Валенсия смотрела в зеркало и не верила отражению в нем. Эта неизвестная девушка не могла быть ей. Темно-русые волосы оказались заплетены в сложную прическу, кожа стала значительно темнее от тех неприятных процедур, что творили с ней маги и добрая женщина. Нет, конечно, они идеально выполнили поставленную задачу, однако сам процесс во многом был неприятен. Но… Нужен сохраняющий эффект на месяц, поэтому стоило потерпеть. А потом… в случае неудачи… на повтор процедур.

Значит так. Темноволосая женщина, лицо которой было полностью изменено: нос, рот и лоб. Скорее всего, Валенсия даже похорошела, да что уж там, стала очень красивой. Ведь не зря она пятнадцать минут стояла перед зеркалом с открытым ртом и пыталась осмыслить, что отражение — это она.

— Я стала выше? — спросила мелодичным чужим голосом Валенсия.

— Конечно, ягодка! Мы решили чуток роста тебе добавить, хотя ты, конечно, не низенькая, но все же.

— И я… как бы в весе прибавила…

— Красные кардиналы не любят костлявых женщин. Они еще те жеребцы, прощу прощения, поэтому все удивятся, когда чересчур худенькая особа залетит к ним в клетку.

— М-м-м, а я смогу ходить с такой добавкой?

— Даже не почувствуешь! Мои кудесники — на все руки мастера. Не зря же они содрали с котрана столько золотых.

— Очень много? — с женским любопытством спросила Валенсия.

— Мне и не снилось, хотя котран мне хорошо платит. Но что поделать, мальчики — специалисты, и никто, даже верховный кардинал не поймет, что под видом этой статной ошеломляющей женщины прячется худющая маленькая девочка. Кстати, у тебя теперь запах появился. Ты заметила? — спросила Сарита.

— Аромат магнолии? А я думаю, почему этот запах у меня в носу сидит.

— Странно, первый раз вижу девушку без запаха. Ты, красавица моя, вообще кто?

— Если честно признаться, сама не знаю, — с грустью сказала девушка.

— Ничего, не расстраивайся. Я вот что хотела спросить. Между нами, девочками.

— Я вас слушаю, — ответила Валенсия.

— Лекарь сказал, что ты невинна.

— Да, — тихо прошептала девушка.

— Но драконы по запаху определяют зрелость, а у тебя его нет. Вопрос… Поэтому в твоем новом аромате нет нежной чистоты, так как ты будешь считаться женщиной по договору. А туда девочками не идут, только взрослые самки заключают договора с этими бугаями.

— Понятно.

— Да, и еще, если ты сама захочешь… быть с мужчиной, то тут кроется опасность.

— Почему?

— Во-первых, плева и кровь. Во-вторых, «наш» запах может измениться из-за вмешательства в твое тело. Поэтому у нас еще есть время, мы можем магией разорвать плеву и подкорректировать запах. Либо ты и дальше блюдешь свою чистоту. Ты знаешь, в нашем мире не ценится девичье целомудрие, если только ты не собираешься сорвать огромный куш в виде богатого мужа, который до ужаса помешан на невинности. Тогда лучше оставить.

— Нет, я не из богатой семьи, но… и невинность не хочу трогать. Уверена, что ничто не изменится со мной в этом плане за месяц. Я вообще постараюсь в ближайшее время сделать все, что от меня хотят, чтобы скорее оттуда уйти.

Сарита и Валенсия за то время, пока девушка проходила неприятные процедуры, разговорились, каждая вкратце рассказала о себе. Сарита относилась к тем женщинам, которым можно было и даже хотелось довериться. Женщина располагала к себе дружелюбием, честностью и сердечностью. Поэтому ей было искренне жаль девочку, которая собиралась лезть в пекло. Но упрямость в глазах Вали говорила о том, что она не отступится от своей цели и сделает все возможное, чтобы спасти подругу и помочь Алексу.

— Как думаешь, они удивятся? — взволнованно спросила Валенсия.

— Конечно, особенно на голодный желудок. Ведь мы с тобой задержались с прической и твоим удивлением у зеркала.

— Простите, — сказала девушка, чувствуя себя глупой куклой.

— Ничего страшного! Так и должно быть. Мужчины потерпят! Тем более из-за такой прекрасной спасительницы.

