Франческа Холланд подумала, насколько проще живется людям, у которых нет совести. Бессовестный человек, например, не потратит пятницу на то, чтобы вопреки всем и вся добираться от Лондона (на шоссе М25, ведущем из Лондона, опять была огромная пробка!) до дома, находящегося черт знает где.

Многие думали, что со стороны Фран было очень глупо отправляться в эту поездку. Скорее всего, Трикси просто отправилась куда-то, чтобы поговорить с кем-то, кто мог бы дать ей какой-то материал для диссертации, говорили они. Она слишком серьезно к ней, этой своей диссертации, относится. В любом случае, Фран совсем не стоит ехать куда-то к черту на кулички.

В ответ на все протесты и заверения Франческа возражала: «Да, но собаки! Трикси никогда бы не уехала, оставив собак!» Однако люди, напустив на себя таинственный вид, говорили, что, мол, «кто знает?», и исчезали, потому что никто не хотел брать на себя ответственность.

Тогда Франческа поняла, что должна взять ответственность на себя, поскольку Трикси была очень добра к ней после того злополучного дня, когда Фран пришла домой раньше обычного и в собственной спальне застукала Маркуса с блондинкой. Именно Трикси в тот день пришла и сказала, что если Фран хочет, то может пожить у нее в свободной комнате пару недель.

«Пока все не утрясется», — сказала она, и Франческа приняла приглашение, поскольку она не знала, кто еще мог бы ее приютить. Уйти от мужа, имея только ту одежду, которая на тебе, и только те деньги, которые у тебя в сумочке, — жест, безусловно, достойный восхищения. Но вместе с тем появились проблемы житейского плана: надо было пробраться в дом, чтобы упаковать чемодан и отыскать свои кредитные карточки. Обнаружив при этом, что твой муж сменил все замки и что та блондинка у него поселилась.

Фран старалась не мешать Трикси, которая считала проявление эмоций пустой тратой времени, и взяла на себя часть расходов по хозяйству, а также стала готовить и делать уборку. Она старалась не обращать внимания на запах от мяса, предназначенного для собак, — оно тушилось четыре часа каждые выходные, а дом потом вонял всю неделю; еще она старалась не обращать внимания на привычку Трикси неизменно устраивать шум, поднимаясь каждое утро в шесть часов, чтобы вывести собак порезвиться на пустыре, заросшем вереском. Обычно неприветливая Трикси, тем не менее, была очень добра. Неверность Маркуса полностью сломала Фран, выбила ее из колеи, а Трикси единственная предложила хоть какую-то помощь, особенно после того, как Фран у всех на виду расплакалась на уроке английской литературы в третьем классе.

«Полагаю, — сказал заместитель директора, смущенно разговаривая с Франческой, — это был урок, посвященный творчеству Шекспира?» Фран ответила утвердительно, но не стала пускаться в долгие объяснения относительно того, как слова Шекспира (а по большому счету — слова Джона Донна, Роберта Браунинга и его Элизабет, да и всех остальных членов этой «писательской банды») внезапно и очень остро задевают за живое, заставляя разреветься на уроке. Заместитель директора, который преподавал математику и химию, никогда не смог бы этого понять, хотя, возможно, даже некоторые ученики прекрасно все поняли. Это только доказывает, что мы недооцениваем скучающих и вполне искушенных жизнью людей в возрасте от четырнадцати до двадцати пяти лет, для которых презерватив в сумочке — обычное явление и чья философия сводится к вопросу «Трахаться будем у тебя или у меня?».

Поэтому, помня о грубоватой доброте Трикси, Франческа просто не могла бездействовать, когда ее подруга пропала. Хорошенько все обдумав, Фран решила в первую очередь разыскать семью Лукреции фон Вольф. Трикси собиралась встретиться с ее дочерью — пожилой леди по имени Дебора Фэйн. Миссис Фэйн умерла прежде, чем интервью состоялось, но Трикси все равно поехала к ней домой — Фран об этом знала, а еще она знала, что адрес Деборы Фэйн был в записной книжке Трикси. Фран чувствовала себя очень неловко, роясь в личных вещах и бумагах Трикси, но нужно же было с чего-то начинать. И она нашла адрес, написанный твердым и четким почерком Трикси.

Но там не было телефона, его не было и в телефонной книге городка, поэтому Фран решила поехать туда и попытаться поговорить с родственниками миссис Фэйн. Путешествие казалось простым: это был небольшой торговый город в отдаленной части Ноттингемпшира, рядом с графством Дербеншир. Туда ехать, наверное, часа два? Да, ну, может, чуть дольше. Она туда отправится и будет считать это маленьким приключением.

