игорем сибиряк вытащил наверх и Алексея.

Друзья отнесли Игоря в палатку и принялись оказывать ему помощь.

Поминутно смахивая слезы, Тата развела марганцовку и стала смывать кровь с лица брата. Лева ей помогал. Дамба и Сорджи, сокрушенно покачивая головами, стояли поодаль.

Рана оказалась неопасной, была лишь рассечена кожа на лбу. С ногой было хуже. Щиколотка распухла и сильно болела. Игорь не мог пошевелить стопой. Алексей стал осторожно ощупывать ногу.

— По-моему, — вывих, — сказал он и обернулся к Прохору. — Тебе приходилось выправлять?

Тот сделал отрицательный жест.

Дамба подошел к Игорю, опустился возле него на колени и внимательно осмотрел опухоль. Потом, ни слова не говоря, взялся обеими руками за ступню и сильно дернул. Игорь вскрикнул. Его побледневшее лицо исказилось от невыносимой боли. Но все было сделано — кость встала на место.

Оказав Игорю помощь, друзья оставили Тату ухаживать за братом, а сами взяли заготовленные еще с вечера факелы и отправились к башне.

Спустившись по веревке в подземелье, трое приятелей зажгли факелы. Они находились в большом глубоком подвале. Выложенные из грубо отесанного камня, стены уходили ввысь метров на пять и там образовывали сводчатый потолок. На земляном полу валялись разбитые глиняные сосуды. Каменная лестница, выложенная заодно со стеной, вела к верхнему углу подземелья. На ее ступенях что-то лежало. Друзья подошли и увидели человеческий скелет, прикрытый обрывками истлевшей одежды.

Прохор поднял череп. Лева отшатнулся и нервно поежился. Алексей поднес факел ближе. Череп был расколот чем-то острым.

— Однако крепко рубанули беднягу, — сказал Прохор, кладя череп на место.

— А это что? — указал Лева на предмет, поблескивающий в обрывках одежды.

Алексей нагнулся и поднял массивный браслет.

— Похоже, золотой, — сказал он, с интересом рассматривая находку.

— Женщина была? — спросил Лева.

— Нет. Скелет мужчины, — ответил Алексей.

Прохор внимательно осмотрел останки человека, но ничего интересного больше не нашел.

Алексей все еще вертел браслет в руках. Потом поднес его к огню факела и издал возглас удивления.

— Что там еще? — спросил сибиряк.

— Да так, ничего. Потом рассмотрим, — ответил тот и положил браслет в карман.

Друзья принялись тщательно обыскивать подземелье. Кроме глиняных черепков, там ничего не оказалось.

Убедившись, что тут больше делать нечего, они поднялись по лестнице.

Высокие ступени вывели их под самый свод, к прямоугольному люку, прикрытому сверху каменной плитой. С трудом сдвинув плиту в сторону, они пролезли через люк и оказались на полу башни около стены.

— Да, не густо, — вздохнул Алексей.

— Однако здесь до нас побывали, — заметил Прохор.

— И уволокли все, что там было спрятано, — подытожил Лева.

Алексей кивнул.

— Я думаю, какие-то кладоискатели забрались в подземелье, — сказал он. Вероятно, их было двое или, самое большее, трое. Они разбили сосуды, пересыпали добычу в мешки и начали вытаскивать их наверх. Когда тот, что лежит внизу, передал сообщникам последний мешок, они угостили его по голове тесаком. От этого их доля добычи только увеличилась.

— Пожалуй, так, — согласился Лева. — Воровской кодекс всегда был неизменным.

К разочарованию эфовцев, раскопки мало что дали. Один браслет и несколько наконечников от стрел были слишком мизерной наградой за их тяжелый труд. Глиняные черепки и скелет не представляли никакой ценности.

С неважным настроением все собрались в палатку, где лежал Игорь. Начинать новые раскопки какой-нибудь развалины не хотелось. Самым фундаментальным сооружением Лу-Хото была башня, а коль уж ее разграбили, то мелкие строения и подавно.

— Пожалуй, пора «сматывать удочки», — заметил Лева. Ему порядочно надоела нелегкая походная жизнь.

— Пора-то пора, а раньше, чем через неделю, Игорю трогаться нельзя, возразила Тата.

— Ну это ты, положим, преувеличила. Дня через два встану, — бодрился ее брат.

— Лежи уж! Исследователь-одиночка, — усмехнулся Алексей.

— Пока он поправляется, можно отдохнуть, съездить к колодцу, вымыться как следует, — предложил Лева.

Прохор, ненавидевший безделье, сердито на него взглянул.

— Не затем сюда шли. Нельзя уходить — будем раскапывать вон ту развалюху, — указал он на остатки какого-то строения.

Алексей вынул из кармана браслет.

— Глядите-ка. Что это? — указал он на странную фигурку, искусно выгравированную на браслете.

— Видели уже, головастик какой-то, — с усмешкой ответил Лева.

— А я думаю, тут изображен один из круглоголовых, о которых говорится в легенде, — серьезно сказал Алексей.

— Ну, знаешь! — пожал Лева плечами. Но остальные с интересом обернулись к Алексею.

— Знаю. Сейчас услышите кое-что поинтереснее легенды. — И он рассказал приятелям обо всем увиденном ночью на экране в маленькой приморской обсерватории.

— Вот это да-а! — воскликнул Игорь, как только Алексей кончил рассказывать.

Тата слушала затаив дыхание и даже, сама того не замечая, приоткрыла рот.

— Значит, это было здесь? — взволнованно спросила она.

— Мне кажется, тут, — ответил Алексей. — Легенда тоже многое подтверждает.

Лева скептически улыбнулся.

— Придумано неплохо. Особенно для легковерных, — подчеркнул он, взглянув на Игоря и Тату.

Алексей побагровел и приподнялся:

— Значит, по-твоему, я вам наврал?

Поняв, что хватил через край, Лева поспешил выкрутиться.

— Ну зачем так грубо? Просто я считаю, что тебя вдохновил рисунок на браслете, и ты решил развлечь нас занятной импровизацией в духе научной фантастики. Вот и все.

— Скользкий ты, однако, точно мокрый уж, — неодобрительно проворчал Прохор и обернулся к Алексею: — Чего до сих пор молчал?

— Не хотел отвлекать вас от раскопок. А теперь дела здесь окончены. Пока Игорь поправится, можно съездить на разведку к плоскогорью. Время еще есть.

— Я против такой авантюры, — решительно заявил Лева.

— Ну и сиди здесь. С Игорем все равно кому-то надо остаться. А ты как? спросил Алексей Прохора.

— Однако поеду, — подумав, ответил сибиряк. — Не пускать же тебя одного.

— Вот и хорошо. Возьмем с собой Дамбу или Сорджи и завтра в путь.

— Та-ак, — протянула Тата. — Выходит, я для вас пустое место?

— Не обижайся! — строго сказал Алексей. — Поездка трудная, мало ли что может случиться.

— Леша, подождите денек-другой, и пойдем все вместе, — приподнимаясь на локте, попросил Игорь. Ему страстно хотелось увидеть таинственное плоскогорье.

— Что ерунду порешь! — рассердился Алексей. — Тебе еще лежать да лежать. Кроме того, незачем всех подвергать риску. Хватит троих.

Прекратив дальнейшие разговоры на эту тему, Алексей вместе с Прохором стал готовиться к походу. Но тут возникло неожиданное препятствие. Суеверные монголы наотрез отказались идти дальше в глубь пустыни. Они боялись тревожить покой Великого Дракона.

— В таком случае пойдем без них, по компасу. Они все равно там не были и дорогу не знают.

— Неладно получится, — возразил сибиряк. — Нужно идти втроем. Если с кем что случится — двоим легче будет выручить.

— Возьмите с собой Тату, — посоветовал Игорь, заметив умоляющий взгляд сестренки. — В походе она теперь не уступит любому из нас.

Алексей с сомнением взглянул на девушку и, чтобы найти для отказа еще какой-то предлог, спросил:

— А как же вы будете без нее объясняться с монголами?

Тата вскочила:

— Значит, я вам нужна только как переводчица!

— Да нет! — отмахнулся Алексей. — Я о тебе же беспокоюсь.

— Тогда обуздай свои нервы. Еду с вами, — тоном, не допускающим возражений, заявила Тата.

«Оказывается, она с характером, да еще с каким!» — подумал Алексей.

— Решено. Берем трех верблюдов и выходим завтра на рассвете, — сказал он, улыбаясь повеселевшей девушке.

 

Глава 6. Буря

Однообразно тянутся немереные километры. За барханами вырастают барханы, и нет им конца. Днем — изнурительный зной, обманчивые видения колышущихся вод и зеленых оазисов; на буграх — легкие силуэты дзеренов, в редких островках искаженного саксаула — тоскливые крики сойки.

После полуночи — пронизывающий, как бы опустившийся из космического пространства холод, простуженная, с распухшей щекой луна и тонкие звенящие лучи бесчисленных звезд.

Пустыня!

Пески то неподвижные, заснувшие, то пробужденные шорохами полуденных вихрей, то взлетающие до небес в бешеной пляске ревущего урагана. И везде, насколько хватает глаз, — пески, пески, пески…

Неторопливым размеренным шагом идут верблюды. Медленно проплывают желтые бугры, и кажется, что время остановилось. Вот так же тысячелетия назад проходили здесь караваны. Менялись люди, их обычаи, нравы, а пустыня по-прежнему ждет народа-богатыря, который, теперь уже скоро, придет и пробудит ее к жизни.

Чем дальше уходила маленькая группа в глубь пустыни, тем суровее становился пейзаж.

Исчезли саксаульники, и даже неприхотливая верблюжья колючка почти не встречалась на пути.

Впечатлительная Тата, напевавшая тягучую восточную песенку, замолчала и, подогнав своего верблюда, поравнялась с Прохором.

— Соскучилась? — спросил тот.

— Да, — призналась она. — Вокруг такая мертвечина, что жутко становится!.. Ой! Что там?

Прохор взглянул, куда указала Тата, и придержал верблюда. Из-за гребня ближнего бархана высунулась большая, похожая на змеиную, голова.

Огромный двухметровый ящер, неуклюже переваливаясь через гребень, сполз вниз и, увидев людей, угрожающе зашипел. Прохор сорвал с плеча двустволку.

— Не стреляй! Это варан! — крикнул Алексей.

— Ну и страшилище! — подивилась Тата.

— Он безвредный и сейчас убежит.

Но ящер оказался не из трусливых. Широко разинув пасть и размахивая хвостом, сухопутный крокодил стоял на месте, не собираясь уступать дорогу. Алексей повернул своего верблюда в сторону. Оставив «поле сражения» за храбрым вараном, друзья пошли в обход.

После полудня на горизонте показалось обрывистое плоскогорье.

Настроение улучшилось. Прохор и Тата стали перебрасываться шутками. Верблюды, словно понимая, что приближаются к цели, пошли быстрее. Наблюдательный Алексей все чаще и чаще посматривал на юго-запад.

— Давайте двигаться побыстрее! Небо нехорошее! — поторопил он увлекшуюся разговором пару.

Те обернулись. Из-за горизонта выползала желто-синяя мгла. По небу раскинулся веер перистых облаков. Надвигалась буря.

— Вперед! Скорее! — скомандовал Алексей.

Друзья погнали верблюдов к чуть видному вдали плоскогорью, под защиту скал. Вокруг потемнело. Тугие струи воздуха, закручиваясь в песчаные вихри, пошли гулять по барханам. Вот один сорвался с гребня и, бешено крутясь, погнался за путниками.

— Держись! — сквозь свист ветра услышала Тата крик Алексея.

Сильный порыв чуть не сбросил ее с верблюда. По лицу больно хлестнуло. Глаза, уши, ноздри запорошило песком. Мелькнула и скрылась в пыли сорванная с головы панама.

— Ой! — девушка запоздалым жестом схватилась за голову, а вихрь уже мчался дальше по буграм, унося не только ее панаму, но и соломенную шляпу Прохора.

Неожиданно ветер стих. Тяжелая темно-фиолетовая туча заволокла полнеба, горизонт скрылся во мгле. Алексей посмотрел назад и вздрогнул.

Невдалеке, из нависшей над буграми тучи, высунулся хобот. Вращаясь и вытягиваясь, он опускался к земле, а снизу, навстречу ему, поднялся крутящийся песчаный столб. Две стихии — земная и небесная — быстро сблизились и слились воедино. Медленно извиваясь, как гигантский удав, и все ускоряя вращение, смерч двинулся к путникам.

— Стой! Клади верблюдов! — заорал Алексей.

Инстинктивно чувствуя опасность, животные легли и вытянули по земле длинные шеи. Впервые увидев грозное явление природы, Тата замерла. Ее глаза расширились от ужаса.

Парни торопливо выдернули из вьюка палатку.

— Сюда, быстро, — позвал Алексей Тату. Но она, будто не понимая слов, как завороженная смотрела на смерч. Алексей подбежал, схватил ее в охапку и бросился под защиту верблюжьих спин.

Ураган налетел с шипением и грохотом. Шквальный порыв ударил плотной горячей массой. Песчинки словно раскалённые иглы вонзились в лицо. Не мешкая, друзья накрылись палаткой и прижались к верблюду.

Ураган усиливался. За первым порывом последовал другой, третий… Наконец, все слилось в сплошной беснующийся воздушный поток. С гулом и свистом тучи песка обрушивались на маленький караван. Песок проникал во все щели, и от него не было спасения.

Задыхаясь в пыльном горячем воздухе, друзья съежились под брезентом и время от времени встряхивали палатку, сбрасывая непрерывно засыпающий их песок.

— Тьфу! Да откуда напасть такая, — не выдержал Прохор.

— Это еще что! Хорошо хоть смерч прошел стороной, а то и вовсе бы завалило, — отозвался Алексей.

Буря не утихла и к ночи. Напротив, ветер стал бесноваться еще ожесточеннее. Все смешалось в каком-то диком невообразимом хаосе. Не было неба, не было воздуха. Ничего вокруг не было, кроме мчащейся с грохотом и воем плотной песчаной мглы.

С заходом невидимого солнца зловещий темно-багровый оттенок быстро угас. В наступившей непроглядной тьме чувства обострились, нервное напряжение, казалось, достигло предела.

Лежа под брезентом, Прохор прислушивался к гулу урагана, надеясь уловить признаки ослабления ветра. Нет, не стихает. До каких же пор терпеть такое мытарство?! Сейчас бы чего-нибудь пожевать. Да где там! Все продукты во вьюках, а наружу носа не высунешь. Хорошо хоть фляжки полные. А вода теплая, противная.

Прохор тяжело вздохнул и ожесточенно поскреб грудь. Покрытое испариной тело нестерпимо зудело от проникающей во все поры въедливой пыли.

«Однако так дальше нельзя, — подумал он. — Ну, ладно, я с Лешкой. А чего девчонка мучается? На кой шут мы ее взяли? Одному Аллаху известно, чем кончится такая разведка! Да и нужна ли она? Сдается, ничего мы там не найдем». Прохор помотал головой. «Несерьезно все это. Померещилась Лешке на экране какая-то фантастика, а мы и премся, как дураки, ищем неизвестно что. Пора, однако, кончать такую самодеятельность. Стихнет буря, и надо поворачивать оглобли, пока еще ноги не протянули».

Прохор перевернулся было к Алексею, но тут его охватило сомнение. Как начать разговор о возвращении? Лешка, конечно, подумает, — струсил, да еще, чего доброго, посрамит. У него такое не застрянет. Чего-чего, а чтобы его заподозрили в трусости, Прохор не мог допустить ни при каких обстоятельствах. Лучше уж идти куда угодно.

— Черт с ним! — пробормотал он про себя. — Будь что будет.

И вдруг услышал тихое всхлипывание.

— Что ты? — тронул он Тату.

Она оттолкнула его руку и разрыдалась. Все сомнения Прохора разлетелись мигом.

— Лешка! — толкнул он приятеля в бок. — Девчонка плачет! Куда мы ее тянем!

— Ты предлагаешь вернуться? — голос Алексея прозвучал неестественно ровно.

— Конечно. Нельзя же…

— Ладно, не убеждай, — перебил его Алексей. — Пойдем обратно.

— Ничего не обратно! — сквозь слезы выкрикнула Тата. — И никто меня не тянет. Сама иду! А ты, Прохор, не прячься за мою спину! Ну — разревелась, ну смалодушничала! Так я же девчонка, мне простительно!.. Если сам хочешь обратно — так и говори, а на меня нечего ссылаться.

Тата утерла слезы кулачком и твердо заявила:

— Если только вернетесь — презирать вас буду! Понятно? — и вдруг испугалась. «Что же я говорю?! Ведь сама только что думала, как бы скорее выбраться отсюда, да и вообще из пустыни. Что я наделала?!»

И Тата уткнулась лицом в ладони, оплакивая ею самой разбитые надежды на скорое возвращение.

 

Глава 7. Здесь что-то есть!

Заметив приближение бури, Дамба жестами показал Игорю и Леве, что лагерь нужно перенести к башне, под защиту стен. Туда же пригнали и верблюдов.

Сидя в содрогающейся от порывов ветра палатке, приятели с тревогой заметили, как все более и более усиливается неистовство разыгравшейся бури. Оба беспокоились об ушедших друзьях, хотя пока не показывали своих опасений.

Резкий удар налетевшего вихря обрушился на палатку.

— Держи, держи! — закричал Игорь, хватая захлопавшую полу.

Лева с монголами навалились на брезент, прижимая его к земле. Чуть не сорвавший палатку вихрь со свистом и шумом умчался в пустыню.

— Дает ветерок жизни! — воскликнул Игорь, когда опасность миновала. — Эдак можно остаться под открытым небом!

— Нам-то что! Каково им? — озабоченно проговорил Лева.

Игорь удивленно взглянул на приятеля. Почему он первым заговорил об ушедших? Не в Левином характере преждевременно высказывать опасения.

— Не беспокойся, ребята крепкие…

— Да я не о них, — невольно вырвалось у Левы.

Игорь улыбнулся:

— И с Татой ничего не случится. Алексей парень бывалый, с ним не пропадешь:.

Леву невольно передернуло.

— Зря они ее взяли. Не женское дело тащиться, куда сам черт бы не полез, недовольно проворчал он. — И ты тоже хорош — «возьмите с собой Тату», передразнил Лева.

Глаза Игоря зло сощурились:

— Так почему же, позволь спросить, ты сам не пошел вместо нее?.. Молчишь? Эх ты, шаркун! Герой танцплощадок!

Лева даже подскочил от негодования:

— Знаешь, за такие слова следует бить по мордасам!

— Попробуй! — усмехнулся Игорь.

— Я… Я и руки марать не стану об каждого кретина! Неужели до тебя не дошло, что я не мог с ними идти после того, как назвал их затею авантюрой! Если ты беспринципен, то я, к счастью, не такой!

— Ах, вот оно что! Значит, принципы превыше всего. Что ж, самооправдание удобное, особенно, когда не хочешь ввязываться в рискованные дела.

— В рискованные куда ни шло, но в бесполезные действительно нет никакого желания. Наши здешние «трофеи» — наглядный тому пример.

Игорь сокрушенно покачал головой.

— Да-а, будь все такие чересчур практичные, как ты, — скучно было бы жить на свете. К счастью, — подчеркнул он, — это не так. Мечтателей, пожалуй, гораздо больше.

— Ну и ловите за хвост свою «золотую рыбку». Только глядите, как бы не остаться у разбитого корыта. Мечтатели! — и Лева презрительно фыркнул.

Ночь прошла беспокойно. Было душно и пыльно. Стоило только забыться, как налетал очередной порыв, и друзья просыпались от хлопанья брезента.

Привычные монголы не обращали на шум никакого внимания. Оба заснули сразу, как только улеглись на кошму.

Когда посветлело, Игорь попробовал встать. Сильно прихрамывая, он подошел к выходу, отстегнул полу и выглянул. Снаружи творилось нечто невообразимое. За плотной завесой поднятого в воздух песка ничего нельзя было разглядеть. Солнечный свет с трудом пробивался сквозь свистящую и воющую желтую мглу.

Игорь вернулся и лег. Ничего больше не оставалось делать, как набраться терпения и ждать.

Ждать! В отвратительнейшем настроении Лева лежал на кошме, закинув ногу на ногу. Лучше бы уж догонять. Там все-таки к чему-то стремишься. Нетерпеливому парню смертельно надоело вторые сутки отлеживать бока. Пробовал читать — не получилось. Тоскливое завывание ветра отвлекало и действовало на нервы. Игорь, после вчерашней стычки, молчал. Трудно было понять, то ли он все еще сердится, то ли так обеспокоен за ушедших товарищей и сестру, что ему не до разговоров.

— Ты что, язык проглотил? — не выдержал Лева.

— Хотелось бы, но тогда нечем будет от тебя отбрехиваться.

Лева не удержался от смеха. Игорь тоже.

— Значит — мир?

— Черт с тобой! Мир! — Игорь протянул руку и потрепал Леву по пыльной шевелюре.

Снова наступило молчание.

— Где-то сейчас наши? — со вздохом высказал Лева мучивший обоих вопрос.

— Будет тебе ныть! Не пропадут, не дети малые, — раздраженно сказал Игорь и, помолчав, добавил: — Оба они опытные, особенно Алексей. Уберегут Татуську.

— Да что ты все время: Алексей, Алексей! Словно он пуп Земли! — неожиданно взорвался Лева. — Любой другой не хуже его позаботился бы о Тате.

Игорь удивленно приподнял брови.

— Да ты уж… — и замолчал.

Лева густо покраснел и отвернулся.

Только к следующему утру буря утихла. Выбравшись из полузасыпанной песком палатки, друзья осмотрелись. В окружающей местности переменилось многое. Знакомые барханы были уже не той формы. Песчаный бугор у башни вырос и придвинулся к стене, засыпав ее почти доверху. Некоторые развалины совсем скрылись под песком.

— Очередная перемена декорации, — подвел Лева итоги осмотра.

После бури нужно было навести порядок. Все пропылилось, всюду набился песок. Недовольно ворча, Лева выволок из палатки походное имущество, и парни принялись трясти все подряд. Монголы погнали верблюдов пастись за высохшее русло, где росли колючка и другие пустынные травы.

Управившись с генеральной уборкой, друзья принялись готовить завтрак.

С ненавистью глядя на осточертевшие концентраты, Лева перечислял:

— Суп гороховый, суп перловый, щи из так называемой свежей капусты… Ох! — тяжело вздохнул он, перебирая кубики. — Каша гречневая, твердокаменная; рисовый пудинг по-лухотски, с песочком; пшенная запеканка пропыленная, кисель с верблюжьим потом… Что будем жрать?

Игорь мечтательно завел глаза и проговорил:

— Знаешь, Левушка, если мне доведется издавать законы, то под страхом смертной казни я запрещу изготовление концентратов. А пока — выбирай что хочешь, все они одинаково препротивные.

Завтрак был уже готов, когда подошли проводник с погонщиком. Не присаживаясь, Дамба жестом пригласил друзей следовать за собой.

Те удивились. Обычно монголы откладывали все дела, когда предстояло покушать. Наверное, что-нибудь важное заставило проводника их позвать.

— Давай-ка я пойду с ними, а ты оставайся, — сказал Лева, поглядывая на забинтованную ногу Игоря.

— Нет уж. Как-нибудь доковыляю. — Игорь выбрал сук саксаула поровнее и, опираясь на него, направился за монголами.

Дамба повел друзей к сухому руслу. Пройдя с полкилометра, они остановились у обрыва в каньон. Здесь были видны следы недавнего обвала. Часть нависшей над руслом почвы во время бури рухнула. Большой песчаный бугор у края обрыва наполовину осыпался, и из-под песка выступил угол какого-то строения.

Все пошли туда. Игорь, припадая на больную ногу, с трудом поднялся на бугор и стал рассматривать полустертые временем узоры, высеченные на каменных стенах древней постройки.

— Вот настоящий объект для раскопки! — восторженно крикнул он. — Я нюхом чувствую, здесь что-то есть!

— Да. Вот над этим стоит потрудиться, — согласился Лева, с интересом разглядывая настенную роспись. — Будем начинать?

— Обязательно. Сразу же после завтрака.

 

Глава 8. По следам легенды

Когда буря, наконец, угомонилась, Алексей, Прохор и Тата, грязные, голодные, выбрались наружу.

В воздухе еще носились тучи пыли. Нечего было и думать приводить себя в порядок. Друзья наскоро отряхнулись и принялись за консервы.

После полуторасуточного вынужденного поста тушенка со скрипящим на зубах хлебом показалась удивительно вкусной.

Запив консервы водой, они, не теряя времени, направились к плоскогорью. Над пустыней висела пыльная мгла. Были видны только ближние барханы.

Алексей то и дело посматривал на компас, чтобы не потерять направление. Серые от пыли, изнуренные жарким ветром, друзья ехали молча. Говорить не хотелось. Они думали, как бы скорее выбраться из песков и найти у плоскогорья местечко, где можно было бы отдохнуть в затишье.

К вечеру мгла еще больше сгустилась. Суховей, срывая горячий песок с макушек барханов, бросал его в лицо путникам. Очки плохо защищали воспаленные глаза.

— Правильно идем? — спросил Прохор, подъезжая к Алексею.

Тот молча кивнул и показал ему на компас.

— Где же плоскогорье? Идем, идем и конца нет, — пожаловалась Тата.

— Потерпи, теперь уже близко, — ободряюще улыбнулся Алексей.

Разглядывая местность, он приметил, что барханы становятся все более низкими. В ложбинах появились колючка и кусты песчаной акации.

Верблюды прибавили шаг, и скоро путники вышли на холмистую, покрытую жесткой высохшей травой, степь.

Плоскогорье появилось как-то неожиданно и совсем близко. Из мглы проступили очертания уходящей ввысь скалистой стены, у подножия которой громоздились каменные осыпи.

Друзья направились вдоль нее и уже в сумерках заметили чернеющий вход в ущелье.

Усталые, они развьючили верблюдов, установили палатку под защитой нависшего уступа и, отложив все дела на другой день, завалились спать.

Утром Алексей выбрался из палатки. Отойдя в сторону, он начал вытряхивать пыльную одежду. Прохор пошел пригнать пасущихся невдалеке верблюдов, а Тата, выпроводив парней, стала приводить себя в порядок.

Внезапно раздался тяжелый удар. Перепуганная девушка выскочила наружу. Алексей разглядывал свалившуюся сверху каменную глыбу. Тата подняла голову, вскрикнула и рванула его за руку под защиту скалы. На то место, где секунду назад стоял Алексей, упал второй, еще больший камень. Земля вздрогнула, по ущелью прокатился гул.

Ошеломленные молодые люди прильнули друг к другу. Первым опомнился Алексей. Он покраснел и выпустил девушку из объятий. Тата, вспомнив, что она почти не одета, вспыхнула и бросилась в палатку.

— Что случилось? — крикнул Прохор, выезжая из-за скалы.

— Держись дальше от стены! Сверху падают камни! — предупредил его Алексей.

Друзья решили быстрее убраться из опасного места. Свернув лагерь, они пошли вверх по ущелью.

На плоскогорье выбрались к полудню. Унылая, всхолмленная равнина оказалась еще более пустынной, чем пески. Нигде не было ни кустика. Чахлая жесткая трава с трудом выбивалась из-под щебенки. Над накаленными солнцем камнями трепетали струйки горячего воздуха.

За ночь ветер переменился, и мглу пронесло. Путники выехали на холм, чтобы лучше осмотреть местность. За обрывом до самого горизонта желтели пески. Вдали на краю плоскогорья виднелись какие-то развалины. Они направились туда и, подъехав, спешились. Перед ними на выступающих из земли громадных каменных плитах высились руины древнего храма. Его массивные стены обветшали и разрушились. Свод обвалился и лежал внутри остатков здания бесформенной грудой. Потревоженная змея, блеснув чешуей, ускользнула в щель.

Друзья долго глядели на забытый людьми памятник седой старины.

Прохор пожал плечами. Ему казалось бессмысленным сооружение такого громадного здания вдали от населенных мест.

Алексей отошел в сторону, внимательно осмотрелся, и его глаза заблестели.

— Так и есть! Та самая площадка! — звонко крикнул он.

— Какая площадка? — не понял Прохор.

— Откуда улетел звездолет! Я узнал местность!

Дав волю охватившей его радости, Алексей обнял Тату с Прохором и, приплясывая, закружил их.

— Однако силы у тебя хватает! — с уважением пробасил сибиряк, освобождаясь из крепких рук приятеля. Тата поправила растрепавшиеся кудри и одернула курточку.

— Так вот почему здесь храм! Его построили в честь «посланцев богов», вспомнила она легенду.

— Ну, конечно же! — воскликнул Алексей.

Обойдя руины, друзья вышли на край площадки. Здесь плоскогорье обрывалось в пустыню. Они заглянули вниз и увидели у подножия обрыва несколько плит, таких же, как те, из которых была сложена площадка.

— Слезем, — предложил Алексей.

Связавшись веревкой, все трое спустились по круче к древней разработке.

Только внизу им полностью открылись титанические масштабы работы пришельцев. Гигантские каменные плиты толщиной до четырех метров были выпилены из гранита какой-то громадной пилой.

— Что у них за техника! — подивилась Тата.

Алексей покачал головой. Он не мог себе представить, как были подняты эти тысячетонные громады на стометровую высоту плоскогорья. Современной земной технике такая задача была, пожалуй, не по силам.

Сфотографировав каменоломню, друзья поднялись к развалинам храма. Пора было подумать и о еде.

— Ничего горячего сегодня не будет, топлива нет, — объявила Тата, открывая банку консервов, но голодные парни были рады и этому.

Пока она приготавливала нехитрый обед, Алексей с Прохором развьючили верблюдов и установили палатку.

С консервами покончили быстро. Теперь нужно было решить, что делать дальше.

— Если верить легенде, круглоголовые где-то оставили талисман, — сказала Тата. — Вот бы найти!

— Да, нужно искать именно его, — подтвердил Алексей. — Представьте себе, что бы вы сделали на месте пришельцев перед отлетом из полудикого мира? Конечно, оставили бы сведения о своей культуре и запрятали их в такое надежное место, где они могли сохраниться до возникновения на Земле высокой цивилизации. Я думаю, в талисмане как раз все это и есть, — закончил он свою мысль.

— Пожалуй, правильно, — согласился сибиряк. — С чего начнем?

— Давайте поищем обелиск, он стоял вон там, — указал Алексей. — Я его хорошо видел на экране.

Друзья отправились на поиски и до самого вечера обшаривали каждый холм, каждую впадину, но все было напрасно. Обелиск бесследно исчез. Разочарованные, они пошли к лагерю.

Переходя через небольшой бугорок, Тата споткнулась о выступающий из земли камень и упала. Помогая ей подняться, Алексей заметил, что выступ имеет правильную прямоугольную форму.

— Прохор, иди сюда! Посмотрим, что это такое, — позвал Алексей. Друзья принялись раскапывать бугорок и отрыли ступенчатую каменную плиту.

— Похоже, это постамент, на котором стоял обелиск! — предположил Алексей.

— А где же сам обелиск? — Прохор огляделся вокруг.

Алексей пожал плечами:

— Черт с ним! Давайте поднимем постамент. Под ним могли что-нибудь спрятать.

Все трое стали работать с удвоенной энергией. Скоро небольшая каменная пирамида была полностью откопана, но приподнять ее оказалось им не под силу. Попытки разобрать тоже ни к чему не привели. Камни были скреплены каким-то неизвестным очень прочным составом. Алексей предложил:

— Попробуем стянуть с места верблюдами.

Соорудив из веревок примитивную сбрую, они запрягли верблюдов и подвели петли под углы нижней плиты. Тата приготовилась погонять животных.

— Раз-два, взяли! — скомандовал Алексей. Веревки натянулись — пирамида сдвинулась, и тут… у всех вырвались возгласы разочарования. Кубическая выемка под пирамидой была пуста.

Прохор крепко ругнулся про себя и махнул рукой.

— Чего нос повесил? — набросилась на него Тата. Ее взяла досада, что Прохор, таежный богатырь, которого она считала образцом мужского совершенства, раз за разом начал пасовать.

Сибиряк удивленно вытаращил глаза:

— Не ори! Какая муха тебя укусила?

— Вот такая! Не руками махать надо, а искать!

— Где теперь искать?

— Как где? А в храме!

Алексей, еле сдерживая смех, наблюдал за неожиданно возникшей перепалкой.

— Правильно, Тата! Молодчина! — похвалил он девушку и ласково потрепал ее по щеке.

Утомленные богатыми событиями дня, все трое уже в темноте забрались в палатку. Богатырский храп Прохора не давал Алексею и Тате спать. Они долго вполголоса переговаривались. Наконец, усталость взяла свое — молодые люди уснули.

Среди ночи Тата внезапно очнулась. Ей показалось, что рядом находится посторонний. Она осторожно села и, затаив дыхание, стала прислушиваться. Было совершенно тихо, даже Прохор перестал храпеть. Успокоившись, Тата снова легла и задумалась. Сон пропал. Тата тихонько извлекла Мика из кармана.

— Вот мы, наконец, и увиделись. Здравствуй! — шепнула она на ухо гному. Только не сердись, что не даю тебе спать. Должна же я рассказать о своих новостях. Так вот, слушай: мне начинает нравиться Алексей. Что? Ты удивлен? Спросишь: а как же Прохор? А вот так. Не такой уж он волевой, упорный и мужественный, каким должен быть мой идеал. Ему не хватает того, что есть у Леши. Тот всегда впереди. Воодушевляет, ведет за собой! Фу, какие плакатные слова! Но все это действительно так. — Помолчала, подумала. — Знаешь, Мик, а ведь я ему тоже нравлюсь.

Конечно, ты теперь думаешь, что я несерьезная ветреная девчонка и меня следует выпороть. Ах, Мик, ты, пожалуй, прав! Но как мне быть? Иной раз злюсь за его насмешки и подковырки, смотреть на него не хочу, а сама смотрю. Думать о нем не желаю, а он из головы не выходит. Скажи, как, по-твоему, такое называется?.. Ну что же ты молчишь?.. Знаю, тебе все это не по вкусу. Не хочешь, чтобы я полюбила кого-нибудь, кроме тебя. Угадала? Эх ты, старый эгоист! Полезай-ка обратно в карман и не злись. Я все равно…

Тишину нарушило фырканье потревоженных верблюдов, а затем чуть слышный шорох, словно кто-то осторожно подошел к палатке. С бешено бьющимся сердцем Тата приподнялась на локте и достала из-под подушки электрический фонарик.

Странный шорох раздался снова на этот раз у входа в палатку, где лежал Прохор. Тата нажала кнопку. Яркий луч ударил спящему в глаза, и он сморщился. По белой рубашке сибиряка полз угольно-черный паук. Взвизгнув, девушка вскочила и сбросила насекомое с Прохора. Вмиг оба парня оказались на ногах. Вспыхнули еще два фонаря.

— Вот он, вот! — крикнула Тата.

Алексей схватил сапог и раздавил паука.

— Вон из палатки! — крикнул он так, что все моментально очутились снаружи. Там все было тихо и спокойно.

— Это каракурт. Его укус бывает смертелен! — взволнованно сказал Алексей. — Как ты его увидела?

Все еще дрожа от нервного возбуждения, Тата рассказала о случившемся.

Прохор обнял девушку и крепко, по-товарищески поцеловал.

— Спасибо тебе!

Алексей заметил, что эта сцена не доставила ему никакого удовольствия.

— Очень странно, — проговорил он через некоторое время. — Мы спали на кошме, а каракурт никогда сам на нее не заползает. Он не терпит шерсти.

— Однако тут дело нечисто. Пойдем проверим верблюдов, — забеспокоился Прохор.

Друзья поспешили за палатку. Развьюченные верблюды лежали невдалеке. Алексей бросился к вьюкам и вскрикнул.

Вокруг сложенных в кучу вещей поблескивали лужицы не успевшей впитаться в землю воды. Бурдюки были пусты.

В флягах набралось только около двух литров воды. О продолжении поисков не приходилось и думать, нужно было немедленно возвращаться в Лу-Хото.

Друзьям стало ясно, что их преследуют. Едва не убивший Алексея камень, неизвестно откуда взявшийся каракурт и, наконец, выпущенная из бурдюков вода все это, несомненно, было делом чьих-то враждебных рук.

Алексей нервничал. Досадно возвращаться ни с чем.

— Радуйтесь, что хоть сами целы, — ворчал Прохор.

Солнце уже изрядно припекало, когда они подошли к расщелине, по которой вчера поднялись на плоскогорье.

Внезапно раздался дребезжащий звук. Низко над землей промчалась стайка небольших птиц.

Прохор вскинул ружье и ударил вдогонку, три штуки упали на землю. Соскочив с верблюда, он бросился их подбирать.

— Как раз всем по одной! — обрадовалась Тата, но тут же ее лицо вытянулось. Топлива-то нет, а сырыми есть птиц не будешь.

— Что за дичь? — спросил сибиряк.

Алексей взял у него серенькую, величиной с голубя, птичку.

— Это больдурук, — ответил он и, вытащив нож, вспорол птице зоб — оттуда брызнула вода.

— Ого! — воскликнул Прохор. — А ну, распори других. — В зобах остальных птиц также оказалась вода.

— Однако близко родник. — Сибиряк посмотрел из-под ладони в сторону, откуда летела стая, — там показалась еще одна. Пройдя стороной, больдуруки скрылись за холмами.

Алексея даже в жар бросило.

— Ну как? Поищем воду? — спросил он, с надеждой глядя на друзей.

Тата не колебалась:

— Идем, Леша!

Прохор хотел отказаться, риск был слишком большой. Если не найдут воду гибель от жажды неизбежна. Но решительность девушки сделала свое дело.

— Эх, была не была! — махнул рукой сибиряк. — Рискнем?

— Рискнем, — обрадовался Алексей. Маленький караван повернул в сторону, откуда летели птицы.

После полудня они остановились. Вокруг, насколько хватало глаз, не было никаких признаков жизни. Видно, никто не осмеливался заходить в глубь мертвой выжженной равнины.

Истомленные жарой и жаждой, путники приложились к фляжкам.

— По глотку — не больше, — предупредил Алексей.

Хорошенько прополоскав рот, он проглотил теплую солоноватую воду. Потом с сожалением взглянул на полупустую фляжку и прицепил ее к поясу.

— Однако родник уже позади, — осматриваясь, сказал Прохор.

— Больдуруки летают на водопой иногда за десятки километров, — ответил Алексей. — Пройдем еще немного.

Друзья направились дальше и, чтобы осмотреть большую площадь, разошлись в стороны.

Солнце, опускаясь во мглу, висело над холмами багровым шаром. Томительный жар не спадал. Душный неподвижный воздух казался тягучим и с трудом проникал в легкие.

Алексей остановил верблюда и вскинул ружье — гулко хлопнул выстрел.

— Дальше идти не к чему, — сказал он, когда друзья подъехали.

— Стороной прошли. На обратном пути найдем воду, — не совсем уверенно заявил Прохор.

Тата кивнула и облизала потрескавшиеся губы.

Искать родник ночью было бессмысленно, кроме того, все утомились, требовался отдых.

— Заночуем здесь, а утром пойдем обратно, — решил Алексей.

Давно непоенные верблюды сразу легли. Их крепкие раньше горбы обмякли и свесились набок. Это был первый признак, что животные теряют силы.

Алексей смотрел на них с тревогой. Лишиться верблюдов — значило лишиться всякой надежды на спасение. Да удастся ли им еще спастись? Без воды теперь до Лу-Хото не дойти.

Тяжело вздохнув, Алексей с помощью Прохора начал развьючивать верблюдов, Тата присоединилась к ним.

— Отдыхай, сами управимся, — сказал сибиряк. Но девушка обиженно поджала губы и до тех пор, пока лагерь не был разбит, работала наравне с парнями.

Ночь не принесла Алексею облегчения. Стоило закрыть глаза, как перед ним появлялся образ Таты. Он видел ее ввалившиеся глаза и сухие растрескавшиеся губы. Алексей еще не вполне разобрался в своем чувстве к ней, но ему казалось, что это больше, чем дружба. Весь день он мучился, глядя, как девушка бодрилась и старалась не подавать вида, что страдает от жажды и усталости.

Прохор выглядел, как всегда, разве только в глазах появился лихорадочный блеск да плотнее сжались губы. Но Алексей по себе знал, что испытывают товарищ и подруга.

Долго он лежал, глядя на мерцающие звезды, потом приподнялся и взглянул на Тату. Спит. Осторожно отстегнув фляжку от ее пояса, Алексей перелил туда большую часть воды из своей… и вздрогнул. На его плечо опустилась тяжелая рука.

— Дай сюда! — прошептал Прохор. Взяв у оторопевшего Алексея Татину фляжку, он также перелил туда свою воду.

— Вот теперь — положи на место…

— А я буду выдавать всем поровну, — громко перебила его Тата. — Эх, вы, донкихоты! Сильный пол! Помирать собрались? — вскипела она. — Вот черта с два! Завтра найдем воду, а сейчас — спать, а то действительно будете ни на что не годны.

Ошеломленные парни послушно улеглись на кошму, а Тата повернулась на бок и укрылась курточкой.

Чуть свет они были уже на ногах. Несколько глотков воды и утренняя прохлада придали бодрость. С трудом подняв обессилевших верблюдов, друзья двинулись в обратный путь.

Если до полудня они чувствовали себя еще сносно, то потом начались кошмарные часы. Жара усиливалась. Беспощадные солнечные лучи лились сверху жгучим потоком. Не чувствовалось ни малейшего дуновения. В переливах знойного воздуха плавали причудливые миражи.

Тата как в полусне покачивалась в такт шагам верблюда. Голова, словно стиснутая тугим обручем, нестерпимо болела. Язык распух. При каждом вдохе в пересохшем горле больно царапало и кололо.

Девушке временами казалось, что она плывет по волнам расплавленного золота. От его ослепительного блеска темнело в глазах, все начинало кружиться. В такие моменты мысли путались, становилось нестерпимо душно, хотелось кричать, звать на помощь…

Потом наступало прояснение. Опять перед ней появлялась мертвая серая степь, кивающая голова медленно бредущего верблюда, неумолимое солнце, и в голове, как удары колокола: пить, пить, пить… а воды уже не было.

— Ой! Ведь надо глядеть по сторонам, искать родник! — Тата усилием воли заставила себя осмотреться.

— Что такое? — невдалеке вытянулась вверх странная фигура на длинных тонких ногах. Девушка протерла воспаленные глаза — видение не исчезало. Словно нехотя переставляя ноги, оно приближалось.

— Да это же верблюд, — догадалась Тата. — Мираж его так исказил. Но почему один, без всадника? — и вспомнила: с этой стороны был Прохор. Куда он девался?

Она подъехала к верблюду и схватила за повод.

— Та-ата! Сюда-а! — донеслось из-за холма. Она поспешила на зов и увидела парней.

Опустившись перед лежащим на песке бесчувственным Прохором, Алексей приподнял ему голову и лил в рот остатки воды из своей фляжки.

Сибиряк открыл глаза, бессмысленно поглядел по сторонам и прохрипел:

— Что случилось?

Алексей с облегчением вздохнул:

— Ничего, теперь все в порядке. Можешь ехать?

Прохор поднялся и, шатаясь, подошел к улегшемуся верблюду.

— Давай привяжу, — предложил Алексей.

— Не надо… Больше не упаду… — Прохор пожал товарищу руку. — Как же это я? — покачал он головой, усаживаясь между горбами верблюда.

После этого случая Алексей не разрешил разъезжаться. Дальше ехали вместе.

Снова нестерпимо-томительно тянулось время. Солнце словно остановилось и беспощадно жгло измученных путников.

С трудом удерживаясь на едва бредущих верблюдах, они почти без надежды на спасение продолжали путь. Только огромное напряжение воли заставляло каждого из них двигаться, не поддаваясь гибельному искушению прекратить борьбу, упасть на землю и забыться.

«Вот как глупо можно пропасть!» — думала Тата.

Теперь, когда над ними нависла угроза рокового исхода, ей особенно хотелось жить.

Тате не верилось, что, может быть, в последний раз она видит голубое небо, яркое солнце. Такое любимое, а теперь ставшее враждебным… И друзей. Ее молодая энергичная натура бурно протестовала. Не может этого случиться! Жизнь прекрасна, они должны жить! Леша, Прохор и она сама… Главное — не унывать, не падать духом!

Тата собралась с силами, вскинула голову и запела надтреснутым голосом:

Алексей с Прохором встревоженно обернулись. Что с ней? В своем ли она уме? Потом поняли.

А голос Таты окреп, в нем появились звонкие нотки.

пела Тата, и парни почувствовали, что к ним возвращаются утраченные надежды и силы… «Как кстати эта песня! Она словно бокал бодрящего напитка, подумал Алексей. — Ну что за молодчина Татуська!»

Под вечер друзья увидели на горизонте желтую полоску знакомых песков. Никаких признаков родника не было заметно. Уже в сумерках они подошли к подножию невысокого, но большого у основания бугра с плоской как бы срезанной вершиной.

Все трое были настолько измучены, что никто из них не обратил внимания на необычную форму возвышенности. Идти дальше не было сил. Уложив верблюдов, они замертво повалились на землю.

Ночь прошла в тяжелом забытье. Тата металась. Ей мерещились буйные весенние разливы. Она тянулась к воде, припала губами к журчащему потоку, но вместо живительной прохлады рот опаляло сухим жаром.

Прохор крепко стиснул зубы и, казалось, спокойно спал. Лишь хриплое прерывистое дыхание выдавало его. Непривыкшему к жаре сибиряку было тяжелее, чем другим.

Алексеем начало овладевать отчаяние. «Помереть теперь, когда они так близки к разгадке похороненной в веках тайны! Нет, это невозможно!» — думал он. И все-таки спасительного выхода не мог найти.

На востоке посветлело. Отчетливее обрисовывались силуэты холмов… И вдруг все закружилось. Откуда-то надвинулась темная пелена. Алексей откинулся на спину и забылся.

Когда он пришел в себя, солнце уже начало припекать. Перед глазами плавали разноцветные пятна.

Он с трудом сел и взглянул на товарищей. Прохор и Тата лежали неподвижно.

Фр-р-р! — раздалось сбоку. Стайка больдуруков промчалась мимо, покружилась над плоским бугром и словно провалилась.

Собравшись с силами, Алексей встал.

— К черту! — попытался он крикнуть, но распухший язык едва поворачивался. — К чертовой матери слабость! — с хрипом вырвалось из горла.

Шатаясь, словно пьяный, он подошел к бугру. Солнце раскаленными стрелами било в неприкрытую голову, но Алексей ничего не замечал.

Упорно, как одержимый, он поднимался по склону и, наконец, выбрался наверх. Перед ним зияла огромная глубокая воронка. На ее дне зеленела трава и сквозь заросли кустарника поблескивала вода.

— Родник! — прохрипел Алексей. — Родник! — И из последних сил бросился бежать к товарищам.

Кошмары преследовали Тату. То на грудь наваливалось что-то бесформенное, тяжелое, и она задыхалась, то ее преследовало фантастическое чудовище. Тата порывалась бежать, вскакивала, но тут же без сил падала.

А чудовище подползало все ближе, ближе. Вот оно уже рядом, большое, как гора, дышащее жаром… Это Великий Дракон. Они его потревожили и теперь нет спасения…

Тата в ужасе закрыла лицо руками, и в этот момент что-то легко ее подняло.

Теперь она плывет, покачиваясь на волнах быстрого потока. Движение ускоряется, начинает кружить, впереди чернеет провал… Только не туда! Девушка отчаянно взмахивает руками и… летит в пропасть.

Конец, мелькает мысль. Но она мягко опускается на землю. Рядом блестит вода… Много воды… Холодная, сладковатая, она льется откуда-то сверху на лицо, на грудь…

Захлебываясь, Тата жадно пьет и чувствует, как кто-то ласково гладит ее по голове. Вот он наклонился и, кажется, поцеловал ее. Что это — сон? Нет. Сквозь пелену, застилающую глаза, она смутно видит знакомое лицо.

Тата тряхнула головой и окончательно пришла в себя. Она лежала на траве, в тени кустов Алексей сидел рядом и лил на нее воду из котелка. Его осунувшееся лицо посуровело. Взгляд лихорадочный, тревожный. Прохор, наклонясь к роднику, наполнял фляжку.

Тата стыдливо прикрыла грудь мокрой кофточкой и с облегчением вздохнула:

— Леша, неужели спасены?

— Да, Татуся. Пей досыта. — Алексей взял у Прохора фляжку со свежей водой и подал ее девушке.

Два дня они набирались сил у так счастливо найденного в глубине воронки маленького оазиса.

По утрам сюда слеталось множество больдуруков, и Прохор настреливал их, сколько могли съесть.

Топлива хватало. В рощице вокруг родника было много старых засохших кустов.

Вареная и жареная дичь отлично заменяла надоевшие консервы и концентраты.

Друзей радовало все: и чистая холодная вода, и давно не виданная зелень, и даже недавний смертельный враг — яркое солнце.

Утолив жажду, верблюды тоже ожили, но им не пришлась по вкусу сочная трава. Флегматичные животные лениво бродили по склонам, отыскивая высохшую полынь и колючки.

На третий день друзья почувствовали себя сносно. Их заинтересовало, как образовался в пустыне этот огромный провал. Они взобрались вверх по склону и оттуда осмотрели воронку. Окруженная валом, очевидно, выброшенной изнутри земли, она напоминала вулканический кратер или место взрыва огромной бомбы.

— М-да, интересно, — почесал затылок Прохор.

— Что бы это могло быть? — задумчиво проговорил Алексей, перебирая в голове различные предположения.

Взрыв, безусловно, отпадал. Воронка образовалась в те времена, когда еще не было взрывчатки. Вулканическое происхождение тоже исключалось. Изверженных пород нигде не было видно.

Тата присела на камень и тут же вскочила:

— Ой, какой горячий.

Алексей потрогал нагретый солнцем совершенно гладкий камень.

— Это оплавленный гранит! — удивился он. — Что же тут произошло?

Заинтересованные, они стали осматривать землю.

— Опустился пламень на мертвое плоскогорье и, опалив черные камни, угас. И появилась на том месте глубокая яма… — повторила Тата слова легенды.

— Верно! — воскликнул Алексей. — Это здесь приземлился звездолет!

Такое утверждение выглядело смелым, но ему очень хотелось, чтобы это было именно так.

Прохор с сомнением покачал головой:

— А как они перетащили звездолет на площадку?

— Вероятно, так же, как втаскивали на плоскогорье плиты, — дал Алексей ничего не разъясняющий ответ.

Друзья сделали несколько снимков, нарисовали план местности и, пройдя по валу, спустились к роднику с противоположной стороны. Идущий впереди Прохор внезапно остановился.

— Гляди, он что-то нашел! — потянула Тата Алексея за рукав.

Сибиряк внимательно рассматривал землю.

— Что там у тебя? — спросил Алексей, подходя к нему.

— Однако сюда кто-то ходит.

— Наверное, куланы.

— Нет, брат, — покачал головой Прохор. — Двуногих куланов я что-то не встречал.

— А ты не ошибаешься?

Прохор взглянул на Алексея примерно так, как смотрят на человека, не понимающего совершенно очевидных вещей.

— Разуй глаза! — указал он на едва заметный отпечаток. — Я с малолетства охочусь и уж как-нибудь разберусь в следах. Сюда ходит один, и уже давно. Вон какую дорогу протоптал.

Алексей с Татой обернулись, куда указывал Прохор, и с трудом разглядели «дорогу» — чуть видную тропинку, ведущую вверх.

— Кто это может быть? — спросила девушка, озираясь по сторонам.

— Тот, кто выпустил из бурдюков воду, — убежденно ответил сибиряк.

Положение осложнялось. За ними кто-то следил с явно недобрыми намерениями.

— Почему думаешь, что он один? Может быть, их несколько, — высказала свое опасение Тата.

Прохор сделал отрицательный жест.

— Один, — повторил он. — По следам видно. И в том наше счастье, а то бы давно попали к шакалам на закуску.

— Но где же он? — спросил Алексей.

— А вот это нужно узнать, пока еще головы целы, — ответил сибиряк.

Прежде чем начать раскопки храма, друзья решили найти загадочного недоброжелателя и выяснить, чем вызвана его враждебность.

Алексей с Прохором пригнали верблюдов к палатке и всю ночь по очереди охраняли лагерь.

Утром, наполнив бурдюки водой, друзья направились по следам.

Прохор шел впереди и каким-то, свойственным только охотникам, нюхом отыскивал на каменистой почве следы незнакомца. Его зеленоватые, как у рыси, острые глаза находили следы, где, казалось, ничего нельзя было заметить. Скоро они спустились в расщелину и вышли по ней к подножию плато.

Прохор остановился.

— Там, — прошептал он, указывая на трещину, черневшую в скальной стене.

Друзья оставили верблюдов у ближних бугров, а сами подошли к щели.

Почва у входа была хорошо утоптана. Обитатель, видно, жил здесь долго.

— Я пойду вперед, Тата за мной, а потом — ты. Смотри, чтобы не напали сзади, — сказал Алексей Прохору и, вынув карманный фонарик, шагнул в темноту.

Пройдя немного, следопыты увидели вырубленные ступени. Дальше трещина расширялась. При свете фонариков они сошли по лестнице и оказались в пещере.

Беспросветная тьма и мертвая тишина вызывали чувство тревоги.

— Держитесь ближе. — Алексей взял Тату за руку и медленно пошел вперед.

Лучи фонарей осветили какие-то предметы. Друзья осторожно приблизились. У стены, на ровной каменной площадке, лежала ветхая кошма. Тут же, рядом с котелком, стоял старинный бронзовый кувшин, а в углу виднелся наполненный чем-то мешок.

— Квартиру, однако, нашли, остается найти хозяина, — усмехнулся Прохор.

— Это, пожалуй, сложнее. Он что-то не спешит с нами встречаться, — заметил Алексей.

— Смотрите, наскальная живопись! — позвала Тата товарищей.

На стене пещеры виднелись странные фигуры, высеченные древним художником. Они изображали людей с большими головами, на которых торчали короткие, разведенные под острым углом, рожки.

— Это же круглоголовые! — воскликнула девушка. — Но почему у них рога?

— Наверно, не рога, а антенны на шлемах, — предположил Алексей.

— Ой! Что это? — вздрогнула Тата.

Из глубины пещеры донесся глухой низкий стон. У Алексея от неожиданности зашевелились волосы.

— Слышал? — подтолкнул он Прохора локтем. Сибиряк крепко сжал его за кисть:

— Тс-с!

Кто-то огромный снова тихо простонал.