Через пять минут женщины спускались по лестнице, и оборотни тут же повернули головы, чтобы впасть в оцепенение. Первым очнулся Алекс, кинувшись к обворожительной незнакомке, которую он никогда бы не принял за милую девочку, принесенную им в свою комнату.

— Ты прелестна! — восхищенно произнес он, предлагая свою руку.

— Спасибо, — вежливо ответила девушка.

Дарен все это время поедал глазами измененную Валенсию, стараясь держать себя в руках и не рявкнуть на лучшего друга с большим пожеланием ему провалиться куда-нибудь. Но… решив не пугать девушку внутри этой утонченной и восхитительной женщины, он пошел следом за ней и Алексом, прошептав Сарите, что она выше всяких похвал.

Ужин прошел замечательно. Валенсия внимательно слушала информацию о законах и правилах в судебном дворце. А когда они переместились в гостиную, Дарен поведал Вали в точности, как выглядела солодея, рассказал про всевозможные выходы и входы во дворец и немного о представителях закона, красных кардиналах: субординацию и нормы поведения.

На часах пробило одиннадцать часов вечера, и девушка уже из последних сил слушала возможные варианты ее побега.

— Валенсия, ты устала? — с ноткой переживания спросил Дарен.

— Простите, просто я…

— Конечно, устала! — сказал Алекс и тут же подошел к ней. — Завтра на всякий случай обсудим то, что осталось непонятно, и будем готовы к встрече с Хантером, а сейчас — отдыхать.

— Спасибо! — вежливо сказала Валенсия, чувствуя, что уже умирает от желания закрыть глаза.

— Спокойных снов, девочка! — нежно сказал Дарен, зная, что Вали уже почти спала и не слышала его.

Алекс взял девушку за руку и телепортировал в ее комнату. Когда он исчез, Валенсия счастливо улыбнулась и, сняв нежное и мягкое платье, определила его в шкаф. Как только ее голова коснулась подушки, девушка моментально уснула.

…Констанция со слезами на глазах лежала в кровати, дрожа всем телом, и хрипела:

— Умоляю, дай мне взглянуть на нее. Один… раз. Я хочу… взглянуть на свою девочку.

— Нет, — ненавидя себя за такое отношение к умирающей женщине, прорычала Ринория. Но мысль, что она будет королевой, грела сердце, поэтому она старалась перебороть щемящее чувство жалости к бывшей ненавистной подруге.

— Умоляю…. Заклинаю… Один раз… На несколько секунд.

Ринория запеленала ребенка и, посмотрев, как маленькая девочка морщит носик и кривит губки в поисках молока матери, решила быть доброй. Она поднесла Констанции ребенка и положила ей на руку.

— Смотри, пока я буду собираться в путь. Дорога долгая. Не спрашивай куда, любуйся в последний раз, — процедила приверженка темных сил и пошла в кладовую, чтобы взять корзину для обреченной девочки.

Констанция, закусывая до крови треснувшие губы, старалась не закричать от ужасной боли, которая стягивала ее тело, и со слезами на глазах прошептала:

— Прости, моя маленькая… что не сберегла.

Затем она замолчала, набираясь сил, чтобы говорить через боль. А потом женщина стала концентрировать оставшуюся силу, пытаясь отдать остатки энергии в клятву:

— Заклинаю своей смертью: пусть дракон… внутри дитяти… возьмет мою душу до того момента, пока не наступит время… свободы для пророчества. Душа на душу, обмен на силу. Заклинаю своей жизнью, — прохрипела она, испуская последний вздох.

Раздался плач малышки, и недовольная женщина бросилась к кровати, чтобы забрать ребенка. Когда она приблизилась, то увидела: подруга мертва, а ее кожа неестественно белого цвета. Малышка же… казалось, светилась, но Ринория отмахнулась от этой мысли, подумав, что это ей после темноты в кладовой померещилось.

Женщина взяла девочку, которая в ее руках стала плакать, и положила в корзинку. Малышка сразу затихла и уснула…

Вали моментально проснулась от своего жуткого крика. Тяжело дыша, она села в кровати, пытаясь сообразить, где находится. И тут услышала хриплый спокойный голос Дарена почти рядом с собой:

— Малышка, с тобой все хорошо?