Возможно, родственники все еще в трауре по поводу смерти Деборы Фэйн, и тогда Фран придется убраться восвояси, проявив максимум такта и вежливости. Но, возможно, они вспомнят, что Трикси у них была, или они знают что-то о теме ее диссертации, и, может быть, они смогут помочь ей, предоставив информацию, с которой можно было бы пойти в полицию. Например, подскажут адрес дома, где жила Лукреция фон Вольф и куда, возможно, отправилась Трикси, или даже адрес человека, который лично знал баронессу или работал с ней, или имя человека, к кому следовало бы обратиться за информацией. Фран даст понять этим людям, что она не занимается исследовательской деятельностью в отличие от Трикси, а просто старается разыскать коллегу, пропавшую при загадочных обстоятельствах. Было неприятно, что она не знала имен и многого другого: Трикси просто сказала, что, кроме дочери, там еще есть внучка и мужчина, который был родственником Деборы Фэйн по линии мужа. Кажется, его зовут Эдмунд Фэйн? Фран дождалась пятницы, когда третьему классу разрешалось уйти из школы в два часа, чтобы заняться своими делами, да поможет им Бог. Потом отвела собак в вольеры, побросала все необходимое в сумку, до краев заправила бак бензином и отправилась в путь. Было приятно делать все самостоятельно, без Маркуса, у которого была привычка критиковать, как она водит, и презрительно улыбаться, когда она пропускала нужный поворот или выбирала не тот островок безопасности.

Дом Деборы Фэйн, представший перед Франческой, когда она наконец-то заехала на узкую дорожку, оказался большим и старым. Фран, которая не любила вычурных архитектурных деталей, дом показался почти уродливым. Однако в нем чувствовался характер и дух истории. Ей стало интересно, как долго дочь Лукреции жила здесь.

Она с облегчением заметила, что в комнатах первого этажа горит свет, потому что дом мог оказаться в принципе нежилым или запертым. Но там определенно кто-то был, даже если это окажутся бомжи, или цыгане, или люди, в чьи обязанности входит опись имущества, проданного за долги. У баронессы была такая странная жизнь, что Фран была готова ко всему.

Человек, открывший дверь, не был похож ни на цыгана, ни на судебного пристава. У него было худощавое лицо, и от него веяло чем-то, что Франческа определила для себя как «тишина и спокойствие». Он довольно вежливо и одновременно настороженно осведомился:

— Чем могу быть полезен?

У Франчески было достаточно времени обдумать, что именно нужно сказать, чтобы ее слова прозвучали более или менее уверенно, но, как в большинстве заранее придуманных и отрепетированных фраз, в них было что-то неестественное.

— Простите, что так внезапно свалилась вам на голову. Меня зовут Франческа Холланд, я работаю вместе с Трикси Смит — это та женщина, которая занималась биографией Лукреции фон Вольф. Простите, если это прозвучит чересчур напыщенно, но я беспокоюсь о ее судьбе, поскольку Трикси, кажется, пропала без вести.

Ей показалось, что при упоминании Лукреции лицо собеседника изменилось, но это, учитывая, что Лукреция была владелицей дома, было вполне понятно. Однако собеседник, казалось, ждал, что Франческа продолжит свой монолог, поэтому она перешла к следующей заранее заготовленной части:

— Я звонила в полицию. — Эта фраза была рассчитана на то, чтобы он понял, что власти в курсе дела. — Но пока они не хотят начинать дело о пропавшем без вести, тем более что речь идет о взрослом человеке. Вот я и приехала сюда из Лондона, чтобы попытаться узнать, что делала Трикси, и найти улики, которые бы убедили полицию поторопиться.

— Вы проделали такой путь, — сказал незнакомец. — Но должен заметить, что я здесь не живу и не имею отношения к семье, о которой вы говорите.

— Понятно, — разочарованно протянула Франческа, а незнакомец, видимо, осознав, что скупого объяснения недостаточно, продолжил:

— Женщина, которая жила здесь, завещала дом благотворительной организации, в которой я работаю. Кстати, меня зовут Майкл Соллис, а благотворительная организация называется ЧАРТ. — Эти слова он произнес как бы между прочим, как будто ожидая, что Франческа в ответ расскажет чуть больше о себе. — У меня тут была встреча со страховым агентом — он только что ушел, и я тоже собирался уходить. Вы, кажется, сказали, что приехали из Лондона? Тогда вам лучше войти в дом и выпить чашечку чаю или чего-нибудь еще. В кухне не наводили порядок, так что, уверен, там найдутся пакетики чая. — Он отступил, придерживая дверь, чтобы она могла войти.