— Гаси фонари! — свистящим шепотом скомандовал Алексей.

Друзей окутал непроглядный мрак. Тата нервно поежилась и прижалась к Алексею.

— Хозяин пугает? — прерывающимся голосом тихонько спросила девушка.

— Однако он, — так же тихо отозвался из темноты Прохор.

Не зная, что предпринять, они стояли в нерешительности. Алексей был не из робких, но боязнь за Тату сковала его. Он чувствовал, как дрожат у него в руке пальцы испуганной девушки.

А время шло.

— Сколько будем так стоять? — услышал он шепот Прохора и устыдился. Не бежать же теперь отсюда, испугавшись неизвестно чего!

— Пойдемте вперед, — ответил он и включил фонарик.

Подавив страх, эфовцы направились в глубь грота. Осторожно, шаг за шагом пробираясь среди хаотического нагромождения камней, они подошли к противоположной стороне. Здесь свод пещеры понижался. Нависшие сверху тысячетонные глыбы, казалось, были готовы вот-вот рухнуть и превратить в ничто дерзких пришельцев. Голова невольно втягивалась в плечи. Друзья остановились и прислушались. Ни звука.

Внимательно осмотрев стены, они обнаружили проход и, осветив его, увидели, что туннель ведет вниз. Дальше луч терялся во мраке.

— Пошли! — шепнул Алексей и начал спускаться.

Не успели они сделать и несколько шагов, как по пещере прокатился глухой грохот. Все замерли.

Еще некоторое время слышался шорох скатывающихся мелких камней и щебенки, потом все стихло.

— Обвал! — крикнул Прохор.

Выскочив из туннеля, они бросились обратно и подбежали к выходу. Узкая щель, через которую они прошли в пещеру, была плотно завалена каменными глыбами.

 

Глава 9. Мавзолей властелина Лу-Хото

Через три дня с помощью Дамбы и Сорджи строение было откопано.

Сравнительно небольшое, без окон, с полукруглым куполом, оно походило на старинный мавзолей. Настенные фигуры и знаки сохранились довольно хорошо. Где находился вход — определить было невозможно. Все четыре стены выглядели одинаково.

Парни отложили лопаты.

— Всю жизнь мечтал об этой минуте! — воскликнул Лева, вытирая руки о штаны.

Выглядел он довольно живописно. Сбегающие со лба струйки пота вывели на его серой от пыли физиономии замысловатый, похожий на татуировку, рисунок. Даже огненные волосы приняли пепельный оттенок.

Игорь тоже порядочно измазался, но, несмотря на это, как-то ухитрился сохранить свойственный ему опрятный вид.

Дамба и Сорджи присели на камни и невозмутимо посасывали трубки.

— Где будем ломать? — спросил Лева.

После ухода Алексея как-то само собой определилось, что руководить оставшейся группой должен Игорь, и все выполняли его указания.

— Начнем отсюда, здесь вроде послабее, — стукнул Игорь лопатой по западной стене.

Сорджи принес лом, и Лева с Игорем осторожно, стараясь не очень повредить стену, пробили отверстие. Дальше дело пошло быстрее. Расшатав камни, они выбрали их, зажгли факелы и через образовавшийся проход вошли в мавзолей.

Внутри никаких предметов не оказалось. На стенах, так же как и снаружи, были выбиты непонятные знаки, фигуры людей и животных. Здесь, видно, никто еще не побывал.

— Это уже достаточное вознаграждение за наши труды! — проговорил Игорь, любуясь творениями древних художников.

— Смотри сюда, — потянул его за рукав Лева.

— Что там? — Игорь нехотя оторвался от разглядывания росписи и пошел за товарищем.

Посередине мавзолея к плитам пола были прикреплены два массивных металлических кольца.

Лева позвал монголов и общими усилиями плиты подняли. Под ними оказалась каменная лестница.

— Прошу пожаловать в царство теней, — пригласил Игорь. Монголы отрицательно покачали головами. Лева полез за товарищем в подземелье.

Спустившись по каменным ступеням, они остановились перед массивной двухстворчатой дверью. Старинная резьба на почерневшем дереве изображала военную сцену. Всадники копьями и стрелами разили бегущих врагов. В центре сражения выделялась высокая фигура воина с поднятым мечом.

На другой половине двери приносились жертвы дракону. Перед раскрытой пастью чудовища на возвышении лежал человек. Жрец, готовясь его поразить, поднял тесак. Поодаль воины стерегли пленников.

Осмотрев дверь, приятели осторожно попробовали ее отворить. Дверь не поддавалась.

— Подожди, так нельзя, — остановил Игорь Леву, заметив, что тот собирается применить силу. — Принеси фотоаппарат и ломик.

Лева поднялся по лестнице и вылез из подземелья. Оставшись один, Игорь сел на нижнюю ступеньку. Натруженная нога давала о себе знать.

Факел горел, чуть потрескивая. Коптящее пламя бросало на дверную роспись красноватые отблески.

«Вот он, суровый властелин Лу-Хото! Тот, кто в угоду честолюбию нарушил повеление круглоголовых и использовал полученные от них знания для целей войны, — подумал Игорь, глядя на могучего всадника. — Сколько смерти посеял он своим мечом! Сколько страданий причинил соседним племенам! А для чего? Развалилась, исчезла созданная огнем и кровью держава. Истлел, канул в небытие ее властелин. И только затерянные в песках руины, жалкие остатки былого величия, свидетельствуют о бесславном конце могущества завоевателей».

Игорь усмехнулся. Один из поучительных примеров для современных охотников до чужого добра. К сожалению, их еще немало, и лучшим достижениям человеческого разума зачастую находят такое же применение, как и тем знаниям, которые круглоголовые так неосмотрительно передали властителям Лу-Хото.

— Ты что, заснул?

Игорь вздрогнул.

— Уже пришел? — и он взял принесенный Левой фотоаппарат. Сделав при помощи лампы-вспышки несколько снимков старинной резьбы, друзья снова принялись за дверь. Ломик пришелся очень кстати. Орудуя им с величайшими предосторожностями, они сумели открыть дверь, не повредив трухлявого источенного временем дерева. Темнота дохнула тяжелой затхлостью. Игорь поднял факел и шагнул вперед, но тут же отпрянул, угодив прямо Леве на ногу.

— Осторожнее! — подскакивая, прошипел тот. — Вот еще Собакевич!

— Да ты посмотри туда! — прошептал Игорь.

Оба тихонько приблизились к проходу.

Вход в склеп перекрывали скрещенные копья, их тупые концы были воткнуты в щели между плитами пола. У входа, как бы поддерживая копья, друг против друга сидели два скелета в остроконечных шлемах и старинных доспехах. При свете факелов они словно ожили и улыбались, жутким оскалом. В глубине склепа, у подножия каменной гробницы, белели кости коня.

Стараясь ничего не задеть, Игорь подлез под копья. Лева последовал за ним. Друзья подошли к саркофагу и с трудом сдвинули крышку.

Там покоился рослый воин в полном боевом облачении, Он был наполовину прикрыт большим щитом, кости правой руки лежали на тяжелом мече. Шлем и богатые доспехи сверкали золотом и вспыхивали искрами драгоценных камней.

С изумлением глядя на останки богатыря, Игорь подошел ближе и, вздрогнув, резко обернулся — рядом что-то упало. Лева привалился к саркофагу и тяжело дышал. Погасший факел лежал у его ног.

— Что с тобой?! — испуганно спросил Игорь.

Ничего не отвечая, Лева закатил глаза, его колени подогнулись. Бросив свой факел, Игорь подхватил друга и тут же почувствовал слабость, голова закружилась. Огонь факела, словно задыхаясь, затрепетал и, чуть вспыхнув, погас.

«Мало кислорода»! — мелькнула догадка. Преодолевая подступающую дурноту, Игорь с бесчувственным Левой на руках бросился к выходу.

Друзья долго мучились от головной боли. Только под вечер они нашли в себе силы, чтобы заложить вход в склеп. До прихода группы Алексея нужно было изолировать гробницу от разрушающего действия свежего воздуха.

После окончания работ аккуратный Игорь занялся чисткой одежды, а Лева, к которому вернулся пропавший было аппетит, начал энергично расправляться с банкой тушёнки. Монголы, убедившись, что все закончилось благополучно, пошли за верблюдами.

Под вечер все собрались у палатки. Весело потрескивал костер. Сорджи ломал саксаул, с размаху ударяя его о камень.

Игорь с Левой лежали на песке и смотрели, как Дамба приготавливает лепешки. Разминая между ладонями кусочки пресного теста, проводник прилеплял их к накаленному камню. Покончив с этим делом, он обернулся к юношам и что-то сказал, указывая в сторону мавзолея.

— Дамба, наверное, спрашивает, что мы там увидели, — предположил Игорь. Как бы ему объяснить?

— Язык жестов — общепринятый язык, — ответил Лева. Он лег на спину, закрыл глаза и, сложив руки крест-накрест, втянул щеки. Проводник понимающе кивнул и чему-то усмехнулся.

— Он думает, что ты, при виде мертвеца, с перепуга потерял сознание, съехидничал Игорь.

— Нет. Он улыбается потому, что видел, как ты чистил и вытряхивал свои штаны, — быстро нашелся Лева.

Игорь было вспыхнул, а потом — махнул рукой:

— С тобой, знаешь, вообще лучше не связываться.

Увлеченные раскопками, а после них — зарисовками орнаментов и знаков, высеченных на стенах мавзолея, Игорь и Лева не замечали, как шло время. Погода установилась на редкость тихая. Донимала только жара.

Соорудив из корявых саксаульных стволов и одеял нечто вроде навеса от солнца, они с утра забирались в его тень и, сидя в одних плавках, старательно копировали настенную роспись.

Обладающий незаурядными художественными способностями, Игорь оживлял рисунки цветными карандашами, стараясь по возможности придать им естественную окраску.

Работа подходила к концу. Сделав последний штрих, Лева по привычке заложил карандаш за ухо и с удовольствием потер руки. Потом вдруг озабоченно нахмурился.

— Какое сегодня число? — спросил он Игоря.

Тот не спеша вывел замысловатую кривую, откинулся подальше, сравнивая рисунок с оригиналом, и удовлетворенно хмыкнул.

— Что тебе?.. Ах число? — он наморщил лоб и, вспомнив, назвал дату.

— Значит, наших уже нет больше недели. Как тебе это нравится?

— Постой, постой! — забеспокоился Игорь. — Неужели они… Да, ты прав. Вот время летит! — потом испуганно уставился на Леву. — Вода ведь у них теперь кончается!

— Может быть, нашли колодец — и решили задержаться? — предположил Лева.

— Вряд ли там будут колодцы, — усомнился Игорь.

— Самое позднее — сегодня должны быть здесь. Наверное, уже подходят, — не терял надежды Лева.

Оба, не сговариваясь, быстро пошли к видневшемуся невдалеке высокому бугру. С его вершины открылась широкая панорама пустыни. Бесконечной чередой уходили барханы к горизонту. Залитые сиянием жгучего солнца, они, против иссиня-голубого небосвода, отсвечивали белизной и только кое-где чернели вкрапления чахлых кустарников.

Юноши долго и напряженно всматривались в каждую темную точку, надеясь уловить признаки движения.

Все было напрасно. Пустыня замерла в немом оцепенении.

— Пока не видно, — со вздохом проговорил Лева.

Игорь нетерпеливым движением откинул свесившиеся на лоб волосы.

— Не нравится мне все это. Если сегодня не придут, завтра пойдем за ними.

Вечер не принес ничего нового.

Догадываясь о причине волнения юношей, монголы долго между собой разговаривали, посматривая в сторону, куда ушла группа Алексея.

Дальше медлить было нельзя. С грехом пополам приятели объяснили монголам, что ушедшие могут остаться без воды и нужно их выручать.

Старый проводник притронулся к своей груди и указал рукой в пустыню. Он был согласен выходить на помощь. Сорджи колебался. Погонщик одинаково боялся и оставаться в одиночестве и идти к плоскогорью, где, по его убеждению, была могила Великого Дракона. Но после увещеваний Дамбы он все же согласился отправиться вместе со всеми.

На рассвете следующего дня Игорь написал письмо, куда и зачем они ушли, заложил его во флягу и оставил на видном месте. Там же они положили, на всякий случай, запас пищи и воды.

Солнечные лучи застали их уже далеко от Лу-Хото. Караван шел в сторону плоскогорья.

 

Глава 10. В пещере Великого Дракона

Первым опомнился Алексей. Подойдя к завалу, он попробовал его разбирать, но плотно стиснутые камни не поддавались. Не помогла и сила Прохора. Провозившись с час, они отступились.

Шумно вздохнув, Прохор обтер рукавом вспотевшее лицо.

— Однако надо искать другой выход.

— Сначала посмотрим, нет ли у хозяина съестного, — предусмотрительно решил Алексей.

В мешке оказалась затхлая мука. Кувшин был пуст.

Тата взяла пригоршню, попробовала и отплюнула.

— Тьфу! Гадость!

— Хорошее-то, поди, спрятал, — проворчал Прохор.

Они обшарили все вокруг, но ничего больше не нашли и стали осматривать пещеру.

Скоро добрались до прохода, из которого недавно бежали, услышав грохот обвала, и снова вошли в туннель.

Медленно спускаясь навстречу неведомому, они часто останавливались и прислушивались. В их воображении возникали картины одна другой страшнее. Тата шла рядом с Алексеем, держась за его крепкую руку. Это ее несколько успокаивало.

Спуск становился все более пологим, свод приподнялся, и Прохор смог выпрямиться во весь рост. Туннель расширился. Впереди был второй грот.

Алексей прошептал:

— Стойте здесь. — А сам шагнул вперед. Он подозревал, что в гроте их может ожидать опасность, и не хотел подвергать всех риску.

— Не спеши! — удержал его Прохор.

Парни осторожно приблизились к входу и тщательно обшарили лучами фонариков каждую щель, каждый выступ в пределах видимости. Ничего подозрительного не было заметно. Тогда Прохор отстранил Алексея и быстро вошел в грот.

— Идите, никого нет!

— Что же это ты? Меня задерживаешь, а сам лезешь напропалую, — укорил его Алексей.

— Все равно кому-то первым выходить из туннеля, — заметил сибиряк. — Моя башка, однако, крепче твоей. Да и силенкой бог не обидел. Если кто нападет, мне сподручнее с ним управиться.

Освещая путь фонариками, они направились дальше.

В мечущихся световых кругах искрились вкрапленные в породу кристаллы. Изредка на стенах грота встречались изображения людей, животных и непонятные знаки. В другое время эфовцы никогда бы не прошли мимо этих памятников древней культуры, но сейчас нельзя было задерживаться. У них не было пищи и воды.

Грот окончился вырубленной в стене высокой аркой. Две колонны поддерживали узорный, словно сотканный из каменных кружев, свод. Тонкая работа изумляла своим изяществом.

Друзья остановились, с восхищением рассматривая уникальное сооружение. Потом прошли под арку и попали в небольшую пещеру.

— Ай! — вскрикнула Тата и метнулась к Алексею.

Лучи фонарей осветили разинутую пасть фантастического чудовища. На трехметровой высоте из стены выдавалась большая часть черепа гигантского ящера. Вставленные в глазницы красные кристаллы отсвечивали кровавым блеском. Острые, как кинжалы, клыки поражали своими размерами. Ниже черепа, от стены к полу вытянулись две окаменевшие лапы скелета. Кривыми полуметровыми когтями они обхватили что-то круглое.

— Могила Великого Дракона! — с дрожью в голосе проговорила Тата.

Убедившись, что ничего угрожающего нет, Прохор с профессиональным интересом охотника потрогал кости. Алексей, опустившись на колени, осторожно высвободил из когтей чудовища грубо слепленный из глины шар размером с человеческую голову.

— Что это? — заинтересовалась Тата.

— Кто знает? Какая-нибудь древняя святыня, — предположил Алексей.

Прохор прикинул шар на руке:

— Тяжеловат. Однако внутри что-то есть.

В этот момент в углу пещеры раздался уже знакомый звук. Низкий, похожий на стон, прокатился он по гроту и, перекликаясь отзвуками эха, замер в отдалении.

У друзей мороз по коже пошел.

— Да что за чертовщина! — ругнулся сибиряк, направляя луч фонарика в угол.

Там чернела большая круглая нора. Из нее все еще доносилось чуть слышное завыванье.

Прохор сбросил ковбойку, уложил в нее шар и завязал рукавами.

— Потом его посмотрим, а сейчас надо выбираться, пока не поздно, решительно заявил он.

Эфовцы тщательно обыскали пещеру и убедились, что дальше пути нет.

— Куда же теперь пойдём? — упавшим голосом спросила Тата.

Все понимали: единственный выход отсюда через нору. От одной такой мысли становилось не по себе, но выбора не было.

— Полезем, — решил Алексей.

Подойдя к отверстию, он опустился на четвереньки и скрылся в норе. Тата тряхнула головой и, закусив губу, полезла за ним. Следом, волоча позади себя ковбойку с шаром, протискался в нору и Прохор.

Проход местами суживался настолько, что приходилось ползти на животе, а кое-где расширялся и образовывал пустоты, позволявшие выпрямиться во весь рост.

Друзья долго пробирались через подземный лабиринт трещин и щелей.

В конце концов, измученные, исцарапанные об острые выступы, они выбрались в следующий зал и с наслаждением вздохнули. Воздух показался им удивительно свежим. Этот грот был настолько завален каменными обломками, что требовалось прямо-таки акробатическое искусство, чтобы пробраться через их нагромождения.

Они с трудом выкарабкались на верхушку завала и присели.

— Сейчас бы кусочек сухарика, — жалобно пролепетала Тата.

— И глоток воды, — добавил Алексей.

Прохор пошарил по карманам, но, не найдя ничего съестного, огорченно вздохнул.

— Я, однако, съел бы и ту фалангу, что на меня прыгнула, — нашел он в себе силы пошутить, но мрачный юмор остался без ответа. Его друзья настолько измучились, что им было не до шуток.

— Нужно хоть немного вздремнуть, уже три часа ночи, — вяло проговорил Алексей.

Все трое немедля растянулись на скальной площадке. Прохор тут же захрапел. Алексей пододвинулся к Тате и, осторожно приподняв ее голову, подложил свою руку. «Все же лучше, чем на камне», — подумал он.

Проснулись они от необычных звуков. Окружающие скалы и весь воздух пещеры, казалось, вибрировали и гудели. Низкий звук то усиливался, то затихал и на каком-то тяжелом вздохе оборвался. Наступила тишина.

Изумленные и перепуганные непонятным явлением, эфовцы огляделись и заметили смутные очертания скальных нагромождений — откуда-то проникал свет.

Они посмотрели вверх.

Высокий, как у готического храма, свод грота рассекала трещина. В ней виднелось голубое небо.

— Эх, если бы кто оттуда веревку подал, век бы его благодарил, — вздохнул Прохор.

По гроту пронеслось легкое дуновение и снова раздался гул.

— Так вот в чем дело! — понял Алексей происхождение звука. — Это в трещине воет ветер, как в трубе, а в тех пещерах мы слышали отголоски.

— Здесь сквозняк! — обрадовалась Тата. — Нужно найти, откуда тянет воздух.

Повеселевшие, они принялись обшаривать пещеру и скоро нашли проход. Он чернел в стене на высоте метров трех от пола.

— Полезай, — сказал Алексей и с трудом подсадил тяжелого сибиряка. Тот подтянулся и вылез на небольшую площадку.

— Тяга есть?

— Есть! Передавай Тату и шар.

Вытащив наверх девушку, Прохор протянул Алексею руку и легко поднял его на площадку.

Петляя, узкий проход вел на подъем. Где на четвереньках, где ползком друзья пробирались по извилистому туннелю.

Труднее всех приходилось Прохору. Широкоплечий сибиряк с трудом протискивался там, где Алексей, а в особенности Тата, проползали совершенно свободно. Пути, казалось, не будет конца. Они все чаще и чаще останавливались и отдыхали лежа. Потом снова упорно ползли, разрывая в клочья одежду, уже не обращая внимания на ушибы и ссадины.

Наконец, Алексей протиснулся под нависшим каменным выступом и увидел свет.

Перед ним был длинный прямой коридор, выводящий наружу.

— Вышли! — обрадовался он, выпрямляясь во весь рост, и вскрикнул. Все мускулы болели, словно его беспощадно избили, ноги тряслись, икры сводило судорогами. Состояние Прохора и Таты было не лучше, но желание скорее выбраться из этой каменной могилы было так непреодолимо, что они тут же бросились к выходу.

Коридор окончился маленькой площадкой на скальной стене обрыва плоскогорья. Отсюда до подножия было не менее двадцати метров головоломного, почти отвесного спуска.

С площадки открывался живописный вид на залитую полуденным солнцем пустыню и причудливые, изглоданные ветрами тысячелетий скалы. Невдалеке, подбирая колючку, бродили их верблюды.

Попав из вечного мрака подземелья в океан света и тепла, эфовцы долго сидели отдыхая. Немного придя в себя, Тата взглянула на товарищей.

— Ну и хороши-и же мы! — нараспев проговорила она.

Действительно, вид у всех был аховский. То, что осталось на Алексее и Прохоре, никак нельзя было назвать одеждой. Изодранные, в грязи, в синяках и кровоподтеках, они выглядели бродягами самого худшего пошиба. Тате удалось сохранить некоторое подобие своего туристского костюма. Она выглядела лучше парней, но ненамного.

— Не находишь ли ты, что Прохор удивительно похож на Тарзана после схватки со львом, — заметил Алексей, обернувшись к девушке.

— А ты — на общипанного петуха, — не растерялся сибиряк.

Тата фыркнула:

— Ну, а я на кого?

— Если хочешь знать — на драную кошку, — убежденно ответил Прохор.

Друзья расхохотались. Нервное напряжение разрядилось, и они долго не могли успокоиться.

— Смех-то смехом, а вот как слезать? — проговорил Алексей, размазывая по лицу выступившие слезы.

Прохор взглянул вниз и присвистнул:

— Однако здесь шею сломать запросто. Нужно делать веревку.

Сбросив с себя остатки верхней одежды, он начал раздирать тряпье на полосы. Алексей последовал его примеру. Скоро узловатая ненадежная снасть была готова, и сибиряк опустил ее с обрыва.

— Эх! Не хватает немного! — сокрушенно проговорил он.

Тата зарумянилась, но делать было нечего. Оставив на себе только самое необходимое, она украдкой вытащила из кармана Мика и спрятала его за лиф, а одежду пожертвовала «в общий котел». Теперь эта, с позволения сказать, веревка стала достаточной длины, но ее прочность оставляла желать лучшего.

— Спускаться буду я, ты слишком тяжел, — заявил Алексей Прохору.

— Послушай, Леша! — вмешалась девушка, берясь за веревку. — Я вдвое легче тебя.

— Ни в коем случае.

— Да пойми же! Если ты оборвешься и покалечишься, мы и вовсе не сможем отсюда слезть. Прохор, да что же ты молчишь? — горячо убеждала их Тата.

— Пожалуй, она права, — согласился сибиряк.

Нехотя Алексею пришлось уступить. Девушка обвязалась вокруг груди и подошла к обрыву. Алексей поймал себя на том, что не отрываясь любуется ее ладной фигуркой.

— Пока! — помахала им Тата.

Понемногу отпуская веревку, Алексей с Прохором напряженно следили, как, цепляясь за каждый выступ, она спускается по головокружительной круче. Ощупью отыскивая точки опоры, Тата слезала все ниже, ниже и вот спрыгнула с последнего уступа. Опасный спуск закончился.

Парни облегченно вздохнули. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Алексей схватил Прохора и крепко поцеловал в грязную небритую щеку.

— Ты что? — опешил тот.

— Не знаю… так, от избытка чувств, — смутился Алексей.

Сибиряк понимающе усмехнулся и дружески потрепал его по плечу.

Не теряя времени, Тата поймала верблюда и, достав из вьюка веревку, направилась обратно.

— Эй, павианы! Живы? — крикнула она, привязывая моток веревки к свешивающемуся тряпочному концу. Наверху, как по команде, высунулись две взлохмаченные головы.

— Живы! — донеслось оттуда.

— Тогда поднимайте веревку.

После благополучного спуска молодые люди в первую очередь бросились к бурдюкам. Теплая, припахивающая шкурой вода показалась удивительно вкусной. Утолив жажду, они умылись, переоделись в запасную одежду, а потом энергично принялись за сухари и консервы. На этот раз обед проходил в полном молчании. Все были слишком голодны, чтобы отвлекаться разговорами.

— Пожалуй, сегодня никто не страдал отсутствием аппетита, — улыбнулся Алексей, когда с едой покончили.

— Нормально подрубали, — отозвался Прохор, до блеска вычищая банку коркой от сухаря.

Испытанные за последние сутки мытарства утомили друзей, требовался отдых. Они решили разбить лагерь около ущелья и направились туда.

Проходя мимо заваленного входа в пещеру, они остановились.

— Отчего произошел обвал? — недоуменно проговорил Алексей.

Прохор взглянул вверх.

— Кто его знает! На круче камней много, чуть шевельни — и посыплются.

— Смотрите! Что это? — вскрикнула Тата, указывая на край завала. Там из-под камней торчала желтая скрюченная рука.

Разбросав камни, эфовцы вытащили труп худого, костлявого старика в потрепанной одежде буддийского монаха. На его редкой седой бороде запеклась кровь. Тускло поблескивали не прикрытые веками остекленевшие глаза.

— Вот он, виновник наших бед, — сказал Алексей.

Тата вынула платок и накрыла им лицо старика.

— Как же его завалило? — вполголоса спросила она.

Прохор указал вверх, где среди каменной осыпи виднелось несколько выветренных глыб, и пояснил:

— Он, видно, хотел нас похоронить, — толкнул такой «камешек» — осыпь поползла вниз и его с собой прихватила.

— Зачем это было нужно? — спросила Тата. — Что плохого мы ему сделали?

Прохор пожал плечами.

— Скорее всего дело было так, — сказал Алексей. — Этот монах — отшельник и, конечно, фанатик. Обосновался в святом месте, у могилы Великого Дракона. Постепенно совсем одичал, а увидев европейцев — испугался, что они осквернят святыню, и решил уничтожить нас любыми средствами. Вот, пожалуй…

— Тише! — поднял руку Прохор.

Со стороны пустыни донесся звук выстрела. Они прислушались. Через некоторое время выстрел повторился уже ближе. Прохор схватил тулку и ударил дуплетом. Ему ответили тем же. Вскоре из-за барханов показался караван.

— Наши! — крикнула Тата, и все побежали навстречу.

 

Глава 11. Неземной талисман

Как бывает в таких случаях, друзья встретились шумно. Обрадованные, что все живы и здоровы, они, обнимаясь, долго мяли друг друга.

Особенно досталось Тате. Игорь так переволновался за нее, что теперь не мог сдержаться. Он схватил сестренку на руки и целовал, пока та не взмолилась.

Едва выпустив Тату, он сам попал в дружеские объятия. Прохор не рассчитал силу и стиснул приятеля так, что у того затрещали ребра. Увидев, что Игорь схвачен надежно, Лева подошел к запыхавшейся Тате. Сдерживая переполнявшее душу волнение, он взял ее за руки и, мучительно краснея, тихонько спросил:

— А мне можно?

— Можно, Левушка, можно! — Тата сама взяла его за рыжие вихры, пригнула к себе и крепко поцеловала.

У Левы перехватило дух и закружилась голова. Неподвижная доселе, земная твердь покачнулась. Чтобы не потерять равновесие, он широко расставил ноги, потом глубоко вздохнул и, наконец, открыл зажмуренные глаза.

Монголы с улыбкой наблюдали за молодежью.

Вырвавшись из медвежьих объятий сибиряка, Игорь принялся рассказывать про неожиданную находку мавзолея. Лева, придя в себя, активно к нему присоединился.

— Ну как? Здорово у нас получилось? — спросил Игорь, когда они выложили свои новости.

— Молодцы! — похвалил Алексей. — Нам тоже есть что рассказать. Но сначала нужно похоронить старика.

— Какого старика?

— Откуда он?..

— Мы и сами не знаем. Его засыпало обвалом. Нашли только перед тем, как вас встретить.

Увидев мертвеца, Сорджи упал на колени и воздел кверху руки. Вслед за ним опустился на колени и Дамба.

— Им, наверное, известно, кто это. Спроси, — обратился Алексей к Тате, когда монголы встали.

Девушка переговорила с ними и сказала:

— Они не знают старика, но по одежде видят, что он святой человек.

— Хорош святоша! Чуть нас на тот свет не отправил, — возмутился Прохор.

Монголы еще некоторое время разглядывали покойника, потом проводник обернулся и заговорил с Татой.

— Дамба вспомнил, что ему когда-то рассказывали про ламу — хранителя могилы Великого Дракона. Он думает, старик и есть тот лама, — перевела девушка содержание разговора.

— Как же он один тут жил?

— Чем питался? — посыпались вопросы.

Тата снова спросила монголов.

Те сначала пожали плечами, но потом о чем-то заспорили между собой.

Выслушав их, девушка пояснила:

— Дамба говорит: старику привозили пищу из какого-нибудь монастыря, а Сорджи убежден, что такого святого человека кормил сам Будда.

— Если это так, то он не слишком щедрый, — усмехнулся Алексей, вспомнив затхлую муку.

Тата взглянула на погонщика и добавила:

— Сорджи еще сказал, что мы должны прославлять Будду. Это он оградил нас от гнева Великого Дракона.

За похороны взялись Дамба и Сорджи. Монголы заявили, что ламу нужно похоронить по их обычаям, и они управятся сами, без чьей-либо помощи.

Оставив их совершать обряд, друзья отправились разбивать лагерь.

В честь встречи было решено устроить, как выразился Лева, небольшой сабантуй. Была изъята часть НЗ, и на разостланной перед палаткой клеенке появились такие деликатесы, как шпроты, крабы, консервированные абрикосы. Нашлась даже банка зернистой икры. Под общие аплодисменты Игорь извлек из какого-то одному ему известного тайника бутылку с коньяком. Он вез этот коньяк от самого Ленинграда и старательно припрятал его для особо торжественного случая.

В ожидании монголов все собрались у палатки. Заметив, что друзья то и дело поглядывают на угощение, Алексей принялся рассказывать о приключениях своей группы. Прохор и Тата дополняли его. Все настолько увлеклись, что не сразу заметили, как подошли Дамба и Сорджи.

— Наконец-то! — обрадовался Лева. — Тата, приглашай к столу!

Все расселись вокруг клеенки. Алексей взял бутылку коньяку и стукнул по донышку. Пробка не вылетела.

— У кого нож со штопором? — спросил он.

— Однако у меня. — Сибиряк встал и пошел к сложенным за палаткой вещам.

Раскрыв свой рюкзак, Прохор увидел глиняный ком, который вчера вытащили из когтей скелета ящера. Он положил его сюда, когда переодевался после спуска с обрыва.

«Есть ли что-нибудь в нем?» — подумал Прохор. И вдруг заметил, что в одном месте глина треснула, а изнутри блестит металл.

— А ну давайте сюда! — закричал он.

Все подбежали. Сибиряк бережно взял находку и начал счищать с нее налипшую глину. Любопытный Лева принялся помогать. Под слоем глины оказался металлический шар. Тата принесла ведро с водой и стала его обмывать.

Постепенно на поверхности шара выступили бугорки, впадины и какие-то извилистые борозды.

— Похоже на рельефный глобус, — пробормотал Лева, усиленно работая тряпкой.

Прохор обтер находку начисто и положил перед товарищами.

Сделанный из белого металла, шар был несколько сплюснут. На нем рельефно изображалась поверхность неизвестной планеты. Более половины ее площади занимали материки. На них высились горные хребты.

От извилистых рек распространялась сеть прямых линий, очевидно, искусственных каналов. На материках было разбросано множество геометрически правильных квадратов и прямоугольников. Сквозь стеклообразную голубую массу океанов отчетливо виднелся донный рельеф.

— Интересная штука! — пробормотал Прохор.

Чтобы лучше рассмотреть загадочную находку, он подкатил ее к себе. Раздался легкий щелчок, глобус раскрылся, и два полушария упали со звоном. Изумленные эфовцы увидели шар из удивительно прозрачного вещества. Даже горный хрусталь не мог соперничать с ним по чистоте. Шар почти не отражал и не преломлял свет. Маленькие цилиндрические коробочки внутри него как бы висели в пространстве и производили странное впечатление.

Лева потрогал шар, затем легко стукнул по нему рукояткой перочинного ножа. Раздался тонкий звук, словно задели серебряную струну.

— Осторожнее! — крикнул Алексей.

Эфовцы неодобрительно взглянули на смутившегося товарища. Игорь поднял полушария.

— Смотрите! — воскликнул он.

Во внутренней части полушарий было искусно изображено звездное небо. На бархатно-черном фоне горели созвездия, жемчужным оттенком слабо светились туманности. Такое небо можно наблюдать только со спутника, за пределами атмосферы. И, что удивительнее всего, в неподвижных полушариях незнакомые созвездия медленно поворачивались вокруг какой-то невидимой оси.

Впечатление было ошеломляющее. Потрясенные эфовцы смотрели и не могли понять, как это происходит.

Алексей осторожно взял обе половины глобуса и, вложив на место прозрачный шар, соединил их. Полушария сошлись совершенно беззвучно и так точно, что невозможно было определить место разъема. Повторные попытки раскрыть глобус ни к чему не привели.

Тата подняла на Алексея блестящие от волнения глаза.

— Так это же… — начала она и запнулась, не решаясь высказать смелую догадку.

— Да. Это копия планеты круглоголовых — тот самый неземной талисман, который мы и разыскивали! — убежденно закончил за нее Алексей.

Спит пустыня. Отдыхает истомленная дневным зноем земля. Хороводы звезд мерцают в струйках теплого дыхания песков. Луна прищурила глаз и ласково улыбается. Ее свет серебрит причудливые стволы саксаула и вершины песчаных бугров. Ночь дышит свежестью и горьковатым ароматом.

Поет тишина. В этой, едва уловимой мелодии слышатся тягучие восточные напевы и неторопливая поступь караванов. Тлеющие, подернутые легким налетом пепла, угли чуть освещают людей. По черным головешкам пробегают золотые искры.

Лева прислонился к вьюкам и глядит на угасающий костер. Игорь лежит на спине, закинув руки за голову.

О чем он мечтает? Может быть, легко скользит на яхте по серебряному заливу, и свежий ветер родной Балтики поет в туго натянутых снастях? А может быть, смотрит в глаза любимой девушки и из его сердца рвутся еще не высказанные чудесные слова?

Рядом на кошму прилег Прохор. Ему вспоминается сибирская зима, лохматые заснеженные ели и ровная лыжня-след ушедшего в тайгу охотника.

Монголы, поджав скрещенные ноги, неподвижно сидят и курят длинные трубки.

Невдалеке за палаткой Алексей с Татой. Он осторожно обнял ее за плечи. Оба молчат, любуясь великолепной южной ночью.

— Знаешь, мне почему-то жаль уходить из этих мест. Сколько мы тут испытали и горестей и радости! А самое главное, так сдружились и… — Тата, не договорив, замолчала.

— И мы с тобой нашли друг друга. Да? — спросил Алексей. Глядя на дорогую ему девушку, он с волнением ждал ответа.

Тата, потупившись, молчала. Потом подняла голову. Отражаясь, в ее глазах замерцали искорки звезд.

— Да, Леша, — просто ответила она.

Алексей наклонился и ласково взял ее ладонями за голову.

«Какая у меня будет чудесная маленькая рыжая жена», — подумал он, целуя Тату в полуоткрытые губы.

 

Глава 12. Талисман раскрывается

Багровый солнечный диск склонился к горизонту. Накаленные за день, лысые макушки барханов еще полыхали зноем, но вечерние тени вытянули длинные лиловые руки, прикрыли ложбины, и в их глубине стала накапливаться прохлада. Укрывшаяся от дневной жары, пустынная жизнь пробуждалась. Оставляя извилистый след, между былинок осоки проскользнул желтый удавчик. Песчанка осторожно вылезла из норы, повертелась и юркнула в поросшую редкой травой низинку.

Из-за приземистого куста высунулась остроносая мордочка корсака и тут же скрылась. Но вот маленькая лисичка появилась снова. Прижавшись к земле, она медленно, неслышно сползла в низину. Ее горящие глаза уставились туда, где только что качнулась былинка. Подобрав под себя задние лапки, корсак сжался в комок. И на миг замер.

Прыжок! Мелькнула желтая тень. Зазевавшаяся песчанка отчаянно пискнула в лисьих зубах.

Ничтожная добыча только раздразнила аппетит. Корсак поднял мордочку, принюхался. Потом, озираясь по сторонам, засеменил к саксаульникам. Там могли прятаться толаи. Разыскав свежий след, корсак бросился преследовать песчаного зайца. В азарте он забыл осторожность и выскочил из зарослей чуть ли не под ноги неторопливо шагающему верблюду. Перепуганный зверек взвизгнули шмыгнул в кусты.

Едущий первым Дамба усмехнулся и свистнул вслед корсаку.

— Что там? — спросила по-монгольски Тата.

— Лису пугал, — ответил проводник. — Лиса есть — вода есть. Лу-Хото близко.

— Плохая там вода.

— Ему годится, — Дамба кивнул в сторону, где скрылся корсак.

Тата придержала верблюда, поджидая друзей. Игорь дремал на ходу. Алексей, позевывая, щурился. Прохор клевал носом в такт шагам верблюда. Лева и Сорджи о чем-то лениво переговаривались, поясняя жестами непонятные друг другу слова. Все изрядно утомились от длительного перехода и жары.

— Слышите! Скоро Лу-Хото, — громко объявила Тата.

— Ага, — зевнул Алексей.

Прохор поднял отяжелевшие веки, безразлично взглянул на девушку и снова «клюнул».

Чтобы расшевелить парней, Тата запела:

— Да подтягивайте же, черти сонные! Чего раскисли? — и она дернула Прохора за рукав.

Тот встрепенулся, выпучил глаза и взревел хриплым басом:

Игорь от неожиданности чуть не свалился с верблюда. Алексей вздрогнул.

— Ты что, спятил?

Тата, давясь от смеха, словно переломилась пополам. Лева удивленно взглянул на сибиряка.

— Эх, соловушко! Разве так можно?

— А что? — усмехнулся Прохор.

— Да ведь перепугаешь до смерти! Точно такой «голосок» я слышал в зоопарке, в павильоне хищников.

Друзья расхохотались. Монголы, не понимая, над чем те смеются, невозмутимо покачивались на своих верблюдах.

Экспедиция фантазеров возвращалась в Лу-Хото. Летние каникулы подходили к концу. Но гробницу, найденную Игорем и Левой, нельзя было оставить без присмотра. Ее могли разграбить так же, как разграбили подземелье башни.

Вывезти все ценное эфовцам было не под силу. Алексей решил отправить Дамбу и Сорджи в Хара-Сомон за подмогой и отослать с ними срочную телеграмму, в которой он сообщал руководству института про находки.

К руинам древнего города подошли уже в темноте. Установив палатку на прежнем «обжитом» месте, они наскоро поужинали и завалились спать.

Игорь проснулся еще затемно. То ли его разбудили монголы, собиравшиеся ехать в Хара-Сомон, то ли пошевелился рядом Прохор. Сон больше не приходил. Игорь лежал и смотрел, как постепенно светлеет видный из палатки треугольный кусочек неба. Невдалеке, тяжело вздохнув, поднялся верблюд, за ним второй. Звякнули канистры. «Поехали».

Мысли Игоря перенеслись к «талисману». Что за планету изображает этот великолепно сделанный глобус? С какой целью он оставлен на Земле? Вопросы, вопросы…

Игорь покосился на рюкзак Прохора, где лежал загадочный шар. Не заключена ли в нем какая-то информация? Недаром внутри «талисмана» есть черные цилиндрики. Именно в них и нужно искать разгадку.

Захотелось поглядеть на глобус сейчас, немедленно, рассмотреть как следует, пока он не попал в руки ученых. Потом к нему простого студента и близко не подпустят. Игорь приподнялся и протянул руку к рюкзаку. Ох и достанется, если Алексей узнает! А собственно, что тут такого? Посмотрю и положу на место.

Тихонько подтянув рюкзак, Игорь на четвереньках вылез из палатки. Мягкое золотистое сияние, гася звезды, разливалось по небу. Неохотно уступая ему место, ночной мрак уходил на запад за высокие гряды бугристых песков, забивался в расщелины каньона, прятался в ложбинах между барханами.

Утренний ветерок дохнул прохладой. Зябко поеживаясь, Игорь отошел на незатененное место и вынул из рюкзака завернутый в одеяло шар. Старательный Прохор так опутал его веревками, что Игорю пришлось повозиться, прежде чем удалось их развязать.

Вот он, «талисман»! Поблескивая в свете зари, таинственный глобус лежал перед ним. Игорь заметил, что полушария чуть разошлись. Затаив дыхание, он попытался их снять. Полушария снялись легко. Внутри был тот же прозрачный шар с цилиндрическими коробочками, который он видел в первый раз. Положив шар на одеяло, Игорь стал рассматривать звездное небо, изображенное на внутренней поверхности обеих половин глобуса. С интересом глядя на медленное перемещение незнакомых созвездий, он пытался понять, как это происходит? Где спрятан движущий механизм? Он осмотрел полушария со всех сторон, поднес к уху, даже зачем-то понюхал…

Дзинь!

Игорь вздрогнул и обернулся к шару. Звук исходил оттуда. Что это? Почему цилиндрики наклонились? Игорь голову мог дать на отсечение, что до этого они стояли вертикально. Может быть, шар перекатился? Положив на землю полушария, Игорь повернул его в прежнее положение.

Дзинь.

Цилиндрики снова наклонились в ту же сторону.

Взволнованный парень хотел было схватить шар, но тут же отдернул руку. Ее словно током пронзило. Раздалось чуть слышное жужжание. Цилиндрики начали вращаться вокруг неподвижного центрального все быстрее, быстрее… Вдруг из шара вырвался тонкий, как игла, синий луч. Он заметался, словно отыскивая что-то в пространстве, затрепетал и, замерев, уставился в одну точку.

Игорь опешил от неожиданности. С огромным волнением, не отводя взгляда от шара, он ожидал, что же будет дальше. Но ничего нового не происходило. Синий луч не двигался. Цилиндрики продолжали вращаться.

«Нужно позвать ребят», — мелькнула мысль. Он вскочил… И вдруг все завертелось, полетело куда-то вниз… Игорь попытался крикнуть, но из горла вырвался только хрип, в глазах потемнело. Теряя сознание, он рухнул на песок.

 

Глава 13. Излучение устремилось в космос

Низкий вибрирующий звук нарушил тишину. Оператор пульта слежения впился глазами в панель сигнализации. Огромная труба аппаратуры точного поиска дрогнула и вместе с куполом медленно двинулась, отыскивая на небосводе направление поступившего импульса. Замигало световое табло… Пауза… И снова серия вспышек. Долгожданный сигнал пришел. Оператор быстро передвинул рукоятку задатчика действий. Только бы успеть, пока не сомкнулись нейтрализующие полушария, как это недавно произошло. В напряженном ожидании время тянулось томительно. Но вот табло засияло радужными переливами. Оператор нажал кнопку вызова.

Над пультом появилось туманное пятно. Постепенно оно приняло очертание головы, плеч, обрисовались черты лица… В пространстве возникло рельефное изображение Руководителя Космического Центра.

— Я слушаю тебя, Эрей, — прозвучал его голос.

Оператор встал.

— Никрим, приняты сигналы четвертого информатора. Я ввел в действие защитное поле, — сказал он.

Лицо руководителя оживилось.

— Я иду к тебе. Подготовь панораму обзора.

Изображение исчезло. Эрей опустился в кресло.

Никрим пришел в сопровождении своей помощницы Аолы. Пройдя в центральную часть зала, они поднялись на круглое возвышение.

— Даю панораму третьей планеты звезды Тан, — раздался голос Эрея.

Под куполом разлилось голубое сияние. Стены здания как бы растаяли. Вокруг Никрима и Аолы раскинулся унылый пейзаж. Бесконечные желтые бугры, словно волны застывшего моря, уходили к горизонту. Редкая чахлая растительность ютилась между ними. Невдалеке высились стены какого-то разрушенного здания. Там же белело что-то маленькое, похожее на положенную горизонтально треугольную пирамидку.

Рядом, у самых ног Аолы, распростерся обитатель этой далекой планеты. Он лежал на спине, раскинув руки.

Это тот, кто снял нейтрализующие полушария информатора, догадалась Аола. Он потерял сознание под воздействием защитного поля. Жив ли? — возникла тревожная мысль. Чтобы лучше разглядеть, Аола опустилась на колени. Грудь лежащего медленно поднималась и опадала. Она облегченно вздохнула. Жив. С интересом смотрела Аола на его светлые волосы, горизонтальный разрез полузакрытых серых глаз, непривычный розовато-коричневый цвет кожи, развитый крепкий торс и сильные мускулистые руки. Какой он… Аола задумалась, подбирая подходящие выражения: примитивный, первобытный… Нет, не то. У него хорошо развитый череп и высокий лоб. Лицо выразительное, умное. Он по-своему красив и совсем не производит отталкивающего впечатления. Но для чего ему такая чрезмерно развитая мускулатура? Видно, этим существам приходится много физически работать, и природные условия на их планете суровые. Какая нелепая и грубая на нем одежда! Она закрывает тело и не дает доступа чистому воздуху. И на ногах что-то неудобное, тяжелое.

Аола настолько увлеклась, что даже протянула к лежащему руку и спохватилась. Что же я делаю! Ведь передо мной пустота, изображение, переданное информатором с чужой далекой планеты.

— Не тревожься, — услышала она голос Никрима. — Соприкосновение с защитным полем не причинит ему вреда.

Аола поднялась и еще раз оглядела безотрадный пейзаж. На небосводе разгоралось золотистое зарево. Ослепительный диск Желтой звезды Тан медленно выплыл из-за горизонта, природа словно улыбнулась, повеселела. Аола перевела взгляд на Никрима.

Отпечаток грусти застыл на его лице.

— О чем ты думаешь, Никрим? — спросила Аола.

— Я вижу пустую, неприспособленную для жизни разумных существ местность, ответил он. — С тех пор, как один из звездолетов нашей первой экспедиции доставил на планету информатор, прошло много времени, но там, видно, ничего не изменилось. Хуже того, созданное пришло в упадок. Посмотри на эти развалины, на пересохшую реку, на жалкие сухие растения. А ведь там наши астронавты нашли разумную жизнь, начало развивающейся культуры.

Никрим замолчал, потом с горечью продолжил:

— Тяжело думать, что знания, которые астронавты передали жителям планеты, не послужили им на пользу.

— Нет, Никрим! — воскликнула Аола. — Не может быть, чтобы их культура пришла в упадок. Посмотри, — указала она на лежащего. — Разве этот житель планеты находится на первых ступенях развития? Разве он не отличается от тех, чьи изображения привезли наши астронавты оттуда? Нет, — еще раз повторила она. — Такой облик, такие черты могут быть только у высокоразвитого. Я убеждена, что их цивилизация процветает в других краях, где богатая природа, обилие тепла и влаги. Они займут достойное место среди разумных!

Никрим с теплой улыбкой смотрел на Аолу. Какая у нее чистая горячая вера в торжество разума!

— И я желаю, чтобы было так, — сказал он. — Но разве допустимо подобное расточительство? — Никрим сделал широкий жест. — Каждая развитая цивилизация стремится использовать всю площадь планеты, преобразовать все непригодные для жизни места, заставить цвести и плодоносить любой участок почвы. Нет, Аола, развитие их культуры, техники идет недостаточно быстро. За время, прошедшее после посещения планеты нашими астронавтами, они вполне могли сделать свою планету цветущей. Вероятно, их лучшие стремления и усилия постоянно сдерживаются.

— Чем же?

— Вот это и нужно узнать. Теперь, когда с информатором установлена связь, мы имеем возможность вступить в контакт с представителями ближайшей к нам цивилизации. Очень радостно, что младшие братья по разуму физически сходны с нами. Это сблизит нас и облегчит общение.

— Что же ты думаешь делать, Никрим? — спросила Аола.

— Центром разработана программа контактов с цивилизациями. Нужно разъяснить обитателям планеты, кто мы. Показать достижения, обычаи, историю нашего развития. Если удастся завоевать их доверие, то и мы узнаем о них многое.

Никрим поднял руку. Видение исчезло. Голубой туман под куполом рассеялся. Эрей встал.

— Аппаратура и энергетические узлы подготовлены, — доложил он. — Кто будет выполнять программу?

Сойдя с возвышения, Никрим подошел к пульту. С надеждой глядя на него, Эрей незаметно для себя подался вперед, его тонкие пальцы чуть вздрагивали от скрытого волнения. Никрим понял и сделал отрицательный жест.

— Выполнение программы поручено тебе, Аола. Ты довольна?

На выразительном лице Аолы отразились обуревавшие ее чувства: сперва изумление, радость, потом — спокойная уверенность.

— Я выполню поручение Центра, — ответила она.

Склонясь над пультом, Никрим и Эрей внимательно следили за сигналами энергетических узлов.

Вспыхнуло первое табло, второе, третье…

— Пора! — Никрим положил руки на кнопки управления. Под сводами зала прокатился гул. Вибрация аппаратуры мгновенной связи усилилась. Никрим почувствовал, как дрожит под его руками панель пульта. Быстро нарастая, гул перешел в тяжелый грохот. Все громадное здание тряслось вместе с массивной циклопической аппаратурой.

Никрим отчетливо представлял себе, как невообразимо огромное количество энергии яростно бьется, стремясь вырваться из тисков главного излучателя, и им невольно овладела тревога. Что если детали не выдержат колоссального напряжения? Последствия катастрофы трудно себе представить! Он беспокойно оглядел многочисленные приборы, сигнализацию. Нет, все идет, как и должно.

Нажатием кнопки Никрим подключил последний энергетический узел. Эрей рванул рычаг пуска.

С оглушительным ударом вихрь концентрированной энергии пробил атмосферу и вырвался в глубины космоса. Мгновенно все стихло. Над отверстием в куполе переливался слабым сиянием уходящий ввысь фиолетовый столб. Убедившись в нормальной работе излучателя, Никрим с облегчением снял руки с пульта.

 

Глава 14. Прощай, Земля!

Алексей вздрогнул и открыл глаза. Что такое? Он прислушался. Тихо, только Прохор рядом сопит. Кто же кричал? Алексей был уверен, что слышал крик. Наверно, верблюд… Нет, не должно быть. Солнце уже вон куда поднялось. Монголы давно уехали. Алексей сладко зевнул и повернулся на бок. Уж очень не хотелось вставать. После вчерашнего утомительного перехода побаливали мускулы. «Состояние такое, словно тебя всю ночь корова жевала, — подумал он. Вздремнуть еще с полчасика, что ли?» Алексей закрыл глаза, но ощущение тревоги не проходило. «А может быть, кто из наших?» Он приподнялся и взглянул в угол палатки, где поодаль от парней устроилась Тата.

Она спокойно спала, свернувшись «клубочком», с поджатыми по привычке ногами. Из-под свесившейся на лицо огненно-рыжей пряди выглядывал кончик облупленного загорелого носа.

Алексей улыбнулся. Лохматая, обожженная солнцем… А до чего хорошая! Теперь уж она не спасует перед лишениями, не захнычет! Именно такая подруга и нужна бродяге-археологу.

Полюбовавшись на Тату, Алексей осмотрелся. Вот лежит на спине Прохор. Он раскинул руки и, кажется, один занял половину палатки. Лева у него под боком выглядит, как котенок. А где же Игорь? Вот непоседа! Опять куда-нибудь ушел. Алексей сел, начал обуваться… и замер. Кто-то бежит.

Откинулся входной клапан. В палатку буквально влетел Игорь.

Все вскочили.

— Что стряслось? — крикнул встревоженный Алексей, глядя на бледного запыхавшегося товарища.

— Там… Он там… — Игорь вытянул руку. — За башней…

— Да успокойся же! Кто за башней?

— Круглоголовый.

— Ты что бредишь или десятый сон досматриваешь? — протирая глаза, недовольно загудел Прохор.

Лева зевнул и опустился на кошму.

— Розыгрыш неплохой, под стать твоему больному воображению. А за то, что разбудил, — следует наставить «банок».

— Да нет же, нет, ребята, правда!

Тата с испугом схватила брата за руку.

— Ты нездоров?!

— Честное слово, он там! Не верите — посмотрите, — выпалил Игорь. — Я его видел рядом, вот как вас.

Лева с интересом посмотрел на товарища.

— А ты не видел там еще и кувшин?

— Какой кувшин?

— Из которого вылезло твое космическое издание Ибн Хаттаба.

— Хватит зубоскалить! — оборвал Алексей и обернулся к Игорю: — Говори толком, что случилось.

— Мне захотелось… Захотелось посмотреть глобус. Он раскрылся. Потом я потерял сознание. Когда очнулся — увидел, как из-за башни выполз какой-то механизм, а из него вышел круглоголовый.

Алексей изменился в лице, глаза засверкали.

— Ты взял «талисман»?! Да я тебе!..

Вне себя он бросился к Игорю. Прохор встал между ними.

— Полегче! Однако разберемся без эмоций.

Алексей чертыхнулся и выскочил из палатки.

— Наделал ты делов! — укорил Игоря сибиряк. — А ну, пошли!

Все выбежали наружу.

Увидев на одеяле раскрытый глобус, Алексей побежал туда. Игорь бросился за ним, догнал и, схватив за руку, остановил:

— Не подходи!

— Пусти! — рванулся Алексей.

Но Игорь вцепился точно клещ.

— Не подходи! — повторил он. — От шара бьет, как током.

— Смотрите! Смотрите! — раздался крик Таты.

Все обернулись к башне, куда она указывала. Там, около стены, стоял человек в серебристом скафандре и блестящем круглом шлеме. Стройный, невысокий, он напоминал фигуру, изображенную на браслете, найденном в подземелье башни. Сквозь полупрозрачный шлем его лицо не просматривалось. Смутно виднелось только очертание головы. Невдалеке темнело что-то приземистое, похожее на громадную черепаху.

Изумленные эфовцы подбежали к загадочному пришельцу и остановились, рассматривая его.

— Он, наверно, с очередного космического корабля, — вполголоса сказал Лева.

Тата с сомнением покачала головой. Не похоже. Уж очень необычный на нем шлем и скафандр. Да и сам он щуплый, низкорослый. Разве наши космонавты такие! На чем же он спустился? Ни парашюта, ни другого приспособления не видно. Может быть, на той «черепахе», что стоит у башни?

