В полицию Ашвуда Эдмунд приехал, вооруженный своими аккуратно подготовленными записями бесед и телефонных разговоров, а также датами встреч с Трикси Смит. Пунктуальный, педантичный мистер Фэйн, готовый ответить на любые вопросы.

Тем не менее его слегка задел тот факт, что допрашивала его женщина — инспектор уголовной полиции Дженни Флетчер. Несомненно, это было старомодно, но Эдмунду казалось, что было бы лучше, если бы таким делом занимался мужчина. Однако он пожал руку инспектору Флетчер и вежливо поприветствовал кивком головы очень молодого сержанта, пришедшего вместе с ней. Эдмунду предложили чашку чаю, и он охотно согласился. Пока чай заваривали, он достал из портфеля свои записи и разложил их так, чтобы можно было без труда в них заглянуть.

Он рассказал о том, как Трикси Смит вышла на его тетушку, стараясь придерживаться исключительно фактов, и, когда он закончил, инспектор Флетчер сказала:

— Ну, с этим все понятно. А теперь, если не возражаете, о вашем личном участии, мистер Фэйн.

— Конечно, — ответил Эдмунд, который и не предполагал, что полиция считает его причастным к этому делу.

— Во-первых, зачем вы отправились на студию «Ашвуд» в тот день? Или вы просто устроили себе автомобильную прогулку?

В ее голосе прозвучала ирония, которую Эдмунд предпочел не заметить.

Он ответил, что отправился туда, чтобы встретить мисс Смит, а причина была в том, что можно назвать чувством долга или элементарной вежливостью.

— Моя тетушка умерла прежде, чем смогла предоставить мисс Трикси сведения, которые обещала, — ее смерть была неожиданностью, — и я подумал, что по крайней мере смогу помочь мисс Трикси, если достану ей пропуск на киностудию.

— Я сожалею по поводу кончины вашей тети, — сказала Флетчер, следуя правилам хорошего тона. — Вероятно, в тот день вы встретились у здания киностудии с мисс Трикси.

— У киностудии я встретился с мисс Трикси и мистером Дэвлином, — поправил ее Эдмунд, которому не хотелось, чтобы этот пользующийся дурной славой Дэвлин оказался неупомянутым.

— Ах да, еще там был мистер Дэвлин. Вы, кажется, сказали, что связывались с ним напрямую, без посредников?

— Я позвонил в местный департамент недвижимости и спросил, в чьи обязанности входит ведение дел, связанных со студией, — сказал Эдмунд. — И Дэвлин согласился разрешить мисс Трикси войти туда. Возможно, он договорился об этом с владельцами или действовал на свой страх и риск. Я не спрашивал его, кто теперь владеет киностудией, потому что уважаю конфиденциальность. Но мне показалось, что студия теперь принадлежит какому-то застройщику.

— Да, мы в курсе. Мистер Дэвлин согласился предоставить нам адрес теперешнего владельца, но, насколько я поняла, за последние годы студия не один раз меняла владельца. Возможно, мелкие строительные фирмы хотели начать застройку этого места, но, столкнувшись с проблемами, старались как можно быстрее сбыть ее с рук.

— Полагаю, это были фирмы-однодневки, надеявшиеся получить мгновенную выгоду, — неодобрительным тоном сказал Эдмунд. — Такие обычно скупают землю по дешевке, ошибочно рассчитывая сделать «легкие деньги» от постройки на ней уродливых «кукольных домиков».

— Вполне возможно. Однако площадка «Ашвуд» находится близко к парковой зоне, поэтому получить согласие на строительство, должно быть, не так-то просто. — Она задумчиво посмотрела на Эдмунда: — Мисс Смит доставила вам немало хлопот.

— Я бы так не сказал. Как я уже говорил, я чувствовал себя обязанным ей из-за тетушки, — сказал Эдмунд и, чтобы не казалось, что он старается оправдаться, развел руками, как бы говоря: «Ну что я мог поделать?!» (излюбленный жест Криспин — очаровательный и открытый). — Мне самому интересно это место, инспектор, — сказал он, — а еще все эти семейные тайны моей тети. Печально знаменитая Лукреция фон Вольф, Конрад Кляйн и многие другие.