Чего никогда не следует делать, так это переступать порог дома, в котором живет одинокий незнакомый мужчина. «Это как войти в логово льва или волка, — подумала Франческа. — Ну и черт с ним, с этими предрассудками! Он кажется вполне нормальным. В любом случае, я пять лет жила с волком, а молния не бьет в одно место дважды, так что на какое-то время Бог меня убережет от встречи с еще одним хищником».

Вслух она сказала:

— С удовольствием выпью чаю. Спасибо. И переступила порог.

Если Майкл Соллис и был волком, то волком хорошо воспитанным и галантным. В старой кладовке не нашлось молока, поэтому он приготовил черный кофе, извинившись за то, что кофе растворимый, а потом долго рылся в буфете в поисках чистых чашек.

— Мы можем, как цивилизованные люди, выпить кофе в гостиной, если хотите, но отопление работает только в кухне.

— Мне нравятся кухни. — Фран с благодарностью взяла предложенный кофе, и Майкл присел напротив нее за видавший виды стол.

— Ваша подруга часто исчезает, никого не предупредив? — спросил он.

— Нет, она очень обязательный человек. А еще у нее есть три пса, которых она ни за что бы на свете не бросила на произвол судьбы.

— Собак вы, как и миссию разыскать подругу, разумеется, тоже взяли на себя?

Фран ответила, что отвела их в вольеры, и осторожно добавила, что жила у Трикси после болезненного расставания с супругом.

— Мы преподаем в одной школе, так и познакомились.

Майкл Соллис пристально посмотрел на нее и спросил:

— Историю или литературу Англии?

— Что? А... Поняла. Английскую литературу. Иногда грамматику, если мне удается впихнуть ее в головы невежественных зубрил так, чтобы они не заметили. А еще я читаю курс по драматургии. — Она посмотрела на него поверх чашки. — А как вы догадались?

— Вы непохожи на учителя математики или химии, — ответил он, и Франческа улыбнулась, вспомнив заместителя директора.

— Почему вы думаете, что ваша подруга может быть здесь?

— Я не думаю, что она должна быть здесь, — сказала Фран. — Но она была здесь несколько недель назад и, возможно, встречалась с кем-то из членов семьи. Я подумала, что, вероятно, она раздобыла какую-то информацию о Лукреции фон Вольф и отправилась куда-то, а потом попала в неприятности. Проблема в том, что у нее нет семьи: только пожилая тетя где-то на севере страны, поэтому я единственная, кто остался в ее доме...

— И задача разыскать ее легла на ваши плечи.

— Да. Я подумала, что тетка едва ли сможет этим заняться — ей почти девяносто лет.

Майкл допил свой кофе и сказал:

— Я тут подумал, что не будет лишним позвонить племяннику Деборы Фэйн. До его дома отсюда всего миль пять, и, возможно, он что-то знает. У меня есть его телефон. Думаете, нам стоит с ним связаться?

— Вы говорите про Эдмунда Фэйна? Трикси упоминала это имя. Стоит попробовать поговорить с ним. Большое вам спасибо.

— Полагаю, телефон в доме отключен. Если так, то у меня есть сотовый, — сказал Майкл и начал рыться в потрепанном портфеле.

— Очень мило с вашей стороны.

— Просто классическая ситуация, — со смехом заметил Майкл. — Неожиданно появляется попавшая в беду девушка и просит ей помочь. Разве я могу отказать? Хотя для полноты картины вам следовало бы дождаться снежной бури или, по крайней мере, грозы — вы, кажется, упомянули, что преподаете драматургию: где же ваше чувство сцены, мисс Холланд?

Он улыбнулся и внезапно перестал выглядеть тихим и умным — теперь он был озорным. Оказалось, что с ним может быть весело, если заставить его снять маску сдержанности.

Телефонный разговор был кратким, но принес плоды.

— Ваша подруга действительно разговаривала с Эдмундом Фэйном, — сказал Майкл, положив трубку. — И он устроил ей визит на киностудию «Ашвуд». — Заметив удивление Фран, он продолжил: — И как вам не пришло в голову проверить Ашвуд?! Именно об этом месте все вспоминают, когда слышат имя Лукреции фон Вольф. Вы же живете в северной части Лондона? Значит, быстро до него доедете.