— Кто вы? Откуда? Как попали сюда? — посыпались вопросы, когда первый порыв изумления прошел.

Космонавт не ответил.

— Что же мы стоим? — воскликнула Тата. — Может быть, ему нужно помочь?

Все наперебой стали предлагать космонавту помощь, но тот молчал.

Алексей пристально смотрел на незнакомца. Потом, стараясь припомнить все детали увиденного в обсерватории, зажмурился. Ну, конечно, этот точно такой, как и те, которых он видел на экране, только шлем у него непрозрачный. Алексея даже в жар бросило. Неужели перед ними посланец иного мира?

— Он нас не понимает, — предположил Лева.

Неплохо владевший языками, Игорь обратился к космонавту по-английски, потом по-немецки. Ответа не последовало. Тогда Тата затараторила на всех известных ей восточных языках.

Космонавт не реагировал.

— Однако не слышит. Давайте поможем ему снять шлем.

— Стой! — крикнул Алексей, видя, что сибиряк протянул руку к голове космонавта. — Не трогай его! Он с другой планеты.

— И ты-ы туда же! — с усмешкой протянул Лева. — Ох, уж мне эти фантазеры!

Не решаясь на какие-либо действия, эфовцы ожидали, что будет дальше. Космонавт шевельнулся, поднял руку и приложил ладонь к плечу.

— Наверно, он нас приветствует, — сказал Игорь и повторил жест незнакомца.

Космонавт повернулся и пошел к черепахе. Он переставлял ноги медленно, словно нес тяжелый груз. Эфовцы последовали за ним.

Подойдя, они увидели странную полусферическую машину. Космонавт прикоснулся к ее корпусу. Верхняя часть откинулась, внутри оказались удобные мягкие сиденья. Недвусмысленным жестом он дал понять эфовцам, чтобы те садились в машину.

Лева опасливо отошел подальше.

— Что делать? — взволнованно спросила Тата.

— Конечно, садиться! — воскликнул Игорь.

— Будет тебе! — оборвал его Прохор. — Вечно лезешь куда не следует!

— Эх вы! Чего испугались? — обозлился Игорь.

— Как чего? А может, это диверсант.

— Еще что выдумали! Нечего трусить, садитесь!

Игорь шагнул к вездеходу, но Прохор схватил его за ворот:

— Не спеши!

Тата тронула Алексея:

— Ну что же, Леша?

Не зная, на что решиться, Алексей молчал. В душе он был на стороне Игоря. Упустить такой случай было бы непростительно. Но риск велик. Кто знает, чем все кончится?

— Вот что, — сказал он. — Я с Игорем сажусь в машину, а вы оставайтесь. Пока не вернемся — старшим будет Прохор.

— Нет уж! Я с вами! — вышла вперед Тата.

Прохор встал между друзьями и космонавтом.

— Сам не полезу в эту коляску и вас не пущу, — рявкнул он.

Алексей заколебался.

Космонавт поднял руку и вновь указал на машину.

Неожиданно опасения рассеялись. Алексей, как-то помимо своей воли, вместе со всеми подошел к вездеходу и с удивлением увидел, как Прохор с Левой первыми сели в кресла.

Петляя между барханами, порой переваливая через них, вездеход быстро двигался по пустыне. Он не катился, не полз, не летел, а именно двигался. Как? Никто из эфовцев не мог определить. Плавно огибая рельеф, машина неслась без толчков, без тряски. Сидеть в ней было не утомительно, только дух захватывало, когда она взлетала на верхушки бугров, а затем быстро ныряла в ложбины. Позади оставались клубы песка и пыли.

«Вероятно, что-то вроде судна на воздушной подушке, — подумал Алексей. Куда же нас теперь занесет?» На душе снова стало тревожно. «А как же талисман? — спохватился он. — Какая непростительная оплошность! Нужно сейчас же вернуться и забрать шар». Алексей потянулся к сидящему впереди космонавту, но рука наткнулась на твердуюпрозрачную перегородку. «Вот это номер! Теперь он может завести нас куда заблагорассудится, и ничего не сделаешь». Чтобы товарищи не заметили его беспокойства, Алексей нарочито лениво откинулся на спинку кресла и стал наблюдать сквозь прикрывающую их прозрачную полусферу, как мимо проносятся песчаные бугры. Но ничто не укрылось от наблюдательного Прохора. Он приподнялся и тщательно ощупал перегородку, отделяющую космонавта от общей кабины. Потом надавил. Сильнее. Еще сильнее… Перегородка даже не прогнулась. Тогда сибиряк уперся плечом в верхнюю часть кабины и нажал. Но все было напрасно. Прохор опустился в кресло и в упор взглянул на Алексея.

— Вот, брат!

— Да-а, брат, — позевывая, отозвался тот.

Но его наигранное спокойствие никого не обмануло.

У сидящей рядом Таты глаза тревожно заблестели. Лева побледнел и прикусил губу. Один Игорь, как ни в чем не бывало, с интересом следил за действиями космонавта.

При очередном взлете машины на особенно высокий бугор друзья заметили знакомое им плоскогорье. Оно синело впереди, на горизонте. Увидев, как далеко заехали, Лева постучал по перегородке:

— Алло, как вас там! Мы не хотим ехать дальше.

Космонавт не шевельнулся.

Лева постучал сильнее. Опять никакого результата. Тогда он не выдержал и забарабанил по перегородке кулаками.

— Эй, вы! Возвращайтесь сейчас же, по-хорошему, а не то…

— Ну что ты бесишься? — одернул его Игорь. — Все равно ничего ему не сделаешь. Сиди спокойно.

— Спокойно! Когда увозят черт знает куда! — закипятился Лева. — Эх ты, любитель приключений! Герой с… — и он сгоряча добавил отнюдь не литературный эпитет.

Тата вспыхнула:

— Не забывайся! Хамством делу не поможешь!

— Извини, — смутился Лева. — А вы что сидите, как кролики? — набросился он на Прохора и Алексея.

— Цыц, Аника-воин! — рассердился сибиряк. — Кролики! Ишь какой лев нашелся! Попробуй, повоюй, если силен.

После неудачных попыток добраться до космонавта Прохор рассудил, что им остается терпеливо ждать окончания невольного путешествия. А шуметь и горланить бесполезно, да и не к лицу. Ведь гремит-то больше пустая бочка.

Алексей, желая разрядить обстановку, похлопал Леву по, плечу.

— Садись, вот кончит он нас возить, откроет, тогда и будет видно, что делать.

Недовольно ворча, Лева опустился в кресло. Алексей незаметно пожал Тате руку:

— Крепись, все будет в порядке!

Между тем вездеход быстро приближался к плоскогорью. Вырастая на глазах, оно виднелось над самыми большими буграми. Подойдя к нему вплотную, вездеход сбавил скорость и, задрав нос, с ревом полез по почти отвесной скальной стене.

У друзей захватило дух. Преодолев кручу, вездеход выскочил на плато. И тут открылась фантастическая картина.

Впереди высилась громадная ракета. Ее конический корпус оканчивался большим серебристым шаром, переходящим наверху в заостренную вонзившуюся в небо иглу. Массивным раструбом она опиралась на циклопические каменные плиты. Игорь вскрикнул от восторга и захлопал в ладоши.

У Алексея пересохло во рту. Ведь это звездолет, подобный тому, какой, он видел на экране в обсерватории.

Около ракеты вездеход остановился. Откинулась прозрачная крышка, эфовцы выскочили из машины. Пока они рассматривали космический корабль, в его корпусе беззвучно открылся люк. Выдвинутая оттуда площадка опустилась к подножию ракеты.

— Ой, он уходит! — спохватилась Тата.

Все обернулись и увидели, как управляемый космонавтом вездеход перебрался на площадку. Алексей похолодел. Что же это такое? Сейчас космический корабль улетит, а они останутся в пустыне без пищи, без воды, без самого необходимого…

— Держи его! Держи! — взвизгнул Лева, бросаясь к вышедшему из вездехода космонавту.

Но тот и не собирался скрываться. Он спокойно стоял, по-видимому, ожидая, когда эфовцы к нему подойдут. Подбежав к площадке, друзья остановились. Алексей вышел вперед.

— Мы просим отвезти нас обратно, — протянул он руку в сторону Лу-Хото.

Космонавт, как и в первый раз, притронулся к своему плечу, а потом указал на открытый люк космического корабля.

Поняв его жест, друзья остолбенели.

— Что ж, я готов, — решительно сказал опомнившийся первым Игорь.

— Это насилие! — заорал Лева. — Я никуда не полечу!

— Леша! — испуганно вскрикнула Тата. — Что с нами будет?

— Нет! — твердо сказал Алексей, обращаясь к космонавту. — Мы не можем лететь неизвестно куда. — Мы требуем отвезти нас обратно. — И он вновь резко выбросил руку в сторону Лу-Хото.

Космонавт отвернулся. Площадка вместе с ним и вездеходом дрогнула и медленно пошла вверх.

— Стой! — зарычал Прохор.

Движение площадки приостановилось. Она замерла на высоте около метра от опорной плиты. В голове Алексея вихрем пронеслись мысли: отказаться следовать за космонавтом — гибель. При такой жаре без воды и пищи они до Лу-Хото не дойдут. Неужели безропотно подчиниться?

— Давай схватим его и заставим отвезти нас обратно, а потом пусть убирается куда хочет, — прошептал сибиряк.

— Ты с ума сошел! Кто знает, какие у него средства защиты?

Прохор махнул рукой и, запрыгнув на площадку, бросился к космонавту. Алексей поспешил на помощь.

Трах!

Сильнейший удар потряс тело. Отброшенные каким-то разрядом, оба растянулись у ног перепуганных друзей.

— Вот это дало! — поднимаясь, едва выговорил сибиряк.

— И поделом. Я же тебе говорил! — укоризненно сказал Алексей.

— Все, — опустил голову Игорь. — Теперь он, конечно, улетит.

— А мы подохнем здесь от жажды, — мрачно подытожил Лева.

Но космонавт не уходил. Он прислонился к вездеходу и ждал.

— Ну что? Пойдем в ракету или будем писать завещания? — спросил Алексей.

— Чего тут раздумывать! — вышел из себя Игорь. — Наше счастье, что космонавт терпеливый. — И к Тате: — Бери своего возлюбленного да веди в ракету, а то он один никак не осмелится.

Алексей обернулся к друзьям.

— Делать нечего. Пошли!

Входной люк захлопнулся с легким щелчком. Этот звук болью отозвался в сердце Алексея. Все пути обратно, в привычный родной мир, были отрезаны. Они оказались внутри ракеты в кромешной тьме. Вот чем обернулась допущенная им в Лу-Хото оплошность. Как старший, Алексей винил во всем только себя. Нельзя, ни в коем случае нельзя было подчиняться неизвестному космонавту! Ну ладно, Игорь. Даже ради пустяшного открытия он готов идти на риск, не задумываясь о последствиях. Но как он, «тертый калач», имеющий немалый жизненный опыт, поддался на эту авантюру? Вот так, в чем были после сна, бросив на произвол судьбы «талисман», вещи, сели в инопланетный вездеход. Как можно, находясь вздравом уме, пойти на такой шаг?..

И тут Алексей заметил, что тьма рассеивается. Невозможно было определить, где источник света. Зеленоватое сияние, казалось, исходило со всех сторон и становилось все ярче, ярче…

Алексей огляделся. Они были в маленькой пустой камере. Космонавт стоял у дверцы входного люка, положив руку на панель с кнопками и рукоятками. Свет достиг предела яркости. Странно выглядели взволнованные лица товарищей.

Космонавт двинул какую-то рукоятку. Запахло свежестью и чем-то смолистым. Дышать стало легче. Почувствовалось легкое возбуждение. Заметив, что закладывает уши, Алексей сделал глотательное движение и ощутил во рту кислый привкус. «Пониженное давление. Компенсируется избытком кислорода», — подумал он.

Внутри помещения заметались голубые вспышки. Тело начало покалывать, словно иголками. Тата покачнулась.

— Ой, голова кружится!

Алексей подхватил ее.

Видимо, заметив состояние людей, космонавт что-то быстро переключил на пульте. Вспышки исчезли. Неприятные ощущения прекратились.

— Хвала Аллаху! Дебют в роли подопытных кроликов окончился благополучно, иронически заметил Лева.

— Это не опыт, а скорее — обработка, чтобы уничтожить вредных бактерий, предположил Игорь.

— Ладно бактерий, а то и нас вместе с ними, — проворчал Прохор, потирая грудь.

На панели вспыхнула розовая лампочка. Космонавт стал снимать шлем. Друзья настороженно следили за его движениями.

Они испытывали разные чувства. Эмоциональный Игорь ждал этого момента с душевным трепетом. Кто предстанет перед ними? Человек или подобие одного из кошмарных образов, созданных воображением некоторых фантастов?

Алексей с Татой испытывали нечто похожее. Лева смотрел на космонавта с опаской и недоверием. Прохор спокойно ждал, что же будет дальше.

Отсоединив крепление, космонавт осторожно поднял шлем и тряхнул головой. По плечам скафандра рассыпались волнистые стеклянно-дымчатые кудри.

Женщина иного мира отбросила волосы назад, и друзья увидели ее лицо. Кипенно-белое, удлиненное, с голубоватым оттенком на щеках, оно было прекрасно: небольшой прямой нос, мягкие линии подбородка, красиво очерченные голубые губы с чуть вздернутыми уголками, смелый разлет тонких бровей, почти сросшихся к переносице… Но изумительнее всего были глаза. Сильно раскошенные, оттененные длинными стрелами ресниц, они, как два огромных сапфира, излучали чистый синий свет.

— Афродита! — воскликнул Игорь.

Восхищенные, замерли друзья.

Космонавтка улыбнулась. Ее выразительное лицо осветилось такой доброжелательностью, что ни у кого не осталось и капли сомнения в ее хороших намерениях. Даже недоверчивый Лева и тот невольно расплылся в ответной улыбке.

Разошлись дверцы вделанного в стену шкафа. Космонавтка сняла один из висевших там небольших скафандров и подала Прохору. Сибиряк взял его и недоуменно оглядел.

— Однако мала «кольчужка», — с комическим сожалением сказал он.

Смешливая Тата прыснула.

Все выглядело так, словно великовозрастный верзила примерял на себя костюмчик подростка.

— Возьми, может быть, подойдет, — предложил ей Прохор.

Тата не заставила себя просить. Какая девушка откажется примерить новую одежду? Натянув скафандр, она повернулась перед товарищами.

— Ну как?

Легкая серебристая материя плотно облегала девушку, подчеркивая совершенство ее спортивной фигуры.

— Отлично! В самый раз, — любуясь Татой, сказал Алексей.

Космонавтка сняла второй такой же скафандр и снова подала Прохору.

Сибиряк покраснел. Что она смеется над ним?

— Не годится он мне, не налезет. Ну как бы тебе показать?..

Прохор сунул руку в рукав. К удивлению, это удалось совершенно свободно. Тогда он попробовал надеть скафандр. Эластичная ткань легко растянулась, и сибиряк без труда облачился в необычный костюм.

Высокий, атлетически сложенный, он теперь выглядел как заправский космонавт.

— Здорово! — восхитился Игорь.

— Нечто подобное нашим безразмерным чулкам, — уточнил Лева. — Оказывается, мода заразительна. Для нее и космические расстояния не преграда.

Едва эфовцы успели надеть скафандры, три стены камеры дрогнули и беззвучно поползли вниз.

Друзья оказались в полусферическом помещении, залитом тем же зеленоватым светом. В центре находился сложный агрегат. Сквозь прозрачную перегородку виднелась основная спиральная часть, оснащенная множеством деталей. Вокруг нее размещались какие-то механизмы необычной формы, тоже закрытые прозрачными колпаками.

На возвышении стоял пульт. Его панели с множеством цветных сигнальных огней, кнопок, рычагов и приборов окружали с трех сторон глубокое мягкое кресло. Несколько таких же кресел располагались по обе стороны от пульта. Рядом с каждым из них были закреплены похожие на тумбы круглые столы. Бросалось в глаза, что у оборудования отсутствуют острые углы и грани.

Космонавтка указала на кресла.

Алексей сел в ближнее кресло и усадил Тату рядом с собой. Остальные разместились по другую сторону.

Космонавтка заняла место за пультом управления. На табло вспыхнул синий огонек. Из-за спинок кресел выдвинулись эластичные рычаги и сомкнулись, закрепляя каждого на своем месте.

Вынув из ящичка пульта розовую таблетку, космонавтка подняла ее так, чтобы видели все, а затем положила в рот.

Прохор заметил, что один из ящичков столика, возле его кресла, выдвинулся и там тоже лежат таблетки. Он осторожно взял одну, подозрительно осмотрел, понюхал…

— Глотай, не бойся, — подбодрил его Игорь. — Я уже съел.

Прохор положил таблетку на язык. Она быстро растаяла, распространяя во рту свежесть и тонкий незнакомый аромат.

— Это и все? — разочаровался сибиряк. Он протянул было руку за второй таблеткой, но ящичек уже задвинулся.

— Чего же тебе еще? Отбивных или пельменей по-сибирски здесь не подают, съехидничал Лева.

Игорь, не сводивший глаз с прекрасной космонавтки, увидел, как она надела на лицо что-то вроде маски. Спинки кресел стали медленно откидываться. Во рту пересохло, голова закружилась, потянуло в сон… Откуда-то донесся приглушенный грохот.

«Какие тяжелые стали руки и ноги, невозможно ими пошевелить», — вяло подумал Игорь и забылся.

 

Глава 15. Планета двух звезд

Раскосые глаза доцента Айтбаева сощурились.

— Ну-с, Тарасова, отвечайте, — раздался знакомый гортанный голос.

Тата ерзает на стуле и никак не вспомнит, о чем говорить. Она краснеет и молчит. Ей кажется, что преподаватель несправедлив. Ему же известно, что она все лето пробыла в походе и опоздала к началу занятий не по своей вине. Так сложились обстоятельства. Когда было готовиться?

Айтбаев постукивает по столу кончиками пальцев. Тата чувствует на себе его взгляд. Глаз-то не видно, одни щелочки, а колются, как иголки. Тата поежилась. Что же все-таки говорить?

— Тарасова, вы всегда хорошо знали материал, что с вами стало? Уж не влюбились ли? — в последних словах слышатся насмешливые нотки.

Тата вспыхивает. Да, влюбилась! Ну и что из этого? Разве нельзя? Леша настоящий парень, и она пойдет с ним куда угодно, хоть на край света, хоть еще дальше… Дальше? Ну, конечно! Пошла ведь она за ним в вездеход, потом в космический корабль… А что было после? Тата мучительно припоминает и вдруг все окружающее затянулось туманом. Уже нет кабинета, нет стола, за которым сидит Айтбаев… Тата подняла веки и встретилась взглядом с удивительным сиянием синих глаз.

Космонавтка!

Пробудившееся сознание вернуло все на свои места.

— Леша! — Тата потянулась к соседнему креслу.

— Я здесь, Татуся! — Алексей взял ее за руку. — Как себя чувствуешь?

— Н-ничего, как будто, — Тата тряхнула головой. — Ой, куда я падаю!

— Никуда. Это от невесомости. Я уже немного привык.

Тата обвела взглядом кабину.

— Очнулась? — спросил Игорь.

— Да. А как Лева, Прохор?

— Просыпаются.

В тишине раздался шумный вздох. Сибиряк протер глаза и недоуменно огляделся. Потом озабоченно нахмурился.

— Что, летим?

— Неплохо бы знать, куда, — сквозь зевок отозвался Лева.

Взоры всех остановились на космонавтке. Только ей известно, куда они мчатся по просторам Вселенной. Склонясь над пультом, она сосредоточенно наблюдала за приборами, световыми сигналами и время от времени производила какие-то манипуляции.

Но вот период напряженной работы, по-видимому, миновал. Космонавтка выпрямилась и легким движением рук поправила свои великолепные волосы. Ее лицо осветилось улыбкой. Повернувшись на вращающемся кресле к эфовцам, она сделала знакомый им жест — прикоснулась рукой к плечу.

— Эамо ионэй аола, — раздался в тишине певучий голос.

Друзья переглянулись.

— Она сказала: «Меня зовут Аола», — удивленно вскинув брови, пролепетала Тата.

— Верно! — подтвердил Алексей.

— Пожалуй, так, — согласился Лева. — Но ведь мы слышали совсем не то.

— Стойте, стойте! — Игорь наморщил лоб. — Повторите, пожалуйста, обратился он к космонавтке.

Она произнесла ту же фразу.

— Все ясно! — воскликнул Игорь. — Мы слышали незнакомые слова, а где-то в сознании улавливали смысл сказанного. Так, не правда ли? — обернулся он к Аоле.

В ответ прозвучала мелодичная, состоящая почти из одних гласных, речь:

— Мы, лоны, передаем значение своих слов мысленно и понимаем, что хотят сказать нам. Мы можем объясняться с каждым разумным существом, — отразилось в сознании эфовцев.

Не находя слов, чтобы выразить удивление, друзья долго молчали.

— Не сможете ли сказать, куда летим? — осведомился Лева.

Аола повернулась к пульту, положила руку на панель. Кресла медленно откинулись и легли спинками на пол. Полусферический потолок оказался впереди. Погас свет. Шторки, прикрывающие прозрачный купол, разошлись, и кабина наполнилась странным сиянием.

Впереди, в аспидно-черной бездне, усеянной немерцающими звездами, висел огромный раскаленный диск.

Оранжевый свет этой остывающей звезды не слепил глаза. Ровный спокойный фон, только кое-где на поверхности выделялись темно-багровые пятна. Зато вдали, над оранжевым гигантом, ярко блестело второе светило. Жгучее, беспокойное. Его поверхность бурлила и переливалась гаммой красивейших оттенков от голубовато-белого до изумрудного. Зелено-розовые протуберанцы то и дело вырывались из его недр и рассеивались, окружая удивительную звезду радужным ореолом. Дух захватывало при виде этого космического великолепия.

— Двойная звезда! — воскликнул Игорь, жмурясь от ослепляющих лучей.

Звездолет начал поворачиваться. Поплыло в сторону и скрылось за обрезом купола зеленое солнце. В поле зрения появился серп спутника Оранжевой звезды. Озаренная тусклым светом, поверхность этой планеты имела зловещий багровый оттенок.

Аола произнесла несколько слов. В ответ на затененной стороне планеты вспыхнула и замигала световая точка. Над пультом возникло люминесцирующее облачко. Сгущаясь, оно образовало силуэт бюста, начали вырисовываться детали; и друзья увидели изображение инопланетного человека. Он во многом походил на Аолу. Тот же беломраморный цвет лица и сильно раскошенные глаза. Но его черты были грубее. Над высоким лбом темнели короткие волнистые волосы. Резкиескладки придавали лицу выражение твердости и спокойной уверенности. Умный проницательный взгляд, казалось, читал мысли, и от этого становилось как-то не по себе.

Губы мужчины шевельнулись, раздался негромкий голос. Аола ответила…

— Почему теперь их не понимаем? — вырвалось у Таты.

— Они говорят между собой, а к нам мысленно не обращаются, — догадался Игорь.

Мужчина обвел эфовцев внимательным взглядом. Его глаза сощурились, стали мягче, теплее.

— Я Эон, руководитель Внешней Космической Группы, — поняли друзья его речь. Он приветственно вскинул руки. — Путь к Лоне открыт. Свободного вам пространства!

Изображение исчезло. Аола закрыла створки купола. Кресла повернулись в прежнее положение.

— Приготовьтесь! — голос Аолы прозвучал требовательно. — Начинаю переход на новую орбиту.

Какая странная мелодия! Прислушиваясь, Тата закрыла глаза. Выросшая в музыкальной семье, любящая и понимающая музыку, она старалась догадаться, что выражают непривычные звуки? Торжество могучих стихийных сил или, наоборот, победу разума над ними? А может быть, это музыкальное выражение каких-то высших неведомых чувств?..

Мощные, глубокие вздохи аккордов наполняли кабину. От них вибрировало все: корпус звездолета, кресла, окружающий воздух и даже само тело. Тате казалось, что, откликаясь на эти звуки, в ней поют чудесные струны. На душе стало радостно и легко, так легко, что впору взмахнуть руками и полететь.

Тата взглянула на Аолу. Спросить? Нет, она чем-то занята.

— Леша, как ты думаешь, что выражает музыка?

— Не знаю. Надо Леву спросить, он у нас в институте главный музыкант.

Тот не спешил с ответом. Склонив голову набок, он внимательно слушал.

— Хорошо играют, — ответил за него Прохор. — Кажется, идешь осенней зорькой по горной тайге. Кругом сопки лохматые, заросшие кедрачом, лиственницами. Скалы! А на сопках маралы ревут. — Сибиряк вздохнул и мечтательно закатил глаза.

— Маралы! — фыркнул Лева.

— Ну да. У них гон всегда в листопад бывает, — пояснил Прохор.

— Я не про то, — поморщился Лева, — пусть себе гоняются, сколько влезет. Ты пойми, дорогуша, только «маралы» и могут услышать рев в этой музыке.

Прохор обиженно отвернулся.

— Мне слышится, — продолжал Лева, — что-то ультрасовременное, вроде музыкального отображения абстрактной живописи или скульптуры…

— Ерунда! — возмущенно перебил Игорь. — У одного рев, у другого абстракция. Что за чушь! Вслушайтесь, как торжественно звучат аккорды! Тш-ш! поднял он руку. — Вот настоящий голос Вселенной! А вы, оба, — Игорь досадливо махнул рукой, — действительно маралы.

Лева открыл было рот, чтобы в отместку отпустить по адресу приятеля не менее «лестный» эпитет, но в этот момент створки купола начали расходиться. Яркий свет ворвался в кабину. Аола встала и протянула, руки навстречу открывшейся планете.

Залитая светом, купающаяся в голубом ореоле атмосферы, планета была изумительно красива. Розоватый оттенок на стороне, обращенной к Оранжевой звезде, с переходом на другую сторону постепенно белел, и там, куда зеленое солнце метало свои лучи, поверхность планеты как бы сама светилась изумрудно-бирюзовым сиянием. Пышные гаммы цветов и раскаты величественной мелодии ошеломляли, приводили в состояние экзальтации. И вот, в унисон с ними, зазвенел высокий голос.

— Привет тебе, Лона, колыбель разума, счастья и справедливости! Привет тебе, дорогая, великая Родина! — не то говорила, не то пела Аола. Ее глаза сияли. В порыве радости она была необыкновенно прекрасна.

Побледневший от волнения, Игорь буквально впился в нее взглядом. Какая совершенная, неповторимая красота!.. Нет, не то. Впечатление, которое она производит, невозможно выразить словами. О такой можно только мечтать!

Странная мелодия смолкла. В наступившей тишине зазвучала непонятная речь. Аола опустилась в кресло и сосредоточилась.

Увлеченные созерцанием планеты, друзья не заметили, как открылась дверца люка, ведущего в нижнюю часть звездолета. Оттуда вышел космонавт в серебристом скафандре. Проходя мимо них, он сделал приветственный жест и занял место рядом с Аолой.

— Кто это? — шепнула Тата.

— Наверное, кто-нибудь из команды, — так же тихо ответил Алексей.

— Сколько же их тут?

Алексей пожал плечами.

— Кто знает?

— Это Аяр. Он управляет двигателями, — громко сказала Аола.

Алексей с Татой переглянулись. Неужели она услыхала их шепот? А может быть, прочла мысли? Тата поежилась. Довольно-таки неприятно, если все, о чем думаешь, становится известно другим.

Аола перебросилась с Аяром несколькими фразами и обратилась к эфовцам:

— Приготовьтесь к появлению тяжести. Уменьшаем скорость.

Снова эластичные рычаги прижали людей к спинкам откинувшихся кресел. Взревели тормозные двигатели. Руки, ноги налились свинцом. Игорь хотел было еще раз взглянуть на удивительную планету, но не смог поднять голову, она словно приросла к подушке кресла. Дышать стало трудно. Перегрузка давила так, что темнело в глазах и путались мысли. Но вот стало легче. Игорь повернулся в сторону пульта и увидел точеный профиль Аолы, спадающую вниз пышную россыпь волос. Да, именно вниз. Теперь низ и верх обрели свои места.

Аола лежала в кресле неподвижно. Ее глаза были закрыты. Совершенно белое, без малейшего оттенка лицо производило впечатление безжизненного гипсового слепка. Что с ней? Игорь рванулся, но рычаги удержали его на месте. Собрав силы, он попытался высвободиться из крепких объятий механических рук. Все было напрасно. Ослабев, он откинулся на спинку кресла. Тело покрылось испариной. Частые удары сердца гулко отдавались в висках. «А что, если Аола не перенесла перегрузку? Она ведь такая нежная, хрупкая! — мелькали тревожные мысли. — Где же этот, как его, бортинженер, что ли?»

Аяр, внимательно наблюдая за световыми сигналами и показаниями бесчисленных приборов, не обращал внимания на происходящее вокруг.

— Что же вы смотрите, Аоле плохо! — крикнул Игорь, не думая, поймут его или нет.

Не отрываясь от наблюдений, Аяр улыбнулся.

— Аола отдыхает. Я веду звездолет, — не то услышал, не то понял Игорь. Он облегченно вздохнул и тут же смутился. Скверно получилось. Не узнав толком, в чем дело, рвусь с места, кричу. Что он теперь подумает обо мне, да и вообще о людях? Игорь украдкой покосился на Аяра. Тот по-прежнему следил за приборами. Перегрузка заметно ослабевала.

— Прохор, не кажется ли тебе, что назревает еще одно необычное событие? раздался насмешливый Левин голос.

— Это какое же?

— Космический роман, — услышал насторожившийся Игорь и вспыхнул до кончиков ушей.

Вырастая на глазах, Лона как бы неслась навстречу. Огромный диск уже не умещался в видимом пространстве и только за его частью можно было наблюдать через прозрачный купол. Аяр передвинул одну из рукояток — тормозные двигатели смолкли. Звездолет вышел на орбиту вокруг планеты. Отдохнувшая Аола заняла свое место за пультом управления и вместе с Аяром следила за полетом.

Слегка выпуклая поверхность планеты медленно проплывала под космическим кораблем. Освещенная яркими лучами Зеленой звезды, Лона предстала во всем своем великолепии. Сквозь голубую вуаль атмосферы проглядывались детали рельефа. Слепящий блеск океанов сменялся сине-зеленой окраской поросших лесами материков, на которых высились горные громады. Вершины исполинских пиков были увенчаны снежными шлемами. В долинах плавали стаи кучевых облаков.

Любуясь феерическим зрелищем, Тата заметила, как впереди атмосферный ореол порозовел. Заря быстро разгоралась, и вот из-за горизонта выплыла Оранжевая. На фоне звездного неба она напоминала спелый апельсин, брошенный на усеянный блестками черный бархат.

— Интересно, бывает ли на этой планете ночь? — проговорила Тата.

— Пожалуй, нет, — ответил Алексей.

— Очень жаль, если так, — недовольно поморщился Лева.

— А тебе-то что? — раздался густой бас Прохора.

— Для меня это вопрос немаловажный. Я не сова и не привык спать днем.

— Что поделаешь, Левушка! С некоторыми привычками придется расстаться, не без иронии заметил Игорь.

Над планетой вспыхнула и замигала звездочка. Быстро приближаясь, она становилась все ярче, ярче, вспышки начали слепить глаза, но вот она погасла. Аяр включил тормозные двигатели. Вскоре на небосводе обрисовалось повисшее в пространстве сферическое сооружение, опоясанное кольцеобразной надстройкой. Торможение усилилось.

— Прибываем к Нире, планете, созданной лонами! торжественно-взволнованным голосом произнесла Аола.

Снижая скорость, звездолет вплотную приблизился к гигантскому искусственному спутнику и замер у платформы. По указанию Аолы, друзья надели гермошлемы и магнитные ботинки, а потом вслед за ней вышли из звездолета. Только теперь они увидели, как огромно и великолепно построенное лонами космическое сооружение. В нем, на первый взгляд, могло свободно разместиться население небольшого города.

С удовольствием разминая отвыкшие от движения мускулы, Тата быстро пошла по платформе и, замерев от испуга, остановилась у ее края. Ни перил, ни бортика. Торец платформы плавно закруглялся, а внизу, под ногами, зияла усеянная звездами черная бездна. В ее страшной глубине одиноко плыл тусклый диск Оранжевой звезды. Тата подняла голову и невольно ахнула. Вверху, занимая добрую половину небосвода, сияла красавица Лона, а над ее горизонтом разгоралась изумительная заря восходящей Зеленой звезды.

Аола легонько подтолкнула Тату к самому краю платформы.

— Ой! — девушка вздрогнула и отступила назад.

Аола взяла Тату за руку и повела через торец на противоположную сторону. Зажмурившись, Тата осторожно переступала. При каждом шаге магнитные подошвы ботинок словно прилипали к поверхности платформы. «Всего несколько шагов, а какие они мучительные! Кажется, пути не будет конца», — подумала она. Слава богу, остановились! Тата открыла глаза и увидела, что все поменялось местами. Теперь Лона внизу, Оранжевая сверху… А где же ребята? Вот и они. Из-за торца появился Алексей, за ним остальные. Тата невольно улыбнулась. Странно было видеть, как парни, выпрямившись во весь рост, свободно шагают, переходя из положения «вверх ногами» к горизонтальному, а потом уже и, как положено, головой кверху.

В корпусе Ниры открылся люк. Пройдя за Аолой внутрь спутника, друзья очутились в помещении, похожем на ту «дезокамеру», как ее назвал Лева, в которую они попали в звездолете. Люк захлопнулся. Помещение наполнилось желтым туманом. Гермошлемы снаружи запотели, скафандры стали влажными. Вскоре воздух очистился. Открылась дверь в следующее помещение. Войдя в него, Аола сняла шлем и предложила друзьям сделать то же самое. Сухой, теплый воздух, напоенный незнакомым резким запахом, слегка покалывающее излучение, очевидно, завершили «санобработку». Аола громко произнесла какое-то слово. Часть стены отодвинулась. Перед друзьями открылся просторный, светлый зал, увитый растениями с синеватой листвой и большими кремовыми цветами. Нигде не было ни ламп, ни окон, свет исходил от растений. Листья и цветы слабо сияли, заливая помещение приятными световыми оттенками.

По залу, навстречу прибывшим, шла женщина. Голубой, отливающий металлическим блеском, скафандр был легок и не стеснял ее движений. Казалось, она свободно скользит, чуть касаясь пола носками маленьких туфель.

Аола бросилась к ней. Они крепко обнялись и ласково погладили друг друга по щекам. Потом взялись за руки и подошли к эфовцам.

Глядя на них, Игорь невольно сравнивал незнакомку с Аолой. Как похожи! Хотя нет, это только с первого взгляда. Всматриваясь, он находил у подошедшей женщины все больше и больше черточек, отличающих ее от Аолы. Она выше ростом, хотя такая же стройная и с «осиной» талией. Волосы значительно темнее, глаза тоже, они фиолетовые, глубокие, как колодцы, и в них поблескивают льдинки. Взгляд острый, изучающий. Выражение лица серьезное и, пожалуй, властное. Нет, Аола куда более нежная, женственная.

— Лоэма, Руководящая Станцией Космических Перелетов. Моя сестра, — прервал размышления Игоря голос Аолы.

С высоты своего двухметрового роста Прохор пристально смотрел на стоящую перед ним женщину иного мира. На его добродушном лице появилась заинтересованность, а потом оно стало восторженно-удивленным.

Лоэма подняла голову и встретилась с ним глазами. Не выдержав ее взгляда, Прохор потупился. По лицу Лоэмы промелькнула легкая усмешка.

— Эзо миано вэй ай Лона! — услышали друзья грудной низкий голос и поняли: — Привет вам, инопланетные гости Лоны!

 

Глава 16. Сомнения Никрима

Сидя у огромного стола, похожего на сложный агрегат из-за множества смонтированного на нем оборудования, Никрим изучал материалы опытов по применению антивещества в борьбе с метеорной опасностью.

Несмотря на тщательные разведки, проводимые метеорной службой, выбор наиболее безопасных трасс и другие меры предосторожности, звездолеты и планетолеты еще не были гарантированы от столкновений с «небесными камнями». Недаром лучшим напутственным пожеланием у космонавтов считалась фраза: «Свободного вам пространства!».

Время от времени приходящие из космоса тревожные, а порой и роковые сигналы заставляли ученых Лоны прилагать все силы и способности для изобретения надежного средства борьбы с встречными метеоритами.

По роду своей деятельности Никрим занимался разработкой других проблем, но слишком велика была боль и горечь от безвозвратных потерь, поэтому все немногое время, остававшееся в личном распоряжении, он отдавал усовершенствованию сконструированного им аппарата.

Последние опыты обнадеживали. Поток античастиц, сконцентрированный в узком направленном вперед луче, уничтожал на пути звездолета все, состоящее из обычной материи. Управляемая с Лоны ракета без экипажа благополучно прошла на полной скорости сквозь густой метеорный рой и теперь возвращалась обратно.

Никрим считал, что аппарат выдержал испытание и после небольших доработок его можно принять на оснащение космических кораблей. Надев на голову датчик фиксирующей аппаратуры — легкий сетчатый шлем с множеством электродов, Никрим удобно расположился в кресле и стал обдумывать окончательный вариант аппарата защиты.

Теперь уже ни одна мысль не могла исчезнуть, фиксировалось все, над чем думал и что представлял себе Никрим. Оставалось только систематизировать зафиксированное.

Вскоре его размышления прервал голос Эрея:

— Первый раздел программы завершен. Аола ждет указаний, — доложил оператор из Центра.

— Пусть она придет ко мне, — ответил Никрим.

Аола вошла легко, беззвучно. Никрим полулежал с закрытыми глазами. На первый взгляд могло показаться, что он отдыхает, но сосредоточенное лицо и напряженно сдвинутые брови свидетельствовали о нелегкой умственной работе. Чуть слышно пощелкивал автомат фиксации. Увидев, что Никрим занят, Аола не стала прерывать ход его мыслей. Она села в свободное кресло и задумалась.

Вот какие они, люди Земли. Внешне очень похожи на нас, вернее на наших предков, живших в период начала развития техники. Тогда еще господствовал физический труд и лоны тоже были сильными и угловатыми. Несмотря на огромную разницу в уровне цивилизаций, Аола чувствовала симпатию к людям. Ей нравилось, что они физически развиты и своеобразно красивы. Мысленно сравнивая мужчин, она убеждалась, что больше других ей импонирует стройный, правильно сложенный, со светлыми волосами и глазами, какие часто встречаются у лонов. Его называют Игорь. Аола заметила, что глаза Игоря блестят как-то особенно, а лицо становится розовым, когда он на нее смотрит.

— Ты долго ждешь? — услышала она голос Никрима.

— Нет, я пришла недавно. Не хотела тебе мешать.

— Благодарю. Я смог закончить сложный расчет. — Никрим снял с головы сетчатый датчик и выключил аппаратуру фиксации мысли. — Ты утомлена? озабоченно спросил он.

— Немного. С ними так непривычно.

— Может быть, выполнение второго раздела поручить другому?

— Продолжать должна я. Они ко мне присмотрелись и доверяют.

— Пусть будет так, — согласился Никрим. — Но после окончания программы ты отправишься на остров Восстановления Сил. А теперь сообщи результаты.

— Все проходило почти так, как намечено. Я расскажу о своих впечатлениях.

Никрим жестом выразил согласие и стал внимательно слушать.

— Значит, ты убеждена, что теперь люди умственно хорошо развиты и смогут усвоить многое из наших знаний? — спросил он, когда Аола закончила.

— Да.

— Меня это радует. Наш долг — помочь развитию их цивилизации, но прежде… — Он задумался.

— Ты опасаешься? — спросила Аола.

— Известно ли тебе, какими были люди во время посещения их планеты нашими астронавтами? — в свою очередь поинтересовался Никрим.

— Да. Но то были их далекие предки.

— Нельзя поручиться, что современные люди избавлены от трагического наследия и не применят полученные знания для насилия и убийства, — продолжал Никрим. — До тех пор, пока мы не убедимся в обратном, следует воздержаться от приобщения людей к нашим главным достижениям.

— Ты прав, Никрим, не нужно торопиться. Но я верю в лучшее и надеюсь, что люди будут нашими достойными братьями по разуму.

 

Глава 17. На Лоне

Какое пышное буйство растительности! Аола с Татой шли по тоннелю, образованному сплетением ветвей. Тата поражалась непривычной причудливости форм. Легкие, как кружева, резные листья, колышущиеся от малейшего дуновения, и тут же плотные тяжелые грозди не то соцветий, не то плодов. Над головой свисают мясистые сине-зеленые цилиндры. Они так налиты соком, что к ним рискованно прикасаться. Вот-вот брызнет. Из глубины зарослей золотистые диски излучают янтарный свет, смягчающий синий полумрак тоннеля. Палящие лучи Зеленого светила не проникают сквозь густые кроны деревьев. Насыщенный кислородом воздух здесь ароматен и свеж. Дышится легко. Тата чувствует прилив энергии и бодрости. «Как свободно, почти без усилий, тут идешь! Наверное, сила тяготения меньше, чем на Земле», — думает она и с трудом сдерживается, чтобы не выкинуть какое-нибудь ребячество. А ведь так и хочется побежать, запрыгать, покувыркаться на мягкой голубой траве, плотно застилающей почву.

Заметив белую звездочку, сидящую на шарообразном стебле, Тата протянула к ней руку, но тут же спохватилась и отдернула. Кто знает, что это такое? Может быть, ядовито или жжется.

— Бери, не бойся, — улыбнулась Аола.

Тата сорвала странный цветок и понюхала. От сильного запаха стало удивительно весело. Она рассмеялась.

— Это цветок радости, — сказала Аола. — Когда будет грустно — понюхай его, все пройдет. Если хочешь — попробуй, он приятен на вкус.

Тата удивленно взглянула на нее.

— А можно? Ничего не случится?

— Конечно, ничего. На Лоне нет вредных растений или животных.

Тоннель окончился цветущей аркой, за которой оказалось просторное помещение, полное воздуха и света. Одна из стен была совершенно прозрачна, сквозь нее открывался вид на живописную поляну… Заросшая высокой голубовато-зеленой травой, она сбегала вниз, к узкой полоске пляжа, где фиолетовые волны лениво накатывались на розовый песок. С двух сторон к поляне подступал лес. Под деревьями, похожими на конусы, опрокинутые острием вниз, бродили какие-то животные. Большие белые птицы медленно кружились над лесом. В сапфирно-синем небе ярко сияла Зеленая звезда.

Ахнув от восторга, Тата побежала к двери. Створки распахнулись. Выбежав на открытый балкон, она словно попала в духовку. Поляна дышала зноем. Падающие из зенита зеленые стрелы лучей обжигали. Девушка поспешно ретировалась под защиту стен. Двери автоматически захлопнулись.

— Ну и чертовская жарища!

— У нас теперь самое теплое время. Когда зайдет Зеленая — станет прохладнее, — пояснила Аола и спросила: — Что означает твое новое слово?

Тата смутилась. Как объяснить ей, что такое черт? Пожалуй, лучше не вдаваться в такие подробности. Но ответить на вопрос все-таки нужно.

— Это… Ну как тебе сказать, это слово употребляют, когда хотят охарактеризовать что-нибудь производящее очень большое впечатление.

— Значит, можно сказать: «чертовски хорошее» или «чертовски любимое?» совершенно серьезно спросила Аола.

Тата вспыхнула.

— Н-нет, так не говорят. Это скорее об не очень хорошем. — Теперь уже мысленно чертыхнулась Тата: «И какой черт дернул меня за язык! Тьфу, опять»…

Аола чуть улыбнулась.

— Пойдем искупаемся и переоденемся. Скафандры здесь не годятся.

Выйдя из прохладной, душистой воды бассейна, Тата скептически рассматривала очень легкую, почти воздушную одежду.

— Нет ли чего-нибудь поплотнее? — спросила она Аолу.

Та взглянула на нее с недоумением.

— Зачем? Эта ткань достаточно холодит и предохраняет от лучевых ожогов. А когда будет прохладно, надень еще накидку.

— Нет, я не про то. Не кажется ли тебе, что она слишком просвечивает?

Аола пожала плечами.

— Все молодые носят такую одежду. В более плотной ты не сможешь ходить, будет жарко. — Потом оглядела Тату: — Ты красивая. Почему же стесняешься?

Понимая, что спорить бесполезно, Тата вздохнула и стала одеваться.

Аола подала Тате изящный медальон из белого блестящего металла.

— Это что, украшение? — спросила девушка, перекидывая цепочку через голову.

— Мы шутливо называем его «Иояни», по-вашему — «Давай встретимся». Это аппарат для переговоров. Чтобы послать вызов, нужно сделать вот так, — Аола приложила свой аппарат к виску. — А потом мысленно представить себе того, с кем хочешь говорить.

Вскоре перед Аолой возникло в пространстве продолговатое утомленное лицо пожилого лона. Аола о чем-то спросила его и, получив ответ, опустила аппарат на грудь. Видение растаяло.

— Кто это? — спросила Тата.

— Никрим, Руководящий Космическим Центром. Вы скоро с ним познакомитесь, ответила Аола и пояснила: — «Иояни» работает на принципе передачи мысли и изображения, как тот аппарат, что вы видели в звездолете. Только у него маленькая сфера действия, не дальше орбиты Ниры.

— Ого, вот так маленькая! — Тата с уважением погладила свой «медальон». И можно вызвать любого, кого захочешь?

— Любого, кто носит такой же аппарат. Когда поступает вызов, «Иояни» подает звуковой сигнал. Но об этом я расскажу подробнее, а теперь пойдем к твоим друзьям.

Расхаживая по комнатам, Прохор с интересом осматривал предоставленное им здание. В просторных помещениях воздух все время был в движении, очевидно, его нагнетали какие-то бесшумные вентиляторы. Сквозь прозрачные потолки лились потоки зеленоватого света, но было прохладно. Стекловидный свод не пропускал тепловые лучи.

В одной из комнат внимание Прохора привлек большой овальный стол, вокруг которого стояло несколько стульев без спинок, с мягкими сиденьями. Прохор подошел ближе, но, прежде чем сесть на стул, осторожно его потрогал. Жидковат, однако. Потом еще осторожнее опустился. Выдерживает, не скрипит. Под крышкой стола увидел ряд разноцветных кнопок. Искушение было велико. Протянув руку, он надавил на одну из них и вздрогнул. Часть стола провалилась, а затем медленно поднялась на место. Перед Прохором оказалось блюдо с какой-то снедью. Рядом небольшая ложечка и бокал, наполненный голубой жидкостью. Сибиряк пододвинул блюдо к себе и понюхал. Шут его знает, чем пахнет, вроде как цветами, а на вид — овощное. Он взял ложечку, попробовал пищу и отодвинул. До пельменей, конечно, далеко, но все же лучше, чем розовые пилюли. Интересно, что за питье? Прохор отхлебнул из бокала. Неплохо, похоже на клюквенный морс. Он выпил все, до последней капли, некоторое время посидел спокойно, а потом стал нажимать остальные кнопки. Разнообразные блюда, напитки и фрукты поочередно появлялись и потом исчезали где-то внутри стола. Прохор довольно ухмыльнулся, ему понравилась автоматическая «скатерть-самобранка». Вот только жаль, что все растительное, мясом и не пахнет. Спиртного здесь, видно, тоже не употребляют… Ну, да ладно, как-нибудь проживем. Он встал и направился к выходу. Нужно позвать ребят, пусть перекусят.

Заложив руки за голову, Лева лежал и глядел в потолок. Собственно, потолка, как такового, и не было. Сквозь прозрачный свод было видно, как по глубокому синему небу — медленно плывут облака. Кучевые, белые, совсем как на Земле, но только с зеленым оттенком. А снизу розоватые. Это восходит Оранжевая. Странно здесь все!

— Ну и жарко снаружи! — отдуваясь, проговорил вошедший Игорь. — А красота там какая! Эх вы, лежебоки! Отсыпаться, что ли, сюда прилетели?

Ни слова не говоря, Лева повернулся к стене. Он явно был не в духе.

— Куда же идти? Ты сам говоришь, что жарища, — улыбнулся Алексей.

— Вообще-то долго не выдержишь, но выйти посмотреть можно. А здесь, как в раю! — Игорь расстегнул скафандр и с наслаждением подставил грудь веющему от решетчатой стены ветерку. — Ну как, Левушка, нравится резиденция?

— Великолепная! Вместо потолка — небо, плюнуть и то некуда. Вместо порядочной кровати — гибрид матраца с кушеткой. А вместо…

— Эй, братва, пошли обедать! — раздался бодрый бас.

— Может быть, завтракать? — спросил Игорь, глядя на восходящую Оранжевую через огромное в полстены окно.

— По мне хоть и ужинать, было бы что жевать, — усмехнулся Прохор.

— Куда идти? — поинтересовался Алексей.

— В кафе-автомат. Я здесь обнаружил такую точку общепита. — Прохор подошел к Леве и, ухватив его пониже спины, высоко приподнял. — Вставай, фелис лео!

— Да отпусти же! — взвизгнул тот, болтая ногами в воздухе.

Прохор тихонько опустил его на пол.

— Вечно у тебя дурацкие выходки! — проворчал, поднимаясь, Лева. — Обедать! Сказал тоже! От этих пилюль любой фелис так дойдет, что и мышей ловить перестанет.

Прохор хитро улыбнулся.

— Однако сегодня меню поинтереснее.

— Да ну! — обрадовался Игорь. — Какое приготовлено угощение?

Не успел Прохор ответить, как створки двери разошлись. На пороге стояли Аола и Тата.

— К вам можно?

— Пожалуйста!

— Где это вы пропадали?..

Онемев от восхищения, Игорь залюбовался прекрасной женщиной Лоны. Если и в скафандре она поражала своей красотой, то теперь…

Вскинув голову, увенчанную искрящимся, похожим на диадему, украшением, Аола подняла на Игоря огромные синие глаза. Что с ним? Взгляд неспокоен, лицо залито румянцем. Почему он так пристально смотрит?

Легкая полупрозрачная одежда, окутывая Аолу зеленоватым туманом, не скрывала очертаний ее фигуры. Похожее на тогу платье, спускаясь с плеч, облегало высокую грудь, талию и свободно спадало, оканчиваясь выше колен. На маленьких ногах изящные туфли. Словно забыв, что перед ним женщина иного мира, Игорь даже не пытался подавить охватившее его чувство восхищения и любви.

Аола поняла его состояние, и ее щеки поголубели. Она смущенно опустила голову. Из-под пышных дымчатых волос сверкнули разноцветные искры диадемы.

Глядя на Тату, одетую, как и Аола, но только в ткань сиреневого цвета, Алексей испытывал те же чувства, что и Игорь, если не сказать больше.

Увидев, что пауза слишком затягивается, Тата преодолела смущение и напустилась на парней:

— Что молчите! Пригласили бы хоть присесть!

Все уселись. Друзья стали слушать Аолу. Она сказала, что сперва их ознакомят с историей Лоны, возникновением и развитием цивилизации. Аппаратура показа, установленная в Зале Первичных Знаний, запрограммирована и готова к действию. В свободное время они могут осматривать окрестности, привыкать к особенностям природы и климату. Как правильно распределить свое время, пользоваться бытовой автоматикой и переговорными аппаратами, словом, все возникающие вопросы она, Аола, будет им разъяснять. Потом они посетят различные места планеты, ознакомятся с главными техническими достижениями лонов, предприятиями, научными и культурными центрами. Лоны надеются, что люди тоже расскажут им о своей планете.

— Конечно! — воскликнул Игорь. Он был в восторге, что у них такой прекрасный «гид», а главное — Аола почти все время будет с ними.

— Я понял, — продолжал он, — что мы увидим все поверхностно. Ваши достижения пройдут перед нами, как в кинофильме. А нельзя ли ознакомиться поглубже, перенять опыт, как у нас говорят.

— Для этого нужно затратить много труда, — ответила Аола. — Тот, кто хочет у нас учиться, должен надолго остаться здесь. Пока об этом говорить несвоевременно.

— Скоро ли мы можем вернуться на Землю? — задал Алексей давно мучивший его вопрос.

— Мы отправим вас обратно, когда пожелаете. Лоны никого не принуждают.

— Однако, как говорит мой лучший друг, — кивнул Лева в сторону Прохора, мы сюда попали, выражаясь мягко, не совсем по своей воле.

— Я не принуждала вас улетать с Земли, — ответила Аола. — Вам было предложено, и вы вошли в звездолет добровольно.

— Попробуй не войди! — усмехнулся Лева. — В пустыне без воды долго не протянешь. Что же — подыхать нам?

— Перестань! — оборвал Алексей.

— Не надо так, — мягко сказала ему Аола. — Теперь я вижу, что поступила неправильно. Но я не знала, что у вас нет возможности вызвать нужный транспорт.

— Почему же вы на Земле предпочли отмалчиваться. Не лучше ли было объясниться с нами сразу? — не унимался Лева.

— Я была в скафандре. Шлем является преградой для мысленных контактов.

— А потом, в ракете, когда сняли шлем?

— Там вы были ошеломлены и на объяснения пришлось бы затратить слишком много времени. Отлет не следовало задерживать.

— Да перестань ты, наконец! — взорвался было Алексей и осекся под укоризненным взглядом Аолы.

— Все получилось хорошо, — подытожил Игорь. — Мы рады, что попали сюда. А на него, — указал он на Леву, — не обращайте внимания. Этот парень одержим духом противоречия. Ему всегда хочется спорить.

— Сейчас мне гораздо больше хочется плотно поесть и как следует выспаться, — поправил его Лева.

— Однако ты уже несколько раз принимался спать. Сколько же можно?

Лева смерил Прохора негодующим взглядом.

— Разве это сон? Спать днем и маленькими порциями способен только кот.

Все рассмеялись. Аола встала.

— Лоны не теряют время на длительный сон. Вы тоже к этому привыкнете, сказала она. — Но небольшой отдых иногда бывает нужен. Вам сейчас приготовят укрепляющий бассейн и одежду. Потом примете пищу и отдохнете в комнате для сна, — сказала она и вышла.

— Хм, одежду! — Лева покосился на Тату. — Ты что, так и будешь щеголять в этом сверхлегком наряде? — Ему было неприятно, что она решилась одеться слишком, по его мнению, фривольно.

Тата вспыхнула, но сдержалась и спросила:

— А разве плохо? Для такой жары, как здесь, — в самый раз.

Лева комически воздел руки и закатил глаза:

— О времена, о нравы! Я потрясен!

— Не потрясайся. Посмотрю, как будешь выглядеть ты сам.