— Скелеты в шкафу, — без всяких эмоций сказала Флетчер и что-то записала на листке бумаги, лежавшем перед ней. — Так, значит, вы отправились в Аш-вуд в понедельник днем. А в котором часу вы туда приехали?

— Около четырех, — ответил Эдмунд, которому все больше и больше не нравился тон Флетчер. — Возможно, я ошибаюсь в отношении времени, но помню, что уже темнело. Мисс Смит приехала раньше меня, и Дэвлин тоже. Возможно, он помнит точное время, если это важно. А он был там, когда обнаружили тело? Полагаю, без него не могли обойтись, потому что нужно было отпереть замки.

— Разумеется, мистер Дэвлин был там, — сказала Флетчер. — Но миссис Холланд приехала туда с мистером Майклом Соллисом. — Она подняла глаза и посмотрела на Эдмунда: — Вы знакомы с мистером Соллисом?

— Вообще-то да, — коротко ответил Эдмунд, злясь на себя за то, что не смог сдержать эмоции и Флетчер это заметила. — Он работает в благотворительной организации ЧАРТ.

Вот теперь его голос звучал уверенно. Майкл Соллис оказался там, где ему положено, а еще это высказывание намекало на то, что Эдмунд тоже занимается благотворительностью.

Инспектор Флетчер никак на это не отреагировала и не объяснила, какое отношение ко всему имеет Майкл Соллис. Она просто сказала:

— Вы добрались до Ашвуда около четырех часов дня. И вошли в двенадцатый павильон вместе с мисс Трикси.

Эдмунд в который раз страдальчески улыбнулся:

— Да. Я вам уже сказал: мне было любопытно. Я подумал, что воспользуюсь возможностью посмотреть на то самое место, где завершилась легенда, связанная с именем Лукреции.

— Получается, что, воспользовавшись этой возможностью и пообщавшись с легендами и привидениями, вы просто ушли?

— Да. Но мисс Смит осталась там, она хотела зарисовать, что где находится, и «подышать этим воздухом, почувствовать атмосферу» — она именно так и сказала. Мы просто договорились, что, уходя, она захлопнет дверь. Там автоматический замок, и по мисс Смит было видно, что она сможет как следует захлопнуть дверь. Я сел в машину и поехал домой; насколько помню, домой я вернулся около половины восьмого.

— Так, значит, — сказала инспектор Флетчер, задумчиво глядя на него, — вы лично не видели, как мисс Смит выходила из павильона номер двенадцать?

— Нет, — сказал Эдмунд. — Этого я не видел.

Эдмунд вышел из здания полицейского участка в шестом часу и снова проехал по главной улице Ашвуда, с интересом рассматривая окрестности. Когда он увидел офис компании Лайама Дэвлина, то притормозил, чтобы рассмотреть его поближе. Казалось, компания занимала большую часть огромного старого здания почти в центре Ашвуда, и Эдмунд отметил, что здание само по себе выглядит привлекательно со всеми этими эркерами и рифлеными стеклами, хотя краска на фасаде там и тут облупилась. Он с гордостью вспомнил свой идеально отреставрированный дом и аккуратное офисное здание, в котором работал.

Он без радости заметил, что из здания выходит не кто иной как Лайам Дэвлин, — Эдмунд ни за что не пришел бы в офис в субботу, — он еще больше разозлился, когда Лайам его заметил и помахал рукой в знак приветствия. Уехать теперь было бы верхом невежливости, поэтому Эдмунд опустил стекло и приготовился быть дружелюбным и вежливым.

Лайам спросил, не наседали ли на него полицейские с расспросами об убийстве.

— Просто задали парочку вопросов о времени и о том, что происходило, — ответил Эдмунд в надежде закрыть тему.

— Вот так обычно и поступают, когда речь заходит о правосудии. И, разумеется, они всегда спрашивают: «А есть ли у вас алиби?» Но у нас алиби обычно нет. По крайней мере у меня его точно нет.