Франческа подумала, что студия и правда совсем близко. Ей пришло в голову, что если бы Трикси отправилась именно туда, то на поездку у нее ушло бы меньше дня.

— Но она и не надеялась, что сможет достать пропуск, поэтому и я не подумала об Ашвуде.

— Эдмунд Фэйн раздобыл для нее пропуск. Он связался с поверенным, который отвечает за ключи. И, — сказал Майкл, внимательно глядя на нее, — он встретился с вашей подругой в понедельник днем.

— В понедельник днем... Тогда все сходится, — сказала Франческа, подсчитывая в уме. — Я хватилась, что Трикси давно нет, вечером во вторник. В понедельник у меня было родительское собрание, а потом мы пошли ужинать. Я вернулась очень поздно и сразу легла спать. Утром я обычно очень спешу, поэтому только вечером во вторник я наконец поняла, что Трикси не вернулась.

— Она могла отправиться в Ашвуд, не предупредив вас?

— у нее не было причин рассказывать мне об этом. Я же что-то вроде квартирантки. Возможно, Трикси рассказала бы мне обо всем позже, потому что любит поговорить о своей диссертации, и она была бы довольна тем, что ей удалось побывать на киностудии. Да и живем мы между восточным Барнетом и Энфильдом, так что это совсем близко.

— Эдмунд Фэйн говорит, что он оставил ее на киностудии примерно в пять, — сказал Майкл. — Она хотела побродить там и зарисовать, что где находится. Фэйн говорит, что ехал быстро и приехал домой примерно в половине восьмого.

Почему-то — возможно, причина была в тоне, которым говорил Майкл, — Франческе определенно не понравился этот Эдмунд Фэйн. Она спросила:

— А зачем он с ней туда поехал? Разве Трикси не могла добраться самостоятельно?

Майкл подумал и ответил:

— Да, думаю, она вполне могла бы, но Эдмунд — педант и слегка суетлив. Наверное, ему показалось правильным сопровождать Трикси. Или, возможно, его просили приехать, чтобы засвидетельствовать личность вашей подруги. Как поверенного в делах или что-то в этом роде.

— Понятно. Однако эта ниточка нас никуда не привела, не так ли? — печально заключила Франческа. — Если только Трикси не разбилась на машине на обратном пути.

— Полагаю, разбитую машину уже обнаружили бы и оповестили полицию.

— Но это могло произойти где-то далеко, на дороге, по которой редко ездят...

— Сейчас везде ездят.

Но перед глазами Франчески появилась очень яркая картинка: мертвая Трикси лежит где-то в канаве, на ее тело льет дождь и по нему ползают куницы, и, поскольку эта картина ей вовсе не нравилась, она твердо сказала:

— Наверное, мне нужно связаться с этим ашвудским поверенным.

— Хорошо. Фэйн дал мне его номер. Его зовут Лайам Дэвлин. Вы можете позвонить с моего мобильного.

Лайам Дэвлин сказал, что будет рад встретиться с мисс (миссис?) Холланд в Ашвуде. Разумеется, он принесет ключи в тот же день, если она хочет, хотя ей стоит одеться так, чтобы чувствовать себя комфортно, если вдруг начнется буря, пожар или наводнение, поскольку весь Ашвуд превращается в болото после нескольких дней дождливой погоды.

Франческа пообещала, что оденется соответствующим образом, и вернула трубку Майклу. Она с благодарностью приняла его предложение быстро привести себя в порядок в обставленной старинной мебелью уборной в дальнем конце холла. Она была слегка взъерошена и бледна после долгой дороги, а ее губы казались слишком большими для тонкого лица — они всегда казались большими, когда она уставала или беспокоилась. Она причесалась и вернулась в кухню, чтобы поблагодарить Майкла за помощь. После расставания с Маркусом она коротко постриглась и теперь походила на Жанну д'Арк после ночи, проведенной в военном лагере. Зато по отношению к длинноволосой подружке Маркуса это был эффектный жест, как поднятые вверх два пальца — классический знак победы.

Как же Фран разозлилась, когда после всех многократных вежливых расшаркиваний: «Спасибо вам большое», «Приятно было познакомиться!» и «Счастливо вам доехать!» — мотор ее машины просто отказался заводиться, когда она включила зажигание. Абсолютно мертвый мотор. Даже искры зажигания не слышно.