— Неужели и нам уготованы такие же…

— Да, именно такие, и с короткими штанами, чтобы можно было любоваться на твои волосатые ноги, — разозлилась Тата. — А вы зачем так глазели? Разве хорошо? — стала она отчитывать парней. — Ну ладно — на меня, я своя, а на Аолу? Что ты на нее уставился, как на диковину? — принялась она за Игоря. Тоже мне культурная молодежь! Никакой тактичности!

— Чего расшумелась? — прогудел Прохор. — Нравится ему Аола, а может, и любит. Понимать надо!

— Лю-бит?! — протянул Лева, вскинув брови. — Какая тут любовь? — пожал он плечами. — Конечно, по-своему она красива, умна, ничего не скажешь. Но ведь Аола совсем другая. Она может оказаться биологически не такой, как наши женщины.

— Эх, «биолог»! — возмутился Игорь. — Что ты в этом понимаешь! Да, я люблю! Пусть даже она совершенно другая, все равно буду ее любить.

Лева, не ожидавший такой бурной реакции, оторопел. Потом вскочил, намереваясь оставить последнее слово за собой, но Прохор положил ему на плечо тяжелую руку и заставил опуститься на место.

— Не петушись! Помолчи лучше.

— Перестаньте выдумывать, — вмешалась Тата. — Аола такая же, как и любая наша женщина.

— А ты откуда знаешь? — не утерпел Лева.

— Не любопытствуй. Знаю, раз говорю.

— Хватит, — прекратил перепалку Алексей. — Ведем мы себя не так, как нужно. Пялим глаза, словно дикари, спорим по пустякам. Игорь, видите ли, уже «умирает от любви», как новоявленный Дон Кихот, а сам еще не узнал ни здешних обычаев, ни нравов. Смотри не вздумай изливать ей свои чувства, а то и сам можешь опозориться и нас заставишь за тебя краснеть. А ты и вовсе утратил последние остатки тактичности, — кивнул он в сторону Левы. — Лезешь к Аоле со своимидурацкими претензиями. Совесть надо иметь!

— Какую к черту совесть! — взбеленился Лева. — Я к ним в гости не напрашивался и менять свои привычки не намерен. По какому праву ты нотации мне читаешь? Поход окончился и нечего узурпировать власть. Тут тебе не Лу-Хото.

— Ишь ты, бунтарь выискался! Я вот тебе покажу, окончился поход или нет! рассвирепел Прохор. — Пока мы вместе, все будет по-прежнему. Лешка дело говорит. Слушать надо, а не рот разевать.

— Знаешь, Прохор, ты не горячись, — вмешался Игорь, — Алексей вел тут речь о тактичности, а сам не стеснялся в эпитетах и по моему, и по Лёвиному адресу. Ты же и вовсе его перещеголял. Оскорбления и угрозы не лучший метод обращения с товарищами. Я не согласен с Левой. Алексей как был, так и должен оставаться старшим, иначе наступит разброд.

— Хватит уж вам, я ведь сгоряча, — буркнул Лева.

— А тебе, Леша, — продолжал Игорь, — тоже следует обдумывать свои слова и действия. Никому не дано право вмешиваться в сугубо личные дела. Невыдержанностью и насмешками авторитет не завоюешь.

— Ребята! Да бросьте же вы ссориться! — чуть не плача воскликнула Тата. Как вам не стыдно! Ведь мы единственные представители человечества на Лоне. По нас будут судить обо всех людях. Мы должны быть сплочены и дружны, как никогда. А вы что делаете?

— Ладно. На этом — все, — примирительно сказал Алексей. — Погорячились и баста. Если мои слова приняли за обиду — прошу извинить. Я не хотел никого оскорблять. Тата оказалась умнее всех нас. Именно дружбой, крепкой товарищеской спайкой и выдержанностью мы сможем завоевать доверие у лонов. Нам нужно проявить здесь лучшие человеческие качества, чтобы не «ударить в грязь лицом». Правильно? — спросил он, оглядывая повеселевших товарищей. — Вот и хорошо. Пошли мыться и обедать.

Дневной свет, проникая сквозь опущенные шторы, создавал в комнате приятный полумрак. Волны прохладного воздуха плавно опускались из-под свода. Было тихо. Так тихо, что отчетливо слышалось спокойное дыхание Левы, спавшего у противоположной стены. После купания в бассейне Прохору почему-то не спалось. Чувствовался прилив силы, которую, вот уже сколько времени, некуда применить. Сейчас бы лопату, не то что башню, весь Лу-Хото бы раскопал. Однако напрасно лег спать. Нужно было не слушать Льва, а пойти с Игорем и Алексеем пошататься по окрестностям. Впрочем, так лучше. Аола и Тата пошли вместе с ними, не надо им мешать. Вот если бы с Лоэмой…

Прохор не раз замечал, как девчата бросали на него восхищенные взгляды. Особенно — на пляже, где среди людей обычного склада он выделялся, как Геркулес, или во время занятий партерной акробатикой, когда ему приходилось выдерживать на себе тяжесть пяти-шести человек. Но Прохор не обращал внимания даже на откровенные попытки к сближению, которые частенько предпринимали наиболее смелые поклонницы мужественности и физической силы. «Всему свой черед», — думал он. Нужно было нажимать на учебу, которая давалась не без труда. Кроме того, не реже раза в квартал он получал из Забайкалья письма. Округлый почерк на конверте, да инициалы Е.М. ни о чем не говорили постороннему глазу. Даже лучшие друзья не подозревали, что на дне его чемодана лежит фотокарточка. Обыкновенная, любительская, девять на двенадцать. На ней, у разлапистой ели, курносая круглолицая девчонка на лыжах, с «ижевкой» за спиной, а на обороте короткая надпись: «Прохору от Лены».

Отец не раз говорил: «Гляди, какая невеста растет! Вот закончишь археологический, а она — лесной, в самый раз свадьбу играть».

Прохор улыбнулся. Хорош у него батя, всем взял. И здоровьем, и силой, и умом, недаром к нему в тайгу ученые приезжают советоваться, а вот привычки, однако, устарели. Кого в жены брать, он и сам без отцовской помощи решит. Жить-то с ней ведь ему, а не бате.

Мысли Прохора снова вернулись к действительности. Кто мог думать, что такое получится? Вот уж никогда не мечтал очутиться на чужой планете! Что будет на Земле, когда они вернутся? В живых, поди, мало кого из друзей и родных застанешь. Сколько лет там прошло с тех пор, как они улетели? Ленка, однако, давно замуж вышла, детей, наверное, растит. А батя? Старый ведь он был тогда…

Прохор поморщился и тряхнул головой. Стоит ли об этом думать, все равно ничего не изменишь. Даже, если сейчас вылететь на Землю и то, пожалуй, попадешь ко внукам. Верно Алексей с Игорем говорят. Раз уж прилетели, незачем спешить обратно. Лучше как следует ознакомиться с новой планетой, с ее цивилизацией. Прохор перевернулся на другой бок и закрыл глаза. В голове одно за другим проходили последние события. Значит, лоны такие же, как и мы, только более развитые умственно. Татане зря сказала, что Аола не отличается от нашей женщины. Однако вместе купались, разглядела. Прохор усмехнулся нескромным мыслям. Недаром Игоря к ней тянет, словно медведя на пасеку. Только кто его знает, что получится? Уж очень эти лонки серьезные, особенно Лоэма… А как она хороша! Вот это действительно была бы… Нет, не стоит мечтать. С ней и поговорить-то не пришлось как следует. Гордая!

А что если вызвать ее, по переговорному аппарату? Прохор взял свой «Иояни» и смутился. Что ей скажу?

Но желание увидеть Лоэму было столь велико, что он все-таки решился. Была не была, вызову. В случае чего — извинюсь, скажу захотел проверить аппарат… А может, не надо?.. Но отступать было не в его правилах. Прохор поднес «Иояни» к виску и постарался возможно точнее воспроизвести в памяти образ Лоэмы.

Секунда, другая… Время идет. Наверное, у нее снят аппарат. Ладно, в другой раз. Прохор невольно почувствовал облегчение. Опустив руку, он откинулся на ложе, но тут же вскочил. Перед ним, в полумраке, возник образ руководительницы Ниры — Станции Космических Перелетов. Лоэма смотрела на Прохора внимательно и, как ему показалось, чуть насмешливо. Из ее фиолетовых глаз струилась какая-то гипнотическая сила. Она покоряла и подавляла волю. У Прохора язык присох к небу. Понимая, что не сможет сейчас ничего сказать, он старался во что бы то ни стало выдержать взгляд Лоэмы. Для него это было вопросом чести. «Хоть бы сама заговорила, что ли», — мысленно взмолился сибиряк. Но Лоэма, не произнося ни слова, сощурилась, Прохору показалось, что весь блеск ее огромных глаз сконцентрировался в двух острых, как у лазера, лучах. Они вонзились ему в зрачки и причиняли почти физическую боль. Непроизвольно прикрыв глаза ладонью, он услышал легкий звук, похожий на приглушенный смешок. Прохор вспылил. Да что за черт! Оробел перед инопланетной бабенкой! За это три шкуры с него спустить и то мало!

Отняв руку от лица, сибиряк выпрямился и шагнул вперед. Он не шут и никому не позволит смеяться над собой, даже ей! Прохор поднял на Лоэму сузившиеся от гнева глаза… И резкие злые слова застряли у него в горле. Сурово-холодное лицо Лоэмы расцвело. Голубые губы приветливо улыбались. Из глаз струился теплый переливчатый свет. Они манили к себе и ласкали.

— Лоэма! — забыв обо всем, Прохор протянул руки, как бы желая обнять прекрасный образ.

Видение исчезло. Только на его месте, в пространстве, угасало слабое фосфоресцирующее сияние.

— Чего бродишь, как лунатик? — раздался из угла заспанный Левин голос. Если выспался, — уходи и не мешай.

Прохор медленно подошел к своей постели.

— Да-а, дела, — проговорил он.

— Что еще стряслось? — недовольно проворчал Лева.

— Сон кошмарный приснился.

— Какой?

— Тебя во сне увидел. Давай-ка спи, не болтай языком.

Время на Лоне летело быстро. Хорошо отдохнув, эфовцы стали знакомиться с окрестностями «приюта пятерых», как окрестил Лева отведенную им резиденцию. Это легкое ажурное здание, утопающее в кущах причудливых растений, располагалось у моря. Никаких других зданий или сооружений поблизости не было. Друзья купались, гуляли по лесу, с интересом разглядывали невиданных, совершенно ручных животных и птиц. Одним словом, осваивались.

Аола посещала их часто. Она прилетала на небольшом ходолете с восходом Зеленой звезды, и после завтрака все отправлялись в Зал Первичных Знаний. Так именовалась большая просторная комната. Здесь была стереоскопическая телеустановка, библиотека видеопленок и многое другое.

Показывая видовые и научные фильмы и делая пояснения, Аола знакомила людей с пейзажами планеты, культурой, бытом лонов, главными достижениями их цивилизации.

После обеда Аола обычно оставляла эфовцев одних, но просила без нее не делать ничего выходящего за рамки намеченного распорядка. Иногда, по просьбе кого-нибудь из людей, обычно Игоря, она оставалась и вместе с ними ходила по окрестностям.

Друзья узнали, что планету населяет единый народ. У лонов не было национальностей, государств и денежного обращения. Высокие технические достижения исключали какие-либо нехватки. Единая автоматизированная система снабжения полностью освободила обитателей планеты от бытовых забот. Каждый, не выходя из дома, мог получить все необходимое для жизни.

Автоматически управляемые ходолеты, способные передвигаться по воздуху, суше и воде, являлись по первому требованию, стоило только нажать кнопку карманного вызывного аппарата.

Лоны не строили города. Все жилые здания у них размещались в лесопарках, около крупных энергетических узлов и предприятий. Ходолеты и другой транспорт позволяли каждому быстро прибыть куда нужно.

Лоны, как правило, получали универсальное образование, но если кто-либо желал углублять свои знания и специализироваться в узком направлении, никто ему не препятствовал. Каждый волен был выбирать профессию и трудиться там, где считал применение своих способностей наиболее полезным.

Во главе общества стоял Высший Орган Управления, в который избирались наиболее способные и одаренные.

Как-то, после очередного сеанса показа, друзья вместе с Аолой пошли на прогулку.

— Вот она, осуществленная мечта человечества! — восторгался Игорь, вспоминая увиденное в Зале Первичных Знаний. — Когда мы сможем посмотреть все это в натуре? — спросил он шедшую рядом Аолу.

— Не нужно спешить, — ответила та. — Я должна еще познакомить вас с событиями нашего прошлого. После этого отправимся в путешествие по Лоне. Мы вам расскажем о себе все и хотим услышать от вас то же.

— Человеческое общество далеко не так совершенно, как ваше, — сказал Алексей. — У нас не искоренены еще многие пороки. Но мы расскажем лонам обо всем без прикрас. Примите людей такими, какие они есть. Мы надеемся, лоны поймут нас правильно и убедятся, что лучшая часть человечества стремится к миру и прогрессу. Такие люди составляют на Земле большинство и за ними будущее.

— Встреча с вами обрадует лонов. Взаимное доверие облегчит общение между нашими мирами, — проговорила Аола.

— Когда будет эта встреча? — спросил Лева. — Нам нужно заблаговременно к ней подготовиться.

Аола вскинула на него свои огромные глаза и ответила:

— Если нужна какая-то подготовка, начинайте ее. Срок встречи определит Высший Орган. Я думаю, долго ждать не придется.

 

Глава 18. Друзья готовятся к встрече

Хорошо у здешнего моря утром и вечером! Алексей откинулся на розовый песок и вздохнул. Придется ли еще когда-нибудь полежать на золотистом черноморском пляже, дождаться ночи, поглядеть, как выплывает из-за кипарисов луна?.. Кто знает? А здесь всегда светло. Вот и сейчас Зеленая еще не успела скрыться за горизонтом, а с противоположной стороны уже разгорается оранжевая заря. И вечер и утро одновременно. Впрочем, Аола говорила, когда Лона займет такое положение, что Оранжевая звезда будет прикрыта Зеленой, на противоположном от них полушарии планеты наступит недолгая ночь.

Невдалеке раздался всплеск, а потом шорох шагов.

— Леша, о чем мечтаешь? — Тата села рядом и запустила в его густые волосы мокрые прохладные пальцы…

С моря потянуло прохладой. Выплывающие из-за горизонта облака казались снежными вершинами далеких гор.

— Леша, а правда этот берег похож на крымский?

— Правда. Только здешнее небо куда более синее, а вместо чаек вон какие орнитоптеры летают, — Алексей указал на двух огромных птиц.

Позади кто-то фыркнул. Тата обернулась и испуганно взвизгнула. Алексей вскочил. Перед ним стояло животное, похожее на кошмарное видение. Ростом с большую собаку, оно было покрыто чешуйчатой кожей. На массивной тупой голове, под рогообразными выступами, поблескивали маленькие, все время меняющие цвет глаза. Туловище заканчивалось толстым плоским хвостом, а короткие лапы — тремя хорошо развитыми пальцами. Животное держало в пасти ветку с какими-то плодами и внимательно разглядывало людей.

Не испытывая восторга от неожиданной встречи, Алексей на всякий случай встал между Татой и непрошеным гостем.

— Дай-ка камень, да поувесистее, — сказал он, не спуская глаз со странного зверя.

— Нет тут камней, только песок.

«Отогнать его, что ли», — подумал Алексей и шагнул вперед. Животное не шелохнулось.

— Леша, не трогай, оно безобидное.

— Откуда ты знаешь?

— Аола говорила, что здесь нет опасных растений и зверей.

Словно подтверждая сказанное, животное удовлетворенно фыркнуло, медленно подошло к Алексею и положило ветку у его ног.

Недоверчиво поглядывая на зверя, Алексей поднял ветку. Сочные румяные плоды выглядели аппетитно.

— Они такие же, как те, что мы ели на десерт, — обрадовалась Тата, срывая плод с ветки.

— Этот гибрид дога с ящерицей довольно добродушен, — проговорил Алексей, поглаживая животное по спине. — Ладно, ладно, хватит ласкаться! Иди откуда пришел.

— Какой он безобразный! — покачала головой Тата, провожая взглядом уходящего зверя.

— Все зависит от привычки, — философски заметил Алексей. — Возьми, ну хотя бы нашего бульдога или породистого борова…

Молодые люди оделись и медленно пошли по пляжу. Высоко в небе, поблескивая в лучах заходящей Зеленой, промчался воздушный поезд. Из леса донеслись отголоски мелодичных звуков, словно порыв ветра шевельнул развешенные на ветвях хрустальные колокольчики, и они отозвались тонкими стеклянными голосами. Тата остановилась и прислушалась:

— Что это?

— Наверное, птицы или что-нибудь вроде наших цикад.

— Леша, ты хочешь обратно на Землю? — неожиданно спросила Тата.

Алексей серьезно посмотрел на нее:

— А ты?

Тата села на песок, обхватила колени руками и откинула голову.

— Где-то там, высоко-высоко, наше Солнце, — мечтательно заговорила она, а около него маленькая голубая планета. Как она хороша и как теперь далека! Знаешь, — Тата зажмурилась, — я сейчас хочу… Ой, ведь я много чего хочу! Во-первых, эскимо на палочке, во-вторых, увидеть ленинградскую белую ночь, светлячков под кустами, в-третьих, нарвать ландышей, послушать, как полагается, соловья, а потом, вот так, открыть глаза и увидеть тебя не в этой чудной одежде, а в хорошо отглаженных брюках и тенниске. Я хочу, чтобы мой будущий муж походил не на помесь Адама с римским патрицием, а выглядел бы как настоящий советский парень. Понятно тебе? — Тата вскочила, звонко чмокнула Алексея в щеку и со смехом припустилась вдоль берега.

С трудом догнав запыхавшуюся девушку, Алексей подхватил ее на руки.

— Татуська! Сокровище мое рыжее! Когда это будет?

— Я же сказала, когда настоящие штаны наденешь, — захлебываясь от смеха, едва выговорила она. И вдруг встрепенулась. — Пусти, сюда идут!

Из лесу вышли трое друзей.

— Вот где уединяетесь! А мы-то вас ищем! — добродушно проворчал Прохор.

— Что им до нас! Переговорные аппараты и то забыли надеть, — усмехнулся Лева. — А мы стараемся, «вымысливаем» их! Я то твою черномазую образину пытаюсь себе представить, то эту огненную, — кивнул он в сторону Таты. — Даже горячо стало, чуть не вспыхнул.

Игорь укоризненно покачал головой.

— Про технику не следует забывать ни при каких обстоятельствах.

— Э-эх, чья бы коровушка… — И Тата так выразительно взглянула на брата, что тот поднял руки:

— Молчу, молчу!

— Ладно, хватит подковыривать. Что там еще случилось? — спросил Алексей.

— Садитесь, — предложил Прохор. — Дело надо обсудить.

После ухода Алексея с Татой трое друзей разговорились о предстоящей встрече с лонами. Неугомонный Игорь хотел заранее решить, как они будут рассказывать о земной цивилизации. Все трое соглашались, что нужно начинать с возникновения и развития жизни, а потом и человеческого общества. Им как археологам это сделать будет не трудно. А вот стоит ли обо всем говорить? Тут мнения разошлись. Прохор и Лева считали, что подробно рассказывать лонам о войнах, геноциде, расизме и других теневых сторонах жизни людей не следует. Игорь был другого мнения. Они так и не договорились ни до чего.

Когда Игорь изложил суть дела, Алексей взял у него блокнот с набросками плана.

— Начнем по порядку. Первое так и оставим. Рассказ о развитии жизни и человечества, — пометил он в блокноте. — Говорить нужно обо всем, не подмазывать розовой краской. Лоны умны. Они поймут, что большая часть людей выбрала правильный путь и сумеет построить высокоразвитое справедливое общество. Если же мы будем хитрить, то они перестанут нам доверять. Так или нет?

— Так-то так, — поморщился Лева, — но слишком увлекаться самокритикой тоже не всегда полезно. Есть риск уподобиться одной небезызвестной вдове.

— Кто тебе сказал, что будем заниматься только самоизбиением? Разве мало у нас хорошего, даже прекрасного? — Алексей обвел друзей взглядом. — Кому поручим рассказывать?

— Конечно, тебе, как старшему, — за всех ответил Игорь.

Дальше дело пошло быстрее. Каждый взялся подготовить информацию о том, что лучше всего знал. Кроме того, Алексей предложил устроить небольшой концерт.

— Концерт? — Лева саркастически улыбнулся. — Интересуюсь, как ты себе это представляешь?

— Очень просто, — невозмутимо ответил Алексей. — Никаких шедевров мы им, конечно, не покажем, но каждый из нас на что-то способен. Ты, например, можешь сыграть что-нибудь классическое.

— На этом инструменте? — совершенно серьезно спросил Лева, показывая обломок расчески.

Тата фыркнула. Алексей нахмурился.

— Не паясничай! Неужели ты думаешь, что лоны не смогут сделать подходящий музыкальный инструмент?

— Я ничего не думаю. Будет белка — будет и свисток.

— Ясно. Кто еще что может?

— Игорь споет. У него баритон хоть куда, — порекомендовала Тата.

— А ты выступишь с художественной гимнастикой, — не остался в долгу ее брат.

— Лучше бы танец на льду. Да только где тут взять лед и коньки.

Прохор хлопнул Леву по плечу.

— Однако без твоей музыки теперь не обойтись. Аккомпанемент нужен и солисту и фигуристке.

— А ты собираешься ломы гнуть? — спросил Лева, потирая плечо.

— Я бы стрельнул по тарелочкам или поборолся сразу с несколькими из них. Да только здесь это не модно.

— Мы с Прохором подготовим несколько номеров партерной акробатики. Помнишь, как там, в институте, — улыбнулся Алексей.

Раздался тихий мелодичный звук. Игорь приложил свой «Иояни» к виску, и перед ним возникло изображение Аолы:

— Если вы не заняты, приходите в Зал Первичных Знаний. Я буду ждать вас, прозвучал ее голос.

— Мы идем, Аола! — ответил Игорь.

Изображение исчезло.

— Ишь ведь, изо всех нас только тебя вызвала, — поднимаясь, сказал Прохор. И подмигнул Игорю.

 

Глава 19. Борьба за жизнь

Странный причудливый мир. Гигантские деревья увиты змееобразными жгутами каких-то полуживотных-полурастений. Медленно извиваясь, жгуты ползут по стволам, цепляются за ветки острыми когтями шипов. Их толстые мясистые листья усеяны колючими крючками, а цветы похожи на разинутые ненасытные пасти. Над почвой стелются густые сплетения белесоватых, словно выцветших, кустарников. То здесь, то там из-под них выпирают безобразные кочковатые наросты. Тускло поблескивают озерца застоявшейся воды. Время от времени поверхность какого-нибудь из них всколыхнется, вынырнет злобная голова болотного чудища, щелкнет зубастой пастью и с плеском скроется. Прыснут во все стороны перепуганные твари, похожие на крылатых лягушек, рассядутся подальше от опасного места и снова все замрет в немом оцепенении. Низкие тучи тяжело навалились на плоские макушки деревьев. Без конца сыплет, теплый, разбавленный туманом, дождь, а навстречу ему из болот поднимаются смрадные гнилые испарения.

— Такой была большая часть Лоны в то время, когда на нее высадились наши первые переселенцы, — сказала Аола.

— Что их заставило податься в такие дебри? — спросил Прохор.

— Кто знает. Во всяком случае, выбор незавидный, — отозвался сидящий рядом Лева.

Аола пояснила:

— Наша цивилизация зародилась на планете, которой уже давно нет. Планета купалась в океане света и тепла. Огромная Белая звезда согревала ее своими лучами, а небо было усеяно множеством звезд таких больших и ярких, что их блеск различался даже в самые светлые периоды. Пышная неувядающая растительность, изобилие влаги, минералов и руд, неистощимые запасы тепловой энергии светила способствовали быстрому расцвету цивилизации. Наши предки не знали разобщения. Обитая на двух материках, соединенных перешейком, они имели один разговорный язык и единый для всей планеты орган управления. Самые опытные и одаренные вели лонов по пути прогресса и процветания.

— Ваши предки на той планете тоже назывались лонами? — воспользовавшись паузой, спросила Тата.

— Да. В память о погибшей планете получила ее имя и эта, — ответила Аола и продолжала: — Не зная помех, наша цивилизация бурно развивалась. Лоны освоили ближнее космическое пространство и остальные планеты системы Белого Светила, но нигде не встретили разумных. Ценой больших усилий и жертв лонам удалось создать космические корабли, способные развивать скорость, близкую к световой, и это их впоследствии спасло. В ту пору Белая звезда начала пульсировать. По временам она раздувалась, увеличиваясь больше чем вдвое, и тогда ее огненное дыхание обжигало планету, высушивало водоемы. От нестерпимой жары погибали животные и растения. На освещенной поверхности планеты нельзя было находиться без специальных средств защиты. Следящие за космосом убедились, что надвигается катастрофа. Тогда, по решению Высшего Органа Управления, лоны послали космические корабли к ближайшим звездам. Они надеялись встретить планеты с условиями, подходящими для жизни. Медлить было нельзя. Катастрофа могла разразиться в любой момент. Все было подчинено основной задаче строительству звездолетов для переселения. После сообщений, полученных от экипажей разведки, самой подходящей для жизни была признана одна из планет в системе двойной звезды Изир. Туда и были отправлены первые звездолеты переселенцев. Вот они!

Перед друзьями появился новый пейзаж. На равнине, залитой ослепительным сиянием гигантского белого солнца, выстроились ряды космических кораблей. Торжественно строго, словно воины на параде, застыли великолепные механизмы на стартовых площадках.

Динамичные, стремительные даже в неподвижности, они были готовы по первому сигналу ринуться на штурм космоса во имя спасения жизни, спасения цивилизации.

А вот и сигнал! Оглушительный грохот, казалось, расколол планету. Ряды звездолетов окутались пламенем. Голубые световые столбы вонзились в камень площадок, бросили корабли к небу. Первый эшелон, стремительно набирая скорость, помчался к затерянной в глубинах Вселенной маленькой планетке, призванной стать лонам их второй Родиной.

— Сперва отправили молодых, выносливых, специально подготовленных для работ по преобразованию планеты, — снова услышали друзья голос Аолы. — Только они могли примениться к жизни и тяжелой работе в непривычных природных и климатических условиях. Им предстояло построить первые поселения для прилетающих и начать переделку природы. Они это сделали!

Друзья увидели, как под натиском техники лонов отступала дикая природа. Осушались гнилые болота. На месте непроходимых чащ возникали лесопарки. На смену ядовитым паразитирующим растениям пришли культурные. Легкие, изящные, увенчанные прозрачными полусферическими куполами, жилые дома утопали в зарослях. Над сине-зелеными массивами лесов взметнулись ажурные вышки службы управления погодой. Появились крупные промышленные предприятия.

А тем временем громадный космодром, расположенный на высокогорном плато, принимал все новых и новых переселенцев.

— Они это сделали! — повторила Аола. В ее голосе звучали нотки гордости за своих предков, сумевших не только спасти от гибели часть населения планеты, но и сохранить главные достижения цивилизации.

Пейзажи Лоны исчезли. На смену им появился силуэт космонавта, сидящего за пультом управления звездолетом, спиной к зрителям. Над ним — небо, усеянное множеством необычайно крупных и ярких звезд. Голубые, белые, зеленоватые, золотисто-желтые, они медленно проплывали, заливая пространство лучами всевозможных оттенков.

— Звездное шаровое скопление! — воскликнул Игорь, изумленный необычным зрелищем.

— Вы видите последнюю передачу от ведущего группы звездолетов, направленных за очередными переселенцами. Они погибли вместе с планетой, сказала Аола.

Друзья притихли. Впереди, из глубин космоса, надвигалась большая Белая звезда. Она походила на непомерно раздутый шар раскаленных газов. Ослепительная яркость ее центральной части к периферии постепенно убывала, Переходя в прозрачный пульсирующий ореол. Огромные всплески голубовато-розовых протуберанцев то и дело выбрасывали в пространство пылающие щупальца. Словно фантастический огненный спрут, она приготовилась к нападению и ждала, нетерпеливо ждала приближающуюся жертву.

Расширенными от ужаса глазами Тата смотрела на космическое страшилище. Какая беспощадная неотвратимая ярость стихийных сил! Кто был этот дерзкий, мужественный космонавт, бросивший вызов могуществу самой Вселенной?!

Как бы находясь у иллюминатора звездолета, друзья с тревогой следили за приближающейся Белой звездой. Где-то там, около нее мчится по своей орбите маленькая обреченная планета, а на ней живые разумные существа с нетерпением и надеждой ждут спешащих к ним на выручку друзей.

Напряженность ожидания чего-то неотвратимо-грозного нарастала все больше, больше и наконец достигла предела. Тату начала бить нервная дрожь. Ощущение было такое, словно она сама мчалась в кабине звездолета навстречу смертельной опасности.

— Началось! — крикнул Лева.

На поверхности Белой звезды забурлили океаны фиолетового огня. Вспучились, поднялись на высоту сотен тысяч километров гигантские пузыри звездной материи. Пылающие смерчи вырвались из недр, заклубились, бросили в пространство массы раскаленной плазмы. Оболочка звезды вспыхнула нестерпимым блеском и начала расширяться.

— Куда же вы? Возвращайтесь! — непроизвольно вырвалось у Таты.

— Поздно, — тихо сказала Аола. — Они не успели погасить скорость и выйти из опасной зоны.

Космонавт протянул руку к пульту. На иллюминатор опустилась плотная оболочка светофильтра. Ослепительный блеск ослабел, но и теперь силуэт космонавта почти тонул в бушующих потоках света. С гордо вскинутой головой он вел свой звездолет навстречу гибели.

А неистовый огненный шквал приближался. Чудовищно раздувшаяся звезда заполнила все видимое пространство. Светофильтр уже не спасал от нарастающей рези в глазах.

И вдруг в иллюминатор ударил клокочущий пламенный вихрь. Неизмеримые колоссальные потоки квантов и радиоактивного излучения, испепеляя все встречное, обрушились на звездолет.

Последнее, что увидели друзья, это кипящее море пламени и на его фоне силуэт космонавта, прощально вскинувшего руки.

Потрясающая картина исчезла. Из полумрака стали выплывать контуры Зала Первичных Знаний.

— Вот она, вспышка сверхновой! — проговорил опомнившийся первым Игорь.

 

Глава 20. Люди рассказывают о себе

Подходило время, назначенное для встречи с лонами. Вся подготовка оказалась гораздо проще, чем думали эфовцы. Никаких записей делать не пришлось. С помощью запоминающей аппаратуры они зафиксировали все то, о чем хотели рассказать. Оставалось включить показ и устно комментировать ход событий. Автомат тут же переводил речь на язык лонов. Музыкального инструмента Леве тоже не потребовалось. Надев на голову легкий сетчатый приемник звукового отобразителя, он мог мысленно «пропеть» что угодно. Все воспроизводилось аппаратурой в точности. Громкость можно было регулировать. После небольшой тренировки Лева с увлечением исполнял популярные арии и музыкальные произведения. Он «пел» то басом, то заливался колоратурой, а временами в помещении, где он упражнялся, играл симфонический оркестр и пел хор.

Несколько сложнее оказалось с Татой. Естественного льда на планете не было, разве только на некоторых горных вершинах. Лоны не знали зимних видов спорта, и Аола не сразу поняла, зачем нужна Тате такая большая площадь замерзшей воды. Тата уже хотела отказаться от выступления на коньках, но Аолу заинтересовало, как она будет бегать по скользкой поверхности на узких металлических пластинках. Это, наверное, очень забавно. Аола и слушать не хотела об отмене такого необыкновенного «номера», тем более, что для лонов не составляло труда быстро сделать нужное оборудование.

У Алексея с Прохором все давно было готово. Когда Аола пригласила друзей на встречу, они хотя и волновались, но чувствовали себя довольно уверенно.

Ходолет мягко опустился на поляну перед длинным зданием, рядом с которым высились две башни. Эфовцы прошли вслед за Аолой в просторную комнату. Установленная полукругом, сложная на вид аппаратура, большой вогнутый экран против нее, несколько кресел и площадка на возвышении в центре комнаты — вот все, что там было.

Аола спросила, готов ли Алексей начать рассказ. Тот недоуменно осмотрелся.

— Здесь мы и будем выступать?

— Да.

— А где же слушатели?

— Вас будут смотреть и слушать не только жители Лоны, но и персонал наших станций на других планетах.

— А на Нире? — невольно вырвалось у Прохора.

— И там тоже. Аппаратура передаст повсюду изображения и слова. Вы тоже будете видеть на экране все воспроизводимое запоминающей установкой.

Алексей пожал плечами. Несколько односторонняя встреча, как по телевидению. Не будешь знать реакцию зрителей. Что ж, пожалуй, так даже лучше, меньше волнений, переживаний.

— Мы готовы. Можно начинать, — сказал он.

Аола провела друзей на возвышение в центре комнаты и что-то громко проговорила. Блоки аппаратуры замигали разноцветными огоньками.

— Сейчас вас увидят, — предупредила она и вышла несколько вперед.

Вспыхнул яркий зеленый свет. Аола сделала приветственный жест и обратилась к лонам на своем языке. Она говорила недолго, а потом представила людей. После ее вступительного слова все, кроме Алексея, сошли о возвышения.

Алексей заметно волновался. Еще бы, выступать перед такой огромной аудиторией, да на чужой планете!.. Только бы не зарапортоваться!

Аола подала знак. Пора начинать. Алексей слегка откашлялся, набрал в грудь воздуха и с ужасом обнаружил, что слова застряли в горле. Подготовленные, много раз продуманные, фразы словно выдуло из головы. Что говорить?.. С чего начать?.. И тут пришла неожиданная помощь.

— Капитан, капитан, улыбнитесь!? — вполголоса пропела Тата.

Нахмуренное лицо Алексея просияло. Тряхнув головой, он шагнул вперед и, широко улыбаясь, протянул руки.

— Здравствуйте, дорогие братья! Привет вам от людей, жителей далекой прекрасной планеты Земля! — прозвенел в тишине его молодой сильный голос.

Сидя в креслах, друзья слушали Алексея и с увлечением смотрели, как внутри экрана появляются, исчезают, возникают вновь рельефные картины земных пейзажей, геологических преобразований, главных, исторических событий. Следя за показом мысленных отображений, Алексей, как потом выразился Лева, «вел репортаж, не хуже заправского футбольного комментатора». Особенно красноречиво он рассказал о хорошо знакомых событиях последних лет, научных достижениях человечества. Хотя перед лонами хвастаться было пока нечем, все же Алексей с большим подъемом говорил про первые шаги на пути покорения космоса.

Дальше все пошло, «как по маслу». Аола сообщила, что лоны с большим интересом следят за передачей, благодарят людей и просят продолжать. Ободренные эфовцы выступали с воодушевлением. После рассказов о Земле они перешли к «самодеятельным номерам».

Первыми выступили Алексей и Прохор. Надеясь, что Лоэма тоже их видит, сибиряк выложил все, на что был способен, а в силовых номерах превзошел самого себя.

Лева продемонстрировал несколько лучших произведений мировой музыкальной классики. Он четко сумел передать звучание скрипок, труб, органа и, наконец, целого симфонического оркестра. Игорь тоже не отставал от друзей. Он неплохо исполнил несколько арий, а потом запел песню о космонавтах. Эфовцы дружно подхватили припев.

Когда Игорь сошел с возвышения, Аола нажала на пульте аппаратуры кнопку. Комната наполнилась звуками. Многоголосый хор повторял песню на другом языке. Друзья недоуменно переглянулись.

— Ваша песня так понравилась лонам, что многие из них все еще ее поют, — с улыбкой сказала Аола и уменьшила громкость.

— А как же слова? — спросила было Тата и вспомнила: аппаратура автоматически переводила песню на язык лонов.

— Почему мы их слышим? — поинтересовался Лева.

— И здесь и у них аппаратура взаимного действия, как вы говорите приемопередающая. Можно объединить всех, кто у аппаратов. Вот так, — Аола нажала клавишу пульта. — Теперь они слышат не только нас, но и друг друга. Такой вид связи мы применяем, когда нужно быстро обменяться мнениями со многими.

— А что, как все заговорят разом, — скептически заметил Лева.

У Аолы от удивления расширились и без того большие глаза.

— Зачем же мешать друг другу? Ведь это неразумно! Каждый, кто хочет говорить, дает световой сигнал и тогда все его слушают. Вот видите!

На табло вспыхнул синий свет, и тут же раздался возглас:

— Омо!

Вновь вспышка, и теперь уже другой голос повторил:

— Омо!

Вспышки стали следовать одна за другой.

— Лоны просят спеть эту песню еще раз, — сказала Аола и включила передачу.

Тата внимательно проверила крепление коньков, изготовленных из блестящего синего металла, и разгладила плотно облегающее ее трико. Как будто все в порядке.

Выбежав на лед, она сделала несколько прыжков, пируэтов и, закончив разминку, приняла исходную позу.

— Готова!

Аола села за пульт. Часть стены против передающей аппаратуры сдвинулась, и друзья увидели утопающий в полумраке зал. В центре его, на зеркальной ледяной поверхности большого бассейна, замерла в стремительной позе маленькая изящная фигурка.

Алексей так и впился в нее взглядом.

Снова надев сетчатый приемник, Лева сосредоточился. Полумрак начал рассеиваться. Голубые волны, возникая под куполом, плавно опускались и заливали девушку мягким ласкающим светом.

Подняв голову, увенчанную маленькой сверкающей короной, Тата неподвижно стояла, опустившись на одно колено, с откинутыми назад вытянутыми руками. Полупрозрачная ткань окутывала ее легкой дымкой.

Раздались первые звуки оркестра. Лунный вальс! Тата встрепенулась и ожила. Уже первые ее движения были так уверенны, что Игорь перестал опасаться за сестренку. Не подкачает! А Тата, в такт музыке, четко выполняла фигуру за фигурой. Вот она распласталась в классической «ласточке» и плавно скользит, словно летит, залитая сиянием полной Луны. Волны ткани, стекая с ее рук, трепещут, как серебристые крылья. Кажется, стоит девушке взмахнуть руками — и она взовьется ночной птицей ввысь, к звездам! Круг, еще круг… Тата почти остановилась. Только каким-то чудом ей удается сохранять равновесие в такой позе. И вдруг — каскад стремительных движений: сложные прыжки, пируэты, опять прыжки… Вытянувшись в струнку, Тата волчком завертелась на месте и с последним аккордом оркестра, раскинув руки, замерла. Свет начал тускнеть. Восхищенные друзья смотрели, как тает во мраке неподвижный силуэт «ночной нимфы».

Сигнальное табло замигало синими вспышками.

— Омо!.. Омо!.. Омо!.. — неслось со всех концов планеты.

Аола произнесла несколько слов. Все стихло.

По залу разлилась золотисто-розовая заря. Зазвучал торжественный гимн солнцу. Полы расшитого шатра, установленного в углу ледяного поля, распахнулись, и «Шемаханская царица» медленно выплыла навстречу восходящему светилу. Тата была в том же костюме, но при новом освещении казалась закутанной в золотую вуаль. Почти не передвигая ног, она плавно скользила, а заря разгоралась все ярче и ярче. Тата вскинула руки и словно утренний ветер сорвал с нее воздушную ткань. Первые лучи весело заиграли на блестках голубого лифа и плавок. Вспыхнувшие в короне ослепительные искры кольнули глаза. Купаясь в потоках света, Тата буквально летала по ледяному полю, выделывая сложные, почти акробатические фигуры.

Алексей захлопал в ладоши.

— Смотри, смотри, что вытворяет! — воскликнул он, тормоша Игоря за руку.

Тата высоко подпрыгнула, четырежды перевернулась в воздухе и, мягко спружинив на одной ноге, описала стремительный круг. Синей вспышкой блеснул конек, взрывая каскад ледяных брызг.

— Ох! — выдохнул Алексей.

— Не удивляйся, — улыбнулся Игорь. — Она, как-никак, перворазрядница. А здесь притяжение меньше, чем на Земле, потому ей и удаются такие трюки.

Когда счастливая запыхавшаяся Тата подбежала к восторженно аплодирующим друзьям, Алексей высоко поднял ее на руках и так пронес через весь зал.

Аола выключила передающую аппаратуру. Все направились к выходу, и тут неожиданно раздалась задушевная мелодия песенки.

Друзья остановились. Где же Лева? Ах, он еще у звукового отобразителя! Что это ему вдруг пришло в голову?…

прозвучали последние слова.

Песня смолкла. Игорь искоса взглянул на Тату и улыбнулся.

 

Глава 21. Ночная гроза

Прохладно. Заходящая Зеленая медленно скрывается за горизонтом. Рядом с ней тлеет Оранжевая, отсвечивая багрянцем на мощных нагромождениях облаков, спокойной глади засыпающего моря… Синие кроны деревьев прибрежного леса кажутся черными.

Багровый вечер!

Последнее время обе звезды сближались все больше и больше. Наступил период затмения Оранжевой, период нескольких ночей. Сегодня первая из них.

Утомленные продолжительным выступлением перед лонами, эфовцы отдыхали. Только Игорь все еще не мог успокоиться.

Он медленно шел по опушке. Из леса доносились шорохи. Но Игорь не прислушивался к ним. Уже в который раз он вспоминал подробности выступления. Очень хорошо, что все прошло так успешно. Молодцы ребята! А Тата!..

Постепенно мысли приняли другое направление. Вспоминая события, благодаря которым они оказались на Лоне, Игорь подумал, что Аола и экипаж звездолета поступали не так, как следовало бы поступить космонавтам, прибывшим на чужую планету. Судя по всему, лоны не пытались что-то узнать и не стали вступать в контакты с людьми, если не считать того, что схватили первых попавшихся и стартовали в обратный путь. Что же заставило их так поспешно покинуть Землю? Этот и множество других вопросов одолевали Игоря. Он уже не мог больше оставаться в неведении. Нужно поговорить с Аолой и выяснить все.

Игорь поднес «Иояни» к виску и вскоре увидел перед собой дорогое лицо. Аола смотрела серьезно, внимательно, как бы читая его мысли. Игорь на мгновение смешался. Чувство непреодолимого влечения к прекрасной дочери Лоны вспыхнуло в нем с новой силой.

— Я нужна тебе сейчас? — услышал он.

— Да, как можно скорее!

Аола опустила глаза и задумалась. Игорь с тревогой ждал ее ответа. Он чувствовал, что в этот момент решается очень многое. Аола медленно подняла голову.

— Я приду.

Не сводя глаз с тускнеющего образа, Игорь с облегчением перевел дух.

Заря угасала. Густые сумерки окутали окрестности темно-красной дымкой. Лицо Аолы, обращенное к закату, выглядело порозовевшим.

— Я знала, что вам покажется это странным и даже неразумным, — заговорила она. — Действительно, преодолевать огромное расстояние, затратить на это несколько десятилетий, по вашему времени, и не изучив ни планету, ни ее цивилизацию, привезти оттуда пять случайно встреченных разумных существ? Это, конечно, не оправдывает затраченных средств итруда. Но мы не могли действовать иначе. У нас не было других возможностей.

Игорь недоуменно пожал плечами.

— Не думай, что лоны опасались людей, — продолжала Аола. — Один из наших звездолетов разведки раньше посещал Землю, и лоны находились там довольно долго. Они обучили людей выплавлять и обрабатывать металлы и передали им знания, которые человечество могло использовать на том уровне развития. Улетая, они оставили на Земле свой информатор…

— Тот шар, который я открыл? — встрепенулся Игорь.

— Да. Этим ты дал возможность вступить в действие заложенным в нем механизмам.

— Значит, между информатором и твоим появлением есть связь?

— Есть, — ответила Аола. — Вы все узнаете позже, по возвращении на Землю.

— Когда мы вернемся?

Аола с грустью взглянула на него.

— Неужели тебе хочется так скоро улететь от нас?

— Не мне! Мои товарищи скучают по Земле. Я готов остаться с тобой… Я хочу учиться у вас, чтобы передать людям полученные знания и помочь развитию земной цивилизации…

Аола с интересом взглянула на возбужденного раскрасневшегося Игоря. Потом закрыла глаза, и перед ней, как наяву, прошли картины, воспроизведенные запоминающей аппаратурой. Алексей рассказывал не только о достижениях человечества. Аола видела на экране и рабский изнурительный труд, вопиющие контрасты богатства и нищеты, отвратительные язвы преступности и, наконец, гибель целых поколений людей в пламени истребительных войн. Ей стало страшно.

— Ты сказал, что хочешь познать все, подняться до уровня умнейших, заговорила она. — А для чего? Наши знания дадут тебе такое могущество, такое превосходство над другими людьми, что, вернувшись на Землю, ты сможешь многих подчинить своей воле. — В ее голосе зазвучали горькие нотки. — Но ты человек и в тебе дремлют все свойственные вашим людям пороки. Вы убиваете животных, убиваете друг друга! Вы сами показали нам, как лучшие достижения вашей цивилизации используются в первую очередь для производства все более и более ужасных средств истребления. Можешь ли ты поручиться, что твой разум восторжествует над повадками хищника и величайшие достижения лонов не станут в твоих руках орудием насилия?

Игорь побледнел и схватился за голову. Боже мой! Какое ужасное представление о человечестве и лично о нем у нее создалось! Неужели все лоны думают так же?

Взглянув на него, Аола опомнилась. Зачем она поддалась мимолетному порыву? Разве достойно давать волю чувствам, не прислушиваясь к голосу разума! А разум подсказывал, что нельзя судить о человечестве только по его отрицательным сторонам.

И, словно в подтверждение, на нее обрушились резкие слова.

— Да, люди не росли в райской оранжерее. Их путь не был усеян цветами, говорил, словно рубил, Игорь. — Наши далекие предки действительно были хищниками и вели беспощадную борьбу за существование со свирепыми и кровожадными чудовищами. Разрозненные, окруженные враждебной природой стада обезьянолюдей не только сумели защититься от более сильных, но и поднялись выше тупых животных инстинктов. Когда обросший шерстью двуногий зверь впервые поднял палку и применил ее для защиты от врагов, а потом и для облегчения труда, он переступил великую грань и стал человеком. Мы не напрасно гордимся им, хотя он имел звериное обличие и повадки! Сама природа создала его таким. Другой был бы обречен на вымирание, как вымерли на Земле животные, не способные отвоевать себе место в жизни.

Слушая Игоря, Аола все больше и больше чувствовала себя виноватой. Ей было стыдно за свой необдуманный выпад. А Игорь ярко, убедительно показал Аоле, ценой каких усилий и жертв создавало человечество культуру и двигало вперед цивилизацию. Как при этом всегда побеждало новое, прогрессивное.

— Вы упрекаете нас в истреблении животных, — продолжал он. — Отчасти это верно. Не всегда уничтожение живого существа вызывается жизненной необходимостью. Люди еще не могут отказаться от употребления мясной пищи. Без нее они погибли бы от голода. Но наши ученые работают над изготовлением синтетических заменителей. В будущем мясное животноводство отомрет само по себе, как нерациональное. Но скажи, чем же лучше вы, уничтожившие без особойнеобходимости целые виды животных при заселении Лоны?

Не ожидавшая такого вопроса, Аола опешила.

— Мы не убивали их, — возразила она.

— О, конечно! Вашим эстетическим вкусам претила такая грубая работа. Вы пошли по более легкому пути. Разбросав специальную приманку, ваши предки обесплодили всех хищных животных и обрекли их на вымирание. С насекомыми поступили еще проще. Выведенные вами бактерии живо расправились с неугодными видами. Теперь воздух на Лоне чист и ничто вас не беспокоит.

— Это было сделано для общей пользы.

— Не спорю. Мы поступили бы так же, будь у нас возможность. Но согласись, что полезно и что вредно — понятие относительное. Все зависит от того, с какой точки зрения к этому подходить.

Аола молчала.

— Теперь дальше, — продолжал наступать Игорь. — Вам, как я понял, не приходилось сталкиваться с врагами. Вы не знаете, что такое борьба не на жизнь, а на смерть. Что бы вы стали делать при нападении извне?

В глазах Аолы сверкнули тревожные огоньки.

— Теперь такое произойти не может, — ответила она.

— Допустим, что все-таки произошло. Будете ли вы сидеть и ждать гибели или вступите в борьбу?

— Ты хочешь добиться от меня признания, что лоны тоже способны вести войну и убивать. Да? Так знай: никто из нас не дрогнет перед опасностью. Лоны не боятся смерти. Для торжества жизни и спасения цивилизации мы пойдем на все, если нас к этому принудят, — с достоинством сказала Аола.

— Ну вот, мы, пожалуй, и поняли друг друга, — удовлетворенно отметил Игорь. — Вся наша беда, что подобные обстоятельства возникают на Земле сплошь да рядом. Но придет время, когда люди навсегда избавятся от причин, вызывающих распри и войны. Почти половина человечества уже строит справедливое общество, и к ним присоединяются все новые и новые народы. Будущее представляется мне прекрасным и у нас!

Сумерки сгущались, фиолетовый мрак, выползая из лесной чащи, медленно заливал поляну. Игорь прислонился к древесному стволу и, откинув голову, смотрел на небо. Ни одного привычного созвездия, только Млечный Путь на своем месте, да и то выглядит как-то по-иному. А звезды большие, яркие! Тут их увидишь не часто… Какая же из них наше Солнце? Он обернулся, чтобы спросить Аолу, и его сердце сжалось. Она сидела, закрыв лицо ладонями, плечи чуть вздрагивали. Игорь бросился к ней.

— Аола, что случилось?

Она не шевельнулась.

Не решаясь к ней прикоснуться, он опустился на траву рядом.

— Скажи, чем ты огорчена? Поделись со мной, ведь я тебя… — Игорь запнулся. — Я тебя не желал обидеть.

Наступила пауза.

— Может быть, тебе неприятно возле меня? — дрогнувшим голосом спросил он.

Аола отняла руки. Даже при густых сумерках Игорь заметил следы внутренней борьбы на ее прекрасном лице.

— Нет, — ответила она, доверчиво глядя на Игоря. — Буду откровенна. Я знаю, что ты меня любишь и сама испытываю влечение к тебе. Это плохо для нас обоих?

— Почему?

— Наш союз невозможен. Я не должна была поддаваться такому чувству и давать тебе повод. Мне не следовало приходить на твой зов.

Сердце у Игоря сжалось.

— У тебя семья? — спросил он упавшим голосом.

— Нет, я свободна.

— Так что же нам мешает! — с жаром воскликнул Игорь. — Неужели мы совсем разные?.. Но пусть даже так. Я согласен и на чисто духовную близость. Для меня счастье быть рядом с тобой!

Над морем полыхнула яркая вспышка. Порыв свежего ветра шумно прокатился по вершинам деревьев. Глухо зарокотал гром.

Аола подняла свои чудесные глаза. В наступающей темноте они казались черными, бездонно-глубокими. Но вот она улыбнулась, и глаза ожили, засветились ласкающим синим сиянием. Мраморно-белые щеки потемнели. Из полуоткрытых уст вырвался легкий вздох.

Игоря бросило в жар. Обнять ее, любимую, самую дорогую на свете! Прильнуть к ее губам!.. Не владея собой, он рванулся к Аоле… и вдруг замер.

Что с ним!? Почему он не может преступить словно возникшую между ними невидимую преграду?

Резкий удар грома расколол небосвод. После ослепительной вспышки стало совсем темно. Хлынул ливень. Косые струи ударили по лицу, плечам, раскрытой нараспашку груди…

— Иди сюда! — услышал он голос Аолы и опомнился.

Забежав в небольшой, приютившийся под деревьями павильон, Игорь увидел Аолу. Озаряемая вспышками молний, она стояла, заломив руки, совсем как пришедшая в отчаяние земная женщина.

Испуганный Игорь бросился к Аоле.

— Что с тобой?! — И снова почувствовал — он не смеет к ней прикоснуться.

Аола медленно опустила руки.

— Не тревожься. Уже прошло.

Не зная, что думать, Игорь стоял в растерянности. Спрашивать — бесполезно. Она все время чего-то не договаривает…

— Умоляю, скажи! — не выдержал он. — Будешь ли ты моей?

— Я люблю тебя и буду любить всю жизнь! — прозвучало в ответ. — Больше ни о чем теперь меня не спрашивай.

Аола протянула руку. Игорь почувствовал, будто легкий порыв ветерка коснулся его разгоряченной щеки.

 

Глава 22. Признание Аолы

Никрим окинул взглядом Следящую установку. Табло светилось ровно, никаких сигналов не поступало.

— Второй все еще молчит? — спросил он Эрея.

— Да, — лаконично ответил оператор.

Никрим озабоченно нахмурился. Информатор, оставленный на одной из планет Желтой звезды, входящей в Восьмую Систему, недавно вступил в связь и тут же прекратил работу. Очевидно, обитатели планеты, раскрыв полушария, поняли назначение прибора и прекратили его действие. Не помогло даже вовремя включенное защитное поле. Почему они не пожелали вступить в связь с цивилизацией лонов? Это огорчало и настораживало. На всякий случай Никрим решил принять меры предосторожности.

— Нужно предупредить внешние станции и усилить контроль за пространством, — распорядился он.

— Я это сделал.

С одобрением взглянув на Эрея, Никрим задумался. Второй раздел программы подходил к концу, надо было решать, что делать дальше. Никрим уже не сомневался в искренности людей, в их стремлении к высоким идеалам. Они так правдиво показали достижения и пороки земной цивилизации, с таким доверием раскрыли перед лонами все им известное, что не верить было просто невозможно. «Лучшая часть человечества, к которой принадлежат и эти пятеро, несомненно, идет по правильному пути. Мы должны облегчить и ускорить продвижение их цивилизации», — думал Никрим. Но докладывать Высшему Органу свои соображения он считал преждевременным.

— Аола еще не выходила?

Получив отрицательный ответ, Никрим включил запоминающую аппаратуру и углубился в составление третьего раздела программы.

В корпусе главного излучателя откинулась массивная дверца. Из контактной камеры этого грандиозного сооружения вышла Аола. Она выглядела усталой и взволнованной.

— Я пришла, Никрим! — приложив руку к плечу, Аола приветствовала Руководителя Центра.

— Садись, — ответив на приветствие, предложил тот.

Аола села и смущенно потупилась под его внимательным изучающим взглядом.

— Все ли идет так, как мы рассчитывали? — после некоторого молчания спросил Никрим.

— Не совсем. Люди часто вспоминают о своей планете. Правда, их интерес ко всему новому не ослабевает, но я думаю, что они начинают скучать по Земле.

— Все?

— Н-нет. Тот, которого называют Игорь, хочет остаться здесь и учиться у нас.

По лицу Никрима промелькнула тень беспокойства.