— Полагаю, вас они тоже вызывали?

— Мучили меня несколько часов, — весело согласился Лайам. — Осмелюсь думать, вас тоже. К этому быстро привыкаешь.

Эдмунду показалось, что Лайам убежден, что ему — мистеру Фэйну — приходится иметь дело с преступниками и полицией, и твердо сказал, что в его обязанности входит в основном составление нотариальных актов о передаче имущества и утверждение завещаний в случае, если возникают разногласия.

— А я часто занимаюсь работой непосредственно с преступниками, — сказал Лайам. — Мне это нравится. Эти злодеи — чертовски приятная компания. Я многим ворам помог вернуться к семье и друзьям. А вы сразу поедете домой, или мы можем пропустить по стаканчику в каком-нибудь баре?

Эдмунд не имел ни малейшего намерения пить в каком-то грязном баре, да еще и в компании Лайама Дэвлина, и уж точно не в такое раннее время, поэтому он сказал:

— Спасибо, но у меня назначена встреча в Лондоне, — и завел машину.

В квартире Люси было тепло и приятно, и, хотя сам Эдмунд обставил бы ее в более классическом стиле, он не мог не признать, что это странное место подходило его кузине.

Они ели за столом у окна. Люси даже не затянула шторы, что показалось Эдмунду странным, но Люси сказала, что ей нравится смотреть на ярко освещенные улицы. Ей особенно нравилось, когда они были мокрыми и блестящими после дождя — тогда в лужах отражались фонари и автомобили.

Она приготовила для него пышный пирог с рыбой, который Эдмунд нашел вполне съедобным, еще на столе была миска хрустящего салата.

— Эдмунд, если ты сейчас же не расскажешь мне, что это все значит — Трикси Смит и ты в Ашвуде и все такое, — я просто лопну от любопытства. Во-первых, что ты вообще делал в Ашвуде?

Эдмунд рассказал о встрече с Трикси и о том, как оставил ее на киностудии, чтобы она могла сделать зарисовки.

— И кажется, когда она не появилась в течение трех или четырех дней, одна из ее сослуживиц выяснила, что она отправилась в Ашвуд, и приехала, чтобы все проверить. Вот тогда-то они и обнаружили тело. Полицейские связались со мной, потому что я помог ей получить пропуск на киностудию. — Он посмотрел на нее: — Тебя это удивляет?

— Да. Я почему-то была уверена, — сказала Люси, осторожно подбирая слова, — что тебе никогда не захочется возвращаться в Ашвуд, и особенно в павильон номер двенадцать.

— Почему?

Она посмотрела на Эдмунда, и у него появилось дурное предчувствие:

«Что она хочет этим сказать? Знает ли она что-то, о чем я даже не подозреваю?»

Люси сказала:

— Ну, из-за Криспина.

Криспин. Они замолчали. «Еще минута, и я найду, что сказать, — подумал Эдмунд. — Что-то банальное, чтобы она не догадалась, как я напуган этим именем». Но у него в мозгу прозвенел тревожный звоночек, потому что Люси упомянула имя Криспина как бы между прочим. Так, как будто бы она все знала. А может, она и вправду знает? Но как много она знает — действительно, по-настоящему знает?

Он продолжить есть и непринужденно сказал:

— О, я понимаю, что ты имеешь в виду. Криспин. Ты, кажется, говорила, что приготовила пудинг, Люси?

— Что? А, да, прости.

Пудинг оказался кусочками теста с начинкой из меда и орехов.

— Это греческое лакомство — пахлава, — сказала Люси, когда Эдмунд выразил свое восхищение. — И, прежде чем ты спросишь, сразу хочу сказать, что готовила ее не я: она продается в кондитерской на углу. Я просила у них рецепт, но они ни в какую не соглашаются, потому что это семейная тайна.

Семейная тайна. Когда она так сказала, в его голове опять раздался звоночек опасности. Семейные тайны... Некоторые вещи должны оставаться тайной во что бы то ни стало.

Слегка поколебавшись, Люси спросила:

— Эдмунд, когда ты был там, ты действительно заходил внутрь двенадцатого павильона?