Фран выругалась и попыталась снова — на этот раз в салоне появился едва различимый, слегка зловещий запах бензина. Залито бензином, или забито водой, или что-то еще... Бог любит троицу? Она снова повернула ключ зажигания, и на этот раз, в добавление к устрашающей тишине, на приборной доске замигала лампочка, сигнализирующая о перегреве мотора. Черт подери! Теперь не оставалось иного, как пойти обратно в дом и позвонить в местную автомастерскую. Но проблема в том, что уже почти наступил вечер пятницы, и, скорее всего, приехать по ее звонку смогут самое раннее — завтра. А это означает, что ей придется звонить Лайаму Дэвлину и переносить их встречу, а это, в свою очередь, означает, что встретиться они смогут только утром в понедельник — именно к этому времени она сможет добраться до Ашвуда. Проклятый, проклятый двигатель внутреннего сгорания!

Она увидела свет, идущий из открытой двери дома, и услышала голос Майкла:

— Похоже, вам лучше вернуться в дом, не так ли?

— Будь она неладна, эта штука! — зло сказала Фрэн. — Думаю, вы не знаете, как ее починить?

— Вы абсолютно правы. В котором часу у вас встреча с Лайамом Дэвлином?

— В шесть.

Майкл посмотрел на машину, и Франческе внезапно показалось, что он сам с собой спорит. Но он просто сказал:

— Вы идеально играете роль девицы, попавшей в беду, не правда ли?

— У меня и в мыслях не было попадать в беду, — сказала Франческа и с раздражением заметила, что в ее голосе звучат нотки извинения, которые всегда доводили Маркуса до бешенства.

— Сегодня я еду обратно в Лондон, — сказал Майкл, — так что вполне могу подбросить вас до Ашвуда — по крайней мере, мог бы, если бы вы знали дорогу. И мог бы подождать, пока вы там все осмотрите, а потом довезти вас до дому.

Так вот по поводу чего он спорил сам с собой! Как мужчина он должен был сделать это предложение — ведь он был галантен, но самому ему делать это вовсе не хотелось, поэтому он раздумывал, как бы повежливее отказать. Все абсолютно понятно. Франческа твердо ответила:

— Спасибо большое. Я просто не могу доставить вам так много хлопот. Я легко могу позвонить Лайаму Дэвлину и договориться о встрече в другое время.

— Но если ваша подруга отсутствует с понедельника, то, возможно, не стоит все откладывать? Дайте мне десять минут — я закрою дом и буду в вашем распоряжении.

Улыбка, которая делала его лицо так неожиданно озорным, снова появилась.

— Спишите это на счет галантности и любопытства. В любом случае, приятно иметь попутчика.

Вторая вещь, которой никогда не стоит делать: садиться в машину к незнакомому мужчине и отправляться с ним в путешествие непонятно куда.

Но в тот момент Франческу больше заботил вопрос, как бы ненавязчиво и тактично компенсировать Майклу Соллису ту пару-тройку лишних миль, которые ему придется проехать, а не о том, повезет ли он ее в логово маньяка-убийцы или в бордель, находящийся где-нибудь в пропитанном запахом любви восточном порту. Она подумала, что, если предложить ему заплатить за бензин, он непременно откажется. Возможно, лучше было бы предложить перекусить где-нибудь по дороге и заплатить самой? Или это будет выглядеть как предложение прыгнуть в постель? После пяти лет брака определенно теряешь навык в таких делах. Может, лучше отправить письмецо с благодарностью в офис ЧАРТ и вложить в него какую-нибудь книжонку в знак признательности или чек на покупку в «Трешер» или что-нибудь в этом роде? «Боже мой!» — раздраженно произнес внутренний голос. Разумеется, ему и в голову не придет считать чашечку кофе и бутерброд в «Поваренке» приглашением к разнузданному сексу!

Отбросив все сомнения, она развернула карту, нашла Ашвуд и записала, как туда проехать, на задней обложке своей чековой книжки. Никогда не повредит проявить осведомленность и организованность, даже если ты ни одной из этих черт не обладаешь. Фран тщательно проверила свои записи и, надеясь, что ей удалось опознать названия всех дорог и островков безопасности, сказала:

— Расскажите мне о ЧАРТ. Мне кажется, это очень необычная благотворительная организация. Вы действительно будете использовать тот дом в качестве приюта для бездомных подростков?

Он отвел глаза от дороги и взглянул на Фран, как будто пытался понять, искренне она спрашивает или просто старается быть вежливой. Франческе пришло в голову что он, вероятно, относится к людям, которые не любят светской болтовни. А еще у него были красивые глаза: ярко-серые, обрамленные черными ресницами.