— Только ли учиться? — в упор спросил он.

Щеки Аолы залились голубизной, но на этот раз она не отвела глаза.

— Нет, не только. Я вела себя неправильно. Мне не следовало допускать преобладания чувства над разумом. Но теперь поздно, нами овладела любовь.

Никрим вздрогнул. Острая жалость болью пронзила сердце. Как могла Аола потерять над собой контроль? Ведь ей лучше, чем кому-либо, понятно, что они недосягаемы друг для друга! Лоны способны полюбить только раз, и теперь она будет несчастна всю жизнь.

Никрим порывисто встал.

— Аола! Ты дорога мне как родная дочь! — заговорил он, беря ее за руки. Ваш союз невозможен, и я не могу допустить, чтобы ты не знала в жизни счастья.

— Что ты предлагаешь, Никрим?

— Тебе нужно обратиться в службу перестройки психики. Это крайность, но другого выхода нет.

Аола гордо вскинула голову.

— Никрим! Как ты мог предложить мне такое? — с негодованием воскликнула она. — Искоренять из сознания все, что руководство службы сочтет вредным, допустимо только в отношении душевнобольных или имеющих ненормальные психические наклонности. Мне дорого пробудившееся чувство. Пусть я буду несчастлива, но никогда не соглашусь предать забвению свою любовь!

Никрим опустил руки и тяжело упал в кресло. Мучительно переживая случившееся, он понимал, что Аола права. Нельзя ради душевного покоя подавлять благородное естественное чувство. Это недостойно и унизительно.

— Что же теперь делать? — несколько овладев собой, проговорил он.

— Во всем виновата я одна. Мне следует прекратить контакты с людьми, печально ответила Аола. — Поручи выполнение программы другому.

— Нет, — не согласился Никрим. — Это похоже на бегство от самого себя… Пусть пока все останется по-прежнему.

— А потом?

— Потом увидим, — Никрим включил воспроизведение. — Смотри, это мои наметки третьего раздела программы.

Аола пересела в кресло у контрольного экрана.

— Я думаю, тебе нужно встретиться с людьми до начала этого раздела, сказала Аола, выключая аппаратуру после просмотра.

— Да, я встречусь с ними, — согласился Никрим. — Ты переутомилась. Заканчивать программу тебе поможет Эрей, а кое в чем и я.

Аола слегка усмехнулась:

— Опасаешься, что опять сделаю неразумное?

Никрим нахмурился и сурово проговорил:

— Теперь опасаться нечего. Хуже того, что случилось, уже произойти не может. — Голос его смягчился. — Мне очень жаль тебя. Ты молода, впереди долгая жизнь. Будет ли она счастливой?

— Я пойду, Никрим, — чуть слышно сказала Аола.

Он ласково коснулся ее плеча:

— Иди, отдохни. Тебе это необходимо.

 

Глава 23. Я готов остаться!

Возвратившись из путешествия по Лоне, друзья оживленно обменивались впечатлениями об увиденном. Поражали грандиозные светлые залы полностью автоматизированных предприятий, на которых производились сложнейшие машины, агрегаты и даже установки по выработке антивещества; громадные реакторы единой беспроводной энергетической системы, где при управляемых ядерных процессах получали плазму колоссальных температур; галереи и тоннели подпочвенных транспортных магистралей, соединяющих кратчайшими путями главные промышленные узлы планеты. Научные и технические достижения лонов производили ошеломляющее впечатление. Правда, студентам-археологам, не имеющим глубоких технических знаний, далеко не все было понятно, но, боясь показаться невежественными, они не задавали лишних вопросов.

— Да что там говорить! Нам до них еще… — И Прохор махнул рукой.

— При современных темпах не так-то уж далеко, — возразил Игорь. — Вспомни, давно ли наши деды в рыдванах катались и считали переезд из Москвы ну хотя бы на Кавказ настоящим путешествием, а теперь примерно за такое же время ракеты до Марса или Венеры добираются.

— А может быть, уже и до Нептуна добрались, — добавил Алексей.

Лева тяжело вздохнул:

— Добираются, добрались… А вас не интересует такой «незначительный» вопрос: когда же мы домой доберемся?

— Почему тебя отсюда так тянет? — поинтересовалась Тата. — Уж не осталась ли…

— Осталась, не осталась, это мое дело! — раздраженно перебил ее Лева. Конечно, тебе с Алексеем спешить вроде бы и некуда. Игорю — тем более. Известную категорию людей вполне устраивает созерцание друг друга не только в ультрасовременном отеле, но и в простом шалаше. Даже мой лучший друг, — кивнул он в сторону Прохора, — и тот с некоторых пор стал страдать бессонницей. А что делать мне?

— Сидеть и ждать «у моря погоды», — прогудел задетый за живое сибиряк. Как не спеши, а все равно явишься к шапочному разбору. В лучшем случае, успеешь подарить ей старушечьи шлепанцы, а ее внукам — соски.

— Да откуда ты ее взял?! — обозлился Лева. — Если сам хочешь успеть и там и здесь — поторапливайся, а других на свой аршин не мерь.

— Ах ты ехида! — рассвирепел Прохор. — Вот возьму тебя за рыжие космы, да как тряхану…

— Тише вы! — одернула Тата парней. — К нам идут!

На этот раз Аола была не одна. Вместе с ней пришел пожилой лон. Хорошо развитый, без малейших признаков тучности, он походил на занимающегося физическим трудом или спортом и, несмотря на возраст, шел легким пружинистым шагом, слегка вскинув большую голову.

«Вот он какой, Никрим, Руководитель Космического Центра, один из выдающихся ученых Лоны», — подумала Тата, узнав его.

Тогда, во время переговоров Никрима и Аолы по «Иояни», Тате показалось, что он очень старый и усталый.

Представив Никрима людям, Аола ушла. Разговор завязался быстро, непринужденно. Никрим сумел поставить себя так, что друзья совсем не ощущали его огромного умственного превосходства. Они беседовали с ним, как студенты со своим профессором. Никрим старался как можно проще и понятнее объяснить все, о чем им хотелось узнать.

В свою очередь он расспрашивал о культуре и быте человечества. Его особенно интересовали взаимоотношения людей, особенности общественных систем и противоречия между ними. Для лонов, не испытавших социальных потрясений, все это было ново и заслуживало изучения.

Под конец беседы Алексей спросил, считают ли лоны возможным поделиться с человечеством своими научными достижениями?

Никрим задумался. Потом, заметив огорчение на лицах собеседников, пояснил:

— У нас нет сомнений, что в вашей стране полученные сведения послужат для пользы всего населения планеты. Мы готовы сообщить обо всем, что знаем сами. Я думаю, как это сделать.

— Может быть, кое-что записанное на микропленку перешлете с нами или с экипажем звездолета, который увезет нас обратно, — простодушно предложила Тата и смутилась. Ей ли советовать Никриму.

Тот сдержанно улыбнулся:

— Нет. Скоро вы сами увидите, что такой способ передачи информации невозможен. Лучше было бы кому-нибудь из вас получить знания здесь, на Лоне, а потом передать их человечеству.

Игорь встал:

— Я готов остаться!

— Чтобы овладеть знаниями лонов, человеку нужно затратить очень много времени и труда. На это уйдет большая часть жизни, — серьезно глядя на него, проговорил Никрим.

— Я готов посвятить этому всю жизнь, — твердо сказал Игорь.

Глаза незаметно вошедшей Аолы засветились радостью.

— Хорошо, — одобрил Никрим. — Окончательное решение примет Высший Орган.

— Что мы еще здесь будем делать до отлета на Землю? — спросил Алексей.

— Если хотите, можете посетить некоторые планеты нашей системы.

Предложение Никрима было встречено с радостью, только Лева поинтересовался, не займет ли это слишком много времени.

На него зашикали.

— Для сокращения времени ограничимся полетами к двум самым интересным планетам. Вы разделитесь на две группы. Одна посетит Дену, планету Оранжевой звезды, а другая — соседнюю с Лоной, Яо. После этого вернетесь на Землю, решил Никрим.

Он пожелал молодым людям успешного полета и вместе с Аолой вышел.

— Вечно вылезешь со своим языком! — напустился Игорь на Леву. — Теперь из-за тебя каждый сможет побывать только на одной планете.

— Успокой свои нервы. У тебя будет время не только облететь, но и облазить все ихние планеты. Проводишь нас и шатайся по космосу хоть до седых волос, а с меня вполне достаточно и одной, той, которая поближе.

— Еще неизвестно, останусь или нет.

Прохор хлопнул Игоря по плечу:

— Однако останешься, Аола похлопочет. Ишь, как у нее глазищи заблестели, когда ты вскочил.

— Правильно он сделал, — сказал Алексей. — Об одном жалею, что нас опередил. Как, Татуська, остались бы?

— Конечно!

Лева пожал плечами:

— Что же мешает? Взяли бы, да и спросили.

— Нет уж, после драки кулаками не машут.

— Тогда пожелаем Игорю «ни пуха ни пера». Так, что ли? — обернулся Лева к Прохору.

— Угу, — буркнул тот.

— А сами полетим на Ленинские горы зарабатывать дипломы сначала.

— Почему это сначала?

— Потому что наши «глубокие» познания ко времени прилета не будут стоить и ломаного гроша. Вот так-то, урсус ты мой сибирский!

 

Глава 24. Нападение

Небольшой космический корабль межпланетного сообщения вышел на орбиту вокруг Яо. Алексей с Татой прильнули к иллюминаторам. Под ними бежало море облачности. Ни «окон», ни разрывов, только иногда промелькнет более темный сгусток и снова сплошной желтовато-белый фон.

Ти-ти-та, ти-ти-та, ти-ти-та, — нарастали сигналы посадочного маяка. Отрывисто звякнул отметчик. Эрей включил автомат посадки. С грохотом тормозных двигателей упругой свинцовой ватой навалилась многопудовая тяжесть. Корабль опустил нос и врезался в плотные слои атмосферы аммиачной планеты.

Со смешанным чувством волнения и страха Тата смотрела, как за иллюминаторами метались языки пламени.

Рев двигателей усилился, от перегрузки потемнело в глазах. Вдруг все стихло. Стало значительно легче. Тата взглянула в иллюминатор, потом потянулась к Алексею и увидела, что по обоим бортам планетолета выдвинулись короткие стреловидные крылышки. Пламя исчезло. Теперь корабль мчался, как реактивный самолет, едва не касаясь верхней кромки плотных желтоватых облаков.

Еще звонок! Кресло под Татой провалилось. Вздрогнув от неожиданности, она схватилась за подлокотники. Круто снижаясь, корабль вошел в облака. Стало быстро темнеть. Тяжелые ядовитые пары аммиачных и цианистых соединений сгущались, и планетолет, казалось, с трудом пробивался сквозь их клубящийся хаос.

— Вот где душегубка! — услышала Тата приглушенный возглас Алексея и невольно содрогнулась. «Не дай бог — авария, да с разрывом скафандра. Сразу каюк, и „мама“ крикнуть не успеешь».

Стемнело еще больше. Корабль взмыл, и Тата почувствовала, что валится на спину. Снова раздался грохот. Снижаясь на реактивной струе, корабль с легким толчком коснулся поверхности планеты растопыренными амортизационными лапами.

— Прибыли, — сказал Эрей.

Осторожно лавируя между скальными выступами, Тата ведет свой маленький вездеход, Стараясь держаться рядом с Алексеем и Эреем.

Все вокруг тонет в липком желто-голубом тумане. Ядовитый конденсат, осаждаясь на прозрачной крышке вездехода, сбегает назад, к ногам.

Мокрые черные утесы появляются из мглы совсем рядом и тут же исчезают, словно уходят в небытие. Жутко! Ни кустика, ни травинки, одни мертвые камни да торосы никогда не тающего льда торчат среди едких, тускло поблескивающих луж. «Температура жидкого аммиака от минус 33 до минус 70», — вспомнила Тата. Бр-р, холодно!

— Впереди крутой спуск! — предупредил по рации Эрей.

Тата подтянулась поближе к его вездеходу и уравняла скорость. Удобная машина! Особенно здесь, где притяжение гораздо больше, чем на Лоне. Тут не то, что ходить, ползать и то трудно. А в вездеходе лежишь вверх спиной на мягком пластике, буквально утопаешь в нем, и не ощущается никаких толчков. Дыхание почти не стеснено, главный упор на тазовую часть и плечи. Даже для подбородка специальная подушечка, чтобы было удобно держать голову, когда смотришь вперед. Под руками рычажки управления и перчатки наружных манипуляторов, повторяющих все движения рук. Можно потрогать или взять что-нибудь снаружи, а если нужно, и положить в передний багажник.

Вездеход Эрея сбавил скорость и медленно пополз под уклон. Алексей с Татой, поминутно притормаживая свои машины, спускались вслед за ним.

Тата включила наружный микрофон. Кабина наполнилась голосами чужой планеты. Сквозь нагоняющее тоску завывание ветра откуда-то доносились глухие удары и всплески.

Туман постепенно редел. Спуск прекратился. Впереди показалось полусферическое искусственное сооружение, рядом с которым было установлено несколько мачт.

— Что это? — спросил Алексей.

— Станция наблюдения, — ответил Эрей и направил туда вездеход.

Станция была сооружена около обрыва. Внизу шумело море. Аммиачные волны, голубоватые от растворенных в них щелочных металлов, тяжело разбивались о скальную стену, и почва вздрагивала от их ударов. Ядовитые испарения поднимались от морской поверхности и, сливаясь с низко нависшими тучами, заволакивали даль желто-синей мглой.

Эрей подвел вездеход вплотную к станции и рукой манипулятора надавил кнопку на корпусе. Откинулся входной люк, Алексей с Татой, вслед за Эреем, проехали внутрь сооружения. Люк захлопнулся. Вспыхнули лампы внутреннего освещения. Со всех сторон ударили сильные струи дегазационной аппаратуры.

— Можно выходить, — сказал Эрей, когда обмывка закончилась.

Сдвинув верхнюю крышку, Тата с трудом поднялась на четвереньки и перевалилась через низкий борт вездехода.

Алексей захотел встать во весь рост. Это ему удалось только с третьей попытки. Шатаясь, словно на него взвалили непосильную тяжесть, он шагнул вперед и тут же опустился на пол.

— Как здесь работают и живут? — переводя дух, спросил он.

— Тут никого нет, станция автоматическая, — ответил Эрей. — Изучением планеты занимается специальная экспедиция. Ее состав периодически меняют.

— А где экспедиция?

— Сейчас узнаем. — Эрей забрался в одно из небольших кресел-колясок и предложил Алексею с Татой сделать то же самое. — Этот рычажок, — указал он, имеет три положения: вперед-стоп-назад, а рукояткой будете менять направление. Поедемте. — Он передвинул рычаг, и кресло медленно покатилось к проему, открывшемуся впротивоположной стене.

В следующем помещении была смонтирована аппаратура. Блеск, идеальная чистота, удобное расположение приборов и агрегатов, рациональное использование каждого метра площади, словом, все было оборудовано со свойственной лонам аккуратностью. Установка искусственного климата поддерживала температуру, давление и влажность в нужных пределах. Тишину нарушало слабое гудение. Временами что-то пощелкивало. Станция обрабатывала поступающую информацию и передавала результаты на Лону.

Эрей включил систему вызова и, прочтя ответные сигналы, сообщил:

— Экспедиция работает в глубинной станции, на дне океана. В помощи не нуждается.

— Что же они там изучают? — полюбопытствовала Тата.

— Многое, — ответил Эрей. — Определяют возможность использования природных богатств. На Яо будут построены автоматические предприятия по переработке руд, солей и всего, что можно здесь добывать. Кроме того, они изучают проявления жизни на аммиачной основе.

— Как, тут есть живые существа? — изумился Алексей. Не верилось, что на этой мертвой отравленной планете может что-то существовать без защитных приспособлений.

— Есть, они обитают в море и сильно отличаются от наших. Вы их можете посмотреть.

Эрей остановил вездеход около полосы прибоя.

— Теперь следите за морем, — сказал он подъехавшим Алексею и Тате.

Молодые люди осмотрелись. В небольшой бухте, защищенной от ветра и штормовых валов далеко выступающим скалистым мысом, было сравнительно тихо. Волны с шипением набегали на гальку и откатывались назад. Ни водорослей, ни ракушек, ни даже тины, обычно покрывающей прибрежные камни скользким зеленым налетом, не было видно. Мокрые голые скалы, совершенно прозрачные желто-голубые волны и пустой воздух. Какая же здесь жизнь?

— Смотрите, смотрите! — раздался голос Алексея.

Невдалеке на поверхность моря всплыл белесоватый мутный пузырь. Качаясь на волнах, то и дело меняя форму, он постепенно приближался к берегу.

— А вот еще один, еще, еще! — закричала Тата. — Да их тут навалом!

Странные пузыри медленно плыли к берегу. Вот первый коснулся суши и замер. Рядом с ним выбрался на гальку другой, маленький, грязно-серый. Тата заметила, что он как бы растекся, сделался похожим на лепешку. Часть его вытянулась наподобие щупальца, пошарила около себя и вдруг быстрым движением прильнула к соседу. Тот вздрогнул, потемнел и волнообразными пульсирующими движениями пополз в сторону, волоча за собой крепко присосавшегося малыша.

Наблюдая за странным поединком, Тата увидела, что малыш начинает увеличиваться в размерах за счет своей жертвы. Он буквально всасывал ее на ходу. Это было так отвратительно, что Тата почувствовала тошноту.

Сократившийся почти наполовину пузырь остановился. Он не мог тащить хищника, который уже сравнился с ним по размерам. Дрожа и пульсируя, поминутно меняя цвет от мутно-белого до темно-коричневого, пузырь быстро уменьшался до тех пор, пока не перелился без остатка в непомерно раздувшегося противника.

Татой овладела злость. «Ах, негодяй!» — Она подкатилась к хищному пузырю, сунула руку в перчатку манипулятора и сделала хватательное движение.

— Не трогай! — услышала она возглас Эрея.

Но было уже поздно. Механическая рука вытянулась и схватила пузырь.

Яркая вспышка! Сноп цветных искр! Вездеход отбросило в сторону и опрокинуло вверх гусеницами. Перепуганная Тата успела только заметить, как пузырь разлетелся на множество маленьких шаров. Они быстро покатились к морю и исчезли в волнах.

Подоспевшие на помощь Эрей с Алексеем руками манипуляторов поставили Татин вездеход в нормальное положение.

— Ничего не делайте самовольно, — строго предупредил Эрей.

Убедившись, что Тата не пострадала, Алексей обтер вспотевший лоб. Сумасшедшая девчонка! За это надо выпороть! Он хотел было напуститься на нее, но, увидев виноватый взгляд, погрозил ей пальцем:

— Посмотри, что с твоим манипулятором.

Тата попробовала шевельнуть механической рукой, но та осталась неподвижной. Ее кисть была расплавлена, суставные сочленения приварились друг к другу. «Что если бы разряд пришелся по крышке!» — подумала Тата и содрогнулась.

Планетолет, управляемый Эреем, возвращался к Лоне. Яо осталась далеко позади и блестела на небе яркой звездочкой. Алексей делал пометки в путевом блокноте, а Тата дремала, откинувшись в кресле. Повышенная тяжесть на планете и перегрузка при старте утомили ее. Лона была уже близко. Планетолет вошел в сферу радиомаяка Ниры и быстро сближался со Станцией Космических Перелетов.

Окончив записи, Алексей спрятал блокнот в карман скафандра.

— Что с Эреем? — забеспокоился он, взглянув на молодого лона.

Эрей склонился над пультом управления. Его лицо было серьезно и озабоченно.

— Что-нибудь не в порядке? — вполголоса, стараясь не разбудить Тату, спросил Алексей.

— Прервалась связь с Нирой.

— У нас не ладится?

— Нет, Лона тоже их не слышит. Просит узнать, в чем дело.

— Ну и как же теперь?

— Будем отыскивать Ниру. С Лоны все время передают ее положение на орбите.

Эрей еще больше нахмурился и, включив двигатели, начал маневрировать для выхода в точку встречи с Нирой. Алексей объяснил проснувшейся Тате, в чем дело.

Корабль вышел на орбиту вокруг Лоны.

— На третьем витке должны встретить Ниру, — наконец проговорил Эрей.

Тата перевела взгляд на проплывающую под кораблем поверхность Лоны. Какая она красивая и цветущая! Куда там Яо с ее мокрыми отравленными материками, тоскливым морем и жуткой непонятной жизнью. Но лучше всего — родная Земля! Хоть там и одно Солнце, а для нее хватит. «Что может быть прекраснее нашего русского леса! — размечталась Тата. — Идешь утром по росистой траве и слушаешь, как тихо шумят сосны, перешептываются девчата-березки… Они, наверное, про что-нибудь сокровенное, задушевное, о чем громко говорить нельзя. Вдруг услышат вон те молодые дубки, что стоят на белой от ромашек поляне. Еще посмеются над девичьими наивными тайнами… Идешь, дышишь полной грудью и никак не можешь досыта надышаться пахучим лесным воздухом. Это летом. А зимой! Эх, сейчас бы на лыжи да и…» Глухой рокот! Перегрузка! Эрей начал энергичное торможение.

— Нира! — указал он на появившуюся над горизонтом Лоны маленькую звездочку.

Подведя планетолет к Нире, Эрей уравнял его скорость со скоростью искусственной планеты. Два космических аппарата, громадная Нира и крошечный планетолет, казалось, неподвижно повисли в пространстве. Эрей начал облет Ниры.

Снаружи все как будто в порядке. Почему же нет ответов ни на световые, ни на радиосигналы? Станция Космических Перелетов будто бы вымерла.

Планетолет перешел на противоположную сторону Ниры.

— Смотрите, звездолет! — воскликнула Тата.

У причала виднелся аппарат, похожий на огромную сдвоенную ракету.

— Это чужой. У нас таких нет, — озабоченно проговорил Эрей.

Передав сообщение на Лону, он стал подводить планетолет к причалу. Легкий толчок — космический корабль словно прилип к платформе.

Алексей встал и хотел пойти к выходу.

— Подождем, — остановил его Эрей. — Я включил аварийный вызов. К нам обязательно должны прийти.

Время шло. Но никто не появлялся.

— Что будем делать? — спросил Алексей.

— Придется выходить. Улететь на Лону уже не сможем. Пока маневрировали, затратили много двигательной энергии. Оставшейся не хватит для посадки.

«Уж очень подозрительно все складывается, как бы не попасть впросак», подумала Тата и посоветовала:

— Может быть, запросить указания с Лоны?

— Связь прервалась, как только причалили к платформе, — ответил Эрей. Вероятно, Нира окружена слоем, не пропускающим радиоволны.

— Этого еще не хватало! — в сердцах проворчал Алексей.

Надев гермошлем, Эрей шагнул к двери промежуточной камеры, но Алексей преградил ему путь.

— Давай лучше пойду я.

— Это ничего не даст, — возразил Эрей. — Ты не сможешь открыть входные люки Ниры.

— Но здесь нам тоже нечего будет делать, если ты почему-либо не вернешься.

— Пойдемте вместе, — решительно сказала Тата и стала надевать гермошлем.

Все трое осторожно вышли на платформу. Поминутно оглядываясь, они подошли к входному люку Ниры. Алексей бросил взгляд на чужой звездолет.

— Глядите туда! — раздался его приглушенный возглас.

В борту звездолета открылась овальная дверца. На платформу шагнуло низкорослое широкоплечее существо. Массивное, почти квадратное туловище на коротких толстых ногах и непомерно длинные руки придавали ему сходство с уродливой обезьяной.

Выйдя на платформу, оно взмахнуло рукой. Из звездолета выскочило еще несколько таких же существ. Двое из них, семеня, побежали к планетолету, остальные — к люку, где стояли Эрей и люди. У Алексея не осталось сомнений в их враждебных намерениях.

— За мной! — крикнул он и рванулся наперерез бегущим к их кораблю. Эрей схватил его за руку.

— Не нужно. Улетать некуда, да и не успеем. Лучше попробуем войти в Ниру.

Он попытался открыть входной люк, но ни обычным, ни аварийным способом этого сделать не удалось.

Пришелец, который вышел первым, очевидно старший, остановился в двух шагах. Остальные окружили стоящих у корпуса Ниры людей и Эрея. Наступила длительная пауза. И те, и другие внимательно разглядывали друг друга. В этом молчаливом созерцании преимущество было на стороне пришельцев. Они стояли спиной к сияющей на небосводе Зеленой и их затененные лица почти не проглядывались сквозь дымчатые стекла шлемов.

— Не нравятся они мне, — вполголоса проговорил Алексей.

— Мне тоже. Но это личное впечатление. Цивилизация, сумевшая создать такие звездолеты, заслуживает уважения и доверия, — сказал Эрей.

Алексей скептически поморщился:

— Это еще как сказать.

— Тише! Они могут подслушать, — предостерегла Тата.

— Нет, — возразил Эрей. — Их переговорные аппараты настроены иначе. Не может быть, чтобы они не разговаривали, а мы их не слышим.

Но вот старший пришелец недвусмысленно указал на открытый люк своего звездолета.

— Придется идти, у нас выбора нет, — сказал Эрей.

— Я не пойду! — крикнула Тата.

Старший вытянул длинную руку, схватил девушку и рванул к себе.

Трах!

Сильнейшим ударом Алексей опрокинул его, а потом оторвал от пола и с размаху треснул об стену.

Не ожидавшие такого отпора пришельцы шарахнулись от Алексея. А он, подняв на вытянутой руке невесомого противника, шагнул вперед, готовый отразить нападение, если оно последует.

Эрей ужаснулся. Какие воинственные и сильные эти люди! Не имевший понятия о физической борьбе и каком-либо насилии, он понимал, что не смог бы так постоять за себя или за свою подругу. У него просто не поднялась бы рука для удара. Поступок Алексея и претил ему и одновременно восхищал. Рассудок подсказывал, что именно так нужно действовать в подобных случаях. Почему же он, Эрей, на это неспособен?

Пришельцы, не приближаясь, стали совещаться. Они размахивали руками и оживленно жестикулировали. Потом один вышел вперед и жестами дал понять, что они улетят, как только отпустят их соплеменника. В знак миролюбия он отозвал назад стоящих около планетолета.

Не зная, на что решиться, Алексей опустил пришельца и поставил его рядом с собой. Свет Зеленой звезды упал на лицевую часть его гермошлема, и Алексей невольно вздрогнул. За стеклом было темно-серое отталкивающее лицо с выпученными круглыми глазами и испуганно-злобным оскалом мелких черных зубов.

— Отпусти, пусть убираются, — услышал он голос Таты.

— А ты как считаешь? — спросил он Эрея.

— Зачем же его держать? Они ясно показали, что не сделают нам вреда.

— И ты им веришь?

Эрей с недоумением взглянул на Алексея:

— Конечно, верю. Разве достойно действовать обманом?

«Какие лоны наивные! — подумал Алексей. — Но что делать? Не держать же его бесконечно».

— Отпусти, — повторил Эрей. — Дружественный поступок вызовет такой же ответ.

Алексей нехотя разжал руку и легонько подтолкнул пришельца. Тот, не оглядываясь, засеменил к своим.

И тут же Алексей пожалел о содеянном. Едва пришелец отошел подальше, как вся орава бросилась в нападение. Завязалась схватка. Алексей отбросил одного, другого, сшиб третьего… Отчаянно взвизгнула Тата. Он быстро обернулся, и тут сильный рывок оторвал его магнитные подошвы от пола. Потеряв точку опоры, Алексей вместе с двумя вцепившимися в него пришельцами закувыркался в пространстве.

 

Глава 25. Гибель Ниры

«Что за удивительное небесное тело Дена! Каждая „порядочная“ планета вращается вокруг своей звезды в положении, близком к вертикальному, а этой вздумалось крутиться почти лежа. Никакого уважения к Оранжевой, — усмехнулся Лева своим мыслям. — Эон объяснял, что на этом полушарии вечный день. Зеленая светит все время, а Оранжевая появляется только на полгода. Зато на противоположном вроде как у нас в Арктике. Чем ближе к полюсу, тем длиннее ночь зимой и день летом. Впрочем, лето там понятие довольно условное. Одна Оранжевая много не нагреет, не то, что здесь». Лева окинул взглядом всхолмленную, иссеченную трещинами пустыню. Сухота. Жара. На выцветшем фиолетовом небе ни облачка. Зеленая крутится около зенита. Оранжевая уже скользит по наклонной к закату. Давно ли она поднималась!.. Быстро вращается эта Дена вокруг оси, словно волчок.

— Ну как, нравится? — раздался голос Прохора из смонтированного под гермошлемом миниатюрного динамика.

Лева презрительно поджал губы.

— Чудо-планета! Всю жизнь «мечтал» о такой.

— Вот-вот, а все Лоной недоволен.

Ничего не ответив, Лева отвернулся и стал наблюдать, как у подножия бугра копошатся машины, разрабатывающие открытым способом залежи руды. Похожие на исполинских жуков, они вгрызались в рудное тело и выдавали измельчённую руду идущим вслед за ними ответвлениям конвейерных труб. Невдалеке блестела крыша длинного здания завода-автомата, перерабатывающего руду. Рядом с ним несколько грузовых ракет ожидали отправки на Лону. Позади, на холме, высился грандиозный купол Внешней Космической Станции. Оттуда, с пункта управления, операторы руководят работой всех автоматов этого промышленного комплекса. Таких на Дене не один десяток. Эон показывал их на стереоэкране.

Кислое пренебрежительное выражение сползло с Левиного лица. Здорово у них поставлено дело!

Горизонт затянуло красноватой мглой. По долине пошли гулять пыльные вихри. «Опять буря», — с неудовольствием поморщился Лева. Резкий порыв ветра ударил его в грудь и чуть не опрокинул. Прохор пригнулся.

— Ложись, а то унесет в тартарары!

Приятели легли.

«Куда наши влюбленные задевались? — подумал сибиряк. — Однако Игорь опять любопытничает, старается все увидеть, узнать, как будто не хватит времени, когда останется на Лоне. Счастливый он. Смотрит на Аолу и оторваться не может. Да и она, как увидит его — словно расцветает. А ведь какой строгой сначала показалась! Куда там, на козе не подъедешь!» Прохор улыбнулся. Женщина есть женщина, откуда бы ни произошла. Им-то хорошо, а что делать ему? Улыбка сошла с лица сибиряка, брови сдвинулись. Лоэма! Его тайная светлая мечта!..

Эфовцы не догадывались, что под грубоватой внешностью их товарища скрывается чуткая душа, способная на самые возвышенные порывы, а в его широкой груди бьется сердце, которое может любить нежно и преданно.

Прохор зажмурился и словно опять увидел Лоэму, но не надменно-горделивой, как при первой встрече, и не приветливо-ласковым видением, представшим перед ним в затемненной комнате. Провожая их в путь на Дену, Лоэма была задумчивой, молчаливой. Ее глаза затуманились печалью, когда она, как бы невзначай, прикоснулась к его руке…

Прохор с силой ударил кулаком по каменистой почве. Какого же черта он тогда смалодушничал и не заговорил с ней! Какая непростительная промашка!.. Однако дело поправимое. На обратном пути Ниру не минуют. Подойду к Лоэме и скажу, что тоже решил остаться на Лоне. Оставят, никуда не денутся. Котелок, однако, варит, освою все их премудрости не хуже Игоря.

— Вот ведь плотность атмосферы какая, а кислорода почти нет, — проворчал Лева, поеживаясь под бешеными ударами ветра. — Наверное, растительности здесь маловато.

— А ты ее хоть сколько-нибудь тут видел? — недовольно спросил оторванный от своих дум Прохор.

— Видел, на твоей небритой физиономии.

Небольшой ходолет опустился невдалеке.

— Садитесь, — раздался голос Игоря.

Преодолевая сопротивление ветра, Прохор и уцепившийся за него Лева подошли к изящной каплевидной машине и сели позади Игоря и Аолы. Захлопнулась верхняя герметичная крышка. В кабину начал поступать кислород. Вспыхнул белый сигнальный глазок, теперь можно было снять изрядно надоевшие гермошлемы.

Эон включил двигатели. Ходолет вздрогнул, взмыл и, покачиваясь от порывов ветра, полетел низко над поверхностью планеты. Проплыл стороной и утонул в пыльной мгле рудный карьер с неутомимо работающими машинами, завод, космодром… Потянулась выжженная мертвая пустыня. Унылые бугры, выступы обветренных ржавых скал, растрескавшаяся почва… и камни: черные от пустынного загара, медно-красные, серо-зеленые, бурые с прожилками белого минерала; беспорядочно разбросанные, нагроможденные в бесформенные груды, лежащие на поверхности и полузасыпанные песком… И везде только камни. Окаменевший мир, лишенный жизни, влаги, разрушаемый неутомимым упорством ветров.

— Куда летим? — наклонись к Игорю, спросил Прохор.

— В экваториальную зону, а потом — в другое полушарие.

— Значит, будет еще жарче?

— Нет. Здесь, на полюсе, самое жаркое место. Он постоянно обращен к Зеленой.

«Ишь ведь, все успел узнать! Уж этот зря время не потеряет», — подумал сибиряк.

Тем временем буря усилилась. Поверхность планеты закрыло желто-красной пеленой пыли. Машину стало подбрасывать и трепать. Эон взял управление. Взревела реактивная струя — ходолет взвился в верхние слои атмосферы и, набирая скорость, помчался к экваториальной зоне.

После посадки ходолета в средней широте противоположного полушария Эон предупредил людей, чтобы они были осторожны. Дена еще как следует не изучена, и могут встретиться любые неожиданности.

Но, всегда чем-нибудь увлекающийся, Игорь быстро забыл предостережение. Бродя в поисках интересного, он увидел в низинке множество почковатых, похожих на кактусы, растений с плотными кожистыми листьями. Они тесно сгруппировались на склоне, освещенном заходящей Оранжевой, и выглядели в ее лучах почти черными. Игорь с удивлением заметил, что растения, пошевеливая листьями, переползают вслед за лучами опускающегося к горизонту светила. Медленно двигаясь, они постепенно выбрались из низины на верхнюю часть склона.

Игорь решил дождаться, что же будет дальше. Но вот Оранжевая закатилась. Странные кактусы быстро побелели. Потом, как по команде, сложили листья и, приняв шарообразную форму, скатились на дно низины.

— Вот здорово! — подивился Игорь. — Какая приспособляемость к суровым условиям! Они буквально ловят каждую калорию тепла, отсюда и перемена окраски и изменение формы.

Он подошел к одному из шаров и легонько толкнул его носком сапога. Шар немного самортизировал, но не двинулся с места. Игорь толкнул сильнее результат тот же. Тогда он присел и при свете головного фонаря увидел, что шар плотно прилип к шершавому камню. Все попытки отодрать какой-нибудь из шаров не привели ни к чему.

Начало быстро темнеть. Игорь услышал, как переговариваются по рации его друзья, и выбрался из низины, чтобы идти к ним, но тут заметил какое-то животное размером с кошку. Оно вылезло из расщелины каменистой гряды и медленно ползло. Игорь выждал, пока животное отползет подальше от щели, а потом подбежал к нему. Зверек остановился. Игорь направил на него луч фонарика. Перед ним, приподнявшись на шести лапах, стоял маленький злобный ящер. Он выгнул усаженную шипами спину и, размахивая коротким толстым хвостом, грозно скалил острые клыки. Под шлемом Игорь не слышал, какие звуки издает это существо. Он уменьшил до минимума громкость переговорной рации и включил наружный микрофон. Раздалось утробное ворчание и сухой треск. Ящер выгнулся еще больше, его три больших глаза засверкали желтым блеском. Широко разинув непомерно большую зубастую пасть, он двинулся вперед.

Игорь был не из пугливых. Рассчитывая на неуязвимость скафандра, он подождал, пока животное приблизится, потом быстро присел и схватил его обеими руками.

Пш-ш!

Из пасти ящера вылетела черная струя и ударила прямо в лицевое стекло шлема. Сразу стало темно. От неожиданности Игорь разжал правую руку и инстинктивно прикрыл лицо. Скрипнули по перчатке острые зубы. Ящер рванулся и выскользнул.

Ослепленный, Игорь пошарил вокруг себя. Никого нет. Быстро протерев лицевое стекло, он успел заметить, что ящер юркнул в расщелину.

— Игорь, где ты? — раздался чуть слышный голос Аолы.

— Сейчас иду! — откликнулся он, а сам бросился за животным.

Расщелина была довольно широкой, а медлительный ящер не мог далеко уйти. Охваченный охотничьим азартом, Игорь полез вслед за ним, но скоро запутался в лабиринте подпочвенных ходов. Тогда уже стало не до ящера, который как в воду канул, нужно было выбираться наружу. Игорь долго лазал в поисках выхода. Болели руки и ноги, ныла спина. Игорь решил отдохнуть и обдумать, как лучше выбраться из этой норы. Он перевернулся на спину, чтобы успокоиться, собраться с мыслями, и тут заметил над собой блестящую искорку, вторую… Звезды! Выход!

— Наконец-то! — Игорь с трудом протискался между скальными выступами и вылез из узкой расщелины. Темнота, как в безлунную ночь, только звезды. Да, здесь совсем не то, что на освещенном полушарии или на экваторе, где Зеленая ходит по кругу, то ныряя за горизонт, то наполовину показываясь. Она там почти не греет, зато Оранжевая днем припекает, особенно когда в зените.

— Где же наши? — забеспокоился Игорь. — Почему их не слышно?

Сколько времени прошло, пока он блуждал под почвой, Игорь определить не мог. Но черт с ним, со временем, почему же так тихо? Регулятор громкости выведен до отказа и никаких звуков. Обеспокоенный, Игорь принялся вызывать друзей. Не получив ответа, он медленно повернулся вокруг, надеясь услышать максимальное звучание позывных ходолета и определить направление на него. Тишина, как в могиле. Да что же это такое! Не может быть, чтобы его не искали. Рука Игоря потянулась к макушке шлема. Так и есть, обломаны штыри антенны. Вот это история! Куда же теперь идти?

Он погасил фонарик и пригляделся. Из мрака постепенно выступили силуэты бугров, скальных уступов… Нет, не похоже на то место, где встретил ящера.

— Никуда не пойду, — решил Игорь. — Буду ждать до рассвета, а там посмотрим.

Он сел, привалился к камню и попытался успокоиться. Но нервное возбуждение не проходило. Стараясь чем-нибудь отвлечься, Игорь стал разглядывать смутные очертания местности. Как тут темно, почти ничего нельзя различить… А это еще что?

Во мраке появился сгусток слабого голубоватого света. Игорь вгляделся пристальнее. Именно сгусток. То вытягиваясь, то сжимаясь в комок, он плыл в воздухе прямо на него. Игорь встал. Сгусток приблизился. Он был размером с большой арбуз. Стало видно, как в нем переливаются светящиеся струйки, а среди них беспорядочно снуют вспыхивающие и тут же угасающие искорки. Игорь тихонько отошел подальше и вдруг заметил позади себя слабое сияние. Он быстро обернулся. Рядом висел такой же светящийся ком. Игорю стало не по себе. Похоже на шаровую молнию или что-нибудь подобное. Чуть прикоснешься — треснет, и конец. Пожалуй, лучше не двигаться.

Тем временем приблизился и первый ком. Игорь с замирающим сердцем смотрел, как оба световых сгустка тщательно его обследуют. Вытягиваясь, они поочередно обвивали шлем, руки, туловище, добрались и до ног. «Обнюхав» его со всех сторон, сгустки, видимо, решили, что такое существо никакого интереса не представляет. Они медленно удалились и исчезли во мраке.

Только тогда Игорь почувствовал, что взмок до нитки. Испугался? Пожалуй, да. Ради науки можно пойти на риск встречи и даже поединка с любым реальным существом. Но иметь дело со светящимися призраками, обладающими неизвестно какими свойствами, смотреть, как они тебя обшаривают, и каждое мгновение ждать взрыва или разряда…

За холмом вспыхнуло зарево. Яркий луч, обходя местность, переметнулся в другую сторону. Снова стало темно.

Прожектор ходолета! Его ищут!

Выбежав на верхушку холма, Игорь стал сигналить своим фонариком, но ходолет уже прошел стороной и удалялся. Его прожектор поблескивал все слабее и слабее.

— Эх вы! Хоть бы оглянулись назад! — вырвалось у Игоря.

Идея! У него же есть «Иояни»! В ходолете сидят без шлемов, Аола услышит вызов.

Он сделал несколько глубоких вздохов. Потом набрал полную грудь воздуха, быстро открыл замки и сбросил гермошлем. Волна леденящего холода ударила в лицо, как обручем стиснула голову.

— Ничего, ничего, вытерплю, — мысленно твердил Игорь торопливо, расстегивая грудную часть скафандра. Вот он, «Иояни»! Скорее к виску… Аола, дорогая! Где же ты?..

Жгучая боль пронзила щеку, висок, ухо, все те места, которых коснулась перчатка. Игорь стиснул зубы, чтобы не закричать, и увидел взволнованное любимое лицо.

— Вернись! Вы пролетели недалеко от меня! — крикнул он и, чувствуя, что начинает задыхаться, трясущимися руками схватил шлем.

— А-а! — последний воздух вылетел из груди. Резкий, как удар ножа, приступ боли помутил сознание…

Планетолет возвращался на Лону. Аола очень спешила. Игоря нашли закоченевшим от лютого мороза. Он лежал на верхушке бугра без гермошлема.

На Внешней Космической Станции установили, что смерть наступила от удушья, но этому предшествовала потеря сознания. Шлем, перчатки скафандра и левая половина лица Игоря были вымазаны черной клейкой жидкостью. Анализ показал, что это сильнодействующий контактный яд.

— Юзея, — проговорил Эон и пояснил: — Здесь есть такое животное. Ваш приятель, вероятно, схватил ее, этого не следовало делать. Юзея никогда не нападает первой, но если ее тронуть, она, защищаясь, выбрасывает из пасти струю яда. Я предупреждал вас всех, чтобы на Дене соблюдали осторожность, — с укором сказал Эон.

На Внешней Космической Станции удалось частично восстановить дыхание и работу сердца, но большего сделать не могли. Пришлось срочно вылетать на Лону.

Планетолет закончил разгон и шел по инерции. Аола сосредоточилась за пультом. Прохор наклонился над бесчувственным товарищем.

Игорь лежал полностью одетый в космический костюм. Гермошлем не снимали, чтобы обеспечить усиленную подачу кислорода в смеси с парами противоядного средства. Сквозь стекло виднелось его бледное лицо, покрытое с левой стороны темно-фиолетовыми пятнами. Никаких признаков жизни.

— Уж не умер ли? — мрачно проговорил Лева.

— Будет тебе трепать языком! — окрысился сибиряк.

— А я что, зла ему желаю? — обиделся Лева. — Если веришь в дурной глаз, не бойся, они у меня не черные.

Прохор вспылил:

— Тьфу, дурья башка! Бабка глупиха и та теперь ни в бога, ни в черта не верит, а ты — дурной глаз.

— Начинаю торможение!

Спокойный голос Аолы приостановил назревающую ссору. Прохор смутился. Однако так не годится. Нужно держать себя в руках.

При подлете к Лоне внимание сибиряка привлекла яркая вспышка вблизи диска планеты. Прохор взглянул на Аолу.

Схватившись руками за голову, она застыла, устремив взор широко раскрытых глаз туда, где быстро угасала световая точка.

— Что случилось? — тревожно спросил Лева.

Аола вздрогнула, отняла руки и склонилась над пультом.

— Потом… После посадки… — каким-то отрешенным голосом ответила она, но, видимо, пересилив себя, уже обычным тоном предупредила: — Приготовьтесь к перегрузке. Садиться будем на Лону.

Почему Лона? Ведь они должны остановиться на Нире. Там Лоэма! У Прохора сжалось сердце. Последнее время он только и жил надеждой на встречу…

Пробив три облачных слоя, планетолет выпустил крылья и опустился на поле космодрома.

Аола медленно поднялась. На ее глазах дрожали слезы.

— Ниры больше не существует. Ее и планетолет, на котором были ваши товарищи, взорвали космонавты неизвестного звездолета, — с трудом проговорила она и упала в кресло.

 

Глава 26. Лева держит речь

Как запертый в клетку тигр, Прохор мерил комнату размашистыми шагами. Лешка, друг дорогой! Татуська! Лоэма! Где вы?

Трудно было поверить, что друзья и любимая потеряны. Где-то в глубине души еще теплился слабый огонек надежды. А вдруг они живы? Ох, если бы это было так! Он сокрушил бы все препятствия, грудью бросился на любую преграду и вызволил бы их или погиб сам. Слишком тяжело, просто невыносимо было примириться с мыслью, что он никогда не стиснет в дружеских объятиях крепыша Алексея, не услышит задорного смеха Таты… А Лоэма! Чистым видением промелькнула она в его жизни, вспыхнула яркой звездочкой и исчезла.

Нечего ждать! Нужно найти космических пиратов, в какой бы угол Галактики они ни запрятались. Найти и покарать. Лоны могут это сделать. С их техникой все возможно. Надо только убедить их. И начинать с Аолы. Если удастся склонить ее на свою сторону, разговаривать с главными лонами будет уже легче. Жаль, Игорь все еще без сознания, он бы здорово помог.

Прохор остановился и взглянул на Леву. Готов ли его приятель вступить в нелегкую борьбу? Хватит ли у него силы воли? Ведь он все время ворчит на непривычные условия жизни, на трудности.

Лева сидел, подперев голову кулаком, и безучастно смотрел в одну точку. Трудно было понять его состояние. Может быть, он тяжело переживал возможную гибель друзей, а может быть, все передряги так ему надоели, что он махнул на все рукой и только желал скорее вернуться на Землю.

Прохор решил его «прощупать».

— Чего раскис? Однако Лешку с Татой теперь не вернешь, а Игорь все равно останется здесь. Пожалуй, самое время сматывать удочки, а?

Лева, словно проснувшись, уставился на Прохора непонимающим взглядом. Потом вздохнул и с глубокой обидой проговорил:

— Эх ты, «психолог»!.. А ведь сколько лет рядом спали!

Прохор вспыхнул до кончиков ушей. Ему никогда еще не было так стыдно. Подойдя к опустившему голову Леве, он сел рядом, обнял его за плечи и смущенно пробормотал:

— Прости, друг…

Круглый зал Высшего Органа был заполнен до отказа. Трагическая гибель Ниры и планетолета — событие совершенно необычайное. Для обсуждения случившегося Руководитель решил не пользоваться связной стереоаппаратурой и дал указание всем выбранным прибыть лично.

После сообщения Никрима о том, что удалось узнать, встал худощавый пожилой лон.

— Это Аюм, руководящий Центром Главных Исследований, — шепнула Аола Прохору и Леве. Ее и людей пригласили на заседание Высшего Органа по просьбе Никрима.

Прохор и Лева уже понимали язык лонов. Аола переводила им только малоупотребительные слова и технические термины.

Аюм с гневом и болью осудил нападение, жертвой которого стало все население Ниры и экипаж планетолета. Особенно тяжелой потерей он считал гибель людей. Ведь они были на Лоне гостями. Чтобы предупредить неожиданные нападения в будущем, Аюм предложил вывести на внешние орбиты несколько автоматических станций наблюдения за космосом и срочно подготовить средства защиты.

После него стали выступать специалисты. Одни предлагали окружить планетную систему защитными радиационными поясами, другие — орбитальными метеоритными потоками. Говорили о необходимости сооружения предупреждающей сигнализации, чтобы те, кто попытается проникнуть в систему двух звезд, заранее знали о грозящей опасности.

Оживший вначале, Прохор все больше и больше мрачнел. Что толку от таких полумер! Да закройся они хоть тройной броней, противники все равно найдут способ ее пробить. Нужно доказать лонам, что нерешительность и излишний гуманизм могут привести к гибели. Надо побудить их действовать активно. Заметив, что Лева ерзает в кресле, Прохор понял: ершистый парень тоже возмущен и едва сдерживается.

— Разрешат нам говорить? — спросил он Аолу.

— Здесь каждый может высказать все, что считает нужным, — услышал он и подтолкнул Леву:

— Валяй! У тебя язык лучше подвешен.

Аола тронула кнопку на подлокотнике Левиного кресла. Вспыхнул сигнал запроса. Взоры всех обратились на красного от волнения парня.

— Говори, человек планеты Земля! Мы тебя слушаем, — прозвучал голос Руководителя.

— Я не знаю, как мне к вам обратиться, как вас назвать, — начал Лева срывающимся голосом. — Мы, люди, глубоко уважаем лонов за гуманизм, верность лучшим идеалам разума и огромные усилия, совершенные во имя развития высокой цивилизации. Разрешите мне обратиться к вам так, как в нашей стране обращаются друг к другу люди, сплоченные в единую братскую семью:

— Товарищи!

По залу прокатился одобрительный гул.

— Товарищи! — уже окончательно овладев собой, повторил Лева. — Мы очень благодарны вам за участие в постигшем нас горе и сами глубоко переживаем вашу тяжелую утрату. Но разрешите чистосердечно высказать свое мнение по поводу мер противодействия агрессорам. Так у нас называют тех, кто совершает нападения с целью покорить другие народы и захватить их богатства. Я и мой товарищ убеждены, что на вас напали не случайно. Это попытка ослабить и запугать лонов. Кто-то хочет воспользоваться плодами вашей цивилизации, и никакие пассивные меры защиты не обезопасят вашу планету.

На Земле есть животное, которое называют черепахой. При нападении на нее черепаха втягивает голову с лапами под роговой панцирь и так пытается переждать, пока не минует опасность. Это может ее защитить только от слабого и неразумного врага. Но черепаха не имеет других средств защиты и ей ничего больше не остается делать.

Прохор понял, куда клонит приятель, и потянулся, чтобы его одернуть. Но Аола сделала предостерегающий жест. Нельзя мешать высказываться. А Лева продолжал:

— Так почему же вы, высокоразвитые, имеющие все возможности наказать агрессоров и отбить у них охоту зариться на чужое! — голос Левы зазвенел. Почему вы, простите за сравнение, следуете черепашьей тактике и не решаетесь дать им отпор, покарать за совершенное преступление!

Лева перевел дух и заговорил уже спокойнее:

— Я не призываю к крайним мерам, не вызванным необходимостью. Это было бы жестоко и походило на месть. Но разыскать и наказать преступников вы обязаны во имя спасения других менее развитых цивилизаций, не имеющих достаточных средств, чтобы постоять за себя, во имя возможного спасения ваших соотечественников и наших друзей. Кто знает, может быть, некоторые из них захвачены живыми и ждут от вас помощи!

Лева сел и обтер рукавом вспотевшее лицо.

Наступило длительное молчание. Потом с кресла поднялся Никрим.

— Можно понять чувства людей, заставляющие их требовать наказания тех, кто на нас напал, — заговорил он. — Но мы столкнулись с преступниками, бесспорно имеющими власть. Для спасения от возмездия они могут втянуть в борьбу и послать на гибель множество совсем не причастных к преступлению. Лоны не терпят насилия и жестокости. Исправлять нравственные пороки разумного существа нужно путем воспитания или лечебным воздействием на высшие органы нервной системы. Мы не знаем, жив ли кто-нибудь из подвергшихся нападению. Во имя воображаемого спасения нескольких есть риск погубить многих. Нам неизвестно, откуда появился враждебный звездолет и где он теперь. Кроме того, у нас нет достаточно мощных средств для ведения борьбы. Я считаю, что сейчас вступать в борьбу нет ни надобности, ни возможности. Я закончил!

— Никрим! — раздался голос Аолы. — Твой аппарат для разрушения встречных метеоритов — сильнейшее средство, способное устрашить кого угодно. Поток античастиц может уничтожить не только все препятствия на своем пути, но и объять пламенем аннигиляции целые миры. С таким средством…

— Аола! Как мог твой разум породить эту ужасную мысль! — воскликнул Никрим. Он был так ошеломлен услышанным, что даже забыл строжайшее правило: никогда не перебивать говорящего.

— С таким средством, — тем же ровным голосом, словно ничего не случилось, продолжала Аола, — только воздействием на психику, только устрашением, не применяя к живым существам это невероятно жестокое оружие, — не побоялась она употребить непривычное лонам слово, — можно достигнуть полного успеха. Люди правы, требуя наказания преступников. Мы должны пресечь возможность нападения не только на Лону, но и на другие миры. Мы не знаем, от планеты какой звезды преступный разум направил к нам звездолет, но я не теряю надежды, что справедливое возмездие свершится. Я закончила.

Обрадованные неожиданной поддержкой, друзья едва удержались от бурного проявления чувств. Теперь все зависело от Руководителя. Что скажет он?

Сидя в установленном на возвышении кресле, Руководитель думал, прикрыв ладонью глаза. Ни один звук не нарушал тишину. Зал замер.

Но вот Руководитель опустил руки и медленно встал. Сердце у Левы так забилось, что он даже услышал его гулкие удары. Прохор подался вперед и словно окаменел.

И вдруг по залу раскатился низкий голос:

— Я — центр Слежения за космосом! Передаю сообщение неотложной срочности…

 

Глава 27. Пленники космических пиратов

Четыре шага в длину, два в ширину. Невелика жилплощадь для троих и к тому — никаких удобств. Голые стены, пол, потолок с тусклым красным плафоном. Вот и все бытовое оборудование, если не считать крошечного туалета за дверцей. Алексей с неудовольствием оглядел помещение. Даже, как говорится, голову преклонить некуда. Впрочем, при невесомости отдыхать можно и так, как это сейчас делает Тата. Отсоединила магнитные подошвы и спит, витая в пространстве. Не унывает. Правда, ей легче, чувствует себя под защитой его, Алексея. Да и Эрей мужчина, хотя борец из него, надо прямо сказать, никудышный. Вот воспитаньице! Живут как по божьему закону: ударят в правую подставь левую. Нет уж, черта с два! Тут нужна заповедь другая: получил в правую, дай сдачи в левую, да с тройным походом, чтобы знали, с кем имеют дело.

А все же неплохо он всыпал этим космическим обезьянам. Только тем и взяли, что лишили точки опоры, а то вряд ли бы запихали их в эту коробку. Тата тоже хорошую плюху одному отвесила. А Эрей так и позволил уволочь себя без драки. Рука, видите ли, не поднялась. Жаль, не было там Прохора! Уж он-то дал бы им жизни!

Что теперь будет? Тревога овладела Алексеем с новой силой. Энергичный, деятельный по натуре, он не мог пассивно ждать и надеяться на милость каких-то звероподобных существ.

— О чем думаешь? — спросил он стоящего у стены Эрея.

— О судьбе Ниры и ее обитателей.

— Сейчас полезнее подумать о себе, — сказал Алексей.