Валенсия испуганно вскрикнула, отчетливо понимая, что мужчина сидел в кресле у камина, а сейчас почти приблизился к ней.

— Что… Почему ты… здесь? — дрожащим голосом спросила девушка, стараясь не зареветь от тяжелого воспоминания своей матери.

— Прости, я проходил мимо и почувствовал, что тебе очень плохо.

— Спа… спа… сибо, — выдохнула она, наклонив голову вперед на покрывало, и почувствовала, как тупая боль отозвалась громким стуком внутри, а на душе образовался огромный камень от потери и ужаса из-за увиденной смерти ее мамы.

Через мгновение Вали стала всхлипывать, постепенно переходя на горький плач. Все, что сидело внутри: переживание, обида, утрата, накапливающаяся боль, прорвалось наружу, как гнойная рана, не скрывая ничего. Оголилось и растеклось по венам горячей лавой, отчего девушку стало трясти. И тут же она оказалась в крепких объятиях сильного мужчины, нежно сжимающего ее хрупкое тело.

Валенсия плакала, стараясь выплеснуть наболевшее за все время, чтобы дать себе возможность дышать спокойно и дальше идти в бой. Дарен с особым трепетом прижимал к себе Валенсию, нежно проводя по ее волосам, и молчал. Он ни слова не произнес, но это и нужно было девушке — лишь выплеснуть из себя все в сильных руках, которые оказывали молчаливую поддержку.

Успокоившись и немного придя в себя, она подняла лицо вверх и встретилась с горящими золотым блеском синеватыми глазами мужчины. Валенсия открыла рот, чтобы сказать «спасибо», но котран опередил ее, наклонил голову и нежно прикоснулся к устам девушки.

Неожиданность и шок стали сменяться приятной истомой, разливающейся по телу. Мужчина сладко целовал Валенсию, успокаивая и показывая, как она прекрасна и необыкновенна. Даже его неожиданные движения языком были приятны и совсем не отталкивали. Что сказать? После пережитого стресса она черпала из этого поцелуя силу.

Никтрот стал усиливать свой напор, стараясь не напугать девочку в теле красивой женщины. Мужчина ласкал руками ее спину, чувствуя, как она расслабляется.

Он пришел, чтобы посмотреть на нее, и вот она в его руках, нежная, податливая… пусть даже после шока. Их поцелуй был бесподобным, нежным и сладким. Дарен никогда не хотел такого с женщинами, кроме одной, той единственной, забравшей его сердце. Но сейчас он был счастлив от единственного поцелуя. Он вздохнул и заставил себя отодвинуться от желанной девушки, которая удивленно хлопала глазами, пытаясь понять, что произошло.

Темноту озарил яркий свет, и в комнате появился взволнованный взлохмаченный Алекс. Когда он увидел друга, его беспокойство сменилось гневом, и он прорычал:

— Что ты тут делаешь, Дарен?

Мужчина напрягся, почувствовав, что Алекс находился на волоске от перекидывания в своего зверя и, повернувшись к нему, спокойно сказал:

— Валенсии приснился плохой сон… А я оказался рядом и успокоил девушку.

— Понятно… Вали, как ты себя чувствуешь? — с беспокойством спросил Алекс.

— Спасибо, уже нормально, — прошептала девушка, ощущая себя некомфортно в сильном захвате рук мужчины, так и не отпустившего ее. — Дарен, спасибо. Я бы хотела остаться одна…

— Конечно, красавица, — сказал котран, нехотя убирая свои руки.

— Отдыхай, Валенсия. Если тебе станет плохо, то я обязательно к тебе приду, — сказал дракон.

— Да, кстати, а ты что в четыре утра здесь забыл? — осведомился никтрот.

— Почувствовал боль… и крик… Вначале я не понял, что это, а потом дошло… и я бросился сюда.

— Простите, что потревожила вас обоих. Клянусь, это не специально, — просипела девушка, выше натягивая на себя одеяло.

— Ну, что ты… Всегда рады помочь, — уверенно, без грамма фальши произнес Дарен.

— Поддерживаю, но все же пойдем, Дарен, поговорим, — как-то странно сказал Алекс, с раздражением посмотрев на друга.

— Пошли, — произнес никтрот и положил руку на плечо Алекса. Они переместились из комнаты девушки.

