Как будто сошла с ума, соединяя все, осознавая и ужасаясь. Вот так поступил со мной… мой брат. Тот, в ком была уверена, зная, что он никогда не обидит.
«Почему?! Почему?»
– Лучше?! Лучше? Да ты знаешь, что я тогда пережила, когда увидела Сергея с ней? Как ты мог?! – задохнулась от обиды, не имея сил говорить. Как же ужасно, жестоко. Бесчувственный чурбан. Как он мог? Со мной… Неужели так можно?! Что я ему сделала, чтобы он так…
Отошла на шаг и с возмущением прошептала:
– Тогда понятны его слова… Когда он подошел и спросил, дорог ли ты мне…
Шторм кивнул и громко выдал:
– Это я подбил его, сказав, что ты не уйдешь с ним, что не пойдешь против меня, а по-другому он бы не отпустил. Не отпустил. В тот момент я видел в нем угрозу для маленькой девочки. Я потом понял, как тебе было плохо, что у вас все не так, но я считал, что ты должна пожить для себя, повзрослеть…
– Ты… – слезы стояли в глазах. Было так плохо, что хотелось закричать. – Как жестоко… Жестоко! Ты… бесчувственный… эгоистичный… человек. Как ты мог?
Последние слова я громко выкрикнула, все дальше отходя от него. Андрей стоял на месте. Он с сожалением смотрел на меня, а потом сказал:
– Поверь, я бы никогда не сделал это просто так… в угоду своим желаниям и эгоизму. Я заботился о тебе, как мог, не желая, чтобы ты попала в беду, клетку.
– Но с Котловым… ты не был так жесток, – грубо сказала я.
– Про ребенка не знал, как и про сестру, – с сожалением признался он. – Но всю информацию, что получил на отца, когда год назад ты привела этого щенка к нам, подробно изучил, что заставило задуматься. Я нанял человека, и он приглядывал за тобой. Понимаешь, в этот раз я не хотел вмешиваться, дожидаясь твоего звонка или намека. Я считал, что решать за тебя нельзя. А потом написал Алексею Тарасову, и он вызвал Охотника.
– То есть он только с твоей подачи… – с ужасом предположила худшее, но Андрей перебил.
– Нет! Я знаю, как ему было дерьмово. Даже не представляю, если бы у меня отняли Леру. Он отправился в горячую точку… а потом приехал… Это я виноват.
Сглотнула слюну в пересохшем горле, чувствуя, что меня ломает. Как же больно от всего… Так, что не хватает воздуха.
– Рит, я понимаю, что ты меня сейчас ненавидишь, но ты мне очень дорога. Моя маленькая нежная сестренка доверяла мне, а я… совершил ошибку. Знаю. Понял тогда. Прости.
В глазах стояли слезы. Внутри все органы сжимались от обиды. Столько лет… четыре года вспоминала тот момент и ненавидела Охотника, а все случившееся оказалось спектаклем. Жестоким спектаклем.
Хрипло выдохнула, а потом кивнула и прошептала:
– Я… мне нужно подумать… Прости, – выдохнула и, закрыв дверь, быстрым шагом направилась к палате, чувствуя себя раздавленной. Было до ужаса обидно, что родной человек решил за меня, притом так ужасно. Слезы текли по щекам, и хотелось завыть.
Перед тем как войти в палату, остановилась и повернулась. Наблюдая Шторма, с волнением смотрящего на меня, кивнула ему, чтобы он не переживал, и открыла дверь. Оказывается, пока я отсутствовала, занесли два стула и стол, на котором лежало несколько сказок, пачка карандашей и альбом. Улыбнулась сквозь слезы, представляя, как порадуется ребенок, и села в кресло, находящееся в углу.
Мама с ребенком безмятежно спали, и я была рада за них. Наконец-то после стольких лет мучений они нормально уснули, зная, что ад закончился.
Положила пальцы на виски и сжала, желая хоть на секунду отвлечься от всего.
Котловы. Подлые мерзкие звери, жестоко издевающиеся над беззащитной девочкой. Скоты! Не понимала, как можно было так поступить Ивану со сводной сестрой, ведь они кровные, пусть и отцы разные. Откуда такая жестокость, бесчеловечность? Разве так можно? А отец… насколько нужно быть прогнившим, чтобы наказать жену за измену через девочку, которую воспитывал, а потом кинул на растерзание младшему стервятнику. Это нелюди! Монстры!
Куда я смотрела?! Почему именно со мной Иван был таким добрым и заботливым? Говорил о детях… Детях! Да как у него язык повернулся. Садист! Ничтожество.
Перед глазами все вертелось и кружилось, даже таблетка, которую заставил выпить Охотник, не помогала. Конечно, столько всего, и мой мозг не справлялся. Совсем.
Еще после того, что рассказал мой брат, я чувствовала себя опустошенной. Вершитель судеб. Я понимала, что он так поступил только оттого, что любит и заботится, но зачем было ломать столь светлое и нежное? Разве нельзя было по-другому?
Со всем этим стрессом я не подумала об одном. Тогда выходит, что Охотник не предавал. Любил, но, как и я, оказался заложником жестокого спектакля. Зато сейчас мы вместе, а то, что произошло, в прошлом.