— Что? Да, заходил. Ненадолго.

Она перестала есть и посмотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами:

— И что там?

«Там было полным-полно привидений, которые наблюдали за тем, как происходило убийство, но призраки Ашвуда верят в промысел смерти... И что бы ты обо мне, милая Люси, подумала, если бы я сказал тебе сейчас, что один из этих призраков, по-моему, Альрауне...»

Но вместо этого Эдмунд произнес:

— Там темно и мрачно, всюду разруха... Вообще-то это просто большое поле, постройки на котором разрушаются от запустения.

— Как печально, — мягко сказала Люси. — Жаль, что я тебя об этом спросила. Долгие годы там снимали фильмы, там ходили люди, зарождалась дружба и любовь, происходили ссоры и крепла вражда... В те годы это была мечта, а теперь просто куча кирпичей и грязи.

«Ну же! — раздался голос Криспина в голове у Эдмунда. — Вот твой шанс, она же всегда тебе нравилась?»

— Люси, — нежно начал Эдмунд, — ты такая романтичная внутри, а по виду этого не скажешь...

Смущенная Люси подняла глаза и встретилась взглядом с Эдмундом.

— Разве?

— Мне всегда так казалось, — намеренно медленно сказал Эдмунд. — Ты не знала об этом?

— Нет, — ответила Люси, не отводя взгляда.

На мгновение за столом возникла тишина, потом, явно надеясь вернуть разговор в безопасное русло, она сказала:

— Но признайся, Эдмунд, Ашвуд ведь очень романтичное место. Оно полно призраками прошлых лет...

— Мне не очень-то нравятся привидения, — сказал Эдмунд.

— Я знаю.

— Мне больше по душе живые люди, чем мертвецы. — Он протянул руку, чтобы коснуться ее руки. «Хорошо! — сказал голос Криспина. — Ну, сделай же это, малыш!» Но как только пальцы Эдмунда коснулись Люси, она вздрогнула и выдернула руку.

— Что случилось?

— Я могу ошибаться, но на минуту мне показалось, что ты пытаешься взять меня за руку.

— Ну, хорошо еще, что ты не придумала чего-нибудь пострашнее, — сказал Эдмунд небрежно. Он доел свой греческий пудинг и посмотрел на часы: — Уже почти девять. Ты, кажется, говорила, что мы будем пить кофе? Я обычно пью его после ужина, но, боюсь, мне нужно поспешить, чтобы не ехать домой слишком поздно.

Он прошел за ней в кухню, помог положить грязную посуду в мойку и стоял позади нее, когда она накладывала кофе в кофейник. Когда она повернулась, он обнял ее и прижал к себе. Ее тело было стройным и гибким, от нее пахло чистыми волосами и чистой кожей.

В этот раз ее реакция была более явной: она отшатнулась от него, как будто его прикосновения обожгли ее, и вытянула руку, как бы стараясь защититься:

— Эдмунд, что, черт возьми, ты делаешь?

— У меня был очень тяжелый день, — сказал Эдмунд. — Допрос в полиции и это проклятое убийство Трикси Смит. Бедная женщина, — не забыл добавить он. — И я подумал, что немного человеческого тепла и участия... Ты же сама сказала, что твое сердце свободно. — В его голосе звучали оскорбленные нотки.

— Да, но мы же двоюродные брат и сестра! — сказала Люси, делая шаг назад, чтобы быть еще дальше от него. — Я не могу, то есть не могу с тобой. Это же почти инцест! Это гадко!

Гадко. Когда-нибудь ей придется дорого заплатить за эти слова... Вот ведь стерва! Эдмунд отвернулся, показывая, что потерял всякий интерес, но ему пришлось подавить в себе огромное желание схватить ее в охапку и насильно прижать к себе. А что потом? Потом — в гостиную, на удобный мягкий диван около камина? Или в ее спальню, где он ни разу не бывал? Образ Люси с разметавшимися по подушке волосами дразнил и манил, но он заставил себя небрежно сказать:

— Вообще-то мы очень дальние родственники. Моим дядей был Уильям Фэйн, брат моего отца, а Дебора стала моей тетей, только когда вышла замуж за Уильяма. Так что мы вовсе не родственники, Люси. Но давай обо всем забудем. Это был просто минутный импульс.