Эрей посмотрел на него очень серьезно:

— В первую очередь следует беспокоиться о друзьях. Разум могуч. Он может подсказать правильное решение даже при самых, казалось бы, безысходных обстоятельствах.

— Ну и что же он тебе подсказывает?

— То, что Нире, вероятно, уже не нужна помощь.

Алексей вопросительно взглянул на него, но Эрей не стал вдаваться в разъяснения и продолжал:

— Теперь следует подумать, как сообщить лонам о себе. Приняв наши сигналы, на Станции Слежения смогут определить, куда направляется этот звездолет.

— Все это так. Но решать, что делать, надо быстрее. Кислорода осталось мало, скоро и регенерация не поможет, а годится ли здесь воздух для дыхания неизвестно. Может быть, это такой же яд, как на Яо.

— Узнать нетрудно, — ответил Эрей и так быстро поднял лицевое стекло, что Алексей не успел воспрепятствовать.

Глубокий вдох… Пауза… Еще вдох. Эрей снял шлем.

— Дышать можно. Для вас кислорода достаточно, мне придется привыкать, сказал он.

Алексей тоже снял шлем. Воздух чистый, без запаха, но дыхание учащенное, как на высокогорье. А холодище! Алексей поежился. Хорошо, что перед отлетом, на Яо надел все плотное и теплое. Он взглянул вверх, где у потолка во взвешенном состоянии спала Тата, поймал ее за ногу и подтянул к себе.

— С добрым утром! — подняв на ее шлеме лицевое стекло, сказал он.

Тата зевнула, поморгала. Ее глаза приняли осмысленное выражение.

— Где была? — спросил Алексей.

— Ой! В какой-то яме со змеями и лягушками. Спасибо, Леша, что разбудил.

— А мы думаем, как сообщить лонам о себе.

— Что тут думать! Надо захватить радиостанцию.

Алексей улыбнулся. Захватить! Как у нее все просто, словно в заурядном детективе, где положительным героям всегда везет.

— Ну, хорошо. Предположим — захватили, хотя мы даже не знаем, где она находится, а дальше что? Как будем работать на незнакомой аппаратуре?

— Все радиостанции в принципе одинаковы. Быстро разобраться в любой из них не составит труда, — вступил в разговор Эрей.

Алексей оживился.

— Тогда дело упрощается. Они хотят доставить нас живыми, иначе не стали бы с нами возиться. А раз так, то должны кормить, — рассуждал он. — Надо вырваться отсюда, когда нам принесут пищу. Пусть даже их будет несколько, если действовать дружно — справимся, у них силенки не ахти сколько.

— Применять грубую силу, возможно, даже с риском совершить убийство, ужасно! Это низводит разумного до уровня зверя, — сказал Эрей.

Глаза Алексея сузились от злости. Вот они, плоды морали лонов! Здоровый детина, способный на самые высокие взлеты мысли, и совершенно беспомощный, когда требуется применить простейшее рукоприкладство. А ведь не трус. Без колебания снял шлем и вдохнул неизвестно какой воздух. Алексей чуть не сплюнул от досады. Видно, придется ему объяснить, как надо поступать в таких случаях.

И, как бы предугадав его намерение, зазвучал голос Таты:

— Эрей, неужели ты думаешь, что нам хочется применять грубую силу? Мы тоже считаем это ниже человеческого достоинства. А что же будешь делать? Сидеть сложа руки и ждать, когда тебя убьют или, еще хуже, превратят в раба, в подопытное животное! А может быть, надеешься, что на этом все закончится? Прилетели, захватили с собой несколько «экземпляров» для развлечения и мирно отбыли восвояси. Так, что ли?

Внимательно глядя на нее, Эрей не произнес в ответ ни слова.

— Нет, это только начало. Почему Нира была наглухо закрыта? Почему в ней все как вымерло? — продолжала Тата. — Вероятно потому, что никого в живых там уже не осталось. Мы должны как можно скорее предупредить ваших об опасности нового нападения, дать им возможность найти и обезвредить этих гадов! А ты, мужчина, не осмеливаешься вступить с ними в борьбу! — Глаза Таты воинственно заблестели. — Да я бы за своих друзей им всем глотку перервала, даром что девчонка!

Не ожидавший от нее такой прыти, Алексей с восхищением смотрел на раскрасневшуюся девушку.

Эрей вскинул голову.

— Я буду действовать с вами заодно. Только… — Он слегка замялся и взглянул на Алексея. — Только покажи мне, как лучше всего применить силу в физической борьбе. Ты это умеешь делать.

«Ага, проняло!» — отметил Алексей. Что ж, пока есть время, потренируемся. Покажу ему что-нибудь из бокса и дзюдо. Парень способный, освоит.

Лязгнул отпираемый запор. Дверца люка открылась. Друзья увидели пришельцев. Они были без скафандров. На всех одинаковые желтые костюмы, похожие на широкие разъемные комбинезоны. На ногах, неуклюжая на вид, прочная обувь без каблуков. Сутулые, коротконогие, с непомерно длинными руками, они выглядели отвратительно. Особенно отталкивающими были растянутые в ширину серые морщинистые лица и выпученные телескопические глаза под низким покатым лбом. И, наверное, чтобы быть последовательной в создании этого шедевра безобразия, природа наделила их широкими безгубыми ртами, из которых торчали черные кривые клыки.

Тата сморщилась. Неужели под таким мерзким обликом скрывается разум, способный создавать звездолеты?!

Краем глаза наблюдая за пришельцами, Алексей сидел неподвижно в расслабленной позе. Пусть думают — заболел и теперь не опасен. Заметив, что Эрей на него смотрит, Алексей чуть заметным движением отрицательно покачал головой. Их слишком много — не справимся.

Один из пришельцев, у которого на куртке была отличительная полоса поперек груди, осторожно подошел ближе и присел на корточки, стараясь лучше рассмотреть, что с Алексеем.

Тот застонал и шевельнулся. Пришелец опасливо отодвинулся. Алексей узнал в нем старшего, которого ударил об стену на Нире. «Трусишь, сукин сын! Ну подожди, я до тебя еще доберусь», — подумал он.

Тата жестом дала понять, что они хотят есть.

Старший пришелец издал скрипучий звук и обернулся к своим. После переговоров, сопровождаемых оживленной жестикуляцией, они вышли. Люк захлопнулся.

— Интересно, о чем они лопотали? — спросил Алексей.

— Они поняли, что нас нужно накормить, но не знают чем. Их руководитель распорядился, чтобы нам принесли понемногу всего, что у них есть в сыром и приготовленном виде.

«Вот бы нам так», — позавидовала Тата способности Эрея понимать разговор любых разумных существ.

— Что ж, подождем, — сказал Алексей. — Не может быть, чтобы они каждый раз приходили всей оравой.

Ждать пришлось недолго. Дверца люка отворилась, и четверо пришельцев внесли коробки и сосуды с пищей. Старшего с ними не было.

Тата отобрала наугад три и жестом показала, чтобы остальное унесли. Хитрость удалась. Как только трое вышли из помещения, Алексей быстрым движением схватил оставшегося за горло.

— Полегче, ты его задушишь, — забеспокоилась Тата, увидев, как у пришельца глаза лезут из орбит.

Алексей ослабил хватку и торопливо бросил Эрею:

— Узнай, где рация.

Тот обратился к пришельцу на своем языке и получил в ответ несколько скрипучих звуков.

— Говорит, в носовой части, — перевел он.

— Черт его знает, где тут она, — проворчал Алексей и выглянул за дверцу. Овальный коридор был пуст. — Вот что. Пусть ведет нас на рацию. Предупреди: если издаст хоть звук или заведет не туда — пристукну. — И Алексей поднял над головой присмиревшего пленника кулак.

Эрей сказал пришельцу несколько слов самым суровым тоном, на какой был способен. Тот угодливо замахал руками.

«Подлец и трус», — подумал Алексей, чувствуя глубочайшее презрение к существа так легко идущему на предательство ради спасения своей шкуры.

— Пшел! — подтолкнул он его.

Все вышли в коридор. Эрей с Татой наглухо закрыли дверцу запором, чтобы их побег не сразу обнаружили, и поспешили за Алексеем.

Коридор окончился герметично запертой дверью. Пришелец принялся ее открывать. Алексей помог. За ней оказался узкий трап, ведущий вверх. Придерживая пленника, Алексей полез вслед за ним. Трап вывел на небольшую площадку перед полуоткрытой дверью. Алексей дождался, когда к ним поднимутся Эрей и Тата, а потом осторожно заглянул в следующее помещение.

— Рация, — шепнул он. — Там только один и, вероятно, спит. Держите этого.

Он передал пленника, а сам стал подкрадываться к мягкому креслу, в котором кто-то лежал. Приблизившись, он увидел, что это существо гораздо больше похоже на человека, чем пришельцы. Но разглядывать было некогда, снизу донесся шум.

Следуя прежней тактике, Алексей схватил лежащего в кресле за горло. Тот оказался далеко не покорным. Завязалась борьба.

— Работай, пока я его держу! — крикнул Алексей, прижимая к себе яростно сопротивляющегося противника.

Эрей подбежал к радиоаппаратуре. Пришелец, оставленный один на один с Татой, набросился на нее. По трапу застучали торопливые шаги.

— Леша, сюда бегут! — крикнула Тата, стараясь вырваться из цепких рук.

Алексей изловчился и нанес противнику сильный удар по голове. Тот обмяк. Отпустив его, Алексей обернулся к двери, но было уже поздно. Пятеро пришельцев, во главе со старшим, ворвались в помещение. Теперь пришлось туго. Отбиваясь изо всех сил, Алексей с Татой старались задержать их как можно дольше, чтобы Эрей успел передать сообщение.

На помощь противникам подоспело еще несколько. Схваченный за руки и за ноги, Алексей увидел, как Эрей мастерским ударом, сделавшим бы честь опытному боксеру, отбросил напавшего на него пришельца и снова склонился над радиоаппаратурой. Видно, «наука», недавно преподанная молодому лону, пошла впрок.

— Молодец! Так его! — закричал Алексей и увидел, как над головой блеснуло лезвие какого-то оружия. Отчаянно вскрикнула Тата. Он невольно зажмурился. Конец!..

Громкий окрик, перекрывая шум борьбы, резанул уши. Пришельцы тут же отпустили Алексея. Не понимая, что произошло, он открыл глаза. Перед ним стоял кто-то во всем черном.

— Леша, жив! — Тата порывисто обняла его.

Алексей оглянулся на Эрея и, увидев утвердительный жест, облегченно вздохнул. Успел.

Раздался резкий, похожий на команду, возглас. Пришельцы подбежали к черному существу.

Окончательно пришедший в себя, Алексей смотрел на неожиданного спасителя. У него был почти человеческий облик, но выглядел он как гротескная пародия на высокорослого аскета. Вытянутая кверху голова и сухой горбатый нос, нависший над узким треугольником рта, создавали впечатление какой-то злобной карикатуры. Большие желтые глаза смотрели умно и насмешливо. Из широких рукавов одежды высовывались длинные кисти трехпалых рук с перепонками между пальцами. Но, пожалуй, больше всего он отличался от человека своей кожей, сухой и блестящей, как у пресмыкающегося. Он тоже говорил на скрипучем языке, и к его речи примешивались щелкающие звуки. Пришельцы слушали, вобрав головы в плечи, и иногда вздрагивали от его слов, как от ударов хлыста.

Окончив говорить, черный вскинул руку. Старший пришелец схватил того, который провел Алексея на радиостанцию, и пригнул к полу.

Выхватив из складок одежды небольшой продолговатый предмет, черный направил его на поверженного.

Яркая вспышка! Сухой треск! С пронзительным воплем пришелец дернулся и затих. Властным жестом черный приказал его убрать. Двое схватили безжизненное тело и унесли из помещения.

Потрясенный жестокой расправой, Эрей выступил вперед. Его лицо было сурово, глаза горели недобрым огнем. В упор глядя на черного, молодой лон гневно заговорил.

Алексей чертыхнулся с досады. Зачем Эрей выдает такой важный козырь! Было бы полезнее держать в секрете, что он понимает любую речь и может объясняться с каждым разумным. Какой непростительный промах!

Черный замигал от изумления и даже отступил к двери. Потом быстро овладел собой и принял прежний надменный вид. Выслушав Эрея, он о чем-то его спросил, а когда получил ответ — приказал пришельцам удалиться.

Те подхватили еще не совсем опомнившегося «радиста» и пошли к двери. Алексей заметил, что «радист» удивительно похож на черного. «Оба одной породы, — подумал он. — Худой, в чем только душа держится, а жилистый, вон как сопротивлялся!»

Черный остался с глазу на глаз со своими пленниками. Видно, желая показать, что не боится их, он спрятал свое оружие, внимательно осмотрел каждого и стал говорить. Теперь его речь звучала спокойно. В ней не слышалось резких слов и высокомерных окриков. Эрей тут же переводил:

— Я Чон Щегрен из круга уллов — распорядителей, помощников Великих Крумов. А те — авды, — указал он на дверь, куда удалились пришельцы. В его голосе зазвучали презрительные нотки. — Они исполняют нашу волю. Вы обладаете достаточно развитым умом, чтобы понять свое положение и больше не сопротивляться. Вы применили силу и проникли к механизмам переговоров. За такие поступки лишают жизни, как того авда, нарушившего Основы Подчинения. Но я должен доставить вас живыми на Кру-Ур, главную планету звезды Ра-Ксарат, и я сделаю это. Запомните первое правило Основ Подчинения: каждый живущий должен покоряться своему распорядителю. Нарушающие правила наказываются беспощадно.

Алексей и Тата с возмущением слушали перевод слов Чона Щегрена. Что же им предстоит? Жизнь на коленях? Рабская покорность вот такому разумному пресмыкающемуся? Нет! В тысячу раз лучше погибнуть в борьбе, как подобает настоящему человеку!

Словно угадав их мысли, Эрей продолжал тем же ровным тоном, как и переводил:

— Нам следует набраться терпения и ждать прилета лонов. В подходящий момент мы сможем оказать им помощь.

— Пусть объяснит, зачем мы им нужны, — раздраженно проговорил Алексей.

Эрей перевел вопрос и после ответа сказал:

— Он говорит: все, что нам положено знать, — расскажут по прибытии на планету. А теперь предлагает идти для погружения в длительный сон. Наверно, путь предстоит далекий.

 

Глава 28. Западня

Едва друзья вошли в свою комнату, как Прохор стиснул Леву в объятиях. Тот взвизгнул не своим голосом.

— Ты с ума сошел! Калекой сделаешь!

Но Прохор, не обращая внимания на протесты, схватил приятеля и несколько раз подбросил в воздух.

— Вот еще телячий восторг, — проворчал Лева, растирая помятые бока. — Ну, живы. Ну, решили лететь на выручку. А я при чем? Или хочешь под шумок придавить меня как клопа? Не выйдет, я живучий.

Когда радостное волнение, вызванное сообщением Эрея, улеглось, Прохора и Леву снова стало одолевать беспокойство. Их тревожило и положение друзей, оказавшихся в руках агрессивных существ, и тяжелое состояние Игоря, и недостаточно быстрая, по их мнению, подготовка к вылету. Кроме того, Прохор переживал за Лоэму, о которой Эрей ничего не сообщил. Одним словом, поводов для волнения было более чем достаточно.

Понимая их состояние, Аола при встречах в первую очередь сообщала, как лоны готовятся к вылету. Никрим, назначенный руководителем полета звездолетов, считал, что они смогут догнать захватчиков. Если же те добровольно не выдадут пленников, то преследование будет продолжаться до самой их планеты. Лоны надеялись, что такое грозное разрушительное средство, как управляемый поток античастиц, устрашит противника, и они смогут продиктовать свои условия, не прибегая к применению антилуча.

Между тем время шло. Пиратский звездолет с каждым мгновением все больше и больше удалялся по направлению к Четвертой звездной системе. Лоны не давали созвездиям названия, а различали их по нумерации.

Друзья начали терять остатки терпения. Прохор сделался раздражительным, злым. Каждый пустяк выводил его из себя. Чтобы сколько-нибудь отвлечься, он бродил по окрестностям до тех пор, пока не сваливался от усталости и крепко засыпал. Лева убивал время просмотром стереофильмов из истории лонов и совершенствовался в знании их языка.

— Ты хоть бы каким-нибудь делом занялся, — упрекнул он приятеля, когда тот едва встал после очередной «прогулки». — Шатаешься без толку, как поднятый из берлоги медведь.

— А тебе что? — угрюмо пробурчал сибиряк.

— Мне-то ничего, тебя жалко. Извелся «бедняжка», скоро ноги не потащишь, а еще собираешься лететь на выручку. Какой из тебя получится вояка, если и дальше так пойдет?

— Не бойся, когда надо будет — повоюем. Однако меня, как некоторых хлюпиков, соплей не перешибешь.

Лева обиженно отвернулся. Наступило долгое молчание. Наконец, Прохор кашлянул. Он не выносил, когда на него дуются.

— Ну, чего ты… Ведь я не со зла, — сделал он попытку к примирению.

Решив выдержать характер, Лева молчал.

— Может, пойдем пройдемся? Или фильмы посмотрим…

Опять ни звука.

Прохору стало невмоготу.

— Да ты что, и впрямь хочешь довести меня до ручки? — с надрывом выкрикнул он. — И без того тошно…

— Здорово, братцы! — раздалось позади.

Прохор моментально обернулся, и вошедший Игорь очутился в его объятиях.

— Ну, вот сам пришел! Значит, все в порядке, — с удовлетворением пробасил сибиряк, осторожно опуская друга на пол. — А мы со Львом совсем было заскучали, — и он дружески обнял Леву. — Знаешь, поди, какие у нас тут дела?

Игорь нахмурился:

— Знаю, Аола рассказала.

Приятели уселись рядом.

— Молодчина! Выглядишь, как из санатория, — констатировал Прохор. — Совсем выпустили или прогуляться?

— Совсем. Конец болезням!

— Теперь можно опять выкинуть очередной номер, — не удержался Лева.

— А ты все такой же колючий, — с улыбкой покачал головой Игорь. — Хоть бы к пострадавшему имел снисхождение.

— Никаких поблажек теперь не жди. Сам буду следить за тобой, — предупредил его Прохор. — Чуть что, во! — погрозил он здоровенным кулаком.

Друзья громко рассмеялись. За разговором они не заметили появления Аолы. Войдя в комнату, она с улыбкой смотрела на обрадованных встречей людей.

Увидев ее отражение в зеркале, Игорь вскочил.

— Ты здесь! — При виде любимой его глаза засветились радостью. — Вот кто меня выходил! — воскликнул он.

Прохор и Лева принялись горячо благодарить Аолу за спасение друга.

— Не надо, — смущенно проговорила она. — У нас не принято благодарить за то, что обязан сделать каждый. — И переменила тему разговора. — Мне поручено сообщить вам…

— Летим?

— Когда?

Аола улыбнулась. Какие эти люди эмоциональные и нетерпеливые!

— Вылет двух звездолетов уже назначен. Их поведут Никрим и Эон. Вы полетите с Никримом. Времени остается мало, нужно начинать подготовку, чтобы получить знания, необходимые в полете.

— А ты? — с тревогой спросил Игорь.

— Я тоже полечу с вами, — Аола подняла на Игоря свои прекрасные синие глаза и сказала вполголоса:

— Куда же мне теперь без тебя!

Тишина. Чуть слышно поют тонкую комариную песню автоматы коррекции. Аола, недавно сменившая Никрима, сосредоточилась за пультом управления. Рядом с ней Игорь. Он вынул блокнот и, покусывая карандаш, о чем-то думает. Время от времени ровные строки ложатся на листок. Иной раз он зачеркивает написанное и снова принимается грызть карандаш. В такие моменты его глаза глядят куда-то вдаль, сквозь корпус звездолёта, а лоб напряженно морщится.

— Сочиняешь? — Лева вытянул шею и заглянул товарищу через плечо.

Игорь отмахнулся от него как от назойливой мухи.

— Не мешай.

— Ну-ну, действуй.

Толкнув сибиряка локтем, он громко зевнул.

— Вздремнем?

— Угу, — отозвался тот.

После старта уже прошел один период. Так называли лоны отрезок времени, за который их планета совершала полный оборот вокруг Зеленого светила.

Первый период звездолет вел Никрим со своей сменой экипажа. Смена Аолы и трое друзей отдыхали в каюте замедления жизненных процессов. Теперь пришел их черед бодрствовать.

После пеленгации места, откуда поступило сообщение Эрея, лоны определили направление полета космических пиратов. Траектория вела к району Четвертой звездной системы. Никрим рассчитывал догнать чужой звездолет уже на третьем периоде. В случае неудачи планету с высокоразвитой цивилизацией не трудно будет обнаружить по интенсивному радиоизлучению, поэтому никто не сомневался, что пиратов удастся отыскать.

Проверив правильность траектории, Аола заглянула в боковой иллюминатор. Невдалеке по звездному небу перемещалась яркая световая точка. Эон вел свой звездолет, идеально выдерживая интервал. Он принял управление одновременно с Аолой и теперь находился за пультом.

Игорь спрятал карандаш в карман и обернулся к товарищам:

— Не спите?

— Пока еще нет, — отозвался Лева.

— Хотите послушать новые стихи?

— Хотим, если они стоят того.

Игорь сел поудобнее и стал декламировать:

Лева взглянул на Аолу. Она улыбалась.

А Игорь продолжал:

— Вот это правильно! — раздался бас Прохора. — Охотник всегда даст дельный совет.

Игорь улыбнулся и закончил:

— Ничего, — одобрил Прохор, заметив вопросительный взгляд Игоря. — Для самодеятельности сойдет.

— Ты неисправимый оптимист, — сказал Лева. — У космонавтов гораздо больше шансов встретить на чужих планетах не девушек с цветами, а каких-нибудь зубастых чудищ или разбойников, вроде тех, кто взорвал Ниру. — И, помолчав, добавил: — Впрочем, ты уже имел некоторый опыт в подобных встречах. Жаль, что он мало чему тебя научил.

— Неужели и лоны произвели на вас такое ужасное впечатление? — с ослепительный улыбкой спросила Аола.

— О лонах, а тем более о вас, не может быть подобной мысли. Вы — само совершенство! — театральным жестом, приложив руку к сердцу, воскликнул Лева.

— Тронута до глубины души! — в тон ему ответила Аола и церемонно поклонилась.

Все рассмеялись.

«Как она быстро переняла жесты и манеры поведения земных женщин! Это, конечно, влияние Таты», — подумал Лева.

Вспыхнула контрольная лампочка радиоаппаратуры. Аола насторожилась. Зазвенел сигнализатор приема. Аола включила пеленгационный аппарат, и друзья неожиданно услышали голос Эрея.

Все замерли, вслушиваясь в его слова, приглушенные огромным расстоянием.

Но вот голос смолк. Стало тихо, только потрескивания и шорохи радиоголосов Вселенной чуть слышно доносились из репродуктора.

— Он почему-то слово в слово повторил свое первое сообщение, — с недоумением проговорила Аола и задумалась.

Друзья молчали. Никому из них не приходило в голову хоть сколько-нибудь удовлетворительное объяснение.

Скользнув взглядом по пеленгационному экрану, Аола не удержалась от удивленного возгласа.

— Что случилось? — спросил Игорь.

— Сообщение Эрея пришло с другого направления. Тот звездолет изменил траекторию полета, — ответила Аола.

Игорь заметил в ее взгляде беспокойство и даже некоторую растерянность.

— Значит, мы летим не туда, куда нужно? — забеспокоился Лева.

— Вероятно, да.

— Чего же ждать? Давайте сворачивать за ним, — не то посоветовал, не то потребовал Прохор.

— Это не так просто, — охладила Аола его пыл. — Нужно заново рассчитать траекторию и затратить на маневр немало времени.

— Тогда тем более…

Аола сделала предостерегающий жест.

— Тише! Вызывает Эон.

Переговорив с ведущим второго звездолета, она надавила клавишу автомата срочного пробуждения.

— Придется прервать отдых Никрима. Без него нельзя изменить программу, заданную агрегату управления.

Неожиданное известие обеспокоило Никрима. Желая скорее сосредоточиться и обрести ясность рассудка, затуманенного пребыванием в состоянии глубокого искусственного сна, он принял возбуждающее средство и, закрыв глаза, откинулся в кресло.

Чтобы не мешать ему, все хранили молчание.

Вскоре Никрим окончательно освободился от последствий анабиоза и заговорил:

— Космонавты могли с самого начала направиться по ложному пути, чтобы запутать нас, но могли свернуть в сторону и после того, как Эрей проник к радиоаппаратуре. Тогда их маневр объясняется желанием увести возможную погоню от своей планеты.

— Наша основная цель — догнать их, освободить Эрея с людьми, а потом уж разыскивать планету, — прозвучал из репродуктора голос Эона, со звездолетом которого поддерживалась непрерывная связь.

— Я согласен с тобой, Эон, но мне не понятно, почему Эрей опять повторил свое первое сообщение и не добавил ничего нового, — с сомнением проговорил Никрим. — Нет ли тут обмана?

Достаточно усвоившие язык лонов, чтобы понимать его без непосредственного мысленного обращения, друзья переглянулись.

— Никрим, может быть, твое опасение и справедливо, но, кроме преследования или возврата, у нас нет других путей. Не можем же мы лететь в Четвертую звездную систему без уверенности, что звездолет прибудет именно туда, высказала свое мнение Аола.

Никрим встал:

— Я выслушал вас. После расчета начнем маневр для выхода на новую траекторию преследования.

Закончив маневр, звездолеты лонов устремились за пиратами к Черному Провалу, малоисследованному участку Галактики, очевидно, скрытому за облаком космической пыли.

Уже много времени Эон и Аола неустанно следили за экранами дальнего обзора, но ожидаемая светлая точка все еще не появлялась. Из опасения проскочить мимо пиратского звездолета Никрим не разрешил разгон до максимальной скорости, и оба космических корабля лонов были вынуждены, по словам Левы, «тащиться как старые клячи».

Никрим, продолжая отдых, снова погрузился в анабиоз. Лева и Прохор последовали его примеру, а Игорь остался с Аолой. Любопытный парень не терял времени даром. С помощью Аолы он ознакомился с устройством звездолета и его агрегатами. Учеба шла так успешно, что под конец второго периода Аола стала поручать ему наблюдение за работой приборов и управляющей аппаратуры. Она постепенно подготавливала Игоря к самостоятельному управлению звездолетом. Чтобы предоставить ему больше инициативы, Аола последнее время стала оставлять его за пультом одного, тем более, что он уже хорошо освоил язык лонов и мог свободно переговариваться с экипажем второго звездолета.

Аоле нравился присущий людям жесткий акцент, отчетливо выделяющий редко употребляемые лонами согласные, и она почти полностью перешла с Игорем на чисто разговорный язык. Только для объяснения научных и технических терминов Аола возвращалась к мысленному внушению.

Игорь гордился тем, что ему доверяют управление звездолетом. Внимательно, как подобает прилежному ученику, он выслушивал все указания Аолы и усаживался за пульт. А в душе все пело, ликовало. Подумать только! У него в руках такой невероятно сложный и совершенный механизм.

Вот и сейчас, уже не впервые, он занял кресло ведущего. Казалось бы, пора привыкнуть, но благоговейно-восторженное чувство вновь охватило его.

Аола еще раз оглядела пульт, приборы… Все было в порядке. Пряча улыбку, она пошла в двигательный отсек. Несмотря на напускную серьезность парня, Аола отлично понимала его состояние.

Оставшись один, Игорь начал контрольную проверку. Как пилот современного самолета периодически, в строго определенном порядке, осматривает арматуру своей кабины, так и он придирчиво оглядел каждый экран, прибор, каждую рукоятку, клавишу, кнопку…

Автоматика работала безукоризненно. Игорь уменьшил освещенность, в кабине воцарился полумрак. Ярче загорелись разноцветные глазки световой сигнализации. Громадный иллюминатор перед пультом заполнился множеством ярких немигающих точек.

Звезды! Сколько их, больших и малых, неистово бурных, потрясаемых катаклизмами титанических ядерных взрывов, и угасающих, подслеповато сощуривших тусклые старческие глаза; огромных шаров до голубизны раскаленного газа и невообразимо плотных, спрессованных из протонов, белых карликов!.. Какие удивительные тайны хранят звездные миры-галактики! Куда они летят, разбегаясь друг от друга? Какая неумолимая сила гонит их в черную бесконечность?..

Игорь перевел взгляд на экран дальнего обзора.

— Ого, что-то есть!

Почти в центре нимба появилась чуть заметная зеленоватая точка. «Наверное, звездолет, — мелькнула мысль. — А может быть, крупный метеор?» Еще не набивший глаз в распознании космических объектов, Игорь не стал раздумывать и нажал кнопку вызова двигательного отсека.

— Аола, на экране дальнего обзора засветка.

— Иду, — раздалось в ответ.

— Впереди космический корабль! Время догона при нашей скорости — четверть периода, — прозвучал голос Эона.

Игорь вспыхнул. Как он невнимателен! Замечтался и опоздал вовремя посмотреть на экран. Эон, конечно, увидел звездолет раньше его и даже успел сделать расчеты.

Уступив место вошедшей Аоле, Игорь сел в свободное кресло и стал наблюдать за экраном. С помощью счетной машины Аола быстро проверила расчет Эона. Результат сошелся.

— Буду будить Никрима. Пора начинать торможение, — сказала она.

— Согласен, — кратко ответил Эон.

Никрим озабоченно нахмурился. Расчеты показывали отклонение пиратского звездолета от траектории, по которой он должен был следовать. В чем дело? Заметив подошедшую Аолу, он молча подал ей фотопланшет с выкладками счетной машины. Та внимательно их просмотрела и вернула.

— Вероятно, он заметил преследование и меняет траекторию, чтобы еще дальше увести нас от своей планеты.

— Нет, — возразил Никрим. — Изменение происходит очень медленно. Это не похоже на маневр.

— Так значит… — Аола вперила в Никрима беспокойный взгляд.

— Проверь поточнее движение нашего звездолета, — сказал тот и стал рассматривать экран дальнего обзора, где преследуемый космический корабль уже выделялся яркой точкой.

Наступила тишина. Игорь и пробужденные одновременно с Никримом Прохор и Лева молча следили за лонами. Они видели их беспокойство, но не догадывались о причине.

Легкий возглас Аолы оторвал Никрима от экрана.

— Каково наше отклонение? — спросил он.

— Вот расчет. Оно меньше, чем у того звездолета.

— За счет большой скорости и расстояния до сверхплотной погасшей звезды. Мы начинаем падать на нее вслед за тем звездолетом, — раздался из репродуктора голос Эона.

Друзья переглянулись. Так вот в чем дело! Все три космических корабля попали в сферу притяжения Черного карлика, обладающего громадной массой и невероятной силой тяготения. Что же будут теперь делать лоны?

— Придется развить максимальную скорость. Попытаемся проскочить мимо Мертвой звезды, пока еще не поздно, — словно угадав их вопрос, проговорил Никрим.

— Неужели они не замечают опасности? — с болью в голосе воскликнула Аола.

— Сейчас же начинай передачу предупреждающих сигналов на всех основных волнах. Может быть, они услышат нас и поймут, что им грозит.

— Это их уже не спасет. Слабые двигатели не осилят огромного притяжения, словно приговор, прозвучали слова Эона.

— Наш долг — сделать все возможное, — сурово проговорил Никрим.

Друзья бросились к Аоле.

— Надо что-то придумать! Пока есть время, — горячо заговорил Игорь.

Аола молча подняла на него потемневшие, полные слез глаза. Все было понятно без слов.

— Каждому занять свое место! Начнем разгон, — предупредил Никрим.

Взревели двигатели. Нарастающая перегрузка втиснула всех в кресла. Аола включила автомат передачи. Сигналы, предупреждающие об опасности, понеслись в эфир. Периодически меняя частоту, она прослушивала космос. Неужели не отзовутся? Но ответа не было.

Световая отметка все больше и больше смещалась от центра экрана к его краю. Пиратский звездолет быстро падал в середину Черного Провала, где за облаком космической пыли притаилась маленькая, но невероятно плотная, погасшая звезда.

Внимательно следя за приборами, Никрим отрегулировал ускорение так, чтобы не допустить опасной перегрузки. Стало немного легче. Организм постепенно привык к хотя и повышенной, но установившейся тяжести. Уже без всякой надежды на ответ Аола все еще продолжала вызывать обреченный космический корабль. Было ясно, что никакая сила теперь не в состоянии его спасти.

Как загипнотизированные смотрели друзья на яркую зеленоватую точку звездолет, которому вскоре суждено погибнуть. Удар о поверхность Черного карлика превратит его в газ, разнесет на атомы. А ведь там товарищи: Леша, Тата, Эрей! Подозревают ли они, что жить им осталось совсем немного?.. Как ужасно ждать неминуемую гибель друзей, сознавая, что ничем не можешь им помочь! А световая отметка неумолимо ползла по эллиптической кривой к обрезу экрана.

— Мы продолжаем падать на остывшую звезду. Нужно увеличить разгон, послышалось из динамика. В голосе Эона звучала скрытая тревога.

Теперь та же участь стала грозить и им. Кто знает, осилят ли двигатели чудовищное притяжение? Выдержат ли организмы огромную перегрузку?

— Будем увеличивать разгон, — ответил Никрим. Игорь услыхал, как он про себя добавил: — Если только это поможет.

Резкий толчок потряс звездолет — вступили в работу дополнительные двигатели. Игорю показалось, что он расплющивается. Невидимый, кошмарный фантом давил на него с непреодолимой силой. Сердце из последних сил судорожными толчками проталкивало по немеющему телу тяжелую, как ртуть, кровь. В ушах зашумело. Как сквозь туман он увидел, что зеленоватая звездочка подошла к самому обрезу экрана. «Наверно, вместе будем падать», — подумал он и потерял сознание.

 

Глава 29. Под властью порожденных тьмой

Алексей глубоко вздохнул и почувствовал, что оживает. С усилием поднял веки. Тусклый свет показался ослепительным, пришлось на время зажмуриться. В памяти всплыли последние события. Вернулось тревожное щемящее чувство. Куда их везут? Что теперь будет?

Он с трудом приподнялся. В висках застучало. До чего же сильно трещит голова! В полете с Аолой таких явлений испытывать не приходилось, а здесь слабость, тошнота, головная боль… Да ведь мы не летим, догадался он, чувствуя заметную тяжесть. Наверное, уже приземлились, то есть припланетились. Интересно, где же?

— Леша, я совсем больная, — раздался слабый голос Таты.

— Я тоже, — ответил Алексей, помогая ей сесть.

— Проглотите это, — сказал Эрей и дал им две таблетки.

Алексей и Тата приняли их и легли на маты. Скоро болезненные явления прекратились. Вместе с нормальным самочувствием к Алексею вернулась присущая ему энергичность. Теперь он был готов встретить любые неожиданности. Тата тоже повеселела и начала приводить в порядок свою прическу.

— Куда-то прибыли, — проговорила она, закалывая волосы.

— Полет закончился недавно. Сознание вернулось ко мне во время посадки, сказал Эрей.

— Лоны так нас и не выручили. Наверно, не смогли догнать, — предположила Тата.

Эрей сделал отрицательный жест:

— Такие звездолеты, как этот, не могут состязаться с нашими, развивающими околосветовую скорость.

— Уверен ли ты, что лоны получили сообщение? — спросил Алексей.

— Вполне. Я передал его на частоте работы информаторов, оставленных нашими звездолетами разведки на некоторых планетах. За этими информаторами постоянно следят операторы Центра.

— В чем же дело?

Со стороны двери донесся шорох.

— О нас вспомнили, — вполголоса сказал Алексей.

Он не ошибся. Дверь отворилась, в помещение вошел Чон Щегрен. На нем был космический скафандр, лицевое стекло шлема поднято. Коротким взмахом левой руки он приветствовал пленников, а потом справился об их самочувствии. Алексей и Тата с удивлением заметили, что они понимают его речь.

— Отвечайте! Вы теперь можете с нами разговаривать. Во время длительного сна автоматы речи научили вас языку Великих Крумов, — проскрипел Чон Щегрен.

— Спе-ерв-ва, — выворачивая язык и напрягая гортань, попыталась заговорить Тата.

— Плохо? — пришел ей на помощь Чон Щегрен.

Тата утвердительно закивала головой. Человеческие органы речи не желали издавать такие звуки.

На лице улла появилась гримаса наподобие улыбки.

— Это скоро пройдет, — сказал он.

— У-уж-же… прош-шло… — едва выговорил Алексей. — Вот мерзкий язык! Аж в горле першит.

— Вам обоим, — Чон Щегрен указал своей трехпалой рукой на Алексея, а потом на Тату, — нужно отработать речь. Говорите как можно больше. Этот язык единственный, на котором объясняются в планетной системе звезды Ра-Ксарат.

Глаза Алексея блеснули.

— Эт-то при-ик-каз?

— Это совет. Вы скоро убедитесь, как он вам пригодится. А теперь надевайте шлемы и выходите за мной. Здесь, на спутнике планеты Кру-Ур, нет атмосферы.

Бурая равнина. Непривычно близкий горизонт. На черном звездном небе огромный полумесяц, озаренный неярким светом далекого рубинового солнца. Это она, Кру-Ур, планета загадочных крумов. Ровный жемчужно-розовый фон. Ни одного пятна, никакого намека на разрывы в мощной облачности, надежно скрывающей ее от посторонних глаз. Осматриваясь, Алексей заметил, что Эрей внимательно глядит на звездолет.

— В чем дело? — спросил он молодого лона.

— Разве не замечаешь? Куда-то девалась вторая половина космического корабля.

— Да-а, — удивленно протянул Алексей.

Он вспомнил, что звездолет был похож на две скрепленные ракеты. Действительно, где же одна из них?

— Наверно, вторая половина была чем-то вроде цистерны, и ее сбросили, когда израсходовали горючее.

— Не похоже.

— Здесь разговаривают только на языке Великих Крумов, — раздался резкий окрик Чона Щегрена.

— Где часть вашего звездолета? — спросил Эрей.

Из горла улла вырвались звуки, похожие на булькающие смешки.

— Попробуй догадайся сам, ты Понимающий Всех! Что подсказывает тебе твой развитый ум?

— Я думаю — половина звездолета использована не для хорошего дела.

Чон Щегрен вскинул глаза и встретился с пристальным взглядом Эрея. Недолго длилась эта безмолвная дуэль, улл отвел взгляд и с вызовом бросил:

— Смотря для кого!

— И для тебя тоже, — не повышая голоса, предупредил Эрей.

Чон Щегрен заметно смешался, но быстро обрел свой прежний высокомерный тон.

— Идите за мной! Я проведу вас туда, где вы будете ожидать вызова к Великим Крумам, — сказал он, направляясь к виднеющимся невдалеке сооружениям.

Гладкая широкая дорога, проложенная по равнине, покрытой тонкой, как пудра, бурой пылью, вела от площади космодрома к скрытому в недрах спутника городу. Отталкиваясь одними носками, Эрей и Алексей с Татой почти без усилий шли за размашисто шагающим уллом. Около входного сооружения Чон Щегрен остановился. В больших герметических воротах распахнулась дверца, и все четверо вступили в подпочвенный город.

Небольшая квадратная комната, тусклый красноватый свет, раздражающий грохот проносящихся за стеной грузовых составов. И так все время, которое тянется мучительно долго, бесконечно.

Лежащий на чем-то, подобном тонкому матрацу, Алексей перевернулся на спину. Он был взвинчен и зол. Не видно конца пребывания в недрах этого спутника, превращенного в базу снабжения планеты Кру-Ур. По словам Чона Щегрена, все население планетной системы звезды Ра-Ксарат в основном работает на крумов. «Великие Крумы», как он их называет, составляют верхушку здешнего разношерстного сборища разумных и полуразумных существ. К последним он относит каких-то зендов. Алексей поморщился. Авды тоже мало чем отличаются от мыслящих животных. Нечто вроде умственно развитых псов, готовых, не рассуждая, бросаться на кого прикажут хозяева.

Интересно, что это за крумы, сумевшие поставить себя на положение чуть ли не богов? Даже уллы трепещут перед ними. А ведь нельзя сказать, что такие, как Чон Щегрен, недостаточно умны и развиты.

Но когда же решится их судьба? Алексею так осточертело сидеть в четырех стенах, что он был готов на любые перемены, лишь бы вырваться отсюда. Тата тоже стала раздражительной и при встречах с Чоном Щегреном старалась поддеть его как только могла. Один Эрей не терял присутствия духа. Он по-прежнему был уравновешен и внешне совершенно невозмутим. «Что у него за нервы!» — дивился Алексей, втайне завидуя лону.

— Чем сегодня порадуете? Очередной порцией болтовни о могуществе крумов? иронически спросила Тата.

Алексей повернул голову и увидел стоящего в дверях Чона Щегрена.

— У тебя злой язык, Красноголовая, — ответил улл. — Если будешь так разговаривать с Великими Крумами, то пожалеешь об этом.

— Крумы, крумы! — вспылила Тата. Пересыпая непривычную речь русскими словами, она дала выход накопившейся злости: — Что ты лебезишь перед ними точно холуй? Неужели у вас, уллов, нет чувства человеческого достоинства… Тьфу! — спохватилась она. — Тоже сказала, человеческого!. Где вам до людей! Вы развитые, разумные, а низвели себя на положение неполноценных. Да мы, на вашем месте, быстро бы научили их, как самим кусок хлеба зарабатывать. — Тата перевела дух и, придумав, махнула рукой: — Вы и сами, наверное, такие же любители выезжать на чужом горбу.

Лицо Чона Щегрена исказилось гневной судорогой, глаза выпучились. Но он сдержался и проговорил сравнительно спокойно:

— Мне неизвестна и половина сказанных тобой слов, но того, что я понял, достаточно для применения к тебе самых жестоких мер. Я не стану наказывать женщину, но ты скоро предстанешь перед Великими Крумами, и там не простят таких речей. Усмири свой язык, неразумная!

Тата презрительно сощурилась.

— Будет тебе благородство разыгрывать! Все равно не поверю.

— Я пришел, чтобы доставить вас на планету Кру-Ур. Собирайтесь! — не обращая внимания на Тату, сказал Чон Щегрен.

Межпланетная ракета совершила посадку. Двигатель смолк. Алексей посмотрел в иллюминатор. Темно, ничего нельзя различить. Да откуда же здесь быть свету! Рубиновая освещает слабо, а планета укрыта мощным слоем облаков. Сюда, на поверхность, видно, совсем не доходят лучи далекого светила.

— Выходите за мной. Шлемы не надевайте, воздух годен для дыхания, вставая с кресла, сказал Чон Щегрен.

Откинулась дверца. Вслед за уллом Алексей шагнул в темноту и вздрогнул. Невидимые руки схватили его и потянули вперед.

— Леша, ты здесь? — окликнула Тата.

— Здесь.

— А Эрей?

— Тут, — отозвался молодой лон.

Сопровождаемый невидимыми существами, Алексей шел как слепой. Вокруг слышались непонятные звуки. Издалека доносился сухой скрежет, словно там пилили свои крылья громадные кузнечики. Приглушенные стонущие вздохи то и дело раздавались с разных сторон. С шипящим шумом рядом пронеслось что-то большое, даже ветром обдало. А это — разговор разумных существ. Алексей прислушался, но не мог разобрать слов. Похоже, говорят на том же языке, что и уллы, но только скороговоркой. Сыплют как из пулемета. Вот еще одни прошли мимо… А темень хоть глаз выколи, ни одного огонька. Как они здесь ориентируются? Алексей попытался вызвать своих провожатых на разговор, но те не отвечали.

Постепенно глаза привыкли к темноте. В густом багровом мраке Алексей заметил контуры каких-то сооружений. Разглядел, что его сопровождают несколько низкорослых существ. Ничего больше различить не удавалось.

Загадочные поводыри вели его быстро, словно днем при ярком свете.

— Сюда, — подал голос один из них и потянул Алексея за руку. Тот свернул за ним и попал в абсолютный мрак. Гулко раздавались шаги. Видно, они шли внутри здания с высокими сводами и хорошей акустикой. Снова поворот. В лицо пахнуло свежестью и слабым приторным запахом. Впереди послышался неясный говор и тут же смолк. Поводыри остановились. Алексей почувствовал, что его больше не держат. Где же Тата, Эрей? Он протянул руки, пошарил около себя. Никого. Окликнул. Никто не ответил. Алексею показалось, что его забросили в бездну бесконечной могильной ночи. Впечатление было такое, словно ничто на свете не существует, только он, тишина и мрак. Но в то же время Алексей каким-то шестым чувством ощущал на себе любопытные взоры. Он был почти уверен, что его разглядывает множество глаз.

Вдруг что-то теплое, почти горячее, проскользнуло по щеке. Алексей вздрогнул и отступил назад, потом обтер рукавом лицо. Прикосновение больше не повторялось.

Томительно потянулось время. Но вот раздался звук шагов. Алексей насторожился. К нему подошли. Остановились.

— Тата! — с надеждой позвал он.

— Я, Леша!

Алексей протянул руку и почувствовал знакомое пожатие маленьких прохладных пальцев. Сразу стало легче. Он привлек Тату к себе, обнял за плечи и спросил вполголоса:

— А Эрей?

— Здесь, рядом. Куда нас привели?

— Не знаю.

Тишину нарушил глухой гул. Он зародился где-то наверху и быстро нарастал. Рокочущие переливы отдавались по сторонам, заполняя пространство перекличкой громового эха. Внезапно все стихло. Только слабые отголоски еще замирали в отдалении. И тут раздался зычный голос:

— Жители других миров! Вы предстали перед носителями высочайшей цивилизации Великими Крумами. Расскажите о себе. Кто вы? Где ваши планеты? Чего вы достигли в своем развитии?

Невозможно было определить, где находится говорящий, звуки неслись со всех сторон. Ошеломленные, Алексей и Тата не сразу сообразили, о чем их спрашивают.

— С вами говорит Ордон Корт Ин, Властитель Великих Крумов. Отвечайте же! раздался из темноты торопливый шепот Чона Щегрена.

— Я — Эрей, житель планеты Лона. Со мной люди, жители планеты Земля. Где находится Лона, спроси Чона Щегрена и тех, кто с ним летел. Они прибыли к нам, как злодеи, и бежали от нас, как трусы. Где находится Земля, мы не скажем. Пусть люди живут спокойно. — Эрей сделал небольшую паузу и продолжал: Достижения лонов велики и несравнимы с вашими. Мы стремимся к миру и дружеской помощи всем цивилизациям. Вы — к вражде и насилию. Нельзя сравнивать добро со злом!

После слов Эрея наступило длительное молчание. Вероятно, Ордон Корт Ин, озадаченный смелым ответом, собирался с мыслями.

— Ты дерзок и непочтителен! — гневно загремело отовсюду. — Почитать Великих Крумов тебя научат в том кругу, куда ты будешь определен по способностям твоего ума. — Потом уже спокойнее: — Почему ты говоришь на незнакомом нам языке, а мы тебя понимаем?

— Лоны могут объясняться со всеми, кто не лишен разума, — последовал ответ Эрея.

Снова наступило молчание. «Что ж, для подавления психики сделано как будто все возможное, — подумал Алексей. — И темнота, и громовая „увертюра“, и голос, усиленный множеством динамиков. Видно, на уллов и других здешних обитателей все это действует. Сейчас бы хороший фонарь, да посмотреть, каков этот Ордон в натуре…»

— Чон Щегрен, как ты выполнил наши повеления? — прервал мысли Алексея голос Ордона.

— Отвечаю, Великий! — поспешно проговорил улл и стал рассказывать о полете.

Имея указание крумов разыскать планету, посылающую в космос сигналы, Чон Щегрен привел свой звездолет к Лоне. Даже с первого взгляда стало понятно, что перед ними богатый высокоразвитый мир. Чон Щегрен и его помощник Урт Чущут не рискнули сразу идти на посадку. Кто знает, как их примут обитатели?

Стараясь ничем не обнаружить своего присутствия, они вывели звездолет на орбиту вокруг планеты и неожиданно обнаружили большой искусственный спутник. Нужно было что-то предпринимать. Отправляя их в путь, Ордон Корт Ин приказал действовать хитростью, обманом, силой, наконец, и, не считаясь ни с чем, везде, где только можно, утверждать господство крумов. Посоветовавшись с Уртом Чущутом, Чон Щегрен решил начать со спутника. Экипаж звездолета мог высадиться на него с гораздо меньшим риском. Урт Чущут включил блокирующую аппаратуру, чтобы спутник лишился связи с планетой, и они осторожно причалили к платформе.

Действительность превзошла все ожидания. Обитатели спутника оказались на редкость благожелательно настроенными и миролюбивыми. Чон Щегрен ликовал. Казалось, выполнение воли Ордона Корт Ина обеспечено. Но когда он потребовал признать власть крумов, его домогательства с негодованием были отвергнуты. Руководящая предложила Чону Щегрену немедленно убираться со своим звездолетом из планетной системы.

И тут свершилось то, о чем догадывался Эрей. Чон Щегрен и его команда стали действовать принуждением. Обитатели спутника не имели оружия, но они были бесстрашны и ничто не могло их сломить. Тогда взбешенные захватчики перебили большинство из них. Понимая, что такое даром не пройдет, они решили взорвать спутник, чтобы скрыть преступление и улететь, пока еще не поздно.

— Мы сумели захватить живыми только этих трех, высадившихся с прилетевшего космического корабля. Спутник мы уничтожили сразу после отлета, — закончил Чон Щегрен.

Потрясенный Алексей услышал, как Эрей издал не то стон, не то возглас отчаяния, но его тут же заглушил Ордон Корт Ин:

— Ты поступил грубо и неразумно! Ты должен был расположить их к себе, проникнуть на планету и. узнать о них как можно больше, особенно про организованность и средства защиты. Тогда нам легче было бы их покорить.

— Мне стало известно, что увезенные тобой проникли к аппаратам переговоров, били Урта Чущута и послали сообщение на свою планету. Почему ты это допустил?

— Кто мог думать, что они осмелятся…

— Ты должен был предусмотреть все! — прервал Чона Щегрена гневный окрик. По твоей вине на их планете узнали, куда вы направились.

Алексей оживился. Оказывается, Ордон боится лонов.

— Это не опасно, — ответил Чон Щегрен. — Мы предвидели возможность погони и направили грузовую часть звездолета к звезде Цур. Записанный аппаратом голос Понимающего Всех увлечет погоню в сферу неодолимого притяжения этой мертвой звезды, и они погибнут.

Алексей похолодел. Так вот почему лоны не догнали их в пути! Коварный улл заманил их в смертельную ловушку. Неужели друзья тоже там?

— Это сделано правильно, — одобрил Ордон Корт Ин. — Но ошибки, совершенные тобой, велики.

— Я хотел назначить тебя своим Главным Исполнителем, — после некоторой паузы продолжал Властитель Крумов, — но теперь вижу, что ты не достоин этого. Твой ум не смог предусмотреть всего, что нужно. Оставайся тем, кто ты есть.

Чон Щегрен издал возглас, который, как показалось Алексею, выражал бессильную злобу.

— Слушайте, Понимающий Всех и люди, — снова обратился к пленникам Ордон Корт Ин, — или вы будете выполнять нашу волю и жить, как подобает разумным, или изберете непрерывный тяжелый труд в кругу слабоумных зендов. Решайте.

Алексей прижал к себе дрожащую от нервного возбуждения Тату:

— Успокойся.

— Не могу. Во мне все кипит! — по-русски заговорила она. — Кто же согласится быть заодно с ними! Только подлецы и предатели!

— Мы должны знать, что будем делать, если станем выполнять вашу волю, ответил Эрей на предложение Ордона Корт Ина.

Алексей оторопел. Неужели Эрей допускает возможность сотрудничества с крумами? Нет, этого быть не может. Он, вероятно, хочет выиграть время.

— Ты, Понимающий Всех, умен и осторожен. Переходи к нам, будешь одним из моих главных помощников.

— Я не отвечу, пока не узнаю вас и вашу систему, — стоял на своем Эрей.

— Ты узнаешь, — сказал Ордон Корт Ин с плохо скрытым раздражением. — Чон Щегрен вам все покажет и объяснит.

Голос смолк. Провожатые схватили пленников и повели.

Как изменился Чон Щегрен! Наглый, высокомерный ранее, он теперь сама предупредительность. Интересно, чем это вызвано? Алексей потер затылок. Может быть, он заискивает перед Эреем, которому Ордон предлагал стать его помощником? Чон Щегрен подлец, и ему невдомек, что Эрей скорее пожертвует жизнью, чем согласится на предательство. То ли этот улл думает… Впрочем, чего гадать. Придет время — узнаем.

Коридор, по которому они шли за Чоном Щегреном, вывел на галерею, пристроенную к стене тоннеля. Алексей и Тата подошли к перилам. Внизу, по желобам, то и дело проносились самокаты, похожие на громадные цистерны. Очевидно, это была одна из основных магистралей подпочвенного города на спутнике планеты Кру-Ур, куда они вернулись после встречи с крумами. Если только это можно назвать встречей. Ведь крумов они так и не увидели.

В перерывах между грохотом самокатов слышался приглушенный гул. Это работали скрытые в недрах предприятия. Осмотрев одно из них, Эрей и люди возмутились до глубины души. В мрачной каменной коробке, у рядов гремящих смрадных машин, копошились небольшие истощенные существа. Они ходили на четвереньках и садились, чтобы использовать для работы передние конечности. Алексею показалось, что это животные, но когда одно из них выпрямилось, он увидел нечто напоминающее человека. Страшно и мучительно было смотреть ему в глаза. Этот разумный взгляд выражал столько тоски и безнадежной отрешенности, что Алексей не выдержал и отвернулся.

Чон Щегрен прикрикнул. Жалкое существо вздрогнуло и поспешно опустилось на четвереньки.

— Зенды не должны стоять в присутствии уллов, — пояснил он.

Когда Эрей спросил, почему разумные существа низведены до положения животных, почему их умственные способности жестоко подавляют, Чон Щегрен расхохотался, а потом ответил:

— К чему развивать разум зендов? Они должны работать и, кроме работы, ничем не интересоваться. Если зенды начнут думать, то могут перестать подчиняться и захотят улучшить свое положение. Что же тогда будет? Хаос! Крушение установленных порядков! Этого допустить нельзя. Мы даже авдов приучаем выполнять все без размышлений, а ведь их круг на ступень выше нижнего круга зендов.

Чон Щегрен рассказал, что новорожденных зендов направляют в воспитательные поселения. Там каждого с малолетства приучают к выполнению одной определенной работы и всеми мерами подавляют малейшие проявления непокорности. Чтобы держать зендов в страхе и повиновении, к ним приставлены авды, которые выполняют обязанности надсмотрщиков.