Валенсия лежала с открытыми глазами, глядя в потолок, обдумывая все, что ее тревожило. В первую очередь она размышляла о маме и об ее подлой подруге, которая из-за своей черной души и зависти послала на смерть ее мать и искалечила жизнь самой Вали. И что значила клятва Констанции? Не понятно про драконов… То есть в ней дракон матери? Но тогда почему он не просыпается? Пророчество… Ничего не понятно.

Дарен. Такой нежный поцелуй… Но что она об этом знала, если ни разу не целовалась? Понимала только, что очень приятно и ласково. И хотя сейчас ей стыдно за свое поведение, это было прекрасно. Напрашивался вопрос: что мужчина хотел от нее? Поиграть? Она ему нравилась? А он ей? Когда размышления завели в тупик, девушка уснула.

* * *

— А теперь объясни, что ты делал в комнате Валенсии? — рявкнул Алекс, когда мужчины оказались на балконе, ведущем в спальню котрана.

— Я тебе уже все сказал, — недовольно ответил Дарен.

— Ты обманываешь меня, друг. Ты в этом крыле никогда не ходишь, а потайные комнаты — это очень интересно.

— Ладно, я хотел на нее взглянуть. Сидел в кресле и смотрел на нее, как сопливый пацан, пытаясь понять, чем она меня зацепила. А собственно, что не так? Что ты как нянька печешься о ней? Я старше тебя на столько лет и должен отчитываться за свои поступки? Ты не обнаглел? — процедил мужчина.

— Прости, понимаю, что перебарщиваю. Но зверь внутри меня приходит в ярость, когда я вижу угрозу рядом с ней. Черт, как же меня бесит моя клятва! Как быть?

— Тут вариантов нет. Валенсия все равно туда пойдет, чтобы спасти подругу.

— Адский Нор! — зарычал золотой дракон, ударив кулаком в стену.

— Твое поведение непонятно, Алекс. Отношение к девушке… Что-то я не замечал таких эмоций с любой другой… Почему же ты так реагируешь? Или сам заинтересовался? Тогда спешу тебя огорчить, я намерен ухаживать за ней, как только Валенсия вернется из дворца кардиналов.

— Даже так?! Интересно. И… по твоему вопросу… Я сам себе удивляюсь… Я говорил тебе, что не испытываю к ней желания. Только заботу, нежность…

— Странно это, — задумчиво произнес Дарен.

— Да не то слово. Я к такому не привык, а тут — как наседка. Знал бы ты, как мне хотелось заехать тебе по морде, когда я понял, что ты поцеловал Валенсию.

— Получил бы в ответ, да так, как никогда прежде, — усмехнулся мужчина. — Хоть мы и друзья, но ты, как был сопляком для меня в сражениях, так и остался.

— А ничего, что Валенсия еще младше меня? Она сказала, что ей двадцать три, а тебе…

— Мы долгожители, и на никтротов не влияет время так же, как и на драконов. Только смерть от болезни или убийство может нас загнать за черту мира, поэтому не нужно мне тут морали читать.

— Так я и не читаю, просто даю понять разницу между мной, сопляком, и совсем еще девчонкой.

— У нас в шестнадцать лет девушки выходят замуж, так что можешь не стараться…

— Ладно. Понял. Что же… Пора идти, а то скоро рассвет, и надо вставать.

— Давай ложись.

— Ты тоже, — усмехнулся Алекс, а потом добавил: — Надеюсь, ты будешь спать у себя, а не в кресле в комнате Валенсии?!

— Да, здесь, — чуть ли не прорычал Дарен, первый раз в жизни жалея, что дал другу столько власти, что Алекс так бесстрашно разговаривал с ним. Но, с другой стороны, друг прав, он желал добра Валенсии, впрочем, как и Дарен. А значит, нужно идти спать, ну а утром… он обязательно поговорит с Валенсией. Предложит ей жить с подругой у него в усадьбе и быть его невестой, а потом… у него появится долгожданная и любимая жена. Возможно, он не прав в своих поступках, но разбитое сердце ему подсказывало, что это верное решение.

Дарен направился в свою комнату, проверил магию замка и, убедившись, что все нормально, прошел в спальню. Он немного посидел у любимого портрета над камином и со счастливой улыбкой долгожданной надежды отправился в постель.