— Все зависит от того, что скажут страховой агент-оценщик и строительная компания, — сказал он — Нам понадобится больше ванных комнат и, возможно, еще одна кухня. Там большой чердак — возможно, мы могли бы использовать и его. Мне хочется надеяться что мы будем использовать дом, а не продадим его, чтобы вложить деньги. Думается, миссис Фэйн понравилась бы эта идея.

Он замолчал, словно решал, стоит ли рассказывать дальше, но Франческа, которой было интересно.

— Продолжайте. Как бы вы распорядились домом?

— Многие из подростков, с которыми нам приходится работать, принадлежат к низшим слоям общества, часто не они виноваты в том, что им негде жить. Некоторые из них родились в трущобах и ночлежках некоторых бросила мать — ей подвернулся очередной мужчина, и она бросила ребенка на произвол судьбы. Некоторые еще в раннем возрасте сбежали из дома из-за плохого отношения родителей; некоторые из них сделали это в невероятно раннем возрасте семи-восьми лет и с тех пор жили на улице.

— А читать и писать они умеют?

— Кто о чем, а учительница — о грамотности, — сказал Майкл. — Но вы абсолютно правы: многие из них не умеют ни читать, ни считать хотя бы до десяти не умеют пользоваться часами. Мы стараемся записать их на курсы или на занятия по обучению письму и чтению для взрослых, чтобы хоть как-то подготовить к нормальной жизни. Мы не ведем себя агрессивно: не заставляем никого ничего делать силой, но, как ни удивительно, многих молодых людей к нам направляют полицейские, ведущие надзор за преступниками, получившими условный срок, работники органов надзора за детьми и подростками, а также такие организации, как «Сентр-пойнт» и «Самаритяне».

— Вы и вправду обеспечиваете обучение?

По виду ему больше подошла бы роль профессора в Оксфорде, чем учителя по предмету «Как жить в современном мире» в классе, полном подростков — выходцев из бедных семей.

— Мои задачи гораздо более прозаичны. Я делаю все, чтобы они могли изучить настоящие «азы жизни»: то, о чем мы с вами даже не задумываемся, но что для них непонятно, потому что у них никогда этого не было.

— Что именно? Я не просто стараюсь быть любезной — мне хочется знать.

— Ну, например, если всю жизнь жить в заброшенном доме, где нет ни газа, ни электричества, ни водопровода, то едва ли будешь знать, как готовить еду и о том, что есть надо за столом и пользоваться ножом и вилкой. Они ведь покупают еду навынос, а бобы и суп едят прямо из банки. Поэтому не умеют пользоваться плитой и покупать еду в магазине.

Когда он заговорил о своей работе, то вся его сдержанность куда-то испарилась, даже выражение лица изменилось.

— Или даже более простые вещи, — сказал он. — К примеру, как заменить перегоревшую лампочку. Поэтому у нас имеются дома, выполняющие функцию «перевалочных пунктов»: мы селим там группу подростков на два-три месяца и стараемся помочь им адаптироваться. Для этой цели лучше всего подходят дома, стоящие на отшибе, поскольку некоторые наши подопечные бывают недисциплинированными. Но если все проходит более или менее гладко, мы снимаем для каждого комнату, если получается найти что-то подходящее, а затем помогаем им получить профессию. Я думаю, из дома Деборы Фэйн получится отличный «перевалочный пункт».

— У вас странная работа, — задумчиво произнесла Фран. — А вы занимаетесь теми, кто ищет политического убежища? Некоторые из них ведь очень молоды.

— Возможно, со временем нам придется заняться и ими. Пока же с заботой о них справляются правительственные организации.

Майкл опять искоса взглянул на нее.

— Когда все получается, то от такой работы получаешь массу удовольствия, — промолвил он, и Франческе показалось, что он раздумывал, стоит ли говорить эту фразу, опасаясь таким образом выдать себя.

— Наверное, это действительно благодарный труд.

— Процент неудач велик — несмотря на наши усилия, некоторые подростки возвращаются к прежней жизни. Спят на улице, торгуют наркотиками.

— У нас в школе тоже иногда бывают проблемы, связанные с наркотиками. Хотя, мне кажется, редко какой школе удается этого избежать. И, конечно, у нас есть определенный процент «сложных подростков». Не всегда знаешь, как с ними общаться. Они сразу начинают защищаться.

— Все иногда защищаются, — сказал Майкл, и Франческа физически ощутила, как между ними снова выросла стена.