Отвратительный общественный строй, основанный на жесточайшей эксплуатации и угнетении! Алексей представил себе социальную пирамиду империи крумов. Нижний круг — бесправные забитые зенды; выше — тупые злобные авды, своеобразная полиция и жандармерия; над ними уллы, привилегированная администраций, верные слуги крумов; а на вершине сами крумы, высшая каста эксплуататоров и паразитов во главе со своим вожаком Ордоном. Их уже не в состоянии удовлетворить богатства планетной системы звезды Ра-Ксарат. Они рвутся дальше, в космос, к завоеванию других миров.

Наверное, нечто подобное могло произойти на Земле, если бы во второй мировой войне победил фашизм. Какое счастье, что этого не случилось! Сердце Алексея наполнилось гордостью за свой народ, за отцов и матерей нынешней молодежи, сумевших выстоять в смертельной схватке с врагом и разгромить сильнейшую в мире гитлеровскую армию.

— Вы видите главное кольцо, связывающее предприятия и хранилища. Отсюда, со спутника, мы посылаем на Кру-Ур все необходимое, — прервал размышления Алексея Чон Щегрен.

— Проще построить предприятия на самой планете, чем делать такую космическую базу снабжения, — заметил Алексей.

— Предприятия загрязняют атмосферу и портят природу. Вместе с ними на Кру-Ур пришлось бы создавать поселения для работающих. Всего этого не потерпят Великие Крумы. Они подчинили другие планеты для того, чтобы обеспечить себе покой и благоденствие, — пояснил Чон Щегрен.

— За счет угнетения других? — не удержалась Тата.

Чон Щегрен промолчал.

— Много же туда идет, — сказал Алексей, глядя на непрерывно проносящиеся составы.

— На Кру-Ур, кроме Великих Крумов, живут уллы, авды и зенды, которые тоже потребляют.

— Что же они там делают?

— Обслуживают Великих Крумов.

— Вслепую?

— Нет. Им выдают приборы, позволяющие видеть тепловые излучения и все другие, недоступные для глаз.

— Значит, и крумы носят такие же очки?

Чон Щегрен скривил рот наподобие улыбки.

— У Великих Крумов совершенное зрение. Они видят все.

— И охота тебе с ним разговаривать! — раздраженно воскликнула Тата. — Это же убийца! Он уничтожил Ниру.

— Я это сделал не по своему желанию и не мог поступить иначе. На космическом корабле был Урт Чущут, поставленный следить, как я выполняю волю Великих Крумов, — вполголоса проговорил Чон Щегрен и еще тише добавил: — Если только ваши летят, они еще не погибли.

Тата взглянула на него с удивлением. С чего бы это улл стал оправдываться? Потом махнула рукой и отвернулась:

— Все вы из одной шайки!

Наступило молчание.

— Куда поведешь теперь? — через некоторое время спросил Эрей.

— Я покажу все, что вас заинтересует на спутнике, а потом полетим знакомиться с планетной системой звезды Ра-Ксарат.

— Почему вы уделяете нам такое внимание? — с усмешкой поинтересовался молодой лон.

Чон Щегрен бросил взгляд по сторонам и произнес свистящим шепотом:

— Ты, Понимающий Всех, можешь подняться высоко! Ордон Корт Ин увидел в тебе большой ум. Он хочет назначить тебя главным исполнителем своей воли на вашей планете, когда Великие Крумы ее покорят.

У Эрея сверкнули глаза. Но предельно сдержанный, как и все лоны, он не дал волю гневу.

— Ты думаешь, я соглашусь держать лонов под властью крумов? — спросил он.

— Так думает Ордон Корт Ин, — уклончиво ответил Чон Щегрен. — Он считает, что ты хочешь жить и подчинишься неизбежному.

— Хватит! — не выдержал Эрей. — Веди нас в помещения для отдыха. Мы устали.

— Хочешь узнать, как мы переговариваемся с другими планетами? — вкрадчиво спросил Чон Щегрен, глядя в упор на Эрея. — Пойдем, это нам по пути.

«Ловушка!» — мелькнула у Алексея тревожная мысль. Он быстро обернулся, но Эрей сделал предостерегающий жест и сказал Чону Щегрену:

— Пойдем.

В аппаратном зале было светло и тихо. Несколько больших приемо-передающих устройств работали автоматически и почти беззвучно. Наблюдающий за ними улл почтительно склонился перед Чоном Щегреном.

— Покажи мне сообщения, которые поступили последними, — потребовал тот.

— Для этого нужно пройти туда. — Улл указал на дверь в противоположной стене и покосился на незнакомцев.

— Они уйдут, — сказал Чон Щегрен.

Он вышел в коридор и предложил пленникам обождать.

— Я вернусь скоро, — предупредил он и, уходя в зал, оставил дверь полуоткрытой.

Алексей заметил, как Чон Щегрен приостановился у одного из аппаратов и перекинул какую-то рукоятку. Потом позвал улла, стоящего по другую сторону механизмов, и оба они ушли в следующее помещение.

— Что он сделал? — прошептала Тата.

— Вероятно, выключил записывающее устройство, — ответил Эрей.

— Зачем?

— Чтобы я мог тайно передать сообщение.

Эрей шагнул в зал, но Алексей схватил его за руку.

— А если это ловушка?

— Тогда — погибнем. Но мы должны попытаться дать знать о себе.

— Иди. — Алексей отпустил Эрея, а сам приготовился при необходимости броситься ему на помощь.

Эрей подбежал к аппарату, быстро его осмотрел и сел за пульт передачи.

 

Глава 30. В погоню

Игорь очнулся от сильной тряски. «Что-то случилось», — была первая мысль… Вот снова рывок… С усилием открыв глаза, он увидел Прохора.

— Да очнись же! — тормошил его сибиряк.

— Ч-чего ты… — заплетающимся языком проговорил Игорь.

— А того, что все, как померли. Никого не могу растрясти. Говори, что делать, а то улетим в тартарары. Я в этой механике ни черта не разбираюсь.

— Как же ты встал? — все еще не совсем понимая, что происходит, спросил Игорь.

— Жить захочешь — встанешь. Это вы, хлюпики, распластались и дух вон.

Игорь напряг силы и пошевелился. Перегрузка заметно ослабела, но все еще была очень большой. Он чувствовал, что встать не сможет. Собравшись с мыслями, Игорь вспомнил все и скосил глаза на указатель траектории. Линия ровная, отклонений не заметно. Наверное, вырвались из сферы притяжения Черного карлика. Пожалуй, пора выключить двигатели и снять перегрузку, а то организмы лонов могут не выдержать, они физически слабее людей.

— Видишь, третий переключатель справа. Если дотянешься — перебрось на себя, двигатели остановятся, — сказал он Прохору.

— Ничего не трогать! — раздался из динамика сдавленный голос Эона. Автоматы уже прекращают разгон.

Игорь вздрогнул. Как же он забыл про второй звездолет? Чуть не натворили дел с остановкой двигателей! Управляемый автоматикой, звездолет Эона умчался бы от них в космос, а потом, кто знает, сколько времени пришлось бы потратить на догон. Игорю стало стыдно за свою поспешность. Нет, еще не годится он в космонавты. Хорошо, что Эон не дал совершить ошибку.

Перегрузка постепенно ослабевала. Дышать стало легче. Приподняв голову, Игорь взглянул на экран дальнего обзора. Он был пуст. Горькое щемящее чувство захлестнуло душу. Леша, Тата, Эрей! Как они были близко, а теперь… Горло сдавила спазма, глаза увлажнились.

Внезапно гул двигателей смолк. Игорю показалось, что он, как пушинка, взлетает в воздух. Невесомость. До чего же она хороша после такой невыносимой перегрузки!

Как бы отгоняя гнетущие думы, Прохор тряхнул головой. Потом обернулся к недоуменно озирающемуся Леве с и грубоватой мужской лаской потрепал его по рыжей шевелюре.

Игорь услышал рядом глубокий вздох и обернулся к очнувшейся Аоле.

Закончив выполнение маневра, Никрим вывел звездолет на обратную траекторию к Лоне. Аола подошла к друзьям.

Прохор полулежал в кресле с закрытыми глазами и, казалось, спал, но его брови поминутно хмурились. Лева как бы «ушел в себя» и ни на кого не обращал внимания. Только Игорь, увидев, что Аола идет к ним, поднялся с кресла.

Парни тяжело переживали утрату товарищей. Для них стало ясно, что космические пираты, заметив погоню, предпочли погибнуть сами и погубить преследователей, чем выдать свое логово.

Все надежды были потеряны. Впереди далекий обратный путь. Можно отправляться в каюту замедления жизненных процессов и до прилета на Лону лежать в анабиозе. Время пролетит незаметно, а там и домой, на Землю. Прохор тяжело вздохнул. Однако такое возвращение ни к черту не годится. Лешку и Тату больше не увидишь, Лоэму — тоже… Как хорошо все складывалось там, на Лоне, и вот — финал. Забыться! Скорее забыться! Уйти от тяжелых дум. Сибиряк резко встал и чуть было не оторвался от пола, магнитные подошвы едва удержали.

— Пошли спать, а то и впрямь неврастеником станешь.

Лева медленно поднялся.

— А ты что, хочешь остаться? — спросил Прохор Игоря.

— Пожалуй, останусь, — ответил тот.

— Не выдумывай! Побереги нервы, ты еще не совсем поправился.

— Он пойдет отдыхать вместе с вами, — твердо сказала Аола.

Друзья направились в каюту замедления жизненных процессов.

— Стойте! — Игорь схватил Прохора за руку и замер.

На пульте управления, из приемного аппарата, настроенного на связь с Лоной, раздался далекий голос:

— Лона, слушай Эрея! Слушай Эрея! Я и люди на спутнике последней планеты Красной звезды. Определяйте наше место! Предупредите вылетевших об опасности. Их заманивают…

Сообщение прервалось.

— Живы! Живы! — заорал сибиряк.

Все подбежали к пульту, за которым Никрим уже начал производить расчеты.

— Где они? — спросила Аола, когда радостное возбуждение несколько улеглось.

— В Четвертой звездной системе. Там, куда мы направились вначале, ответил Никрим, заканчивая прокладку на космической карте.

— А как же второе сообщение и погибший звездолет?

— Не знаю, за каким кораблем мы погнались, — задумчиво проговорил Никрим. — Может быть, к Лоне их прилетало два.

— Эрей предупредил, что нас куда-то заманивают. Наверное, он хотел сказать о притяжении остывшей звезды, — предположила Аола.

— Но теперь мы вырвались и можем лететь к ним, — вмешался в разговор Лева.

Игорь с Прохором горячо его поддержали.

— Никрим, уже затрачено много двигательной энергии. Убежден ли ты, что они действительно там, откуда пришло сообщение? Не будем ли мы снова обмануты? прозвучал из связного динамика голос Эона.

По тону, каким он задал вопрос, было ясно, что продолжение поисков в космосе становится слишком рискованным.

Друзья встревожились. Теперь все зависело от решения Никрима.

Руководитель Центра обменялся взглядом с Аолой, потом посмотрел на друзей. Его большие строгие глаза потеплели.

— Начнем выход на траекторию к Четвертой звездной. Впереди газопылевое облако. Для пополнения энергии открыть уловители, — распорядился он.

Аола нажала ярко-красную кнопку. Обрадованные друзья подбежали к иллюминаторам и увидели, как из обоих бортов звездолета вылетели толстые белые жгуты. Крутясь и быстро увеличиваясь, они приняли шарообразную форму, стали раздуваться все больше, больше… Беззвучный взрыв — и поперек направления полета распростерлись громадные полупрозрачные крылья.

 

Глава 31. Следы погибшей культуры

Похожий на вертолет, летательный аппарат опустился на лужайку около озера. Чон Щегрен сошел по трапу первым, за ним Алексей, Тата и Эрей.

Окрестный пейзаж, залитый алым сиянием рубинового солнца, был своеобразно живописен. Невдалеке, над лесом стелющихся деревьев, возвышались сверкающие цилиндры. Это были здания, сооруженные из блестящего металла и разноцветных прозрачных материалов. Легкие ажурные галереи соединяли их с берегом озера и уходили под воду.

Прибрежные холмы поросли высокими плоскими растениями, похожими на увеличенные в десятки раз листья ириса. Желтые, с зелеными полосами, они покачивались под порывами налетающего с гор свежего ветра, а на их верхушках развевались пышные белые султаны.

Бирюзовая поверхность озера пенилась розовыми гребешками волн. Только у противоположного берега, защищенного поднимающимися из воды причудливыми оранжевыми скалами, было тихо. Там вода отсвечивала чистой лазурью.

Сильный аромат темных бархатистых цветов, усыпавших лужайку, бодрил и вызывал приятное головокружение, как бокал выдержанного вина.

— Нравится? — диссонансом прозвучал скрипучий голос.

— Здесь хорошо, — ответил Эрей. — Для кого построены эти здания?

— Для нас, — самодовольно сказал Чон Щегрен. — Сюда направляют уллов, заслуживших право отдыхать.

— Почему галереи уходят в озеро? — заинтересовался Алексей.

— Для перехода в подводные здания. Уллы могут жить и в воде. Им иногда это необходимо, — пояснил Чон Щегрен.

«Значит, они земноводные. Нечто вроде разумных лягушек. Недаром у них такая кожа и перепонки между пальцами», — подумал Алексей.

— Да, крумы создали неплохие условия для своих верных слуг, — сказал он.

Чон Щегрен бросил на него высокомерный взгляд.

— Слуги могут стать… — и осекся.

— Господами? — закончила за него Тата и подумала: «Ого, как заговорил! Наверно, неспроста». — А что, если ваш хозяин, Ордон, узнает про твои слова? спросила она самым наивным тоном.

Глаза улла блеснули испуганно и злобно:

— Я не сказал ничего недозволенного. Ты еще плохо понимаешь наш язык, поэтому не распускай свой.

— Все ясно, — усмехнулась Тата. — От того, как ты будешь себя вести, зависит и поведение моего языка.

Желая получше рассмотреть незнакомые растения, пленники поднялись на ближний холм. Оттуда открылась панорама раскинувшегося до горизонта лесного массива. Остроглазая Тата заметила вдали, среди зарослей, какие-то сооружения.

— Поглядите, что там? — указала она.

Алексей взглянул из-под ладони.

— По-моему, развалины построек, — определил он и тут же загорелся: Давайте слетаем!

— Там только камни и вы не увидите ничего полезного, — попытался отговорить его Чон Щегрен.

— Нет, отчего же! Иной раз и камни говорят о многом, — не отступал Алексей.

— Пойдемте к озеру. Я покажу вам эти прекрасные здания. — Чону Щегрену явно не хотелось исполнять желание Алексея.

Но тот продолжал настаивать. Его поддержала Тата, а Эрей напомнил распоряжение, Ордона показывать им все, что они захотят. Чону Щегрену пришлось подчиниться.

Замеченные Татой сооружения действительно оказались развалинами. Это были остатки разрушенного до основания города. Густые переплетения вьющихся растений и серебристые мхи укрыли все, что осталось от исковерканных, разбитых вдребезги строений. Только кое-где над зарослями возвышались обломки стен, сложенных из оранжевых каменных плит. На них гнездились большие коричнево-черные птицы. Как мрачные изваяния, сидели они на руинах и перекликались хриплыми голосами. Повсюду зияли заросшие высокой травой огромные воронки.

Тата нервно поежилась. Ей стало не по себе в этом тоскливом месте.

— Как после бомбежки, — проговорила она, обводя взглядом картину разрушения.

— Пожалуй, так оно и есть, — подтвердил Алексей.

— Что здесь было? — спросил Эрей.

— В давние времена тут жили зенды. Они отказались признать власть Великих Крумов и понесли за это суровое наказание, — ответил Чон Щегрен.

Взглянув на людей, Эрей жестом остановил готовый разразиться взрыв возмущения и стал расспрашивать Чона Щегрена.

Из слов улла они узнали, как была варварски уничтожена развивающаяся цивилизация зендов.

Вторая, по удалению от звезды Ра-Ксарат, планета получала много света и тепла. Природные условия способствовали появлению высших форм жизни. Разумные существа, зенды, создали свою самобытную культуру. На планете появились возделанные поля, поселения, потом — города. Культура стала быстро развиваться. Но крумы к тому времени вышли в космические просторы и задались целью подчинить себе всю планетную систему. Отказом признать их господство зенды подписали себе приговор. Крумы разрушили их цивилизацию. Все наиболее развитые зенды были уничтожены. Часть вывезли на другие планеты, где их уделом стал рабский труд. Оставшиеся ушли в лесные дебри. Там они постепенно утратили накопленные знания и стали вести полудикий образ жизни. Но крумы и теперь не оставили их в покое. Время от времени они посылают в леса отряды авдов, которые вылавливают лесных жителей для пополнения армии рабов.

— Уллы тоже участвуют в походах по лесам. Это очень тяжело, — пожаловался Чон Щегрен. — Авды ленивы. Приходится их заставлять ловить зендов, которых требуется все больше и больше. Они недолго живут, особенно на радиоактивных рудниках.

Эрея и людей поражала откровенная циничность Чона Щегрена. Какие мерзкие нравы! Неужели не удастся отсюда вырваться!

Со стороны скрытой за деревьями поляны, где остался летательный аппарат, донеслись громкие щелкающие звуки.

— Меня вызывают для переговоров. Ждите здесь, я скоро вернусь, — сказал Чон Щегрен и поспешил на вызов.

Алексей с профессиональным интересом археолога принялся обследовать развалины. Тата и Эрей стали рассматривать странные на вид ползучие растения, на стеблях которых медленно пульсировали, точно дышали, полупрозрачные цветы.

— Леша! — тревожно крикнула Тата, заметив, что Алексей направился к виднеющимся между деревьями остаткам какого-то строения. — Не отходи далеко!

— Не бойся, я сейчас! — отозвался тот, с трудом продираясь через густой кустарник.

— Эрей, пойдем за ним! — не выдержала Тата.

Путаясь в сплетениях ползучих растений, то и дело спотыкаясь и падая, они подбежали к месту, где Алексей скрылся в зарослях.

— Леша! Где ты? — едва отдышавшись, позвала Тата.

— Иду обратно, дальше не пролезешь! — донеслось в ответ.

Внезапно в чаще раздался глухой удар, шум короткой борьбы… Потом приглушенный стон, и все смолкло.

Вскрикнув, Тата бросилась туда. Эрей следом. Исцарапанные, в разодранной одежде, они вырвались из цепких кустов на маленькую полянку и замерли. На измятой траве алели капли крови. Тут же валялись обрывки одежды Алексея и клок какой-то грубой ткани.

Никого нигде не было.

 

Глава 32. В лесных дебрях

Боль наступала медленно. Как бы возникнув где-то далеко, она постепенно нарастала, становилась все мучительнее, мучительнее… И вдруг — тысячи раскаленных осколков вонзились в голову. Алексей застонал и очнулся. Над ним сквозь ветви проглядывало небо.

Как ужасно болит голова! Алексей поднес руку к пылающему лбу и чуть не потерял сознание. От сделанного усилия потемнело в глазах, стало дурно. «До чего же я ослаб», — подумал он и закрыл глаза.

Некоторое время Алексей лежал неподвижно, прислушиваясь к гулко отдававшимся в висках ударам сердца. Потом, когда дыхание несколько выровнялось, поднял веки и, стараясь меньше шевелиться, огляделся.

Он лежал в просторном шалаше на мягкой подстилке, прикрытой какой-то грубой тканью. Дневной свет, проникая в щели, создавал внутри шалаша розоватый полумрак. Алексей разглядел каркас из кривых жердей и набросанные поверх него свежесрубленные ветки. Никаких предметов около него не было. Вход, вероятно, находился позади. Чтобы его увидеть, нужно приподняться, а для него это сейчас было невозможно.

Превозмогая сильнейшую головную боль, от которой мутилось сознание, Алексей собрался с мыслями и стал припоминать случившееся. Почему он остался один? Ах да, его заинтересовали довольно хорошо сохранившиеся стены какого-то строения в лесу.

Потом — цепкие колючие кусты, взволнованный зов Таты… Алексей вспомнил, как он наткнулся на непроходимые заросли, повернул обратно и тут… Низкорослые полуодетые существа выскочили из кустов. В завязавшейся схватке он успел нанести несколько ударов. Потом его сбили с ног, навалились… Вот и все. Больше ничего восстановить в памяти Алексей не мог.

Кто же они? Злобные дикари или лесные зенды, о которых рассказывал Чон Щегрен?

Нахлынула щемящая тоска. Татуська! Эрей?.. А друзья?.. Алексей очень надеялся встретиться с ними. Он был уверен, что лоны придут на помощь. Но теперь… Из груди Алексея вырвался стон. Неужели ему суждено погибнуть, не увидев любимую, друзей!..

Постепенно образ Таты вытеснил все. Алексей видел ее то задорной, звонко поющей походную песню, то измученной жарой и жаждой на пустынном плоскогорье, то с любовью глядящей на него. Он мысленно сжимал Тату в объятиях и целовал, без конца целовал ее кудряшки, глаза, губы, веснушки на щеках…

Шорох шагов прервал мысли. Не подавая вида, что он очнулся, Алексей лежал, чуть приоткрыв глаза. Ждал, что будет дальше.

Вошедший подошел ближе. С трудом подавляя желание поднять веки и взглянуть на него, Алексей замер. Только пальцы чуть дрожали от нервного возбуждения. И тут словно удар тока пронзил тело. Кто-то взял его свесившуюся руку и уложил на подстилку. Напряженные до предела нервы не выдержали. От неожиданного прикосновения Алексей вздрогнул.

Дальше притворяться было бессмысленно. Он открыл глаза и увидел стоящего около него зенда. Да, именно зенда. Алексей видел их на спутнике планеты Кру-Ур. Но как не похож этот на жалких забитых рабов, обслуживающих предприятия спутника! Низкорослый, пропорционально сложенный, он несколько напоминал африканского пигмея. От земного человека его отличала сплющенная голова с широким лицом темно-бронзового цвета, лишенная каких-либо признаков волос. Нос почти не различался. Трудно было назвать носом чуть выступающий бугорок с продольной щелью. Рот круглый, небольшой. Ушные раковины едва намечены. Весь его облик производил бы отталкивающее впечатление, если бы не глаза. Большие, выразительные, они светились умом и скрашивали непривычное строение головы и лица этого странного существа. В остальном он мало чем отличался от человека. Разве только непомерно широкой грудью да более короткими конечностями. На его плечи была наброшена мягкая плетеная накидка. Нижнюю часть тела прикрывал кусок обернутой вокруг бедра грубой ткани. Зенд держался свободно, с достоинством. Встретившись с ним взглядом, Алексей прочел в его глазах озабоченность и доброжелательство.

Увидев, что раненый очнулся, зенд присел на корточки и осторожно стал менять на его голове повязку. Алексей сморщился от боли, но не издал ни звука. Закончив перевязку, зенд заговорил. Что это была за речь! Звуки, похожие на щебетание, подсвистывание, чередовались с урчанием. Но все же это была членораздельная речь, а жесты подтверждали дружелюбные намерения говорящего.

Измученному Алексею было не до объяснений. Зенд, видно, понял, что пленник еще слишком слаб. Он замолчал и поднес к губам Алексея сосуд, наполненный темной жидкостью. Тот с опаской покосился на подозрительное питье, но жажда, вызванная лихорадочным состоянием, была нестерпимой. Приподняв с помощью зенда голову, Алексей сделал несколько глотков. Жидкость была кисловатая, с вяжущим привкусом и терпким незнакомым запахом. Через некоторое время озноб прекратился, боль притупилась. Алексей опустил веки и крепко заснул.

Проснулся он уже на террасе. Окружающий лес был окутан розовой туманной дымкой. Прохладный, влажный воздух звенел. Какие-то существа, скорее всего птицы, перекликались мелодичными голосами. Совсем близко, над самой крышей, то и дело звучали заливистые трели. Из чащи доносились громкие выкрики и свист.

«Уже утро, — подумал Алексей. — Крепко я спал! Даже не услышал, как меня перенесли».

Голова не болела. Только слегка саднило затылок. Он осторожно сел. Слабость, одышка… Алексей ощупал голову. Она была плотно перевязана.

— Ого! Как оброс! — вырвался возглас, когда он по привычке потер щеки и подбородок. Сколько же прошло времени?

Алексей хорошо помнил, что он был чисто выбрит в тот день, когда его захватили зенды.

Снаружи раздались шаги. На террасу взошли два зенда. Один был уже знакомый, тот, что перевязывал голову. Алексей мысленно окрестил его лекарем. Он нес корзину. Второй, выше ростом, выглядел моложе своего товарища. Оба подошли к низкой койке, на которой сидел Алексей, и опустились на корточки.

«Лекарь» вынул из корзины разную снедь, положил на большие листья какого-то растения и пододвинул к Алексею. У того засосало под ложечкой. От аппетитного запаха потекли слюнки. Что это? Неужели жареное мясо? Алексей так и впился глазами в подрумяненную тушку. Как зверски хочется есть! Но не желая терять достоинство, он с равнодушным видом взял щепотку с одного листа, с другого, пожевал, сморщился. Попробовал круглый желтый плод. Отложил в сторону. Потом, не в силах больше притворяться, схватил припахивающую дымом жирную тушку и с наслаждением вонзил в нее зубы. Сытный завтрак Алексей запил чистой водой из деревянного сосуда.

Убрав остатки еды в корзину, «лекарь» ушел. Алексей остался вдвоем с молодым зендом. Некоторое время они молча, разглядывали друг друга, потом молодой что-то быстро проговорил. Его слова показались знакомыми. Это был, несомненно, язык крумов, но сильный акцент и скороговорка не позволяли понять речь.

— Говори медленнее, — сказал Алексей.

— Откуда ты и зачем пришел в наши леса? — на этот раз более отчетливо опросил тот.

Алексей задумался. Облик зендов, их грубая одежда, примитивная обстановка, в которой он находился, подтверждали, что перед ним существо, стоящее на низшей ступени развития. Да и Чон Щегрен говорил, что зенды одичали после того, как крумы уничтожили их культуру. Как ему все объяснить проще?

Полагая, что его снова не поняли, зенд стал повторять вопрос еще медленнее, по слогам.

— Мне понятно, — прервал его Алексей. — Я из другого мира. Это очень далеко отсюда. У нас светит звезда не такая, — указал он на проглядывающее сквозь сплетение ветвей рубиновое светило, — а желтая.

— Ты из другой звездной группы? — спросил зенд.

Алексей с удивлением взглянул на сидящее на корточках полуголое существо и, заметив иронический взгляд его выразительных глаз, смутился.

— Говори так, как ты привык объясняться, не упрощай, — сказал зенд.

«Вот тебе и дикарь! — подумал Алексей. — Никогда не нужно считать себя умнее тех, кого не знаешь».

— Да, я из другого созвездия. Мы попали в ваши леса не по своей воле.

Алексей стал вкратце рассказывать о своих злоключениях. Он надеялся, что судьба насильно увезенных с Лоны вызовет у зендов сочувствие. Ведь крумы, уллы и авды теперь у них общие враги.

Закончив свой рассказ, Алексей спросил, почему зенды на него напали.

— Вы пришли в лес вместе с уллом, одним из наших злейших врагов, — пояснил зенд. — У вас другой облик и мы решили, что это появились новые недруги. Нужно было узнать, опасны ли вы для нас.

— Но теперь ты убедился, что мы пленники крумов? — спросил Алексей.

— То, что ты рассказал, может оказаться правдой, — уклончиво ответил зенд. — Но мы должны быть осторожны. У нас нет друзей.

Алексей упал духом. Появившаяся было надежда на скорое освобождение рушилась. Зенды, конечно, не отпустят его до тех пор, пока не убедятся, что он действительно им не враг.

— Скажи, как мне заслужить ваше доверие? — с отчаянием воскликнул Алексей. — Когда я смогу вернуться к другу и жене, — соврал он в первый раз, для большей убедительности.

Зенд, как показалось Алексею, взглянул на него с сочувствием.

— Не торопись, ты еще слаб. Тебе нужно стать здоровым. — Он встал и направился к выходу. Потом обернулся: — Называй меня Тскар, а того, кто тебя лечит, — Ию, — сказал он и сошел с террасы.

Потянулись однообразные дни в лесном жилище. Алексей в точности выполнял все, что ему предписывал «лекарь» Ию. Регулярно пил настой, делал примочки, терпеливо переносил довольно болезненные втирания и даже позволял жалить себя каким-то крупным насекомым, которых Ию ежедневно приносил. Хотя и примитивная, но, видно, проверенная поколениями, медицина зендов в сочетании с питательной вкусной едой быстро давала хорошие результаты. Немало помогали выздоровлению чистый лесной воздух и полный покой. Алексей собрал все душевные силы, все самообладание для того, чтобы выздороветь как можно быстрее. Он жил ожиданием встречи с Татой, с друзьями. Упорно убеждал себя, что эта встреча обязательно произойдет. Иначе, он чувствовал, его сломят безнадежность и отчаяние.

Кроме лекаря Ию, Алексея ежедневно навещал Тскар. Постепенно они все больше и больше сближались. И хотя Тскар уклонялся от разговоров о быте зендов и их общественном устройстве, все же кое-что о себе он рассказал. Алексей узнал, что Тскар родился в этих лесах. Он был еще малолетним, когда их поселение разгромили авды. Вместе со многими зендами его увезли на Кру-Ур и стали готовить для служения крумам.

Тскар быстро усвоил все, что полагалось знать. Его способности были замечены, и юного зенда отправили в группу, обслуживающую высшие сферы крумов. Тскар оказался в гораздо лучших условиях, чем зенды, работающие на предприятиях. Но он не мог смириться с положением бесправного слуги и все время тосковал по родным лесам. Скоро Тскар понял, что вырваться с планеты Кру-Ур он сможет, если станет совершать ошибки. Крумы не терпели даже малейших неточностей при выполнении слугами их распоряжений.

Это был рискованный путь, но Тскар решился. Он стал симулировать недостаточную смекалку так тонко, что не вызывал гнева крумов. Его просто отправили в группу, обслуживающую уллов. Так Тскар попал к Чону Щегрену.

Чтобы завоевать расположение высокомерного улла, он старался изо всех сил. Но тот глубоко презирал зендов и не удостаивал слугу даже взглядом. Отдавая распоряжения, Чон Щегрен всегда смотрел в сторону, а когда слуга не был нужен, пинками прогонял его от себя. Тскар не проявлял ни малейшего недовольства, он терпеливо ждал. Наконец ему повезло. Привыкнув к услугам расторопного зенда, Чон Щегрен взял его с собой, когда отправился отдыхать на Вторую планету. Так Тскар попал на родину.

Остальное было уже не сложно. Считая, что зенд ему предан и вполне доволен своим положением, Чон Щегрен не стал сковывать слуге ноги, как это обычно делали уллы. Он любил, чтобы все его распоряжения выполнялись быстро. Тскару только того было и надо. Первой же ночью он покинул ненавистных поработителей и скрылся в лесу.

После рассказа Тскара у Алексея появилась симпатия не только к нему, но и вообще к зендам. Оказывается, они совсем не слабоумные, какими их считают. Алексей подумал, что когда-нибудь такое заблуждение может дорого обойтись и крумам и их помощникам.

Через несколько дней Алексей был разбужен нарастающим гулом, который показался знакомым. Ну, конечно же, это летательный аппарат! Его ищут! Забыв о своем состоянии, он выскочил наружу.

Низко, чуть не касаясь верхушек деревьев, над лесом проплыла похожая на вертолет машина уллов.

— Сюда! Я здесь! — закричал Алексей, махая руками и, почувствовав дурноту, покачнулся.

Кто-то тут же его подхватил.

— Зачем вышел? Ты еще болен, — сказал Тскар, стараясь удержать грузного Алексея.

— Тата, Эрей! Они там! — Алексей протянул руки в сторону удаляющегося гула.

— Сядь. — Тскар помог ему опуститься на траву и укорил: — Мы стараемся сохранить тебе жизнь и здоровье, а ты хочешь привлечь сюда наших врагов.

— Но ведь вы меня ранили и захватили насильно! — не выдержал Алексей. Почему ради тех, кто сделал мне зло, я должен отказаться от возможной встречи с женой и другом?

— Посмотри, — указал Тскар на виднеющиеся в чаще леса постройки. — Вместе с твоими друзьями сюда придут наши общие враги. Они уничтожат поселение и его жителей. Неужели ты хочешь этого?

Алексей смутился.

— Я не подумал…

— Ты скоро будешь со своими. Жди, — после небольшой паузы сказал Тскар. Потом, ничего больше не разъясняя, помог Алексею подняться и отвел его обратно на террасу.

Надежда на скорую встречу придала силы. Чтобы быстрее окрепнуть, Алексей стал делать гимнастические упражнения и старался больше ходить. В прогулках его никто не ограничивал. Да и куда он мог убежать. Алексей был еще слаб и к тому же не представлял себе, где искать Тату и Эрея.

Зенды, очевидно, понимали это не хуже его, но Алексею казалось, что за ним постоянно следят. Его острый взгляд, натренированный еще во время службы в пограничных войсках, часто улавливал, как без видимой причины поблизости шевелились ветки кустов, а иной раз замечал и промелькнувший в чаще неясный силуэт. Алексей считал такую «охрану» вполне закономерной.

Чтобы не возбуждать подозрений, он не отходил далеко от поселка. Углубляться в лес было и небезопасно. Он безоружен, а кто знает, какие твари могут там встретиться.

Чувствуя себя уже вполне сносно, Алексей отправился на очередную прогулку. В поселок он не ходил! Незваному туда идти было неудобно, а поселяне не заводили с ним знакомство.

Задумавшись, Алексей пошел вдоль ручья. Вечерело. Косые лучи рубинового солнца с трудом пробивались сквозь плотные кроны деревьев. Под кущами было сумрачно. Только там, где снопы красноватого света падали на густой подлесок, капельки росы вспыхивали на листьях драгоценными гранатами. А внизу, под кустами, в накапливающейся темноте уже кое-где вспыхнули голубые звездочки светящихся ночных цветов.

Вдыхая влажный запашистый воздух, Алексей шел, и его ноги глубоко тонули в мягком ковре серебристого мха. Повсюду слышались неясные приглушенные звуки. Журчал ручей. В чаще раздавалось слабое стрекотание. Из лесных зарослей то и дело доносились шорохи, тихий свист, утробное бульканье.

За время пребывания у зендов Алексей привык к голосам леса и, увлеченный своими мыслями, не обращал на них внимания.

Невдалеке с треском раздвинулись кусты. Алексей взглянул туда и обмер. На него в упор смотрело чудовище. Нечто напоминающее безобразное насекомое размером с крупного кабана. В его выпуклых фасеточных глазах переливались разноцветные блики, под длинными прутьями усов хищно раскрылись огромные клещевидные челюсти.

Алексея словно парализовало. Это было похоже на бред. Рассудок отказывался верить глазам. Но вот чудовище шевельнуло усами и, медленно переставляя членистые, покрытые шипами ноги, двинулось вперед.

Алексей отнюдь не был трусом, но быть пожранным такой мерзкой тварью… Это ужасно! Дико вскрикнув, он бросился бежать, споткнулся, упал… Чудовище уже рядом! Алексей схватил попавший под руку камень и изо всех сил швырнул в него. Раздался глухой удар. Камень отскочил от хитинового панциря точно от стенки. Чудовище присело как для прыжка…

Яркая вспышка! За ней — вторая… Когда Алексей отнял руки от лица, чудовище еще корчилось, но с ним было уже покончено.

— Одному нельзя уходить далеко в лес, — сказал вышедший из кустов Тскар и взял за руку трясущегося Алексея. — Пойдем отсюда.

На другой день Алексей не смог встать. Ослабленный организм не выдержал нервного потрясения, началась горячка. Ию почти не отходил от него, отпаивал настоями, колол шипами какого-то растения, массажировал. К вечеру стало легче, озноб прекратился, а утром Алексей почувствовал себя уже хорошо и вышел посидеть на лужайке против террасы.

«Каким оружием Тскар поразил чудовище?» — думал он. Судя по действию, это был импульсный пистолет-излучатель, наподобие того, которым Чон Щегрен убил в космическом корабле авда. Как-то не вязалось, что зенды, ведущие довольно примитивный образ жизни, могут иметь такое технически совершенное оружие. Впрочем, Тскар мог похитить излучатель у того же Чона Щегрена…

А вот и он! Спрошу, решил Алексей. Он встал и обменялся с подошедшим Тскаром приветствием зендов, помахиванием рукой перед лицом.

— Спасибо, ты спас меня, — поблагодарил Алексей. — Я вчера был в таком состоянии, что даже не мог выразить тебе мою благодарность.

Глаза Тскара тепло засветились, тогда как лицо сохраняло обычное выражение застывшей маски. Алексей уже привык к тому, что у зендов почти отсутствует мимика лица, и ориентировался по выражению их глаз.

— Чем ты убил напавшее на меня животное? — спросил он.

Тскар вынул из складок одежды небольшую трубку и направил ее на ствол ближнего дерева. Сверкнула вспышка. Из ствола с шипением вырвалась струя пара и дыма.

— Да-а, здорово! — покачал головой Алексей, рассматривая сквозную дыру с обуглившимися краями. — Ты взял это оружие у Чона Щегрена?

— У нас теперь есть такое оружие, — ответил Тскар и в свою очередь спросил: — Сможешь ли ты сейчас долго идти?

— Попробую, если надо. Что-нибудь случилось?

— Сюда приближаются авды. Нужно уходить.

— Может быть, их послали искать меня?

— Нужно уходить, — настойчиво повторил Тскар.

— Я иду с вами, — сказал Алексей, понимая, что спорить бесполезно.

 

Глава 33. Эрей направляется к зендам

— Эрей, надо действовать! Сколько можно ждать?

Тата порывисто встала и подошла к ажурному парапету. Отсюда, с аэрария, расположенного на крыше высокого здания, открывалась чудесная панорама. Внизу о выступающий из воды фундамент с плеском разбивались волны. На поверхности озера то и дело появлялись и вновь исчезали черные точки. Это плавали и ныряли уллы.

Тата поморщилась и, переведя взор на окружающие озеро оранжевые скалы, невольно залюбовалась их причудливой формой. Некоторые напоминали величественные готические замки, другие — застывших в неподвижности фантастических зверей. Дальше, за первозданным каменным хаосом, раскинулось до самого горизонта бескрайнее лесное море. Странно выглядел этот лес. Плоские, словно растекшиеся древесные кроны, переплетаясь друг с другом, создавали впечатление наброшенного на поверхность планеты сине-зеленого покрывала. Монотонный, слегка волнистый ландшафт. А там, под густым сплетением ветвей, незнакомая пугающая жизнь. Враждебные, отнявшие у нее Алексея, существа.

Глаза Таты заволоклись слезами. Обтерев их краешком накидки, она повернулась к Эрею и со злостью повторила:

— Сколько можно ждать?!

— Не нужно так, — мягко сказал Эрей. — Алексей жив и находится у зендов. Чон Щегрен сказал, что послал авдов на розыски. Сейчас мы ничего сделать не можем.

— Я не могу больше ждать! Я не верю Чону Щегрену! Он хитрый и коварный как сатана! — голос Таты перешел в крик: — Эрей! Почему мы здесь? Почему не идем выручать Лешу? О, господи! Что делать?! Что делать?!.. — заломив руки, Тата покачнулась.

Эрей подхватил ее и усадил в кресло.

— Успокойся. — Он сделал над ее головой несколько пассов и, пристально поглядев в глаза, спросил: — Теперь легче?

Не в силах оторвать от него взгляд, Тата молча кивнула.

Эрей отвел глаза и погладил Тату по растрепавшейся головке.

— Какие вы, люди, невыдержанные! Совсем не умеете управлять своими чувствами.

— Когда же Лешу будут выручать? — умоляюще глядя на него, спросила Тата.

— Как только узнают, где он. Чон Щегрен отвечает за нас, и Ордон ему не простит, если Алексей погибнет.

— Мы тоже пойдем с ними?

— Мне нужно быть вместе с Чоном Щегреном, чтобы не допустить убийств.

— А я? — встрепенулась Тата.

Эрей подумал и ответил:

— Тебе лучше остаться здесь. А теперь идем вниз. Нам нужно поесть.

У Таты комок подступил к горлу. Опять есть безвкусную мутную трясучку, вроде подслащенного густого киселя, и надоевшие солоноватые плоды. Чертов «санаторий»! Когда только они отсюда вырвутся?! Правда, уллы не раз предлагали мясную пищу, но Эрей с отвращением от нее отказывался. Что же оставалось делать Тате? Врядли Эрей хорошо о ней подумает, если она будет есть мясо.

Проходя мимо блестящей полированной ниши, Тата увидела свое отображение и остановилась. Что с ней? На кого она стала похожа! Похудела, осунулась. Глаза ввалились, под ними синие тени…

Тата вздохнула и, махнув рукой, поспешила за Эреем.

Чон Щегрен буквально влетел в комнату. В сильнейшем возбуждении он размахивал руками, и его широкие черные рукава взлетали как крылья зловещей птицы.

— Скрылись! Скрылись слабоумные! Как будто их там и не было! — Он остановился и перевел дух. — Но ничего, они получат, что заслужили! Поражающее излучение настигнет каждого, в какие бы норы они ни прятались!

— Злоба туманит рассудок и мешает ясному мышлению, — сказал Эрей. Успокойся и расскажи, что произошло.

Чон Щегрен упал в кресло и некоторое время сидел молча. Потом взял себя в руки и рассказал, как недавно поймали зенда, который признался, что они похитили неизвестное разумное существо и спрятали его в лесу. Вести туда авдов он отказался и, не выдержав пыток, погиб.

Не замечая гневного взгляда Эрея, Чон Щегрен сказал, что он послал группу авдов прочесывать лес и сам вылетел на розыски. Кружась над лесом на летательном аппарате, он заметил в чаще хижины зендов и направил авдов туда. Он рассчитывал окружить поселение и захватить всех, кто там есть. Уж тогда-то он сумел бы заставить зендов сказать, где Алексей. И вот сейчас сообщили, что никого поймать не удалось.

— Этого и нужно было ожидать, — сказал Эрей. — Силой ничего не достигнешь.

— Что же, по-твоему, я должен унизиться до переговоров со слабоумными? вспылил рассерженный улл.

— Я иначе думаю об уме зендов, но теперь переубеждать тебя не буду. Придет время — увидишь, что я прав, — ответил Эрей и посоветовал: — Самое разумное, это немедля вступить в переговоры.

Чон Щегрен встал. Увидев его злобную гримасу, Тата невольно содрогнулась.

— Никогда не было и не будет, чтобы уллы обращались к зендам с просьбами! Я вызову летательные аппараты с поражающими излучателями. Я уничтожу поганое племя и выжгу их леса!

Тата в ужасе вскочила.

— Там Леша! Он тоже погибнет.

Эрей положил руку ей на плечо и заставил сесть в кресло.

— Ты этого не сделаешь, — спокойно возразил он уллу.

— Кто мне сможет помешать?

— Ордон Корт Ин.

Чон Щегрен съежился. Тата прочла в его глазах страх и ненависть.

А Эрей продолжал:

— Ты говорил, без разрешения Ордона никто не может привести в действие установки поражающего излучения. Чтобы воспользоваться ими, тебе придется сообщить о похищении Алексея. Но ты не сделаешь этого потому, что боишься гнева Ордона.

Увидев замешательство Чона Щегрена, Эрей усилил нажим:

— Пойми, Ордон не разрешит тебе ради мести уничтожить зендов, нужных для пополнения работающих на ваших предприятиях. Скорее он обратит свой гнев на тебя. Предлагаю другое. Переговоры с зендами поручи мне. Алексей будет быстро освобожден.

— Отпустить тебя к зендам, чтобы ты тоже остался у них?

— У вас будет она, — указал Эрей на Тату. — Неужели ты думаешь, что мы ее бросим?

Чон Щегрен задумался. Глядя на выражение его лица, Тата поняла, что в душе улла борются противоречивые чувства: желание расправиться с зендами и страх перед Ордоном, который, конечно, не простил бы ему второго промаха. Страх победил. Чон Щегрен сказал с досадой:

— Я отпущу тебя к зендам. Но Красноголовая останется тут и если я только буду обманут… — Он встал и угрожающе сверкнул желтыми глазами. — Готовься. Будем выходить следующим утром. Эту группу поведу я сам.

 

Глава 34. Опять вместе

Сноп лучей, проникая через проем, заливал небольшой грот розовым светом. Снаружи доносились звуки пробудившегося леса и голоса зендов.

Вставать не хотелось. Усталость еще не прошла. Алексей стал припоминать подробности путешествия. Как хорошо приспособлены зенды к передвижению в лесу! Вместе с семьями и скарбом прошли буквально под самым носом авдов, окруживших поселок, и те их не заметили.

Особенно поразило Алексея поведение детей. Они затаились в кустах как зверьки и не издавали ни звука, не шевельнулись, пока взрослые не подали знак идти дальше. Алексей вспомнил, как шедший впереди Тскар первым заметил авдов и тихонько пискнул. Зенды тут же исчезли, словно провалились, а Тскар схватил Алексея за руку и увлек в чащу. Заползая под ветки стелющегося кустарника, они наткнулись на глазастое существо, похожее на безногую жабу, с толстым загнутым вверх хвостом. Отвратительная тварь начала свистеть и раздуваться. Алексей отпрянул было назад, но Тскар мгновенно свернул ей голову.

Лежа под кустом, надежно укрытые его ветками, они в просвет увидели вышедшего из-за дерева авда. Он стоял, вытянув шею, и настороженно прислушивался. Его ноздри расширились и вздрагивали, как у зверя, почуявшего подозрительный запах. Ничего не заметив, он взмахнул рукой. Из леса вышло еще несколько авдов. Обменявшись жестами, они направились в сторону поселка. Один прошел так близко, что его можно было схватить за ногу.

Затаив дыхание, Алексей и Тскар еще долго лежали неподвижно. Потом Тскар осторожно вылез из-под куста. Вскоре его голос возвестил, что опасность миновала. Можно было продолжать путь. Тскар пошарил под кустом и вытащил убитую им тварь. Алексей поинтересовался, зачем она нужна.

— У нее вкусное мясо. Ты тоже много раз его ел, — ответил Тскар.

Алексея чуть не вырвало. Сплюнув, он отвернулся и попросил Тскара отдать кому-нибудь добычу.

Благополучно избежав встречи с авдами, зенды двинулись дальше. Не совсем еще выздоровевший, Алексей скоро выбился из сил. Пришлось остановиться на отдых. Тскар отправил основную группу вперед, а сам с тремя молодыми зендами остался с Алексеем. Вспоминая, как зенды помогали ему пробираться в зарослях, поддерживали, когда он падал, Алексей все больше и больше проникался к ним симпатией.

Двигаясь медленно, с частыми остановками, они только под вечер вышли к реке, где их ожидали ушедшие вперед. Там они подкрепились, отдохнули, а утром, еще затемно, сели на плоты и поплыли по течению.

Мрачная была эта река. Неширокая, извилистая, она медленно струила коричневые воды в лесной тишине. Скрытые стеной растений, выступающих прямо из воды, берега не просматривались. Плоские кроны деревьев образовали над рекой сплошной зеленый свод.

Храня настороженное молчание, зенды плыли по этому естественному тоннелю. Гнетущая тишина нарушалась только всплесками шестов, которыми они гнали плоты, да изредка какое-нибудь потревоженное чудище с шумом скрывалось под водой.

К исходу дня стали появляться береговые скалы. Течение усилилось. Река глухо ворчала на перекатах. Уже в сумерках, миновав обрывистый скальный яр, плоты причалили к прибрежной отмели.

Алексей встал и осмотрел грот, в котором провел ночь. Вырубленный в скале, он имел правильную кубическую форму. Стены довольно хорошо отшлифованы. На полу плетеные коврики. Каменный выступ, на котором Алексей спал, был застелен толстым мягким матрацем. У стены высеченные из камня стол и два сиденья. Окон не было. Свет проникал через выходной проем. Лоскут ткани, заменяющий дверное полотно, откинут.

Алексей потянулся и сделал физзарядку. Самочувствие стало лучше. Он потрогал лицо. Сейчас бы побриться… Да где тут найдешь бритву? Зенды наверняка не знают, что это такое? Они совсем безволосые. «Пойду к реке, умоюсь», — решил он и, выходя из грота, чуть не столкнулся с Тскаром.

— Отдохнул? — спросил тот после взаимных приветствий.

— Да. Хочу привести себя в порядок. Сможешь ли достать очень острый нож и тот скользкий корень, которым вы натираетесь, чтобы отмыть грязь?

— Для чего?

— Мне нужно сбрить с лица волосы.

— Как сбрить? — не понял Тскар.

— Ну соскоблить, что ли. Убрать, чтобы их не было.

Глаза Тскара заблестели. Из горла вырвались отрывистые звуки. «Вот как они смеются», — догадался Алексей и спросил:

— Что тебя забавляет?

— Зачем их убирать? — смеясь, проговорил Тскар. — Все, что есть на тебе и внутри тебя, для чего-нибудь нужно. Разве будет хорошо, если один посчитает лишними пальцы, другой — ноги, третий — глаза.

Теперь уже рассмеялся Алексей. Логика Тскара его не убедила, и он повторил свою просьбу.

— Я могу это принести, но все-таки подумай, стоит ли так делать? забеспокоился Тскар, увидев, что Алексей серьезно намерен уничтожить волосы на лице.

Только когда Алексей поклялся, что такая процедура не принесет здоровью ни малейшего вреда, Тскар неохотно пошел разыскивать нож и корень, заменяющий мыло. Алексей же сбежал вниз, к реке, и с наслаждением окунулся в прохладную воду.

Прошло несколько дней. Живя в пещерном городе зендов, Алексей успел познакомиться с бытом и нравами этих разумных обитателей планеты. Он узнал, что в период расцвета цивилизации у зендов были города, предприятия, сельское хозяйство. Многого достигли они и в развитии наук. Беседуя с Тскаром, Алексей убедился в его обширных знаниях. Зенды правильно представляли себе строение своей планетной системы и Вселенной. Неплохо зная математику, они могли делать некоторые инженерные расчеты и имели кое-какие технические приспособления собственного производства. Алексей был уверен, что у зендов в недрах гор скрыта своя промышленность. Обратил он внимание и на то, что все юное население обучалось.

Уйдя от поработителей в лес, зенды вовсе не одичали. Вынужденные все время быть настороже, они привыкли вести скрытый образ жизни и, сохранив основы своей былой культуры, приобщились к природе, стали неприхотливыми, выносливыми. Тяжелые условия заставили их объединиться в единую семью, где каждый был готов прийти на помощь другому. Как понял Алексей, у зендов не было личного имущества, кроме одежды и мелких бытовых предметов, которыми владела каждая семья. Поровну распределялись и продукты питания. О деньгах они не имели никакого понятия. О религии — тоже. От Тскара Алексей узнал, что зенды никогда не пытались связать непонятные явленияс проделками сверхъестественных сил. Они считали все в природе закономерным, а если чего-нибудь не могли объяснить, то это только потому, что пока не хватало знаний.

В общественном устройстве у зендов удивительно сочетались первобытные обычаи с укладом сравнительно высоко цивилизованного общества. И, что особенно понравилось Алексею, это их исключительная честность, дисциплина и организованность. Оно было и понятно. Без таких качеств вряд ли они смогли бы выжить и сохранить свою культуру.

Однажды утром, когда Алексей сидел у входа в грот, к нему подбежал Тскар. Именно подбежал, чего раньше не бывало. Сердце Алексея неистово заколотилось. Он вскочил и схватил его за плечи:

— Ну, говори! Говори! Отпускаете?..

С надеждой и мольбой глядя на Тскара, Алексей даже не заметил, что причиняет ему боль.

— Разожми свои пальцы, — попросил Тскар. — А теперь собирайся. Пойдем к Старейшему. У него твой друг.

Войдя в огромный зал Большого грота, Алексей увидел группу зендов и Эрея.

— Эрей, дорогой! — Вне себя от радости он бросился к молодому лону и чуть было не заключил его в объятия, но вовремя сдержался. Постеснялся выражать такие бурные эмоции при зендах. — Ну здравствуй! Наконец-то увиделись!.. А где Тата?

— Я здесь один. За нее не беспокойся, она здорова и в безопасности.

— Спасибо тебе большущее! Оттуда есть новости? — указал Алексей вверх.

Эрей сделал предостерегающий жест и перевел взгляд в глубину грота. Там, из проема, вышел рослый зенд и направился к ним.

— Это Старейший, — вполголоса пояснил Алексею Тскар.

Зенд подошел. Он совсем еще не был старым. В зале находились куда более пожилые. «Вероятно, его так называют не за возраст, а по общественному положению», — подумал Алексей. Старейший имел хорошо развитую мускулатуру и превосходил ростом других зендов по крайней мере на целую голову. В остальном он внешне ничем от них не отличался. Такая же грубая одежда и полное отсутствие каких-либо украшений или отличительных знаков.

Тскар обменялся со Старейшим несколькими фразами, после чего тот, по обычаю зендов, опустился на корточки. Все последовали его примеру. Эрей и Алексей сели на коврики.

Первым заговорил Старейший. Обратясь к Тскару, он попросил узнать, что нужно от зендов тому, кто пришел в лес вместе с их врагами. Тскар собрался было перевести, но Эрей опередил.

— Да, я пришел с вашими врагами, но они и наши враги. Здесь находится мой друг. Я пришел за ним.

По залу прокатился сдержанный говор, Старейший вздрогнул, но тут же овладел собой и спросил:

— Тебе незнакома наша речь, а нам твоя. Почему мы понимаем друг друга?

Эрей улыбнулся.

— Не думай над этим. Прими все так, как оно есть. Я с тобой буду говорить без чужой помощи, а он, — указал Эрей на Тскара, — пусть переводит разговор моему другу.

— Пусть будет так, — согласился Старейший и снова задал вопрос:

— Если уллы и авды вам враги, почему вы хотите к ним вернуться?

— У них наша женщина, ее нельзя оставить. Но нам нужно там быть и по другой причине. Готов ли ты меня выслушать?

— Говори, — ответил Старейший.

В зале воцарилась тишина. Не издавая ни звука, зенды внимательно слушали Эрея. Когда он закончил, Старейший пристально посмотрел ему в глаза и сказал:

— Тебе верить можно. Твой взгляд открыт, в нем нет обмана. Все, о чем ты сказал, Тскар уже слышал от него, — указал он на Алексея. — Вы ждете помощи от своих, но им придется вступить в борьбу с крумами. Крумы беспощадны. У них оружие, от которого нет защиты. Подумал ли ты об этом?