Вытерла слезы, считая, что больше не стоит плакать. Все хорошо. Все будет хорошо. Мы снова вместе. И пусть через тернии, но все прошли, и теперь муж и жена. Осталась Настеньку забрать, и будет все замечательно.
Я уверена в этом. Теперь все будет так, как должно быть: любовь, семья и счастье.
***
Пронзительные крики, плач… Ничего не понимала спросонья, но чувствовала, что случилась беда. Открыла глаза, окончательно приходя в себя, и услышала резкий голос:
– Сука! Думаешь, заслужила нормальной жизни? Нет, подохнешь здесь, и никто ничего не расскажет!
«Иван! Котлов Иван в палате!» – с ужасом поняла, отчего сердце мгновенно остановилось и с яростью застучало.
Распахнула веки и увидела Ивана в белом халате, через который просачивалась кровь на плече. Он направил пистолет на девушку, дрожащую от страха, и с ненавистью продолжал:
– И все из-за вас. А ведь ты и этот выродок – никто, игрушки, грязь под моими ногтями. Микробы, недостойные жизни! Я и только я жалел вас, давал возможность жить, а вы вздумали сбежать и оболгать мое имя?! Слишком никчемны для этого! Так что «пока», – выдал он и направил дуло в лицо женщине, которую пытался закрыть малыш, облепив ее со всех сторон, дрожащий как осиновый листок на ветру.
Поднялась и, осторожно схватив стул, пошла на него. Ирина посмотрела на меня, что было глупостью, потому как парень сразу отреагировал, мгновенно повернулся, отчего я кинулась вперед, чтобы не потерять время, но было поздно. Иван перехватил его, когда занесла над ним, и откинул в сторону вместе со мной.
– Подонок, – закричала, и тут же почувствовала ненавистные потные руки на своих губах и шее.
– Сука, заткнись, пока мозги не вышиб. Тоже мне защитница нашлась. Думаешь, нужна мне? Да?! Нет! Ни хрена. Такая святоша даже в постели противна. Сломалась бы быстро.
Укусила зубами за пальцы, всеми силами борясь с ним, отчего он стал душить меня, с презрением выговаривая:
– Ничтожная сука! Такой невинной ставилась, а сама… давалка. Ты думаешь, я не видел, как ты смотрела на этого мужика – охранника? Предательница. Жалкая шкура.
Дышать было нечем. Совсем. Я дралась, делая все, чтобы только вырваться. Невыносимо больно, страшно, ужасно, когда тебе перекрывают кислород.
Внезапно стало легко, но тут же сильные руки схватили за волосы, и почувствовала удар по спине. Закричала, чувствуя мгновенную агонию, не ожидая удара, как услышала:
– Привыкай, тварь. Это твое будущее. Замуж сегодня выйдешь за меня, раз мой отец все протранжирил, и наш дом теперь твой по закону.
«Дом… Мой? Но при чем здесь я?»
– Отпусти меня, – закричала, чувствуя, как все болит в груди, и не могу нормально дышать.
– Ну уж нет. Слишком ты дорогая, сука. Только поэтому я терпел твои капризы. Но ничего, еще немного, и все. Нас ждут, так что будешь покорной женой-шлюхой, – пробурчал он, дергая за волосы, отчего пошли искры из глаз. – Сегодня нас распишут, и ты получишь свой сюрприз.
Вновь укусила его, пинаясь, брыкаясь, в ужасе от услышанных слов этого садиста. Столько яда и жестокости… Представляю, какую он жизнь мне желает. Но это только его надежды. Я никогда не выйду за эту мразь! Обойдется без триумфа и хорошей жизни.
– А пока… я от этих избавлюсь, – довольно выдал он, с яростью ударяя меня по голове, отчего громко вскрикнула. Понимая, что будет еще хуже, ударила его локтем в пах, отчего он как безумный закричал. Мгновение, и услышала шорох, шум, звуки борьбы и визги.
Не сразу поняла, что я свободна. Посмотрела в сторону и замерла.
Ирина оказалась на мужчине, пытаясь ударить, но уже через секунду ситуация поменялась, и мужчина бил женщину с невероятной жестокостью, что жутко было смотреть.
Малыш плакал, громко вопил, но это только смешило Ивана, на что он сильнее прикладывался, беспощадно избивая.
Соскочила и, добежав до капельницы, схватила бутылку, вернувшись, отмечая, с каким удовольствием брат колотит сестру, заехала ему по голове несколько раз. Но чуда, как происходит в фильмах, не произошло, он не упал в обморок. Котлов только перехватил мою руку и повалил на пол, наплевав на сопротивление. Выхватив стекляшку, замахнулся в меня, но внезапно раздался громкий выстрел.
Мужчина с непониманием посмотрел на меня, а потом на свою грудь, где на белом халате в области живота пошла кровь. С яростью сжал пистолет и отвел руку в сторону, где стоял убийца, с ненавистью в глазах вглядываясь в спокойное лицо без грамма сочувствия. Найдя силы, поднял оружие, как прогремел выстрел, а потом еще один.