«Ты не представляешь, как много потеряла», — звучало в его голосе.

— Надеюсь, к кофе у тебя найдется обезжиренное молоко. Я сейчас пью только такое.

Когда Эдмунд ушел, Люси помыла посуду, но никак не могла навести порядок в мыслях.

Какая странная у них получилась встреча. Но, скорее всего, она просто сделала неверные выводы. «Люси, ты такая романтичная внутри, а по виду этого не скажешь», — сказал Эдмунд, и тон у него был, как у человека, который намеренно старается, чтобы слова звучали как ласка. Соблазнительная ласка. А потом, когда в кухне он настойчиво ее обнял...

Это было так непохоже на Эдмунда, что казалось Люси каким-то зловещим знаком.

Но сам Эдмунд вовсе не был зловещим, в нем не было ничего, что можно было бы назвать «зазывающим в постель». Должно быть, она просто все неправильно поняла. К тому же он провел большую часть дня, стойко отвечая на вопросы полицейских о том, как оказался в Ашвуде с Трикси Смит, — ах да, он же сам сказал что-то о том, что ему хочется немного человеческого тепла и участия после такого тяжелого дня. Ему, наверное, было больно от мысли о том, что все воскресные газеты будут пестреть именем Лукреции в связи с этим убийством; из всех членов семьи Эдмунд меньше всех хотел, чтобы его имя ассоциировалось с именем Лукреции. Бедняга Эдмунд.

Но все равно странно, что он так легко поехал в тот день в Ашвуд, чтобы встретиться с Трикси Смит. Странно даже не потому, что это далеко и что эта поездка нарушила его размеренную жизнь... Странно из-за Криспина.

Эдмунду было жаль, что Люси отвергла его, но у него еще будет возможность все повторить. По пути из Лондона Эдмунд улыбнулся своему отражению в зеркале заднего вида, когда подумал о такой возможности. И, по крайней мере, его приставания отвлекли ее от разговоров и мыслей о Криспине, как он и рассчитывал. («А правда ли отвлекли? Будь честен, Эдмунд». — «Да, конечно, это сработало!»)

Выехав за пределы Лондона, он заметил, что машин стало гораздо меньше, и его мысли вернулись к событиям, предшествовавшим ужину в квартире Люси. Эдмунд заново перебрал в угле все, что происходило в полиции. Ему хотелось верить, что все прошло гладко, и он был абсолютно уверен, что инспектор Флетчер ничего не заподозрила, хотя она позволила себе парочку язвительных замечаний, которые он пропустил мимо ушей. Стерва.

На допросе его заинтересовала кое-какая информация, а именно вопрос о том, кто является владельцем студии «Ашвуд». Стоит ли ему этим заняться? Конечно, если студия несколько раз меняла владельцев, то всякие намеки на тайны давно похоронены под грудами документов и договоров. Секретарши, должно быть, без интереса говорят друг другу: «Где бумаги по студии с привидениями?» Но студия продолжает переходить из рук в руки, потому что всегда кто-нибудь может сказать: «Что ж, призраки ведь не влияют на стоимость земли. Кроме того, мы ведь не собирались вкладывать деньги в какие-нибудь крупные проекты в течение ближайших двух лет». А потом какой-нибудь финансовый волшебник неожиданно решает, что покупка студии была бессмысленной тратой денег, и компания без раздумий сбывает «Ашвуд» с рук. Тем не менее никакого вреда ведь не будет, если Эдмунд обратиться в Ведомство по правам собственности на землю, хотя есть вероятность, что студия там не зарегистрирована: все зависит от того, как давно она поменяла владельцев. Но эта мысль не помешает Эдмунду сделать запрос. Он всегда может сказать, что один из его клиентов заинтересовался «Ашвудом». Да, запрос в Ведомство — первое, что он сделает в понедельник.