— Лоны смогут заставить крумов покориться, — ответил Эрей.

Глаза Старейшего оживились.

— Вы думаете о своем освобождении. Но зенды больше вас страдают от жестокости крумов. Скажи, смогут ли лоны помочь нам уничтожить врагов?

Эрей нахмурился:

— Лоны никого уничтожать не станут.

— Как они нас тогда освободят? — не выдержал Алексей.

— Я не могу сейчас этого сказать, но уверен, что посланцы Высшего Органа сумеют обойтись без убийств.

Алексей не удовлетворился ответом:

— Хорошо. Предположим, нас вызволят, а зенды? Неужели лоны останутся безразличными к тому, что угнетается население целой планеты.

Эрей задумался.

— Пусть лоны сделают так, чтобы крумы не могли убивать зендов и вернули бы их на свою планету, — сказал Старейший, которому Тскар переводил разговор Алексея с Эреем.

— Я передам твою просьбу лонам и сам буду просить о том же, если только встречусь с ними. Это все, что я могу тебе обещать, — сказал Эрей.

Старейший встал. В сопровождении нескольких зендов и Тскара он вышел из зала. Ждать пришлось недолго. Когда они вернулись, Старейший обратился к Эрею:

— Зенды верят, что вы не желаете им зла и не приведете сюда наших врагов. Твой друг может уйти. Но вы возьмите с собой Тскара, он должен попасть на Кру-Ур.

Тскар перевел эти слова Алексею. Тот в недоумении воскликнул:

— Зачем? Ведь ты с таким трудом вырвался оттуда!

— Так нужно, — ответил Тскар и вопросительно взглянул на Старейшего.

— Говори. Пусть узнают все, — разрешил тот.

И тут Алексей и Эрей услышали неожиданное. Тскар сказал, что среди зендов, работающих на других планетах и даже обслуживающих крумов на Кру-Ур, давно действуют тайные группы. Они поддерживают у зендов надежду на освобождение и не дают им опуститься до уровня нерассуждающих животных, какими их хотят сделать крумы. Эти группы ведут подготовку к борьбе против угнетателей. Они уже сумели достать кое-какое оружие, но сейчас открыто выступить нельзя. У крумов слишком мощные средства уничтожения, и они не замедлят пустить их в действие.

Тскар, один из руководителей этих групп, был послан к лесным зендам, чтобы установить связь и подготовиться к совместным действиям. Теперь ему нужно вернуться к своим.

— Зенды ждут от вас помощи и верят, что вы их не выдадите, — сказал Старейший, когда Тскар закончил говорить.

— Для Вас мы сделаем все, что в наших силах, — заверил его Эрей. — Но как мы сможем помочь Тскару попасть на Кру-Ур?

— Тскара должен взять Чон Щегрен. Тскар его обслуживал, — ответил Старейший.

— Это опасно, — вмешался в разговор Алексей. — Чон Щегрен мстителен и коварен. Он убьет Тскара.

— Он не посмеет меня убить, — сказал Тскар.

Алексей с Эреем переглянулись. Что может помешать уллу расправиться с совершенно беззащитным зендом?

Заметив их сомнения, Тскар пояснил:

— Я сделаю так, что Чон Щегрен меня не тронет.

Алексей пожал плечами.

— Если ты убежден, что тебе нечего опасаться, — пойдем с нами, — решил Эрей.

Старейший положил руку на плечо молодого лона.

— Теперь мы вместе. Пусть наша дружба станет прочной и освобождение близким, — сказал он.

— Пусть будет так, — ответил Эрей словами Старейшего и под одобрительные возгласы зендов тоже положил руку ему на плечо.

— Леша! — Тата бросилась навстречу вошедшему Алексею, обняла его и разрыдалась.

— Ну будет, Татуська, будет!.. — стал успокаивать он девушку. — Дай вытру глаза… И нос тоже… А теперь можно и поцеловаться… Вот так.

— Леша, наконец-то вместе! — прильнув к его груди и все еще всхлипывая, проговорила Тата. — Я думала, не дождусь… Ой, сюда идут! — она отпрянула в сторону.

Дверь распахнулась. В комнату вошли Эрей и Тскар. Обрадованная Тата побежала навстречу, но, увидев зенда, остановилась на полпути.

— Это Тскар, наш новый друг. Не бойся его, — улыбаясь сказал Эрей и, подойдя к Тате, дружески ее обнял. — Здравствуй! Так говорят у вас на Земле при встрече?

— Так, Эрей. Ой, как я рада, что мы опять вместе! Спасибо тебе, что выручил Лешу.

— Благодари Тскара, — сказал Эрей. — Он много для него сделал.

Тата с некоторой опаской подошла к зенду и поблагодарила его на языке крумов.

— Сейчас придет Чон Щегрен, — предупредил Эрей. — Он очень рассердился, когда увидел с нами Тскара. Разговор будет трудный.

Едва переступив порог, Чон Щегрен обратился к Эрею:

— Зачем ты привел сюда этого зенда?

— Он раньше был с тобой, а теперь вернулся.

Чон Щегрен удивленно взглянул на Тскара.

— А, это тот неблагодарный, что убежал в лес!.. Как же он осмелился прийти?

— Он хочет вернуться с тобой на Кру-Ур.

Глаза улла гневно сверкнули.

— Зенды не могут чего-то хотеть. Они должны исполнять распоряжения и только. — Потом, глядя на невозмутимо стоящего Тскара, подумал вслух: Напрасно я тогда взял его к себе, лучше было бы отправить на рудники… Хотя это сделать не поздно и сейчас. Понял, слабоумный? — спросил он.

— Я Тскар.

— Что?! — У Чона Щегрена даже выпучились глаза.

— Я Тскар, — твердо повторил зенд.

— Ты… Ты посмел!.. — Чон Щегрен чуть не задохся от изумления и злобы. Ты, поганый, посмел заявить, что имеешь имя?! — он перевел дух. — Смотри! Смотри на лучистую Ра-Ксарат! Смотри на тех, с кем пришел! Смотри на меня! Это последнее, что ты видишь.

Не помня себя от гнева, Чон Щегрен выхватил из кармана лучевой пистолет… и замер. В вытянутой руке зенда блестела направленная на него такая же трубка.

— Спрячь оружие, — потребовал Тскар. — Вынь руку из одежды!.. Теперь слушай. Мы знаем, что уллы готовятся захватить Главные излучатели. Ты у них старший. Ты хочешь убить Ордона и подчинить себе всех. Если со мной что-нибудь случится, Ордон узнает обо всем, что вы задумали.

Лицо Чона Щегрена исказилось и потемнело. Руки затряслись мелкой дрожью.

— Откуда тебе это известно? — срывающимся голосом спросил он.

— Вы не считаете нас за разумных, а при животных можно не опасаясь говорить обо всем. Теперь ты понимаешь, кто слабоумнее, уллы или зенды.

— Что тебе от меня надо?

— Пока — попасть на Кру-Ур обслуживающим Чона Щегрена, преданным ему зендом, — с явной издевкой сказал Тскар.

Алексей подмигнул Тате. Здорово он прибрал этого улла к рукам!

Как загнанный зверь, Чон Щегрен переводил взгляд с Тскара на Эрея. Это благодаря лону он унижен, чего не доводилось испытывать ни одному уллу. Подумать только! Поганый зенд диктует ему свою волю!

— Можете ли вы поручиться, что все, о чем здесь сказано, останется в тайне? — спросил он.

— Конечно, — ответил Эрей и тут же добавил: — Если ты не причинишь нам вреда.

Чон Щегрен повернулся к выходу, и в этот момент дверь распахнулась. Вошедший улл приветственно взмахнул рукой.

— Вам всем немедленно вернуться на Кру-Ур! Так требует Великий Ордон Корт Ин, — громко объявил он и вышел из комнаты.

— Собирайтесь! — бросил через плечо Чон Щегрен. Потом, уже у выхода, обернулся: — К нам летят ваши. — И захлопнул дверь.

— Теперь я понял, почему Чон Щегрен помог нам установить связь с лонами. Он рассчитывает с их помощью свергнуть крумов и захватить власть, — сказал Алексей, когда радостное возбуждение несколько улеглось.

— Об этом я догадывался давно, — подтвердил Эрей.

 

Глава 35. Борьба в космосе

Игорь сделал глубокий вдох. Волна свежести, пахнув в лицо, сняла остатки анабиозной сонливости. Мысли прояснились.

— Подъем! — услышал он бодрый бас Прохора. — Лев! Кому я говорю!

Друзья встали и после освежающего обтирания принялись за питательные тубы. Голод давал себя знать.

— Ну и ну! — подивился Лева на Прохора. — Да ты опорожнил столько, словно не ел целое столетие.

— А что, это очень может быть, — ответил сибиряк.

— Подходим к планетной системе Красной звезды, — услышали друзья голос Аолы и поспешили в кабину управления.

В переднем иллюминаторе среди множества звезд выделялась одна, большая. Она была сравнительно недалеко и по цвету напоминала недоспелую вишню.

— Эта? — спросил Игорь.

Аола сделала утвердительный жест. Занятый астрономическими наблюдениями, Никрим словно прирос к компактному телескопу. Друзья молча глядели на неведомый мир. Какую он готовит им встречу? Сумеют ли они разыскать своих товарищей и вырвать их из враждебных рук!

Никрим, наконец, оторвался от прибора, соединяющего в себе оптический и радиотелескопы.

— Наибольшее искусственное излучение у самой удаленной от Красной звезды планеты. Будем сближаться с ней, — сказал он.

Бесконечны космические просторы. Разделенные огромными расстояниями, водят извечные хороводы пылающие сгустки материи — звезды. Сколько их, этих разноцветных сияющих глаз Вселенной! Тысяча, миллионы, миллиарды… Млечный Путь! Бесчисленное скопление миров: зарождающихся, одаренных пышным расцветом жизни, убитых абсолютным холодом космической пустоты… Закручиваясь в гигантскую спираль, мчится Галактика в бесконечность. Разлетаются во все стороны еле заметные туманные пятна — другие колоссальные скопления звезд. Они далеко. Так далеко, что свет пролетает десятки и сотни тысячелетий, прежде чем его редкие кванты попадут в глаз пытливого галактианина, напряженно вглядывающегося в тайны других миров.

Каковы они сейчас, эти далекие туманности? Какой исполинский взрыв разметал их и бросил в нескончаемые странствия по бездне Метагалактики?

Магеллановы облака! Туманность Андромеды! Сколько романтики и непознанных тайн в этих словах! Дух захватывает и сердце замирает при виде их едва уловимого жемчужного сияния. Никакой, даже самый совершенный аппарат не в состоянии достичь этих величественных звездных систем. Ни один космонавт Галактики не может ступить на поверхность их планет. Только всесильный Разум шлет крылатую мечту, покоряющую пространство и время, туда, к недостижимым и прекрасным мирам…

Тревожный дребезжащий звон нарушил размышления Игоря. На панели радиационного контроля часто замигали желтые вспышки. «Сигнализация срабатывает, когда уровень радиации внутри звездолета превысит допустимую величину», — вспомнил он.

Аола протянула руку к аппарату защиты, но Никрим ее остановил:

— Подожди, нужно узнать, что это за излучение.

Вместе с лонами друзья стали наблюдать за приборами контроля. Интенсивность облучения временами быстро нарастала и тут же падала. Потом установилась стабильно, на максимальном уровне. Никрим снова приник к окуляру радиооптического телескопа.

— Нас обнаружили и пытаются уничтожить направленным тор-излучением, сказал он и пояснил для людей: — Пучком интенсивных губительных лучей, способных проникнуть через многие преграды.

— Гамма-лучи! — догадался Игорь. — Но как же их собрали в узкий направленный пучок? Неужели гамма-лазер?!

— Я вижу планету, излучающую множество энергии в радиодиапазоне. Это результат деятельности высокоразвитой цивилизации, — продолжал Никрим, не отрываясь от окуляра. — Губительный луч исходит не оттуда. Его источник в стороне. Он настолько мал, что не различается. Тор-установка, вероятно, выведена на орбиту вокруг планеты…

— Никрим, радиация усиливается, — встревоженно перебила Аола. Только грозящая опасность заставила ее нарушить строгий этикет лонов.

— Дай защиту, — ответил Никрим. — Я слишком увлекся наблюдением.

Аола включила аппаратуру и как раз вовремя. Стрелка наружного указателя уровня радиации резко подскочила.

— Они привели в действие вторую тор-установку, на противоположной стороне орбиты, — сообщил Эон. Ведущий второго звездолета тоже внимательно следил за источниками смертоносного излучения.

Между тем космические корабли быстро приближались к планете. Ослабевшая после включения защиты радиация внутри звездолета снова начала повышаться. Было очевидно, что скоро она превысит допустимую норму, а потом… Аола прикоснулась к плечу Никрима.

— Нам угрожает гибель. Нужно принимать меры.

— Мы уже не можем изменить траекторию, чтобы избежать воздействия тор-установок. Даже если немедленно начнем маневр, все равно пройдем очень близко от них.

Друзья переглянулись. Он еще думает, как избежать встречи! Для чего же тогда сюда летим?

— Впереди заградительный рой! — громко предупредил Эон.

Игорь бросил взгляд на экран. В его центре искрилось блестками переливчатое пятно. Оно возникло на пути внезапно, словно разорвавшийся снаряд выбросил в космос множество осколков. Столкновение с ними было гибельным, а для обхода времени не оставалось. Те, которые желали уничтожить пришельцев из другого мира, точно рассчитали место выброса.

Как загипнотизированный, Игорь смотрел на пятно, занявшее уже половину экрана. Не имея возможности избежать гибельной встречи, космические корабли мчались навстречу рою осколков. Лева побледнел.

— Что же теперь будет?

Звездолет вздрогнул, как от удара. По корпусу прокатился глухой гул. В центре экрана полыхнула вспышка и тут же погасла. На ее месте образовалось черное пятно.

— Пространство свободно. Поток античастиц очистил нам путь, — услышали друзья спокойный голос Никрима.

Он отошел от аппарата метеорной защиты и сел за пульт. Звездолеты устремились через широкий тоннель, пробитый антилучом в искусственном метеорном рое.

Между тем, убийственная радиация становилась все более и более интенсивной. Теперь уже не два, а несколько невидимых, но предельно плотных пучков гамма-лучей цепко схватили звездолеты в смертельное скрещение.

Никрим, наблюдая за приборами контроля, с тревогой замечал, как медленно, но неуклонно возрастает уровень радиации внутри корабля. Светящийся указатель уже перешел черту допустимости и приближался к пределу.

— Больше ждать нельзя, — сказала Аола.

Никрим встал. Его лицо исказилось страданием, точно он испытывал сильнейшую физическую боль.

— Почему я должен совершить то, чего еще не делал ни один лон?

— Тор-установки могут быть автоматическими, — неуверенно сказала Аола.

— Не надо обманывать себя надеждой на невероятное. Космические сооружения, на которых они смонтированы, погибнут, а с ними и обслуживающие их разумные существа. Антилуч не щадит ничего.

— Они первыми применили оружие! — не сдержался Игорь. — Мы должны защищаться, иначе не спасем друзей и бессмысленно погибнем!

— Твоими словами говорит инстинкт самосохранения, — ответил Никрим. Применив антилуч, мы, кроме нападающих на нас, погубим множество ни в чем не повинных.

— Так что ж, будем бездействовать? — мрачно спросил Прохор.

— Нет, я разобью тор-установки, но не для нашего спасения. Наши жизни не могут быть сохранены такой дорогой ценой. Я вынужден совершить невероятную жестокость ради спасения цивилизаций, которым угрожают эти безумные!

Никрим шагнул к аппарату метеорной защиты и взялся за рукоятку управления. Аола закрыла лицо руками. Она понимала необходимость таких действий и даже сама подталкивала на это Никрима, но увидеть, как ее наставник, ее кумир, будет кого-то уничтожать, было свыше сил.

В глубоком молчании друзья смотрели на Никрима. Вот он включил подачу энергии. Вспыхнул яркий предостерегающий сигнал. Рассыпался тревожный звон извещателя. Похожая на ствол дальнобойного орудия, труба аппарата медленно двинулась, отыскивая цель, и, чуть дрогнув, замерла.

Никрим с усилием поднял руку, протянул ее к переключателю пуска античастиц и… бессильно откинулся.

— Что с ним? — кинулся к нему Лева.

Аола отняла руки от лица и испуганно вскрикнула.

Друзья подбежали. Раскинув руки, Никрим неподвижно лежал в кресле.

— Жив? — спросил Игорь склонившуюся над ним Аолу.

— Да, но сознание утеряно. Он не смог уничтожить жизнь. Его организм не перенес потрясения.

— Тогда это сделаю я! — загремел бас Прохора. — Нас они не щадят, не будем щадить и их!

Сибиряк решительно подошел к аппарату.

— Где управление пуском?

Аола вздрогнула. Как он страшен! Брови сошлись, глаза сверкают, побледневшее лицо словно окаменело…

— Где? — снова рявкнул он так, что зазвенело в ушах.

Аола поспешно указала на переключатель.

— За Лешку!

Гулкий удар потряс звездолет. Взоры всех обратились к переднему иллюминатору. Вдали, рядом с пепельно-серым диском планеты, вспыхнула яркая точка и тут же рассыпалась гаснущими искрами. На ее месте быстро таяло кроваво-красное облачко.

— Наводи на другую! — скомандовал Прохор.

Аола послушно прильнула к окуляру наводки.

— За Тату!

Второй удар. Снова наводка.

— За Лоэму!.. За Эрея!..

— Все, — упавшим голосом произнесла Аола.

Прохор бросил взгляд на прибор контроля. Губительная радиация исчезла.

— Однако теперь путь действительно свободен, — глухо сказал он.

Аола вздрагивала от сдерживаемых рыданий.

 

Глава 36. Развязка

Снова непроглядный мрак, странные шорохи, и тот же запомнившийся приторный запах. Алексей настороженно прислушался. Что ж, надо быть готовым ко всему. Тата и Эрей где-то недалеко, он уже успел переброситься с ними несколькими словами.

Напряженному ожиданию, казалось, не будет конца. Что за чертовщина! Алексей брезгливо отмахнулся. Опять такое же неприятное прикосновение, словно чья-то рука провела по лицу.

— Понимающий Всех и вы, люди! Что думаете об увиденном на планетах звезды Ра-Ксарат? — загремел голос Ордона Корт Ина.

— То, что мы видели, — отвратительно. Нельзя так относиться к себе подобным. Это покрывает вас позором! — резко ответил Эрей.

В ответ последовал взрыв захлебывающихся звуков, мрачная пародия на хохот.

— Уж не считаешь ли ты, что зенды хоть сколько-нибудь подобны нам? спросил Ордон Корт Ин.

— Да, считаю. Они разумны и могли бы развивать свою культуру, но вы ее разрушили.

Снова раскатился омерзительный хохот. Едва его отголоски замерли, Ордон заговорил:

— Что видел ты, Понимающий Всех? Куда были направлены твой взор и мысли? Мы создали высочайшую технику и науку, и нашему могуществу нет предела! Нам покорятся другие миры! Нам покорится все в пределах досягаемости! Тебе следовало увидеть, как велика власть крумов, как велики их достижения, а ты увидел каких-то жалких зендов. Стыдись! Ты научился понимать всех, научись же теперь видеть главное!

— Я вижу все и, вероятно, лучше тебя, — с достоинством ответил Эрей.

— Лжешь! Ты сейчас не видишь даже того, кто с тобой говорит.

— Мне незачем на тебя смотреть. Я вижу твои мысли.

— Этого не может быть! Ты хочешь показать себя всезнающим, — резко сказал Ордон Корт Ин.

— Ты вызвал нас для того, чтобы объясниться с лонами. Вы приняли радиозапрос, но не можете его понять.

— Это и все?

— Нет. Вам не удалось уничтожить космические корабли лонов, ваши средства оказались бессильными. Ваши главные излучатели разбиты. Тебя одолевает страх…

— Молчи! — рявкнуло из динамиков. А потом значительно тише: — Иди в здание межпланетных переговоров. Узнай, что нужно лонам от нас.

Алексей услышал, как мимо него провели Эрея. Стихли шаги. Все замерло в непроглядной тьме.

Волна радостного возбуждения наполнила душу. Скоро они вырвутся из плена, увидят друзей…

— Леша! — звонкий голос Таты как нельзя лучше выразил ее состояние. Неужели это избавление?!

Алексей рванулся к девушке, но несколько цепких рук удержали его на месте.

— Потерпи, Татуся. Теперь ждать недолго, — крикнул он.

— Здесь нельзя вести непонятный для крумов разговор, — прозвучал рядом высокий голос, и к щеке Алексея опять прикоснулась все та же горячая рука.

Вскоре в темноте раздались шаги. Пришедшие остановились где-то невдалеке.

— Слушай, Ордон! — громко заговорил Эрей. — Исполнитель указаний Высшего Органа Лоны, Никрим, требует, чтобы ты немедленно освободил нас, распорядился прекратить всякое сопротивление и после этого сложил бы с себя власть.

На некоторое время стало тихо, а потом — прорвалось. Выкрики, говор, гам раздались со всех сторон. Ничего нельзя было разобрать в неистовом шуме. И тут прогремело оглушительное:

— Молчать!

Мгновенно все стихло.

— Если я возвращу вас Никриму, уведет он звездолеты обратно? — спросил Ордон Корт Ин.

— Нет. Лоны помогут восстановить справедливость в этой планетной системе.

— Как же Никрим думает это сделать? Может быть, он сам хочет стать повелителем? — вкрадчиво проговорил Ордон Корт Ин.

— Власть получит группа избранных всеми разумными обитателями ваших планет, — ответил Эрей и добавил: — Торопись, Ордон. Звездолеты приближаются, и не в ваших силах воспрепятствовать Никриму. Сопротивление только вызовет напрасные жертвы и отяготит твою участь. Я закончил.

В ответ раздался гневный рев:

— Как смеет ваш Никрим диктовать свою волю мне, Властелину крумов! Жалкий безумец, он потерял остатки разума! — орал Ордон Корт Ин. — Ты, бесправный пленник, осмелился произнести дерзкие слова и теперь не можешь ждать пощады! Ордон замолчал и, немного успокоившись, продолжал: — Но у тебя еще есть возможность сохранить жизнь себе и людям. Переходи к нам, и ты получишь власть, о которой не мог даже мечтать. Я сделаю тебя повелителем лонов. Ты будешь управлять ими и подчиняться только мне.

Теперь уже рассмеялся Эрей.

— Уйдите все! — требовательно прозвучало из тьмы.

Шорох шагов замер в отдалении. Алексей провел рукой по лицу. Оно было мокрым и липким, что-то теплое текло по щеке к подбородку. Тяжело дыша, он облизнул губы и понял, что это кровь.

Чьи-то руки легко прикоснулись к нему, обтерли лицо, голову.

— Сильный Человек! Я Валла Ют Ава, дочь Ордона Корт Ина, повелителя Великих Крумов, — раздалось рядом.

Алексей поднял голову.

— Что тебе нужно от меня? — спросил он и не узнал своего хриплого надтреснутого голоса.

Кисть Алексея сжали горячие пальцы, вздрогнув, он отдернул свою руку.

— Я хочу, чтобы ты жил, и спасла твою жизнь, — услышал Алексей и в смятении отшатнулся.

— Не знаю, что ты за существо, но если у тебя есть душа и сердце — верни мне любимую, верни друга!

— Не думай о них. Сейчас ты увидишь наш мир. Смотри, он прекрасен.

На голову Алексея опустился легкий каркас, глаза прикрыли тонкие пластинки. Он поднял веки и оторопел от неожиданности. Перед ним вспыхнула световая феерия. Все вокруг искрилось, сверкало всевозможными оттенками.

Алексей увидел, что стоит на площадке около колоссального здания, излучающего коричневый свет. Причудливое, как порождение бреда, оно состояло из всевозможных кубов, призм, пирамид, перевитых толстыми трубами: Невдалеке росли странные деревья. От их завитых в спирали стволов исходило холодное синеватое сияние. С изогнутых ветвей свисали длинные голубые иглы. Повсюду качались на тонких стеблях яркие огоньки цветов. Вдали, над лесом, возвышалась верхняя часть огромной сферы. На фоне темно-фиолетового беззвездного неба она светилась молочно-белым светом. Взметнувшийся оттуда ярко-зеленый фейерверк заставил Алексея зажмуриться.

— Ты видел радиоволны, а вокруг нас цвета других излучений.

Алексей открыл глаза. Неподалеку стояло сотканное из световых оттенков существо, подобие светящегося человеческого силуэта. Окруженная мерцающим ореолом, голова была несколько велика по сравнению с небольшой стройной фигурой, закутанной до самых ног в темно-зеленое фосфоресцирующее одеяние. Черты лица почти не различались сквозь гамму радужных переливов. Большие глаза сверкали, как два бриллианта.

— Скажи, Сильный Человек, разве перед тобой порождение тьмы? — заговорила Валла Ют Ава. — Мой образ рожден разнообразием излучений. Я дочь света, доступного только глазам Великих Крумов. Смотри на меня.

Она сбросила накидку и тряхнула головой. Серебряные волосы упали к ногам, окутывая просвечивающим туманом не прикрытое одеждой сияющее тело этого удивительного создания. Пораженный Алексей не мог произнести ни звука. Валла Ют Ава подошла и положила руки ему на плечи.

— Сильный Человек! Останься со мной в нашем прекрасном мире. Забудь про все, что было раньше. Наука крумов перестроит твой организм и ты сможешь стать подобным нам. Родись заново! Тебя ждет счастье!

Образ Таты как наяву предстал перед Алексеем, заполнил все. Он резко оттолкнул Валлу, и она упала.

— Нет! Я человек и останусь самим собой! Ни на кого, ни на какие блага не променяю любимую и друзей! — с надрывом крикнул он.

Валла Ют Ава медленно встала.

— Ты больше не увидишь ни своей любимой, ни друга, — сказала она. — Не встретишь и тех, кто летит за вами. Ордон могуч и беспощаден, он найдет средство уничтожить врагов.

Алексей бросился к Валле.

— Скажи, как их спасти? Прошу тебя, помоги!

— Переходите к нам. Уговори Понимающего Всех, ты сможешь это сделать, ответила дочь Ордона.

Купить жизнь такой ценой?! Нет! На это не пойдут ни он, ни Тата, ни Эрей! Лучше смерть. Алексей с презрением взглянул на Валлу.

— Так вот зачем ты меня спасла! Вам нужно, чтобы я уговорил друзей стать предателями!..

Позади раздались быстрые шаги.

Алексей обернулся и увидел тускло светящееся головастое существо с глазами, горящими пурпурным огнем. Оно шагало вихляющей походкой, разбрасывая длинные, как у журавля, ноги. Широкая одежда, переливаясь металлическим блеском, нелепо болталась на нескладной фигуре.

— Почему он жив? Почему ты с ним? — раздался злобный крик.

«Ордон!» — Алексей узнал голос повелителя крумов.

— Я хотела подчинить их нам, но он не покоряется. Убей его!

Ордон Корт Ин остановился и поднял руку. Из предмета, зажатого в его пальцах, сверкнул красный, тонкий, как игла, луч.

Алексей быстро присел.

— А-а! — раздался отчаянный крик.

Луч, посланный Орденом в Алексея, ударил в грудь стоящей позади него Валлы. Она изогнулась и со стоном упала.

С яростным воплем Ордон вновь вскинул руку. Но Алексей не зевал. Прыгнув вперед, он нанес противнику сильнейший удар. Беззвучно, точно подкошенный, Ордон рухнул на площадку. Алексей, не помня себя от гнева, принялся его колотить.

Он опомнился, когда Ордон перестал подавать признаки жизни. Шатаясь, Алексей встал. Голова кружилась, сердце, казалось, готово было вылететь из груди. Не имея сил побороть слабость, он в беспамятстве упал на каменные плиты площадки.

Схваченная невидимыми существами, Тата сперва кричала и вырывалась, потом силы иссякли. Ею овладело отчаяние.

Невдалеке раздался топот. Прозвучал отрывистый выкрик. Скороговоркой посыпались скрипучие слова. Тату бросили. «Сейчас убьют», — мелькнуло в сознании. Она съежилась, инстинктивно прикрыла руками голову… И вдруг треск. Яркая вспышка, другая, третья… Раздались крики, шум борьбы. Вспышки замелькали почти непрерывно. При их мигающем свете Тата увидела ожесточенную схватку. Множество каких-то существ яростно сражались, поражая друг друга лучевыми вспышками и схватываясь врукопашную.

Центр борьбы переместился к ней. Тата в ужасе вскочила, бросилась в сторону.

— Стой! — кто-то схватил ее за руку и швырнул на пол. Больно ударившись, Тата замерла и уже больше ничего не видела.

Шум борьбы стал постепенно удаляться. Скоро все смолкло.

— Жива? — прозвучал рядом голос, показавшийся знакомым. Тата поднялась.

— Кто ты?

— Я Тскар. Пойдем. — Зенд взял ее за руку и повел.

— А где Леша, Эрей? — спросила Тата, опомнившись.

— Эрей ранен. Его унесли и спрятали в безопасное место. Твоего мужа ищут.

— Куда ты меня ведешь?

Тскар сжал ей руку и остановился. Позади послышались голоса.

— Это уллы. Быстрее сюда! — прошептал Тскар и потянул ее в сторону. Ничего не видя, она побежала за ним, споткнулась, упала. Тогда Тскар схватил ее в охапку и понес.

— Стой здесь, — шепнул он и опустил Тату на пол.

Голоса приближались. Теперь можно было разобрать и слова:

— Где Урт Чущут? Почему не сообщают, что делает его группа?

— Чон Щегрен! — прошептала Тата. Этот резкий высокомерный голос нельзя было спутать ни с каким другим.

— Молчи! — до боли стиснул ей руку Тскар.

— Остановитесь! — донеслось издали. — Остановитесь!

Кто-то подбежал.

— Удача, Чон Щегрен, удача! Ордон и его дочь мертвы!..

Ликующие возгласы уллов прервали говорящего.

— Замолчите! — властно потребовал Чон Щегрен. — Кто мог убить Ордона и его дочь? Не ошибся ли ты?

— Я видел их сам. Они лежат мертвые у входа в Большое Обиталище. Рядом с Ордоном лежит Сильный Человек. Вероятно, они убили друг друга.

Тата чуть не вскрикнула, Тскар вовремя зажал ей рот.

— Крумы в смятении, — продолжал прибежавший. — Зенды их покинули. Авды начинают переходить к нам. Урт Чущут захватил Главные Переговорные Аппараты.

Снова раздались торжествующие крики.

— Ты сказал все? — спросил Чон Щегрен, когда уллы умолкли.

— Все.

— Быстро разыщи Урта Чущута. Я жду его здесь.

Потрясенная известием о гибели Алексея, Тата в бессилии прислонилась к холодной стене. Обрушившееся горе смяло, подавило ее. Тата не слышала, о чем вполголоса переговариваются уллы, не замечала, как Тскар заботливо поддерживает ее, чтобы она не упала. Из состояния транса ее вывел голос Чона Щегрена:

— Какие вести принес ты, Урт Чущут?

— Разные. На Кру-Ур началась борьба. Крумы разрозненны, и мы с ними справимся. На других планетах тоже взбунтовались зенды. Они откуда-то достали ручные излучатели. Уллы с авдами не могут их усмирить и несут большие потери. На всех предприятиях и рудниках прекратилась работа. Все остановилось!

— Поганые! — взвыл Чон Щегрен. — Их спасает, что лоны уничтожили Главные излучатели, а не то мы превратили бы все эти планеты в мертвую пустыню.

— Там много наших, — заметил кто-то.

— Пусть! Пусть погибли бы и они! Что из того, если даже большая часть уллов будет принесена в жертву! Зато мы, овладев планетой Кру-Ур, установим свою власть над всей системой Ра-Ксарат! Мы заселим планеты покорными нам авдами, крумов заставим работать на нас, а оставшихся в живых зендов, — голос его стал хриплым от злобы, — их всех и каждого вновь рожденного подвергнем процедуре подавления разума. Опыты по ее разработке заканчиваются успешно. Мы выведемспособное к труду, нерассуждающее племя. Лучше иметь дело с полуживотными, чем накапливать врагов.

Чон Щегрен замолчал. Потом, после небольшой паузы, проговорил:

— Пока мы не можем это сделать. Но пусть только лоны улетят…

— Решай, что делать сейчас? — сказал Урт Чущут.

— Сейчас? — видно, опомнился Чон Щегрен. — Всем идти к своим группам и возглавить борьбу. Авдов привлекайте на нашу сторону. Крумов, которые перестанут сопротивляться, не убивайте. Зендов уничтожать, где бы их ни встретили. Урт Чущут останется со мной. Идите!

Как только затихли шаги ушедших, Чон Щегрен заговорил вполголоса:

— Я выслушал тебя, Урт Чущут. Все гораздо сложнее, чем ты думаешь. Крумы сильны. У них много технических средств и часть авдов с ними. Как только они организуются, нам будет трудно. Зенды, выступившие здесь, перебили большую группу авдов и крумов, освободили Понимающего Всех с Красноголовой. Это сделал Тскар. Он возглавляет восставших. Нам придется вести борьбу и против них. Но все это не главное. Звездолеты лонов скоро будут здесь. Наш ум должен быть острым, а действия быстрыми. Мы встретим лонов как освободителей планетной системы от власти крумов и будем просить помощи. Их страшное оружие, против которого оказались бессильны даже Главные излучатели, подавит сопротивление крумов, а с зендами мы справимся, как только захватим власть.

— Станут ли лоны оказывать нам помощь? Мы напали на них и уничтожили спутник. Как бы нам с тобой не пришлось плохо. Понимающий Всех не станет молчать, — возразил Урт Чущут.

— Понимающий Всех с Красноголовой должны быть убиты как можно скорее. Мы их отдадим лонам мертвыми и скажем, что это сделали крумы. Все слышали, как Ордон велел их уничтожить. Все подтвердят наши слова.

— Тем более, что Сильного Человека убил сам Ордон, — добавил Урт Чущут.

— Да. Мертвые молчат. Нам нетрудно будет убедить лонов, что их спутник уничтожили не мы, а крумы.

— Ты велик и прозорлив, Чон Щегрен! — воскликнул Урт Чущут. — Скажи, что я должен теперь делать?

— Как можно скорее найти и убить Понимающего Всех, Красноголовую и Тскара. Этот зенд знает обо всем и опасен для нас больше других.

— Я ухожу. Где будешь ты?

— Мне нужно убедиться, что Ордон мертв, а потом я займу его место в Большом Обиталище, чтобы оттуда руководить нашей борьбой. Иди!

Выждав, когда затихли шаги Урта Чущута, Чон Щегрен тихо проговорил ему вслед;

— Иди! Тебе не долго осталось ходить. Мне не нужны знающие слишком много.

Когда Чон Щегрен отошел подальше, Тскар шепнул Тате:

— Идем, — и повел ее вслед за уллом.

Алексей очнулся, лежа на холодных каменных плитах. Пошевелив онемевшими руками, он поднял веки. Над ним, на облаках, чернело большое пятно. «В глазах темнеет, наверно, потерял много крови», — подумал он.

Сверху долетел рокочущий гул. Что это? Алексей сорвал с головы одетый Валлой каркас. С неба лился голубоватый свет. Рассеивая окружающий мрак, в облаках, на месте черного пятна, разгоралось яркое. Рокот становился все громче, ближе.

— Звездолет! Наши! — Алексей вскочил и на что-то наткнулся. — Валла! Неужели она?

У его ног лежало бесцветное существо с большой головой. Дряблая белесая кожа, как у протея, обитателя подземных озер, пальцы без ногтей и тонкие длинные конечности производили отталкивающее впечатление. Распростертое нагое тело, окутанное грязно-серыми длинными волосами, было неприятным и жалким.

Потрясенный Алексей поднял лежащую рядом накидку и прикрыл останки Валлы. В каком сверкающем великолепии предстало перед ним это уродливое существо. Алексей содрогнулся. Вот как бывает: пышность, блеск, красота… и все оказалось призраком, мифом. А действительность — ужасна!

— Ты жив? — раздался удивленный возглас.

Алексей поднял голову и при свете льющегося с неба голубого сияния увидел Чона Щегрена.

— Жив. Где Тата, Эрей?

Ничего не отвечая, улл вскинул руку. Страшная догадка мгновенно осенила Алексея.

— Что ты делаешь?! Остановись! — закричал он.

Резкий удар отдался по телу нестерпимой болью. Перед глазами полыхнуло кровавое зарево. Алексей схватился за грудь, захрипел и упал навзничь.

— О-ой! — прорезал тишину горестный вопль. Выбежавшие на площадку Тата и Тскар оказались свидетелями трагической развязки.

Чон Щегрен на миг замер от неожиданности. Этого оказалось достаточно. Из руки Тскара метнулась красная молния. Пораженный насмерть, улл рухнул, как подкошенный.

В этот момент, прорвав облачную преграду, сверху ударил ослепительный каскад лучей прожекторов. Заклубились огненные вихри. Звездолет лонов шел на посадку.

Не получив ответа на свои требования, Никрим решил посадить звездолет на планету. Второй корабль, управляемый Эоном, вышел на орбиту стационарного спутника и повис над местом предполагаемой посадки. Его экипаж наблюдал за космосом, а при необходимости должен был помочь товарищам всеми возможными средствами.

Звездолет Никрима медленно опустился на планету тьмы. Рев двигателей смолк. Через иллюминатор друзья увидели местность, освещенную веерными прожекторами космического корабля. Повсюду мрачные тона. Коричневая почва, серые штопорообразные деревья, черные цветы на тонких ножках. В отдалении, за лесом, проглядывалось какое-то здание, похожее на бессистемное нагромождение всевозможных геометрических фигур. Туда вела прямая широкая дорога.

— Как окончилась посадка? — нарушил тишину озабоченный голос Эона.

— Благополучно, — ответила Аола.

Друзья внимательно осматривали каждый кустик, каждый уголок на освещенной территории. Нигде ничего живого. Все вокруг как вымерло.

— Никрим, мы выйдем наружу, — сказала Аола.

— Выходите, но будьте осторожны.

После нервного потрясения Никрим был еще слаб и не мог присоединиться к товарищам.

— Не тревожься. Мы наденем непробиваемые скафандры и спустим ходолет, постаралась успокоить его Аола.

— Смотрите! Сюда бегут! — крикнул замешкавшийся около иллюминатора Игорь.

— Где? Где?

— Вон, между деревьями! Двое!

— Да это же Тата!

— А с ней какой-то урод!

— Они без шлемов. Воздух годен для дыхания.

Игорь первым выскочил из звездолета и схватил в объятия рыдающую Тату.

— Что с тобой? Где Леша?

Вместо ответа Тата разрыдалась еще сильнее.

— Где он? — крикнул Прохор.

— Там, перед зданием, — едва выговорила Тата.

Сибиряк закрыл лицо руками, потом выпрямился и сжал кулаки. Его лицо, искаженное горем и гневом, было так страшно, что стоящий рядом Тскар невольно шарахнулся в сторону.

— Пошли, — резко бросил Прохор и быстро зашагал по дороге к зданию.

Никрим, полулежа в кресле, слушал Урта Чущута. Улл объяснял положение, создавшееся на планете после смерти Ордона Корт Ина. Он недвусмысленно намекал, что с управлением начинающей разваливаться империей крумов лучше всего справились бы уллы. Тем более, что по своему биологическому строению их организмы гораздо ближе к большинству обитателей планетной системы, чем организмы крумов.

Объясняя нападение на лонов, он во всем обвинял Ордона Корт Ина и Чона Щегрена.

Урт Чущут сообщил Никриму о желании уллов изменить установленные крумами порядки и облегчить участь зендов. Он занимает видное положение, имеет среди уллов много сторонников и мог бы оказать лонам большую пользу, особенно при установлении контактов с любыми обитателями планетной системы.

Никрим слушал, сохраняя непроницаемое выражение лица, и Урт Чущут при всем желании не мог понять, какое впечатление производят его слова. Когда он замолчал, Никрим обратился к сидевшему рядом Эрею.

— Что скажешь ты?

Эрей уложил поудобнее поврежденную в схватке ногу и сморщился от боли.

— Сейчас лучше спросить Тскара, — посоветовал он.

— Говори, Тскар, — обернулся Никрим к зенду.

Тот встал.

— Не верьте Урту Чущуту. Я и она, — указал Тскар на Тату, — слышали все, о чем с ним говорил Чон Щегрен. — И он слово в слово пересказал услышанный разговор.

Друзья, которым Эрей переводил смысл сказанного, переглянулись. Только Тата, опустив голову, безучастно смотрела вниз. После смерти Алексея она потеряла интерес ко всему. Аола озабоченно взглянула на девушку и обняла ее. Тата даже не шевельнулась.

Взоры всех обратились к Урту Чущуту.

— Что я мог сделать против Чона Щегрена? Ему подчинялись все уллы, проскрипел тот, оскалив зубы, как загнанный зверь.

— Я понял тебя. Наше решение ты узнаешь скоро, — не глядя на Урта Чущута, сказал Никрим.

По его знаку Прохор проводил улла до выхода из звездолета.

— После смерти Чона Щегрена Урт Чущут встал во главе уллов, — заговорил Эрей. — Они хотят захватить власть, но без нашей помощи не могут свергнуть крумов. Поэтому уллы и прислали его к нам.

— То, что ты сказал, подтверждает мои мысли, — проговорил Никрим. — Мы не можем сейчас улететь отсюда. Останутся ли у власти крумы или их заменят уллы, никаких изменений не произойдет. По-прежнему здесь будет произвол и угнетение. По-прежнему система Ра-Ксарат будет угрожать другим мирам. Скажи, — обратился он к Тскару, — захотят ли зенды участвовать в управлении планетной системой?

— Зенды хотят вернуться на свою планету. Хотят, чтобы их жизни никто не мешал. Им не нужны чужие богатства и власть над другими. Но если требуется наша помощь, чтобы на планетах звезды Ра-Ксарат сделать жизнь хорошей и равной для всех, мы будем участвовать в управлении.

Никрим ненадолго задумался, а потом решил:

— Ты, Аола, вернешься с людьми на Лону, а я с Эреем перейду в звездолет Эона. Мы останемся до тех пор, пока здесь не установятся мир и справедливость. Наш долг — помочь обитателям этой планетной системы найти свой правильный путь.

…И снова, в ледяной космической пустоте, тянет незримый след звездолет одинокая пылинка, затерянная в черной бездне бесконечности.

Мириадами лучистых глаз смотрит Галактика на бесстрашного аргонавта Вселенной. Упорно, неудержимо стремится маленький мирок к цели, и нет преград, способных остановить его полет.

Внимательно следит Аола за четкими действиями почти разумных автоматов. Рядом с ней Игорь. Его друзья в каюте замедления жизненных процессов. Утомленные бурными событиями последнего времени, они погружены в анабиоз, и проснутся только под конец далекого пути.

Выход на траекторию окончен. Аола обернулась к Игорю, и их взгляды встретились. В его глазах нежность, любовь. Она смотрит печально, словно перед разлукой.

— Ты очень утомлен. Тебе нужен отдых, — слышит Игорь ее голос словно откуда-то издалека.

— Нет. — Стараясь прогнать наплывающую сонливость, он встряхивает головой. Ему хочется остаться с Аолой, быть возле нее.

— Усни, мой любимый, усни, — настойчиво повторяет она.

Игорь чувствует легкое прикосновение ее руки и погружается в сон.

 

Глава 37. Снова в Лу-Хото

Дремлют залитые лунным светом барханы. Ночная мгла скопилась в каньоне, затекла в промоины давно исчезнувших ручьев. Русло пересохшей реки кажется бездонным черным провалом, и только кое-где, в его глубине, поблескивают искорки звезд, отраженных зеркальной гладью скопившегося в ямах рассола.

Уродливые деревья саксаула, страдальчески вытянув кривые руки, молчаливо жалуются на свою неприкрытую листьями наготу.

Тишина.

Спят древние руины. Непроницаемые тени упали на песок, и рядом с ними он выглядит серебристым. Колдовское призрачное сияние оживляет пейзаж мертвого города. Кажется, что среди остатков выщербленных стен медленно проплывают, сотканные луной, неясные видения далекого прошлого.

И словно придавая им жуткую реальность, тишину прорезал тоскливый, леденящий душу, крик.

Снова все стихло. Неслышно пронеслась над развалинами сова, обогнула башню и, заметив белое пятно, шарахнулась в сторону. Но испугавшая ее палатка была неподвижна. Ночная разбойница вернулась, стала кружить, рассчитывая чем-нибудь поживиться. Ее большие круглые глаза увидели лежащих людей. Сова подлетела к ним и, словно ударившись об невидимую преграду, камнем упала на песок.

Открыв глаза, Игорь увидел силуэт башни, чернеющий на фоне звездного неба. Ничего не понимая, он попытался встать, но не смог. Все онемело. Потихоньку сгибая и разгибая пальцы, потом — руки, ноги, он помог кровообращению восстановиться. Каждое движение давалось с усилиями, словно он долгое время находился в неподвижности и предельно ослабел. Кое-как Игорь сумел приподняться и сесть. Голова закружилась, пришлось опереться на руки. Он осмотрелся. Да это же Лу-Хото!.. А где звездолет, Аола?..

— Что со мной?! — услышал он возглас. — Жив я или нет?

Лежащий рядом Алексей недоуменно ощупывал себя.

— Жив, однако, — отозвался Прохор, с ожесточением массируя себе руки, плечи, грудь.

Застонала очнувшаяся Тата. Алексей тут же к ней подполз.

— Леша, дорогой! — обняв его, Тата залилась счастливыми слезами.

— Лев, кончай дрыхнуть! — Прохор за ногу подтянул к себе ничего не соображающего Леву и принялся его тормошить.

Переводя взгляд с одного на другого, Игорь внимательно оглядел друзей, прислушался к их восклицаниям, и его осенила догадка.

— Значит, мы все видели одно и то же, — в смятении проговорил он. Неужели Аола только пригрезилась ему во сне?

Окончательно придя в себя, эфовцы убедились, что они «побывали» в удивительном фантастическом мире. Но такое совпадение выходило за пределы понятия. Не верилось, что это был сон. Сновидения не бывают такими реальными.

— Постойте, постойте! А не повинен ли во всем «талисман»? — предположил Алексей.

Взоры всех обратились к лежащему на одеяле раскрытому шару. От него по-прежнему исходил тончайший синий луч. Проследив взглядом, Игорь заметил, что он направлен прямо в созвездие Северной Короны.

— Аола! Где ты? — прошептал он и вдруг увидел, как перед ним появляется любимый образ.

Он возник, как туманное облачко, и постепенно обретал четкие живые черты. Аола смотрела на него, улыбаясь, но ее глаза были печальны, как там, в звездолете.

Изумленный Игорь вскочил. Неужели он опять грезит? Видение не исчезало. Все еще не веря глазам, он взглянул на друзей и перестал сомневаться.

— Аола! — с радостным восклицанием бросился он к ней… Но его протянутые руки встретили пустоту.

Из груди Игоря вырвался стон. Схватившись за голову, он покачнулся и упал на песок.

— Встань! — прозвучал знакомый голос.

Игорь вскочил и снова увидел Аолу. «Да что же это такое? Брежу или с ума схожу?» — промелькнула мысль.

— Аола, если это ты, скажи, что с нами происходит? — взволнованно спросил Алексей.

— Вы видите не меня, а мое изображение, переданное информатором, раздалось из шара. — Я далеко от вас, на Лоне.

Перед эфовцами возникла поразительная картина. Они как бы очутились в грандиозном зале, перед циклопическим сооружением, огромная труба которого уходила ввысь, под купол. За пультом управления этим исполинским агрегатом сидел молодой лон.

— Ой, ведь это Эрей! — узнала его Тата.

Сооружение медленно поплыло к зрителям, как в кино, при переходе на крупный план. В его корпусе сдвинулась панель, и друзья увидели Аолу. Она лежала в глубоком мягком кресле. На ее голове была надета блестящая полусфера, соединенная с аппаратурой множеством тонких золотистых пластинок. В большом вогнутом экране, установленном против кресла, друзья увидели ночной пейзаж Лу-Хото и самих себя.

Лева взмахнул рукой. Его двойник на экране одновременно повторил жест.

— Ничего не понимаю! — воскликнул он. — Как может изображение моментально передаваться с Земли на планету другого созвездия и обратно? Это какая-то мистификация!

Все исчезло. Снова они в Лу-Хото и перед ними Аола.

— Слушайте, люди! — заговорила она. — Информатор, который вы нашли, был оставлен астронавтами Лоны очень давно, при посещении ими вашей планеты. Открыв полушария, вы привели его в действие и дали возможность нашему Центру Слежения установить с вами контакт.

— Какому Центру? Разве ты к нам не прилетала, а мы… — Игорь осекся, догадываясь, как все произошло в действительности.

— Нет. И я, и вы оставались на своих планетах. Лоны овладели тайнами антитяготения. Излучение, противоположное обычным, дает нам возможность мгновенно обмениваться информацией через любые расстояния.

— Значит, того, что с нами произошло, в действительности не было? недоуменно спросила Тата.

— Да. Установив с вами сознательный контакт, мы решили узнать о людях как можно больше и рассказать им о своей планете, цивилизации, о борьбе, которую пришлось вести лонам с разумными существами из другого враждебного мира. Лучше всего это было сделать показом. Воздействуя через информатор, мы привели ваши организмы в состояние, подобное глубокому сну, но разум каждого из вас, как наяву, воспринимал передаваемое из Центра. Сознание реагировало на все так, точно это происходило с вами в действительности. Экран энергии защиты не позволял никому к вам приблизиться, и вы были все это время в безопасности.

— А ты наблюдала за нами, вернее, за реакцией нашего разума? поинтересовался Алексей.

— Я была в том же состоянии, что и вы. Переживала все вместе с вами. Аола улыбнулась. — Но я помнила, что наш контакт только умственный. Вы не всегда действовали так, как у нас было предусмотрено, и мне часто приходилось вносить изменения в ход программы.

— Сколько же на все это ушло времени? — обеспокоенно спросил Лева.

— Немного. Программа велась в ускоренном течении времени.

Игорь понял, что теперь Аола потеряна навсегда.

— Зачем же вы обещали оставить меня на Лоне? К чему этот жестокий обман! с отчаянием воскликнул он.

Удивительное изображение подняло на него глаза.

— Ты хотел учиться у лонов. Путь к нашим знаниям для тебя открыт. Когда ты снова раскроешь информатор, твой разум вступит в контакт с нами. — Лицо Аолы стало строгим, почти суровым. — Готов ли ты пожертвовать многими годами жизни? Готов ли стать достойным преемником высших достижений лонов и донести их людям?

Игорь выпрямился, вскинул голову. Освещенное сиянием разгорающейся зари, его лицо дышало вдохновением, глаза блестели. Повторяя жест лонов, он приложил руку к плечу и сказал торжественно, как клятву:

— Я готов к этому, Аола!

Лицо прекрасной женщины Лоны осветилось радостью. Она протянула руки к друзьям. В тишине прозвучал ее певучий голос:

— Прощайте, дорогие братья по разуму! До встречи… Любимый!

Видение растаяло. Игорь долго стоял неподвижно, устремив взор к созвездию Северной Короны, где среди сверкающих алмазов великолепного венка Ариадны затерялась маленькая планетка с поэтическим названием Лона. Потом, когда сияние восходящего солнца погасило последние звезды, опустился на колени и закрыл полушариями чудесный «талисман».

Прибыв в Хара-сомон, Дамба с помощью Харагшана стал снаряжать большой караван для вывоза из Лу-Хото драгоценных находок. Хлопоты, связанные со сборами, утомили старика. Он занемог и поручил Сорджи вести часть каравана, уже готовую к выходу.

Через несколько дней Дамба почувствовал себя лучше и, снарядив остальных верблюдов, тоже вышел в Лу-Хото.

На полпути встретился возвращающийся караван. Перепуганный Сорджи рассказал, что все студенты умерли и лежат на песке. Каждый, кто пытался подойти, падал поверженный невидимой силой. Решив, что трупы охраняются дьяволом, они в ужасе бежали от проклятого места.

Суеверный монгол был убежден, что студентов постигла кара богов. Он, Сорджи, предупреждал их, что нельзя тревожить покой Великого Дракона, и оказался прав. Такая участь ждет всех, кто осмелится осквернить святыню.

Дамба не поверил россказням о проделках дьяволов, но в том, что со студентами произошло какое-то несчастье, он не сомневался. Нужно было спешить на помощь.

Подавив сопротивление перепуганных где убеждениями, а где и плеткой, он, не теряя времени, повел весь караван в Лу-Хото. Даже не повел, а скорее погнал. Дамба надеялся, что их расторопность может спасти хороших парней и девушку, которых он полюбил.

На третий день пути развалины появились из-за бугров. Перейдя каньон, караван выбрался на обрывистый берег. Заметив вьющийся около башни дымок костра, Дамба во всю прыть погнал своего верблюда.

Эфовцы полностью откопали мавзолей, сфотографировали и скопировали настенную роспись, а также подготовили к отправке найденные древние реликвии и сокровища.

Окончив работу, они собрались у палатки. Тата хлопотала возле костра. Она варила в закопченном ведре борщ из так называемой свежей капусты. Парни умывались.

Издалека донеслось чуть слышное позвякивание. Тата прислушалась.

— Едут! — обрадованно крикнула она.

Дамба первым соскочил на землю и бросился обнимать каждого по очереди. Потом стащил с верблюда изумленно хлопавшего глазами Сорджи и принялся его нещадно ругать.

Не понимая, чем вызван гнев всегда сдержанного проводника, друзья спросили Тату, что происходит?

Девушка, смеясь, стала переводить услышанное:

— Дамба говорит, что Сорджи сын свиньи и последний трус. Только прямой потомок шакала может перепугаться спящих и убежать, бросив их в пустыне.

— Постой, постой! Сорджи, наверное, приезжал, когда мы валялись на песке, огражденные защитным экраном, — догадался Алексей. — Объясни, что он не виноват, пока старик не отходил его плеткой.

С шумом вскинув крылья, коршун прервал полет и на миг замер в воздухе. Потом грузно опустился на верхушку башни и сложил крылья.

Снова он полновластный хозяин развалин мертвого города. Непрошеные гости ушли. Теперь уже никто не вторгнется в его владения, ничто не нарушит его покой.

А вдали, между барханами, змейкой извивался уходящий караван и чуть слышно звенел высокий голос:

Но вот караван скрылся за высокой песчаной грядой. Затихли звуки песни. Коршун еще раз зорко оглядел пустыню и спрятал голову под крыло.