Иван пошатнулся, принимая в себя пули, и вновь глянул на себя. Только хотел сказать, как повалился на меня, отчего вскрикнула, чувствуя тяжесть и кровь из ран, в которой оказалась лицом…
Тут же стало легче, Ирина оттаскивала брата, помогая мне. А я выползала, вытираясь, стараясь стереть кровь с лица, судорожно всхлипывая. Женщина перевернула мужчину, чтобы не видеть жестоких стальных глаз и завывала, дрожа всем телом. Подползла и помогла сесть, кидаясь ко мне, громко рыдая, как и я, не в силах принять, что ад закончился.
Посмотрела на дверь и увидела Елену. Она виновато посмотрела на меня и тяжело вздохнув, с облегчением сказала:
– Вот и все…
Только сказала, как в комнату влетел Охотник, а за ним Шторм. Больше ничего не видела, так как Сергей поднял меня на руки и прижал к себе. Уткнулась в футболку мужа, радуясь, что вижу его, что со мной, что рядом. На секунду закрыла глаза от облегчения, как случайно заметила, что Медведев и еще мужчина в форме выводят Елену в наручниках из палаты. Перевела взволнованный взгляд на Волкова и с волнением прошептала:
– Она спасла нас… Спасла!
– Рита, все будет хорошо, – успокаивал меня Сергей.
– Но ее забрали, – рвано выдыхала, не понимая, почему Лену уводят, как тут же услышала ответ:
– Она виновна в убийстве другого человека.
Услышав такое, я все равно не могла поверить, поэтому поспешно проговорила:
– Помоги ей. Обещай, что поможешь. Не могла она просто так убить. Не могла!
Он с силой прижал меня к своей груди и сказал:
– Обещаю, девочка. Я обещаю. Мы сделаем все, чтобы помочь ей.
Удовлетворившись таким ответом, я вновь заплакала, но теперь от радости, что наш ад закончился. И можно выдохнуть.
Через десять минут я сидела на диванчике в просторном фойе в объятьях любимого мужчины. Он нежно обнимал меня, успокаивая руками, теплом своего тела, заботясь и переживая, за что была благодарна.
– Хочешь кофе? – спросил он, сжимая мою руку, вглядываясь в глаза, определяя, в каком я состоянии.
Кивнув, я тут же заметила, как Сергей посмотрел в сторону ресепшена, где стоял Шторм, беседующий с мужчиной в белом халате, но, увидев жест Волкова, тут же направился к нам.
Муж ушел. Брат присел рядом и с волнением окинул меня с головы до ног, на что я улыбнулась и спросила:
– Теперь будете по очереди контролировать меня?
Грызлов хищно усмехнулся и, резко прижав к себе, буркнул:
– Да тебя и на час нельзя оставить, вечно кто-то хочет украсть, и без моего согласия в жены взять. Непорядок.
Засмеялась, подтверждая, что, возможно, так и есть, но, надеясь, что это в прошлом, а потом спросила:
–Как же быть?
– Ну как… Теперь с Охотника буду спрашивать.
– Неужели? – подозрительно уточнила.
– Не сомневайся! Да мне он и раньше нравится, только вот не вовремя у вас, – нагло заявил он, а потом четко добавил: – Прости.
Обняла его и прошептала:
– Ты замечательный.
– Так только ты одна считаешь, – с ухмылкой выдал он, показывая, что он совсем не против.
– А Лера?
– Ну она меня просто обожает… – нагло выдал Андрей, и через секунду мы рассмеялись, зная, что так и есть, но, как правило, это после очередной страстной перепалки.
Посмотрев на брата, прошептала:
– Привет ей передай и малышей поцелуй. Я очень соскучилась.
– Сама передашь. Как только оформите дела с Настей, сразу к нам, отмечать свадьбу и важное событие: в нашем семействе пополнение. Дети должны общаться, как и мы!
Улыбнулась и прислонившись, счастливо произнесла:
– Спасибо.
Он кивнул, а потом проговорил:
– Это тебе спасибо, за то, что ты… сделала меня лучше, – Андрей вытер выступившие слезы и добавил: – И все же ты плакса.
Засмеялись, пока не услышали голос Охотника:
– Если ей нравится, то я не против.
– Я даже не сомневался, – усмехнулся Шторм, а потом поднялся. Я тоже следом, отмечая, как мужчины жмут друг другу руку, молчаливо смотря в глаза. Андрей нагло хлопнул Сергея по плечу и предупредил: – Будешь обижать…
– Опять? – возмутилась я, на что мужчины усмехнулись, а потом брат еще раз обнял меня и направился на выход.
Как только Шторм исчез за дверью, посмотрела мужу в глаза и честно выдала:
– Мне Андрей все рассказал…
Мужчина только кивнул, а потом подтянул к себе и серьезным тоном проговорил:
– Любимая, ты, я надеюсь, в курсе, что теперь тебе не отделаться от меня? Отдохнула уже, так что все… только я.
– Согласна и… счастлива! Сережа, я очень люблю тебя, – выдохнула, чувствуя, как Охотник сжимает мою талию сильнее, и шепчет в губы: «Но не так как я, любимая!».